Обуреваемый страстями

Глава 5

Меня разбудил настойчивый пронзительный телефонный звонок. Я потянулся к трубке и подтащил ее к уху, не отрывая головы от подушки.

— Да? — хрипло произнес я в трубку.

— Доброе утро, лейтенант, — произнес знакомый мне телефонный голос приятного тембра.

— Снова вы? — зарычал я. — Какого черта вам нужно на этот раз?

— У меня есть для вас очередное известие, — сказал он резко. — Я надеюсь, вы внимательно меня слушаете, лейтенант?

— Нет, — ответил я, — я вас вовсе не слушаю, но все же давайте ваше сообщение.

— Вот это мне в вас и нравится, лейтенант. Вы не настолько горды и упрямы, чтобы не принять небольшой помощи в деле об убийстве, не так ли?

— Ах нет, Джон, нет, Джон, нет! — сказал я свирепо.

Последовало недолгое молчание. Когда он снова заговорил, тон его несколько изменился.

— Значит, вам известно мое имя, лейтенант? — спросил он. — Это интересно.

— Как для кого, — ответил я. — На мой взгляд, вы просто персонаж из комикса, и лучше бы вы таковым и остались.

— Я только стараюсь быть полезным, лейтенант, — произнес он уклончиво. — Выполняю свой гражданский долг, сообщаю вам информацию, которой располагаю.

— Для честного гражданина этой информации чересчур много, — сказал я ему. — Ну ладно, что у вас там?

— Джонатан Блэйк, — последовал быстрый ответ. — Довольно известный охотник, бывший муж Пруденс Калтерн. В настоящее время он вовсе не в дебрях Африки и не занимается систематическим истреблением диких животных этого континента.

— Он не в Африке?

— Нет, лейтенант. Сейчас он живет на живописном ранчо в сорока милях от Пайн-Сити. Оно называется Эль-Ранчо-де-лос-Торес. Я думаю, что его настоящий владелец сейчас отбыл в Тихуану посмотреть на бой быков. Мистер Блэйк там находится на правах гостя, по крайней мере, он там находился всю прошлую неделю, насколько я знаю.

— И что дальше?

— Я подумал, что вам это будет интересно, лейтенант. Он ведь собирается опробовать вторую половину близнецов Калтерн, но я полагаю, что вам это уже известно.

— Что известно?

— На этот раз он женится на Пенни Калтерн. — Голос звучал удивленно. — Но я думал, что вы уже знаете… — И он повесил трубку так неожиданно, что я даже не успел вспомнить, что сам себе поклялся никогда больше не отвечать ему и в следующий раз повесить трубку, как только этот тип позвонит.

Я посмотрел на часы. Было половина одиннадцатого. Солнечное, ясное утро. К себе на квартиру от Пруденс Калтерн я вернулся только в половине четвертого. Может быть, любому другому человеку и хватило бы шести часов сна, но, судя по красноглазой физиономии, смотревшей на меня из зеркала, лейтенанту Уилеру этого было явно недостаточно.

На то, чтобы принять душ, одеться и выпить чашку черного кофе, потребовалось, как обычно, полчаса. Потом я закурил сигарету и решил, что если не сделаю чего-нибудь значительного, то и это утро пропадет впустую. В конце концов, когда придет Судный день и меня спросят, чем я занимался в этот понедельник утром, что я смогу сказать такого, что смягчит мою участь?

Я позвонил в отдел, и мне ответил бас, принадлежащий, без сомнения, чудовищу в юбке.

— Я хотел бы переговорить с сержантом Полником, — кратко объяснил я ей, и через минуту в трубке раздался знакомый, хриплый от чрезмерного употребления виски баритон.

— Ты получил сообщение из Сан-Франциско относительно Тельмы Дэвис? — спросил я.

— Да, лейтенант, — гордо ответил он. — Вот оно передо мной.

— Так что же они сообщают?

