Обучение у воды

Глава 4

Несколько месяцев спустя, когда период обучения в лесах Партизанского водохранилища закончился, Ли сказал:

— Мы столько раз говорили о жаждах, что ты, наверно, стал экспертом в этом вопросе. Пора научиться применять полученные тобой знания на практике.

Мы не спеша шли по Пушкинской — центральной улице Симферополя и излюбленному месту для прогулок большинства жителей города.

— Я уже давно хотел заняться практикой, — с энтузиазмом откликнулся я.

— Да, твои вопросы об этом мне порядком надоели, — ворчливо произнес Учитель. — Похоже, развлекаться на улицах тебе нравится гораздо больше, чем слушать мои мудрые речи.

— Ну что ты, — притворно возмутился я. — Ничто не сравнится с наслаждением, которое ты доставляешь мне, утоляя мою жажду знания. Но я, следуя твоим указаниям, не забываю и о своих потребностях, а упражнения на улицах дают мне возможность распространять аромат своего плода на симпатичных девушек.

— На этот раз твоя задача будет несколько иной, — сказал Ли. — Ты будешь не распространять аромат плода на других людей, а, наоборот, вдыхать аромат их плодов.

Учение об аромате плода было составной частью «Вкуса плода с дерева жизни». Плод символизировал жизнь человека, который являлся одновременно и частью плода и его олицетворением.

— Аромат плода складывается из мнения о тебе, твоего внешнего вида, запаха, того, что ты сам о себе думаешь и того, что думают о тебе другие, — когда-то давно объяснил мне Ли. — Аромат плода — это слухи, которые распространяют о тебе другие или которые ты распространяешь о себе сам, воздействуя таким образом на своего будущего врага или союзника, или просто на человека из толпы.

Формируя аромат плода ты одновременно воздействуешь и на себя и становишься человеком, который отражает аромат плода. Изо всех ароматов других людей ты выбираешь те, которые тебе больше по душе и пытаешься в той или иной форме приспособить свой аромат под окружающих.

Существуют специальные приемы распространения аромата плода для достижения нужного тебе эффекта воздействия на окружающих. Поэтому аромат плода имеет самое непосредственное отношение к общению и управлению людьми.

Рука Учителя вцепилась мне в плечо. Я обернулся и оцепенел на месте от ужаса. Лицо Ли исказило выражение животной жестокости, его глаза излучали ненависть и злобу убийцы-психопата, а тело пульсировало от сдерживаемой агрессии.

Ли уже не раз пугал меня своими неожиданными действиями, и я уже более или менее привык контролировать свои эмоциональные реакции, но тут он застиг меня врасплох. Уютное спокойствие любимой улицы в сочетании с веселыми воспоминаниями о том, как я учился передавать аромат своего плода идущим по улице симпатичным женщинам, привели меня в такое благодушное настроение, что я просто не сумел перестроиться и понять, что происходит. Я чувствовал, что в следующую секунду это яростное чудовище, сжимающее мое плечо, набросится на меня и растерзает в клочья. Я прирос к месту, глядя на Ли с обреченной тупостью барана, предназначенного на заклание, и тут Учитель отпустил мое плечо и весело расхохотался. По моему телу прокатилась дрожь облегчения. Я расслабился, хотя голова немного кружилась, и я не очень хорошо соображал.

— Немногого ты стоишь, если позволяешь кому угодно парализовать тебя взглядом, — презрительно бросил Ли.

— Не кому угодно, а тебе, — машинально и довольно глупо возразил я, встряхивая головой, чтобы прогнать оцепенение. — Что ты сделал со мной?

— Я показал тебе управление жаждой для формирования аромата плода, — сказал Учитель. — То, что ты видел, было мыслеобразом доведенной до крайних пределов жажды мести. Когда-то я уже говорил тебе, что в общении, как и во всем остальном воины жизни выбирают срединный путь, оставаясь нейтральными в своих внутренних проявлениях, но создавая вокруг себя аромат, который может трактоваться как в одну, так и в другую сторону. Если сравнивать аромат со звуком, то аромату воина жизни соответствовала бы тишина. Тишина содержит в себе зародыши всех звуков, и в то же время тишина теряется среди звуков. Точно так же аромат воина жизни содержит в себе зародыши всех оттенков ароматов, и в то же время он настолько тонок, что теряется среди других ароматов, и поэтому воин жизни незаметен среди толпы в том случае, если он не хочет выделяться. В то же время в моменты общения вне клана воин жизни подает себя, не раскрывая своих истинных намерений и чувств, так, как ему выгодно, создавая впечатления достоинств или недостатков, мелких привычек или страстей, пассивности или жажды.

Распознавание жажд относится к вдыханию аромата плода других людей. Каждая жажда проявляется специфическим оттенком аромата. Но чтобы научиться различать и идентифицировать эти оттенки, ты должен прочувствовать и запомнить их по своему собственному аромату, создавая соответствующие жажды с помощью мыслеобразов. Каждая жажда — это гипертрофированная потребность. Любая потребность в той или иной степени присутствует у каждого человека. Следовательно, для того, чтобы создать у себя мыслеобраз жажды, ты должен осознать в себе свою собственную потребность, являющуюся основой данной жажды и с помощью представления усилить ее до нужных тебе размеров. По мере нарастания интенсивности потребности, ты будешь ощущать, какие изменения происходят в тебе, и как меняется аромат твоего плода. Давай начнем с жажды слуги. Как ты думаешь, на какой потребности основана эта жажда?

— Наверно, на потребности подчиняться, — ответил я.

— Естественно, что на потребности подчиняться. Это очевидно, — сказал Ли. — Подумай, почему и в каких случаях у тебя возникает потребность подчиняться.

— По-моему, эта потребность у меня не очень сильно развита, — задумчиво сказал я. — Я бы не сказал, что испытываю потребность подчиняться, скорее я считаю подчинение естественной реакцией во многих ситуациях, например, при общении с родителями, с преподавателями, с милицией, с Комитетом Госбезопасности или с тобой. В одних случаях я подчиняюсь более охотно, в других — менее охотно, но все-таки это для меня скорее разумный выбор, чем удовлетворение потребности.

— На самом деле потребность подчинения у тебя существует, — сказал Учитель. — Человек — стадное животное, и потребность подчинения заложена в нем самой природой. Если бы этой потребности не существовало, люди сражались бы до смертельного исхода, отказываясь подчиниться друг другу, и общество не смогло бы существовать. Нормально удовлетворяемая потребность почти не заметна. Ты автоматически удовлетворяешь ее, не задумываясь об этом. Если потребность становится столь сильной, что ты осознаешь ее и не забываешь о ней, это уже жажда, или слабая форма жажды. Ты высокий и физически сильный. Твои родители любили тебя, в стычках со сверстниками ты выходил победителем, и у тебя неплохо развита способность мыслить и самостоятельно принимать решения. Поэтому потребность в подчинении не стала необходимой для твоего выживания и благополучия и не обратилась в жажду слуги. А что ты скажешь о потребности господина? Насколько сильно у тебя проявляется желание доминировать?

— Наверно, немного сильнее, чем потребность подчиняться, но не слишком. Мне нравится быть независимым, но я не чувствую желания подавлять других или навязывать им свое мнение, хотя в случае, когда приходится драться с кем-либо, у меня действительно иногда, когда ситуация становится критической, возникает почти животное желание победить любой ценой и во всех своих действиях идти до конца без сомнений и сожалений.

— Поскольку ты силен и уверен в себе, — сказал Ли, — у тебя не возникает навязчивого желания демонстрировать свою силу самому себе и окружающим. Потребность доминировать не превратилась у тебя в жажду господина. Но неспособность в нужный момент переводить потребности в жажды может стать уязвимым пунктом бойца и в некоторых случаях даже может стоить ему жизни.

— Каким образом? — спросил я.

— Это случается сплошь и рядом, — ответил Учитель. — Представь себе спор двух одержимых идиотов, ни один из которых не хочет уступить. Предмет спора может не стоить выеденного яйца, или может казаться исключительно важным для обоих. Спор переходит в драку, и в результате один или оба погибают. Даже если они понимали, что не имело смысла затевать этот спор, они не могли избежать его, поскольку ни один из них не умел обращать потребность в подчинении в жажду слуги.

Намеренное создание в нужный момент жажды слуги помогло бы одному из них отказаться от спора и, более того, получить от этого отказа и удовольствие и реальный стратегический выигрыш.

— В таком случае совет: «если тебя насилуют, расслабься и получи удовольствие» должны были придумать «Спокойные», — заметил я.

— «Спокойные» сформулировали бы это несколько иначе, — усмехнулся Ли. — Если тебя насилует жизнь, и ты не можешь этому помешать, расслабься и получи удовольствие, но если тебя ничто и никто не насилует, то все равно получи удовольствие. Следуя учению о «вкусе жизни», последователи Шоу-Дао получают удовольствие от всего, происходящего в их жизни. Поскольку легче это сказать, чем сделать, воины жизни затрачивают годы на выработку умения наслаждаться всеми событиями, как приятными, так и неприятными. На самом деле для них стирается разделение на приятное и неприятное. Событие — это всего лишь событие, а приятным или неприятным его делает эмоциональная реакция на него. То, что для одного может оказаться отвратительным, другому покажется божественным. Сознательное вызывание жажд является одним из ключей к управлению своим эмоциональным состоянием, а заодно и ключом к управлению людьми.

Возьмем случай изнасилования. В природе это нормальное явление. Инстинкт подчинения заставляет самку воспринимать этот процесс спокойно, без психологических травм и драматических последствий, исключая, конечно, пауков, у которых самка иногда закусывает своим партнером, если он не успеет вовремя ретироваться.

В обществе людей изнасилование — это серьезное преступление, часто заканчивающееся увечьями или смертью жертвы, и почти всегда — серьезными физическими и психическими травмами для женщины. Если бы женщина, которую насилуют, была Шоу, она понимала бы, что в случае сексуального нападения на нее ее главная задача — выжить и выйти из ситуации с минимальными потерями.

Вначале она оценила бы ситуацию — имеет ли смысл вступить с бой или подчиниться. Если очевидно, что сопротивление было бы бесполезным, нужно выбрать тактику дальнейших действий. Есть много трюков, с помощью которых можно обмануть или перехитрить насильника, и в них также используется умение распознавать жажды и управлять ими, но только как вспомогательный элемент. Если же изнасилования избежать невозможно, женщина-Шоу вызвала бы у себя жажду подчинения и даже, хотя это звучит отвратительно для европейской морали, получила бы наслаждение, подстроив свои жажды под жажды насильника, и тем самым до некоторой степени управляя его поведением. Действуя так она позволяет ему освободиться от излишка сексуальной агрессии с минимальными неприятностями для обоих сторон.

