Обратный отсчет

Глава 3

Агентство «Артандко», Лондон.

Том растерян.

Разрозненная информация.

17.30

После странного звонка, назначавшего ему встречу через два часа в Интернете, Том пришел в себя и, отбросив колебания, позвонил в полицию. Ему тоже пришлось столкнуться со скептицизмом собеседника. Для непосвященных «Фейсбук» – это несерьезное дело, мистификация, выложенный на всеобщее обозрение личный дневник, и это нечто такое, что не может иметь отношения к преступному деянию. Напрасно Том напоминал, что в Интернете все серьезно – подростки кончают с собой в прямом эфире перед веб-камерами, через неконтролируемые почтовые системы назначаются встречи между преступниками и террористами, – полицейского, похоже, ему убедить не удалось. Тот лишь согласился передать сообщение соответствующей службе. Том иронично поинтересовался, какая именно служба занимается расследованием убийств на «Фейсбуке», и, разочарованный, положил трубку.

Друзья Альбана М. на «Фейсбуке»: 3551

Лондонское бюро Центра правительственной

связи – 18.00. Этаж дирекции.

Джеймс Маклейн

Джеймс почувствовал, как он устал за этот день, но очень быстро понял, что сегодня, пожалуй, не успеет домой к ужину. Его белая сорочка потеряла свежесть. Он встал, чтобы взять чистую из нижнего ящика своего рабочего стола, – со временем потребность регулярно переодеваться уменьшилась, но не исчезла совсем. Не успел он ее развернуть и вытащить все скрепки и иголки, как ему позвонила секретарша:

– Сэр, на линии журналист «Морнинг трибюн». Он советует вам зайти на интернет-сайт газеты.

– Простите?

– Он говорит, что это важно.

– Переведите его в режим ожидания.

Джеймс набрал адрес сайта и на главной странице с изумлением прочитал:

А дальше следовало подробнейшее описание информации, поступившей к Джеймсу в начале второй половины дня. Там же сообщалось, что полиция на данный момент отказывается относиться к этому делу серьезно, критика подкреплялась комментарием неизвестного пользователя, набранным достаточно большим шрифтом, как подзаголовок: «Мы боимся, а полиция нам не верит».

Взбешенный, директор снова схватил трубку телефона:

– Немедленно соедините меня с ним!

– Мне очень жаль, он положил трубку.

Джеймс тоже швырнул свою на рычаг, и звук от удара громко прозвучал в кабинете. Этого не может быть, все опять сначала!

Подпись под статьей выглядела как улика: Энди Вуд. Сеть врага Клары была заброшена глубже, чем предполагал Джеймс, если он был способен выложить в Интернет сведения, считающиеся конфиденциальными и предназначенными для специальных служб. И ему еще хватает наглости звонить и предупреждать! Это был вызов. Джеймс терпеть не мог журналистов, позволяющих себе пугать публику, не желая понимать трудности работы полиции по розыску преступников. Метод был распространенным и вызывал отвращение. Когда Клара заподозрила Энди Вуда в получении информации путем подкупа сотрудников их службы, он оказал ей всю необходимую поддержку. Утечки информации представляли одну из главных забот полиции, поскольку попадавшие в открытый доступ сведения порождали панику или вредили системе защиты общества.

Джеймсу не понравились ни этот звонок, ни эта статья, ни ее скрытый подтекст. Значит, у Энди Вуда по-прежнему имелись осведомители в правоохранительных структурах. После предупреждения, каковым должно было стать расследование Клары, можно было ожидать, что журналист на некоторое время притихнет, а не начнет лобовую атаку на них. Директор ЦПС устал бороться против устойчивого стереотипа: дескать, разведслужбы и полиция всегда машут кулаками после драки.

Если другие СМИ или отдельные лица, провоцирующие скандалы путем вброса информации, подобранной где попало, – а есть немало примеров из недавнего прошлого, когда это приводило к катастрофическим последствиям, поскольку слухи, подхваченные социальными сетями, разрастались, словно снежный ком, – пронюхают о данном деле, будет очень трудно сдержать волны дезинформации, которые непременно появятся. А если еще выяснится, что его служба не отнеслась серьезно к угрозе, способной занять первые полосы крупнейших ежедневных газет страны…

Необходимо было любой ценой заставить уголовную полицию принимать заявления граждан по данному делу, а приоритетами его бюро станут пристальное изучение странного видео и связи Энди Вуда. И для выполнения второй задачи у Джеймса имелся подходящий человек.

