Вюль Стефан Одиссея для двоих

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

1

Корабль начал тормозить в двух днях пути от Розовой Луны. Теперь он корректировал курс, готовясь лечь на околопланетную орбиту.

Бар первого класса, как обычно перед заходом в порт, был полон. Пассажиры много недель провели взаперти в стальной коробке корабля, и теперь те, кто высаживался на Розовой Луне, в предвкушении конца путешествия щедро угощали попутчиков. В баре было шумно.

Войдя в бар, Мишель Местре мимолетной улыбкой приветствовал нескольких случайных знакомых и взобрался на высокий табурет у стойки.

Вдруг пол чуть заметно вздрогнул и всем показалось, что на мгновение наступила невесомость. Шум голосов как по команде стих, где-то вскрикнула женщина, а сидевшая рядом с Мишелем девица инстинктивно схватилась за край стойки. При этом она опрокинула свой бокал и его содержимое выплеснулось прямо на брюки Мишелю.

Вес тут же вернулся. Голоса зазвучали снова, может быть, чуть громче, чем прежде, на лицах появились улыбки облегчения.

Мишель поддержал девушку под руку, но отпускать не спешил.

Ангельское лицо девушки залилось румянцем смущения. Мишель, любуясь ее золотистыми волосами, которые волнами спадали на нежные плечи, приветливо улыбнулся.

— Вот тебе и раз, — сказал он весело. — Вы чуть не упали.

Девушка стала совсем пунцовой.

— Я опрокинула коньяк на ваши брюки, — прошептала она.

Мишель усмехнулся, достал платок и небрежно отряхнул капли с повлажневшего сукна.

— Отличный повод предложить вам другой бокал!

— Нет, что вы! Я же…

— О, доставьте, мне удовольствие! А на будущее… Можете не опасаться подобных случаев. На своем веку я, по-моему, больше времени провел на межзвездных кораблях, чем на твердой земле, и можете мне поверить, ни разу не попал в аварию. Ничего похожего просто не бывает.

Он снова улыбнулся и спросил:

— Это ваше первое путешествие?

Она кивнула.

— Да, первое "большое" путешествие. Я с Хризолита, и обычно проводила отпуск с родителями на Спу-9. За пределами системы я впервые.

Мишель поднял палец, призывая бармена, повторил заказ и опять повернулся к девушке.

— Да, — протянул он. — Я мог бы и сам догадаться, с какой вы планеты…

Девушка снова покраснела и опустила глаза: замечание это соответствовало комплименту. Женщины с Хризолита славились красотой.

В потолок бара был вмонтирован огромный экран, создающий иллюзию открытого в пространство окна.

Взгляд девушки случайно скользнул по экрану, и она радостно ахнула:

— Смарагд!

Мишель поднял глаза. Окруженный звездами, на фоне черного бархатного неба как фонарь светился зеленоватый полумесяц.

— Нет, — поправил он. — Это Розовая Луна.

— Вы уверены? — удивилась девушка.

— Я знаю, почему вы сомневаетесь, — усмехнулся молодой человек. Сейчас вы скажете, что Смарагд зеленый, а Розовая Луна — розовая. Однако не следует никогда думать, что Космос точь-в-точь такой, как его изображают на обложках туристических проспектов. Розовая Луна чаще всего темно-желтая, что в сочетании с коррекционной голубизной экранов дает зеленый цвет. Розовая Луна выглядит розовой только со Смарагда. А однажды увидев Смарагд, вы его никогда не забудете. Ошибиться невозможно. Это одна из редких планет, верные своему названию. Благородный изумруд, висящий в черной пустоте… Настоящая драгоценность!

Остальные посетители бара тоже заметили, что на "небе" появилась планета. Раздалось единодушное "ах!". Какой-то малыш вбежал с радостным возгласом:

— А с верхней палубы видна Розовая Луна!

Раздался взрыв смеха.

— Мне сам офицер сказал! — обиделся мальчик.

