Одержимые

Глава 32. Саня и его новая ужасная жизнь

Припомнив события вечера первого дня в этом году, хоть и с трудом, Саня заскрежетал зубами. Жизнь его теперь представляет какой-то сюрреалистический трэш-декаданс спектакль. И от этого у него тотчас разболелась голова. А еще в горле, будто он этого раньше не чувствовал, все буквально ссохлось от жажды. И он понимал, что это непростая жажда. И хоть ему и не хотелось потрошить людей пачками, и даже штучно, кровушка ему была нужна. Ну по крайней мере в этом его уверяла Ляля, а Карина поддакивала. Но для начала хотелось хотя бы воды.

Тщетно побренчав краником умывальника, Саня потер лицо, видимо пытаясь разгладить мешки под глазами, и поплелся на кухню.

Заявлением, что он самый натуральный вампир тот вечер не ограничился. Все еще облаченный в розовое платье, Саня, в компании Мишки и Карины, а также Ляли и Ала, сидел на кухонном табурете и прикладывал к голове пакет с замороженной брокколи. Холодное, приложенное к раскалывающейся черепушке, не помогало, а коньяка налить Ляля отказывалась. Но зато предлагала и даже навязывала выпить еще кровушки, но от одной мысли от этого Саню бросало в дрожь и он даже опасался, как бы выпитый ранее стакан этой жидкости не попросился обратно. Но не попросился все же.

Потом, все же разжалобившись на одну жалкую рюмочку коньяка, Ляля долго вещала Сане о его новой жизни. А еще она отказалась отпустить его домой, и Мишку тоже не отпускала, так как тому тоже следовало ознакомиться с тем, каким Саня стал. А потом, убедившись, что при виде людей Саня держит себя в руках, для чего пришлось неоднократно заказывать еду из кафешке с доставкой, Ляля разрешила пойти домой. Но Саня решил считать, что он ушел сам. А что было потом, когда они с Мишкой пришли домой, вспомнить не получалось.

Находился он, как было упомянуто ранее, до сих пор у Мишки. Тот снимал небольшую квартирку в бараке без благ. Нет, благи вообще были. Тот самый умывальник, в котором не было воды, а также небольшой деревянный домик во дворе. Вода, которую следовало наливать в умывальник, а так же в чайник или даже таз, была в ведре, которое стояло рядом с тумбой умывальника. Правда была она в этом ведре только если кто-нибудь удосуживался принести ее с реки или с водокачки. До водокачки нужно было идти всего пять минут, но за воду там нужно было платить. До полыньи в середине реки шагать приходилось целых десять минут, но зато вода там была бесплатная. Так же имелось еще одно ведерко, которое служило по ночам заменителем уличного деревянного домика по мелким нуждам. Стояло оно под умывальником, и было полно до краев.

На кухне, где от удивительной геометрии пространства, выражающейся в отсутствии параллельных линий, тотчас начинала кружиться голова, Саня огляделся. В первую очередь он приметил чайник и тотчас кинулся к нему. Схватил, приложился губами к носику, и всосал в себя вместе с жалким глотком воды изрядное количество накипи. Отставив противную железяку, Саня осмотрелся еще разок, и на этот раз увидел холодильник. Глаза вспыхнули надеждой. Прихромав к большому белому другу, Саня открыл дверцу. Внутри оказалось темно и отнюдь не холодно. Электрическая вилка вместе с розеткой, из которой ее пытались выдрать, свисала со стола почти до пола. На решетчатых полках не хватало только мыши в петле. Даже пустых бутылок и тех не было.

Приуныв, Саня захлопнул холодильник и тяжело опустился на колченогую табуретку. А в глаза само собой кинулось пустое эмалированное ведро, стоявшее на старой железной этажерке у окна, намекая, что не мешало бы сходить за водицей. Если бы Саня мог, если бы ему было чем, он бы обязательно заплакал. Но воды в его организме видимо совсем не осталось. А еще батарея бутылок под столом почти слышимыми уставшим мозгом голосами просили стеклянного пополнения в свои ряды. В такой момент Саня был готов даже на кровушку, но даже не представлял, как к подобному подступиться. Найти какого-то человека и присосаться к шее? Фу. А ведь еще потом посадят за членовредительство.

