Обрести любовь

3

Уайлдер

— Успокойся, женщина, я пытаюсь помочь, — ворчу я на несчастную, оказавшуюся в таком опасном положении.

Я не был уверен, на что, чёрт возьми, смотрю, когда увидел брезентовую палатку, несущуюся через лес, кувыркающуюся вниз по склону, прежде чем втиснуться между Y-образным стволом дерева. Теперь, когда я стою прямо перед этим, я все еще не уверен, что, чёрт возьми, делать.

Пойманная в ловушку женщина мечется в разные стороны, затем шипит. Моё сердце сжимается в груди при мысли о том, что ей больно. Странно, ведь я и не знал, что у меня ещё есть сердце.

— Если ты не будешь дергаться, я смогу…

— Я пришла с миром, — внезапно произносит она, заставляя меня на мгновение приостановить свои действия и приподнять бровь. Её крики стихли, и теперь она, похоже, пробует другую тактику. — Если ты заблудшая душа, желающая перейти на другую сторону, я могу помочь.

Заблудшая душа? Перейти на другую сторону? Что за сумасшедшая вторглась на мою землю?

— Я не из тех, кто заблудился, — говорю я ей, прочищая горло. — Ты, с другой стороны, похоже, нашла дорогу на частную собственность.

Она замирает, очевидно, ожидая увидеть призраков и инопланетян, но никак не людей.

— О, — произносит женщина мягким и немного разочарованным тоном. Странная. — Ну, я…

В этот момент скользкий материал палатки рвётся, и женщина выскальзывает из своего неудобного положения на дереве. Я бросаюсь вперёд, протягивая руки, чтобы подхватить её, прежде чем она упадёт на землю. Излишки брезента, а также то, что, как я предполагаю, является её одеялами, одеждой и спальным мешком, продолжают своё путешествие вниз с горы и в ущелье, в то время как я прижимаю странную и теперь уже дрожащую женщину к своей груди.

Я сажусь на лесную подстилку и осторожно снимаю слои ткани, всё ещё прикрывающие нарушительницу границ, которую я держу в своих объятиях. Когда я впервые вижу её лицо, клянусь Богом, забываю, как дышать.

Тёмно-зелёные глаза, обрамленные длинными тёмными ресницами, оттеняющими её волосы цвета эспрессо, моргают, глядя на меня. Серебряный лунный свет целует её розовые щёки и полные, надутые губы, которые в данный момент озабоченно нахмурены. Она цепляется за рюкзак, так что, по крайней мере, она не всё потеряла.

— Эм, я… я сожалею, — заикается она. — Я не знала… Частная собственность… Я-я-я думала…

Женщина сползает с моих колен, но вскрикивает от боли, как только надавливает на левую ногу. Я немедленно встаю и обхватываю её рукой за талию, поддерживая, пока она балансирует на своей неповреждённой ноге.

— Лучше бы на это взглянуть, — ворчу я, всё ещё не уверенный, откуда берётся этот прилив защитных и сбивающих с толку чувств.

— Верно. Я просто доковыляю туда и заберу свои вещи, — говорит она, кивая подбородком в сторону кучи своих вещей в сотнях футов под нами, — и отправлюсь в первую попавшуюся больницу.

Я думаю, она пытается пошутить, но её нос покраснел, а глаза наполнились слезами, так что шутка у неё не совсем получается.

— Я имел в виду, что отведу тебя в свой домик и проверю, всё ли в порядке. Ты можешь отдохнуть этой ночью и отправиться в путь утром. Что ты вообще здесь делала?

После недолгой паузы я смотрю на женщину, которая в данный момент прислонилась ко мне. Её плечи сотрясаются от едва слышного всхлипывания, и она тихо плачет. Чёрт возьми, если у меня не сжимается грудь при виде её слёз. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз руководил какой-либо спасательной операцией, но все мои знания по-прежнему при мне, я работаю в фоновом режиме.

Моя единственная цель сейчас — доставить эту женщину в безопасное место и убедиться, что она больше не плачет. У меня странное чувство в груди, как будто я не могу дышать, зная, что она расстроена.

