Одесса-мама: Каталы, кидалы, шулера

От Соньки до Риты

Как-то на главном телеканале России в самом рейтинговом ток-шоу страны, в «Теме», обсуждалась проблема азарта. Тема так и называлась — «Азартные люди».

Среди рассаженных в первом ряду зрителей был припасен психолог, специалист по обсуждаемому вопросу. Спец обнародовал результаты исследований. Высказался в том смысле, что, оказывается, пятнадцать процентов населения страны — потенциальные лохи. (Так и выразился.)

Каким макаром он заполучил такую лестную для населения цифру, объяснено не было. Тут явно имела место некая логическая неразбериха. Если бы объявленный результат исследования вызвал доверие у большинства зрителей, то это бы означало, что большинство, а вовсе не пятнадцать процентов, и есть лохи. Если же объявивший сам верил в объявленную им цифру, то он, без сомнения, сам попадал в эти смехотворные пятнадцать процентов.

Как бы там ни было, публика, присутствующая в студии, не успела толком осмыслить забавное выступление теоретика. Один из других героев передачи, бывший мошенник, утешил зрителей следующей репликой:

— Что вам сказать? Процентов этих не пятнадцать и даже не девяносто пять. Их — сто. Потенциальный лох и вы, — он сочувственно глянул на ведущего — Юлия Гусмана, — и я. И каждый из присутствующих здесь.

Результаты своих добытых эмпирическим путем исследований бывший жулик пояснил примером. Слово в слово повторить не берусь, но смысл примера такой.

Представьте, что судьба одарила вас знакомством с очаровательной женщиной. Перспективно одарила. Скажем, вы уже полдня ошалело пялились на красотку на пляже. О том, чтобы подойти, заговорить с ней, не смели мечтать. Мечты тоже имеют свои границы. Какой смысл думать о том, как бы понепринужденней начать разговор, скажем, с королевой Англии. В общем, сомнений в том, что барышня отошьет вас, — не было.

И вдруг провидение по оплошности всучило и вам козырную карту. Туза не туза, но даму — точно.

К даме пристали какие-то недоумки, и та перебралась на соседствующий с вами топчан. При этом еще и спросила кротко:

— Можно, я побуду рядом с вами? Так мне спокойней.

И, что удивительно, вам даже не пришлось обзаводиться фингалом. Недоумки неожиданно деликатно отвалили.

Или еще лучше... Барахтаясь по-собачьи поблизости от вас, королева не то чтобы почти утонула (это было бы слишком большой удачей), но нахлебалась изрядно. На помощь не звала, но смотрела на вас выразительно. Как на последний шанс. И вы свой шанс не упустили.

Как вы разыгрывали сданную вам карту в следующие пару часов пляжного общения, значения не имеет. Тут уж кто во что горазд. Сыпали анекдотами, грузили тяжеловесными философскими теориями собственного изготовления, хитро помалкивали, слушая ее анекдоты и теории... Не важно. Важно, как вы отреагируете на доверительное сообщение:

— Должна была получить сегодня перевод — а почта не работает. Извещение пришло, а у них какой-то там переучет. Взгляните, тут на корешке все правильно? Конечно, пять тысяч деньги немалые, но... такая волокита. Как назло, мне сегодня надо оплатить квартиру. И хозяйка такая вредная. Ждать не хочет, грозится выгнать. Ну почему некрасивые женщины так ненавидят красивых? Разве мы виноваты...

Вывод из примера жулик-рассказчик сделал следующий:

— Найдется здесь хоть один мужчина, который на подобное откровение понравившейся ему женщины не отреагировал бы естественным образом: не предложил финансовую поддержку? Взялся спасать — спасай до конца. Если найдется, то он жлоб. Все остальные — потенциальные лохи. Вот такой небогатый выбор определения — кто ты есть. Либо — жлоб, либо — лох. Я бы предпочел оказаться лохом.

Между прочим, персонаж этой «Темы», в прошлом шулер, смиренно примеривший на себя колпак лоха, был из Одессы. И если уж совсем точно, отбросив кокетство, то этим умничающим персонажем был ваш покорный слуга.

Видели ли вы одесских женщин? А молодых одесских женщин? А молодых одесских женщин летом?

Те, кто видел, уже понимающе усмехнулись. Те несчастные, кому не так повезло в жизни, кому пока не довелось наблюдать одесситок воочию, тоже, возможно, усмехнулись. Но скептически. На это им хочется ответить переиначенной фразой Паниковского:

— Поезжайте в Одессу, и — все... Поезжайте в Одессу и посмотрите. И ради бога, не берите с собой все сбережения. Пусть хоть что-то останется дома. Что, оно вам потом помешает?

Об одесских женщинах написано много и по-разному. От обобщенного и пафосного толстовского: «...Не женщины — романсы» — до конкретного — и от этого особенно нервирующего, — сорвавшегося с пера и языка Жванецкого: «...Эти ноги, покрытые загаром и пылью...» И где-то между ними, как перевалочный пункт, знаменитые строчки песни Высоцкого:

Кстати, о скромности. Многим, в том числе и одесситам, это наблюдение Высоцкого показалось сомнительным. Напрасно. Наблюдение верное Одесская женщина — скромница. Еще какая!.. Но, разумеется, только тогда, когда в этом есть смысл.

И вот тут стоит сказать о главном свойстве одесситок. О роковом для мужчин свойстве, достающемся одесситкам с генами. Каждая настоящая одесская женщина — актриса. Графу в паспорте о месте рождения и прописке в Одессе можно смело приравнивать к диплому об окончании московского театрального вуза. С отличием, разумеется.

Вот отсюда-то и все наши, мужчин-лохов, беды.

Рассказ об одесситках-аферистках — это в первую очередь рассказ об их таланте как актрис. И начать его, конечно, положено с примы. С Софьи Блювштейн. С Соньки Золотой Ручки.

Насколько умело Соня при жизни пудрила мозги состоятельным господам, настолько умело она запутала историков — исследователей своей биографии — после смерти.

Те так и не пришли к единому выводу по основным ее пунктам. Нет даже единомыслия по поводу дат рождения и смерти, а также места, где знаменитость родилась и где захоронена.

Одни утверждают, что родилась Блювштейн в «небольшом украинском городке». Другие — что в самой Одессе.

На Ваганьковском кладбище в Москве Софье установлен памятник работы миланского скульптора. Его подножие испещрено автографами: «Ереванские бандиты скорбят», «Солнцевская братва тебя не забудет», «Мать, дай счастья жигану», «Соня, научи жить». И другими подобными.

Одесситы-старожилы говорили, что Софья под чужой фамилией и с фальшивым паспортом доживала свою жизнь на улице Прохоровской, где и скончалась.

По одной версии, в 1886 году Софья Блювштейн была отправлена на каторгу на Сахалин, куда благополучно прибыла. После нескольких неудачных побегов знаменитость была закована в кандалы. Есть фотография под названием «Сцена заковывания Золотой Ручки», разошедшаяся по всему миру. Кандалы весом пять фунтов она носила почти три года.

А. П. Чехов вспоминал: «Это маленькая, худенькая, уже седеющая женщина... На руках у нее кандалы; на нарах одна только шубейка из серой овчины, которая служит ей и теплой одеждой, и постелью. Она ходит по камере из угла в угол, и кажется, что все время нюхает воздух, как мышь в мышеловке, и выражение лица у нее мышиное».

Но вот другая версия, между прочим, версия Музея истории органов внутренних дел Одесской области: по дороге на каторгу Сонька бежала.

«Даже высокое сахалинское начальство не было уверено, что наказание на каторге отбывает настоящая Софья Блювштейн».

Известный в то время русский журналист Влас Дорошевич писал: «По манере говорить — это простая мещаночка, мелкая лавочница. И право, для меня загадка, как ее жертвы могли принимать Золотую Ручку то за знаменитую актрису, то за вдовушку-аристократку».

