Одиночка

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Этакое бодрящее утречко за одиннадцать дней до Рождества. В пешеходном мельтешении на тротуаре появляется дремотный Джордж, он следует с востока; Смит утренний, Смит сонный и неразговорчивый: глаза скрыты синими стеклами, на ногах бриджи, тогда как некий приятель, появляясь с запада, зависает в замедленном противостоянии. Упомянутый приятель, приблизившись к не поддающемуся старости Смиту, медленно разгорается, испускает лучи узнавания и поднимает руку как парус возобновленной дружбы. Смит, глаза которого опущены долу в готовности вернуть к активному обращению любую притаившуюся в водостоке монетку, приостанавливает свое поступательное движение перед этой фигурой, преградившей ему путь как всегда в самый ответственный момент его биографии.

Старый приятель. Постой-ка, эй, да это же Джордж Смит.

Смит (басовая сирена в тумане). Бип.

Старый приятель. Ха, точно это Джордж Смит.

Смит (сиплой фистулой). Бип.

Старый приятель. Что это ты, старому другу вдруг «бип». Мы же в школе еще учились вместе.

Смит (резкий, высокий, отрывистый, типа «я побежал» бип). Бип.

Старый приятель. На все лады. Ха-ха, Джордж, это ты. Привет. Кроме шуток. Ну, как живешь. В смысле, я слышал, у тебя тут вроде офис неподалеку. Читал твое объявление. Ха-ха, здорово сформулировано. Ха-ха, нужна секретарша, которая работает с желанием. Что ли ты все играешь. Словами. Должно быть, можешь это себе позволить. В смысле, ты у нас будьте-нате.

Смит (тягучий баритон). Бип.

Старый приятель. В смысле, я тоже не промах. У меня все как надо. Купил вот долю себе в одном дельце. Но ты-то как, как живешь, нормально.

Смит (дискантом). Бип, (басом) бип.

Старый приятель. Минуточку, Джордж, ха-ха. Я понимаю, ситуация дурацкая. Ну, ха-ха, тебе, что ли, «скорую» вызвать.

Смит (автоматический буй-ревун). Бип.

Старый приятель. Ну ладно, шутки в сторону, о'кей.

Смит (в среднем регистре). Бип, (в высоком) бип.

Старый приятель. Постой. Давай-ка не будем тут, посредине Гольф-стрит, устраивать из нашей встречи черт-те что. Вон, толпу собираем. Я в смысле, ты, что ли, живешь здесь. Постоянно, что ли. Что-что.

Смит (басовая сирена в тумане). Бип.

Старый приятель. Ты что это, Джордж, может, случилось что-нибудь. Они тебя преследуют. А то все-таки шутка затянулась. Не смешно. Мог бы намекнуть, если, там, что-нибудь такое. Заладил все бип да бип. Не хочешь меня узнавать, так и скажи.

Смит (умеренно скоро). Бип-бип.

Старый приятель. Погоди, погоди. Так это система. Что-то случилось, и ты завел такую систему. В смысле, у тебя что-то с нервами.

Смит (басом). Бип.

Старый приятель. Так это система.

Смит (басом). Бип.

Старый приятель. Ага, один бип. А, дошло наконец: у тебя язык отнялся. И один бип, наверное, вместо «да».

Смит (в среднем регистре). Бип.

Старый приятель. А два вместо «нет».

Смит (высоко). Бип.

Старый приятель. Прости, Джордж, я же не знал ничего. Это навсегда, что ли.

Смит (низко). Бип.

Старый приятель. Черт, плохо дело. И ты теперь, ха-ха, в своем новом молчании, хочешь, чтобы на него новенькие сотрудницы отзывались с желанием.

Смит (высокая нота беззаботного приятия чудовищной невзгоды, типа «Бог дал. Бог взял»). Бип.

Старый приятель. Эк тебя угораздило. По врачам мотаешься.

Смит (басом). Бип.

Старый приятель. Такая система, должно быть, иссушает мозги. Иногда ведь хочется что-то сказать попросту. Мнение, что ли, выразить.

Смит (высоты беззаботности). Бип-бип.

Старый приятель. Неужели. (Украдкою оглядывает окрестности: нет ли случайного свидетеля следующих слов.) Может, тебе помочь чем-нибудь. Деньги, как я понимаю, у тебя имеются. Но, может, ость какие-то проблемы, в плане общения или, там, духовного порядка. Ты почему так руку к уху приставил. Ты и глухой к тому же.

Смит (на низах). Бип.

Старый приятель. Ох, ну вообще, ха-ха. Читаешь по губам.

Смит (на низах). Бип.

Старый приятель. Так вот почему тебе новенькие сотрудницы понадобились.

Смит (в среднем регистре). Бип.

Старый приятель. Помнишь Алису. Знаешь, я ведь на ней женился.

Смит (в среднем регистре, типа «да ты что»). Бип-бип.

Старый приятель. Она только вчера тебя вспоминала. (Смит с ладонью около уха.) Моя Алиса, да, она вспоминала тебя. (Тоном ниже.) Ну и жизнь. Паршиво. (Смит морщит лоб, тянется ухом, Старый приятель вновь прибавляет громкость.) Паршиво, говорю. (Снижая громкость, обращается куда-то к югу, где светом и теплом жизнь обеспечена чуть лучше.) Это в наши-то годы парень оглох и онемел. (Смит преклоняет ухо воспринять последнее сообщение. Старый приятель снова на предельной громкости орет в ухо Смиту.) Я говорю, в наши-то годы. (Тоном ниже.) Паршиво, да. Но видеть-то ты можешь. (Указывая на темно-синие Смитовы очки. Еще раз вводит громкость.) Я говорю видеть, видеть можешь. Чтобы читать по губам. Из-под очков.

Смит (типа «да-да, конечно»). Бип.

Старый приятель. Ну и то слава Богу. А врачи-то что-нибудь сделать могут. Я говорю, как насчет подлечиться. (Орет.) Подлечить тебя могут.

Смит (басом). Бип-бип.

Старый приятель. Вот это скверно, правда же. Отвратно. (Смит наклоняет голову. Старый приятель повышает громкость.) Скверно, говорю.

Смит (типа «чего же хорошего»). Бип.

Старый приятель. Поверь, я тебе очень сочувствую. Честно — сочувствую. (Тоном выше.) Я говорю, сочувствую, честно.

Смит (подтверждающе кивая). Бип-бип-бип.

Старый приятель. Три раза. (Довольная улыбка.) Понял. Это вместо спасибо.

Смит («ну ты молодец»). Бип.

Старый приятель. Только вот, Джордж, спешу я. Надо бы нам собраться, повспоминать былое. (Украдкой проверяет пространство ретирады, куда ступать приходится спиной вперед, чтобы Смит мог читать по губам.) Как-нибудь соберемся, а. Я к тому, чтобы собраться. Как-нибудь. Когда ты выздоровеешь.

Смит (сирена в тумане.). Бип.

Старый приятель. Ты выздоровеешь. Главное не волноваться. (Характерный жест руки с часами.) Времени-то сколько. (Улыбка.) Ух ты, как я опаздываю. (Еще улыбка.) Важная встреча. (Медленный жест прощания.) Ну, желаю тебе поправляться. Поправишься, будешь снова как огурчик. (С нарастающей громкостью.) Ты поправишься. Я говорю, точно поправишься.

Смит (очередью). Бип-бип-бип.

Старый приятель. Прости, что я так убегаю. Но если уж ты читаешь по губам, я говорю: может быть, ключ ко всему в молитве, Джордж. Молись. Пока.

Смит (выше-ниже-выше-ниже). Бип-бип, бип-бип.

Старый приятель. Ха-ха, до свидания. До свидания. (Смит наблюдает, как Старый при -ятель ретируется, отходит спиной вперед. Смит сворачивает в подъезд под звуки «Eine kleine Nacht-musik».)

Несколько минут спустя в то же самое бодрящее утречко за одиннадцать дней до Рождества. Уединенная контора на втором этаже дома 33 по Гольф-стрит. Мимо дома проходит бродячий тенор, напевая «Энни Лори». Джордж Смит, темнее тучи, за столом. Ему слегка за тридцать, но выглядит старше — как-никак собственный бизнес, контракты, подписи. Дверь отворяется. Настороженная Энн Мартин опасливо кладет Смиту на стол письмо. Энн Мартин подымает брови, опускает брови, выходит. Смит вскрывает конверт длинной разрезалкой; вынув белый листок, держит его обеими руками в пинцетах пальцев. С реки обездоленный гудок парохода. Письмо печально отложено, Смит смотрит в окно. Стук в дверь.

Мисс Томсон (сперва в дверь просовывается белокурая головка. Потом Салли Томсон вся целиком входит в комнату. Высокая, продрогшая, с посинелой шеей, торчащей в вырезе черного облегающего пальто без воротника. Целый фут голой руки между обшлагом и затянутой в черную перчатку узкой ладошкой, стиснувшей сложенную газету. Голый окоченевший палеи, протыкает воздух). Вы мистер Смит и объявление ваше.

Смит. Да.

Томсон. Хочу к вам на работу.

Смит. Присядьте, пожалуйста. (Томсон окидывает комнату непринужденным взглядом. Высматривая стул подальше.)

Томсон. Обязательно. (Ладонью пробует сиденье стула. С беглой улыбкой оглядывается на Смита.)

Смит. Так, мисс…

Томсон. Томсон. Салли Томсон.

Смит. Мисс Томсон, все, что положено, вы, надо полагать, умеете.

Томсон. Могу печатать. Работать могу. Много работать. То, что я из южан, ничего не значит. И у меня брат большая знаменитость. Не верите, могу газету показать, там его портрет напечатали. Буду делать все, что вы захотите. Ну, в известных пределах, разумеется.

Смит. Разумеется.

Томсон (показывает свой кружочек в газете). В общем, это неплохие деньги. Я только ради денег работать иду.

Смит. Понятно.

Томсон. Так вы меня берете.

Смит. Пока вы первая, кто ко мне обратился.

Томсон. Так вы меня берете.

Смит. Можно мне немного подумать.

Томсон (с пониманием, вставая). Конечно, я на минутку выйду.

Смит. Послушаете, мисс Томсон, погодите. У меня к вам только один вопрос, можно.

Томсон. Конечно, ну.

Смит. Если я возьму вас на работу, я могу считать, что ваша манера держаться — обычная, всегда вам свойственная манера и вы каждый день будете на работе такой же.

Томсон. Всяко бывает. Но я постараюсь. (Делает большой шаг к двери.) Хоть и не знаю, что от меня будет требоваться.

Смит. Ладно, не надо выходить на минутку. Вы приняты. Пожалуй, вы подойдете.

