Один темный трон

— Хочешь, я могу описать, как оно?

— Как ты думаешь, это возможно?

— Не знаю, — она опустила взгляд на грибы: их яркие красные шляпки были отмечены белым. — Многое из того, что мы едим, горькое или даже безвкусное. Но в этом есть что-то… похожее на еду, — она наколола кусочек на вилку и положила в рот. — И это совсем не больно, разве что повара передают сливочного масла.

Николас рассмеялся. Голос у него был едва ли не выше, чем у Натали, но приятен.

— Это должно быть нечто куда большее! — промолвил он. — Каждый отравитель здесь вернул нос от моей еды! — он оглянулся, и Катарина покосилась на свою тарель — небольшую мисочку с охлаждённым летним супом. Только он, бездарная Рената Харгроув и одарённая войной ели это, и у всех них был смысл притвориться, что они совсем не голодны…

— Не стоит обращать на них внимание, — ответила Катарина. — Отравители всегда реагируют таким образом на еду, — она поднялась и коснулась цветов, что возвышались среди башен сверкающих фруктов. — Они видят в этом что-то неэлегантное, независимо от того, сколько вокруг серебра или сколько сахара они досыпают в свою еду.

Николас тоже протянул руку, и их пальцы соприкоснулись. Он воспользовался возможностью и сжал её руку, прижал её к своим губам, до того крепко, что она ощутила это даже сквозь перчатку.

Катарина почувствовала, да. Это шокировало её, до невообразимого сильно шокировало, и на какое-то мгновение Пьетр вспыхнул воспоминанием в её голове до того сильно, что сердце забилось быстрее. Она сжала зубы и с трудом перевела дыхание. Отказывалась думать о Пьетре. Пьетре, что пытался её убить! Она коснулась своего лица. Щёки её покраснели, но Николас, вероятно, возомнит, что всё это от одного поцелуя.

— Здесь есть что-то особенное, — промолвил Николас, — но не так, как во время Белтейна. Эти ночи у огня были такими захватывающими — наблюдать за пламенем. Наблюдать за вами и за песками… А ещё такое будет?

— Следующий фестиваль случится для летнего солнцестояния, — промолвила Катарина и слегка кашлянула, когда голос её вздумал задрожать. — Конечно, празднование по всему острову — но это скорее для Природы, их урожай, их щедрость. А потом осенью — Луна Лун, пусть элементали и утверждают, что дело в пламени и холодных ветрах…

— А какой фестиваль принадлежит отравителям? — спросил Николас.

— Каждый фестиваль, — ответила Натали, сидевшая по ту сторону от Катари. О, ей следовало понимать, что Натали будет слушать.

— На каждом фестивале есть празднование, — пояснила Натали. — И каждое празднование для отравителей.

Подали основное блюдо — ядовитую свинину с яркой весенней грушей, обжигающей язык. Сначала кусочки принесли Катарине и Натали, чтобы дать им самое отборное — и полить всё это апельсиновым соусом, подслащённым мелиссой и мышьяком. Мясо было вкусным, сочным, тугим. Горелая птица на тарелке Николаса казалась такой грустной и невкусной в сравнении с этим.

После еды Катарина повела своего жениха танцевать.

— Поверить себе не могу, насколько ты хороша, — прошептал Николас, благоговейно взирая на неё. — Этого яда так много! Его бы хватило на человека вдвое большего, чем ты!

— Этого бы хватило для того, чтобы убить двадцатерых, — улыбаясь, поправила его Катарина. — Но не волнуйся, Николас. Я ем яд с самого детства. Я практически состою из него сама.

Роланс

Мирабелла застыла перед зеркалом со страдальческим выражением лица, пока Сара и жрицы приводили в порядок её платье.

— Оно такое тонкое, — протянула девушка, изучая прозрачное пятно на бедре.

Платье было изготовлено из тончайшего шёлка, оказалось лёгким, как воздух, и колыхалось на ветру.

— Оно прекрасно! — заверила её Элизабет.

— То, что нужно для приветствия жениха, — протянула Бри.

— Уильям Чатворт Младший тут не жених, а заключённый. Все знают, что он выбрал Арсиною, а этот праздник — фарс.

Сара закрепила ожерелье на горле Мирабеллы — то, что выбрала для Белтейна, с обсидиановыми бусинами и драгоценными камнями, пылающими, как огонь.

— Предпочтения мужчин меняются, — протянула она. — Напомни ему о своём танце. Он смотрел тогда только на тебя, что б там не нёс о Природе.

Ухмыльнувшись, Бри толкнула Мирабеллу в бок и завертелась перед зеркалом.

— Не дождусь пира! Тушёные яблоки, свинина, ягодные тарталетки… Это всё яд и дегустаторы. Я так боюсь своей еды большую часть времени, что едва заставляю себя открыть рот! — она ткнула пальцем себя в грудь. — Только посмотри, как меня зажимает этот лиф! Он скрыл мою грудь!

— Бри, — хихикнула Элизабет, — тебе показалось.

— Легко сказать, с твоими-то формами! Не прячься ты под храмовыми мантиями, на меня никто б два раза не посмотрел! — она мотнула своей юбкой. И, вопреки её словам, платье будто засияло, расшитое ярко-голубыми гортензиями.

— И на кого ж ты сейчас положила глаз, дочь? — спросила Сара.

— О, госпожа, на Уоррена, — отозвалась Бри. — Рыженького, широкоплечего и с веснушками, — она оглянулась. — Мира, если мы влюбимся друг в друга, ты должна отправить его в королевскую гвардию! И тогда, когда я с ним порву, выгонишь его!

— Бри, — возразила Элизабет, — она не может уволить кого-то только потому, что ты с ним порвала. Однажды ты оглянёшься и поймёшь, что стража Миры наполнена твоими бывшими любовниками, но это будет только твоя ошибка.

Мирабелла попыталась улыбнуться. Они так пытались найти Арсиною в том лесу… Мирабелла обыскала всё, но сестра с медведем растворились в воздухе.

— Пойдут разговоры, — пробормотала Мирабелла, — что я сбежала домой, поджав хвост.

— Но мы-то знаем, — запротестовала Элизабет, — что бежала Арсиноя!

Бежала. Почему? Медведь застал Мирабеллу врасплох. Он мог её растерзать. Почему нет? Почему Арсиноя не сопротивлялась?

Павильон в парке Мургейт был украшен венками из цветов, белыми и синими лентами. Храм приглашал Уильяма Чатворта Младшего — как подарок…

— Пришло столько людей, — прошептала Мирабелла, когда их повозка остановилась. Наверное, сейчас пустовал весь Роланс.

Она тяжело вздохнула. В воздухе полыхало яблоками и пьянящим дымом со стороны костров.

— Мирабелла! Королева Мирабелла!

Все, кто был близ повозки, помчались к ней. Мирабелла, Бри и Элизабет быстро скользнули в круг девяти стражей-хранителей — толпа оказалась слишком близко.

— Назад! — закричала Бри, когда жрицы схватились за ножи.

— Стоит привести Ро, — промолвила Элизабет.

— Ро с Лукой, — ответила Мирабелла.

— И, к тому же, — добавила Бри, — зачем она нам? — но Элизабет была права. Будь тут Ро, толпа бы их не побеспокоила.

— Ты слышишь? — пробормотала Элизабет, но Мирабеллу глушила только музыка и толпа.

— Что, Элизабет?

Та пригнула голову и кивнула на зелёные ветви.

— Мой… Взволнован. Узнал кого-то.

— И я знаю кого, — ответила Бри. Рядом с фонтаном во главе группы жриц стояли Лука и Ро. А в ногах у них, опустив голову, был жених, Уильям Чатворт Младший.

А справа от него Джозеф Сандрин.

Мирабелла хотела закричать, но никак не отреагировала. Её воспитали королевой — и она чувствовала на себе взгляды. Она не могла спросить, как там Джозеф. Она не могла спросить, как её друзья.

— Королева Мирабелла, — промолвил Уильям, — я пришёл служить вам.

— Вы здесь желанный гость, — ответила она.

Уильям поднял глаза, и она заставила себя улыбнуться. Останется ли Джозеф? И зачем он здесь?

— Пойдём, Мира, — прошептала Бри и потянула её к банкетному столу. Элизабет поклонилась и ушла, чтобы присоединиться к сёстрам-жрицам.

Джозеф и Уильям Чатворт сидели рядом — близ Мирабеллы, слева. Справа восседала Верховная жрица Лука, что давала музыкантам сигналы играть, а перед ними в траве мелькали танцоры и жонглёры.

Когда новенькая жрица принесла Мирабелле первое блюдо, Чатворт взял её нож и вилку, прежде чем она коснулась их.

— Ещё нет, моя королева, — промолвил он. — Это моя судьба. Съесть и убедиться, что я не умру, чтобы это не задело и вас, — он взял немного мяса и яблочного пирога, а потом запил всё это вином из своего кубка.

Мирабелла ждала. Он барабанил пальцами по столу.

— Судорог нет. Жжения тоже. Кровь глазами не идёт.

— Вы уверены, Уильям?

— Зовите меня Билли, — ответил он. — И, да, это безопасно. Безопаснее, чем то, что вы сделали с Мирабеллой в лесу.

Глаза Мирабеллы вспыхнули. Она прищурилась и словно улыбнулась, но была холодна, будто лёт.

— Нет подходящих извинений, посему преподносить я их не буду.

— Замечательно. Я бы плюнул в лицо тому, кто смеялся бы над этим.

— Прекрасно. А теперь, Билли, я могу получить обратно свои столовые приборы?

— Нет, — он кивнул на толпу, где люди ели жареных кабанов и копчёную рыбу с хлебом. Танцевали и смеялись, а так же уголком глаз наблюдали за королевским столом. — Мы должны предоставить им хорошее впечатление. Чего они ждут? Любовного романа для королевы?

Он разрезал мясо, наколол немного на вилку и протянул ей, приобняв за плечо. Словно кормил с рук.

Когда она съела, люди одобрительно зашумели.

— Так-то лучше. Даже если ты и колебалась. Боялась, что проколю вилкой горло? Каждая из этих варварских жриц убила меня бы в тот же миг.

— Но твоя смерть послужит Арсиное. Так что, может быть, всё равно рискнёшь?

— Всё не так плохо, королева Мирабелла.

Она пыталась увидеть Джозефа, но тот говорил со жрицами. Никто не слушал, никто не слышал слов Билли. Сара говорила с Лукой, и даже Бри отвлеклась на своего рыжеволосого.

— Вот как это будет, — тихо проговорил Билли. — Я буду тебя кормить, ты — улыбаться. Я успокою отца, — он протянул ей кусочек яблока. — И вернусь к своей Арсиное, прежде чем она даже соскучится по мне.

Волчья Весна

— Я этого не надену, — промолвила Арсиноя.

Мадригал вздохнула и швырнула длинное чёрное платье на её кровать.

— Это ваша первая встреча. Надень платье. Ну хоть раз!

Арсиноя отвернулась к зеркалу и поправила манжеты на своей чёрной рубашке — и маску на лице.

— Я с шести лет платья не носила. Отчасти потому, что рыдала, когда они пришли увозить нас из Чёрного Коттеджа, — она протянула руки. — Ну что? Как я?

Мадригал изогнула бровь.

— О, кого это волнует? — фыркнула Арсиноя.

— Ты в отвратительном настроении, а даже не видела их.

— Томми Стратфорд и Майкл Перси, — проворчала Арсиноя, отбросив в сторону жилет. Может, что-то другое? Она посмотрела на своё хмурое отражение, на мягко-розовый шрам, что выглядывал из-под маски. — А что случится, если Брэддок случайно их съест?

— Неразумно о таком шутить.

— Я хочу, чтобы билли был здесь.

— Если б он был тут, то случился бы бой, — ответила Мадригал, и Арсиноя подавила улыбку. — Ну, если не наденешь это, хоть на Джулс натяну. Хотя будет длинновато, — она наклонилась, чтобы забрать платье, и что-то маленькое и тёмное выпало из-за её пояса.

— Что это? — спросила Арсиноя.

Мадригал поспешно спрятала его обратно.

— Ничего, — ответила она, но Арсиноя достаточно знала о магии, чтобы распознать кровяные шнуры.

— Это не твоя кровь, — успокоила её Мадригал. — Даже я не рискнула бы пользоваться ею. К тому же, для такого заклинания лучше брать свою.

— А что это? — но Арсиноя и так знала. Шнур завернулся вокруг знакомого золотого кольца. Ей хотелось бы верить, что она ошибается, но это было кольцо, подаренное Мэтью Караф давным-давно.

— Только очарование, — ответила Мадригал, отворачиваясь.

— Откуда? Рылась в её вещах? Мне казалось, она забрала его с собой.

— Нет. Она вернула его ему. Какая разница?

Мадригал отошла к окну, наблюдала за тем, как Брэддок возился с Джулс и Камдэн.

— Пора.

— Не меняй тему, — промолвила Арсиноя, и Мадригал вздыбилась.

— Караф давно тут нет! — прошипела она. — Так почему он всё ещё любит её? Почему он не может любить меня?!

— Потому что то, что ты сделала — это отвратительно! Вот почему он к тебе пришёл!

— Нет. Он хотел меня. Всё ещё хочет.

— Но не любит.

— Конечно. Просто… — Мадригал запнулась. — Не так, как её.

— Ну и что? Зачем тебе это?

Мадригал покачала головой.

— Ты не понимаешь, — она опустила руку на живот.

— Ты беременна.

— Да, — она посмотрела на свой живот. — Ещё одно дитя Белтейна. Кажется, это мой путь, но на сей раз я никому ничего не скажу.

— Потому что хочешь, чтобы у этого ребёнка был отец, — ответила Арсиноя. — Мэтью, — она сжала губы. Всё это время Мадригал пользовалась магией. Зная риск. Зная, что цену всегда придётся платить. — Это не пойдёт тебе на пользу.

— Всё будет хорошо. Но не говори Джулс! Я пока не готова. И она будет счастлива, Джулс любит детей.

— Она не будет растить его за тебя, если ты об этом, — прошипела Арсиноя, и Мадригал, огорошенная, отшатнулась. Это было жестоко, но не беспричинно. Она посмотрела на пояс Мадригал, где прятались чары. — Тебе надо выбросить это, пока не стало слишком поздно. Это ещё хуже проклятия.

Медведь рассматривал цыплят, когда появилась Арсиноя. Увидев её, он запрокинул голову назад и заревел, а Камдэн поджала хвост и прижала уши к голове.

— Не делай этого, — Джулс погладила её по голове. — Он друг.

— Камдэн-Камдэн, — отругала её Арсиноя. — Ты не прощаешь медведя за то, что он медведь? Я видела, как ты покусала Джозефа, пушистая вредина!

Джулс рассмеялась и погладила кошку по спине.