— Вам прочитать?

— Да просто расскажи, — устало попросил я.

Похоже на то, что и здесь у меня неудача.

— Она живет в многоквартирном доме в меблированных комнатах, — медленно и отчетливо начал Полник. — Последние несколько дней она там не показывается, и никто не видел ее все это время. Она работает стенографисткой, но и на работе ее нет уже несколько дней.

— Может быть, она поехала вслед за супругом в Пайн-Сити, — сказал я. — Лучше всего тебе сразу же начать проверку отелей и мотелей.

— Отели, мотели? — горько переспросил Полник. — Когда же я все-таки увижу этих дамочек?

— Найди мне Тельму Дэвис, и я разрешу тебе сколько угодно смотреть на нее. — Я был благосклонно настроен.

— О’кей, лейтенант, — в его голосе звучало негодование, — если я найду ее, как мне с вами связаться?

— Я буду где-то среди прерий, — сказал я без всякого энтузиазма. — Там, где мужчины — это мужчины и никто не боится гремучих змей.

— Ну конечно, лейтенант, — сказал он понимающе. — А телефон у вас там есть?

— Не звоните нам, — сказал я, — мы вам сами позвоним в случае нужды.

Я повесил трубку.

Эль-Ранчо-де-лос-Торес являло собой сверкающий, ослепительный оазис на самом краю пустыни. Ослепительным его делали не столько финиковые деревья, сколько сверкание хрома и никеля «кадиллаков» и пикапов, припаркованных перед домом. Втиснув свой «остин» между двумя седанами, я почувствовал, что мне необходимо выпить. К тому же я понял, что мне в моем синем костюме и простом галстуке здесь вовсе не место. Следовало бы надеть тройку и бабочку и тому подобное.

От души надеясь, что на меня не обратят внимания, я постарался пробраться через толпу пышно разодетых ковбоев и их подружек. Мои ожидания оправдались. Все они были поглощены оживленными спорами, пропустить ли еще стаканчик мартини перед ленчем или лучше сесть за стол прямо сейчас, чтобы потом забраться в свой «кадиллак» и отправиться обозревать широкие просторы.

Бар оказался точно таким, каким когда-то в детстве его рисовало богатое воображение. Это было воплощение фантастических мечтаний о Диком Западе — вплоть до посыпанного опилками пола. Понемногу я стал чувствовать себя лучше и уже поискал было глазами плевательницу, но вовремя сообразил, что на этом ранчо свои правила.

Быстро осмотрев бар, я направился к конторке администратора, за которой стоял парень, представлявший собой нечто особенное — затрудняюсь дать более точное определение. Это был толстенький человечек в огромных очках без оправы и с пышными усами. Он был одет в белую полотняную рубашку с накладными карманами и тесно облегающие брюки, заправленные в высокие блестящие желтые сапоги. Талию перехватывал охотничий ремень с серебряной пряжкой, игрушечный пистолетик 45-го калибра с рукояткой под перламутр болтался в кобуре на правом бедре.

Я присмотрелся повнимательнее к серебряной звезде, приколотой у него на груди, и убедился, что правильно прочитал то, что там было написано: «Клерк». Он одарил меня почти дружеской улыбкой.

— Приветствую вас, незнакомец, — сказал он сердечно. — Добро пожаловать на Ранчо-де-лос-Торес!

Он протянул мне через конторку руку. Я вынул из кармана свой значок и осторожно положил его в раскрытую ладонь.

Он с минуту тупо смотрел на него и потом перевел взгляд на меня.

— Что это такое? — спросил он подозрительно.

— Настоящий, настоящий, — успокоил я его. — У вас остановился некий Джонатан Блэйк?

Его лицо прояснилось.

— Вы его друг, лейтенант? Да, сэр. Мистер Блэйк, разумеется, остановился у нас, и это для нас огромная радость, смею сказать.

