Глава 8

Два с лишним часа спустя Зак стоял на балконе, потягивая кофе, пока Энни болтала с Каро в гостиной. Боже, его Энни была так прекрасна, что все, чего ему хотелось — это увезти ее домой, подальше ото всех, обнять и больше никогда не отпускать.

Чувство собственности было у него в крови; но чего бы там ни требовали его первобытные инстинкты, с Энни он так не поступит, не посадит ее в клетку. И все же Зак должен ее пометить — овладеть, чтобы его запах глубоко впитался ей в кожу, чтобы больше никто не усомнился в его праве на Энни. Этого жаждал его зверь. И зачастую порывы леопарда оказывалось чище и открытее, чем мысли мужчины.

— Мистер Квинн.

Он повернулся к Кимберли Килдер:

— Прошу вас, зовите меня Зак.

— Зак. — Царственный кивок. — Давайте сразу к делу: с той самой секунды, как Энни рассказала мне о вас, я была готова вас невзлюбить.

— Так я и понял.

— Однако я передумала.

— Из-за степени? — выгнул бровь Зак.

— Нет. В некоторых университетах степень может получить любой осёл.

Это был вызов. Зак принял его:

— Тогда хорошо, что я леопард.

На ее губах возникла тень улыбки:

— Я всегда знакомила Энни с мужчинами, в которых интеллектуальное начало преобладало над физическим.

Зак промолчал, выжидая с терпением хищника.

— Я это делала специально, — без обиняков продолжила Кимберли, — хотела быть уверенной, что она больше никогда не пострадает. Я даже отклонила кандидатуру одного блестящего инженера, потому что он слишком часто ездил в дальние командировки. Никакие его достоинства не искупали того, что Энни могла бы снова оказаться в опасности.

Кимберли смотрела прямо в глаза Заку:

— И если уж говорить совсем начистоту, то я не могу представить никого опаснее вера. Самой природой в вас заложено дикое стремление к насилию.

Зака поразила ее откровенность.

— Вы хорошо осведомлены.

— Знаю, можно сказать, что я пытаюсь оправдать свои предрассудки, но я вовсе не фанатик. — Она по-прежнему не отводила взгляд, наверняка благодаря силам, скопленным за долгие годы, полные боли. — Я всего лишь хочу, чтобы моя дочь была в безопасности. Однажды я видела, как она чуть не умерла. И не хочу, чтобы это когда-либо повторилось.

Леопард не учуял в ее словах лжи.

— Со мной она будет в безопасности.

— Верю, что так оно и будет. Кажется, я позволила себе грубейшую ошибку: думая о том, какую угрозу вы для нее представляете, я совсем забыла, что хищные веры славятся своей готовностью защищать до самой смерти. — В ее глазах — таких же, как у Энни — вспыхнул огонь. — Но в вашу пользу я решила не из-за этого.

— Да?

— Все дело в том, Зак, как вы на нее смотрите. Словно она ваше солнце. — Ее голос дрогнул. — Именно этого я хочу для дочери. И не смейте об этом забывать.

Зак протянул руку и легонько коснулся ее плеча, чувствуя, что Кимберли на грани и в любой момент может сорваться.

— Обещаю.

Резкий кивок.

— А теперь прошу меня извинить, я должна вернуться к гостям.

Когда Кимберли ушла, Зак медленно выдохнул. Очевидно, что с Энни все будет гораздо сложнее, чем он думал. Она росла, видя, как мать боготворит мужчину, который вовсе не любил ее с тем же пылом. Заку понадобилась всего пара минут, чтобы понять: смысл жизни Эрика Килдера — его исследования. Легкость, с которой тот час назад в очередной раз ударил жену в самое сердце — чмокнув ее в щечку и заявив, что у него важные дела в лаборатории, — разозлила Зака настолько, что он едва сдержался, лишь бы ничего не сказать вслух.

Самой Энни никогда не придётся переживать ничего подобного. Стоит леопарду определиться, его решение неизменно. Подобная преданность сродни одержимости, но Зака это не тяготило. Однако Энни одними словами не убедить — ее нужно научить доверять ему, полагаться на него. Она настороженно относится к любви, более того: она слишком упорна в своем желании закрыться от возможной боли.

«Я люблю жить одна. И, надеюсь, так оно и будет».