В буше. Где-то на севере Австралии.

Джордж, 38 лет. Всклокоченные волосы,

один на всем свете

Когда заходящее солнце окрасило оранжевым цветом горизонт, Джордж любовался деревянным домом, который строил на протяжении двух лет. Стройка такого масштаба могла бы свести с ума многих. Но не его. День за днем он строил, рыл и красил. День за днем работа его продвигалась, но он не имел никакого желания строить дом своей мечты. Для него не имело значения, жить здесь или в каком-то другом месте. Это занятие заставляло его сосредотачиваться на простых повторяющихся движениях, мешавших ему думать о прошлом.

Вокруг строения, насколько хватало глаз, расстилался буш. В этой части Австралии среднего размера деревья, отстоявшие друг от друга на несколько метров, доминировали над высокой травой, зеленой зимой и выжженной летом. Поселившись вдали от дорог, Джордж никогда не слышал звуков моторов. Он намеренно ушел из мира, где человек постоянно окружен звуками автомобильных двигателей или урчанием разных приборов. Изредка он наведывался в ближайший город, расположенный в двадцати километрах, чтобы запастись продовольствием и инструментами, а в остальном довольствовался минимумом, решив вернуться к простой неторопливой жизни. У него было все необходимое, ни в каких развлечениях он не нуждался. Глядя на свой деревянный дом, он радовался, сравнивая свое сегодняшнее душевное равновесие с той жизнью, которую бросил пару лет назад.

Несмотря на жаркое солнце, Джордж вздрогнул. Он сходил за майкой, которую раньше повесил на ограду, и надел ее. После двух часов работы ему хотелось помыться – редкий момент, когда он ухаживал за собой почти так же, как прежде, несмотря на то что отпустил длинную бороду и ходил с всклокоченными волосами, отказываясь подчиняться условностям, тем более что в радиусе многих километров никто не мог этого оценить. Несмотря ни на что, он сохранил привычку смотреться в разбитое зеркало: единственный предмет, взятый им из прошлой жизни, как последняя связь с внешним миром, чтобы не забыть, как он выглядит, чтобы не ощущать себя скатившимся до состояния животного.

Питьевую воду Джордж брал из небольшого ручья, протекавшего за его домом; благодаря бассейну из камня и песка он фильтровал воду и черпал столько, сколько ему требовалось. Свежая вода хранилась в деревянной бочке – такая тара была полезнее для здоровья и избавляла его от необходимости пользоваться пластиковыми бутылками, о которых он старался больше не вспоминать.

По пути к ручью он нашел кусок резины, брошенный, вероятно, каким-нибудь туристом; похоже, деталь от рюкзака. На обломке было кричащими буквами написано название широко известной фирмы, а на обороте: «Made in China». Подбирая обломок, он испытал глубокое отвращение и глухую злость, а потом окинул взглядом окрестности, как будто хотел раствориться в природе…

Нью-Йорк. Кабинет доктора Гриффина,

Башня из стекла и бетона в центре Манхэттена,

46-й этаж

– Проходите, пожалуйста.

Кабинет психиатра, специалиста по психологии труда, совсем не напоминал традиционный врачебный кабинет. Обстановка была уютной, скорее напоминала комнату квартиры. Однако что-то странное все-таки присутствовало, но что – Джордж Ривлин определить не смог.

– Располагайтесь, где вам удобнее: в кресле или на банкетке.

Джордж не стал особенно выбирать и направился к креслу. Он испытывал неловкость при мысли о том, что должен лечь.

– Изложите мне вашу проблему подробно. Коллега, направивший вас ко мне, описал некоторые симптомы, но я предпочел бы все услышать от вас. Ваш род занятий?

