III. Правление императора Льва Мудрого и его преемников.

Его четыре брака

Литература: Meyendorff J. Marriage: an Orthodox Perspective, N.Y., 1984; Runciman, The Great Church; Runciman S. The Emperor Romanus Lecapenus and His Reign. Cambridge, 1963; Runciman, Byzantine Civilization; Obolensky, The Byzantine Commonwealth; Obolensky, Byzantium and the Slavs; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev.

1. В 886 г. император Василий I погиб из-за несчастного случая на охоте. Ему наследовал Лев VI Мудрый, Философ (886-912). Во все время правления императора Льва соправителем и вторым императором считался его брат Александр. Однако он не принимал участия в делах правления, а лишь наслаждался жизнью. У власти ему пришлось быть лишь год после смерти Льва (912-913).

Василий I терпеть не мог своего сына Льва. Тот отвечал отцу взаимностью. После смерти отца Лев вынудил своего учителя, патриарха Фотия, уйти в отставку лишь из-за того, что он был в его глазах связан с Василием, и сделал патриархом своего младшего брата Стефана, которому тогда едва исполнилось 16 лет. Конечно, это было нарушением всех канонических норм Церкви, но Лев решил пойти на это, чтобы начать свое правление с абсолютно новой строки.

2. Какова же была структура византийской Церкви того времени? Выше отмечалось, что в самой постановке вопроса об отношениях Церкви и государства применительно к Византии заключается анахронизм: Церковь и государство полностью совпадали, их составляли те же самые люди, проживавшие на той же самой территории. Патриарх был для византийцев свидетелем Христа во всех общественных делах. В то же время императоры (после исаврийцев) никогда более не пытались определять догматы. Главной идеей продолжала оставаться идея симфонии, но она все более приобретала эсхатологический оттенок: общество и империя виделись как вещи временные. Функция императора – сохранять Церковь, делать ее присутствие зримым, чтобы она могла освящать империю изнутри и довести народ до конца времен.

На вершине Церкви видимым образом находился патриарх Константинопольский. Однако в основе своей Церковь была глубоко демократичной. Приходского священника рукополагал местный епископ по представлению прихода. Епархиальное духовенство избирало епископа. По древней традиции, легализированной Юстинианом I, собор, состоящий из епархиального духовенства и видных мирян епархии, предлагал три кандидатуры митрополиту провинции, который избирал из них наиболее достойного. В особых случаях патриарх сам назначал кандидатуру нового епископа и сам хиротонисал его. Митрополит избирался таким же образом, как и любой другой епископ, хотя рукополагал его патриарх, который и выбирал из трех кандидатов. Но к IX в. митрополит уже избирался собором из епископов провинции, в котором священство почти не принимало участия. Во всех случаях новоизбранный кандидат рукополагался патриархом и утверждался императором или его представителем на месте. В подавляющем большинстве случаев это утверждение являлось простой формальностью.

Каков же был статус патриарха? Согласно 28-му канону Халкидонского Собора, он имел право рукополагать (но не назначать) митрополитов в диоцезах Понт, Фракия и Азия. С 588 г. патриарх использует титул "вселенский". Согласно кодексу Юстиниана, патриарх избирался клириками и отцами города, но с IX в. картина изменилась. Патриарх стал избираться голосованием синода, избирающего трех кандидатов. Назначение одобрялось императором. Синод назывался уэнпдпт ендзмпэуб, т.е. "постоянно действующий синод". Он состоял из епископов пригородных районов и всех епископов, на тот момент гостящих в столице. При выборах патриарха на синоде должны были присутствовать все митрополиты, если у них не было сверхуважительных причин для отсутствия.

Император вмешивался в выборы патриарха по самым очевидным причинам: должность первоиерарха Империи носила очень важный политический характер. Патриарх играл важную церемониальную роль в византийском дворе. Он короновал императора, был его советником, а во время его отсутствия или малолетства часто исполнял роль регента. Именно из-за этих политических обязанностей патриарха император, который, как отмечалось выше, практически никогда не вмешивался в выборы других епископов, хотел иметь свое слово при назначении на должность патриарха.