Томсон (этот элегантный небоскребчик, который так очаровательно поводит подбородком). Не поймите меня превратно. Если что, я как пришла, так и уйду. Но…

Смит (обретая голос, виновато дрогнувший). Рабочий день с десяти до пяти. Не люблю слишком рано дергаться. Час на обед. Ваш стол тот, что как раз у двери. Я познакомлю вас с мисс Мартин.

Томсон. Н-дэ. Я тут на нее уже натыкалась. (Томное помахивание узких коготочков.)

Смит. А можно я спрошу: эти ногти у вас настоящие.

Томсон (в утреннем свете растопырив пальцы для беглого осмотра). Н-дэ. Специально такие отрастила. И, между прочим, лучше я вам сразу скажу, что вместо да я говорю н-дэ. Прямо с тех пор, как говорить начала, говорю н-дэ. Некоторые воображают, что это я от застенчивости.

Смит. О'кей. Мисс Томсон, я не возражаю. Когда вы сможете приступить.

Томсон. А что, я бы запросто прямо сейчас. Мне, понимаете, собачку содержать надо.

Смит. Понятно.

Томсон. Можете назначить мне испытательный срок. Ну так что — можно начинать. (Снимает пальто.)

Смит (хватаясь за румпель судна своего бизнеса). Вот, пожалуйста, подколите-ка это письмо. В желтый ящичек, с надписью «Осторожно». (В настольный микрофон.) Мисс Мартин, зайдите, пожалуйста.

Томсон (в руках письмо, пальто, газета). Ого. Ничего себе. (Читает.) Тринадцатого декабря, сам знаешь какого года. (Открытие ознаменовано улыбкой в сторону примолкшего Смита.) Ха-ха. Вот так дата. (Бегло вниз-вверх глазами по письму.) Вот так письмецо. Дорогой сэр, на этот раз мы от комментариев воздержимся. Вас пожалеем. Наши комментарии вам были бы, пожалуй, неприятны.

Смит. Не стесняйтесь. (Входит мисс Мартин, ей идет двадцать шестой год и серое шерстяное платье.) Мисс Мартин, познакомьтесь, пожалуйста, это мисс Томсон. С сегодняшнего дня она у нас работает.

Энн Мартин. Здравствуйте.

Томсон. Привет.

Смит. Так. (Звук фундаментально прочищаемой глотки Смита.) Гхрмм! (Взгляд на часы.) Мне пора. Мисс Мартин, ознакомьте, пожалуйста, мисс Томсон с делами. Зеленый скоросшиватель значит вперед, желтый — осторожно, а красный — стоп. У меня тут в клубе спозаранку тренировка назначена, потом обед.

Энн Мартин. А в четыре урок фехтования.

Смит. Ах ты Господи. Да.

Томсон (отступив на шаг, чтобы освободилось место для воздетой указующей руки). Э. То есть простите. У вас какой век на дворе.

Смит (взгляд вниз, на анатомию своих нижних конечностей). Знаете, бывает, хочется почувствовать некую легкость в области задней ноги.

Томсон. А ничего нога.

Смит. Спасибо. (Снимая с вешалки шляпу.) Если я сегодня уже не вернусь, то счастливых вам выходных. До понедельника. («Eine kleine Nachtmusik». Смит стыдливо протискивается между сотрудниц. Свет меркнет. Отворяя дверь, Смит оборачивается с тающей полуулыбкой.)

Томсон (из-за сцены, отделенная дверью рифленого матового стекла). Доброе утро, мистер Смит. (За сценой обильный собачий рык, треск сдвинутого с места стола, фырканье и ворчанье. Джордж Смит подкушенный влетает в контору, за матовым захлопнутым стеклом — безопасность, мгновенье передышки. Сдернул новую шляпу с узкими полями, смести с лица внезапную панику. Басовитое зловещее рыканье продолжается. Смит отворяет дверь, чтоб в щелочку пронаблюдать за неуместными событиями в конторе.)

Смит. Это он что, лает. (Троекратный преотвратный лай.) Что он ест, мисс Томсон. (Хр-р-р-р, зубами щелк. Дверь снова захлопнута.) Мисс Томсон. Это пес.

Томсон (за сценой). Н-дэ.

Смит. Нам предстоит встречаться с ним (переводя дух) каждое утро.

Томсон. А вам хотелось бы. У него имя есть. Голиаф, Прямо настоящий лев.

Смит. Это точно.

Томсон. Простите, что он напал на вас. Но он ведь вас еще не знает. (Басовитое рычание.) Голиаф, скажи мистеру Смиту с добрым утром. Вон там, эта тень за стеклом, ну давай, Голи, мистер Смит тебя не укусит.

Смит. Пожалуйста, не надо ему на меня показывать.

Томсон (за сценой). Мистер Смит, вы ведь не вообразили, что я буду брать с собой на работу Голи каждое утро, правда же.

Смит. Мисс Томсон, у меня живая фантазия, вообразить могу все, что угодно.

Томсон (за сценой). Ну так что ж вы сразу не сказали, мистер Смит. Голи шел в собачью гостиницу. Но там сегодня нет коек. А ест он сырые бифштексы. Филе. (Руки Смита отброшены назад, тянутся, нервно заключая в ладони его собственные филейные части.) Думала, вы не будете возражать. (Смит подозрительно принюхивается к явственному пованиванию, а Голи, этот чудовищный ГАВ-ГАВ, издает очередной гав.) В первый раз ты остаешься один, Голи, без меня, а мистера не ешь, его есть нельзя. Это наш новый начальник.

Смит (медлительно и сожалеюще оглядывает себя сверху донизу. Внимание на ноги. Поднимает одну ближе к носу). О Господи.

Томсон (просовывая голову в дверь кабинета). Завтра у него осмотр на ветеринарной станции. (Окостенело выпрямляется.) Это здесь, у самой работы. (Принюхиваясь.) О Господи. (Выходит. За сценой.) Нехорошо, Голиаф, нехорошо.

Смит (снимая туфли и засовывая их в ящик стола. В интерком). Мисс Томсон, зайдите, пожалуйста. (Надевает шляпу.)

Томсон (входит, обмахиваясь под носом только что полученным письмом. Принюхивается). Ага, отбой. О, какая шляпа. Делаем успехи. Смит. Вы это к чему, мисс Томсон. Томсон. Я насчет шляпы. Понемногу исправляетесь. Ту, другую, не надевайте больше никогда, ладно. В ней вы ни на себя и ни на что хорошее не похожи. Она не идет ни вам, ни тому, за кого вы хотите, чтобы вас принимали. Смит. О.

Томсон. Можно мне дать вам один совет. Не надевайте этот зеленый галстук с этой зеленой рубашкой. (Отойдя на шаг, оглядывает Смита в целом.) Но вообще вы неплохо одеты, неплохо. Смит. Спасибо. Томсон. Не за что.

Смит. Хотите осмотреть мое нижнее белье, мисс Томсон.

Томсон. Ха-ха. Простите. Лезу не в свои дела. (Спокойная оживленность.) Вы меня заинтересовали. Хочу, чтобы вы преуспели в бизнесе. Но эти туфли. (Смит судорожно пытается натянуть на колени крышку стола.) Они явно чересчур светлые. (Вглядываясь.) Ого, они потемнели.

Смит (украдкой косой взгляд на свои носки). Это носки.

Томсон. О. (Протягивая белый листок.) Так или иначе, вот письмо. На пушку берет. Врет, будто вы посягаете на чужое поле деятельности. Я в смысле, как это вы можете на что-то еще посягать. (Легкий взмах руки. Смит берет письмо.) С такой занюханной конторой. (Смит, глянув на письмо, тяжело вздыхает.) Кстати, у вас на пушку. Разрешение есть. (Смит как воды в рот набрал.) О'кей, вам не обязательно отвечать на это.

Смит. Мисс Томсон.

Томсон. Н-дэ.

Смит. Мисс Томсон, вы не возражаете, если я задам вам один вопрос.

Томсон. Нет.

Смит. Личного характера.

Томсон. Ну так валяйте, чего там.

Смит. Когда вы пришли ко мне, почему вам понадобилась работа.

Томсон. Меня соблазнили и бросили.

Смит. Наверное, мне не стоит вдаваться в такие интимные детали.

Томсон. Вот еще, почему бы не вдаться, если хочется.

Смит. Ну, если уж позволено спросить — вас очень это огорчило.

Томсон. Ну, лучше сказать, меня это очень озадачило.

Смит. А-а. (Снимает шляпу и нежно укладывает ее на столе поодаль.)

Томсон. Черта с два еще в жизни ему такой трофей, как я, так легко достанется. (Берет шляпу.)

Смит. Меня удивляет, что вас бросили.

Томсон. Ну, на самом-то деле дудки. (Крутит шляпу на пальце.) Один парень вдруг начал писать мне как бы стихи, и они мне как бы понравились. (Мелкими щелчками распрямляет фасонные выгибы шляпной тульи.) Ну и вот, парень, которому я как трофей с такой легкостью досталась, — хотя он и ухлопал на меня кучу денег, надо отдать должное, — проведал об этом и говорит, — все, говорит, отшивай эту свою поэтическую диковину, а я говорю нет. (Наносит шляпе парочку странных вмятин.) Он и забрал тогда у меня свой золотой ключик.

Смит. Я понял так, мисс Томсон, что этот ключик был от какого-нибудь уютного гнездышка.

Томсон. Это вы хорошо обозначили, мистер Смит, но только особого уюта там не наблюдалось. (Снова распрямляя шляпу.)

Смит. Простите, что я использую терминологию нашего соблазнителя, но что было дальше с поэтической диковиной.

Томсон. А он отстегнулся. После того как я его кормила и возила всюду на машине, которую мне пода-рил мой соблазнитель. (Медлительно придавая шляпе некий совсем новый облик.) Когда я отдала соблазнителю машину обратно, поэтическая диковина отлетела куда-то на юг, где будто бы, он говорит, теплее.

Смит. Хотя мне и не хотелось бы противоречить сложившемуся у вас мнению, но поэтическая диковина как раз и оказалась соблазнителем, который вас бросил.

Томсон. Н-дэ, можно и так обрисовать. Но мне бывало с ним забавно. (Приподнимает шляпу, проверяя — вдруг та взлетит.)

Смит. Понятно.

Томсон. Такой шутник. То вдруг привяжет апельсин к кошачьему хвосту. (Последние осторожные штрихи к переформированию шляпы.) Вечно весь в делах, которые должны были принести кучу денег, но в конце концов — нет: у него, говорит, нет времени, ему надо думать. И если я не хочу помогать ему… (Возвращая шляпу Смиту на стол.) В чем-то он был похож на вас: абсолютное отсутствие вкуса. Смит. Понятно.

Томсон (склоняясь к Смиту, но в смущении не решаясь дотронуться). Я вас обидела.

Смит. Да ну что вы.