Они вместе пошли в сад: две девушки, медведь и пума. Арсиноя буквально сжималась изнутри. Маска на её лице — утешение, отравленное лезвие — защита, но ей всё равно хотелось спрятаться.

— Они ещё тут? — спросила Арсиноя.

— Да.

— И как выглядят?

— Скорее как шуты, — призналась Джулс. — Но ты так же подумала о Билли, когда он впервые приехал.

— Да, но каков шанс, что я ошибусь дважды? — она пнула камешек, Брэддок поймал его, словно играя. Трудно было представить, что это медведь, который рвал тогда людей на пляже. Но это он — и когда-то она увидит эти когти, разрывающие кого-то…

— Как ты, Джулс? Всё в порядке?

— Я не схожу с ума, если ты об этом, — ответила Джулс.

— Я не об этом. Просто…

— Я в порядке. Не странная, не больная, не особенная.

— Что ж, — отозвалась Арсиноя. — Последнее неправда.

Джулс развивала свой дар Войны. И Арсиноя знала об этом — Джулс слишком много времени пропадала где-то.

— Покажешь?

— Мне это не нравится, — ответила Джулс.

— Ну пожалуйста! Я так хочу понять дар, который загадка для всех! Мне иногда интересно, какой я была бы отравительницей, будь я у Арронов. Тебе следовало бы задаться этим вопросом — а что, если б тебя отправили в Бастион?

— Я всегда была Природой, — пробормотала Джулс, но глубоко вздохнула и напряглась, потянувшись к деревьям. Ветви клёна затряслись, словно от нашествия безумных белок — а потом всё прекратилось.

— Это ты? — спросила Арсиноя.

— Пытаюсь их сорвать. Сэкономлю время на дровах зимой, — горько ответила Джулс.

— Это полезно.

— Говорят, одарённые Войной не рождаются больше… Выродились.

— Ошиблись. Одарённые по всему острову. Может, мы опять увидим великую провидицу, — прищурилась Арсиноя. — Интересно, что всё это значит.

— Приход великой королевы, — ответила Джулс. — Может быть, твой.

Роланс

На следующий день после праздника Джозеф пришёл к Мирабелле — Бри тайно провела его в гостиную.

— Ты заработал разговор, — промолвила она. — Поговорио вас. Но если попробуешь сказать что-то от королевы-Природы, я тебя и твоего дружка отправлю мёртвых вниз по реке!

— Спасибо, — ответил Джозеф, и Бри, поклонившись Мирабелле, ушла.

— Вниз по реке? — спросил он, когда они остались одни.

— На речной барже, — улыбка Мирабеллы была зажатой и нервной. Встреча казалась необычной, Джозеф был так прекрасно одет, а день такой ясный…

— Что ж, по крайней мере, наши тела насладятся солнцем, возвращаясь к семьям, — ответил он, и она рассмеялась.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она.

— В этом доме или в Ролансе?

— И то, и другое.

Когда он не ответил, она шагнула к окну.

— Ты пришёл сказать мне держаться подальше от Арсинои? Пощадить её?

— Но ведь поездка уже состоялась, да?

— Тогда зачем? — Мирабелла опустила руки. — Не так я представляла себе эту встречу. Не так мы покидали ту ночь на пляже, когда ты спас меня от медведя, и я могла думать только о тебе… Что случилось после Белтейна?

— Нет, — мягко промолвил он. — Всё не так…

— Когда я увидела тебя с Уильямом Чатвортом — с Билли, — мне хотелось мчаться к тебе. Вчера вечером я лежала без сна и думала, что ты придёшь. Ждала, — она смотрела на него, и он отвёл взгляд. — Но ты был с ним. Не так далеко от меня, но за закрытыми дверьми и рядом с бдительными Вествудами.

— Мирабелла.

— Я говорю, потому что знаю, что когда замолчу, всё закончится. Вот что ты мне скажешь.

— Я пришёл попрощаться.

Мирабелла почувствовала, как сжалось горло, как жгло глаза, но она не должна была подавать вид. Она королева, она не покажет разбитое сердце.

— Ты выбрал её. Потому что не можешь быть со мной? — она лучше бы забрала эти слова глупой надежды обратно. Она ненавидела себя за них.

— Я выбрал её, потому что люблю её. Всегда её любил.

Он не лгал. Но это было не всей правдой — он отказывался смотреть ей в глаза.

— Слова, — сказала она. — И мне ты признавался в любви. Ты всё ещё… хочешь, Джозеф.

Он наконец-то посмотрел на неё, и она увидела в нём не похоть — вину.

— Может быть, какая-то моя часть… — промолвил он. — И я всегда буду переживать о тебе, но выбираю я Джулс.

— Как будто это выбор!

— А если б мы могли бы быть вместе? Мой выбор бы не изменился. То, что между нами случилось, было ошибкой. Я понятия не имел, что творю, где я… кто ты.

— И ночь Охоты? Мы оба тогда были уже умнее. Это тоже ошибка? Несчастный случай?

Джозеф опустил голову.

— В ту ночь…

Экстаз. Страсть. Момент мира среди хаоса фестиваля.

— Отчаяние… — промолвил он. — Я хотел быть с Джулс, она мне отказала. Мне казалось, я её потерял.

Горечь поднялась к груди. Джулс хотела — и получила его, теперь злорадствует. Она даже воспоминания Мирабелле не оставила. Но это так несправедливо! Она разрушила… Она всё разрушила.

— Зачем ты мне это говоришь? — спросила она, и голос её звучал так ровно и так отстранённо…

— Наверное, чтобы не оставлять лишней надежды. Я ведь тебе обязан, да? Я не могу просто уйти — не после случившегося…

— Замечательно, — ответила она. — Надеяться я больше уж точно не буду.

— Прости, Мирабелла.

— Не извиняйся. Мне это не нужно. Когда ты возвращаешься в Волчью Весну?

— Сегодня ночью.

Она обернулась к нему и ярко, ослепительно улыбнулась, сложив руки на груди.

— Замечательно. Благополучного тебе отплытия и путешествия, Джозеф.

Он сглотнул. Ему ещё было что ей сказать, но она не услышит ни единого слова. Он ушёл, и обои гостиной наконец-то поплыли у неё перед глазами.

Когда шаги утихли, в комнату скользнула Бри.

— Он выбрал её, — промолвила Мирабелла. — Я всегда знала… Он принадлежал ей и од меня.

— Я слышала.

— Ты подслушивала.

— Разумеется. Ты в порядке, Мира?

Мирабелла повернула голову. Если подойти к окнам с видом на юг, можно посмотреть, как он уходит. Узнать, оглянулся ли он…

— Я в порядке, Бри. Всё кончено.

Бри вздохнула.

— Нет, — промолвила она. — Я видела, как он схватил тебя той ночью, Мира. Как он прыгнул перед медведем. Половина острова это видела! Да, ты права, твоя судьба — быть королевой! Но любой зрячий человек увидит, что для него это было не просто так…

Волчья Весна

Сад был полон народу, когда они пришли, и вокруг так шумели, что никто даже не заметил громадного бурого медведя.

— Вон они, — указала Джулс. Два парня, оба рыжеволосые, стояли с Эллисом и Мадригал, и Мадригал глупо хихикала.

— Надеюсь, от меня они такого не ожидают, — промолвила Арсиноя.

— Такого ни от кого не ожидают, — ответила Джулс, наблюдая за своей матерью с кислым выражением лица.

— А кто из них кто?

— Томми выше, Майкл красивее.

— Джулс! — отругала её Арсиноя. — Я скажу Джозефу!

Она расправила плечи. Нельзя больше откладывать — потому она поманила Брэддока за собой. Он был спокоен и с любопытством косился на еду на высоких столах.

Арсиноя сделала шаг к женихам, приветственно вскинула руку, словно ребёнок, что вышел из-за дерева. Она буквально швырнула их в грязь, и когда они завизжали, Брэддок с радостным хрюканьем присоединился к игре. Он катал её по земле, поднимал стулья, и яблоки градом падали им на голову, когда медведь устроился у неё в ногах.

— Ну-ну, Брэддок, не сейчас, — промолвила она, когда кто-то закричал. Она вскочила на колени как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джулс выворачивает нож из рук Томми. — Хватит, Брэддок, хватит! — она погладила его по громадной коричневой голове.

— Прости… — промолвил он. — Я думал… На неё напали.

Майкл Перси собрался с силами и обошёл Томми стороной, чтобы подать ей руку.

— Медведь великолепен, — любезно промолвил он. — И как это — управлять им?

— Иногда трудно, вы ж видели, — она улыбнулась ему, и выражение его лица переменилось. Несомненно, он помнил ту бойню, но ведь то был не Брэддок, а просто медведь под магическим заклинанием. Злой и испуганный.

Арсиноя высвободила руку — хотя ничего плохого в том, чтобы принять помощь от жениха, не было. Только она не могла не задаваться вопросом, чем там Билли занимается вместе с её сестрой в Ролансе.

Томми подошёл с другой стороны.

— С тобой всё в порядке? — спросил он, так быстро, словно пытался опередить такой же вопрос от Майкла. Если они продолжат в том же духе, то она успеет устать от них раньше, чем закончится день!

— И почему вы решили прибыть вместе? — спросила Арсиноя. — Это довольно необычно.

— Конкуренция, — просто ответил Томми, улыбнувшись и продемонстрировав белые зубы. Он был крепче, чем Майкл, но оба имели красновато-алый оттенок волос и схожие черты лица, только у одного они казались будто немного увеличенными.

— Это правда, всегда так было, — хмыкнул Майкл и наклонился, чтобы помочь спрятавшемуся под столом Луке. Арсиноя извинилась, но тот только подмигнул. Кажется, никого ничто не смутило. Пока у неё есть медведь, она не грешна. — И вообще, мы двоюродные братья, — продолжил Майкл. — Та же школа, то же лето. После стольких лет вместе трудно расставаться.

— Наверное, королевы чувствуют то же самое, — сказал Томми.

— Ну вы ж друг друга не убиваете, — Арсиноя обернулась, пытаясь отыскать Джулс. Может быть, та уведёт хоть одного. Камдэн впечатлила бы их не меньше Брэддока.

Она покосилась на Томми, и тот отвернулся. Почему? Пытался заглянуть под маску? Арсиноя не знала, рассмеяться ей или ударить.

— Почему я первая? — спросила она. — Думаете, что первой умру?

Майкл решительно качнул головой.

— Совсем нет, — промолвил он, — мы дождаться не могли, когда увидим медведя, — он немного застенчиво протянул руку, пока Брэддок не подошёл поближе. — Можно? Я… Так нормально?

— Если дашь ему рыбу, он не станет возражать.

Когда солнце село над фруктовым садом, а яркие огни осветили вечер, Арсиноя и Джулс отошли от толпы. Вечер был прекрасен. Дети из Волчьей Весны гонялись друг за другом, носясь между жаровнями, такие бесстрашные, взрослые сидели за столами, доедая остатки пищи и играя в игры. Камдэн устроилась в ногах у Джулс, Брэддок лежал где-то в темноте, наконец-то насытившись и утомившись от детских криков.

— Они не так уж и плохи, — промолвила Джулс. — Бывают и похуже.

— Думаю, да, — Арсиноя бросила на неё уставший взгляд. Томми и Майкл стояли у зажаренной свиньи и хихикали в ответ на слова Луки. — Кажется, Луке они понравились.

— Не обманывайся, — хмыкнула Джулс. — Он просто считает их терпимыми, но верен Билли, как и ты.

— Я? Не помню, чтобы что-то обещала.

— Что ж. Может быть, когда он вернётся из Роланса?

— Может быть, — фыркнула Арсиноя, скрестив руки на груди. Сердце кольнуло — нож пропал из жилета. — Джулс, нож пропал! — она похлопала себя по всему телу, словно могла переместить в другой карман.

— Может, упал, когда ты дралась с Брэддоком, — махнула рукой Джулс. — Завтра найдём.

— Ты не понимаешь! — Арсиноя осмотрела людей. Говорили, пили, Лука кивал на яблони, они встали и наблюдали за детьми. И прежде чем они ушли, Томми отрезал ещё один кусочек мяса и съел, и сердце Арсинои застыло.

Это был её нож. Весь стол им пользовался. Её отравленным ножом.

— О богиня! — прошептала она, подходя к столу.

— Арсиноя? Что случилось? — Джулс подошла к ней.

— Они пользовались ножом! Ножом, который я уронила!

Трудно понять — ведь для них Арсиноя не отравительница…

— Кто тут ел? — спросила она.

— Женихи… Понятия не имею, кто ещё. Джулс, целителей! — Арсиноя рванулась к людям, но Джулс схватила её за руку.

— И что ты скажешь? Что наш замаскированный отравитель случайно отравил своих же женихов? Ты не можешь!

Арсиноя моргнула.

— О чём ты? Это не имеет значения. Им нужна помощь!

— Арсиноя, нет!

Она сжала руку Арсинои, схватив её так сильно, как только раздался первый крик.

— Яд! — закричал Лука. — Яд! Целителя! Отравили женихов!

— Нет, — прошептала Арсиноя, но Джулс быстро её схватила и пихнула нож в задний карман.

— Ты не хотела этого делать, — свирепо прорычала Джулс. — И это не твоя вина! А сейчас помогать им уже слишком поздно!

Грэйвисдрейк-Мэнор

«Because they chose your sister,» Genevieve says. «Because she had two to your one. Because you could!» Genevieve crosses her arms as well, and Natalia rubs her temples with tired fingers. — Травить женихов? Я этого не делала! — заявила Катарина. — Зачем, до встречи? — она скрестила руки на груди и обернулась к высоким окнам в кабинете Натали.

— Потому что они выбрали твою сестру! — промолвила Женевьева. — Потому что у неё было аж двое! Потому что ты могла! — Женевьева тоже скрестила руки, и Натали устало потёрла виски пальцами.

— Перестаньте ругаться, словно избалованные дети, — пробормотала она.

— Она всё испортила! — закричала Женевьева. — Одно дело воскреснуть, но убить женихов с материка?! — она вскинула руки вверх.

— Я этого не делала! — воскликнула Катарина. — Натали, нет!

— Делала или нет, какая теперь разница? Они мертвы, и если не ты, то кто-то сотворил это от твоего имени. И что делать? — Натали сделала ещё один глоток бренди, отравленного тисом. Она и так выпила слишком много, и ум стал вялым тогда, когда от него требовалась острота. Она посмотрела на свой стакан — и опустошила она. — Может стать и хуже. Семьи женихов потребуют успокоения, а это страны! Мы воевать не будем.

— Подумай только о деньгах! — проворчала Женевьева. — Ресурсы, услуги. Она обанкротит корону, не надев её.

— По крайней мере, они родня, так что успокаивать придётся только одну семью, — пробормотала Катарина, и Натали изогнула бровь.