И Чехов, и Дорошевич обратили внимание на несоответствие возраста знаменитой Золотой Ручки и «лица, находящегося на каторге».

В начале девяностых годов, в то время, когда Блювштейн пребывала на далеком Сахалине с кандалами на руках, «по Европе прокатился вал загадочных ограблений. Главной подозреваемой была женщина». Почерк преступлений соответствовал почерку одесской знаменитости.

Но и бесспорных фактов из жизни легендарной мошенницы хватает. Вот некоторые из них.

Родилась в многодетной еврейской семье. С ранних лет ей доставалось от мачехи, особенно после смерти отца. В 17—18 лет (легкое несоответствие все же имеется) с сыном грека, зажиточного булочника Амботело, убегают из дома, захватив большую сумму денег. Через некоторое время отпрыск, спохватившись, бросает возлюбленную и возвращается в семью. Сонька к своим не возвращается. Поблудив какое-то время, выходит замуж за известного одесского мошенника и карточного шулера — Блювштейна (девичья фамилия Сони — Штендель). В браке рожает двух дочерей, ставших впоследствии актрисами (!). С мужем не ужилась, хотя под его эгидой получила азы профессии аферистки. Потенциал ее оказался значительно выше возможностей и размаха благоверного. Соня берется вести свои дела сама.

Можно с разной долей сомнения относиться к известному эпизоду ее карьеры, когда во время пребывания в Турции Соню вместе с подругой уголовники продали в гарем и она сбежала оттуда, а позже выкупила и подругу.

Можно считать романтической уголовной выдумкой существование школы для малолетних русских воров, которую Софья открыла в Лондоне. Так же как и ее помощь еврейскому населению и регулярные благотворительные обеды для бедных.

И есть и совсем уже бесспорные факты в ее биографии. Это постановки и аферы. Как им не быть бесспорными, когда они подтверждены материалами уголовных дел того времени.

Из уголовного дела «Ограбление Карла фон Меля». Май 1883 г.

«Ко мне, как владельцу ювелирного магазина, обратилась женщина, назвавшаяся женой известного доктора-психиатра Л., с просьбой подобрать для нее последнюю коллекцию бриллиантов. Мною было предложено колье, кольца и брошь парижских ювелиров. Общая стоимость покупки составила 30 тысяч рублей. Госпожа Софья Андреевна Л. оставила визитную карточку, взяла счет и попросила прибыть в дом мужа для расчетов в назначенное ею время. По прибытии к доктору Л. меня встретила уже мне знакомая супруга доктора. Она попросила разрешения примерить коллекцию бриллиантов к вечернему платью и проводила меня в кабинет мужа. Когда я понял, что доктор не собирается со мной рассчитываться, я потребовал вернуть бриллианты. Вместо этого я был сопровожден тремя санитарами в палату лечебницы. Через несколько часов состоялся разговор с господином Л., где я ему подробно все рассказал о покупке коллекции бриллиантов его супругой. А доктор рассказал мне о том, что эта дама представилась моей женой и записала меня на прием к нему, ссылаясь на мое психическое нездоровье. За мое лечение было оплачено ею вперед...»

Это одна из Сонькиных постановок в Одессе. А вот несколько иная, организованная в Москве.

Из уголовного дела «Ограбление ювелирного магазина Хлебникова на Петровке». Август 1885 г.

«Софья Эдуардовна Буксгевден, баронесса, прибыла в Москву из Курляндии. В сопровождении отца Эдуарда Карловича, младенца женского полу и мамки посетила ювелирный магазин Хлебникова с целью покупки украшений из бриллиантов. Управляющий магазина Т. рекомендовал коллекцию, состоявшую из украшений на сумму 22 тысячи 300 рублей. Когда украшения были упакованы и дана сией даме бумага для расчету, то последняя, ссылаясь на забытые деньги на портале камина, взяв пакет с бриллиантами, удалилась за наличностью, оставив в качестве залога вышеприведенных лиц. Через два часа было заявлено в участок.

Установлено, что ребенок взят в пользование у обитательницы Хитрова рынка, известной под воровским именованием Машка-прокатница. Мещанка Н. нанята в услужение в качестве мамки по объявлению в газете. Барон Буксгевден — отставной штаб-ротмистр Н-ского полка г-н Ч.».

Когда после нескольких удачных афер в Смоленске Соньку задержали, не было газеты в России, которая не сообщила бы об этом. Полиция почивала на лаврах. Но недолго.

Дело не дошло даже до суда. В тюрьме за несколько дней Сонька очаровала надзирателей. До такой степени, что один из них бежал вместе с ней. Правда, позже был арестован, но — один.

Уже в преклонном возрасте, лишенная годами чар внешности, Софья не угомонилась. Иногда она приходила в ювелирный магазин с натренированной обезьянкой. Пока хозяйка приценивалась к бриллиантам, обезьянка незаметно захватывала камни или прятала их за щеку. Дома Сонька делала сообщнице очистительную клизму. Иногда проглатывала бриллианты и сама.

О Соньке можно рассказывать до бесконечности. Материалов о ее проделках хватает. Почти все они с удачным концом, но несколько однообразны.

Нынешние затейницы, конечно же, отличаются от своей легендарной прародительницы. Так же, как отличаются рафинированные изображения красавиц на фотографиях того времени от современных прелестниц. Что поделаешь: время. Меняются стили и вкусы. Меняются под стать им и женщины. Только мы, мужчины, остаемся все такими же лохами.

Начиная рассказ о мошенницах-одесситках нашего времени, испытываю некоторую растерянность. Столько их — разных, талантливых, достойных внимания. Но надо признать, не дотягивающих до уровня бабушки Сони.

Так уж не дотягивающих? А Рита? Она-то более или менее успешно приняла эстафету... В «Записках шулера» я почти целиком посвятил ей главу. Главу почти целиком и приведу. Как цитату.

Первый эксперимент такого рода затеял, когда отсутствие клиентов сделало почти безработным. Одна из попыток застраховаться от неприятных случайностей. От главной случайности: будет клиент — не будет.

Взял ученика. Ученицу. Не совсем идеальной фактуры, с личиком несколько простецким, провинциальным. Но познакомился с ней когда-то на пляже и знал: как пляжный вариант — лучше не придумаешь. Стройная, с отведенными назад плечами, задранным подбородком. Искусственно отведенными и искусственно задранным. Но ведь и то сказать, не тонких ценителей ловим. Тех, кто попроще да поконкретней; у таких обычно и деньги водятся. Грудь четвертого размера — это им понятно. А все эти тонкости: манерно — не манерно... Манерно — между прочим, им даже лучше. И купальник чтобы не слишком мешал. Эта вообще к верхней части относилась с неприязнью.

Представляете: играть в карты в такой обстановке?.. Какие шансы у нашего брата?..

Готовил специально для пляжной игры.

Ловеласишки имеют манеру клеиться на пляже, предлагая сыграть в карты.

Какой мужчина посмеет отказаться от предложения понравившейся женщины разыграть порцию мороженого?.. (Для затравки.) Какой мужчина посмеет принять проигрыш у понравившейся женщины или посмеет уклониться от проигрыша своего?.. (Конечно, втолковывал, что «карточный долг — долг чести», но не забывал напоминать, что у женщины «честь» понятие более тонкое, эфемерное.)

Зима ушла на обучение.

Усвоение материала давалось нелегко, пришлось ограничиться одним-двумя простейшими трюками. Причем основные силы уходили на усвоение самой игры, правил, раскладов, техники разыгрывания. (Изучали «деберц» и, факультативно, «дурака» — популярные игры пляжных ухажеров.)

Пол-лета все шло по плану.

Я загорал поодаль, систематически получая долю и своим присутствием вселяя в сообщницу уверенность.

Потом случился пробой.

