Одинокий волк

Люк

Оглядываясь назад, могу сказать, что мне не следовало выпускать на волю тигра.

С остальными было проще: благодарная пара грузных слонов; сердитая обезьяна-капуцин, плюнувшая мне под ноги, когда я вскрыл замок; белоснежные арабские скакуны, чье дыхание повисло между нами, как вопросы без ответа. Мало кто оценивает животных по достоинству, и уж меньше всех дрессировщики. Но в ту минуту, когда они увидели меня рядом с клетками, я знал, что они все поняли. И даже самая шумная братия – попугаи, которых заставляют кататься на голове у пуделей, нелепо подстриженных под кучевые облака, – при побеге махали крыльями в такт, будто у них билось единое сердце.

Мне было девять, когда в Бересфорд, штат Нью-Гэмпшир, приехал Удивительный шатер чудес Владистава, что само по себе было чудом, поскольку никто никогда не приезжал в Бересфорд, штат Нью-Гэмпшир, за исключением лыжников, которые потом терялись, и репортеров во время предварительных президентских выборов, которые забегали в универмаг Хэма за кофе или в туалет на заправке. Почти все мои знакомые ребята пытались просочиться через дыры во временной ограде, воздвигнутой работниками цирка, чтобы посмотреть выступление бесплатно. На самом деле именно так я и увидел в первый раз цирк – из укрытия под трибунами, выглядывая из-за ног честных посетителей, заплативших за билет, вместе с моим другом Луисом.

Шатер изнутри был разрисован звездами. Так похоже на городских жителей – будто они не понимали, что, если убрать палатку, можно будет смотреть на настоящее ночное небо. Что до меня, я вырос на природе. Невозможно жить в родном городе, на краю Национального парка Уайт-Маунтинс, и не проводить изрядную долю времени в походах, глядя на ночное небо. Если дать глазам привыкнуть, оно становится похожим на перевернутую чашу с блестками, словно смотришь изнутри снежного шара. Поэтому мне было жалко циркачей, которым пришлось вооружиться кистями.

Должен сказать, что поначалу я не мог оторвать взгляд от красного, расшитого блестками плаща ведущего, а еще от бесконечно длинных ног девушки-канатоходки. Когда она сделала в прыжке шпагат и приземлилась на канат, обвив его ногами, Луис шумно выдохнул:

– Как же повезло веревке!

И тогда начали выпускать животных. Первыми, закатывая сердитые глаза, вышли лошади. Затем обезьяна, в глупом наряде посыльного, вскарабкалась в седло идущей впереди лошади и скалила на зрителей зубы, нарезая круги по арене. Собаки прыгали сквозь кольца, слоны танцевали, в разноцветной суматохе порхала стая птиц, будто мы оказались на другом континенте.

Потом вышел тигр.

Конечно, его появление сопровождалось ажиотажем. Обязательными предупреждениями о том, какой это опасный зверь, и призывами не повторять эти трюки дома. Дрессировщик, с одутловатым, словно булочка с корицей, веснушчатым лицом, стоял посередине манежа, когда подняли задвижку на клетке с тигром. Тигр взревел, и даже издалека я учуял дыхание хищника.

Он взлетал на металлическую тумбу и бил когтями воздух. По команде он стоял на задних лапах. Поворачивался вокруг своей оси.

Я кое-что знал о тиграх. Например, если их побрить, то кожа все равно останется полосатой. И у всех тигров есть белая отметка на задней стороне ушей, из-за чего кажется, что они следят за вами, даже когда удаляются.

А еще – они дикие животные. Им не место здесь, в Бересфорде, среди криков и аплодисментов толпы.

В этот миг произошли две вещи. Во-первых, я неожиданно понял, что мне не нравится цирк. Во-вторых, тигр уставился прямо на меня, словно заранее выяснил номер моего места.

Я сразу догадался, чего он от меня хочет.

После вечернего представления выступающие пошли к озеру за начальной школой, чтобы выпить, сыграть в покер и искупаться. Получалось, что большинство трейлеров, припаркованных за шатром, опустели. Оставался охранник – огромный как гора мужчина с бритой головой и кольцом в носу, – но он храпел во всю мочь рядом с пустой бутылкой водки. Я тихо проскользнул за ограду.

