Обвинительный акт по делу Д. Г. Богрова

1 сентября сего 1911 года, около 11 часов вечера, в г. Киеве, в здании городского театра, во время парадного спектакля в присутствии Государя Императора, было совершено дерзкое покушение на убийство председателя Совета министров, статс-секретаря П. А. Столыпина; с этой целью из револьвера «браунинг» в последнего было произведено два выстрела, коими было причинено ранение, проникающее через правую сторону груди, с повреждением правой доли печени, повлекшее за собою в 9 часов 53 мин. вечера 5-того сентября смерть раненого.

На произведенном по поводу сего предварительном следствии обстоятельства настоящего дела выяснены в таком виде.

Во время второго антракта на означенном выше парадном спектакле к стоявшему в первом ряду кресел спиной к оркестру министру статс-секретарю П. А. Столыпину приблизился одетый во фрачный костюм человек и, остановившись в 2–3 шагах от министра, произвел в него два выстрела из револьвера системы «браунинг»; этими выстрелами статс-секретарь Столыпин был ранен в кисть правой руки и в правую сторону груди, после чего опустился на ближайшее кресло; будучи вынесен на руках из зрительной залы театра, был отвезен в карете скорой помощи в больницу доктора Маковского, где и была оказана ему первоначальная медицинская помощь; виновник же преступления был немедленно схвачен находившейся в театре публикой и передан в распоряжение властей. При допросе он назвался помощником присяжного поверенного Дмитрием Григорьевичем, в действительности оказавшимся Мордко Гершковым Богровым, личность коего, а равно и принадлежность его к еврейской национальности была удостоверена как отобранными при обыске документами, так и чинами полиции.

Изложенные выше обстоятельства подтвердили свидетели граф Иосиф Потоцкий, подполковник Сергей Шерметев, действительные статские советники Павел Каменцов и Дмитрий Туткевич и дворянин Петр Поздняков, удостоверившие: граф Потоций, что предъявленный ему господин (был предъявлен Мордко Богров) остановился от министра Столыпина в двух шагах и протянул вперед руку, в которой держал револьвер, выстрелил два раза в министра, после чего стал медленно уходить, но когда раздались крики «держите его» — он был задержан; Каменцов, что после выстрела он бросился к министру Столыпину поддержать его и сейчас же крикнул: «Доктора».

Свидетель, первый концертмейстер городского театра Антон Берглер показал, что он стоял за своим пюпитром в оркестре лицом к публике против стоящего спиной к оркестру статс-секретаря Столыпина; после первого выстрела он почувствовал боль в правой ноге; за первым выстрелом последовал сейчас же второй. Впоследствии пуля была найдена в его брюках, от которой он получил сквозное ранение мягких частей правого бедра, приблизительно посередине.

По показанию свидетеля Шостаковского, статс-секретарь Столыпин стоял против кресла первого ряда № 5/в, а Богров в момент выстрела стоял на ковровой дорожке между креслами 2-го и 3-го рядов; расстояние, где, по показанию свидетеля, стоял стрелявший, до места нахождения в момент выстрела статс-секретаря Столыпина, — два с половиной аршина и от последнего до генерал-губернаторской ложи — 6 шагов.

Осмотром места происшествия установлено, что в последней части левого продольного прохода партера, вблизи генерал-губернаторской ложи, на досчатом полу, ковровой дорожке и некоторых креслах 1-го и 2-го рядов имеются кровяные пятна; у кресла № 5, находившегося крайним с левой стороны, на полу между креслами 1-го и 2-го рядов №№ 5/а и 39/а и между креслами 1-го и 2-го рядов, справа от правого прохода № 5/в и № 5/с и №№ 38 и 37 имеется много кровяных пятен.

Задержан был Богров в первом левом боковом проходе зрительного зала.

Осмотром вещей, бывших на статс-секретаре Столыпине в момент ранения, установлено, что на кителе, жилете, сорочке и фуфайке, на правой стороне груди каждого из этих предметов, имеются щелевидные отверстия. Бывший на статс-секретаре Столыпине орденский знак Св. Владимира 3 степ[ени] оказался также поврежденным, именно: средняя круглая часть орденского знака выбита и отсутствует, от нее остался только искривленный и частью отломанный золотой ободок; в верхней части ордена эмаль сбита и также отсутствует.