Томсон. Нет, обидела. Вы такой ранимый. Смит. Мисс Томсон, когда мою ранимость пора будет лечить в стационаре, я вам сообщу.

Томсон. Сообщите обязательно. (За сценой гав-гав проголодавшегося Голиафа.)

Смит (деловой руководитель, нервно поглядывающий на часы). Пожалуй, мне пора в клуб. Урок фехтования.

Томсон. И как ваша шпага — не гнется. Смит (секундное замешательство — может ли быть, экая неучтивость). Не гнется, мисс Томсон. Это письмо положите, пожалуйста, в красную папку с пометой «Стоп». А что вечером, вы свободны.

Томсон. Мистер Смит, приличные люди так не спрашивают.

Смит. То есть, простите, мисс Томсон… Томсон. Вам надо было спросить, смогу ли я остаться на сверхурочную работу. Или вы меня приглашаете в ресторан. (Смит склоняет голову.) Конечно. Я свободна. (Томное мурлыканье «Энни Лори».)

Смит. Вы не могли бы зайти ко мне домой сегодня вечером с блокнотом и карандашами. Томсон. Конечно. Во сколько.

Смит. Обед нам доставят на дом. Может быть, вы не откажетесь со мной пообедать. В семь. (Встал, надел шляпу. Мисс Томсон оглядывает его, Смит застывает.)

Томсон. Вот так-то лучше. (Смит выдает улыбку, подходящую к чудному облику обновленной шляпы.) А знаете, вас с ходу и не раскусишь.

Смит. Спасибо.

В тепле и уюте, отторгнутых у зимы. Стол, накрытый к обеду в этом спокойном, слегка затемненном уединении. Пылающий камин. Издали вой сирен. В честь множества убийств, повсюду. Бутылки с вином. Смит, сплетя руки на диафрагме, обозревает уставленный щедротами угощений стол. Тянется за лакомым кусочком. Голубой абажур, засветившись, знаменует приход гостьи. Смит нажимает кнопку. Входит мисс Томсон, пальто распахнуто, в вырезе платья, что называется, истинное сокровище; пока идет осмотр покоев Смита, оно трепещет.

Томсон. Недурно, совсем недурно, не ожидала. Уютненько. (Смит принимает от мисс Томсон пальто.) У вас дверь из железа.

Смит. Из стали. (Одаривает мисс Томсон радушной улыбкой, из своих самых лучших.) Давайте пальто. (Мисс Томсон при блокноте, карандаше и письме.)

Томсон, Вот. (Огромный белый конверт.) Ваш привратник дал мне письмо для вас. (Вручив письмо Смиту, мисс Томсон кладет карандаш, и блокнот на стол. Смит вешает пальто в один из своих скрытых шкафов. Мисс Томсон, крутнувшись на низком каблучке, протягивает руки к пламенеющим углям.) Славные какие, увесистые полешки. Ничего себе квартирку вы отгрохали, при вашем-то скромном размахе операций. (Соотносит себя с обстановкой: камин, огонь. Выдает на октаву ниже.) Мистер Смит, как по-вашему, я похожа на скаута.

Смит (в руках большой белый конверт. Нервная улыбка). Мисс Томсон, шерри. Томсон. Да, пожалуй.

Смит (наливая два шерри). Вы ужасно хорошо сегодня выглядите, мисс Томсон.

Томсон. Спасибо. (Смит распечатывает письмо, бегло проглядывает, сует в карман.) Я прямо опупела сегодня. Меня соседка снизу страшно достает. Только и ждет, чтобы навьючить свои проблемы. (Глядя в пламенеющий камин.) Проблемы, тоже мне. Наняла сыщика, чтоб мужа со шлюхой застукать. А тот поймал его с мужиком. (Волнообразный взмах руки, поворот к Смиту.) Как вам это нравится. Смит. Что ж, необычно.

Томсон. Рехнуться можно. А вы-то что нервничаете. Из-за письма. (Смит вздыхает.) Опять, что ли.

Смит. Боюсь, что да.

Томсон. Можно мне глянуть, мистер Смит. (Смит достает письмо из кармана. Мисс Томсон тянется пальчиками — такими длинными и нежными, кого угодно она достанет этими пальчиками. Из самых глубин страха, Смит, не сводя глаз, любуется ее рукой, которую роскошно экспонирует прелестное платье. Зигзагом коготок мисс Томсон по бумаге.) Мистер Смит, это новый какой-то. Парень себе цену знает. Весь из себя жутко крутой воротила. С достоинством выступает. Как он — насчет вторжения. Кусачая собака не тявкнет.

Смит. В общем-то, меня не слишком озаботит, если на меня натявкают или, там, нарычат.

Томсон. А здорово Голиаф, бродяга, шуганул вас, а, мистер Смит. Ха-ха. Надо признать, парень культурно подбирается, этак исподволь.

Смит. Потому-то я и не склонен его недооценивать.

Томсон (отдавая письмо). Но если уж хотите по правде, мистер Смит, так вы это дело переоцениваете. Да еще принимаете близко к сердцу. (Нежное дирижирование бледной длани.) Сядьте, сядьте. (Берет со стола бутерброд с рыбкой.) Что-то вы так побледнели. (Подает бутербродик Смиту.) Ничего, что пальцами.

Смит. Спасибо, мисс Томсон. Они и правда у меня уже в печенках сидят.

Томсон (этакая шелковистая несгибаемая заступница). Мистер Смит, не поддавайтесь. Кладите себе маслину.

Смит. Вы правы, мисс Томсон. Надо не поддаваться, а я поддаюсь.

Томсон. Не берите в голову. (Вдумчиво отхлебывает шерри.) И поглядим, что будет дальше. Стоит выказать беспокойство, вас тут же схапают.

Смит. Вот ведь впутал.

Томсон. Вы о чем.

Смит. Беспардоннейшим образом. Впутал вас в дела, которые, честно говоря, ничем хорошим не чреваты.

Томсон. Смеетесь.

Смит. Да нет.

Томсон. Вот, берите еще кусочек. Такова жизнь, мистер Смит. В смысле, люди прут толпами, карабкаются вверх. (Оглядывает пейзаж с вершины.) А здесь гак мило. (Теплая, тихая улыбка.) Вообще-то на вас работать не так уж плохо. (Над Смитом флажок надежды.) Думала, что работа меня в гроб вгонит. Кроме того, не меня же они достают. А вас.

Смит. Увы.

Томсон. Но как бы то ни было, не позволяйте им перехватить инициативу. Как отфехтовались сегодня.

Смит. Инструктору пришлось вокруг меня изрядно попрыгать на пуантах. Кстати, там нынче в клубе чудные образчики человечьих статей.

Томсон. Во, расскажите мне про них, мистер Смит. Люблю послушать про таких тарзанов, у меня брат по тем же меркам скроен — тот, чье фото мелькает в колонках светской хроники. (Ставит рюмку на стол, высвобождая руки, чтобы, присвистнув, изобразить ими большое латинское V.) Он от подмышек прямо на нет сходит, по форме треугольника. (Втягивает живот, выпячивает грудь. Смит незаметно увлажняет губы.) Живота нет напрочь. В доме у родителей он, бывало, как выйдет на кухню — вообще безо всего — молоко из холодильника вынет и целую кварту залпом. (Отбрасывает голову назад, сраженная воспоминанием об этой кварте; при виде уязвимо выставленной шеи с голубовато-припухлой жилкой Смит цепенеет.) Тело у него и правда впечатляющее. Уж у меня-то было время им налюбоваться. (Вся собирается в комок, дикая кошка джунглей.) Такой огромный, а двигается, будто он пума какая-то. (Смит, этот рыцарь пера и бумаги, выказывает слегка встревоженный, но одобрительный интерес.) Мистер Смит, вы не боитесь, что какой-нибудь такой громила возьмет вас и убьет. Нет, ну вы же не можете бояться, вы же у нас гордый. Ха-ха, прямо так и вижу вас в единоборстве с таким тарзаном. (Смит созерцает сложенные на животе руки. Одинок. Печален.) Да вы что, мистер Смит. Я, что ли, вас обидела. Да-да, обидела, я вижу.

Смит. Да нет.

Томсон. Нет да. Что же с того. Ну и не надо нам быть как те громилы. Я к тому, что прямо так и вижу вас с поднятой шпагой. (Облагораживающее что видение тенью ложится на Смита.) Вы не слабак, мистер Смит, у вас есть то, чего нет у них. Смит. Что именно, мисс Томсон. Томсон. Даже если шпагу опустим. Вы ведь можете заключать сделки. Смит. А.

Томсон. У вас вся сила в голове, я вот что, видимо, хочу сказать. Потом, вы вежливый, у вас руки красивые. Достойно держитесь. Все это тоже важно, мистер Смит. (Медленно зацветающая улыбка.) Я просто ну никак, понимаете, никак не могу вас представить (Смит поднимается, чтобы стоя встретить удар) этак у холодильника, голым, с бутылкой молока. Это ну просто было бы, ну вроде… ироде… (Во взгляде жалость.)

Смит. Н-да. Пожалуй, можно приступать к обеду. Томсон (низким контральто. К кулисам). Сейчас. Хотела только выглянуть в ваше окошко. Тут у нас бедняки живут через улицу. (Намеренно используя возможности телосложения, неторопливо подходит к окну, качая бедрами — две такие славные дыньки, как на волнах, туда-сюда под платьем. Вдруг стоп, через плечо крутнула головой и взгляд назад, а там у Смита глаза к ней как приклеены.) Думаете, походочка вызывающая — ох неспроста, а, мистер Смит.

Смит. Я не совсем вас понимаю, мисс Томсон. Томсон. Да понимаете, мистер Смит. Смит. Не понимаю, мисс Томсон. Почему вы так головой качаете.

Томсон. Это ж надо, мистер Смит, какой вы наивный мальчик. Ха-ха, не может быть. Не может быть, чтоб вы не заметили, как я хожу, будто сама на это напрашиваюсь.

Смит. На что.

Томсон. На это. Не надо из меня тянуть насильно, я ведь возьму да и скажу. (При этом поворачивает назад — этакий клипер, быстроходный-быстроходный, на внешнем рейде.)

Смит (прочищает горло, снимая крышку с супницы). Мисс Томсон, надеюсь, вы спаржу любите. (Предупредительный кавалер, рванувшийся помочь мисс Томсон придвинуть кресло.)

Томсон. Ну-ну, вы джентльмен, я знаю. (Руки Смита, слегка ошпаренные, отдернуты.) Н-дэ, спаржа — это хорош-шо. (Сидящий Смит, всеобщее внимание к салфеткам. Мисс Томсон, вся изогнувшись, выглядывает из-за вазы с цветами.) Прямо какой-то симпозиум. (Смит протягивает тарелочку со спаржей за вазу с цветами.) Спасибо.

