Очаровательный призрак

Фитзхью часто видел, как они катались на байдарке в этой живописной, безлюдной части озера. Девочка грациозно восседала на носу, прикрываясь маленьким белым зонтиком, если светило яркое солнце, а ее отчим греб на корме.

Хижина Фитзхью скрывалась за кустами и густо разросшимися, тесно стоявшими вдоль берега озера елями и кедрами, так что старик мог сидеть там, никому не видимый. Он радовался их появлению. Редко кто забирался в эту глушь, и временами он ощущал одиночество. Обычно он сидел на лавочке перед хижиной и наблюдал за ними, очарованный изящным, легким скольжением байдарки в голубизне воды и мягкими взмахами весла. Довольно сомнительная профессия, которой он отдавался многие годы и от которой теперь временно отошел (как он предпочитал говорить, а в действительности удрал), развила в нем восприимчивость к прекрасному.

Было чудесно смотреть в заозерную даль, до самого горизонта покрытую лесом. Но как раз здесь у них обычно вспыхивала ссора. Девочка каждый раз хотела плыть дальше, через узкий пролив, образуемый выступающей частью берега, которым озеро Большой Оленихи соединялось с рекой Большой Оленихи, а ее отчим раздраженно кричал, что он уже достаточно далеко заплыл. Чистым детским голоском она просила его не кричать, а это злило его еще больше, и он начинал ругаться с такой яростью, что байдарка раскачивалась.

Здесь было так тихо, что каждое их слово звучало отчетливо, и Фитзхью, сидевший в тени деревьев, все слышал. Ссора, возникавшая неизменно, нарушала идиллически безмятежную сцену, и это глубоко огорчало безмолвного, не видимого сквозь гущу кустов старика, потому что по натуре был он человеком мягким, несмотря на то что его жизнерадостное, розовое лицо смотрело со стен почти всех почтовых отделений округи.

Этим солнечным днем он услышал их прежде, чем они появились из-за поворота бухточки. До него донесся плачущий голос девочки, говорившей: «Ты же сказал! Ты обещал!», — и резкий голос мужчины, гневно велевший ей замолчать.

Байдарка появилась из бухточки, мягко разрезая водную гладь. Мужчина перестал грести, ругая девочку, и байдарка сама по себе покачивалась на воде. Девочка, милый голосок которой от крика стал пронзительным, напоминала ему о каком-то обещании.

Фитзхью наблюдал из-за деревьев. Мужчина втянул весло в байдарку и теперь угрожающе подался вперед к девочке, не вставая с места и держась за планширы.

Старик на берегу нахмурился.

Мужчина дотянулся до девочки, сидевшей на носу, и произошла яростная неравная схватка. Ее крики слабо доносились с воды, приглушаемые деревьями. Байдарка закачалась. Мужчина наклонил девочку над бортом и внезапным резким движением сбросил ее в воду. Потом схватил весло, развернул байдарку и начал яростно грести, отбрасывая снопы брызг.

Фитзхью на мгновение замер, изумленно подняв брови. Он не верил своим глазам. Воды озера сомкнулись там, куда упала девочка. Круги на воде разошлись. Байдарка исчезла за поворотом бухты.

— Невероятно, — пробормотал Фитзхью.

Но вдруг с озера донесся легкий всплеск, и из воды показалась маленькая, светловолосая, похожая на растрепанный цветок головка. Девочка плыла к берегу.

Фитзхью издал смешок, вскочил и прихрамывающей стариковской походкой поспешил сквозь деревья к озеру.

— Сюда, детка, сюда! — звал он на берегу. Он пробрался сквозь прибрежные кусты на узкий, покрытый галькой пляж. Он махал рукой и звал ее.

Она увидела его и поплыла к тому месту, где он стоял, шлепая маленькими руками по воде.

— Вот молодец, — ободряюще прокричал он, когда она приблизилась.

Она доплыла до мелкого места и встала на ноги. Вода стекала с нее струями. Белое платьице было испорчено, светлые локоны свисали тонкими сосульками. Она шла к нему по воде с отрешенным, испуганным лицом.