Протоколом осмотра и судебно-медицинского вскрытия трупа статс-секретаря Столыпина установлено: на наружной поверхности кисти правой руки, почти на границе соединения с предплечьем, имеется величиной в большую горошину отверстие кругловатой формы с довольно ровными краями, ведущее в подкожный канал, направляющийся к тыльной поверхности кисти руки, где посередине имеется величиною в меньшую горошину повреждение; кости не повреждены; на правой стороне груди, вниз, на 72 мм от соска, у нижнего края 6-го ребра, на 24 мм от мамилярной линии имеется темно-красное овальное пятно в 15 мм в продольном диаметре и в 11 мм в поперечном; посредине этого пятна имеется отверстие круглой формы 6 мм; на спине, на правой стороне книзу, от угла лопатки на 120 мм, имеется повреждение кожных покровов с ровными, гладкими линейными краями 53 мм; края эти совершенно чисты; повреждение это отстоит от позвоночника на 55 мм вправо; отверстие, расположенное ниже правого соска, идет в канал через мягкие ткани к верхнему краю 7 ребра, который на расстоянии от грудины на 68 мм представляется размозженным; у переднего края прикрепления диафрагмы, соответственно вышеупомянутому повреждению, имеется отверстие, 1 см в диаметре, с кровоподтечными краями. Печень значительно увеличена в объеме; у переднего края правой доли ее на месте, соответствующем вышеупомянутому диафрагмальному отверстию, имеется звездчатой формы с размозженными краями кровоподтечное отверстие, ведущее в канал, направляющийся через всю правую долю печени, ближе к нижней плоской поверхности печени и оканчивающийся на задней поверхности печени широким размозженным звездчатым отверстием; переднее отверстие отстоит от поддерживающей связки на расстоянии 60 мм.

По мнению врачей-экспертов, смерть статс-секретаря Столыпина последовала от огнестрельного ранения, причиненного в правую сторону груди, с повреждением правой доли печени, вызвавшее значительное кровотечение в брюшную полость, и начавшийся перитонит; выстрел был произведен на близком расстоянии из револьвера дальнобойной системы и ранение явилось опасным для жизни и в данном случае было смертельным.

Следствием установлено, что стрелявший в статс-секретаря Столыпина Мордко Гершков Богров прошел в театр на парадный спектакль в кресло партера 18 ряда по билету № 406, который был выдан ему начальником Киевского охранного отделения подполковником Кулябко.

Приложенной к делу справкой от 5 сентября за № 1685 удостоверяется, что городским головой в распоряжение охраны были препровождены в 18-й ряд партера билеты за №№ 406 и 415/б, в получении коих расписался подполковник Кулябко.

Спрошенный по поводу этого свидетель, подполковник Кулябко, показал, что в конце 1906 года к нему в отделение явился студент Киевского университета Дмитрий Богров, который предложил свои услуги по сотрудничеству в отделении; услуги были приняты и Богров давал агентурные сведения, касающиеся анархистов, а впоследствии максималистов, причем сведения эти всегда были точны и определенны. На службе в отделении Богров состоял около трех лет. Прекратил он давать сведения с апреля 1910 года, по выбытии в Петербург. 27 августа Богров вновь явился в отделение и дал сведения, что в конце июня 1911 года им было получено письмо из Петербурга от некоего «Николая Яковлевича», серьезного революционера; в этом письме он спрашивал Богрова о его политических взглядах и в начале августа этот «Николай Яковлевич» явился к Богрову на дачу «Потоки» (возле Кременчуга) с просьбой подыскать в Киеве квартиру на несколько дней для неизвестных лиц. Этот разговор ничем не кончился, и «Николай Яковлевич» уехал в Кременчуг, обещав написать ему письмо. В сих видах за квартирой Богрова было учреждено наблюдение для выяснения личности «Николая Яковлевича». 31 августа Богров сообщил, что последний приехал в Киев и требовал собрать точные приметы о министрах Столыпине и Кассо, для чего ему необходимо быть в Купеческом саду, почему Богрову и был выдан билет в последний. В ночь на 1 сентября Богров пришел в отделение и сначала письменно, а потом в разговоре со свидетелем заявил, что у него на квартире ночует «Николай Яковлевич», имеющий два браунинга, а приехавшая с ним девица «Нина Александровна» поселилась на неизвестной квартире и имеет бомбу. Из разговоров с «Николаем Яковлевичем» Богров убедился, что готовится покушение на министров Столыпина и Кассо. «Нину Александровну» Богров обещал указать 1 сентября между 12 и часом дня, при посещении его, Богрова, квартиры. Около 11 часов утра Богров заявил, что означенная девица к нему на квартиру не придет и назначила свидание на Бибиковском бульваре около 8 часов вечера, где будет окончательно выработан план задуманного террористического акта. Далее Богров заявил, что, так как в Купеческом саду он не мог собрать примет с министров Столыпина и Кассо, то «Николай Яковлевич» поручил ему это сделать на парадном спектакле в городском театре; почему, ввиду обязательного присутствия его на этом спектакле, просил выдать ему входной билет, который и был ему выдан. По прибытии в театр Богров заявил свидетелю Кулябко, что «Нина Александровна» на свидание не придет, а «Николай Яковлевич» перейдет на другую квартиру. Боясь, что в темноте выход последнего не будет замечен, свидетель просил Богрова поехать обратно на квартиру и удостовериться, там ли еще «Николай Яковлевич». Выйдя из театра, Богров через некоторый промежуток времени вернулся и доложил, что он еще на квартире и ужинает. Боясь, что «Николай Яковлевич» уйдет незамеченным, свидетель во втором антракте просил Богрова ехать домой, дабы не отпускать от себя неизвестного, после чего Богров пошел одеваться; более свидетель Богрова не видал до совершения покушения. Расставшись с Богровым, свидетель увидел в коридоре театра генерал-лейтенанта Курлова, зашел с ним в телефонную комнату и начал делать доклад о последних сведениях и разговоре с Богровым. В это время он услыхал выстрелы и крики в зрительном зале, куда и бросился; там узнал о покушении на жизнь статс-секретаря Столыпина и в личности покушавшегося признал Дмитрия Богрова.