Сначала на подмастерье наскочил гастролер из Грузии. Момент его попадания в силки я пропустил. Когда обнаружил добычу, поспешил раскрыть капкан. Хорошо, гастролер знакомым оказался. Выговор ученице пришлось сделать, чтобы не хапала кого ни попадя без спросу.

И все же эксперимент провалился.

Прибрал дамочку к рукам очередной клиент, бритозатылочный и пошлый. Сытыми, киношными манерами с толку сбил. Влюбилась, мерзавка, предала интересы корпорации.

Лет через пять вернулся к идее, не давала она покоя.

Целую группу набрал. Сами напросились, через знакомых. Все эффектные, не провинциальные. Возраст — от девятнадцати до двадцати восьми. Предупредил: с «шурами-мурами» не лезть, способствовать не будет. И еще — церемониться не буду. И не церемонился, жестко воспитывал.

Ну и что?.. Понемногу скатились их занятия в обыкновенные бабские посиделки. Эдакий женский клуб образовался. Не совсем то, что я замышлял.

Совсем недавно предпринял еще одну попытку. Без особой уже веры в успех. Две женщины-подруги. По всем параметрам подходящие: аристократичные, эффектные, раскованные и неприступные одновременно.

Я, уже опытный, сообщил, что не только цацкаться не буду, но и требовать чего-либо не собираюсь. И предупредил, что не верю в успех. Докажут обратное — хорошо, не докажут — ни хорошо, ни плохо.

Умнички, цепко взялись. И шли ровненько, не давали одна другой далеко вперед вырваться. Колодой уже орудовали вовсю. На пляже, где они всего лишь тренировались, загорая, у окружающих дух захватывало.

Разрешил им играть помаленьку.

Все умение как кошка слизала. Одно дело исполнять трюк в безмятежной обстановке... Другое — под взглядом противника, который, хоть и смотрит на твои руки в последнюю очередь, очень удивится, и скорее всего неприятно, если обнаружит, что его держат за... Не за того, за кого он хотел бы. Психологический барьер. И ведь все делают чисто, кое-что даже чище, чем некоторые знакомые мне жулики...

Расчет на противостояние и коварство не оправдал себя. Так думаю, что у женщин не только «честь» — понятие другого свойства, но и коварство это самое — неуловимое, обтекаемое.

А может, надо, чтобы не от прихоти, чтобы обстоятельства заставили, нужда?

Не совсем к месту вспомнилась сейчас знаменитая одесская преферансистка — адмиральша Элла Александровна. Вспомнилась как иллюстрация тезиса о том, что в большинстве своем женщины еще более безудержные лохи, чем мужчины. Потому как более азартны.

Элла Александровна — легенда одесского пляжа. Лидер его лоховской фракции.

Профессионалы долгое время кормились ею. Мне не перепадало почти ничего. Кто-то слишком рано просветил ее на мой счет. Другие кормились. Не знаю, какая квартира была у нее прежде... Новая — в лучшем районе, огромная, с телефоном. (Доводилось в ней бывать, обыгрывать хозяйку.) Прежнюю Элле пришлось обменять на эту, взяв двадцать тысяч доплаты. Где та доплата?..

Эллу я любил.

Этакая бандерша в глубоко советском нижнем белье вместо купальника, с хриплым голосом и «беломориной» в ярких губах. На топчане рядом — неизменная закручивающаяся бутылка водки. Впрочем, не берусь утверждать, может быть, в бутылке была вода.

За право играть с Эллой ссорились. Преданно дожидались ее. Нервничали, если задерживалась.

Но, потешив самолюбие читателей-мужчин примером с адмиральшей, продолжу безрадостную тему главы. Тему всеобщей лоховитости мужчин.

Времена нынче не сладкие. Особенно для женщин, особенно для молодых.

Когда женщины-друзья обращаются за советом: как, на что жить? — вспоминаю одну давнюю знакомую, и так и подмывает каждый раз дать совет в виде ее истории. Сдерживаюсь. Хотя чего ради? История познавательная... Понимаю, что, поведав, наживу врагов среди тех, кто некоторым образом имел к ней, истории, отношение. (И среди тех, кто, возможно, будет иметь.)

Началась история зимой.

В то время картежники с Фонтана имели обыкновение ужинать в ресторане... Неважно, как он называется.

Как-то прихожу вечером: в предбаннике толпится народ. Швейцар в зал не пускает — мест нет.

Среди толпящихся — троица. Женщина с восточным типом лица, лет тридцати, и — парочка совсем юная.

Швейцар увидел меня, заулыбался улыбкой: «Милости просим». (Прикармливали их рублями.) Нравилось творить маленькие чудеса: прошу швейцара троицу пропустить.

— Пропущу, — говорит, — но облава ожидается. Эти же совсем дети. (Тогда постановление было: до двадцати двух лет в кабаки не пускать.)

Парочка услышала предупреждение, сама передумала.

Мы с «восточной» вошли. Сели за один столик.

Официантка засуетилась. Все чистое, качественное подала. Я, конечно, — весь важный, снисходительный, дескать, иначе быть не может.

Раскосая заулыбалась от удовольствия, а я гляжу на ее руки и быстро теряю к ней интерес. Ущербные такие, жлобские руки молотобойца. Совершенно не соответствующие глазам. Она что-то лепечет про то, что из Ленинграда, что снабженка; какими-то вагонами, сегодня отправленными, хвастает. Неохота мне уже с ней общаться. Но не бросишь же даму... Беру ей шампанского. Шибко обижается, что отказываюсь пить.

За соседними столиками публика в основном своя, все лица родные. Картежники, проститутки, бандиты. Со своими двумя-тремя словами перебросился.

Эта скуластая все на лету хватает. Уже в Ленинград к себе зовет: брат ее картами увлекается, очень рад будет дружбе.

Когда уходить собрался, очень удивилась. Обиделась. Я не хам, сослался на то, что, ночью — игра ответственная. Напоследок Шахразада-молотобоец черкнула на бумажке, в какой она гостинице и в каком номере.

Через пару дней вожжа попала, решил проведать. Телефон братца дружелюбного на всякий случай поиметь.

Гостиница рядом с рестораном.

Вхожу в лифт. Дверь уже закрываться начала — впорхнуло в кабину... миниатюрное, излучающее энергию, светящееся создание. С бигуди и полотенцем на голове.

Пока лифт шел до восьмого этажа, узнал, как ее зовут (Рита), зачем она спускалась на первый этаж (гладить юбку), зачем приехала (сдавать сессию), в каком номере живет. Для того чтобы нажить эту кучу информации, не приложил ни чуточки усилий. Все — сама.

На восьмом этаже выпорхнула. Обалдевший, я продолжил подъем.

На четырнадцатом, у нужного мне номера, подходит горничная, очень изучающе разглядывает с близкого расстояния, кажется, узнает (мы время от времени снимали для игры номера), интересуется:

— К Кристине? Неужто и вас кинула?

Шахразада оказалась аферисткой. Обросла знакомыми, собрала деньги на дефицитные товары и — кинула.

Простенько так.

— Паспорт же сдавала? — удивляюсь.

— Фальшивый.

Это уже был показатель уровня поприличней.

Довольный собой, проницательностью своей, спускаюсь. Решил проведать свежевыглаженную, искрометную знакомую. С восьмого этажа.

Она оказалась в ванной — впустила меня соседка по номеру, румяная застенчивая пышечка. Пригласила почему-то войти, усадила и кротко осела на своем лежаке.

Удивленный тем, что мне не удивились, сижу тоже кротко, чего-то жду. Впархивает (ну, не могу подобрать другого, более верного, слова) из ванной соседка...

Надо бы описать ее поподробней.

Лет двадцать, не больше. Блондинка, кажется, не натуральная, но и не вызывающая. Прическа — свисающие мелкие кругляшки, химия, наверное. Глазенки широченные, светящиеся. Хорошенькая!..