3. Согласно официальным правилам, патриарх назначался указом Синода по представлению императора. Его введение в должность происходило в имперском дворце (до 1204 г. – в Магнаврском дворце) в присутствии высших чинов государства и церковных иерархов. Император лично объявлял об избрании нового патриарха, используя формулу: "Божественная благодать и наше Величество, проистекающее из нее, возводит благоговейнейшего (имярек) быть патриархом Константинопольским". После 1261 г. введение в должность проходило в триклинии Влахернского дворца. Приблизительно в то же время была изменена и формула. Теперь император говорил: "Святая Троица, властью данной Нам, возвышает тебя быть Епископом Константинополя, Нового Рима, и Вселенским Патриархом". К началу XV в. формула и церемониал введения в должность вновь изменились: теперь все происходило в церкви, в присутствии императора; однако слово теперь предоставлялось одному из высших должностных лиц Империи, который произносил: "Наш великий и святой Государь и Священный Синод призывают Твое Святейшество на верховный трон Патриарха Константинопольского". Богослов Симеон Солунский, писавший около 1425 г., высказал сожаление, что в новой формуле не упоминался Бог, хотя он положительно отозвался о признании, данном Священному Синоду. Когда избрание было таким образом провозглашено, император вручал патриарху ручной крест, лиловую мантию и наперсный крест-мощевик – символы его должности. После введения в должность патриарх проезжал на коне во главе торжественной процессии по улицам Константинополя к собору Св. Софии, где его хиротонисал сонм епископов во главе с митрополитом Гераклейским, в память о том времени, когда кафедра Византия входила в митрополичий округ Гераклеи.

Как показывает последняя формула, права Священного Синода признавались в течение всей имперской истории. Синод имел право низложить патриарха. Официально император имел лишь право созвать Синод и предложить ему к рассмотрению вопрос о низложении патриарха. Очень редко Синод сам низлагал патриарха без санкции императора, как в случае Анастасия I, низвергнутого в 1293 г. из-за его чрезмерной строгости, но Анастасий имел такую мощную поддержку священства и народа, что императору удалось заставить Синод переизбрать его через 11 лет. Строго говоря, помимо ереси и грубых нравственных нарушений, единственным поводом для низложения патриарха было признание его назначения или хиротонии неканоничными; правда, этот повод можно было толковать весьма широко.

Кандидат в патриархи, так же как и кандидат в епископы, должен был иметь не менее 35 лет от роду; это правило, как мы видели, иногда нарушалось императорами. Теоретически он не мог быть государственным служащим или сборщиком податей, но и здесь исключения были довольно часты. Он мог быть вдовцом или даже женатым человеком, если и для него, и для его жены это был первый брак и если жена его соглашалась уйти в монастырь. Он мог быть мирянином, но и монахи, не рукоположенные в священный сан, также считались мирянами. Если избирался мирянин, его быстро возвышали через предыдущие церковные степени; однако обычно требовалось, чтобы до патриаршей хиротонии прошло три месяца. Если хиротония случалась раньше, как это было в случае великого патриарха Фотия, это создавало почву для вопросов о каноничности его патриаршества. Согласно канонам IV в. епископ не мог быть переведен с одной кафедры на другую: это правило, хоть и с некоторыми исключениями, соблюдалось довольно строго до конца XIV в. Со временем кандидатов в епископы все чаще и чаще выбирали из монастырей. За последние 250 лет существования Империи все патриархи, за буквально несколькими исключениями, были монахами и, как правило, уже в священном сане. За все это время в патриархи был избран лишь один мирянин в полном смысле этого слова – профессор Георгий Кипрский (1283 г.).

4. Патриарх пользовался высочайшим авторитетом. Однако, кроме ограничений, накладываемых на него императором, его власть также была ограничена Синодом. Он нес ответственность за правильное совершение богослужений и за поддержание религиозной дисциплины во всей Империи, но законы по этим вопросам мог издавать только совместно с Синодом. Самые важные религиозные законы инициировались императором – основным источником права. Обычно происходило это так: император писал письмо патриарху, в котором предлагался новый законопроект; если патриарх и Синод его принимали, их обязанностью было информировать о нем Церковь и добиться выполнения нового закона. Если в Церкви происходил скандал, патриарх мог предпринять меры непосредственно. Он мог запретить в священнослужении провинившегося митрополита; если митрополит допускал злоупотребления в своем округе, патриарх мог запретить в служении любого виновного клирика. Однако ни один епископ не мог быть низвергнут из сана без решения Священного Синода.

В дни процветания Империи доходы патриархии были огромны. Их основу составляли ежегодные выплаты из имперской казны, поступления из земельных владений в разных частях Империи, в том числе и в самом Константинополе, и арендная плата монастырей, основанных патриархом. Каждая часть дохода была предназначена для определенной цели. Вторжения извне, сокращение размеров Империи и захват Константинополя крестоносцами разрушили всю эту систему. После отвоевания Константинополя византийцами патриархату была отдана треть доходов от города. Кроме того, для него была выделена часть налогов, выплачиваемых рыболовами и охотниками, жившими в столице и ее окрестностях. Эти доходы шли на оплату свечей и масла, необходимых для освещения великого собора Св. Софии. По мере наступления турок патриарх терял все больше и больше своей земельной собственности; однако он продолжал получать арендную плату от своих монастырей на турецкой территории. К концу XIV в. доход патриарха настолько уменьшился, что он более не мог содержать патриарший дворец.