— Интересный взгляд на изнасилование, — заметил я. — Думаю, что моим знакомым женщинам было бы трудно его принять.

— Одна твоя знакомая женщина поступила бы именно так. Хотя не думаю, что среди местного населения нашелся бы мужчина, способный ее изнасиловать.

— Странно, что я не подумал о ней, — сказал я. — Наверно для меня Лин не женщина в привычном понимании этого слова. Она ни на кого не похожа, даже на тебя. Ты ведешь себя как-то более по-человечески, несмотря на все невероятные вещи, которые ты показываешь мне. А Лин настолько совершенна и лишена обычных женских черт и недостатков, что кажется инопланетным существом.

— Она просто плохо умеет маскировать свое совершенство, — ворчливо заявил Учитель. — А если бы ты занимался со мной сексом так же, как с ней, я бы тоже казался тебе неземным существом, лишенным человеческих недостатков и слабостей.

Я расхохотался. Ли своим голосом и мимикой настолько хорошо сумел передать интонации ревнивой и обиженной женщины, что мне на секунду показалось, что его потертый костюм превратился в мешковато сидящее длинное женское платье.

— Все дело в отношении к ситуации, — объяснил Учитель. — Женщины считают, что изнасилование — это мерзкое и несправедливое деяние, которое не должно случаться с ними. Если на них набросится с лаем собака, они не будут реагировать на нее так, как реагируют на атакующего их мужчину, ведь собаку они считают существом, неспособным мыслить и не имеющим моральных устоев, поэтому, согласно их образу мыслей, собака вполне может лаять на них или даже покусать. Мужчину же они воспринимают как существо разумное, осведомленное о законах и правах человека, поэтому они начинают вести себя неадекватно ситуации.

В случае собаки, вместо того, чтобы возмущаться по поводу ее преступного поведения, женщина может бросить в нее камень, или льстивым голосом сообщить ей, что она — очень красивое и умное животное, обладающее всеми выдающимися качествами четвероногого друга, или просто достать из сумки кусок колбасы, и взяткой умаслить паскудную зверюгу.

С мужчиной женщина почти всегда ведет себя по-другому, и в большинстве случаев сама провоцирует его излишне жестокое обращение с ней. Если бы женщина, воспринимая насильника, как бестолково лающую собаку, объяснила бы ему, какой он красивый и умный мужчина, и какими выдающимися качествами мужского пола он обладает, а потом достала из сумки кусок колбасы или пачку сигарет и угостила бы его, возможно, он даже отказался бы от идеи насиловать такую милую и понимающую даму, а если бы и изнасиловал, то сделал бы это в гораздо более мягкой и приятной форме.

Однако женщины поступают наоборот. Они объясняют ничего не соображающему от желания сексуальной близости существу, какой он негодяй, подонок и мразь, ничуть не смягчая этим его и так чересчур возбужденное состояние, потом они рвут его одежду, кусаются и царапаются, еще больше подогревая его агрессивность, и в конце концов заявляют, что они прекрасно запомнили его лицо, и что родная милиция засадит его, эту мерзкую тварь, за решетку лет на пятнадцать, и он будет гнить в тюрьме, а вонючие и злобные гомосеки каждый день будут проделывать с ним то, что он сделал с ней. Только сейчас осознавший ожидающие его перспективы насильник, даже против своего желания, будет вынужден прикончить жертву, потому что перспектива протирать тюремные нары, ожидая, пока его самого кто-либо не изнасилует, его отнюдь не прельщает.

Так женщины ведут себя с мужчинами, но вряд ли ты встретишь даму, пытающуюся избавиться от злобной собаки, объясняя ей, что сообщит ее приметы собачнику, который поместит недостойное именоваться порядочным псом животное в клетку, а потом его заберут ученые в институт, чтобы ставить опыты на его желудке, печени и легких.

Преимущество Лин в том, что она знает, как адекватно реагировать на ситуацию, обращаясь с насильником, как с безличной силой, представляющей опасность для нее, такой же бессознательной, как собака, наводнение или падающий с крыши кирпич, и ее мысли заняты лишь тем, что она должна сделать, чтобы выжить и выйти из ситуации с наименьшими потерями, поэтому она отбрасывает все личные чувства и человеческие предрассудки, концентрируясь только на основной цели.

Мы миновали краеведческий музей и повернули направо, направляясь в небольшой сквер, расположенный перед девятой школой, в которой я когда-то учился. Учитель жестом предложил мне сесть на скамейку. Он удобно устроился, вытянув ноги и, потянувшись, сложил руки за головой.

— Сейчас ты потренируешься доводить потребности до жажды, — сказал он. — Начнем с жажды слуги. Чтобы облегчить себе задачу, представь, что я декан твоего факультета, и собираюсь устроить тебе хорошую головомойку. Будем считать, что я декан очень чувствительный к настроениям студентов, и что я ощущаю малейшие нюансы твоего отношения ко мне. Даже если ты будешь оправдываться и извиняться со скрытым внутренним сопротивлением, будь уверен, что я тебя вышибу из института. Так что я должен убедиться, что ты полностью находишься в моей власти, проявляя не только внешние признаки почтения и подчинения, но и наслаждаясь в душе ощущением собственной униженности и моего величия.

Учитель расправил плечи и твердым жестким взглядом уставился на меня. Его рот скривился в гримасе презрения и высокомерия.

Время от времени я рассказывал Ли истории о нашем декане. Он был человеком суровым и питал особое пристрастие к дисциплине. Хотя я считал декана неплохим человеком, у меня он ассоциировался с Пиночетом. Сельхозинститут находился в получасе езды от города, и обучающимся в нем студентам предоставлялось общежитие. Декан полагал, что для улучшения успеваемости необходимо запретить городским студентам ночевать дома и отлучаться с территории института. Порядки, наведенные им в общежитии, вызывали некоторые ассоциации с тюрьмой. В течение дня нам запрещалось лежать или сидеть на кровати. Если возникало желание отдохнуть, студенты должны были пользоваться стульями.

Эти особенности личности декана развили во мне специфическую чувствительность к его присутствию, и когда интуиция предупреждала меня о возможности появления этого бескомпромиссного поборника дисциплины, я предпочитал ретироваться, чтобы не искать приключений на свою голову.

Однажды я в очередной раз совершил преступление, уснув на кровати в грязной одежде средь бела дня, и вдруг резкое ощущение опасности заставило меня сесть. Я понял, что сейчас в комнату с проверкой войдет декан. Я едва успел подняться и начать поправлять постель, как дверь распахнулась, и декан, суровый, как воплощение карающего правосудия, появился на пороге. Конечно, он устроил мне разнос, заподозрив, что я днем использовал кровать так, как ее можно использовать только ночью, но прямых доказательств у него не было, и громы и молнии, которые метал декан, оказались цветочками по сравнению с бурей, которая разразилась бы, застукай он меня лежащим на кровати.

Я встретился с Ли глазами и попытался настроить себя на внутреннее подчинение, но что-то во взгляде Учителя нервировало и раздражало меня, пробуждая с трудом подавляемую агрессию и желание ответить ему таким же высокомерным и презрительным взглядом. Чем больше я боролся с собой, тем меньше во мне оставалось покорности и желания подчиниться.

Усмешка Ли становилась все более презрительной и отвратительной, а потом он отвел взгляд.

— Видишь, как легко управлять тобой с помощью взгляда, — сказал он.

— Не понимаю, почему у меня ничего не получилось, — попытался оправдаться я с чувством раздражающей неловкости. — Честное слово, я пытался изо всех сил.

— Я знаю, что ты пытался, — сказал Ли. — Но ты все делал неправильно. Прямой взгляд в глаза выражает агрессию, особенно когда он сочетается с посылом соответствующего мыслеобраза. Где ты видел человека, который выражает свое подчинение, отвечая прямым взглядом на прямой взгляд? Чем больше ты смотрел на меня, тем сильнее тебе передавалась моя агрессивность, и в тебе рефлекторно пробуждалась ответная реакция. Ты силен и уверен в себе, поэтому отвечая взглядом на взгляд, ты просто не можешь вызвать в себе ответной покорности. А теперь я покажу тебе, что такое жажда слуги. Посмотри на меня.

Ли слегка ссутулился и подался вперед. Его взгляд скользнул по моему лицу и опустился. Губы сложились в льстивую подобострастную улыбку, а глаза, нервно перемещающиеся вверх, не пересекая линии моего взгляда, а потом отводящие взгляд в сторону и вниз, излучали любовь и покорность, граничащие с желанием раствориться во мне, потерять свою личность и индивидуальность в этой неутолимой жажде единства.

Блуждающий взгляд Учителя, казалось, гипнотизировал меня. С одной стороны, жалкое выражение самоуничижения вызывало у меня легкое раздражение и отвращение, но, с другой стороны, ощущение безграничной любви и жажды подчинения и самопожертвования, вплоть до отказа от собственной жизни, проникало вглубь моей души, согревая ее и вызывая какое-то извращенное сочетание ответного теплого чувства, отравленного идущим из глубин желанием оттолкнуть Ли, чтобы избавиться от этого навязчивого обожания, и даже неприятным мне самому садистским желанием прочинить боль. Мелькнула мысль, что Ли напоминает мне беспредельно обожающую меня женщину, которая этим обожанием, преследующим меня и не дающим мне покоя ни днем, ни ночью, вызывает столь же безграничное желание раз и навсегда избавиться от нее, от ее всепроникающего желания растворения во мне и подчинения. К горлу подкатила тошнота. Я с трудом подавил начинающиеся спазмы в желудке и пищеводе. Не в силах больше глядеть на Учителя, я отвернулся и закрыл глаза, пытаясь отделаться от нарастающего стремительно, как снежный ком, подсознательного отвращения.

Резкие и болезненные удары по щекам привели меня в чувство. От боли и неожиданности отвращение исчезло, и спазмы тошноты прекратились. Ли улыбался. Лицо его было совершенно бесстрастно.

Я потряс головой, приводя в порядок свои мысли.

— Что это было? — спросил я.

— Ты расстался с еще одной иллюзией, — ответил Ли. — В присущем для тебя образе мыслей ты считал, что реальная власть обеспечивается жаждой господина. В тебе больше господина, чем слуги, поэтому для тебя было бы крайне трудно, почти невозможно представить, какую власть и могущество имеет жажда слуги. Обрати внимание, когда я смотрел на тебя, как господин, ожидая реакции слуги, ты достаточно спокойно выдерживал мой взгляд, но когда ты смотрел на меня глазами господина, а я показал тебе крайнюю степень жажды слуги, тебе стало плохо, потому что твоя потребность доминировать и повелевать слишком слаба, чтобы суметь удовлетворить жажду, которую ты видел во мне, и твоя нервная система не выдержала напряжения. Тебе стало плохо. Так что жажда слуги годится не только для подчинения. При умелом использовании она может дать огромную власть, но эта власть будет скрытой, и человек, который будет чувствовать себя господином, отвечая на жажду слуги, на самом деле окажется жертвой.