Смит. Вы разрешите, я вам отрежу хлеба. Мисс Томсон, вам белого или черного.

Томсон. Вот черный симпатично смотрится. Мистер Смит, а ничего, если я буду поглощать свою спаржу с помощью пальцев. Ведь есть такие, которых в жар бросает, стоит сунуть в тарелку крючковатый палец.

Смит. Конечно нет, мисс Томсон, я тоже суну в тарелку крючковатый палец. Так гораздо здоровее.

Томсон. Смотри, как вас заботит все это здоровье. (Сняв со стола огромную вазу с цветами, заслонявшую от нее Смита, устанавливает ее на полу.) Так лучше.

Смит. Стараюсь поддерживать, мисс Томсон. Кое-какие функции.

Томсон. Смотрите, как бы они не нарушились — от излишнего-то усердия. (Смит: взгляд вверх, взгляд вниз, взгляд в сторону.) Ну вот. Опять вас обидела.

Смит. С помощью спорта. Чтобы держаться в форме.

Томсон (шесть пуль короткой очередью смертельно поражают Смита в область диафрагмы.) От тридцати назад уже дороги нет. (С ослепляющей убедительностью.) Какой славный животик. Он правда симпатичный. Мне нравится. Честно-честно. (Смит повержен. Мисс Томсон к нему склоняется.) А почему бы вам не попытаться носить корсет, если это вас так волнует. Что ж я, не понимаю — сидячая жизнь еще никому не приносила пользы. Зашли бы как-нибудь ко мне. Можно было бы у меня в гостиной на роликах покататься. (Смит поднимает брови. Мисс Томсон улыбается.) У меня и пишущая машинка имеется. Захочется, так можно даже поработать.

Смит. Вы очень добры, мисс Томсон. (Глаза мисс Томсон скошены на спаржу, еще не полностью исчезнувшую у нее во рту.) Но ведь у вас есть и личная жизнь какая-то. Я уж и так бесстыдно покушаюсь на ваше свободное время.

Томсон. Да на что мне это свободное время. Приду домой — особенно пока Голиаф на ветеринарной станции, — немножко послоняюсь, послушаю музыку, пошью немножко. Ровным счетом ведь ничего не делаю. Бывает, брат придет, натащит полную квартиру знаменитостей. (Смит разливает вино.) Стадо напыщенных ничтожеств. Когда-то я по таким, как они, с ума сходила. Вы ж понимаете — теннис, гольф, все сытенькие такие, здоровенькие, как на подбор. И вот однажды вдруг — раз (взмах руки со спаржей), у меня на эту публику глаза открылись. Постояла просто и послушала. И впервые услышала, что они говорят. Боже мой, да они ничего не говорят. И в тот же день стою я на корте с ракеткой, отдыхаю, и тут меня кто-то тычет в спину сквозь ограждение. Какой-то парень с улицы. (Оглядывается через плечо.) Я поворачиваюсь, и только я хочу его послать — я извиняюсь, — говорю, пошел ты, а он мне подает листок бумаги. Так в первый раз я встретилась с той поэтической диковиной. На бумажке оказалось стихотворение, а на обороте — адрес. Ой, я болтаю как дурочка. Наверное, это вино.

Смит (этакий заботливый хозяин. Подливает). Еще по чуть-чуть, мисс Томсон, вы так интересно рассказываете.

Томсон. Издеваетесь.

Смит. Что вы, как можно.

Томсон. О (несколько осаживая взглядом Смита), тогда я была дура дурой. Поднимаешься со своим золотым ключиком в гнездышко, лифт подарками набит, которые сама себе накупила на деньги одного парня. Обычное дело, все через это проходят, а этот мне вдруг сует записку со стихами. Начинаю читать. И останавливаюсь прямо в самой середке. И думаю, Господи, видать, неспроста он написал все это, такие слова красивые, да ведь они и про меня тоже, — вот я, наверное, почему остановилась. (Берет спаржу.) Хорошая спаржа. Забавно, я после этого стала все думать, думать. Что, думаю, у меня за жизнь такая, что в ней хорошего. Ну, хорошего-то было много. Но я продавалась за чечевичную похлебку. И вот теперь меня интересует уже только настоящее, ну понимаете, истинные ценности, а эта поэтическая диковина всю дорогу интересовалась только бесплатной порцией меня да красивой жизнью в том самом гнездышке. Ну надо ж. (Глаза мисс Томсон наливаются влагой.)

Смит. Мисс Томсон, пожалуйста, я вас прошу, не надо. Хлебните-ка лучше винца.

Томсон. Вы знаете, мистер Смит, все это так несправедливо по отношению к вам, вы этого не заслужили. Вы хороший парень. И такой необычный. Почему какая-нибудь акселераточка до сих пор вас не захомутала, не могу понять. Они, наверное, вокруг так и вьются.

Смит. Мне горько это признавать, мисс Томсон, но они не вьются.

Томсон (ерзая в своем кресле). Поясок, что ли, распустить на одну дырочку. Тоже растет животик. Растрясать надо срочно. (Ладонями приподнимает грудъ.) А здесь не помешало бы побольше.

Смит. Здесь у вас все как надо, мисс Томсон. Если уж на то пошло.

Томсон. Откуда вы знаете, что они настоящие.

Смит. Да ну вас, мисс Томсон.

Томсон. Ха-ха, я вас почти поймала, вы усомнились, правда, ну признайтесь честно.

Смит. Ну разве что на мгновенье. (Наливает еще вина.)

Томсон. Сейчас надрызгаюсь. Все время забываю, что надо будет еще работать. Ладно, давайте работать. Доставайте ваши письма. У меня все подготовлено. Такие есть на них ответы — закачаешься. Уважаемый Ломщик, тут у нас в центрах открылась распродажа, заходи, круто отоварю. Ну как, мистер Смит.

Смит (с мясом в судке). Язык, мисс Томсон. Закусите.

Томсон. Ну это вам не нравится, ну ладно. А вот который называет себя Дж. Дж. Дж. и говорит, будто ему ведома природа вашего бизнеса, — он-то откуда знает, если даже я не знаю. Ему давайте так: милый Джек, вали подальше, не то тебя продырявят, в дырки гвоздики вставят да в цементных ластах в речку плавать отправят. Простите, мистер Смит, вам такой подход не кажется правильным.

Смит. Иногда лучше всего промолчать.

Томсон (остановив на Смите изучающий взгляд). Мистер Смит, мне это ни к чему, конечно, но отчего у такого человека, как вы, нет жены и детишек. (Взгляд Смита в потолок, бессловесно.) Не мое это дело, считайте, что я ничего не спрашивала. (С улицы слабо доносятся ломкие детские голоса, выводящие: «Ноэль, Ноэль, вот ангелы запели».) Ой, мистер Смит, смотрите, детский хор. Что они там делают. (Уже у окна, глядя вниз, на улицу.) Давайте сюда, мистер Смит, гляньте, какие симпатичные ребятишки. Поют. У вас как окно открывается. (Машет детям рукой.)

Смит. Боюсь, что оно заклеено.

Томсон. Хочу бросить детишкам какие-нибудь деньги. Во, они меня заметили. Бедняжки, совсем одни, на холоде, стоят, поют. А вокруг и послушать-то некому. Что бы нам для них такое сделать. Может, я сбегаю вниз, вынесу им поесть. Вот хлеб, язык холодный. Ну-ка, а.

Смит. Мисс Томсон, по-моему, не стоит.

Томсон. Что это на вас нашло, мистер Смит. Вы не хотите, чтобы я бедным ребятишкам оказала помощь. Вы что, серьезно.

Смит. Мисс Томсон, вы меня не так поняли.

Томсон (возвращаясь от окна к своему белокурому скульптурному великолепию). Да что вы, неужто. Они там в голоде и холоде. Была бы я ребенком, мне бы самой хотелось, чтобы из такого вот богатого окошка кто-нибудь вдруг появился и что-нибудь вынес, ну пусть хотя бы еду.

Смит. У меня имеются свои соображения.

Томсон. Имеются, чего б им не иметься. (Детские голоса замирают.) Так. Вот блокнот, я готова, диктуйте. (К столу за блокнотом.)

Смит. Мисс Томсон.

Томсон. Я готова.

Смит. Мисс Томсон (впопыхах беспорядочно наваливает на поднос холодный язык, остатки спаржи), вот. Снесите им.

Томсон. Ну что вы, не надо.

Смит. Нет, я прошу вас. Отложите блокнот.

Томсон. Да нет, это совсем не важно.

Смит. Важно, мисс Томсон, важно. Мне теперь это важно. Вот и подносик серебряный.

Томсон. Это совсем не важно. Блокнот на месте, вот карандаш…

Смит. Я огорчил вас.

Томсон. Просто я жду. Диктуйте.

Смит. Но сам-то я так огорчен, что диктовать не могу.

Томсон. Ну так тогда, может, нам лучше отложить до следующего раза. (Руки с карандашом и блокнотом опущены.)

Смит. Это надо понимать так, что вы хотите домой, мисс Томсон.

Томсон. Покажите мне, пожалуйста, куда вы повесили мое пальто.

Смит. Мисс Томсон, простите, что я не дал вам выйти к тем ребятишкам

Томсон. Я не сержусь. Где пальто.

Смит. Вон там. (Мисс Томсон движется к выходу. Глухие аккорды «Энни Лори».) Мисс Томсон. (Мисс Томсон в дверях, колеблется. Оборачивается к Смиту. Медленно опускает глаза.) Пожалуйста, не уходите. (Мисс Томсон выходит, Смит встает. Ждет. Удар захлопнутой стальной двери. Смит поворачивается к окну, смотрит вниз, на улицу, навстречу звукам «Энни Лори», ноги расставлены по стойке «вольно»; повисшие руки, медлительно придя в движение, смыкаются за спиной.)

Пятница, утро. За пять дней до Рождества. Смит, у окна своего кабинета, смотрит вниз, на улицу; ноги расставлены по стойке «вольно», руки сцеплены за спиной. Внизу бродячий тенор распевает «Энни Лори». Энн Мартин заглядывает в дверь, смотрит на Смита и на разбросанные по столу и по полу бумаги.

Энн Мартин. Я прошу прощения, мистер Смит.

Смит. Да.

Энн Мартин (входя). Вещи мисс Томсон. Мне их упаковать и отослать ей.

Смит. У нее на столе ничего не трогать. Все остается как есть. (Склоняет голову перед окном.) Не сердитесь, мисс Мартин.

Энн Мартин. Вы же сказали, если до пятницы она не явится…

Смит. Знаю. Но ничего не трогайте.

Энн Мартин. Тут пару раз звонили, ну, знаете, когда на том конце молчат. И жутко дышат. Я подключала музыку.

Смит. Тот концерт волынщиков.

Энн Мартин. Ага. И там сразу вешали трубку.

