Одиночество жреца. Том II

Глава 9. Контрразведка

Мы сидели в засаде уже часа три. Со мной в небольшой каморке на втором этаже трактира ютилось еще трое гвардейцев — два мечника и один стрелок с небольшим самострелом и тяжелым арбалетом за спиной.

Ирдис сдал мне многое, в том числе и явочные квартиры, на которых встречались с людьми, замешанными в роспуске слухов не только о моей связи с Санией, но, если копнуть совсем глубоко — и в роспуске слухов о самом Кае десять лет назад. Что он бастард, а не сын Сандера Четвертого.

В целом, я не очень удивился, когда глава воров Пите подтвердил, что, скорее всего, заказчики — люди из сената Республики, хотя к моему удивлению, в этом были замешаны и гонгорцы. А вот следов Паринии не обнаружилось: заклятые соседи предпочитали решать вопросы мечом и магией, а не заговорами и интригами.

Интерес гонгорского престола был понятен: порт Миллер, который был бельмом на глазу любого правителя западного королевства, взошедшего на престол. Своей системы канцелярии там не было, так что западного монарха разрывали на части его же аристократы, а Миллер был идеальным способом пнуть лежачего.

По наводке Ирдиса мы оставили несколько записок с просьбой о встрече, которые использовались в высших кругах Пите. Сам главный вор был фигурой весьма скрытной, держали его взаперти глубоко и тихо, так что он с равным успехом мог как попасться канцелярии, так и уехать «по делам» в ту же Республику, где мужчина частенько бывал с деловыми визитами.

К моему удивлению, Ирдис не был верным песиком купцов, который ходил перед ними на задних лапках. Скорее его работу можно охарактеризовать, как фриланс: он принимал заказы и оценивал, сможет ли выполнить заказ своими силами или силами своих подчиненных в разумные сроки. Ну и насколько выполнение подобных поручений вообще будет для него и гильдии выгодно. Кстати говоря, именно по этой причине он перестал брать заказы на мою голову, да и людям своим запретил: чувствовал, что если привлечет к себе внимание еще раз, я начну его искать, и искать активно, с привлечением к этому делу самого короля и его цепных псов из канцелярии.

Это грозило делам Ирдиса, потому что лишнее внимание к тому, чем занималась воровская сеть по всей Клерии, было крайне губительно для гильдии. А занимались они в основном отмывом того, что «списывалось» с оброков почти половины землевладельцев северо-востока континента. Через порты Клерии, Паринии и Бланда проворачивались такие дела, что у меня начинали шевелиться остатки волос от объемов краденого, а потом «честно» легализованного товара.

И вот теперь мы вчетвером сидели в засаде — взять языка на явочной квартире.

Это было еще и проверкой честности Ирдиса. Я покопался в его голове после допроса, но вскользь — без выхода в бездну. Так что слишком глубоко заглянуть не сумел. Да и не нужно это было: вор должен был быть полезен канцелярии и без моего вечного присутствия рядом. К нему должен зайти любой дознаватель или доверенное лицо короля и получить нужную информацию, а не как мы работали с ним раньше, через расщепление сознания, каждый раз рискуя превратить пленника в овощ.

Где-то на лестнице скрипнула ступенька. Я как-то машинально сжал рукоять длинного кинжала — совсем безоружным идти на такое дело не хотелось, а мечом махать левой рукой я пока не научился, хотя она уже достаточно окрепла как в плане силы, так и в плане моторики — и дал команду моим подчиненным. Этих мужчин мы выбирали вместе с Оривистом. Все ветераны, все прошли через штурм Пите, а с двумя из них я вытаскивал контуженного взрывом огненного шара Кая Фотена с улиц Миллера. За третьего поручился сам граф де Гранж.

Лишних вопросов гвардейцы не задавали, но я предупредил, что работаем на устном приказе — я только в общих чертах оповестил Армана, король же вообще был не в курсе нашей маленькой вылазки. Потому что я обещал Ирдису комфортное пожизненное, на что Кай пока так и не согласился. Хотя я больше этот вопрос и не поднимал.

Самоуправство! Чистое самоуправство! Если провалимся, король отправит меня в реальную опалу, а то и на плаху. Но игра стоила свеч, мне просто надоело быть слепым и глухим, только отвечать на выпады заговорщиков без каких-то превентивных действий. Если не выкорчевать эту заразу, то спокойной жизни не будет. Кроме того, это Ирдис был аккуратным в плане «мокрых» дел — на душегубство главный вор шел неохотно, все же, гильдия была про кражу и присвоение чужого имущества, а не про убийства всех подряд, хотя бандитов в ней хватало. Но на низовых должностях. Наверху сидели люди в «белых перчатках», если можно так выразиться.

Я был практически уверен в том, что все три гвардейца знали, что я маг. Не могли не знать: я особо не прятался перед гвардией, особенно в бою. Да и слишком многое могли слышать эти люди во время моих визитов к королю. Но молчали, хотя с годами меня все больше и больше одолевала паранойя на тему их верности: а если эта структура уже гниет изнутри? А если прогнила, то что тогда?