И поведение... Для начала — она у меня на коленях, затем, спохватившись, у двери (закрывает на защелку), затем просит отвернуться, ей нужно надеть чулки... И щебечет, щебечет не переставая. Она так рада! В любой момент может заявиться ухажер! Тоже из заочников! На днях должен приехать жених из родного города! Она очень хотела бы со мной встретиться, например — завтра, в семь вечера, у ресторана! Ой, как здорово! А вчера их — и ее, и ухажера — обворовали! И их друзей — тоже! Знакомая с четырнадцатого этажа! Они несколько дней кутили в одной компании, причем друзья-ребята радовались, что раскрутили ее на столик в ресторане! Придурки! Воровка всем рассказывала, что снабженка, пообещала кофе, сигарет дефицитных, собрала деньги, много денег и — тютю!.. И ее, студентку, обобрала: попросила для солидности цепочку золотую, и цепочка тоже — тю-тю!..

Произвела щебетунья впечатление, легко с ней было, можно было не напрягаться, довериться. Сама бы привела ко всему самому заманчивому. И очень хотелось к этому прийти.

Пожалел я, что адрес братца у той аферистки сразу не взял. Был бы и у меня чудный шанс произвести впечатление. Хотя эта студентка вела себя так, как будто давно его произвел. Как сам не заметил: чем? и когда?

На следующий день к ресторану шел весь в ожидании того самого, заманчивого.

Не пришла она. Ну не верилось, что после той, неподдельной, радости от нашего знакомства могла передумать. Наверное, случилось непредвиденное.

Поднимаюсь на восьмой. В номере она уже не живет, сегодня утром выписалась. Как обухом.

Понуро бреду в ресторан один, что еще остается?..

И надо же! Часов в одиннадцать, перед самым закрытием, вбегает в зал... Кто бы вы думали?! Правильно, аферистка Кристина. И сразу ко мне, обрадованно.

Я тоже приветлив. И сдержан. Слышу знакомые тексты о вагонах отправленных, вежливо слушаю. Выслушиваю и радостные замечания по поводу того, что она меня не потеряла, записываю адресок родственника. Чинно, под ручку, выходим на улицу. Ручку цепко прижимаю к себе локтем и спокойно сообщаю:

— Бабки этих лохов можешь оставить себе. Они тебя крутили, так что все правильно. А цепочку вернешь.

Вежливо так сказал, с уважением к профессии. Да и ситуация грела: ощущаешь себя сильным и справедливым.

Что тут началось! Фонтан негодования...

— Как ты мог подумать?! Я этой стервочке помогала, она за мой счет в гостинице жила! И когда за экзамены ей нечем было взятки платить, опять же у меня одалживала! Цепочку в залог дала! Как ты мог поверить, а я так хотела тебя видеть!.. — и слезы на лице.

Чего-то растерялся я. Если бы руки ее не помнил, махнул бы на все.

— Сейчас пойдем в гостиницу, — говорю спокойно, вполне твердо, — выясним, что там у тебя с паспортом.

— Идем! — радостно соглашается. И уже сама локтем прижимает мою руку и увлекает к гостинице.

Фонтан при этом продолжает бить:

— Ну, стерва! И я же ее сегодня на квартиру устроила! «Жених приехал, Кристина, помоги!..» Помогла, тфу!.. То-то она меня предупреждала: «Толика увидишь (меня, значит), не говори ему ничего. И прости — я ему наговорила на тебя!..» И вся эта грязь — из-за цепки вонючей? На, отдашь ей, пусть совесть замучает... — Извлекла откуда-то из-за пазухи цепочку, протянула мне. Все это — по дороге в гостиницу.

— Сама отдашь. Дрогнул я. Сходилось все: похоже, говорила правду. Откуда могла знать про жениха? А главное, откуда знает, что сегодня из гостиницы съехала? И все остальное — убедительно, эмоционально. И главное: похоже, в гостиницу войдет.

Виду, конечно, не подал, что поверил, но до гостиницы не дошел.

— Делаем так: везешь на квартиру, где ты ее устроила. На жениха глянем.

— Едем! — радостно соглашается.

— Ну да!.. Ты меня завезешь... Возьму кого-то из своих с «волыной». И предупреждаю: заедем не туда — будет горе.

— Что ты?! — удивляется. — Какое горе?!

Заехали на «малину», на хату к Рыжему.

Состав почти весь был в сборе: сам Рыжий, Морда, Пигмей, Ведьма. Музыкант на кухне мак варил, Наташка Бородавка, зазноба Рыжего, под грязным рваным одеялом по-хозяйски дремала.

Шахразаду обстановочка придавила. Хотя на нее не сильно обратили внимание.

Ведьма, как всегда, что-то недовольно буркнул — хронически опасался, что его обопьют. Морда с Пигмеем продолжили хриплую беседу. Рыжий устранился из их разговора.

— А, шпилевой! — это мне. И тут же — Кристине: — Девушка, считайте, что здесь — все свои.

Не похоже, чтобы девушка так считала. Взгляд ее сделался испуганным, затравленным.

— Кристина, — представил я. И бесцеремонно добавил: — Рыжий, что ты можешь сказать о ней? И обрати внимание на руки.

Кристина рефлекторно потянула руки за спину. Ей было очень неуютно.

Бородавка с настороженным любопытством вынырнула из-под одеяла, успокоившись, вернулась на место. Воинственно ревновала Рыжего.

Несколько секунд Рыжий изучал гостью. Как экспонат. Заключение облек в следующую форму:

— Девушка, да не стреляйте вы так глазами. Кинуть вам никого не удастся. Вас — обмануть могут. Но в одном вас не обманут: х... у этого молодого человека — настоящий.

Это был тот текст, который я от него ждал. За исключением лирики.

Следующий этап: зашли за моим другом и партнером по игре Шуриком. В этом же дворе. Когда вышли на улицу, спутница перевела дыхание.

— Тебе это надо? — спросил флегматичный Шурик.

— Надо.

Поехали на квартиру.

Зачем мне, в самом деле, все это было нужно? Ни от одной, ни от другой женщины толку уже не ожидалось. Нужно было. Хотелось знать: кто дурит?

На Пушкинской у входа в темный подъезд Кристина попросила нас подождать. Я поднялся доверху, убедился, что другого выхода нет.

— Я сама поговорю, подготовлю. Чтобы Ритка не так комплексовала.

Снизу в парадной слышали, как она с кем-то разговаривала через закрытую дверь, уговаривала открыть. Не открыли.

Спустилась к нам, пояснила:

— Боится. Слышала, как уговаривала хозяйку сказать, что ее нет дома. Понимает, что мы все про нее знаем.

Что оставалось делать? Ломиться в эту дверь?

— Ну, ничего, — предложила находчивая Кристина, — мы ее завтра в университете выловим.

Шурик усмехнулся. А мне все было мало.

— Будешь ночевать у меня, — сообщил женщине. — Завтра продолжим.

Шурик снова усмехнулся.

В квартире указал Кристине на раскладное кресло:

— Спишь здесь.

Шахразада очаровательно и покорно улыбнулась. Сняла блузку, под которой не оказалось нижнего белья, стала застилать кресло.

Меня осенило: неизвестно, до чего завтра докопаюсь и, главное, ради чего, но пока что эта штучка успешно решает проблему с ночевкой.

И выставил эту восточную женщину, эту сказочную наложницу, в ночь. Как хотите, так и думайте. Могу еще добавить, что, если бы не руки, может быть, до утра бы и перетерпел.

Когда в полдень следующего дня проходил мимо университета, меня окликнули. Да — она. Искрометная обманщица. Впрочем, фонтан начал бить в другую сторону:

— Как ты мог подумать?! Да, приехал жених, но мы переселились в другую гостиницу! Я эту аферистку с тех пор не видела! Так рада тебя видеть!

Идиотизм!..

Кристину поймали в аэропорту. Дожидаясь объявления на регистрацию ленинградского рейса, мерзла в куцем скверике. Взяли ее в очереди на регистрацию.