Фитзхью протянул руки к промокшему приблудившемуся существу. Глаза ее закатились, и, если бы он не подхватил ее, она бы упала навзничь в легкие волны.

Прежде чем она смогла что-либо сказать, измождение и тепло его рук погрузили ее в сон.

Он пронес ее сквозь кусты вверх на берег и через деревья к своей хижине, не отрывая восхищенного взгляда от прекрасного детского лица, такого доверчивого во сне.

— Какое зверство по отношению к ребенку, — пробормотал он, — и какому ребенку!

Он внес девочку в хижину и положил на кровать. Потом выпрямился и минуту разглядывал ее. Ей не больше десяти лет, решил он. Лицо ее было утомленным, с выражением глубокого, безмятежного доверия, которое бывает у спящего ребенка. В ней было чарующее, неотразимое обаяние. Что-то неуловимое в форме маленького алого рта наводило на мысль, что она частенько задумывается. «Какая прекрасная маленькая леди», — думал он.

Он осторожно снял с нее мокрую одежду, переодел в одну из своих длинных фланелевых рубах, положил в кровать, натянул одеяло ей до подбородка и подоткнул. Потом вскипятил молоко, упрекнул себя за то, что попробовал его пальцем, и принес ей. Мгновение он колебался, затем осторожно разбудил ее. Огромные голубые глаза девочки открылись. В них все еще был виден страх. Фитзхью успокаивающе кашлянул.

— Вот и ты, — сказал он.

Она, казалось, боялась пошевелиться.

— Ну же, — улыбнулся он. — Выпей это.

Выражение испуга на ее лице постепенно уступило место неуверенности.

— Все в порядке, — произнес он тихим, мягким голосом.

— Кто вы?

— Я твой друг. Теперь выпей это.

Что-то в нем, в его старом, розовом лице и маленьких, живых голубых глазах успокоило ее. Из-под одеяла показалась маленькая, белая ручка. Она села, взяла молоко и покорно начала пить. Ее глаза неотрывно смотрели на него поверх стакана.

— Молодчина, — сказал он, взяв у нее стакан.

Она снова нырнула под одеяло, внимательно глядя на него нежными, невинными глазами олененка.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Не знаю, — ответила она слабым, робким голоском.

— Воды много наглоталась?

— Я не знаю.

— Кто был этот мужчина?

— Мистер Гроув, мой отчим. Он ужасный человек.

— Да, соседи мне это говорили. Интересно, какую сказку он собирается рассказать твоей матери?

— Вы знаете мою маму?

— Нет, лично не знаю. Но о богачах всегда все становится известно. Я знаю, что ты Шерли, что приехала домой на летние каникулы. Я знаю, что твой отчим каждый день, в хорошую погоду, катает тебя на байдарке и что как раз сегодня ему это надоело.

— Я просила его спуститься вниз по реке. Говорят, там так красиво, — сказала девочка. — Но он никогда этого не делает. Он злой.

— Похоже, он малоприятная личность.

— Он шлепает меня, когда мамы нет.

— Ты жаловалась ей?

— Да, но она говорит, что, наверное, я сама виновата. Она считает его замечательным. Отправляет меня в школу, чтобы я не ссорилась с ним.

Он улыбнулся про себя серьезности и почти взрослой рaccyдительности девочки.

— Расскажи мне, — попросил он, — что там произошло?

— Он разозлился, когда я попросила показать мне реку, и сказал, что сейчас он мне ее покажет.

— И сделал это. Я думал, что ты уж точно на дне озера.

— Он не знал, — сказала Шерли с гордостью и детским торжеством, — что я в школе научилась плавать. Я не говорила им, чтобы это был сюрприз.

— Это будет тот еще сюрприз, я представляю, — заметил Фитзхью, — но под водой…

— Я первый раз попробовала.

— Ты никогда не плавала под водой?

— До сегодняшнего дня нет.

— Поразительно!

— Он думает, что утопил меня.

— Какой оптимист!