Дополнительно свидетель Кулябко показал, что явившийся к нему в первый раз Богров заявил, что он принадлежит к группе анархистов-коммунистов, что он проиграл в карты за границей 1000 и 1500 франков, что денег у него нет и что за оказанные услуги свидетель поможет уплатить ему этот долг. С переездом в Петербург Богров начал работать в Петербургском охранном отделении. До 27 августа сего 1911 года свидетель с Богровым не видался и сведений о нем не имел. В 5 часов дня 27 августа к нему явился Богров и заявил, что у него имеются сведения серьезного характера. В то время у свидетеля обедали вице-директор Веригин и полковник Спиридович, которых он и пригласил на свидание с Богровым. В их присутствии Богров доложил, что в С.-Петербурге он завел знакомство с неизвестным господином «Николаем Яковлевичем», который приехал к нему на дачу в Потоки и заявил, что существует боевая группа, задумавшая какое-то дело в Киеве, которое, как понял Богров, касается министров Столыпина и Кассо. Подтвердив изложенное выше, свидетель Кулябко показал, что официального доклада о нахождении Богрова в театре он никому не делал, но из доклада Веригину о том, что он послал Богрова домой узнать, дома ли «Николай Яковлевич» — Веригин мог вынести заключение, что Богров находится в театре. Получив от Богрова сведения, что неизвестный дома, свидетель доложил об этом Веригину. Все агентурные сведения, касающиеся подготовки «Николаем Яковлевичем» и его группой покушения на министров Столыпина и Кассо, свидетель своевременно передавал Спиридовичу, Веригину и Курлову и на основании этих докладов генералом Курловым были сделаны предупреждения означенных министров и доведено до сведения дворцового коменданта. Что Богров имел в театре револьвер, свидетель не знал; доверяя Богрову, он наблюдения за ним не учреждал.

Свидетели Веригин и Спиридович подтвердили, что 27 августа, после обеда у Кулябко, они слышали доклад Богрова последнему о готовящемся террористическом акте и из слов Богрова Спиридович заключил, что опасность угрожает Его Величеству, о чем доложил дворцовому коменданту, каковое донесение последний получил в Коростене.