Она не смутилась. Улыбаясь, отдала крестик, цепочку. Пригласила в гости в Ленинград. Все как ни в чем не бывало.

Маргарита была возмущена, требовала деньги друзей.

— Успокой ее, — доверительно попросила Кристина и чмокнула меня на прощание.

Это было лишним, особенно в присутствии Риты.

Вернувшись в город, поужинали в ресторане.

Рита переживала, что жених будет нервничать. Переживания не мешали ей быть прежней, светящейся и манящей. Она читала собственные стихи, даже пела их, аккомпанируя себе на рояле-скатерти. Ей-богу, я не зря суетился последние сутки.

Думаете, это все?.. Думаете, я собираюсь советовать женщинам выдуривать цепочки?..

Прошло чуть больше трех месяцев. Только вышел на «подписку». Обалдевший от свободы, весны.

Пешком идем с Шуриком по Французскому бульвару в сторону Аркадии. Вдруг останавливается иномарка... Маргарита!..

Бросается на шею, зацеловывает.

— Ой как я рада! Ты мне так нужен. Сейчас спешу, как тебя увидеть?!

— Записывай, — диктую адрес.

— Я бы поболтала, но вот последний рубль. Не могу машину отпустить.

Что-то меня удержало. Достаю пресс сторублевок, похлопываю им о ладонь.

— До игры деньги брать нельзя, — говорю. — Примета плохая. Проиграем.

— Да что ты, — одергивает она. — Я бы и не взяла.

И, расцеловав на прощание, исчезает в машине.

Тогда зимой ничего у нас не было. После ужина в ресторане она заспешила к жениху. У меня никак не получалось смириться с этим.

Потом было нечто мутное: я ей звонил, она разговаривала со мной, лежа с женихом в постели, я знал это и был себе противен. Но никак не мог угомониться. На следующий день вновь домогался — суетливо, глупо, и был себе еще более противен. Она отговаривалась какими-то мелкими стыдными болячками.

Вся эта канитель разгоняла атмосферу чуда, которую она, Рита, сумела нагнать с момента знакомства. И когда наутро меня закрыли, ощущения потери от того, что больше ее не увижу, не оказалось.

И — на тебе... Был рад ее видеть. Спокойно рад.

Она заявилась ко мне скоро, поведала свою историю.

С некоторых пор живет в Одессе. В настоящий момент с каким-то знатным наперсточником. Вертит им с большим успехом, чем он свои наперстки: снял ей квартиру, деньги — на полке, берутся наугад, в любом количестве. И все же подумывает о том, что пора бы наперсточника сменить. Выжидает подходящую кандидатуру.

И самое главное: вот уже два месяца как она — чешка. В смысле гражданин Чехии. Для всех своих знакомых, включая наперсточника. И зовут ее теперь не Маргаритой, а — Грэт.

Как такое могло произойти?..

Три месяца назад, сразу после моей изоляции, спуталась с чехом-студентом. Подружилась со всем чешским землячеством, за полтора (!) месяца выучила чешский язык. Даже паспортом обзавелась. (Одна из студенток потеряла свой, выписала новый, потом утерянный нашелся, его Рите за ненадобностью отдали. Та — фотографию переклеила, печать яйцом перекатала. Обывателям — в самый раз.)

Теперь для всех наших — чешка. По-русски говорит с трудом, с акцентом. Ходит с чешскими книгами, читает их (не делает вид, а именно читает). Блокнот, и тот — чешский, и записи в нем — по-чешски. Импортный приятель и прочее землячество ее не выдают. От наших — отбоя нет. Бабы — в подруги набиваются, мужики — в поклонники. Знай себе перебирай харчами. Вот такое невероятное развитие событий.

Не спешите: не стану женщинам подобное советовать. А если способности к языкам не обнаружатся?..

Рита — Грэт одна-одинешенька. Не к кому прийти поплакаться, совета попросить, помощи. Очень на меня рассчитывает.

Ее на всякий случай тоже повел к Рыжему, на смотрины. Что сказал Рыжий, пересказывать не буду. Но с тех пор, если они встречались на улице, Грэт с криком: «Дяденька Рыжий!» — цеплялась тому на шею и долго целовала в небритую синюшную физиономию.

Ничего картинка!.. На людной улице воздушная, моднющая куколка таким образом проявляет чувства к опустившемуся, бомжеобразному почти старичку.

Рыжий довольно и снисходительно кряхтел.

Так несколько недель я числился сообщником Грэт.

За это время она успела раздобыть еще двух кормильцев. И разочароваться в них. Наконец, последним осталась очень довольна.

Еще бы: дело к лету, он снял ей дачу на Фонтане, через день на карманные расходы — полтинник. Серьезные нужды — одежда, драгоценности — это, само собой, отдельно. Каждый вечер — ужин в ресторане. От нее требовал только любви. И все же она умудрялась поддерживать отношения с другом-чехом.

Чтобы показать степень доверительности наших с ней отношений, можно поведать весьма пикантную ситуацию.

Когда обнаружилось, что чех поделился с фальшивой землячкой некоторыми проблемами медицинского, и при этом животного, свойства, а она, соответственно, поделилась ими с возлюбленным, тот, обнаружив проблему, был поражен, подкошен вероломством.

Грэт в слезах прибежала ко мне и, конечно же, получила совет: перво-наперво все отрицать. Существует ничтожнейший шанс получить эти неприятности бытовым способом. Влюбленные, истинные влюбленные, имеют обыкновение хвататься за этот шанс. Второе — попробовать поиметь дивиденды с неприятности, обвинить во всем любимого.

Но тут добавилось хлопот: Грэт заявила обожателю, что она, как особо чистоплотная женщина, пока этой мерзости не набралась. А мерзость-то как раз уже проявилась. Следовало от нее спешно избавиться. Избавлял я. Ничего себе — степень доверительности с женщиной, с которой никогда не был близок. Впрочем, это скорее показывает степень ее раскованности. Как бы там ни было — проблему мы решили.

Финал сольных одесских похождений Грэт не был успешным.

Как-то заявляется ко мне в пять утра. С неожиданным сообщением: милиция на хвосте.

Вот с этого момента читателям-женщинам стоит быть внимательнее.

— К вечеру буду в Москве, — без особой скорби поделилась Грэт. — А там или — замуж за дипломата (один давно клянчит), или — вновь на вольные хлеба. Второе — больше по душе.

— Как же местный султан?

— А, возле дома менты пасут, где-то недоглядела. Ничего, отдохну у тебя пару часов, до обеда рублей триста сделаю, и—в Москву. Жаль, на даче шмотки и деньги остались.

Объяснила она, что значит до обеда триста сделать. Метода проста:

Молодая женщина останавливает машину, конечно, из приличных, желательно иномарок. В машине наскоро создает атмосферу той самой доверительности. Что ее создавать? Водители только о ней и мечтают. Желательно уже и о свидании договориться. Подъезжая к заказанному месту, просит по возможности подождать ее, потому как остался последний рубль (или — три), а надо бы еще чуток проехать.

Тут уже проявляли себя мужчины: кто — десятку предлагал, кто — двадцать пять. Я их понимаю. Как не помочь понравившейся женщине, с которой уже договорился о свидании. Обеспечить радужные перспективы.

Женщина — не без гордости. Упрямится, спорит, но в конце концов уступает — слабое создание как-никак.

Вот и все. Мало ли, по какой причине не являются на свидание?.. Да и кто кому сделал одолжение, взяв деньги?..

Переборщила Грэт.

Подвернулся сластолюбец, всучивший двести пятьдесят. Запомнил, где высадил. В милицию скорее всего он и заявил, приметы дал. Теперь у дома засада, слава богу, она бдительность не утратила.

Призналась:

— Ты меня тем и подкупил, что не клюнул, когда я на бульваре тебя встретила. Помнишь, в иномарке ехала? Знала, что не жмот и бабки были, а — не дал... И ту Кристину отловил и не обидел. Тоже понравилось.