Дворец примыкал ко Св. Софии, с которой он был соединен крытыми переходами. В дворцовый комплекс входили административные помещения и приемные залы, в том числе и те, в которых заседал Синод, и великолепная библиотека, сохранившаяся почти нетронутой до 1453 г. Во время латинской оккупации города библиотека была в руках венецианцев, которые обеспечили ее сохранность. Апартаменты, отведенные для житья патриарха, были весьма скромными; однако ему принадлежало несколько пригородных вилл, куда он мог удалиться; часто он предпочитал жить в одном из близлежащих монастырей.

5. Такова была роль патриарха. Роль императора была сформулирована в законах Льва VI Мудрого. Император Лев был весьма ученым человеком (вспомним, что его учителем был сам Фотий), благочестивым христианином (он был поставлен в чтецы и проповедовал в церкви), богословом (автором ряда церковных песнопений), законодателем. Многие его творения сохранились до наших дней. Но более всего он известен как законодатель. Его "Василики" (Имперские законы) – крупнейший средневековый юридический корпус в 60 книгах (6 томов). В отличие от кодекса Юстиниана, "Василики" полностью написаны по-гречески.

"Василики" окончательно формируют византийский абсолютизм. Всевластие императора во время правления Македонской династии достигло своего зенита. Сенат остался лишь номинальным органом; понятие "государство" полностью идентифицировалось с императором.

Император виделся как избранник Божий, который находится под охраной Божественного провидения. Он представлял Бога перед своими подданными, но он же и представлял своих подданных перед лицом Бога. Так что все его величие в этом мире уравнивалось тяжестью ответственности, которую он нес перед миром грядущим.

Император был главой и властелином правительства империи, главнокомандующим ее армией, верховным судией и законодателем, защитником Церкви и хранителем правой веры. Он принимал решения об объявлении войны и заключении мира; его судебное решение было окончательным и обжалованию не подлежало, его законы считались боговдохновленными. Его власть ограничивалась лишь законами нравственности и религии. Однако, с другой стороны, издав закон, император сам попадал под его силу и был обязан его соблюдать.

Но в делах церковных власть императора была совсем иной. Конечно, он имел рычаги давления на видимую форму церковной организации; хотя он оставался мирянином и был лишь защитником, но не главой Церкви и даже не одним из ее иерархов. Да, он санкционировал назначение патриарха – но патриарх, со своей стороны, короновал императора. Если император очень хотел, он мог добиться смещения патриарха, но последствия этого бывали непредсказуемыми. Смещение патриарха могло вызвать раскол, когда против императора восставала часть его подданных, и в конечном итоге это могло даже привести к дворцовому перевороту. По словам одного современного историка, власть византийского императора была ограничена правом народа на революцию. Так что смещение патриарха было весьма взрывоопасным делом, и императоры, как правило, прибегали к нему только в самых крайних случаях. Император мог изменять законы, изданные его предшественниками, но не мог изменять канонов соборов или отменять их. Более того, в его обязанности входила охрана существующих канонов и догматических определений.

Вся жизнь императора, согласно описанию Константина Порфирородного, была распределена между бесчисленными церемониями. Особенно сложным был дипломатический протокол. Весьма показательна церемония приема послов от варварских стран. Их эскортировали по бесконечным великолепным коридорам, по которым дефилировали роскошно одетые придворные. В конце концов их вводили в перегороженную занавесью приемную. Послы падали ниц, а когда они поднимали головы, то видели императора на золотом троне. Рядом стояли золотые львы и рычали, над троном на золотых ветвях сидели золотые птицы и пели. Занавес падал, варвары вновь опускали свои лица, а когда они поднимали их секундой позже, то императорский трон был уже под потолком зала, и император взирал на них с трехметровой высоты (трон поднимался при помощи гидравлического устройства). Вся эта мощь и великолепие Империи должны были производить на обитателей далеких от имперской цивилизации стран незабываемое впечатление…

6. Отношения Церкви и императора, как и роль императора в государстве, ярко высветились в деле о четвертом браке императора Льва VI Мудрого.

