Одинокое сердце

4

Анна-Тереза Монтефалько, сколько себя помнила, всегда обожала старые кинокомедии. Она умудрялась одновременно управляться с кофейником, плитой и успевала следить за действием на экране телевизора. Ее щеки тряслись от хохота.

– Не нравится мне все это, – говорил Реджинальд, восседая с мрачным видом за кухонным столом.

– Почему? – искренне удивилась женщина. – Прекрасные актеры, напоминают мне нашу молодость.

– Да я не о фильме…

– Приятель, тебе не по вкусу колбаски? – Анна-Тереза перестала смеяться, в ее голосе появились угрожающие нотки.

Реджинальд молчал, взгляд его блуждал по уютной кухне Анны-Терезы, просторной, светлой, с любовью обставленной удобной мебелью, с вытертым линолеумом, но с прекрасной электрической плитой самой современной модели. Обилие всевозможных баночек и коробок с приправами выдавало пристрастие хозяйки кухни к кулинарному искусству. Мягкий, ненавязчивый свет бронзовой лампы под оранжевым абажуром расслаблял, и придавал несколько мистическое выражение великому Карузо, портрет которого в золоченой раме украшал стену напротив окна.

И пахло на кухне так, как когда-то на его, Реджинальда, собственной кухне, когда еще была жива Мэри Маккормик.

Ничего не поделаешь, у себя дома старик чаще всего лишь разогревал готовые завтраки, принесенные из супермаркета, в духовке. Никакого удовольствия от этих завтраков не было, никакими домашними запахами ванили, корицы или душистого перца от них не благоухало. Ни в замороженном, ни в размороженном бифштексе души нет, как ее не ищи.

Анна-Тереза присела за стол, придвинула к Реджинальду тарелку с креветками.

– Хочешь пива, приятель? Эй, да что с тобой, что ты так опечалился? Подставляй-ка кружку!

Наблюдая, как янтарная струя светлого пива, шипя и пенясь, наполняет огромную фарфоровую кружку, украшенную изображениями рыцарских турниров, Реджинальд проговорил:

– Не нравится мне, что этот спортсмен и охотник за скунсами положил глаз на нашу Миллисент, вот что.

– Какой же спортсмен? Он доктор, ученый человек, и к тому же семейный. Тебе не понравилась его малышка?

Реджинальд залпом выпил добрую половину кружки, облизнул губы и сказал:

– Дети не могут не нравиться, на то они и дети. А этот парень действительно спортсмен, у него спортивный интерес к жизни. Сильный, здоровый – настоящий мачо. А какая у него машина! Девицы так и липнут к таким парням, ему обидеть Миллисент – раз плюнуть! Да если бы я выехал на его «мерседесе» на завтрашнюю распродажу, все невесты были бы мои!

– Реджинальд, ты мне нравишься! – расхохоталась Анна-Тереза. – Что это тебя стали интересовать чужие невесты? По-моему, ты просто ревнуешь нашу соседку к молодому человеку.

С трудом вытащив пробку из фигурного литья стеклянной бутылки, женщина осторожно налила в хрустальный стаканчик красного вина.

– Выпьем, мой старый друг Реджинальд, за наших детей, пусть все у них будет хорошо! А у Миллисент и так все в порядке, Бог уберег ее от идиота Кристофера Кроуфолда! За эти два года, как он сбежал от нашей девочки, у него было семнадцать женщин. А где эти женщины сейчас? В сумасшедшем доме! У него, Кроуфолда, нет сердца и душонка пустая.

Соседи выпили и за здоровье Миллисент, так, самую капельку. Вдоволь позлословили в адрес сочинителя рекламных текстов, вспомнив все его недостатки, мнимые и действительные.

Надо сказать, бывший жених действительно не отличался лучшими человеческими качествами: был неумен, скуп, лишен остроумия, терпеть не мог итальянскую кухню и так далее…

– Неужели Кристофер нравился Миллисент? Но почему?! Она ведь все понимает.

– Любовь зла, – задумчиво проговорила Анна-Тереза. Ей на память пришла неприятная история из личной жизни. Вспомнился один человек, который морочил ей голову, в то время как она счастливо жила с мужем. Воскресли в душе и муки страсти, испытанные к этому искусителю, и его слабость, и постоянное нытье, и вранье через каждые полслова, и то, как она теряла гордость, бегая, словно девчонка, на свидания. Да, он был ненадежный, не любил ее, потерявшую голову Анну-Терезу, а просто пользовался неутоленным телом, добрым сердцем, впечатлительной душой. Он крутил-вертел ею, как хотел. Горькие, постыдные дни… Но она нашла в себе силы, и они с тем человеком расстались. У любой истории ведь должен быть финал – хороший ли, плохой.