Думаете, это все?..

Для женщин, имевших в чтении интерес только к методе регулирования благосостояния, пожалуй, все.

Грэт не уехала. Предложил ей нечто поинтересней. Стать женщиной-шулером. Она согласилась. Еще бы!.. Ведь этого она в своей жизни пока не пробовала.

Любой наставник о такой ученице может только мечтать. Ни слова поперек, всегда, в любой ситуации, полное внимание, сосредоточенность.

Мне могло, к примеру, приспичить излагать некий совет, правило, закон в момент, когда она чистила зубы. Щетка замирала в ротике, полном пасты, круглые, спросонья не подкрашенные глазенки по-щенячьи преданно смотрели на меня в зеркало. Такая же готовность к восприятию в момент, когда готовила обед, или смотрела интересный фильм, или уже дремала, засыпая.

Как мужчина с женщиной мы так и не сблизились. Мне уже было неинтересно. После всех этих кинутых-покинутых. Брезгливость чувствовал. Не к ней — к ним.

Риту это не смущало. В самом начале в двух словах обсудили пикантную тему; дескать, для дела будет лучше, если воздержимся, — и больше к ней не возвращались.

Технику владения колодой она осваивала с обидной скоростью. Обидной потому, что в свое время я считал себя ужасно скороспелым и перспективным. Если взять меня давнего, начинающего, то в сравнении с этой девчонкой я был второгодником из школы для умственно отсталых рядом с самой одаренной ученицей спецшколы для вундеркиндов.

Конечно, это радовало. Не то слово... Дух захватывало от ее успехов.

И главное, я знал: у нее получится и все остальное... Все, что предваряет игру, и все, что следует после ее завершения. Да уж, в этих способностях ученицы сомневаться не приходилось.

Два месяца она не выходила из моей квартиры — готовила, убирала, стирала...

Мне пришлось пойти на некоторые жертвы. Чтобы Рита-монахиня не чувствовала себя ущемленной, вопросы личной жизни решались по мере их поступления, но — не в этой квартире.

Два месяца ее заточения и непрерывных занятий. Осваивались следующие дисциплины: манипуляции колодой, техника разыгрывания раскладов, изучение правил, спецподготовка колоды, стратегия и тактика поведения, контрприемы. Основам психологии и типам игроков особого внимания не уделялось. Понимал, что мой опыт ей не пригодится, придется своего набираться. Преферанс мы оставили в покое: громоздко и долго. К тому же весь расчет строился на игры, где встречаются один на один. Основная игра — «деберц». Довеском, для общего развития, — покер. На мой взгляд, этого было достаточно.

Мы не обсуждали долю каждого из нас в будущих доходах. Рита пару раз пыталась затронуть тему дележа, причем из этих попыток успел я понять — мне сулят львиную долю... Попытки пресек. Больше всего меня интересовало в происходящем — реализация давней мечты. Мечта — светлая, романтическая мечта, пронесенная через все перипетии карьеры, — была близка к осуществлению. Какие тут деньги?!.

Но больше всего беспокоила, конечно, проблема... Как ввести ее в игру?.. К тому же в Одессе ей, барышне на выданье, выходить в свет было нельзя.

Поразмыслив, пришел к выводу: без сообщника нам не обойтись. К тому же светский салон — место, куда ей следовало получить доступ, — был определен.

Та самая хата Монгола, где как раз в это время промышляли мы с Шахматистом. Удобное место: и публика не жлобская, не уголовная, и деньги разыгрываются серьезные. В случае чего мы с напарником подстраховать можем. Как полигон для обкатки — лучше местечка не придумаешь. Но в лоб, незатейливо, вводить нельзя. Белые нитки заметят сразу.

Посоветовались с Шахматистом, посоображали. Пока подопечная, как и подобает приличной женщине-хозяйке, на кухне хлопотала с ужином. За ужином, уже совместно с ней, доработали детали. И тут толковость проявила: Шахматиста подкупила рацпредложениями. Тем, что особых разжевываний не требовала, и тем, что вопросы задавала как раз нужные, которые и нам следовало обсудить.

Шахматист восторг выражать не кинулся, но я-то его знал, видел: изумлен, растерян даже, но доволен. А ведь с самого начала, когда стажерка искусство владения колодой продемонстрировала, хоть опешивши был, но скепсис сохранил. От своей вечной убежденности, что «женщина на корабле — к беде», не отказался.

Купила и сообщника с потрохами. Кто в этом сомневался...

И все пошло по плану.

Среди завсегдатаев клуба «У Монгола» был один, на замашках которого и строились наши расчеты.

Яшка Маляр. Маляром он был примерно таким же, как я или Шахматист. Или Рита. Он держал строительные бригады. Денег мы его не считали, да он их и сам, похоже, не считал. Проигрывал успешно, безболезненно.

Болезненной можно было считать другую его страсть. К женщинам. Судя по его постоянным сетованиям, этот вопрос доставлял ему наибольшие душевные муки. Яшка был молодым еще (до сорока), стройным красавцем шатеном. С благоприобретенным комплексом неполноценности. Он регулярно завязывал долгосрочные романы с проститутками. Причем начинал именно с того, что покупал их на ночь. Потом — влюблялся, требовал любви и верности. Готов был субсидировать эти качества возлюбленных. Страдал и удивлялся, когда узнавал о том, что возлюбленные остаются верны в первую очередь своей профессии.

Комплекс неполноценности Яшки проявлялся в том, что он катастрофически трусил заговорить с женщиной, если не имел гарантии, что разговор она поддержит. Кто может дать такую гарантию? Только профессионалки.

Так и шел он по своей обеспеченной, постоянно чреватой романами жизни. Терпя финансовые и душевные убытки.

Партнером был приятным. Что ему эти деньги?.. Оставив тысячный проигрыш, затевал с соперником беседу по душам. Делился горем, искал сочувствия. Начинал выкладывать наболевшее уже в тот момент, когда выкладывал на стол деньги.

Клиент — из обожаемых. Особенно — мной. Именно меня он облюбовал в качестве собеседника, а значит, и соперника в игре. Считал, что у меня уйма женщин, что они по мне сохнут, завидовал до мольбы в глазах и очень уважал. Считал лучшим советчиком и сочувствующим. Я действительно советовал и сочувствовал изо всех сил. Кстати, роль, которая была уготована ему в плане, могла быть оправдана этим самым сочувствием.

С началом мы не мудрили. К чему изобретать новый прием, если есть отработанный до совершенства?

Рита «тормознула» Маляра, когда он, терзаемый горькими предчувствиями, ехал на знакомую точку. С целью застукать очередную милую.

Яшка не доехал.

Весь день и вечер он катал по городу новую пассию. Терпеливо ждал у подъездов, пока она решала свои дела. (Какие дела?! У каких подъездов?! У проходных: в связи с опасностью появления у старых знакомых Рите пришлось тщательно осмотреть товары в близрасположенной комиссионке и минут сорок проторчать в неуютном дворе.)

Как барышня высоконравственная, ту ночь и несколько последующих она спала у себя. Именно у себя. Мы сняли ей квартиру. (Яшка, случалось, после игры подвозил меня к дому. Бывало, и ко мне поднимался, так ему не хотелось расставаться с другом, способным понять. Под это дело я его и у себя «догружал».)

Эти несколько вечеров мы его в клубе не видели.

Рите запретили появляться у меня.

Правильно сделали. Как-то ближе к полночи — специально проверил — Яшина иномарка была припаркована неподалеку от снятой квартиры. Мнительный ухажер нес вахту.

На следующий вечер после того, как они наконец стали близки, Яшка вдруг заявился в клуб с Ритой. Вообще-то такие неожиданности уставом заведения не были предусмотрены, но Яшка, как клиент-спонсор, имел право на льготы.