— Знаешь, на какой-то момент мне показалось, что ты — женщина, которая одновременно вызывает у меня и сильную любовь и в то же время отталкивание. Возможно, мне еще поэтому стало плохо, — сказал я.

— Общение на уровне мыслеобразов жажд пробуждает в тебе отклики, которые ты часто не можешь объяснить себе словами, и которые могут оказаться очень сильными, и даже разрушительными. Я уже говорил тебе, что в психике есть болезненные или, наоборот, бесчувственные зоны, которые реагируют на слова, ситуации или иные воздействия нестандартным или ненормальным способом, точно так же, как точки на теле человека отзываются слишком болезненным ощущением на нажатие пальца там, где нарушена циркуляция энергии и начинает гнездиться болезнь.

Воздействие мыслеобразами жажд — гораздо более сильная форма зондирования болезненных зон психики и определения ее строения. Если ты хочешь управлять человеком, ты должен понять, как он устроен. Слишком долгий и слишком очевидный путь добиться этого — использовать слова, и наблюдать его эмоциональные реакции. Это годится в основном для людей с низким уровнем интеллекта, и слишком очевидно для того, кто умеет мыслить. Чтобы определить слабые пункты кого-либо незаметно для него, ты в общении с ним должен создавать легкие, едва заметные образы жажд, направляя их на него, и наблюдая, как его психика будет реагировать на эти посылы. Сначала эти отклики ты будешь читать по его бессознательным жестам, выражению лица, частоте дыхания и пульсации зрачков. Постепенно ты научишься воспринимать и расшифровывать его отклики своим телом, примерно так, как это произошло у тебя со мной, хотя, конечно, и не в такой сильной степени.

Если ты захочешь понравиться человеку, то в первую очередь ты должен определить, какие из твоих мыслеобразов жажд вызывают у него положительный отклик, а какие — отрицательный, и затем, наращивая интенсивность соответствующей жажды, выяснить предел, за которым положительный отклик начинает угасать. Постепенно, но с каждым разом более полно и эффективно удовлетворяя его жажды, ты будешь потихоньку развивать и усиливать их, и, стараясь избегать совершения действий и проявления чувств, для него неприятных, ты будешь увеличивать его зависимость от тебя, и при надлежащем умении, эту зависимость человека от человека можно довести до уровня приверженности к наркотикам.

В истории примеры подобного использования жажд встречаются сплошь и рядом. Верховная власть в государстве часто принадлежит не королю, а его незаметному и малоизвестному министру, ловко удовлетворяющему жажды короля, и получающему все, что он пожелает в обмен на удовлетворение этих жажд.

Развитие и прогресс человечества — это результат удовлетворения жажд, причем чем сильнее жажда отдельного представителя человеческого рода, тем больше она влияет на его окружение и даже на всю цивилизацию в целом. У животных очень редко наблюдается перерастание потребности в жажду. Обычно животное причиняет боль другому живому существу не из садистских побуждений, а потому, что хочет есть или защищает свою территорию, или борется за внимание самки. Только человек ухитряется придумывать абстрактные теории для того, чтобы оправдывать свои жажды и удовлетворять их самыми изощренными и антигуманными способами.

Александр Македонский завоевал полмира, подчиняясь своей жажде господина, но мотивируя это высокими целями необходимости создания империи, хотя очевидно, что завоеванные им земли были слишком обширны для того, чтобы силами его войск он мог поддерживать в них порядок.

Гитлер пытался завоевать весь мир и уничтожил миллионы людей, основываясь на теории превосходства арийской расы. Эйнштейн изобрел атомную бомбу, удовлетворяя свою жажду знания. Блаватская создала теософское общество, ведомая жаждой мессии.

Жажды превращали людей в святых или злодеев, заставляли их посвящать свою жизнь бессмысленным и бесполезным действиям или совершать гениальные открытия во благо человечества.

Все эти люди действовали ради определенных целей, которые они считали благородными и правильными. Если бы они осознали, что поступают так только в силу того, что какая-то их естественная потребность гипертрофировалась до уровня доминирующей и забивающей все остальные потребности жажды, они были бы оскорблены и разочарованы.

Вся западная цивилизация основана на жаждах, с детства развиваемых у будущих членов общества. Поэтому западная цивилизация столь агрессивна и воинственна, и именно поэтому у людей Запада столь стремительно растет число нервных заболеваний. Человек, живущий ради удовлетворения жажд, может стать внешне преуспевающим и достичь высокого общественного положения и материальной независимости, но он не станет независимым и гармонично развитым человеком до тех пор, пока он продолжает быть рабом своих жажд.

Одной из самых распространенных форм эксплуатации жажд является религия. Большинство людей в религии удовлетворяют свою жажду слуги, а для некоторых религия становится орудием удовлетворения жажды мессии. Религия приносит несомненную пользу обществу, помогая его членам удовлетворять ряд потребностей, которые было бы трудно удовлетворить иным путем, и таким образом делает общество более стабильным и гармоничным, ведь человек с удовлетворяющимися потребностями более спокоен и счастлив, чем неудовлетворенный представитель человеческого рода, и представляет меньшую угрозу благополучию и безопасности других.

Атеист, лишенный возможности молиться и полагаться на волю господа, в надежде, что тот надлежащим образом решит и направит его судьбу, вынужден удовлетворять свои потребности в подчинении, безопасности и следовании авторитету другими способами, и когда у него возникают проблемы, он вместо господа бога обращается к психотерапевту.

Нет смысла спорить о том, хороша или плоха та или иная религия, так же как нет смысла в рассуждениях о том, какой подход в психотерапии самый эффективный и правильный. С точки зрения «Спокойных» наиболее подходящая для каждого отдельно взятого человека религия та, которая наилучшим образом удовлетворяет его потребности, не давая им перерасти в жажды, и делая таким образом его существование наиболее благополучным и полноценным. Человек, полноценно удовлетворяющий свои потребности неагрессивен и уравновешен, и является прекрасным членом любого сообщества.

То же самое относится и к психотерапии. Тот подход, который позволяет пациенту осознать свои потребности и жажды и научиться их удовлетворять самостоятельно и без ущерба для других людей — в данном случае является лучшим подходом.

Если рассматривать Шоу-Дао с такой точки зрения, то сразу становится понятным, что учение «Спокойных» не является ни религией, ни набором таинств, позволяющих ученику прикоснуться к чему-то запредельному или сверхъестественному или стать сверхсуществом.

То, чему с пеленок обучаются члены клана — это быть спокойными, счастливыми и гармонично развитыми людьми, естественно удовлетворяющими свои потребности, но в то же время, в процессе удовлетворения этих потребностей, постепенно и терпеливо развивающими все возможности, заложенные в человеческой природе.

Когда-то я сказал тебе, что основная цель «Спокойных» — достичь при жизни физического бессмертия. Это тоже был трюк. Если бы я объяснил тебе, что «Спокойные» — это просто гармоничные и счастливые люди, ты не обратил бы на мои слова никакого внимания и не заинтересовался бы учением Шоу-Дао.

Европейцу не нужна мудрость, ему нужна яркая реклама. Бессмертие — это да, это звучит возбуждающе. Непобедимый воин — какие слова могут быть отраднее для уха молодого мужчины. Ты купился на слова и действия, которые тебе казались невозможными для обычного человека. Тебе хотелось видеть меня Учителем, высшим существом, заменяющим Господа Бога, чтобы ты мог, не задумываясь, поклоняться мне, подражать мне и следовать за мной. Но желание поклоняться, подражать и следовать — это жажды, которые ты должен был удовлетворить, чтобы избавиться от них и стать гармоничным человеком. Теперь я могу тебе сказать, что бессмертие, непобедимость, экстрасенсорные способности — всего лишь естественный побочный эффект учения. Несчастный и неудовлетворенный человек цепляется за самые абсурдные идеи и борется, воплощая их в жизнь в надежде получить что-то, что выделит его из толпы. Он стремится к своей цели в надежде стать, наконец, удовлетворенным и счастливым, хотя погружение в собственную жажду еще дальше уводит его от гармонии и от понимания истинной подоплеки собственных действий. Удовлетворенный и счастливый человек ни за что не борется. Он просто живет, наслаждается жизнью и развивает себя, получая в процессе развития все больший заряд энергии, силы и счастья.

Обычно к бессмертию и сверхспособностям рвутся неудовлетворенные, несчастные в личной жизни люди, подсознательно угнетенные осознанием собственной ущербности. Они страстно добиваются поставленной цели, даже не задумываясь, нужен ли им результат, и что они будут делать, добившись его. Представь, что кто-либо потратит двадцать лет, тренируясь день и ночь, чтобы добиться левитации. И вот он, наконец, достиг своей цели. У него больше нет молодости, его здоровье подорвано тренировками, но он, наконец, может левитировать. Что же он сделает теперь с этой своей способностью?

С одной стороны, можно неплохо зарабатывать деньги, демонстрируя этот трюк в цирке или на ярмарках, а, с другой стороны, можно удовлетворить свою жажду мессии, обучая других искусству левитации. Можно даже создать собственное учение и свою школу и умереть окруженным восхищенными учениками и поклонниками.

Ученики, в свою очередь, не задумываясь, зачем им это надо, тоже будут учиться левитировать в течение двадцати лет, и затем передадут свой опыт следующему поколению Искателей Истины или, скорее, Искателей Левитации, с уважением вспоминая Великого Учителя, Основателя Школы.

Во всем этом нет ничего дурного, это просто способ провести свою жизнь, следуя за идеей или авторитетом, точно так же, как другие проводят жизнь в молитвах или в посещениях психотерапевта. Жажда мессии — довольно распространенная жажда у тех, кто не смог найти гармонии в личной жизни, и удовлетворяет себя тем, что учит других, как надо жить, изобретая собственные теории или ссылаясь на учение, книги или слова уже умерших мессий. Мессии, удовлетворяя свои жажды, пробуждают жажды в других вместо того, чтобы делать тех гармоничными и удовлетворенными. Только гармоничный человек может помочь другому стать гармоничным, хотя для достижения этой цели часто приходится применять ложное знание для выявления, усиления и удовлетворения жажд, до обращения их в обычные потребности.

— Ли, значит твои слова о том, что «Спокойные» стремились к достижению физического бессмертия, и что некоторые из посвященных Шоу действительно достигали его, были всего лишь трюком?

— Вряд ли «Спокойные» стали бы называть себя Бессмертными или воинами жизни только для того, чтобы морочить голову подобным тебе юнцам. Так же, как и притчи, цели и идеи «Спокойных» имеют много разных толкований, которые открываются ученикам по мере развития их сознания. Сейчас я просто дал тебе другую трактовку, которая сделает твое понимание учения Шоу-Дао более полным.