Но сейчас было не до рефлексии. Дверь в комнату скрипнула и внутрь скользнули две тени. Я изо всех сил отводил от нас глаза неизвестных, но спрятать четверых здоровенных мужиков в одной комнате было бы, наверное, под силу только Калите. Да и то, не факт. Так что как только неизвестные замерли, осматривая помещение, будто что-то заподозрив, мы навалились на них со всех сторон.

Поднялся небольшой шум, но он очень быстро стих: первый мужчина получил удар по затылку тяжелой латной перчаткой с сжатым в ней мечом, а второго поймали в захват и быстро придушили, пока он не потерял сознание.

— Вяжем и идем отсюда! Быстро!

На улице, за углом трактира, нас ждало несколько лошадей и еще один гвардеец, сейчас переодетый под конюха. Конспирация была, конечно, на троечку, но лучше так, чем никак. Запасных лошадей взяли аж четыре — мало ли, сколько народу заявится — но пригодится только две.

За ближайшие сутки мы провернули еще три такие операции, в общей сложности повязав десяток человек. На «вызовы» по кодовым сообщениям Ирдиса попались самые разные люди: мастера, рабочие, пара помощников купцов и даже один из жрецов храма Семерых — главного святилища богов в Пите и вообще, всей Клерии. Вот последнее меня удивило, так как местное духовенство не слишком вмешивалось в политическую жизнь страны, работая на благо собственных храмов и богов, изредка общаясь с паствой.

— Знаешь, негусто вышло, — сказал я главному вору Пите, когда уставший, сонный после облав и ночных допросов, явился к нему в камеру, — все какая-то мелкая рыбка, нечего Каю показать.

Сейчас вор сидел за рабочим верстаком и отмерял в свете лампы кусок кожи для нового ремня — уже две заготовки были готовы и ждали инструмента и масла для обработки. Это была первая моя поблажка для главы гильдии воров, потому что главной проблемой темниц была смертная скука.

Ирдис оторвался от работы и отложил в сторону лезвие — я не боялся, что мужчина бросится на меня с ножом, он был не настолько глуп, чтобы проверять скорость реакции менталиста — и повернулся на табурете.

— А ты думал, туда сами послы Бренна явятся? Барон! Не будь наивен, как деревенская девица, что в первый раз пришла в город на ярмарку! Это — гонцы, люди, которые должны получить информацию и передать ее дальше. А те — еще дальше. Так что тут тебе надо просто расколоть пару-тройку человек и потянуть за ниточки.

Это я понимал и сам, но мне нужно было подтверждение от мужчины. Я его получил.

— Чего не сказал сразу?

— Мне нужно масло и еще инструменты. Кожа сохнет…

— Ты знаешь, что не все сразу, Ирдис.

Мужчина внимательно посмотрел на меня, прикидывая, что бы еще такое продать, чтобы получить желаемое. Удивительно, но от усиленного пайка и кружки кислого пива по вечерам он отказался. Сразу попросил кожу для изделий, нож и шило.

В двери камеры было окошко, через которое передавали тарелки с едой и питьем, так что внутрь палачи не заходили, они были в безопасности. Единственным посетителем вора мог быть только я — этот вопрос я обговорил с Арманом отдельно.

Конечно, риски были. Ирдис мог что-нибудь учудить, как-нибудь попробовать напасть на охрану. Я вел опасную игру, особенно, учитывая, что Кая напрямую в известность я не поставил. Но, опять же, оно того стоило.

— Вы взяли девицу, шлюху? Белобрысая такая, молоденькая?

— Да, есть такая.

— Ну, вот на нее и нажми. Сам, — последнее слово Ирдис выделил интонацией, — выйдешь на помощника купца одной из гильдий, а там… Кто знает, что найдет Огненный барон.

Я прощупал сознание Ирдиса и понял, что вор дал мне еще одну наводку. Железобетонную.

Уже выходя из камеры, я бросил не оборачиваясь:

— Будет сегодня масло, остальное посмотрим.

— Приятно иметь дело с человеком слова. Среди знати это редкое качество, — в голосе вора прыгали смешинки.

Наш договор оказался для него неожиданной удачей. Все же, никто не хочет умирать, особенно так, как должен был умереть Ирдис за то, что совершил за годы работы против престола.

Ниточки, за которые советовал потянуть мужчина, вились долго. Четыре дня мы с гвардейцами рыскали по столице, опрашивали кабатчиков, хватали людей, я проводил допросы — почти поселился в казематах. Свободных камер становилось все меньше и меньше, но все это были мелкие сошки: непосредственные исполнители, курьеры, прочие помощники. Мне же нужны были титулованные «жирные коты», которые платили за слухи звонкой монетой.

Еще одной проблемой стало то, что эти самые слухи начали как-то резко нарастать, а до прибытия флотилии из Ламхитана оставались считанные дни: последний голубь прилетел из Окрева сутки назад, то есть у меня оставалось не более сорока восьми часов на все про все. Потом меня засосет дворцовая жизнь, и уже бесконечно рыскать по городу в поисках приключений не получится.