Смит. Правильно.

Энн Мартин (опустив голову, смотрит на носки своих туфель. Возможно, роняет слезинку. Медленно поворачивается). Еще что-нибудь, мистер Смит.

Смит (отворачиваясь от окна. Долгий взгляд на Энн Мартин). Мисс Мартин. Что случилось.

Энн Мартин. Ничего.

Смит. Как это ничего.

Энн Мартин. Да так.

Смит. Я что-нибудь сделал. Или сказал.

Энн Мартин. Нет, ничего.

Смит. Может быть, эти письма, эти звонки.

Энн Мартин. Мне вчера сон приснился.

Смит. Ну.

Энн Мартин. Они с вами расправились.

Смит (захвачен в нервную орбиту сна). Ну-ка зайдите, мисс Мартин. (Энн Мартин глубже входит в кабинет.) Сколько их было.

Энн Мартин. Не знаю, шестеро.

Смит. Понятно.

Энн Мартин. А может, всего человека четыре или пять. Мистер Смит, я не хочу вас подводить, ни боже мой. Но мне страшно.

Смит. Мисс Мартин, вы не должны принимать все так близко к сердцу. (Вынимая платок.) Ну-ка сморкнитесь как следует. (Энн Мартин принимает платок и героически продувает ноздри.) Вот так.

Энн Мартин. Я постираю его и поглажу.

Смит. Ладно, ладно, мисс Мартин, пусть он у вас будет.

Энн Мартин. Как приятно пахнет. Ваш платок.

Смит. Лимоном.

Энн Мартин. Все кругом гады и сволочи.

Смит. Да. Да.

Энн Мартин. Честных людей всех со свету сживают. (Голос повышается.) А всякие мерзавцы так на них и бросаются, так и бросаются. (Смит с пониманием кивает.)

Смит. Конечно, мисс Мартин, мир нынче стал продажным. Но мы не должны отчаиваться.

Энн Мартин. Да, мистер Смит.

Смит. Я очень переживаю, что вам здесь плохо у меня. Я правда переживаю, мисс Мартин. (Энн Мартин опускает глазки.) У вас красивые глаза, мисс Мартин. (С реки гудок парохода.) Корабль. В море пошел.

Энн Мартин. Взять бы да и уплыть куда-нибудь.

Смит. Да. Прочь, прочь от всей этой сутолоки.

Энн Мартин. У вас такой голос грустный. (Грустная улыбка Смита, еще один гудок с реки.) Мистер Смит. (Еще гудок.) Я вас хочу кое о чем спросить.

Смит. Да.

Энн Мартин. А можно.

Смит. Ну.

Энн Мартин (глядя на разбросанные бумаги). Чего вы добиваетесь. (У Смита брови лезут вверх.) Я не к тому, что вы еще ничего не добились. (Нагнувшись, собирает бумаги.) Поднять их хотя бы. Получается, будто у меня не хватает уважения к вам, что ли, но это не так. (Взгляд на письмо в ее руке.) Будто бы обязательно надо, чтобы имя было, известность. А сами вы кем стать хотели бы.

Смит. Знаменитым преступником.

Энн Мартин. Ха-ха, мистер Смит. Ну по правде. Кем бы вы хотели стать.

Смит. Я и говорю по правде, мисс Мартин.

Энн Мартин. Но вы и так ведь махинациями занимаетесь. (Стальные, азиатские глаза Смита. Его лицо словно вмерзает в это ледяное молчание.) Ой, я не то сказала. Вы не махинатор. Нет. Мистер Смит, клянусь, вы не махинатор.

Смит. Именно махинатор. Когда прокладываешь путь по жизни напрямик, всегда наткнешься на стенку.

Энн Мартин. Вы честный, мистер Смит.

Смит (уходя строевым шагом от этой новости, останавливается в дверях, поворачивается опять к Энн Мартин, стоящей с полными руками злополучной Смитовой корреспонденции). Можно мне вас кое о чем спросить. Мисс Мартин.

Энн Мартин (кладет бумаги Смиту на стол). Конечно, мистер Смит.

Смит (ждет стоя, пока жужжащая динамка в го-лове снабдит его током для выхода в эфир со следующими позывными). Поедемте со мной на пару дней за город. (Рот у Энн Мартин открывается и закрывается.) Ну просто так, потоптаться среди полей и рощ.

Энн Мартин. Ой.

Смит. По снежку бы погуляли. Смотрите, как хотите, конечно. Дело в том, что мне так и так ехать за город во вторник вечером.

Энн Мартин. Под Рождество.

Смит. Да. Мне придется изображать Санта-Клayca с подарками, и надо бы сперва, ну, хоть отведать деревенской тишины. Побродили бы под деревьями, среди скал. Не говоря уже о том, что у вас будет своя комната.

Энн Мартин. Мне надо у мамы спроситься.

Смит. Ладно.

Энн Мартин. А там гостиница.

Смит. Нечто вроде.

Энн Мартин (отголоски «Eine kleine Nacht—musik»), Это ж надо. (Руку, в поисках поддержки, кладет на стол Смита, плюхается в его кресло.)

Смит. Ну, мисс Мартин.

Энн Мартин. Прямо так вдруг. (Руки раскинуты по столу. Ее кораблик мал. Внимание и осторожность.)

Смит (на полстопы вперед, с оглядкой). Просто вот в голову пришло.

Энн Мартин (давая Смиту время подтянуть тылы). А как же мама…

Смит (еще на полстопы вперед). Так позвоните ей. (Энн Мартин смотрит на телефон.) С моего хотя бы.

Энн Мартин. Что ж.

Смит (тылы, тылы подтянуть). Но вы ж понимаете: мамы они мамы и есть, мисс Мартин. (Глядя в окно.) Наверное, тактичнее будет сказать, что вы поедете на дачу — с подружками там, все такое.

Энн Мартин. Ладно. (Набирает номер. Смит, подставляя спину, строевым шагом отходит к окну.) Мам, привет. Это я. Знаешь что. (Кисти рук Смита соединяются, переворачиваются так и сяк и соединяются снова.) Мистер Смит приглашает меня к своим друзьям, у них там вечеринка. (Тут микропауза, пока говорит мать: «Что, вечеринка, вот еще новости, за каким чертом ты ему сдалась на этой вечеринке».) Ну, надо будет кое-что застенографировать, а как же. (Смит у окна в некотором недоумении поворачивается.) Да за город. Нет, ну не одна, конечно. (Смит, доверчиво отвернувшийся к окну.) На субботу и воскресенье. Да. Ну мам, ну говорю тебе, я буду под присмотром. (Руки Смита снова смыкаются за спиной.) Да. Ну молодежь просто. Погулять, покупаться. Крытый бассейн в доме. Да так, все больше молодежь. Теннис. Очень богатые, влиятельные люди. Ну мам. (Руки Смита, расцепившись, падают по бокам.) Но у меня другого такого случая не будет. Из одежды, если что нужно будет, там дадут. Мам, пожалуйста. Ну не волнуйся. Да. (Руки Смита снова сцеплены за спиной.) Я позвоню тебе. Ну нашла о чем волноваться. Кому-то же надо верить, ну. (Руки Смита, расцепившись, падают по бокам.) Ну мам, ты хочешь, чтобы я до самой смерти так и корпела без всяких развлечений. Хорошо. О'кей, я позвоню. Пока, мам. Ну точно. Я обещаю. Пока. (Кладет трубку. Медленно обернувшись, Смит обозревает эту деловую девушку, свою скромную секретаршу.) Мистер Смит, вы, верно, слышали, это я с мамой.

Смит. Да.

Энн Мартин. Прямо не знаю, мистер Смит.

Смит. Что ж тут не знать. Берем машину. Прочь, прочь, подальше от этой финансовой жути.

Энн Мартин. О Господи. Мама убьет меня. Она ж выспросит, кого как звали. Потом начнет их в телефонной книге раскапывать. Звонить им примется, спрашивать, может, я там перчатки забыла или еще что. Мистер Смит, я боюсь.

Смит. Ну-ну.

Энн Мартин. Лучше я не поеду.

Смит. Свежий воздух. Никакой тебе городской грязи и сажи. Но если вы чувствуете, что каким-то образом вам это будет неприятно, что ж, тогда не надо.

Энн Мартин (крутнувшись во вращающемся кресле от Смита прочь на девяносто градусов). Ну вот.

Смит. Я вам ручаюсь.

Энн Мартин (на девяносто градусов обратно). Что значит ручаюсь.

Смит. Да не знаю. Сказал просто первое, что в голову пришло. Что тут скажешь.

Энн Мартин. Знаете, мне кажется…

Смит. Что кажется.

Энн Мартин (крутнувшись во вращающемся кресле от Смита прочь на девяносто градусов). Ой-ей.

Смит. В чем дело, мисс Мартин.

Энн Мартин (на девяносто градусов обратно). А в том, что, может, вы аферист.

Смит. Простите, не понял.

Энн Мартин. Может, там девиц целый выводок. Вроде этой мисс Томсон, которая ходила к вам домой. Или еще что-нибудь в том же духе.

Смит. Мисс Мартин, вы понимаете, что говорите.

Энн Мартин. Да.

Смит (нахлобучив свой недавно приобретенный шапец). Очень хорошо, мисс Мартин. Я могу и один поехать.

Энн Мартин (разводя в стороны ум и совесть). Невинная поездка за город. (Проворачивается в Смитовом крутящемся кресле, спиной к Смиту.) Нечего на меня давить.

Смит (взглянув на часы). Надо уже заказывать машину.

Энн Мартин. Я не поеду.

Смит. Но это ж глупо.

Энн Мартин. Я не поеду.

Смит. Но вы ведь уже у матери отпросились.

Энн Мартин (снова крутнувшись в кресле, к Смиту лицом). Нечего надо мной смеяться.

Смит. Ну хорошо, мисс Мартин, как хотите. (Подходя к телефону.) Закажу машину. И еще там кое-что надо согласовать. (Набирает номер. Последний поворот диска.)

Энн Мартин. Ладно. Поеду.

Смит (улыбка, теплая, как вечная весна). Мисс Мартин. Мне было бы жаль, если б вы не решились.

Энн Мартин. Ох, как бы потом мне не было жаль.

Два больших синих кресла друг против друга. Между ними круглый маленький столик для коктейлей. Смит сидит, откинувшись в кресле. Дым, синева, лед звякает в стаканах. Смит наблюдает проносящиеся мимо тени и столбы. Поворачивается полистать газету; из-под брючины торчат длинные красные кальсоны. Вой гудка локомотива, поезд проносится мимо станционной платформы. Весь в светло-голубом, проходит официант, белое полотенце через руку.

Смит. Официант. Официант. Да, сэр.

Смит. Коктейль.

Официант. А именно, сэр, какого вида и свойства.

