Одиночество (СИ)

Так. Похоже, что это новый Володин любовник. Я вышел на площадку, прикрыв за собой дверь.

– Что тебе надо?

– Отстаньте от Владимира. Не преследуйте его, и не пишите ему никаких писем.

Вот те раз! Припёрся ко мне качать свои права. Сучонок.

– Я буду за него бороться, – парень вызывающе на меня смотрел.

– Ещё бы за него не бороться, – я презрительно сузил глаза. – Такой любовник. Встречи через день и обалденный трах по два-три раза за ночь.

Чего меня вдруг понесло? Надо было просто спустить этого придурка с лестницы.

– Как два-три раза? – изумился любовничек. Но я не слушал его.

– Может, я тебе и программу всю его расскажу? – издевательским тоном предложил я. – Разобранный диван, бутылочка вина и трах. Ах, – вдруг спохватился я. – Ну, машину учит водить.

– Нет, – растерялся парень. – У него нет машины. А встречаемся мы два раза в неделю.

– Значит, не повезло, – констатировал я печальный факт. – Всё. Убирайся. И вообще, я сегодня уезжаю. Пользуйся на здоровье.

Я зашёл в квартиру. Обернулся.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать пять.

– Хм, всё моложе и моложе, – сказал я и захлопнул перед самым носом парнишки дверь.

Затем выругался. Вот ничтожество! И Володя ещё с ним встречается. Пошли они все в жопу! Сегодня я уезжаю. Меня душила злость. Сейчас вы скажете валеркины слова, что я «полный идиот». Да, я сам это знаю. Мне бы тогда обратить внимание на слова этого парня – два раза в неделю и только раз за вечер. Никакой езды на машине. Значит, и машины у Володи уже не было. Получается, что он продал всё. Неужели он так разорился, что нужно было продавать фирму, квартиру, машину и переезжать в однёшку? При его-то хватке. Эх, раз я идиотом родился, значит идиотом и умру.

С тяжёлыми мыслями я сел в самолёт. Еле выдержал три часа, потом пересадку в Москве и ещё два часа в полёте. Я выжрал весь анальгин из аптечки стюардессы, скрипел зубами при взлёте и посадке, был бледный, как смерть. Кажется, французы уже пожалели, что потащили меня с собой. Но мы всё-таки приехали в Марсель. Меня временно поселили в отель. Я добрался до кровати, миновав душ, рухнул на неё и уснул мёртвым сном.

Утром меня встречала Франция. Чужая страна, абсолютно чужой народ с другим менталитетом.

Рассказать вам, как я там живу? Хорошо живу. Первый год тосковал по дому, по маме и сестре, учил язык (его я освоил быстро) и работал. Через два года получил французское гражданство. Доказал, что я ценен для Франции.

Хожу в гей-клуб постоянно. Бой-френда до сих пор у меня нет. Простой трах с понравившимся парнем, если подцеплю в клубе. А так весь в работе. Звоню домой, маму и Таню не забываю. Перевожу им деньги, чтобы поддержать. Пенсия у мамы маленькая, а зарплата воспитателя смешная.

Вечерами, когда одиноко и тоскливо, я достаю мужской одеколон, брызгаю капельку на пальцы и растираю её подушечками, вдыхая родной запах. А потом дрочу, глядя на звёзды. Они здесь очень яркие. У меня в квартире огромные окна. И пустота. Одинокая пустота.

2007 год.

* Добро пожаловать во Францию.

** Спасибо.

========== Эпилог, которого могло и не быть ==========

Август 2007 года.

– Вот такая моя история, – красивый молодой человек положил локти на небольшой столик в купе. Поезд медленно ехал, ритмично покачиваясь и стуча колёсами, пересекая лесную полосу. Он въезжал в далёкий сибирский город.

– Да… – задумчиво произнёс второй пассажир. – Чего только в жизни не бывает.

В жизни бывает многое. Сколько таких попутчиков выслушивают в дороге удивительные жизненные истории? Тысячи, даже миллионы. За долгую дорогу можно рассказать всю свою жизнь, откровенно, выплёскивая накопившиеся эмоции и боль совершенно незнакомому человеку. Ты его видишь в первый и в последний раз. Ваши дороги потом не пересекутся. Вот это знание и побуждает к откровению.

– Так ты едешь поездом из Франции?