Орвиста в эту авантюру я сознательно не втягивал. Он теперь был графом де Гранжем — главой достаточно древнего рода, а не просто виконтом и, пусть и наследником, но еще мальчишкой в глазах знати. Да и своих проблем у моего друга хватало, надо было как-то на ходу принимать дела Бренарда, и хотя в имении были талантливые управляющие, а все необходимые записи хранились в канцелярии, сейчас Орвист с головой погрузился в дела семейства. Ведь человека, который бы смог объяснить те или иные детали рядом больше не было, а Эдит знала далеко не все.

А вот Айрин чувствовала себя прекрасно. Девушка вырвалась из четырех стен родового гнезда и хоть и крупного, но провинциального Мигне, и отлично проводила время в компании других знатных барышень, которые прибыли в Пите вместе с родней. В целом, ее времяпрепровождение было достаточно невинным: до разнузданных попоек, на одной из которых Кай когда-то познакомился с третьей дочерью барона Вильм, урожденной баронессой Вильм, которая впоследствии стала фавориткой и шпионкой короля Вилой де Шонц, молодой Айрин было еще далеко.

Но наконец-то наша работа дала плоды. Мы вышли на старшего купца одной из гильдий, которая раньше ни в чем криминальном замечена не была: они не участвовали в строительстве флота, так что избежали погрома, который мы с королем устроили перед самым моим отплытием в Ламхитан. Но одно дело хватать людей на конспиративных квартирах и в трактирах, простолюдинов, а другое — вламываться в купеческую гильдию. Тут мне придется все выложить Каю и привлечь канцелярию, так как кроме ареста придется провести и обыск, чтобы найти финансовые хвосты.

А времени оставалось очень и очень мало. Уже завтра в обед прибудет посольство.

Я быстро отправился во дворец, но оказалось, что монарха на месте нет: он вместе с Санией отправился на конную прогулку. Подозреваю, чтобы обсудить с невестой процедуру встречи посольства, как все лучше провернуть и прочее, в том же духе. Все же, и для самой принцессы было важно, чтобы жених не ударил лицом в грязь. Своего решения Сания менять не собиралась, выйти замуж за Кая планировала, так что какие-либо проблемы во время прибытия соотечественников и прочие конфузы, которые бы могли возникнуть, как, например, тот, участником которого я стал при дворе Великого Арха, ей были ни к чему.

Выругавшись сквозь зубы, я бросился в канцелярию, предупредить Армана. Графу надо было сработать на упреждение и подготовить документы, людей, камеры. Кроме гвардейцев нам понадобится целый отряд опытных клерков — они будут костяком всей операции. Именно эти люди должны будут быстро и в кратчайшие сроки разобрать документацию гильдии, чтобы, в идеале, уже к вечеру или завтра утром канцелярия смогла громогласно объявить о раскрытом заговоре.

Звучит фантастически? Еще бы! Такие дела должны тянуться месяцами, в лучшем случае — неделями, но времени у меня не оставалось. Во всяком случае, уже завтра нам надо выкатить какой-то приличный повод, почему вообще были проведены аресты в гильдии, и по какой причине король схватил одного из именитых купцов Пите.

Монарх и его невеста нашлись за пределами города — на опушке небольшого королевского леса, который строго охранялся егерями Его Величества, и в котором проводилась летняя охота, если на то было желание монарха. Как я понимал, именно в этом лесу когда-то покойные Бренард и Сандер Четвертый пошли на кабана с одними копьями.

Я скакал в сопровождении двух гвардейцев — кони несли так, что вырывали копытами комья земли — стараясь при этом не вывалиться из седла. Охрана короля, завидев знакомые цвета и куртки, а после разглядев и мою обожженную рожу, без проблем пропустили нас дальше.

К моему сожалению, вокруг Кая и Сании вилась целая свита, причем самого высокого сорта: я увидел пару камзолов, вышитых золотом и серебром, еще тройку графских, а просто от серебряных нитей в глазах даже немного рябило.

Мы остановились в шагах двадцати от всей процессии, которая медленно, верхом, двигалась вдоль леса. Я услышал какие разговоры, смех, кто-то выкрикивал короткие приказы слугам, чтобы несли еще вина. Короче, вся эта прогулка должна была перейти в знатную попойку, с королем и его невестой или без — неважно.

Я отдал поводья одному из бойцов, а в сопровождении второго устремился прямо к монарху.

Нас заметили — попробуй не заметить трех всадников, которые гонят лошадей так, будто за ними несутся все злые духи Таллерии разом — но никто из свиты вида не подал. Хотя не заметить мой камзол, да и мое лицо, что уж таить, было невозможно. Каждая жаба этого болотца знала, кто прибыл.

На людях мы с Каем не слишком контактировали, я предпочитал держать дистанцию, король тоже лишний раз не дразнил высшую знать тем, что слишком много внимания уделяет жалованному дворянину, который появился из ниоткуда. Но сейчас ситуация была другая. Мы шли наперерез, так что через полминуты оказались прямо перед правителем Клерии, Санией и несколькими герцогами с отпрысками, которые сопровождали благородную пару.

— Мой король, — обратился я к Каю, чуть поклонившись.

Те же слова повторил и гвардеец, ударив кулаком в грудь.