— Острову это не понравится, — Женевьева зашагала туда-сюда. Когда она остановилась, всё тело её продолжало дрожать. — Пойдёт молва. Они умерли не одни! Старик, маленькая девочка из Волчьей Весны. И это на фоне разговоров о том, что фермеры гибнут от лесных пожаров, как и крупный рогатый скот. Это Вознесение вышло из-под контроля! — она ткнула на Катарину. — Если бы ты просто отравила их, как Камилла или Никола! Быстро и чисто, яды нашли б свою цель, и всё!

— Женевьева, успокойся, — промолвила Натали. — Победа королевы — дело самой королевы. Выдай заявление от Совета, напомни людям о том, как кровавы были величайшие Вознесения. Когда поднимались самые сильные королевы. Умирали люди. Все об этом знают. Если они переживали Белтейн, то умирали в лесах, во время охоты на Оленей, и прочее…

— Это беспорядок, — уже мягче отозвалась Женевьева.

— Натали, — вновь начала Катари. — Я действительно не…

Натали только махнула рукой.

— Делала ты это или нет, выход всё равно искать придётся, — она встала и вышла из-за стола, чтобы тоже посмотреть на Индрид-Даун. — Эти женихи всё равно были бессмысленными. Альянс с отцом Чатворта всё ещё в силе. Чатворт на многое пошёл, чтобы втереться в доверие к Вествудам, если вдруг понадобится, и из него получится прекрасный король-консорт.

— Разве мы не можем убрать её от моей сестры? — спросила Катари. — Мне не нравится, что он стоит между нами. Я хочу отправиться к ней. Хочу посмотреть в глаза, когда изрежу её красивое лицо ядовитым клинком, — она подошла к графину с бренди и отлила себе немного, а после опустошила бокал одним большим глотком.

— Ты пьёшь яд постоянно, — промолвила Женевьева.

— С чего ты взяла?

— Слуги говорят. Говорят, что тебе плохо. Что ты пьёшь слишком много и что причиняешь себе вред.

Но Катарина только рассмеялась.

— А разве они не слышали, что нельзя убить то, что уже мертво?

Натали нахмурилась. Слуги о мёртвой Королеве, Королеве-нежити, не пропали. Они усилились, и Катарина не давала людям забыть.

— Катари, — задумчиво спросила Натали, — ты правда хочешь к Мирабелле?

Катарина и Женевьева с любопытством посмотрели на неё.

— Когда храм уймётся, будет легче, если вы окажетесь рядом, — промолвила Натали. — А если собрать вас вместе? В день Солцестояния на фестивале? Две недели, доберёмся до Волчьей Весны…

— Отлично, — промолвила Женевьева. — Как бы королевы не навредили Волчьей Весне, это будет наказанием за то, что не уберегли женихов. Но Луке это не понравится.

— А кого это волнует? — спросила Катарина. — Если б по-вашему, меня б вообще заперли в башне до Белтейна! А мне не хочется жить в ловушке вместе с медведем.

— Кроме того, — промолвила Натали, — мне кажется, что Верховная Жрица тоже подтолкнёт королеву к действию. Никто не порадовался, когда Мирабелла вернулась из Ашбурна, оставив Арсиною живой. Если мы предложим провести фестиваль в Ролансе, не думаю, что она будет слишком уж возражать против этого…

— Я тут же оговорю это с советом, — кивнула Женевьева и тут же шагнула к двери.

— Стой, — промолвила Натали. — Позволь мне сначала направить письмо Луке. Может быть, сможем получить выигрыш.

Роланс

Билли заказал столик на двоих на солнечных просторах у Вествуд-Хауса. Это был красивый стол с белой скатертью и серебрянными тарелками. Но когда Мирабелла села, солнце почти ослепило её, потому она призвала облака, и небо наполнилось грозой.

— Так какой смысл обедать на улице? — спросил Билли. — Если хочешь тени, можно было поставить стол под деревом.

— Я не позволю пойти дождю, — сжала губы Мирабелла. Он водился с Бри, с Сарой, не мог устоять перед Элизабет, но когда говорила Мирабелла, едва слушал. Большую часть времени он проводил с Бри или с Элизабет в храме, очарованный белыми мантиями жриц и их чёрными браслетами.

Мирабелла прочистила горло и повернулась к подносу с едой. К счастью, он был хорошим дегустатором и контролировал еду. И, к сожалению, отвратительным поваром.

— И что тут сегодня?

— Свиное тушёное мясо, — промолвил он. — С хлебной ложкой. Десерт — клубничный пирог со сливками.

— Ты становишься опытнее, — улыбнулась она.

— Ложь — пустая трата времени, ты ж знаешь, я вынужден буду попробовать, — он обслуживал их обоих. Тушёное мясо казалось тонким и бледноватым, всё в жиру. Он съел немного сам и в тишине ждал признаков отравления. — Не понимаю, чего ты боишься. Вон там жрица, — он кивнул на тень от дома. — И они сами всё попробовали.

— Они тебе не доверяют?

— Само собой, нет. Отец дал слово, что я сделаю всё, что мне скажут, но все знают, как я отношусь к Арсиное, — он прочистил горло. — Так или иначе, я не хочу, чтобы ты ела что-то ещё, кроме моей еды, понимаешь?

— Почему нет?

— Потому что уверен, если ты умрёшь при мне, Ро отрежет мне голову и отправит обратно отцу, как подарок. На баржу.

Мирабелла рассмеялась.

— Кажется, мы слишком много ужасного отправляем на баржи.

— Да, — Билли нахмурился. — Джозеф рассказал мне, что ему сказала Бри, прежде чем он сумел отплыть.

Ткань спала с крючков на корзинке Билли, и из-под неё голову высунула коричневая курица.

— Там курица. В твоей корзине.

— Я знаю, — Билли ударил по салфетке на его коленях.

— Почему?

— Потому что это должно было быть куриное мясо. Я пару дней сам её кормил, чтобы убедиться, что она не ядовита, и вот… — он налил Мирабелле воды и отпил из её чашки. Курица заквоктала, и он дал ей немного хлеба. — Теперь её зовут Харриет.

Мирабелла рассмеялась.

— Вне всяких сомнений, ты уверена, что я слишком много времени провёл с Природой.

— Никогда б не сказала. Природа — это сила острова, они нас кормят. И хорошо охотятся.

— Короткий ответ. Ты долго его учила?

— Думаешь, потому, что я королева, я сама не могу думать?

Билли пожал плечами, сел немного жирного тушёного мяса — с трудом глотнул, — и потянулся к хлебу.

— Я знаю таких девушек, как ты. Не королев, разумеется, но богачек, очень испорченных, девиц, что не слышали ничего, кроме похвалы. Ничего, кроме разговоров о их важности. Никогда не любил делать с ними что-то большее, чем просто смотреть.

Мирабелла попробовала свинину. Отвратительно! И если это всё, что она должна есть — еда Билли, — то она скоро станет такой же худощавой, как Катари.

— Что за злые слова, — ответила она. — Твоя семья тоже не бедствует, иначе тебя в тут не было.

— Само собой. И мой отец напоминает, что будет, если я не отработаю того, что он мне даёт.

— И как же ты должен отрабатывать?

— Ну, достигать того, что ему вздумается. Правильная школа, впечатлённый губернатор, победа в матче по крикету… Король-консорт мистического острова…

— Но ты сбежал с острова. С Арсиноей. Отказался от состояния?

Билли посмеялся и откусил ещё хлеба.

— Не будь смешной. Я всегда собирался вернуться.

Мирабелла опустила голову и улыбнулась. Слова говорили одно, алые щёки — другое.

— Кроме того, — промолвил он, — не верится, что он что-то понимает… Знаешь, одна и та же угроза, используемая каждый день, теряет остроту. Почему ты улыбаешься?

— Просто так, — она наколола на вилку кусочек картофеля и протянула его курице. — Кошмарно то, что случилось с поклонниками Арсинои в Волчьей Весне, но ты должен радоваться, что она опять одна.

— Радоваться — не то слово, которое я хотел бы использовать. Ребята мертвы, а Катарина безумная. Меня точно так е могли бы убить. Не знаю, правда ли ты такая избранная, как верят все вокруг, но лучше б Феннбёрну понадеяться, чтобы победила не Катарина. Она всё погубит.

— Коронованная королева — избранная королева.

Билли вздохнул.

— О, а разве не слишком утомительно постоянно повторять за храмом? Ты сама вообще думаешь?

— Думаю. Когда Арсиною спасла, — резко ответила Мирабелла, и облака над головой потемнели. — Когда они пытались разрезать её на куски. А через два дня она послала за мной медведя. Так что не говори, что она лучше для острова. Она так же бессердечна, как Катарина.

Он наколол кусочек свинины так, словно представлял на его месте Мирабеллу.

— Она не направляла на тебя этого медведя, ты, дура, — промолвил он.

— Что?

— Ничего. Не важно.

— Нет. Что ты имеешь в виду? — Мирабелла покосилась на жриц у дома и стишила тон. — Кто ещё может контролировать её фамилиара?

— А как ты думаешь? — так же тихо спросил Билли. — Может быть, ещё одна сильная Природа? Та, у которой хватало мотивации причинить тебе боль после того, как ты посмела отобрать у неё парня, которого она так сильно любила? Кто-то, за кого Арсиноя всегда солжёт? — добавил Билли, но когда Мирабелла открыла рот, остановил её. — Не говори вслух. Если Арсиноя узнает, что я сказал, она меня убьёт.

— Тогда, — начала Мирабелла, когда Билли вернулся к своей отвратительной еде, — Арсиноя никогда не пыталась навредить мне.

— Нет. Арсиноя верила, что умрёт. Просто не рассчитывала, что выживет. Джулс, Джозеф, Милоны, — он улыбнулся. — Я. Что ты знаешь? Это всё остров. Естественный порядок. Ну, что изменилось?

Мирабелла сжала салфетку. Хотелось кричать или плакать, но если она позволит себе это, то прибегут жрицы.

— Я почти убила её тогда на дороге, — прошептала она. — Почему она позволила мне это сделать?

— Может, потому, что знала, что тебе нужно. Хотела тебе помочь.

Глаза Мирабеллы наполнились слезами, и Билли быстро утёр губы, а после наколол на вилку кусочек пирога.

— Вот. Попробуй, — и когда она откусила, он поспешно вытер слезу на её щеке. — Прости. Полагаю, я даже не думал об этом с твоей стороны, а это было легкомысленно.

— Всё в порядке, — ответила Мирабелла. — Она знает, что ты её любишь?

Билли изогнул брови.

— Почему мне так не повезло? Я не читал в книгах о таком. Там громы, жуткие взгляды, а с Арсиноей это больше походило на то, что на спину кто-то пролил холодной воды и научил получать от этого удовольствие.

— И она тебя любит?

— Не знаю. Думаю, да, — он улыбнулся. — Надеюсь, да.

— И я надеюсь, — ещё одна слезинка скользнула по её щеке, и Билли подался вперёд, чтобы укрыть её. — Всё в порядке… Они подумают, что я плачу от того, что это отвратительный клубничный пирог меня мучит!

Билли отложил вилку — а потом они оба рассмеялись.

Волчья Весна

Они опустили женихов в длинные деревянные ящики, чтобы отправить домой, по традициям материка. Те казались такими маленькими, и горло Арсинои сжималось. Она мало знала Томми и Майкла. Два мальчика, что собирались стать королями. Может, думали, что это просто игра.

Чёрный Совет послал Лукиана Аррона и Лукиана Марлоу к делам, чтобы найти доказательства, что они умерли не от яда — но, конечно же, нет…

— Пусть плетут столько слухов, сколько хотят, — промолвил Джозеф. — Теперь все узнают, что они потеряли контроль над своей королевой, — он одной рукой обвил талию Джулс, другой обнял Арсиною за плечи, но она выскользнула из его объятий. Это она убила этих парней, а не Катари. Она была неосторожной и убила их.

Арсиноя подошла к краю доков и наблюдала за тем, как корабль с телами покидал бухту.

— Я не могу дышать, Джулс, — шумно вдохнула воздух она. Она чувствовала, как жалась к её ногам пушистая, тёплая Камдэн, как Джулс пытается её удержать. — Ты была права. Я не должна была с ним играть, я не умею быть осторожной.

— Тише, Арсиноя, — прошептала Джулс. В доках было слишком много людей, слишком много ушей.

Арсиноя дождалась, пока лодка не пропала с виду, и вернулась к берегу, и её ноги ступали по дереву. Чем быстрее она вернётся к Милонам, тем быстрее всё закончится.

— Королева Арсиноя! — кричал кто-то, когда она шагала к холмам. — Где твой медведь?

— Ну, если он не укрылся у меня в кармане, — небрежно ответила она, — значит, он где-то в лесу.

Роланс

Письмо Натали адресовалось Верховной Жрице, а не королеве, но Ро настояла, чтобы его открыла новичок в перчатках в безветреной комнате. Она не позволит Луке дотронуться до него, прежде чем тщательно не изучит.

— Вы смешны, — промолвила Лука. Жрицы провели с письмом половину утра, и никого не убила бумага. — Ничто б меня не отравило, — Лука с негодованием вышагивала по комнате. — Если б это было возможно, Натали всё бы уже сделала. Богиня знает, шансов у неё хватало.

Она добралась до восточного окна и открыла ставни. Северный Роланс не был таким жарким, но летом в её комнатах было душно. Старые покои в столице были получше, и когда она была молода, то скрывалась от напряжения в Волрое. Она вздохнула. Она так состарилась! Если Мирабелла будет коронована, и они вернутся в Индрид-Даун, ей придётся отправляться наверх на носилках.

Наконец-то дверь её покоев отворилась, и Ро вошла с письмом в руке. Одного взгляда хватило, чтобы было понятно, что она проигнорировала приказ не читать.

— Ну? — спросила Лука. — Что там? — она сердито выхватила письмо, но Ро не дрогнула. Она никогда не вздрагивала. Её прочность была так же комфортна, как и раздражающая.

— Смотрите сами.

Глаза Луки скользили по строчкам так жадно, что ей пришлось перечитать письмо дважды.

Оно начиналось по имени — «Лука», словно они с Натали — старые подруги. Никакой Верховной Жрицы. Никакого другого приветствия. Лука улыбнулась краешком рта.

— Хочет столкнуть королев на фестивале. Летнее Солнцестояние в Волчьей Весне, Луна Луны здесь.

— Они что-то замышляют, — промолвила Ро.

Лука улыбнулась и перечитала письмо. Короткое, но для Натали — почти что полемика.

— Конечно, вы бы порадовались шансу Мирабеллы, — она издевательски махнула письмом. — Конечно!

— Она боится тупика. Не хочет, чтобы к концу Вознесения королевы торчали в башнях, — промолвила Ро. — Знает, что отравителям там плохо.