– Да. Сначала ехал до Москвы, а теперь из Москвы до своего города. Я не переношу самолёты. Впервые за семь лет мне дали большой отпуск. Вот и еду на родину, повидаться с родными и близкими.

Молодой человек уставился в окно, взволнованно разглядывая родной город, который он давно не видел.

Попутчик тем временем внимательно рассматривал мужчину, пытаясь запомнить. Всё же удивительна была его судьба и история любви.

На вид молодому человеку можно было дать тридцать пять – тридцать семь лет. Тёмные каштановые волосы, можно сказать, кофейные, карие глаза, в глубине которых читалась грусть, красивые ровные брови. На правом виске тонкий, чуть заметный шрам и такой же под глазом с правой стороны, но он больше похож на морщинку. Прямой нос и ровные идеальные губы. Казалось, что мужчина похож на какую-то кинозвезду. Ухоженный, с красивым ровным загаром и натренированным телом. На крепкой груди поблёскивал небольшой золотой кулон с японским иероглифом. Молодой человек был прекрасно сложен. Как говорится, ладно скроен. Единственный его маленький недостаток – это небольшая хромота. Алёша (так представился своему попутчику молодой мужчина) говорил с лёгким акцентом.

Поезд медленно полз по столице Сибири.

– Может быть, ты его встретишь, – посочувствовал попутчик после небольшой паузы.

– Может быть.

Алёша встал и снял с полки чемодан на колёсиках.

– Всё может быть. Прощайте.

Молодой человек, прихрамывая, направился к выходу.

– Удачи тебе!

– Спасибо.

Поезд прибыл на вокзал и загудел, оповещая о своём присутствии. Мужчина вышел на перрон, где было много встречающих, и окунулся в запахи железных дорог и путешествий, в разноголосый гомон и ароматы снеди, предлагаемой частниками. Он поискал глазами кого-то, вглядываясь в плотную людскую толпу.

– Алёшка!

– Валерка!

Два друга кинулись друг другу в объятия.

– Лёха, ты отпадно выглядишь! Прямо кинозвезда.

– Да, ладное тебе, – счастливо смеялся Лёша. – Ты-то что пузо нарастил?

– Это не пузо. Это комок нервов.

– Ага. Слышали, знаем.

– Пошли что ли? Такси ждёт.

Старые друзья зашагали к выходу железнодорожного вокзала.

– Как же я соскучился! – Лёша смотрел по сторонам, отмечая перемены.

Вокзал был чистым, отремонтированным, рядом с ним появился ещё один, небольшой, для пассажиров электричек. Вокзальная площадь была выложена плиткой.

– А уж мы-то как по тебе соскучились! Лёша, ты прямо иностранец. Даже акцент появился. Клади свой чемодан.

Таксист открыл багажник. Друзья уселись на заднее сидение. Они не хотели разлучаться даже в машине.

– В Академгородок, – сказал Валера и назвал адрес. Автомобиль помчался по улицам.

– Здесь многое переменилось, – отметил Лёша, поглядывая в окно.

– А у нас почти ничего не изменилось. Только к сорокалетию городка ремонт улиц сделали и дома покрасили. Сейчас всё увидишь.

Такси въехало на территорию городка. Он стоял в лесной зоне. Лес при строительстве по возможности максимально сохранили. Этот зелёный уголок был раем по сравнению с большим пыльным городом.

– Сначала к нам. Люся стол накрыла. Твои у нас в гостях сидят, – тон Валеры не терпел возражений.

– Ладно, уговорил, – согласился Лёша.

Машина остановилась около подъезда.

– Пошли.

Валера расплатился.

– Ты – гость, – предупредил он возражения друга и, подхватив его чемодан, пошёл по лестнице. Алексей послушно двинулся за ним. Валера так и остался его командиром, не смотря на весь его статус и положение. Но Лёша нос и не задирал. Он был всё таким же открытым и доверчивым. Красивый молодой мужчина с глазами ребёнка.

Алёша.

Я ехал по улицам родного города и не узнавал его. За годы здесь многое изменилось. Какие-то новые магазины, ларьки на каждом углу, рекламные щиты, новые здания. Я уже испугался, что же случилось с любимым городком? Но там всё осталось по-прежнему. Я вернулся в свой город.