— Смеете, смеете, — заверил я его. — В пятой заповеди об этом сказано без обиняков.

Он моргнул:

— Но не думаю, что в настоящий момент мистер Блэйк находится здесь. Он покинул ранчо пару часов тому назад.

— Ранчо? — Я неожиданно для самого себя заинтересовался этим вопросом. — И что же вы здесь выращиваете — помимо сосунков, разумеется?

— Ну, знаете, лейтенант, не вижу в этом ничего смешного!

— И никто не видит, — кивнул я. — Как вы думаете, где может находиться мистер Блэйк?

— Не могу сказать наверняка, но он очень часто ездит в каньон Дьявола поупражняться в стрельбе по мишеням.

— И где же это?

— Поезжайте по шоссе еще три мили к востоку, там справа будет поворот на Грязную дорогу. Поезжайте по этой дороге, лейтенант. — Он поморщился. — Дорога приведет вас прямо к каньону Дьявола.

— У вас там установлены кондиционеры? — спросил я.

— Там нетронутая, дикая земля, лейтенант, — сказал он сухо.

— Пожалуй, я лучше сам это проверю. Не может быть, чтобы мистер Блэйк в самом деле этим занимался — использовал девственниц[3] в качестве мишени в стрельбе по цели.

Клерк неловко улыбнулся:

— У вас есть шляпа, лейтенант?

— Вы хотите, чтобы я приподнял ее перед вами, когда буду прощаться?

— В это время дня в каньоне довольно жарко, — сказал он. — Что-то около ста пяти градусов в тени, если, конечно, вам удастся отыскать ее там.

— Спасибо, — сказал я ему. — У меня есть шляпа.

— Будем считать, что это я ее вырастил, — сказал он довольным тоном. — Всего доброго, лейтенант!

— Будь здоров, толстяк, — ответил я и вышел за дверь.

Когда я подошел к своему автомобилю, мне пришлось подождать, пока потрясающая блондинка сползет с седла неподвижно стоящей лошади. Только после этого я смог вырулить на дорогу.

Через три мили я увидел поворот направо, как и говорил клерк. Грязная дорога петляла и извивалась без всякой видимой причины. Я проехал по ней не менее шести миль по счетчику и стал уже думать, что либо клерк обдурил меня, либо дорога идет так до самой Флориды, как вдруг, миновав очередной поворот, я убедился, что парень и не думал шутить.

Дорога неожиданно оборвалась. Впереди больше не было грязной, рыхлой земли, и машина замерла над обрывом, заросшим кактусами. Рядом с моим «остином» я увидел пикап с тремя задними и четырьмя передними фарами. Я вышел из машины и внимательно осмотрелся. Клерк не солгал ни о чем. Снизу из каньона на меня пахнуло таким жаром, что, и в самом деле, там не могло быть меньше ста пяти градусов, а вблизи не было и намека на тень.

Я подергал дверцы пикапа, но они оказались заперты. Внутри машины я увидел аккуратный ряд ружей, полный небольшой арсенал.

По всей видимости, пикап вместе с содержимым принадлежал Джонатану Блэйку. Кто еще мог уединиться в этом чертовом пекле? «Но в таком случае где именно, в каком месте мне его искать?» — с тоской подумал я, мрачно вглядываясь в бесконечно тянувшийся подо мной каньон.

Если я еще хоть немного побуду в этом пекле, меня наверняка наградят прозвищем Эл из Сахары, когда подберут здесь мои бренные останки. Я закурил сигарету и подумал, сможет ли мой хриплый вопль извлечь Блэйка оттуда, где он пребывает. И почти сразу же где-то над моей головой раздался резкий ружейный выстрел. Я двинулся на звук выстрела.

