Обретение силы

Глава 1 Величайшее событие

Вся равнина Макпал была забита людьми. Сотни и тысячи устремились в одну сторону. Кто-то ехал верхом, кто-то на повозках, но большая часть все же шла пешком, спасаясь в тени бесконечных караванов. Жара стояла немилосердная и Зари спрятался под свертками на телеге. Это первый раз, когда отец взял его с собой на состязание, и мальчик очень гордился оказанной ему честью. Но только поначалу.

Дорога оказалась совсем не такой, как он себе представлял. Двенадцать дней под палящим солнцем, жара, которой он еще не видывал. В оазисе Сэнэз, там, где, собственно, и жил Зари со своей семьей, было легче на порядок. А здесь бескрайняя равнина, куда ни кинь взгляд — одно и то же: песок, камни, редкие колючки и яркое, ослепляющее до рези в глазах небо.

Зари не понимал, как старшие находят дорогу, и уже на пятые сутки был полностью уверен, что они сбились с пути. По ночам становилось немного легче, можно было вздохнуть, и прохлада казалась ценнейшим и сладчайшим из яств.

Однако, утомленные люди не торопились падать от усталости. Сначала они освобождали от тяжкой ноши лошадей, кормили скот и лишь затем устраивались сами.

А Зари почти весь путь проводил в телеге отца, прячась от солнца и понимая, что ведет себя совсем не по-мужски. Тем не менее, отец не сердился, а только ласково улыбался и сам подсаживал сына в телегу, укрывая его с ног до головы. Там, зарывшись в товары, он представлял себя одним из могучих князей, которые набирают себе воинов, лишь лучших из лучших, чтобы оберегать всю империю от нашествия зла у самых границ. Он видел себя в окружении сотен верных ему в начищенных до блеска доспехах перед покоренными городами…

Но было в путешествии и нечто очень приятное: ночные байки и сказания. Путники усаживались у костров, распивая ароматные настои и вкушая зажаренное тут же мясо диких пустынных зверьков. Убеленные сединами старцы начинали свои рассказы, восхитительные и невероятные, полные приключений и неведомых тайн. Зари слушал их, раскрыв рот, не замечая, что потешает многих вокруг. Но это было и не важно, когда слово облачается в образ величественного рыцаря, спасающего город из нашествия демонов или хитрого простолюдина, сумевшего стать правой рукой князя. Старцы видели мир, а теперь Зари их, уже подслеповатыми глазами, открывал его для себя и верил, верил каждому слову. И каждый немилосердно жаркий день он ждал наступления сумерек, чтобы услышать очередную историю и погрузиться в мир, доселе ему неведомый, туда, где реальность уступает место волшебству, а искра разгорается в бушующий пожар магии.

Так произошло и сегодня на тринадцатые сутки их пути. Зари помогал отцу распрягать буйволов, а сам, переминаясь с ноги на ногу, посматривал на разгорающиеся костры. Вот-вот займут самые лучшие места, и ему снова придется пробираться ползком. Отец видел его беспокойство и ухмылялся в усы.

— Не переживай, сын. Сегодня мы не будем сидеть возле общего костра.

— Нет? — мальчик ошарашенно уставился на старшего, так и не сумев скрыть разочарование в глазах.

Отец ласково погладил его по черным как смоль волнистым волосам и прошептал прямо на ухо:

— Нас сегодня почтит особый гость. Поэтому достань лепешки и разожги костер прямо здесь. Угостим его, чем сами богаты.

Мальчик с сомнением покосился на отца, но перечить не стал. Какой-такой гость может прийти именно к ним? Он знал если не всех в караване, то многих, и мало кто изъявлял желание пообщаться с обычным портным.

Тем не менее, Зари достал с телеги холщовый мешок с засохшими, но вкусными и пряными лепешками и, не выдержав, вдохнул их аромат. Тут же вспомнил мать и маленькую, еще меньше его, сестренку. Они остались там, в оазисе. Как они?

Из другого мешка он достал простое медное блюдо и разложил лепешки. От общего костра потянулся запах зажаренного мяса, и Зари сглотнул слюну. В другой день можно было попросить караванщиков, это не считалось позорным или недостойным. Наоборот, от силы каждого зависела и сила, а значит, и выдержка всех. Все делили припасы, жадность была на равнинах не в почете. Да и дома Зари бы не припомнил, когда хоть кто-нибудь прятал хлеб и мясо. Однако у портного Шакира и самого Зари кроме лепешек больше ничего не было, да и они, собственно, были оставлены на крайний случай. Вот он и настал.

Зари услышал шаги и голос отца. Как он ни вглядывался в окружающую их тьму, так и не мог разобрать, кто станет их гостем сегодня среди звезд и песков Макпала. Но, стоило отблескам костра коснуться теней появившихся людей, как мальчик замер, боясь пошевелиться. Перед ним стоял тот, кого в караване прозвали Ашу, Избравший Праведность, и этот старец считался мудрейшим из мудрейших. Он мало говорил, но к каждому его слову прислушивались, внимали его советам и беспрекословно подчинялись. Его присутствие приносило удачу, и было гарантией спокойного пути. Так и выходило. Лишь жар солнца мешал им, но тут даже Ашу был бессилен.

— Прошу, присаживайся, — с поклоном проговорил Шакир, и, стоило старцу сесть у костра, как портной накинул на его плечи теплую шаль, которую, как знал Зари, сам же и расшивал дивными узорами. — Прошу прими наш дар, мудрейший.

Зари видел, как старец высунул из своего белого балахона сморщенную, почти иссохшую руку и провел кончиками пальцев по ткани. Сам мальчик и его отец замерли, следя за каждым движением старца.

— Ты очень искусен, Шакир. Я чувствую силу, что ты вложил сюда.

— Благодарю, Ашу.

Старец принял дар, и теперь можно было немного расслабиться. Зари с позволения отца протянул вперед блюдо с лепешками и мудрейший отломил небольшой кусочек.

— Твой сын весьма талантлив, — вдруг проговорил он, — я вижу многое в его судьбе. Не мешай ему, как придет время. Оазис не сможет вместить его, Сэнэз слишком мал для этого отрока.

— Как скажете, мудрейший, — Шакир поклонился старцу в ноги, хотя сам Зари ощутил, что отец расстроен.

— Не печаль свое сердце, Шакир. Ты не останешься один. По возвращении домой тебя ждет приятный сюрприз.

Вот это да! Мальчик, открыв рот, слушал Ашу. Именно сейчас он говорил об их судьбах. Вот так удача!

— Я поведаю вам одну из притч. Слышали ли вы историю о Джэлех?

И Шакир, и Зари покачали головами.

Старец, вновь отломив небольшой кусочек лепешки, поднес его к костру и немного помолчал. Никто его не торопил и не стремился перебить ход мысли мудрейшего. Голоса у большого костра, казалось, затихли, а сама равнина погрузилась в плотную тишину. Зари не заметил, как в одно мгновение нечто отрезало его от сотен живых душ. Он остался один на один со старцем, и лишь теплая рука отца указывала, что рядом еще кто-то родной, даря покой и прогоняя набегающий волнами страх.

— Джэлех была избранной, сила ее была столь огромна, что в год избрания она одолела всех соперниц без труда. Тогда среди зрителей были не только великие князья в простых одеждах, но и сам император тайно присутствовал, желая выбрать достойнейших для своей службы. И стоило ему увидеть мощь Джэлех, как он принял решение призвать ее. Он не сомневался в ее ответе, да и кто мог воспрепятствовать ему, благородному защитнику наших земель?

Зари оказался на огромной трибуне. В самом низу он видел фигуру тоненькой девушки с распущенными темными волосами. У ее ног на коленях стояла очередная поверженная, признавая власть сильнейшей, а толпа бесновалась, выкрикивая одно лишь имя.

Джэлех!

— Когда по традиции прошедших отбор стали спрашивать, согласны ли они посвятить свои жизни благому делу, защищать мир и границы империи, побеждать зло, отвергая его от жилищ простых людей, то все они как одна вышли вперед, соглашаясь. И тогда император поднялся со своего места и поднял руку, показывая, что он имеет право выбора как первый из присутствующих. Все узнали его перстень, золотой с изображением орла, парящего в небе.

Зари будто стоял на трибунах. Но теперь он не слышал гомона, лишь молчание и все взгляды прикованы к высокому гордому человеку, поднявшемуся во весь рост.

— Я избираю Джэлех. Согласна ли ты стать моей рукой, моими глазами, моей опорой и защитой?

Зари перевел взгляд на арену и увидел, как девушка вышла из ряда своих подруг и сделала несколько шагов вперед. В полнейшей тишине он четко услышал ее «да», и толпа тут же взревела, празднуя появление нового защитника.

Мальчик моргнул и снова оказался у костра, рядом с отцом и мудрым старцем, а не там, на трибуне среди многих и многих людей.

— Что случилось дальше? — не выдержал ребенок и тут же заслужил укоряющий взгляд отца.

Ашу лишь улыбнулся тонкими губами.

— Повелитель забрал Джэлех с собой, и она стала поистине его глазами. Такой силы, как у нее еще не видывали, она поражала демонов одним лишь ударом, а подчас и взглядом, ее боялись, и вскоре мир воцарился на границах. Никто не смел нарушить покой империи. Лишь имя Джэлех была надежной стеной для всех мирно живущих людей.

Зари нервно заерзал на своем сидении. Он так хотел узнать, что же случилось с прославленной воительницей.

Время шло, и люди стали забывать о страхе за границами. Так и сам император понемногу успокоился и уверовал, что зло ушло, оставив их. Сама же Джэлех становилась лишь краше, и подумал император, что она достойна стать его женой, спутницей не только лишь на войне, но и в мире. Их дети бы обладали могучей силой, и он, не мешкая, рассказал ей о своих чувствах. Однако, она не разделила его мыслей, нанеся рану его гордости. Джэлех отказала императору. И тогда он затаил зло.

Старец ненадолго умолк, погружаясь в свои мысли. И даже Зари замер, боясь на этот раз сказать лишнее слово.

— Тогда в империи оставался лишь один уголок, подвластный тьме — Соурид.

Да, даже Зари слышал эту древнюю историю об обиталище демонов.

— Император приказал Джэлех отправиться туда и уничтожить последний оплот зла на его земле.

Мальчик нахмурился. Ведь все знали, что ступив на Соурид, любой маг становился беспомощнее котенка. Что-то было там, что полностью отрезало от магической силы.

— Джэлех не спорила, она отправилась в путь в тот же день, взяв с собой лишь немногих помощников. Спустя дни император получил вести. Соурид пал. Не было больше этого места, теперь ни один маг больше не опасался за свои способности, но не было и Джэлех. Она отдала все ради этой победы. И с тех пор эта долина зовется ее именем… Ты, — Ашу посмотрел на мальчика, — увидишь ее, окунешься в ласковые воды, пройдешься босыми ногами по темной земле и только там ты поймешь, что такой счастье.

Зари замер, вслушиваясь в каждое слово. Это значит, что он будет путешествовать у самых границ! Но как такое возможно?

— Не бойся, — словно прочитал его мысли Ашу, — Джэлех и твоя судьба тоже.

Мальчик нахмурился, не понимая, что старец имеет в виду.

— Шакир, я устал. Помоги мне прилечь.

— Конечно, мудрейший, — отец поднялся и уложил Ашу на повозку, укрыл его ноги, но Зари так и не мог успокоиться после всего услышанного. Мальчик подкрался к старцу, пока отец ходил за водой и задал мучивший его вопрос.

— А что случилось с императором?

Ашу потрепал мальчика по голове и нехотя ответил.

— Его убили демоны, мальчик. Знай, что малая обида в сердце порождает со временем необъятное зло. Не копи черноту, не собирай сор.

Зари сел у телеги, обхватив колени руками, и думал над словами Ашу. В эту ночь он так и не уснул.

Раннее, но отнюдь не прохладное утро принесло очередной тяжелый переход. Зари тихо сидел в повозке, на этот раз, даже не пытаясь укрыться и хоть немного защититься от вечного солнца.

— Сынок, — отец заметил его настроение и ласково погладил по голове, — не стоит печалиться раньше времени. Ничего страшного Ашу не сказал.

Мальчик поднял взгляд на отца. Сейчас он и сам не знал, что волнует его больше: история о храброй Джэлех или же его собственная судьба.

— Я буду путешествовать, отец. Ашу сказал, что я смогу увидеть сам Соурид! Как такое возможно? Ведь мы бедны, и у нас…

— Погоди! — Шакир звонко рассмеялся, — всему свое время, и не стоит думать о будущем чрезмерно, сынок. Когда придет пора — ты сделаешь выбор. Не терзай себя и отпусти все.

Мальчик кивнул, соглашаясь. Он глубоко вдохнул сухой воздух и громко выдохнул, представляя, что все накопившееся исчезает как песок.

— Молодец! — похвалил его отец, — а теперь накрой голову.

— Отец, а можно я сегодня поведу буйволов? Очень хочется попробовать! А ты пока немного отдохнешь.

— Что ж, — Шакир пригладил усы, — почему бы и нет? Учиться все равно нужно. Иди-ка сюда.

В одну руку мальчика он вложил поводья, а в другую — тонкий хлыст.

— Не давай им усомниться, Зари. Животные чувствуют все, не бойся их. Буйволы спокойные, но ты должен быть все время на чеку, и если что — сразу придержать, или воспользоваться хлыстом. Иногда только из-за дикого песчаника буйволы, да и кони сходили с ума и наносили вред каравану. Следи в оба!

— Хорошо, отец! — мальчик серьезно кивнул и сжал поводья. Тем временем, отец взобрался на телегу и как будто сразу же уснул. В тот же миг Зари ощутил себя брошенным. И зачем он только попросил об этом? Что на него нашло? Вокруг много людей, и пеших, и конных, но он чувствовал, что совершенно одинок. Буйволы ужасно большие. Вот, один нервно дернул головой и покосился огромным черным глазом на Зари. Мальчик прикусил губы и сжал поводья еще сильнее.

Джэлех и твоя судьба тоже…

Зари моментально расправил плечи, стоило ему вспомнить слова Ашу, он ощутил, как уверенность растекается по его внутренностям, а сами буйволы будто уменьшаются в размерах. Его рука ненамного ослабила поводья, а разум прояснился. Он смотрел только вперед и не видел следящего за ним и улыбающегося отца.

Зари смотрел на барханы и находил некоторое сходство с водой. Конечно, он никогда не видел большой воды, такой, о которой рассказывали путешественники, но дома, в оазисе, он то и дело окунал руки в медные кувшины с водой, ощущая, как жидкость нежно перетекает по пальцам. Так и здесь. Только песок не нежен, он опаляет не слабее огня, но как же он зачаровывает…

В какой-то момент Зари подумал, что здорово нагрел голову, хотя на нем и была добротная накидка, плотная, отцовская. Перед ним появились стены. Огромные из красного кирпича.

Мальчик моргнул пару раз и потер глаза кулаком, тут же об этом пожалев. Вездесущие песчинки забрались в глаза.

Мягкая рука отца отодвинула его в сторону и забрала поводья.

— Отец! — ошарашенно указал на стены, наконец-то сумевший открыть глаза, мальчик.

— Вижу, Зари. Мы на месте.

Ребенок на миг замер, вглядываясь в открывшуюся ему картину, и до сих пор не мог поверить своим глазам.

— Не стой, пойдем. Уже сегодня вечером мы будем отдыхать в прохладе.

Зари побежал за отцом, продолжая ошалело смотреть на город впереди. Ворота казались такими близкими, но им пришлось плестись еще несколько часов, прежде чем они достигли главного входа.

Кованные, выше самого большого здания в оазисе, с широкими жирными болтами, они казались неприступными и надежными. На входе стояли самые настоящие воины! Именно так и подумал Зари. А как же их еще назвать? Кожаные штаны-анаксариды, шерстяные добротные кафтаны с широкими поясами, за которыми невооруженным взглядом можно было легко рассмотреть связки метательных ножей, сапоги из хорошо выделанной и мягкой кожи, но, самое главное — мечи и луки. Зари еще никогда не видел вблизи оружия, и теперь, завороженный, осматривал неведомых ему воинов, словно героев древних сказаний. Шакиру то и дело приходилось подталкивать мальчика вперед.

— Цель посещения, — важно пробасил уже немолодой темноволосый воин.

— Продажа товаров. Одежда, ткани, нити, — спокойно и без всякого волнения ответил Шакир, заслужив уважительный взгляд сына. Сам Зари даже боялся дышать в присутствии таких важных людей и продолжал рассматривать их великолепные наряды. Вот он расскажет, когда вернется!

— Четверть серебра.

Шакир молча достал и протянул воину треугольную серебряную пластину. По их меркам, деньги были немалые, но отец каждый раз говорил, что все окупается, и оно того стоит. Зари ему верил, ведь раньше отец всегда продавал все увозимые им товары и обязательно приносил кучу сладостей и игрушек, а в прошлый раз подарил маме красивую шкатулку из малахита.

— Проходите.

Зари чуть не вывернул шею, продолжая изучать осматривающих их тележку воинов, и заслужил в ответ пару смешков от лучников.

— Эй, паренек! Шея-то не болит?

— Смотри вперед, не забывай!

Мальчик отчаянно покраснел и с обидой посмотрел наверх. На стене тут же грянул новый смех.

— Не обращай внимания, Зари. Ты не один восхищаешься этим городом. Поверь! Просто они, — Шакир указал в сторону воинов, — живут здесь долгие годы и даже не имеют права покинуть город, пока не закончится срок их службы. Они знают его вдоль и поперек, а вот ты — нечто новое для них, дай и им порадоваться немного.

Об этом мальчик даже и не думал. Он по-новому посмотрел на охранявших ворота. Надо же, даже не могут уйти, когда им заблагорассудится! Зари махнул им рукой, уже безо всякой злости, и побежал вслед за отцом.

Город, в который они так долго добирались, назывался Безымянным. Никто не знал, почему так вышло, но название как ни странно прижилось. Безымянный считался самым большим поселением на равнинах Макпал. В древности, именно на этом месте были вырыты многочисленные колодцы, вокруг которых, собственно, и был построен сначала поселок, а потом и полноценный город. Говорят, что не обошлось без магии и избранных. Зари в этом не сомневалась. Как же иначе можно найти воду и сохранить ее в этой бесконечной пустыне?

Сейчас же, идя по настоящей каменной мостовой, он просто не мог поверить, что все это великолепие можно сделать руками: идеально ровное полотно широкой дороги, по которой даже можно идти босиком. Не удержавшись, мальчик коснулся ладонью камня и не нащупал ни единой шероховатости, словно огромный великан положил сюда цельный гладко обтесанный камень.

— Это еще мелочи, Зари, — усмехнулся Шакир, — смотри вперед!

И правда!

Сотни и десятки людей вышли на площадь. И, сказать, что она была красивой, значит, не сказать ровным счетом ничего.

Когда Зари шел в караване, он и подумать не мог, что где-то на равнинах можно найти нечто подобное. Мальчик изумленно замер прямо посреди улицы, мешая прохожим, чем заслужил пару нелестных словечек, но ни он, ни его отец не сдвинулись с места, и продолжали рассматривать каждую мелочь, каждую частичку воплощения гениального мастерства.

Площадь имела форму овала и была покрыта все тем же гладким камнем. В самом центре возвышался фонтан, настолько тонкий и изящный, что Зари боялся коснуться его и ненароком сломать. Фонтан изображал фигуру маленькой стройной девушки, поднимающей ладони вверх, из этих самых ладоней била чистейшая вода, и здесь, после унылых песков Макпала, можно было вздохнуть по-настоящему.

Зари обвел взглядом идеальную окружность каменных добротных домов, аккуратных кустарников с ярко-красными цветами и вдохнул одуряюще терпкий аромат неизвестных ему растений.

— Ну как? Стоило ехать так долго? — тихо спросил отец. Как ни странно, несмотря на шум и гам многочисленных прибывших, Зари услышал его и улыбнулся.

Еще как стоило!

— Поверь, и это еще не все, — заговорщицки подмигнул отец и легонько толкнул мальчика вперед, — обещаю, мы все увидим.

А сам Зари уже предвкушал свои рассказы по возвращении домой. Никто из соседских мальчишек не мог похвастаться подобным! Даже задиристый Лир никогда не выезжал за пределы оазиса. А он… Да теперь он самый настоящий странник, кои бродят по земле империи и рассказывают удивительные, увиденные ими самими вещи. Его станут слушать, словно Ашу! Мальчик счастливо зажмурился и вновь окунулся в водоворот людей и животных.

— Мы должны получить разрешение на торговлю и найти ночлег. Придется еще немного походить, сынок, но у меня есть здесь знакомый, который нам поможет.

Мальчик снова кивнул, удивляясь спокойствию отца. Он шел вперед уверенный и сильный, время от времени слегка кивая встреченным знакомым или же почтительно кланяясь убеленным сединами старцам, но Зари никогда не замечал в отце подобия раболепства или унижения. Совсем нет, Шакир был образцом достоинства, и гордость расцветала в сердце мальчика. Именно сейчас он понял, что хочет стать таким же, как и Шакир! Да, именно в этот самый момент, когда она шли по забитой путешественниками улице Безымянного города в центре бескрайней равнины Макпал.

Как отец и говорил, пришлось еще побродить какое-то время. Сначала, они зашли в местный Совет, где вновь какие-то мужчины с цепкими взглядами изучили их многострадальную телегу вдоль и поперек, затем выписали бумагу, разрешающую торговлю с указанием места лотка и отпустили восвояси. Шакир вежливо попрощался с ними, и они отправились на местный рынок.

Зари здорово устал, поэтому мало обращал внимания на дома и возвышающиеся то тут, то там памятники. А посмотреть было на что! Безымянный помнил имена своих героев и защитников, хоть и не знал своего. И многие воины почитали за честь быть увековеченными в камне. Мальчик время от времени отмечал, что толпы, таких же, как и он, пришельцев, останавливаются возле различных изваяний. Но он уже так измучился, что еле-еле находил силы передвигать ногами, а ведь им еще предстояло разложить товар на лотках, накормить и почистить буйволов, найти жилье и разместиться.

Шакир словно угадал его мысли, и подбодрил сына.

— Ты присмотришь за товаром, а я, тем временем, заплачу за постой. Потом будешь отдыхать.

Мальчик кивнул, уже предвкушая долгожданный отдых.

Место они нашли довольно скоро. Табличка с номером была видна издалека. Шакир шустро и привычно разложил все товары, натянул веревки и развесил наиболее яркие шали, развернул мотки с разноцветными нитями, остальные товары аккуратно сложил на деревянных полках и облегченно выдохнул.

— Вот и все, Зари. Теперь я найду своего знакомого, это не займет много времени. Ты присмотришь за всем здесь. Хорошо?

Мальчик кивнул. Он много раз делал так и раньше, и знал, как торговаться, запрашивать нужную цену, да и не боялся совсем. Даже если он тут заснет, никто ничего не возьмет. В империи существовали страшные наказания за кражу, так что никто не хотел даже связываться. Ни одна вещь не стоила мучительного четвертования и бесконечного позора!

Зари потер сонные глаза и сел на раскладной стульчик, заботливо оставленный отцом. В первый день вряд ли он что-нибудь продаст. Местные знают, что сегодня на рынке будет лишь толчея и гомон, а вновь прибывшие только и делают, что говорят и раскладывают товары, но все же. Здесь они ненадолго, и надо постараться изо всех сил и не тратить драгоценного времени.

Пока он старался не уснуть, уныло разглядывая проходивших мимо людей в спасающих от жары балахонах, к его прилавку кто-то подошел. Мальчик даже не сразу сообразил, что этот человек у него спрашивает.

— Мальчик, сколько стоит шаль? — высокий темноволосый, как и все вокруг, довольно молодой мужчина развернул ярко-синюю длинную шаль.

— Шестнадцатая серебра, господин, — заученно отбарабанил Зари.

На взгляд мальчика, эта шаль была самой красивой. Отец вышивал ее собственноручно и частенько улыбался. Зари почему-то думал, что это потому что у мамы такие же синие глаза.

Мужчина улыбнулся мальчику и кинул монетку.

— Бери. За такую красоту не жалко.

Зари ошалело уставило на полновесную серебряную монету и хотел было сказать незнакомцу, что лишнего им не надо, но тот уже исчез, словно его и не было.

Отец скоро пришел, и Зари честно поведал ему о произошедшем.

— Что ж, удача благоволит тебе, сын. Не волнуйся так. Здесь сейчас много богатых людей в обычных одеждах. Возможно, это был один из князей или сам повелитель, кто знает? К тому же, шаль была прекрасной! И… еще, — отец протянул монету сыну, — она — твоя, распоряжайся ей, как сочтешь нужным.

Зари дрожащими руками взял свой первый заработок, но так и не нашел слов.

Шакир уже привычным движением потрепал его волосы, и торговля продолжилась.

Длинный день неумолимо клонился к вечеру. Уставшее светило свернуло свои опаляющие лучи и стало готовиться ко сну, подгоняя и людей оставить их мелкие дела и дать телу долгожданный отдых.

Зари откровенно дремал и совсем не слышал происходящего вокруг. Шакир с кем-то беседовал, что-то продавал, обсуждал, а время текло как шершавый песок. В какой-то момент Зари понял, что отец держит его крепко за плечи, а он сам машинально передвигает ногами. Испугавшись, мальчик нащупал в кармане серебряную монету и тут же облегченно выдохнул. Как же хотелось спать!

Они остановились у небольшого, на первый взгляд, домика с аккуратно подстриженными кустами и посаженными вразнобой вездесущими красными цветами. Шакир открыл входную деревянную дверь, и Зари тут же поглотил аромат готовящейся еды. Мальчик даже забыл о сне! Как же здесь пахло! Пряный аир, асафетида, ласково касающиеся губ ваниль и цитрусовая цедра, а уж сладкий запах жарящегося на углях мяса и вовсе заставил мальчика забыть об усталости.

— Садись, — Шакир подтолкнул сына к столу у окна, — сначала поедим, а потом пойдем отдыхать.

Зари буквально упал на деревянный стул и огляделся. Трактир был полон. Удивительно, что для них нашлось место. Мужчины, как молодые, так и в возрасте, оживленно обсуждали прошедший день. Пару раз глаза Зари зацепились за знакомые лица, этих людей он видел в караване.

Отец пришел довольно скоро, и не один, а вместе со слугой. Тот нес большой поднос, от которого шел пряный дымок. Зари нетерпеливо облизнул губы.

Когда блюда были расставлены, отец подвинул тарелку сыну и отломил край большой лепешки. Мальчик зачерпнул хлебом рис с подливой и блаженно зажмурился.

— Не торопись. Ешь как следует.

Это мальчик знал и сам. И когда первый голод был утолен, он понял, как тяжело приходилось отцу. Ведь никто не присматривал за товаром, пока он путешествовал один. Скорее всего, Шакир терял целый день в поиске ночлега, а торговать выходил лишь на следующий. А сегодняшний день, хоть и первый здесь, принес им, между прочим, 5 полновесных серебряных монет, да еще ту, что сейчас в кармане у самого Зари.

Мальчик заметил, что у правого угла, там, поближе к широкому очагу, столпились мужчины и что-то обсуждали. Шакир заметил его взгляд и покачал головой.

— Они делают ставки. Это не для нас.

— Ставки?

— Да, сын. Кто из избранных выиграет турнир? Будет ли на турнире император, и если да, то на ком остановит свой выбор? И так далее. У нас нет таких денег, да даже, если бы и были, мы бы не стали так делать. В оазисе нас ждут.

Зари кивнул. Это правильно. Дома мама, дом, хозяйство и мастерская отца. Деньги понадобятся. Отец хотел укрепить дом, нанять помощников. Без денег никак.

Мальчик уже откровенно спал, и Шакир, аккуратно сложив оставшуюся еду на чистую тарелку, помог сыну подняться по лестнице. Жилые комнаты находились на втором этаже, и мальчик честно себе признавался потом, что совершенно не помнил, как он поднялся к себе, как лег на кровать.

Благословенная мать Тьма окутала его ночным покрывалом, теплым, мягким и искусно вышитым звездами, и, поцеловав в лоб, поглотила, забирая усталость, шум и гомон толпы и все заботы. Сон — лучшее лекарство и лучший отдых. Зари спокойно сопел, в то время как Шакир хмурился, чувствуя, что его сон сегодня не придет.

Он открыл нараспашку небольшое слюдяное окошко, вдыхая ночную прохладу и наслаждаясь терпким ароматом цветов, что после путешествия по равнинам казалось настоящим раем. Он прислушивался к разговорам собирающихся у харчевни людей, к топоту ног у двери и не мог унять томительное чувство беспокойства. Его сердце болело. Плохое предчувствие грызло душу и не давало возможности спокойно отдохнуть после такого тяжелого дня.

То и дело, мужчина смотрел на сына, и дегтевые капли волнений растворялись в медовой патоке облегчения и становилось легче дышать. Мальчик устал, но он привыкнет. Это то, чему Шакир мог его научить, что так хотел передать. Достойное занятие, честный хлеб. Но слова Ашу… Как их выбросить из головы? Торговец почесал испещренные песком волосы и старался всеми силами выбросить дурные мысли из головы, отодвинуть в дальний угол зарождающуюся тоску о будущей потере ребенка, а в то, что она неминуема, Шакир не сомневался. Ашу не ошибались никогда.

Зазывные крики пекаря заставили Зари сначала поморщиться, а потом и недовольно открыть глаза. Отец был уже на ногах, хотя было очень рано, о чем говорила и сероватая дымка на улице, и только-только появившийся издалека край светила.

— Зари, вставай, умывайся! — отец кивнул на таз с водой, и мальчик не без усилий, поднялся с такой мягкой кровати. С удовольствием он окунул руки в прохладную чистую воду, наслаждаясь переливами и бликами на воде, и стал умываться, время от времени пофыркивая.

— На завтрак времени нет. Сейчас идем на рынок, там и перекусим. Сегодня нужно и оплатить места.

Зари помнил. Собственно, ради этого в Безымянный все и ехали. Этот город на равнинах Макпал ежегодно становился местом для турнира избранных, тех, кто, как и великая Джэлех обладал силой, неведомой простым смертным.

Мальчик боялся признаться себе, что он с тайным волнением и, возможно, даже страхом ждал этого события. Об этом рассказывали заезжающие купцы, об этом вечерами вещали старейшины, но одно дело — слышать, а совсем другое видеть. Увидеть воочию самую настоящую магию! Не больше, не меньше!

Поэтому мальчик наскоро натянул вчерашние, аккуратно сложенные отцом вещи. Сам-то он, скорее всего, бросил их абы как. Зари огорченно нахмурился. С этого момента отец не должен постоянно заботиться о нем, пришла и его пора. Раз Шакир взял его с собой в такой путь, то стоит доказать, что сделал он это не зря.

Мальчик взял в руки свертки с тканями и поспешил за отцом. На улице было свежо. Просто удивительно, как этот город может сохранять прохладу среди мертвых равнин! На этот раз, Зари поменьше вертел головой, однако, и старался примечать все то, что не заметил вчера. Теперь его внимание привлекли многочисленные памятники. Как всегда, внимательный к своему сыну Шакир начал рассказывать о героях Безымянного. Времени останавливаться у них не было, но отец пообещал, что они обязательно осмотрят все внимательно позднее. Зари не сомневался. Раз отец сказал, значит, так и будет.

Они оказались на своем месте одними из первых, и довольно споро разложили принесенный товар, за что и были тут же вознаграждены. Зари первым увидел того самого мужчину, который вчера купил у него синюю шаль.

— Доброго вам утра! — поприветствовал он Шакира с сыном, — моим родным очень понравилась ваша шаль. Надеюсь, у вас есть нечто подобное.

Шакир спокойно улыбнулся и развернул сверток с последними шалями. Каких тут только не было! И хотя Зари видел работу отца, знал, как создается каждый стежок, но даже сейчас, он залюбовался отцовской работой, словно увидел ее впервые. И сейчас в предрассветных лучах светила, шали казались поистине прекрасными.

— У вас настоящий талант, — признал незнакомец, касаясь кончиками пальцев легких тканей. Зари заметил на его руках лишь один простой серебряный перстень и разочарованно выдохнул. Он-то надеялся, что незнакомец окажется самым настоящим князем, а, может, и императором!

— Благодарю, господин, — довольно улыбнулся торговец, — позвольте посоветовать вам эту шаль. Она переливается разными цветами, в зависимости от времени дня и положения светила, и уникальна по своей природе. Андийские нити, из которых я и изготовил ее, никогда не повторяются по расцветке. Вы, наверняка, слышали? Каждый раз узор будет новым.

— Уговорили, — широко улыбнулся незнакомец, — и, правда, замечательная вещь!

Как и в прошлый раз, незнакомец не стал торговаться, и отдал вдвое больше назначенной цены.

— Отец, — сказал Зари, как только мужчина скрылся из вида, — этот человек вряд ли кто-то известный, у него на указательном пальце лишь одно кольцо.

Шакир громко рассмеялся, да так, что торговцы специями повернулись в его сторону.

— Сын, поверь мне, внешность часто вводит нас в заблуждение. Ты должен был смотреть не на кольцо, а на тонкие аристократические пальцы, не на простой хитон, которые у нас носят слуги, а на гордый профиль и осанку. Поверь мне, мы еще встретим его на турнире!

Мальчик радостно улыбнулся. Теперь к историям, которые он поведает дома, добавилась еще одна.

Торговля шла хорошо. Зари радовался, что может помочь отцу и наслаждался всем, что видел. А видел он немало! Чего только стоили личные княжеские гвардейцы, которые устроили парад именно в этот день. По широкой рыночной улице гордо маршировали воины всех мастей. Зари не знал толком их рангов, но прислушивался к разговорам старших и кое-какие выводы делал. Очевидно, что раз здесь присутствует охрана вельмож, то и сами они где-то неподалеку. Так волнительно!

Отец как раз рассказывал ему о прошлогоднем турнире, когда торговцы отчитывали нищего, который никак не мог разобраться в мелких деньгах, а это оказался ни кто иной, как князь земель Хатамкари, известной своими лесами и удивительными мастерами-творцами, предающими дереву форму того, чего они хотят. Так, шкатулка из Хатамкари стоила как целый оазис вместе с его жителями. Зари смеялся, когда Шакир описывал лица торговцев, когда они узнали, кто именно перед ними.

День оказался удачным. Удивительно, но Шакира знали, и частенько отец приветствовал жителей и гостей Безымянного по именам, словно давнишних приятелей. Это было приятно. Зари смотрел, как уважительно люди рассматривают работу отца, как беседуют с ним, рассказывают свои новости, как просят совета местные подмастерья. И уже многочисленные, присутствующие здесь воины в дорогих одеждах, расшитых мелкими золотыми пластинами, не привлекали его жадный взгляд. Мальчик с упоением и гордостью в сердце учился у отца достоинству.

Шакир, как и вчера, оставил на попечение Зари лоток и ушел на какое-то время. Вернулся он нескоро, с улыбкой выслушал новости о проданных мотках ниток, взял деньги и протянул сыну медные таблички.

Мальчик повертел в руках холодный, довольно искусно обработанный метал.

— Это наши места на турнире.

— Вот это да, отец! Наверное, они стоили дорого?

— Не стоит об этом волноваться, сын. Посетить Безымянный и не увидеть такое событие — лишь потратить время. К тому же, в этот раз ты очень мне помогаешь, мы уже окупили наш путь и проживание, так что ни о чем не беспокойся. Посмотри еще на это, — Шакир протянул сыну какую-то коробку, мягкую на ощупь.

— Такой ткани у нас нет. Секрет ее хранится в землях Данай, и мастера зорко следят за этим, передают тайну лишь самым надежным ученикам. Это аксамит, ручная работа. Потрогай, чувствуешь?

Мальчик провел рукой по нежной ткани коробки и кивнул. Да, словно гладишь человека, мягкая как кожа, теплая, живая.

Шакир улыбнулся. Сын его понял.

— Но сам секрет в другом. Открой.

Зари приметил едва видимый крючок и аккуратно его поддел. На бархатной подушке лежала тонкая золотая цепь, унизанная по центру синим камнем.

— Мой подарок маме. Что думаешь?

— Это… просто… — мальчик так и не смог подобрать нужного слова, цепь, словно змея переливалась под лучами светила, завораживала, приковывала взгляды, а камень казался средоточием чьей-то души, так загадочно и притягательно мерцала его сердцевина.

— Думаю, ей понравится, отец, — восторженно сказал Зари, и Шакир засмеялся и ласково провел рукой по уже порядком отросшим волосам сына.

Наступил вечер, и торговцы стали сворачивать свои лотки. Все принесенные сегодня товары Шакир и Зари продали, и теперь могли позволить себе немного побродить по Безымянному, насладиться несуетливым и размеренным вечером, вдохнуть свежесть и поклониться матери Тьме, а затем и вознести хвалу отцу Свету.

