Обрести клыки с первого взгляда

Глава 3

Эсме

Я сажусь и перекидываю ноги через край кровати. Смутно помню, как на меня напали, но сейчас чувствую себя живой. Я не знаю, как это объяснить. Каждая клеточка моего тела переполнена энергией, и я чувствую, что могу танцевать всю ночь напролет.

Я потираю голову. Наверно, у меня бред из-за потери крови. Я пытаюсь вспомнить, что произошло сегодня вечером. Как я сюда попала? Я вспомнила ночной клуб «Крещендо», и как меня оттуда вышвырнули. Это все та же ночь? Не может быть. Боль так быстро не проходит. Я смотрю на свои руки и ноги в поисках укусов, но ничего не вижу.

Должно быть, кто-то нашел меня и отвел к врачу.

Я тянусь к очкам на прикроватной тумбочке. Их там нет, но есть ваза с фиалками. Аромат настолько сильный и сладкий, что невольно потираю нос. Я оглядываю комнату, ожидая, увидеть размытые пятна, но вижу все четко.

Это не больница.

Деревянный пол покрыт большим ковром с восточным мотивом, а два больших окна полностью закрыты ставнями. Свет исходит от двух ламп Тиффани, одна у зеленого кресла, а другая на комоде.

Из-за плафонов из цветного стекла здесь не так уж и ярко, но вся комната освещена. Каркас кровати огромный и сделан из дорогого красного дерева. Напротив меня стоит комод с несколькими старомодными бритвенными принадлежностями. Но зеркала нет.

У стены рядом с креслом стоят два больших книжных шкафа, заполненных книгами о путешествиях и кулинарии. Их яркие обложки резко контрастируют с темным деревом. По другую сторону кровати находится великолепный резной шкаф, а стена увешена разнообразными мечами и ножами.

Я встаю и подхожу к шкафу. Когда открываю его, то вижу мужскую одежду, все от футболок до парадных костюмов. Я вздыхаю и закрываю дверцу шкафа, прислоняюсь к нему лбом, пытаясь вспомнить произошедшие со мной события. Что я помню? На меня напали в переулке, и я умирала.

Я мертва? Это какая-то загробная жизнь? Я протягиваю руку, чтобы потереть шрам, а ахаю. Кожа на ощупь гладкая как шелк. Поднимаю руки к лицу и поворачиваю их. Шрам исчез. Он был у меня, сколько себя помню. Я получила его, когда нам с Келли было по шесть лет и мы пекли печенье. Я обожглась о край сковороды на кухне, где нас вообще не должно было быть, поэтому я предпочла заполучить шрам, но не предавать сестру.

Я вздрагиваю и опускаю взгляд на рукава на рубашке… Осознаю, что на мне только мужская рубашка и нижнее белье. Кто-то снял с меня одежду. Если бы я находилась в больнице, это имело бы смысл, но где я нахожусь? Где мои вещи?

Я оглядываюсь, но их здесь нет. Вместо этого на кресле лежит темно-фиолетовое платье с запиской. Спеша туда, я чуть не споткнулась о корзинку с вязанием, которой, кажется, не место в мужской комнате. Мгновение я вглядываюсь в насыщенный оттенок, затем поднимаю записку и поправляю очки. Их там нет. Я забыла. И все же я прекрасно вижу.

«Извини, но твою одежду нельзя спасти, но надеюсь, что эта замена тебя устроит. Сид».

Я замираю, вспоминая остальное. Сид спас меня от напавших вампиров. Я умирала. Умоляла его не обращать меня, а он понес меня обратно в клуб… Я ощупываю свой рот, и мой палец натыкается на клыки.

Я кровососущий монстр.

Я закрываю глаза. Возможно, если вернусь в постель, проснусь опять… все это окажется сном. Я поворачиваюсь к кровати, когда меня осеняет, и глаза резко распахиваются.

Это его кровать. Кровать Сида.

Сид раздел и уложил меня в свою постель — шелковые простыни и все такое. Это он нашел мне одежду и поставил вазу с фиалками у кровати.

Он спас меня и превратил в монстра, которого моя семья никогда не примет. Это поражает меня. Я возвращаюсь к креслу и дизайнерскому платью. Конечно, мой телефон уцелел.

Я приподнимаю платье, ища его, и ткань ласкает мою кожу. Мне хочется зарыться в нее лицом. У платья глубокий вырез с более светлой фиолетовой отделкой, и, когда я приподнимаю юбку, замечаю каблуки в тон. Никогда в жизни не видела ничего более прекрасного.

