Одинокая лисица для мажора

Глава 1

– Тебя стучать не учили, Антон? – холодно спросил отец, неторопливо вынимая руку из-под короткой юбки своей новой секретарши, послушно застывшей у его стола. – Идите, Мария. Ко мне не пускать никого, пока я с сыном не закончу.

– Стучать в нашей стране – плохая привычка. Иногда даже увечьями и смертью чреватая, – ухмыльнулся нагло, пялясь на уходящую белобрысую откровенно лапающим взглядом, который она таки под конец не выдержала. Порозовела щеками и ускорила шаг, перестав зазывно покачивать бедрами. Трахнуть ее, что ли? Сразу как выйду отсюда после неминуемо маячащей на горизонте взбучки от родителя. Так сказать, устроить сеанс секс-терапии в целях успокоения нервов.

– Прекрати! – раздраженно подергал галстук отец, давая мне суровым взглядом понять, что прекрасно осведомлен о мыслях, посетивших мою голову. Типа мне не похрен.

– Что прекратить? Мысленно пристраивать твою Машу в позу бегущего оленя или намекать на проблемы общей обстановки в государстве – коему ты радеющий всей душой слуга – приводящие к неуважению и недоверию к власти в целом?

Или не дрючить ее? Сдалась она мне. Не, так-то телка что надо: блондинка природная. Папахен других не берет, крашеных не терпит, видишь ли, и сиськи с задницей зачетные. Господину Каверину же даже первый сорт не то, только высший подойдет. И наверняка исполнительная. В смысле, что скажу, то и исполнит, но ведь без души же будет. Без огонька. Без задора. Она же тут на работе, и секс входит в число ее прямых обязанностей, это давно ни для кого не секрет. Даже для моей матери. Так что и подход к этому самому сексу чисто формальный и в обязаловку. А я ведь из тех блудливых козлов-чудаков, которым еще и кайф для партнерши в процессе вынь да положь. Без этого невкусно. А только свинья станет жрать, когда невкусно, лишь бы только не голодать. Голод, он в таких делах даже полезнее. Потом ощущения хоть немного острее. А мне, с некоторых пор практически обесчувствленному, это ой как кстати.

– Кончай паясничать и мою Марию оставь в покое, Антон! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Прекрати все это! Время для безответственного поведения чудящего подростка великовозрастного вышло. Ты – Каверин, и все время на виду и на слуху. Я терпел твое поведение, сколько было можно, но мое терпение вышло. Это уже ни в какие ворота…

Я возвел очи горе, слушая, а вернее, пропуская мимо ушей все эти привычные бла-бла-бла ты хреновый сын и сплошное разочарование. Нет, все же трахну я эту шлюшку, хоть и не прикалывает меня, когда вообще без интриги. Без варианта, что тебе могут отказать, пусть и бывало такое нечасто. Но эту вы*бу именно за “мою Марию” от предка, да-да. Сделаю из нее совместно используемое имущество семейства Кавериных. Заодно окажу честь стать первой оприходованной землячкой после громкого возвращения меня на родину. Именно возвращения меня, а не моего возвращения. Не вынесла земля британская мерзавца русского, и возвернули они меня непутевого в отчизну. Без права въезда обратно ажно на пять годков. Нервные они там больно и законопослушные шибко и отчего-то не одобряют, когда люди бьют морды. А чего нервничать-то? Морды бьют друг другу заранее договорившиеся об этом граждане, нуждающиеся в том, чтобы деньжат поднять или там злость-тоску, внутри без конца бурлящую, стравить чуток. Не добропорядочных же граждан на улицах товарили и места выбирали не людные: пустыри и стройки в чисто иммигрантских районах, пустующие здания, опять же. Случайно там никто оказаться не мог, дабы поранить свою нежную психику о наши разбитые рожи и сам процесс их такого живописания. Все зрители знали, куда и зачем идут.

