Обретенная мечта

Глава 28

В прозрачном голубом небе сияло яркое августовское солнце. Несмотря на ранний час, у небольшой, сложенной из камня церкви уже начал собираться народ. Отовсюду доносились звуки волынок. В замке многие комнаты и залы были украшены, и все его обитатели, казалось, затаили дыхание в предвкушении ожидаемого события. Дом буквально утопал в цветах, а из кухни плыли изумительные запахи готовящихся кушаний. После обряда венчания ожидалось грандиозное пиршество.

Леди Примроуз уже вернулась из Эдинбурга, а за неделю до свадьбы приехала домой и вдовствующая графиня Эйтон, мать Лайона и Пирса, в сопровождении чернокожей компаньонки Онеуайи и семейного адвоката сэра Ричарда Мейтланда. Прибыло множество родственников и друзей. А также представители высшей шотландской аристократии, возглавлявшие сплоченное сообщество сторонников принца Карла. Они хотели взглянуть на Порцию и засвидетельствовать ей свое почтение.

За три дня до бракосочетания в Баронсфорд прибыл посыльный с щедрыми подарками от некоего обожателя, который, по словам леди Примроуз, очень сокрушался по поводу того, что в силу обстоятельств не сможет лично присутствовать на свадьбе. Жениху предназначалась золотая табакерка, инкрустированная драгоценными камнями, стоимость которой явно превышала десять тысяч фунтов. Невеста получила кушак из клетчатой ткани с запрещенной расцветкой рода Стюартов, который следовало надеть поверх свадебного платья, и украшенный бриллиантом медальон на золотой цепочке. Открыв медальон, Порция обнаружила миниатюрное изображение двух возлюбленных – Елены и Карла. Со слезами на глазах девушка смотрела на своих родителей – такими они были более двадцати лет назад.

Порция как раз надела присланные подарки поверх свадебного наряда, когда за ней пришла Елена. Через открытое окно с улицы доносились голоса тех, кто в качестве своеобразного эскорта должен был сопровождать невесту к церкви.

– Мне так жаль, что у тебя отняли счастье, – сказала Порция, показывая матери медальон.

– Не стоит вспоминать об этом, – улыбнулась Елена. – Ничего у меня не отняли, я снова обрела дочь. Сегодняшний день самый счастливый в моей жизни.

В голубом платье, с чуть припудренными золотистыми волосами, уложенными в красивую прическу, Елена казалась значительно моложе своих лет.

– Насколько мне известно, ты тоже послала письмо вместе с корреспонденцией лорда Эйтона.

Елена не сдержала улыбки.

– Да. Нужно было кое-что передать твоему деду.

После гибели капитана Тернера Лайону пришлось разослать несколько писем с разъяснением того, каким образом произошел этот инцидент, и одно из них было отправлено адмиралу Миддлтону. В послании сообщалось о неподобающем поведении подчиненного ему офицера и описывались обстоятельства, приведшие к его смерти.

– Пусть он узнает, что ты выходишь за Пирса. – Улыбка на лице матери стала еще шире. – Я также написала, что ради сохранения репутации, о которой он так печется, ему придется поместить объявление о твоей свадьбе во всех газетах от Лондона до Эдинбурга, и в первую очередь в бостонских. И еще он должен признать тебя своей внучкой.

Порция сжала в ладони медальон.

– Это ему будет нелегко.

– Разумеется… Но для меня это имеет огромное значение. – Елена взяла дочь за руку. – Признав тебя, он лишится власти надо мной, и я смогу остаться здесь, в Англии. И если однажды я решу вернуться в колонии, то сделаю это уже по собственной воле.

Порция обняла мать. Письмо Елены представляло собой не что иное, как объявление своей независимости. Можно было лишь предполагать, какие доводы содержались в тексте, однако Порция не осуждала мать. Ее столько лет держали в заточении ради того, чтобы все сохранить в тайне.

Раздался негромкий стук в дверь, и мать с дочерью разомкнули объятия. Все ждали их.

– Ну, моя милая, пора, – произнесла Елена. – Твое будущее ждет тебя.

Под исполняемую на волынках мелодичную музыку Порцию провели от самого Баронсфорда до небольшой деревенской церкви, и на протяжении всего пути вокруг нее пританцовывали маленькие девочки в белых платьицах, размахивая разноцветными, переливающимися в солнечных лучах ленточками. Елена со счастливой улыбкой на устах шла рядом с дочерью, держа ее за руку. Деревня была неузнаваема – дома украшали гирлянды и венки, повсюду развевались яркие полотнища.

При виде огромного скопления людей, собравшихся у церкви, у Порции перехватило дыхание. Возле дверей храма стояли Лайон с Миллисент, вдовствующая графиня-мать и все те, кто за последний месяц стал ей необыкновенно дорог. Теперь она не была одинока, теперь у нее была семья.

Едва Порция увидела вышедшего из церкви Пирса, окружающие тут же перестали для нее существовать.

Совсем скоро они образуют новую, свою собственную семью, и у них будут общие мечтания и устремления. В какой-то степени это уже произошло – Порция точно знала, что носит под сердцем ребенка. До будущей весны, когда появится на свет малыш, они останутся в Баронсфорде, а потом, возможно, вернутся в североамериканские колонии, чтобы обосноваться в стране, где царит свобода.

Они поднялись на крыльцо. Елена поцеловала дочь в обе щеки и, вздохнув, отошла в сторону. Порция повернулась к Пирсу, и он устремил на нее полный любви взгляд.

– О таком счастье я и мечтать не могла, – прошептала Порция, когда они шли к алтарю.

– Мы разделим его на двоих, – прошептал в ответ Пирс. – Потому что ты похитила мое сердце.