Обратный отсчет

ГЛАВА ВТОРАЯ

Молодая черноволосая женщина лежит, словно мертвая.

Сбоку стоит молодой мужчина.

Входит другой мужчина. Безумный. Страшный.

Он смотрит на свою молодую супругу, свою прекрасную возлюбленную. Она мертва.

В гневе и отчаянии он достает кинжал и всаживает его в молодого мужчину. Тот, смертельно раненный, падает.

Помедлив секунду, лишь чтобы бросить прощальный взгляд на жену, убийца вонзает лезвие себе в грудь и тяжело оседает на пол.

У молодой женщины задрожали веки. Она не мертва. Она стряхивает со своих вежд навеянный дурманом сон и в ужасе взирает на распростертых у ее ног мертвецов. Затем выхватывает кинжал из руки возлюбленного и направляет его сверкающий клинок себе в грудь.

Она падает наземь.

На мгновение повисает тишина.

Начинается дождь. Неторопливо барабанят огромные тяжелые капли. Сцена темнеет.

Вместо нее появляется мощеная улица. У молодой девушки, лежащей под дождем, уже не темные волосы. Она по-прежнему красива, но теперь она блондинка. Когда полоса дождя накрывает две другие фигуры, то кажется, будто они исчезают. На их месте появляется женщина зрелых лет: жизнь покидает ее тело, рядом с израненным и седовласым мужчиной…

Выстрел.

Не удар кинжалом, а именно выстрелы. Их троих изрешетили пулями.

Издалека слышен чей-то гулкий голос.

«Мистер Стоун желает вам… покойной ночи».

Капли, падающие на затопленный тротуар, стучат все громче. Нет, это не дождь. Слишком громко. Ах да, это же одобрительные восклицания. Крики «Браво!», и льющий, словно из ведра, дождь здесь ни при чем — это аплодисменты.

Зал взрывается овациями.

Огни рампы медленно гаснут, и сцена погружается во тьму.

Мэдди поднимается и присоединяется к общим аплодисментам, глаза ее блестят, по щекам струятся слезы. Она хлопает, пока не начинает саднить ладони.

Огни на сцене загораются снова. Танцоры принимают заслуженные аплодисменты. Чуть в стороне от главного прожектора Мэдди видит свою подругу Лору — она была одной из цветочниц, что во втором акте танцевали вокруг Джульетты.

«Ромео и Джульетта» Прокофьева. Впервые за год Мэдди посетила балет. Тринадцать месяцев назад девушка была одной из учениц школы «Королевского балета». Месяц спустя ее вместе с родителями расстреляли прямо на улице и оставили умирать на тротуаре.

Бойню им устроили в отместку за то, что ее отец, полицейский, арестовал одного из главарей преступного мира Лондона. Мама ее погибла, отец остался на всю жизнь калекой, а Мэдди распрощалась тем вечером с мечтой стать профессиональной балериной: пуля, пройдя навылет, раздробила ей бедро.

Не Ромео и Джульетту видела девушка в конце последнего акта, а себя и любимых родителей, подлинную трагедию, разыгравшуюся на улицах Лондона.

Артистам вручили охапки цветов, те, раскланявшись и присев в реверансе, покинули сценичную площадку. Аплодисменты постепенно стихали. В зрительном зале зажегся свет.

Мэдди влилась в неспешно текущий к выходу людской поток.

Странно было вновь оказаться на ярко залитой солнечными лучами улице после помещения Альбертхолла с искусственным освещением.

Июльский вечер, воскресение. Через пять дней в Королевской ложе под кресло подложат бомбу.

Люди растекались по всему Кенсингтону: кто спешил на стоянку за машиной, кто шел к автобусной остановке, кто направлялся к Хайстрит, где находилась ближайшая станция метро.

На противоположной стороне забитой транспортом улицы вздымался в ясную небесную голубизну Альбертмемориал — украшение славной викторианской эпохи. За ним и по бокам тянулись ряды деревьев, лужайки и окаймляющие Кенсингтонский парк газоны, бушующие июльским цветом.

Мэдди хотела сначала подождать Лору, но теперь она никого не желала видеть. Спектакль обнажил ее чувства. Все вспомнилось, и ужасная картина того страшного вечера ожила перед ее глазами.