– …недопустимо! – прочувствованно закончил очередную тираду родитель. – Тебе прекрасно известно, что меня выдвинули от нашей партии на выборы в Госдуму! И тут моего сына депортируют, и он прилетает домой, похожий на какого-то замызганного и истасканного бомжа или уголовника с разбитым лицом и костяшками на руках! – И, видимо, поэтому встретить меня по прилете ни у тебя, ни у маман времени не нашлось. Занятые люди на службе у страны, да-да. Засветиться в аэропорту рядом с косячным отпрыском и, возможно, быть заснятыми им не к чему. Хватит с меня, засранца опозорившегося, и водителя присланного. – Повторюсь: это недопустимо, Антон, сейчас особенно! По сути, ты меня подставляешь, ты отдаешь себе в этом отчет? Вручаешь козыри в руки тем, кому только повод дай затоптать меня и разодрать на части наш бизнес.

Бля, видать, что-то потихоньку меняется в государстве российском, ежели такие вещи, как облажавшийся сынок депутатский, кого-то стали волновать. То есть дружба близкая, давняя и крепкая и совместный бизнес со всякими криминальными авторитетами – это ничего, а на мне прям свет клином сошелся.

– Прости, – безразлично буркнул я и “вежливо” подавил зевок.

Нет, ну ее, эту Марию. Лениво мне. Это сейчас еще улыбайся ей, какой-никакой подкат изображай, в туалете опять же ищи, как пристроить поудобнее. А я не спал почти двое суток и в душе столько же не был. Домой-то меня никто не повез, сразу под ясны очи папеньки доставили, чтобы он мог мне свое фи без промедления озвучить, выделив для этого место в своем чрезвычайно плотном графике. Так что спать хочу больше, чем трахаться. Хотя есть вариант позвать ее куда-нибудь. Скажем, завтра. В клубешник какой. Авось в нерабочей обстановке все задорнее выйдет. А с другой стороны, я что, в том клубешнике не найду кого моментом? Сейчас распинайся, приглашай, потом заезжай за ней, разговаривай, травой какой модной и дико дорогой в ресторане корми, в уши дуй комплиментами, пои хитрыми коктейлями, когда всегда есть уже готовые и поддатые, которых не надо убеждать с тобой оторваться, они туда за тем и пришли. Я не жадный, и, когда дело касается хорошо потрахаться, усилий не жалею, но говорю же – сейчас лениво.

– Я даже не упоминаю о том, сколько денег было угрохано на оплату твоего образования и здесь, и в Англии! – продолжал задвигать тем временем агитационную речь, взывающую к моей совести, отец. И, судя по переходу к финансовым вопросам, она, слава тебе господи, близилась к завершению. Сейчас перейдет к штрафным санкциям и отпустит с глаз долой. – И что, разве ты получил это образование?! И это в твои-то годы! У меня ты уже был трехлетний и должность приличная! – Да-да, слыхал я это многократно, какой он был уже молодец целеустремленный, сумевший по комсомольско-партийной линии так удачно придвинуться, как его сверстникам-неудачникам и не светило. А то, что дед у меня в те времена какой-то там сильно могучий партийный функционер был, не в счет. Все сам, сам. – Дети моих друзей твоего возраста уже вовсю осваивают руководство семейным бизнесом, а то и собственный организовывают и преуспевают, семьи, опять же, заводят и ведут достойную жизнь, а ты!..

– А я! – послушно поддакнул я и все же от души зевнул, выдавив из себя: – Виноват, исправлюсь.

Отец замолчал и уставился на меня пристально, видимо поняв, что черта с два я его слушал и проникся. Сука, надо было рожу повиноватей скорчить и глазами его поедать, кивая, что тот болванчик. А теперь есть угроза, что он на новый заход пойдет. Оно мне надо?

– Думаешь, я не знаю, что ты плевать хотел на все, что я тебе тут говорю? – спросил отец совсем другим тоном. Таким, что мне и спать расхотелось. – Считаешь, я не в курсе, что тебе глубоко плевать на интересы семьи, и я не понял уже, что толку из тебя никогда не выйдет? У тебя нет амбиций, характера, чувства ответственности. Ты мой единственный сын, Антон, и мы с матерью давали тебе все. Все, чего мог пожелать ребенок, и даже больше! И в том и была наша ошибка, очевидно. Ты так ребенком, мальчишкой, и остался. Во взрослого человека, мужчину, так и не вырос. А зачем, если и так имеешь все что нужно, делаешь что вздумается, и всегда все сходило и сходит тебе с рук. Но дальше так продолжаться не может и не будет. Не захотел учиться – значит, женись и начинай работать.