Ли потянулся и сделал несколько вибрирующих движений, волнообразно прокатившихся по его телу снизу вверх. Мое тело автоматически откликнулось на энергетическую волну, пробужденную его действиями, синхронным подъемом энергии. Острые приятные уколы разливающейся по телу ци, напоминающие бурление газа в взбаламученном шампанском освежили меня изнутри, создав удивительно приятное ощущения радостного осознания слов Учителя.

С тех пор, как я познакомился с ним, он, действительно, никогда не заставлял меня следовать догмам, никогда не ставил передо мной каких-то абстрактных недостижимых целей, к которым я должен был стремиться. Я выполнял конкретные задачи, которые он прямо или косвенно ставил передо мной, ощущая, как постепенно меняется мой внутренний мир. Юношеский пыл и жажда знаний и самосовершенствования хотя и не исчезли совсем, они скорее трансформировались в ровный и ясный огонь наслаждения от того, что я делаю, от того, как я развиваюсь и от того, что я живу на земле. Только сейчас я понял глубинный смысл этих трансформаций.

— Знаешь, я встречался с многими людьми, которые утверждают, что они обладают экстрасенсорными способностями, практикуют йогу или какие-то другие эзотерические учения, — сказал я. — Они имеют учеников и последователей, любят говорить и объяснять пути постижения Истины, как добиться экстрасенсорных способностей, говорят много интересных вещей, которые в общем-то кажутся правильными, но во всем этом я, не понимая почему, чувствовал некоторую фальшь, и у меня никогда не возникало желания следовать за ними и поступать как они.

— Все правильно, — ответил Ли. — Интуитивно ты понимал, что они просто следуют своей жажде мессии. В книгах, которые они прочитали, написано много правильных слов, но главное — не повторять правильные слова, а жить правильной жизнью. Человек, удовлетворяющий жажду мессии отличается тем, что обычно у него есть ученики, он много говорит, показывает и хорошо объясняет, но его ученики никогда, если, конечно, они не взбунтуются или не найдут другого мессию, не становятся самостоятельными, и мессия никогда не предоставит им возможности стать более мудрыми, правильными или совершенными, чем их Учитель. Если ученики освоят и поймут все, что он говорит, мессия перестанет быть мессией, а его жажда требует изобретать новые идеи и говорить новые и еще более умные слова, которым будут благоговейно внимать люди, удовлетворяющие свою жажду слуги, но на самом деле в глубине души не желающие меняться или становиться более совершенными. Им доставляет удовольствие сам процесс общения с мессией и приобщения к его идеям и готовым рецептам правильной жизни. Это приятный способ провести время и получить удовлетворение. Ученики мессий отличаются тем, что всегда говорят о своих Учителях или о основателе Учения с особым почтением, граничащим с поклонением, обожанием и обожествлением.

Естественно оказывать уважение Учителю, но истинное уважение имеет особый, почти незаметный аромат. Оно подобно уважению к прекрасному миру, в котором ты живешь, к твоим родителям, к твоей возлюбленной, к самому себе или к другим живым существам. Уважение слуги к мессии иное. Оно отличается резко выраженным ароматом. Ты любишь и уважаешь меня, но ты никогда не испытывал ко мне уважения слуги. Я для тебя не Учитель, а старший брат, открывающий тебе многие восхитительные тайны и грани этого мира. Именно поэтому я выбрал тебя своим учеником. Слуга всегда останется слугой, а Хранитель Знания может быть только братом.

Однако твои встречи с экстрасенсами и местными мессиями могут быть очень полезны. Воин жизни должен уметь наблюдать и понимать скрытые мотивы поведения людей. У обычных людей, чья жизнь ограничена домом, работой и садовым участком, жажды не так заметны для окружающих. Но нигде ты не найдешь столько разных форм и проявлений жажд, как в среде людей, группирующихся вокруг мессий и кумиров.

Воспользовавшись советом Ли, я по мере возможности начал посещать кружки людей, группирующихся вокруг очередного экстрасенса, йога или ясновидящего и, действительно, открыл для себя много нового среди проявлений некоторых черт человеческой психики. Настраиваясь на ощущения почитателей нового учителя, я научился очень четко воспринимать специфический аромат острой жажды слуги и привык произвольно вызывать этот аромат у себя, убеждаясь в том, насколько сильно он воздействует на тех, кто живет удовлетворением своей жажды мессии.

Я отметил необычайную чувствительность мессий к аромату, распространяемому их учениками и обнаружил, что если я не источал аромат слуги, мессии относились ко мне настороженно и с подозрением даже в том случае, если я соглашался с ними и не противоречил их словам.

Как-то я упомянул об этом в разговоре с Учителем, отметив, что я буквально физически ощущаю, как меняется аромат их плода в тот момент, когда от разговора с преданными учениками они переходили к общению со мной.

— Они интуитивно чувствуют, что ты не тот человек, который способен утолить их жажду, а поскольку у тебя независимая и сильная личность, они подсознательно реагируют на тебя, как на соперника, и излучают аромат настороженности и агрессии, — прокомментировал Учитель.

— Но я на самом деле настроен к ним доброжелательно, — сказал я. — даже если я не разделяю их идей, я признаю, что многое из того, что они говорят правильно и справедливо.

— Кто не с нами, тот против нас, — усмехнулся Ли. — Это любимый девиз тех, кто одержим жаждой. Люди любят тех, кто играет в их игры. Тех, кто играет в противоположные игры, они ненавидят, а к тем, кто нейтрален, они относятся с настороженностью. Вступив на путь Шоу-Дао, ты стал человеком из другой команды, и теперь тебе придется научиться вести себя так, чтобы другие это не заметили, и продолжали думать, что ты по-прежнему действуешь ожидаемым и предсказуемым образом, разделяя их взгляды и идеалы. Раньше ты автоматически включался в действия других людей, бессознательно подыгрывая им, потому что правила взаимоотношений были заложены в тебя с детства. Теперь ты изменился. Твое поведение стало более осознанным, и ты не можешь реагировать механически на поступки и эмоции других людей так, как делал это прежде. Раньше твоя потребность в общении, человеческой близости и взаимопонимании удовлетворялась автоматически.

Осознание скрытых мотивов своего собственного поведения и поведения других людей лишило тебя романтического восхищения, спонтанной радости и интереса, которые проистекали из отсутствии понимания механизмов человеческой психики в сочетании с привитыми тебе с детства автоматическими способами реагирования. Потерянную при обретении осознания способность восхищаться и радоваться «Спокойный» обретает вновь в упражнениях «вкуса жизни», и заменяет механическое удовлетворение потребностей на их осознанное удовлетворение.

Если ты не научишься в своем новом осознании мира так же тепло и сердечно общаться с людьми, как ты это делал раньше, твоя потребность в общении, дружбе и любви может перестать полностью удовлетворяться, и тогда она начнет перерастать в жажду и компенсироваться за счет других действий, нарушая гармонию твоего духа.

Через подобный период проходят все воины жизни, которые родились и в детстве воспитывались вне клана. В какой-то мере он напоминает переходный период от влюбленности к любви, который удается преодолеть некоторым наиболее удачным парам. Влюбленность очаровательна своим эмоциональным накалом при почти полном отсутствии правильного представления о личности партнера.

После медового месяца наступает период узнавания и разочарования, который оказывается роковым для большинства пар, потому что их чувства не выдерживают напора реальности, и их ложное розовое представление о партнере переходит в не менее ложное черное представление о нем. Третий период — это период любви, чувства гораздо менее горячего и страстного, чем влюбленность, но зато устойчивого, спокойного и дающего человеку одну из высших форм удовлетворения. В любви принимают партнера со всеми его недостатками и несовершенством, наслаждаясь теми чертами его характера, которые вызывают уважение и восхищение. Со временем ты научишься относиться к людям подобным образом.

В процессе учения ты стал замечать несовершенство других людей, но это не должно стать причиной отчуждения или потери любви к окружающим. На самом деле «несовершенство» — не очень точное слово. Ты начинаешь понимать и видеть то, что другие люди не видят и не понимают — скрытые мотивы своего и их поведения, то, что прячется за фасадом красивых слов и «правильных» объяснений. Поэтому то, что они делают, начинает казаться тебе фальшью и обманом. Но по большей части это не фальшь и не обман, а одна из форм самообмана, попытка за красивой формой скрыть сомнительное даже для него содержание, как женщина скрывает недостатки своей внешности под слоем косметики. Но как для взгляда любящего человека женское лицо кажется прекрасным в своем естественном виде, так и для «Спокойных» люди, не делающие окружающих жертвами своих деструктивных и антигуманных жажд, кажутся прекрасными, несмотря на то, что их истинные побуждения, скрытые за фасадом внешней формы, могут не соответствовать критериям гармонии и самоосознания воинов жизни.

Каждый человек уникален, и даже если он придерживается абсолютно чуждых тебе взглядов, тебя должно волновать не то, как устроена его психика или ум, а то, как ты с ним взаимодействуешь. Если этот человек не наносит вреда тебе или твоим близким, и тем более, если он относится к тебе с теплотой, ты должен уважать и любить его так, как если бы ты разделял его взгляды, не потому что ты следуешь догме о необходимости любить ближнего ради собственного духовного совершенствования, просто таким образом ты удовлетворяешь свою естественную потребность в общении, любви и дружбе, а, кроме того, в ответ на свою любовь в трудную для тебя минуту ты сможешь получить помощь и поддержку.

Конечно, это звучит не так красиво, как лозунги о любви, произносимые последователями религиозных течений, но это — естественная основа существования и выживания человека. Человек, который умеет любить и в то же время способен дать беспощадный бой врагу гораздо больше приспособлен к жизни в этом мире, чем личность подозрительная, замкнутая и тщетно пытающаяся любить тех, кто ей в глубине души неприятен, следуя десяти заповедям, и в то же время неспособная постоять за себя, поскольку Господь сказал «не убий».

— Ли, а жажда мессии всегда проявляется в желании проповедовать свои или чужие идеи другим людям? — спросил я. — Разве мессии также не посвящают себя духовным практикам? Может ли быть мессия без учеников? Какую жажду испытывает тот, кто полностью посвящает себя какой-либо специфической практике, но не проповедует ее другим? Это что, жажда самосовершенствования?

— Нет, это жажда, похожая на жажду самосовершенствования, но она имеет некоторое отличие. Человек с жаждой самосовершенствования ищет пути реализации своей жажды. Он изучает книги, встречается с учителями, общается с подобными ему людьми. Но тот, кто сам выбрал для себя определенную практику и следует ей в полном одиночестве, удовлетворяет жажду так называемого «внутреннего мессии». Многие из индийских факиров, проводящие свою жизнь в отработке какого-либо мучительного и сложного трюка, требующего полной концентрации сил и внимания — «внутренние мессии». Среди европейцев подобные люди тоже встречаются, хотя и не так часто, как на востоке. Болтливые по природе европейцы имеют гораздо большую предрасположенность к жажде мессии.