Закутавшись в пиджак и сунув руки в карманы, девушка отгородилась от мира. Свернув налево, к станции метро, она собиралась сесть на поезд и доехать до станции «Святой Джон», а оттуда до ее дома рукой подать.

И тут девушка увидела фургон с мороженым.

Под лучами горячего летнего солнца ярко горели его разноцветные краски. Ей вспомнилось прошлое лето, то блаженное время, когда пятнадцатилетняя Мэдди Купер, прогуливаясь под руку с подружками из балетной школы, ела быстро таявшее под палящими лучами мороженое.

Ноги сами собой понесли девушку к фургону, и она встала в очередь.

Над откидным бортом красными буквами на синем фоне было написано:

Самое Лучшее в Мире Мороженое — Только Для Вас!

«Только для меня!» — улыбнулась девушка.

Продавал мороженое молодой парень. У него было приятное лицо и непринужденная улыбка, коротко подстриженные каштановые волосы и выразительные карие глаза.

Мэдди опомнилась, лишь оказавшись перед мороженщиком. Она никак не могла оторвать взгляда от лица парня. Ей нравилась его улыбка, его вид заставлял забыть о царящем в душе девушки мраке.

— Откуда ты знаешь, что у тебя самое лучшее мороженое в мире? — вдруг вырвалось у Мэдди, и она показала рукой на вывеску.

Мороженщик рассмеялся:

— Тут ни слова лжи, поверьте мне. Я перепробовал всякое мороженое: наше уж точно самое лучшее.

Мэдди тоже рассмеялась:

— Тогда мне стаканчик с гвоздикой.

— Минутку.

Однако ей так и не удалось попробовать мороженое.

Вдруг раздались крики. Парень встревожился, и тут же гнев, смешанный со страхом, исказил его лицо. Мэдди едва успела заметить, как что-то пролетело мимо ее плеча и ударилось в борт фургона. Это был кирпич.

Она обернулась, очередь рассеялась. К ним двигались четверо коренастых, с бульдожьими лицами мужчин. Крича и толкая встречных прохожих, они бросились к фургону.

— Эй! — вскрикнула Мэдди, когда кто-то, задев локтем, опрокинул ее на землю.

На глазах девушки один из хулиганов запрыгнул в фургон, сгреб парня и, словно пушинку, выволок его через борт. Горшочки с глазурью опрокинулись, и их содержимое вылилось на землю. У бутылок с сиропом поотлетали пробки, и разноцветная жидкость толстым слоем залила тротуар.

Мороженщик, как тряпичная кукла, шлепнулся вниз. Громилы принялись глумиться над ним и свистеть. Случайные прохожие отпрянули в сторону. Они были слишком потрясены и напуганы, и потому ждать помощи от них не стоило. Четверо бандитов окружили молодого парня. Кто-то занес ногу в тяжелом ботинке, собираясь ударить его.

Мэдди вскипела гневом — четверо против одного! И вскочила на ноги. В ее ушах звенел голос преподавателя по боевым искусствам: «В джиу-джитсу сила — не главное».

Она бросилась на ближайшего хулигана, изо всех сил стараясь вспомнить то, чему ее учили. Девушка схватила его кисть, крутанула руку вокруг, блокировала его локоть, надавив на сустав, и гора мышц в считанные мгновения рухнула на колени.

На нее двигался второй громила. Мэдди, ударив его ребром ладони в грудь, нырнула вниз, и он перелетел через нее.

Она вновь нанесла ему удар. Он завалился на спину и больше уже не поднялся.

Мороженщик уже стоял на ногах, но он был слишком ошеломлен, чтобы защищаться.

«Помни: равновесие — выигрыш в силе — быстрота».

Тут на нее налетел очередной бандит. Еще один, махая кулаками, приближался к ней.

Прежде ей не доводилось в ярости применять приемы джиу-джитсу. Девушка всегда боялась, что настоящему противнику она не сумеет нанести сокрушительный удар.

Увидев искаженное яростью лицо врага, Мэдди поняла, что уж она-то точно не жертва.

Отбив один удар, она, уклоняясь от другого, отпрыгнула в сторону. Мужчина взревел от злости. Обернувшись, Мэдди ударила его пяткой в живот. Тихо крякнув, то согнулся пополам.

Четвертый противник пристально смотрел на нее, и на его жестоком лице блуждала тень нерешительности. Будь это телевизионное шоу, Мэдди бы наверняка подпустила какую-нибудь шпильку. Но здесь не представление, а самая настоящая действительность. У Мэдди от напряжения и злобы свело скулы.