В глаза бросалась пыль и грязь, окурки на остановках, разбитые дороги. Всё кричало о бескультурье и отсутствии хозяина в стране. Но я всё равно был счастлив. Родину не выбирают. И она навсегда остаётся в крови. Родные улочки вызывали идиотскую улыбку на лице. Рядом сидел Валерка и громко говорил от возбуждения, размахивая руками. Так и хотелось сказать: «Тише, Валера. Уйми свой пыл». Вот что так орать?

Машина въехала в родной двор. Валеркин дом. Напротив его моё бывшее жилище. Кстати, квартирку мой неблаговерный продал, как только я уехал. Оказывается, слухи иной раз бегут далеко впереди тебя.

Мы поднялись на второй этаж, и Валера запустил меня к себе домой.

Танюха тут же бросилась мне на шею, мама прилипла где-то сбоку. Она постарела, и показалась мне меньше ростом. Совсем седые волосы, морщины на лице. И живые глаза. По глазам я понял, что она ещё двигается, и не потеряла смысл в жизни.

При Татьяне был симпатичный мужик.

– Слава, – он представился.

Мне понравился его серьёзный взгляд, и то, как он обнимал Танюху за талию. Сеструха просто светилась. Похоже, что в личной жизни у неё всё наладилось. Таня цвела и пахла. Вот что значит, когда хороший человек рядом.

– Мы пока в гражданском браке, – тихо объяснила мне сестра. – Штамп в паспорте не гарантирует счастья.

– Тань, ты – молодец. Ещё детишек нарожаешь.

Татьяна улыбнулась.

– А вот возьму и нарожаю.

Из кухни выплыла Люся.

– Проходите в комнату.

Я остолбенел. У Люськи был живот. Вот вам крест!

– Люся, ты беременная, что ли?

– А то не видно, – захихикала Люсенька.

– Валерка, я тебя убью, – зашипел я на друга. – Ты почему мне ничего не сказал? Я бы вам такое приданое привез. Теперь посылкой придётся высылать.

Мы сели за стол.

– Ну, рассказывай. Как там во Франции живётся? – Таня прижалась к своему мужу. Все приготовились слушать мой рассказ.

– Там прекрасно живётся. Европа же.

– У тебя есть квартира?

– Точно. Здоровая. Окна почти всю стену занимают.

– Бой-френд? – Танюха с надеждой посмотрела на меня.

– Нет.

Повисла неловкая пауза.

– Салатики же, – засуетилась Люся. – Пробуйте.

Мы дружно налегли на салаты. Да, Россия, большой стол, настроганные салатики. Вот оно, родное и неповторимое.

Я встал из-за стола и вышел на балкон. Вдохнул всей грудью наш воздух. Даже он был другим.

– Что задумался?

Я обернулся. Рядом стоял Валерка.

– Как он? Ты не знаешь?

– Знаю.

– Расскажи.

– Так же работает в Универе. Собаку похоронил. Милан то уже старый был.

У меня сжалось горло. Всё же этот пёс был особенным.

– Лёша, – Валера помолчал. – Это ведь Володя заплатил за все твои операции.

Я сглотнул.

– Я догадался. Потом. Фирма, квартира, машина.

– Ты теперь понимаешь, что ты для него значил?

– Да.

– Вы оба – идиоты. Один с рождения, а другой – от гордости.

– Как я догадался, с рождения – это я.

– Точно.

Мы стояли на балконе и смотрели во двор. На карусели каталась детвора. Всё те же старые карусели. Только покрашенные. У меня вдруг закружилась голова. Я повернулся к Валерке и уткнулся ему лбом в плечо.

– Ты ведь до сих пор его любишь.

– Есть такая фигня, – я улыбнулся сквозь слёзы. – Но дважды в одну реку не входят.

– И всё же ты – идиот.

– Спасибо. Я тоже тебя люблю.

– Пошли что ли, прогуляемся? – предложил мне Валерка.

– Пошли.

И мы отправились гулять по городку. Всё же и его коснулись перемены.

– А у нас Торговый Центр переделали. Помнишь отдел «сам-бери»? Так его и переделали. И на другой стороне всё по-новому. Пошли, покажу.

И мы попёрлись в ТЦ.

– Давай я пива возьму? – предложил я. Хоть тут пиво и дерьмовое, всякая подделка, но мне вдруг захотелось выпить пивка с другом.

– Давай.

Валера вышел на улицу, ожидая меня. Я подошёл к кассе, расплатился, и направился к выходу. И вдруг у меня возникло такое чувство, что надо обернуться. Вот знаете, идёшь, и ощущаешь позвоночником, что за тобой кто-то идёт. И на этого кого-то надо посмотреть. Я обернулся.

