Глава 2

Хирург был худ, как жердь, и при этом едва ли не на голову выше Гурова, хотя тот на свой рост не мог пожаловаться. Сто восемьдесят сантиметров для мужчины совсем неплохо. «А ведь тут все два метра, пожалуй, будут! – с уважением подумал он. – Тебе, брат, не в хирурги, тебе в баскетболисты следовало бы идти. Греб бы сейчас валюту лопатой!»

Он поймал врача в последний момент – уже в коридоре на первом этаже, – тот как раз собирался уезжать. В темно-синем костюме в полосочку, с обшарпанным кейсом в руке он мало был похож на врача. Скорее на судебного исполнителя или страхового агента. Если бы Гурову не указали на него пальцем, сам бы он ни за что не догадался.

– Простите, я не совсем понял, кто вы, – досадливо морщась, сказал хирург сразу же после того, как Гуров все ему объяснил. – У меня в пятнадцать ноль-ноль лекция на кафедре, я с ночного дежурства, и мне еще нужно успеть на заседание комиссии… так что, извините, сегодня я несколько в разобранном состоянии…

Видимо, голова его была занята массой важных вещей, требующих полной сосредоточенности. И на лице его лежала печать хронической усталости.

– Это вы нас извините, доктор, – сказал Гуров. – Отвлекаем занятого человека. Но, сами понимаете, у нас тоже работа, которая не терпит отлагательства. Мы с коллегой из милиции. Я – старший оперуполномоченный по особо важным делам полковник Гуров, а это вот мой товарищ – полковник Крячко. Чтобы было понятнее – сыщики мы. А к вам насчет того милиционера, Личутина… Если торопитесь, мы вас можем подбросить на машине, а вы по дороге ответите на наши вопросы.

Взгляд врача несколько прояснился.

– Да, извините! – повторил он. – Конечно же! Вы из милиции. И, конечно, вас интересует коллега. Впрочем, у меня уже перебывал миллион народу, и все по поводу этого пациента. Мне кажется, я уже ответил на все вопросы.

– Вопросы имеют свойство накапливаться, доктор, – заметил Гуров. – Ну так как же мы решим? Поедете с нами?

– Нет, я на своей машине, – отмахнулся хирург. – Если вы уложитесь в пять минут, я постараюсь ответить на все вопросы здесь.

– А мы постараемся уложиться, – сказал Гуров. – Ну, во-первых, как сейчас состояние Личутина?

Врач пожал худыми плечами.

– О чем здесь говорить? Состояние крайне тяжелое. Если он выкарабкается, это будет настоящим чудом. Впрочем, то, что он до сих пор жив, – уже чудо. Не иначе этот человек родился в рубашке. Огромная кровопотеря, болевой шок… Хорошо еще, его в тот день быстро обнаружили, и «Скорая» сработала оперативно. Задержись они хоть чуть-чуть, вы бы сейчас разговаривали с патологоанатомом.

– Понятно, – кивнул Гуров. – Значит, рана была тяжелой… Как полагаете, чем его полоснули, доктор?

– Смею предположить, что это был нож с клинком не менее двадцати сантиметров, с обеих сторон заточенным, очень острым. И человек, наносивший удар, был, если можно так выразиться, мастером своего дела. Бил сильно, наверняка – метил точно в печень. Я говорю: это чудо, что ваш коллега остался жив. Обычно такие раненые не дотягивают до операционного стола…

– А скажите, доктор, – нетерпеливо спросил полковник Крячко, плотный, с грубоватым загорелым лицом, – с похожими ранениями вам часто приходилось встречаться? Практика-то у вас большая – может, уже попадались? Я к тому клоню, что этот любитель помахать ножичком мог ведь еще кого-то подрезать? Засветиться, так сказать. Нам такая информация как воздух нужна! – На его толстых губах блуждала рассеянная, не соответствующая моменту улыбка, точно полковник только что вспомнил старый, но очень смешной анекдот.