Тут мороженщик ударил громилу в лицо, и у того резко дернулась голова.

Видя, что Мэдди дерется, некоторые прохожие поспешили ей на помощь.

Громила решил ретироваться.

— Еще не вечер, — прорычал он. — Здесь тебе не место. Проваливай, или мы вернемся.

Двое других, поднявшись с земли и поставив своего дружка на ноги, пошли к поджидавшей их машине. Она завалились в нее, и автомобиль рванул с места.

Хоть в Мэдди и шла голова кругом, душа ликовала.

Мороженщик, застонав, сполз вниз.

Все столпились вокруг них. Мэдди опустилась рядом с парнем на колени.

— Все кости целы? — спросила она.

— По-моему, все, — задыхаясь, проговорил он. — Благодарю за помощь, — юноша затуманенными глазами взглянул на нее. — У тебя волосы в малиновом пюре.

Мэдди нервно хохотнула. У нее вдруг ослабли ноги, и, не успев даже осознать происходящее, она опустилась на бордюр. Ей с трудом верилось, что она одна справилась с целой бандой.

Через несколько минут Мэдди и мороженщик сидели в задней части фургона. Небольшая толпа разошлась, как только стало ясно, что все обошлось.

— Лайэм Арчер, — представился молодой человек, губкой стирая с ее волос малиновое пюре.

— Мэдди Купер.

— Еще раз спасибо за помощь. — Он взглянул ей прямо в глаза: — Ну ты дала им прикурить… просто жуть! Где такого набралась?

— Занимаюсь на курсах самообороны, — ответила Мэдди.

Лайэм улыбнулся:

— Если б не ты, они бы мною вытерли пол.

Улыбнувшись в ответ, девушка произнесла:

— Ты был один.

Осмотрев ее волосы, не пропустил ли он кусочков пюре, парень промолвил:

— Кажется, все.

— Благодарю! — Мэдди внимательно посмотрела на него: — Ты знаешь, почему эти типы напали на тебя?

— Хотят запугать меня, — ответил Лайэм. — Сейчас такое творится по всему городу! Становится опасно торговать мороженым в Лондоне.

— Ты пойдешь в полицию?

— Чего ради? — спросил юноша. — Все равно полицейские и мизинцем не шевельнут. Все повязаны, скоро не останется ни одного самостоятельного торговца.

Мэдди прикусила губу. Сказать ли, что она стажер-полицейский? Затем решила, что не стоит, хотя и не нашла тому внятного объяснения.

— А полиция и не сумеет помочь, если все в молчанку будут играть, — с хмурым видом промолвила девушка. — А вдруг те, кто напал на тебя, вернутся? Слыхал, что они сказали на прощанье?

— Скорее всего, их слова — пустая болтовня, — проговорил Лайэм. — Громилы всегда идут на попятный, когда им дают по роже, — он ухмыльнулся. — Ты могла бы ездить со мной. Один твой вид заставил бы их держаться подальше.

— Покорнейше благодарю, но у меня уже имеется работенка, — улыбаясь, ответила Мэдди.

— Досадно, — промолвил юноша.

Их глаза встретились, и на миг воцарилось молчание.

Первым его нарушил Лайэм.

— Слушай… ты ведь так и не попробовала мороженого. Позволь мне самому приготовить его для тебя. За счет заведения… или уместнее будет сказать — за счет фургона!

Спустя несколько минут они уже лакомились мороженым.

Пытаясь нарушить воцарившуюся между ними странную тишину, они заговорили одновременно, и тут же оба смолкли.

— Что ты хотела сказать? — спросил юноша.

Девушка улыбнулась:

— Я лишь собиралась сказать, что лучше твоего мороженого не пробовала.

— А что я говорил! — Лайэм рассмеялся. — Вывеска не врет. Здесь самое лучшее в мире мороженое.

— Ну, а что ты хотел сказать? — осведомилась Мэдди.

— Я собирался сказать, что мне хотелось бы как следует отблагодарить тебя, — произнес он. — Может быть, мне будет позволено угостить тебя?

— Почему бы и нет? — улыбаясь, ответила девушка. — С удовольствием.

— Завтра, ланчем, идет? — спросил Лайэм.

— Прекрасно, — промолвила она. — Просто замечательно!