– В смысле? – у меня брови поползли вверх от изумления. – Ну работать я еще понимаю в качестве наказания, но жениться? Не крутовато? Зачем?

– Вот видишь, Антон, ты даже необходимость работать, трудиться, обеспечивая себя, естественную для нормальных людей необходимость, воспринимаешь исключительно как наказание.

– А разве это не так? Если у тебя нет недостатка в средствах, то не дураком ли быть – работать? – фыркнул я.

– Недостатка в средствах нет у меня, – припечатал отец, и я подобрался. Так, понеслась, похоже. – У меня. Не у тебя. У Антона Каверина нет ничего. Ни единой копейки. Квартира твоя, вся обстановка в ней, машина, бензин в ее баке, тряпки на тебе – все это куплено за наш с матерью счет. У тебя и на хлебушек и пару носков своих не наберется.

Херня, кое-что у меня на боях отложено, но вступать в спор я не собирался. Быстрее услышу, к чему он все ведет.

– А мне, оплачивающему абсолютно все в твоей жизни, жутко надоело содержать бесполезное, а теперь и вредоносное для моей дальнейшей карьеры существо, Антон. Поэтому я и говорю: ты женишься, что и станет твоей работой на благо семьи, или же можешь выметаться и делать все что угодно, но исключительно за свой счет.

– Погоди-и-и! – подался я вперед, охреневая. – Да ты никак меня, как прошмандовку какую, уложить на дочку нужного тебе типа намереваешься, так? Торговать моим прибором собрался, родитель?

– Да ты в своем ли уме – так со мной говорить? – грохнул он кулаком по столу, вскочил и содрал окончательно галстук, швыряя его в сторону. – Что себе позволяешь?

– Ну не больше, чем ты, папа, собираясь меня использовать как племенного кобеля в своих целях. Или скажешь, я ошибся, и ты меня обженить намерен на простой скромной девочке из народа, а не на какой-нибудь дочуре до хрена нужного тебе чела?

– Честно хочешь? – прищурился отец, упираясь ладонями в стол. – А тебе не все равно? Тебе же всегда и на все плевать. Или у тебя есть планы создать семью по большой и чистой любви? Ты вообще любить-то способен?

Ты не тот человек, у кого есть право спрашивать о таком или судить об этом, чуть не сорвалось с языка.

– Ну, по сути, верно, – процедил я, откидываясь в кресле обратно. – Разница в том, что я становиться дрессированным пуделем в ручонках какой-нибудь избалованной сучонки не собираюсь.

– Уж прости, сынок, но раз разговор пошел у нас в таком откровенном ключе, то скажу: станешь и пуделем, при условии, что тебе будет позволено за пределами этой необременительной роли жить, как и жил. Нам с отцом девушки нужно, чтобы вы очень постарались создать видимость счастливой семьи на ближайшее время и произвели нам на свет здорового наследника или парочку. А дальше оба живите как бог на душу положит, только сильно не отсвечивайте и в скандалы не влипайте.

– О как! Так там и дева, видать, та еще паинька, да? Вы нас обоих решили использовать для разведения? Надеетесь из внуков свое подобие вырастить? Или важен сам факт их появления на свет, дабы слить капиталы? Масштабные планы на будущее?

– А тебя это сколько-то волнует? И будущее и планы? Тебя же интересует только здесь и сейчас, сиюминутные удовольствия и собственные хотелки.

– Ты меня не знаешь на самом деле, отец, – огрызнулся я.

– Знаю, сынок. Знаю. Поэтому поезжай домой, приведи себя в порядок и выспись. Вечером мы встречаемся с семьей Кропаченко.

– Ух ты, то бишь отрицательный ответ с моей стороны даже не рассматривается? – зло ухмыльнулся я, вскакивая.

– Правильно догадался. Все, свободен, у меня дел еще полно. Кое-кто еще и работать должен, знаешь ли.