Это была осознанная шпилька герцогам — любой аристократ Клерии должен был обращаться к королю «Ваше Величество». Такое простое «мой король» — обращение, доступное только гвардии или для героев прошедшего сражения, которых представляют к наградам, а ни к первым, ни ко вторым я, очевидно, не принадлежал, хотя во время штурма Пите и получил куртку с синим змеем на спине. Вот это помнили многие.

Кай даже бровью не повел, хотя по сверкнувшим на миг глазам и поднявшемуся эмоциональному фону он мою выходку оценил. Король не был злопамятным — просто злым и с хорошей памятью — и до сих пор помнил, как мало сторонников у него было во времена смуты. И как многие из них погибли на войне.

— Барон Тинт?.. — многозначительно спросил маркиз де Вилс, который прямо сейчас ехал по левую руку от короля.

Его отец, герцог де Вилс, был уже слишком стар и болен, чтобы не только ездить верхом, но просто эффективно вести дела рода, так что маркизом он был лишь номинально. Даже жетон на груди, в обход всех правил, был каким-то подозрительно большим, как и концентрация золотых нитей в камзоле.

— Мой король, срочное донесение, — игнорируя де Вилса, обратился я опять к Каю.

— Насколько срочное, барон? — в голосе Кая я слышал нотки недовольства.

Эта прогулка должна была задобрить высший свет Пите, которому Кай уделял преступно мало внимания. Должен был развлечь Санию. А тут я со своими донесениями.

— Дела канцелярии, мой король. Крайне важные детали допроса, по которому я и граф де Гранж были вызваны в столицу.

Как только с моих губ слетело слово «канцелярия» все окружающие короля аристократы поморщились, будто бы кто-то испортил воздух, а несколько барышень, что ехали во втором ряду с графами и виконтами, еще и демонстративно спрятали смешок в кулаке. Мол, чего еще ждать от простолюдина?! Конечно же этот дурак-барон связался и с канцелярией! Еще смеет отвлекать короля! А с гвардейцем прискакал, потому что с него глаз не спускают!

Мне было на эти смешки плевать. Ну, почти плевать. А если говорить совсем откровенно, то подобное поведение цепляло мое самолюбие и хотелось как-то поставить этих олухов на место. Так что я просто представил, как после арестов и обысков буду сидеть в кабинете короля и потягивать прохладное вино, которое своей магией приморозит мне лично монарх. И мы без особых титулов и прочей словесной эквилибристики будем обсуждать дела и завтрашнее прибытие ламхитанской флотилии. Кай просил зайти к нему сегодня вечером еще несколько дней назад, так что мне было, что говорится, «назначено».

В идеале мне бы переговорить с королем с глазу на глаз, хотя бы пару минут, но ситуация совершенно не та, ой не та.

Сания с некоторым непониманием наблюдала за происходящим. Она была еще не до конца в курсе клерийских порядков и холодность, с которой ее будущие подданные встретили героя войны, «почти фаворита» короля и отмеченного Палом, пусть я сейчас был и изувечен после крушения, ее серьезно удивили. Я это видел и по эмоциям девушки, и по ее выражению лица. Придется, видимо, отдельно объяснить арха-те, в каком статусе я нахожусь. В статусе цепного пса престола, если так подумать.

— Дело под контролем графа де Шонц-Вилена? — спросил король.

— Под моим, мой король. Граф участвует в том числе.

— Он разделяет ваши планы, барон?

— Отчасти, ваше величество.

Звучало все это очень и очень паршиво. Если сейчас Кай бросит «дождитесь моих распоряжений», то вся операция покатится к чертям.

— Это последствия выгодного мероприятия, которое мы обсуждали с вами на неделе, Ваше Величество, — добавил я, видя непонимание Кая. — Прямо сейчас граф де Шонц-Вилен готовит людей для выполнения задания во благо престола и вашей невесты, Ваше Величество.

Последнее я сказал с некоторым нажимом. Единственный вопрос, который я мог решать с помощью канцелярии в интересах Сании — проблема похабных слухов, гуляющих сейчас по Пите.

— Хорошо. Думаю, мой руководитель канцелярии знает, что делать. Потом доложите, — будто с ленцой, бросил Кай и махнул рукой, мол, скройся.

Последний жест еще больше удивил Санию, я же, крутанувшись на пятках, устремился обратно к нашим лошадям. Необходимость ловить короля за городом отняла у нас почти час. Сейчас дело, все остальное — после.

Погром гильдии — а это был именно погром — прошел быстро, бескровно и крайне эффективно. Мы смогли арестовать пяток купцов, всех старших секретарей, главу гильдии и его заместителя — сейчас, перед самой свадьбой, все они стянулись в Пите, чтобы засветиться при дворе. После того, как гремящие доспехом и мечами гвардейцы выволокли людей на улицу и под взглядами зевак, взяв под стражу, посадили на телеги и повезли в цитадель, за работу принялись клерки Армана.

Я настоял на том, чтобы всю документацию просматривали только мельком — а по сути, грузили по мешкам и деревянным ящикам и везли из города в саму канцелярию. Очень опасался, что если мы оставим хоть что-то, ночью «доброжелатели» пустят красного петуха.