Хирург неодобрительно покосился на него, но ответил вполне серьезно:

– Могу сказать совершенно точно. Похожие ранения встречались, конечно, но идентичных тому, который вы имеете в виду, не было. Это я заявляю со всей ответственностью. У нас в отделении я считаюсь специалистом по холодному оружию. – Губы его слегка дрогнули в усмешке. – И заключения даю с вероятностью девяносто девять процентов. Как видите, погрешность невелика.

– То есть, грубо говоря, до сих пор этим ножом никого не резали, – заключил Гуров. – Это первый случай.

Хирург пожал худыми плечами.

– Скажем так, первый случай в моей практике, – ответил он. – Полагаю, что в ваших архивах могут иметься какие-то необходимые материалы – фотографии, заключения врачей по ножевым ранениям. Если будет нужно, я постараюсь в свободное время их просмотреть и тогда вынесу окончательный вердикт. Понимаете, Москва город большой, и на всех раненых одного врача не хватит. Что-то обязательно проходит мимо.

– Да, Москва велика, – согласился Гуров. – Полагаю, что и холодным оружием здесь балуются гораздо чаще, чем того хотелось бы. Не уверен, что вам удастся выбрать время на то, чтобы пересмотреть все наши архивы, доктор. Мы по-другому поступим. Данные по ранению Личутина покажем нашим экспертам. Возможно, они отыщут что-то похожее. Нам было важно узнать ваше впечатление, так как вас отрекомендовали именно как специалиста по таким ранениям.

– К вашим услугам, – слегка поклонился хирург и озабоченно порылся в нагрудном кармане. – Вот вам моя визитка. Здесь номер сотового – вы можете связаться со мной в любую минуту, если понадобится… Кроме тех случаев, когда я на операции, конечно. А теперь я, с вашего разрешения, пожалуй, пойду, товарищи сыщики… Уже опаздываю, а это не есть хорошо.

– Мы обязательно вас опять потревожим, – пообещал Гуров, принимая визитную карточку. – Пока мы этого умельца с обоюдоострым лезвием не найдем, нам от вас никуда не деться, доктор. А пока спасибо за информацию.

– Да за что спасибо! – махнул длинной рукой хирург. – Я ведь ничего и не сказал.

Он еще раз кивнул, подхватил кейс и устремился к выходу – нескладный, высоченный, но удивительно уверенный в себе человек. Гуров посмотрел ему вслед и повертел в руках маленький кусочек плотной бумаги с типографским шрифтом.

– Видюнкин Валерий Сергеевич, – прочел он вслух с уважением. – Доктор наук, между прочим, не шутка! Мне говорили, у Валерия Сергеевича даже опыт работы в полевом госпитале имеется. А я до сих пор ни разу с ним даже не встречался.

– Он с нами, между прочим, тоже, – заметил полковник Крячко. – Хотя и мы в своем деле почти профессора.

– Хороши профессора! – вздохнул Гуров. – Среди бела дня милиционера ножом пырнули, а мы до сих пор не знаем, кто и почему. Преступник как в воду канул.

– На его месте любой бы канул, – глубокомысленно заключил Крячко. – Ушел на дно человек. Теперь будет отсиживаться, пока волна не уляжется.

– Это хорошо, если будет отсиживаться. А если он уже далеко от Москвы? – сказал Гуров.

– Не исключено, – согласился Крячко. – Хотя на вокзалах сейчас всех черноволосых и смуглых трясут – не дай бог! Сам видел.

– Толку от этой нашей тряски! – махнул рукой Гуров. – Ладно, поехали на место, там прикинем, что к чему.

Они вышли из больницы. Здание было относительно новое, и территория вокруг него была обширная, залитая сплошь асфальтом, с редкими островками зелени. Зато стоянка для машин была большая и удобная.

В гуровской машине их дожидались двое – сержант Гусев и молодой Рукавишников, до сих пор еще не оправившийся от потрясения и оттого слегка бледноватый и тихий, как мышь. Оба были в форме, но без оружия. После случившегося они еще не выходили на дежурство ни разу.