В древней Римской империи брак виделся как юридический договор или контракт между двумя свободными сторонами. Раб и рабыня не могли вступить в брак свободно, следовательно, сожительство между ними или с ними могло быть только конкубинатом. Христианская Церковь приняла римские законы о браке. Даже когда христианство стало государственной религией, древнеримское определение брака как "договора" продолжает воспроизводиться не только в государственных законах, но и в церковных сборниках (например "Номоканон в XIV титулах"), откуда оно перешло в славянскую Кормчую Книгу – основной источник церковного права в России до начала XIX в.

Церковные писатели и отцы Церкви свидетельствуют о том же. В своей Апологии к императору Марку Аврелию (гл.33) христианский писатель II в. Афинагор пишет: "Каждый из нас считает женой ту женщину, с которой он вступил в брак согласно вашим законам". Св. Иоанн Златоуст (+404 г.), прямо ссылаясь на гражданский закон, говорит, что "супружество составляет не иное что, как близость или приязнь" (Слово 56 на кн. Бытия). Действительно, до VIII в. Церковь не знала особого чина или церемонии "венчания" и с точки зрения закона не существовало никакой формы заключения брака, кроме гражданской регистрации. А составленный в VIII-IX вв. чин венчания долго оставался необязательным и, по-видимому, довольно дорогим украшением брачного торжества. В уже упомянутой нами "Эпанагоге" (сборнике законов конца девятого века, составленном, вероятно, патриархом Константинопольским Фотием) мы еще читаем следующее определение брака: "Брак есть союз мужа и жены и сочетания их на всю жизнь, совершаемый через благословение, или через венчание, или через договор" (XVI,I). Император Лев VI первым издал закон об обязательности церковного венчания для браков между свободными гражданами Империи (новелла 89), а император Алексий Комнен (1081-1118) распространил это обязательство и на рабов.

В течение веков, во всей совокупности канонического законодательства, Церковь следует принципу, выраженному апостолом Павлом, что второбрачие есть отступление от христианской нормы и допускается только по человеческой слабости (1Кор.7:9).

Св. Василий Великий (правило 4) определяет, что вступление во второй брак, после вдовства или развода, предполагает один или два года "покаяния", то есть отлучения от причастия, а вступление в третий брак – три, четыре или даже пять лет. "Таковой брак, – пишет св. Василий, – мы называем не браком, а многобрачием, или, вернее, прелюбодеянием, требующим определенной кары" (там же).

Само собой разумеется, что, поскольку брак во времена св. Василия Великого совершался совместно с Евхаристией, отлучение от причастия второбрачных предполагало, что их брак заключался только как гражданский, а не церковный. Только по окончании "покаяния", когда они снова вступали в категорию "верных" и допускались до участия в Евхаристии, их брак получал церковное значение.

Описываемое св. Василием Великим отношение к второбрачию было принято в Церкви, по крайней мере, до IX в. Преподобный Феодор Студит (759-826) и св. Никифор, патриарх Константинопольский (806-815), очень ясно свидетельствуют об этом. "Второбрачный, – пишет св. Никифор, – не венчается и не допускается к причастию пречистых Таин в течение двух лет; вступающий в третий брак отлучается на пять лет" (правило 2).

В этом правиле важно отметить не суровость покаянной практики как таковую – в древней Церкви вообще отлучение от таинства практиковалось гораздо шире, чем в наше время, – но очевидное желание Церкви соблюсти верность норме абсолютного единобрачия. С установлением брачного чина, отдельного от Евхаристии, второбрачные начали допускаться к церковному "венчанию". В канонических ответах Никиты, митрополита Гераклейского (XIII век), мы читаем: "Строго говоря, венчать второбрачных не следует, но обычай великой Церкви (Константинопольской) не придерживается этой строгости и допускает возложение брачных венцов на второбрачных… Но они должны воздерживаться от причащения Святых Таин в течение одного или двух лет" (Афинская Синтагма, V, 441).

Указание Никиты соответствует и современной православной практике (по крайней мере, ее принципу). "Последование о второбрачных", печатаемое в Требнике, отличается от нормального чина венчания. Оно есть, собственно, продолжение обручения и не предваряется возгласом "Благословенно Царство…" (связывающим брак с Евхаристией). Обычные брачные молитвы заменены другими, покаянными:

"Господи Иисусе Христе, Слове Божий, вознесыйся на честнем и животворящем кресте, и еже на ны рукописание растерзавый, и насилия диаволя избавлей нас, очисти беззакония рабов Твоих: зане зноя и тяготы дневныя, и плотского разжения не могуще понести, во второе брака общение сходятся…"

Очевидно, что Церковь строго соблюдает идеал единобрачия: именно этот положительный принцип отражается в канонах и богослужении, а не только отрицательно-юридический принцип "нерасторжимости" брака, пока оба супруга живы. Второй брак допускается только как отступление от идеала, как послабление человеческой слабости или как новая возможность исправить ошибку или искупить грех.