Наверное, что-то подобное было и у Миллисент с Кристофером Кроуфолдом. Настоящие мужчины не убегают от женщин, не используют их, они борются за глубокие чувства, львами бросаются на препятствия, и тогда ночи превращаются в огненные праздники любви. А глубокие чувства становятся спасительным кругом в житейских неурядицах.

Но разве все это расскажешь Реджинальду? Разве он поймет боль женского сердца, которое до гробовой доски хранит все пережитые ощущения?

Анна-Тереза вздохнула и повторила тихо-тихо:

– Любовь зла.

…Бойкая на язык Маргарет, в отличие от своей сентиментальной сестры, никогда не придавала большого значения сердечным страданиям.

– Говоришь, приходил красавчик Бенджамин? Ну и что? Неужели спустя десять лет после вашего, то есть нашего общего знакомства он решил тебя разыскать? Представляю сценку – на пороге гость из туманного прошлого. Ужас! Ты не упала в обморок, Миллисент?

– Я фотографировала его племянницу, вот в чем была причина его визита. Дама, с которой я договаривалась о съемке, Флоренс Джонсон, оказалась его сестрой.

Маргарет внимательно посмотрела на заплаканные глаза Миллисент.

– Получается, он не женат? А тогда что же ты ревешь? Сестра, ты меня удивляешь! Сто лет прошло с выпускного вечера, можно подумать, у вас состоялся роман. Насколько я знаю, ты была знакома с Бенджамином всего четверть часа, вы не целовались, не обменивались пламенными клятвами любить друг друга до гроба. В чем дело, Миллисент? Ну-ка, посмотри на меня, подними голову! Ты похожа на морского окуня, вытащенного на поверхность воды.

– Какие ласковые слова! – сказала Миллисент, и вытерла слезы. – Скажи еще что-нибудь нежное.

– Еще ты напоминаешь собаку, потерявшую любимый намордник. Страшно на тебя смотреть! В чем дело, сестричка? Открой тайну, любопытство меня просто сжигает.

Маргарет привычным жестом достала из холодильника банку пепси-колы, плюхнулась в кресло перед телевизором и, казалось, вовсе не ожидала получить ответ на свой вопрос. Взгляд ее следил за манекенщицами, вышагивающими по подиуму.

Надо сказать, как и все близнецы, сестры достаточно хорошо чувствовали внутреннее состояние друг друга, и не нуждались в долгих доверительных беседах.

Маргарет любила свою сестру, но считала ее чересчур романтичной и наивной, даже сентиментальной. Подумаешь, воспоминание о давно пролетевшей юности! Надо жить сегодняшним днем, пора забыть подростковые глупости школьных лет.

Миллисент, кстати, и не думала раскрывать перед Маргарет душу. Она тоже любила сестру, но полагала, что излишний рационализм, взятый той на вооружение и применяемый во всех случаях жизни, в интимных разговорах ей только вредит.

Что толку в том, что та безжалостно смеется над слезами сестры? А у самой что творится? Разве ее личная жизнь такая уж легкая и безмятежная?

Недавно Миллисент обратила внимание на едва заметные морщинки в уголках рта сестрицы, на ее усталые глаза, умело подведенные тушью. Родное, милое лицо…

– Много было работы?

– Достаточно, – вздохнув, ответила Маргарет и откинула назад легкие пряди волос. – Рекламный буклет сделала – это раз. И два – дала отставку своему шефу, Роберту Варвику. Он несносен, когда твердит на каждом углу о своем таланте фотожурналиста. Печально оказаться невестой неудачника и бездаря.

Маргарет улыбнулась, но Миллисент догадалась, что под бравадой сестры прячется боль чуткой, нежной души, оказавшейся в беде.

Скоро год, как сестра выполняет за Роберта самые ответственные задания, поэтому и удерживается на службе. Варвик вообразил, что Маргарет обязана ему карьерой, и стал неуклюже ухаживать за девушкой. Теперь ей придется бросить любимую работу, чтобы избавиться от осточертевшего начальника.

Да, к сожалению, далеко не все складывалось у Маргарет успешно. Много парней мелькало в ее окружении, но ни с кем не завязывались серьезные отношения. Почему? Многие ухажеры были вполне положительными и прекрасными специалистами. Выходи за любого замуж и будешь как за каменной стеной. Все станет как у других – дом, семья, дети.

Маргарет была незаменимым работником в журнале, ее фотоработы получали призы на престижных выставках. Правда, характер у девушки был еще тот, колючий. И за словом в карман она не лезла, у нее всегда наготове было меткое сравнение, хорошо, если не обидное до смерти. Порой, слушая рассказы сестры о редакционных буднях, Миллисент покатывалась со смеху.

Умеющая и любящая красиво, эффектно одеться, предпочитающая яркий, контрастный грим, сестра слыла настоящей красоткой, но, увы, с поклонниками ей не везло. Короткие романы, вспыхивающие как порох, оставались ее уделом. Чаще всего она просто ссорилась со своим очередным ухажером и, бывало, под горячую руку выгоняла его вон.