— Мирабелла не может, если Арсиноя с её медведем всё ещё жива! — мотнула головой Лука.

— Это письмо — умиротворение. Она знает, что мы можем всё это остановить, если пожелаем. У Чёрного Совета нет права голоса на Фестивалях.

Лука ударила рукой по подушкам, сбросила их на пол.

— Нам надо это сделать, — сказала она. — Мирабелла сильна, и что б не запланировали Арроны, это не будет сюрпризом.

— Уж мы об этом позаботимся, — ответила Ро. — Мне нравится, что королевы столкнутся. Она сильна, да, — глаза Ро сверкнули. Несмотря на осторожность слов, она ждала кровопролития.

Лука опустила голову и спросила совета у Богини. Но единственный ответ, что загудел в её костях — это тот, что она и так знала. Если корона принадлежит Мирабелле, пусть та встанет и заберёт её.

— Лука? — нетерпеливая, спросила Ро. — Приступать к подготовке посланника к Волчьей Весне?

Лука перевела дух.

— Прямо сейчас. А мне надо подышать.

Ро кивнула, и Лука ушла — спустилась по ступеням, миновала храм, подальше от людей у алтаря.

Когда она проходила мимо книжных комнат, заглянула в щель и увидела, как жених, Билли Чатворт, рассматривал храмовые стеллажи с громадной коричневой курицей, восседавшей на нескольких ящиках.

— Верховная Жрица, — промолвил он, увидев её, и поклонился. — Ищу фрукты для пирога.

— Чтобы откормить курицу? — хихикнула она. — Тебе необязательно всё это делать, жрицы приготовят тебе еду.

— И оставят мне так мало? Кроме того, я привык сам о себе заботиться.

Лука кивнула. Он был красивым, с песочного цвета волосами и мягкой улыбкой, и, вопреки преданности Арсиное, Лука пришла ему на помощь. Она ему не доверяла, и жрицы следили за каждым его шагом, но Лука считала, что любовь к Арсиное — признак доброты. Как только она умрёт, он полюбит Мирабеллу.

— Прогуляешься со мной, Билли? — спросила она. — Надо немного размять старые ноги

— Конечно, Верховная Жрица.

Он взял её за руку, и они вышли на улицу к розам. День был прекрасен, прохладный ветерок мчался к базальтовым утёсам, розовые и белые розы гнулись от тяжести пчёл.

— Как вы ладите с Мирабеллой? — спросила она.

— Хорошо, — промолвил он, и в его голосе было любви побольше, чем когда она задавала тот же вопрос несколько недель назад. — Только на моей кухне она похудела, но я обещаю поправиться.

— Ну, лишь бы не хуже. Она рассказывала о твоём рагу.

Они проходили мимо Элизабет, и та махнула рукой, поправив на лице сетку, защищающую от пчёл.

— А можно мне взять? — спросил Билли.

— Немного принесу в дом попозже, — ответила Элизабет. — И немного зерна твоей курице.

Лука обернулась, наблюдая за ними — она и не заметила, что курица бродила за ними.

— Кажется, ты нашёл фамилиара, — промолвила Лука. — Приведёшь её в Волчью Весну.

— Думаю, да, но когда это будет?

— Раньше, чем ты думаешь, — Лука остановилась и повернулась к нему лицом. — Ты много слышал о фестивале летнего солнцестояния?

— Следующее празднество, — ответил он. — Я слышал, как Сара и жрицы обсуждали приготовления.

— В Ролансе элементали жертвуют небольшую баржу из овощей и кроличьего мяса. Поджигают на реке и сталкивают в море, — Лука повернулась на юг, к городу, вспоминая все прошлые фестивали, которые она возглавляла. Мирабелла иногда прекрасно руководила водой, и тогда Лука чувствовала себя так близко к Богине! Она знала в те моменты, что делает то, что должна. — В Волчьей Весне, — продолжила она, — они устанавливают на своих лодках фонари и отправляются в гавань в сумерках. Бросают зерно в воду, кормят рыбу. Это более по-деревенски, но прелестно. Я девочкой много раз там бывала, — она вздохнула. — Будет приятно вновь это повидать.

— Зачем вам отправляться на фестиваль в Волчью Весну? — подозрительно спросил Билли.

— Мы все туда поедем. Ты, я, Мирабелла, Вествуды. Чёрный Совет с королевой Катариной. Я собираюсь отправить послание в Индрид-Даун, что королевы проведут все оставшиеся фестивали вместе. Летом в Волчьей Весне, Луну Луны тут, в Ролансе…

— Ты собираешься собрать их вместе для убийства.

— Да. Именно так всё происходит в год Вознесения.

Грэйвисдрейк-Мэнор

Цель Николаса красовалась напротив него на заднем дворе. Он натянул тетиву и выстрелил, попав рядом с центром цели, левее предыдущей стрелы.

— Красиво, — захлопала Катарина. Николас склонил лук и позволил ей взять его. К его чести, улыбка на его лице лишь слегка побледнела, когда она расколола его стрелу пополам.

— Не так красиво, как это, — Николас поклонился и коснулся губами её перчатки. — Не так красиво, как ты.

Катарина покраснела и кивнула на цель.

— До сражения ещё далеко, а ты становишься всё лучше. Поверить не могу, что ты прежде никогда не стрелял.

Николас пожал плечами. Он был почти таким же красивым, как и Пьетр, даже в этой странной рубахе и белой обуви. Ткань натягивалась на его плечах, когда он натягивал тетиву, а золотистые волосы потемнели от пота.

— Меня это не интересовало, — он отпустил в полёт ещё одну стрелу, и та едва попала в цель. — Куда хуже. Ты, должно быть, меня отвлекла.

— Мои извинения…

— Не стоит извиняться, это отвлечение лучше всякой цели.

Катарина потянулась за стрелой. Лук её был новым, потуже старого, но руки её никогда не бывали так сильны.

Она стреляла раз за разом, отправляла стрелы в мишень одну за другой. Звук от попадания доставлял ей удовольствие, и она задавалась вопросом, так ли это будет, когда она попадёт Мирабелле в спину.

— Мне не надо проверять цель для того, чтобы знать, что у тебя всё куда лучше, чем у меня, — промолвил Николас, когда они отложили свои луки и направились к маленькому каменному столу под тенью высокой ольхи.

— Я занималась стрельбой из лука с раннего детства. Но, стоит признать, такой искусной прежде никогда не была. Несколько месяцев назад все мои стрелы просто терялись по пути.

На столах красовались два серебряных кувшина и два кубка. В одном был напиток Катарины — майское соломенное вино, подслащённое мёдом и свежими ягодами, ядовитыми и нет. Во втором было вино Николаса, тёмно-красное и охлаждённое водой, чтобы не перепутать.

— Они сказали мне, что скоро придётся отправляться в Волчью Весну, — промолвил Николас, — а я так привык к Грэйвисдрейку.

— Мы отправимся не так уж скоро. И этот ритуал считается очень красивым — лампы плавают в воде и прекрасно сверкают. Всегда хотела это увидеть. Но мне казалось, что придётся ждать того момента, когда я наконец-то одержу победу.

Николас отпил вина. Он посмотрел на её накидку, и глаза его прищурились от озорства.

— Скоро вернусь в дом, в столицу, к тебе, но мне хочется повстречаться с твоими сёстрами. Надеюсь, — он протянул руку, — ты не оставишь меня.

— Оставлю? — переспросила она.

— После того, как убьёшь их. Несомненно, ты сделаешь это, — он махнул рукой на мишень, разбитую стрелами. — И слуги рассказывали мне о твоем мастерстве с ножом. Мне бы очень хотелось это увидеть.

Живот Катарины сжался от удовольствия, по спине скользнуло холодом.

— О, ты не можешь… — прошептала она. — Ты чувствовал бы себя хорошо, если б увидел, как твоя будущая королева ударит свою прекрасную сестру ножом в грудь?

Николас улыбнулся.

— Я родом из солдатской семьи, королева Катарина, и видел и худшее, — он снова отпил вина, и то окрасило его губы алым. — И не люблю возвращаться к прошлому.

Пульс Катарины ускорился, сердце забилось так быстро, словно в груди оно было не одно. Его взгляд заставлял её краснеть. Она прежде чувствовала такой взгляд от Пьетра — словно он притянет её к себе вот-вот и уложит в постель.

— Натали предпочитает, чтобы я убивала безопасно. Так делают Арроны, тихо и утончённо. Ничто не радует их больше приятного ужина, заканчивающегося чужой смертью.

Николас позволил своему взгляду скользнуть по её телу.

— В этом есть своя прелесть. Но я вижу, как твои руки сжимают их горло. Воспоминание для нашей брачной ночи.

Жизель громко прочистила горло.

— О, простите, моя королева.

— Жизель… — улыбнулась Катари. — Мы немного увлеклись… Я не услышала теюя.

Жизель перевела взгляд с Катарины на Николаса и покачала головой.

— Натали послала за вами, — промолвила горничная. — Сказала, что к тебе гость.

— Я занята другим.

— Она говорит, что ты должна прийти.

Катарина вздохнула.

— Прошу, иди, — промолвил Николас. — Не заставляй её ждать.

Катарина ступила последний раз на ступеньку и шагнула в коридор.

— Натали, — начала она. — Ты послала за… — остальные слова не сорвались с её губ — потому что посреди комнаты — с прямой спиной и сверкающими, словно у испуганного кролика глазами, стоял Пьетр.

— Я знала, что ты тут же пожелаешь его увидеть, — улыбнулась Натали. — Не пугай его, Катари, я и так отчитала его за то, что он так надолго тебя оставил.

Но, конечно, он пожелает этого. Из страха, что она отправит его в Волрой так далеко, что он никогда больше не увидит солнце. Из ужаса, что она прикажет Бертрану Роману разбить ему голову. Или сделает это сама.

— Все всяких сомнений, вы хотите побыть наедине, — промолвила Натали.

— Вне всяких сомнений, — согласилась Катари.

Клетки с мёртвыми птицами и грызунами с прибытием Николаса убрали из комнаты Катарины, но хотя её окна открывали каждый день, чтобы победить запах, он всё ещё задержался, и она наделась, что Пьетр почувствует его, когда войдёт в комнату. Запах смерти. Боли. Не её.

Он вошёл в комнату перед нею, потому не видел, как она взяла со стола нож. Её спальня… Словно он имеет право быть здесь!

Он ударил по стекляной стенке клетки змеи, и змея подняла голову.

— Я вижу, с нею всё в порядке, — промолвил он, и Катарина прыгнула на него.

Она потащила его на кровать, упёрлась коленями о матрас, чтобы схватить его со спины. Одна рука поймала его за волосы, вторая прижала нож к горлу.

— Катари, — задыхаясь, прошептал он.

— Это будет отвратительно, — она сильнее прижала нож к его коже. Это не займёт много времени. Он остёр, артерия близко. — Жизель принесёт мне новое покрывало. Но Натали права, отравителя не отравить.

— Катари, прошу.

— Что прошу? — прорычала она, сжимая его голову. Его пульс бился у неё под руками, но даже когда она хотела перерезать ему горло, она помнила, как это было — прижиматься к нему. Пьетр, которого она любила, который говорил, что любит его. Его прекрасный запах заставлял её плакать.

— Как ты мог, Пьетр!

— Прости, — прошептал он, когда нож оставил шрам на горле.

— Я тебя огорчу, — прошипела она.

— Я должен был! — закричал он, пытаясь её остановить. — Катари, прошу! Я думал, что должен!

Её хватка не ослабевала.

— Зачем?

— Заговор. Натали рассказала мне за несколько дней до Белтейна, что Жрицы решили сделать с Мирабеллы королеву-белоручку. После того, как ты плохо показала бы себя, они хотели разрезать вас на куски и скормить огню!

— Но я показала тебя хорошо! — Катарина надавила на лезвие.

— Но я не знал! Когда ты пришла ко мне, к пропасти, я думал, ты от них бежала. Я не мог видеть, как они прикасаются к тебе, — его рука потянулась к её руке, и она напряглась, но он не пытался убрать нож. Он просто коснулся её. — Я думал, они придут тебя. И не мог позволить. Лучше уж я.

— И ты толкнул меня в эту дыру! — сквозь зубы проговорила Катарина. Её тело дрожало от ярости. Шок и смятение, испуг…

Он совершил преступление. Предательство. Она должна перерезать ему горло и смотреть, как из его жил вытекает кровь.

А она вместо этого отступила и швырнула нож в стену.

Пьетр пошатнулся вперёд, зажимая рукой рану на горле.

— Ты меня порезала, — недоумённо и мягко промолвила она.

— Я должна была сделать ещё хуже, — он обернулся, чтобы посмотреть на неё, и она наслаждалась страхом в его глазах. — И ещё могу. Я пока не решила.

Умный, расчётливый Пьетр. Та же голубая рубашка, та же тёмная куртка и нравившиеся ей длинные волосы. Она смотрела на него на своей кровати и ненавидела, злилась на него, но он всё ещё был её Пьетром.

— Я не могу винить тебя, Катари, но мне жаль, — он смотрел на её округлые плечи. — Ты выглядишь иначе.

— А чего ты ожидал? Никто не возвращается оттуда таким же.

— Я давно хотел вернуться к тебе.

— Конечно. К власти Арронов.

— К тебе, — его пальцы дрожали от желания, и он поднял руку, чтобы коснутся её щеки.

Катари ударила его.

— Ты не знаешь, к чему ты вернулся, — промолвила она. Она сжала его голову, поцеловала так сильно, чтобы это стало наказанием. Укусила его за губу. Слизнула кровь с пореза на горле.

Он обнял её за талию и притянул к себе.

— Катари, — вздохнул он, — как же я люблю тебя.

— Как же так, — она тяжело дышала. — Как же ты должен любить меня, Пьетр, — промолвила она, отступая к Николасу, — но ты больше никогда не будешь со мной.

Волчья Весна

В доме было тихо — поразительно для дома Природы. Обычно он был наполнен лаем и криками, шумом с кухни или с улицы. Джулс глубоко вздохнула и вновь втянула носом воздух, а после сделала глоток горячего ивового чая и погладила по голове Камдэн, лежавшую у неё в ногах.

Они с кошкой стали ещё ближе с той поры, как она узнала о проклятии. Они цеплялись друг за друга, не зная, что всё это могло означать для их связи. Мысль о том, что она могла проснуться и обнаружить, что Камдэн не была её частью, казалась страшнее военного дара.

Мадригал вернулась с рынка с руками, полными корзин. О, что случилось с миром?

— Ты мне поможешь? — спросила она. — Хочу сделать печенье со сливками и с твоим любимым сыром.

— Что случилось? — подозрительно спросила Джулс. Она взялась за корзину с моллюсками и высыпала их в раковину, чтобы помыть.