Смит (застигнут врасплох. Этим неожиданно заботливым отношением, каковое прежде ему в поездах не встречалось). А что бы вы могли посоветовать.

Официант. Хотите стриптиз — наши ночные пассажиры очень любят.

Смит. Простите, не понял вас.

Официант. Я сделаю вам стриптиз, сэр.

Смит. Ни в коем случае.

Официант. Дело в том, что так называется коктейль, с вашего позволения.

Смит. В таком случае сделайте его двойной крепости. (Поднимает к глазам газету. Высокий силуэт — блондинка в голубом, — мягко покачивая бедрами, следует по вагону. Минует Смита. Стоп. Возвращается, склоняется над ним.)

Томсон. Ба. (Смит смотрит на нее безмолвно.) Ба.

Смит (медленно вставая под прикрытием газеты). Салли. То есть мисс Томсон.

Томсон. Салли, почему нет.

Смит. О. (Неуверенная, но храбрая улыбка.) Садитесь, мисс Томсон.

Томсон. Это вы садитесь. (Смит медленно опадает в кресло.) А я как раз только что встала, чтобы сходить в туалет. Поезд качает, не могу, пойду. На обратном пути заверну к вам. (Смит медленно, печально поворачивается, провожая ее танцующий уход лучом мысленного прожектора. Официант, занявший наблюдательный пост поодаль, естественно, тоже глаз положил.)

Официант (поставив перед Смитом стакан, чтобы вернуть того к прозе жизни). Один стриптиз.

Смит. Ах да. (Непринужденный возврат к проблемам реальности при снисходительном сознании того, что тело — одно, другое ли — не так уж важно, когда красивых тел перевидано вдоволь.) Вы извините, молодой человек, но можно мне узнать истоки этого прелестного названия.

Официант. Однажды вечером заходит женщина. Хочу, говорит, чего-нибудь такого необычайного. Франц составляет смесь. Дама садится. Выпила. Глядим, а она уже голая абсолютно. Так что стриптиз.

Смит. Как это мило.

Официант. Пять санитаров из дурдома еле с ней справились. Хорошо еще, что мы как раз мимо большой больницы проезжали.

Смит. Надо же.

Официант. А ваш к тому же двойной.

Смит. Заманчиво.

Официант. Но она-то, по-моему, и до того была шизанутая.

Смит. Спасибо за фольклор.

Официант (мисс Томсон на подходе). Всегда пожалуйста. (Уходит.)

Томсон (непринужденно руку вперед, ладонью вверх). Что ж, здравствуйте, мистер Смит.

Смит (резко вскакивая). Мисс Томсон, присоединяйтесь, давайте выпьем.

Томсон (большой полей, левой руки по ходу поезда). Нет, не могу. Я не одна. (Потрепетав кончиками пальцев над сиденьем Смита.) Да ну, садитесь же.

Смит (опускаясь в кресло. Слабый такой голосок в дебрях мира высоких энергий). Ну глоточек, мисс Томсон.

Томсон (потряхивая локонами). Все никак не могу переварить, это надо же, вы всю дорогу здесь, а я вас не видела. Нет, ну с ума сойти.

Смит. Вы даже чек с зарплатой не забрали.

Томсон. Да ну ее, мистер Смит. Отдайте сиротам. (Пистолетик правой руки выстреливает вперед указательный палец.) Ого, стриптизом занялись. (Смит встревоженно озирает себя ниже пояса. Мисс Томсон нацеливает пистолетик на коктейль.)

Смит. Ах да. Хотите присоединиться, мисс Томсон.

Томсон. Ха, Смитик, ха-ха, если вопрос так поставлен — хочу, конечно. (Садясь в кресло напротив, широкой дугой заносит ногу на ногу, обнажая бедро на три дюйма, так что Смиту приходится вздохнуть поглубже, сглотнуть и ноги вытянуть попрямей, чтобы унять встрепенувшееся сердце.) Снимать одежду я всегда готова. Но сейчас нет времени. Вон туда посмотрите. (Поворачиваясь.) Нет, вам не видно. Нет, кое-что все же виднеется. Та темная, большая такая тень. Это мой брат.

Смит. Замечательная тень.

Томсон (в спину прошедшему официанту). Н-дэ.

Смит. Официант. Сюда два стриптиза.

Официант. Вы прямо на лету все схватываете, сэр. (Уходит, кивнув этому схватывателю, и уже через плечо, в процессе удаления, нехотя отлепляет взгляд от славненькой, здоровенькой мисс Томсон.)

Смит (вбирая с воздухом, на вдохе, это видение, эту мисс Томсон). Мисс Томсон, я так рад.

Томсон. Чему же, мистер Смит.

Смит. Да просто рад, и все тут.

Томсон. Вы что тут делаете, на этом поезде. В канун Рождества.

Смит. Радуюсь, что поехал.

Томсон. Но вы же не можете куда-то ехать просто от радости. (Выпрямляя указательный палец в направлении галстука Смита.) А ничего галстук. К рубашке идет.

Смит. Вам, мисс Томсон, где выходить.

Томсон. Мне до конечной. А вам.

Смит. До развилки. Там пересадка.

Томсон. И все вот так один, один. Не понимаю. В гости к друзьям едете.

Смит. В общем-то да, но не совсем.

Томсон. Вы для меня загадка.

Смит. Как это, мисс Томсон.

Томсон. Почему вы себе не найдете какую-нибудь милую девушку.

Смит. Вы мне предлагаете, мисс Томсон, чтобы я вот так вот прямо взял да и нашел милую девушку.

Томсон. Ну да, вот так вот прямо. Это же идиотство — жить одному и никаких девушек.

Смит. Мисс Томсон.

Официант (вклинивается с коктейлями между собеседниками). Два стриптиза. (Смит тянет бумажник из внутреннего кармана.) Итого три. (Смит подает три банкнота, потом вынимает из кармана кошелечек.)

Томсон. И у вас их было бы навалом, вам бы только… (Сраженная Смитовой бережливостью, сбивается, глядя, как он выбирает монетку, чтобы звякнуть ею о подносик официанта. Официант смотрит на одинокую монетку. Мисс Томсон снова обретает голос.) Вам бы только пуговку расстегнуть. На кармане. (Официант удаляется с таким видом, будто говоря: «Слушай, да ты что, парень, вообще, что ли».) Я не к тому, чтобы вдаваться в ваши личные дела, но, как мне это видится (смотрит на Смита, изобразив бинокль приставленными к глазам ладонями), вы скоро превратитесь в такого, знаете, которые бегают по музеям и антикварным лавкам, собирая бронзовых обезьян и всякую прочую дребедень. Это же противоестественно.

Смит. А что естественно, мисс Томсон.

Томсон (ладонь к ожерелью). Ну вот хотя бы…

Смит. Простите, не понял, мисс Томсон.

Томсон. Я, в смысле, жемчуг. Но и вот это все естественное тоже. Надо их сюда вот опустить, в самую ложбинку. Мои жемчужинки. Естество к естеству. А что-то холодно сегодня. (Улыбка, игриво вскинутые брови.) Эх, ничего себе, да как же это вы, совсем один, сам по себе на этом поезде. Да еще с пересадкой. О, слушайте, пошли познакомлю с братом и его приятелями, а что. (Сердце, сердце, куда тебя спрятать.) Или вам хочется побыть одному. А я такая настырная. (Откуда-то дуновение «Энни Лори».) А вы ни с кем знакомиться не хотите, так надо понимать.

Смит. Скажите, вы собираетесь вернуться.

Томсон. В контору, что ли. Не знаю. Честно, просто не знаю. Целое утро сегодня в кровати провалялась, все думала об этом. Для меня ли эта трудовая жизнь. Я тут машинку такую приобрела: будит тебя музыкой и наливает горячий кофе. И вам такую надо завести. Вот чего, Смитик, вам не хватает. Руки, которая вас будит лаской.

Смит. В моих руках любая машина начнет плевать и огрызаться.

Томсон. Нет, эта не начнет. Она просто чудо. Смит. А где вы купили вашу машинку, мисс Томсон.

Томсон. Вообще-то это был подарок.

Смит. А-а.

Томсон. Причем не откажешься. Стоит в темноте на площадке у двери моей квартиры. Я об нее споткнулась и разбила стекло на циферблате. Так что и назад в магазин не сдашь. Это от парня, которому такой трофей, как я, так легко достался. Вы знаете, все время, пока я у вас работала, он следил за мной. Как вам это нравится. Какая выдержка. А знаете, что я ему сказала. (Небрежное движение рукой.)

Смит. Да.

Томсон. Правильно. И он с тех пор меня цветами осыпает, все присылает — не квартира, а похоронное бюро. Я говорю посыльному, малыш, отдай их маме или девчонке своей. Знаете, что он мне ответил. Это смех один. Он говорит, предпочитаю мужчин. (Мимолетный взгляд в вагонное окно.) Вон, смотрите, пруд у плотины, и на коньках катаются. Как здорово, вот бы туда.

Смит. Катаетесь на коньках, мисс Томсон.

Томсон. В основном задом об пол. Может, вы бы меня как-нибудь поучили. Эх, ничего себе, Сми-тик, как это я вдруг на вас налетела. (Большой глоток коктейля.) Хороший стриптиз — вот к чему я расположена. А после пересадки вы докуда.

Смит. До конечной.

Томсон. Как раз и мы тоже до конечной, только напрямую. Так это же недалеко. Ваша конечная от нашей. Мы же будем в одной и той же лесополосе. Почему бы вам не навестить нас, или мы бы к вам заехали. (Стук-бряк колес, и с завыванием гудка мимо пустых полустанков; и Смитово молчание.) Что с вами, Смитик, вы отчего так примолкли. Не хотите, чтобы мы к вам заезжали. Ну ладно, если вы там повязаны накрепко.

Смит. Нет-нет, ничего я там накрепко не повязан.

Томсон. Ну что случилось, Смитик. (Смит переламывает соломинку в коктейле.) Да бог с ним, не надо ничего объяснять. Я просто так сказала. Мало ли, может, если вам нечего делать, так захочется на коньках покататься, больше ничего.

Смит. Мисс Томсон, я же скучный в компании.

Томсон. Очень даже забавный. Немножко, правда, скряга. Но когда как следует раскрутитесь, это пройдет. По вечерам мы дома собираемся. Заходите. Там и Голиаф будет. (Округляет глаза.) Гав-гав. (Клонится к Смиту укусить, сверкающие, безукоризненные зубы оскалены.) До сих пор боитесь. Заходите. Серьезно. Мы у Джиффи. Огромное поместье. Называется «Конфетка». Первый поворот налево от Синдер-виллидж. Отборное общество. Пятьдесят спален. Личный зоопарк. А жена у него лысая. Крупный воротила. И вам может небесполезным оказаться. От вашего старомодного вида все обалдеют. Жаль, у меня не выйдет прикинуться шлангом, а то я бы тоже как вы. (Долгий взгляд на Смита.) Смитик, вы ведь неспроста такой притихший. Признавайтесь, вы тут с девушкой. Я к тому, что в прошлую пятницу вы куда-то мотались с мисс Мартин.