Они оба засмеялись, девочка хихикала под одеялом. Потом она перестала смеяться и взглянула на него со спокойным любопытством.

— Кто вы? — спросила она напрямик.

— Альберт Фитзхью.

— Вы здесь живете?

— Да.

— Всегда здесь жили?

— Последние несколько лет.

— Я никогда вас раньше не видела.

— Нет, видела — из окна вашей большой, быстрой машины.

— Ой, я ненавижу эту машину.

Он хмыкнул.

— Вы живете один?

— Совсем один.

— Почему?

— Старые люди часто живут в одиночестве.

— А сколько вам лет?

— Шестьдесят семь.

Она серьезно кивнула.

— Вам нравится жить здесь?

— Я стараюсь чувствовать себя здесь как дома.

— У вас никого нет на всем свете?

— Ни души.

— Как несправедливо. Вам одиноко?

— Иногда. Но думаю, что порой это со всяким случается. Даже с тобой в вашем огромном доме.

— Ох, этот дом! Я ненавижу его, мистер Фитзхью. Так много, ужасно много пустых комнат.

Хижина Фитзхью отличалась своеобразным грубоватым шармом. В ней был суровый уют и, как и у ее безмятежного старого хозяина, забавные и незатейливые особенности. Мебель, грубая и основательная на вид, казалась подобранной в случайных местах. Дощатый пол был чисто выметен. На голых некрашеных стенах из соснового дерева одиноко висел календарь, купленный у местного торговца. Около кирпичного камина стояла швабра.

Фитзхью задумчиво смотрел на девочку.

— Ты не любишь свой большой дом, а? — переспросил он.

— Ненавижу его.

— Но ведь тебе пора возвращаться туда.

Девочка удрученно затихла, приложив палец к губам. Спустя какое-то время она призналась:

— Мистер Фитзхью, я не хочу туда возвращаться. Я боюсь.

— Мистера Гроува? Ну, о нем ты не беспокойся. То, чему я сегодня был свидетелем, угомонит его надолго. Когда полиция узнает… — Он запнулся, уловив смысл того, что сказал. Полиция, повторил он про себя. Нет, это не пойдет. Никак.

— Я ненавижу этот дом, мистер Фитзхью, — повторила Шерли. — Я терпеть его не могу!

— Но это твой дом, Шерли.

— Это не мой дом. — В ее голосе звучали слезы. — У меня вообще нет дома.

— Но твоя мама…

— Моя мама совсем не будет скучать по мне.

— Шерли, — упрекнул ее Фитзхью. — Как ты можешь такое говорить?

— Потому что я знаю маму. Сегодня вечером она выпьет успокаивающее, а завтра уговорит себя, что я в школе. У нее очень здорово получаются такие вещи. Именно так она и поступила, когда умер мой папа.

— Да?

— Да.

— И тебе совсем-совсем не жаль ее?

— Нет. Потом она будет в это играть, пытаясь встретиться с моим духом из иного мира.

— Что ты имеешь в виду?

— Она так делала, когда умер папа. Моя мама очень суеверный человек — глуповерная, так я обычно называю ее. Она приглашала в дом каких-то ужасных полусонных людей, и они пытались вступить контакт с моим отцом в том мире.

— Как интересно, — задумчиво проговорил Фитзхью, приподняв брови. — И получалось?

— Ой, мистер Фитзхью, вы же не верите в это, правда?

— Человек моего возраста ни в чем не может быть уверен.

— Нет, это никогда не получалось.

— И ты думаешь, что она будет проделывать то же самое с твоим маленьким промокшим духом?

— Когда-нибудь да.

Фитзхью глубоко задумался, постукивая пальцами по колену. Когда-то давно ему рассказывали о таких сеансах. Кто же это был? А, да Майкл Рэт, в Бостоне. Они пытались вызвать с того света какого-то богатого дедушку или что-то в этом роде, и им почти удалось это, но что-то сорвалось. Всегда что-то срывается в этих проектах, потому что, конечно же, невозможно связаться с кем-то из того…

Он взглянул на девочку, подумал об огромном доме Гроувов, о деньгах.