— Ничего, — Мадригал уложила всё остальное на стол. — Но когда всё будет готово, можешь переместить чаши на стол для нас

Джулс нахмурилась.

— Это так не работает.

— Да с чего ты взяла? — спросила Мадригал. — Военный дар столько слабел, что никто о нём ничего не знает.

И вправду. Всё, что Джулс слышала о Войне, было преданиями. Только слухи. О народе в Бастионе, что так хорошо метал ножи и стрелял из лука. Почти невозможные выстрелы были так точны, словно оружие само было волшебным.

Но у Джулс ничего не получалось. Она работала одна, скрывалась, с ужасом удивляясь тому, что могла делать.

Мадригал в раковине вытирала моллюски, почти справлялась с этим, как раньше. Она вытерла лоб, под глазами залегли круги, дыхание было тяжёлым…

— Всё в порядке? — спросила Джулс.

— Всё хорошо. Как дела? Это ивовый чай? Нога болит?

— Мадригал, что случилось?

— Ничего, — ответила она. — только… — она запнулась, высыпая моллюски в горшок. — Только то, что я беременна, — она обернулась и быстро улыбнулась, потом перевела взгляд на руки. — У нас с Мэтью будет ребёнок.

Ария нервно прыгнула на стол, и звук шелеста её крыльев разрезал тишину.

— У тебя, — промолвила Джулс, — и у Мэтью тёти Караф будет ребёнок?

— Не называй его так. Он не её.

— Её! И мы всегда будем так думать.

— Честно, Джулс, — тон Мадригал был отвратителен, — после Джозефа и королевы Мирабеллы, мне казалось, ты повзрослела.

Джулс вспыхнула, и нож на столешнице подпрыгнул сам по себе.

— Не надо, Джулс, — Мадригал отступила. — Не делай этого.

Нож остановился.

— Я не… Я не хотела!

— Твоя война сильна. Ты должна позволить мне отпустить её.

— Бабушка Каит говорит, что я должна только то, чего сама хочу.

— Это держит тебя.

Джулс смотрела на нож. Она могла заставить его двигаться. Летать. Убить. Ничто в Природе не считалось таким злым и бесконтрольным.

Мадригал поймала нож, и Джулс, успокоившись, задышала спокойнее.

— Полагаю, ты ребёнку не рада. Но ты не можешь его ненавидеть, Джулс. Просто злись на меня. Правда?

— Нет, — мрачно ответила Джулс. — Я буду хорошей сестрой.

Мадригал посмотрела на неё, а после швырнула картофель на столешницу и принялась нарезать его.

— Я думала, что буду счастлива, — пробормотала она, — думала, что этот ребёнок осчастливит меня.

— Как жаль, — ответила Джулс, — что никогда не бывает так хорошо, как ты хочешь.

Вторая ворона, больше Арии, пересекла кухню и пристроилась на столе с письмом в клюве. Это была Ева, фамилиар бабушки Каит, а письмо — от Чёрного Совета. Каит вошла следом и перехватила злой взгляд Джулс.

— Я так понимаю, ты рассказала ей о своём ребёнке.

— И почему в этой семье все узнают всё куда раньше, чем я?

— Джулс, ты справишься.

Она лишь кивнула на письмо Евы.

— Что там?

— Волчья Весна будет переполнена. Другие королевы и их сопроводители прибудут на эту летнюю ночь. Где Арсиноя?

В лесу, с Брэддоком.

— Тебе б лучше пойти и рассказать ей.

Джулс поднялась из-за стола, и они с Камдэн выскользнули на улицу. Они поспешили по дороге вниз, разминая больные ноги — и столкнулись с Джозефом на вершине холма.

— И что так поторопило тебя? — спросил он, когда она поймала его за руку и потянула за собой.

— Новости для Арсинои. Рада, что ты тут, никуда не придётся ехать.

— О нет, — промолвила Арсиноя, когда Джулс и Джозеф вышли на луг. — Опять новости? — она наблюдала за тем, как Брэддок жевал виноградную лозу, орудуя зубами так же хорошо, как человек ругами.

— Мирабелла и Катарина будут тут, — сказала Джулс. — В день летнего солнцестояния. И каждая прибудет со сторонниками. Письмо от Совета.

Плечи Арсинои поникли. Королевы тут, незнакомцы в Волчьей Весне…

— А я так пыталась уберечь город от Мирабеллы.

— Мне это не нравится, — прорычала Джулс, и Камдэн тоже навострила уши. — Мы не сможем тебя охранять. Это хаос!

— Да, будет нелегко, — согласился Джозеф. — Но мы будем дома. И знаем, что да как.

— До летнего Солнцестояния меньше недели, — промолвила Арсиноя. — И Билли не предупреждал ни о чём. Какая польза от шпиона в Ролансе, если он не может предупредить никого?!

— Роланс вряд ли знает больше нашего, — ответила Джулс, но это было маловероятно. Даже в заговоре Арроны вынуждены были бы попросить разрешение у храма.

Арсиноя вздохнула.

— Природа. Всегда всё узнаём последними.

— После твоей победы в Совете будет природа, — отметил Джозеф, — и Волчья Весна поставит этот остров на место!

Арсиноя и Джулс переглянулись. О, Джозеф — вечный оптимист!

— Билли написал? — спросил он. — Он здоров? В безопасности?

— Дважды. А обещал каждый день, — Арсиноя скрестила руки на груди. Два формальных, смущённых письма, и в них ни слова о том, как он скучает.

Она посмотрела на своих друзей, стоящих на лугу, как давным-давно. Летнее солнце отбрасывало на землю тени, и эти тени казались призраками детства, что умерло под этими деревьями.

— Наш счастливый конец, — тихо промолвила она.

— Арсиноя, — начала Джулс. — Тебе надо что-то сделать. Ты понимаешь, зачем они тут.

Не стоит и говорить. Глупо полагать, что разговор остановит Мирабеллу от её огненных шаров.

Арсиноя наблюдала за тем, как играл в кустах Брэддок. Она не хотела подвергать его опасности. И Джулс. И Джозефа. Они — всё, что у неё есть. Её друзья и её магия.

Грэйвисдрейк-Мэнор

Катарина бережно взяла змею в руки и надавила на железы, извлекая её яд. Жёлтая жидкость стекала по бокам стеклянной банки — так мало! Маленькая змейка не могла и дно склянки покрыть своим ядом.

Николя наклонился пониже, пристально глядя на неё.

— Как странно, — прошептал он. — Так мало, а может так навредить.

Катарина безропотно вытащила змею из склянки и вернула её обратно в клетку. Та извивалась, пыталась кусаться, но больше яда у неё не осталось.

Николас отвернулся, и Катарина захихикала, возвращая крышку на место.

— И зачем ты это делаешь? — спросил он.

— Может, просто так, — она наблюдала за тем, как растекался яд по стеночкам, — просто хотела, чтобы она была немного со мной, ведь придётся её оставить. А теперь пошли! — она игриво стянула его с кровати и коснулась пальцами в перчатках.

Натали, ждавшая у двери, изогнула бровь. Но она не ругалась, напротив, беззаботно улыбнулась, увидев, как они держались за руки.

Снаружи красовалась тёмная повозка — Арроны и яды, — и длинный караван, что растянулся на дороге, заворачивающейся в петлю.

— Дождаться не могу, как увижу лица этих дураков с Волчьей Весны, когда мы прибудем, — промолвила Катарина, — они, вероятно, сойдут с ума!

Домашние выстроились в очередь, чтобы попрощаться с ними, и когда пришёл черед Жизель, Катарина протянула руку и сжала её плечо. Жизель отпрянула, вперив взгляд в каменные ступеньки.

Она боялась её. Все боялись её, даже Эдмунд, непоколебимый дворецкий Натали.

Катарина улыбнулась Жизель и поцеловала её в щёку, словно ничего не заметила. Она отвернулась, когда услышала, как к ней приближались лошади.

Она не поедет в повозке, как остальные. Пьетр прибыл на высокой чёрной кобыле и привёл за собой двух седловых лошадей — любимого Полумесяца Катари и коня Николаса, того, что с материка.

— Так люди смогут увидеть тебя, — промолвила Натали.

— Увидеть, что ты здорова, — начала Женевьева, но запнулась, поймав взгляд сестры.

Остров увидит живую королеву — не оживлённый сгнивающий труп, — и слухи стихнут.

— Какая б ни была причина, я рада оказаться на свежем воздухе, — промолвила она. Да, конечно, всё это будет двигаться со скоростью улитки, а на холме ещё медленнее!

Пьетр уже спешился, чтобы помочь Катарине запрыгнуть в седло.

— Не стоит утруждать себя, Ренард, — Николас не называл Пьетра Арроном только для того, чтобы разозлить его. — Я помогу королеве.

— Она ещё не твоя королева, — пробормотал Пьетр, и Катарина усмехнулась, прежде чем приняла помощь Николаса.

— Осторожнее, Пьетр, — прошептала она, когда Николас отошёл к своему коню. — Иначе Натали и Женевьева сошлют тебя прочь, — она взяла поводья, но Пьетр всё ещё держался за уздечку Полумесяца.

— Они могут делать всё, что угодно, но я всё равно не уйду, — промолвил он. — Я буду тут до того мига, пока меня не прогонишь ты.

Катарина почувствовала, как быстрее забилось сердце. Взгляд Пьетра, которым тот одарил Николаса, был столь мрачен, что она задалась вопросом, хорошо ли это, что они оба остаются в Грэйвисдрейке. Если их соперничество зайдёт дальше, однажды она зайдёт в гостиную и найдёт Николаса или Пьетра с ножом в спине.

— Мы можем поехать впереди? — спросил Николас, подводя свою лошадь поближе. — Если заедем слишком далеко, сможем вернуться обратно… Если твоя лошадь не устанет.

— Это невозможно, — Катарина погладила Полумесяца по гладкой шее. — Он может несколько дней скакать без передышки, это лучшая лошадь острова!

Они скакали вместе с караваном, за охранниками и разведкой. День был жарким, но с прохладным лёгким ветерком — настоящее предшествие Летнего Солнцестояния. Возможно, это хорошее предзнаменование.

— А что там? — Николас махнул в сторону хвоста каравана.

Множество женщин в бело-чёрном, жрицы Храма Индрид-Дауна благословляли её. И когда они подошли ближе, Катарина заметила, что жрицы Коры не было.

— Так много повозок, — промолвила одна из жриц, имя которой Катари не помнила. — Волчья Весна будет переполнена.

— И вправду, — кивнула Катарина. — Когда я уйду, они могут стать на одну королеву беднее, но на много золотых монет богаче. Вы пришли даровать благословление Богини?

— Да. Сегодня вечером мы в горах будем молиться и жечь олеандр.

Полумесяц занервничал, и Катарина сжала поводья в руках.

— Все знают, что храм поддерживает Мирабеллу, — промолвила она. — Но вы жрицы Индрид-дауна и служите отравительницам.

— Все королевы священны, — ответила жрица.

Катарина покосилась на Николаса, гарцевавшего на коне.

— Я знаю, что вы не любите меня, — прошептала Катарина. — Знаю, что вам кажется, что я ошибаюсь, даже если вы не пророните ни единого слова.

— Все королевы священны, — вновь ровно и спокойно повторила жрица.

Катарина хотела бы толкнуть её в грязь. Превратить в смесь алого и мёртвого. Но караван был совсем рядом, поэтому она широко улыбнулась ей.

— Да, — промолвила она. — Все королевы священны, даже те, которых вы бросаете в яму.

Роланс

Женщина со своим мужем преклонили колени пред храмом. Вода бурлила тёмно-синим, такая спокойная внутри красивой белой мозаичной чаши.

— Благословите, королева, — пробормотала женщина, и Мирабелла коснулась её головы. Она узнала их — торговцы шёлком и драгоценностями из центра. Она увидела женщину через окно своей кареты, когда та кричала что-то рабочим.

Мало кто из Роланса проводит её в Волчью Весну. С той поры, как сказали, что Луна Луны будет здесь, многое следовало сделать.

— Спасибо, — Элизабет приняла чашу, а Бри сжала руку Мирабеллы.

Оказавшись внутри, Мирабелла глубоко вздохнула. На открытом воздухе храм пах розами, а теперь их затопила соль морей. Сегодня они направлялись в долгий путь в Волчью Весну. Повозки уже были нагружены запасами, а в Вествуд-Хаус паковали в сундуки гардероб.

— Ты кажешься такой грустной, — Бри миновала южную колонну. — Ты не взволнована?

Мирабелла остановилась пред ликом королевы Шеннон, штормы и молнии и золото краски. Кажется, королева погоды смотрела на неё.

— Я не должна волноваться. Я должна быть готова. Указы Чёрного Совета не заслуживают доверия, пока он в руках Аррона.

Бри отвела взгляд.

— Теперь ты говоришь в точности как Лука. Разве это не хорошо? Убьёшь Катари и Арсиною, и тогда у нас останутся только пиршества и женихи до коронации на Белтейн.

Кажется, все в Ролансе, вдохновлённые за годы Лукой, верили в Мирабеллу.

— Тебя трудно будет защитить в Волчьей Весне, — промолвила Элизабет. — Там дикие люди, а храм должен быть нейтрален, и Ро не поможет.

— Её дар сохранит её, — уверенно сказала Бри. — И мы. Для того и нужны опекуны.

Она погладила Мирабеллу по руке, но ведь они всегда полагались на жриц. Вествуды разучились себя охранять.

— Ты боишься, Мира? — спросила Элизабет.

— Это странные чувства. Не люблю покидать Роланс. И это не наша идея, — и она не могла перестать думать о словах Билли. Это не Арсиноя послала медведя. И она не сопротивлялась в Ашбурне, не навредила ей…

Она взглянула в громадные глаза Элизабет.

— Я боюсь только своего долга.

Элизабет обняла королеву.

— Всё будет хорошо, — промолвила она, и её дятел выбрался из капюшона, уседаясь на голову Мирабелле.

— Ему стоит оставаться на деревьях, — прошептала Бри. — Рискованно водить его в храм, учитывая, сколько тут жриц

— Знаю, — Элизабет опустила голову, и тот скрылся в её одеждах. — Но трудно прогнать его, когда я нервничаю или расстроена.

— Так не нервничай и не расстраивайся! Мира нас не подведёт!

Когда они проходили мимо открытой кладовой, то увидели склонившегося к бочке Билли и его Харриет, восседавшую на ящиках и заквоктавшую при виде девушек. Билли выпрямился и стряхнул пыль с головы.

— Ого! Вы застали меня врасплох.

— Что ты тут делаешь? — спросила Мирабелла.

— Откладываю вещи, чтобы проводить к Волчьей Весне. Помидоры, ежевика — твои любимые блюда.

— Мне казалось, тебе стоит научиться готовить получше. Мира уже так тонка, что половину платьев перешивать придётся!