В центре города за рыночными улицами и площадями, за жилыми домами стоял храм, монолитный, выстроенные в скале и сейчас в закатных лучах светила казавшийся величественным и вечным. Храм Света и Тьмы. Единственный на равнинах Макпал. Сюда стекался простой люд и благородные, торговцы, стремившиеся поблагодарить Изначальных за свой доход и ищущие вдохновения ученики, грешные и Ашу. Все здесь становились равными.

Зари ощутил странный трепет, стоило ему коснуться голой стопой каменного пола. По обычаю, все приходящие должны были разуться, так и сейчас, мальчик замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Его словно коснулась молния, прямо от пяток до головы, стремительная, но нежная, исследовала, изучила и теперь медленно покидала.

— Сын, поклонись Изначальным, — прошептал Шакир, и Зари посмотрел вперед. Охнув, мальчик склонился в три погибели, но не выдержал положенного времени и снова поднял взгляд. Две каменные фигуры, мужчина и женщина, словно живые смотрели на бродивших у их ног людей. Зари показалось, что в данный момент изваяния смотрят именно на него. Мальчик пошатнулся и чуть не упал. Шакир вовремя поддержал его под локоть, однако, ничего не сказал. Зари всматривался в фигуры матери Тьмы и отца Света и все больше ему казалось, что они напоминают ему его собственных родителей. Мальчик моргнул и покачал головой.

— Что ты увидел, сын? — оказалось, что Шакир внимательно наблюдал за ним все это время.

— Даже не знаю, они, — он слегка поежился, — кажется, смотрели прямо на меня, так глубоко, сюда, — мальчик коснулся своего лба, — и еще, они так похожи… на вас с мамой.

Шакир улыбнулся, и на миг Зари показалось, что в глазах отца блеснули слезы.

— Почему ты спрашиваешь, отец?

— Есть предание, сынок, — Шакир оттеснил сына от главного входа и присел на одну из многочисленных лавочек, — что каждый, кто впервые ступит в сей храм, сможет увидеть свое сердце, самое дорогое в жизни, свою самую большую ценность. Ты — моя гордость, Зари, — отец поцеловал сына в лоб, и мальчик ошарашенно оцепенел. Еще никогда отец не проявлял такой нежности. Нет, Зари всегда знал, что родители любят его, но так… прилюдно… Мелькнувшее смущение отступило, и мальчик поцеловал руку отца, ощущая его мозоли и шероховатую ладонь.

— Пойдем, — голос Шакира слегка подрагивал, — вознесем благодарность и хвалу Изначальным.

Зари кивнул и, не отпуская отцовской руки, пошел вперед. Чем ближе он продвигался вперед, тем величественнее казались созданные чьими-то руками фигуры. Они остановились у самого подножия, и Зари пришлось задрать голову, чтобы хоть что-то рассмотреть, но с такого расстояния разобрать лица Изначальных уже не представлялось возможным.

— Положи это матери Тьме, — Шакир протянул Зари тончайшую драгоценную ткань, в которой был завернут свежий цветок лотоса. Зари осторожно, дрожащими руками положил нехитрое подношение у ног Изначальной и поклонился Ей. Ему, наверное, показалось, но волна тепла охватила его тело. Мимолетным видением перед ним пронесся оазис, улыбающаяся мать, колодец, их дом, запах тканей и краски…

— Сынок, — голос отца развеял накатившее видение, — а это отдай отцу Свету. В свертке мальчик увидел изящный серебряный ханджар. Красивый! Такого кинжала он не видел даже у встреченных воинов! Сколько же он стоил? Мальчик покосился на отца, но тот лишь отмахнулся. Мол, не о чем беспокоиться.

— Просто положи у Его ног.

Зари так и поступил. В этот раз он не испытывал страха, словно и, правда, сидел у ног родного отца, который вот-вот погладит его по голове. Мальчик аккуратно положил свое подношение среди многих прочих, но тут случилось нечто неожиданное: лежащий на плоской поверхности кинжал почему-то упал к ногам Зари. Мальчик недоуменно посмотрел на нахмурившегося отца. Он уже собирался снова положить его к стопам Изначального, как прямо за его плечом показался уже знакомый им по дороге в караване Ашу.

— Не стоит. Отец дает нам понять, что эта вещь твоя. Не расстраивайтесь. Ваш дар в ином. Позвольте Богам вести вас.

Старик произнес свои странные слова, и пошел дальше, словно его здесь не было. Шакир немного посомневался, но затем поднял кинжал и протянул его сыну.

— Пусть будет так.

Ночь вступала в свои права в Безымянном спокойно, как полноправная хозяйка, сначала окутывала высившиеся вдали холмы, затем накрывала темной шалью храм, а после него и дома простых горожан. Ночь приносила покой и безмятежность, становилось легче дышать, ощущалась прохлада, легкий ласковый ветерок шевелил занавесями в домах и выметал прочь тревоги ушедшего дня.

Шакир наконец-то смог отдохнуть. Понаблюдав какое-то время за спящим сыном, не расстающимся с кинжалом даже во сне, он сам глубоко выдохнул и погрузился в мир грез. Ему снилась родная земля, стены каменного дома, фигура женщины у окна. Еще немного и он вернется домой. Скорее бы!

Новый день в Безымянном городе для торговцев, как обычно, начался рано. Причем, в этот раз улицы были запружены людьми, телегами, суетливыми слугами и посыльными. Все бежали, толкались, старались пройти вперед как можно быстрее. Зари оставалось только недоуменно крутить головой. Ведь вчера они вышли как раз в это время, и улицы были пусты.

— Не удивляйся, сынок. Сегодня — день турнира. Мы откроем лавку только до обеда, а потом, как и все прочие, отправимся на трибуны.

Мальчик кивнул, еще смутно представляя, что на самом деле его ждет. Он пытался представить великих воительниц, повелевающих всеми стихиями, видел во сне их исполинские фигуры, развивающиеся на ветру алые волосы. Почему именно так, он толком и не знал. Ему казалось, что все избранные не похожи на остальных, они выше, более могучие, самые справедливые.

— Не спи, Зари! — прикрикнул Шакир, когда мальчик столкнулся с очередным спешащим по своим делам прохожим, — не потеряй товары!

— Прости, отец! — поспешно извинился мальчик и поплотнее прижал к себе свертки с нитями, булавками, иглами и прочими необходимыми принадлежностями.

Зари, казалось, заразился и сам волнением толпы. Когда товар был разложен, он прислушивался к разговорам, слышал какие-то непонятные ему имена, старался их запомнить, вновь и вновь отмечал небольшие группы столпившихся мужчин, делающих ставки, и ждал, ждал… Время, словно в насмешку над ним, лениво и размеренно шло, не торопясь, наслаждаясь теплом нового дня, ярким солнцем и прекрасным видом на бесконечную равнину Макпал.

Когда отец сказал, что оставшиеся товары необходимо свернуть и отнести в гостиницу, Зари даже не сразу поверил, что пришло время.

Они с трудом продирались сквозь ожившие улицы Безымянного, люди потоком стекались к югу города, и Зари издалека увидел возвышающиеся древние деревья, а за ними монолитные каменные стены. Сооружение было таким громадным, что мальчик, кое-как пообвыкшийся в городе, был поражен.

Амеретэт — огромный амфитеатр, созданные еще до возведения стен Безымянного, представлял собой эллипс, в центре которого находилась арена, посыпанная вездесущим песком. Зари огляделся и непроизвольно уцепился за край одежды отца. Сотни, тысячи людей поднимались и спускались по кольцам мест, разговаривали, шумели, приветствовали друг друга, напоминая бурлящий рой диких пчел. А волнение было настолько осязаемым, настолько вязким, что Зари запутался в его тенетах, и если бы не твердая рука отца и его уверенный взгляд, он бы просто потерялся в этом водовороте.

Когда Шакир нашел их места, и Зари, наконец, смог перевести дух, он посмотрел вверх на гигантские арки, устремленные к самому светилу. Кто мог построить это? Уж точно не обычный человек. Зари хмыкнул, примечая какие-то знаки на арках.

— Отец, что это? — мальчик показал пальцем на одно из изображений.

— Раньше здесь было четкое подразделение на сословия, здесь, где сидим мы, могли находиться только жрецы отца Света. Этот знак означает молнию, — Шакир старался перекричать гомон толпы, а затем просто махнул рукой, обещая поведать все сыну уже после турнира.

Зари тем временем присматривался к все прибывающему потоку людей. Да сколько же их? Одежды смешались, тут были и простые балахоны из дешевого небеленого полотна, и тонкие цветные хитоны, и кольчуги, и тяжелые меховые плащи… Зари чувствовал, как кружится голова от голосов, запахов, чувств и эмоций. Нетерпение, ожидание, восторг, все смешалось, преобразилось и устремилось туда, вниз к арене, где должно было состояться величайшее событие.

Мелькнула секунда, а затем весь амфитеатр погрузился в тишину, и Зари показалось, что он оглох, настолько резким был контраст.

— Смотри, сын, начинается, — довольно сказал Шакир и указал на вышедшего на арену человека с алым знаменем.

Глава 2 Состязание

Кроваво-красное полотнище развевалось на ветру, привлекая к себе внимание всех присутствующих. Замер амфитеатр, замерла сама жизнь.

— Приветствуем всех жителей и гостей Безымянного! — провозгласил мужчина, державший знамя, и его слова коснулись ушей каждого, настолько поглощающей была тишина. Зари слышал даже жужжание насекомых вдалеке.

— Прошу приветствовать и Избранных, которые поборются за право стать сильнейшей!

Последние слова потонули в гомоне и выкриках толпы. Зари уцепился пальцами за край сиденья, боясь пошевелиться, и внимательно рассматривал все происходящее внизу. Вот, сейчас появятся они, могучие, всевластные Избранные! Такие непохожие на всех, уникальные люди!

Мальчик судорожно сглотнул слюну и наклонился вперед, почти касаясь головы сидевшего впереди человека. Он не видел никого вокруг, не слышал имен, все продолжающихся ставок, приветствий, все его внимание было там, в самой сердцевине Амеретэт, и мальчик перестал дышать, когда увидел первую Избранную, вышедшую на песчаную поверхность арены.

— Перед вами первая ученица остада Рушана — Айдана!

Толпа взревела с новой силой, а сам Зари сидел, словно громом пораженный, и не мог прийти в себя. Первая ученица. Значит, самая сильная. Не так ли? Но, что он видит? Низкая, возможно, даже не выше его, смуглая, слегка раскосая, как и все жители равнины, с черными, как смоль волосами, стянутыми в тугой жгут. И это Избранная? Мальчик не мог поверить своим глазам. На ней не было яркого цветного платья, лишь темные, довольно узкие штаны, да рубаха до колен. И все. Зари недоуменно повернулся к отцу, и понял, что тот смеется.

— Прости, сын, но неужели ты ожидал, что они отличаются от нас? Они живут с нами бок о бок, родом из схожих оазисов. Лишь Изначальным ведомо, почему именно они заслужили эту силу. И я ведь тебе уже говорил — не суди по внешности!

Это Зари знал и сам. Но! Он ведь представлял их иначе! Ну хотя бы не такими низкими!

Шакир снова засмеялся, словно прочитал мысли сына.

— Не отвлекайся, смотри!

И внимание мальчика вновь сосредоточилось на арене.

— Вторая ученица остада Рушана — Тэхирих!

На этот раз Зари поморщился от чрезмерного ликования толпы. Неужели люди будут сопровождать этих… девчонок дикими криками каждый раз. Он не понимал этого беснования, волнение угасло, уступив место легкому раздражение и недоумению. Вторая ученица прославленного учителя оказалась точной копией первой.

— Близнецы, — Шакир озвучил мысль сына, — дважды благословенная семья.

Зари же подумал, что все это несправедливо. Почему в империи все сложилось именно таким образом: лишь девочки получали благословение Изначальных. Ни один мужчина никогда еще не был носителем дара. Хотя именно мудрейшие из мужчин становились наставниками, их уважали, ценили и относились к ним как к самим Ашу, ни больше, ни меньше. Вот о чем надо было спросить у Ашу! Уж он точно знал ответ. Зари только цокнул языком, вспоминая об утраченной возможности.

— Приветствуйте! Третья ученица остада Рушана — Адина!

Зари знал, что учителя редко заботятся о более чем двух ученицах и удивился, что Рушан остановил свой выбор сразу на трех одаренных девочках.

К слову сказать, ставшая рядом с подругами Адина, мало чем отличалась от остальных, разве что была еще тоньше и казалась более хрупкой. Зари разочарованно вздохнул и принялся озираться по сторонам. Ну, хоть императора-то он должен приметить! Наверняка, тот выделяется из всей этой толпы. По логике, он должен занимать самые высокие места со своей свитой. Мальчик вывернул шею, всматриваясь в дальние кольцевые ряды.

— Зари, — отец дернул его за рукав, — ты смотришь не в ту сторону, сынок.

Мальчик перевел взгляд на арену, и заметил, что пропустил появление еще трех Избранных. Их имена он не слушал, их внешность не вызвала какого-либо интереса. Девочки были похожи друг на друга как сестры, хотя расстояние и было приличным.

— Первая ученица остада Шира — Пари!

На этот раз Зари задержал взгляд на вышедшей на арену девочке. Она была выше всех остальных, казалась более крепкой и сильной, и уж точно не была местной. Ее странные песчаные волосы выделялись издалека и вились непокорными прядями, хотя и были заплетены в несколько толстых кос.

— Уроженка Дальних Земель, — пояснил Шакир, но Зари и сам это понял.

Остальные выходившие Избранные не заинтересовали его, и мальчик заскучал. Он видел вдали на первых рядах самих уважаемых учителей, уже седых, в преклонных годах, но хранящих мудрость поколений. К его немалому удивлению, он приметил среди них и несколько женщин уже в годах. На них были странные одежды, которых раньше он не встречал.

— Отец, — Зари слегка поморщился от очередных оглушающих криков, — кто это?

Шакир сразу понял его и пояснил.

— Это Перизат, хранительницы храма. Не все Избранные избирают своей участью охрану наших земель, для некоторых ближе оставаться под сенью матери Тьмы и отца Света, сынок.

Зари нахмурился. Разве такое возможно? Отказаться от удивительной судьбы, путешествий, схваток с порождениями зла ради того, чтобы прозябать в храме? Мальчик не мог этого понять, и заметил, как осуждающе качает головой Шакир.

— Придет время, и ты осознаешь, что у каждого свой путь.

Дальше отец не стал говорить. Загремели барабаны, и пронзительный звук труб ознаменовал начало состязания.

На песчаный бархат арены с двух противоположных концов вышли две темноволосые девочки, хрупкие, лет пятнадцати, не больше. В одной из них Зари сразу же узнал Айдану. Ее представляли первой, и она же являлась первой ученицей великого Рушана. Своей мудростью этот человек превосходил всех живущих ныне, и считался просто кладезем информации. Зари перевел взгляд вправо и невольно вздрогнул. Напротив Айданы стояла ее полная копия. Цвет одежды, плетения в волосах, узоры по краю кофты — все было идентичным, зеркальным.

— Надо же… — проговорил отец, и Зари услышал его, потому что на арене снова воцарилась тишина, — никогда не видел, чтобы близнецы сражались против друг друга, ведь они суть половины единого.

Справа кто-то раздраженно цыкнул, но Шакир, казалось, не обратил на это внимания. Он немного подался вперед, зачарованный предстоящим зрелищем. Зари невольно поддался его настроению и снова посмотрел вглубь арены.

Девочки стояли напротив друг друга, и секунды складывались в минуты. Однако, никто из зрителей не шумел, не выкрикивал больше их имена, все ждали, и вскоре их ожидание было вознаграждено.

Айдана, первая по силе, вскинула руки вверх, и сначала Зари подумал, что ему напекло голову. В ее руках, прямо в ладонях, зажглись костры!

— Отец… — ошеломленно прошептал мальчик, — что… это?

— Это магия, сын. Смотри.

Следом же, руки Тэхирих окрасились в нежно-голубой цвет и покрылись глыбами льда, переливающегося под солнцем. А затем началось то, что Зари никогда не видел даже в своих снах. Девочки выкрикивали какие-то непонятные слова, и то огонь, то лед, срывались с их рук, жалили друг друга, царапали. Скорость их передвижения была едва уловимой, а сами шаги и движения рук походили на странный танец, а, когда Айдана, держа в одной руке сгусток пламени, а во второй — глыбу льда, начала швыряться в сестру, Зари просто задохнулся от восторга. Так не бывает! Ведь они лишь люди! Маленькие девочки!

— Они щадят друг друга, — голос отца вернул мальчика к реальности, и он покачал головой, не соглашаясь. Неужели, это не полная их сила? Невозможно!

Тэхирих медленно отступала к стене арены. В отличие от Айданы, в ее руках был лишь лед. Видимо, на такое сочетание стихий она была не способна. Однако, как заметил Зари, ее удары были более точны. Льдинки, острые, как лезвия, больно ранили Айдану, оставляя полоски порезов на ее лице и теле.

Зрители едва слышно перешептывались, стараясь уловить малейшие движения юных воительниц, вслушивались, словно могли понять, в их словах и, казалось, будто двигались вместе с ними в едином танце битвы.

Зари ощутил, как воздух равнины Макпал, Безымянного города и разбросанных повсюду алых цветов растворяется в удивительной свежести. Запахло чем-то новым, прекрасным, мимолетным и поистине нечеловеческим.

В этот самый миг Зари почувствовал, как плотная невидимая пелена окутывает его тело. Он попытался пошевелить пальцами. Но, куда там! Обездвиженный, он не мог даже ничего сказать, лишь смотреть.

Одновременно Тэхирих громко вскрикнула, упала на одно колено и швырнула в сестру маленькую льдинку, размером с иголку, но стоило ей пронестись вперед, как она превратилась в огромный куб льда. Однако, он не нанес Айдане ни малейшего вреда, та успела растопить его огнем и все больше отступала.

Зари видел, что Тэхирих держится из последних сил, она уже не поднималась, и, так и стоя на коленях, в одной руке сплела ледяной щит с потрясающей воображение тонкой резьбой. Он тут же принял на себя удар из огня и льда, но выстоял, хоть и покрылся сеточкой трещин.

Мальчик искренне переживал за Тэхирих, он видел, как по ее лицу катятся капли пота, как она сжимает зубы, стараясь противостоять своей же сестре. И когда, Айдана, уверенная в своей силе, держа в руке сплетенное из огня и льда яркое копье, подошла к склоненной сестре, Зари закрыл в отчаянье глаза и замер. Время замерло вместе с ним. Ускоренный бег сердца остановился. Тишина, вязкая и тяжелая, обрушилась на уши мальчика, он ничего не слышал и не видел, но лишь мгновенье. Вдруг он ощутил тепло, где-то там вдали, на арене, два сгустка, неровные, совершенно разные. Исходящие от них искорки переливались буквально противоположными цветами. Айдана и Тэхирих. Мальчик потянулся к съежившемуся огоньку, протянул ему руку, помогая встать, обнял, поделившись своим теплом, в ответ забрал зародившийся страх, боль, неуверенность и много чего еще, темного, спутанного в клубок. Удар сердца прозвучал как колокол. Зари вздрогнул и открыл глаза.

Среди зрителей было все так же тихо, но что-то изменилось. Люди ошарашенно смотрела вперед, словно не верили произошедшему. Зари тоже наклонился и, привычным движением, потер глаза. Тэхирих все так же стояла на коленях, с ее рук капал растопленный лед, все, что осталось от щита, а у ее ног лежала без сознания Айдана, первая ученица, старшая и высшая по силе. Что же могло произойти?

Зари неловко поерзал и посмотрел на свои руки, они были мокрые и оставили влажные отпечатки на лавке. Отец тоже обратил на это внимание.

— Зари, сынок, как ты?

Шакир с явным волнением осматривал сына, разом забыв о произошедшем на арене.

— Мы сейчас же уйдем, ты переволновался, ведь никогда не видел ничего подобного. Посмотри, какой бледный!

Но Зари замахал руками, не обращая внимания на гневные и раздраженные взгляды сидящих поблизости.

— Отец, пожалуйста, я хочу посмотреть! Давай посидим еще немного, мне станет легче. Дай мне воды.

Шакир протянул висевшую у него всегда на поясе мягкую флягу, и мальчик выпил чуть ли не половину, встретил все такой же нахмуренный взгляд отца, и снова попытался его успокоить.

— Уже легче, наверное, из-за солнца.

Шакир снова вытер пот со лба сына и неловко притянул его к себе.

— После второго боя будет небольшой перерыв, мы уйдем, и это не обсуждается.

Мальчик тяжело вздохнул, решив не спорить с отцом. В любом случае, состязания продолжатся и завтра. Тут он вспомнил о случившемся и улыбнулся. Удивительно, но Тэхирих выиграла, о чем сейчас как раз объявлял глашатай, а возле уже пришедшей в себя Айданы, кружились наставники.

Прошло несколько минут, и участницы первого боя покинули арену, оставив после себя подпалины на песке и уже высыхающие лужи. Зари только сейчас почувствовал слабость, но решил не говорить отцу, и так они мешают всем, ничего страшного не случится, если еще немного подождать.

На арену вновь вышли две девочки. На этот раз одна была со светло-желтыми волосами, которые торчали в разные стороны, как непокорные искры дикого костра. Пари. Мальчик сразу узнал ее. Вроде бы, она была первой ученицей своего наставника. Имя второй девочки Зари не расслышал, но решил лишний раз не переспрашивать отца.

На этот раз бой начался почти сразу, никто не ждал, и никто никого не жалел. Возле юркой темноволосой девочки разом осела земля, словно нечто тяжелое врезалось в нее, но сама девочка легко отскочила в сторону и выставила руки вперед. Из них, Зари мог поклясться, вырвалась ослепляющая молния и ударила в Пари. Но уроженка Дальних Земель просто ступила в сторону с поразительной грацией и замерла, словно каменное изваяние.

Зари, поначалу, хотел крикнуть ей, как-то растормошить, но понял, что и это тоже часть битвы, но уже незримой для простых людей. Девочки стояли лицом к лицу на расстоянии не более десятка шагов и пристально смотрели друг на друга.

Секунда.

Другая.

И, вот, темноволосая девочка надрывно кричит, зажимая рану на плече. Зари видит, как кровь капает на песок, слышит, как глашатай объявляет, что бой окончен, понимает, что Пари одержала победу, но его тело его не слушается. Мальчик падает на колени отца и погружается в темноту.

Всполохи. Живые и постоянно изменяющиеся. Агатовый серый сменяется более теплым латунным, и тут же вспыхивает яркой вспышкой холодной лазури. И так постоянно, стремительно и каждый раз по-новому.

Зари медленно открыл глаза, все еще щурясь от разнообразия цветов, заполнивших его сознание. Еще никогда прежде ему не снилось подобное. И описать-то не хватает слов. Странные разноцветные огни, иногда затухающие, а подчас напоминающие пустынные костры, огромные, дикие, пожирающие хворост с жадностью и неумолимостью.

— Сынок… — знакомый ласковый голос возвращает его к реальности, — как ты?

Зари переводит взгляд на отца. Нахмуренный. Уставший. Тени под глазами. Обеспокоенный.

— Что случилось?

— Ты потерял сознание.

Мальчик рассеянно посмотрел на потолок.

— Это все из-за жары, отец, — он старается улыбнуться, чтобы хоть немного стереть отцовскую морщинку меж бровями.

— Возможно. Но сегодня ты никуда не идешь. Отдыхаешь здесь.

Зари смотрит в окно и видит, что уже рассвело.

— Отец! Наша лавка!

— Я открою ее чуть позже, не переживай.

Мальчик проглатывает скользкое, словно уж, чувство вины, и вновь ощущает острые приливы беспокойства.

— Отец…

— Это не обсуждается! — Шакир перебивает сына и помогает тому слегка приподняться на подушках, — знаешь, в первый раз, еще когда я был примерно твоего возраста, мой отец взял меня с собой в Безымянный. Путь настолько вымотал меня тогда, — Шакир зачарованно смотрит куда-то мимо сына, и тот понимает, что перед отцом встают картины прошлого и замирает, пытаясь уловить их отголоски, — когда же мы, наконец, добрались до места, я пролежал несколько недель с горячкой, не помогая отцу ни в чем, и тогда так и не увидел знаменитые состязания.

Отец мягко улыбается, пытаясь подбодрить сына. Но сам Зари буквально видит этот графитный клубок непрекращающегося волнения в груди Шакира.

Зари находит в себе силы и улыбается в ответ, не понимая толком, что происходит. Затем берет отца за руку, неловко подбадривая.

— Прости, я подвел тебя, — выдавливает потаенное мальчик.

— Нет, это не так. Но ты должен привыкать к подобным путешествиям. Не брать же мне с собой маму, — тут Шакир широко улыбается, видимо, представив, как стройная высокая женщина идет с ним по равнине Макпал и подгоняет буйволов.

Зари замечает новый цвет вокруг отца. То ли охряной, то ли коралловый. Теплый. Мальчик трет глаза, но цвет никуда не исчезает, и, кажется, что, наоборот, подмигивает ему лукаво. Зари нравятся его переливы, такие нежные и необычные, подобные самой искусной и тончайшей материи.

— Сынок, почему ты так на меня смотришь? — голос отца вновь возвращает его к постоялому двору и их уютной комнате.

— Просто задумался, отец, я бы так хотел посмотреть состязания.

— Нет, даже не проси. Сегодня ты будешь отдыхать. Сейчас ты поешь и поспи. Я ненадолго открою лавку и скоро вернусь.

Мальчик кивает, понимая, что в данном случае отца переубедить не удастся. Он, то и дело, жмурится, прогоняя возникающие, то тут, то там, костерки цветов. Мальчик не выдерживает и трясет головой, и тут же заслуживает очередной обеспокоенный взгляд отца.

— Болит голова?

— Наверное, я просто много спал, — говорит Зари и сам себя убеждает, что витиеватые линии теперь уже тусклых дымчатых цветов — лишь плод его усталости, а, может, и воображения.

— Может и так, — соглашается Шакир, продолжая внимательно изучать сына, — посмотри, что я тебе принес, — отец кивает на полный поднос еды, и Зари только сейчас ощущает сладкие аромат выпечки, специй, густого наваристого бульона. Он тут же чувствует, что действительно проголодался и в нетерпении облизывает губы. Шакир смеется. Графитовый комок съеживается, оставляя лишь маленькую, пульсирующую в такт биению сердца, точку. Но Зари чувствует облегчение, словно сделал большое дело. Теперь спокойнее и ему.

Спустя какое-то время Шакир уходит со свертками тканей, оставляя рядом с Зари крепкий чай со специями и сладости. Но сам мальчик наелся и теперь блаженно лежит на кровати, ленивые мысли медленно перескакивают с одного события прошедшего дня на другое, и он не замечает, как вновь засыпает, убаюканный проснувшимся светилом, монотонными разговорами на улице, свистом и щебетанием миниатюрных юрких птиц, и вездесущим, кажется, впитавшимся в саму землю, ароматом алых цветов.

На этот раз Зари разбудили возбужденные крики снизу. Он неохотно поворачивается на бок и чувствует, как одеревенело его тело. А еще голод, как будто он не ел несколько дней. Он поднимается с кровати и замирает, пережидая накативший приступ головокружения.

Через пару минут, мальчик, опираясь на спинку стула, выглядывает в открытое окно. День уже клонится к вечеру. Разгар жары на исходе, и постепенно наступает время мягкого ветерка и прохлады. Люди потоком бредут по направлению к амфитеатру, и Зари провожает их завистливыми взглядами. Он ощущает их живое воодушевление, нетерпение, восторг. Иногда даже кажется, что они наполняют его самого доверху!

— Проснулся, сынок? — в комнату входит Шакир с очередным подносом, и дразнящие ароматы отвлекают Зари от очередного дня состязаний.

— Даже не проси, — улыбается отец, замечая, что сын продолжает посматривать на людей, — однако, мы немного прогуляемся все же, свежий воздух тебе сейчас очень полезен.

— Как прошла торговля, отец? — спрашивает мальчик, все еще чувствуя вину из-за своей беспомощности.

В ответ Шакир радостно улыбается, и сын понимает, что дела, и правда, идут очень даже хорошо. Он не замечает больше чрезмерного волнения в отце, но тот пульсирующий темный огонек так и остается. Зари тихо вздыхает, вдруг понимая, что родители всегда будут переживать за детей, и это чувство просто неискоренимо.

Мальчик ест ароматную похлебку с мягкими лепешками и слушает рассказы отца о том, что он продал почти весь привезенный сюда товар, осталось лишь несколько рулонов ткани, да и так, по мелочи. Это значит, что к следующему году надо подготовиться основательнее и, возможно, нанять еще помощников, изготовить на порядок больше шалей, в этот раз спрос на них оказался очень даже существенным.

Зари слушает и чувствует умиротворение, покой и, как ни странно, свой дом, словно он сейчас сидит у печи и наблюдает за тихими разговорами родителей. Хорошо.

Стоило жаре окончательно спасть, как Шакир вывел сына на улицу, и неторопливо повел вдоль опустевшей улицы. Сейчас, когда все жители Безымянного, пожалуй, кроме, охраняющих ворота воинов, были в амфитеатре, улицы города приобрели какое-то новое очарование, и позволили рассмотреть себя получше.

Зари шел, вглядываясь в дома, и понимал, что будет скучать. Это место, такое непохожее на его родной оазис, запало ему в сердце.

— Я хочу показать тебе одно место, — Шакир заговорщицки подмигивает, и от этого кажется обычным подростком, а не уважаемым торговцем.

Зари чувствует, как легкое волнение вперемешку с любопытством захватывает его самого, заставляет сердце биться чаще и оглядываться по сторонам в попытке разгадать нечто новое.

Отец ведет его к небольшому парку. Мальчик замирает, вдыхая свежесть яркой зелени и разноцветных цветов, названий которых он даже и не знает. Тут повсюду мощные деревья, которые нелегко обхватить даже взрослому человеку, и вновь, на контрасте с высыхающей равниной Макпал, этот уголок кажется нереальным, придуманным кем-то талантливым и невероятно сильным.

— В этом месте, сын, есть самая настоящая магия, — Шакир подводит мальчика к небольшому фонтану, одиноко стоящему на открытой поляне. Здесь нет ни вездесущих в самом городе лавочек, ни крытых беседок, любимых многими горожанами, лишь робко пробивающаяся трава, деревья и простой фонтан, сделанный из обычного грубого серого камня.

— Я вижу только фонтан, — говорит Зари, продолжая осматриваться в поисках магического зрелища, — да и тот не работает, посмотри, вода не льется.

Шакир улыбается и толкает сына дальше.

Мальчик подходит ближе к мраморной чаше фонтана, и с удивлением обнаруживает в ней воду, хотя совершенно непонятно, как она туда попадает. Дождя не было уже давно…

— Смотри внимательно. Это зеркало правды, — говорит Шакир и усаживается рядом, прямо на землю.

— Что значит зеркало правды? — недоуменно переспрашивает сын и потирает обгоревший нос.

— Ты просто смотри, сам поймешь, а потом, если захочешь, расскажешь, что увидел.

Зари вновь опускает взгляд на серую чашу фонтана. Вода, скопившаяся внутри, кажется удивительно чистой, и тут же он ощущает, что очень хочет пить, словно только-только закончился многодневный путь по равнине. Мальчик наклоняется ниже и слышит звуки, отдаленно напоминающие крики погонщиков мулов, разговоры торговцев, сказания Ашу. Все сплетается в один клубок звуков, далеких и близких одновременно. Мальчик слышит гул голосов, и в ту же секунду четкие отдельные слова. Он хочет зажать уши руками, но не может и пошевелиться. Его тянет дальше, и вот он уже не в парке, не среди крепких вековых деревьев, а где-то в совершенно ином месте. Он не узнает его. Первое, что бросается ему в глаза — совершенно черная земля. Он опускается на одно колено и касается ее. Холод! Зари отдергивает руку. Обжигающий холод! Его ладонь даже покраснела. Что это за странное место? Он оглядывается и видит вдали то ли холмы, то ли горы. Больше ничего. Ни дуновения ветра, ни шороха травы, здесь пусто и мертво. Тут же он слышит шаги и оборачивается. Позади него стоит девушка, ее лицо полностью обмотано серой тканью, сама она одета в плотные серые же брюки и шерстяную кофту, поверх накинута теплая, подбитая мехом, куртка. Сквозь прорези в ткани он видит ее угольные глаза, или ему так только кажется. Она что-то говорит, кивая назад, но он ничего не понимает, ее слова не долетают до него. И тут же водоворот видения вновь охватывает его тело и, многократно перекрутив, выбрасывает в парк Безымянного города.

Мальчик ошалело осматривается, не понимая, как он мог оказаться здесь снова, ведь, буквально, минуту назад…

— Что ты видел? — Шакир выглядит взволнованным и стоит совсем близко, — я испугался, сынок, но не решился тебя тревожить, чтобы не навредить.

Мальчик часто дышит и вытирает со лба невидимый пот, и тут же смотрит на свою ладонь. Красный след. Как от ожога!

— Сынок? — обеспокоенный голос Шакира возвращает его к реальности.

— Отец, я… не понимаю, я видел странное место, там темная земля, как уголь! А еще там горы и совсем нет ветра! Разве такое может быть? Я не чувствовал ничего, словно это место… неживое что ли, — Зари смотрит на отца и снова видит странные цветные волны, исходящие от него. Сейчас они сероватые с примесью насыщенной и какой-то грязноватой зелени, как одежды той девушки из его видения.

— Я не должен был приводить тебя сюда, — голос Шакира звучит грустно, — я подумал, что это сможет развлечь тебя, ты отвлечешься, но сделал лишь хуже.

Графитовая точка пульсирует часто-часто, так что в глазах у Зари начинает рябить.

Мальчик берет отца за руку и неловко поглаживает.

— Спасибо тебе.

Шакир с недоумением поднимает взгляд на сына и невольно вздрагивает. Его мальчик, еще несколько недель назад не выдерживающий тяготы пути по равнине, спавший в повозке, свернувшись в калач и завернувшись в мотки с тканями, теперь смотрит на него совершенно взрослыми глазами.

— За что?

— Отец, я увидел за это время удивительные вещи, и это… — он кивает на фонтан, — он ведь показал событие из моего будущего?

Шакир кивает и немного откашливается.

— Я не думал, что ты увидишь все настолько… подробно. Дело в том, что зеркало правды обычно лишь намекает, посылает какой-то знак. Я, например, когда впервые посмотрел сюда, увидел ярко-синюю птицу. Даже сначала, подумал, что это отражение. Я оглянулся, но за спиной стоял мой отец и все. Больше ничего.

Шакир слегка улыбнулся былому воспоминанию и погладил порядком отросшую бороду.

— Это была секунда, может, две. Ты же замер на несколько минут, — в голосе отца снова послышалась тревога, и Зари поспешил заверить его, что все в порядке.

Вскоре они покинули это место, но Зари оглянулся еще раз, словно, стремясь увидеть хоть что-нибудь еще.

Шакир покачал головой.

— В зеркало правды можно заглянуть лишь единожды. Больше оно ничего не покажет.

Мальчик нахмурился, вспоминая испытанное. Что же это было за место? Что за девушка рядом с ним? И что она хотела ему сказать? Как найти ответы на все эти вопросы? Зари тяжело вздохнул и тут же улыбнулся, тряхнув головой. Все очень просто. Надо лишь подождать. Будущее неизменно, и когда-нибудь оно обязательно наступит.

Глава 3 Помощь

На следующее утро Шакир не смог противиться сыну и взял его с собой на рынок. Они взяли с собой последние свертки с товарами. Этот год оказался для торговца самым удачным. Еще три дня, а уже почти все распродано.

Он усадил сына в самый темный угол, стараясь защитить того от лучей светила. Однако, к радости самого Шакира, Зари выглядел намного лучше сегодня. Бодрый и веселый вид сына внушал спокойствие и позволял хотя бы ненадолго отпустить тягостные мысли и предчувствия.

Все торговцы обсуждали вчерашний день состязаний, и Зари любопытно прислушивался к повторяющимся описаниям.

Выходило так, что вчера Айдана все-таки одержала победу над своей сестрой Тэхирих. Зари нахмурился, ему почему-то это показалось несправедливым, как и то, что в подобных соревнованиям родных сестер выставляли друг против друга. Больше к разговорам он не прислушивался и просил отца вечером обязательно посетить состязания. Зари был уверен, что сегодня все будет иначе. Шакир лениво отмахивался от просьб сына, но было видно, что и он сам не против вновь посмотреть на магические бои.

Время текло медленно, словно песчинки, лениво пересыпаемые из руки в руку, и Зари с тоской смотрел на перелетающих с ветки на ветку юрких птиц, на мелькающие перед глазами одежды покупателей, машинально отмечая про себя, дорогая или дешевая ткань, искусная отделка, или же так, топорная работа.

Шакир размеренно беседовал с остальными купцами и покупателями, не выкрикивал, как многие другие, зазывные речи. Люди сами шли к его лавке, спрашивали, приценялись и, чаще всего, покупали. Зари заметил, что отец ведет записи и заказов на следующий год.

