Один год жизни

Глава 17

В субботу, после очередного слушания в городском суде, мама лежала пластом на кровати, даже не сняв с себя свой старенький терракотовый костюм. Бабушка напоила её, отца, деда и себя настойкой валерьяны, после чего отправилась лежать к себе в спальню. На суде, в защиту нашего оппонента, выступил судебный пристав, дважды сопровождающий Джудит во время её свиданий с двойняшками. В основном он говорил только о том, что “обстановка в доме неблагоприятно влияет на контакт истца с внуками”. Всё закончилось тем, что адвокат маразматички отвоевал право встречи Джудит с детьми без присмотра со стороны нашей семьи, до окончательного решения суда. Это означало, что двойняшки, каждую субботу с одиннадцати до часа дня будут проводить время со своей новой бабушкой, что значило для нас ровным счетом следующее: дети будут неизвестно где и неизвестно с кем. Они на целых два часа будут выпадать из нашего поля зрения. Это был сильный удар.

С этого момента в доме повисло что-то душащее, как в те дни, когда семья еще не свыклась с потерей Дэниела и Линды. Впервые мы так остро почувствовали, что детей у нас и вправду могут забрать, и произойти это может в ближайшее время – следующее слушание было назначено на середину июня.

Наконец пришло время зарплаты. К моему огромному удивлению, с меня не вычли разбитую Мартином вазу и еще доплатили за ту субботу, во время которой я заработала себе ушиб правой ноги. В итоге так много денег в наш дом не приносил еще никто. Первым делом мы купили гуся, вторым заплатили за коммунальные услуги, третьим раздали некоторые из многочисленных долгов, а оставшиеся несколько фунтов отложили на нового адвоката, на которого сейчас не хватило бы, даже если бы мы не заплатили за свет и воду.

За всё время работы в поместье у Олдриджа я сблизилась с двумя людьми – Риком и Доротеей. Олдридж продлил Доротее рабочее время и теперь с девяти до четырех я была наедине с Мартином, с четырех до шести ко мне присоединялась Доротея, а после шести я оставляла её наедине с мальчишкой.

Сегодня же я весь день занималась лишь тремя вещами – удаляла канцелярский клей с плитки в ванной, выуживала лего из туалетного бачка и пыталась отремонтировать сломанную Мартином швабру (к слову, у меня это в итоге так и не удалось).

– Пошли гулять, – неожиданно предложил Мартин.

– Мы только что вернулись из палисадника.

– Тупица, – тяжело вздохнул Мартин. – Мы пойдем гулять по Б***-стрит.

На “тупицу” я больше не обращала никакого внимания. Кажется, мальчик попросту забыл моё имя, напоминать же ему о нём было совершенно бесполезно – снова забудет. За прошедший месяц мы с ним ни разу не выходили за пределы территории поместья, но вспомнив слова Рика о досуге, я была уверена в том, что никаких препятствий тому нет.

– Отправимся в конец улицы, – заявил мальчик, как только мы вышли из дома.

– Окей, – согласилась я, вытянув подбородок вперед, чтобы вдохнуть свежий аромат цветущего рядом сада, который я каждый день проходила, идя на работу и возвращаясь домой. Отсюда, из-за высоких дорогих особняков, его не было видно, но я знала, что он там, за поворотом справа, из которого я появляюсь на этой улице каждый будний день.

– Знаешь, почему ты мне не нравишься? – неустанно бормотал Мартин. – Ты такая же, как все. Я имею в виду, что ты посредственная. Ничего интересного в твоем существовании нет – ты пресмыкаешься, тебе за это платят деньги и тебя всё устраивает. Как нормального человека может такое устраивать? Это из-за того, что ты безвольная…

Я давно перестала слушать трёп мальчишки, запрокинув голову и смотря на лучи уходящего солнца, окрашивающие разорванные облака в розоватый оттенок.