А наутро, обнаружив в ванной чужую зубную щетку, искренне сожалела о том, что хозяин щетки преждевременно исчез, не успев ею воспользоваться. Что поделать, все рассказы сестры были двусмысленными, понимай, как знаешь.

– Расскажи мне о нем! – потребовала Маргарет и выключила звук телевизора.

– О ком?

– О своем докторе, дорогая!

– Вовсе он не мой, ты же знаешь! – воскликнула возмущенно Миллисент. У него есть женщина, которую он любит.

– Успокойся, моя милая. Между прочим, сегодняшний приход Бенджамина в ателье дает тебе прекрасный повод пригласить его провести вместе уик-энд. Он все такой же привлекательный мужчина, как и раньше? Миллисент, позови его обязательно! Или ты все еще продолжаешь переживать из-за дурака Кристофера? Наплюй и забудь! Кстати, мне рассказывали, его наградили за рекламный фильм о средстве для чистки унитазов, и он угощал на радостях весь творческий коллектив в ресторане «Гранж». Вообще-то он славный парень, подружки от него без ума. Посети завтра вместе с доктором этот ресторан, там прекрасная кухня. Посвятишь Бенджамина в свои дела, расскажешь ему о нашей жизни.

Миллисент промолчала. Она ждала от сестры другого отношения к своим проблемам и рассчитывала провести выходной день с соседями в поездке по дешевым распродажам. Ей было совсем ни к чему видеться с Бенджамином в черный для себя день. Да и с какой стати нужно посвящать его в свои дела? Но сестра ждала ее реакции, и пришлось отвечать.

– Нет, Маргарет, у меня другие планы на завтра, – поспешно проговорила она. – А чем думаешь заняться ты?

– Буду работать в ателье, потом отправлюсь домой. Вечером поеду в клуб. Присоединяйся, в это уютное местечко заглядывают весьма интересные люди. Молодые, веселые! Отдохнешь, потанцуешь, развеешь печальные мысли. Позвони своему Бенджамину, и приходите вместе.

– Маргарет, о чем ты?! Что я ему скажу? Не забывай, мы не виделись десять лет. Десять!

– Да скажешь все, что угодно. Ужас, какая ты нерешительная! Что говорят в таких случаях? Привет, я по тебе соскучилась, не желаешь ли развлечься? Есть милое гнездышко, где можно провести вечер… Не строй из себя старую деву, Миллисент, звони доктору, и приезжайте, буду вас ждать. Все, сестричка, целую, мне пора!

Чмокнув Миллисент в щеку, Маргарет умчалась, оставив после себя ощущение бесполезно проведенного времени, пару окурков в пепельнице и пустую банку из-под пепси, сиротливо стоящую на столе.

Большой аккуратностью Маргарет никогда не отличалась, но не это было причиной частых размолвок между сестрами. Миллисент также не возражала, когда сестра устраивала съемки для своего журнала прямо в кухне, и ей потом приходилось в течение целых суток наводить порядок.

Ничего страшного не было и в том, что Маргарет без спроса заимствовала на день-два автомобиль сестры, а потом возвращала и так уже изрядно потрепанный «плимут» с искореженным бампером или разбитым подфарником. Что такое вещи? Они созданы для того, чтобы ими пользовались, какой разговор! Главное – душа, и все, что связано с душевными переживаниями.

Но Миллисент расстроилась из-за того, что не получился разговор о счастливом времени, проведенном в художественной школе, а поговорить ей очень хотелось. Что может быть лучше весело проведенной молодости? Так приятны воспоминания о школьных буднях, времени, проведенном в клубах, под парусами спортивных яхт… Более того, девушке не терпелось поделиться нахлынувшими чувствами.

Да, она помнила свою встречу с Бенджамином так сильно лишь потому, что сразу влюбилась в него. Такое вот было счастливое время – она влюблялась! Кому об этом можно теперь рассказать? Только лишь сестре.

Маргарет задаст резонный вопрос и будет как всегда права. Почему ты не рассказывала мне об этом раньше, спросит она, как умудрялась хранить столь горячие чувства в секрете на протяжении десяти лет?

Чем Милли сможет оправдаться? Да и надо ли? Молчала, потому что любила. Считала, пропадет очарование тайны, если она, Миллисент, доверит все свои девичьи переживания другому человеку, даже если этот человек – родная сестра. Родная, а в то же время такая бестолковая!

Девушка взяла жестяную банку, смяла и хотела было запустить ею в календарь с изображением кровожадного тигра, висящий на стене кухни. Одумавшись, просто бросила ее в пакет с мусором. Хватит переживаний! Немедленно в душ, а потом спать. Лучшее лекарство от всех неприятностей – сон, средство, проверенное временем.