Гуров и Крячко молча уселись в машину. Гуров завел мотор и, полуобернувшись, сообщил:

– В ваш район поедем. Будем на месте смотреть, что и как.

– А что доктор? – осторожно поинтересовался Гусев.

– Ты имеешь в виду, как там Личутин? – сказал Гуров. – Так вот, Личутин ваш очень плох. Врачи, по-моему, надеются только на чудо.

Гусев в сердцах рубанул кулаком по раскрытой ладони.

– Т-твою мать!.. – сказал он огорченно. – Ну надо же было такому случиться! Кабы сразу знать…

– То соломки непременно подстелили бы, – подхватил Крячко. – Это мы еще в школе учили, сержант.

– Да, попали вы – на ровном месте, да мордой об асфальт! – неодобрительно констатировал Гуров, выезжая с площадки. – Как же так получилось, сержант?

– Да я на эту тему устал уже объяснительные строчить! – признался Гусев. – Сто раз одно и то же писал. Замучился уже.

– А ты еще раз расскажи, – ласково посоветовал Крячко. – Вот увидишь, сразу легче станет. Мы с полковником вроде исповедников – всем грехи отпускаем.

– Действительно, грехи, – буркнул Гусев. – А вообще нечего было нам с ними связываться, с черными то есть… Мы по сигналу ехали. Гражданин один выпил и стал стрелять из ружья. Окна побил, народ перепугал… Вот мы по этому случаю и ехали. А эти двое просто на глаза попались, когда мы дом искали.

– Что значит – попались на глаза? – строго спросил Гуров. – Сейчас мы вот едем – столько лиц попадается на глаза. У тебя, сержант, не возникает желания проверить у них у всех документы?

– В гробу я теперь видел все эти документы! – честно сказал Гусев. – Я лучше теперь в сторону отвернусь, товарищ полковник, откровенно вам скажу. Если из-за этих документов ребят крошить будут…

– Ушами хлопать не надо! – назидательно заметил Крячко. – Представители власти! Вчетвером двоих задержать не смогли! С такой хваткой, конечно, лучше за угол отойти и там в холодке пересидеть…

– Почему разделились? – отрывисто спросил Гуров. – Если вы решили проверить у подозрительных граждан документы, почему отнеслись к этому так халатно?

– Да кабы знать! – с тоской повторил Гусев. – Я думал, ну, может, торговцы. Может, регистрация не оформлена. Я же не думал, что у них финки за пазухой. Мы с водителем на вызов поехали. Я думал, Личутин с Рукавишниковым справятся. Дело-то такое…

– Ну и что же дальше? – резко перебил его Гуров. – Личутин сказать не может, но Рукавишников-то здесь. Он-то чего помалкивает? Вы-то чем думали, молодой человек? Вам доверили ответственное дело – порядок в городе охранять. А у вас что вышло?

У Рукавишникова от волнения перехватило дыхание, и он не сразу сумел ответить.

– Товарищ полковник! Так я чего?.. – чуть не плача, заговорил он наконец. – Мне сержант сказал – иди за тем, а я пойду за этим. Проверь, говорит, документы. Если все в порядке – не кантуй. Ну я и пошел…

– Не размазывайте кашу по тарелке, юноша! – сердито сказал Гуров. – Рассказывайте толком, что там у вас получилось. А то «иди за тем, иди за этим»… Туман какой-то получается!

– В общем, их двое было, – послушно отозвался Рукавишников. – Оба лет под тридцать, здоровые ребята, жилистые. Один в песочном костюме – это с которым я потом разговаривал, а второй – в стальном. Они, когда мы из машины вышли, сразу разошлись. Мой к перекрестку пошел, а второй во двор нырнул. Сержант его догонять пошел, и больше я его не видел. Ну, в смысле, пока шум не поднялся. Его какая-то старуха нашла.

– А что было с вашим?