— Ну так, Бри, научи меня. Если справишься, съем свою шляпу!

Элизабет захихикала.

— Бри едва ли нарежет сыр для бутерброда.

— Просто некому! — Бри шагнула в кладовую, чтобы помочь Билли в поисках. — А что случилось с городскими покупками? — спросила она, и голос её напрягся. — Моя мать дала тебе денег, а жрицы осмотрели все твои покупки.

— Возможно, эти деньги остались в прекрасном ресторане на Дейл-стрит или в парочке пабов на рынке.

— Билли Чатворт! — воскликнула Мирабелла. — Ты пировал, а я ела твои бутерброды!

Билли усмехнулся.

— Я пытался выйти на рынок, но торговцы плевали на Харриет, как на фамилиара.

Улыбка Мирабеллы исчезла. Оскорбление людей утихнет. Лука говорит, что остров воссоединится сразу после коронации.

— Может быть, мне следовало пойти… — начала Бри, а после раздался крик Элизабет.

Она качнула головой и зажала рот рукой. Дятел вырвался из складок её одежды, накручивая шумные круги по кладовой, его маленькое тельце в панике забилось о стены.

Элизабет махнула куда-то обрубком своего запястья.

Жрица, лежавшая за бочками, не была мертва. Щёки её всё ещё розовели, кудри мягко спадали на лоб. Словно спала… но только если не смотреть ниже шеи. А дальше — это был кошмар из распухших кровеносных сосудов, так выпиравших, что они казались трещинами на её груди. Лиф окровавленного платья плотно прижимался к коже, синяя ткань пропиталась кровью, а ногти девушки сохранили следы её плоти — словно та пыталась вырваться из неё.

— Тихо, тихо, — Билли схватил Элизабет, пытаясь её успокоить. — Мирабелла, стой.

В коридоре раздались шаги — жрицы пришли на крик.

— Спрячь дятла! — прошипела Бри.

Но бедная птица паниковала. Мирабелла поспешно ринулась к двери, споткнулась, чтобы отвлечь внимание, пока Элизабет успокоит его.

— Что это?! — требовательно воскликнула первая жрица. Она осмотрела Мирабеллу с ног до головы, а остальные рванулись в кладовую. Когда они увидели мёртвую, кто-то застонал от ужаса. Она была одной из них.

Одной из них.

Лука замерла, чтобы коснуться волос Мирабеллы. Она лежала на диване в покоях Луки, устроившись между бри и Элизабет, опустив голову на вышитую подушку.

Дверь открылась, но это была просто новопосвящённая, с подносом с чаем и печеньем, которое послушно попробовал Билли, хотя никто и не собирался к нему прикоснуться.

— Я не хочу, чтобы ты это делал, — сказала Мирабелла.

— Я тут для этого, — мягко сказал он. — Я знаю риски. И отец, пославший меня сюда, тоже.

— Ты был здесь для этого на словах, — поправила его Лука. — И потому твой отец мог обмануть нас. Думаю, он сумасшедший — поставить тебя на пути отравительницы, даже при учёте моих жриц!

— Никто больше этого делать не будет, — промолвила Мирабелла. — Никаких дегустаторов. Нет! — лицо покойницы всплыло в её голове, сражаясь с маленькой, милой Катари.

Дверь вновь отворилась — Ро. Она сняла капюшон, и алые волосы рассыпались по плечам.

— Кто? — спросила Лука.

— Новенькая, Ребекка.

Лука закрыла лицо руками. Мирабелла не знала её, видела только в храме.

— Она была… амбициозной, — пояснила Лука, наконец-то сев в мягкое кресло. — Должно быть, проверяла платье…

— Одна? — спросила Ро. — Надев его?

— Она была хорошей жрицей. Посвящённой. С фермы в Варинге. Я напишу её семье, выражу свои соболезнования. После сожжения мы поместим пепел в урну, если её мать пожелает получить останки.

Мирабелла содрогнулась. Так быстро, так по-деловому…

— Она страдала? — спросила Мирабелла. — Мне всё равно, если ты считаешь это слабостью, Ро. Я хочу, чтобы ты ответила.

Ро сжала челюсти.

— Полагаю, я не могу ответить, моя королева. Если судить по коже у неё под ногтями, мой ответ будет положительным. Но действие этого яда было достаточно быстрым. Никто не слышал её криков. И она не позвала на помощь.

— И что это было? — спросила Лука.

— Что-то кожное. Раны на лифе, там, где платье прилегает к телу. Мы всё изучим, может быть, там какие-то скрытые лезвия.

— Катарина, — прошептала Мирабелла, — какая ты теперь ужасная.

— Ребекка никогда не должна была надевать это платье, — промолвила Ро.

— Но она не знала! — запротестовала Бри. — Разве не видно? Платье — синее! Оно было отравлено не для королевы, а для одной из нас! — она посмотрела на Ро. — Зачем она это сделала?

— Отравительница умна. Если она не может действовать напрямую, убьёт семью.

— Она не умна, — голос Элизабет звучал глухо, и она утёрла слёзы ладонью. — Она жестока.

Волчья Весна

На поляне под изогнутым деревом Арсиноя позволила Мадригал взять крови из её руки. Тонкие зелёные листья шелестели на древних ветвях.

— Вот, — кивнула Мадригал. — Этого хватит.

Арсиноя зажала рану тряпкой.

— Есть что-нибудь поесть? — спросила она, и Мадригал швырнула ей сумку с сидром и сухим мясом.

Она ела, но кровопотеря не беспокоила её. Руки уже так покрылись шрамами, что она не могла засучить рукава весь сезон.

Мадригал медленно склонилась над маленьким костром, который по прибытию создала из веток. Срок её беременности был несколько месяцев, но живот уже виднелся.

— Ты хочешь девочку? — спросила Арсиноя.

— Хочу, чтобы ты сосредоточилась, — ответила Мадригал пламени.

— Ну если б ты могла выбрать.

Мадригал устало посмотрела на неё. Она никогда не теряла энтузиазм относительно магии — и ребёнок упивался силой.

— Это не имеет значения, — она села на бревно. — У Милонов только девочки, у Сандринов только мальчики, — она положила руку на живот. — Потому подождём и увидим, чья кровь сильнее.

Ветер был таким холодным в это время года, что костёр шипел, словно змея.

— Идут королевы, — Мадригал вдохнула ветер. — Если ты хочешь проклясть сестёр, то пора.

Арсиноя кивнула. Воспоминания… Катарина — и ромашки в её волосах. Мирабелла крепко держала её, спасла от жриц… Она оттолкнула их.

Ей надо сосредоточиться. Половина проклятия — намерение.

— Неужели Джульена знает, что ты попросила меня помочь тебе? — спросила Мадригал.

— Да.

— И она не попыталась остановить тебя?

— Ты отвлекаешь, как на женщину, что ждёт от меня сосредоточенности. Что будет делать это проклятье? — спросила Арсиноя.

— Не знаю.

— Как?!

— Это не то же самое, что руна или приворот, — ответила Мадригал. — Проклятье — это отправленная в мир сила. И как только ты высвободишь её, не сможешь остановить. Всё, что сегодня пройдёт через дым — твоя воля и воля богини. Но оно самосознательно.

Низкая магия всегда такая. Вот почему она в тот шторм связала Джозефа и Мирабеллу? Порезы на руке пульсировали, и она чувствовала цену, которую не могла платить.

Мадринал налила кровь Арсинои в огонь. Пламя прыгнуло вперёд, съело её без единого звука. Она кормила его верёвками, пропитанными старой кровью. Бормотание — словно к ребёнку…

Позади заскрипело дерево, и Арсиноя напряглась, но это глупость! Оно не могло двигаться. Оно не проснётся и не освободится от своих корней.

— Подумай о них, — сказала Мадригал.

Арсиноя подчинилась. Маленькая девочка, смеющаяся и брызгающая водой. Мирабелла, суровая и готовая заступиться.

Она любила их. Обеих.

— Мадригал, остановись.

— Остановиться? — переспросила Мадригал, разрывая зрительный контакт с пламенем.

Огонь поднялся волной и потянулся к Мадригал. Арсиноя закричала, прыгнула, прижав её к земле и сбивая пламя с рубашки. В один миг остался только дым, но так и не пропал палёный запах волос и кожи.

— Мадригал? Ты слышишь?

Арсиноя сжала её лицо руками. Её плечо покраснело, но Мадригал этого не замечала.

— Ребёнок, — бормотала она. — Ребёнок…

— Что? — живот Мадригал был в порядке, она не падала. Ребёнок в порядке. — Мадригал? — она увидела слёзы на её щеках.

— Мой ребёнок, ребёнок! — закричала она. — Моё дитя!

— Мадригал! — Арсиноя ударила её. Почти неощутимо, как играющая Каит, но Мадригал пришла в себя.

Пустая банка с кровью Арсинои, всё ещё алая, выпала у неё из руки и покатилась по земле. Арсиноя осмелилась посмотреть на дерево — но оно казалось таким невинным.

— Что случилось?

— Ничего.

— Мадригал, что ты видела?

— Ничего! — она быстро утёрла лицо. — Дело в тебе, и это не реально! — она встала, руками закрывая живот. Да, дело в ребёнке, и что-то ужасное…

Арсиноя вновь посмотрела на дерево, на свящённое место. Низкая магия не делала только то, что планировалось, но и не лгала. Склонённое дерево не лежало, и шип страха засел в сердце — за Мадригал, её ребёнка, Джулс, что так полюбит братика или сестрёнку.

— Ты права, — успокоила её Арсиноя. — Это я виновата, не могла сосредоточиться. Всё ещё видела воспоминания… Можем попробовать ещё раз…

— Не можем! — Мадригал бросилась прочь с поляны и не оглянулась, когда Арсиноя вновь позвала её.

Арсиноя смотрела на холодный пепел, заместивший огонь. Она могла поробовать сделать это сама, но отчего-то знала, что в том не будет никакой пользы. В эту летнюю ночь у неё будет не больше преимуществ, чем те, что она уже успела отвоевать у собственной жизни.

— Идут королевы, — обратилась к дереву Арсиноя. — А ты хочешь увидеть их здесь.

Летнее Солнцестояние

Дорога Веллейвуд

Спускаясь следом за Караваном, Катарина глубоко втянула воздух. Они были близ Волчьей Весны, и она почти чувствовала запах рыбного рынка. Говорят, тут лучший улов на всём острове, и надеялась на это, потому что Натали хотела ядовитой рифовой рыбе.

— Ты расскажешь мне больше о фестивале Летнего Солнцестояния? — спросил Николас. Они с Пьетром ехали по обе стороны от неё, так близко, что Полумесяц фыркал от нехватки места. — Я понимаю, пиршества, огни…

— Фонари в гавани, — вздохнул Пьетр. — И есть кого травить. В Волчьей Весне хватает пьяниц, будет полно людей, а Арсиноя не приведёт медведя, — он покосился на Николаса, и Катарине пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.

— Медведь меня не пугает, — сказала она. — У меня для него припасено что-то особенное.

Николас улыбнулся. Катарина отыскала длинные острые гарпуны, идеально подходившие для медведя. Он с одобрением любовался на них в Грэйвисдрейке.

— Расскажи мне больше о королевах. Природа и Элементали. Так всегда было? Я слышал о других, о пророчицах, о Королевах-Королев…

— Королев-пророчиц не было веками, — сказала Катарина, — одна сошла с ума на троне и казнила несколько семей в совете, решив, что они что-то против неё замышляют. Точнее, будут замышлять в будущем. Сказала, что предвидела это. Так что, королев с таким даром топят.

Она ожидала, что он побледнеет, но он вместо этого только кивнул.

— Безумие нельзя пускать в правительство. Но война? Почему нет королев-воинов?

— Никто не знает, почему ослабел дар Войны. Утопленные королевы — вот причина, почему Санпул, город пророков, опустел, но Бастион стоит. И Война жила бы. Тем не менее, поколениями не рождались девушки с таким даром.

— Что за позор, — вздохнул Николас. — Хотя ты, прелестная Катарина, достаточно воинственна для меня.

Он усмехнулся. О, какого жениха она приворожила! Он был утончённым и очаровательным, но жаждал крови. Говорил, что она слишком смела, чтобы отравлять еду. Что слишком искусна с ножами и стрелами, чтобы это умение тратить зазря. Когда он сказал это, она почти поцеловала его. Она едва ли не толкнула его на землю. Натали хотела, чтобы она осталась с Билли как с королём-консортом, чтобы сохранить между их семьями союз. Но ведь у Билли Чатворта не будет шансов на охоте на женихов! Николас поймает его, как оленя, и тогда Катарина сможет выбрать его.

Весть от разведчика скользнула по линии повозок.

— Мы почти на месте, — сказал Пьетр. — За следующим поворотом наша цель.

— Ну так вперёд! — Катарина пришпорила Полумесяца, прежде чем Пьетр успел запротестовать, а Николас рассмеялся, следуя за нею. Когда она поднялась на холм, что вёл к Волчьей Весне, солёный морской воздух ударил её в грудь.

Им не мешали, пока они не добрались до окраины города. Как она и расчитывала, смотреть было не на что. Серые здания, выцветшая краска. Но люди на улицах останавливались, смотрели враждебно и с опаской. Когда прибыли остальные повозки, они с облегчением отвернулись.

— Ты даже не знаешь, куда нам надо! — сердито промолвил Пьетр, догнав её.

— Воистину, Ренард, — вздохнул Николас. — Город, море. Ну как потеряться?

Катарина усмехнулась. Это была правда, и она понятия не имела, зачем кузену Лукиану и Ренате Харгроув надо было выбирать тут жильё аж неделю. В таком городке вряд ли было больше четырёх-пяти вариантов.

— И где ж мы остановимся, Пьетр? — спросила она.

— На волвертонской улице. — Ведущий возчий знает дорогу, но мы ж оставили его за спиной.

— Замечательно, — она приостановила Полумесяца, потому остальные смогут догнать их, и поправила отравленные ножи на бедре. Она вскинула подбородок, когда они вступили на улицы, минуя людей, что так сыпали ненавистью. Не слишком приятно, но у неё и у её ножей будет столько дел!

Волчья весна

К приезду королев Волчья Весна ожила. Рабочие кололи дрова, носили доски, выстраивали смотровые площадки у гавани. В Волвертон-Инне и на Бей-стрит готовили номера для гостей, владельцы магазинов не закрывались допоздна, надеясь узреть среди клиентов королеву-нежить или Мирабеллу. По словам Эллиса, что предложил стать глазами и ушами в городе в ту пору, как тут остановились другие королевы, даже Лука допоздна подметал дорогу у книжного магазина, хотя Арсиное обещал, что смотреть будет только из окна.

— Нам следовало от этого отказаться, — промолвила Джулс.

— Не было шанса, — ответила Арсиноя.

