Очертя голову

Глава 3

Мимо нас с Дахой проплыл на катере полуголый мускулистый спасатель с завязанными в хвост светлыми волосами. Мужчина посмотрел так откровенно на наши груди, выставленные из моря под солнце, что я тут же перевернулась на живот и смущённо спрятала округлости.

– Бонжур, демуазель! – весело крикнул он нам. – Не заплывайте далеко!

Даха ответила, я покраснела, поняв, что он пялится именно на меня. Когда спасатель уплыл подальше, я спросила:

– Слушай, они все в Европе так смотрят или что-то не то с моим купальником? – и снова покраснела.

– О-ля-ля, ты так мило стесняешься! Просто ни одна француженка не станет опускать глазки и краснеть. Отчего ж не попялиться на диковинку из прошлого века с красивой грудью? И, кстати, купальник у тебя весьма эротик, – на французский манер со смехом ответила подруга.

За то время, что Даха живёт в Париже, она заметно изменилась. Словно её сбрызнули французским флёром, отшлифовали европейской раскованностью и нашпиговали целой кучей типичных гримасочек, восклицаний и забавных надуваний щёк. Не в смысле наносной гордости, а в смысле обычного «пуффф» в том случае, когда русский задумается или скажет глубокомысленное «э-э-э». «Пуффф» у французов существует на все случаи жизни и выглядит очень симпатичным.

– Это просто купальник с прошлого года. Я поправилась, а на новый у Паши денег просить постеснялась, – пробормотала я.

– Погоди, – удивилась Даха, – ты же продолжаешь работать вместе с ним! Разве он тебя ограничивает в зарплате? Я думала, в Москве ты больше должна получать.

– Нет, что ты, я получаю. Просто экономлю – выплачиваю потихоньку папины долги.

Даха развернулась ко мне, ещё более удивлённая.

– А разве Павел не покрыл ваши задолженности? Ты же сказала, что он вас спас.

– Спас, конечно, – кивнула я. – Увёз в Москву, дал работу, обеспечил, мы ни в чём не нуждаемся…

– А долг?

– Почему он должен платить долги моего отца? – вздохнула я. – Он и так… Главное, что нас никто не найдёт, особенно эти ужасные коллекторы.

Даха поджала губы.

– Какое-то спасение половинчатое.

– Ну знаешь, больше никто никаким другим образом и не помог. Даже не у всех хватило сердечности на слова сочувствия. Я из группы с однокурсницами в ВотсАп вышла. После того, как у меня случилась беда, только двое написали: «Ой, какой ужас». Остальные продолжили обсуждать предстоящую встречу в ресторане, представляешь? Вот и вся дружба. Пять лет вместе… Пока учились, пока нужна была помощь с домашками, пока я рассылала по электронке переводы и была, как все, – с деньгами на кафешки и шоппинг, я существовала, а потом пшик, и меня нет!

Я даже хлопнула ладонью по воде от нахлынувших эмоций.

Даха нахмурилась.

– Да уж, скверно. А почему ты мне не написала?

– Разве ты миллионер? Ты сама только-только замуж вышла… Неудобно.

– Ну, не только, а уже полтора года как. И какие-то сбережения у меня есть, я могу тебе дать. На время, пока не разбогатеешь.

От неожиданности меня накрыло волной сзади. Я вынырнула, отплевываясь и чувствуя во рту вкус рассола – никак не меньше. Мотнула головой, пытаясь вылить воду из ушей и откашляться. Затем сказала:

– Спасибо! Ты – настоящий друг! С ума сойти, Даш, такое мне никто не предлагал.

– Знаешь, ради меня однажды подруга устроилась к монстру на работу. Так что было, у кого учиться!

– Вика, да? Я слышала про эту историю. Но тебе спасибо! Прям огромное-большущее! – кашлянула я. И растрогалась, аж плакать захотелось – так мягко стало в сердце.

Я, конечно, не буду брать ничего у Дахи – пяти миллионов у неё наверняка не завалялось под матрасом, но сам факт! Приятно, очень.

Мы поплавали в тёплой, как молоко, воде, которая сама нас держала, позволяя лениво нежиться, и вернулись на пляж, забыв обо всём. Зря!

Паша загорал, заложив руки за голову и выставив едва заметное пивное пузико. В полутора метрах от него стоял «Синие шортики» со своими идеальными кубиками. Капли сверкали на загорелом теле, чёрные волосы были влажными. В голову полезла ерунда о темпераменте итальянцев…

А ведь он итальянец, я точно знаю. Я видела его в Сан-Ремо, в кафе на террасе среди друзей. Все эти мысли пронеслись у меня за одну тысячную секунды. И вдруг «Синие шортики» беззастенчиво улыбнулся мне и подмигнул.

По моим рукам пробежали мурашки. Я тут же отвернулась и подбежала к Паше, обвила руками его шею, ища спасения. Он дёрнулся:

– Соня, ну что за штучки! Холодная, как лягушка! Отойди, ты мне так всё солнце загораживаешь!

А Маню поймал подбежавшую к нему Даху и закружил, они засмеялись, распространяя вокруг себя тепло и песок с пяток. Мне стало завидно. Я отстранилась от Паши, чувствуя почему-то так, будто меня немножко предали. Чуточку, но разве я не заслуживаю тепла? Особенно когда этот в синих шортах так пристально смотрит, что я чувствую его взгляд даже завязками от купальника!

Пытаясь не показывать никому своих расстроенных чувств, я наклонилась за полотенцем.

«И чего это я? Паша никогда не проявляет чувств на людях, считает это пошлым. Он просто такой, и я такая. Что на меня нашло?», – начала уговаривать я себя.

Но тут Красиков передумал и обхватил мою талию. Потянул и прижал меня к себе. Как всегда, немного скованный.

– Иди сюда, крошка!

Я оттаяла мгновенно, улыбнулась и мысленно поблагодарила его за то, что облегчает мне задачу. Пусть «Синие шортики» поймёт, что я занята, и нет необходимости мне вот так подмигивать. Абсолютно никакой! И вообще пляж большой. Здесь мы отдыхаем, и всё тут!

Паша вдруг добавил мне на ухо:

– Обними меня, Сончик! Давай, я разрешаю. Пусть французы видят, что мы тоже знаем толк в этом деле. Достал этот Маню: вы северная нация, северная нация! Как будто сам себе не отморозил всё на полярной станции!

А мне вдруг самой стало холодно, как на полюсе, несмотря на жару Средиземноморского солнца. Я почувствовала тепло от моих друзей и холод между нами с Пашей. Или это только мой мокрый купальник? Я выглянула из-за плеча Красикова, и увидела, как безмятежно уходит к пальмам на набережной «Синие Шортики». Гибкий, раскрепощённый, как гепард, с футболкой в руке. Свобода в каждом движении, в перекатывающихся под атласной кожей мышцах.

Паша похлопал меня ладонью по спине. Маню с Дахой рассмеялись. Вдалеке зазвонил колокол на какой-то яхте. Пахло морем и песком. И мне снова стало ужасно стыдно. И завидно…