– С моим все тихо было, – покорно сказал Рукавишников. – Догнал я его. Как полагается, представился, документики попросил. Он не спорил, сразу паспорт достал, вежливый такой… Я ничего не заподозрил, все вроде нормально было. Паспорт просмотрел и отпустил. Сказать, что в паспорте было?

– Читали, – ответил Гуров. – В рапорте вашем. Вы лучше свое впечатление доложите – ничего странного в поведении этого гражданина не отмечалось?

– Ничего, – уныло протянул Рукавишников. – Он спокойный был, вежливый такой… Закурить еще предложил.

– Закурить он ему предложил! – с неожиданной злобой вставил Гусев. – Эх, самому надо мне было!

– После драки все мастера кулаками махать, – назидательно заметил полковник Крячко. – И потом, дело-то обыкновенное, сам говорил, а у вас сигнал был…

– Да черта ли сигнал! – безнадежно сказал Гусев. – Когда мы прибыли на место, этот крендель уже не стрелял. У него патроны кончились. И водка. Он за водкой пошел, а тут мы. Браслеты на него надели – он даже не почесался. Налит был по самые брови. А в этот самый момент Лешку-то и подкололи! Мы этого фрукта в машину как раз запихали, и тут крик…

– Ясно, – коротко сказал Гуров. – Печальная картина вырисовывается. Дебошира взяли, а опасных преступников упустили. Ну, что выросло, то выросло. Будем думать, как из этой лужи выбираться, куда мы по вашей милости сели.

– Я слышал, товарищ полковник, что у вас проверяли данные того паспорта, что Рукавишников смотрел? – осторожно сказал Гусев. – Есть какие-нибудь результаты?

– Да какие результаты? – покрутил головой Гуров. – Пустой номер. Липягин Станислав Гаврилович, шестьдесят восьмого года рождения, прописан в Юго-Западном районе. Нет такого гражданина в Москве, с таким паспортом. Ваш Рукавишников, в сущности, молодец. Он номер паспорта запомнил. Это дало нам возможность заключить, что документ, несомненно, фальшивый. Но, судя по всему, изготовлен весьма качественно, раз не вызвал у товарища никаких подозрений. Это наводит меня на очень неприятные мысли. Выходит, завелся у нас здесь кто-то новый и чрезвычайно опасный…

– Извиняюсь, товарищ полковник, – кашлянул в кулак Гусев. – Это, скорее всего, из кавказцев кто-то. Надо бы ихнюю диаспору хорошенько потрясти!

– Спасибо за ценный совет, сержант! – иронически заметил Гуров. – Только его нам и не хватало. Между прочим, судя по вашим рапортам, ни один из вас не заподозрил первоначально в неизвестных кавказцев. Назывались разные национальности, насколько я помню, даже такие экзотические, как индусы. Да и словесные портреты, составленные по вашим указаниям, как будто подтверждают такую мысль. Действительно, есть в этих лицах что-то необычное для наших широт. Стас, покажи-ка еще раз товарищам их собственное творчество!

Полковник Крячко ухмыльнулся и достал из кожаной папки два отпечатанных на принтере портрета.

– Этот вот, – сказал он, тыча в один пальцем, – здорово на одного актера похож! Забыл фамилию! Ну, он еще в этом боевике играет, как его?.. Да ты видел! Ну, вспоминай!

– Мне больше делать нечего! – проворчал Гуров. – Пусть лучше Рукавишников что-нибудь еще вспомнит. Этот тип твой по-русски, кстати, хорошо говорил?

– Ага, он по-русски, как мы с вами, – подтвердил милиционер. – Да и вблизи он ни на какого индуса не похож вроде. Нормальный мужик, только загорелый.

– Следователи опрашивали население в том районе, – сказал Гуров. – Получается, что последней видела Личутина аптекарша. Он заходил в аптеку, разговаривал с каким-то мужчиной. Вот только лица этого мужчины она не запомнила. И портреты ей показывали – никакого толку. И вообще, кажется, никому из жителей эти люди незнакомы. Во всяком случае, к такому предварительному выводу пришло следствие.