— Ты не хочешь возвращаться домой? — спросил он.

— Нет, — ответила она, надув губки.

— Но что же ты будешь делать?

— Не знаю. Я буду жить в лесу.

— Это не очень-то удобно.

Ее лицо осветилось.

— Мистер Фитзхью! — воскликнула она. — А почему бы мне не остаться здесь?

— Остаться здесь?

— Да. Вы же сказали, что у вас на всем свете никого нет.

— Но что же ты будешь здесь делать?

— Я буду вашей прислугой. Готовить для вас, штопать и подметать.

— Но ты же не можешь остаться здесь навсегда, Шерли, — заметил он.

— Ну хотя бы на немножечко, ну пожалуйста, миленький мистер Фитзхью, — умоляла она ласковым, милым голоском.

— А потом?

— А потом я пойду домой и отправлю мистера Гроува в тюрьму.

— Ты должна пообещать, что через некоторое время вернешься домой.

— Конечно.

— Но тебе же нечего на себя надеть.

— Я сошью платье из вашей старой шерстяной рубахи.

Он засмеялся.

— Ну и выдумщица, — искренне восхитился он.

Она засмеялась вместе с ним, сидя в кровати и обхватив руками колени.

— Мистер Фитзхью, — она ласково смотрела на него. — Я вас люблю.

Он улыбнулся и все еще продолжал улыбаться, когда подошел к двери и стоял там, глядя в дверной проем на залитые солнцем деревья. «Ну и закавыка, — в изумлении думал он. — Боже праведный, а ведь это верняк».

Каждое утро, как только солнце поднималось высоко над горизонтом, Фитзхью выходил из своей хижины. Он шел по лесу в благодушной безмятежности, скорее очарованный, чем заинтригованный мириадами таинств и драм, разворачивающихся вокруг него. К интимной жизни леса он относился с уважением, никогда не прикасаясь ни к одному цветку, не трогая листьев на свисавших к земле ветвях деревьев.

Пройдя короткий путь через лес, он выходил на проселочную дорогу и шел по ее тенистой стороне к лавчонке миссис Дженифер за продуктами. Здесь лес редел, отступал от дороги, а во многих местах был вырублен. Дальше, там, где он вообще исчезал, появлялось несколько больших, ухоженных домов с верандами и нарядными зелеными газонами. Маленькая лавчонка миссис Дженифер стояла на правой стороне дороги, перед ее домом.

Фитзхью, с покатыми плечами и розовым, почти лысым черепом, обычно шагавший в этот час по дороге, был здесь привычной фигурой. Встречные махали ему рукой, и он приветствовал их в ответ.

Примерно на милю дальше по дороге находился дом Шерли — особняк Гроувов, величественный, огромный дом на озере. Он не раз подходил к нему, чтобы повосхищаться, потому что созерцание внешнего проявления богатства всегда завораживало его.

Сегодня, как обычно, он вошел в лавку. Миссис Дженифер, седая, сухощавая, похожая на птицу женщина, сидела за прилавком с газетой на коленях. Она подняла на него глаза, печальнее которых он никогда не видел.

— Вы знали ее, мистер Фитзхью? — скорбно спросила она.

— Знал ли я кого, миссис Дженифер?

— Маленькую Шерли Гроув.

Он едва не улыбнулся, но одернул себя.

— Кажется, я видел ее несколько раз. А почему вы спрашиваете?

Миссис Дженифер смотрела на него большими, полными слез глазами.

— Она умерла.

— Умерла?

Она молча кивнула.

— Что случилось? — спросил Фитзхью, изображая искреннее огорчение.

— Она вчера упала в озеро и утонула.

— Как ужасно!

Миссис Дженифер протянула ему газету. Он увидел заголовок статьи о трагедии на озере Большой Оленихи. Скорбно покачал головой и причмокнул.

— Все в таком ужасе! — сокрушалась миссис Дженифер.

— Естественно, — пробормотал Фитзхью.

— Такое несчастье!

— Какая жалость.