Часы на площади звонко отбили три удара, и Шакир подмигнул сыну, показывая, что их труд на сегодня окончен. Мальчик взял с лотка два набора непроданных швейных принадлежностей, намереваясь, отнести их на постоялый двор. Но отец не позволил ему. Неподалеку торговал разной мелочью, вроде детских лент, совсем седой старик. Зари не раз видел, как тот, щурясь подслеповатыми глазами, пытается что-то мастерить. Рядом с ним всегда бегала внучка, заливисто хохоча. В то же самое время, мать девчушки тут же наскоро мастерила одежду, пришивала заплаты, или прямо на улице кроила простые кофты и штаны для рабочих. Тяжелый труд. Очевидно, что вряд ли у этой семье есть хорошая мастерская, как у Шакира и хотя бы несколько помощников. Туда торговец и отправился. Зари поплелся за ним следом.

Шакир остановился в нескольких шагах от сгорбленного старика, почтительно поклонился и протянул две шкатулки с иглами и разноцветными нитями. Зари мялся позади, чувствуя некоторую неловкость от увиденного: у старика были страшные руки, какие-то кривые, даже узловатые, похожие на изуродованные высохшие ветви. На них было больно смотреть, и, тем не менее, глаза, словно приклеенные, следили за каждым жестом.

Зари моргнул, стараясь отвлечься, и тут же вновь окунулся в уже привычные для него потоки цвета.

Удивительно!

Старик буквально полыхал ярко-желтыми, оранжевыми и, местами, ослепительно алыми цветами. Переливы лепестков пламени не пугали. Наоборот, даже стоя в отдалении, мальчик чувствовал ласку, тепло, нежность и, как ни странно, тихую, смирившуюся тоску бледно-розового оттенка.

Шакир продолжал что-то говорить, видимо, уговаривал старика-торговца принять его дар. Наконец, старик улыбнулся и кивнул дочери. Женщина с сильно загоревшим усталым лицом приняла шкатулки и поклонилась Шакиру чуть ли не в ноги. Зари ощутил резкий прилив смятения и покосился на отца. Мальчик был уверен отчего-то, что эти чувства не его. Все это испытывает Шакир в данный момент.

Зари тихо выдохнул, боясь признаться самому себе, что с ним происходит нечто странное. Поначалу, он думал, что все это лишь от усталости в пути, от яркого и жаркого светила, от новых впечатлений, но теперь он уже не был в этом так уверен.

Все началось с состязаний. Маги использовали свои странные заклинания, и в то же самое время, в нем пробудилось нечто. Что? Он сам толком и не знал. К тому же, дико боялся рассказать обо всем отцу.

— Пойдем, сынок. Нам пора, — Шакир попрощался со стариком и его семьей, и повел сына к амфитеатру. В груди мальчика вспыхнула радость. Сегодня он увидит Тэхирих! Зари очень этого хотел, как хотел и ее победы, и втайне надеялся, что сможет ей помочь.

Люд стекался в том же направлении, и мелкие ручьи, гомонящих мужчин и женщин, объединялись в единый широкий поток, устремленный к Амеретэт, месту проявления и проверки магии.

Зари испытывал острое нетерпение. Люди шли, по его мнению, слишком медленно. Будь его воля, он бы уже давным-давно добежал до высоких врат амфитеатра, но крепкая рука отца лежала на его плече и не давала совершить какое-либо безрассудство.

— Если почувствуешь недомогание, обязательно мне скажи, — в очередной раз напомнил Шакир, и Зари согласно кивнул.

Амеретэт встретил их пышно: разбросанными повсюду алыми лепестками, издающими сладковатый аромат, веселыми цветными лентами, повязанными везде, куда доставала рука людей, шумом, нетерпеливым ожиданием и почти осязаемой магией. Воздух буквально искрился после проведенных дней состязаний. Зари чувствовал это и хмурился, посматривая на других. Почему они не видят этих мелькающих светлых искр? Почему не обращают внимания на вязкий воздух? Мальчик пожал плечами и пошел вперед, стараясь не думать ни о чем другом, кроме предстоящих поединков.

Они заняли принадлежащие им места, и Зари громко выдохнул.

— Сегодня все будет несколько иначе, — начал рассказывать Шакир, — поединки один на один уже закончились. Теперь Избранные покажут, как они могут сражаться слаженно в парах и больших группах. Это очень полезный навык, когда имперские разъезды отправляются на границу. Каждый за себя — таких слов там просто не существует.

Зари взволнованно кивнул. Да, он тоже слышал об этом.

На арене, как и прежде, появился глашатай и, после обычного приветствия, объявил, что состязания третьего дня объявляются открытыми. Далее он стал называть имена, и вновь на арене амфитеатра появились девочки. Некоторых Зари помнил и уже узнавал в лицо, имена других так и не сохранились в его памяти. К тому же, он все время высматривал Тэхирих. А вот и она!

Мальчик облегченно выдохнул. Он опасался, что после недавнего проигрыша она могла получить серьезную травму.

Все Избранные разделились на две команды. Зари приметил, что на плечах у них обычные ленты. У некоторых — красные, а у других — белые. Кофта Тэхирих была перевязана белой лентой. Зари наклонился вперед, и тут же прозвучал сигнал горна.

Воздух воспламенился в тот же миг. Избранные передвигались по арене, словно неземные духи. Зари растерялся, сразу же упустив из виду Тэхирих, и сжал изо всех сил, теперь все время висевший на поясе, кинжал. До него доносились странные слова-выкрики на неизвестном ему языке, а на самой арене песок и ветер, ледяные иглы и всплески пламени, потоки воды и сотрясание земли смешались в единую вакханалию, полностью поглотив внимание Зари.

Он вглядывался, шепча про себя имя Тэхирих, и тут же увидел ее, сжимающую в руках ледяной меч. Непроизвольно, он еще сильнее ухватился за кинжал, впечатывая узор рукоятки в свою ладонь, и тяжело задышал. Теперь он безотрывно следил за ее хрупкой фигуркой, то появляющейся, то исчезающей среди вихрей песка. Мальчик закрыл глаза, но фигура Тэхирих все равно светилась перед ним ярким немигающим светом, и уж точно отличалась от всех присутствующих на арене. Она была иной! Зари не знал, почему, но ее свет был ровным, такой точно никогда не погаснет!

Он ощутил, что кинжал похолодел и по ощущениям стал напоминать лед, сначала холодя, а потом уже и обжигая ладонь. Но мальчик не бросил его, а еще сильнее вцепился в оружие, не обращая внимания на боль и наполняя его своей силой, желанием помочь Тэхирих, разделить с ней свои мысли.

Тут же движение на арене прекратилось, и Зари открыл глаза, наблюдая, как солнечные песчинки медленно опадают на сидящих людей, окрашивая их серые одежды в желтый цвет.

Избранные тяжело дышали и как-то недоуменно переглядывались, ничего не понимая. По привычке, Зари сразу же нашел глазами Тэхирих и невольно вздрогнул. В ее руках было нечто необъяснимое: прежде длинный ледяной меч превратился в светящийся и переливающийся всеми возможными цветами шар. Сама же Тэхирих с ужасом рассматривала это чудо, совершенно не понимая, как могла создать нечто подобное.

Шепот среди, присутствующих в амфитеатре, зрителей перерос в настоящий гул. Суматохи добавили и вышедшие на арену наставники и прочие люди, которые, не прекращая, что-то обсуждали. Сами Избранные давно уже избавились от своих смертоносных орудий, порожденных их собственной силой, и также о чем-то взволнованно разговаривали, совершенно не обращая внимания на скопившийся в амфитеатре люд.

— Интересно! — не выдержал кто-то из соседей Зари, — да, что же там происходит? Сколько раз бывал на состязаниях, никогда такого не видел!

Его слова подхватил другой-третий, и понеслось…

Зари заткнул уши, потому что ему казалось, что скоро они просто-напросто отвалятся. И, самое обидное, что не уйдешь, потому что наставники почему-то попросили всех присутствующих остаться, и выставили у выходов стражников. А им только это и надо!

Мальчик снова с тоской посмотрел на гудящий котел из людей. Говорят, говорят и говорят, перемалывая увиденное ими уже в тысячный раз!

Вдруг все разговоры умолкли, и даже шепотки исчезли, оставив неестественную тишину.

Шакир взял сына за руку, и Зари невольно ощутил волнение отца. Мальчик перевел взгляд на арену. Он сразу же узнал остада Рушана, наставника нескольких Избранных, в том числе, и Тэхирих. Он стоял лицом к трибунам, выставив правую руку ладонью вперед, и медленно вращался вокруг своей оси.

— Что он делает? — спросил кто-то, но ему не ответили. Все, словно завороженные, следили за движениями старого мастера.

Зари же испугался. Он сам не знал толком, чего именно, но страх, самый настоящий, животный, липким покрывалом окутал все его тело, заставляя сердце колотиться как бешенное, а конечности — трястись мелкой дрожью.

Шакир заметил состояние сына и положил ему руку на лоб. Знакомое прикосновение немного успокоило мальчика, но ненадолго. Остад Рушан как раз остановился и сейчас смотрел в их направлении. Зари затрясся еще сильнее. Ему казалось, да что там, он видел и чувствовал, как нечто чуждое, страшное, темное ищет, зыркает глазницами-провалами, следит, вынюхивает. Как от него спрятаться? Как укрыться от неведомого?

Зари закрыл глаза. Невольная детская реакция. Если не видеть страшное, то можно представить, что его просто-напросто нет. Это всегда помогало раньше, но не теперь. Именно сейчас, с закрытыми глазами, мальчик стал «видеть» еще лучше. Тусклый плотный туман исходил из рук наставника Рушана и растекался по всей громадной арене, касался каждого из присутствующих, иногда задерживаясь, а подчас — тут же отпуская и продолжая свой странный путь. Зари видел переливы в этом тумане, и от омерзения едва сдерживался. Надо срочно подумать о чем-то другом. Мальчик был уверен, что этому туману доверять нельзя, как и тому, кто способен породить такое.

Он сосредоточился на самом близком — на отце. Рука Шакира тревожно поглаживала плечи сына, а сам он наполнился волнением и предвкушением чего-то. Еще Шакир хотел увезти сына отсюда, видел, что Зари не очень хорошо себя чувствует. Мальчик полностью доверился новым, не своим чувствам и скользнул еще глубже, туда, где покоилось довольство от удачной и выгодной поездки, радость от новых знакомств и удивительных увиденных событий. Зари будто плыл по бесконечной реке чувств и мыслей своего отца, растворяясь в них, прячась от такого близкого и пугающего его тумана. Время замедлило свой ход, и вот, когда мальчик ощутил резкую, такую острую тоску Шакира по родному дому, по теплым ласковым прикосновениям жены, Зари почувствовал это. Его ног, всего его тела коснулся холод. Неземной, невыносимый. Мальчик сжался в комок, но тут же понял, что почти не ощущает свое тело. Он был здесь, сидел рядом с отцом, испуганный и побледневший, но в то же время он будто витал где-то в новом для него месте, незримо для всех.

Он нашел!

Нашел укрытие!

Туман обдал его тело очередной вспышкой холода и пошел прочь, омывая, равнодушных к его касаниям, людей. Только тогда Зари резко выдохнул и вернулся. Это произошло так молниеносно и так неожиданно, меньше, чем за секунду, течение могучей, но такой родной реки сменилось на улей из людей, ждущих, взволнованных и удивленных. Они строили догадки, одна другой невероятнее. Зари понял, что видит все это, почти читает их мысли. Стоило ему осознать это, как слабость накатила волной, и Зари буквально повис на руках у отца.

— Сынок… Зари, подожди! Сейчас мы выйдем отсюда!

Не обращая внимания на взгляды суровых стражников и наставников, продолжающих осматривать трибуны и сидящих на них, Шакир поднял сына и понес к выходу.

— Нельзя покидать Амеретэт.

— Знаю. Но моему сыну плохо. Посмотрите! Я должен отнести его к лекарю! Пожалуйста!

Стражник окинул равнодушным взглядом бледного и взмокшего Зари и посмотрел на одного из остадов. Тот немного подумал, проследив за выполняющим свой ритуал, остадом Рушаном, и кивнул, позволяя.

Шакир с облегчением выдохнул и вынес ребенка из амфитеатра. Зари тут же почувствовал облегчение, словно там внутри, все было закрыто со всех сторон, а здесь он оказался на воле, как вырвавшаяся из силков птица. Зари отпустил руку отца и тяжело задышал, как будто не мог надышаться.

— Сынок, сейчас сядь, попей, а потом мы идем к лекарю.

Мальчик кивнул, не желая, да и не имея сил, спорить. Он с наслаждением выпил воду и откинулся на спинку лавки, подставляя лицо вечерней прохладе.

Шакир сидел рядом, и время от времени щупал лоб сына.

— Ты меня напугал, — наконец, признался отец.

— Прости. Я… Наверное, эти состязания, и правда, не мое. Я перенервничал, очень хотел, чтобы Тэхирих выиграла, — смущенно прошептал мальчик.

— Понимаю, — в голосе отца послышалась улыбка.

Зари промолчал. Отец действительно понимал его. Это было сказано не ради красного словца. Мальчик чувствовал, что это на самом деле так. Всем своим сердцем.

— Ты сможешь сейчас идти?

Зари прислушался к себе и кивнул. Да, слабость отступила вместе со страхом. Они остались где-то там, за стенами Амеретэт, поглощенные магическим туманом.

— Хорошо. Тогда мы идем к лекарю, а затем отдыхать.

Зари согласился, хотя чувствовал себя относительно здоровым, просто ужасно хотелось растянуться на кровати и уснуть. Однако, вскоре им предстоял обратный путь, и лучше предотвратить любые неприятности. В равнинах они вряд ли где-то найдут хорошего лекаря, как и лекарства, впрочем.

Совсем рядом они нашли аккуратный, выкрашенный белой краской, дом с металлической табличкой, на которой было написано, что здесь принимает лекарь. Шакир постучал в дверь, и им тут же открыли. Правда, не сам лекарь, а, очевидно, его помощник. Вихрастый паренек не старше 17 лет посторонился и пропустил их внутрь.

Внутри приятно пахло разнотравьем. Зари с удовольствием вдохнул полной грудью и только теперь прислушался к разговору.

— Моему сыну нездоровится. Во время состязаний ему стало плохо, побледнел… Слабость.

Парень бросил беглый взгляд на осматривающегося по сторонам Зари.

— Наставник ушел как раз на состязания, оставил меня, — в голосе парня, явно, слышался как упрек наставнику, так и жалоба на несправедливость судьбы, — но, судя по всему, он скоро будет. Вы можете подождать здесь, а я пока приготовлю вам настой. Он придает силы. Как раз то, что нужно.

Шакир благодарно кивнул и усадил сына на деревянную лавку рядом с собой.

Зари с любопытством посматривал на стены: множество полок со странными приборами и склянками, сушеные травы, цветы, коренья, все было сложено аккуратно рядами и подписано.

— Вот, возьмите, — помощник лекаря протянул Зари дымящуюся кружку с настоем, и мальчик ее принял, вдыхая едва слышный аромат.

— Пейте, это поможет.

— Благодарю вас, — сказал Шакир, наблюдая за сыном.

— Так, что там произошло? На состязаниях? — видимо, парню действительно не терпелось. Он переминался с ноги на ногу, и всем своим видом показывал нетерпение.

— Очень необычное происшествие… — начал было Шакир, но тут входная дверь открылась, и на пороге появился пожилой человек с короткой полностью седой бородой.

— Наставник! — парень согнулся в поклоне, — у мальчика слабость, я приготовил стандартный настой. Они после состязаний.

— И не мудрено! — воскликнул лекарь, и, не тратя время на лишние вежливости, быстро кивнул Шакиру, забрал кружку у Зари и принялся за осмотр.

— Навели страху на всех! Думают, раз силой их не обделили, так и можно все! Неестественно все это! Он же не Избранный! Как только посмел… Выкормыш чертов!

Зари открыл рот, не от удивления, хотя ему было непривычно слышать такие слова. Лекарь попросил его, и теперь увлеченно что-то там рассматривал, продолжая бубнить под нос, и доставляя своему ученику поистине адские мучения. Уж очень тот хотел узнать подробности.

Спустя какое-то время Зари с отцом покинул лавку лекаря и его умирающего от любопытства, невезучего ученика. Мальчик держал в руке сверток с травами, которые нужно было заваривать. Обычные укрепляющие настои. Ничего более. Зари про себя вознес хвалу матери Тьме и отцу Свету.

По широким мощеным улицам бродили люди, не устающие обсуждать увиденное сегодня. До мальчика доносились обрывки фраз, понять которые он не очень-то и стремился. Сейчас он чувствовал непонятную усталость и пресыщенность этими странными состязаниями.

Он не понимал, зачем натравливать Избранных друг на друга, ведь они долгое время учились вместе, стали друзьями, в конце концов. Мальчик вспомнил своих приятелей. Да, он бы не отказался дать подзатыльник наглому Сарру, например. Но прилюдно, как зрелище на потеху остальным… Нет, этого он не понимал.

Они пришли на постоялый двор уже затемно. Шакир настоял на привычном ужине в своей комнате, а не в общем зале. Зари не был против. Слышать еще одну порцию споров об Избранных, их наставниках и странных происшествиях было просто выше его сил.

С удовольствием он облился нагревшейся за день водой, съел куриной похлебки с большим ломтем хлеба и уснул без задних ног. Ему ничего не снилось. Лишь секунду, не более, он видел ласковые переливы цвета, добрые, нежные, чистые. Почему-то он точно знал, что это Тэхирих.

Глава 4 Путь домой

На следующее утро Шакир проснулся рано, когда Зари еще спал. Сына будить не стал, и сразу же ушел по своим делам. Надо было подготовиться к отъезду с караваном, собрать необходимые вещи, пообщаться со многими людьми, попрощаться. Поэтому, когда мальчик проснулся и не нашел отца, то совсем не удивился. Он позволил себе немного понежиться в кровати, лениво передвигая конечностями. Сейчас ему было хорошо и спокойно, напряжение прошедших дней схлынуло, оставив после себя неприятный осадок, но не более.

Улыбнувшись, по-хозяйски заглянувшему в окно, светилу, Зари резко встал с кровати и вытянул руки в стороны, потягиваясь. Наскоро умылся и выпил оставленный отцом крепкий настой. Как и прописал лекарь. Затем, откусив здоровенный кусок вчерашней булки, мальчик принялся за сборы. Ему нужно было сложить все вещи, привести в порядок комнату. Хоть это и был постоялый двор, но отец попросил, и он не видел причины спорить. Отцовская сумка уже стояла собранной. Так что он принялся за свои нехитрые и привычные дела.

Шакир скоро вернулся и радостно подмигнул уже справившемуся со всеми обязанностями сыну.

— Уезжаем сегодня вечером, сынок.

— Правда? А я думал, что только завтра… — мальчик почувствовал острый укол разочарования. Что-то не давало покоя, заставляя сердце томиться и побаливать.

— Да, но планы изменились. Все торговцы уходят сегодня. Оно и правильно, лучше начинать путь под покровом матери Тьмы. Мы еще успеем вдоволь нажариться под светилом.

Зари хмуро кивнул. Это уж точно.

— Ты расстроен, сын? — проницательно спросил Шакир, всматриваясь в мальчика.

— Не знаю, — честно ответил тот, мне понравилось это место, оно необычное, и здесь много чего происходит…

— Лишь единожды в году, — улыбнулся отец, — а так, жизнь здесь мало чем отличается от нашего оазиса, только людей больше.

И вновь, отец был прав. Тогда, что же его так волнует?

— Отец… — Зари замялся, не зная, стоит ли об этом спрашивать, — чем закончились состязания?

— Неужели, ты не слышал вчера, когда мы шли от лекаря?

Мальчик покачал головой и уселся на кровать, подмяв под себя ноги.

— Впервые в истории, победу одержала не первая ученица. Все наставники пришли к выводу, что именно Тэхирих заслужила право именоваться лучшей из Избранных.

Зари скупо кивнул и выдавил из себя пару ничего не значавших слов. Хотя в душе он почувствовал какое-то облегчение, а затем и ликование. Теперь тоска из-за отъезда немного отступила.

— Ты уже собрал все вещи?

— Да, — Зари любовно посмотрел на свой кинжал и прикрепил его к поясу.

— Тогда предлагаю еще немного прогуляться по городу. В следующий раз мы окажемся здесь совсем нескоро.

Зари почувствовал, что это именно так. Он знал, что отец приедет сюда на следующий год с большим количеством товаров и, возможно, с помощниками, но он сам… Мальчик не чувствовал, что вернется сюда в ближайшее время, поэтому, и правда, стоило воспользоваться возможностью и изучить все интересные места Безымянного.

День выдался жаркий, но Зари не жаловался. На этот раз они пошли в восточном направлении, и время от времени останавливались, заприметив нечто интересное: то статую величественного воина в полном боевом облачении, то изящные, на первый взгляд, совершенно нерукотворные беседки для жителей города, в которых можно было спрятаться от жары, то журчащие фонтаны с искристой чистой водой.

Шакир остановился у небольшой рощицы. Тонкие деревца со светло-серой корой лениво качались из стороны в сторону.

— Поющие.

— Что? — переспросил Зари, не отрывая взгляда от деревьев, настолько завораживающим был их своеобразный танец.

— Их называют так. Поющие, — Шакир кивнул на растения, — Кареван.

— Но я ничего не слышу.

— Для всего нужно терпение, сынок. Садись, — Шакир указал на лавочку, и мальчик послушно сел, продолжая всматриваться. Эти деревца казались молодыми, едва-едва начавшими расти, побегами, настолько тонкими и хрупкими они были.

— Кареван растут здесь не одну сотню лет, — сказал Шакир, и мальчик вздрогнул. Голос отца прозвучал как будто издалека. — Смотри, слушай, и, возможно, тебе повезет, и ты сможешь услышать песнь Кареван.

Зари снова впился взглядом в деревья. Их движения завораживали, гипнотизировали и усыпляли. В какой-то миг он даже забыл, где находится, настолько поглотили его Кареван. Стройные серебристые стволы и изумрудный ворох мелких резных листочков создавали удивительное сочетание. Поистине, создание Богов!

Мальчик закрыл глаза, вслушиваясь в шорох и переплетения листьев, в ветер, редкое чириканье птиц и услышал! Услышал тихий напев. Словно где-то вдалеке юная девушка пела о своей судьбе. Ее слова подхватывает другая, третья, и хоровод чистейших, кристальных гласов сливается в единую песнь, загадочную и чарующую. Зари видит бескрайнюю воду, сверкающую яркой бирюзой, огромные суда на море, брызги соленой воды, слышит чаек и прощальные крики оставшихся на берегу…

— Сынок, — голос отца вдребезги разбивает такую яркую, но такую нереальную картину, навеянную песней Кареван, — не стоит слушать их долго, иначе ты не пожелаешь вернуться обратно.

Так и есть. Увиденное им не идет ни в какое сравнение с реальностью. Краски не настолько ярки и живы. Мир кажется тусклым. Кареван создают самое настоящее волшебство, в котором хочется оставаться вечно.

— Поэтому сюда никто не приходит в одиночестве. Это место и опасно, и восхитительно одновременно.

Стоило первым теням подкрасться к Безымянному, как вереница каравана стала выходить из главных ворот. Медленно и размеренно. Повозки, телеги, вьючные животные и люди, многие и многие десятки. Шум стоял невообразимый, и Зари мечтал (кто бы мог подумать!) окунуться в тишину равнин Макпал, сбежать от бесконечной болтовни и толчеи у ворот, вдохнуть полной грудью сухой обжигающий воздух и объять взглядом необъятные просторы.

Наконец, пришел и их черед. И Зари повел буйволов вперед. На этот раз он не будет прохлаждаться, и даст отцу отдохнуть. Впереди много дней пути, так что силы тоже надо беречь.

Мальчик в последний раз обернулся на город и вздрогнул от неожиданности. Прямо за ними, на расстоянии не более двух десятков шагов ехали Избранные!

— Отец! — мальчик впопыхах бросил поводья, и буйволы, хоть и послушные, чуть не сбили весь строй. Соседний купец прокричал что-то нелестное, и мальчик тут же поднял поводья дрожащими руками.

— Что такое? Нехорошо себя чувствуешь? — Шакир внимательно осматривал сына, без тени раздражения из-за его легкомысленного поступка.

— Там Избранные! — мальчик с трудом сдерживал волнение.

— Знаю, — Шакир слегка улыбнулся, — ты был очень невнимательным в последнее время, сынок. Они будут сопровождать нас первые четыре дня пути, нам в одну сторону.

Мальчик ошарашенно выдохнул. Вот же они! Совсем рядом! И где-то там Тэхирих. Он чуть не вывихнул шею, стараясь рассмотреть лица девочек, но ничего не выходило. Избранные были одеты в одинаковые одежды: темные штаны, длинные рубахи, а их волосы были укутаны традиционными темными же тканями. Люди мельтешили. Зари заприметил рядом несколько довольно пожилых наставников и, о чудо, того самого покупателя! Да, кто он такой, что едет наравне с Избранными?!

— Зари, смотри вперед! — прикрикнул Шакир, и мальчик, устыдившись, обратил взор на открывающуюся перед ним дорогу.

Пустыня, куда ни погляди, вечная, переменчивая и, в то же самое время, постоянная, прекрасная и удручающе монотонная, безжизненная и наполненная жизнью! Но сейчас он не мог насладиться красотами равнин, буквально застывшим пейзажем, волнообразными барханами и блестящими в лунном свете песчинками. Нет, он чувствовал, знал, что она рядом, только сделай несколько шагов назад и протяни руку…

— Зари!

Мальчик вздрогнул. Он снова упустил буйволов, и один из них толкнул соседнюю повозку.

— Да, что с тобой, сын?

На них недоуменно посматривали. Зари покраснел, и невольно бросил взгляд через плечо.

Тэхирих!

Она смотрела на него. Зари остолбенел. Время замедлило свой ход. Пустыня, и прежде едва дышащая, замерла, уступив место сильному чувству, едва-едва зарождающемуся восходу. Мальчик видел, как мимо проходили люди, но все это было как в дымке, нечто далекое и ненужное. Впереди — лишь ее глаза, ее свет, ее прекрасная душа.

— Зари! — Шакир резко дернул его за плечо, и волшебство исчезло. В глазах отца плескалось волнение и беспокойство, — что произошло? Как ты себя чувствуешь?

— Все хорошо, прости, я… я отвлекся, — последние слова мальчик прошептал, так как именно сейчас их нагнали Избранные. Он проводил взглядом тоненькую фигурку Тэхирих, совершенно не обращая внимания на остальных.

— Сынок, я поведу буйволов, ложись в телегу, отдохни…

— Нет! Отец, я справлюсь, к тому же, совсем не устал… Сейчас, — мальчик бодро схватил поводья и направил животные вперед. Теперь группа девочек была впереди, и он при всем желании не мог никуда повернуться.

Вскоре путь утомил его. Казалось, что сколько ни иди, конца песку не будет. Волнение понемногу улеглось. Теперь Зари не видел Избранных. Они были где-то в самом начале каравана. Это позволило расправить плечи и выдохнуть хоть ненадолго.

Шакир сказал, что они будут идти всю ночь и предложил Зари сменить его, но мальчик отказался. Кто знает, что будет дальше? Да и успеет он еще выспаться. К тому же, небо загорелось искристым разноцветьем звезд, и Зари то и дело поглядывал наверх, пытаясь провести мысленные линии и угадать то или иное созвездие.

Это было время покоя, время размеренной мысли. Нет волнения, нет тревог. Не мудрено, что Ашу частенько уходили в равнины Макпал поразмыслить над мирскими делами. Здесь не мешает ничто. Здесь — лишь ты и твоя душа.

— Приветствую!

Зари резко вздрогнул и, первым делом, покосился на буйволов. Нет, все в порядке. Затем, он повернул голову и тут же окаменел. Перед ним была Тэхирих! Он еще никогда не видел ее так близко.

— Приветствую тебя! — повторила девочка и улыбнулась. На ее щеках тут же появились очаровательные ямочки.

Зари не мог вымолвить ни единого слова.

— Ты меня слышишь?

Мальчик хотел бы сказать «да», но получилось нечто невнятное, и, чтобы Избранная не рассмотрела краску на его лице, он отвернулся в сторону, коря себя как только мог.

— Прости, если отвлекла, — Тэхирих уже хотела пусть свою лошадь дальше, как к Зари, наконец-то, вернулась способность говорить.

— Нет! Постой!

Девушка оглянулась, скользнув по Зари цепким оценивающим взглядом.

— Я… растерялся, — почему-то сразу признался он.

Тэхирих ничего не ответила. Она спешилась и повела коня под уздцы.

— Ты ведь был на состязании? — тихо спросила она.

— Да, — Зари не понимал, почему она сейчас с ним разговаривает, но ее присутствие внушало странное новое чувство. От него хотелось и избавиться, и, в то же время, кричать на всю равнину от счастья. Мальчик мельком взглянул на буйволов и крепче взял поводья, опасаясь, что вновь подведет отца.

— Я знаю, я почувствовала.

— Что?

— Твою помощь. Не бойся, — поспешно добавила Тэхирих, — я никому не скажу.

— Я… ничего не понимаю.

Девочка вновь пристально посмотрела на Зари.

— И это хорошо, поверь мне.

Мальчик нахмурился.

— Я знаю, ты не знаешь, что с тобой происходит. Ты можешь видеть нечто. Разве не так?

Зари на миг похолодел, но затем просто кивнул. Ей он не мог солгать.

— Никому об этом не говори. Если дар не трогать, он будет тихо тлеть, и не причинит тебе вреда.

— Дар? — эхом переспросил мальчик, надеясь, что он ослышался.

— Да, — Тэхирих едва слышно шептала и частенько оглядывалась по сторонам, — но, прошу тебя, молчи об этом!

— Но это просто невозможно… Только женщины…

— Я почувствовала его так же ясно, как жар светила. Ты помог мне одержать победу, без твоей силы я бы никогда не справилась. Я не самая сильная.

Мальчик отчаянно потряс головой.

— Не может быть! — как заведенный повторял он.

— Тише! — Тэхирих коснулась его плеча, и это прикосновение разом привело его в чувство. Словно на него вылили холодной колодезной воды.

Девочка сама испугалась и вздрогнула, разом одернув руку. Они посмотрели друг на друга еще несколько секунд и отвернулись в разные стороны.

Звуки Макпал успокаивали, и уже спустя несколько минут Зари нашел в себе смелость задать вопрос.

— Почему я должен об этом молчать?

Тэхирих повернулась к нему, и в ее взгляде он уловил неподдельную грусть.

— Так сразу и не объяснить. Мы не свободны, все мы… Смешно, мы носим гордое имя Избранных, но каждая из нас лишь товар, и увиденные тобой состязания лишний раз это доказывают. Мы не решаем ничего. Мы должны служить сильным мира сего, идти на смерть, защищать землю. Но никто не спрашивает нас, чего именно хотим мы. Будь моя воля…

— Что? Что бы ты сделала?

Но Тэхирих уже смотрела в другую сторону, и он понял, что это очень личное, и не время бередить раны.

— Ты сможешь.

— Что?

— Ты сможешь выбрать свое, — сказал Зари, — я уверен, придет время, и ты пойдешь своим путем. Никто не будет тебе указывать.

Девочка улыбнулась.

— Благодарю тебя…

— Зари. Меня зовут Зари.

— А я — Тэхирих…

Он хотел сказать, что знает, еще, что видел ее прекрасную душу, состоящую из удивительных переливов цвета, что знает саму ее суть, но промолчал. Зари боялся, что напугает ее, и так не хотел, чтобы она его покинула.

— Мне пора, — прошептала девочка, словно, услышав его мысли, — помни мои слова и будь осторожен.

— Хорошо.

Он видел, как она медленно уходит, и от этого было физически больно. Почему? Что происходит? Зари спрашивал сам себя и не находил ответа. Он хотел пойти за ней, бросить все и защитить ее. Он чувствовал ее боль и всем сердцем желал освободить ее от этой ноши. Но руки, как и прежде, держали поводья, а ноги неторопливо шли вперед.

Путь был выматывающим. Усталость, жара, пот, щиплющий глаза, вездесущий песок на какое-то время отодвинули в сторону все сомнения Зари. Он верил Тэхирих, чувствовал, что она права, но до сих пор не мог представить, что нечто подобное возможно. С детства вбиваемая в голову истина дала трещину, и требовалось, по меньшей мере, время, чтобы уяснить, что к чему.

Шакир сменил сына, и Зари развалился на повозке, всматриваясь в вечернее небо. Днем, в самый разгар жары, они останавливались на привалы, натягивали большие полотна белой ткани и прятались под ними. Пару раз Зари замечал, что кто-то даже выкапывал широкие ямы в песке, чтобы хоть немного избавиться от жара светила, но у него самого на подобное просто не было сил.

Удручало то, что дорога казалась бесконечной, и создавалось впечатление, что они идут на одном месте, ни капли не продвигаясь вперед. Лишь звезды подсказывали, что медленно, но верно, они все же преодолевают свой нелегкий путь.

За несколько дней он ни разу не общался с Тэхирих. Да, что там! Он даже не видел ее хотя бы мельком! Каждый раз, всматриваясь в тонкие фигуры в темных одеяниях, маячившие далеко впереди, он думал о ней.

Несколько раз он замечал их давешнего знакомого — покупателя шалей. Чтобы хоть как-то разбавить тоску, он спросил у отца об этом мужчине.

— Сынок, ты ведь сразу понял, что перед тобой необычный человек, не так ли?

Зари только кивнул. После отупляющего пекла, не хотелось лишний раз двигаться, не то, что говорить.

— Так оно и оказалось. Это князь земель Акбэр. Правая рука повелителя. Он прибыл сюда по приказу самого императора. Как видишь, на этот раз он забрал всех Избранных с собой. Никто из других князей и наместников не смел покуситься на них.

Зари приподнялся, заинтересовавшись.

— Что это значит?

— Трудно сказать, сынок, — Шакир перехватил поводья в другую руку, — если император выказывает желание, чтобы Избранные стали частью его силы, то более никто не предъявляет на них права. В этот раз так и произошло. Торговцы полагают, что, возможно, на границе не так уж и спокойно, как мы привыкли думать. Именно поэтому и понадобились силы всех новых Избранных. Однако, это лишь слухи, не более того.

Мальчик только нахмурился. Ему это не понравилось.

— Это несправедливо, отец.

— Почему ты так думаешь?

— Ну, мне кажется, что сами Избранные ничего не решают. Ведь не каждая из них хочет сражаться всю свою жизнь. А иной участи им не дано.

— Ты не совсем прав, — Шакир тяжело вздохнул, — выбор у них все же есть.

— И какой же?

— Ты помнишь, на состязаниях мы видели хранительниц храма, Перизат?

Зари кивнул, вспоминая одетых в серые одеяния женщин.

— Так вот, если Избранная не желает идти под главенством повелителя, то она может стать одной из Перизат.

Зари громко хмыкнул. Как же, сменить относительную свободу на полное затворничество! Перизат почти никогда не покидают пределы храма, лишь по особым случаям или праздникам. Всю свою жизнь они посвящают служению матери Тьме и отцу Свету, занимаются лекарским делом, и, в общем-то, и все. Такая жизнь не казалась Зари полноценной.

— Я понимаю, о чем ты думаешь, сынок, и разделяю твои мысли, — признался Шакир, поглаживая бороду, — но мы не в силах изменить это, так завещали предки, и, наверняка, на это были особые причины.

Мальчик не стал спорить. Хотя судьбе Избранных и их удивительным силам он больше не завидовал. Возможно, именно от этого и уберегла его Тэхирих.

Зари поднял вверх правую руку и посмотрел на свою ладонь. Загоревшую, с парой подсохших мозолей. И он может творить то же, что и Тэхирих этими самими руками? Не верится…

Ночь принесла облегчение, и можно было вздохнуть полной грудью. Зари сменил отца, наскоро перекусив простой лепешкой. Есть не хотелось, лишь пить, но вода ценилась на вес золота. Нужно было продержаться до конца пути.

Ноги мальчика погружались в песок, и идти было нелегко. Подул теплый ветерок, закружив песчаные вихри вокруг людей. Зари повязал на голову и лицо ткань, спрятав от настырного песка рот и нос. Он шел, низко опустив голову, машинально передвигая ногами. Впереди еще много томительных дней тяжелого перехода.

— Зари…

Мальчик обернулся на голос, хотя уже точно знал, кого он увидит.

— Завтра я пойду другим путем. Хотела увидеть тебя еще раз.

Он не знал, что сказать на это. В груди на миг стало тесно.

— Я хотела попрощаться, и у меня кое-что есть для тебя, — девочка протянула ему кольцо, черное, без всяких узоров и камней, — оно защитит тебя от чужого взора. Не знаю, как тебе удавалось прятаться до сих пор, да, и тогда на состязании… Но теперь оно спрячет тебя ото всех. Никто не потревожит тебя.

Зари принял подарок дрожащими руками, и тут же надел кольцо на указательный палец правой руки. Ободок мигнул и тут же растворился, словно его и не было.

