***


Мы все похожи

на музеи страхов,

продолжаем судить

по цвету кожи,

делаем мину святоши,

и в то же время

закрываемся на

перерыв,

когда видим

просьбу в глазах

случайных прохожих.

Мы режем воздух

и нервы перетираем

в жжёный сахар,

на закрытых показах

доводим до экстаза

свои стремления

стать лучше,

но после мира

грёз и бурных

оваций,

скатываемся в

объятия

прокрастинаций.

Мы все похожи

на музеи страхов,

только вместо

старых экспонатов -

вырезанные по живому

фигурки из

личных крахов,

барахло

из старых тем,

что распотрошено

не полностью.

Дай им волю,

и они накормят

с лихвой

советами от

старой,

поседевшей

совести.



***


Я читаю

в подвалах Версаля

старым крысам

стихи на французском.

Светло-серая,

бледная стая

щурит глаз,

пьёт вино

и лениво кромсает

мясо чуть пожелтевших

моллюсков.

Старым крысам -

стихи на закуску,

остальное им просто

неважно.

Подковёрные лорды

хвостами дрожа

бьют бокалы

под рифму

вальяжно.



***

И теперь со мной осталась музыка

с чёрными ветвящимися нотами,

выбита под кожей разрывными тактами,

беспощадно отбиваемыми вражьими налётами.

Между ними затаились паузы,

падающие с неба ранеными звёздами,

режущими реальность волнами-бойкотами,

разрывали уши мне молчанием эхолота.

И теперь во мне отбиты лёгкие,

проткнуты два сердца выжженными стрелами:

обещала рассказать между налётами,

как заря сгорит во мне намерено.

И ушла в ночи, преклонив голову,

верная своим принципам ангельским.

И теперь во мне пылает музыка

яркими аккордами предательски.

Загрузка...