— С тобой всё будет хорошо, — говорю я, надеясь, что это звучит успокаивающе. — Меня зовут Уайлдер. Я бывший армейский рейнджер, и у меня есть некоторый опыт полевого медика. Я отведу тебя в свою хижину и подлатаю, хорошо?

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как я в последний раз разговаривал с другим человеком, но, когда я в режиме солдата, всё остальное дерьмо отходит на второй план. Этой женщине нужно знать, что она может мне доверять и что я приведу её в безопасное место.

А завтра, когда взойдёт солнце, я сразу же отвезу её к подножию горы, где ей самое место, и строго-настрого предупрежу, чтобы она больше сюда не поднималась.

Даже когда я думаю об этих словах, я не уверен, что это то, чего на самом деле хочу. Нет времени вдаваться в подробности, что, чёрт возьми, это значит. Только не в связи с проведением активной миссии.

— Меня зовут Ари. Это сокращение от Аризоны. У меня пятеро младших братьев и сестёр, которые зависят от меня, и родители, которые меня очень любят и заметят, если я пропаду, — она пытается отойти от меня на шаг, морщась от того, что её левая лодыжка дрожит.

Я снова прижимаю её к себе, не желая, чтобы она ещё больше навредила себе.

— Ты рассказываешь мне личные факты, потому что думаешь, что я собираюсь тебя убить? — спрашиваю я, блуждая взглядом по её телу. Ари — полная девушка, и я не буду врать, мне это нравится. Под курткой у неё несколько слоёв одежды, но я всё равно могу разглядеть её изгибы. Не то чтобы это имело значение.

Совершенно, блядь, неуместно.

— Просто прикрываю тылы, — кивает Ари.

Она такая… очаровательная. Не знаю, думал ли я когда-нибудь об этом слове, не говоря уже в отношении другого человека.

— Я думаю, что личные факты, по крайней мере, должны быть правдивы, верно?

Ари вскидывает голову, и её зелёные глаза пронзают меня до глубины души. Она прищуривает веки, в уголках её губ появляется лёгкая ухмылка. Господи, я хочу поцеловать её. Что на меня не похоже. От этой мысли у меня кружится голова, и мне приходится отвести взгляд, чтобы не поддаться своему безумному желанию.

— Откуда ты знаешь, что я лгу?

— Так ты признаешь это? — я возражаю.

— Я… — Ари отклоняется в сторону, с её губ срывается хныканье.

Не раздумывая ни секунды, я подхватываю ее на руки и несу через лес, как новобрачную, в то время как она прижимает свой рюкзак к груди, как будто это её единственный спасательный круг.

— Ты со мной, — говорю я ей, не зная, что делать с теплом, разливающимся по моей груди, когда зеленоглазая богиня прижимается ко мне.

Она вздыхает и кладёт голову мне на плечо. У меня такое чувство, что она какое-то время была одна и не привыкла, чтобы кто-то помогал. Понимаю. Хотя я не могу оставить Ари у себя, я могу предоставить место для ночлега и пакет со льдом для её, несомненно, растянутой лодыжки.

— Спасибо, — бормочет она, подавляя очередной всхлип.

— Что болит? — ворчу я, и слова выходят гораздо резче, чем я намеревался. Я хочу положить конец её страданиям и убедиться, что она никогда больше не испытает боли, что, как я понимаю, является чрезмерной реакцией на женщину, с которой я только что познакомился.

— Я в порядке, — пискнула она.

— Ещё одна ложь, — говорю я ей, глядя на женщину в моих объятиях. Её лицо перекошено от боли, челюсти сжаты так сильно, что она может сломать грёбаный зуб, если не будет осторожна.

— Моя лодыжка онемела, но теперь она горит и пульсирует. А головная боль за левым глазом, кажется, вот-вот расколет мне череп. Но в целом, думаю, что я в порядке. По крайней мере, я не на дне оврага, где бы точно оказалась, если бы не ты, так что… спасибо.

Она заканчивает свою торопливую речь и делает глубокий вдох, зажмуривая глаза от новой волны пульсирующей боли. Я хмыкаю и прижимаю её к себе ещё крепче, ускоряя шаг и в то же время убеждаясь, что не упаду и не покалечу эту женщину ещё больше.