— Так и должно быть, — сказала Тэхирих, заметив его испуг, — оно приняло тебя, другие не увидят его.

— Я… у меня тоже кое-что есть для тебя, — признался Зари и протянул ей свой серебряный ханджар. Больше у него ничего не было, а этот подарок самих Богов он действительно хотел подарить ей, — я не знаю, наделен ли он какой-то особой силой, но я верю, что он поможет тебе.

Тэхирих не без трепета приняла подарок и провела по нему ладонью.

— Я чувствую в нем нечто… Не могу уловить, что именно.

Только сейчас Зари понял, что разбушевавшийся ветер не касается их двоих. Наверняка, заслуга Избранной.

— Спасибо тебе, Зари. За все.

— Не стоит, Тэхирих. Я не чувствую, что помог тебе. Ты ведь направляешься в опасное место.

— Я еще не знаю, мы едем к самой границе империи, — призналась девочка, — там нам расскажут о наших обязанностях, и старшие сестры позаботятся о нас.

— Мы никогда больше не увидимся, — сказал Зари, и тут же понял, что сам боялся признаться в этом. Эти слова ранили, но от них никуда не деться.

— Об этом ведает лишь мать Тьма, она ведет нас, и она же плетет наши тропинки, — задумчиво произнесла Тэхирих.

Зари промолчал. Еще какое-то время они шли рядом, а затем взметнувшийся песок сказал ему, что Избранная исчезла, оставив одного рядом с повозкой и спящим отцом. Впереди его ждал родной дом, мама, ласковый оазис, изумрудная трава, по которой он так любил ходить босиком, яркие ароматные цветы, веселые птицы — то, что он знал, то, что придавало ему уверенность. Позади же он оставлял нечто иное. И сам мальчик пока даже не представлял, что это было на самом деле.

Глава 5 Марид

Едва-едва наступило утро, как Шакир забрал поводья у сына, дал напиться животным и продолжил путь по равнине Макпал. Зари же забрался в повозку, не споря с отцом и желая спрятаться как можно дальше. Скоро она уйдет, и он больше никогда не увидит Тэхирих, не почувствует тепло ее взгляда, не ощутит спокойствия и радости от одного ее присутствия.

Ветер утих, и Зари слышал разговоры впереди идущих. В какой-то момент, они стали очень оживленными, но мальчик не придал этому внимания, стараясь не думать, что, возможно, именно сейчас Избранные вместе с князем земель Акбэр покидают караван. Зари сжал кулаки и стиснул зубы.

— Сын! — голос Шакира испугал мальчика, еще никогда он не слышал, чтобы отец был так напуган.

Зари посмотрел вперед и остолбенел. Песок вздымался уже не ласковыми волнами, как виделось мальчику прежде, а целыми навалами, способными поглотить все на своем пути.

Песчаная буря? Нет, не может быть…

— Зари! Быстрее, сюда!

Шакир пытался отчаянно прорваться к сыну, но время будто замедлило свой бег, а сам мальчик не мог пошевелиться. Окутанный чем-то вязким, он мог просто наблюдать и чувствовать пробуждающуюся силу. Такого он не ощущал даже на состязании. Да, и цвета на этот раз были совсем иными. Всполохи угольно-черного чередовались с кровавыми, режущими глаз, вспышками.

— Зари! — Шакир, наконец-то, схватил сына, — не стой здесь! Нам надо спрятаться! Быстрее!

Зари видел страх отца, но не мог ничего сделать. Тело было скованно незримыми путами, а разум воспринимал все, словно издалека. Даже крики Шакира были едва слышным шепотом.

Момент был упущен. Зари сразу это понял, когда очередной песчаный бархан взорвался и окутал всех, не успевших скрыться, толстым слоем песка. Прозвучавший затем рев проник в самые глубины души мальчика, перевернул все и поднял на поверхность лишь одно чувство — страх.

Странно, но именно сейчас Зари смог пошевелиться и почувствовать дрожь от руки отца. Глаза Шакира расширились, зрачки потемнели.

— Мать Тьма, спаси нас… — едва слышно прошептал торговец, и упал на колени, повалив за собой сына.

Зари, отплевываясь, поднял голову и ужаснулся. То, что он увидел, не поддавалось ни единому существующему описанию.

Не человек.

Эта мысль была первой и правдивой. Существо, возникшее из-под толщи песка, ни единой чертой не напоминало человека: великан, вдвое, а то и втрое, превышавший размеры сильнейших воинов империи, облаченный в туман, как крепчайшие доспехи, с огненными, завораживающими и неумолимо лишающими воли, глазами, он медленно плыл по воздуху и не сводил взгляда с мальчика. Он пил его храбрость, не оставляя ни капли, уничтожал саму суть, позволяя лишь слабости и панике оставаться в живых, сжигал дотла воспоминания, сковывал конечности и лишал воли.

Десять шагов. Девять. Восемь…

Их взгляды ни разу не прервались, и Зари знал, что вот она, его смерть. Так она выглядит. Не милосердная старая женщина, как в рассказах Ашу, нет, жестокая, неумолимая и неизбежная.

Существо приблизилось почти вплотную, и Зари замер, задерживая дыхание, а, может, это его сердце просто перестало биться, осознав неизбежное. Существо втянуло воздух и оскалилось. Мелькнули острые клыки.

Зари завороженно смотрел на непонятное создание, не шевелясь, тем самым, продлевая свою агонию.

— Соориэ… сооориэ.

Волосы на голове мальчика встали дыбом. Оно говорило с ним! Голос был странным, раздающимся из недр земли, а не изо рта существа. Тут же глаза создания загорелись алым. Настоящий пожар! Зари уловил, как искра только-только зародилась, как переросла в едва тлеющий костерок, и менее, чем за секунду вознеслась уничтожающим все на своем пути пламенем.

Кто-то дернул Зари, и он тут же упал лицом в песок, а стоило ему поднять голову, как он увидел закрывающую его фигуру отца. Шакир едва стоял на трясущихся ногах, расставив руки в стороны, защищая свое единственное дитя.

Песок летел в стороны, взбивался в клубы и мешал дышать, воздух накалился и, казалось, готов вскипеть, сжигая и уничтожая все живое. Но Шакир не двигался. Секунды тянулись подобно часам, и Зари не мог сказать, сколько прошло времени прежде, чем он сам смог пошевелить хотя бы пальцем.

Отец нашел в себе силы, стал лицом к лицу перед чудовищем. Зари видел, как шатается его фигура, чувствовал, как он страшится, но…

Мальчик медленно поднимался, и песчинки ворохом спадали с его одежды и тут же разносились по пожелтевшему и остро пахнущему гарью воздуху.

Он встал не без труда, и нашел в себе силы посмотреть в глаза неведомому созданию, и тут же погрузился в него без остатка.

Боль была первым, что он ощутил. Ослепляющая, но к ней он привык. Он знал все ее оттенки, и уже не обращал на нее внимания после многих сотен лет существования. Не жизни, а именно существования. Он был подобен Богам: всемогущим, светлым, живым. Сейчас он — лишь тень, остаток, крупица того, что было ранее. Его верный спутник, боль, всегда была рядом, не покидая даже на доли секунды, она вжилась в каждую его клеточку, растворилась в сознании, и теперь он хотел лишь наполнить болью и весь остальной мир.

Чувства и мысли существа перемешались в голове Зари, и сам мальчик уже не понимал, что чувствует он, а что ощущает это создание. Зари видел его страшными глазами, вдыхал вместо него горячий воздух, ощущая такие пленительные ароматы человеческих тел, испытывал его голод и жажду. Он хотел убивать, дарить боль, терзать, уничтожать, окропить этот песок свежей кровью и насладиться криками агонии. Но еще… там глубоко-глубоко, куда не проникали даже темные всполохи, Зари хотел покоя. Или не он… Теперь это было не важно. Он жаждал освобождения от боли и от стискивающих его оков, привязанных к этому месту.

Зари опускался все глубже и глубже, туда к крохотному огоньку. Тот едва тлел и все время норовил затухнуть. Вот, Зари протянул к нему руку и улыбнулся. Тепло. Чисто. Огонек окутал его пальцы и кисть, ничуть не раня, а, наоборот, ластясь, словно домашний зверек увидевший хозяина. Хотелось рассмеяться от такого щемящего чувства искренней радости, неподдельной любви.

— Вот ты какой… — прошептал Зари, и обхватил огонек двумя руками, делясь с ним своей силой, передавая свои эмоции, показывая свой мир. Мир, где нет боли, где можно радоваться светилу, где растут яркие цветы и летают юркие разноцветные птицы, где существует мудрая мать Тьма, и всесильный отец Света, где каждый может верить и любить, надеяться и получать желаемое, где царит покой.

Огонек сжался и тут же распустился лепестками ослепляющего света. Он уже не помещался в руках Зари. Нет, он рвался наружу, туда, в тот самый, увиденный им мир. Он так хотел покинуть клетку боли, вдохнуть тот воздух, которым дышал Зари, ощутить заботу Шакира, его защиту и бескорыстную любовь, опустить руки в прохладную воду и увидеть ожидавшую его на ступеньках мать. Он в полной мере разделил мысли мальчика, и больше ничто не могло его удержать. Угольные всполохи мелькнули и разом исчезли, поверженные острой искрой света.

Зари вздрогнул и упал на колени, упираясь ладонями в песок. Рядом с ним лежал, тяжело дыша, отец. Мальчик повернул голову и вновь столкнулся со взглядом существа. Но как оно преобразилось! Алые искры исчезли из глаз, как и острые кинжалы-клыки, серая кожа стала бледной, черты лица сгладились, явив удивительно красивого юношу. Зари никогда не видел настолько пленительных людей. Каждая черта была идеальной. И снова та же мысль — он — не человек.

Существо кротко улыбнулось, и стало таять, растворяясь под лучами светила. Причем, Зари мог поклясться, оно не испытывало больше боли. Оно улыбалось, продолжая следить за мальчиком. Прежде, чем окончательно исчезнуть, оно произнесло то же самое слово:

— Соориэ…

Мгновение, и его нет. Песок все еще витал в воздухе, переливаясь всеми возможными цветами, но больше никто не указывало на появление странного непонятного существа, в миг преобразившегося до неузнаваемости.

Мальчик откинул голову на горячий песок и заплакал. Горько и громко. Остатки испытанной боли и века, проведенные во тьме, принадлежали не ему, но он еще чувствовал их, да так ярко, будто сам томился эти долгие столетия, и лишь слабый огонек когда-то мудрой и чистой души питал его неисчезнувшую даже во мраке надежду.

— Зари! Мальчик мой, как ты? — руки отца ощупывали все тело сына, — не плач, сынок, все прошло. Главное, что с тобой все теперь хорошо…

Вцепившись в плечо отца, Зари не мог унять слез. Они обжигали глаза и тут же высыхали на разгоряченных щеках. Вскоре слова успокоения сделали свое дело, и мальчик стал дышать спокойнее, то и дело, вздрагивая от очередного воспоминания исчезнувшего создания.

Он услышал крики и голоса. Люди собирали разбредшийся по равнине скот, свои вещи, брошенные впопыхах, и совсем не обращали внимания на сидевших отца с сыном.

Но это было не совсем так. Немного придя в себя, мальчик помог отцу подняться и встал сам, отряхиваясь от въевшегося и растирающего до крови кожу шершавого, обжигающего песка, затем увидел рядом старика, внимательно за ними наблюдавшего. Зари моргнул и потер покрасневшие глаза, мельком отметив, что руки мелко дрожат.

— Приветствую, странники, — прошелестел старик, и Зари ощутил неприятный холодок на затылке.

— Почтенный остад Рушан, — Шакир слегка опустил голову. В данный момент его сил хватило только на такой незначительный знак почтения. Зари заметил, как скривились губы прославленного наставника, и тут же это выражение лица исчезло, уступив свое место учтивому вниманию и сочувствию.

— Что здесь произошло? Мы с ученицами как раз удалились на значительное расстояние, когда ощутили странные толчки земли и силу.

— Мы и сами не знаем, — Шакир вытер рукавом мокрый лоб и оглянулся вокруг: разбросанные вещи, суетящиеся люди, разбредшиеся по равнине животные. Как теперь все это собрать? И это на середине пути. Остались ли запасы воды или придется возвращаться в Безымянный? Вот какие вопросы мучили Шакира. Зари это чувствовал, как ощущал и липкий взгляд остада.

— Что вы видели? Вы находились в самом эпицентре.

— Кроме песчаного вихря — ничего, — устало проговорил Шакир, и мальчик едва заметно выдохнул.

— Отец, надо собрать животных! И наша повозка…

— Сейчас, Зари, я только немного переведу дух. Вы уж простите нас, но мы ничего не можем сказать толком, я так испугался, — признался торговец, и это была сущая правда. Зари чувствовал, что отца до сих пор сотрясает мелкая дрожь, а руки то холодеют, то становятся подобными раскаленным углям.

Рушан еще раз пронзил их взглядом, и на этот раз не стал сдерживать презрения, о котором говорили и искривленные губы, и надменно поднятый подбородок. Шакир не обратил на это внимание, он продолжал держаться за сына, или, наоборот, поддерживать его, кто знает.

Стоило наставнику Избранных отойти, как Шакир крепко обнял Зари и прошептал ему на ухо:

— Поговорим обо всем позже. Не здесь и не сейчас.

Мальчик кивнул, втайне радуясь, что этот неприятный разговор будет отложен до возвращения домой.

— Хвала матери Тьме и отцу Свету, что мы с тобой живы. Это самое главное.

С этим трудно было поспорить. Зари еще раз посмотрел на то самое место, где буквально несколько минут назад находилось странное существо. От него ничего не осталось. Песок смыл все следы страшной бури, как поглотил и людской страх. Мальчик видел, как у погонщиков и других купцов появляются редкие улыбки на лицах, как тяжкий груз покидает их плечи, как они вновь безбоязненно смотрят вперед.

— Зари, иди сюда, помоги мне! — крикнул Шакир, и мальчик побежал навстречу отцу, так и не заметив, что остад Рушан все это время пристально за ним наблюдал, стоя вдалеке, не отпуская цепким взглядом ни на единую минуту.

Глава 6 Попутчик

Караван мирно продвигался вперед. Зари уверенно вел буйволов, уговорив отца отдохнуть. К их удивлению, животные, в панике разбежавшиеся по пустыне, вернулись сами, запасы воды не пострадали, некоторые бочки и фляги пришлось откапывать из-под песка. Поломанные оси в колесах, да отломанные доски телег — вот и весь урон. Сейчас даже трудно было сказать, произошло ли все это на самом деле, или было лишь порождением страшной жары и могущественной, непонятной простым смертным, силы равнины Макпал.

Однако, Зари знал, что он видел, что он чувствовал, и что он в итоге сделал. Испытанные им эмоции постепенно, но отнюдь нелегко, покидали его мысли. Мальчик дышал свободно. Но истинной свободы он не ощущал.

С того самого происшествия, остад Рушан решил продолжить путь вместе с караваном, сказав, что уже безнадежно отстал от своих попутчиков, и лучше сделает крюк, чем заблудится в бесконечной пустыне Макпал. Его решение никто не оспорил, да и почетно, вне всякого сомнения, находиться в непосредственно близости от такого человека, почти равного самим Избранным, хоть и не обладающим их мощью. Но Зари помнил случай на состязании, помнил тот туман, порожденный силами этого старика, и не верил в его кажущуюся беспомощность.

То и дело, мальчик теребил подаренное Тэхирих кольцо, точнее, место, где оно должно было быть. Даже сейчас проводя пальцем по ободку фаланги, он чувствовал, что оно все еще там. Невидимая защита от чужого взгляда, не исчезла ли она, не прекратила ли свое действие?

Остад Рушан все время ехал в непосредственной близости, позади повозки Шакира, и мальчику казалось, что он ощущает взгляд старика, стальной хваткой окутывающий его плечи. Хотелось спрятаться за широкую отцовскую спину, но сам Зари решил, что лучше вести себя спокойно и не выказывать страха. Совсем скоро он будет дома, и там, под крышей родного очага, под защитой стен он поделится всем со своими близкими, и они вместе разберутся, как им быть дальше.

Тем временем, остад Рушан подъехал поближе к повозке Шакира. Мальчик стиснул поводья, но не стал ничего говорить, тем более, будить отца.

— Тебя ведь зовут Зари?

— Все верно, почтенный остад, — как можно спокойнее ответил мальчик.

— Первый раз был в Безымянном?

— Да, остад Рушан.

— Как тебе город?

— Очень красивый, почтенный…

— Прекрати! К чему эти официальности, можешь просто звать меня остадом или наставником, Зари.

Мальчик промолчал, не зная, как реагировать.

— Хочу тебе рассказать интересную легенду. Ты же любишь слушать Ашу, не так ли?

Мальчик сделал вид, что его полностью занимают буйволы и путь впереди, однако, обмануть остада ему не удалось, тот продолжил, как ни в чем ни бывало.

В древние времена землю населяли мариды, духи, некогда жившие на небесах, но изгнанные за коварство и обман. Они упали на землю, подобно огненным метеорам и несли такую же огненную смерть, купаясь в крови и агонии своих жертв. Люди перед ними были подобны трухе, не стоящей внимания. Мариды были сильны, опасны, хладнокровны и вечны. Что для них, живущих века, стоила мимолетная человеческая жизнь? — остад хмыкнул и продолжил свой рассказ, — так прошло много лет. Люди прятались в укромных пещерах, скалах, боясь показаться на свет. Мариды создали свой мир на земле, почти полностью уничтожив и изгнав людей. Но однажды появился один человек. Предания так и не донесли до нас, откуда он был родом, кто были его родители, и сколько ему было лет. Важнее было иное: его способности. Началось с того, что он исцелял людей. Чувствуя их боль, как свою собственную, он мог забирать их страхи, а затем и их болезни. Его стали называть святым, а впоследствии — и посланником небес. Тяжелое бремя, скажу я тебе, неблагодарное. Но этот человек, судя по всему, нес его с честью. Однажды, он столкнулся лицом к лицу с огненным демоном, маридом, и одержал над ним верх. Тогда-то люди и поняли, что пришел конец их прозябанию, теперь они могут выйти из убежищ, строить дома и растить детей, как и прежде под защитой этого человека. Как он победил могущественное создание — никто так и не узнал…

Остад замолчал и ехал рядом с Зари, мерно покачиваясь в седле. Мальчик нервничал, не понимая, и в то же самое время, чувствуя, что точно знает, почему остад Рушан начал с ним беседовать. Мудрый и уважаемый всеми, этот человек, определенно, знал ответы на все вопросы, но Зари помнил предостережение Тэхирих и сам не чувствовал желания открыться этому человеку.

— Что же случилось с тем человеком? — как можно беззаботнее спросил Зари, щурясь на солнце и подгоняя скот.

— Большего мы не знаем. Эта история канула в небытие, так как тогда люди совсем мало времени уделяли письму. Нужды требовали работы на земле, а не записывании событий. Однако, важно не это.

Мальчик вопросительно посмотрел на остада.

— Дело в том, что это единственное упоминание о мужчине, наделенном силами Избранных.

— Надо же. Я никогда о таком не слышал! Просто невероятно!

— Так и есть, мальчик. Сейчас все это кажется нам невероятным. Но правду не сотрут даже пески времени.

Верно, — подумал мальчик, — правда всегда всплывает на поверхность, как бы ни пытались ее спрятать, — но вслух он сказал иное, не рассчитывая на ответ:

— Зачем вы мне это рассказываете, почтенный?

— Я подумал, что эта история могла бы тебя заинтересовать. Не век же жить, торгуя, — остад красноречиво посмотрел на кое-как крытую повозку, — разве это жизнь, скажи, Зари?

— Вне всякого сомнения, почтенный остад, спокойная и уважаемая, — ответил мальчик и посмотрел прямо в лицо своему собеседнику. Теперь он не испытывал робости, нет, даже, наоборот. Последние слова наставника Избранных полностью убедили его в том, что этому человеку доверять нельзя, а своему внутреннему голосу, после всех произошедших события, Зари был склонен верить.

Тот, кто не уважает труд, сам не достоин уважения, — так всегда говорил его отец, и Зари чувствовал, что это правда.

Старик промолчал, глубоко задумавшись, но Зари не нужны были слова. Остад был зол. Эти мерцающие, вихрящиеся ленты глубокого черного вокруг наставника, не могли быть ничем иным. Мальчик тихо выдохнул и посмотрел вперед, стараясь отрешиться от навязчивого присутствия почтенного Рушана.

Равнина, как и прежде, казалась нескончаемой, и именно сейчас тоска по дому разъедала его сильнее, чем прежде, именно сейчас он бы не поменял свой оазис на возможность посетить Безымянный, если бы он только знал…

Зари чувствовал, что сам очень сильно изменился. И дело касалось не приобретенных способностей, нет, он многое понял, теперь он смотрел на окружающее с разных сторон и почему-то чувствовал себя старше. Ах, как хорошо было спать в повозке, пока отец вел буйволов вперед, слушать Ашу и вздыхать, представляя невозможное, и, самое главное, чувствовать покой. Теперь это чувство не скоро к нему вернется. В голове мелькало множество вопросов, ответы на которые сам мальчик не знал.

— Ты изменишь свое мнение.

Зари повернулся к остаду Рушану и нахмурился. О чем тот говорил?

— Когда ты подрастешь, и груз ответственности ляжет на твои плечи, тогда ты согнешься под ним, не в силах сделать и шага в сторону. Ты захочешь учиться, но кто будет заниматься вашей лавкой? Ты захочешь увидеть мир, но кто будет вечерами шить и ткать? Ты захочешь найти красивую женщину, но твои родственники выберут ее за тебя. Тогда ты вспомнишь этот разговор, мальчик, и поймешь, что лишь сила дает возможность выбора.

Выговорившись, остад продолжил ехать рядом, не ожидая ответа от Зари. Они молчали. Зари хотел ему возразить, но вновь покосился на темно-синие и угольные всполохи, так и вьющиеся вокруг фигуры почтенного Рушана, и передумал. В его словах не было смысла. Разве этот человек поймет, что возможно абсолютное доверие, разве он сможет когда-нибудь сам стать перед страшным чудовищем, защищая своего ученика, как сделал его отец? Зари сомневался. Но тут же он вспомнил встреченное им существо и крохотный огонек в самой глубине души.

— Все возможно, — произнес мальчик вслух, отвечая на свои мысли, но остад его услышал и важно покивал.

— Все так и будет, Зари. Я знаю очень многое.

Мальчик в этом не сомневался. Как бы он хотел, чтобы именно такой знающий человек объяснил ему все происходящее, но все внутри так и вопило о том, что доверять остаду Рушану равносильно самоубийству.

Шакир проснулся, и тут же наставник Избранных отстал от их повозки, заговорив с кем-то.

— Зари, тебе надо поспать. Иди, теперь моя очередь, — отец взял поводья из рук мальчика и покосился на остада, — он о чем-то спрашивал?

— Нет. Рассказывал истории, отец, ничего особенного.

— Хорошо.

Зари откинулся на расстеленные шкуры и с удовольствием потянулся. В какой-то момент он потерял счет дням. Сколько они едут? Сколько еще осталось? Мальчик шумно выдохнул, всматриваясь в небо. Утешая себя мыслью, что все решится дома, он уснул.

Наступил седьмой день пути, и Зари проснулся бодрым и отдохнувшим. Отец, как и раньше, пожалел его и не будил долгое время. Теперь же, когда мальчик проснулся, он увидел, что караван остановился, и люди суетливо ставят легкие палатки, готовят снедь и чистят животных.

— Погонщики говорят, что сегодня будет особенно жаркий день, — сказал Шакир, — поэтому нам с тобой нужно позаботиться о животных. Натянем ткань, и хоть так их укроем.

Мальчик кивнул и бросился помогать, но Шакир, улыбаясь в усы, протянул сыну глиняную кружку с молоком и лепешку.

— Ешь, дела успеют.

Мальчик сел на горячий песок и неторопливо поглощал завтрак. Он видел, что некоторые даже переворачивали повозки на бок, чтобы хоть так создать подобие тени, однако, вряд ли это могло существенно помочь. Куда ни брось взгляд — не было ни единого кустика, камня, не говоря уже о деревьях.

Когда с едой было покончено, Зари начал помогать отцу, и они довольно споро управились со всем. Во всяком случае, буйволам точно было хорошо. Пришла пора позаботиться и о людях.

— Воды осталось не очень много, будем ее беречь, Зари.

Эта новость была ожидаемой, но при виде парующего воздуха, становилось не по себе.

— Оставшиеся дни мы будем передвигаться только ночью и рано утром, днем будем давать животным отдых, иначе рискуем не добраться домой.

Зари кивнул и укрылся тонким белым полотном. Оно приятно холодило кожу и не позволяло сгореть под страшным светилом.

— Осталось совсем чуть-чуть, сын, потерпи. Как только приедем, сразу же искупаемся в нашем любимом Корэ.

Зари улыбнулся, вспомнив ласковую и такую прохладную воду в небольшом ручейке в самом центре оазиса.

— Да, это было бы просто здорово!

Зари видел, что люди, устроившись, легли отдыхать, и лишь десяток погонщиков охраняли скот, да присматривали за всем караваном. Сам же Зари проснулся совсем недавно и отдыхать не хотел.

К их палатке подошел остад Рушан с флягой воды.

— Прошу, возьмите, — он протянул сосуд с водой.

— Благодарю, почтенный остад, — Шакир не спешил принимать этот дар, — но у нас всего в достатке, оставьте себе, ваш путь на порядок дольше, чем наш.

— О, за меня не стоит волноваться, не заставляйте меня стоять с протянутыми руками.

Шакир все же взял кожаную флягу и почтительно поклонился, но Зари заметил, что отец положил ее как можно дальше, очевидно, собираясь воспользоваться этой водой только в случае крайней необходимости.

— Вы не против моего соседства? — остад не ожидал ответа и уже усаживался на расстеленные поверх бревен покрывала. Над головой едва-едва колыхалась ткань, укрывавшая их от жара. — Да уж, тяжело вам приходится, — оглядев их палатку, произнес наставник, — а сыну-то вашему и подавно, совсем юный.

— Вы правы, почтенный остад, — не стал спорить Шакир и протянул гостю блюдо с лепешкой и засоленным мясом.

Остад Рушан мельком взглянул на угощение и оторвал от лепешки мизерный кусочек, и стал мять его подушечками пальцев.

— То ли дело жизнь в крупных городах. Вы, наверное, думаете, что Безымянный огромен, по сравнению с вашим оазисом?

— Нет, почтенный, мы знаем, что империя велика и…

— Велика — не то слово! — перебил Шакира остад и все же проглотил отломленный кусочек. Шакир вежливо внимал наставнику, ничем не выказывая раздражения. Зари чувствовал этот непоколебимый монолитный стержень в отце и не переставал удивляться его спокойствию и мудрости.

— Расскажите о вашем оазисе, — вдруг спросил наставник, улыбаясь, — наверное, удивительное место.

— Так и есть, почтенный, там всего вдоволь для жизни, — размеренно отвечал Шакир, — мы ни в чем не нуждаемся.

— А есть ли там школа для детей?

— Конечно. Мой сын умеет читать и писать.

Остад Рушан громко фыркнул, показывая свое отношение к такому достижению.

Зари медленно закипал. Этот человек, остад, совсем не внушал уважения. Только подумать, и раньше мальчик восхищался такими как Рушан, живыми носителями знаний и мудрости. Что теперь? Теперь Зари видит высокомерного человека, явно с намерениями, но вот только, какими? Мальчик терялся в догадках и боялся, что остад что-то проведал про него.

— Какие возможности у детей после этой… с позволения сказать, школы? — между тем, продолжал интересоваться наставник.

Шакир погладил бороду и спокойно улыбнулся.

— Почтенный, в оазисе Сэнэз каждый занимается тем, к чему лежит его сердце. Если ученик захочет совершенствоваться, ему не откажет ни один мастер.

— Ваш сын станет портным, — не спрашивал, а утверждал Рушан, — и вы говорите о выборе. В больших городах подобного нет, — при этом наставник посмотрел на мальчика.

— На самом деле, это решать ему, — Шакир кивнул на сына, — пока он помогает мне, не более, в моих мастерских он не работает. Сначала он должен закончить школу.

— Хм. Весьма разумно.

Шакир промолчал, не желая комментировать похвалу остада.

Зари смахнул пот и, щурясь, посмотрел на светило. Стало еще жарче. Духота была невозможной. Животные лениво обмахивали себя хвостами. Все вокруг будто замерло. Даже людям было не под силу разговаривать. Так, и остад Рушан умолк, осматривая раскинувшуюся перед ними равнину.

— Знаете, я повидал всю империю, — после недолгого молчания продолжил Рушан, — мир так велик. Мы знаем лишь те места, которые изображены на картах, но, поверьте, есть еще много неизведанного. Я бы мечтал все это увидеть.

Зари с некоторым удивлением посмотрел на остада, не заметив, как нахмурился Шакир.

— Но это так… лишь мечты, не более, — отмахнулся наставник Избранных, — а, что скажешь ты, Зари? Ты бы хотел увидеть мир? Загадочные пустыни, коим совсем не чета равнина Макпал, высокие горы, на вершинах которых от холода невозможно дышать и передвигать конечностями, бескрайнюю гладь воды, именуемую Великим Океаном? Хотел бы ты лицезреть удивительных созданий, живущих под водой, настолько громадных, что человек по сравнению с ними лишь та мошка, не более?

Остад Рушан прикрыл глаза, даже не ожидая ответа мальчика, а сам Зари пораженно умолк, представляя, воображая, рисуя странные и такие манящие картины. Да! Он хотел бы видеть все чудеса империи, пройти по неизведанным землям, коснуться чудес природы… Но почему вдруг повеяло холодом и стало так неуютно?

Мальчик посмотрел на отца. Тот грустно улыбнулся ему в ответ. Шакир все понял без слов, и Зари почему-то ощутил себя виноватым. Как будто сейчас он сказал что-то не то, но ведь он молчал, не произнес ни единого слова!

— Так что, Зари?

Оказывается, остад Рушан все время за ним наблюдал из-под полуопущенных век.

— Я… я хотел бы увидеть все это, почтенный остад, — признался мальчик, и увидел, как торжествующе блеснул глазами наставник.

— Да, это невозможно передать словами, ни один, даже самый красноречивый Ашу не поведает тебе о мире так, как если бы ты все это увидел сам.

— Вы правы, — кротко согласился Зари.

— Конечно, я прав! — развеселился остад, и хлебнул воды из фляги, — поэтому ты должен решить, что для тебя важно: продолжить мм… дело отца или выбрать свой путь, мальчик. Второго шанса может и не быть…

— О чем вы, почтенный? — вмешался в разговор Шакир. Зари отметил, что голос отца не такой ровный, как прежде, и в нем слышится явное волнение.

— А дело вот в чем, мастер Шакир. Я совсем недавно, как вы, конечно же, видели, воспитал трех учениц, одна из которых выиграла состязания. Теперь я хочу выбрать новых учеников, найти новых Избранных. Туда, куда я направляюсь, в них всегда острая нужда, поверьте. Вы тут живете в… спокойствии, и даже не представляете, что творится на границах. Примером тому может послужить недавно произошедшее событие. Таких существ на границе империи великое множество. Мы, наследники богатейших знаний и сил, должны бороться с пособниками зла и защищать простой люд, таких как вы, — остад Рушан опустошил флягу с водой, и тут же бросил ее на песок, как сор.

— Безусловно, но при чем тут…

— Зари? Ах, ну да, мастер Шакир, я, к сожалению, не бессмертен, хоть и планирую прожить еще долго. Но все мы ходим под покровом матери Тьмы, поэтому я должен передать свои знания самому достойному человеку, который сможет в будущем находить и учить Избранных, передавать им предания и историю, объяснять им древние тексты и заклинания, готовить их отражать атаки нелюдей. Иными словами, я ищу ученика, подмастерье, — остад улыбнулся и подмигнул Зари, — ваш мальчик кажется мне подходящей кандидатурой.

Зари похолодел, боясь пошевелиться.

— Мастер Шакир, вы же знаете законы, — остад Рушан смотрел на свои ухоженные руки, не обращая внимания на посуровевшего торговца, — если ребенок согласен идти в ученики к остаду, то разрешение родителей не нужно. Интересы империи превыше всего, — остад поднял указательный палец вверх, — однако, я — не зверь, и уж, конечно, не собираюсь разлучать отца и сына, к тому же, такие доверительные и теплые отношения… Но вы только подумайте, что получит ваш сын в случае согласия: почет, богатство, власть!

Шакир откинулся спиной на борт повозки и задумался.

— Правильно, поразмыслите над этим, а я пока посплю, если позволите. Невыносимо жарко.

Остад Рушан поднялся и отряхнул песок, затем оставил их вдвоем. Шакир молчал, и Зари, поначалу, подумал, что отец уснул, но его выдавали темные всполохи, кружащие вокруг, подобно воронам. Зари тряхнул головой, прогоняя видение, но оно никуда не исчезло.

— Отец…

Шакир открыл глаза и улыбнулся, своей прежней спокойной, все понимающей улыбкой.

— Говори, сын.

— Я хочу видеть мир, хочу учиться и путешествовать, — выпалил мальчик, опасаясь, что отец может его перебить, — хочу понять, что со мной происходит.

Шакир кивнул, никак не выдавая своих эмоций, но Зари видел свинцовую густую тьму, окутывающую отца.

— Однако, я не верю остаду Рушану и не пойду с ним.

Торговец вздрогнул.

— Дело не в тебе, отец, хотя я буду всегда прислушиваться к твоим словам, дело в моих собственных ощущениях. Этот человек врет, не договаривает, я вижу, какой он на самом деле.

Зари заметил, как отец выдохнул и расправил плечи.

— Хорошо, сын, я рад твоему решению. Признаюсь, я боялся, что ты…

— Я не брошу вас с мамой! — запальчиво воскликнул мальчик и тут же покраснел.

— Знаю, — засмеялся торговец, однако тут же нахмурился, — мы должны быть очень осторожны, сынок.

Шакир осмотрел караван и прикрыл глаза, задумываясь. Зари следил за его реакцией. Он знал, что отец мудр, и точно что-нибудь придумает. Иначе ведь просто не может быть! Успокоенный мальчик положил голову на мешки и уснул, сморенный жарой.

Стоило Зари открыть глаза, как он сразу же увидел поблизости остада Рушана. Этот человек ходил за ними по пятам.

— Отец? — Зари осмотрелся, но нигде не заметил Шакира.

— Ищешь отца? — наставник подошел к мальчику с флягой воды, — на, выпей, он скоро придет. Караван уже собирается в путь. Жара спала. Чувствуешь?

Да, Зари это чувствовал. Больше не было обжигающего до волдырей светила и кипящего песка. Теперь можно было дышать свободно, и даже животные переговаривались на своих языках.

— Благодарю, остад, но я хочу подождать отца.

— Привыкай. Не век же тебе с ним жить, надо учиться думать и своей головой.

Мальчик кивнул, решив не отвечать на эти слова, и пошел собирать вещи. Как бы то ни было, а стоило собрать постель и аккуратно сложить ткани, служащие укрытием от жары, да и не помешало бы напоить животных.

Ноги Зари утопали в песке, и равнина Макпал уже давно не казалась ему чудом света. Нет, это безжизненная пустая земля, здесь не было пищи, и чахлые колючки, которые им попадались по пути, выживали, впиваясь длинными корнями в само основание земли. Этот путь был выматывающим, и в который уже раз, мальчик начинал мечтать о доме. Сейчас он бы отдал все, лишь бы очутиться под сенью кипарисов и вдохнуть свежесть и ароматы пряной выпечки. Но стоило открыть глаза, и манящая мечта ускользала. Вместо гомона детей и веселых присказок знакомых — крики погонщиков, да бесконечные разговоры торговцев, вместо зеленых рощ — песок, куда ни кинь взгляд, вместо алых цветов — солнечное марево, беспощадное и неумолимое.

Мальчик споро собрал все вещи и принялся ждать отца. Это было не похоже на Шакира оставить его тут одного, да еще и без предупреждения. К тому же, ему уже до чертиков надоел сверлящий взгляд остада Рушана. Машинально мальчик гладил ободок невидимого кольца Тэхирих, стоило ему поймать взгляд наставника Избранных. С каждым разом все сложнее было сохранять спокойствие.

Но вот его ожидание было вознаграждено. Зари увидел отца, к тому же, не одного, а в сопровождении одного из Ашу. Старик в светлых одеждах выделялся на фоне песка и одетых в темные балахоны погонщиков.

Мальчик согнулся в поклоне, стоило Ашу подойти ближе.

— Благословен будь! — произнес седовласый старик, касаясь головы ребенка сухой рукой.

— Зари, ты уже все собрал! — воскликнул отец, — молодец! Почтенный Ашу отправится с нами, это большая честь.

Мальчик кивнул. Это действительно было именно так.

Он помог старику забраться в повозку, протянул ему флягу с водой и покрывало, которым старик тут же укутал свои ноги.