Я встряхиваюсь. «Вернись к делу, Эсме». Куда еще он мог положить мой телефон? Мой взгляд мечется по комнате. Где-то же он должен лежать. Мне нужно сейчас же позвонить семье. Они должны знать, что я этого не хотела. Не стремилась к этому, и, возможно, они найдут в своих сердцах немного любви для меня. Я должна их найти. Объяснить. Прежде чем они услышат об этом от кого-то другого и решат, что это осознанный выбор. Достаточно плохо, что я человек… была человеком…

Взглянув на платье, я понимаю, что у меня нет выбора. Снимаю рубашку, которая на мне, и поднимаю платье. Под ним оказывается комплект нижнего белья в тон. Я смотрю на свое, слегка запачканное кровью. Никто не смог бы надеть под такое платье грязный хлопок, верно?

Я поменяла белье, удивляясь, как Сид подобрал соответствующий размер, а затем натягиваю платье через голову. Гладкая ткань приятно ласкает кожу. Я поворачиваюсь, и юбка поднимается. Не знаю, как Сиду удалось подобрать идеальный наряд для меня, но он это сделал. Мне отчаянно хотелось посмотреться в зеркало. Только вампиры не отражаются в зеркалах, так что мне это не поможет. «Проклятье».

Это не имеет значения. Я надеваю туфли на каблуках. Мне всегда было больно на них ходить, поэтому делаю несколько неуверенных шагов, но чувствую себя прекрасно. Я спешу к двери и с облегчением обнаруживаю, что она легко открывается. Он меня не запер.

Я иду по незнакомому коридору, надеясь оказаться в знакомом месте, когда выйду. Я открываю все двери, но они оказываются обычными жилыми помещениями, полными роскошных тканей и дорогой мебели. На стенах висят картины, которые, по моему мнению, должны висеть в музее, а не в частном доме, и тем более не в квартире.

Под ногами я чувствую слабую вибрацию от грохота музыки. Где я?

В конце коридора я нахожу дверь и лестничный пролет, которые ведет вниз и в клуб. Сид живет над клубом? Как и все вампиры, которые здесь работают? Я моргаю, давая глазам привыкнуть к яркому свету.

Когда я заходила сюда раньше или была здесь последний раз… сколько дней занимает обращение?.. в клубе только готовились к открытию. Теперь он работает. Я хватаюсь за дверной косяк, когда музыка, которая казалась легким ручейком наверху, ударяет в голову.

Бар расположен в задней части зала, а над ним расположены балкон и кабинки, где можно посидеть посетителям. Справа от бара я вижу ступеньки, которые ведут в VIP зону, которая охраняется и огорожена веревкой. Слабое свечение медицинского оборудования напоминает мне о том, чем занимаются в VIP зоне, словно я не была так не так давно. Я крепче вцепляюсь в косяк.

Напротив бара располагается сцена с танцовщицами и диджейским пультом. В дальнем конце я вижу табличку выход, но между мной и ею толпа людей.

Готовясь к забегу, я бросаю взгляд в сторону и вижу Сида, разливающего напитки. Он шутит и смеется с посетителями, готовя им коктейли. Наливает бокал красивой женщине, одетой как старлетка их 20-х годов.

Она кладет руку ему на плечо, и я рычу. Его улыбка слишком откровенна, и она сияет в неоново-красном свете. Я раздражена, и часть меня хочет подойти и потребовать отчета о его действиях. Он мой.

Я встряхиваюсь. Он не мой. На самом деле, он тот, кто обратил меня, тем самым разрушив мою жизнь. Я должна его ненавидеть.

Проблема в слове «должна». Я должна была умереть. Я не могу так жить. Но не испытываю ненависти к Сиду.

Я поворачиваюсь и бросаюсь в толпу, проталкиваюсь к выходу и отчаянно пытаясь не обращать внимания на пульсацию вен. От музыки и бешеного ритма сердец мне хочется закричать.

Я сосредоточиваюсь на табличке «выход». Мне просто нужно добраться до двери. Как только я окажусь снаружи, все станет нормально. Люди не будут толпиться, и я смогу пойти домой. Не думаю, что смогу туда добраться, но обнаруживаю свою ладонь на дверной ручке.

Чья-то рука дергает меня сзади, и я вижу вышибалу Отто.

— Отпусти меня, — говорю я, пытаясь вырваться. но он больше, сильнее и старше меня. Мои вампирские чувства ощущают его возраст как тяжесть, которая на меня давит. Для вампира возраст — все.

Он ворчит и перекидывает меня через плечо. И несет меня обратно через толпу к бару. Я бью его по спине и кричу, но он меня игнорирует. Остановившись у служебного входа в бар, он снимает меня с плеча и ставит на пол. Я падаю, запутавшись в конечностях, но не чувствую боли, и смотрю в сияющие глаза Сида.

— Я думаю, что это принадлежит тебе, — говорит Отто.

Я изумленно смотрю на него, потому что впервые слышу от него членораздельную речь. И тут у меня перехватывает дыхание, когда Сид наклоняется и подхватывает меня на руки.