«А вот это, — пронеслось в голове у Зака, когда кот занял охотничью стойку, — чертовски плохо». Однако, хотя хищник уже был готов кинуться вперед, сердце мужчины тревожно сжалось. Ему нужно доверие Энни, он должен знать, что она придет к нему, несмотря ни на что. А если она не придет…

«Нет уж, — стиснул он зубы, — это невозможно. Энни моя. И точка».

* * *

— Чем ты околдовал мою маму? — спросила Энни, переступая порог своей квартиры.

— Секрет. — Прикрыв за собой дверь, Зак подкрался к Энни сзади.

Ее сердце бешено застучало.

Она собирается лечь с ним в постель — с мужчиной, которого встретила лишь вчера. Но казалось, что они знакомы целую вечность, так с ним было легко.

«Энни, осторожно».

Вновь поднялась коварная волна страха, и перед глазами встало лицо Кимберли, глядящей в спину уходящему Эрику. Ждет ли ее то же самое? Да стоит ли вообще задаваться вопросами теперь, раз Энни уже готова рискнуть? Время терпеть боль ещё настанет.

— Эй, — перебил ее мысли Зак, зарываясь носом в шею Энни и обхватывая руками бедра. — Хватит так упорно о чем-то размышлять.

— Ничего не могу поделать, — прошептала она. — Я не… — Она закусила губу, пытаясь решить, как выразить, что у нее на уме, не выдав при этом, насколько важен стал для нее Зак за столь короткое время.

— Ты не из тех, кто утром чмокает в щечку на прощание и как ни в чем не бывало уходит, — сказал Зак, легонько водя губами по коже Энни, вызывая мурашки. — Как и я. Это все не на одну ночь.

— Веры живут по другим правилам.

Он лизнул шею, и Энни выронила сумочку.

— Зак. — Умоляющий шепот.

Он обнял ее еще крепче:

— Прикосновение значит для нас не то же самое, что для людей, но оно никогда не бывает случайным. Оно всегда выражает дружбу или доверие.

— Звучит просто чудесно.

— Так и есть. — Еще один поцелуй в чувствительное местечко на шее. — Доверься мне, Энни. Я тебя не обижу.

В эту секунду она почти поверила ему. Положив свои ладони поверх его, она позволила своему телу обмякнуть в горячих мужских руках.

— С тобой я чувствую себя красавицей.

— Ты не просто красавица, — прошептал он. — Ты сексуальна, как сам грех.

— И тебя что-то не устраивает? — Она опустила руки, когда ладони Зака заскользили по ее бокам, добираясь до банта на платье.

Узел ослаб.

— Мне не понравилось, как Марксон раздевал тебя глазами.

— Он этого не делал. — Почувствовав, как распахивается платье, Энни выгнулась, чтобы Зак смог вытянуть ленту из петли на боку… и полочки окончательно разошлись, обнажая грудь и живот.

— Ммм, — послышался полный удовольствия стон, когда Зак принялся стаскивать платье с ее рук. — Только я могу тебя раздевать. — Поцелуй в голое плечо. — И гладить.

Гладить. Это слово неожиданно напомнило ей, что Зак вовсе не человек, а неприрученный зверь.

— Ты такой собственник. — Воздух почти обжег спину и грудь, и платье упало к ее ногам.

Стоя за ее спиной, Зак издал странный звук, удивительно похожий на рычание, и принялся поглаживать изгиб талии.

— Ты это и так знала.

Конечно, знала. У хищного вера, каким бы он ни был игривым, собственничество заложено в саму его природу. Зак, пока Энни ему интересна, будет требовать, чтобы она принадлежала ему целиком. И Энни даст ему все, что он ни попросит… кроме веры. Этого дать она не сможет. Потому что брак родителей давным-давно похоронил ее. В душе поднялась было печаль, но тут ладонь Зака — большая, горячая и такая властная — легла Энни на живот, и грустные мысли развеялись.

— Зак?

— Шшш. Я любуюсь.

Слова, произнесенные хриплым голосом, заставили Энни задрожать. Она надела черное кружевное белье… специально для него.

— Энни, — простонал он, нащупывая застежку бюстгальтера. — Я хочу увидеть тебя всю.

Мгновенье спустя на ней остались лишь трусики и босоножки. Энни оказалась не готова к той дерзости, с которой Зак обхватил ее грудь.

— Ах. — Она задрожала и от силы ощущений и от того, как невероятно эротично его загорелая и такая мужская рука смотрелась на ее светлой коже. Когда Зак легонько сжал пальцы, Энни с трудом удержалась на ногах.