Идти с каждым шагом становилось все труднее. К тому времени, когда я преодолел первые сто ярдов, рубашка прилипла к спине, а костюм был мокрый — хоть выжимай. Я остановился, чтобы стереть пот с лица, и услышал еще один выстрел. На этот раз звук раздался намного ближе и несколько правее. Еще пятьдесят ярдов, и секрет был разгадан: здесь был поворот направо, он заканчивался тупиком примерно в триста футов глубиной.

Спиной ко мне стоял, занятый перезарядкой ружья, парень, который вполне мог бы сойти за Великого Белого Охотника. К огромному валуну, находившемуся примерно в двухстах ярдах от него, были прикреплены две консервные банки. Блэйк поднял ружье к плечу, тщательно прицелился и выстрелил. Раздался глухой треск, и одна из жестянок разлетелась на куски.

— Мистер Блэйк? — спросил я вежливо.

Он медленно повернулся и посмотрел на меня. Это и в самом деле был Блэйк, я узнал его по фотографии, которую видел в апартаментах Прю. Вот только я не представлял себе, насколько он огромен.

Мой рост — немного больше шести футов. Блэйк был по крайней мере на четыре дюйма выше. Но даже при таком могучем телосложении его плечи казались непропорционально широкими. Загорелое лицо оттенка красного дерева и очень светлые голубые глаза. Когда он увидел меня, в глазах его появилась ледяная холодность.

— Я — Блэйк, — медленно произнес он. — Что вам нужно?

— Поговорить с вами, — сказал я и объяснил, кто я такой.

Он слегка нахмурился.

— Если вы беспокоитесь по поводу моего пикапа, лейтенант, — сказал он отрывисто, — то у меня есть разрешения на все эти ружья.

— Я беспокоюсь по поводу убийства, — ответил я ему. — Убийства Говарда Дэвиса.

— Дэвиса? — переспросил с некоторым интересом Блэйк. — Он мертв?

— Если это не так, то с ним собираются сыграть довольно грязную шутку. Потому что завтра утром его должны похоронить.

— Когда это произошло?

— Вам ничего не известно об этом?

— А почему мне должно быть известно?

— Это было во всех газетах.

— Я не читаю газет, — сказал он решительным тоном. — Расскажите мне подробности.

— Мне казалось, что даже если вы не читали об этом, то вам должна была рассказать Пенелопа Калтерн.

— Я не видел ее по крайней мере дня три. — Голос его звучал холодно. — Вы хотите назвать меня лжецом, лейтенант?

— Нет. — Я благоразумно отступил. — Я просто хотел проверить, в порядке ли ваша память, вот и все.

— В полном порядке, — сказал он. — Однако, если мы собираемся поговорить, не лучше ли вернуться к машине? — Он бросил взгляд на ружье, которое все еще держал в руках, и, усмехнувшись, сказал: — Не хотите ли попытать счастья, прежде чем уйти, лейтенант?

— Почему бы и нет? — Я взял у него из рук ружье, поднял его к плечу и заглянул в прицел. Оставшаяся целой жестянка оказалась чуть ли не перед самым носом.

— Ну и прицел у вас! — сказал я.

— Фирма «Бош и Ломб», двадцатичетырехкратное увеличение, — сказал он. — Отличная штука.

Я тщательно прицелился и выстрелил. В следующее мгновение я уже сидел на каком-то скалистом выступе, потирая онемевшее плечо. Ружье валялось в нескольких футах от меня.

— Извините, лейтенант. — Блэйк, казалось, забавлялся. — Мне следовало предупредить вас об отдаче. Эти винчестеры — просто дьявольская штука, пока к ним не привыкнешь.

— Что ж, во всяком случае, благодарю за любезное предложение, — холодно сказал я и с трудом поднялся на ноги.

Блэйк поднял ружье, и мы пошли обратно к машинам.

— Расскажите-ка мне подробнее об убийстве Дэвиса, лейтенант, — сказал он на ходу. — Не могу представить себе, что он вдруг оказался настолько значительной персоной, чтобы кому-то потребовалось убивать его. — Он похлопал по прикладу винчестера. — Убить Дэвиса — это все равно что воспользоваться этой вот малюткой для стрельбы по белкам.