Джордж вздохнул, понимая, что ему придется рассказывать о себе, и выпрямился в кресле в стиле ампир. В глубине души он надеялся на «здравствуйте и до свидания» плюс рецепт, а не на полноценную консультацию, но в конце концов изложил ситуацию:

– Я – советник по связям, в основном работаю на «сильных мира сего»: политиков, крупных бизнесменов, топ-менеджеров крупных корпораций, адвокатов. На бумаге это означает всё и ничего. В глазах большинства людей эта профессия имеет неважную репутацию. В действительности моя работа заключается в том, чтобы быть в курсе всего и, главное, уметь соединять между собой различные куски информации, отыскивая общие места или различия. Одной детали может быть достаточно, чтобы построить дерево, которое затем будет использовано моими заказчиками. Главным в моей работе является быстрота. И состояние постоянной готовности. Поэтому мой мозг всегда должен быть бодрым.

Джордж был лучшим в своем деле. Каждое утро он вставал в семь ноль-ноль, надевал костюм-тройку – неизменно темно-синего цвета – и отправлялся на работу. По дороге он делал остановку в «Старбакс» на углу Пятой и Тридцать третьей авеню, на полпути между метро и его офисом, заказывал с собой маленький карамельный макиато и черничный кекс. Придя на работу, он проверял на всех своих почтах письма, пришедшие ночью от европейских партнеров, если не успевал их прочитать на планшете, пока ехал в метро, потом посещал все информационные сайты, занесенные в «Избранное», – самыми известными из них были «Твиттер», «Фейсбук», Би-би-си, Си-эн-эн, поисковик Гугла, – а также серию блогов и альтернативных сайтов экспертов, бывших, как он знал, намного информированнее иных редакций или агентств печати. Джордж внимательно отслеживал все новости: политические, экономические, спортивные, культурные, стремясь придать бо́льшую эффективность своим аналитическим заметкам. Он читал, перечитывал, перепроверял, копировал и соединял воедино информацию, которая могла оказаться важной. А таковой была она вся. Его внимания постоянно требовали компьютер и телефон. Параллельно он в течение рабочего дня собирал все, что приходило от его друзей из разных групп и слоев, от политиков до финансистов. Единственной его задачей было быть в курсе всего и оставаться на связи. Живя в постоянном пьянящем шуме, он переходил от компьютера к смартфону, управляясь с непрерывным потоком сообщений.

Будучи хорошим специалистом и получая за свою работу очень достойную плату, он занимался и очень деликатными вещами. В последние годы основной доход давали такие темы, как нефть, ядерные отходы и оружие, президентские выборы, а еще политические скандалы на сексуальной почве. Он никогда не разочаровывал клиентов. Ему можно было позвонить в любое время дня и ночи – он был доступен всегда. Если его спрашивали: «Ты слыхал о таком-то скандале?» или «У тебя есть данные по такому-то человеку?», он тотчас же отвечал: «Да, через десять минут вышлю вам справку». Благодаря ему многие люди выиграли свои сражения. Одни – мелкие, другие – крупные. Так незаметно шли годы.

Это продолжалось до тех пор, пока однажды утром, придя в офис, Джордж не понял, что не помнит название статьи, прочитанной по дороге. Он сделал множество телефонных звонков, не сумев сделать ни одного связного анализа. Его собеседники не заметили охватившей его растерянности, но с этого момента в нем поселилось сомнение. Вечером, когда он был вынужден признать, что не способен сосредоточиться, он почувствовал, как перед ним вырос психологический барьер, и на него тотчас накатил целый рой черных мыслей. Он немедленно позвонил своему доктору. Диагноз удивил его: переутомление. Истощение сил. Единственное лекарство: отдых. И предложение посетить специалиста по психологическим патологиям труда.

Это было два дня назад. Сейчас, сидя напротив этого специалиста, Джордж, как ему показалось, уловил в его глазах искорку сочувствия, которая ему очень не понравилась.

– Однако вы, кажется, еще способны рассуждать? – наконец заговорил доктор вновь.

– Да, кажется, но я не могу вспомнить днем то, что прочитал утром того же дня, а уж тем более провести анализ.

– То есть вас подводит краткосрочная память?

– Да. А главное, я не могу найти точки соприкосновения между двумя информациями.