— Энни, ты такая красивая. — Другая ладонь принялась поглаживать ее живот. — Я готов тебя съесть.

Полностью порабощенная им, Энни закинула руку назад, дотягиваясь до лица Зака. Он прикусил ей пальцы, рассмеявшись, когда она вздрогнула.

— Я хочу перебраться в постель. Это займет немало времени.

Энни не могла связно мыслить, и когда Зак подхватил ее на руки, она лишь испуганно пискнула и обхватила его за шею:

— Я же слишком тяжелая. Опусти меня.

— Сомневаешься в моей силе? — Хищная улыбка. — Лучше поцелуй меня.

Не в силах устоять, Энни послушалась. Она целовала его до тех пор, пока Зак не уложил ее на кровать и не выпрямился. Глаза сверкнули кошачье-зеленым золотом, на лице проступил голод. Сердце Энни билось где-то в горле, когда она смотрела, как он снимает пиджак и рубашку. Его тело — тело зверя в человеческом облике — было сильным и подтянутым.

Она вздохнула, любуясь без стеснения, и глаза Зака вспыхнули. Наклонившись, он сбросил ботинки и носки.

— А теперь твоя очередь, — заявил он, присаживаясь на край кровати и стягивая с Энни босоножки. Каждое движение сопровождалось долгим, бесстыдным взглядом, скользящим по ее телу.

Когда Зак наконец вытянулся рядом с ней, Энни была возбуждена настолько, что сама потянулась к нему, требуя поцелуя. Зак чуть прикусил ей губу, и Энни прихватила его зубами в ответ. Властно сжав ей грудь, он поднял голову:

— Сделай так еще.

Раскрыв глаза, она послушалась. Зак мурлыкнул ей в губы. Энни оборвала поцелуй, чтобы взглянуть на него.

— Что это было?

Кошачья улыбка:

— Ничего.

Он впился в ее рот, и Энни снова почувствовала ту же вибрацию: знак того, что он не человек, что он совсем другой. Она аж вздрогнула от желания прижаться к нему грудью.

— Ты мурлычешь, — воскликнула она, когда он отстранился.

— И ты тоже. — Зак принялся спускаться поцелуями по ее шее. Добравшись до изгиба груди, он застрял там надолго, облизывая и посасывая, а Энни оставалось лишь вцепляться в простыни от пронзительного наслаждения. Когда в игру включились зубы, Энни застонала, чувствуя, как внутри все стягивается так туго, что еще одна-единственная ласка заставит ее кончить.

Зак подул на влажный сосок.

Энни закричала, ее с головой накрыла волна удовольствия. Дождавшись, когда она придет в себя, Зак продолжил чувственное исследование всего ее тела. Темные пряди его волос поглаживали ее, словно тысячи нежных пальцев. Энни зарылась руками в их шелк, чувствуя себя насыщенной и наполненной. И невероятно счастливой.

Зак поднял голову, и в его глазах отразилась ленивая улыбка:

— Что?

— Поцелуй меня. — Энни даже не представляла, что способна на такие наглые требования, но Зак явно к ним прислушивался. Пусть и не всегда выполнял.

Он покачал головой:

— После.

— После чего?

Ответом ей стали поцелуи, неумолимо спускающиеся все ниже. Когда губы прижались к черному кружеву, Энни вздрогнула. Зак повторил ласку, а потом Энни почувствовала, как что-то царапнуло бедро и, опустив взгляд, увидела, что ее трусики валяются в стороне.

— Но как?

Глаза Зака были по-дикому экзотичными.

— Разрезал их когтем.

Она посмотрела на его вполне человеческую руку:

— Частичная трансформация?

— Ммм. — Зак ее не слушал, он был занят: раздвигал ей ноги и закидывал их себе на плечи. Энни еще никогда не чувствовала себя столь открытой и уязвимой. Она выжидала, чувствуя, как внутри у нее все сжимается.

Впрочем, ничто не могло бы подготовить ее к исступлению, которое охватило ее от поцелуев Зака. Ему явно это нравилось — снова и снова подводить ее к самому оргазму. Это могло бы ее испугать, вот только Зак не скрывал, насколько его самого возбуждает его занятие. Каждое движение языка сопровождалось страстным шепотом.

— Милая, красивая Энни, — бормотал он. — Моя Энни.