Смит. Вот еще новости.

Томсон. Я понимаю, Смитик, это ужасно, но детектив, который следил за мной, продолжал следить за вами, чтобы узнать, не вернусь ли я на работу. Я это к тому, что не надо мне вкручивать все эти ваши «простите, не понял», «вот еще новости» и прочую чушь. Там в лесу где-то у вас спрятано сельское гнездышко. Ну а как она-то — красивая. Ваша провинциалочка. Красотуля молочница. А может, это мисс Мартин. (Грустное лицо Смита цепенеет.) Ну-ну, Смит, я же нарочно. Всегда подтруниваю над такими тихонями. (Смит бессловесный в этом своем мирке, где нет места для мисс Томсон.) Ладно, пойду, пожалуй, к брату. Вон он как там раскачивается, туда-сюда, значит, вовсю хвастает.

Смит. Не уходите.

Проводник (выкрик за сценой). Следующая станция Плезантвиль, кому пересаживаться, приготовились к выходу.

Томсон. Это ваша.

Смит. Пять минут еще.

Томсон. Смитик, я вас не понимаю. Чувствуете. О чем вы думаете.

Смит. О том, как сходят с рельсов. В пустынном месте, чтобы потом брести в снегах по кустам к заброшенной хижине среди полей.

Томсон. Где надо изо всех сил добывать огонь трением. Друг о дружку.

Смит. Да. (Констатируя научный факт.) У вас глаза даже больше, чем они мне запомнились. А ресницы длиннее.

Томсон. Хотите взять попутчицу. В путешествие. (Взгляд огромных голубых глаз поверх «стриптизов» на Смита.)

Смит. Вам дьявольски идет быть безработной.

Томсон. Какие вы интересные комплименты отпускаете. Этакий вы конькобежец, Смит, из тех, что по льду зигзаги чертят. Молниеносно и непредсказуемо. Мне в самом деле пора идти.

Смит. Можно будет вас увидеть.

Томсон. Конечно. Завтра.

Смит. Я, в смысле, в городе, когда вернемся. Посидели бы, поотрывали клешни у какого-нибудь омара.

Томсон (вставая). Отлично. Я вам пришлю мой новый адрес. Чтобы это большое тело оставалось стройным, я не могу легкомысленно отвергать приглашения на протеин. (Нацеливая пистолетик указательного пальца.) Смотрите, не провалитесь под лед с этой вашей милашкой. Спасибо за стриптиз. Смотрите, Смитик, отдыхайте вовсю, ради меня, ладно. Пока.

Смит. До свидания, мисс Томсон.

Томсон. А если Салли.

Смит. Ха-ха, мисс Томсон.

Томсон. Ха-ха, ну привет. (Стук-бряк поезда, вой гудка, мелькание платформ, и одинокий Смит в своем обособленном мирке, Смит автономный, Смит, жаждущий слияния с толпой. Свет меркнет, тихий напев «Энни Лори».)

Уютная комнатка Смита в этом сельском приюте, снаружи обшитом досками. Вечереет. Крики совы, свист ветра, лай лисицы. За окном все в снегу. Высокие сугробы в ночных лесах и среди гор, скалистых, отливающих пурпуром в лучах луны. Смит, в отблесках каминного пламени, вращает руками перед зеркалом, стоя в длинном красном дезабилье. Наблюдает профиль своего тела в разных ракурсах, и так и сяк крутя головой. Берет туго свернутый зонт, принимает позицию «к бою», делает несколько глубоких выпадов, сопровождаемых зверским рыком. Звонит телефон.

Смит (пропорциональность позы потеряна; поворачивается к телефону в глубоком приседе с опорой на зонт. Выправился, взгляд назад, и с достоинством, не чересчур нарочитым, медлит снять трубку — пускай звонит. Звонит. С присущей ему, пусть и неброской, точностью движений Смит берет трубку. Слушает. Вешает трубку. И снова телефон звонит, не успел Смит стукнуть зонтом об пол, перед тем как принять позицию «к бою». Звонки продолжаются. Смит в холодном бешенстве возвращается к телефону, снимает трубку). Я же сказал вам, пусть миссис Смит не звонит мне. Что значит, она и не звонит. Что же она делает. Вы меня разбудили. Грубо говоря, из постели выволокли. Ну так скажите ей, чтоб уходила. Ну конечно. (Швыряет трубку. Ждет, смотрит на нее. Конечно, могла бы уж и сама подпрыгнуть. Снова берет трубку.) Так, это Смит говорит. Скажите миссис Смит, что она может ко мне подняться.

Смит (обозревая свое странное красное убранство. Залезает в узенькую сельскую кровать; протянув руку, выключает настольную лампу). Не часто я сам с собой разговариваю, но Боже ты мой, что за жизнь, какая мразь наверх выплывает, а людей приличных пихают, давят и загоняют на самое дно. Но. Сам живи и других не дави. Мисс Томсон даже не взяла свою зарплату. Ей без пересадки. А мой поезд ушел. Хотя бы обернулась на прощанье, рукой махнула. Куда там. Они дома собираются. У них весело.

Ширл (стук в дверь. Ширл из-за сцены). Джордж. Джордж, ты дома. (Смит тонет в одеяле, молча.) Ладно тебе. Я ж говорю: прости, я не со зла тогда сказала. Бывает, я так скажу не подумав, что в голову придет, а потом жалею. Ты такой ранимый. (Голова Смита, перископом из-под одеяла.) Ну право же. (Отворяет дверь.)

Смит (назад, на глубину, в отблесках пламени. По самые глаза под одеялом). Естественно, ведь хочется почувствовать, что тебя ждали, тебе рады.

Ширл (из-за приотворенной двери). А разве нет. Понадобилось тебе слова ребенка всерьез принимать.

Смит. Гадкое, испорченное существо. Ни одному отцу такое не понравится. Я на коленках к ним, с игрушками, а они мне уходи, говорят, не мешай, мы играем.

Ширл. Но, Джордж, это же дети.

Смит. Всего-то и хотел один их грузовичок подпихнуть. А они меня взяли и выпихнули. Когда я был мальчишкой, у меня таких игрушек отродясь не водилось. А они говорят, мы, что ли, в этом виноваты, не путай нас со своим папашей. Выставили меня из собственного дома.

Ширл. Что дом твой, я и так знаю.

Смит. Встретили бы меня по-человечески, а большего мне и не надо.

Ширл. А тебя как встретили.

Смит. А меня оскорбили. Вот, оказывается, во что свежий воздух, поля и леса с хрустальными озерами малышей превращают. Четыре безбожных дикаря.

Ширл. Ну, воспитание без Бога, это ведь ты придумал. Я так далеко сюда шла к тебе, Джордж. По сугробам. Пойдем домой.

Смит. Нет.

Ширл. А войти хоть мне можно.

Смит. Это я еще не решил.

Ширл. Мы что — тратим слишком много. Я постараюсь быть экономнее. Можно мне войти.

Смит. Дверь, кажется, открыта.

Ширл (робко входя). Так ты разрешаешь.

Смит. Я разрешаю.

Ширл (войдя, проводит рукой перед глазами). Света нет.

Смит. Я знаю.

Ширл. Ты где, Джордж.

Смит. В кровати.

Ширл. Может, нам свет зажечь.

Смит. Хватит камина.

Ширл. Ну так можно войти.

Смит. Ты вошла уже.

Ширл. Может, дверь закрыть.

Смит. Закрой. (Ширл затворяет дверь.)

Ширл. Ничего, если я присяду.

Смит. Вон там кресло. (Ширл щурится в темноту.)

Ширл. А, вижу. Спасибо, Джордж.

Смит. Не за что.

Ширл (вводя усталые члены в контакт с креслом). Давай поговорим, Джордж.

Смит. Давай.

Ширл. Джордж, ты понимаешь, о чем я собираюсь говорить.

Смит. Бип-бип.

Ширл. Что еще за звуки такие, Джордж.

Смит. Это ты насчет бип-бип.

Ширл. Да, насчет бип-бип.

Смит. А, это просто так: бип-бип.

Ширл. В темноте звучит как-то странно.

Смит. Бип-бип.

Ширл (медленно вставая). Джордж.

Смит. Да, Ширл.

Ширл (робко приближаясь к кровати). Джордж.

Смит. Я слушаю внимательно, Ширл. (Ширл замирает на полдороге.)

Ширл. В темноте каждый звук кажется таким громким…

Смит. Бип-бип.

Ширл. Не надо этого, Джордж, пожалуйста.

Смит. Бип-бип.

Ширл. Я понимаю, я заслужила это, Джордж.

Смит. Что заслужила. (Ширл продвигается ближе к кровати.)

Ширл. Бип-бип.

Смит. Бип-бип.

Ширл (склоняясь над Смитом). Джордж, мы что, автомобили.

Смит. Как скажешь.

Ширл. Джордж, жалко, ты не видишь мои золотистые туфельки.

Смит. Темно слишком.

Ширл. Ага. Но может, хочешь их пощупать. Мои туфельки.

Смит (отчаянный рывок на глубину, и только глаза из-под одеяла сдвоенным перископом. Наведены на этот трепещущий корабль соблазна). Назад.

Ширл (прямая стойка, сжатые кулаки). Я понимаю, Джордж, мне это по заслугам. Можешь сделать мне все, что хочешь.

Смит. Опасные разговорчики.

Ширл. Я и хочу опасности. (Расстегивает длинную молнию сзади на платье.)

Смит. Ширл, ты чем там занимаешься. (Ширл тянет через голову платье.)

Ширл. Не занимаюсь, Джордж. Разнимаюсь. (С размаху запрыгивает в кровать.)

Смит. Осторожнее. Бип-бип. Я автомобиль.

Ширл (заползая под одеяло). Помнишь, Джордж, как раньше, бывало…

Смит (выныривая из-под одеяла). Я встал у светофора.

Ширл. Ты чего вскочил, Джордж.

Смит. Жду зеленого. (Ныряя снова под одеяло.) Вот, зажегся.

Ширл (Джордж и Ширл под одеялом, торчат одни головы). Почаще бы вот так вот вместе быть, правда, Джордж.

Смит. Бип-бип, я опять поехал.

Ширл. Вдруг врезаться случится.

Смит. Случайно случиться не получится.

Ширл. Конечно, ты водитель аккуратный.

Смит. Вот-вот. Аккуратнее. Бип-бип.

Ширл. А я тебя вижу, Джордж. Честно.