— Ты знаешь какие-нибудь истории о привидениях? — спрашивает она, чертовски удивляя меня.

— Э-э…

— Чтобы отвлечься от боли. Я начну первой. В прошлом году я посетила старую психиатрическую лечебницу в Пенсильвании, где обитают привидения. Легенда гласит, что там при подозрительных обстоятельствах погибло до шестисот человек. Один пациент…

Я спотыкаюсь о большой валун, спрятанный в кустах, и толкаю Ари. Она старается не издавать ни звука, но я знаю, что задел её больную лодыжку, и мне хочется ударить себя по лицу.

После нескольких мгновений молчания я понимаю, что Ари не собирается продолжать свой рассказ. У меня есть вопросы о том, почему она намеренно посещает эти опасные места, но сейчас не время устраивать допрос.

Я ломаю голову в поисках какой-нибудь истории, будь то с гоблинами, привидениями или принцессами. Но у меня ничего нет. Поэтому я рассказываю ей единственную историю, которую знаю. Мою.

— Моё подразделение находилось в пустыне уже четыре дня, когда мы получили приказ, — начинаю я, глядя прямо перед собой. Ощущение зрительного контакта… чрезвычайно уязвимый, и я уже весь взвинчен этой женщиной. Не нужно ещё больше всё запутывать.

Ари замирает в моих объятиях, словно каким-то образом понимает, что я никогда никому не говорил этих слов. Она задерживает дыхание, ожидая продолжения.

— Как командир своего подразделения, я должен был убедиться, что миссия прошла без сучка и задоринки. Я думал, что всё спланировал. Я действительно всё спланировал. Всё, кроме жестокости войны.

Ари утыкается носом мне в шею, затем проводит кончиками пальцев вверх и вниз по затылку, где она прижимается ко мне. Эта женщина утешает меня?

— Что было дальше? — спрашивает она мягким голосом, словно разговаривает с пугливым животным.

— Мы приблизились к цели — зданию, где, как мы полагали, враг хранил оружие. Всё шло гладко. Одна из тех редких миссий, когда все действовали абсолютно синхронно, это был настоящий механизм, в котором все части работали вместе в тандеме. Вся наша разведка и наблюдение показали, что город был эвакуирован несколько недель назад, и, судя по тому, что мы видели до тех пор, это было правдой. Мы не знали. Я не знал.

Я делаю паузу, с трудом сглатываю, стараясь не погружаться в подробности. Ари продолжает нежно поглаживать меня по затылку, в то время как её нос касается моего уха.

— Я верю тебе, — бормочет она.

Я не знал, что это именно то, что мне нужно было услышать, но будь я проклят, если не кивну, поблагодарив её за признание самой важной части.

Я не знал.

— Я не знал, — на этот раз повторяю я вслух. — Мы почти очистили всё здание, когда один из моих людей обнаружил подвал. Там были десятки гражданских, которые прятались, пережидая налёт, опасаясь за свою жизнь. Моей новой задачей сразу же стало как можно быстрее доставить всех в безопасное место. — Я останавливаюсь, чтобы перевести дух, чувствуя головокружение и опустошённость, но мне нужно закончить свой рассказ. — Около сорока человек выбрались живыми до того, как враг начал воздушную атаку на здание. Это была подстава. Они использовали своих собственных граждан, а я этого не предвидел. Я не заметил этого вовремя.

— Ты спас сорок человек, — шепчет Ария.

— И потерял пятерых. Я чуть не убил своего лучшего друга. Его нога всё ещё болит, и я не разговаривал с ним несколько месяцев.

— Но…

— Мы на месте, — объявляю я, неся Ари по ступенькам крыльца в свой домик. Я никогда не был так счастлив, когда у меня был повод сменить тему. Меньше всего мне нужно, чтобы Ари жалела меня или, что ещё хуже, считала чудовищем из-за тех жизней, которые я потерял.

Я направляюсь в ванную, но быстро понимаю, что мне не хватит места для работы. Меняя курс, я подхожу к огромной кровати в углу моей однокомнатной хижины и опускаю её перед ней. И тут происходит самое удивительное.

Ари обнимает меня.