— Ты — очень внимательный, Зари, — сказал остад Рушан.

— Достойный сын достойного отца, — подхватил Ашу и улыбнулся почти беззубым ртом.

Зари не знал, что ответить, поэтому сосредоточился на пути, однако, продолжал прислушиваться к разговору.

— Вы верно говорите, достопочтимый. Но что есть достоинство? Куда его приложить, если ты всего лишь… торговец?

Мальчик скользнул взглядом по, спокойно поглаживающему длинную седую бороду, старику.

— Остаду ли не знать, что даже Избранные совсем не обязательно благородных кровей.

Наставник Рушан усмехнулся.

— Верно, Ашу. За последние годы — ни одной Избранной из добрых семейств не было. Печально.

— Ничуть, — невозмутимо припечатал старик.

Зари услышал, как молчавший до этой поры Шакир громко откашлялся. Он и сам почувствовал воцарившееся напряжение.

— Что вы имеете в виду, почтенный? — всем своим тоном остад Рушан подчеркивал, что ничего почтенного, на самом деле, в мудреце он не видит.

— Лишь то, что сказал. Избалованность и принадлежность к кланам не помогает Избранным, а вредит в их нелегком деле. А теперь, я также вижу, что и некоторые наставники не облегчают участь нашим заступницам. Прежде всего, своей ограниченностью и глупостью.

Сказав это, старик вдоволь напился воды и выдохнул, откинувшись на стенку повозки. А сам Зари даже боялся обернуться. Ему казалось, что сейчас ударят гром и молнии, или еще чего похуже! Даже ему было понятно, что сам Ашу обвинил известнейшего остада. Все же, мальчик не выдержал и покосился на отца. К своему удивлению, мальчик заметил, что Шакир едва сдерживает смех, а теперь он и вовсе отвернулся, то и дело, покашливая.

Остад Рушан молча удалился.

Глава 7 Дом

Зари сбился со счета, сколько дней они уже были в пути. Все часы и минуты походили друг на друга, а само время текло медленно и неторопливо. Сон, уход за животными, такая сладкая после полуденного зноя вода, лоснящиеся тела мулов, разговоры, крики погонщиков, убаюкивающая качка и песок.

Сейчас мальчик шел, погоняя животных, в очередной раз, дав отцу возможность отдохнуть. Ашу был все это время с ними, частенько беседовал шепотом с Шакиром. Остад Рушан ехал в непосредственной близости, но в разговоры больше не вступал, что не могло не радовать.

Мальчик потер глаза и сплюнул песок. Еще не скоро он отмоется от него. Зари поклялся, что просидит в речке безвылазно целых три дня! И никто, ни одна живая душа, его оттуда не вытащит.

Он посмотрел вдаль и нахмурился. Наверное, напек голову. А ведь отец предупреждал, что нужно прятаться в разгар жары, а мальчик как раз решил поразмяться и погулять, осматривал навьюченных животных, прислушивался к новостям. Теперь же вот мерещится всякое. Но тут же радостные возгласы охватили весь караван, и сердце Зари пустилось в пляс. Забыв о мулах, он запрыгнул на повозку и разбудил отца.

— Мы — дома, отец! Слышишь? Мы — дома!

Шакир засмеялся, и с проворством юноши спрыгнул на песок, обняв сына и всматриваясь в открывшуюся их взглядам такую прекрасную картину. Полосы песка словно истончились, то тут то там, пробивались черные и бурые слои земли, а дальше, там, в двух часах, зеленела огромная роща. Прямо за ней укрывался оазис, ласковый, щедрый для живущих в нем людей и такой знакомый.

— Сынок, наконец-то…

Казалось, что увиденное придало всем еще больше сил, и караван двинулся вперед еще быстрее. Разговоры оживились, люди потирали руки от предвкушения, а Зари дышал спокойно и уверенно.

Теперь точно все будет хорошо!

Уже на подходе Зари ощутил свежий ветерок. О, какое это было непередаваемое ощущение! Поистине, стоило уехать в Безымянный, чтобы понять так много о малых, подчас незаметных вещах.

— Зари, смотри!

Мальчик посмотрел в указанном отцом направлении, и растянул губы в широкой улыбке. У главных ворот, почти полностью скрытыми за кронами могучих деревьев, стояла одинокая фигурка женщины в темно-синем традиционном одеянии, абае. Легкая струящая ткань развевалась на ветру. Зари заметил, что, стоило женщине увидеть появившийся караван, как она, не взирая на приличия, бросилась вперед. Шаль слетела с головы и осталась лежать на земле, но женщина даже не обратила на это внимания. Еще секунда и Зари видит ее черты лица, секунда — и он узнает родные черты, секунды — и его сердце замирает от горячего тепла внутри.

Мама…

Зари смаргивает слезы, когда видит, что Шакир бросается вперед, словно ему нет и двадцати, как тесно прижимает к себе стройную фигуру матери, как зарывает руки в ее вороных волосах.

Тут же ласковые руки охватывают его лицо, но из-за слез он ничего не видит, но он знает, что это она, его мать, его мир.

— Мой мальчик, как ты изменился… Мать Тьма, прошу, не забирай его больше! Прошу, прошу…

Шакир пытается отвести ее в сторону, но материнские руки крепки, и они не изучили все изменения в ее сыне, не стерли все его слезы.

— Мама… — только и умудряется выдавить мальчик.

Они не обращают внимания на суматоху вокруг. Кто-то радостно кричит, и подбрасывает детей, кто-то целует молодых жен, не стесняясь взглядов, кто-то на коленях благодарит всех Богов за возможность вернуться. Они только втроем. Нет больше Безымянного, но нет и оазиса Сэнэз. Три души, скованные воедино самыми прочными цепями.

Зари вдыхает запах родного дома: ароматные травы, выпечка, мясная перченая похлебка, свежесть цветов — все это переплетается воедино, порождая какой-то свой уникальный аромат. Вроде бы не только у них варят густую мясную похлебку, и не только его мама умеет печь засахаренные колечки и сладкие лепешки, а запах, все же, не такой, как в других домах, и уж и подавно отличается от терпких ароматов Безымянного. Мальчик понимает, что этого ему тоже не хватало.

— Сынок, — мать проводит рукой по его голове, и хочется зажмуриться от удовольствия. Зари старается ловить каждый жест, каждый взгляд, потому что теперь, как ни старайся отмахнуться, он чувствует всем своим сердцем, что его время уходит, детство заканчивается. Но этими последними мгновениями он насладится до конца.

— Расскажи, что ты видел, — просит мать, и Зари улыбаясь, начинает свой рассказ. Он уподобляется настоящему Ашу, и ведет маму по улочкам старого города, мимо алых цветов и памятников воинам, на удивительные состязания или же на рынок, а затем, к храму матери Тьме и отцу Свету.

Он рассказывает обо всем, не скрывая. Ей он не может лгать. И вот уже за спиной матери хмурится отец, когда Зари упоминает цветовые сполохи, которые он начинает видеть. Шакир закрывает глаза, стоит мальчику поведать и о встрече в пустыне, о своих ощущениях, о своем страхе. Отец растерян и расстроен. Но не мама. Она улыбается ему, пусть и с оттенком грусти, но Зари понимает, что она знала это всегда.

— Прости меня, сынок, — женщина хватается за руку мужа, как за единственную опору, — это только моя вина.

— Почему ты так говоришь, мама?

— Я… У меня был дар.

Мальчик ошарашенно открывает рот, намереваясь задать тысячу вопросов.

— Какой дар, мама?! — это все, что он успевает спросить.

— Я все расскажу, — женщина косится на входную дверь, и Шакир понимает ее без слов, идет и запирает на крепкий засов.

— В детстве, а ты ведь знаешь, что я выросла не здесь, — мальчик кивает в ответ, с нетерпением ожидая продолжения рассказа, — я видела людей. Я точно знала, что этот человек обманет, а этот предаст, этот — достоин доверия, а вот к соседу напротив — обращаться за помощью не стоит. Нужно ли говорить, сынок, что к моим советам не только прислушивались, но и умело использовали? В какой-то момент обо мне проведал наместник, и отправил к отцу посыльного с приглашением на праздник Созарим. Тогда мы не заподозрили неладное, хотя я и не хотела идти. Но это был такой почет, такое уважение, что отказаться не представлялось возможным. Я, как сейчас помню, мама вплетала мне в волосы новые бирюзовые ленты и украшала косы живыми цветами, как служанка принесла бледно-голубое платье, расшитое серебром. Я помню каждый миг, Зари, потому что это был конец всему, конец моему детству.

Мальчик вздрагивает. Ведь он сам думал об этом совсем недавно!

Мама понимающе кивает ему.

— Мы прибыли на праздник. Старший брат так радовался, ведь это была возможность завести новые полезные знакомства, да и присмотреть невесту из состоятельной семьи… Наместник встретил нас очень радушно, и с разрешения отца, повел меня к столу, усадил рядом и дружелюбно разговаривал, смешил, тем временем, не забывая спрашивать о своих подданных. Мол, посмотри-ка, Аталья, на во-он того человека с рыжей бородой. Как думаешь, стоит ли отдавать ему мои деньги? — мама обессиленно откидывается на спинку резного стула, словно сами воспоминания доставляют ей физическую боль, а, может, так оно и есть на самом деле, — отец кивал мне и подбадривал, чтобы я честно все говорила наместнику, и я так и делала, ведь все происходящее было важно для родителей. В какой-то момент я не поняла, почему сам наместник как будто скрыт от меня пеленой, он был ни добрый, но и ни злой, я не видела его намерений, и тут мое внимание привлекли его руки. Ухоженные, но без единого перстня, но я почему-то смотрела на безымянный палец, и мне казалось, что я вижу темный ободок вокруг него. Наместник заметил мой взгляд, и сказал, что я умная девочка, — мама отпила воды и внимательно посмотрела на сына, — тогда же он и забрал меня, а мою семью вышвырнул прочь, как последнюю чернь. Отец дневал и ночевал под воротами, но ему не открывали. Он истратил последнее, чтобы обойти всех чиновников, но никто не мог ему помочь. И, когда он сказал при всех подданных, что отправится пешком к самому императору, лучник выстрелил, и мой бедный отец погиб, Зари. На моих глазах… Тогда-то что-то случилось со мной, внутри меня, сынок, я поняла, что могу больше. И той же ночью, усыпив всех моих стражников, и испугавшись собственных деяний, я сбежала. Как была, босая, в том самом голубом платье, с бирюзовыми лентами в волосах… — мама всхлипнула, но тут же взяла себя в руки, — лучше бы я не возвращалась, сынок, то, что я увидела там… моя мама и мой брат… Зачем сейчас все ворошить? Мне ничего не оставалось, как бежать. Жители города не смогли бы меня защитить, наместник был подобен князю в наших удаленных землях. Пока отправят вестника, пока тот доберется, и доберется ли? У меня не было выбора, и я пошла в храм матери Тьмы. Я знала, что наместник силен, но не настолько. Ворота храма закрыли меня от злых глаз и намерений, и там я смогла успокоиться, пережить все случившееся. И, если бы не твой отец, там бы и осталась, — теперь мама выглядела помолодевшей. Новое воспоминание придало ей сил и красок, разжигая в груди ласковый теплый огонек.

— Он привез ткани по заказу и, увидев меня, потерял дар речи.

Шакир за ее спиной смущенно хмыкнул, но не спорил.

Настоятель храма не препятствовал нам, хотя и имел полное право. По закону, вошедший туда, не должен покидать обитель. Но люди есть всегда, запомни это, Зари! Мудрый Ахикар видел, что пришла я, спасаясь от смерти, а не по воле сердца, что путь служения — не мой, он отпустил нас, за что я каждый день поминаю его имя в молитвах. Так началась моя новая жизнь, и с тех пор мой дар спит. Я стараюсь не пользоваться им, изредка прислушиваясь к своему чутью, не более. Никому не советую, когда просят, пожимаю плечами. Что может знать женщина, живущая так далеко от просвещенных городов? Иногда знание — это страдание. И это тоже нужно знать, сын. Мне безмерно жаль, что ты получил от меня такое наследство, но сожалениями делу не поможешь. Отец сказал, что с вами приехал остад Рушан. Не мне вам говорить, что этот человек опасен как сотня аспидов, хитер и беспринципен. Он выжидает только потому, что согласно новым законам императора, ни один наставник не может забирать детей из семей, как это было раньше.

— Но он же сказал нам совсем по-другому, отец, ты помнишь?

Шакир кивнул, но мама спокойно ответила:

— Лишь потому что надеялся, что вы не в курсе последних законов. Ведь при Ашу он побоялся говорить о таком. Закон приняли после того, как в семье воспитанницы одного из князей нашли Избранную, и увели ребенка силой, ранив челядь и убив одного из дальних родственников. Князь не пожалел денег и времени, добившись справедливости от самого императора.

Зари облегченно выдохнул.

— Но расслабляться нельзя. Если остад Рушан задумал, он так и поступит. Я наслышана об этом человеке. Теперь покажи мне свою руку.

Зари сразу понял, что маму интересует кольцо Тэхирих.

Аталья внимательно всматривалась в ладонь, и, наконец, хмыкнула.

— Молодец, девочка! Слава матери Тьме!

— Мама, что мне теперь делать? Почему я не могу открыться остаду? Ведь…

— Ведь ты — необычный человек?

Мальчик смущенно кивнул.

— Когда ты откроешь миру свой дар, будь готов, что ни ты, ни твои способности больше никогда не будут принадлежать тебе. Ты поедешь туда, куда тебе укажут, ты сделаешь то, что тебе велят. И, если сильным мира сего покажется, что ты не хочешь исполнять их повеления, то ни твои близкие, ни твои друзья не увидят седых волос. И это меньшее из зол. Ты станешь рабом, Зари, пушечным мясом. Не хмурься, так и есть! Избранные! Только подумать! Справедливо сказать, Избранные на смерть! Ты видел хоть одну из них в преклонных годах? Нет, все они сложили свои головы, и из своих костей построили преграду от злых тварей, населяющих границы. Ты думаешь, эти девочки знают, что их ждет? Нет, большая часть из них сгинет в первую же седмицу! Я не хочу для тебя такой участи. Я верю, что каждый волен строить свою жизнь, и мы с отцом поможем тебе.

— Но как, мама? — мальчик чувствовал себя ужасно растерянным. Он не видел ни единого способа избежать своей судьбы.

Аталья улыбнулась и вновь погладила сына по щеке.

— Доверься мне, сынок. Я знаю, что нужно делать.

День приезда был шумным, ярким и ужасно коротким. Кажется, вот только-только они миновали ворота, едва обняли друг друга, как светило, ослепительно мигнув пару раз на прощание, отправилось на покой, оставляя людей одних во мраке.

Зари не выходил из дома. Он знал, что остад Рушан пока еще в оазисе, и не хотел лишний раз с ним встречаться. Кроме того, об этом же его настоятельно попросили и родители. Так что теперь он сидел на лавке и смотрел, как играет с куклами маленькая сестренка.

То и дело, он касался невидимого кольца на руке и тяжело вздыхал. Прошли дни, а он думает о Тэхирих, представляет ее лицо, удивительные глаза и понимающее сердце. Она спасла его, хоть и не спаслась сама. Что ждет ее там, на границе? Слова матери о неминуемой гибели Избранных не выходили из головы. Увидит ли он еще когда-нибудь Тэхирих и сможет ли отблагодарить хотя бы?

— Зари! — Шакир шагнул в комнату, и мальчик тут же отметил озабоченное выражение на его лице, — завтра у нас будут гости. Остад Рушан. Я не смог ему отказать.

Мальчик выдохнул, задержавшись взглядом на сестре. Искристые всполохи нежного персикового цвета окутывали ребенка, а он сам, казалось, ловил в них покой, которого сейчас на самом деле не чувствовал.

— Не волнуйся заранее, утро даст нам силы, ты же знаешь.

Зари кивнул, но не волноваться не выходило. Из-за него у родителей могут быть неприятности.

— Сынок, — Шакир сел рядом и посадил малышку себе на колени, — ты мне веришь?

— Конечно, отец!

— Так, к чему тогда это сомнение в твоих глазах?

Я… не знаю, это что-то сродни предчувствию…

— Да, понимаю. Важно чувствовать и слышать себя, Зари, но не дай ложным страхам затмить твой разум. Ты должен видеть все ясно, понимаешь? Не отвлекайся на сомнения, будь уверен и в нас, и в самом себе.

— Отец…

Шакир поудобнее перехватил дочь и поцеловал ее в макушку.

— Не бойся, говори.

— Я хочу… Хочу знать, на что способен. Хотел бы… понять свои силы.

Шакир улыбнулся сыну и погладил его по голове.

— Твое желание понятно и разумно, сынок. Я думаю, ничто не происходит в нашей жизни просто так, и зарывать такой талант недальновидно, да и нечестно. Но помни историю своей матери и будь осторожен. Терпение, Зари. Все решится в скором времени.

Отец оставался с ним, пока Зари не уснул, хотя мальчик и сомневался, что сможет забыть обо всем происходящем. Остад Рушан и цвета, которые он видел теперь постоянно вокруг людей и даже некоторых предметов, странное существо в пустыне и Тэхирих, прошедшие состязания и Безымянный — события, вспышки, воспоминания, все они не покидали его, теснились в голове, не давая такого желанного покоя и прежнего чувства легкости на душе. Однако, сон сморил и его. Он не слышал, как отец укрыл его, как долго всматривалась в черты его лица, пока морщинка на лбу не разгладилась, и лишь тогда закрыл за собой дверь, отправившись отдыхать.

На следующий день Зари проснулся поздно. Очевидно, что родители дали ему немного отдохнуть и перевести дух, но мальчик помнил, что сегодня у них нежеланные гости, и нужно быть готовым ко всему.

Наскоро умывшись, Зари переоделся в чистые вещи и заправил свою постель.

— Пусть отец Света укажет тебе путь, мой мальчик, — ласково произнесла мать традиционную фразу, и усадила его за стол.

— Спасибо, мама. А, где отец?

— Он в мастерской. Скоро будет.

— А… когда придут гости?

— В обед, как раз до жары.

Мальчик кивнул, ощутив холодок по спине.

— Зари, — мать села напротив него, — ты боишься этого человека?

— Да, — слово вырвалось непроизвольно, разом открыв его страхи.

— Чего именно ты опасаешься?

— Он… я увидел, мама, он — другой, не обычный, как же мне трудно это описать! Я чувствую в нем нечто, что сможет меня уничтожить, — Зари сказал это, не задумываясь, и сразу же понял, что так оно и есть, — еще у него есть силы, хотя он не относится к Избранным. Только вспоминая тот туман на состязании, мне хочется бежать, куда глаза глядят.

— Я поняла. Это лишь значит, что мы постараемся держаться от него, как можно дальше. И сегодня мы все решим.

Зари потер глаза и недоуменно посмотрел на мать.

— О чем ты?

— Наберись терпения, мальчик мой. А пока, помоги-ка мне с хозяйством. Сегодня ведь у нас гости, встретим их, как подобает.

Зари с удовольствием принялся помогать матери. Нужно было натаскать воды, разжечь печь, принести дров, помочь замесить тесто и многое другое. Он сам не заметил, как пугающие мысли вылетели из головы. Когда все приготовления были закончены, они стали ждать.

Сестренка мирно посапывала в своей кроватке, а мама надела лучшее свое платье, так удачно гармонирующее с ее удивительным цветом глаз. Зари невольно залюбовался. И тут он заметил нечто странное. Стоило ему присмотреться к матери повнимательнее, как он приметил крохотный, но такой яркий клубок в районе ее живота.

— Увидел-таки?

Мальчик моргнул, уж больно ярким был свет.

— Что это?

— Твой брат, Зари, я чувствую его так же, как и ты. Возможно, даже лучше. Слышу, как бьется его пока еще маленькое сердечко.

— Мама… — Зари теперь и вовсе не мог отвести взгляда, то, что он видел, казалось мальчику настоящим чудом. А ведь Ашу говорил им об этом еще там в Безымянном!

— Не говори пока ничего, хорошо? Не хочу добавлять отцу еще тревог.

— Как скажешь, мама.

Зари удивлялся теперь, почему окружающие люди не видят все так ясно, как он. Почему свет вокруг его матери не ослепляет их? Ведь он такой яркий. Почему всполохи, вьющиеся вокруг отца не притягивают проходящих мимо, ведь они такие красивые и чистые?

Его мысли прервал стук в дверь, и Зари услышал голоса остада Рушана и отца, который провожал гостя в дом.

— Не показывай ему свой страх, сынок, — сказала женщина и тут же широко улыбнулась, стоило ей увидеть гостя, — прошу, уважаемый остад, почтите своим присутствием наш скромный дом.

Зари заметил, как пристально остад осматривает маму. Какой тяжелый, давящий взгляд! Хмыкнув, наставник Избранных сел за стол, где тут же ему были поданы прохладительные фруктовые напитки. Самое то при начинающейся жаре.

— Как у вас спокойно и хорошо, уютный дом.

— Благодарю, господин!

Остад радушно кивнул, принимая благодарность.

— Как ты поживаешь, Зари? Отдохнул после дороги?

— Да, господин.

— Что же, вы знаете, как я не люблю ходить вокруг да около. Я пришел сюда с важным делом и очень ценным предложением.

Родители присели за стол, поставив последние блюда, на которые остад даже не взглянул.

— Ваш мальчик очень меня заинтересовал. Я чувствую в нем искру силы, и эта сила должна послужить на благо нашей империи. Я должен все внимательно изучить, и, возможно, через несколько лет ваш сын станет прославленным остадом, мудрым наставником и помощником Избранных, влиятельным и почитаемым человеком. Даю вам свое слово, что буду заботиться о нем, как о родном сыне. Вот, — остад достал из широкого рукава свитки и отдал их Шакиру, — здесь все нужные бумаги. Поставьте свои подписи, и ваш ребенок не будет ни в чем нуждаться. Обещаю вам. К тому же, вы сможете видеться с ним.

Шакир стянул бечевку и принялся внимательно читать, в то время как Аталья, отпив холодный сок, спросила остада:

— Почему вы решили, что наш сын обладает некими силами, остад?

— О, уважаемая госпожа, вы не видели того, что видел я на равнинах Макпал. Ваш мальчик смог одолеть одного из Маридов. Можете себе представить? Всесильный дух явился с намерением убивать и крушить все вокруг, но был остановлен ребенком! Чем не ирония? Я видел это своими собственными глазами.

— Зари говорил мне об этом. Но все, что он помнит, это лишь песчаная буря, больше ничего.

— На свои глаза и чутье я пока не жалуюсь, госпожа, так что решение мое твердо.

— Что ж. Это великая честь для нас, почтенный остад.

— Так и есть. Ваш сын увидит мир. К тому же, сможет говорить с самим Повелителем.

Аталья кротко улыбнулась.

Остад же Рушан не жалел слов и был весьма красноречив, но Зари, несмотря на слова наставника, так и не желал отправиться с ним в путь, и все больше и больше хмурился, видя, что родителям, на самом деле, нечего возразить.

В дверь постучали несколько раз, и Аталья, набросив накидку, вышла из комнаты. Вскоре послышались голоса, и Зари смог различить удивление матери, приправленное плохо скрываемым довольством. Кто же пришел?

Мальчик, не сумев скрыть любопытство, вытянул шею, чтобы рассмотреть нового гостя как можно лучше.

— Вы не говорили, что у вас сегодня еще будут гости, Шакир, — сказал остад, и мальчик различил в его голосе оттенок недовольства. Ну, конечно, ведь дело было почти сделано, а теперь какая-то непредвиденная задержка!

— Почтенный остад, мы и сами не ждали гостей, — извинился Шакир и встал, чтобы поприветствовать гостя.

Вошедший был поистине… страшен. Иного слова Зари не мог подобрать, и замер, изумленно рассматривая человека. А посмотреть, и впрямь, было на что: высоченный, повыше Шакира на несколько голов, это уж точно, косматый, с давно нестриженной, как смоль, бородой, гость пару раз зыркнул на мальчика, чем тут же пригвоздил его к месту. Зари просто не мог пошевелиться. В госте чувствовалась сила, страшная, неукротимая и дикая.

Шакиру также потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя, но вот он уже низко поклонился, причем, в отличие от приветствия остада Рушана, на этот раз в его жесте читалось явное почтение и уважение. Зари же терялся в догадках, кем может быть этот незнакомец.

Но тут поднялся со своего места наставник Избранных.

— Так-так, кого я вижу? — в голосе остада слышалась неприкрытая насмешка, — удивительная встреча, друг мой, — судя по тону, остад никоим образом не считал вошедшего другом.

— Рушан, — голос незнакомца был грубым и резким, а еще будто охрипшим, словно тот не разговаривал долгое время. Зари бы совсем не удивился, если бы так оно и было, уж больно неопрятно выглядел гость.

— Так вот, где ты пропадал все это время? Ну, и как тебе жизнь в… эм вдали от основных событий?

Незнакомец хмыкнул, проигнорировав вопрос, и повернулся к мальчику.

— Ты — Зари.

Он не спрашивал, поэтому мальчик не знал, что и сказать, продолжая рассматривать незнакомца. Удивительными казались его глаза: если присмотреться получше, то они меняли цвет, постоянно переливаясь от охряного до зеленоватого, а затем и бирюзового. Зари никогда не видел ничего подобного.

— Я услышал, что появился ребенок со знаниями, и пришел к тебе, чтобы помочь.

Зари увидел сеточку морщин вокруг глаз незнакомца, и понял, что тот улыбается. Это было просто немыслимо. Весь его внешний вид так и дышал непреклонностью и суровостью, а вот теперь — улыбка. Зари недоуменно понял, что улыбается в ответ.

— Ты не имеешь на это никакого права! В твоей помощи здесь никто не нуждается!

— Правда? — незнакомец насмешливо повернулся к покрасневшему остаду.

Тот в ответ нервно передернул плечами.

— Ты покинул нас добровольно, поэтому ты не можешь брать учеников.

— Насколько я помню, наши обязанности вечны, и, даже если я не служу больше сильным мира сего, это не значит, что я не могу помочь одаренному. И ты это прекрасно знаешь, Рушан.

— Да, что ты… Это все вы! — остад Рушан ткнул пальцем в Аталью, которая опустив глаза, спряталась за спиной мужа, — я знаю, ты…

— Почтенный! — Шакир перебил остада, — прошу вас, давайте воздержимся от злых речей в моем доме…

— Доме?! Сарай — это, а не дом! Вы думаете, что я так просто сдамся? Так, вы очень сильно ошибаетесь!

Остад Рушан схватил накидку и вышел из комнаты, гневно хлопнув входной дверью. Зари сразу же испытал облегчение, и вновь поймал на себе внимательный взгляд незнакомца.

— Протяни руку.

Мальчик машинально поднял руку, но мужчина резко перехватил ее и стал рассматривать безымянный палец.

— Это я, пожалуй, сниму.

Не успел Зари ахнуть, как вокруг пальца засветился тонкий темный ободок кольца Тэхирих, и мужчина тут же его стянул. Мальчик почувствовал себя словно раздетым и на виду у всех людей оазиса.

— Не волнуйся, кольцо я верну.

Тут незнакомец стал водить руками вокруг Зари и что-то шептать. Шакир и Аталья стояли чуть в стороне, наблюдая, но не вмешиваясь.

— Хм… Очень интересно… Сориэ… Никогда такого не видел.

— Что?

Незнакомец открыл глаза и пристально посмотрел на мальчика.

— Сориэ — слово из древнего языка, ныне мертвого, но Знающие все еще его помнят.

— Я слышал уже это слово! — выпалил мальчик, вспомнив существо в пустыне.

— Надо же, и кто сказал тебе его?

— Я не знаю, мы с отцом возвращались из Безымянного, и он… оно возникло прямо из песка. Я не знаю, кто это был, но он шептал это слово.

— Марид, — тихо сказала Аталья, и гость вновь цепко осмотрел мальчика.

— Ты уцелел, и, судя по всему, облегчил страдания древнего духа. Мариды — древнее вечности, но они, некогда павшие, привязаны к земле, их прежде великий разум, охватывающий все возможные знания, помутился, потому что их место не здесь, и все, чего они желают — лишь покинуть сковывающие их оболочки, и быть вновь прощенными, но рассмотреть это может только сориэ. Человек, который видит души, чувствует сердца, сопереживает и видит истину. Эмпат.

— Это… я?

— Да, Зари. Это большая сила, и тяжелое бремя, но, если ты хочешь, я научу тебя управляться со своими способностями.

Мальчик нервно посмотрел на родителей, и заметил, как мама улыбнулась ему, ощутил волну доверия и покорности его решению.

— Я верну тебе кольцо, и мы можем забыть об этом разговоре, — между тем, продолжил незнакомец, — твоя жизнь потечет по давным-давно устроенному порядку, ты проживешь ее достойно, никого не обидев, станешь подобен своему уважаемому отцу, и, поверь, мальчик, эта участь отнюдь не плоха. Наоборот, ты будешь спокойно засыпать и просыпаться, улыбаясь утру, качая своих детей и обнимая красавицу-жену. Но, если ты изберешь иной путь, дороги обратно не будет. Каждую минуту ты будешь страшиться за себя, за своих близких, за свои земли. Ты поймешь, что раньше не знал страха и ничего на самом деле не ведал. Воистину, это неведение — блаженно. Ты больше не будешь свободен, ты увидишь цель, и будешь идти к ней, превозмогая боль и тяготы, и, просыпаясь, ты будешь возносить хвалу, что открыл глаза сегодня, и продолжишь борьбу, коей нет конца. Что ты выберешь, мальчик?

Зари замер, переваривая услышанное. Очевидно, что незнакомец отговаривал его, в отличие от остада Рушана. Так, он ведь сможет прожить рядом со своими родителями и заботиться о них, он сможет спокойно работать и по-своему помогать людям. Разве это так уж плохо?

Но… почему тогда сердце так стучит, стоит представить неведанные прежде земли и странных, диковинных созданий, почему хочется смеяться, стоит ощутить порывы силы, от которых покалывает кончики пальцев?

— Я вижу, Зари, что и ты попал в плен.

Мальчик вздрогнул, и столкнулся с грустным взглядом гостя.

— Я бы хотел отговорить тебя, но я не могу. Иначе ты будешь жалеть об этом до конца своих дней. Что ж, — незнакомец поднялся во весь свой громадный рост и протянул руку Зари, — отныне, я, остад Саргон, принимаю под свою опеку Зари, сына Шакира и Атальи, и обязуюсь беречь его, воспитывать его в мудрости, клянусь в этом!

Зари протянул руку Саргону, и тут же поверх его запястья возникла вязь, точно такая же появилась и на руке остада.

— Отныне мы связаны, ученик.

Зари как будто только сейчас пришел в себя. Что он наделал? Ведь он так хотел избежать этой участи, носил кольцо, чтобы спрятаться!

— Отбрось страхи и сомнения, теперь им не место в твоей жизни. Все, что было до этого момента, останется в прошлом.

Зари с отчаянием посмотрел на родителей.

— Все хорошо, сынок, — мама крепко обняла его, — мы верим Саргону, он очень мудр, он не забирает тебя у нас, он поможет, и больше никто не станет использовать тебя в своих интересах. Сынок… — Аталья хотела сказать что-то еще, но как будто передумала и отошла в сторону.

— Мы уходим, Зари, — просто сказал Саргон, — собирай свои вещи.

Глава 8 Ученик остада

— Ну, и жарища, а парень? — уже начавший седеть, возничий повернулся к своему собеседнику, еще совсем молодому человеку, лет восемнадцати, не больше, — молчун ты, не из этих мест?

— Нет.

— А откуда? Или тайна какая?

— Издалека.

— Вот оно как, — протянул возничий, и вновь искоса посмотрел на парня. Оно и понятно, что издалека. Волосы темные, как смоль, и вьются вдобавок, глаза — карие, отливают ореховым, только если на светило смотреть, да и смуглая кожа. Что уж говорить про выговор!

— Долго еще до места?

— Нее, уже чуток осталось, больше половины пути-то мы проехали. А по какому делу ты в наши края? У нас гости не часто бывают, отсюда и мое любопытство, уж не обижайся.

— Собираю материалы для учебы. Слышал о поселке интересные вещи.

— Для учебы, говоришь? Ну-ну…

— Так и есть, — спокойно ответил парень.

— Что ж, места, и правда, занятные, чего уж греха таить. Мы живем на отшибе, так сказать. Разъезды редко нас балуют, да и хорошо оно, с другой стороны, никто не вымогает лишнее. Но и странности происходят.

— Какие же?

— А это тебе каждый в первом попавшемся доме расскажет. Неладное творится, да люди привыкли уже. Жизнь на границе всегда была несладкой, а теперь и подавно.

— Почему теперь? — кажется, парень только сейчас проявил любопытство, и возничий с удовольствием крякнул. Поболтать он любил, а слушателей мало, да еще и новых.

— Ну, как же. Избранные-то в другом краю сейчас. Говорят, на севере свара большая была, стянули всех, кого можно и нельзя, вроде как прорвали темные силы заграждения оборонительные и плюнули на всю древнюю магию, или что там еще у них… Так или иначе, до нас теперь никакого дела никому нет. Хотя, скажу тебе, парень, так оно всегда и было, — возничий засмеялся, — у нас только если припечет совсем, люди думать начинают. Ааа, чего уж там, сами справимся.

— Так, что творится-то?

— Хм… Тут так сразу и не опишешь. Началось-то все издавна. Знаешь же, что поселение наше обособленное, живут здесь пришлые, как и я сам. Дед мой не из этих мест, да ты и по внешности моей это видишь.

Парень кивнул. Рыжеволосых в империи уж точно не часто встретишь.

— Бабки говорили, что предки наши, когда обустраивались, принесли с собой что-то, ну, из наших мест. Но болтовня это, не больше. У меня мнение другое.

— И какое же?

— Я, вот, как думаю. Сдвинулось что-то, парень. Раньше мы как за пазухой у Богов были, а теперь люди чувствуют, зверье бессловесное, и то понимает. Тревожно на душе, муторно. А еще события всякие. Вот дети болеют без конца, хороним, устали уже. Лекари ничем помочь не могут, ворожба не тянет. Кто мог, давно скарб собрал и двинулся ближе к городам, а остальные… Я не ученый совсем, только и могу, что людей по тракту возить, но такое мое предчувствие. Урожай, правда, хороший. Земли богатые, это и держит, но недавно стали мы замечать, что земля к горам ближе худеть начинает. Да, я покажу тебе. Словами такое не опишешь. Ты сам, как зайдешь в поселок, почувствуешь.

Возничий умолк и уставился вперед на дорогу. Его спутник тоже молчал, внимательно рассматривая пейзаж: частоколы густых хвой, закрывающих, пожалуй, и само светило, насыщенная зелень травы и мха, затаившиеся звери и птицы. Он чувствовал уже здесь, сейчас, что земля мучается в предвкушении неминуемого. Нужно, как можно скорее все разузнать и вернутся к наставнику. Но для начала необходимо добраться до поселка. Именно там он найдет все ответы на свои вопросы.

Поселок Атра являлся совсем небольшим местечком, однако, расположенным очень удобно: с одной стороны его защищали горы, с другой — непролазный хвойный лес, а широкая река всегда питала жителей и чистой водой, и рыбой вдоволь. Так что, люди, привыкшие жить скромно и вдали от крупных городов, чувствовали себя здесь вполне комфортно. До определенного момента.

Учитель сказал, что в этом месте расположен один из ключей, и его задача — решить проблему жителей, какой бы трудной она не оказалась.

— А, вот и Атра, смотри, парень!

Лес расступился, словно нехотя, показывая то, что всеми силами пытался скрыть: высокий добротный частокол, а за ним — крепкие ворота, даже издалека было видно, что домики хоть и небольшие, но крепкие, способные выстоять любые ненастья. Внешний вид Атры внушал уважение к ее жителям, сумевшим обустроиться на таком месте.

Ворота не пустовали. Глушь, не глушь, а охранник и лучник бодрствовали, и цепким взглядом изучили прибывшего.

— Кто такой? По какому делу? — крепкий мужчина в легкой броне остановил гостя у ворот, даже не обратив внимания на возничего.

— Я по поручению Саргона, — юноша вытащил из сумки письмо и протянул смотровому.

— Давно мы не слышали этого имени, — протянул охранник, и тут же махнул лучнику на смотровой башне, быстро распечатал и просмотрел письмо, — но Саргона не забыли. Проходи, будешь гостем.

Молодой человек кивнул.

Атра встретила его настороженно. Оно и понятно — новое лицо здесь в диковинку. Жители, идущие по своим делам, то и дело оборачивались на него и шептались. Он же шел к дому местной знахарки и с любопытством осматривался, отмечая то тут, то там потемневшие, словно закопченные, дома, издалека, казавшиеся крепкими, а теперь, вблизи, древними, как будто, на них опустилось проклятие, ускоряющее ход времени. От его взора не укрылись и полудохлые собаки, даже не шевельнувшиеся от его присутствия, а просто проводившие его ленивым взглядом. Но самым невыносимым оказался воздух. Он был будто напитан ядом, идти становилось все труднее, как и просто дышать.