В сторону экрана вытянулись указующие персты. Мальчик, раздосадованный тем, что его весть запоздала, надулся и поспешил за утешением к матери. Стакан апельсинового сока вскоре заставил его забыть обиду.

Неожиданно двое каких-то молодых людей подсели к новой знакомой Мишеля, не только не обратив на него самого ни малейшего внимания, но даже слегка оттеснив его в сторонку. Мишель тронул одного из них за рукав.

— Извините, но я как раз разговаривал с мадемуазель…

Молодой человек изумленно отодвинулся и вскричал:

— Простите! Клянусь Космосом, я не знал, мсье…

— Мишель Местре.

Они представились, и Мишель тут же забыл имена молодых людей. Зато имя девушки прочно запечатлелось в его памяти: Инесс Дарле.

— Мсье Местре, вы производите впечатление энергичного человека. Не могли бы вы помочь нам убедить Инесс, чтобы она вышла вместе с нами на Розовой Луне? Знаете, это ужасно: она во что бы то ни стало хочет лететь на Смарагд! Попробуйте хоть вы убедить ее, что это безумие! Ходят слухи, что на Смарагде…

— И не подумаю! — с усмешкой прервал его Мишель. — Я сам лечу на Смарагд и буду счастлив, если смогу сопровождать Инесс на этой очаровательной планете.

Он незаметно подмигнул девушке.

— Вы против нас! — воскликнул другой юноша. — Тогда нам не остается ничего другого, кроме как выпить по рюмочке на прощанье! Но, по крайней мере, будете ли вы ее беречь?

— Разумеется. Но от чего же?

Второй молодой человек наклонился к нему и негромко произнес:

— Знаете, говорят, что на Смарагде исчезают люди…

— Глупости! — отрезал Мишель. — Я хорошо знаю Смарагд. Я долго жил там. Конечно, джунгли опасны, как и все джунгли во Вселенной, но ведь в городах никакой опасности нет. Бараки первопроходцев давным-давно уступили место великолепным городам. Все воспоминания об опасности давным-давно канули в Лету.

Негромкий звонок оборвал разговоры. Из громкоговорителей донесся гнусавый голос:

"Корабль вышел на транзитную орбиту. Пассажиров, следующих на Розовую Луну, Сагредель и Скорчен, просим через полчаса собраться в холле на соответствующих площадках! Повторяю: в распоряжении пассажиров, следующих на Розовую Луну, Сагредель и Скорчен, полчаса времени, чтобы подготовиться к пересадке на паром!"

Голос умолк, и послышался металлический щелчок. Несколько человек с заметной поспешностью вышли. Инесс встряхнула за плечо одного из молодых людей:

— Вы не торопитесь, мсье?

— А, да что там! "Полчаса" всегда значит "три четверти часа"! Знаем мы эти штучки! — Молодой человек состроил страдальческую физиономию и пожаловался приятелю: — Честное слово, она нас прогоняет! Торопится остаться наедине с новой добычей!

Потом он наклонился к его уху и добавил конфиденциально, однако достаточно громко, чтобы его услышали окружающие:

— Видишь, ей больше нравятся высокие сероглазые брюнеты. Зря мы теряли время в полете. Извечная история о третьем, который вкушает плоды.

Он комично поморщился и предостерег Мишеля:

— Берегитесь, мсье! Это — пожирательница сердец!

— О, она разбила ваше сердце?!

— Ну да! Можете послушать!..

Он встряхнул полой куртки. В кармане забренчали ключи. Девушка прыснула.

— Вот полюбуйтесь! Она еще и смеется! Повторяю, мсье, берегитесь! Ее маленькие красные коготки в кровь исцарапают вашу душу! А ее изменнические глаза…

— Разве у меня глаза изменницы?! — возмутилась Инесс.

— О, мадемуазель, вы меня неправильно поняли! Я имел в виду цвет это что-то среднее между цветом стоячей воды и оттенком кожи на спине разъяренного дрогурта!

Инесс так и не успела узнать, что же такое дрогурт. Экран над их головами озарился блеском трех огромных фиолетовых молний.