Ввиду изложенных данных Мордко Гершков (именующий себя Дмитрием Григорьевичем) Богров, опрошенный на следствии в качестве обвиняемого в участии в преступном сообществе группы анархистов и в умышленном с заранее обдуманным намерением лишении жизни статс-секретаря Столыпина, не признав себя виновным в первом обвинении, объяснил, что он признает себя виновным в том, что, задумав заранее лишить жизни статс-секретаря Столыпина, произвел в него 1 сентября сего 1911 г. два выстрела во время парадного спектакля, причинив ему опасные для жизни поранения, от таковых Столыпин 5 сего же сентября скончался, но преступление это он совершил без предварительного уговора с другими лицами и не в качестве участника какой-либо революционной партии; далее обвиняемый объяснил, что стрелял он из револьвера браунинг, который все время находился у него в правом кармане брюк, но в пальто не был, и что он задолго до августовских торжеств решил совершить покушение на жизнь министра Столыпина, почему и искал способа осуществить это намерение. Так как он не имел возможности встретиться с министром, то и решил обратиться к начальнику охранного отделения Кулябко, которому рассказал выдуманную им историю о молодом человеке, готовящемся совершить покушение на жизнь министра. У Кулябко он был 27 и 31 августа, а затем встретился с ним в Европейской гостинице 1 сентября в № 14. При свидании с Кулябко в первый раз присутствовали Спиридович и Веригин, а при последнем свидании один Спиридович. Принимая за истину рассказ обвиняемого, Кулябко выдал ему, Богрову, билет в Купеческий сад, а затем в театр. В сад билет был выдан ему в запечатанном конверте с надписью «для Аленского», под какой фамилией он числился. Билет в театр за № 406 прислан к нему на квартиру в 8 часов вечера Кулябко, который предупредил обвиняемого об этом по телефону. Он, обвиняемый, в Купеческом саду пробыл с 8 часов вечера до конца торжеств. Револьвер был с ним. Стоял он на аллее вблизи малороссийского хора; потом переменил место и стоял на пути прохода Государя Императора.

В театр он, обвиняемый, пришел в 8½ часов вечера через главный вход; Кулябко, увидев его, спросил: «Ну что, ушел ли ваш квартирант»; обвиняемый ответил, что он еще дома и что заметил наблюдение за ним, почему не выходит. Далее, подтвердив свой разговор с Кулябко, объяснил, что на квартиру он не ездил, а только перешел на другую сторону Б. Владимирской, и, постояв там, приблизительно через 15 минут вернулся обратно, прошел через правый боковой вход в театр, а когда неизвестный ему офицер не хотел его пропустить, то он, Богров, обратился за помощью к Кулябко, который и приказал его пропустить. До первого антракта он не сходил с места; во время второго вышел в коридор, где Кулябко сказал ему, что он сильно беспокоится за его квартиранта, почему предложил ему, Богрову, немедленно ехать домой. Обвиняемый выразил согласие, но повернулся в другую сторону и прошел в проход, в котором стоял Столыпин. Подойдя к нему на расстояние 2–3 шагов, он, Богров, вынул револьвер браунинг и произвел два выстрела, после чего повернулся и пошел к выходу, но по дороге был задержан. Револьвер он приобрел в бытность его в Берлине в 1908 г. Все рассказанное Кулябко о неизвестном «Николае Яковлевиче» и девице «Нине Александровне» было вымышлено им. После торжества в Купеческом саду обвиняемый в 11 часов вечера зашел в охранное отделение, но Кулябко уже спал, почему он и написал ему сообщение, что «Николай Яковлевич» приехал, ночует у него и на другой день встретится с девицей «Ниной Александровной». Все это также было ложно. Во время свидания в Европейской гостинице Богров заявил на необходимость выделить его из компании бомбистов и с этой целью просил создать предлог в виде ухода его в театр; в то же время посещение им театра давало бы возможности предупредить покушение тем, что он не дал бы нужного сигнала заговорщикам.

Ни к какой партии он не принадлежал, три года тому назад он имел связь с анархистами, но потом оборвал ее безвозвратно. Покушение на жизнь министра Столыпина он произвел потому, что считал его главным виновником наступившей в России реакции, т. е. отступление от установившегося в 1905 году порядка и роспуск Думы, изменение избирательного закона, притеснение инородцев, игнорирование мнений Государственной думы и вообще целый ряд мер, подрывающих интересы народа. Еще в 1907 году у него зародилась мысль убить кого-либо из высших представителей правительства, каковая мысль являлась прямым последствием его анархических убеждений. В С.-Петербурге он состоял агентом охранного отделения под начальством фон Коттена; передавая последнему вымышленные и довольно безразличные сведения, он, Богров, заслужил его доверие; обвиняемый полагает, что фон Коттену рекомендовал его Кулябко.

Протоколом осмотра 2 сентября установлен текст содержания записки, написанной обвиняемым Богровым на имя Кулябко следующего содержания: «У Аленского в квартире ночует сегодня приехавший из Кременчуга „Николай Яковлевич“, про которого сообщал, что у него в багаже два браунинга; говорит, что приехал не один, а с девицей Ниной, которая поселилась на неизвестной квартире, но будет у Аленского завтра между 12 и часом дня; впечатление такое, что готовится покушение на Столыпина и Кассо; высказывается против покушения на Государя из опасения еврейского погрома в Киеве. Думаю, что у девицы „Нины Александровны“ имеется бомба. Вместе с тем „Николай Яковлевич“ заявлял, что благополучный исход дела несомненен, намекая на таинственных высокопоставленных покровителей. Аленский обещал во всем полное содействие. Жду инструкций».

