Обречённые на падение

6. КАРЕН

Ну а что, не такая уж это и плохая идея. – Успокаиваю я себя, входя в здание психиатрической лечебницы, а поджилки так и трясутся. – Моя помощь здесь будет кстати. Да и от дома недалеко, практически через дорогу.

– Вы к кому? – звонкий, почти детский, голосок раздаётся у входа, и девушка сверяет меня слишком строгим для своего возраста взглядом.

Так, посторонних здесь не любят. Ну, само собой, это ведь не торговый центр.

– Здравствуйте! К мэру Уэсту.

– У вас назначено?

– Нет, я увидела объявление по поводу работы и зашла уточнить некоторые детали.

Собственно, незачем ей знать, что независимо от деталей работу я приму любую. Я очень хочу помочь брату, который в последнее время едва ли не ночует на работе. Блондинка сверяется с расписанием в компьютере, щёлкая мышкой по несколько раз в секунду.

– Мисс…

– МакКой. Карен МакКой.

– У мистера Уэста как раз сейчас окно, но осталось всего лишь десять минут. Управитесь, мисс МакКой? – она недоверчиво сверлит меня взглядом.

Киваю в ответ как можно увереннее.

– Поднимайтесь на третий этаж, четвёртая дверь слева.

– Спасибо!

Она совершенно точно хочет казаться старше. Видимо, из-за смазливой, почти детской, внешности её часто не воспринимают всерьёз. Так же как меня без косметики не воспринимают как девушку в компании других одноклассниц. Я то уж знаю каково это, быть обделённой вниманием. К счастью, я его и не жажду, хотя иногда раздражает, да.

Лифт в здании тоже белый, как и стены, словно каждый сантиметр здесь стерилен. Почему-то не решаюсь прикасаться к чему-либо, словно психические расстройства заразны, и я могу что-нибудь ненароком подхватить. Шизофрения, передающаяся воздушно-капельным путём, в умелых руках была бы мощным психологическим оружием.

Дверь Эндрю Уэста украшена золотой табличкой с его стильно выведенным чёрными буквами именем. Негромко стучу и заглядываю в кабинет, где психотерапевт сидит за широким дубовым столом. Он опускает газету. Его тёмные зрачки нацелены в мою сторону и я вдруг ощущаю себя такой маленькой и беззащитной, словно он видит меня насквозь. Слегка улыбаюсь, скорее нервно, чем дружелюбно, и вхожу.

– Здравствуйте.

Однако, говорить с людьми на тему веры проще! В этом я чувствую себя куда увереннее. Но он то должен оценить моё желание работать. Не раз видела, как сам летом уходил на работу ещё до рассвета и возвращался когда многие уже спали.

– Мне сказали, что у вас сейчас окно и я могу… – чувствую себя не в своей тарелке, переступаю с ноги на ногу.

Главврач клиники и по совместительству мэр нашего города откладывает газету на край стола, садится ровнее, добродушно улыбается и указывает мне на стул. Он одет в чёрный строгий костюм с белой рубашкой – практично и даже элегантно.

– Что привело вас, мисс МакКой? – голос серьёзный и властный.

– Объявление о работе.

Эндрю задумчиво прикусывает губу. На лбу появились морщины.

– Сейчас у нас свободна лишь одна вакансия, так как должность, которую мы указывали в объявлении, заняли буквально полчаса назад, – одна тёмная кустистая бровь нарочито медленно приподнимается. – Будете мыть полы?

Мыть полы? – повторяется эхом.

Я шла сюда с целью устроиться на кухню, но, видимо, опоздала. Какие-то полчаса! Ох… вспоминаю слова о том, что всё, что ни делается – к лучшему. Сейчас выбор либо устроиться на ту должность, что вакантна, либо уйти ни с чем и сообщить Калебу, что я всё утро зря в него вселяла уверенность исполнения идеи. Сегодня он что-то совсем расклеился и обмолвился, что мы взялись за непосильную ношу. Ещё бы, одному ему придётся долго копить на реализацию нашей задумки. Я попыталась вновь вселить в него надежду и пообещала устроиться на работу, чтобы помогать ему откладывать деньги на открытие магазина. И пусть брат пытался меня отговорить, он знал, что я уже всё решила, и в его глазах вновь показалась надежда.

– Да, буду.