— Паром причаливает, — заметил Мишель. — Если вы, господа, не хотите против воли улететь на Смарагд, вам придется поторопиться!

— Ха! А десять тысяч тонн груза? Его нужно выгрузить, потом загрузить другой — тоже десять тысяч тонн… Прежде чем примутся за пассажиров, пройдет еще минут сорок… Ну так как, посошок на дорожку?

Бар пустел. Один из молодых людей дал знак бармену, и тот наполнил их бокалы какой-то пестрой смесью. Молодые люди чокнулись и при этом словно нечаянно подняли глаза на экран. Полумесяц Розовой Луны медленно превращался в огромный шар.

Напускное безразличие молодых людей на глазах сменилось беспокойством. Они наконец ретировались.

— Встретимся в холле, там и попрощаемся! — крикнул один из них, прежде чем скрылся за дверью.

Мишель кивнул ему и повернулся к Инесс.

— Вы лишились очаровательных спутников.

— Они были милы, но совершенно неспособны говорить о чем-нибудь серьезном.

Мишель удивленно поднял брови.

— Разве это возможно?

— Что именно?

— Ваша слабость — серьезные разговоры? А конкретнее? Общая философия? Этика, мораль, диалектика, методология?

Девушка рассмеялась и похлопала его по руке:

— Не надо, иначе я подумаю, что и вы такой же, как они… Проводите меня, пожалуйста, в холл. Мне хочется посмотреть, как происходит пересадка.

— С одним условием.

— Каким же?

— Вы со мной поужинаете. С паромом наверняка доставят свежие продукты. Вы когда-нибудь пробовали кнедлики с розовой подливкой?

— Это еще что такое?

— О, эту штуку всегда подают при заходе на Розовую Луну… Не так ли, мсье?

Бармен расставлял по местам бутылки. Он обернулся.

— Пальчики оближешь, — сказал он и подмигнул. — Однако они не идут ни в какое сравнение с вяленой треской, фаршированной голубым перцем!

— Какой ужас! — воскликнул Мишель, помогая девушке сойти с высокого табурета. — Чтобы, это проглотить, надо иметь железобетонный пищевод!

— Ничего подобного, — парировал бармен. — Достаточно родиться на Розовой Луне и привыкнуть к этому блюду с пеленок!

— Нет, приятель, травитесь уж своей треской сами! А вы, Инесс, послушайтесь доброго совета: держитесь от этого типа подальше; его дыхание подожжет вашу прическу, а это было бы неоценимой утратой: вы можете представить себя лысой и безбровой?!

Мишель скорчил рожу развеселившемуся бармену, бросил на стойку банкноту и удалился вместе с девушкой.

2

Этим вечером Смарагд был виден из столовой. Появился он во время десерта, и по просьбе пассажиров погасили свет, чтобы было лучше видно.

Сначала было видно только светлое пятно, окруженное космической чернотой, затем вокруг голубых континентов заблестели яшмово-черные моря, а череда лун превратилась в жемчужное ожерелье. Из-за какого-то оптического явления на изображении лежал тонкий светящийся крест.

Наступила тишина. Прошло минут пять прежде чем восхищенные зрители шепотом начали обмениваться впечатлениями. Мишель украдкой взглянул на свою соседку за столом. Инесс с застывшей на лице счастливой улыбкой расширенными изумленными глазами глядела на экран на потолке.

Мишель осторожно взял свой бокал со стола, освещенного только сиянием планеты, и нечаянно задел хрустальной ножкой краешек тарелки. Чуть слышный звон вырвал девушку из нирваны. Она заморгала и вздохнула.

— Теперь и умирать не жалко, — сказала она.

Менее впечатлительные путешественники вернулись к беседе. Вслед за ними заговорили и остальные. На дальнем конце стола зазвенела разбитая тарелка и кто-то громко пожаловался, что ничего не видит. Снова загорелся свет.

— Давайте уйдем отсюда, — попросила девушка.

— Хорошо. Где бы вы хотели закончить вечер? — спросил Мишель, помогая девушке накинуть на плечи газовый шарф. — С момента прихода в порт на борту должны появиться новые развлечения. Сейчас я раздобуду программку…

Инесс в замешательстве умоляюще поглядела на него.