– Вы чувствительны к шуму?

– Да, вот уже несколько дней я страдаю от головных болей.

Врач сменил позу в своем кресле.

– В каких образах проявляется невозможность, о которой вы говорите?

– Как это?

– Дайте мне образ. У вас ощущение, что вы оказались в лабиринте? Падаете в глубокий колодец и не можете зацепиться за стенки?

– Я бы сказал, что это скорее барабан стиральной машины, включенный на полную мощность.

– Вам удается устоять перед желанием посмотреть в ваш смартфон?

– Нет, это у меня уже на уровне рефлекса.

– Вы испытываете страх?

– Простите?

– Вы испытываете страх при чтении вашей электронной почты?

– Нет, – слабым голосом ответил он.

Однако доктор был прав. Джордж начинал испытывать тревогу при мысли о том, что надо читать письма, что надо обрабатывать информацию, полученную из них, чтобы не обмануть возлагаемые на него клиентами ожидания. Мир вращался вокруг него безостановочно, и он боялся, что от этого вращения потеряет все ориентиры. Он чувствовал, что больше не в состоянии выдерживать его ритм.

– За последние десять лет исследовательские институты много работали над патологиями, подобными вашей. Но результаты пока еще не применялись на практике.

– Я не понимаю. Вы знаете, что со мной?

– Это состояние получило название ИОС[4].

– Что? Как мой айфон?

Доктор не удержался от улыбки:

– Нет, это не имеет никакого отношения к операционной системе продуктов «Эппл». ИОС – Синдром информационной перегрузки.

– А это серьезно?

– Как сказать. Подобный синдром порой развивается у студентов в период экзаменационной сессии, но в меньшей степени и на короткий срок. Крупные компании обратили эту проблему в свою пользу; они предостерегают своих сотрудников о возможной опасности и тем самым проявляют заботу о них. Но вообще-то это серьезная проблема. Симптомы могут стать опасными с того момента, когда они затронут мозг. Боюсь, что в вашем случае избыточное количество информации, с которым вы имели дело в течение длительного периода, переутомило ваш мозг настолько, что вы прошли своего рода точку невозврата.

– Невозврата? – Джордж с трудом проглотил слюну.

– Вам придется к этому привыкнуть, мистер Ривлин. Вы не сможете вернуться к вашей прежней жизни, если будете просто больше спать и сидеть в одиночестве в темноте, ничего не делая. – Врач замолчал, давая пациенту время переварить полученную информацию. – У вас есть знакомые за границей?

– Да. В общем, деловые знакомства.

– Нет, вам необходим резкий и полный разрыв с прошлым. Полная смена обстановки.

– У меня есть знакомая, которая уехала куда-то в чащу канадских лесов.

– Великолепно. Забудьте ваш цивилизованный урбанизированный мир, ваш образ мысли. Вам будет трудно это принять, но вы должны стать другим человеком.

– А как быть с работой?

– Смените ее. У вас наверняка имеются сбережения. Не знаю, сколько времени вам потребуется для того, чтобы прийти в себя. Если это вообще произойдет. Не хочу вас пугать, но каждый день, который вы проживаете в Нью-Йорке, вы играете с вашим психическим здоровьем.

Домой Джордж вернулся пешком. Поначалу он воспринял слова врача болезненно, но тот разговор разбудил в нем давно и далеко спрятанные мысли. Подростковые мечты, с которыми, как он считал, он расстался навсегда. Фактически он чувствовал, что у него не осталось выбора. Или уехать, или медленно умирать здесь.

Наконец он решил бежать из знакомого ему мира. В тот момент он еще не считал эту новую болезнь вторым шансом. Он обзвонил всех своих клиентов, перенаправил их к своим коллегам, перевел все свои деньги на один счет, купил билет до Сиднея, где у него действительно не было ни одного знакомого, побросал в рюкзак кое-какие вещи и ушел из квартиры, оставив свой выключенный мобильник на ночном столике.

Австралийский буш.