Даже спустя время я не могу объяснить, почему это сделал. Что-то протянулось между тигром и мной; осознание, что я был свободен, а он нет. Тот факт, что его непредсказуемая, полная опасностей жизнь свелась к выступлениям в три часа и в семь.

Сложнее всего отпиралась клетка с обезьяной. Большинство других мне удалось открыть ножом для колки льда, который я стащил из домашнего бара деда. Я выпускал животных быстро и тихо и смотрел, как они исчезают в складках ночной темноты. Казалось, они понимали, как важно соблюдать осторожность; даже попугаи растворились вдали без единого звука.

Последним я освободил тигра. Я решил дать другим животным минут пятнадцать форы, чтобы убрались подальше, пока не спущу на них хищника. Поэтому я присел на корточки перед клеткой и принялся рисовать камешком в мягкой земле, посматривая на наручные часы. Пока я сидел там в ожидании, мимо прошла Бородатая Дама.

Она сразу же заметила меня.

– Ну-ну, – протянула она.

Я не смог разглядеть ее рот в гуще усов. Но она не стала спрашивать, что я тут делаю, и не велела мне уйти.

– Поосторожнее тут, – предостерегла дама. – Он метит.

Наверняка она заметила исчезновение остальных животных, ведь я не пытался замаскировать открытые пустые клетки и загоны, но дама уставилась на меня долгим взглядом, а затем поднялась по ступенькам трейлера. Я задержал дыхание, ожидая, что она вызовет полицию, но неожиданно услышал радио. Скрипки. Дама подпевала густым баритоном.

Скажу вам вот что: даже сейчас я помню скрежет металлических прутьев, с которым открывалась дверь клетки. Как тигр терся об меня, подобно домашнему коту, а затем перескочил через ограду одним прыжком. Я помню вкус страха, похожий на миндальный бисквит, когда осознал, что меня непременно поймают.

Хотя… Меня так и не поймали. Бородатая Дама никому обо мне не сказала, и во всем обвинили цирковых служителей, убиравших слоновий навоз. К тому же следующим утром жители города были слишком заняты восстановлением порядка и отловом сбежавших животных. Слонов нашли, когда те плескались в городском фонтане, предварительно опрокинув мраморную статую Франклина Пирса. Обезьяна пробралась в витрину с пирогами в местном кафе и на момент поимки поглощала восхитительный шоколадный торт. Собаки развлекались в помойке за кинотеатром, а лошади разбрелись по всему городку. Одну видели галопирующей по Мейн-стрит. Другая добралась до местного луга и паслась там вместе со стадом. Третья проделала свыше десяти миль до горнолыжной трассы, где ее заметили со спасательного вертолета. Два из трех попугаев пропали без вести, а последний свил гнездо на колокольне конгрегационной церкви Шантука.

Тигра, естественно, и след простыл. Это оказалось большой проблемой, поскольку попугай-ренегат – это одно, а хищник на свободе – совсем другое. В парк Уайт-Маунтинс послали Национальную гвардию, а школы в Нью-Гэмпшире закрыли на три дня. Луис приехал ко мне на велосипеде и поделился ходившими слухами: будто тигр зарезал призовую телку мистера Волцмана, ребенка, а потом и директора нашей школы.

Мне не хотелось думать о том, что тигр вообще будет кого-то есть. Я представлял, как он спит высоко на дереве днем, а ночью гуляет, находя путь по звездам.

Через шесть дней после того, как я освободил цирковых животных, тигра нашел солдат Национальной гвардии по имени Хоппер Макфи, принявший присягу всего за неделю до событий. Огромный кот плескался в реке Аммоноосук. На его морде и лапах еще виднелась кровь оленя, которым он пообедал. Если верить Хопперу Макфи, тигр прыгнул на него с намерением убить, и солдату пришлось стрелять.

Я сильно сомневаюсь в его словах. Скорее всего, тигр был сонным после такого обеда и уж точно не голодным. Тем не менее я охотно верю, что тигр прыгнул на Хоппера Макфи. Потому что, как я уже говорил, мало кто оценивает животных по достоинству. А как только тигр увидел нацеленное на него ружье, он все понял.

Что ему придется лишиться ночного неба над головой.

Что он снова попадет в плен.

Поэтому тигр сделал свой выбор.