Я детально описал ему, как труп Дэвиса был обнаружен в гробу на телестудии, Когда я закончил, Блэйк ухмыльнулся:

— Похоже, у вашего убийцы своеобразное чувство юмора.

— Да, он шутник, — согласился я. — С удовольствием посмеюсь с ним вместе, как только отыщу его.

— Вы сказали, что у вас ко мне несколько вопросов, — резко перебил он меня. — Валяйте, лейтенант.

— Что вы тут делаете? — спросил я его. — Зачем вы поселились в фешенебельном ранчо рядом с Пайн-Сити?

— Пенелопа Калтерн для меня больше чем просто приятельница, — медленно сказал он. — Я собираюсь на ней жениться. Она просто помешалась на этой идее насчет своей телевизионной карьеры, вот я и решил, что мне стоит приехать сюда, чтобы быть рядом с ней, пока все это не кончится. И оказать ей поддержку, если она будет в ней нуждаться. Но я просто не выношу этих душных отелей, потому и поселился на ранчо. — Последнее слово он произнес так, словно сплюнул. — Ранчо! Да это больше похоже на отхромированный и отполированный бордель, но тут я по крайней мере имею возможность ездить каждый день в каньон, чтобы не утратить сноровки в стрельбе.

Мы подошли к пикапу и уселись на переднем сиденье. Внутри было градуса на два жарче, чем снаружи.

— Где вы находились позапрошлой ночью? — спросил я его.

— Я был на ранчо, рано лег спать, — сказал он. — Откровенно говоря, с трудом переношу тамошнюю публику, у меня другой вкус. Так что я рано поужинал, как обычно, пропустил перед сном стаканчик и в девять был уже в постели.

— У вас отдельный номер?

— Нечто вроде бунгало, которое эти типы называют кабиной… Таким образом мне удается добиться спокойствия — если не полного покоя, то хотя бы спокойствия. Но все равно всю ночь в воздухе раздаются визги этих дамочек. В джунглях не в пример спокойнее и тише.

— К тому же шакалы там не нацепляют на себя звезду со словом «клерк», — согласился я. — Вы ведь раньше были женаты на Пруденс Калтерн?

— Был. — Голос его звучал холодно. По всей вероятности, ребята его склада не считают возможным обсуждать такие вещи. Особенно с полицейским.

— В таком случае вы, без сомнения, в то время были знакомы с Пенелопой Калтерн, а тогда ее мужем был Говард Дэвис.

— Так оно и было.

— Вам известны причины, по которым его можно было убить?

— Когда москит слишком досаждает вам своими укусами, вы его убиваете, — резонно заметил он. — Дэвис никогда не представлял собой ничего опаснее москита. Не представляю, что кому-то понадобилось затруднять себя убийством. — Он наморщил лоб. — Если его труп так неожиданно оказался на передаче, в которой участвовала Пенни, то это вполне могло быть идиотской шуткой, которую вздумала сыграть с сестрой Пруденс. При ее испорченности и извращенности это вполне могло показаться ей забавным.

Я предложил ему сигарету, он взял ее, в свою очередь щелкнул для меня своей золотой данхилловской зажигалкой.

— Еще вопросы, лейтенант?

Я обернулся и посмотрел на стойку с ружьями в дальнем углу пикапа.

— У вас великолепная коллекция, — одобрил я.

Он довольно усмехнулся.

— Это мне заменяет семью, — сказал он отеческим тоном. — Винчестер — мое последнее приобретение. Рядом с ним — крупнокалиберный «уэзербай», а вон те три двустволки — славные ребята, они у меня уже несколько лет. Вон тот — «марлин-544» и «хиггинс-270».

— Мощные винтовки?

— Хороши для горного козла, но не пытайтесь свалить ими слона. По крайней мере, если будете рядом со мной.

