Одержимые

Глава 14. Саня не намерен сдаваться

Остановившись на вершине горы, то есть на крыльце конечно, Саня перевел дух и закашлялся, слишком глубоко втянув ночной зимний смог. Прокашлявшись, затих, и всеми чувствами ощутил, насколько же тихо. Даже собаки, кажется, заснули под утро, а может и замерзли насмерть. Саня отчего-то поежился. Не от холода на этот раз. От холода у него зуб на зуб не попадал.

Прокашлявшись и покряхтев для чего-то, мысленно извинившись перед Мишкой, Саня постучал. Через минуту постучал еще раз. И еще немного подождал. Тишина продолжала оставаться абсолютной, не считая пыхтения незадачливого покорителя музыкального олимпа и крыльца. Саня похолодел в очередной раз, а перед глазами отчетливо встала картина заледенелого гроба, который опускали в глубокую, да что там, в бездонную яму. А потом сверху замерзшими комьями сыпалась земля вперемешку со снегом. И даже оркестр играл.

От особенно громкого трубного звука, который еще и сфальшивил, Саня очнулся. Встрепенулся и ринулся к двери, схватился за ручку и принялся то дергать ее, то налегать всей своей тощей тушей. Дверь не поддавалась, ручка дверная тоже. А Саня вот начал поддаваться. Истерике.

Трубный звук повторился - длиннющий грузовой состав спешил по Транссибирской магистрали на запад, в сторону столицы, хотя может и в ровно противоположную сторону. Саня взвыл почти так же как до этого локомотив, и еще раз приналег на дверь. Толкнул. Тщетно. Потянул и дверь вдруг с такой легкостью поддалась, что Саня кувырком скатился с крыльца и нырнул в сугроб. Беззвездное небо крутанулось вокруг Сани и вдруг наполнилось звездами, когда он приложился о невидимую в сугробе кочку головой.

- Ну и долго ты там будешь лежать-то? - послышался противноватый знакомый голос. - Вставай давай и заходи.

Не узнать Мишку Саня не мог. Его жеманный голосок ни с каким другим не спутаешь.

Да, не так Саня представлял себе свой очередной первый день в очередном новом городе, да и город этот Саня представлял себе не так. И вообще это должна была быть столица, хотя бы региональная, но уж точно не городишко, если вообще городишко, у черта на рогах. Но не время унывать. Перевернувшись со спины и поднявшись на четвереньки, Саня, не вставая заспешил к крыльцу. Там буквально зубами вцепился в ручку баула и, на ходу вставая наконец на ноги, юркнул за дверь, в блаженное, пахнущее кислой капустой тепло.

На вот, приложи, - Мишка, тощий и патлатый давний товарищ по предыдущей попытке организовать музыкальную группу подал Сане, все еще топчущемуся в прихожей, пакет с чем-то давно замороженным. - Я откуда знал, что ты под дверью стоишь. Вечно ты затихаришься и стоишь тихонечко! И так же тихонечко сваливаешь…

Саня, который и сам всегда любил открывать дверь с ноги, даже немного опешил от такого заявления, и не нашелся что ответить. Лицо его потемнело, а вот Мишкино напротив - побледнело. Что-то подсказывало ему, что назревает буря.

- А что это ты весь в крови? - спросил вдруг Мишка и сбил весь Санин настрой на расправу.

- Где? - прохрипел Саня, выронив сумку, кинулся к зеркалу, висящему на приоткрытой двери в комнату. - Я-а-а-а, - пробормотал Саня, выпученными от ужаса глазами разглядывая свою побледневшую физиономию. - А-а-а, - мозг его отчего-то принялся выдумывать оправдания. - Это я коростку сорвал от того, что шарф колючий. А это… ну после этого… ну девушка у меня была слишком уж темпераментная.

Мишка, открывший было рот, чтобы что-то сказать, захлопнул его так, что клацнули зубы.

- А что мы в прихожей-то стоим? - спросил Саня, косясь взглядом в кухню, откуда Мишка только что принес пакет с заморозкой для будущего синяка.