В этом отношении пастырская "икономия" ("домостроительство") Церкви допускает и третий брак, но формально запрещает четвертый. Вышеуказанные правила св. Василия Великого и Никифора Константинопольского ничего не упоминают о возможности четвертого брака.

Вплоть до IX в. в Церкви не существовало последования или чина венчания, отдельного от Евхаристии. Новобрачные причащались Святых Таин, и это причащение, по свидетельству Тертуллиана, и было "печатью" брака.

Начиная с IV в. имеются свидетельства об обряде венчания. Венцы, согласно св. Иоанну Златоусту, символизируют победу христиан над страстями. Из письма преп. Феодора Студита (+826 г.) видно, что венчание и молитвенное благословение были кратким обрядом, совершаемым "в слух всего народа" на воскресной Евхаристии епископом и священником; текст молитвы, приводимый преп. Феодором, следующий: "Сам, Владыко, ниспосли руку Твою от святаго жилища Твоего, и сочетай раба Твоего и рабу Твою: сопрязи я в единомудрии, венчай я в плоть едину, яже благоволил еси сочетаватися друг другу, честный их брак покажи, нескверно их ложе соблюди, непорочное их сожительство пребывати благоволи". Древние служебники этого же периода содержат несколько кратких чинов венчания, подобных этому и употребляемых во время Евхаристии.

Только в X в. появляются более развитые чины венчания, совершаемые отдельно от Евхаристии. Их появление связано с именем Льва Мудрого, издавшего свою 89-ю новеллу. В ней Лев VI выражает сожаление, что как обычай усыновления, так и брак были рассматриваемы в предшествующих законах как чисто гражданские формальности, и постановляет, что брак, не получивший церковного благословения, "не будет называться браком", а незаконным сожительством. Иными словами, только церковное венчание могло придать браку законную действительность.

В результате новеллы Церковь была облечена необычной для нее ответственностью за юридическое урегулирование брачных дел. Вступающий во второй брак мог до царствования Льва VI сделать это вполне законно: Церковь налагала на него период покаяния, но государство не лишало его юридических прав. После новеллы Льва для юридического оформления всех браков – даже тех, которые противоречили церковной норме, – церковное благословение стало необходимым. Грань между гражданским и церковным браком перестала существовать. Отсюда – появление уже приведенного выше "чина о второбрачных", то есть чина, парадоксально благословляющего союз, Церковью не одобряемый.

7. Имея все это в виду, можно понять, что произошло в случае императора Льва Мудрого, который попал в построенную им самим ловушку.

В 882 г., когда Льву было около 16 лет, отец женил его на девице Феофании, которая была очень благочестивой девушкой, но гораздо больше интересовалась духовными упражнениями, постами и молитвами, чем брачной жизнью, поэтому ее брак со Львом был очень несчастливым. Особенно Льва волновала невозможность произвести на свет наследника. У него началась любовная связь с придворной дамой Зоей Заутцес. В 897 г. Феофания скончалась. Почти сразу же после ее смерти Лев канонизировал ее.

В 898 г. Лев VI женился на Зое и сделал ее отца, Стилианоса Заутцеса, премьер-министром. В 899 г. Зоя скоропостижно скончалась. Наследника по-прежнему не было.

В 900 г. Лев женился на Евдокии Байане. В 901 г. новая императрица умерла в родах. Ее ребенок, прожив несколько дней, тоже умер. Безутешный император вновь остался без наследника!

После ее смерти Лев завел любовницу – красавицу фрейлину Зою Карвонопсину (Черноокую), но, наученный горьким опытом, решил не венчаться с ней до родов. В 901 г. патриархом был назначен Николай Мистик (901-907; 912-925) – соученик Льва, обучавшийся вместе с ним у Фотия, бывший имперский тайный секретарь (отсюда, а не от особых мистических наклонностей и происходит его прозвище). Когда у Зои начались родовые схватки, Лев срочно отправил ее в Багряный зал, где, по церемониальным правилам, должны были рождаться все наследники престола. Зоя благополучно родила сына. Естественно, сразу же возникла проблема легитимности. Мальчик был незаконнорожденным и, следовательно, наследовать отцу не мог. После долгих переговоров 6 января 906 г. патриарх Николай крестил мальчика в Св. Софии, нарек ему имя Константин и признал наследником. Условия этого были оговорены заранее. Главным из них было обещание Льва отослать от себя Зою.

Тем не менее уже 9 января Зоя была возвращена во дворец, а в апреле 906 г. Лев женился на ней (венчал его некий священник Фома) и сам короновал ее как августу.