— Она была таким жизнерадостным существом, — печально продолжала миссис Дженифер. — Всегда искрилась радостью. У меня не укладывается в голове, что ее нет.

— Невозможно поверить.

— Она погибла недалеко от вашей части озера.

— Правда?

— Очень печальная история.

— Мистер Гроув катался с ней на байдарке? — сказал Фитзхью, кивнув на газету.

— Говорят, бедняга от горя не в состоянии говорить, — сказала миссис Дженифер.

— В газете написано, что он не умеет плавать.

— В том-то и трагедия, — подтвердила миссис Дженифер.

— Как прискорбно.

— Я говорю, что на то была воля божья, — сказала миссис Дженифер. — Такой был ей отпущен срок. Нам не дано знать об этом.

— Как это верно, миссис Дженифер.

— И мы можем утешиться этим.

— Аминь, — сказал Фитзхью.

Вместе с продуктами Фитзхью купил газету и побрел по дороге обратно, стараясь не насвистывать до тех пор, пока не отойдет достаточно от магазина. Он прошел через лес и вернулся в хижину.

Когда он вошел, Шерли смеялась.

— Проплывала байдарка, — сказала она, — и я подумала, вот был бы номер, если бы я подплыла к ним и неожиданно высунула голову из воды.

— Ах ты, маленький шаловливый гном. Только помни, Шерли, если кто-нибудь тебя увидит, ты возвращаешься.

— Я знаю это, мистер Фитзхью. Но мне бы очень хотелось являться призраком на озере.

— Смотри, что у меня здесь, — сказал он, раскладывая газету на столе.

В явном возбуждении она прочитала статью и пришла в восторг, увидев свою фотографию. В газете излагалась версия Харри Гроува о трагедии. Он рассказал, что девочка перегнулась через борт, чтобы сорвать водяную лилию, несмотря на его предостережение не делать этого, и упала прямо в воду.

— Как они могут верить такой нахальной лжи? — спросила Шерли.

— Здесь говорится, что мистер Гроув убивается из-за того, что не умеет плавать, — прочитал Фитзхью. — Говорят, что он рыдал, когда говорил это.

— Иногда он действительно бывает чувствительным, — серьезно сказала Шерли.

— Харри Гроув рассказал дальше, как он видел утонувшее тело девочки в прозрачной воде, уносимое глубинным течением в сторону реки.

— Какое поразительное воображение! — прокомментировала она.

В тот день они видели, как полиция обшаривала дно озера. Шерли, наблюдавшая из-за кустов на берегу, была очень горда.

Вместо обуви Фитзхью заставил ее надеть свои толстые шерстяные носки, чтобы не поранить ноги. Поскольку в его хижину редко кто-нибудь наведывался, он считал безопасным позволить ей гулять. Шерли особенно любила берег озера. Она часто наблюдала, как ее немолодой хозяин, который, несмотря на солидный возраст, был все еще хорошим пловцом, переплывал озеро туда и обратно — после чего обычно остаток утра не мог отдышаться.

Через несколько дней после того, как он вытащил Шерли из озера, они увидели одну из ее туфелек, плававшую среди лилий. Шерли обрадовалась, вошла в воду, достала ее и унесла в хижину. В ту ночь, после того как она заснула, Фитзхыо сидел допоздна и, попыхивая трубкой, задумчиво разглядывал туфлю.

— Маленькая мокрая туфелька, — тихо проговорил он. — Во сколько же тебя оценить? Скажем — десять тысяч?

До тех пор он уклонялся от всех попыток девочки расспросить о его прошлом. Но со следующего утра он начал рассказывать ей кое-какие истории своей жизни, свои столкновения с законом. Она слушала с детской сосредоточенностью и вниманием, узнавая новые для себя вещи и раздумывая над ними серьезно, увлеченно.

— Я бы никогда не заподозрила, что вы бесчестный человек, мистер Фитзхью, — заметила она.

— Это не было бесчестно, Шерли, — возразил он. — Просто я пользовался обстоятельствами.

— Но разве не было нечестным то, что вы делали, — продавали вещи, которые не имели ценности?