Безмятежная тишина

Придя к ручью, Джордж положил свои туалетные принадлежности на поваленный сухой ствол и стал умываться, но тут же остановился. Какая-то странная примесь придавала воде зеленоватый оттенок, и для ее фильтрования его системы очистки оказалось недостаточно. Сильные дожди могут замутить воду настолько, что она приобретает неприятный цвет, но за последние дни не упало ни единой капли дождя.

Заинтригованный, Джордж прошел несколько сотен метров вверх по течению и нашел причину. Кто-то выбросил в воду мусор: несколько пластиковых мешков и бидонов из-под машинного масла. Некоторые из них плавали на поверхности, другие ушли на дно. Он не мог прийти в себя. Кто позволил себе загрязнять его воду? Вот уже год Джордж не встречал поблизости ни одного человека. Разве что несколько машин проехали, но их водители ни за что на свете не захотели бы остановиться на этой ничейной полосе. Он направился на север по течению ручья, который взбирался по склону невысокого холма. Примерно через километр он заметил, что у деревьев обломаны ветки, как если бы здесь прокладывал себе дорогу крупных размеров автомобиль или трактор. Два года одиночества сделали его нетерпимым к любому постороннему присутствию. Окружающая местность была для него священной. Не слишком обрадованный возможностью встретиться нос к носу с чужаками, он побежал к себе и вооружился ножом.

Затем он вернулся на прежнее место и углубился в узкий каньон, в котором еще ни разу не бывал. После сорока пяти минут ходьбы он вышел в долину, а когда поднялся на холм, увидел внизу какое-то поместье. Кто мог жить выше по течению ручья? Комплекс зданий образовывал букву «U», окруженную деревянным забором высотой минимум пять метров. В центре располагался десяток бетонных кубов с открытым верхом. Совершенно одинаковые, немного углубленные в землю, они не были похожи ни на резервуары для воды, ни на хранилища для силоса… Заинтригованный, Джордж начал медленно спускаться с холма, скрываясь за стволами деревьев, чтобы не быть замеченным. Внезапно перед ним выросли двое мужчин. Оба они были выше его минимум на голову.

– Извините, господа, – настороженно заговорил он. – Вы живете здесь?

Оба типа, одетые во все черное, смотрели на него, игнорируя вопрос.

– Это частное владение. Вам лучше повернуть назад, – сухо произнес один, прятавший глаза за черными очками.

Его руки были начеку.

– Простите?

– Смотрите в другую сторону.

Джордж был насторожен и ни за что не хотел терять их из виду. Мышцы его напряглись, нож был под рукой, он был готов к любому развитию событий. Жизнь в одиночестве развила у него острое чувство опасности, пусть даже район был относительно спокоен.

– В ту, откуда вы пришли. Мне это кажется правильным направлением для вас, – пояснил его собеседник.

Джордж отказался уступать. Он вспомнил про отравленную воду. Неужели он смирится с риском лишиться источника своей независимости. Он попытался пренебречь запретом и продолжить спуск. Двое охранников помешали ему. Один положил руку на плечо Джорджа и резко схватил его за майку. Второй приподнял край своей куртки, показав висящий на ремне короткий автомат.

– Да кто здесь живет, черт возьми? И почему вы загрязняете воду в речке? – крикнул он, сбросив с плеча чужую руку.

– Ничего мы не загрязняли. А теперь убирайтесь отсюда.

Джордж не собирался удовлетворяться этим ответом. Он пошел обратно, чувствуя спиной взгляды охранников. Когда он обернулся, чтобы проверить, остались ли они на месте, раздался предупредительный выстрел, заставивший его взять ноги в руки. Пробежав по узкому каньону, приведшему его к окрестностям его дома, он остановился, ища какой-то тревожный признак, говорящий о постороннем вторжении, но ничего такого не заметил.

Весь в поту, он ополоснулся холодной водой. Не в состоянии оставаться на месте, он кружился вокруг стола в единственной комнате, постоянно выглядывая в окна, чтобы заметить, если к дому будут подходить чужие. В его мозгу все перемешалось; образы бега, разговор с двумя вооруженными незнакомцами, гипотезы относительно причин их присутствия здесь; Джордж больше себя не контролировал. Он был сильно возбужден, ничто не могло его успокоить. Внезапно все признаки показались ему очевидными, но через несколько минут он мог бы рассказать эту историю всего в двух словах: я встретил странных людей в новом поместье. Неприятное ощущение возникло у него как от страха, так и просто от появления этих чужаков так близко от него. На этих бескрайних просторах десять – двенадцать километров – это совсем рядом.