Это вызвало бурю. На Рождество 906 г. и Крещение 907 г. патриарх Николай не впустил Льва в храм Св. Софии.

Тогда Лев обратился в Рим и получил разрешение на брак от папы Сергия III: римские правила о браке позволяли в случае вдовства неограниченное количество последовательных браков, а для папы в принятии этого решения очень большую роль сыграли престижные соображения в его противостоянии патриарху.

После этого Лев VI заставил Николая Мистика уйти в отставку и назначил на его место благочестивого аскета, но несколько простоватого Евфимия. Собор 907 г. позволил императору 4-й брак, правда, оговорив, что это является исключительным случаем. Но даже Евфимий не признавал Зою императрицей и не восстановил в священстве низложенного Фому.

Тем временем Церковь раздирал раскол между "евфимиевцами" и "николаевцами". В 908 г. Лев короновал своего сына, обеспечив, таким образом, преемственность династии.

8. В 912 г. он скончался, оставив Империю семилетнему сыну. Положение государства было сложным. Помимо войны с арабами, возобновилась война с болгарами. В Болгарии у власти был Симеон (893-927) – величайший из средневековых болгарских правителей. Все свое царствование он посвятил развитию византийской цивилизации в Болгарии – но при этом загорелся мечтой самому воссесть на престоле в Константинополе.

Отношения испортились, когда византийцы сократили торговые концессии для болгар. Симеон атаковал византийскую армию (894). У византийцев не было достаточных военных сил на Балканах, поэтому они сделали дипломатический ход конем и призвали на помощь мадьяр, живших тогда за Карпатами. Это стало первым вмешательством мадьяр в европейскую политику. Они напали на болгар сзади, а византийская армия и флот блокировали юг. Симеон запросил перемирия. Оно было заключено, и болгарский царь выиграл время. Осмотревшись, Симеон в точности повторил византийский маневр: он обратился за помощью к печенегам, ударившим мадьярам в тыл. С их помощью Симеон пересилил мадьяр и обрушился на Византию, разбив имперскую армию в 896 г. По новому миру Империя обязалась платить ему дань. Мадьяры же под давлением печенегов перешли на другую сторону Карпат и поселились на Паннонской равнине (где они живут и сейчас), сделавшись грозой Европы почти на все следующее столетие и вбив клин между южными, западными и восточными славянами.

Из-за болгарских проблем Византия ослабла и в войне против арабов. Если на востоке еще как-то удавалось сохранить status quo, то на Западе 1 августа 902 г. была сдана арабам Таормина – последняя византийская крепость на Сицилии. Таким образом, после 75-летней отчаянной борьбы Сицилия была потеряна для Византии.

На море свирепствовал арабский пират – грек-перебежчик Лев Триполийский. В 904 г. ему даже удалось взять и разграбить Салоники (после этого греки построили новые мощные укрепления для города), а Симеон Болгарский, воспользовавшись положением, продвинул свои границы к самым стенам города.

На море борьба шла с переменным успехом. В книге "О церемониях" Константина VII Порфирородного мы встречаем упоминание о 700 русских матросах, участвовавших в одной из успешных морских византийских экспедиций и награжденных за это кентенарием золота.

Участие русских в византийских военных операциях было результатом дипломатических отношений Византии и Руси: в 907 г. русский князь Олег, державший под контролем торговый путь "из варяг в греки", появился со своим флотом у стен Константинополя и заключил договор о торговых привилегиях. Договор, ратифицированный в 911 г., обозначил начало регулярных коммерческих отношений между Византией и Русью. Помимо всего прочего, он предусматривал участие русских в византийских военных операциях.

9. Таково было положение к моменту смерти Льва (912 г.). Воцарился ненавидящий его брат Александр и немедленно развернул политику на 180 градусов. Он отправил красавицу Зою в монастырь, низложил патриарха Евфимия и восстановил на константинопольской кафедре Николая Мистика. Был созван собор 912 г., на котором Евфимий был обвинен во множестве грехов и сослан, а Александр послал письмо в Рим папе Анастасию, обвинив папу Сергия III во вмешательстве в дела другого патриарха (за потворство четвертому браку его брата и поддержку незаконного патриарха Евфимия) и в ереси. Так начался новый раскол между Римом и Константинополем.

Александр также отказался выплачивать дань болгарам. Глупее ничего нельзя было придумать: в результате началась новая война. Впрочем, Александр скончался в самом ее начале, процарствовав лишь около года. Похоже, что своевременная кончина была самым разумным поступком всего его краткого царствования.