Я напряжён и чувствую себя неловко, не зная, что делать со своими руками. Ари просто сжимает меня крепче, пряча лицо у меня на груди. Она такая маленькая, что её голова даже не достаёт мне до подбородка. Что-то в этом разрушает чары, и я обнимаю эту неожиданную женщину за её всепоглощающую нежность. Я прижимаю её голову к своему подбородку, и да, мы идеально подходим друг другу. Как я и думал.

Ари ничего не говорит. Ей это и не нужно. Этого достаточно.

Я не уверен, как долго этот ангел искупления удерживал меня, но, когда она переступила с ноги на ногу и издала сдержанный стон, я вспомнил, почему она вообще здесь. Она повредила лодыжку.

Господи, я теряю самообладание.

— Я возьму свою аптечку, — говорю я Ари хриплым голосом. Я усаживаю её на край кровати и бегу в ванную за своей аптечкой.

К тому времени, как я возвращаюсь, Ари уже снимает обувь и носки, и, конечно же, её левая лодыжка в синяках и опухла. Опустившись перед ней на колени, я беру её за икру и осторожно приподнимаю, чтобы она могла положить ногу мне на колено, а я мог зафиксировать травму тканевой повязкой.

Я всё ещё не могу смотреть ей в глаза. Она знает обо мне больше, чем я кому-либо рассказывал. Единственное, что я знаю о ней, это то, что она солгала о том, что у неё большая любящая семья. Чаша весов пошатнулась. Жаль, что я никогда не был хорошим собеседником, даже до того случая, из-за которого мне пришлось сбежать в горы.

— У меня есть аспирин от боли и отека, — говорю я Ари, откашливаюсь, осторожно опускаю её ногу и встаю. Прежде чем она успевает что-либо сказать, я бегу на кухню за водой и обезболивающими.

— Спасибо, — с улыбкой отвечает Ари, вытягивая шею, чтобы попытаться заглянуть мне в глаза. — Ты в порядке? Я знаю, ты, наверное, не в восторге от того, что я делю с тобой личное пространство, и я обещаю, что не буду тебе мешать, как только…

— Оставайся, — выдыхаю я. Ари слегка вздрагивает, и я качаю головой от своего дурацкого громогласного голоса. — Прости. Я имел в виду, что ты мне не мешаешь. Пожалуйста, останься на ночь. Ты ложись на кровать. Я постелю на полу.

— Что? Нет, ты не можешь спать на полу, — протестует она, хотя уже откидывает одеяла с моего пухово-перинного матраса. Ари прижимается ко мне, заботясь о своей больной лодыжке. Я сдерживаю улыбку от того, какая она очаровательная.

Опять это слово. Очаровательная.

— Я спал и на худших поверхностях, — говорю я ей, беря дополнительную подушку, чтобы немного подпереть ногу Ари, прежде чем укутать её одеялом. — Кроме того, это хороший пол, — заверяю я свою гостью. — Я сам его сделал.

— Правда?

Благоговейный трепет в её голосе заставляет меня взглянуть на неё, несмотря на моё прежнее намерение избегать зрительного контакта. Её зелёные радужки искрятся удивлением, когда она осматривает мою хижину, как будто видит всё в совершенно новом свете.

— Да, — подтверждаю я. — Сначала была дорога, потом мой домик и сады. Скоро мои приятели переедут сюда, чтобы построить свои собственные дома. Затем мы собираемся заняться старым шахтерским городком.

Что-то из того, что я сказал, зажгло любопытство в глубине её зелёных глаз. Она просто завораживает.

— Расскажи мне всё, — приказывает она, натягивая одеяло до подбородка.

Я вытягиваюсь на полу рядом с кроватью, и меня охватывает чувство покоя. Обычно я засыпаю далеко за полночь, но в Ари есть что-то успокаивающее и волнующее одновременно.

— Когда мои друзья приедут сюда, мы обсудим планировку местности и некоторые основные дорожные сооружения, — начинаю я, закидывая руки за голову, закрываю глаза и представляю город, который мы собираемся построить.

Не прошло и двух-трёх минут после того, как я начал рассказывать Ари о наших планах, и с кровати донеслось тихое, сладкое похрапывание. Впервые за целую вечность я улыбаюсь и погружаюсь в сон.