Он остановился возле поросшей мхом деревянной хаты и уверенно постучал в дверь.

— Открой, Хилини! Я от Саргона!

За дверью зашевелились и закряхтели. В узкую щелку выглянул крючковатый нос древней старухи.

— Чем докажешь?

Молодой человек хмыкнул, и достал из сумки пару небольших склянок с темной жидкостью.

— Учитель просил передать тебе, Хилини, с пожеланиями скорейшего выздоровления.

Старческая, но цепкая и быстрая рука схватила подношение, и скрылась в темноте жилища. Спустя минуту дверь открылась, и молодой человек, впервые с момента попадания сюда, вздохнул полной грудью. Лесное разнотравье, свежесть земли после дождя, ароматы цветов — все ощущалось вместе, и в то же самое время, по отдельности.

— Заходи же, не топчись на пороге, ученичок.

Он с некоторой опаской шагнул вперед, вспоминая советы наставника. Эта женщина раньше была очень и очень опасной, прошли годы, возможно, ее ловкость притупилась, но отнюдь не знания. Одного ее слова было и сейчас достаточно, чтобы свести любого здорового человека в могилу. И такая сильная знахарка ничего не могла сделать для Атры! Оставалось лишь гадать, что здесь могло на самом деле приключиться.

— Ну, чего, как не родной? Иди, напою тебя, накормлю, с дороги устал?

— Нет, Хилини, но от угощения не откажусь.

— Вот и правильно, — старуха споро накрыла на стол и, пока он ел наваристую похлебку, заварила крепкий бодрящий настой.

— Благодарю, Хилини.

Знахарка, покряхтывая, села напротив, сложив крючковатые пальцы.

— Не знала, что Саргон взял ученика.

— Давно уже.

— Чем же ты заслужил такую честь, малец?

Парень пожал плечами и улыбнулся.

— Об этом не меня нужно спрашивать.

— Конечно, — согласилась старуха, — только учителя твоего мне не суждено уже увидеть, знаю я, что новые травы мне уже не собрать. Но знаю, зачем ты приехал сюда. И честно скажу — не знаю, что это.

Молодой человек отставил тарелку в сторону и обхватил руками горячую глиняную кружку, с удовольствием вдохнул исходящий из нее пар.

— Расскажи мне все по порядку.

— Долгий рассказ получится.

— У меня есть время, Хилини. Я тебя внимательно слушаю.

Молодой человек вышел из домика знахарки и глубоко вдохнул, ощутив разом и накапливающуюся тревогу, местами, даже страх, беспросветность и откровенное равнодушие. Еще чуть-чуть, и люди перестанут печалиться ранним смертям, просто закроют глаза на странности, и через год-другой этого поселения не станет и вовсе. И это еще в лучшем случае.

Он сошел по древним скрипящим ступенькам и направился к центру Атры по единственной протоптанной дороге. Жители продолжали откровенно пялиться, а он теперь примечал, как и раньше, в детстве, странные темно-багровые всполохи вокруг, над людьми, над жилищами, везде, куда только достает взгляд. Раньше он не знал, что значат эти цвета, лишь догадывался. Сейчас же он все понимал, и оставалось лишь найти средоточие мрака и уничтожить его.

По словам Хилини, все началось лет пять назад, но точно сказать она не могла. Приметила только очевидные признаки: мор скота, повсеместные смерти новорожденных, начинающийся упадок. В глаза вновь бросился странный мох на жилищах. Ученик остада подошел к одному из домов поближе и царапнул ногтем по наросту: черный с зеленоватыми прожилками мох медленно, но верно поглощал здания. Оставалось лишь удивляться, почему жителей это не заботит.

Собрав небольшое количество мха в склянку, молодой человек приметил, играющую с ленивой собакой, худенькую девочку. Она казалась прозрачной, а кожа была такой тонкой, что можно было даже рассмотреть венки на ее лице. Огромные, от худобы, зеленые глаза с любопытством стрельнули в незнакомца.

— Здравствуй! — произнес молодой человек и присел на лежавшее у дороги бревно.

— Здравствуйте, — пропищала девочка и обняла несчастное животное, которое даже не могло пошевелиться.

— Твоя собака болеет?

— Да. Как и я, — признался ребенок и тут же воровато огляделся, — мама запрещает мне разговаривать с незнакомыми людьми.

Молодой человек хмыкнул и улыбнулся.

— Извини, не будем расстраивать твою маму. А, вот собаку я могу посмотреть. Может, даже попытаюсь ее вылечить. Позволишь?

В глазах ребенка тут же загорелся лучик света. Сам же ученик остада чуть не задохнулся от больно ударившего потока эмоций. Потребовалось несколько минут, чтобы прийти в себя.

— Так, ты позволишь посмотреть на твою собаку?

Девочка уверенно кивнула, и, так как пес не мог сделать и шага, молодой человек подошел сам и присел на корточки рядом.

Он легонько погладил тяжело дышащую собаку, ощутив и слабое биение сердца, и истекающую, словно песок, жизнь. Животное доверчиво ткнулось сухим горячим носом в ладонь незнакомца, доверяя ему свою судьбу.

— Он совсем ничего не ест.

Молодой человек только кивнул и закрыл глаза, отрезая себя от звуков вокруг, эмоций, всего лишнего и видя перед собой лишь одно животное. Его свет угасал. Причем, словно утекал в одном направлении. Молодой человек повернулся в ту сторону, вслед за жизненным ручейком существа. Не отпуская пса, он рассмотрел впереди дом. Пожалуй, самый большой во всей Атре. Затем, он перевел взгляд на ребенка, отмечая, что и жизненная сила самой девочки стремится в том же самом направлении. Понятно, почему знахарка ничего не нашла. Ей не дано видеть так, как ему. Теперь стало ясно, где искать первый ключ.

Шумно выдохнув, он не сразу открыл глаза, и тут же столкнулся с внимательным детским взглядом.

— Ну, как?!

— Подожди еще немного, — улыбнулся молодой человек и положил обе ладони на пса. Животное замерло, ощутив втекающие жизненные потоки, и тут же резво вскочило, и юркнуло за подол девочки. Та радостно завизжала, и этот веселый крик показался чем-то странным и, на удивление, чуждым в Атре, словно здесь не смеялись долгие годы.

— Спасибо! Спасибо…

Молодой человек вновь просто кивнул. Его лечение было временным. Он лишь подпитал своей энергией это существо, и сил понадобилось не очень много. Нужно пресечь сам уход жизненных сил, тогда и девочка сможет преодолеть свою болезнь и слабость.

Не желая тратить время, он поднялся, отряхнул штаны от налипшей влажной земли и листьев, и пошел к примеченному им дому. Теперь, когда он знал, куда нужно идти, он видел и тонкие паутинки потоков, едва заметные даже ему. Все они стремились в одном направлении, чтобы напитать кого-то, дать силы или… Вариантов было много, и необходимо проверить все.

Остановившись у деревянных ворот, ученик остада уверенно постучал в них. На его зов откликнулись не сразу. Калитка отворилась лишь для того, чтобы показать лицо дряхлого седого слуги.

— Чего надобно?

— Я — лекарь, приезжий, осматриваю больных. Есть такие?

Слуга почесал крючковатый нос, задумался и нехотя буркнул:

— Ожидайте, спрошу у хозяйки.

Молодой человек присел на широкую лавочку, терпеливо ожидая ответа. Как говорил учитель, всегда нужно пытаться решить проблему мирным способом.

Спустя несколько минут, слуга вернулся и отворил двери.

— Проходите. Хозяйка вас примет.

Молодой человек вошел под сень высокого дома и чуть не задохнулся от смрада. В отличие от ветхого домика знахарки, где свежесть трав, наоборот, позволили вздохнуть полной грудью, здесь же сразу помутилось в голове, и он удивленно посмотрел на ничего не замечающего слугу.

— Что-то вы побледнели. Как бы вам самому лекарь не понадобился.

— Нет-нет, все хорошо. Душно у вас.

— Это да, да хозяйка не велит окна открывать. Холода скоро ведь, детенка чтобы не застудить.

Молодой человек внимательно осматривался, стараясь дышать через раз. Оставалось удивляться, как живые могут спокойно переносить эту вонь! К тому же, образ довершали и темные, словно выгоревшие стены, и клубы пыли у потолка.

— Давно живете здесь? — спросил ученик остада, закрывая нос ладонью.

— Да, почай, всю жизнь! Еще родитель мой и дед служили господам здесь. Дом старый, конечно, это, но теплый, так что в зиму самое оно.

— Понятно.

— Пришли. Сейчас доложусь.

Молодой человек слышал, как старик что-то невнятно, подобострастно бормочет за дверью, но больше всего его поразил властный женский голос, уже не молодой, но стальной и звонкий. Сразу было видно, что хозяйка привыкла повелевать.

— Проходите, лекарь.

Перед ним отворили мутные, давно не чищенные, витражные двери. Редкость в этих краях.

— Приветствую вас, госпожа. Меня зовут Зари, и я — лекарь. Есть ли у вас больные, которых я могу осмотреть?

— Приветствую и тебя, — из тени багряного балдахина вышла уже пожилая, седая женщина, с прямой спиной и слегка вздернутым подбородком, — лекарь, говоришь? А бумаги-то имеются?

— Конечно, — Зари вытащил из перекинутой через плечо сумки свиток с печатью и протянул женщине.

— Так-так, — протянула женщина, небрежно поправив выбившуюся из прически прядь волос, — и, правда, настоящий лекарь, да не откуда-то, а из самой столицы. Как же вас занесло сюда, любезный? Провинились в чем-то?

Зари нисколько не смутился, лишь вежливо улыбнулся.

— Отнюдь, госпожа. Мой наставник довольно строг, и в плане обучения следует своим принципам. Он направил меня сюда, чтобы я набрался опыта, и мог действительно применять свои знания, а не только бравировать ими.

— Неплохо сказано. Судя по всему, наставник — не дурак. Что ж, ваша помощь нам действительно может пригодится. Многие наши работники болеют, однако, оплата только после результата. Шарлатанов не терплю.

Зари хотел сказать, что болезни совсем не удивительны при таком-то запустении, но решил, что правильнее пока промолчать.

— Начните сейчас же. Слуга вас проводит.

Как по команде, двери отворились, и уже знакомый старик, сгорбившись, неловко поклонился проигнорировавшей его госпоже, и указал Зари на выход.

Вновь темные и пыльные коридоры, вновь запах тухлятины и мертвечины. Зари не выдержал и спросил своего сопровождающего:

— Как вы здесь дышите?

— Что? О чем вы, господин лекарь?

— О запахе, конечно же, невозможно дышать.

— Хм… Ну, не проветриваем же.

— Дело не в этом, очень специфический запах…

— Господин лекарь, лучше займитесь своим делом, к нашим делам вы никакого касательства не имеете. Лечите больных, а остальное спрашивайте у хозяйки, если осмелитесь, конечно.

Зари спокойно кивнул, давая понять, что именно так он и собирается поступить, но сначала сам узнает природу этого ужасного запаха.

Тем временем, они оказались на кухне. Здесь все шипело и булькало, вновь порождая ужасные ароматы. Молодой человек почувствовал, что еще немного, и он просто упадет без сознания. Тихо пробормотав под нос пару слов, чтобы никто не заметил, он махнул рукой перед собой и облегченно вздохнул. Теперь у него есть час, не больше, пока эти выворачивающие нутро ароматы снова его не настигнут.

Прислуга, тем не менее, казалось, никаких неудобств не замечала. Они спокойно кашеварили, переговариваясь между собой и бросая любопытные взгляды на нового гостя.

Теперь, когда отвратительный запах не мешал ему, Зари смог рассмотреть больше. Над каждым человеком висело сероватое облако, то и дело, фосфоресцирующее, словно в преддверии грозы. Эти люди действительно мало что замечали: их не волновал ни смрад, ни грязь вокруг, как и отвратительное варево, которое было предназначено для еды, их глаза были серы и пусты. Лишь его присутствие немного взбодрило этих людей, да и то, наверняка, потому, что он здесь впервые. Но скоро и это любопытство угасло, и глаза людей вновь покрылись серой пленкой пустоты и равнодушия.

Не нужно было обладать его способностями, чтобы понять, здесь творится неладное, и времени осталось считанные дни. Об этом свидетельствовал и вид людей: серая, будто пепельная кожа, руки-тростинки, впалые щеки.

— Пришли, господин лекарь, сюда, тут у нас больные маются, уже который месяц…

Зари прошел в небольшую комнатку с наглухо закрытыми окнами, с одной горящей свечой. Удивительно, что эти больные еще живы, — промелькнула мысль. На грязных койках лежали, едва дыша, две девочки-подростка.

— За детенком смотрели обе и слегли вот… — прокомментировал старик.

Первым делом Зари, несмотря на сопение старика за спиной, чуть приоткрыл окна, впуская какой-никакой, а свежий воздух, затем распорядился позвать прислугу с чистым бельем и водой. Старик в ответ огорченно покачал головой, но все же пошел исполнять приказ. В это время молодой человек осмотрел больных, и лишний раз только поразился силе их духа. В таких условиях невозможно было оставаться в живых, к тому же, он приметил и тонкую нить исходящей от каждой девочки силы. Кто-то подпитывается их жизненной энергией, и, так как нити видны четче, то эпицентр находился где-то рядом.

Как только появились две неопрятные служанки, одна — с тазом воды, а другая — с кипой белья, он вышел из комнаты и немного осмотрелся. В коридоре не было никого. К счастью, старик решил не мозолить ему глаза, очевидно, разочаровавшись в его лекарских способностях, а, может, побежал докладывать о его действиях своей ненаглядной госпоже.

Дотронувшись ладонью до маслянистой грязной стены, он глубоко вдохнул и закрыл глаза, вслушиваясь в дом, проникая в его камни, каждую комнату и трещину, каждый потайной закоулок и каждую живую душу. Тут же он ощутил все вместе: и тяжелое сердцебиение древней кухарки, и четкие приказы госпожи дома, и шарканье старика, и посапывание младенца, а затем и крик умирающего дома. Дом стонал, мучился, камни не могли вынести того, что здесь происходило, основание подтачивалось, и вот-вот грозилось рухнуть.

Стиснув пальцами поверхность, Зари будто пытался просочиться в сами стены, он «спрашивал», где то, что приносит боль и живым, и неодушевленным, где центр? Дом услышал его, и с радостью, на мгновение очнувшись от своих страданий, повел его коридорами, потрескивающими ступеньками, выше и выше. Зари очутился в уютной светлой комнатке. Все здесь радовало глаз. Такие нежные цвета, новая мебель, кружева и множество игрушек. У стены — роскошная колыбель, а в ней — само очарование, девочка со светлыми волнистыми волосами мирно спала, сжав крохотными пальчиками серебряную погремушку.

Зари поначалу недоуменно огляделся. Совершенно непонятно, но дом «привел» его сюда, именно в это место. Может быть, зачарованный предмет? Взгляд молодого человека тут же уперся в удивительно изящную погремушку. Эта вещь казалась действительно старой. Вероятно… Но тут ребенок пошевелился и открыл глаза. Девочка не заплакала, стоило ей увидеть нового человека, наоборот, она внимательно, совсем не по-детски смотрела на него, и от этого взгляда стая мурашек пробежала по его спине. Затем, видимо, что-то поняв для себя, ребенок улыбнулся, явив острые, словно подточенные зубы и сверкнул алым, совершенно нечеловеческим взглядом. Эта улыбка не была проказливой и ласковой, о, нет, несмышленое дитя, издевательски скривило губы ухмылкой превосходства, будто спрашивая, что ты можешь мне сделать?

Зари открыл глаза, вновь стоя у стены и тяжело дыша. Две служанки стояли рядом, ожидая от него чего-то. Наверняка, он не услышал их вопроса.

— Господин, мы закончили. Вам еще нужна помощь? — повторила одна из них.

— Нет, благодарю, теперь я сам.

На их лицах не отразилось ни единой эмоции. Словно механические куклы, они развернулись и пошли по своим делам. Зари же понадобилось еще несколько минут, чтобы прийти в себя после всего увиденного.

Он вернулся к больным и немного подпитал их своей силой. Решение, как и в случае с животным, было временным, но это могло, хоть и на несколько часов, продлить их жизнь, а за это время он сможет что-то придумать. В такие моменты он ненавидел своего наставника. Ведь он точно знал, что здесь происходит. Зари мог в этом поклясться!

Неизвестно, каким образом демон вселился в это дитя, но единственным средством было убить его закаленным в особом пламени ножом, пока тело не окрепло достаточно. Но, как поднять руку на подобное существо? Зари стиснул голову руками, в который раз помянув наставника нелестными словами. Ведь теперь, когда Зари более-менее узнал учителя, он понимал, что тот не остановится ни перед чем, лишь бы пресечь зло, и ему бы ни составило особого труда убить младенца, тем самым освободив поселение от надвигающейся гибели. Ребенок будет расти очень быстро, высасывая все силы из людей и места, в котором он находится. Месяц-два, и он станет на ноги, уверенно пойдет, и его сила уже не будет детской, отнюдь, он уничтожит все на своем пути. Зари знал это, как понимал и то, что у него нет выбора. Надо решиться, но… как?

Глава 9 Решение

Зари провел целый день, осматривая больных, которых оказалось больше, чем он ожидал. Люди были на последнем издыхании. Он действительно приехал вовремя. Оставалось лишь догадываться, знал ли о данной ситуации наставник или просто подозревал? Плохо думать о человеке, так много давшем ему, Зари совсем не хотел, но мысли… как их удержать?

Все это время, пока он варил укрепляющие настои, собирал травы и коренья, делая вид, что занимается лекарским делом, он вновь и вновь пытался вспомнить хоть одно средство, чтобы избежать убийства. Молодой человек перебирал в памяти бесконечные свитки и талмуды, сказания наставников древности и записи Избранных, пока уже под вечер, не вспомнил о труде одного из остадов. Тот утверждал, что столкнулся с сонмом злых духов во главе с Эрешкигаль, их полновластной правительницей. Современники посчитали его безумцем, не иначе, как сумасшедшим, поскольку никто не смог бы избежать гибели при подобном стечении обстоятельств, но сам остад описывает свое спасение так: Вспомнил я, что так страшит дух мерзостный, и пожертвовал самым сокровенным, что было у меня. При виде жертвы, закричали они, как ни одна тварь на земле, исказились лица их, и в тот же миг исчезли.

Зари вспомнил слова остада слово в слово. Он не знал, что принес в жертву тот человек, но понимал, что может сделать сам. Это был большой риск, но он прекрасно осознавал, что если поднимет руку на младенца, то больше никогда не сможет посмотреть в глаза людям, а уж и родителям и подавно.

Теперь он знал, где находится эпицентр и должен был присутствовать именно там, чтобы злой дух как можно сильнее ощутил его магию. Зари перевел дыхание и осмотрел ослабленных больных, коих уже набралось больше десятка, хотя с утра он помогал лишь троим. Время бежит как песок, и нельзя более сомневаться.

Зари опустился на колени, прямо на грязный пол, закрыл глаза и вновь воззвал к дому, проникая в его стены, становясь с ним единым целым. Он рассмотрел каждую его песчинку за одно лишь мгновение, и дом тут же поделился с ним своей болью. Здание погибало, тяжело дыша, не вынося смрада рождающегося здесь демона, люди больше напоминали тени и двигались автоматически, выполняя приказы, которые были отданы годы и годы назад.

Зари «посмотрел» еще дальше, раздвигая руками стены, и оказался в комнате госпожи. Лишь она одна казалась живой. Женщина в ее годах не могла быть матерью младенца, но не оставалось сомнений, что она причастна к появлению этого существа здесь, в этом мире.

Стоило ему оказаться в этой комнате, как хозяйка тут же замерла, уставившись злым взглядом, как разу туда, где он незримо находился. Мгновение-другое, и вот, она уже качает в сомнении головой, так и не сумев рассмотреть его. Очевидно, что эта женщина владеет каким-то даром, но ее способности не развиты, и она больше прислушивается к своим ощущениям, но мало их понимает.

Зари облегченно выдохнул. С ней можно разобраться и позже. Сначала, младенец, а точнее — то, что обитает в нем, то, что высасывает жизни из всех вокруг.

Он беспрепятственно вошел в комнату со спящим ребенком. Смрад был невыносимым, становилось дышать все труднее, казалось, воздух будто загустел, став клейкой массой, в которую попадали все, как мухи в паутину.

Зари опустился перед колыбелью на колени, и тут же младенец открыл алые, как угли, глаза и победоносно, совершенно взрослым, немигающим взглядом уставился на Зари. Существо в нем ликовало и будто говорило: «вот, и ты у моих ног, смертный».

Но Зари не пришел признавать власть и могущество зарождающегося демона, и тот через мгновение это понял, когда молодой человек, воздев руки, начал шептать слова на древнем наречии, могущественные и необратимые.

— Что ты делаешшшь, человечишшшка? — коверкая слова, произнес демон устами младенца, — осстановисссь!

Вокруг комнаты воссияли камни кромлеха, созданного с единой целью. Младенец дернулся, но тело его еще не позволяло переноситься молниеносно, и этого мгновения Зари хватило, чтобы поток силы из его тела устремился в разные стороны. Все линии жизненных потоков сходились здесь, у колыбели младенца, и Зари высвободил все, что мог, лишь бы обрубить, пресечь исход энергии. Раз за разом он отрезал каждый волосок-жизнь, каждое мгновение приближало его к цели, а демона лишало такой сладкой пищи.

— Тебе не справитьссся! Их слишком много! — заорал демон утробным голосом.

— Знаю, — тихо ответил Зари, и в тот же момент в комнате воцарилась тишина. Демон, не мигая, всматривался в лицо склоненного перед ним человека.

— Ты сссдохнешь!

— Знаю.

Удивление. Непонимание. Промелькнувшая догадка.

— Нетт…

Зари больше его не слушал. Единственное, чем он мог пожертвовать без ущерба для других, была его сила, его жизнь. Он прожил не так уж мало. А как много он узнал! Иного пути для него не было. В любом случае, попробовать стоило.

Вспышки света породили алую, ослепляющую зарницу. Где-то в доме послышались крики, возбужденные голоса, но Зари не обращал на них внимания. Люди стали просыпаться, открывать глаза и видеть, слышать по-настоящему.

Сцепив зубы, он напрягся еще больше, продолжая шептать заученные прежде слова. Пот заливал лицо, а руки мелко дрожали, норовя безвольно упасть, но лица больных людей, иссушенных голодом демона, не выходили из его головы, тоненькая фигурка девочки и умирающий пес преследовали его, не давали сдаться, и он продолжал черпать силы из уже, казалось бы, высохшего источника. Еще и еще.

Когда последняя нить оказалась отрублена, молодой человек скривил в подобии улыбки обескровленные губы и повалился на пол без сил. Наградой ему стал плач ребенка. Настоящего ребенка. Исчезли шипение и алые глаза. Этот младенец будет жить. Застучали в дверь, послышались испуганные голоса, но все это было где-то там, далеко, и теперь казалось чем-то абсолютно неважным.

— Глупый мальчишка.

Зари открыл глаза и попытался осмотреться, но это у него вышло не сразу: глаза жгло огнем, и они тут же заслезились.

— Не смотри! — влажная, пахнувшая травами тряпка, опустилась на его глаза.

Он попытался заговорить, но губы даже не пошевелились.

— Я уже жалею, что взял тебя в ученики, такого безмозглого надо было еще поискать! — продолжал негодовать голос, вызывая у Зари приливы мигрени, — морщишься? Ну-ну! Это еще цветочки! Посмотрим, что будет дальше, глупец! Будь проклят тот день, когда я дал обещание! Что-то точно помутило мой разум, раз я согласился взять тебя к себе!

Блаженная тишина накатила внезапно, и он ей обрадовался. Чьи-то недовольные слова мешали, ужасно хотелось спать, а теперь стало так хорошо… Только вот эти разноцветные проблески так и мелькали перед глазами, даже, когда они были закрыты. Что они значат?

На этот раз его разбудила жажда. Он не знал, сколько спал, как и то, где он находится. Повернув голову, он не сразу понял, что может двигаться. И, что самое главное, это не приносит дикой боли.

— Проснулся, значит, дурень?

Голос показался знакомым. Где он мог его слышать? Ах, да! Это же наставник!

— Пить…

— Сейчас, — недовольно буркнул голос, и тут же ему на губы упала влажная тряпица. Но этого было так мало! Как же хотелось родниковой холодной воды! — Тише-тише! Больше все равно не дам. Скоро подоспеет обед.

Он раздраженно и обессиленно откинулся на подушку, закрыв глаза, которые стало покалывать.

— Спешу тебе сообщить, пока ты в сознании, что твое предприятие все же окончилось благополучно, что, на самом деле, огромное везение.

О чем это он? Зари наморщил лоб, пытаясь собрать мысли воедино, и не сразу, но все же вспомнил поселение Атра, окруженное хвойными лесами, девочку-тростинку, полуживого пса и младенца с алыми глазами.

— Что ж, я прибыл вовремя, еще издалека ощутив потоки силы. Твоей силы. Не знаю толком, что ты хотел сделать, но у тебя получилось. Демон был изгнан, так и не достигнув пика мощи. Госпожа Сар сопровождена мной под стражу за пособничество темным силам. Оказывается, демон обещал ей молодость, и она принесла в жертву свою внучку, дитя своей единственной погибшей в родах дочери. Ребенок, кстати, в безопасности, я ее осмотрел, все будет хорошо.

Зари тихо вздохнул. Получилось.

— А, теперь перейдем к тебе. Ты ошибся, ученик, причем, во многом. Позволь мне рассказать по порядку. Во-первых, что пришло тебе в голову, когда ты понял, с чем столкнулся? Не отвечай!

Хотя Зари и не мог при всем желании ответить, он понял, что наставник, на самом деле, очень переживал за него.

— Я надеюсь, ты помнил, что младенца нужно убить? Иначе, вся моя наука коту под хвост, Зари! Я понимаю твои колебания. Но посмотри на всю ситуацию с другой стороны: ты рискнул, и этот риск оправдал себя. А если бы нет? Что тогда? Ты знаешь, сколько жителей в том поселении? Сколько женщин, детей? Все бы они до единого были на твоей совести, и тебе уже не суждено было бы обрести покой, зная, что ты натворил.

Зари выдохнул, понимая, что так бы оно и было. Но, как же наставник не понимает? Он должен был так поступить! Просто обязан!

— Дальше. Знаешь, сколько в империи таких, как ты?

Он знал ответ, но и его не мог произнести. Даже попытка сказать что-то вызывала приступ боли. Лучше замереть, переждать.

— Я тебе скажу. Ни од-но-го, Зари. Ты — единственный Избранный мужчина. Понимаешь, что это значит? Тебе уготована судьба спасти многие сотни и тысячи, а ты, — наставник повысил голос, так что у Зари тут же застучали отбойные молотки в голове, — ты, сопляк, плюнул на все и решил отдать все свои силы, чтобы спасти неразумное дитя! Глупец! Мы переживаем тяжкие времена, и ты оставил бы нас один на один со сворой озверевших демонов. Ты понимаешь это?

Он понимал, но тогда, в тот момент, он даже не мог подумать иначе, и все эти слова, которые сейчас произносит наставник, были от него далеки.

— Зари, — молодой человек ощутил, как прогнулась кровать под весом тела Саргона, я чувствую, что ты не согласен со мной, но, поверь, спасти всех невозможно. Кто-то не хочет быть спасенным, кому-то просто не судьба, но до конца, слышишь, до самого конца ты должен бороться за свою жизнь. Она-самое ценное. Прошу, подумай над этим.

Наставник ушел, и Зари слышал звон посуды, эхом отдающийся в его больной голове. Теперь ему было больно даже думать, но одна мысль звучала четко и твердо — он поступил бы вновь так же, не раздумывая ни секунды.

Дни и ночи он не различал, не понимал хода времени, лишь удивляясь терпению наставника, который больше не порицал его и старался не вспоминать тот случай, лишь изредка повторяя, что за все нужно платить, а за добрые побуждения — платить вдвойне.

Он уже мог сидеть на кровати без приступов головокружения и есть самостоятельно. Один раз наставник даже помог ему выбраться на свежий воздух, но Зари тут же потерял сознание, и подобных «вылазок» больше не было.

День за днем он ощущал, что его руки вновь наливаются силой, он снова видел тени, цвета над предметами, теперь-то он понимал, что они значат, чувствовал энергию места.

— Наставник, что сейчас происходит на границе? Я так долго приходил в себя, и…

— Неужели стало интересно?

— Так и есть.

— Ничего хорошего, мальчик. Бреши появляются то тут, то там, и Избранные не всегда могут их сдержать. Многие гибнут…

Зари помолчал.

— Мы…

— Поедем, мальчик, но не сейчас. Ты едва держишься на ногах, да и холода скоро. Всему свое время.

Зари выдохнул, стараясь не думать о судьбе Тэхирих. Где она сейчас? Жива ли? Он часто вспоминает ее, пытается представить, но далекие видения-воспоминания стираются из памяти, и остается лишь воображение, дорисовывающие детали.

— Я скоро буду, просто дождись, — едва слышано прошептал молодой человек и машинально потер палец.

Глава 10 Путь

Как только Зари смог относительно неплохо держаться в седле, они отправились в дорогу. Парню оставалось только удивляться, как наставник смог раздобыть в такой глуши пару неплохих выносливых коней, да еще и теплые, подбитые мехом плащи.

Оказалось, что он провел в постели большую часть зимы, а теперь будто впервые ощущал свежий, еще морозный, покалывающий ноздри воздух и любовался редкими пушистыми снежинками, падавшими на стылую почву.

— Сначала мы доберемся до поселения Нисан, там передохнем и определимся с дальнейшим маршрутом. Реки еще могут быть скованны льдом, так что, возможно, придется выбрать иной путь, вдоль берега.

Зари кивнул, в этом вопросе полностью доверяя учителю. Тот избороздил империю вдоль и поперек и знал разнообразные истории о каждом клочке земли, даже если о нем не знали и сами местные. Словно угадав его мысли, Саргон заговорщицки спросил:

— А знаешь ли ты, ученик, почему Нисан носит такое название?

Зари едва заметно улыбнулся, почесав ухо и поплотнее накинув капюшон.

— Нет, учитель Саргон.

— Что ж, я тебе поведаю эту занимательную историю…

Как и раньше, он окунается в полотно повествования, следуя за словами своего наставника, а теперь рассказчика, видит его глазами, слышит его ушами и, словно, сам находится посреди тенистых лесов, вдали от людских глаз…

Величественные кипарисы, которые невозможно объять руками, тянутся ввысь, они — свидетели былых времен, возможно, самого зарождения, могучие и вечные, как сами Боги. За их стволом легко спрятаться, что и делает мальчуган лет 7. Его друзья бегают вокруг, окликают друг друга, но он спрятался слишком хорошо, так что здесь, в корнях дерева, да еще и присыпанных листвой и высохшими ветвями, его точно никто не найдет. Лучше него никто не может схорониться. Он даже может не дышать целые три минуты, а не двигаться способен и часы! Его не выдаст ни шорох, ни вздох.

Приятель Чори пробегает совсем рядом и не замечает его. Сердце исполняется ликования. Как и отец, он станет первым охотником. Даже звери не могут почувствовать его, куда уж там Чори!

Он слышит, как ребята кричат, что сдаются, и выбирается довольный из своего укрытия в паре десятков шагов от них.

— Нисан! Как ты… Как у тебя так получается? Я ведь проходил там только что!

— И я… — удивленно говорит кто-то, а мальчик радостно улыбается, подставляя лицо ласковому весеннему светилу, едва-едва проникающему сквозь величественные кроны.

— Ты просто знаешь лес, Нисан, — говорит вдруг Чори, и все ребята замирают.

— А ведь точно!

Нисан смакует эти слова, и в глубине души осознает их простоту и правду. Да, так и есть. Лес — его друг, его укрытие, его…

— Нисан! Скорее! Смотри! В деревне пожар!

Ребята тут же бросаются в указанном направлении, и не добежав до места и сотни шагов, в ужасе замирают.

Демоны.

Нисан тут же падает наземь под укрытие еще не набравшей силу травы, стараясь слиться с ней, спрятаться, избежать ужасной участи, но крик испуганного Чори лишает их всех возможности скрыться.

Угольно-дымчатая фигура с алыми огнями вместо глаз молниеносно оказывается рядом с ними. Дух замирает от страха, отвратительного и тошнотворного, замедляющего время и заставляющего каждую частичку дрожать и молить о пощаде.

Нисан вырывается из сетей липкого ужаса и кричит:

— Быстрее! В лес!

Да, ведь только вечный лес может спасти их сейчас. Они знают его как свои пять пальцев, каждую кочку и каждую тропинку.

Но не всем удается скрыться. Страх — сильнейшее из чувств, парализует, лишает воли. Крик Тиглата, самого младшего из них, раздается в его ушах и навсегда остается в памяти. Нисан заставляет себя не оборачиваться, не останавливаться и прокусывает губы до крови, чтобы заставить себя двигаться. Вперед. К защите своего друга.

Вот, ласковые ветви-руки окутывают его тело, и мальчик замирает, доверяя им полностью, просит защитить его друзей и видит, видит глазами самого леса, как то тут, то там мох и листья, кора и трава закрывают детей от вездесущего злобного ока. Замирает лес. Баюкает испуганных мальчишек, успокаивает редким ветерком.

Зло ощущается физически. Демон вошел в пределы леса и недоволен. Нисан чувствует и это. Демону не нравится здесь. Его злит что-то. Нисан прислушивается, и лес шепчет ему ответ. Лес — вечен. Он был здесь задолго до явления злых духов, и уж подавно до появления людей. Он знает все, он мудр, он видит…

Демону страшно. Бывает ли так?

Злой дух истошно кричит, начиная метаться среди деревьев и подгоняемый уверенным спокойствием леса. Демон хочет выбраться, здесь для него нет пищи и нет жизни. Лес видит то, что сокрыто в глубинах его темного, искалеченного существа. Крик сменяется оглушающим визгом, и ласковые ветви закрывают уши детям, напевая о древних временах, о смене веков и исчезновении гор, появлении великих рек и первых людей.

Спустя мгновение, или час, Нисан открывает глаза и понимает, что стоит у самой кромки леса в компании своих ошарашенных друзей. Нет следов демона, нет больше страха. Есть лишь уверенность в том, что некто высший поможет, сбережет и направит по верному пути.

Их деревня сгорела, большинство жителей погибли. Но горстка выживших в изумлении рассказывает, что демоны вдруг испарились.

Чори восхищенно смотрит на друга, а Нисан уже не доволен, радость не озаряет его лицо. Он все помнит, теперь он видит глазами леса, теперь перед ним открывается новый мир.

— Насколько ты понимаешь, ученик. Нисан был одним из первых Избранных. Способности каждого из вас уникальны, но вас все же объединяет нечто общее.

— Что же? — задумчиво спрашивает Зари.

— Вы видите свет даже там, где его казалось бы нет, вы можете извлечь его наружу, очистить душу иного существа, будь то демон, или его приспешник — злой дух. Вам подвластно будущее людей. У женщин Избранных возможности совершенно иные, не слабее, но поверхностнее что ли.

— Учитель, а почему я никогда не слышал об этой истории раньше?

— Людская память слаба, Зари. Стоит опасности скрыться, пройти десятку жалких человеческих лет, и страх уходит. Ты понимаешь, почему я сказал тебе об этом?

— Да, наставник. Я буду помнить. А… лес? Он еще там?

Саргон смеется.

— Ты разве не слышал меня, Зари? Он — вечен. Ты скоро его увидишь.

Зари закрывает глаза и улыбается. Совсем скоро он прикоснется к чему-то неизведанному, древнему.

Видишь ли ты же, что и я, Тэхирих? Чувствуешь ли ты меня?

Через три дня они достигли поселения Нисан. Аккуратные домики, высокая стена, огораживающая поселок со стороны дороги, но не леса. Строения находились вплотную к огромным деревьям, а некоторые — и того дальше.

— Видишь, Зари?

— Да, лес до сих пор их защищает.

— А это значит…

— Что, возможно, там живет еще один Избранный.

— Надо проверить, — согласился наставник, — давненько я не бывал в этих местах, совсем отстал от жизни.

Зари усмехнулся, но тут же заработал строгий взгляд учителя и не стал ничего говорить. Саргон любил подшутить над собой, но никому другому этого не позволял.

У высоких, сложенных из грубо отделанного серого камня ворот их встретила стража, состоящая из седого, с цепким взглядом, мужика и двух молодых парней при всем оружии. Видимо, слухи дошли и сюда, но эти пики и стрелы мало что могли сделать при встрече со злыми духами.

— По какому делу? — спросил старший.

— Сменить лошадей, отдохнуть. Остановимся на пару дней.

— Куда направляетесь?

— К границе, — спокойно ответил Саргон и протянул свиток с документами. Зари не знал, где и когда наставник успевает их добыть, но каждый раз их пропускали без проволочек. Так вышло и сейчас.