Я имел возможность убедиться на собственном опыте в справедливости слов Учителя. На моем жизненном пути мне встретилось много мессий, однако о людях с чертами «внутреннего мессии» мне почти не приходилось слышать.

Совсем недавно в телепередаче я увидел репортаж о жителе Москвы, установившем мировой рекорд в равновесии и попавшем в книгу рекордов Гиннесса. К сожалению, я не запомнил его имя, поэтому условно назову его Виктором. Несомненно, что люди, попадающие в эту книгу, по большей части делают это, удовлетворяя какие-то из своих жажд, но жажда «внутреннего мессии» встречается у них довольно редко. У Виктора жажда «внутреннего мессии» проявлялась в ее самой типичной форме.

Виктор двадцать лет проработал инженером, одновременно увлекаясь йогой и индийскими духовными практиками. Оставив работу, он решил всецело посвятить свою жизнь совершенствованию в равновесии, подведя под это соответственный философско-йогический базис. Свой первый мировой рекорд он установил, удерживая в равновесии пять палок (балансов), четыре на конечностях и одну на лбу в течение более чем двух часов.

Спору нет, достижение весьма значительное, но в свете других обстоятельств жизни Виктора оно производит несколько сомнительное впечатление. Ради тренировок он оставил работу, и все его средства к существованию составляют 35 долларов в месяц, которые он зарабатывает в цирковой студии, давая уроки равновесия. Его жена не работает по состоянию здоровья, и у него есть сын-подросток, тоже, естественно, не работающий.

Вначале формальным оправданием столь легкомысленного поведения главы семьи была надежда на большие деньги, которые, по предположению Виктора, должна была бы выплатить ему в качестве премии книга рекордов Гиннесса. Однако, когда после установления первого рекорда, Виктор выяснил, что никакого денежного вознаграждения ему не полагается, он решил ответить на удар судьбы новым прорывом в самосовершенствовании и поразить человечество чудом удержания в равновесии шести балансов.

Механизм такого патологического развития жажд, наносящих вред как самому человеку, так и его окружению, я объясню чуть ниже на примере, разобранным с большим количеством деталей.

Для этого мне придется вновь вернуться к моему опыту общения с советскими экстрасенсами, «учителями» и святыми, чьи эксцентричности начали доставлять мне подлинное удовольствие после того, как я приобрел определенную сноровку в создании специфического аромата «слуги», приятного им и их окружению. Первоначальное ощущение недоумения и неловкости от их слов и поведения, когда их действия и слова шли вразрез как с обычным здравым смыслом, так и с мировоззрением «Спокойных», исчезло. К моему удивлению, я начал совершенно искренне наслаждаться общением. Хотя аромат принадлежности к сообществу был мною создан искусственно, я действительно научился получать удовольствие от общения, чувствуя то же самое, что переживали преданные ученики «пророка», хотя, естественно, его мудрые речи не оказывали ожидаемого воздействия на мое сознание.

Я просто удовлетворял свою потребность в общении, в привычных для меня интеллектуальных дискуссиях, и удовольствие от общения удваивалось от осознания того, что я делаю, от сознания того, что я начинаю понимать и чувствовать жажды и скрытые мотивы поступков людей, но, хоть мне и стыдно в этом признаться, самое большое удовольствие я получал от упражнения, которое Учитель называл «наслаждение глупостью».

Однажды, находясь в веселом настроении, Ли заявил:

— Для воина жизни нет большего наслаждения, чем наслаждение от человеческой глупости. Если бы все люди были умными, они вели бы себя, как воины жизни, и мир был бы совершенным, но скучным. Воин жизни прикладывает колоссальные усилия для того, чтобы стать тем, кем он является, и эта постоянная борьба и постоянное продвижение к совершенству иногда заставляют его задавать себе вопросы: «А стоит ли это таких жертв? Почему бы мне не жить так, как живут нормальные люди? Почему я должен стремиться к совершенству?»

Человеческая глупость — это именно тот стимул, который заставляет воина жизни не останавливаться на своем пути. Даже если воин жизни захочет стать самым обычным человеком, ему уже будет трудно всерьез вести себя так, как это делают нормальные люди. Кроме того, человеческая глупость доставляет неиссякаемый источник наслаждения. Изучая жизнь людей вне клана, слушая их разговоры, наблюдая их страсти и переживания, «Спокойный» накапливает ценный опыт общения и в то же время получает заряд бодрости и веселья, как до упаду хохочущий человек на концерте талантливого сатирика. В некотором роде сатирик похож на «Спокойного». Наблюдая за жизнью людей, он находит невыразимо смешные моменты в том, что обычные люди просто не замечают, и гениальный сатирик вызывает смех, просто пересказывая самые обыденные происшествия или типичные диалоги, расставляя акценты таким образом, что слушатели открывают для себя смешную сторону своей собственной жизни, и тогда они хохочут до упаду. Выйдя из концертного зала, обычный человек вновь теряет способность извлекать наслаждение из собственной и общечеловеческой глупости, наблюдая себя и других со стороны, но воин жизни развивает и совершенствует это умение, превосходя в нем любого сатирика.

Общение с экстрасенсами, учителями, пророками и святыми доставило мне столько веселых минут, что может быть, когда-нибудь я напишу книгу, посвященную этой теме. Одни истории о том, кем некоторое из учителей были и что они делали в прошлых жизнях по буйству фантазии могли бы сравниться с наиболее лихо закрученными детективами и приключенческими фильмами.

Совсем недавно, в период написания этой книги, мне в руки попала реклама весьма дорогостоящей конференции и семинаров одной из возникших после перестройки эзотерически ориентированной ассоциации. С одним из участников конференции мне довелось много лет назад познакомиться лично, мы некоторое время общались скорее в силу обстоятельств, чем по моему желанию, и я получил возможность лишний раз убедиться, насколько сильно воздействуют на сознание и поведение человека жажды, которые не получают достаточного удовлетворения.

Само перечисление выступающих на этой конференции лиц доставило мне утонченное удовольствие, близкое к тому, что я испытываю, слушая выступления Михаила Задорного. Опуская фамилии, напечатанные на листке, я процитирую только, если можно так сказать, их должности. Итак, «Опыт трансценденции и экстаза разных традиций и культур представляют ведущие мастерских: учитель-четвертопутчик, телесно-ориентированный танатолог, поющий Даос, садовник Древа Жизни, живущий, танцуя, музыкант естественных ритмов, интегратор расширенных состояний сознания, мастер целостного движения, мастер биоэнергопластики, гид-трансперсонолог, психохирург, духовная акушерка, визионер, виртуальный маг и техношаман, фольклорный психотерапевт.»

К сожалению, в силу недостатка времени мне не довелось пойти на эту конференцию, хотя, честно говоря, перспектива познакомиться с телесно-ориентированным танатологом, техношаманом и духовной акушеркой обещали массу новых, приятных и еще неизведанных впечатлений.

Столь вдохновляющий список возглавлял некто Антон Шалашин (имя и фамилия, естественно, изменены), учитель-четвертопутчик. Для тех, кто не совсем ясно представляет, что означает слово «четвертопутчик», поясняю, что оно подразумевает того, кто следует учению Георгия Ивановича Гурджиева, создавшего на основе опыта, приобретенного в монастырях Средней Азии и Востока свое собственное учение, воплощенное в практике «четвертого пути».

Я познакомился с Шалашиным незадолго до того, как Горбачев стал президентом. Он переехал из Москвы в Крым, где мы и встретились. Некоторое время нас связывали деловые отношения, потом возникла ситуация, в которой оказались замешаны третьи лица, и мне в силу обстоятельств довелось узнать довольно много о личности и жизни Антона, и на его примере я смог проследить, как зарождаются, развиваются и возникают жажды, и в каких случаях созидательная направленность жажд переходит в деструктивную.

Как и многих других шестидесятников, Антона увлекла йога, учение о перевоплощении, секреты подъема кундалини и даосские техники. Закончив один из московских вузов, он поступил на работу, и вскоре женился на дочери своего начальника. Жена оказалась полной противоположностью Шалашина. Ее не привлекали идеи духовного прорыва и сексуального воздержания с целью накопления и умножения ци для формирования астрального тела. Она была напористой и энергичной, и твердо стояла на земле. Как и папу-начальника, ее интересовало только одно — материальное благополучие, свежеотремонтированная квартира, престижная мебель и муж, который зарабатывает достаточно денег для обеспечения красивой жизни, в то же время не отлучаясь понапрасну из дома, и посвящая досуг ремонту, украшению квартиры и уходу за детьми, а заодно и доказывая ей делом свою страстную любовь.

Поскольку совершать все это, одновременно занимаясь духовными практиками, подкрепленными сексуальным воздержанием, не смог бы даже супермен, естественно, что семейная жизнь Шалашина представляла собой нечто среднее между извержением вулкана на Гавайях и войной Алой и Белой Розы.

Единственной отдушиной средь столь беспросветного и бурного существования стали для Шалашина мечты о том, чтобы заработать достаточно денег и посвятить себя целиком йоге, медитации и подъему кундалини в спокойном уединенном уголке с теплым климатом.

Отсутствие покоя, удовлетворения и гармонии в личной жизни обратили естественную потребность к саморазвитию в жажду приобщения к самосовершенствованию, которая находила свое выражение в том, что Антон вел довольно активную жизнь в среде интересующихся парапсихологией и эзотерическими учениями людей. Он прочитал много книг, и мог часами рассуждать о идеях Гурджиева, даосских методах самокультивации и прочих любопытных материях. То, что разговоры о духовных практиках он предпочитал самим духовным практикам, он объяснял тем, что у него не было достаточно денег для того, чтобы обеспечить жену и детей, и уединиться в теплом живописном уголке.

Теоретические рассуждения Шалашин время от времени совмещал с практикой хатха-йоги, попытками подъема кундалини и парапсихологическими исследованиями. Излюбленной областью парапсихологии для него стало ясновидение, так как он здраво полагал, что если с помощью ясновидения ему удастся выиграть в спортлото, то все финансовые проблемы будут автоматически решены, и он, наконец, сможет всецело посвятить себя отшельничеству и медитации. К сожалению, с ясновидением возникли некоторые сложности, и числа спортлото, хотя и попадали достаточно близко к выигрышным, все же никак не хотели угадываться.