Лондон. Редакция «Морнинг трибюн».

Стопки разных папок с досье. Непрерывно

звонят телефоны

Несмотря на то что здание, где размещалась редакция, стояло в центре Лондона, оно не привлекало к себе внимания прохожих: стены из красного кирпича, унылые шторы на окнах. Никто из проходящих мимо даже не догадывался, что за этим фасадом находятся помещения крупной ежедневной газеты. Статьи, регулярно поднимавшие шум, писались в зажатом между редакцией иллюстрированного журнала и бухгалтерией опенспейсе. В Лондоне говорили, что тема дня задается утренним выпуском «Морнинг трибюн». Так оценивалась отличная работа в области журналистских расследований, а также чутье на скандальные истории, отличавшие сотрудников этой газеты, обычно опережавших своих конкурентов. Для этого журналистам приходилось действовать нагло и бесцеремонно, с единственной целью раскопать горячую тему, благодаря которой резко подскакивали продажи и, как следствие, тиражи.

В отличие от многих своих коллег, работающих дома, Энди Вуд большую часть времени, когда не работал «в поле», проводил в редакции газеты. Он любил свой офис, кавардак на столе – содержащие массу информации кучи бумаг, журналов, стикеров с заметками, записные книжки. Ему нравилась сама атмосфера редакции, непрерывно звонящие телефоны, снующие туда-сюда журналисты, боящиеся пропустить важный звонок и не получить информацию, которая может стать сенсацией. Его мысли были сосредоточены на том, что произошло утром; выходя из суда, он не мог не ликовать. Ему доставило огромное удовольствие видеть, как Клара Капланд уходит посрамленной! Журналист рассматривал свою профессию как противовес всемогуществу полиции и секретности спецслужб, которые в совокупности защищали интересы политиков. Он знал, что реальность не так проста, что в ней имеется много нюансов, но верность принципу позволяла ему не стесняться в выборе средств, когда речь шла о возможности устроить очередной скандал.

Клара Капланд совершила ошибку, атаковав одного из его осведомителей, при том что он, как и любой его коллега в Великобритании, очень дорожил сохранением имени источника в секрете. Она попыталась поймать в ловушку его самого, отслеживая его деятельность в Интернете и шпионя за его электронной почтой. Хотя с течением лет Энди стал тонким знатоком социальных сетей, информатика оставалась для него сферой, сохраняющей многие тайны, в том числе способность некоторых индивидов проникать путем взлома в ваш компьютер. Он быстро усвоил привычку пользоваться «Твиттером» – штукой, которая изменила лицо журналистики. Отныне неиспользование «Твиттера» граничило с непрофессионализмом. Люди уже не звонят в газету, чтобы сообщить информацию, они пользуются социальными сетями, чтобы известить своих близких и широкую публику обо всем, что с ними случилось. Им Энди Вуд, между прочим, был обязан своей последней статьей – о захвате заложников на «Фейсбуке».

Хэштег #albanm быстро стал предметом сначала десятков, потом сотен твитов. Независимо от самого события, Энди Вуд чувствовал, что напряжение растет как никогда. Слухи разрастались, заполоняя Всемирную паутину: социальные сети, блоги, форумы – скоро весь Интернет будет говорить только об этом.

Босс попросил его представить подробный отчет о ходе его расследования, прежде чем принять решение о том, какое внимание следует уделить данной истории.

– Энди, я не хочу, чтобы ты писал статью про это только потому, что тема подняла бучу на «Фейсбуке» и в «Твиттере». Да, я не принадлежу к этому поколению, но я все-таки знаю, что журналистика становится интересной, когда вызывает интерес толпы, а не когда плетется у нее в хвосте. Сегодня мы столкнулись с событиями, которые застали нас врасплох из-за прямого доступа широкой публики к информации. Девчонка кончает с собой в прямом эфире перед веб-камерой, серийный убийца-людоед снимает фильм о своих похождениях. А у меня такое ощущение, что мы все время отстаем.