– Чего же мы туда едем? – осведомился Крячко, хотя прекрасно знал, что ответит Гуров.

– А едем мы туда, потому что должны сами во всем убедиться. И особенно меня интересует тот подъезд, из которого вышли эти два гражданина. Ведь они откуда-то вышли?

– Да-да! Они вышли из подъезда! – с горячностью подтвердил Рукавишников, перевешиваясь через сиденье. – Мы как раз подъехали, а они как раз и вышли…

– Помолчи! – перебил его Гусев. – Ты свое уже сказал. Мы потом этот подъезд сверху донизу прочесали, товарищ полковник. Там на четвертом этаже закоренелый бандюган живет, Семен Живаев по кличке Капуста. Две отсидки, в девяностых работал на Чемодана, помните такого? Тот теперь остепенился, оптовой торговлей занялся. Два дома в Подмосковье, три квартиры в столице, офис в центре…

– Допустим, Чемодана я помню, – проворчал Гуров. – Только зачем ты мне про него рассказываешь? Намекаешь, что его нужно немедленно брать? Или этого, как его, Живаева? Мол, бандюган вы, гражданин Капуста…

– Ну, не знаю, – упрямо буркнул Гусев. – Я и следователю то же самое говорил. По-моему, это же очевидный факт! Эти двое заходили в подъезд, где живет Капуста. Капуста работал на Чемодана. Значит…

– А что, собственно, это значит? – возразил Гуров. – Только одно – мы должны все хорошенько проверить. И я очень надеюсь, что вы с ребятами не перепутали подъезд.

– Обижаете, товарищ полковник! – сказал Гусев. – Мы, может, чего и недоработали…

– Это уж точно, недоработали! – заметил, усмехаясь, Крячко.

Гусев замолчал. Не открывал больше рта и Гуров – до самого конца поездки. Только, въезжая в переулок, попросил показать точно, где милиционеры остановили в тот трагический день машину. Гусев объяснил.

– Итак, вы стояли здесь, – задумчиво сказал Гуров. – А они, значит, вышли…

– Аккурат вон из того подъезда, – ткнул пальцем Гусев. – На сто процентов точно, товарищ полковник! Я не могу ошибиться. Да и Рукавишников подтвердит.

– Ага, оттуда! – немедленно подтвердил Рукавишников.

– Ну, ладно, будем считать, что хоть в этом у нас промашки не будет, – сказал Гуров. – Идемте, товарищи сыщики! Сколько здесь в подъезде квартир – двадцать четыре? Придется немного попотеть. Как говорится, еще десять тысяч ведер – и золотой ключик у нас в кармане. Но начнем мы, конечно, с вашего Капусты. Кстати, чем он сейчас занимается?

– Неизвестно, – ответил Гусев. – Вроде сейчас не при делах. Но живет нормально, ни в чем не нуждается. С нами говорит сквозь зубы, не знаю уж, как с прокуратурой. Давно у меня на него руки чешутся…

Все четверо уже вышли из машины и теперь направлялись к дому напротив. Крячко, задрав голову, рассматривал верхние этажи, щурясь от солнца. Подошли к подъезду.

– Значит, так, – сказал Гуров. – Вы тут пока подышите, ребята, по сторонам посмотрите, а с вашим знакомцем мы с полковником сами поговорим. Боюсь, при вас господин Капуста будет себя не слишком свободно чувствовать. Похоже, испытываете вы друг к другу сильную личную неприязнь.

Гусев недовольно насупился, но спорить не стал. Он кивнул Рукавишникову, и они отошли в сторону. Сержант отвернулся и потянул из кармана сигареты.

Гуров и Крячко поднялись на четвертый этаж, нашли квартиру Живаева. Дверь у Живаева была металлическая, с антибликовым покрытием и секретным замком, напоминающая дверцу какого-нибудь суперсейфа в подвалах самого разнадежного банка где-нибудь в Швейцарии. Оперативники переглянулись.