Старший расплылся в улыбке.

— Добро пожаловать в Нисан. Лучший трактир — «У Гарда», третий поворот направо, первый дом. Приметный такой.

— Благодарим, — уважительно произнес учитель, и они поехали дальше.

Зари с любопытством оглядывался по сторонам, но, то и дело, его взгляд устремлялся туда, к вековым кронам, хранящим мудрость многих и многих веков.

— Вижу уже, что не терпится, — хмыкнул Саргон.

— Да, я…

— Погоди, заплатим за постой и поедим, потом сразу и поедем. Лес твой столько простоял, за час никуда не убежит.

Зари это прекрасно понимал, но чувство нетерпения охватывало его с головы до ног, покалывая в кончиках пальцев и заставляя упрямые секунды бежать быстрее.

Наскоро проглотив обед и даже не почувствовав его вкуса, Зари заявил, что сам отправится в лес, и если наставник не хочет, то лично он не собирается тратить больше время. Саргон громко рассмеялся, и Зари понял, что все это время наставник просто испытывал его терпение, проверяя, сколько же ученик сможет продержаться.

— Я понимаю, почему тебя так тянет туда.

Зари просто пожал плечами. Он сам сейчас мало соображал. Будь его воля, он бы побежал сломя голову туда, под сень еловых лап.

— Но ты не должен терять голову, мальчик.

Поздно, — промелькнула мысль.

— Я буду рядом, Зари, но и ты должен мне помогать.

О чем это он? — вновь подумал Зари и тут же замер.

Лес.

Нет, это слово было неверным. Но другого он подобрать не мог.

Зашумела листва, молодого человека охватило свежим ветерком, и он закрыл глаза, наслаждаясь этой лаской признавшего его существа.

Подойди.

Зари вздрогнул и открыл глаза. Наставник стоял немного в отдалении и наблюдал за учеником.

— Это… вы только что говорили?

— Нет, Зари. Он тебя чувствует. Иди. Я подожду.

Молодой человек вновь закрывает глаза, окунаясь в теплый бархат крон и пух листьев. Его качает колыбель, вокруг разносятся ароматы разнотравья, спокойные и терпкие, жгучие и едва-едва слышные. Он словно дома, совсем маленький, на руках у матери, и нет ничего лучше этого чувства полной защищенности и благого неведения перед будущими ужасами несправедливого мира…

Я увидел тебя.

— Что ты увидел? — спрашивает Зари, не открывая глаза. Да, и зачем? Так ему лучше видно.

Твою душу.

Ученик остада теряется, не зная, что нужно спросить, вопросы следуют один за другим, но он не успевает их произнести. Лес опережает его.

Ты похож на моих… друзей.

Кажется, лес хотел произнести другое слово, но выразился именно так, чтобы Зари было понятнее.

Раньше вы все были такими. Слышали, видели, понимали. Не было войн и крови на моей траве, ведь каждый читал мысли другого, чувствовал боль, осознавал обиду и старался жить в ладу со всеми. Мы были дружны. Я рассказывал моим друзьям предания древности, и они в мудрости своей копили и преумножали, понимая суть происходящего. Потом… все изменилось. Я… не стал мешать. Люди должны быть свободны. Так заповедано.

Зари ощутил волнение леса, ему передались те же эмоции, что Вечный испытал сотни, а, может, и тысячи лет назад: грусть, разочарование, боль…

Мои друзья, мои дети стали злы и алчны, они хотели завладеть всем вокруг, каждой живой душой, повелевать. Их души потемнели, и в итоге они утратили способность Знать. Мы перестали разговаривать, мне некому было передать знания, и люди со временем стали пусты, подвластны созданиям, которых они выпустили своими собственными руками.

— Ты говоришь о злых духах и демонах?

Да, о них. Люди привлекли их своими мыслями, потайными желаниями. Но еще большую опасность стали представлять они сами. Мои бедные друзья больше не хотели мудрости, знания они променяли на жалкие камни и слитки руды, умения — на их бледное подобие, а душу — на слабый призрак вечной сияющей искры. Только немногие остались. Ты — один из них. Я вижу тебя, слышу, знаю каждую твою мысль, о твоих желаниях, даже тех, которые ты прячешь. Ты такой же, как мои друзья. Я так тосковал по ним, мне так много нужно тебе поведать. Целую вечность знаний, кладезь мудрости. Я научу тебя всему. Хочешь ли ты этого? Я дам тебе все, равных тебе не будет по всей земле. Просто произнеси — да.

Зари подался вперед, протянув руку к древу, погладил твердую, как камень кору.

— Благодарю, Вечный. Но я не могу согласиться, как бы сильно я этого не желал.

Почему же?

— Я должен помочь людям. Теперь я знаю, что именно мы виноваты в напасти, которая сейчас охватывает земли. Демоны пробуждаются, погибают невинные. Я не могу позволить себе проводить время здесь, зная, что на границе вот-вот прорвутся бреши.

Я смогу защитить тебя. Я — Вечен, пройдут столетия, тысячи лет, исчезнут демоны, земли населят новые люди, все возвращается. Я останусь и уберегу тебя. Ты не увидишь боль и страдания, смерть и кровь. Ты проживешь спокойную размеренную жизнь. Ты будешь в безопасности.

— Я не могу. Прости меня. Если ты позволишь, то я буду приходить к тебе. Прости, что я разочаровал тебя.

Мальчик, ты — мое истинное дитя. Подойди и прими свою награду. Я покажу тебе твое будущее. О чем ты хочешь узнать? Или о ком?

Прошу, покажи мне Тэхирих…

Кроны зашевелились, и Зари понял, что лес улыбается, тепло окутало его с ног до головы, вихрем взметнув радость и всепрощающую любовь.

Смотри же!

Полы палатки трепет ветер, но темноволосая девушка, сидящая за столом, не обращает внимания на проникающий внутрь снег и холод. Ее теплый меховой плащ брошен рядом. В руках она держит серебряный клинок — ханджар. Тот самый!

Зари вспоминает свой дар и улыбается. Это она. Но почему она так печальна? Что случилось?

Словно в ответ на его мысли, в палатку входят несколько девушек и снимают шлемы.

— Мы вновь отступаем. Слышала?

— Да, — неспешно откликается Тэхирих.

— Сколько можно, еще немного и отступать будет больше некуда.

— Что ты предлагаешь, Айдана?

— Да уж не сидеть здесь сложа руки, как ты! Хватит убиваться из-за слабаков, которые не могли себя толком защитить. Они не по праву носили звания Избранных!

— Как ты можешь, сестра? Они были нашими подругами долгие годы учебы, мы делили тяготы…

— Да-да. Ты так и не уяснила главного, сестра. У Избранных нет семьи, нет друзей, нет любви. Это все для обычных людишек. Наша же участь велика, мы спасаем мир!

В глазах Айданы загорелся фанатичный огонек, который, впрочем, не нашел отклика в душе Тэхирих. Она все так же устало и грустно смотрела на свою сестру.

— Мне противно находиться здесь с тобой. Как оказалось, ты такая же, как и прочие. Ничуть не лучше. Не пойму, как ты могла победить меня.

— Что ты задумала, Айдана? — спокойно спрашивает Тэхирих и потирает лоб. Очевидно, что оскорбления ей не в новинку, да и сил спорить лишний раз у нее просто нет.

— Хм… Хорошо, может быть, в тебе проснется гордость. Сегодня ночью мы отправимся к пику.

Тэхирих резко вскакивает со стула.

— Это же самоубийство! Демоны там кишмя кишат!

— Я знаю, — самодовольно улыбается Айдана, — я войду в историю как настоящая Избранная, предводительница и спасительница всех людей. Я знаю, как их победить, моя никчемная сестра.

Лицо Айданы отражает нескрываемое превосходство.

— О чем ты? Их нельзя победить, ничто из того, что мы пробовали…

— Вот именно! Как говорится, бей врага его же оружием.

Тэхирих замирает, удивленно взирая на свою родную сестру. Когда-то они были похожи, как две капли воды, но теперь годы, испытания, разница характеров наложили свой правдивый отпечаток. Сейчас Зари ни за что бы их не спутал, впрочем, он видел, что они совсем разные еще тогда, в Безымянном.

— Что ты задумала? Только не говори мне, что…

— И что ты сделаешь? Ты — никто! Слабачка! Просто тебе все это время везло. Иначе ты бы гнила, как и все прочие в этой проклятой земле. Но теперь все будет иначе. Мой наставник поддерживает меня, он сказал, что все должно получиться. Кроме того, я стану сильнее! Разве этого мало?

— Остад знает о твоих планах?

— Да, глупышка! Не просто знает, мы вместе с ним долгое время планировали это, и вот пришло время воплотить все в жизнь. Ты еще увидишь, как все темные духи падут ниц передо мной.

— Сестра, я не узнаю тебя, — прошептала бледная Тэхирих, — остановись, прошу, пожалуйста.

— Я знала, что ты не поддержишь меня. Ты — слабая. Это какая-то ошибка, что ты стала Избранной.

Слишком поздно Тэхирих увидела за своей спиной фигуру в темном плаще. Затем ее сознание поглотила темнота.

Зари резко вздрогнул и открыл глаза. Его сердце колотилось, а руки дрожали.

— Ей плохо, я должен помочь. Вечный, скажи, она жива? Прошу тебя!

Одинокий листок упал на плечо Зари, заставив того немного успокоиться, будто кто-то ласково провел по его голове. Страх и волнение разом отошли на второй план.

Жива, — прошептал ветер, и молодой человек, стиснув голову, нервно засмеялся.

— Благодарю тебя за все, Вечный! Теперь я должен торопиться!

Зари низко поклонился, и побежал к выходу из леса. У опушки его ждал наставник, который вздрогнул, стоило парню показаться.

— Как ты, ученик?

— Я… учитель, я столько видел, столько узнал, но… мы должны торопиться. Я видел Тэхирих, она в большой опасности, как и все мы. Нужно как можно быстрее отправляться в путь.

— Тихо-тихо! Сначала тебе нужно отдохнуть, мальчик мой!

— Какой отдых, наставник?! Я видел…

— Зари, успокойся. Ты не появлялся несколько дней. Слышишь меня? Ты был в лесу два дня.

— Два…

— Мы все равно не доберемся за сутки. На дорогу потребуется несколько недель, да и то при удачном раскладе. Сейчас ты отдохнешь, а я займусь сбором необходимых вещей, а потом, на свежую голову, ты все мне еще раз расскажешь.

— Два дня. Не могу поверить, — Зари просто качал головой из стороны в сторону.

Саргон посмотрел с опаской на лес и повел своего ученика к постоялому двору, где они остановились.

Этим же вечером они отправились в путь. Зари проспал несколько часов, и этого едва хватило Саргону, чтобы подготовиться к дальнему пути и лишний раз не останавливаться. Видя состояние ученика, он решил пока дать тому возможность прийти в себя и не тревожить, но спустя сутки выматывающей езды без отдыха, наставник не выдержал.

— Зари, мы загнали лошадей, так нельзя.

— Наставник, я видел, что Тэхирих в опасности, я должен как можно скорее оказаться у границы, — кусая губы от нетерпения, раздраженно выкрикнул юноша.

— Я все понимаю, мой мальчик, но давай все же не губить животных зря. Расскажи мне пока, что именно ты видел, возможно, я смогу понять то, в чем ты сам не разобрался.

Молодой человек резко осадил взмыленную лошадь, которая тут же облегченно всхрапнула.

— Вы правы, учитель, я будто с ума сошел. Не думаю, что мы выдержим такой темп долгое время, — Зари потрепал холку усталого коня, — прости и ты меня, дружок.

— Так-то лучше, теперь рассказывай.

И Зари поведал все, что услышал от Вечного, все, что увидел, стараясь не думать о том, что испытала в тот момент Тэхирих.

— Что ж, ученик, я подозревал нечто подобное.

— Подозревали?! — тут же вскипел юноша, — и ничего не делали?

— Если ты не забыл, Зари, то последнее время я выхаживал тебя, и у меня не было возможности отправиться к границе раньше, — спокойно ответил Саргон, — надеюсь, теперь ты понимаешь, что нужно было прислушаться к моему совету. Мы потеряли слишком много времени, но теперь нет смысла об этом лишний раз думать. Единственное, что ты должен запомнить — наши поступки, сколь бы благородны и чисты они ни были, всегда имеют последствия, к сожалению, чаще печальные. На этом все. Теперь мы остановимся в ближайшем селении, до него как раз часа три пути, не больше, сменим лошадей, поедим и отправимся в путь. Будем торопиться, конечно, но есть у меня одна идея.

— Какая же, наставник? — нетерпеливо спросил пристыженный Зари.

— Лучше я пока промолчу, не хочу дарить тебе надежду, мой мальчик. Всему свое время, прояви терпение.

Зари разочарованно кивнул и полностью сосредоточился на дороге, тем не менее, перебирая в памяти хоть что-то, что могло бы им помочь, но, как назло, на ум ничего не приходило.

Небольшая полуразрушенная деревенька показалась внезапно. Зари оставалось лишь удивляться, как люди могли жить в таких условиях: вековые, перекошенные дома, окруженные справа и слева высоким хвойным лесом, грозились вот-вот рухнуть, а ворота не смогли бы сдержать и пары конных.

— Не нравится мне это место, — озвучил их общую мысль Саргон, — раньше здесь все было иначе.

— Возможно, стоит объехать?

— Поздно, — наставник кивнул на единственную смотровую башню и пару лучников.

— Я бы смог… — начал было Зари.

— Не стоит, ученик, ведь в этом и состоит наша работа, проверять такие места.

Зари стиснул зубы, проклиная очередную задержку в пути, но все же решил послушаться учителя, уж слишком часто сам он ошибался, возможно, решение наставника окажется мудрее.

У ворот их никто не встретил, да и не очень-то они защищали это поселение, но два лучника пристально следили за их приближением.

Саргон спокойно спешился, подавая пример ученику.

— Не стоит волноваться, Зари.

— Пытаюсь, учитель.

— Кто такие? — перед ними стоял высокий крепкий мужчина, еще молодой, но седина уже обелила его виски.

— Мы проездом, отправляемся к границе, — вежливо ответил Саргон.

— К границе, значит, — протянул незнакомец, — с какой целью?

Зари уже начинал терять терпение, но наставник поднял руку, останавливая ученика.

— Я — остад Саргон, это мой ученик Зари, вот наши документы, — порядком потрепанный свиток перекочевал в руки незнакомца, который тщательно стал его изучать.

— Все верно, — наконец произнес он.

— Да неужели? — выдавил Зари, — но мужчина, кажется, не обратил внимания на его реплику.

— Меня зовут Адад, я временно руковожу гарнизоном. Рады приветствовать вас в Соэ, чем мы можем вам помочь?

— Благодарим, уважаемый Адад. Мы отдохнем несколько часов и двинемся путь.

— Как скажите, почтенные. Вижу, ваши лошади устали. И впрямь, спешное дело?

— Более чем, — скупо ответил Зари. Задержка все больше и больше его беспокоила.

— Простите моего ученика, но дело действительно срочное. Можем ли мы сменить наших коней?

— Конечно, почтенный остад, я обо всем позабочусь. Прошу вас остановиться у меня.

— С удовольствием. Пойдем, Зари!

Молодой человек послушно шел за наставником, продолжая с удивлением осматриваться. Чем дальше они шли, тем крепче и новее были дома, а за пригорком и вовсе открывался вид на высокие каменные стены, которые были усеяны катапультами и бдящими лучниками.

— Мы пытаемся не привлекать внимание, — пояснил увиденное Адад, — тракт усеян преступниками и головорезами, чующими приближение бойни подобно крысам. Со стороны дороги видно, что взять здесь особенно нечего. Соэ больше походит на разграбленное поселение, так что многие проходят мимо, что нам очень на руку.

— Просто удивительно, — сказал с уважением Зари, — вы проделали большую работу.

Адад пожал плечами.

— Расположение удачное, мы просто защищаем себя. Ходят слухи, а я не привык пускать дело на самотек.

— Какие же слухи? — спросил Саргон.

Мужчина хмуро посмотрел на гостей.

— Что Избранные продали свои души и теперь служат приспешникам демонов.

— Невозможно! — с горячностью воскликнул Зари, — это не правда!

— Ученик!

— Только послушайте, что он несет! Это полная чушь!

— Ученик! — грозно повторил Саргон, — успокойся!

Зари сник, прикусив губу. Этот Адад! Как он только мог сказать нечто подобное?

— Уважаемый остад, — продолжал, между тем, начальник гарнизона, — я бы хотел, чтобы все это было ложью, но все наши разведчики и гонцы не вернулись. Я больше не могу рисковать людьми. Император не отвечает на наши письма. Мы остались предоставлены сами себе. Пусть граница и далеко от нас, все же мы должны быть готовы к любому повороту.

— Вам не выдержать против… — остад хотел произнести «Избранных», но промолчал, видя состояние ученика.

— Воины знают это и дорого продадут свою жизнь. Во всяком случае, мы спрячем наших женщин и детей.

Саргон кивнул, принимая доводы Адада.

Их разместили в довольно аскетичной, но все же, по-своему уютной, комнате. Видно, что за жильем ухаживали и относились как к своему родному дому.

Зари плюхнулся на твердую софу, покрытую простой циновкой, и закрыл голову руками.

— Не стоит отчаиваться раньше времени, ученик.

— Я… наставник, я не верю, это просто не может быть правдой.

— Твоя вера должна быть крепка как никогда, но не забудь, мы должны быть готовы к худшему варианту развития событий.

Зари кивнул.

— Ты ведь помнишь остада Рушана?

— Конечно, — сухо произнес молодой человек, — вы думаете, речь шла именно о нем?

— Уверен. Только он имел такое влияние на свою первую ученицу, кроме того, насколько я знаю, он сразу же после нашей последней встречи отправился к границе.

— Я не понимаю его мотивов. Чего он хотел?

— Мой мальчик, ты даже представить себе не можешь, как тебе повезло, что я появился вовремя, и Рушан не смог тебя забрать. Это страшный человек, не обманывайся внешностью мудрого старца, о, нет, он никогда не думал о своих ученицах, они — лишь полезные инструменты в его руках. Он всегда, всю свою жизнь, стремился к одной-единственной цели.

— И какой же?

— А ты сам как думаешь? Рушан — носитель знаний, как много он бы сумел, будь в нем настоящая сила, как в тебе?

— Но тогда на соревнованиях я помню туман, он…

— Простое баловство, низший уровень, на большее он не способен, и то ему помогали ученицы, я уверен. Самый обычный поиск. Дело в том, что именно ты воспринимал его иначе, ты видел больше, чем туман, ты видел сущность его создателя.

— Айдана… — прошептал Зари, вспоминая охватившие его тогда, в Безымянном, чувства.

— Да, эта девочка — лишь кукла в руках своего остада, но довольно умелая, стоит признать. Поэтому я и удалился от дел, возможно, зря… — Саргон печально улыбнулся, — Зари, даже у меня не хватало сил остановить ужасные изменения. Я почувствовал, что остады больше не ведут Избранных к знаниям. Ученики стали предметом грызни и соперничества. Чья Избранная станет лучшей? Которая из них заручится поддержкой Императора, а, следовательно, и станет нашептывать тому на ухо слова своего самого близкого человека, того, кто воспитывал и защищал ее вместо родителей — своего остада? Ох, мой мальчик, как все… неправильно.

Зари молчал, не зная толком, что здесь можно сказать. Да, все действительно было неправильно, а теперь, и вовсе, грозило выйти из-под контроля.

— Наставник, на что он мог толкнуть Айдану?

— Я теряюсь в догадках, но то, что сказал Адад… Даже не знаю, возможно ли это в принципе.

Зари невольно подался вперед, прислушиваясь к учителю.

— Расскажите мне.

— Есть поверье, мой мальчик, что раньше все силы были едины, один источник — мудрость, одно направление — творение. Затем что-то произошло, люди изменились, породив зло и коварство, предательство и вечную ненасытную жажду большего. Некоторые из стремившихся к полной власти над остальными, потеряли контроль над собой и жившей в них благословенной искре, полностью исказив само ее основание. Эти люди стали первыми демонами, первыми измененными. В наказание за свои поступки они получили вечную жизнь. Чему же ты улыбаешься, ученик?

— Разве вечная жизнь — это наказание? — недоверчиво спросил юноша.

— Поверь мне, когда ты переживаешь боль своих жертв ежесекундно, ощущаешь ее десятикратно и стократно сильнее, страдаешь без единого глотка воздуха, моля о такой долгожданной смерти и покое, да, мой мальчик, это ужаснейшее из наказаний.

— То есть, вы хотите сказать, что все эти демоны и духи раньше когда-то были обычными людьми?

— Это лишь предание, сказка, не более, но я склонен верить тому, что передает людская молва из поколения в поколение.

— Почему вы вспомнили об этом именно сейчас?

— Все из-за твоего вопроса, ты очень нетерпелив, — остад Саргон отвлекся, так как в дверь постучали. Зари открыл дверь и впустил паренька слугу с подносом еды.

— Господин Адад просил передать вам.

— Поблагодари своего господина, мальчик, — улыбнулся Саргон, — благодарим тебя за труды.

Слуга покраснел и, смущенный, поспешно удалился.

— Так что, учитель? — спросил нетерпеливо Зари, даже не посмотрев на еду.

— Есть возможность открыть путь для утерянной силы, опять, конечно же, в теории, так как четких сведений и руководств не осталось. Сила, она многообразна и многолика, ученик, она не светлая и не темная, она подобна единству отца Света и матери Тьмы, она — это мы, и, когда человек принимает ее, он использует ее, исходя из своих убеждений. Иными словами, сила хранит в себе и чистоту, и доброту, но вместе с тем, и мощь, способную погубить все живое. Вопрос не в том, как заполучить ее, а в том, как удержать, как контролировать, как направить в нужное русло.

— Почему ничего подобного не пробовали раньше?

— Это знание считалось запретным, и я склонен придерживаться того же мнения.

— Почему? Я не понимаю…

— Все довольно просто. Ставшие демонами испробовали на себе весь эффект воздействия чистой силы, ученик, и, как ты видишь, ни один из них с ней не справился. Когда тебе подвластен мир, как ты поступишь? Будешь помогать людям или завладеешь всеми богатствами империи, станешь исцелять или испепелишь все города и живущих в них?

— Вы бы так…

— Не поступил? Не уверен. Но я бы и не испробовал это. Запретный плод всегда сладок, но мало кто задумывается о последующей горечи разочарований.

— Так, вы думаете, что остад Рушан и Айдана смогли открыть путь чистой силе? Они захотели овладеть ею, чтобы победить демонов?

— Возможно, так думает ученица Рушана, но, готов отдать руку на отсечение, так не думает он.

Зари нахмурился.

— Как же тогда победить? Ведь ни у меня, ни у вас нет ничего подобного?

— Да, мы не Боги, и не первые люди, о которых тебе рассказывал Вечный лес, мы совершенно иные, но это совсем неплохо, ученик. Вспомни, когда ты был ребенком и ехал со своим отцом из Безымянного, ты повстречал марида, злого духа.

— Я помню, наставник, правда, тогда я не знал, кто возник передо мной, не знал, как поступить.

— Но ты все сделал правильно, ты не ведал о своих возможностях, но сумел даровать бессмертному созданию, измученному кошмарами и болью, покой. Ты был слабее лишь потому, что мало знал о своих возможностях, но ты справился. Я верю, что так будет и на этот раз. Ты не зря появился в этом мире именно сейчас. Твоя сила, — Саргон положил ладонь на голову юношу, — твоя искра поведет тебя, просто следуй ей.

— Я ведь постоянно ошибаюсь, наставник. Посмотрите, к чему привела моя последняя выходка! Я должен был убить демона, и сейчас я бы уже был рядом с Тэхирих, и, возможно, предотвратил бы свершившееся!

Саргон мягко улыбнулся.

— В каждой ошибке сокрыта истина. Кто знает, кто из нас ошибся больше, мой мальчик, ты или я. Теперь это не важно, просто иди вперед, Зари.

Глава 11 Граница

Сразу же после непродолжительного отдыха, Саргон поднял ученика, и они, навьюченные провизией и добрыми пожеланиями, отправились в путь. Остад вел себя уверенно и даже, время от времени, улыбался, что было очень на него непохоже, поэтому Зари, в конце концов, не выдержал.

— Учитель, чему вы радуетесь?

— Твое нетерпение забавляет меня, Зари, но это отнюдь не достоинство. Я доволен, так как моя догадка оказалась верна.

— Можете поделиться? — юноша проигнорировал критику в свой адрес. Ему действительно были интересны мысли и идеи наставника, которые, к тому же, могли скрасить путь и хоть ненадолго заставить забыть о таких тревожных мыслях.

— Знаешь ли ты, как называется место, куда мы направляемся?

Зари, нахмурился, пытаясь вспомнить карту поселений, разбросанных по тракту.

— Нет, наставник, я никогда не бывал в этих краях.

— Что ж, поверь, ты очень удивишься, а я, в свою очередь, надеюсь, что ты уделишь более пристальное внимание изучению истории империи. Пока твои знания в этой области весьма плачевны.

Зари кивнул, принимая замечание. Однако, сейчас его совсем не волновали названия крошечных поселков и деревень.

— Так, место очень неприметное на первый взгляд, ученик, но ранее было очень и очень важным. Хава — небольшое поселение, в котором теперь не наберется и сотни жителей, но то, что в нем сокрыто, ценнее всех сокровищ мира.

— Правда? — Зари немало удивился, так как никогда не слышал названия этого места раньше, — и что же это?

— Хава значит «воздух», «дуновение ветра», и не зря. В одной из пещер расположен путь ветра.

— Не может быть! — воскликнул юноша, — я думал, что они все разрушены.

— Многие из них, но отнюдь не все.

— Но… учитель, как мы воспользуемся им? Ведь…

Саргон широко улыбнулся.

— Ведь последний, кто пользовался ими, был Избранный, мужчина. Только они знали секрет моментального перемещения на огромные расстояния. Думаю, ты справишься.

— Учитель, — Зари ошарашенно остановил лошадь, — но я ведь не знаю даже принципа его действия.

— Ученик, похоже, что ты мало слушаешь меня. Разве я не говорил, что тебе следует довериться своей силе, она поведет тебя, даст ключи от всех замков. Не стоит сомневаться в себе.

Юноша не ответил, продолжая терзаться сомнениями. Вопросы роем проносились в его голове, и она даже не заметил, как стало темнеть. Тучи захватили небо и укрыли светило.

— Нам стоит остановиться! — крикнул Саргон, стараясь перекричать ветер.

— Нет, наставник! Мы поедем вперед! Еще немного!

Саргон помедлил, но кивнул, соглашаясь с учеником. Потрепав по холке лошадь, он заметил, что Зари передает силу животному, чтобы оно продержалось еще немного.

— Мне не нравится эта погода, — пробормотал ученик, но как ни странно, остад его расслышал.

— Дело не в погоде, Зари. Это все путь ветра!

Молодой человек внезапно остановился, прислушиваясь к себе. И как он не понял этого раньше? Конечно, это путь ветра, и он чувствует его приближение. Зари закрыл глаза, откликаясь на зов. Теперь он не видел грозных туч, он ощущал лишь слабый отклик. Путь ветра — живое создание, и оно так долго спало.

— Зари?

Юноша открыл глаза и встретил обеспокоенный взгляд наставника.

— Все хорошо, учитель. Вы были правы. Я смогу провести нас по пути ветра. Я его чувствую.

— Чувствуешь?

— Да, иначе и не выразиться. Я слышу, как он меня зовет, он говорит со мной, он — настоящий, живой.

— Поразительно! Об этом не осталось никаких записок.

— Обещаю, что расскажу вам все, только сейчас давайте поторопимся. Мы и так потратили много времени.

Не прошло и получаса, как они заметили сгоревшие остовы поселения. Ни единой живой души. Лишь тлеющие головешки.

— Учитель!

— Вижу, Зари, не торопись.

Они спешились и повели коней за собой, продолжая осматриваться. Зари вытянул вперед ладонь, впитывая энергию места, заставляя его поведать о случившемся. Накатившая боль, вкупе с криками ярости и мольбами о пощаде, полностью охватила его сознание, парализовав на миг конечности.

— Что ты видишь? Демоны?

— Нет, наставник, — с горечью ответил Зари, — люди, мародеры. Увели всех молодых, стариков сожгли, вон там, — парень указал на каменные столбы, некогда служившие опорами храма.

Саргон промолчал, но его лицо потемнело. Зари же пытался отвлечься от всего увиденного. В такие моменты он ненавидел свой дар, такой тяжелый для его плеч.

— Не стой столбом, ученик. Этим людям уже не помочь, но мы все еще можем спасти остальных. Пошевеливайся!

Они миновали руины Хавы и остановились на выложенной камнем площади.

— Куда дальше, Зари?

— Мы на месте, учитель, — с уверенностью произнес молодой человек и, присев на корточки, смел ладонью землю и пепел с камней. Прямо перед ним появилась вязь странных рисунков.

— Древний язык… — прошептал остад, — ты можешь прочесть?

— Нет, — сразу же сказал Зари, но, стоило ему присмотреться внимательнее, как он понял, что нити символов складываются в слоги, а затем — и в вовсе понятные ему слова, — вижу, теперь могу прочитать! Здесь написано: Коснись ветра искрой, и вспыхнет он.

— Что ж, все очевидно.

— Вы правы, учитель. Я знаю, что мне делать. Держитесь рядом.

Зари положил обе ладони на холодные каменные плиты и закрыл глаза. Все его тело тут же охватило свечение. Путь ветра проснулся и радостно встретил своего нового друга, поделился своими эмоциями, и Зари ответил ему той же радостью. Перед глазами тут же встал образ Тэхирих, и путь ветра понял его мысли, и указал ему дорогу, перенеся в одно мгновение на многие и многие мили.

Зари открыл глаза и, поначалу, даже не поверил увиденному. Ошарашенный взгляд наставника добавил еще больше волнений и страхов.

— Учитель, вы уверены, что это именно то самое место? Я… представлял все иначе, — растерянно сказал Зари, не зная, что и делать.

— Боюсь, что мы на границе, ученик, — хмуро произнес Саргон и, поежившись, оглянулся.

Черная выжженная земля, подобная каменному монолиту, говорила о творящейся здесь магии, сильной и, явно, не человеческой. Ни единого деревца, ни единого признака жизни.

Зари ощутил пульсирующую боль в виске, когда попробовал просто дотянуться до этого места и «услышать», понять, что именно здесь произошло.

— Я не могу, учитель. Не могу ничего увидеть.

— Оно и понятно, — Саргон смахнул с головы то ли пепел, то ли снег и запрокинул голову, — это место больше не живо, оно умерло, оно больше не даст нам знаний. Все здесь до самого основания выжжено проклятыми словами, и, боюсь, это сделали вовсе не демоны. Я никогда не видел такого раньше. Мы опо…

— Не говорите так, учитель. Мы не опоздали! Я верю в это! — горячо воскликнул юноша, — давайте разведаем обстановку и осмотримся?

— Конечно, — согласился остад, но по его лицу было видно, что многого он не ожидает, смирившись с внезапной утратой.

Зари, тем временем, шептал слова заклинаний, и вскоре едва видимые глазу вспышки от его пальцев промелькнули и исчезли, уносясь прочь в разных направлениях.

— Скоро мы узнаем, есть ли здесь кто-нибудь поблизости, — сказал юноша, — а пока давайте найдем какое-нибудь укрытие, здесь мы на виду.

Саргон пожал плечами, предоставив ученику вести его туда, куда он посчитает нужным.

Они идут уже много часов, накопившаяся усталость вкупе с однообразным мрачным пейзажем не дает зародиться даже малейшей искре надежды, но Зари кусает губы и ждет. Он помнит свое видение. Еще тогда, когда он посетил с отцом Безымянный город, когда его сила только-только начала пробуждаться. Он знает, что его ждет. Он верит, что Тэхирих жива. Зари машинально переставляет ноги и вспоминает…

Его тянет дальше, и, вот, он уже не в парке, не среди крепких вековых деревьев, а где-то в совершенно ином месте. Он не узнает его. Первое, что бросается ему в глаза — совершенно черная земля. Он опускается на одно колено и касается ее. Холод! Зари отдергивает руку. Обжигающий холод! Его ладонь даже покраснела. Что это за странное место? Он оглядывается и видит вдали то ли холмы, то ли горы. Больше ничего. Ни дуновения ветра, ни шороха травы, здесь пусто и мертво. Тут же он слышит шаги и оборачивается. Позади него стоит девушка, ее лицо полностью обмотано серой тканью, сама она одета в плотные серые же брюки и шерстяную кофту, поверх накинута теплая, подбитая мехом, куртка. Сквозь прорези в ткани он видит ее угольные глаза, или ему так только кажется. Она что-то говорит, кивая назад, но он ничего не понимает, ее слова не долетают до него. И тут же водоворот видения вновь охватывает его тело и, многократно перекрутив, выбрасывает в парк Безымянного города.

Когда это случится? Через час, минуту или спустя многие дни? Этого он не знает, но сердце томится от предчувствия скорой встречи, от того, что ждет его дальше.

Как исправить содеянное? Зари в который раз осматривается и не видит жизни. Как можно было уничтожить все это? Наставник рассказывал о величественных дубах и высоких остроконечных шпилях приграничных гор, защищающих империю с севера. Где они? Куда исчезли? Что ты наделала, Айдана?

Вдруг Саргон вскрикивает, и Зари видит своих же отправленных вестников. Искры возвращаются в его ладонь, озаряя ее таким нетипичным для этого места, ярким теплым светом. Зари часто дышит, закрыв глаза, впитывая то, что смогли рассмотреть заклинания-вестники.

— Я вижу их, наставник, нескольких Избранных… Еще Айдана, она… нет-нет, невозможно… Рушан жив, он все время с ней рядом, он… Боги…

— Зари! Открой глаза! Что ты увидел?

Юноша не может отдышаться, словно это он бежал долгие мили, на его лбу сверкают капли пота.

— Наставник, в живых осталось лишь несколько Избранных, их готовят на растерзание демонов. Тэхирих нет, ее я не видел, так много трупов, изуродованных, сожженных… Почему?

— Не время раскисать, мальчик! — грозно произнес остад, — будешь теряться в догадках и потеряешь время, этих людей мы не успели спасти, но позади — империя и многие сотни тысяч, мой мальчик. Думай о них.

— Но я видел Тэхирих в видениях прошлого… Она должна быть жива, — растерянно шептал Зари.

— Ученик! Помни, кто ты, помни, что ты должен сделать.

— Я знаю. Помню…

— Вот и хорошо. Куда нам идти?

— Направление верное, учитель, — Зари все еще не мог прийти в себя, и его голос, то и дело, дрожит, а ноги подгибаются, словно это он сам видел последствия страшной бойни.

— Расскажи мне о Рушане, — между тем, спросил остад.

— Он за плечом Айданы, будто тень, советует, но как будто не имеет собственных сил.

— Значит, еще не все потеряно.

Зари кивнул, прекрасно это понимая.

— Я видел демонов в плену, она как-то смогла их поработить, но я понятия не имею, что именно она будет с ними делать.

— В любом случае, мы должны идти вперед.

Постепенно безжизненный пейзаж стал меняться, сначала едва уловимо, но Зари сразу почувствовал, что они вышли из мертвой зоны. Стало легче дышать, потянуло ветром, и кое-где промелькнули редкие птицы, тут же упорхнувшие прочь.

— Учитель…

— Я тоже вижу, ученик. Теперь нужно быть вдвое осторожнее.

Юноша кивнул, и вновь отправил вестников на разведку.

— Вы представляете, где именно мы сейчас находимся? — спросил Зари, разглядев вдали нечто похожее на лес.

— К сожалению, нет. Места изменились совершенно до неузнаваемости. Мы должны были выйти недалеко от небольшого поселения, но… хотя, может быть, оно им когда-то и было.

Зари нахмурился, не желая лишний раз думать об ужасе, который здесь произошел.

— Учитель, что это впереди? Походит на лес.

— Нет, — Саргон прищурил глаза, — это горы, мой мальчик. Мы у самой границы, остался день пути, не меньше. Пожалуй, стоит и передохнуть.

На глаза им попался черный валун, за которым можно было спрятаться. Все лучше, чем открытая со всем сторон местность.

— Жаль, что нельзя было взять лошадей.

— Да уж, но животные не смогли бы вынести путь ветра, да и путь домой они найдут, не волнуйся.

С кряхтением, совершенно для него несвойственным, Саргон, уселся прямо на землю и тихонько рассмеялся. Зари же, вспомнив видение из прошлого, коснулся ладонью земли. Прохладная, но не такая, как он ожидал. Значит, еще не время для встречи с Тэхирих. Закусив губу от отчаяния, юноша глубоко вздохнул и посмотрел на небо. Стальное, мрачное и равнодушное, оно взирало на людей, не понимая, зачем они убивают друг друга, губят кормящую их землю, приносят боль всему живому.