Случилось так, что жена Шалашина погибла под колесами грузовика, а он близко сошелся с одной очень колоритной и самобытной личностью, также интересующейся жизнью и учением Георгия Ивановича Гурджиева. Это был некто Василий Морозов, маленького роста еврей, отрастивший для солидности внушающий уважение животик и обладающий жаждой власти и самомнением Наполеона, то есть ярко выраженной жаждой господина в сочетании с дополнительным набором близких к ней жажд.

В отличие от Шалашина, Морозов в вопросе заработка денег не полагался на сомнительные преимущества ясновидения, и, подобно почитаемому им Георгию Ивановичу, проявлял блестящий практический талант в этом вопросе. Не буду упоминать, каким способом в период глубокого брежневского застоя и в тревожные времена Андропова Василий зарабатывал по тем временам очень большие суммы, используя для этого как свои финансовые способности, так и идеологическую силу учения о «четвертом пути».

Он набрал себе команду, в основном состоящую из женщин с очень ярко выраженными жаждами слуги. Преданные как рабыни, эти женщины выполняли задания Василия, связанные с его бизнесом, и за это получали материальную поддержку, а их беззаветная преданность базировалась на прочном фундаменте почитания Учителя, обладавшего безоговорочной авторитарной властью.

Морозов действительно неплохо изучил книги Гурджиева и Успенского, что же касается его команды, то в основном глубина мыслей Георгия Ивановича прошла мимо их сознания, оставив впечатление, что они прикоснулись к чему-то великому, а воплощением этого великого стал сам Морозов.

Подобно регулярным партсобраниям, необходимым для поддержания должного уровня коммунистического сознания у членов партии, Василий организовал регулярные идеологические «вечера». Они проводились в глубокой тайне и начинались поздно ночью, продолжаясь до рассвета, что способствовало волнующему ощущению мистической сущности таинства и драматизма происходящего. В торжественной тишине кто-либо из членов группы читал главы из произведений Гурджиева и Успенского, а остальные смиренно внимали. Поскольку авторитет легендарного Георгия Ивановича и его великого последователя Василия Морозова пребывали на уровне заснеженных олимпийских высот, никто из группы не осмеливался задавать вопросы или обсуждать прочитанное — это было все равно, что бросить вызов божеству. Женщины, преданно глядя в лицо кумиру, даже не пытались вслушиваться в текст или осмысливать его, поглощенные важностью и торжественностью самого события.

На собрания не допускались посторонние. В качестве исключения Морозов однажды допустил на «вечера» двух «чужаков», в том числе и Шалашина, и это оказалось ошибкой. Когда один из «чужаков» попытался выяснить, как поняли члены группы текст только что прочитанной главы, оказалось, что они, вроде бы внимательно слушавшие, не в состоянии вспомнить, о чем шла речь. Это печальное открытие испортило всю торжественность обстановки и оказалось неприятной неожиданностью даже для самого Морозова. Он интуитивно почувствовал, что допускать на действа, предназначенные для «господина» и «слуг», посторонних лиц, не имеющих выраженной жаждой слуги чревато тем, что все удовольствие будет испорчено, в старался больше не совершать подобных ошибок.

Общение с Морозовым показало Шалашину, что для заработка денег существуют методы гораздо более реальные, чем многолетнее экспериментирование с ясновидением. Со временем Василий эмигрировал в Штаты, а Шалашин перебрался жить в Ялту, где, забросив спортлото, начал зарабатывать хорошие деньги на кустарных промыслах.

К тому времени Ли оставил меня, поскольку ему надо было уехать из Крыма. Учитель разрешил мне свободно и открыто рассказывать о нем и о учении Шоу-Дао, избегая только нескольких запрещенных тем. Шалашин в разговоре с друзьями услышал обо мне и Ли, и захотел познакомиться со мной. Так получилось, что я некоторым образом должен был сотрудничать с Антоном в его финансовых делах, какое-то время мы встречались, потом наши встречи, как и совместные дела, прекратились, но они послужили толчком к целому ряду событий, о которых я до сих пор вспоминаю с большим весельем, особенно рассматривая их в свете того, что Ли рассказывал мне о потребностях, жаждах и теории правильного питания.

Каждому, кто пытался резко перейти с одной привычной диеты на совершенно противоположную, известен период, когда организм плохо реагирует на непривычную еду или на непривычный режим питания. Чистому вегетарианцу становится плохо, если он начинает питаться только мясом, и наоборот, любитель кровавых бифштексов будет чувствовать себя обездоленным кроликом, если ему придется питаться только салатом и морковью, даже при том, что он убежден в пользе этой пищи. Реакцию организма на изменение пищи заметить очень легко — может возникнуть головокружение, тяжесть в желудке или расстройство кишечника.

Резкое изменение питания для психики производит те же самые эффекты, но эти небольшие расстройства психической деятельности, если они не сопровождаются выраженными психосоматическими заболеваниями, почти не заметны для человека, поскольку он отождествляет себя со своими психическими проявлениями, но на окружающих его действия могут производить странное впечатление.

Переезд в Ялту оказался для Шалашина резкой сменой питания его психики. Его жизнь в Москве была достаточно напряженной и полной впечатлений. Он ходил на работу, встречался с людьми, разделяющими его интересы, часами разговаривал о эзотерических учениях, мечтая о том моменте, когда он станет богат и свободен и сможет, наконец, заняться самосовершенствованием.

В Крыму его мечта, казалось, осуществилась. Окрестности Ялты с их благодатным климатом были просто созданы для занятий медитацией, он устроился работать сторожем, и два или три раза в неделю проводил время в небольшой хижине, где никто его не беспокоил в течение всего дежурства. Кустарный промысел, которым он занимался приносил больше денег, о чем он мог представить в самых смелых мечтах, работая в Москве в качестве научного сотрудника. Кроме того, он оказался в социальной изоляции, поскольку в Ялте у него не было знакомых, с которыми он мог бы часами обсуждать высокие материи и ставить эксперименты по ясновидению и телепатии.

Одна из его основных жажд — жажда материальной независимости и уединения для занятий самосовершенствованием оказалась удовлетворена, и это уединение погрузило его в эмоциональный и интеллектуальный вакуум, потому что, как неожиданно выяснилось, уединение, прогулки на природе и медитации не давали его психике того необходимого количества бодрящих впечатлений, которое он привык получать сначала в ссорах и конфликтах с женой, потом, после ее смерти, в столкновениях с родственниками жены и в беседах с друзьями о том, что он будет делать, когда, наконец, преодолеет все препятствия.

Когда препятствий не осталось, и, наконец, ему представилась возможность приступить к осуществлению давней и заветной мечты, подсознание Антона, реагируя на эмоциональный голод и недостаток острых ощущений, ответило жаждой преодоления препятствий или усложнения жизни и начало искусственно создавать эти препятствия, нашедшие свое воплощение в весьма причудливых фантазиях. Частью этих фантазий оказался я. Шалашин втянулся в очень увлекательную для него игру, в которую оказались вовлечены еще несколько человек, а я оставался в стороне, с удивлением, любопытством и нескрываемым интересом наблюдая за новыми экстравагантными идеями, возникающими у Антона.

Мой рассказ об Учителе пробудил работу его мысли, и Шалашин, после долгих интеллектуальных упражнений и размышлений о личности и скрытых намерениях Ли, пришел к гениальной идее, что Ли был шпионом одной или нескольких иностранных держав, а на меня он затратил столько времени лишь для того, чтобы превратить меня в зомби. Хотя за время многолетнего общения со мной он и не пытался выудить из меня какие-либо секретные сведения, способные нанести вред Советскому Союзу, тем не менее он меня закодировал так, что в какой-то определенный момент времени, или по произнесении кодового слова, или от специального жеста вроде щелчка пальцами у меня перед носом, я превращусь в смертельно опасную машину для убийств и диверсий, которая не остановится ни перед чем, выполняя заложенную в нее программу. Так что мой вид, вроде бы миролюбивый и спокойный, на самом деле всего лишь маска, скрывающая внутри зомби-разрушителя.

Когда мне рассказали о том, что я на самом деле зомби-разрушитель, я весело посмеялся, удивившись буйству фантазии Антона.

Во время одной из наших последних встреч в компании друзей разговор, не помню по каким причинам, зашел об отравляющих веществах. Шалашин, по образованию химик, с увлечением что-то рассказывал о них, и я, для поддержания беседы, тоже упомянул несколько популярных способов отравлений, почерпнутых мной в литературе. В свое время Ли дал мне информацию об отравляющих веществах и способах их применения, но как раз этой темы он мне велел избегать в разговорах с посторонними, чтобы косвенным образом не причинить кому-либо вред этой информацией.

Несколько дней спустя Шалашин выдал очередную великолепную идею о том, что я, рассказывая о способах отравления делал это намеренно, чтобы вынудить одного из присутствующих там людей отравить Антона, забрать у него его деньги и отдать их мне. Услышав эту гениальную версию моих предполагаемых коварных намерений, я вообще перестал встречаться с Шалашиным, чтобы еще больше не возбуждать его ум.

В течение нескольких последующих месяцев Шалашин баловал наших общих знакомых идеями не менее экзотическими, иногда даже подкрепленными галлюцинациями. Хотя эти идеи были так же далеки от реальности, как розовые слоны от здания Пентагона, они давали Антону то количество волнующих впечатлений, которое позволяло его психике работать в привычном для него ритме — много заниматься интеллектуальными рассуждениями и изысканиями, бороться, преодолевая трудности, а также страдать из-за того, что у него снова нет времени и возможности предаться духовной практике на лоне прекрасной субтропической природы.

Я со все возрастающим интересом впитывал доходившие до меня через знакомых новые подробности из моей биографии, добытые Шалашиным неизвестно из какого источника. Таким образом я узнал, что я самый настоящий шизофреник, а также многие пикантные детали, подтверждающие это нарушение моей психики. В то же время Антон утверждал, что я — агент КГБ, не задумываясь о том, что вряд ли Комитет склонен давать работу шизофреникам.

Подтверждая версию моей работы на КГБ, Шалашин утверждал, что сумел по знакомству купить за 150 рублей у одного сотрудника госбезопасности копию досье на себя самого, и что в этом досье находится несколько доносов, написанных и подписанных мною собственноручно. Он даже цитировал строчку, которую он якобы прочитал в моем доносе. Эта строчка сама по себе настолько развеселила меня, что я запомнил ее на всю жизнь. Звучало это так: «В состоянии наркотического опьянения Шалашин гонялся за сожительницей с топором.» К сожалению, это была единственная подробность, которую он поведал о своем досье. А жаль, такая великолепная идея могла бы оказаться золотой жилой для новых поворотов сюжета.

Пассивное размышление перестало удовлетворять Шалашина, и он перешел к активным действиям. С бодрой жизнерадостностью подростка Антон принялся играть в шпионов. Мой дом находился недалеко от центрального универмага, и, выходя в город, я почти всегда проходил мимо него. Антон, не жалея времени, тратил два с лишним часа на дорогу из Ялты в Симферополь и, стоя у окна универмага, ожидал, пока я пройду мимо, чтобы по моему поведению, походке и тому, с кем я встречаюсь и общаюсь, создать еще более полную картину моей шизофреническо-агентурной личности.