Катарина и Арроны уже устроились в отеле, измучив бедную миссис Кастель и её молодца Майлза, что сходили с ума от их требований. А на западе возвышались храмовые строения жриц Роланса — они всё пытались пристроить круглые скромные комнаты для королевы Мирабеллы.

— Это отвратительно, играть нами, словно фигурками на поле, — проронила Арсиноя. — Если это дело рук Богини, то она очень жестока, а если совета и храма, то мы просто дурочки, играющие под их дудку.

— Может быть. Но ты ж сама сказала, что мы не могли отказаться.

— Почему мы просто не можем остаться здесь, жить, как обычно?

Арсиноя краем глаза заметила, как Джулс сжала кулаки и нервно косилась на деревья, чтобы посмотреть, задрожат ли они.

— А что там с нашим счастливым концом? — спросила Джулс. — Разве мы не станем сражаться за него? — когда Арсиноя не ответила, она зло продолжила свою тираду. — Прекрати быть ребёнком! Победишь — выживешь, а это лучше чем ничего!

Арсиноя содрогнулась от её быстрого удара.

— Я не собиралась бить тебя. Не сильнее обычного, но проклятье…

— Прости, Джулс. Ты просто немного меня напугала.

— Конечно, — неуверенно кивнула она. — Конечно.

— Всё хуже? — спросила Арсиноя, но не знала, о чём говорила. Что хуже? Дар? Характер? Сумасшествие?

— Я в порядке, — Джулс с трудом, медленно втянула носом воздух в попытке успокоиться. — Хотелось бы, чтобы у тебя и Мадригал получилось тогда у дерева.

Они помогли Мадригал разобраться с её ожогами, с помощью мази Каит шрамы почти ушли. Но она отказывалась говорить о том, что видела в огне о своём ребёнке.

— Думаю, мы воспользуемся тем, что у нас уже есть, — промолвила Арсиноя.

— Почему ты не боишься7 Почему за себя не сражаешься?

— Конечно, я боюсь! Но я могу делать только то, что в моих силах, Джулс.

Джулс долго молчала, и Арсноя подумала, что всё закончилось, но вдруг зарычала Камдэн, и брёвна в глубине леса, нарубленные кем-то, опасливо задрожали.

— Чтобы защитить тебя, мне достаточно просто разозлиться, Арсиноя, — промолвила Джулс. — Камдэн, Джозефу и мне.

— Ты воспользуешься своим даром войны? Нельзя! Если они увидят это, то они… — Арсиноя стала говорить тише, словно Совет уже мог услышать её. — Они вернут тебя в Индрид-Даун и запрут там. Убьют. Остров ненавидит сумасшедших!

— Может быть, я не сойду с ума. Может быть, я должна защитить тебя, если ты сама этого сделать не может!

— Джулс, пожалуйста, я не хочу, чтобы ты была в этом замешана…

— Это твоя жизнь. Не говори мне держаться подальше, — Джулс отступила к дороге.

— Джулс!

— Просто хочу найти Джозефа, — оглянулась она через плечо, но стала идти медленнее, и голос зазвучал чуть мягче. — Не переживай. Просто следим за храмом и Арронами.

Арсиноя выделила себе наедине с Брэддоком всего несколько минут, пока не начался хаос. Но они выдержат.

— Арсиноя! — услышала она голос Билли.

— Младший! — она почувствовала, как по телу прошёл разряд, прыгнула к нему, обвила его шею руками, и он сжал её в своих объятиях, прежде чем вновь тяжело вздохнул.

— Это лучший приём, на который я только мог рассчитывать…

— Тогда не стоит ничего портить разговорами.

Билли рассмеялся, и они отступили друг от друга. Он казался совершенно здоровым, в безопасности, с нею, принадлежащий ей. Её глаза скользили по его лицу, по его плечам и груди — она покраснела и остановила взгляд на его руках.

— Младший, — промолвила она. — С венком.

Красивым: виноградные лозы свернулись кругом, скрутились в фиолетовой феерии с синей травой.

— Вот. Это для тебя.

Арсиноя взяла его и провернула между пальцами.

— Ну, то есть, это делал не я, — вздохнул он, — сказал только девушке на рынке, что сюда положить. Это не букет, конечно, — торопливо добавил он. — Знаю, ты не такая. Природа или нет…

— Но ты принёс мне букет, помнишь? Зимой, после того, как нас атаковал старый, больной медведь.

— Это было от моего отца.

Арсиноя ухмыльнулась, скользнула пальцем по кусочку бледно-голубой ленты, что держала венок, чтобы можно было повесить на дверь.

— Это… очень приятно, — она всё-таки избавилась от сарказма в своём голосе. — Первый, который я вообще буду пускать на воду.

Она рассмеялась, когда Брэддок своим огромным коричневым носом ткнулся в венок.

— А он будет с тобой? — спросил Билли, почесав его за ушами.

— Да, но я буду держать его возле доков, подальше от толпы?

— А с ним будет всё в порядке? Это безопасно, так близко к другим королевам, после всего того, что случилось во время Белтейна…

— Я уверена в том, что всё будет в порядке, — она иногда забывала в том, что Билли видел, как всё происходило. А теперь он так ласкал Брэддока, словно тот был маленьким котёнком…

— Ты испортил мне медведя! — Арсиноя похлопала Брэддока по спине, и тот отошёл в сторону, такой лоснящийся, красивый… Волчья Весна превратила его в толстяка, пожирающего самый лучший улов.

— Скажи мне, что у тебя есть план, — промолвил Билли. — Оружие, или что-то такое, о чём никто даже не догадывается.

— У меня есть мой медведь, и кое-кто совершенно убеждён в том, что этого хватит с головой, — она посмотрела на свой венок. — Мы должны говорить с тобой об этом? Ты ведь только что вернулся.

— Только что вернулся, — повторил он. — В качестве сопровождения Мирабеллы.

Этот отвратительный праздник! Единственный толк — его возвращение! И она повернулась к нему, коснулась его шеи.

— Я так рада, что с тобою всё в порядке! Друзья Луки рассказывали нам о Ролансе множество кошмарных историй. Отравленные жрицы, умерший скот… Это всё правда?

Билли кивнул. Он не проронил больше ни слова, но был встревожен настолько, словно видел и что похуже.

— Мне следовало написать тебе, но на самом деле там нечего было описывать, я хотел только сказать, что очень скучаю.

— О, мы с тобой оба такие. Никогда не могу найти слова, которые звучали бы не так глупо, как на бумаге. Это Джулс может писать одно письмо несколько дней подряд, не отрываясь ни на секундочку.

— Ну, так нам с тобой надо быть уверенными в возможности поговорить с глазу на глаз, вот и недоразумений никаких обычно не случается.

Он скользнул пальцами по краю маски, потом по её подбородку, там, где из-за лакированного дерева выглядывал кончик шрама.

— Не знаю, сколько у нас будет времени увидеться…

— Ты не останешься с Сандринами?

— Даже в Волчьей Весне я остаюсь официальным дегустатором Мирабеллы, потому во время фестиваля обязан буду стоять столбом рядом с нею.

Арсиноя почувствовала, как сжалось её горло. Увидеть Билли за спиною своей сестры будет больно, даже если она и знает, что это просто представление.

— Значит, ты не сделаешь того, что совершил во время Белтейна, не оставишь Мирабеллу и не придёшь ко мне.

— Сейчас всё иначе.

— Почему?

Билли взял её за плечи, и она затаила дыхание. Но на этот раз на её губах не было яда, и если он её поцелует, она ответит взаимностью. Она никогда его не отпустит.

Но вместо этого он привлёк её к своей груди.

— Арсиноя, — прошептал он, целуя её волосы, её плечи, но только не губы. — Арсиноя. Арсиноя…

— Надеюсь, мы ещё сможем поговорить с тобой, — она уткнулась носом в плечо. — До того, как до меня доберутся мои драгоценные сёстры.

— Не говори так. У Мирабеллы вообще никакого плана нет, только желание остаться в живых.

— Ты просто можешь ничего об этом не знать, — возразила Арсиноя, отступая от него. — А ты не можешь рассказать мне об этом, Младший? А если б рассказал? А знаешь ли ты мой план? Сказал ей?

Он отвернулся.

— Не отвечай. Это несправедливые вопросы. Мирабелла — это для тебя не просто имя, это для тебя живой человек, и я не ожидаю, что ты будешь ради меня её ненавидеть.

Билли сжал её руку.

— Может быть, и нет, — промолвил он. — Но я никогда не допущу, чтобы с тобою что-то случилось. И вот это никогда не изменится.

Храм Волчьей Весны

Лука провела пальцем по подоконнику в храме и протянула его Ро.

— Зато чисто.

— Хотя бы, — хихикнула Ро. — Ты стала мягкой и испорченной, словно кошка, Верховная жрица, — Лука тоже хихикнула. Это было правдой, она слишком долго была Верховной жрицей и наслаждалась всем, чем могла. Но если позабыть всё это, то скромные жилища — всё, что е нужно.

Жрицы Роланса убрались прелестно. Храм был не слишком безопасен, но Ро позаботится об этом. Трудно только держать Мирабеллу близко к себе, Оука уже видела, как она блуждала по краю храмового сада, косясь в сторону города и гавани. Их мягкосердечная королева интересовалась жизнью сестры. И хотела повидать Джозефа Сандрина.

— Мне тут нравится, — Ро глубоко вдохнула воздух. — Тяжелее, чем в Ролансе, и честнее.

— И это от одного вдоха!

— Лука, ты знаешь, для оценки мне не нужно много времени.

— Как никто, — кивнула Лука. — И что ты сделаешь с маленькой отравительницей? До исчезновения на фестивале я не считала её угрозой.

— Она вытащила себя из ямы, — скрипнула зубами Ро. — Она всё ещё слаба без своих Арронов.

Лука подошла к окну, обращенному к востоку, выходящему на рынок и западную гавань. День был солнечным, люди в городе работали на площади, обеспечивали место для гостей. Туда смогут прийти только королевы с воспитателями и самые удачливые из присутствующих, а остальные будут гулять по улицам — жители Волчьей Весны, Роланса и Индрид-дауна, смешавшиеся в одну толпу.

— Это было ошибкой — приезжать сюда? — спросила Лука.

— Нет.

— Хоть мы и не можем ей помочь?

Ро положила руку на плечо пожилой женщины.

— Это ей поможет. У молодой королевы есть лишь одна цель. Корона.

— Да, ты права. Но мне всё равно это не нравится.

— Они плетут венки, — Бри обвела цветок пальцем. — Это для тебя от жриц Волчьей Весны, они каждой королеве сделали, — она вручила его Мирабелле, красивого, прекрасного даже, такого синего-белого… — Я видела тот, что для Катарины, из роз с шипами.

— Что они с ними делают? — спросила Мирабелла, но ответила не Бри, а Элизабет.

— Мы отправляем их по воде с бумажными фонариками в центре, — она обернулась к гавани, и выражение лица вдруг стало таким задумчивым.

— Разве это место не вызывает у тебя тоску, Элизабет? — спросила Мирабелла. — Это так странно…

— О, немного. Мой дом не близко к морю, хотя тут есть что-то схожее.

— Я не видела медведя в городе, — резко промолвила Бри, и Мирабелла напряглась, — хотя об этом много болтают. Как думаешь, где она его прячет? Зачем? Он опасен? Тогда это было так… Элизабет? Твой тоже делает не всегда то, что ему говорят?

Элизабет посмотрела на дерево, где пушистый дятел склонил головку.

— Он почти никогда не слушается, — Элизабет улыбнулась. — Наши фамилиары чувствуют нас, а мы — их. Мы воссоедены, но едины. Сильного фамилиара трудно сдержать в гневе.

— Это не имеет значения, — наконец-то промолвила Мирабелла. — Мы на фестивале и так много чего увидим.

Бри встала на цыпочки, чтобы заглянуть Мирабелле через плечо.

— Что? — спросила Элизабет. — Какой-то красавец из местных?

Брови Бри изогнулись, но потом она досадливо скривилась.

— Нет, это Билли, волочится со своей курицей. Не то чтобы он не был красавцем, и будь он не женихом… — она запнулась, когда Элизабет швырнула в неё жёлудем.

Билли сказал, что оставит курицу у Сандринов, но Мирабелла знала, что шёл он к Арсиное.

— Я вернусь, — сказала она Бри и Элизабет.

— Не заходи далеко!

— Не буду! — словно она могла это сделать, в окружении такого количества жриц…

Она бежала, пока наконец-то не догнала Билли и не встала рядом с ним. Он посмотрел на неё, а потом вперил свой взгляд в землю.

— Это так? — спросила она спустя миг. — Один визит к сестре, и мы больше не дружим?

Он остановился на гребне холма и прищурился от яркого солнца, что бросало свои лучи на дорогу.

— Жаль… Когда мой отец отправил меня в Роланс, я поклялся, что тебя возненавижу, что не позволю себе быть таким дураком, как Джозеф, — он грустно улыбнулся ей. — Почему ты такая несчастная? У тебя что, нет манер? В тебе должно быть достаточно вежливости, чтобы быть просто ужасающей. Поэтому я могу презирать тебя.

— О, извини. Что мне сейчас делать? Пнуть тебя?

— На самом деле, было бы неплохо — Арсиноя обычно это делала, и мне нравилось.

— Ты сказал ей, что я знаю правду? Что знаю, что она не собиралась меня убивать?

Билли покачал головой, и Мирабелла почувствовала, как сжалось её сердце. Ей хотелось узнать Арсиною, рассказать ей, встряхнуть за плечи, пока она не щёлкнет зубами и не поведает ей правду о медведе в тот день в Ашбурне.

— Арсиноя сказала бы, что отсутствие ненависти ничего не меняет. Но мне кажется, — медленно промолвила Мирабелла. — Если бы я знала, что сестра должна была это сделать… Если бы я знала, что она любит меня… — она рассмеялась над собой. — Разве это имеет смысл?

— Я не знаю. Наверное, да, но вы с Арсиноей были так оскорблены, что не стали бы друг друга слушать.

Он с сожалением посмотрел на неё.

— Я не хочу ненавидеть тебя, но могу. И буду, если она умрёт.

Мирабелла смотрела на море. Оно было таким красивым… В другой жизни всё могло быть иначе. Арсиноя приветствовала бы её, въезжающую в город, и показала бы ей рынок и места, где играла с Джулс, когда была ребёнком.

— Не так легко теперь говорить с тобой. Но мы тут только ради фестиваля, потому, может быть, ничего не случится.

— Мирабелла, — тихо ответил Билли, — не лги себе.

Волвертон-Инн

Женевьева не отрывала взгляд от храма Волчьей Весны с того мига, как они оказались в своих покоях в гостинице. Она пошатывалась, ворчала, заламывала руки, расстраиваясь, что Мирабелла прибыла первой. Катарина закатила глаза, когда Женевьева бросилась к окну. Она храм не увидит, ведь гостиница укрылась далеко-далеко за домами.