Наскоро перекусив, Саргон, укутавшись в плащ, забылся сном прямо на земле. Зари же, несмотря на усталость, так и не мог уснуть. Его тревожила пустота этого места, отсутствие людей, да и чего скрывать, демонов тоже. Куда все исчезли? Что произошло? Словно в ответ на невысказанный вопрос, вернулись вестники. Протянув ладонь, Зари погрузился в видения, отрывочные, но яркие и четкие.

Пещера, своды которой теряются где-то в недосягаемой обычному взгляду высоте. Множество сгустков света, освещающих естественную темноту. В центре — каменное сидение. Словно некий скульптор создал его прямо из огромного сталагмита. На нем восседает девушка с черными как смоль волосами. Сердце Зари делает скачок, но спустя доли секунды он понимает — не она. Это Айдана. Гордый взгляд, полная превосходства улыбка, уже не человеческие черты.

— Когда же нам начать представление? — спрашивает она, и Зари видит выходящего из тени Рушана. Он ласково улыбается своей воспитаннице, на юноша видит, что за маской уважения и почитания скрыт самый настоящий страх. Очевидно, он ожидал иного. Зари присматривается и понимает, что так оно и есть. Рушан уже пытался забрать силу себе, но что-то пошло не так.

— Как пожелает правительница империи, — льстиво поддакивает остад.

Тут же алчная улыбка появляется на лице Айданы.

— Желаю увидеть это именно сейчас!

— Как прикажете.

— Можешь идти, Рушан!

Остад дергается. Роль прислужника ему в новинку. Собираясь править, он оказался в незавидной участи проигравшего. И единственное, что ему теперь остается, это лишь слушать и выполнять пожелания сильнейшей. Однако, он быстро приходит в себя, подобострастно кланяется и уходит исполнять приказ.

Зари же чувствует отвращение, наблюдая за эмоциями, мелькающими на лице Айданы. Такой дорогой ему облик изменился. Хотя для него и раньше сестры отличались, но все же, разительное сходство причиняет ему боль. Он не может не думать о таких же глазах, но не наполненных жаждой крови и смерти, о таких же устах, но не искривлённых злобной усмешкой…

Он видит все ее чувства от торжества и упоения своим могуществом до ненасытности, яростного желания уничтожать. В ней больше не осталось ничего, присущего людям. Демоническая сила победила все живое, и теперь она — лишь носитель, исполняющий повеления бурлящего неистового потока внутри нее, не более. Зари понимает, что ее участь печальна.

Возвращается остад Рушан и вновь кланяется своей новой повелительнице.

— Все готово… моя госпожа, — последние слова даются ему нелегко, но Айдана сейчас ничего не замечает.

— Пойдем, Рушан, усладим наш взор прекрасным зрелищем.

Остад кивает и идет за своей ученицей. Зари следует за ними. Пещера кажется огромной. Просто невероятно, что природа могла создать нечто подобное!

Миновав очередной свод, они оказываются снаружи в подобии амфитеатра Безымянного города.

Айдана громко смеется.

— Не находишь это интересным, Рушан? Все возвращается на круги своя. Когда-то я проиграла, теперь же я одержу победу.

— Победа уже ваша, — добавляет остад и осматривает клетки, пылающие алым.

Зари смотрит в том же направлении и стискивает кулаки. В клетках сидят выжившие Избранные, приграничные воины и обычные жители, старики, женщины, дети… Они молча ждут своего конца, не в силах более сопротивляться.

Юноша с облегчением понимает, что Тэхирих здесь точно нет, и тут же испытывает острый стыд за свою мысль. Эти люди обречены. Теперь понятно, почему им никто не встретился. Но надо хоть что-то сделать…

Тут же вестник показывает, как из черного нутра пещеры показываются изогнутые конечности демона.

Ифрит, — тут же понимает Зари, увидев огромные крылья существа, которое вдвое, а то и втрое, превышает рост человека.

Страх и неизбежность охватывают заключенных, а вместе с ними и Зари. Хочется кричать, плакать, но сейчас он не может ничего. Просто наблюдать, и это самое мучительное.

Следом за ифритом появляется пишачи, плотоядный демон, которого Зари видел лишь на картинках. Темное лицо демона поистине внушает трепет.

Как Айдана смогла их вызвать и подчинить?

— Что ж, думаю, вас будет более чем достаточно, — произносит Айдана и театрально щелкает пальцами. Стены клеток разлетаются на мелкие щепы, и люди остаются без единого признака защиты.

Зари хочет закрыть глаза и уши, но и это он сделать не в силах. Он видит то, что увидели вестники, слышит то, что смогли уловить они, и нет ни единой возможности избежать страшного зрелища. Пронизывающие до самого основания души крики, напрасные мольбы о помощи, адская боль, разрывающаяся плоть и кровь, бесконечные ее потоки навсегда останутся в памяти Зари, навсегда станут его кошмаром…

— Зари, Зари, — шепчет Саргон, — и юноша, наконец, открывает глаза.

— Тихо-тихо, — продолжает бормотать учитель и крепко его обнимает. Юноша понимает, что плачет, что едкие слезы разъедают глаза, но тело все еще чувствует людскую боль, она отдается в каждой крупице его тела, принося не меньшие мучения.

— Я… ненавижу свой дар…

— Что ты такое говоришь?

— Больно… до сих пор чувствую, — стоит Зари закрыть глаза на мгновение, как страшные образы вновь появляются.

— Мальчик мой, боль присуща всем людям.

— Но не такая! — кричит сквозь слезы Зари, — я чувствовал каждую жертву, видел ее глазами даже через вестника и не мог пошевелиться! Вы понимаете, не мог сделать ничего! — юношу трясет, и он падает на землю, сжимая голову руками.

— Мой мальчик, послушай, сейчас тебе, возможно, трудно это понять и тяжело нести это бремя, но, поверь мне, я знаю, что твоя сила, твои слезы и то, что ты чувствуешь каждое существо, спасет всех. Я верю в это, а пока отдыхай, отдыхай, мой мальчик.

Сон вперемешку с бредом стал, поистине, настоящим спасением для него. Все так же мелькали образы и слышались людские крики, но где-то там вдалеке. Измученный увиденным разум пытался отгородиться, насколько это возможно. Проснулся же Зари уставшим и разбитым, но боль как будто отошла на второй план.

— Наставник?

— Да, мой мальчик?

— Что нам теперь делать?

— Как и раньше, двигаться дальше, вперед к Айдане.

— Вы поняли, о чем я. Как нам победить то, чем она стала? У меня нет ни единой идеи.

Саргон тяжело вздохнул и принялся собирать сумку.

— Если хочешь правду, то я и сам не знаю, но доверяю своему предчувствию, Зари. Мне кажется, что мы справимся. В любом случае, мы не можем с тобой поступить иначе. Вернуться обратно? Это лишь отсрочит неминуемое. Она погубит еще больше людей. Да, и кто нам поможет? Оставшиеся Избранные? Сопливые девчонки? Я так не думаю.

Зари кивнул, потирая виски. Голова вновь начала раскалываться. Остад это заметил.

— Почему ты не облегчишь свою боль? Ты ведь знаешь нужные слова.

— Да, но есть боль и посильнее, — грустно ответил ученик, — я справлюсь, и вы, конечно, правы, учитель. Простите, что я так расклеился.

— Вот и молодец, — скупо улыбнулся Саргон, — на, перекуси, — мужчина протянул ему хлеб и холодное мясо, — скоро отправимся в путь. Ты ведь знаешь направление?

— Теперь да, — Зари хмуро посмотрел на восток, туда, где едва виднелись горы.

Глава 12 Конец пути

После нескольких суток пути у них не осталось припасов, лишь несколько фляг с водой, и за все это время они не встретили ни единой птицы или зверя. Все живое уходило из этих мест, а, может быть, ничего и никого просто не осталось.

— Еще несколько часов, и мы будем на месте, — сказал Саргон, и Зари ощутил всплеск страха, но тут же стиснул зубы, взяв себя в руки. Будь, что будет!

— Остановимся?

— Нет, учитель.

Саргон кивнул, а Зари покосился на наставника: не слишком ли устал? Возможно, он сам хотел бы перевести дух, но нет, остад выглядел более, чем хорошо, и его уверенность понемногу передалась и ученику.

О близости скал говорили и появляющиеся то тут, то там каменные глыбы, словно давным-давно могучий великан разбросал их по всему приграничью.

— Теперь, послушай меня, мальчик. Будь очень осторожен и не высовывайся, чтобы ни случилось, береги свою жизнь. Понял?

Зари недоуменно кивнул.

— Обещай!

— Я не понимаю…

— Просто пообещай мне.

— Хорошо, учитель, я буду беречь себя, насколько это возможно.

— Хм… Пусть так. Ты должен помнить, что только тебе под силу сломить Айдану.

Зари в ответ лишь тяжело вздохнул. Юноша коснулся земли и ощутил ее страх, она чувствовала свою неминуемую гибель от черного колдовства, а реки пролитой крови угнетали ее, причиняли не меньшую боль. Громко выдохнув, он распростер руки в стороны, от которых тут же повеяло свежим, живым ветром, морским бризом и чем-то приятным, знакомым, но разум так и не мог определить, что это: то ли дым родного очага, то ли лесные цветы, то ли наивкуснейшая во всей империи стряпня. Словно из ниоткуда появился едва видимый глазу туман и окутал ученика и остада, разом охладив и успокоив их измученные от долгого перехода тела.

— Ты справляешься очень хорошо.

Зари не ответил, хотя похвала и была приятна. Теперь нужно следить в оба глаза. Вестников посылать опасно, да и он сам больше не готов к подобным видениям. Для окружающего мира они перестали существовать, а туман стирал даже следы за ними, но сам юноша не обольщался. Что значат теперь его возможности перед той, которая способна повелевать демонами?

Вскоре перед ними открылся вид на величественные и неприступные горы, теряющиеся где-то вдалеке. Невооруженным взглядом была видна уже знакомая им черная, мертвая земля, не вынесшая страшного колдовства и людских мук. Ни дуновения ветра, ни намека на жизнь. Их спасал лишь созданный заклинанием туман. Снаружи его казалось, что все плавилось от марева и дикой жары, хотя небо так и оставалось стальным, словно в преддверии дождя.

— Это из-за демонов… — прошептал Саргон, — их присутствие влияет и на окружающее.

Зари это знал, как и понимал он и то, что где-то рядом с ними находится, по меньшей мере, несколько огненных духов, отчего жар разъедал все вокруг, куда только мог дотянуться.

Словно в ответ на его мысли, из-за почерневшего валуна появилась огненная конечность, затем другая, и вот, перед ними — пылающее с головы до пят существо. Однако, огонь не причинял ему вреда. Его стихия и его сила.

— Привратник, — прошептал остад, и тут же замолк. Демон резко остановился и принюхался, всматриваясь в пустоту. Долгие секунды, и существо идет прочь, оставляя в прожженной поверхности горящие угли.

— Силен, смог почувствовать нас, — тихо проговорил остад, — больше никаких разговоров без нужды.

Выпив оставшуюся воду, они медленно шли вперед, заметив еще несколько огненных духов-привратников. Они бродили вокруг, словно марионетки, очевидно, именно Айдана дергала за ниточки.

Не без опаски, они все же миновали охранников Айданы и вздохнули с облегчением. Если бы огненный дух заметил их, им бы пришлось не сладко, и Зари совсем не был уверен, что справился бы с таким количеством демонов.

Саргон потянул его за рукав, и юноша сразу же заметил впереди огромную гору. Но нет, она дышала! Как такое возможно?

Остад дотронулся пальцем до рта, приказав не выдавать себя и молчать. Несколько минут ожидания, и глыба двинулась в сторону, неловко передвигая каменными ногами, каждая из которых была не меньше самого высокого дерева.

Зари завороженно провожал неизвестное ему существо взглядом, поражаясь, как много он до сих пор не знает и не понимает.

Саргон кивнул ему, и юноша понял, что все объяснения будут потом. И, правда, сейчас не самое лучшее время для очередной лекции.

Но дальше пройти им не дали. Дорогу перегородил человек. И его явление здесь, среди выжженной земли, отныне принадлежащей демонам и их хозяйке, поразило Зари не меньше, чем странное каменное существо, увиденное им прежде.

Присмотревшись, юноша не выдержал и удивленно воскликнул:

— Рушан!

Действительно, он. Только где теперь холеный остад, уверенный в своих силах? Где тот, кто руководил своими подчиненными как умелый кукловод?

— Я знаю, что вы здесь. Можете не прятаться!

Саргон удержал Зари, и первым покинул защитный купол.

— Давно не виделись, друг, — спокойно проговорил наставник Зари.

— Друг, — Рушан сплюнул на землю, — мы никогда не были друзьями, и сейчас нет смысла что-то менять. Ты один? Где твой ученик?

— Как ты увидел меня?

Рушан едко усмехнулся и достал из-за пазухи черный медальон. Украшение казалось уродливым, словно наспех сделанным мастером-самоучкой, к тому же, от него так и веяло опасностью, даже для непосвященного.

— Ученица побаловала, чтобы я не был настолько уж бесполезен.

Саргон промолчал, продолжая, между тем, рассматривать медальон.

— Этот амулет позволяет мне усиливать мои врожденные способности, я лучше вижу, слышу, да и чувствую, чего уж там… Но на этом все, Саргон! В моих руках нет ни капли силы!

— Это лишь значит, что ты так и не смог найти к ней ключ.

— О, да! Твои наивные бредни о том, что сила принадлежит всем нам, просто надо найти к ней нужный ключ, — издеваясь, повторил Рушан, и лицо его тут же искривилось в гримасе презрения, — тогда, где моя мощь? Где твоя, а, великий Саргон?

— Я никогда не гнался за ней, ты сам знаешь.

— Ну, конечно, правильный и честный остад! Тьфу…

— Чего ты хотел от меня? — невозмутимо спросил мужчина, — почему не отдашь своей ученице?

— Ты мне не нужен. Такой же бесполезный, как и я сам. Где этот паренек?

— О ком ты?

— Не думай, что я также наивен, как и ты! Где Зари?

— Что ты от него хочешь?

— Я знаю, как победить Айдану, — зашептал Рушан, то и дело, оглядываясь, — но здесь может справиться только он. Его необычная сила может помочь, и все точно получится.

— О чем ты толкуешь?

— Иди со мной, Саргон. Я все объясню, но не здесь.

Мужчина спокойно кивнул, и не оборачиваясь на спрятанного ученика, пошел следом за остадом Рушаном. Тот привел их в старый грот, с потолка капала струйками вода, почему-то казавшаяся черной и маслянистой.

— Устраивайся! — Рушан раскинул руки и расхохотался, — не о таком я мечтал, признаюсь, Саргон, но здесь пока безопасно.

— Где Айдана?

— О, пока это чудовище упивается кровью, у нас есть несколько часов.

Саргон не выдержал и скривился.

— Что? Не по нраву? Так, иди и помешай ей! Вперед! Чего же ты стоишь?

— Зачем ты породил этого монстра?!

— Потому что устал быть на побегушках у этих сопливых малолеток! Ты разве не понимаешь?! Мы — носители величайших знаний! А, что толку-то? Мы обязаны учить каких-то девчонок! И что взамен? Что они нам дали, а, Саргон?

— Многое, но сейчас дело не в этом, да, и не поймешь ты.

— Куда уж мне!

— Что ты задумал?

Зари медленно приблизился к остадам и остановился невдалеке, чтобы все слышать, но и иметь возможность скрыться при первой же необходимости или знаке наставника.

— Я могу повторить ритуал.

— Что?!

— Что слышал, тупица! — крикнул Рушан, но тут же успокоился, лишь покрасневшие глаза и испарина на лбу выдавали теперь его волнение, — не получилось со мной, но я смог бы, да, уверен, точно, смог бы передать силы твоему ученику!

— Ни за что! И это не обсуждается! — твердо ответил Саргон и поднялся с камня, — ты так ничему и не научился, Рушан. С этими силами нельзя играть.

— На этот раз я абсолютно уверен. Я знаю ритуал, мне лишь нужна оболочка с нужными качествами, ты понимаешь? А эта… девчонка поубивала всех Избранных, словно знала!

— Может, и знала, Рушан. Пора перестать считать себя умнее прочих. Надо придумать нечто иное…

— Невозможно! Как ты не понимаешь?! То, что я пробудил, не поддается осознанию. Чистая сила! Удивительная мощь… — в глазах Рушана загорелся фанатичный блеск, — что бы я смог сделать с ее помощью…

— Как же хорошо, что она тебе не досталась.

Рушан разом вернулся из мимолетных грез и улыбнулся.

— Ты никогда не понимал меня, моих стремлений, а теперь ограничиваешь своего ученика. Ты сомневаешься в нем? Думаешь, он не справится?

— Конечно же, нет. И хватит! Твои уловки могли пройти на наивных ученицах, но не со мной.

— Хм… Что же тогда? Почему не даешь мне возможность попробовать?

— Все очень просто, Рушан. Я хочу, чтобы мой ученик мог сам принимать решения и не зависеть от силы, живущей в нем. До сих пор он всегда поступал верно, несмотря на мои предубеждения, а, порой, и настоятельные приказы. У него удивительное чутье и вера в людей, в жизнь. Я хочу, чтобы он сохранил эти качества, а бесконечная сила может свести с ума любого.

Зари удивленно замер, боясь поверить услышанному. Это что получается? Саргон его хвалит?

— Какой же ты… дурак, — выплюнул Рушан и схватился за голову.

— Возможно, — спокойно проговорил Саргон и вновь сел на камень, — мы должны найти иной выход. Ты пробудил эту силу, значит, есть и способ вернуть все вспять.

— Неет! Нет же! Я ведь много раз сказал, только передать. Она не подчиняется людям, тем более таким, как я. Только если сочтет носителя более достойным… О, да, она знает все…

Саргон нахмурился, подумав, что остад потерял последний рассудок, но тут же сжал кулаки. Перед ним стояла Айдана. Он ведь даже не понял, как она здесь оказалась! И, что самое главное, как давно она здесь? Что услышала?

— Моя госпожа! — Рушан раболепно упал перед бывшей ученицей, продолжая что-то бормотать, то ли от страха, то ли от помутнения разума.

Девушка совершенно не обратила на него внимания и, оттолкнув ногой, направилась к Саргону.

Остад заметил на ее губах кровь, а, когда Айдана приблизилась и самодовольно облизала губы, мужчина поневоле задрожал. Еще никогда прежде он не видел настолько неконтролируемое и упивающееся своей властью существо.

— Остад Саргон, какая честь, я слышала о вас. Чем обязаны?

— Я пришел сюда, чтобы помочь войскам и Избранным справиться с полчищами демонов, атакующими границу.

Девушка тонко улыбнулась.

— Вы опоздали, любезный остад. С демонами покончено.

— Но я видел некоторых на подступах к… вашему жилищу.

— Верно. Но они — лишь слуги, охраняют мой покой.

— От кого?

Рушан за их спинами взвыл, и Айдана легко махнула рукой, отчего катающийся по земле остад замер, выпучив глаза.

— Что ты делаешь, Айдана? — Саргон встал и с тревогой посмотрел на мучающегося остада, — прекрати это немедленно!

— Кто ты, чтобы указывать мне, повелительнице людей и демонов?

Саргон спокойно улыбнулся в ответ.

— Я не вижу здесь повелительницы, лишь несмышленая девчонка…

Тут же наставник Зари рухнул на колени и заскрипел зубами, борясь с нестерпимым приступом боли.

— Похоже, все остады лишены манер. Значит, врет молва: не так уж вы и мудры.

Саргон резко махнул рукой в сторону, знак понятный лишь Зари, чтобы тот не вмешивался. И вовремя! Юноша было рванул на помощь к учителю, но тут же остановился.

Мужчина тяжело дышал, но, очевидно, боль уже миновала.

— Как тебе мой урок, остад? — прошипела Айдана и широко улыбнулась. Зари с отвращением вспомнил улыбку младенца-демона.

— Отпусти своего учителя, Айдана, — сказал Саргон и поднялся с колен. Его лоб прорезала глубокая морщина, да и голос выдавал его, но остад всеми силами старался не показывать свое состояние.

— Как я вижу, ты так ничего и не понял! — крикнула Айдана, и от силы ее голоса своды пещеры задрожали, норовя упасть на людей, — я не хочу никого отпускать! Я хочу упиться кровью своих врагов и править империей!

— Есть законный император…

— Вот этот что ли? — Айдана пнула по бездыханному телу, которое Саргон сначала даже не приметил и принял то ли за камень, то ли за ворох тряпья, — не думаю, что он в состоянии править. Ты мне не помеха, остад, как и этот жалкий прихвостень, — девушка кивнула на своего бывшего наставника, — знаешь ли ты, что значит испытывать безграничную радость, восторг и упоение своей мощью? Кто бы мог подумать, что этот червяк так долго хранил подобные знания. Что ж, теперь он никому их не передаст, — Айдана вновь улыбнулась и повернулась к Рушану, — прости, учитель, — последнее слово она произнесла с явной издевкой, — но думаю, что ты заслужил награду. Разве это не прекрасно испытать на себе всю ту силу, о которой ты столько грезил?

Айдана подняла руки вверх, и ее ладони тут же загорелись нестерпимым алым светом.

— Стой!

Девушка обернулась на Саргона.

— Не делай этого! К тому же, он не единственный, кто знает особенности ритуала.

— Правда?

— Конечно, — Саргон медленно отступал назад, примечая, что Рушан неловко, но все же отползает подальше, — неужели ты думала, что остады так просты? Мы носим в себе знания, которые тебе не постичь никогда.

Айдана громко рассмеялась.

— Как же ты глуп! Я знаю своего наставника вдоль и поперек, Саргон, и я более чем уверена, что он никогда и ни за что бы не поведал остальным тайну, до которой сумел докопаться. А, если бы кто-то и проведал о ритуале, то вряд ли бы выжил. Остад Рушан не побрезговал бы окропить свои руки кровью. И, как ты видишь, он воспитал достойную ученицу. Однако, хватит разговоров! Ты мне надоел.

Айдана повернулась к своему учителю, и в это же самое время тот, улыбаясь обескровленными губами, раздавил в руке склянку и тут же исчез в клубах дыма.

Плечи девушки задрожали от гнева. Саргон попытался убежать, но был моментально схвачен.

— Все из-за тебя!

— Айдана, прошу, послушай меня. Еще не все потеряно!

— Все из-за таких, как ты! Вы относитесь к нам, как к вещам! Что ж, теперь пришел ваш черед. Я уничтожу всех остадов, я стану единственной мудростью!

Саргон хотел сказать что-то еще, попытаться убедить, докопаться хотя бы до малейших признаков человечности, но не успел. Вспышка-кинжал вонзилась ему в грудь. Как будто издалека он услышал крик своего ученика. Зари! Ему нельзя… Надо беречь себя… Самое важное.

Глава 13 Жертва

Зари помнил лишь то, что внутри разгорелся пожар. Словно кто-то невидимый обрушил его в потоки пламени, и от каждого огненного лепестка что-то исчезало, сначала, страх, потом и здравомыслие. Он рычал, ревел, орал, как сумасшедший, но пламя не исчезало, становясь лишь сильнее и сильнее. Он не успел. Как мог он послушать учителя и ждать все это время в стороне? Как мог он пойти у него на поводу? Ему стоило слушать себя, свою интуицию и доверять ей! Но после последней ошибки он так хотел доказать наставнику, что тоже достоин доверия и тоже может принимать разумные решения. К чему это привело сейчас? Что ему теперь делать?

Он не видел никого и ничего, не знал, здесь ли Айдана. Единственное, что он ощущал — это потоки ярости и дикой, первобытной злости на себя и на все произошедшее. В его сознании будто жила одна-единственная картинка: наставник широко открывает глаза, словно удивляясь, вспышка и безвольное тело падает на каменное крошево. Теперь нет его лучшего друга, нет его учителя. Жалкая оболочка перед ним. Он не сумел. Вновь не справился.

Зари яростно рычит, раздирая пальцами черноту земли. Почему боль не уходит? Почему это пламя не сжигает его дотла?

Где вы были в этот момент, мать Тьма и отец Света?! Почему оставили своих детей?

— Зари…

Юноша замирает. Голос? Или ему просто кажется? Да, и какая разница! Он вновь погружает пальцы в землю, стараясь разрушить все, что видит. Почему-то земля кажется ему ледяной.

— Зари! Очнись же!

Он поворачивается, намереваясь уничтожить и того, кто вздумал ему мешать. Увидев фигуру девушки, пламя охватывает его с новой силой.

Она, Айдана! Убийца!

Но тут же, словно кто-то обливает его прохладной водой из чистейшего ручья, успокаивая.

— Нет, это не глаза убийцы. Иначе почему бы она с такой жалостью смотрела на него? Она тянет к нему руку. Зачем? Обнять? Зари подается вперед. Он так мечтал, так желал этой встречи, так хотел испытать это прикосновение!

Вот оно! Пламя, только что раздирающее его плоть ужасной болью, исчезло, словно по щелчку пальцев. Что это? Что это за звуки? Он плачет? Да, так и есть. Соленые, горячие слезы, которые теперь он не в силах сдержать. Зари уцепился за тонкую руку девушки, как за свой якорь, за то, что в силах удержать его от потери рассудка.

— Плачь, Зари, плачь. Позволь боли покинуть тебя…

Открыв глаза, он осмотрелся. Почему-то болело все тело. Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и вспомнить то, что случилось. Мысль о наставнике больно кольнула где-то в груди, породив ужасное сожаление и вновь проснувшееся чувство вины. Но то пламя больше не пришло, улеглось.

— Как ты?

Зари вскинул голову. Значит, она ему не привиделась.

— Как ты смогла уцелеть? Я искал тебя.

Девушка с лицом убийцы его наставника грустно улыбнулась.

— Сестра подумала, что я мертва. Она пришла за мной в первую очередь, чтобы ее… подданные не путали нас. Но, благодаря тебе, я выжила, Зари.

— Как это? — он не мог даже моргнуть, упиваясь ее видом, наслаждаясь ее теплом.

— Твой подарок. Помнишь? — девушка вытащила из-за пазухи кинжал, — каким-то образом он отразил страшный удар, но я все же потеряла сознание. Благодарю мать Тьму, что сестра не скормила меня демонам! Спасибо тебе, Зари.

— В этом нет моей заслуги, но я рад, что он послужил тебе.

— Мне жаль Саргона…

— Что нам теперь делать? — немного грубо перебил ее юноша, — как думаешь?

— Я…

— Я знаю! — из-за валунов вышел старик, и Зари не сразу признал в нем Рушана, настолько тот изменился, — я знаю, парень. Мы заберем силу из Айданы, поверь мне.

Зари ощутил, как закололо в кончиках пальцев. Мысль, что именно этот человек виноват в гибели его наставника не давала покоя. Огромным усилием он заставил себя успокоиться.

— Я слышал, что ты предлагаешь, но Са… учитель был против.

Тэхирих, поначалу тоже враждебно воспринявшая появление остада, теперь села рядом с Зари, невольно касаясь его руки.

— Верно, — признал остад, — но он просто боялся за тебя, не хотел для тебя такой ноши.

— Этой силой нельзя управлять.

— Можно, — остад покачал головой, — посмотри на меня, мальчик. Что ты видишь?

Зари невольно взглянул на некогда честолюбивого остада. Старик, сгорбленный и измученный, уставший. Юноша сконцентрировался и тут же всполохи света мелькнули над телом Рушана: светло-бирюзовое раскаяние, боль от потерь и разочарование в себе. И все. Больше не было жажды власти и поклонения, стремления превосходства. Казалось, что теперь перед ним совершенно другой человек.

— Ты изменился, — признал Зари.

Рушан хмыкнул.

— У нас нет другого выбора, мальчик. Но сразу скажу, твоя участь будет незавидна. Тебе придется носить в себе эту мощь до конца твоих дней. Она должна успокоиться лишь с естественной смертью своего носителя.

— Должна?

— Ну, тут уверенности у меня мало. Однако, так должно быть, и что нам еще остается, кроме как верить?

— Я не верю тебе, — спокойно сказала Тэхирих, — я знаю, какой ты.

— Эх, девочка! Оставь свои обиды, поверь, то, что сейчас съедает меня изнутри, посильнее твоего оскорбленного взгляда.

— Решайся, Зари!

— Почему он? Я могу это сделать!

— Нет! — в один голос воскликнули и Зари, и Рушан.

— Нет, — уже более спокойно сказал юноша и потер воспаленные глаза, — пожалуйста, даже не думай об этом.

Тэхирих молчала, не сводя взгляда с Зари.

— У нее бы, в любом случае, не вышло. Или она стала бы второй Айданой. Только тебе под силу потягаться с такой мощью. Мне жаль, мальчик, — добавил Рушан и замер, словно сам удивился тому, что только что сказал.

— Дайте мне подумать.

Остад тяжело вздохнул.

— Только недолго, времени совсем в обрез.

Старик, сгорбившись, ушел, и Зари даже сейчас после всего случившегося ощутил всплеск жалости к этому человеку. Кем был великий остад Рушан и чего он хотел, к чему так долго стремился — все пошло прахом.

— Ты — необыкновенный, Зари, — прошептала Тэхирих.

Юноша слегка улыбнулся.

— Ты — необыкновенная. Я видел тебя тогда в Безымянном.

— Я помню…

— Нет, ты не так поняла. Я могу видеть иначе, — он не удержался и провел пальцами по пряди ее волос, — видел тебя настоящую, я знаю, какая ты на самом деле, даже если ты сама этого не ведаешь.

Тэхирих смутилась и неловко улыбнулась в ответ.

— Наверное, это странно настолько понимать людей? Как ты справляешься?

— Не знаю, — признался Зари, — иногда этот дар кажется мне проклятьем. Почему, к примеру, я должен жалеть его, — юноша кивнул в сторону ушедшего остада, — он повинен в смерти Саргона, который заботился обо мне долгое время, который был мне как отец. Почему…

— Может быть, потому что ты — настоящий человек. Не смейся, Зари, я серьезно. Мне кажется, что с течением времени мы что-то утратили. Возможно, это именно умение сочувствовать, ощущать боль другого как свою собственную, ведь если бы так было, разве возможна была бы подобная ситуация?

Юноша промолчал, он, словно, на секунду уловил дуновение ветра и шепот Вечного леса. Он говорил ему нечто подобное. Неужели, это действительно было?

— Как ты думаешь поступить?

— Мне хочется сказать, что я сомневаюсь, что я не знаю, но все дело как раз-таки в том, что я прекрасно все понимаю, Тэхирих, — он не мог не улыбнуться, произнося ее имя, настолько чистым и теплым казалось оно, как, впрочем, и сама его обладательница.

— Так и думала, — призналась девушка и обхватила колени руками, — я не хочу этого, Зари.

— И я, но…

— Простите! — запыхавшийся Рушан подбежал к ним, волоча за собой ногу, — у нас совершенно нет времени! Быстрее! Решайся! Она натравила демонов по нашему следу. Минуты, и она будет здесь. Прошу тебя, мальчик, позволь мне исправить собственную ошибку.

Своды пещеры задрожали, посыпалась крошка, а Зари повернулся к Тэхирих.

— Возьми, — он положил в ее ладонь черное кольцо.

— Зари…

— Я не знаю, что случится, каким я стану, и вообще, получится ли из этого что-то, но я хочу, чтобы ты знала одно — я всегда думал о тебе и всегда буду. Ничто этого не изменит.

Девушка не успела ничего сказать. Зари ушел. Остад Рушан что-то кричал ей, подгонял, но она будто бы не слышала. Все заволокло туманом, и лишь слова Зари снова и снова звучали в ее голове.

Пронизывающий до глубины души гром. Она уже близко. Седой остад стоит перед ним на коленях и читает такую же древнюю, как и сам, книгу. Буквы сливаются в потоки слов, но он толком ничего не может разобрать. Он чувствует ее ярость, она скоро будет здесь, уничтожит все, до чего только сможет добраться. Этого нельзя допустить! Огромный валун разбивается в нескольких шагах от него, волосы встают дыбом от творящейся повсюду магии. Он даже не мог подумать, что она так могущественна! Но нельзя сдаваться, он сможет, сможет защитить Тэхирих.

Он стискивает кулаки и мечтает, чтобы этот момент поскорее закончился. Он хочет прекратить это буйство силы. Секунда еле идет, тяжелыми пыльными стопами раздвигает покров времени. Он слышит крик. Кто это? Айдана? Или же Тэхирих? Стоит ему подумать о ней, как сердце сжимается от боли, но он уже не может двигаться, нечто сковало его по рукам и ногам.

Усилием воли он открывает глаза и видит потоки света и тьмы вокруг него, яркие, неудержимые, вечные, как сами Боги. А за ними — она, Айдана. Ее лицо искажено яростью, в ладонях сгустки пламени. Она кричит, смеется, беснуется. И только теперь он видит, что у ее ног, словно изломанная кукла, фигура Тэхирих, струйка крови на ее лице, закрытые глаза…

Ярость. Боль. Смятение. Ненависть. Нет, этому новому чувству нет названия. Нечто иное, обжигающее, сжигающее все на своем пути. Утрата Саргона — ничто перед тем, что он испытывает сейчас. Он слышит торжествующий смех Айданы и ее слова.

— Тебе не убежать от этого. Тебе не скрыться от этой жажды. Смотри, старик! Ты породил нечто более ужасное, чем я! Торжествуй, наставник! Пришла заря новой эпохи.

Он больше не может слышать ее голос. Он желает оборвать ее жизнь, уничтожить само упоминание о ней. Он идет к ней, прокручивая в голове сотни способов причинить ей хотя бы крупицу такой же боли. Теперь она не может ему сопротивляться. Кто она перед ним? Лишь жалкая песчинка. Наступишь — и нет ее.

Айдана падает перед ним, рядом с той, о которой он грезил, рядом с той, которая, пусть и не зная об этом, вела его за собой долгие годы. Он ревет как бешеное чудовище, не замечая, что каменные глыбы рассыпаются вокруг него в пыль, а непонятно откуда взявшиеся здесь потоки воды и вихри ветра кружат, не желая успокоиться.

— Давай же! Как ты жалок! — кричит Айдана, и тут же замолкает.

Он не знает, как сделал это, лишь пожелал ей боли, страшной, иступляющей, чтобы она сама молила о смерти. Айдана не кричит больше, ее лицо синеет от натуги, каждая ее частица разрывается, а он ликует. Испытай это! Познай, что значит настоящая…

Что это?

Он опускает руку и, некогда именовавшая себя властительницей империи, падает наземь, разбивая руки и ноги в кровь.

Что это?

Он что-то слышал. Нечто незначительно или же, наоборот…

Он опускается на колени и проводит ладонью по обжигающе холодной земле. Это место теперь мертво, но сейчас его это не трогает. Ему не больше не жаль. Что он ищет? Пальцы замирают, нащупав что-то, и сжимают найденное.

Черное кольцо. Простое. Совершенно неказистое. Когда-то приметная вязь стерлась, а металл потускнел. Но он сжимает его крепко-крепко, будто нашел самое дорогое в своей жизни.

На его ладонь падает что-то горячее. Слеза. Одна. Еще одна. Он оглядывается и ужасается. Он сделал это? У его ног воющая Айдана, вся в крови. А, может, это кровь ее сестры?

Он смотрит на свою поверженную соперницу и видит, теперь видит. Зависть к сестре, желание во что бы то ни стало оказаться выше, сильнее. Он идет дальше. Видит и чувствует унижения, которым ее подвергал наставник, издевательства окружающих, незавидная участь. Еще дальше. Там что-то есть, но так глубоко, что даже и не сразу можно докопаться. Но теперь, когда он сильнее, чем был раньше, он сможет. На самом дне, запечатано от чужих глаз чувство. Образ подростка. Вихрастый улыбающийся мальчик. Он машет Айдане, зовет ее плавать. Как ей хочется побежать за ним, испытать ветер в волосах, свободу от навязанных правил и обязательств. Как ей хочется взять его за руки и закружится, смеясь до хрипоты. Но он исчезает, его улыбка тускнеет, и теперь она видит его тусклые, погасшие глаза. Темные духи или демоны, люди или нелюди — неважно. Кто-то должен ответить, кто-то должен заплатить кровью за его гибель.

Зари садится на землю рядом с Айданой и Тэхирих, крепко держа в ладони кольцо. Даже сейчас она помогает ему, хотя он больше не видит ярких, греющих ему душу всполохов вокруг девушки, она уже не здесь, и даже с его силой невозможно ее вернуть. Он не Бог, и никогда им не станет. Айдана еще жива, но сила в ней едва теплится. Он протягивает руку к ней и чувствует ее желание отпрянуть, но Зари не позволяет ей. Он делится с ней своей силой, отдает ей энергию, излечивает ее раны. Он видит ее удивление, страх, непонимание. Когда он чувствует, что она способна двигаться и может сама о себе позаботиться, то поднимает на руки такое хрупкое и удивительно легкое тело Тэхирих. Он несет ее к выходу из разрушенной пещеры, к свету, к покою. Он знает, где ее место. Там, где Вечный лес защищает каждого, укрывает своими ветвями и овевают мудростью.