– Хороша дверца, – заметил Крячко. – Тут и в самом деле золотой ключик надо, Лева!

– Ну, для хорошего человека все двери открыты, – улыбнулся Гуров. – Звони!

– Я звоню, – сказал Крячко, нажимая на кнопку звонка. – Только сомнения меня берут. Тут ведь и впрямь всех уже по пять раз опросили. Думаешь, нам скажут что-то новенькое?

– Лучше один раз увидеть, чем прочитать гору протоколов, – возразил Гуров. – Меня сейчас даже не столько показания интересуют. Если кто-то говорить не хочет, он не заговорит. Но я хочу ему в глаза посмотреть. По глазам многое узнать можно. Например…

Договорить он не успел, потому что дверь вдруг бесшумно приоткрылась и на площадку выглянуло круглое озабоченное лицо с маленькими плутоватыми глазками. Хозяин был невысокого роста, но широк в плечах и довольно крепок. Правда, мышцы его уже заплыли жирком, но не настолько, чтобы можно было назвать этого человека толстяком. В первую секунду лицо его испуганно дернулось, но хозяин мгновенно взял себя в руки и заговорил уверенно, как человек, которому не о чем беспокоиться.

– Ко мне, что ли? – спросил он небрежно. – Что-то ваши фотографии мне незнакомы, ребята! А хотите на раз угадаю, откуда вы? С ментовки, верно? Никаких чудес – у вас это просто на лбу написано.

– Ну угадал, подумаешь! – сказал Крячко. – Мы тоже мастера угадывать. Ты – Капуста, на Чемодана работал, два раза сидел. На мой взгляд, маловато тебе дали.

– А ты, гражданин начальник, сам посиди, тогда и говори, мало это или много, – заметил хозяин добродушным тоном. – А вообще, чтобы вы знали, не Капуста я теперь, а Семен Викторович Живаев, добропорядочный гражданин и исправный налогоплательщик. С темным прошлым давно покончено. Вот так вот. А у вас ордерок имеется?

– А зачем добропорядочным гражданам ордерок? – удивился Гуров. – Просто так зашли, чайку попить, поговорить о том о сем. Добропорядочные граждане – они с милицией сотрудничают охотно и без принуждения.

– Так-то оно так, – согласился Живаев, но в хитрых глазах его снова появилась озабоченность. – Да вот беда, нет у меня сейчас времени на разговоры, гражданин начальник. Уходить мне надо. Я ведь бизнесмен теперь – у меня зоомагазин тут неподалеку. Зверушками торгую. Такая морока – постоянно глаз да глаз нужен!

– Разбегаются, что ли? – сочувственно спросил Крячко.

– За народом глаз нужен! – поправил Живаев. – Который за товар отвечает. Народ у нас сами знаете какой – без присмотра не оставляй! Бегемота уморят.

– Может быть, вы все-таки пригласите нас в квартиру, господин Живаев? – спросил Гуров. – Там все и расскажете. Всего пять минут. Подождут ваши зверушки.

– Ну, может, пять минут и подождут, – всего мгновение размышлял Живаев. – Заходите! Только я по собственному печальному опыту знаю – пустил мента в дом, значит, не жалуйся. Пока душу у тебя не вынет, все равно не уйдет.

Несмотря на такое пессимистическое вступление, Живаев все-таки посторонился и запустил гостей в квартиру.

– Где базар вести будем, граждане начальники? – развязно поинтересовался он. – В хоромы вас вести или по русскому обычаю – на кухоньке?

– Лучше, конечно, в хоромы, – сказал Гуров. – Интересно, как у нас бывшие бандиты благоденствуют.

– Ну вот, опять! – с укором сказал Живаев. – Сказано ведь, кто старое помянет…

Он распахнул дверь в комнату. Оперативники вошли.