Энни прижималась к его рту и извивалась от блаженства самым непристойным образом. Заку это нравилось. Она поняла это по тому, как в его голосе прорывалось рычание.

— Я собираюсь тебя укусить, — прошептал он. И исполнил свою угрозу.

Когда Энни снова обрела способность мыслить, Зак поднялся с кровати. Энни довольно выдохнула, увидев, как он снимает штаны, демонстрируя, насколько сильно он возбужден.

— Смотри, что ты со мной делаешь, — прошептал он, становясь на колени между ее раздвинутых ног. Он провел руками по ее бедрам. — Иди ко мне.

При этой просьбе она сглотнула, понимая, что от нее требуется куда большее доверие, чем подразумевает обычный секс. Но она не смогла отказать, чувствуя, что даже малейший намек на сомнения ранит Зака невероятно глубоко. Усевшись, она обхватила его за плечи, а он приподнял ее попку. Энни почувствовала, как в нее упирается головка твердого члена.

— Зак, — прошептала она, утопая в нежности его взгляда. — Ты меня губишь.

Его глаза вновь приняли свой обычный человеческий вид.

— Держись за меня, девочка. Я тебя не отпущу.

Сбившись с ритма дыхания, Энни опустилась на него. Он растянул ее до предела. И все же она хотела чувствовать его в себе, владеть им так же, как Зак завладел ею. Энни двинула бедрами и вздрогнула.

— Чересчур много.

Это было слишком глубоко, слишком остро.

Зак поцеловал ее.

— Будем тренироваться, пока не привыкнешь. — С этим хриплым обещанием он уложил ее на спину, накрывая своим телом.

— И сколько тренироваться? — Она обхватила ногами красивые сухощавые бедра, больше не стесняясь этого мужчины, который преклонялся перед ней, словно перед богиней.

Застонав, Зак чуть-чуть выскользнул из нее, но тут же толкнулся обратно, словно не с силах устоять перед соблазном.

— Много.

Хотя к его лбу прилипли мокрые от пота волосы, а в глазах горело нестерпимое желание, он ждал, давая Энни время привыкнуть.

От нежности у нее сжалось сердце. Зак был таким замечательным. Подняв руки, Энни притянула его к себе и поцеловала, говоря ему без слов, что можно дать себе волю.

Зак застонал. И начал двигаться.

* * *

Следующим утром Энни глядела на мужчину, растянувшегося рядом с ней, чувствуя, как поет все ее тело. Он крепко спал, и солнечные лучики, пробивавшиеся сквозь жалюзи, золотили его кожу. Зак полночи не отпускал ее, любил так страстно, что Энни почувствовала себя захваченной. Порабощенной. Заклейменной.

Подавив волну страха, Энни вытянула руку, чтобы проследить пальцами татуировку на спине Зака, которая восхитила ее еще ночью.

Тот узор на правом бицепсе оказался стилизованным хвостом дракона; на левом плече примостились передние когтистые лапы мифической твари, а тело извивалось по всей спине. Рисунок был просто великолепен и лишь подчеркивал дикость Зака.

Ту самую дикость, которая разбудила Энни и заставила ее кровь кипеть от восторга.

Ее приводила в ужас глубина чувств, которые она испытывала. Только теперь Энни поняла, почему все эти годы мать прожила с отцом. В ушах зазвучали слова Кимберли, произнесенные дождливой ночью пятнадцать лет назад.

«Твой отец называл меня своей богиней».

Те времена давно прошли; пройдет когда-нибудь и интерес Зака. Теперь Энни знала: даже когда погаснут последние искры страсти, соблазн остаться с ним в надежде на еще один нежный взгляд будет огромен. Именно эта тщетная надежда прочно удерживала мать возле отца.

Однако Энни понимала, что этот путь не для нее.

В ту самую секунду, когда Зак взглянет на нее с равнодушием, ее сердце разобьется. Поэтому она уйдет раньше, едва заметит первые коварные признаки угасания страсти. Рано или поздно это случится, но пока… Энни молилась про себя, чтобы у них было еще немного времени. В сердце связались в крепкий узел радость и боль, и Энни вытянулась возле Зака, водя кончиками пальцев по его татуировке и наблюдая за тем, как он спит.

Вдруг она заметила, что его губы чуть изогнулись.

— Зак, — прошептала она.

Кошачьи глаза распахнулись:

— Ммм?

— И давно ты не спишь?

Загрузка...