— Эй! Да это же сам Огненный барон! — послышался звонкий голосок из толпы.

— Видать, измельчал Копченый! К принцессе ходу больше нет, рожа страшная, так на купеческих дочерей перешел!

По толпе горожан, что стояли по другую сторону улицы, чтобы не попасться под горячую руку какого-нибудь гвардейца, прокатилась волна смеха.

— Ой не знаю! Купеческие девки бойкие! Там крепко держать надо, а как держать, если одной руки-то нет?! Да еще и правой!

— Так у него в помощниках целый ублюдок есть, он же здоровый, как медведь! Бастард, значит, держит, пока барон пыхтит, потом меняются…

По толпе пошла еще одна волна рогота, но я старался абстрагироваться от этого текста. Хотя четко чувствовал, что диалог сознательно ведут двое. Вон те, паренек лет шестнадцати и громила, у которого борода лопатой и взгляд опытного душегуба.

—Эй, парни, — кликнул я троих гвардейцев, — в толпе. Двое. Пацан, лет четырнадцать-шестнадцать, и вон бородач, морда, как лопатой ударили, не обознаетесь. Поносят короля и его невесту. Возьмите пару стражей, все равно стоят, в заднице ковыряют. Взять и погрузить. Только не бейте сильно, чтобы целые были.

Гвардейцы коротко кивнули, хотя такая работа была и не про них — все же, они тренировались шинковать людей тонкой соломкой, а не крутить руки, но в этом деле им поможет городская стража, которая уже успела подтянуться к гильдии по приказу Армана и сейчас стояла в некоем подобии оцепления.

Через минуту со стороны толпы зевак послышались крики и ругань. Пацан вывернулся и убежал, а вот бородача скрутили и погрузили на одну из телег, крепко связанного и с подбитым глазом. Все же, кто-то из бойцов не удержался и приголубил говорливого «прохожего» кулаком в латной перчатке. Ну, и поделом, отрабатывал бы свои деньги где-нибудь в другом месте.

Я на секунду остановился и посмотрел на дело своих рук и головы. В большей степени, конечно, головы, но все же. Массовые аресты, обыски, людей хватают по моему приказу… Так мы и до фашизма с Каем докатимся, но, так сказать, какие нравы, такие и методы. Ирдис не брал заказы на мою голову или головы других заметных фигур Клерии. Но скоро в гильдии воров прочухают, что их патрон угодил в застенки короля и на его место придет другой вор. Будет ли он настолько осмотрителен и щепетилен? Ой, не думаю. Так мне уже пора начинать оглядываться по сторонам в поисках болта, который должен влететь мне между лопаток или в грудь? Или у меня есть еще немного времени?

Под взглядами зевак мы наконец-то погрузили все документы, казну гильдии, кое-как заколотили выбитые ранее двери, после чего отправились в цитадель. Там меня ждал граф де Шонц-Вилен, который уже должен вовсю копаться в документах в поисках зацепок, мне же дорога — в камеры. На новые допросы.

Все это серьезно затянулось. Ко мне уже дважды прибегал посыльный от короля с вопросом, где же меня носит, но нужно было закончить с купцами. Прямо сейчас меня ждал последний «гость», после чего я смогу отправиться наверх, а потом секретным туннелем, ведущим прочь из цитадели — в новый дворец, где меня уже заждался король.

Хотелось смалодушничать и взять с собой Армана, но я видел мужчину около часа назад — «сверяли часы» и делились информацией. Граф был серый от усталости, но очень довольный. Его клерки нашли несколько липовых накладных и республиканских векселей на крупные суммы, которые просто «растворились» в воздухе, то есть были обналичены не пойми кем и не пойми для каких целей. Я же убедил мужа Вилы, что именно на эти деньги Республика активно распускала слухи по всему городу, пользуясь связями гильдии воров. Последний же мой «клиент», скорее всего, выведет меня на послов Бренна — больше отдавать приказы, сидя в столице, было некому. В принципе, это было бы и достаточно, чтобы пойти к Каю и выйти из его кабинета свободным человеком, но мне хотелось «дожать». Закончить начатое, чтобы завтра, к прибытию посольства, канцелярия смогла сделать официальное заявление о том, что служба Его Величества нашла заговорщиков, которые порочили честь короля и его невесты. О влиянии Бренна в этом вопросе можно публично и умолчать, но сам факт такого заявления прижмет послам хвосты, причем прижмет крепко.

Я зашел в камеру, уже привычным движением пододвинул табурет к закованному в кандалы мужчине и, не церемонясь, положил ему руку на голову. В любом случае, он из камеры отправится либо на галеры, либо в петлю — оскорбление Его Величества, да еще в подобном ключе, слишком серьезное преступление по меркам этого мира.

Сегодня в чертогах я пробыл дольше, чем, наверное, когда-либо раньше, так что чувствовал я себя, мягко говоря, не хорошо. Немного помогали горячие отвары из трав и какая-нибудь простая еда, но не слишком надолго. Мне уже давно надо было выйти наружу и вернуться к этому вопросу утром — после здорового и крепкого сна. Но я, видимо, на самом деле стал цепным псом престола: вцепился, как бульдог, и отказывался отпускать свою добычу, пока она еще дергается и дышит.