— Нет. Это было использование благоприятного случая.

— А подменить бриллианты той милой старушки?

— Минутная слабость, — признался он.

— Но все равно, — засмеялась она, — я люблю вас. И мне бы тоже хотелось быть бесчестной. А в тюрьме вы когда-нибудь были, мистер Фитзхью?

— Да, время от времени.

Лежа на полу, она засмеялась, глядя на него снизу вверх.

— У вас такой невинный вид, — сказала она.

— Профессиональная необходимость. — Он лукаво улыбался, не вынимая трубку изо рта.

— Как называется ваша профессия?

— Разные люди называют ее по-разному.

— Вы были мошенником?

— Шерли, если бы ты знала, сколько в моей профессии требуется мастерства, воображения и изобретательности, ты бы никогда не выразилась столь грубо.

— Извините, — сказала она.

Он смотрел на нее с ласковой усмешкой, явно забавляясь.

— Наверное, это так увлекательно.

— Что именно?

— Быть бесчестным.

— Может быть, однажды мы с тобой вместе провернем какое-нибудь дельце, — обнадежил ее он.

— Вы бы мне доверяли, мистер Фитзхью?

— Полностью, — ответил он.

Ночью он думал над этим. Дело было абсолютно надежным. Имеется клятвенное заверение Харри Гроува, что он видел тело под водой. Мама верит в явления с того света. Известно, что такие люди платят большие суммы денег, чтобы встретиться с умершими. Майк Рэт рассказывал ему множество подробностей о том, как проводится сеанс. Важно помнить, говорил он, что необходимо создать таинственную обстановку.

На следующее утро он объявил, что отправляется в особняк Гроувов.

— Зачем, мистер Фитзхью? — спросила девочка.

— Хочу прощупать, какая там атмосфера.

— Но вы ведь не выдадите меня?

— Нет. Но мы должны подготовить маму к твоему возвращению. Ну-ну, не надо огорчаться. Быть может, мы сумеем поразвлечься всем Этим.

Взяв маленькую туфельку, которую они извлекли из озера, Фитзхью ушел. В безмятежном расположении духа шагал он по лесу и насвистывал. Вышел на дорогу и до особняка Гроувов прошел около мили приятного, спокойного пути.

Полный благоговения, он приблизился к дому Гроувов. К подобным местам он относился с большим знанием дела. Прошел по длинной, посыпанной гравием подъездной аллее, ответвлявшейся от дороги, рассматривая дом задумчивым, изучающим взглядом. Особняк стоял на берегу озера — длинное двухэтажное здание, затянутое плющом, с двумя верандами-соляриями и портиком с колоннами. Прошел по дорожке вокруг широкой, идеально ухоженной лужайки с небольшим белым фонтаном. Негромко постучался в парадную дверь, которую через мгновение распахнула служанка. Он спросил миссис Гроув мягким, почтительным голосом, сказав, что у него к ней дело чрезвычайной важности. Служанка окинула его неодобрительным взглядом и полуприкрыла дверь, удалившись в дом.

Вышла женщина. Блондинка, лет за тридцать, одетая строго в черное. Печальные, распухшие от слез глаза смотрели на него с укором.

— Да? — сказала она.

— Извините меня, миссис Гроув, — начал он, приподняв руку в знак приветствия. — Меня зовут Альберт Фитзхью. В лесу около озера у меня хижина. Может быть, это как-то связано с тем, что я живу в непосредственном общении с природой, но я обнаружил в себе восприимчивость к весьма странным, необъяснимым явлениям — особенно из потустороннего мира.

Миссис Гроув пристально смотрела на него, в ее глазах появились Признаки какого-то томления и беспокойства.

— Вы медиум, мистер Фитзхью? — спросила она.

— Если и так, то по рождению, а не по выбору.

— Я верю в медиумов, — почти прошептала она. — Верю в сверхъестественное, несмотря на некоторые неудачи, которые мне дорого обошлись.

— Понимаю. Так много беспринципных людей. Но я бы не стал вас беспокоить, если бы не надеялся помочь вам.