– Это совсем другое дело, поверьте мне, – возразил Энди. – Это не просто сплетни в социальных сетях. Мне известно из надежного источника, что ЦПС получил специальный приказ расследовать эту историю. Это показательно. Если они занимаются делом, несмотря на то что завалены работой, это неспроста. Другие газеты тоже разрабатывают тему.

– Рассчитываешь раскопать мне сенсацию? Мне не интересно, если ты потратишь время и напишешь то же самое, что другие.

– Согласен. Пока что сведения – настоящие и ложные – переплетаются, и никто не может разобраться, где граница. Персонаж, захвативший заложников, ведет игру с полицией и с нами через «Фейсбук». Страх распространяется в геометрической прогрессии, а мы вынуждены сидеть и наблюдать. Но у меня имеется одна идея. Есть возможность использовать эту историю с максимальной выгодой для нас.

– А ЦПС? Они будут за тобой присматривать.

– Нам это только на руку. Я выиграл процесс против их сотрудника. Я знаю, что они станут за мной следить, но ничего особенного предпринять не смогут. Если они выйдут за рамки, установленные законом, мы устроим еще один скандал: «Полиция нарушает судебное решение», «Спецслужбы покушаются на свободу прессы». Я уже сейчас вижу заголовки!

Его энтузиазм в конце концов убедил шефа.

– Согласен. Но убедись в том, что речь идет не о шутке. Я видел видео, оно вполне может оказаться студенческим розыгрышем. Я уже вышел из возраста, когда бегают за кошельком на веревочке. Даю тебе сорок восемь часов. Там посмотрим.

– Спасибо.

Энди понимал, что, невзирая на победу в деле Клары Капланд, вполне мог оказаться задвинутым, что называется, в шкаф – не всякому главному редактору понравится судиться с полицией и спецслужбами.

– Не забывай, что ребята с нижнего этажа попытаются перехватить наши данные для своего журнала. Не дай себя поиметь, как в прошлый раз. Да, мы входим в одну издательскую группу, но на информационном поле мы с ними конкуренты.

После беседы с шефом Энди вышел с сильной, как никогда, мотивацией. Он рассмотрел все возможные пути и варианты. На экране компьютера друзья заложников распространяли информацию. Видео, выложенное на Ютубе и Дейлимоушен, набрало более 150 000 просмотров за несколько часов. На «Фейсбуке» днем неким Томом Лоутоном была создана группа «Узнать больше об Альбане M.». Энди отправил ему сообщение. Ему хотелось знать, не связан ли этот Том так или иначе с происходящим. Также он написал несколько слов тому, кто управлял профилем Альбана М. Ответ пришел почти мгновенно: «Наберитесь терпения. Вы, как и все остальные, получите информацию в свое время».

Партия обещала быть трудной.

Сидя за рабочим столом, Энди чувствовал, как увеличивается напряжение: если он прав и данное событие приобретет беспрецедентный размах, он наступил на мину. Или она его вознесет, или разнесет на куски.

Безлунная ночь. Непроглядная темнота.

Холодный бетонный куб

В одну из бесчисленных бессонных ночей, сидя на кровати, прислонившись спиной к стене, Колин вдруг понял, что с самого начала никто не собирался его убивать. Иначе его не стали бы держать в этом строгом заключении, а попросту прикончили бы. Тот факт, что он еще жив, означает, что его жизнь представляет некую ценность в глазах тех, кто его удерживает. Это был его единственный козырь. Если они хотят сохранить ему жизнь, им придется прийти к нему.

Голодовка. Колин вспомнил репортаж, посвященный этой теме. В нем говорилось, что первые необратимые последствия появляются только через три недели. Если он всегда считал данную форму борьбы благородной, хотя и свидетельствующей об отчаянии, прибегнуть к ней самому было совсем другое дело. Наибольшим риском было то, что он мог потерять остроту ощущений и не понять, что с ним произойдет. Колин перебрал в памяти образы, создававшие у него ощущение благополучия и покоя, которые он мог вызывать в трудные моменты, и постарался как можно лучше их зафиксировать. Потом принял решение.