Да, этот купец встречался с одним из послов Бренна. Получал от него расписки и золото для оплаты услуг гильдии. Зачем такие сложные схемы? Республика привыкла вести дела через сложные схемы, чтобы можно было выбить одно звено — и концов не найти. Так что все стряпалось минимум через трех-четырех посредников. И даже арест Ирдиса ничего не давал. Даже при наличии менталиста: чтобы выудить такие мелочи, мне бы потребовались месяцы. За это время Бренн бы добился или политического скандала, или срыва свадьбы. Ну, или слухи бы разошлись по всей Клерии, Паринии и Гонгорскому Королевству и репутация Сании и самого Кая просто были бы уничтожены. Беспроигрышная партия, против такой информационной атаки мы ничего не могли сделать. Вот только случилось невероятное — Ирдис заговорил сам, а я только применил некоторые методы из родного мира. В том числе «там разберутся» и «пройдемте в отделение» для всех причастных или просто проходивших мимо. Конечно, купцы не могли забыть о погроме гильдий весной, но то был совершенно иной проект. Более прозрачный и прямолинейный.

Но Ирдис заговорил.

Когда я уже собирал сознание купца, впрочем, не слишком старательно, все мое сознание взвыло от чувства опасности. Я окинул взглядом окружающую меня пустоту, еще не понимая, что изменилось.

Она замерла. Бездна опять не колыхалась, будто застыла в янтаре.

Оглянувшись еще раз, я увидел знакомую и так пугающую меня фигуру-манекена, стоящую прямо у меня за спиной, «шагах» в пятнадцати. Дистанция в бездне была понятием весьма условным. Для меня это было полтора десятка «шагов», для Лу — три-пять, для Пала или Калиты? Полшага? Руку протянуть? Не знаю.

Главной проблемой было то, что неизвестное находилось прямо между мной и чертогами разума, куда я должен был вернуться, чтобы вырваться в реальный мир и скрыться от этого «нечто».

Когда я ее заметил, фигура пришла в движение: подняла средней длины, какой-то нелепый меч, состоящий только из клинка и рукояти — без гарды — и двинулась в мою сторону. Я полностью бросил сознание купца, которое сейчас расплывалось по бездне — не до него — и стал лихорадочно думать, как защититься.

Сражаться в бездне я не умел, у меня тут просто не было противников. Та битва с Лу — она была на инстинктах и на моей территории, сейчас же моя душа находилась в междумирье. Я рефлекторно призвал ментальный конструкт и посох привычно лег в правую руку, которая со временем еще больше потеряла в своей форме и окончательно налилась желтовато-белым светом божественной энергии Лу. При соприкосновении руки с посохом, что высвободило часть божественной силы, которая сейчас была намертво спаяна с моей душой, заполняя недостающие части, потерянные когда-то в боях, неведомое будто взвыло и ринулось вперед. Ну как, взвыло, я почувствовал вибрацию пространства вокруг себя, это было больше похоже на ультразвук.

Фигура занесла над головой меч, далеко отведя руку назад, будто хотела одним ударом разрубить меня на две части. Я, уже отвыкший от боя на посохах — сказывалось отсутствие реальной практики по причине утери конечности — неловко принял удар на один из краев ментального конструкта и попытался увести магический клинок сущности в сторону. Почему магический? А какой еще может быть клинок в руках безликого существа, которое атакует меня в бездне?!

Вместо привычного скольжения металла по металлу я почувствовал мощный удар, который ударил меня в самое основание естества: как будто бы кто-то шарахнул огромным молотом по груди, вышибая из легких воздух. Сверкнула вспышка, клинок сущности отскочил в сторону, а я чуть не упал на колени.

Я увидел, как мой ментальный конструкт пошел трещинами. Что это вообще такое?! Как?! Безликий разрушает мою волю? Вытягивает силы?

Встать на ноги не получилось, так что следующий удар я опять принял на посох, стараясь выиграть время.

Вторая атака неизвестной фигуры вогнала меня еще ниже, в глубины бездны — чертоги отдалились и теперь до них было шагов пятьдесят. Если это продолжится в том же духе, то я просто потеряю собственное тело из виду и останусь блуждать тут, пока окончательно не лишусь сил. Или пока это существо меня не прикончит.

Безликий же почуял мою слабость и, в какой-то поспешности, бросился следом — вниз, через слои ничто, занося клинок для решающего удара.

Я разозлился и попытался достойно ответить. Накачал силой посох, сосредоточился на происходящем — все прочее сейчас не имело значения, ни Кай, ни допросы, ни послы, ничего более. Только я и эта неизвестная фигура, которая пытается меня убить. Увернуться у меня почти получилось: клинок безликого лишь зацепил мое плечо, отклоненный в сторону конструктом, я же смог ударить посохом прямо в голову безликого. Казалось бы, легкое касание, что может пойти не так? Я выдерживал прямые удары разъяренной богини, расщепляясь на части и прячась по всем чертогам от божества, а тут какое-то касание! Умом я понимал, что это было не реальное оружие — просто такое же оформленное в виде клинка продолжение безликого, которым был и мой ментальный конструкт.