— Отойди оттуда, — промолвила Натали. — Лучше быть последней, чем посередине, а Арсиноя уже была тут.

Катарина проигнорировала их, когда они заговорили о безопасности — как будто это важно! Она скользнула точильным камнем по лезвию метательного ножа и прислушалась к нему. Острее. Ей он понадобится в отличном состоянии, а ещё арбалет… Болты…

— Катари, — промолвила Натали, и Катарина увидела, как насторожилась Женевьева. — Что ты делаешь?

— Готовлюсь.

— К чему? — спросила Женевьева. — Они тебе не нужны. Ты в безопасности.

— Натали, 0 она проигнорировала Женевьеву. — Чем бы ты в них метнула? — она скользнула кончиком пальца по тонкому лезвию. Оно так быстро разрезало кожу, что боли даже не пришло вместе с кровью. — Мне надо что-то, способное свалить медведя.

— Не бойся медведя, — ответила Женевьева.

— Я не боюсь, — улыбнулась Катари. — У меня есть план.

Летний фестиваль

— Это ошибка.

— Джулс, её ошибка. Ты не можешь её отговорить, — Джулс и Джозеф сидели в спальне наверху, наблюдали через окошко за Волчьей Весной, используя бинокль, который дал Джозефу отец Билли.

— С каких это пор я давлю на неё? — пробормотала Джулс. — Арсиноя всегда была под моей защитой. Я знала об этом с того мгновения, когда увидела ребёнком…

Она посмотрела в подзорную трубу. Улицы были оживлёнными, переполненными народом, а ведь фестиваль ещё даже не начался.

— Они будут покрывать нас, — промолвила она. — Вставай.

— По крайней мере, мы знаем улицы и укрытия. Это преимущество.

— Ловушка, в которой ни для чего нет места.

Джозеф посмотрел вниз.

— Я никогда не слышал, чтобы ты так говорила.

— Не слушал, — она закрыла глаза. — Прости. Это нечестно. Просто тут отравители, элементали, а они на вид совсем не страшные…

— Не бойся, — промолвил он, сжимая её руку. — Я боюсь за Арсиною и за тебя, Джулс. Я знаю, ты скажешь, тебе защита не нужна, но я не доверяю Мадригал. И думаю, что она может в любой момент отпустить тебя. Может, уже это сделала.

Джулс сжала его пальцы. Бедный Джозеф. У него под глазами залегли круги, он так похудел, а она даже этого не замечала!

— Моя мать — это неприятность, но не такая уж и большая, — она вновь посмотрела вниз. — И каждому иногда нужна помощь.

На рынке было до такой степени много жриц, что это отчаянно напоминало рейд. Они, вне всяких сомнений, проверяли еду, хотя она и не понимала, зачем. Мирабелла не могла бы от этого умереть, любой яд следовало бы преподнести вручную.

— Отравители будут очень рады пиру. Мы можем быть в этом уверены. Арсиноя не должна есть что-либо, или прикасаться к чему-либо… И нельзя, чтобы она соприкасалась с незнакомцами, вдруг у них отравлена кожа? Они тогда могут заинтересоваться, почему она не умирает! Хранить секрет почти так же страшно, как же и бояться яда! — она тихо пробормотала проклятие и опустила подзорную трубу.

— Где сейчас Арсиноя?

— Одевается. Потребуется времени чуть больше. Когда-то будем вспоминать тот день, когда Мадригал умудрилась впихнуть цветы ей в волосы.

Джозеф усмехнуться.

— Мне надо возвращаться, но я так устала… — она потёрла виски. — Так устала, Джозеф.

— Джулс, это не только твоя ответственность…

— Каит будет помогать во время церемонии. Эллис должен направлять Брэддока к толпе. Мадригал вообще нельзя допускать к делу!

— Не забывай о Луке, — промолвил Джозеф. — Обо мне. О самой Арсиное. Она не так уж и беспомощна, и только одна королева действительно представляет собой угрозу…

— Отравленный нож, так или иначе, остаётся ножом, — ответила Джулс. — Он всё ещё способен кого-то погубить, 0 она с трудом выдохнула воздух, и Камдэн скользнула к тому краю кровати, на котором сидел Джозеф, потёрлась о его колени.

— Тебе нужно отдохнуть. Ночь будет долгой.

— Не могу, — она отвернулась, пытаясь встать. — Что там на площади?

Джозеф обнял её и прижал к себе.

— Тебе и отсюда хорошо видно. Видишь? Вон там, столы, на них горы бумажных фонариков, которые уже приготовили к тому, чтобы отпускать в гавань. Как и в любой другой год…

Но это был не любой другой год. Голубое небо сияло у них над головами, как никогда не бывало прежде, и от каждой кухни исходил тоненький дымок готовки. И в каждом доме ждали прихода королев, что пытались убить Арсиною.

— Я однажды сказала, что лучше б ты не возвращался, — ответила Джулс. — Но я не то имела в виду… Без тебя я б не выдержала.

Джозеф ласково погладил её по голове.

— Я всегда буду рядом, Джулс, — он крепко обнял её.

Она придвинулась ближе, но чем крепче она его держала, тем дальше был он. Джозеф не принадлежал этому месту, и она не знала почему.

— Поцелуй меня, Джозеф, — но это она притянула его к себе.

Её руки скользнули по его спине, она потянула его рубашку, пока та не начала трещать. Он стянул рубашку с плеч, и они рассмеялись, когда её руки застыли.

— Я люблю тебя, — промолвила Джулс. Она могла позволить себе один миг на двоих. Джозеф, её руки на его плечах, прикосновения его пальцев к её волосам. Она упала на кровать и потянула его за собой.

— Я люблю тебя, Джулс. И буду любить, пока жив.

Арсиноя дёргала свой жилет за край. Она носила его и прежде, но сегодня стало ещё неудобнее. И маска на лице сидела плохо, как бы она ни повязала ленту.

Отвратительно! Венок заставлял её голову зудеть. Они каждый год пихали это в её волосы, даже если она стригла их так коротко, что коса казалась просто обрубком. Но прежде её это не беспокоило — значит, дело в дне, а не в волосах.

Она нашла Мадригал в тени, рядом с Мэтью.

— Ты видела Джулс? — спросила она.

— Нет, — ответила Мадригал. — Думала, она будет тут. Нельзя держать это вечно, — она опустила плечи, и на руке красовалась прячущая ожог повязка, тянувшаяся по шее и вниз по руке. Она скривилась, когда возложила венок с белыми подснежниками и виноградом на голову Мэтью, и сидела, бледная, тонкая, с растущим животом.

Мэтью протянул руку и притянул к себе Арсиною. Его улыбка — улыбка Сандринов, — была такой привычной, такой очаровательной и такой красивой, так что даже она сама могла покраснеть, так что Мадригал явно не рассказала ему о том, что увидела в том огне.

— Какой прекрасный венок, — промолвил он.

Арсиноя ткнула его пальцем.

— Бывает лучше, — она подумала о подарке Билли. Она вынуждена была отдать его Каит, когда жрицы пришли с венком для королевы Природы, больше напоминающем ей букет. Столько фиолетового, жёлтого, что в центр уже можно было не пихать фонарик.

Она громко хлопнула дверью, когда вернулась в дом, и Каит шагнула ей на встречу, с Евой на плече.

— Пора.

— Уже? А разве мы не должны хотя бы подождать Джулс?

— Некогда больше ждать. Мы хозяева, должны прибыть первыми, и Джулс отлично знает об этом. Я уверена, что она будет там.

Арсиноя выдохнула и призвала Брэддока, пока Каит и Мадригал встали впереди, Мэтью у неё за спиной. Эллис подошёл поближе и сжал плечо.

— Подожди, — она улыбнулась. — Мы не прощаемся!

— Ни за что, — ответил Эллис. — Просто — я здесь. Не бойся за своего Брэддока, родная.

Арсиноя быстро кивнула. Волчья Весна уже озолотилась сиянием заката.

— Странно, — промолвила она, — чувствовать себя в опасности в такой прекрасный день…

Они начали своё шествие, и хотя идти приходилось вниз, она не чувствовала ног. Она просто пыталась не сбиваться с темпа, а пальцы левой руки запустила в тёплый мех Брэддока.

К тому времени, когда они прибыли, в бухте уже было множество людей, что устраивались у доков и поспешно занимали свои места. Верховная жрица Лука стояла у воды с тремя жрицами, и с Отем, главной жрицей Волчьей Весны. Когда Лука увидела Арсиною, она склонила голову, безо всякой угрозы в жесте, но желудок её всё равно сжался, и она с беспокойством оглянулась в поисках Джулс, но той не было.

Мирабелла шагала с Билли, следовала за Сарой и Бри. Сегодня Вествуды игнорировали тот факт, что он был просто дегустатором, и относились к нему, как к жениху. И он до этой поры прекрасно справлялся с задачей, хотя постоянно искал в толпе Арсиною.

Сара замедлилась, и их линия слилась воедино, так что дядя Майлз и Нико едва не наткнулись на Мирабеллу. Хорошо, что платье её было коротким, без шлейфа, а значит, нереальным было оставить грязь на подоле.

Мирабелла втянула шею. Всё из-за слишком длинной, переполненной членами Чёрного Совета процессии Катарины! Она больше не могла увидеть Катари — только её распущенные волосы, в которых затерялась одна маленькая булавка и множество алых цветов. Она шагала рука об руку со своим женихом, красивым юношей с золотистыми волосами.

Они вновь пришли в движение, и Мирабелла почувствовала, как в ней всколыхнулось возбуждение. Она здесь, в Волчьей Весне, где выросла Арсиноя. И где-то здесь, рядом с водой, она стоит. Не одна. Она будет со своим медведем.

Когда они наконец-то достигли берега, вокруг было до ужаса тихо. Мирабела ожидала, что отравители будут шуметь. Возможно, будет плеваться природа, но нет же! Ни криков, ни болтовни. Это совершенно не походило на фестиваль.

Когда они заняли свои места, Билли напрягся. Там стояла Арсиноя, и когда она посмотрела на Билли, то даже покраснела, вопреки своей маске.

Мирабелла мысленно улыбнулась. Сегодня не случится зла. Вообще ничего не случится, просто красивые фонарики будут плыть по воде, и баржа, наполненная фруктами и зерном, сгорит в море. Медведь Арсинои был совершенно спокоен, и Катарину, кажется, интересовал только откровенно компрометирующий своей близостью её жених.

Чёрный Совет так старался собрать их всех вместе в Волчьей Весне! Мирабеллу радовало, что их ожидало разочарование.

Арсиноя посмотрела на берег у ног своих сестёр. Впервые с дня, как они покинули Чёрный коттедж, она оказалась так близко сразу к обеим. Маленькая Катарина, такая непревзойдённая среди Арронов, но больше не просто кукла. Её подбородок был высоко вздёрнут, а губы изогнулись в мрачной улыбке.

А Мирабелла, что ж, она, как обычно, оставалась предельно холодной. Её сестры — королевы, и они знают, что делать.

— Вот как, — прошептала Арсиноя, — кто-то умрёт.

— Они должны были подыскать для церемонии место получше, — промолвил Николас. — Что-то такое, где не будет так отвратительно пахнеть!

Ветер изменил направление и принёс с собой запах с рынка, но Катарина была не против. Она в Волчьей Весне мало что успела увидеть, а ей ведь понравилось! Это безумие, шаткая рыбацкая лодка — они все стояли на воде и сияли мириадами огней в синем свете сумерек.

— Королевы — вперёд! — промолвила Верховная Жрица, и Катарина усмеънулась, когда Лука протянула руку к Природе. — Королева Арсиноя!

Арсиноя подошла к воде, больше напоминая селянку, чем королеву. Она получила от жрицы пылающий фонарик и склонилась, чтобы неловко толкнуть вперёд свой венок.

— Королева Катарина!

Катари взяла свой фонарь у жрицы Индрид-Дауна. Она поставила его в центр венка и опустила на воду, а после улыбнулась, когда её красные розы оттолкнули в сторону полевые цветы Арсинои.

— Они же не думают, что Верховная жрица даст фонарь Мирабелле, — пробормотал кто-то в толпе, когда Катарина вернулась, но они, естественно, сделали это. Мирабелла взяла свой фонарик у Луки, поцеловала её в лоб. Ненависть отравителей была столь сильна, что Катарина услышала их шипение.

Мирабелла выпустила свой венок и воспользовалась своим даром, чтобы все три выплыли в гавань. Словно это было знаком — лодки внезапно избавились от своего груза, и вся бухта запылала. Совсем рядом проплыла баржа с яблоками и пшеницей.

— Люди Роланса приносят подношение народу Волчьей Весны, — промолвила Мирабелла, — чтобы возблагодарить их за гостеприимство!

Катарина ступила к ближайшему слуге.

— Мне нужны пламенные стрелы, — девушка едва успела кивнуть, прежде чем Катарина скрылась в толпе.

— В Ролансе, — продолжила Мирабелла, — мы так празднуем Летнее Солнцестояние. Надеюсь, Природа позволит нам жертву в честь их — и в честь Богини!

Главы повернулись к седой женщине с вороной на плече. Наверное, это была Каит Милон, глава семьи Милонов, воспитавшей Арсиною. Каит несколько минут смотрела на Мирабеллу, прежде чем коротко кивнула. О, сильная женщина, может быть, она даже сильнее Натали!

Люди, стоявшие за Катариной, толкались, когда девушка-служанка вернулась с длинным луком и передала его королеве.

— Замечательно, — улыбнулась Катарина. — Спасибо.

— Катари, — тихо прошептал Пьетр. — Что ты задумала?

А после кто-то закричал.

— Мира, у неё лук!

Катарина закатила глаза. Вествуд, любительница пламени.

Толпа содрогнулась от крика, сжалась. Жрицы утянули луку с дороги, а дурочка Вествуд всё мчалась вперёд.

— Бри, нет! — закричала Мирабелла.

Катарина упёрла руки в бёдра.

— О, Бри, — промолвила она. — Я только хочу помочь, — она подошла к центру и повернулась к толпе. — Моя сестра опозорила меня, ведь я не взяла с собой никакого подношения. Но я могу помочь ей сжечь его.

Катарина взяла стрелу и зажгла его о ближайший фонарик. Стрела так красиво пылала в тёмном небе! А когда она отступила и выстрелила, то дуга над бухтой огнём ударила по мёртвой точке баржи. Пламя вспыхнуло, толпа с облегчением вздохнула. Кто-то мягко зааплодировал, не только отравители. Верховная Жрица посмотрела на Натали, но когда Катарина оглянулась, Натали кивнула. Мирабелла потеряла своё преимущество.