В предыдущей книге этой серии я уже рассказывал о том, что мне неоднократно приходилось обнаруживать за собой слежку, Ли тренировал меня инстинктивно отзываться на чужое внимание и взгляд, и естественно, что, чувствуя, что что-то не в порядке, я оглядывался и иногда замедлял шаг, и это давало Шалашину новые просторы для размышлений по поводу скрытых мотивов моего поведения.

Когда мне рассказали, как он следил за мной из универмага, я вначале не поверил, поскольку фантазии фантазиями, я встречал множество людей, которые придумывали невесть что просто для собственного удовольствия, но чтобы взрослый человек тратил время и силы на то, чтобы посмотреть из-за угла, какая у меня походка, это мне казалось уже перебором.

В свои развлечения Шалашин вовлек еще одного нашего общего знакомого, Бориса, также интересующегося эзотерическими учениями и имеющего финансовые дела с Антоном. Борис был высок, красив и темноволос. Обладая темпераментом и наклонностями Рембо, он скучал, изготовляя кустарные поделки в окружении жены и троих детей, и душа его жаждала подвигов и приключений.

Однажды меня предупредили, что в определенный день Шалашин и, возможно, кто-нибудь еще, будут следить за мной. Я решил, что все это домыслы, но на всякий случай решил проверить. Дело было на вокзале. Почувствовав слежку, я сделал несколько резких перемещений, потому что понимал, что преследователь, скорее всего, прячется за каким-либо укрытием. И действительно, за одним из ларьков я заметил Бориса. Несмотря на жаркий солнечный день он, в лучших традициях шпионских боевиков, был в темных очках и черной кожаной куртке с поднятым воротником. Эта попытка замаскироваться среди одетых в маечки, шорты и джинсы отдыхающих делала его похожим на ворону, пытающуюся сойти за свою в стае белых чаек, но надо отдать должное, в своем шпионском облачении он выглядел прекрасно, я даже залюбовался.

Вскоре я обнаружил и Шалашина, изменившего свою внешность при помощи темных очков и длинной мешковатой кофты. Мелькая среди толпы, его лысина поблескивала на солнце. Поскольку это зрелище не доставляло такого эстетического наслаждения, как гордый профиль Бориса над поднятым воротником его куртки, я посмеялся про себя, и, больше не обращая внимания на шпионские страсти, занялся своими делами.

Наблюдение за мной на вокзале дало Шалашину новый вдохновляющий материал. То, как я передвигался, резко меняя направление, чтобы обнаружить наблюдающих из-за укрытия, представляло собой новую пищу для размышлений, из которых он вывел очередную подробную и логичную теорию моей опасности для общества. Поскольку Шалашин и Борис были убеждены в своем высоком шпионском профессионализме, они даже не заподозрили, что я так себя вел, чтобы обнаружить их.

Некоторое время спустя я переехал из Крыма в Москву, но слухи о новых идеях Шалашина относительно меня и моей личной жизни, хотя и редко, но доходили до меня через друзей-крымчан.

Бесстрастное наблюдение за поведением представителей человеческого рода со временем стало привычкой. Каждый раз, объясняя мне какие-либо специфические черты человеческого поведения, Ли заставлял меня вступать в контакты с большим количеством людей, чтобы теоретические знания, которые он мне давал, пройдя проверку практикой, через осознание стали частью меня самого. Одновременно, общаясь и наблюдая, я учился с пониманием и терпимостью относиться к носителям другой истины, на практике прочувствовав, что, действительно, у каждого человека существует своя правда, и чем сильнее человек цепляется за эту правду, защищая свой внутренний мир от болезненных для себя открытий, тем бессмысленнее оказываются попытки «облагодетельствовать» его, проповедуя ему свою собственную правду.

Ярким примером бессмысленности подобных попыток можно считать попытки «спасения» аборигенов Австралии или тропических островов христианскими миссионерами. В головах до того естественно адаптированных к своей среде обитания местных жителей возникал хаос, миссионеров съедали, а обиженные христиане наводили порядок и восстанавливали справедливость огнем и мечом. Иногда возникали ситуации, курьезные в своей трагичности, когда дикари распинали и пытали миссионеров, поскольку по их рассказом они вполне логично заключили, что мученическая смерть открывает перед человеком врата рая и приобщает его к лику святых, а что еще, по их, вполне обоснованному мнению, могло бы быть более приятным и полезным для христианского миссионера. Таким образом, они от всего сердца помогали чужеземцу, а сами с удовольствием оставались в своем уютном мире богов, демонов и духов.

— Споры о том, какое учение или какая точка зрения лучше или хуже, абсолютно бессмысленны, — сказал однажды Ли. — Для того, чтобы сравнивать какие-то вещи между собой, нужно иметь единый сопоставимый с ними эталон. Есть универсальные эталоны, которые позволяют сказать, что этот предмет длиннее, а тот короче, или что он весит больше, чем другой предмет, если, конечно, их взвешивают в одинаковых условиях.

Каждому очевидна абсурдность вопроса: «Что лучше, вес или длина, бордовый цвет или справедливость?» Однако люди всерьез продолжают спорить о том, что лучше, атеизм или религия, фашизм или коммунизм, подъем кундалини или трудотерапия. Каждый имеет свой эталон истины, но люди спорят и спорят о несравнимых и бессмысленных вещах не потому, что это действительно приближает их к истине, а потому, что им нравится спорить. После каждого спора мнимое ощущение победы, поскольку каждый в большинстве случаев все равно остается при своем мнении, доставляет удовольствие, укрепляя еще больше личный эталон истины и давая печальное, но в то же время отрадное осознание того, как все-таки глупы окружающие и как далеки они от понимания важных и серьезных вещей.

Люди с натурой лидера и самостоятельным мышлением сами изобретают эталоны истины, навязывая их другим. Так появляются учения и возникают групповые эталоны истины. Те, кто не может ничего выдумать сам, заимствуют эталоны у живущих или уже умерших учителей, тем самым приобщаясь к тому, что они считают Истиной С Большой Буквы, и удовлетворяют свою жажду мессии, преподнося эту истину другим, а, заодно, зарабатывают на этом деньги и престиж.

Когда-то давно я сказал тебе, что говорить правду другим — это преступление, преступление против правды, которую ты говоришь и против людей, которые являются носителями другой правды. Ты пытался осознать эту истину и сделать ее частью своего осознания, но для тебя это было трудно, потому что с детства тебе внушали, что говорить правду — хорошо, а лгать — плохо. Только сейчас, когда ты начинаешь понимать поступки и скрытые мотивы поведения людей, ты начинаешь осознавать на глубинном уровне, почему говорить правду другим людям — это преступление. С точки зрения «Спокойных» не обязательно говорить правду другим людям, но подлинное преступление — не говорить правду самому себе.

Для последователей Шоу-Дао их эталон Истины — это их собственная жизнь. Это жизнь человека, который живет в гармонии с самим собой и с окружающим миром, не имея внутренних конфликтов и с удовольствием принимая себя самого и окружающих такими, какими они являются в действительности. Им безразличны эталоны истины других людей и их поведение до тех пор, пока действия окружающих не угрожают жизни и безопасности членов клана. Воины жизни всеми доступными им способами избегают конфликтов с другими людьми, и отвечают агрессией только на непосредственную агрессию. Но это не борьба за правду или справедливость, это просто борьба за выживание. Постоянно развивающийся и внутренне гармоничный, не нуждающийся в том, чтобы лгать самому себе, человек становится счастливым и делает более счастливой и радостной жизнь своих близких и своего окружения.

Обычные люди, жизнь которых оказывается неблагополучной, которые не могут ладить со своей семьей и имеют конфликты с окружающими, защищают свое хлипкое внутреннее равновесие, обманывая самого себя, но именно они являются наиболее рьяными защитниками правды и поборниками справедливости. Они уверены, что правда — это то, что для них хорошо, или то, что является хорошим с точки зрения людей, которые по каким-то причинам в определенные периоды их жизни являлись для них авторитетами. Если же какие-то внутренние побуждения заставляют их желать того, что на подсознательном уровне для них является «плохим», они лгут себе, выдумывая «хорошие» мотивы для оправдания «плохих» желаний, и ведут себя таким образом, что до некоторой степени, в реальной жизни или только в фантазиях эти «плохие» желания удовлетворяются. Один из способов реализации «плохих» желаний — это приписывание этих желаний другим людям с последующей борьбой с этими «опасными» и «злонамеренными» людьми во имя «добрых» целей. Так, фашизм, чтобы оправдать удовлетворение своей жажды мирового господства, приписал то же самое желание коммунистам и «низшим» расам — евреям, цветным и цыганам, а затем ради самозащиты начал уничтожать опасных врагов, уже руководствуясь самыми справедливыми, добрыми и благородными намерениями.

Человеческие конфликты, столкновения и даже войны по большей части происходят от того, что человек, считающий себя в глубине души эталоном истины и справедливости, проецирует свои дурные помыслы на других, а затем начинает бороться за восстановление истины и справедливости. Есть люди, которые действительно делают зло во имя зла, но подавляющее большинство людей совершает зло во имя добра. Многие убийцы и психопаты, причинившие огромный ущерб другим людям, если их расспросить, объяснят свое поведение, как совершенно оправданное с точки зрения морали и справедливости.

Воины жизни не делят свои побуждения и желания на «плохие» и «хорошие». Для них существуют только естественные потребности, которые они учатся распознавать, осознавать и удовлетворять. В этом случае потребности не перерастают в жажды, нарушающие психическое равновесие человека, и удовлетворение потребностей не вызывает внутренних конфликтов и не заставляет их искать удовлетворения в конфликтных отношениях с внешним миром.

Когда все основные потребности человека удовлетворены, когда он здоров, сыт и доволен собой и другими, на первое место естественным образом выходит потребность в личностном росте и саморазвитии, в том, чтобы сделать и без того прекрасную и интересную жизнь еще более прекрасной, насыщенной и бесконечной. Таким образом можно сказать, что в некотором роде воины жизни подходят к самосовершенствованию с другого конца, чем большинство эзотерических учений. Там, ученик должен иметь сильную жажду саморазвития, которая обычно основывается на неудовлетворяющей его жизни в обществе, на личных проблемах и неразрешимых конфликтах. Идея о том, чтобы стать «святым» или совершенным сверхчеловеком привлекает его тем, что дает возможность достичь самоуважения и уйти в блаженную «нирвану» из мира, который его не признает и не доставляет ему нужного удовлетворения. Люди с подобно жаждой способны идти на жертвы, включающие умерщвление плоти, сексуальное воздержание и долгие мучительные тренировки, которые в конце концов действительно могут дать свой результат и привести к просветлению.