Но ощущение было такое, что клинку атакующей сущности было достаточно и легкого касания — я стал стремительно терять силы, посох несколько раз дрогнул в моих руках, пошел трещинами и… Погас. Я остался беззащитен перед неизвестным созданием. Хотя, неизвестным ли? Сейчас, столкнувшись лицом к лицу, я все больше был уверен, что вот он — один из слуг Единого. И если они свободно гуляют по междумирью, то, возможно, где-то далеко отсюда сейчас кипит битва.

Безликий занес меч для последнего удара, который должен был меня прикончить, я же не нашел ничего лучше, чем сжать кулак и, накачивая правую руку — которая тоже была, по своей сути, конструктом, только божественного, а не магического происхождения — ударить в грудь фигуры. Если не поможет это, то меня не спасет ничего более.

К моему удивлению, моя самоубийственная атака сработала: горящая желтовато-белым огнем, моя рука прошла сквозь грудь безликого, который так и замер с занесенным над головой мечом. Не раздумывая над тем, что я делаю, я вырвал кулак и, как в дешевом боевике, ударил кулаком широко, наотмашь, прямо по овальной голове «манекена», которого послал охотиться пришлый бог. А то, что за мной охотились, я не сомневался. Слишком уверенно действовала сущность.

Как в случае и с грудью, пылающий светом кулак прошел сквозь цель, будто бы она была из воска или пластилина, снеся безликому треть головы. Последним ударом я опять ударил в корпус посланника, но теперь — в район живота, вложив все оставшиеся у меня силы в правую руку.

От этой атаки застывший безликий развалился на две части. Обе половины туловища упали к моим ногам, стремительно теряя цвет и будто бы сливаясь с тьмой бездны: как распадались разорванные мной в бездне души, которые были, по сути, сгустками энергии, так и рассыпался сейчас посланник враждебного этому миру божества. Сила богини сумела нарушить его структуру и, более не удерживаемый единой формой, безликий стремительно исчезал в ненасытной бездне.

Впрочем, если я не выберусь отсюда немедленно, я быстро к нему присоединюсь. Так что, более не глядя на изломанную фигуру, я рванулся «вверх» — к сияющей точке, что была моими чертогами разума.

Когда я вывалился в реальность, купец, прикованный к стене, сидел пуская слюни и что-то бормоча. Несчастному не повезло: посланник Единого прервал меня на одном из самых важных этапов, когда я собирал сознание купца воедино после допроса, так что сейчас от его души и сознания остались только ошметки, а сам купец превратился в дурачка, который может только есть, спать и гадить. С другой стороны, ему и так грозила казнь, так что совесть меня сейчас не слишком мучила. Сложнее было с тем, что делать дальше.

Сейчас мне нужен был отдых, и срочно! Но как только я подумал о том, что стоит проскользнуть в свои покои и упасть лицом в подушку, даже не сбрасывая сапоги, дверь в камеру открылась и в проеме показалось лицо уже знакомого мне гонца от Его Величества.

— Барон Тинт. Его Величество уже принял доклад от графа де Шонц-Вилена и требует, чтобы вы явились в его кабинет. Если же вы откажетесь, Его Величество приказал вас запереть в той самой камере, в которой вы проводите допрос…

На последних словах посланник чуть осекся, все же рассмотрел мою бледную рожу с ввалившимся глазами и пускающего слюни купца, который еще сегодня днем активно вел свои торговые дела, попутно расшатывая трон под задницей клерийского монарха.

— Сейчас же буду, — тяжело просипел я и кое-как вывалился из камеры в коридор.

По пути мне удалось выпить немного воды, что чуть облегчило мое положение, но потолок с полом все норовили поменяться местами. Сейчас я был намного ближе к состоянию обморока, чем к бодрствованию.

Так что в кабинет короля я не зашел — ввалился, будто был сильно пьян.

Кай был, мягко говоря, недоволен. Сначала я заявился прямо на его прогулку с высшей аристократией и невестой, выеживаясь перед герцогами и графами, а потом заставляю его ждать чуть ли не до полуночи. Я это слышал по эмоциональному фону монарха. Но мне, если честно, было плевать. Я прошел в центр комнаты, стал прямо напротив рабочего стола короля, за которым он сейчас сидел, и сказал:

— По приказу Его Величества прибыл.

Кай окинул меня взглядом, задержавшись на впавших в глазницы и черных от усталости глазах, после чего махнул рукой, позволяя сесть. Впрочем, если бы он промедлил хоть мгновение, я бы и так бухнулся в кресло.

Как только мой зад коснулся сидения, я понял, что меня мутит, а комната — вращается, причем вращается с лютой скоростью.

— Что ты устроил?! Антон?! Почему Арман мне докладывает о том, что вы разгромили чуть ли не последнюю гильдию купцов, с которой я еще не разругался?! Почему их главы в моих темницах?! Прямо накануне прибытия посольства?! Ты вообще понимаешь, какой вой поднимется во дворце завтра же утром?! Уже поднялся! Но Арман приказал никого не пускать, ни во дворец, ни к нему, в канцелярию! Ты что вообще творишь, или решил, что раз я с тобой любезничаю, ты можешь делать, что заблагорассудится?! Ты вообще понимаешь, что в этой гильдии держали деньги и вели дела куча моих подданных, чьи камзолы вышиты золотом?! Те же Вилсы, наследник которых, кстати, внимательно наблюдал за твоими выходками на прогулке! И он очень легко соотнесет твои слова с тем, что произошло дальше!