— О нет, прошу вас! Я хочу уснуть, глядя на это…

Она указала глазами на экран. И очарование Смарагда снова подействовало: как загипнотизированная, она замерла, очарованная величественным и действительно прекрасным зрелищем.

Мишель усмехнулся и взял ее за руку.

— Идемте, — сказал он. — Я, наверное, задушил бы вас, скажи вы что-нибудь другое.

Они вошли в лифт, идущий на жилые палубы.

— Знаете, — сказал Мишель, — в вас есть что-то таинственное…

Девушка заколебалась.

— Это что: завуалированный вопрос, зачем я еду на Смарагд, правда? Мне нечего скрывать. Меня манит сам Смарагд. Моя поэма получила первую премию на Благородном Турнире Хризолита. Приз — путешествие. Я и выбрала Смарагд.

Мишель удивленно уставился на нее.

— Выбор отличный, но мне сдается, что вы слишком скромны. Почему вы сразу не признались, что завоевали тот самый приз?

— Не понимаю.

— Я имею в виду приз, который называется "Золотая Лютня", — если вы хотите, чтобы я выражался определеннее.

— Откуда вы знаете? — прошептала девушка.

Мишель только засмеялся.

— Академия Благородных Турниров не предлагает путешествие с Хризолита на Смарагд первому попавшемуся. Да еще в первом классе. Это большое путешествие.

Инесс воскликнула, краснея:

— Ах! Вы невыносимы! Вы все угадали! Да еще смеете обвинять меня в таинственности! В таком случае, мосье Всезнайка, отвечайте честно: вы-то зачем едете ка Смарагд?

Мишель жалобно вздохнул.

— Боюсь, что вы будете разочарованы, мадемуазель Лауреатка Благородного Турнира.

Он наклонился к ней и прошептал на ухо:

— Я торгую машинами, самыми разнообразными машинами, только и всего…

Он выпрямился и продолжал нормальным голосом:

— Как видите, это прозаично, глупо и вульгарно. Мне придется выманивать у простодушных покупателей контракты, жонглируя цифрами и схемами. Совсем не поэтично. Вы меня очень презираете?

Девушка сладко улыбнулась и взяла его под руку.

— Вы мне вовсе не кажетесь неумным или вульгарным, — прошептала она. — Но, о боже, какой вы глупенький!

Лифт остановился на площадке первого класса. Длинный коридор был устлан великолепным ковром, над каждой каютой горела лампочка с номером.

Молодые люди повернули за угол и вдруг увидели, что навстречу им движется какое-то существо величиной с крупную собаку. Когда существо приблизилось, Инесс сдавленно вскрикнула и, пораженная, бросилась Мишелю на грудь. Молодой человек был спокоен. Он прошептал:

— Тс-с, тс-с!

Завидев молодых людей, существо поднялось на задние ноги. Оно двигалось словно человек на протезах. Более того, существо было одето в человеческую одежду, однако из воротничка рубашки выпирал тройной фиолетовый зоб, над которым возвышалась круглая лысая голова того же цвета с широким ртом и необычными, огромными, как блюдца, глазами, расположенными почти на висках.

Существо, проходя мимо, произнесло тягучим голосом "Добрый вечер" и исчезло за поворотом.

— Ну все, все, — сказал Мишель, вежливо отстраняясь. — Вы что, никогда не видели цепода? Правда, за пределами этой системы их можно встретить очень редко. Он заметил, что вы его испугались. Это его наверняка смутило. К тому же мы застали его врасплох, когда он шел на четвереньках, и это было ему не очень приятно.

— Как, вы сказали, это называется? — выдохнула девушка.

— Цепод. К ним надо привыкнуть. На Смарагде их множество. Этот, которого мы видели, сел, скорее всего, на Розовой Луне. Мне кажется, вам сейчас не помешает стаканчик чего-нибудь покрепче…

— Боже, — пробормотала девушка, поднося руку ко лбу, — какую я глупость сделала… Нет, спасибо, ничего не нужно. Пройдет.