А между тем в квартирке было тихо. Мишка видимо еще спал.

- Если надо, значит надо, - вполне решительно, но очень даже невнятно пробормотал Саня, поднимаясь. Правда что он имел в виду было не понятно даже ему самому.

Выйдя в другой конец коридора, изображавший прихожую, Саня принялся хлопать руками по своей куртке. Тщетно. В карманах ничего не было, кроме куска измятой фольги от упаковки от плавленого сырка. Точно так же Саня собирался обхлопать Мишкину куртку, да вот только не было ее на вешалке.

Подбоченившись, Саня внимательно оглядел всю прихожую. И взгляд его по потолку дошел до пустого умывальника, и полного ведра под ним, а также до пустого ведра рядом. А потом тем же путем вернулся к единственной куртке на вешалке.

Уже в следующий момент постоялец мчался в единственную жилую комнату, всю площадь которой занимал диван, на котором спал Мишка, письменный стол и шкаф-стенка. А также разложенная для Сани раскладушка с постельным бельем в мелкий розовый цветочек. И на раскладушке, и на диване одеяла и подушки прибывали в полном хаосе, и оба койко-места были пусты.

И где Мишку интересно носит? Наверное, у какой-нибудь своей подружки обедает…

А ведь он - Мишка, тоже оказался нелюдей. Это Саня выяснил в те дни посленовогодние, когда вынужденно гостил у Ляли. Только он, вроде бы, всегда был не человеком. Половик, или пылевик. Что-то такое упомянула Ляля вскользь. Что бы это значилось, Саня не знал, хотя честно собирался поискать в интернете. Когда-нибудь.

Приуныв, Саня вернулся на кухню и, горестно взвыв, уселся на кривую табуретку. Еще раз потрогал пустой чайник, потом заинтересованно посмотрел на влагу, скопившуюся на оконном стекле. Он едва было не кинулся облизывать это стекло, когда наконец решил, что нужно что-то делать.

***

Снег бодро похрустывал под ногами, которые Саня переставлял со всей возможной резвость, пощипывал его даже за те части тела, которые были прикрыты одежкой. А еще от того, что обут он был не в свои модные туфли, а в старые валенки - теплые и удобные. А еще солнечный свет, хоть солнце и будучи в зените едва пробивалось через морозный смог, ничегошеньки неприятного Сане не делало. Хотя и Ляля ничего об этом не говорила.

Обувка сия - валенки - имелась в съемной Мишкиной квартирке еще до того, как она стала его съемной квартиркой. Остались валеночки, а к ним еще и телогрейка, или от предыдущих квартиросъемщиков, или от тех, которые были до них. Или от предков хозяев. В общем, на самом деле не важно. Главное что в них, и в валенках и в телогрейке, было удобно ходить до деревянного домика по нужде, и за водой тоже.

Вот и шагал теперь страдающий от жажды Саня с двумя ведрами наперевес к реке. Конечно, сначала он хотел отправиться к колонке, ибо ближе. Но денег не нашел совсем. Да и не был он уверен, хоть голова и соображала с трудом, что после таких новогодних каникул он сможет достучаться до оператора.

Шлось, хоть он и переставлял ноги быстро-быстро, отчего-то нелегко.

Вот показалась река, безлюдная и вся в снегу. Полынью было видно издалека. Скатившись с берега к реке на пятой точке, Саня заспешил по натоптанной и заледенелой тропке к воде. Проломив сантиметровый ледок, страдалец зачерпнул оба ведра и тут же присосался к одному из них. Крепко присосался. Отпив с пол-литра, оставил на ободке ведра половину нижней губы и, заливая телогрейку кровью и слезами, поплелся обратно. Теперь шлось медленнее. Не помогал даже морозец.