— А как насчет пистолетов? — спросил я.

Он открыл стол и выдвинул ящик с пистолетами.

— Красавчики, не правда ли? На любой вкус! — Он вытянул указательный палец. — Можете выбирать любой, лейтенант. Вот этот «роджер», например, очень удобно иметь под рукой на охоте.

— А 38-й калибр у вас имеется? — спросил я.

Блэйк тонко улыбнулся:

— Хитрый вопрос, лейтенант! Наверное, Говард был убит оружием 38-го калибра, и если я вам скажу, что у меня такого не имеется, то сразу же окажусь под подозрением.

— Вы для меня чересчур умны, Блэйк, — развел я руками. — Почему бы нам не разговаривать по-простому? Так есть у вас это оружие?

— У меня есть 38-й калибр. — Он протянул руку и, вынув пистолет из ячейки, подал его мне. Это был великолепный пистолет, «смит-и-вессон», совершенно новый на вид.

— Сколько времени он у вас? — спросил я.

— Месяца три. Я им даже не пользовался и теперь вот вспомнил, что надо бы его опробовать.

— Отличный пистолет, — сказал я и вернул ему оружие.

Он положил пистолет на место и посмотрел на меня с едва скрываемым раздражением.

— Есть еще вопросы, лейтенант? — спросил он. — Здесь чертовски жарко.

— Один вопрос. Вам известен человек под именем Вестник Джон? Или, быть может, вы о нем ничего не слышали?

Блэйк словно окаменел. Он протянул руку, достал из стойки свой «винчестер-480» и осторожно положил его себе на колени. Правой рукой он рассеянно поглаживал ствол.

— Я слышал о Вестнике Джоне, — произнес он довольно спокойно. — Он замешан в этом убийстве?

— По самые уши, — сказал я весело. — Все дело в том, что время от времени он звонит мне, сообщает то одно, то другое, но мне никак не удается встретиться с этим парнем.

— Если вам удастся с ним встретиться, то считайте, что вы нашли убийцу, — коротко сказал Блэйк.

— Вы хорошо его знаете?

— Достаточно хорошо. — В глазах его появился зловещий блеск. — Вы знаете, почему Пенни развелась со мной?

— Кое-что слышал, — осторожно сказал я.

— Это было подстроено Вестником Джоном, — продолжал он голосом, лишенным всякого выражения. — Существует тривиальная фраза о том, что у каждого человека есть свои слабости, лейтенант, и в этом-то и заключается сила Вестника Джона.

— Да? — спросил я неопределенно.

— Его сила в том, что он отыскивает слабости других людей, — сказал Блэйк. — Он нашел мою слабость и очень успешно воспользовался этим.

— Разрешите узнать, какую именно?

— Быть может, все это — результат того, что я много времени провожу в самых отдаленных уголках земли, — продолжал он рассуждать, как будто не услышав моего вопроса. — Когда у вас слава охотника, всем неизменно приходит в голову мысль об Африке. Я хорошо знаю этот континент. И был во многих других местах, гораздо более диких, чем африканские джунгли.

— В этом и заключается ваша слабость? — спросил я озадаченно.

— Это кое-что объясняет, — покачал головой он. — Мужчине почти всегда нужна женщина, знаете, Уилер. Во многих местах найти женщину — неразрешимая проблема. Кое-где вообще невозможно найти хоть какую-то женщину, и почти нигде в таком месте не найти белой женщины!

— И что же?

— Ну и у меня появился вкус к желтым женщинам, — сказал он с холодным безразличием. — Вы можете себе представить, как это произошло, не так ли, Уилер? Вы ведь лейтенант полиции, а не один из этих распроклятых типов в белых воротничках, которые черпают свои представления о реальной жизни из великосветских журналов?

— Я могу это понять, — поспешно сказал я.