В качестве вещественных доказательств к делу приложены: а) две стреляных гильзы к пистолету браунинг большого калибра; при сравнении их с пулевыми патронами, найденными в отобранном у Богрова пистолете той же системы таковые оказались тождественными с гильзами этих патронов; б) револьвер браунинг; в) обойма с пятью патронами; г) две гильзы от пуль, найденных в городском театре; д) найденная в одежде Берглера пуля и е) пуля, извлеченная из тела статс-секретаря Столыпина.

Осмотром брошюры Новомирского «Манифест анархистов-коммунистов» установлено, что цель анархистов-коммунистов, как говорится в брошюре, создать человека «без Бога, без хозяина и без власти». В основе экономического устройства пролетариата лежит принцип «каждому по его потребностям, общая собственность на все средства производства и продукты потребления». Осуществлению этого стремления мешает только одна сила — государство, а потому вместе с установлением коммунизма в экономической области неизбежно должна быть анархия и в области политической, рядом с уничтожением частной собственности должно идти полное уничтожение государства. Достигнуть этого можно путем превращения мелких стачек в генеральные, а последние в вооруженное восстание рабочих масс. Во время этого восстания — сделать рабочий класс фактически хозяином всего общественного богатства, взорвать казармы, жандармские и полицейские управления, расстрелять наиболее видных военных и полицейских начальников. Расширяя рабочие союзы и организации, объединить их всех в одну громадную национальную или международную федерацию.

Обвиняемый Мордко Гершков Богров (именующий себя Дмитрием Григорьевичем), 24 лет, помощник присяжного поверенного округа Киевской судебной палаты, вероисповедания иудейского, окончил курс в Киевском университете Св. Владимира в 1910 году, не судился.

На основании изложенного, помощник присяжного поверенного Мордко Гершков (именующий себя Дмитрием Григорьевичем) Богров, 24 лет, обвиняется в том, что

1) в конце 1906 года вступил членом в преступное сообщество, именующее себя группой анархистов-коммунистов, поставившего целью своей деятельности заведомо для него, обвиняемого, насильственное ниспровержение установленного Основными законами образа правления Российского государства путем вооруженного восстания народных масс, а также убийство высших представителей правительственной власти, лишение Государя Императора верховной власти и замену существующего в государстве строя группой отдельных самостоятельных общин коммунистического характера, причем во исполнение задач и целей означенного сообщества, в качестве члена его, участвовал в совещаниях этого сообщества при обсуждении вопроса об организации убийства председателя Совета министров статс-секретаря П. А. Столыпина, что предусмотрено 1 ч. 102 ст. Уголовного уложения, изд. 1903 г.;

2) в том, что во исполнение задач указанного выше сообщества и по состоявшемся предварительном соглашении с членами его лишить жизни председателя Совета министров статс-секретаря П. А. Столыпина, по поводу служебной деятельности последнего, как высшего представителя внутренней политики Российского государства, он, Богров, во исполнение состоявшегося соглашения, по поручению участвовавших в нем лиц, вечером 1 сентября сего 1911 года, в г. Киеве, в городском театре, во втором антракте парадного спектакля, в присутствии его Императорского Величества Государя Императора и членов августейшей семьи, подойдя к статс-секретарю Столыпину, стоявшему перед первым рядом кресел спиной к оркестру, умышленно, с целью лишения его жизни, произвел в него на расстоянии 2–3 шагов из заряженного револьвера системы браунинг два последовательных выстрела, причинив ими статс-секретарю Столыпину ранение кисти правой руки и безусловно смертельное ранение грудной полости и печени, от каких повреждений статс-секретарь Столыпин 5 того же сентября в 9 час. 53 мин. пополудни скончался, что предусмотрено 1 п. 18 ст. Положения об усиленной охране, вследствие распоряжения киевского, подольского и волынского генерал-губернатора, состоявшегося на основании 17 ст. того же Положения, о передаче настоящего дела на рассмотрение Киевского военно-окружного суда, для суждения и наказания виновного по законам военного времени.

А потому и на основании 260, 262 и 1355 ст. XXIV кн. СВП 1869 г., изд. 3-е, обвиняемый Мордко Гершков Богров (именующий себя Дмитрием Григорьевичем), предан Киевскому военно-окружному суду командующим войсками Киевского военного округа.

7 сентября 1911 г., гор. Киев.

Военный прокурор, генерал-лейтенант Костенко.