— Помочь мне?

— Прошлой ночью мне показалось, что я слышал в лесу голос девочки. Я не был уверен, потому что в шуме ветра часто слышатся такие звуки. Но потом утром я обнаружил на столе… — И он вынул туфлю.

— Это туфля Шерли! — воскликнула она. Осторожно и нежно взяла ее, как будто она была живой.

— Знак, — проговорил он.

— Мистер Фитзхью, — прошептала она, крепко сжимая туфлю, — вы пытались установить контакт?

— Нет, — ответил он. — Я подумал, что сначала следует поговорить с вами.

— О чем?

— Попытка установить контакт требует огромного напряжения. Вот если бы была…

— Какая-нибудь финансовая поддержка?

— Только на тот случай, если мне это удастся, миссис Гроув, — сказал он, подняв палец.

— Если вам это удастся, мистер Фитзхью, никакое вознаграждение не будет слишком щедрым.

Они договорились, что сеанс должен состояться следующим вечером. Поначалу Фитзхью собирался потянуть с этим недельку или около того, но потом решил, что, поскольку Харри Гроув все время присутствует в доме, было бы лучше покончить с этим как можно скорее. Единственным его условием было то, что дом должен быть абсолютно пустым, за исключением его самого и миссис Гроув (которая должна приготовить 5000 долларов наличными и чек на такую же сумму, чтобы отдать их ему в тот момент, когда он представит девочку).

Вернувшись в хижину, он сказал Шерли, что ей предстоит быть его партнером в деле. Девочка была в восторге.

— Мы поиграем с твоей мамой, — пояснил он. — Если ты будешь делать все так, как я скажу, мы очень позабавимся.

Он объяснил ей, что она должна делать.

Из простыни он соорудил для нее одеяние потустороннего призрака, которое спускалось до пят и придавало ей облик святой.

— Завтра вечером, Шерли, — сказал он, — тебе предстоит явиться из мертвых.

Девочка была в восторженном возбуждении.

— Вы думаете, она в самом деле поверит?

— Почему бы и нет? Ты же появишься, — логично заметил он, пожав плечами.

— А мой отчим не попытается вмешаться?

— Но у него нет для этого оснований. Он думает, что ты умерла, не забывай. На всякий случай я позаботился о том, чтобы в критический момент его не было.

— Я всегда буду его бояться.

— Может быть, мы и для него придумаем что-нибудь.

— Мистер Фитзхью!

— Да?

— Вы, наверное, считаете мою маму невероятно инфантильной?

— Совсем наоборот. Я думаю, что она очень умная женщина.

Девочка пустилась в пляс, прихлопывая ладонями.

— Завтра я явлюсь из мертвых, — пела она.

— И тем самым создашь прецедент, — сказал Фитзхью, улыбаясь ей.

Была ясная, звездная ночь. Серп луны возлежал в окружении плеяды ярких звезд, сверкавших над вершинами деревьев. Фитзхью вел девочку вдоль озера, предпочтя этот путь дороге. Она была в своем белом одеянии, золотистые волосы аккуратно причесаны. Фитзхью нес единственный реквизит, — длинную белую свечу.

— Только помни, Шерли, — говорил Фитзхью, — это не пустячное дело. Легкий смешок или намек на улыбку могут все испортить. Так что будь милым, безмолвным призраком, хорошо?

— Да, мистер Фитзхью, — сказала она.

Они тихо приблизились к дому. В соответствии с планом Шерли проникла в дом через боковой вход и спряталась наверху, чтобы ждать сигнала Фитзхью — трех ударов по столу. Тогда она зажжет свечу и спустится с ней вниз.

Теперь, когда девочка находилась на подступах к миру живых, Фитзхью позвонил в дверь. Его впустила миссис Гроув, у нее был полуотрешенный, таинственный вид, вполне подобающий ситуации.

— Мы одни? — спросил Фитзхью.

— Да, — выдохнула миссис Гроув.