Саню без стеснения рассматривал обстановку квартирки и от необычной геометрии, где про параллельные линии не было даже речи, его вскорости начало подташнивать. А все дело в том, что барак, в котором располагалась снятая Мишкой квартирка, был построен лет на пять, лет пятьдесят назад. Было удивительно то, что он еще не рассыпался на стройматериалы и строительный мусор, из которого его когда-то и построили. Обстановка кухоньки была под стать кривизне стен и непараллельности пола и потолка. Казалось, что еще сорок девять лет назад все это принесли сюда откуда-то, весьма вероятно, что с помойки, с целью пожить с этим не больше пары месяцев, да так все и осталось. Даже календарь на стене был, кажется, еще из прошлого века.

Мишка же был, что называется, при параде. В новеньких и наверняка отглаженных брюках и в белой рубашке, да еще в лакированных туфлях. Во всем этом он смотрелся на этой кухне как диковинный экспонат. Еще один пакет из холодильника, на этот раз с магазинскими пельменями, смотрелся в его руках еще причудливее, инородно как-то.

- Еще? - спросил Мишка, имея в виду Санин синяк, и озабоченность на его лице выглядела неподдельной.

А как же? Характер у Сани был иногда взрывным, а тогда уже холодный компресс понадобится ему — Мишке. А еще характер был очень даже прескревным, что тоже радости не добавляло. И дернул же его черт ответить на Каринин звонок.

- Да ладно, - Саня махнул рукой, - выпить есть? И поесть. Да хоть эти пельмени.

Мишка заулыбался и вновь потянулся к холодильнику, на этот раз за кое-чем стеклянным. А за окном между тем светало, это с учетом того, что светает зимой где-то в районе девяти часов утра, если не позже.

За каких-то двадцать минут стол с выпивкой и кое-какими закусками, помимо пельменей, был организован. Саня был раздет и переобут в валенки, и усажен за стол. Саню еще не раз приходилось усаживать обратно на кривоногий табурет, но он все порывался вскочить, чтобы получше описать, что его сюда привело - провидение, не иначе, осталось понять, в чем был его смысл. Хотя какое к черту провидение? Это диверсия!

И хотя Мишка и не спрашивал ни о чем, но и не перебивал. Санино словоизлияние все равно ничем не заткнуть.

- Да сядь ты уже! - в который уже раз за каких-то двадцать минут восклицал Мишка, когда Саня в очередной раз вскакивал.

- Нет ты не понимаешь! - Саня опять вскочил, не успев даже соприкоснуться пятой точкой с табуретом. - Я должен быть не здесь!

И он еще что-то восклицал, но чаще что-то вообще нечленораздельное. Мишка только улыбался и закатывал глаза. Улыбался он вовсе не тому, что рассказывал Саня, а своим воспоминаниям о недавней гостье. А вот закатывал глаза именно по этому поводу.

- Нет, ну как же так! - воскликнул Саня в очередной раз вскочив на ноги и даже схватившись за голову.

- Да уймись ты, скушай лучше пельмешку, - предложил Мишка, кивая на тарелку перед гостем, - а еще лучше давай выпьем. А то уже нагрелось поди.

Саня замолк на полуслове, так как предложение со стороны Мишки было дельным и опустился на табурет. Рука сама потянулась к рюмке, пальцы обняли ее как родную.

- Ну вздрогнем, - выдал Мишка, хекнул в сторону и опрокинул рюмку в рот, после чего подцепил вилкой кругляшок колбаски и положил его на язык. - Пей-пей, - проконтролировал он задумавшегося Саню.

Остекленевшие было глаза ожили, рука продолжила движение и, заранее поморщившись, Саня тоже вылил в себя прозрачную горючую жидкость. Сморщился еще сильнее и суетливо потянулся за соленым огурцом, взял целый и смачно захрустел им. По телу вскоре растеклось тепло, и даже все еще почти деревянные пальцы рук, да и ног тоже, потеплели.