Власть перешла к восьмилетнему Константину VII, при котором был сформирован регентский совет во главе с Николаем Мистиком. Положение патриарха было чрезвычайно сложным. Большая часть народа, сохранившего верность династии, желала видеть регентом Зою, вдову покойного императора, часть клириков была в расколе из-за Евфимия. Патриарх возглавлял совет по опекунству мальчика, которого считал незаконным и не признавал императором.

Война с болгарами приносила византийцам одни несчастья. В августе 913 г. Симеон стоял под стенами Константинополя. Болгарский правитель стремился не к расширению территории своего царства: он хотел стать константинопольским императором новой Византийско-Болгарской империи.

Но и у него не хватило сил штурмовать сильнейшую крепость мира. Пришлось вступить в переговоры: его принял Николай Мистик в присутствии юного императора. Регентский совет пошел на беспрецедентные уступки. Одна из дочерей Симеона была обещана в жены Константину, а Николай короновал Симеона императором. Правда, это значило, что его признали только лишь императором болгар; но цель, казалось, была близка: без пяти минут зять еще неспособного управлять императора легко мог овладеть империей. Симеон, заключив мир, до времени удалился.

Но все это было чересчур для достоинства византийцев. Уступки Николая приблизили его падение. Произошел переворот. К власти пришла Зоя, а Николай был оставлен на престоле только при условии, что даст обещание никогда больше не вмешиваться в политику. Предполагавшийся брак был отменен, а коронация Симеона объявлена незаконной.

Вновь началась война. Для византийцев она шла очень неудачно: Симеон нанес им несколько серьезных поражений. Стало очевидно, что правление Зои обречено.

10. В это время на сцене появилась фигура адмирала (друнгария флота) Романа Лакапина. Медленно, но верно власть переходила в его руки. Одного за другим он отстранил от власти советников Зои, а потом и ее саму. В мае 919 г. Роман женил четырнадцатилетнего императора на своей дочери, сам став василеопатором, а затем в конце того же года и вторым императором. Таким образом, Роман, сын армянского крестьянина, добился того, что не удалось гордому болгарскому правителю Симеону.

Симеон потребовал его немедленного свержения – но, несмотря на все победы, сделать ничего не мог. Константинополь оставался неприступным. Роман мог отсиживаться за его стенами и выжидать своего момента; Симеон и сам знал, что тот, кто владеет городом, владеет и ситуацией.

В 924 г. он вновь привел свою армию к вратам столицы, но опять ему ничего не удалось. Состоялась новая встреча, на сей раз двух императоров.

Роман согласился признать Симеона императором болгар, но только на территории Болгарии. Он не пошел ни на какие территориальные уступки. Он изъявил согласие на брачный союз с Симеоном, но предложил его сыну жениться на девице из его собственного дома Лакапинов. Брак этот был весьма почетным, но не давал Симеону никаких рычагов для влияния на византийскую политику.

Одновременно Роман подговорил сербов восстать против болгарского владычества. Те восстали, но были разбиты болгарами; после этого болгары вышли на границы государства хорватов. Начались столкновения, перешедшие в войну, в которой болгарский царь понес крупное поражение.

Вскоре Симеон скончался, а его сын Петр (927-969) был миролюбивым ученым человеком, поспешившим заключить мир с Византией. Роман высидел свое время.

Петр женился на дочери Романа и был признан царем болгар. Болгарский патриархат, основанный Симеоном, признала Византия. Но положение изменилось. Теперь Петр был послушным зятем Романа. А все уступки византийцев наконец принесли мир и добрые отношения, которые продолжались еще долгие десятилетия после мирного договора 927 г.

Нужно отметить, что во время правления Петра в Болгарии появилась секта богомилов (она была названа так по имени ересиарха попа Богомила). Происходила она от павликианства, в свою очередь происходившего от манихейства. Согласно богомилам, мир управляется двумя принципами – Добром (Бог) и Злом (Сатаниил), и этот конфликт определяет все, что происходит на земле. Весь видимый мир – дело Сатаны и является злом. Значит, главное в жизни – отказ от всего плотского и материального. Все церковные ритуалы и обряды богомилы считали злом. В секте был очень силен социальный протест; к ней присоединились многие бедняки, восстававшие против богатых и знатных.

Отсюда богомильство распространилось на Далматское побережье, где еретики назывались бабуни, или патарены, в Северную Италию, и где они стали известны под названием катаров (чистых), и наконец – на юг Франции, усвоив название альбигойцев. Там секта весьма укоренилась. Она была весьма привлекательной для многих, усиливаясь во времена кризисов и притеснений, когда ее пессимистический взгляд на этот мир казался пострадавшим особенно верным.