Смит. Хи-хи. И я тебя честно, Ширл.

Ширл. Это же сколько мы времени-то потеряли, Джордж, правда же.

Смит. Ты за рулем. Соблюдай дистанцию.

Ширл. А я, может, хочу, чтобы ты врезался. В меня.

Смит. Прежде всего осторожность.

Ширл. Джордж.

Смит. А это еще что такое, Ширл.

Ширл. А ты пощупай.

Смит. Ого. Фары.

Ширл. Пощупай тут.

Смит. А что это, Ширл.

Ширл. Пощупаешь, узнаешь.

Смит. Что я, совсем поглупел, чтобы там щупать.

Ширл. А ты поглупей да пощупай.

Смит. Фу ты, глупости-то какие.

Ширл. Глупости — это в голове у тебя. (Этакие две шпроты, тесно сплюснутые под одеялом.) Что, Джордж, нравится. (Джордж явно не способен подобрать пригодный к обстановке комментарий — так все непросто, мало ли что; бормочет нечленораздельно.) У, мой пузатенький, что ты там бормочешь. (Издали звуки музыки, парад-алле нежнейших грез Смитова легкомыслия. Барабан. И барабанщицы.)

Смит. Парад-алле.

Ширл. Не ускользай, Джордж. Год его ждешь, а он еще ускользает.

Смит (паровой органчик — последний в мире — и трубы, и крутятся карусели). Бум, бум, бум. Смотри, входит парад-алле.

Ширл. Помолчи, Джордж. Какой еще парад. И потом, не входит, а стоит у входа. Пусть войдет.

Смит. Ширл, ну белье же.

Ширл. А почему, кстати, оно у тебя красное.

Смит. Имею предпочтение.

Ширл. Сними, оно царапается.

Смит. Ну не рви, Ширл, ведь порвешь.

Ширл. Поцелуй вот сюда, в бутончик.

Смит. Ну порвешь ведь, Ширл.

Ширл. Я молнию расстегиваю.

Смит. Ты рвешь, Ширл, и потом, волосы там попали, на животе.

Ширл. Ну царапается, жесткое же.

Смит. Я ведь тебя сюда не приглашал.

Ширл. Помолчи. Вот тебе твои волосы. Куда подевались все большие сильные мужчины. Все было так хорошо, пока ты был машиной. Заводи мотор.

Смит. Бип-бип.

Ширл. Заводись-заводись.

Смит. Ширл, перестань мне указывать. У меня своя голова на плечах.

Ширл. Но тебе ведь много месяцев уже не с кем было завестись толком.

Смит. Откуда столько самонадеянности.

Ширл. Ага, значит, было.

Смит. Все это фальшь, а лексикончик твой меня удручает.

Ширл. Ха-ха, Джордж.

Смит. Ха-ха, Ширл, не смешно.

Ширл. Ну еще разик, Джордж, по-быстрому. Меня друзья ждут. Ну быстренько, видишь, не зря я на лошадках езжу.

Смит (свет пламенеющими красными волнами по комнатке гостиницы и на простынях, вдруг помертвело застывших. Крик белой совы где-то в лесу. Лай лисицы). Ширл, что за друзья.

Ширл. Они внизу. Ждут.

Смит. Не понимаю, Ширл. Они там что.

Ширл. Ждут.

Смит (откидывая простыни). Ну-ка вылезай из кровати.

Ширл. Вот еще, мы ж не кончили.

Смит. Я не позволю себя использовать, пока твои друзья тебя ждут. Уходи.

Ш и р л (на коленях, обмотанная простыней). Я не одета.

Смит (приподнявшись на правом локте, левой рукой указывает на дверь; голова опущена, взгляд из-под вытянутой руки). Уходи. (Ширл, кутаясь в простыню, босая, отходит к двери.) Вон. В коридор.

Ширл. Нет.

Смит. Иди к своим друзьям. Которые ждут тебя. Пригородные прихлебатели. Ждут, пока Ширл там наверху навыступается. С каким-то типом. Не делай из меня посмешище.

Ширл. А ты им уже сделался. Каждый знает, на чем ты заколачиваешь деньги. И все смеются, от души смеются. Смеются, потому что знают.

Смит. А ты берешь их от меня и тратишь.

Ширл. И раскаиваюсь, потому что это подлые деньги. А еще они знают, что ты вытворяешь со своей негритянской служанкой. Не надо меня за дурочку считать.

Смит. Я прошу тебя, выйди отсюда, пока я не потерял терпение.

Ширл (одеваясь под простыней). Не смотри на меня. (Смит безразлично отворачивается.) С самого начала понятно было, что ты не моего поля ягода.

Смит. Что еще за бред.

Ширл. Не бред. Втерся в порядочное общество.

Смит. Ну ладно, теперь-то я уже в обществе.

Ширл. Не бойся, они видели, как ты втирался. Мои друзья все знают. Все твои смехотворные потуги на интеллигентность. Вся квартира в идиотской мозаике. Как тебя только в твой клуб приняли — непостижимо. А эти твои потуги на графскую усадьбу — весь проезд деревьями засадить. (Вкапываясь ногой в туфлю.) Мои друзья оценили все это, не волнуйся. И я гораздо больше знаю, чем ты думаешь.

Смит. Понятно.

Ширл. Где-то мои тут вещи. Сумочка. Мне надо включить свет.

Смит. Как ты вошла в темноте, так и уйдешь отсюда непросветленной.

Ширл. Подлец. Хорошо, что мне твоей рожи не было видно. Иначе вовсе не смогла бы себя заставить под тебя улечься.

Смит (где-то в снегах ухает белая сова. Лисенок тявкает тонким голосишком.) Ну, думаю, ты достаточно наговорила.

Ширл (натягивает через голову платье). Давай скажи, чтобы я убиралась. И я ухожу. Дальнейшие контакты — через адвоката. (Смит, протянув руку, хватает зонт.)

Смит. Жду не дождусь. (Медленно расправляет его складки.)

Ширл (борется с платьем). Мои друзья не то что ты. И, кстати, я знаю, куда все остальные деньги уходят. В моих силах прекратить это твое дурацкое строительство. (Смит, раскрывающий зонт.)

Смит. Не понимаю, о чем ты говоришь.

Ширл (к Смиту спиной, расправляя платье). Я говорю о площади в один акр, с закладкой фундамента на глубину тридцати футов, импортный мрамор и т. д. — самый большой мавзолей на кладбище «Ренаун». (Крутнувшись к Смиту.) Господин Страх.

Смит. Н-да.

Ширл. Вот тебе и н-да. Ясно же, кто ты. Со своим зонтиком. Господин Страх — вот кто там строит. И чье, думаете, имя с этим связано. Джорджа Смита. Чье же еще. (Смит, опуская зонт, прячет лицо.) А адвокат у меня толковый, его ты не надуешь.

Смит (поднимая зонт). Поскольку за его услуги плачу я, рад это слышать. (Зонт вниз.)

Ширл. Мне причитается половина твоего имущества. Я заставлю тебя прекратить разбазаривать то, что принадлежит мне и моим детям. Этому вурдалачьему памятнику я положу конец. (Натягивает одну из своих черных, по локоть, лайковых перчаток.)

Смит (зонт вверх). По-моему, денег тебе должно хватать. (Зонт вниз.)

Ширл. Мне нужно больше. (Медленно натягивая вторую перчатку.) У тебя-то их больше. Тебя от них уже пучит. Чуть не купил у антиквара две тысячи тростей.

Смит (зонт вверх). Две сотни. (Зонт вниз.)

Ширл. А выходя из лавки, прихватил бронзового поросенка, ценой в целое состояние. (Полностью одевшись, наклоняется к Смиту.)

Смит (зонт вверх). Медного. (Зонт вниз.)

Ширл. Вот, сам сознался. А бедняга хозяин в истерике.

Смит. Весь мир в истерике.

Ширл. Ты его ограбил. Бронза. Старинная.

Смит. Ничего подобного. Медь. Современная.

Ширл. Бронза и старинная. Мне мой детектив сказал.

Смит. Понятно. Детектив. Ничего себе.

Ширл. Да, между прочим, детектив ничего себе. И, кстати, у него высшее образование. А у тебя нет.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Давай-давай, смейся. Где-то моя сумочка. Ты у меня посмеешься. Посмотрим, как ты посмеешься. Я тебя заставлю посмеяться. Ух как ты у меня посмеешься.

Смит. Ха-ха.

Ширл. Посмейся, посмейся. Давай. Я из тебя все до капли выжму. Почище, чем эта твоя усыпальница. Дождешься, перекроют ради тебя движение. Когда на кладбище повезут. (Смит поднимает зонт. Еще четыре раза ухает белая сова. Посвистывает зимний снежный ветер.) Джордж, Джордж, что я такое говорю, какой ужас.

Смит. Ты говоришь, «ты у меня посмеешься». И еще «я выжму из тебя все до капли».

Ширл. Джордж, мне страшно, и какой-то озноб. Почему меня так трясет. (Повернувшись, оглядывает стул, стол, трогает их.) Включи свет. Я говорю такие вещи. Мне от них страшно.

Смит. Что, сумочку все не найти.

Ширл. Да нет, Джордж, ну страшно же. Не выгоняй меня. Про адвоката это я просто так сказала. (Уханье совы.)

Смит. Плюнь.

Ширл. Не могу. И дети ведь. Господи, адвокат. Не доводи меня до того, чтобы в суд подавать.

Смит. Я не довожу тебя.

Ширл. Они там измываться надо мной будут. Я знаю, они будут измываться. Какой-нибудь судья в сединах. Они же из меня душу вымотают, Джордж.

Смит. Ну что за глупости.

Ширл. Не заставляй меня подавать на развод, Джордж. Вот прямо сейчас, как ты лежишь там, пообещай. Мне страшно. (Вздрагивает, садится на стул боком к столу.) Можно я сяду. Меня же и обвинят. Судья объявит меня виновной, это будет ужасно. (Отзвуки «Энни Лори».)

Смит. Ширл. (Тяжелое молчание Ширл, ее го-лова опущена. Смит складывает зонт, прислоняет его к кровати.) Не плачь. Здесь твоя сумочка, у меня под подушкой. (В поднятой руке ридикюль из золотой сеточки.) Вытри глаза. Не дам я тебя в обиду никакому судье.

Ширл (полувзгляд вверх). Прости. Так веду себя.

Смит. Все женщины плачут. А живут дольше мужчин. (Поворот к окну.) Помни: хоть там и снег сейчас, но под ним лето прячется, и с незапамятных времен так ведется. Ты посмотри-ка, сумочка из такой же сетки, как босоножки. (Ширл смотрит на Смита, Смит тихо улыбается.) Должно быть, ты права, и я только тогда дождусь, чтобы ради меня перекрыли движение, когда поеду в гробу на кладбище.