«Спокойные» выбрали другой путь. Они вначале учатся быть счастливыми, успешными и гармоничными в том мире, где они живут, и на этом фоне естественным образом на первый фланг выходит потребность в дальнейшем совершенствовании и духовном развитии. Поэтому «Спокойные» никому не навязывают свою идеологию и свое учение. Понять голодного лучше всего может только голодный, а понять счастливого по-настоящему может только счастливый. Люди, чье стремление к самосовершенствованию основано на внутренних противоречиях и недовольстве своей жизнью, окружающим миром и другими людьми не поймут и не примут дух Шоу-Дао.

Учения разделяются на авторитарные и демократические. Те, кто хочет удовлетворить свою жажду самосовершенствования, обычно предпочитают школы авторитарные, где авторитет и слово Учителя — это закон, где Учитель является Богом и предметом культа.

В демократических учениях, к которым относится и Шоу-Дао, учитель является старшим братом и другом, а не предметом культа, и в первую очередь «Спокойные» дают своим ученикам не то, что они считают Истинным знанием, поскольку психика человека, терзаемого жаждами и внутренними противоречиями не может правильно воспринять и осознать Истинное знание, а проводят их по кругам ложных знаний до тех пор, пока жажды ученика не насытятся и не перейдут на уровни естественно удовлетворяющихся потребностей. Только тогда пришедшая в гармонию личность ученика сможет правильно и равномерно развиваться.

Практически все европейцы, посвятившие себя изучению и следованию восточным эзотерическим учениям делают это не от хорошей жизни. Обращаясь к мудрости востока, которую они в силу своих собственных культурных традиций и воспитания никогда не смогут осознать и воспринять так, как это делает воспитанный в рамках соответствующей культуры азиат, они уходят от своих личных проблем и от не удовлетворяющей их действительности в мир сказок и фантазий, где они в своих иллюзиях, галлюцинациях и мечтах, достигают «свободы», «мудрости», «осознания», где они приобретают «мистический опыт» и где они погружаются в водоворот восхитительных приключений, пережитых в прошлых жизнях, которых им так недостает в унылой и скучной повседневности. Двигаясь через свои воображаемые реинкарнации, они сражаются и побеждают, овладевают прекрасными женщинами, любят и ненавидят, грешат и раскаиваются, переживая все возможные оттенки чувств, которых жаждет их душа.

Изучив несколько асан и медитаций и обогатившись обширным «мистическим опытом», они обретают самоуважение, которого им так не хватало в дрязгах и мелких проблемах унылого быта. Они больше не винтики, выполняющие, подобно простым смертным, свою роль в семье и на работе. Они приобщились к тайнам мироздания и вечности, они приобрели способность преодолевать пространство и время в своих снах и фантазиях о реинкарнациях. Теперь можно вступить в клуб таких же, как они, последователей эзотерических учений и Искателей Истины, плодотворно проводя время в обсуждениях своего собственного мистического опыта, знаменательных событий из прошлых жизней, и пускаться в бесконечные интеллектуальные рассуждения о божественной сущности мироздания, предназначении человека и прочих высоких материях.

Люди, проведшие за этими занятиями достаточное время и научившиеся выполнять некоторые элементарные экстрасенсорные трюки, становятся Учителями, и обретают не только самоуважение, но еще и уважение и почитание начинающих эзотериков и экстрасенсов, и с удовольствием делятся с ними мистическим опытом и историями из своей жизни, повествующими о том, как они преодолевали препятствия на пути к Истине. Особенно это характерно для жителей Советского Союза, которые из-за своей изоляции от остального мира и из-за бессилия перед обезличивающей и лишающей их свободы мысли и слова государственной системой, могут только фантазировать и мечтать, надеясь, что занятия духовными практиками Востока дадут им ту свободу, которой их лишает государство. Европейцы или американцы в случае, если их действительно заинтересуют восточные учения, могут поехать в Индию, Японию или Китай и там, в настоящих восточных школах и у восточных Учителей получать знания, которые им необходимы. Поэтому у них фантазии о восточных техниках обычно не принимают таких крайних форм, как у твоих соотечественников, и они либо занимаются реальными исследованиями в их западном понимании, либо просто зарабатывают на этом деньги, точно так же, как делали бы это, занимаясь археологией или генетикой.

Наблюдая за советскими экстрасенсами и «учителями», я постепенно убедился, что Ли, как всегда, оказался прав.

Так получилось, что от людей, очень близко знавших Шалашина я узнал много деталей его личной жизни, и смог составить представление о том, как сформировались жажды, настолько деформировавшие его картину мира, что он начал играть в шпионов и проецировать на меня болезненные фантазии, по своей устойчивости и интенсивности близкие к психическому расстройству. Не могу ручаться за абсолютную полноту составленной мной картины, но, тем не менее, попытаюсь в общих чертах представить точку зрения «Спокойных» на то, как деформация отдельных потребностей в жажды, удовлетворение которых компенсирует хроническую неудовлетворенность других потребностей в сочетании с неумением осознать и удовлетворить свои естественные потребности приводит к общей дисгармонии, наносящей вред как самому человеку, так и его ближайшему окружению.

Интерес к упражнениям Хатха-йоги и философии йоги, а также эксперименты в области парапсихологии служили удовлетворению естественных потребностей Антона — заботы о собственном здоровье и любопытству к новым и интересным областям знания. К сожалению, увлечение восточными учениями незаметно для Антона дало свой первый отрицательный результат — создало устойчивое подсознательное представление о том, что сексуальные контакты с женщиной отнимают энергию и приближают смерть. Это подсознательное представление вошло в конфликт с нормальным сексуальным влечением к женщинам, создав первую проблему: половое воздержание для физически здорового мужчины было мучительным, а сексуальные контакты вызывали подсознательное чувство вины из-за предательства идеи самосовершенствования и, кроме того, создавали чувство тревожности, связанное с подсознательной боязнью смерти, как результата половых сношений.

Однако потребность в сексе оказалась сильнее, и Шалашин женился на женщине, абсолютно равнодушной к восточной философии, у которой секс не связывался с чувством вины или страхом, и которая, обладая твердой и сильной натурой ясно представляла, чего она хочет — прочную семью, материальный достаток, хорошую квартиру и мужа, который уделял бы внимание своей семейной жизни, а не рассуждал о заоблачных материях.

Естественно, что при таком раскладе сил семейная жизнь Антона превратилась в ад, из которого он не мог выбраться, поскольку уже появились дети. Таким образом, отсутствие ясного понимания им своих потребностей и неумение их правильно удовлетворить превратило всех членов его семьи в жертвы. Дисгармония в семье лишила Шалашина возможности удовлетворять другие естественные потребности — потребность в человеческой близости, в уважении, любви, понимании, покое и т. д. Отсутствие уважения в семье и работа в рядовом научно-исследовательском институте с маленькой зарплатой и отсутствием дальнейших перспектив трансформировало потребность в самоутверждении через мнимое самосовершенствование в жажду, удовлетворение которой теми или иными способами компенсировало неудачи на всех остальных фронтах.

Второй внутренний конфликт возник в связи с денежным вопросом. Согласно философии йоги думать о материальных благах и стремиться к ним было грешно, но подсознательно Шалашин разделял стремление своей жены к жизни в достатке, и поэтому он создал себе иллюзию, что деньги необходимы ему для того, чтобы стать свободным и независимым от работы и семьи и всецело посвятить себя занятиям йогой в уединенном месте с теплым климатом.

Поскольку зарабатывать деньги тяжким трудом было слишком неприятной задачей, Антон совместил свою жажду самосовершенствования с попыткой безболезненно разрешить финансовый вопрос и с азартом проводил эксперименты с ясновидением, играя в спортлото и на скачках, к сожалению, без видимого успеха. Общение с другими людьми, интересующимися восточной философией, позволяло ему удовлетворять свою потребность в уважении, обратившуюся в жажду в связи с отсутствием уважения в семье и недостаточными проявлениями уважения на работе.

Общение с Василием Морозовым дало новый толчок к модификации Шалашиным своего мировоззрения в соответствии с учением Гурджиева, которое и раньше интересовало Антона. Следование его учению и взятие в качестве модели поведения образа жизни Георгия Ивановича могло с легкостью разрешить, по крайней мере на сознательном уровне, все внутренние противоречия, которые так испортили жизнь Шалашину.

Георгий Иванович имел разнообразные сексуальные контакты, не терзаясь страхами и угрызениями совести, он, опять-таки без малейших колебаний, зарабатывал большие деньги и не гнушался брать высокую плату со своих учеников, поскольку, как вполне справедливо заметил Гурджиев, если человек не способен заработать тысячу рублей, чтобы заплатить Учителю, значит, ему нет смысла и учиться. Люди не ценят то, что им достается даром. Кроме того, Гурджиев был авторитарным Учителем, то есть ученики оказывали ему уважение, граничащее с почитанием божества, воплотившегося в человеческом облике.

Когда Шалашин перебрался жить в Ялту и получил, наконец, желанную свободу и материальную независимость, ситуация с удовлетворением естественных потребностей резко ухудшилась. Жажда самоутверждения через самосовершенствование, которую он раньше удовлетворял, ставя эксперименты по ясновидению и играя в спортлото, разговаривая с друзьями о своим мистическом опыте и поучая новичков, больше не находила удовлетворения из-за отсутствия в Ялте знакомых, а удовлетворять ее, занимаясь в одиночестве йогой или медитируя, он не мог. Кроме того, потребность в уважении, которую он реализовывал в беседах с единомышленниками и учениками, также перестала удовлетворяться. С сексом по-прежнему были проблемы — с одной стороны хотелось, но ощущение греховности и боязнь смерти, несмотря на героический пример великого Гурджиева, все же не позволяли получать полное удовлетворение.

Психическое напряжение от духовной изоляции стало столь сильным, что для поддержания душевного равновесия подсознание Шалашина стало проецировать его внутреннее конфликтное состояние на внешний мир, отыскивая врагов, с которыми можно было бы бороться, потому что борьба против реального или воображаемого противника — лучший способ временного избавления от внутренних конфликтов, так же, как объявление войны другому государству выгодно правительству, неспособному погасить недовольство народа и навести порядок в собственной стране. Я, будучи в Симферополе достаточно яркой и заметной фигурой, оказался идеальной мишенью для проекции его болезненных фантазий. Навязчивые идеи Шалашина о том, что я зомби, который в любой момент может по специальному знаку превратиться в неуправляемого убийцу-разрушителя или о том, что я хочу его отравить, чтобы завладеть его деньгами, объясняются именно временной и резкой потерей привычных для него способов удовлетворения его потребностей в «психической» пище.