Они вошли в гостиную. Сели по разные стороны длинного, гладкого стола из красного дерева. Фитзхью заметил у локтя миссис Гроув пачку денег. Лампа погасла, и комната погрузилась в глубокий, напряженный мрак.

Фитзхью начал ритуал, большей частью совершенный экспромт.

Все располагало к грандиозному событию — мрак, безмолвие, отблеск луны на столе, шелест ветра в деревьях. Тонко восприняв драматичность момента, Фитзхью подвел мистическую процедуру к кульминации. Миссис Гроув погрузилась в забытье. Он поднял кулак, трижды громко ударил по столу, и мошеннический проект двинулся дальше. Украдкой он взглянул наверх в направлении лестницы.

Наступил момент напряженной тишины, затем он увидел призрачный, неровный свет опускающейся свечи. Она отбрасывала на стену движущееся, зловещее желтое пятно. Фитзхью наблюдал за ним.

— Обернитесь, миссис Гроув, — прошептал он.

Не дыша, женщина повернулась на стуле.

Там была Шерли, ступавшая медленно и величаво, ангелоподобная в своем белом одеянии, с длинной горящей свечой в руках, пламя которой освещало ее ясное, отрешенное лицо.

Миссис Гроув издала крик и тут же подавила его. Ребенок медленно и беззвучно спускался с лестницы, ступенька за ступенькой.

Миссис Гроув поднялась, глядя на девочку, в состоянии транса и полнейшей невозмутимости. Фитзхью тоже поднялся, двинувшись в сторону денег. Он схватил их и исчез за дверью как раз в тот момент, когда миссис Гроув в слезах обнимала свою девочку у подножия лестницы.

Он прошел по подъездной аллее и поспешил по дороге к своей хижине, зажав деньги подмышкой. Идя через лес, он заметил в свете луны, что около его хижины что-то движется. Вглядываясь, он остановился. Там кто-то был. Он спрятал деньги в листьях и осторожно двинулся дальше.

Он узнал Харри Гроува, худого, нервного человека с маленькими усиками. Харри Гроув приближался к нему в свете луны.

— Вы Фитзхью? — спросил он резко, высокомерно.

— Да, — ответил Фитзхью.

— Ну а мое имя Гроув. Я муж миссис Гроув.

— Как поживаете?

— Это опустим. Я не знаю, какой трюк вы выкинули, папаша, но зато знаю, что сегодня вечером она дала вам десять тысяч, и значительную часть — наличными.

Фитзхью, невозмутимо глядя на него, кивнул.

— Она дала их мне сегодня днем, а не вечером, — уточнил он.

— Хорошо, — сказал Харри Гроув с некоторым раздражением. — Мне все равно когда, важно то, что они у вас. Я не знаю, что вы такое там провернули, но с этими десятью тысячами у вас номер точно не пройдет. Моя жена женщина доверчивая. Вы можете попасть в тюрьму за то, что воспользовались ее слабостью, особенно когда она в таком состоянии.

Фитзхью кивнул.

— Думаю, вы правы, — признал он.

— Ну так где они?

— Мы их поделим поровну, — предложил Фитзхью.

— Хорошо. — Харри Гроув криво улыбнулся. — Я возьму наличные, а вы можете себе оставить чек.

— Прекрасно, — сказал Фитзхью. — Вы умеете грести на лодке?

— На лодке?

— Деньги в озере.

— В озере?

— На мелком месте, конечно. Я бросил их там сегодня днем, именно по тем соображениям, которые вы упомянули.

— Вы знаете место?

— Конечно.

Они сели в старую лодку, которую кто-то бросил у хижины Фитзхью несколько лет назад, и поплыли к середине озера.

Старый джентльмен, с иголочки одетый и весьма респектабельного вида, сидел в скором поезде с довольной полуулыбкой на губах. Он смотрел на проносившийся за окном пейзаж.

«Что ж, одну вещь мы во всяком случае выяснили, — размышлял он. — Дно у старой лодки действительно прогнило, что я всегда и подозревал. И еще то, что во всем этом деле Харри Гроув по крайней мере один раз сказал правду. Он действительно не умел плавать».