За мной шёл Володя. Я его узнал сразу. Да, он постарел. Но это был мой родной Володя. Всё те же зелёные добрые глаза. Мягкие губы. Волос седых у него прибавилось, и морщинок тоже.

– Привет! – я невольно расплылся в улыбке. Он остановился.

– Привет.

Володя смотрел на меня так, что я выпрямил спину. В его глазах был восторг, восхищение, удивление, и ещё что-то такое, от чего хотелось радостно заорать. Я уверенным и свободным жестом откинул чёлку, упавшую мне на лоб. Я почувствовал себя желанным. Этаким Брайаном Кинни*, которого хотели все.

– Как твои дела? – поинтересовался я.

– Хорошо. А твои?

– Замечательно, – улыбнулся я. – Вот приехал проведать родных.

– Из Парижа?

– Нет. Я живу в Марселе.

– Ну, пока?

– Пока.

Я растерялся. Володя повернулся и пошёл от магазина.

– Лёшка, – рядом стоял Валера. – Он так смотрел на тебя! Беги же за ним, дурень ты этакий.

И я сорвался с места, забыв про свою хромоту.

– Володя!!!

Володя.

Я увидел Лёшу в магазине. И обалдел. Он стал ещё красивее. Кажется, он был похож на какую-то кинозвезду. Загорелый, невозможно красивый, такой же худенький, но крепкий, на груди кулон. Он его носит? Сам в спортивной майке и шортах. Он чуть прихрамывал. У него была всё та же детская улыбка, открытая и доверчивая. Я шёл за ним и думал: «Обернись». И он обернулся.

– Привет!

Лёша, такой желанный, стоял передо мной. Молодой и прекрасный. Я почувствовал себя стариком. Сколько мне? Пятьдесят.

– Привет.

Я смотрел на него и видел карие глаза, маленький белый шрам, длинную мягкую чёлку, и самые красивые в мире губы. Так хотелось их поцеловать! Лёшка, мой родной и любимый. Кто тебя теперь целует? Такой парень не может быть один. Наверное, у него там во Франции есть бой-френд.

– Как твои дела?

А как мои дела? Всё одинаково, каждый день похож на следующий. Работа, дом, работа, дом….

– Хорошо. А твои?

– Замечательно. – Боже, какая у него улыбка! Все сокровища мира отдал бы за неё. – Вот приехал проведать родных.

Какой у него милый акцент появился. Слушал бы его голос бесконечно.

– Из Парижа?

Склерозник я старый. Ну, какой Париж? Марсель, конечно.

– Нет. Я живу в Марселе.

Да, точно. Ещё не всю память растерял. Что это? Вот, бля. Член встал. И стоит, сука.

– Ну, пока? – надо поскорее отвернуться. Стояк не спадает.

– Пока.

Милая растерянная улыбка. Я поворачиваюсь и иду от него. Старый я болван. Куда я иду? В квартиру, в которой давно поселилось одиночество. С тех самых пор, когда я отпустил Лёшку.

– Володя!!!

Оборачиваюсь. Ко мне бежит Лёшка, чуть припадая на левую ногу. Делаю шаг вперёд.

– Лёша.

Сильные руки обнимают меня.

– Вова, давай жить вместе.

Дышу в тёмную макушку.

– Я старый больной человек.

– Не прибедняйся, – он прижимается ко мне всем телом. – У тебя член стоит. Кто мне говорил, что хватит и сил, и здоровья?

– Ну, я.

– Вот и выполняй своё обещание.

– Лёшка, ну и сколько лет нам осталось?

– Сколько осталось, все наши.

Я обнимаю своего Лёшку.

– Пошли. А то я сейчас подохну от желания.

– Ты пригласишь меня в Марсель?

– Ещё спрашиваешь. Знаешь, у меня там огромная кровать. Просто огромная, – он смеётся. И мы идём ко мне. – Ты так и не ответил на моё предложение.

– А в Марселе варят хороший кофе? – делаю вид, что думаю.

– Хороший.

– Тогда я согласен.

Мы смотрим друг на друга. И вдруг я понимаю, что мне легко. Из сердца испаряется воздушной струйкой чувство, которое жило в нём долгие годы. Одиночество. Я отпускаю его. Оно не для меня.

* Один из героев нашумевшего американского сериала Queer as Folk. (советую посмотреть)