Улица оказалась длиннее, чем я предполагала. Мы прошли около трехсот метров от “моего” поворота и нам оставалось еще примерно столько же, когда я заметила в конце улицы две мужские фигуры, одна из которых была мне знакома, а вторая принадлежала скрюченному старику.

– Это Роланд, он ходил к коллеге по бизнесу, – обрадовался Мартин и окликнул брата, сложив руки в трубочку у рта. По-видимому, Мартин специально вытащил меня на прогулку, в надежде встретить брата. Роланд сразу же заметил нас и размашисто помахал нам правой рукой. Инстинктивно я чуть не ответила ему взаимностью, но вовремя опомнилась и, в итоге, рукой помахал Мартин. Мальчик слегка ускорил шаг, явно радуясь появившемуся на горизонте брату, как вдруг его кто-то окликнул из двора особняка, расположенного справа. Спустя несколько секунд перед нами возник рыжий мальчик, с веснушками на носу, который был чуть старше Мартина, но значительно крупнее его.

– Гуляешь с нянькой, – ухмыльнулся незнакомый мальчишка, и я сразу поняла, что он не является другом Мартина.

– Она мне не нянька, – взъерошился Мартин, – она всего лишь прислуга брата.

– Нет, я слышал как ты называл её нянькой и тупицей, – не отставал мальчишка и я поняла, что намечается стычка. В этот момент, боковым зрением я заметила, что Роланд уже сдвинулся в нашу сторону.

– Так Вы нянька или тупица? – дерзко обратился ко мне незнакомый мальчишка и сразу же добавил. – Пожалуй, и то, и другое. Только тупица может подтирать сопли детям.

– Не называй её тупицей! – буквально взъелся Мартин, что было для меня неожиданным поворотом. Видимо у моего подопечного было ярко выражено чувство собственности, отчего он всерьез считал, что тупицей меня вправе называть только он один и никто больше. Ну, разве что еще его брат. Ведь Мартин был от него без ума и наверняка бы пришел в восторг, если бы старшенький воспользовался его словечком в мою сторону.

– Мартин, пошли отсюда, – начала оттаскивать мальчика за левую руку я, боковым зрением видя, что Роланд не успеет дойти до нас до начала намечающейся стычки.

– Тебя тащат, как теленка, – задался смехом рыжий. В этот момент Мартин не выдержал и, вырвав свою руку из моей хватки, подошел к обидчику впритык.

– Твоя мама – бывшая стриптизерша, – обратившись к задире, вдруг выдал мой подопечный, заставив меня буквально застыть на месте. От злости у оппонента в секунду лицо залилось краской. Роланд был всё еще далеко, но уже наверняка начинал подозревать неладное. Оценивая сложившуюся критическую ситуацию, я краем уха услышала за своей спиной мотор автомобиля, приближающегося к нам на слишком большой для Б***-стрит скорости, отчего по моему телу пробежали мурашки (или они пробежали из-за сверкнувшего взгляда хулигана). Неожиданно обидчик Мартина прокричал:

– Бургес, фас!

Сначала я не поняла значения его слов, пока не увидела мчащегося из палисадника прямо на Мартина, огромного черного добермана. В последнюю секунду, когда собака чуть не вцепилась в бедро моего подопечного, я успела сунуть свою ногу между псом и мальчиком, и в итоге пес вгрызся в мою многострадальную, правую ногу. Я еще не успела осознать боль, когда разозлившийся рыжий мальчишка громко прокричал “тупица!” и изо всех сил врезался мне в живот. Только в этот момент собака выпустила меня из своей хватки, отчего я сразу же почувствовала острую боль в правой голени, после чего поняла, что падаю навзничь. Через растрепанные волосы я заметила, что Роланд Олдридж бежит в нашу сторону, как вдруг нечто справа от меня издало дикий скрежет, после чего нечто твердое ударилось в мой правый бок. Кажется, меня что-то оттолкнуло вперед, после чего я трижды перекатилась по асфальту. Последнее, что я видела – бампер красного шевроле.