— Желтые женщины, — повторил Блэйк с ледяным удовлетворением в голосе. — На мой вкус в них есть что-то особенное. Китаянки, яванки, японки… Национальность не имеет значения, все дело в цвете кожи. Может быть, какой-нибудь психоаналитик мог бы мне объяснить, в чем тут дело, но я не нуждаюсь в объяснениях. Когда я голоден, я ем. Если какой-нибудь идиот станет объяснять мне, что я голоден, потому что не ел, то какой мне от этого прок! И…

— Вы начали рассказывать мне о Вестнике Джоне! — напомнил я ему.

— Я и рассказываю, — холодно ответил он. — Он узнал об этой моей слабости. Разумеется, Пруденс была посвящена в его план. Она придумала причину, по которой ей нужно было на неделю уехать из города, я остался в доме совсем один, служанки не в счет. На четвертую ночь в дверь нашего дома постучалась очаровательная китаяночка, просто ожившее видение самых моих безумных фантазий. После я узнал, что она зарабатывала себе на жизнь стриптизом в одном из ночных клубов Чайнатауна в Сан-Франциско.

Было уже далеко за полночь. Слуги давно легли спать. Я сам открыл ей дверь. Ее автомобиль сломался неподалеку от моего дома — это произнес ее голос, а глаза сказали мне, что я ей нравлюсь и что между нами все будет в порядке. — Блэйк скромно кашлянул, и кашель утонул в его могучей груди. — Знаете, женщины довольно часто испытывают ко мне расположение, — признался он.

— Ну, вы побеждаете зверей в джунглях, а женщины побеждают вас, и это дает им ощущение своей силы, — сказал я. — Или, может быть, все дело в ваших мускулах?

Блэйк с минуту подозрительно смотрел на меня.

— Во всяком случае, к тому времени, когда ситуация и в самом деле стала интересной, в дом ворвался Вестник Джон в сопровождении двух фотографов, которые и запечатлели все детали. — Он холодно взглянул на меня. — Мне все это совершенно безразлично, Уилер, — сказал он серьезно. — Мягко говоря, я был просто раздражен. Черт побери, ведь они нас застигли врасплох и блицы так и сверкали во всех углах. У меня в шкафу был браунинговский короткоствольный, и он был заряжен. Отличное ружье! Одно из самых моих любимых. Как я вам уже сказал, я был чертовски раздражен и собирался хорошенько проучить их, чтобы они знали, как положено вести себя приличным людям. Но прежде чем я успел взвести курок, Вестник Джон выхватил у меня из рук ружье и… — Блэйк чуть не задохнулся от злости. — Он взял его обеими руками и согнул ствол почти под прямым углом, а потом у него хватило наглости протянуть мне его обратно!

— Ничего себе! — Я искренне посочувствовал Блэйку. — И тогда Пруденс получила свой развод и вы не получили ее денег…

— Мне не нужны ее проклятые деньги! — бросил он. — У меня своих полным-полно, благодарю вас! Но я не желаю, чтобы из меня делали посмешище! А он выставил меня круглым идиотом. Так что у меня с ним свои счеты. — И он снова похлопал по стволу винчестера.

— Как он выглядит? — спросил я.

— Это настоящий гигант. Крупнее меня. Носит длинные волосы, так что они кудрями спадают ему на плечи, как у этих накачанных болванов с телевидения. Волосы очень светлые. Нисколько не удивлюсь, если выяснится, что он обесцвечивает их перекисью. Но поймите меня правильно, Уилер: Вестник Джон — вовсе не шутник. Он опасный и совершенно неразборчивый в средствах человек, который ни перед чем не остановится, даже перед убийством, если ему за это достаточно много заплатят.

— Вы думаете, что кто-то подкупил его, чтобы он убил Говарда Дэвиса?

— Это совершенно очевидно, — твердо сказал Блэйк. — Вестник Джон никогда бы не стал убивать ради удовольствия, он может сделать это только ради выгоды!