Кто из завсегдатаев в этот вечер отсутствовал, мог пожалеть об этом. Маляра таким я еще не видел... Этакий павлин, делающий вид, что окружающие ему неинтересны. При этом то и дело зыркающий глазами по сторонам. Отслеживающий реакцию. Весь его облик говорил о том, что теперь он нам — не ровня. Еще бы, с такой женщиной!.. Ритка, мерзавка, постаралась. Глядя на нее, я вспоминал себя того, встретившего ее в лифте. Как уцелел?..

Правда, теперь она не излучала искрометность и готовность к общению. Преданнейшее создание, не мыслящее себя вне сферы своего покровителя. Кроткое, застенчивое, глядящее на мир удивленными, так мало повидавшими глазами.

Яшка снисходительно здоровался с присутствующими, с некоторыми знакомил даму. Ко мне не подошел. Кивнул издалека — и только. Ну, зараза...

В этот вечер женщина с помалу нарастающим, скрываемым любопытством наблюдала из-за спины покровителя за его игрой.

Яшка, разумеется, играл не со мной. Сочувствия ему были уже ни к чему.

Он даже умудрился выиграть. (Для нас это оказалось неожиданным, но приятным.) Победой окончательно покорил свою спутницу. Вид у нее тут же стал как у избранной королевы рыцарского турнира.

На следующий вечер он вновь пришел с ней. Чуть успокоившийся, но по-прежнему гордый собой. Конечно, кто из присутствующих мог бы похвастать тем, что его женщина не только не запрещает играть «своему», но готова и сопровождать, и терпеливо дожидаться, пока «свой» отдается невинному хобби?..

Яшка вновь старательно проигнорировал меня. Зато уделил особое внимание Шахматисту. Некоторое время, уединившись, побеседовал. При своей женщине. И вдруг, к удивлению всех, прежде чем самому ввязаться в игру, усадил в стороне на диване Шахматиста и Риту. И попросил у хозяина карты.

В ближайшие два месяца Яшка так и не познакомил меня с Ритой.

То, что она проигрывала Шахматисту сумасшедшие деньги, его даже радовало. Что — деньги? Пыль! Главное, он дождался, наконец получил настоящее чувство! Что есть, в сравнении с таким приобретением, потеря этих жалких десятков тысяч! Деньги, правда, нам пришлось делить на троих.

Монгол к тому времени был у нас в доле. Он ничего не знал о комбинации, но доля от любого нашего выигрыша ему причиталась.

Все до единого члены клуба каждый вечер с тоской и завистью косились в сторону счастливчика — Шахматиста, ни с того ни с сего заполучившего такую жилу. Яшка позволял любимой играть только с Шахматистом. Тот, пятидесятилетний, махонький, седовласый почти старичок, не внушал Маляру опасений. Не то что я... Ко мне счастливый влюбленный относился по-прежнему холодно.

В «явках» с целью координации действий у нас необходимости не было. Во время игр Рита делилась информацией с Шахматистом, тут же получала советы. При этом в мою сторону за все время даже не глянула.

Я мог гордиться ею.

По-настоящему я получил на это право чуть позже.

Через два месяца Яшка выехал в командировку в Израиль и уже там выяснил, что ему лучше не возвращаться: тут заинтересовались его малярной деятельностью. В случае возвращения ему было гарантировано трудоустройство по профессии, указанной в кличке.

Яшка не вернулся, но ежедневно слал телеграммы. Обещал забрать Риту, требовал верности и любви. Рита старательно отвечала. Благодаря этому какие-то люди приносили, передавали ей деньги, вещи, оформили на нее машину.

Телеграммы получал и Шахматист. С просьбой присматривать за беззащитной женщиной. С мольбой (почти) продолжать играть. И с обещаниями, в случае больших проигрышей беззащитной, уплатить все долги. «Прошу зпт играй тчк Ты знаешь тчк Всегда плачу тчк Яша тчк», — было в одной из телеграмм.

И Шахматист играл. Те же самые посыльные люди наведывались к Монголу, передавали деньги и Шахматисту. И с совсем уже открытой, опасной даже завистью косились завсегдатаи.

Однажды Шахматист не пришел. Рита томно сидела на диване, раскладывала пасьянс. Преданно дожидалась соперника.

И тогда к ней «подкатил» я. Собственно, с того момента, как обнаружилось, что Шахматист задерживается, все несколько встрепенулись. В глазах у всех присутствующих засветилась надежда. И чем дольше не было Шахматиста, тем ярче было свечение.

Но я решился первым. К неудовольствию обнадеженных, подсел, завел светскую беседу. Вкрадчиво предложил сыграть. Рита, томно не то кивнув, не то просто склонив головку, взяла колоду, стала сдавать.

Этого они уже вынести не смогли. Особенно не смог Кацо, президент одесского гвоздичного бизнеса. Он и до сего момента неизвестно как терпел. В возрасте уже, с банальной кавказской внешностью, но говорящий без акцента Кацо с самого начала, с первого привода Риты Яшкой, был прибит ее женственностью, ее ... Не знаю, какие женские черты прибивают представителей кавказских народностей. Прибит ее присутствием. Моя атака — это испытание оказалось не для его выдержки.

— Слушай, Толик, Яша просил меня смотреть за Маргаритой. — Кацо излагал без акцента, но фразы строил в манере своих земляков. — Яша не хочет, чтобы она играла с тобой. Так? — Он, согнувшись, со сладостью во взоре заглянул ей в глаза.

Рита тоже улыбнулась. С неопределенной томной улыбкой опустила взгляд.

— Поздно, — сказал я. — Карты сданы.

— Только одну партию, — согласился знающий правила Кацо. — Если Шахматист не придет, я с вами сыграю, — это уже опять с улыбкой Рите. И тут же, вновь без улыбки, мне: — Яша мне всегда доверял.

На это можно было обидеться, полезть на рожон. Но неудобно было при женщине.

Партию, которую позволил сыграть Кацо, я проиграл.

Публика была в недоумении: то ли я поддался женщине для затравки, то ли Шахматист так натаскал соперницу... Настороженности не было, было только изумление. Несмотря на то что я имел здесь рейтинг из высших.

Не насторожилась публика и позже, когда кроткая женщина выиграла в этот вечер у Кацо восемь с лишним тысяч. Но удивилась еще больше. Кацо, конечно, миллионер, и к тому же миллионер темпераментный, но не до такой же степени...

Не знаю, до какой степени Кацо был темпераментным, но глупцом он в большой степени не был. На следующий день проиграл еще девять тысяч, и — все... На несколько дней потерялся. Должно быть, осмысливал происшедшее.

Непутевые, изумленные чрезвычайно, плюющие на чужой опыт цеховики наперебой ринулись занимать освободившееся место.

Успели все. За три дня Рита обыграла всех. От четырех до пятнадцати тысяч — каждого. Каждый раз, принимая выигрыш, томно опускала глаза. Сама невинность... Зараза.

Публика не понимала вообще ничего. С надеждой ожидала, что выиграю я.

Я проиграл больше всех — восемнадцать. Почему бы и нет? Во-первых, скорее спишут на везение, во-вторых — треть, шесть тысяч, значит, с Монгола-дольщика причитается. Потом появился пропажа Шахматист. Проиграл двенадцать и снова надолго пропал (предварительно получив четыре у Японца).

Завсегдатаи были в шоке.

Я высказал предположение: уж не проделки ли это Яшки? Предположение понравилось, хоть и казалось невероятным. (Ведь умные же люди; посчитали бы, что Шахматист за все время получил с Яшки денег больше, чем эта женщина отыграла за пять дней. Шахматиста не заподозрили в соучастии, он всегда был вне подозрения.)

Как бы там ни было, точку рассекретили. Для подтверждения теории «Яшка-аферист» Рите следовало исчезнуть. Якобы податься к соучастнику за кордон.

И она исчезла.

Яшка долго еще слал телеграммы. Но ответов уже не получал.