Эндрю удивлён и даже не старается это скрыть. Чуть подаётся вперёд, изучая меня своим профессиональным взглядом. Вижу, как он хочет что-то спросить, но пока не решается. Наверняка его интересует почему дочь Патрика МакКой вдруг устраивается мыть полы. Может, считает, что мы голодаем? Становится не по себе. На приём я к нему точно никогда не пойду.

– Когда я могу приступать?

– Да прямо сейчас, – он вновь расплывается в улыбке и зажимает кнопку на телефоне. – Венди, зайди ко мне. Покажи девочке где у нас кладовая для инструментов и объясни как здесь всё устроено.

Домываю коридор, сокрушаясь на свою болтливость. Нет бы спросить можно ли приступить завтра!

Всё, что ни делается…

Хорошенько отжимаю тряпку. Запах хлорки бьёт в нос, отчего я снова кашляю. Теперь у меня плюс один ненавистный запах.

Пусть это будет твой испытательный день, – крутятся в голове слова Уэста перед моим выходом из кабинета.

– С каких пор у уборщиц испытательный срок? – шепчу я, стараясь промыть угол, куда швабра не хочет заходить.

– Он придёт за тобой! – оглушает меня яростный крик в ближайшей палате, от чего я едва не впечатываюсь в стену.

Я подразумевала, конечно, что будут странные высказывания и бессмысленные крики, но чтобы так неожиданно и громко… этот мужчина сумел застать меня врасплох. Сердце заходится в бешеном ритме. Радует то, что хотя бы палаты закрыты. Если бы он закричал прямо над моим ухом, я бы совершенно точно поймала приступ.

– Ага, уже пришёл… – огрызается кто-то из соседней палаты. – Ты новенькая что ли? – парень стоит у окошечка с решёткой и смотрит прямо на меня.

Зачем-то киваю, хотя могла бы не обращать внимания. Вряд ли стоит общаться с пациентами в этом крыле, ведь более-менее здоровые находятся в другой части здания с открытыми палатами, общей гостиной и стареньким телевизором.

– Этот всегда орёт внезапно, не расслабляйся здесь.

– Спасибо, что предупредили.

Стараюсь не смотреть в его сторону и продолжаю мыть.

– Ты бы бежала отсюда, – его голос становится тише, – пока есть возможность.

Всё-таки поворачиваюсь к нему с недоумённым взглядом. Интересно, чем же он обоснует свой совет. Тоже неожиданно закричит, что некто придёт за мной? Ну, теперь я не дам застать себя врасплох.

– Почему?

– Здесь люди пропадают.

– Так их, наверное, выписывают, – улыбаюсь. – И вас со временем выпишут.

– Нет. Они не покидают стен больницы…

С понимающим видом делаю короткий кивок и прохожу мимо палаты. Не спорить же с пациентом психиатрической больницы.

– Я тебя предупредил…

Усмехаюсь и продолжаю мыть дальше. Один напугал, второй угрожает… что меня ждёт дальше? И всё-таки не надо общаться с этими людьми. Я слишком близко всё воспринимаю к сердцу. Но даже если не буду по ночам обдумывать их слова, то, возможно, помешаю лечебному процессу. Я ведь понятия не имею о чём с ними разговаривать можно, а о чём не стоит. Вдруг я лишь отодвину момент выписки? А что если из-за меня их состояние станет хуже, так как я буду подпитывать их больные фантазии, подыгрывая и просто общаясь на их темы?

С другой палаты, в конце коридора, раздаётся крик с просьбой о помощи. Я бросаю швабру и бегу за медсестрой, думая только о том, чтобы успеть. Встретив в соседнем коридоре первых попавшихся двух женщин в белых халатах, я быстро объясняю ситуацию и жду когда они последуют за мной, но они лишь переглядываются и едва сдерживают смех.

– Новенькая? – интересуется одна из медсестёр.

Робко киваю.

– В этом крыле ни на кого не обращай внимания. Ни на ко-го! – повторяет она по слогам, словно в первый раз до меня не дошло.

Вторая всё-таки смеётся.

– Давненько он так не чудил!

Они заливаются хохотом и уходят по своим делам. Чувствую себя глупой, щёки пылают от стыда, словно на меня только что вылили ушат с помоями. И ведь надо же было повестись! Плетусь обратно.

– Эй! – окрикивает одна из медсестёр. – Ничего, освоишься.

Да что-то я уже и не знаю, стоит ли оно того.