Несмотря на свой кажущийся аскетизм (осуждение браков, отказ от животной пищи и т.п.), секта имела широкую популярность: ведь такой аскетизм требовался лишь от небольшого круга избранных "чистых" и принявших крещение. Все остальные могли жить, в общем, как им хотелось, соблюдая лишь самые рудиментарные правила нравственности. Крещение они принимали перед самой смертью, уповая на то, что станут избранными в следующем воплощении. Церкви предстояла упорная борьба с этим лжеучением.

11. Роман Лакапин утверждался на троне. Он короновал трех сыновей, пытаясь утвердить свою династию наравне с Македонской, тем более что Константин VII был тихим ученым человеком, занятым лишь научными изысканиями и не слишком интересовавшимся текущей политикой. Его брак с дочерью Романа Еленой оказался на редкость удачным. Константин был примерным семьянином, всю жизнь нежно влюбленным в свою жену.

Роман, хоть и весьма низкого происхождения, оказался очень способным государственным деятелем и дипломатом. Мы видели уже, какую удачную линию поведения он избрал в отношениях с Симеоном и Петром Болгарскими.

Церковь была к нему чрезвычайно лояльной. Николай Мистик стал его личным другом; евфимиевский раскол после смерти его основоположника (917 г.) постепенно угасал, а Римская Церковь, вступившая в один из самых темных периодов своей истории, была ему совершенно послушна.

В 920 г. был созван собор, где в присутствии папских легатов решился вопрос об отношении Церкви к четвертому браку. Раскол николаитов и евфимиан формально завершился. Был издан томос единения, согласно которому отныне четвертый брак признавался недопустимым ни при каких обстоятельствах, а в третий можно было вступить лишь до 40-летнего возраста. Николай Мистик одержал победу!

Томос единения ежегодно зачитывался в церкви, и бедный Константин Порфирородный должен был всякий раз его выслушивать…

После смерти Николая (925 г.) и длительного отсутствия патриарха Роман возвел на патриарший трон своего 16-летнего сына Феофилакта. В 933 г. его рукоположили папские легаты, которых Роман специально для этого и пригласил. Правление Феофилакта (до 956 г.) было позором для Церкви. Юноша интересовался лишь светскими развлечениями и откровенно игнорировал все свои патриаршие обязанности.

На военном фронте вновь начались успехи: в 924 г. был разбит ренегат Лев Триполийский, а в Малой Азии способный византийский генерал Иоанн Куркуас продвинул имперскую границу далеко к востоку.

Новые атаки русских (под командованием князя Игоря) были остановлены после возобновления торгового договора (944 г.).

В 944 г. Иоанн Куркуас взял Эдессу, откуда была доставлена в Константинополь Плащаница Христа.

В конце этого же 944 г. сыновья Романа свергли его и сослали в монастырь на один из Принцевых островов. Но народ, хранящий верность династии македонцев, готов был терпеть на престоле способного адмирала-василеопатора, но не его сыновей, не допускавших к правлению законного императора Константина. Через месяц сыновья Романа были низвергнуты и отправлены в ссылку. Корабль с ними проплыл мимо монастыря преданного ими отца, который, стоя на берегу, следил глазами за своими коварными отпрысками, являя собой безмолвный укор беззаконным честолюбцам.

12. Константин, который дожил уже почти до 40-ка лет и, а 33 года из них он был императором, наконец приступил к правлению. В 945 г. он короновал в качестве второго императора своего сына Романа. Константин был библиофилом, ученым энциклопедического склада, милым человеком, примерным семьянином – а в общем, типичным образцом книжного червя, мягкого, интеллигентного человека, правда, немного педанта и зануды. Он написал несколько книг; из них наиболее известны "О церемониях" и "Об управлении империей", которые служили чем-то вроде учебников для будущих императоров. Константин был меценатом и поощрял науки. Как правитель же он был довольно бесцветен, но при Романе Лакапине государственная машина была так хорошо налажена, что еще много лет после него катилась по инерции.

Правление Константина характеризовалось необычайно высокой дипломатической активностью. Византия обменивалась посольствами с калифом Абд-ар-Рахманом из Кордовы и с германским королем (впоследствии императором) Оттоном Великим.

Наиболее важное для русской истории событие, происшедшее во время правления Константина, – сохраненный им для истории визит в Константинополь княгини Ольги в 957 г. Результатом этого визита стало крещение русской княгини под именем Елена (имя жены императора), а император стал ее крестным отцом.

После смерти Константина в 959 г. Империя вступила в полосу своего наибольшего могущества.

Загрузка...