Сержант Гусев не обманул. Живаев точно ни в чем не нуждался. Комната была обставлена дорогой мебелью и выстелена коврами. Предметов, пожалуй, было даже многовато для жилого помещения. Гурову показалось, что они попали на мебельную выставку. На стенах висели картины в тяжелых золоченых рамах – в основном обнаженные дебелые красавицы работы неизвестного, но, видимо, очень старательного художника. Красавицы были идеального розового цвета и смотрелись очень заманчиво.

– Нравится? – спросил Живаев с гордостью. – Никакой Третьяковки не надо! Сиди и любуйся.

– Да, завидно живешь! – согласился Крячко и тут же задал вопрос: – Неужели вся эта роскошь на трудовые доходы приобретена?

– А на какие же, начальник? – уже с глубокой обидой воскликнул Живаев. – Мамой клянусь, завязал я с проклятым прошлым! Да и куда мне теперь – с моей-то клешней. Ну ты сам посуди!

Он взмахнул у Крячко перед носом левой рукой, и оперативники вдруг поняли, что этой самой левой руки у хозяина, собственно говоря, и нет. Вернее, осталась от нее грубая культя, безобразно торчащая из закатанного рукава рубашки.

Крячко смущенно крякнул.

– Где ж это тебя, брат, так угораздило? – спросил он. – Извини, мы не знали… С такой штукой ты точно не боец.

– То-то и оно, – сердито сказал Живаев. – А получилось на зоне. Разборка там была, кое-кто сильно одеяло на себя потянул… Ну, не важно! Короче, меня задели слегка перышком. А на зоне – это не в больнице, ножи не стерилизуют. – Он хохотнул. – Короче, гангрена началась, тут мне копыто и оттяпали. Из-за этого мне досрочное вышло…

– Значит, нет худа без добра, – заключил Гуров. – Но не у одного вас, Живаев, несчастья бывают. Слышали, тут у вас поблизости милиционера на днях ранили?

– А то не слышал! – фыркнул Живаев. – Не смешите меня, гражданин начальник! Десять раз уже допрашивали по этому делу. Только, сами понимаете, не мог я мента с одной рукой завалить.

– Упаси бог! – сказал Гуров. – Дело не в том, Живаев. В тот день к вам в подъезд заходили два человека. Вот их портреты. Никого из них не знаете?

Живаев презрительно покосился на листы, которые разложил перед ним Гуров.

– Да видел я уже эту самодеятельность! – сказал он. – Вот этот у вас здорово на моего любимого актера похож. Стивен Сигал его зовут. Боевики любите?

– Я же говорил, что похож! – обрадовался Крячко. – Имя только забыл. Как ты говоришь – Сигал? Надо запомнить.

– Вы мне тут зубы не заговаривайте! – оборвал их Гуров. – Значит, незнакомы с этими людьми, нет? А где вы были в тот день, Живаев?

– Не помню, – хмуро сказал Живаев. – То есть помню. Как это где? В магазине я был. С утра как ушел…

Он хотел еще что-то сказать, но в этот момент раздался звонок в дверь. Живаев мгновенно вскочил и быстро шагнул к двери.

– Это ко мне, – сказал он на ходу. – Должок сосед должен принести. Я мигом.

– Да это за нами, наверное, – невозмутимо заявил полковник Крячко, тут же поднимаясь и присоединяясь к хозяину. – Ребята заждались.

Лицо Живаева омрачилось, но он молча вышел в прихожую и, мельком глянув в глазок, отпер дверь. Крячко и за его спиной Гуров остановились в полутьме коридора. Живаев приоткрыл свою бронированную плиту совсем чуть-чуть, так что ничего, кроме смутной тени на лестничной площадке, оперативники не увидели. Они не успели даже глазом моргнуть, как вдруг Живаев резко захлопнул дверь и обернулся.

– Обознались квартирой, – сказал он сдавленным голосом.

– Ну-ка! – Гуров решительно отстранил его и, щелкнув задвижкой, выскочил на площадку.

По лестнице скатывалось эхо торопливо удаляющихся шагов. Гуров гневно оглянулся на Живаева.

– Присмотри за ним, Стас! – крикнул он и побежал вниз.

Загрузка...