— Мой король…

— Ваше Величество, барон! Ты забываешься! Сейчас только Ваше Величество! И выбирай слова аккуратно, или поменяешься с купцами местами — они сядут в эти кресла, а ты отправишься в камеры!

В глазах Кая горел опасный огонь, и я понял, что король на грани срыва. Нехило будущая женитьба шатает ему нервы, скажу я вам. Ой, как нехило.

— Ваше Величество, — язык во рту еле шевелился, а всего моего внимания хватало, только на то, чтобы держать взгляд на массивной чернильнице из золота на столе короля, — Ирдис заговорил. Сам. Мы с Арманом и гвардией проводили аресты всю неделю. Допросы, часы допросов, я почти не выходил из темниц… И мы вышли на гильдию. Деньги, липовые векселя, расписки — все на оплату услуг гильдии воров. Чтобы распускали слухи и подстегивали чернь против арха-ты, меня и графа де Гранжа…

— Что значит «Ирдис заговорил»? Ты про этого вора, что я запер под цитаделью? И как же он заговорил? Пытки?

— Я с ним договорился. Пожизненное заключение, содержание, прогулки, иногда — свидания…

Кай хлопнул ладонью с такой силой, что мне показалось, что массивная столешница сейчас развалится на части.

— Что значит пожизненное?! Я же четко дал тебе понять, что ему одна дорога — в петлю! Он вор, преступник! Душегуб! Ты сам говорил, что это он причастен к смерти герцога Мофороса! Да петля — еще мало, колесование! Да я сам тебя в петлю вместе с ним отправлю!

Я собрал волю в кулак и наконец-то посмотрел Каю в глаза. Что за истеричка сидела напротив меня и куда делся мой король, который смотрел на несколько шагов вперед и был готов на авантюры?

— Значит, вас, Ваше Величество, устраивает то, что чернь говорит о вашей невесте? Что она гулящая девка, раздвигающая ноги перед каждым? Или что граф де Гранж — я про себя уже не говорю — верный слуга престола, насильник? Вам этого хочется? Ламхитанцы рано или поздно услышат, о чем говорят в городе. Не могут не услышать. Или вас устраивает, Ваше Величество, тот факт, что Бренн засунул нам всем руку в задницу так глубоко, что скоро пальцами глотку щекотать начнет?..

От подобной грубости Кай осекся и будто бы проснулся, посмотрел на меня другим, не таким бешеным и уже более осмысленным взглядом.

— У тебя есть доказательства того, что это именно Бренн?

— Как минимум, один из послов, что сейчас при дворе. Я достал это из головы старшего купца.

— Значит, он это подтвердить сможет, если мы посулим ему твое пожизненное… Или как там? Тот же номер, что ты сделал с вором, да?

Вот тут была проблема.

— Мой король… Во время допроса купец… Короче, он теперь дебил. Сидит, пускает слюни. Я перенапрягся… И не смог собрать его сознание обратно.

Вместо лица Кая в этот момент я увидел каменную маску.

— То есть, прямо обвинить послов Бренна никто не сможет?

— Думаю, нет. Во всяком случае, не по этому направлению. Но я точно знаю, что это они.

— То есть вместо повода выслать их в Республику и объявить войну, я получил еще один купеческий скандал и ухудшение репутации канцелярии?

Я опустил голову и потер ладонями глаза, пытаясь не отключиться прямо в кресле.

— Все так. Еще один скандал. Но теперь мы точно знаем, кто дергает за ниточки. Что это не люди Паринии или гонгорцев, хотя последние тоже отметились, но в других делах. И что непосредственный исполнитель воли Сената сидит не в Республике, а тут — только руку протяни.

Каю этого было мало. Я чувствовал. Я поставил на эти обыски и аресты все, что было, но проклятый посланник Единого смешал мне все карты, лишив главного козыря. Без которого эта партия оказалась проигрышной.

— Барон Тинт, — медленно сказал король, — завтра ты в числе прочих встречаешь посольство вместе с графом де Гранжем, потому что вы были моими посланниками при дворе Верховного Арха и спасли Санию. А потом я решу, что с вами делать…

— Орвист в этом не участвовал. Он занимается делами рода, — быстро вставил я.

Поставлять друга, который вообще был не при делах, я не хотел. Моя инициатива — мои проблемы.

— Хорошо. Значит, я решу, что делать конкретно с тобой. А теперь с глаз долой. И приведи себя в порядок, завтра к полудню корабли южан будут в порту Пите, — тихо и как-то устало сказал король, махнув на меня рукой, выгоняя тем самым из кабинета.

Я тяжело поднялся со своего места и отправился в свои покои. Что бы не думал сейчас на нервах Кай, я своего добился — теперь я в лицо знаю ту мразь, что придумала мне кличку «Огненный» или «Копченый барон».