Дружки, те, которые хорошо его знали и понимали, что начудил не он, сообщили эмигранту, что Рита пропала, выиграв крупную сумму, что подозрение пало на него, Яшу.

Яшка был уверен, что ей не простили, скорее всего убрали. Ничуть не сомневался ни в случайности выигрыша, ни в верности единственной любимой женщины. Обещал вернуться, отомстить. Причем лично. Вне подозрения был только Шахматист. Я же наверняка мог оказаться подозреваемым номер один. Но, зная Яшку, его пустую велеречивость, чувствовал себя спокойно. К тому же голова была занята иным: надо было выдумывать очередное дело.

Мы его придумали.

И опять же большую часть плана до деталей разработала сама Рита. При разработке приходилось учитывать два неприятных фактора: первый — в Одессе ей обнаруживаться нельзя ни в каком виде, второй — я не имею возможности ее сопровождать, а значит, прикрывать. (К этому времени был на «подписке», ждал суда.)

Факторы учли. Рита через того самого дипломата раздобыла какую-то ксиву, имеющую отношение к Красному Кресту. На имя чешской гражданки.

На пару с Шахматистом они въезжали в средней величины города. Останавливались в не самой лучшей гостинице.

В местных организациях (иногда в горисполкомах) Рита представлялась активной деятельницей Красного Креста, разъезжающей с целью обнаружения мест, особо нуждающихся в помощи. Причем помощь будет оказана не самим Крестом, а ее родным папой. Почему так?.. Тут все дело в том, кто — папа...

Папа — держатель казино, игорных клубов, прочих вполне грешных заведений. Да, может быть, мучает совесть... Что в этом плохого? Как бы там ни было, папе не терпится оказать поддержку и Красному Кресту, и обездоленным. К этому благородному делу подключил дочку. Дочь, чистая душа, пусть таковой и остается. Потому и гостиницы нешикарные выбирались, чтобы образ праведницы соблюсти. Такова воля папы.

«Чистая душа», как истинно папина дочка, проявляла объяснимый интерес и к местным заведениям. К тем, в которых играют. Из чистого любопытства, ну и чтобы папе было что рассказать. Собирала для папы приветы от местных игроков.

Конечно, игровые точки ей демонстрировали подпольные, но самые престижные, куда жуликов не впускают. Что занятно: демонстрировали люди, предоставленные местными организациями, исполкомами.

Ну как дочке хозяина казино — не сыграть?.. Опять же любопытства ради...

Любопытных, стремящихся удостоиться чести сыграть, было хоть отбавляй, всех обслужить не успевала. И выигрыши оправданны были. И делался вид, что тысячи эти несущественны, что и не к таким деньгам привыкши. Да и местным игрокам неловко было знаменитости предлагать мелкую игру. Старались не ударить в грязь лицом...

Шахматист, сопровождающий мастер-шахматист, следил за тем, чтобы все нуждающиеся в помощи учреждения вписывались в походный блокнот. Рита регулярно в присутствии представительных товарищей напоминала ему об этом.

Четыре города они обобрали. Потрусили местных зажиточных картежников.

Только в одном месте Рита нарвалась на приличного шулера, да и тот, поняв, с кем имеет дело, поспешил без шума уступить место другому желающему. Предварительно, конечно, заплатив. Чего шум поднимать, когда и так предупредили, с кем садится: с дочкой короля чешских казино... Чего уж тут ждать?..

Мы не держали связь... Дела не следовало обсуждать вслух. Даже по телефону. Я с гордостью за себя, за подопечную предвидел беспечное будущее. Несмотря на приближающийся суд, на запрет следователя играть самому. Зачем мне играть?.. У меня была Рита.

Шахматист вернулся один. Когда я его совсем не ждал. Задолго до окончания запланированного срока командировки.

Все завершилось вполне банально, заурядно. Для тех, кто почитывает всякого рода околодетективную литературу. Особенно ту, где героини — женщины...

Они прибыли в очередной город. Прибыли вечером, когда приступать к поборам было уже поздно. Сняли, как всегда, два номера. Но так случилось, что номера оказались на разных этажах.

Толком Шахматист ничего не понял, но, когда он утром поднялся за Ритой, та с виноватым видом сообщила, что на нее уже лучше не рассчитывать. Что они с продюсером (!) сегодня к обеду уезжают в столицу. Единственное, что он разобрал из ее непривычно жеваных, стыдливых объяснений, так это то, что вчера, когда она напевала собственные песенки, ее наконец услышали. Через стену. И предложили сделать карьеру.

Шахматист передал мне причитающуюся долю и записку: «Не сердись. Я тебя так люблю. Спасибо за все. Рита».

Вспоминаю иногда то ее откровение, когда она призналась, что я подкупил ее тем, что не дал денег. Сам до сих пор не понимаю, почему не дал. Ведь так и подмывало. В таких случаях обычно — даю».

Историю Риты закончу тем же, чем закончил ее в «Записках шулера».

«Маргарита, Грэт... Так и не дождался я тебя на эстраде. Очень хочется знать, что с тобой стало. Если нарвешься на эти записки и не осерчаешь за написанное, черкни пару слов на адрес одесского почтамта. Ты знаешь, на чье имя».

Что еще добавить?.. Все эти примеры в прошлом. История с Сонькой Золотой Ручкой — в далеком. История с Грэт — в недавнем. А вот картинка дней нынешних.

Стоял себе человек в зале ожидания одесского аэровокзала. Томно стоял, с длиннющей розой в руке. В преддверии встречи гостьи из Москвы. Уже и посадку объявили, но прилетевшие пока не показались. Таможня в Одессе дотошная.

И вот в момент, когда на лице человека с розой читалось томительное:

«Заразы... Ну когда же...», к нему подошли две молодые женщины. Умеренно симпатичные. Причем одна из подошедших была мало того что очевидно беременна, так еще держала за руку малыша. Впрочем, заговорила с встречающим другая, не обремененная потомством. Заговорила проникновенно о том, не он ли подвозил их к аэропорту. Дескать, в машине они забыли сумочку.

Человеку с розой вопрос интуитивно не понравился. Особо вдаваться в его смысл он сначала не стал, а потом и не успел.

Движением руки, вроде смахивающим пушинку с короткого рукава его сорочки, женщина потянулась к нему и вдруг цепко запустила руку в нагрудный карман. И цепко же выхватила из него содержимое. Все это проделала молниеносно. Со стремительностью ужалившей змеи.

Встречающий продемонстрировал неплохую реакцию, ухватив змею за шею. За запястье. Но тут вступила со своей партией вторая, экипированная выпирающим животом и ребенком. Взвизгнула и тоже ухватилась за запястье подруги.

Человек с розой вторично обнаружил способность быстро реагировать. Он уже понял, что, во-первых, его кинули. А во-вторых, что толку от его дальнейшей суеты не будет. Еще бы ему не понять, когда он всего лет десять как сам закончил кидать. Но ему повезло. Узнали его местные труженики, аэропортовские хлопцы, развозящие и «разводящие» лохов в такси. Обязали барышень вернуть похищенное.

Обескураженный тем, что его кинули, и растроганный тем, что все вернули — тем более без его просьбы, — бывший жулик полюбопытствовал у хлопцев:

— Так у вас теперь работают? А не проще бутылкой по голове?

Аэропортовские виновато отнекивались:

— Роза совсем стыд потеряла... Беспредельничает.

Вот тебе и одесситки.

Хотя... Нынче тони в море, не тони, намекай на скорый денежный перевод, не намекай, доллара от мужика за просто так не дождешься.

И все эти мои умничанья перед зрителями — всего лишь умничанья и есть. В тот момент как-то упустилось из виду, что нынче за время, что за нравы. Выбор: либо — лох, либо — жлоб — уже не актуален. Мужики все чаще беззастенчиво выбирают жлоба. Что не мешает им оставаться лохами...