— В какой вы каюте?

— Сто три по левому борту…

— Идемте.

Пока они шли, Мишелю пришлось поддерживать девушку под локоть. Возле двери с нужным номером они остановились.

— Вам лучше? — участливо спросил Мишель.

— Да. Мне стыдно за свою бестактность.

Кончиком пальца Мишель коснулся ее щеки.

— Ложитесь спать. Через десять часов мы будем на Смарагде.

Дрожащей рукой девушка достала из сумочки ключ. Молодой человек отобрал ключ и сам открыл дверь. Инесс шагнула за порог и вдруг отпрянула.

— Я не смогу спать, зная, что по кораблю ходят эти ужасные существа.

Мишель страдальчески поморщился. Девушка опустила голову и поспешно добавила:

— Боже, какая я дура!.. Вы правы, пойдемте в бар. Лучше помаяться в кресле до конца полета, чем…

— Но ведь на Хризолите встречаются куда более странные создания.

— Конечно, только они не прикидываются людьми. Живут себе в заповедниках или в зверинцах — и не желают носить брюки или учить "У Мэри был барашек".

Мишель задумался, потом сказал:

— А если вы запретесь на два оборота ключа? Или нет, минуту…

Он посмотрел на дверь соседней каюты. Лампочка над ней не горела. Лицо молодого человека прояснилось.

— Ага, — сказал он. — А если я переселюсь в эту каюту, вы будете спать спокойно? В случае чего мы могли бы переговариваться через аварийную дверь.

— По-моему, аварийная дверь должна быть звуконепроницаемой?

— Зато там есть замочная скважина, через нее вполне можно переговариваться, если приблизить губы к замку. Вы не знали? Так как мы решим: перебираться мне в ту каюту или…

Инесс бросила на него благодарный взгляд. Ее полудетские глаза были влажны. Мишель подбодрил ее улыбкой.

Немного дальше по коридору на стене виднелся экран телефона. Мишель позвонил стюарду, распорядился насчет вещей и оглянулся. Девушка стояла рядом и глядела на него умоляюще. Чтобы не расхохотаться, молодому человеку пришлось изобразить приступ кашля.

3

Через двадцать минут Мишель расположился в каюте номер сто четыре. Распаковывать багаж он счел зряшной тратой времени, поэтому достал только туалетные принадлежности.

Насвистывая, он принял душ, в минуту обсушился и, надевая халат, подошел к двери в переборке, разделяющей каюты его и Инесс. Постучал дважды и прижался ухом к замочной пластине. В ответ донеслись два удара.

— У вас все в порядке? — спросил он. — Вы уже не боитесь?

— Уже почти нет, — донесся приглушенный голос девушки. — Я надежно заперла дверь!

— Браво! Если вы увидите во сне цепода и он станет корчить вам рожи, стучите в дверь, да погромче. Я, как верный рыцарь, ворвусь в апартаменты с зубной щеткой наперевес.

— Почему со щеткой?

— А чтобы начистить ему пупок! Они этого ужасно боятся. Это производит на них неизгладимое впечатление. Да, в отношении фауны Смарагда вам есть чему поучиться и предстоит многое узнать.

— Но ведь это будет всего только сон?

— Какая разница, у цеподов все равно нет пупков!

Острота была не ахти какая удачная, но девушка расхохоталась от всей души. Они еще немного поболтали, и наконец Инесс пожелала молодому человеку доброй ночи. Он спохватился и закричал:

— Извините, мадемуазель!

— Да?

— Не могли бы вы прочитать мне вашу поэму? Ту самую, удостоенную премии?

Ответ пришел не сразу.

— Бы любите стихи?

— Вы сомневаетесь? Торговля еще не поглотила меня окончательно.

— Хорошо. Завтра прочту.

— Спасибо. А теперь включайте потолочный экран — и пусть колдовское очарование Смарагда вас убаюкает.

— Так я и сделала.

— Спокойной ночи.

Молодой человек выпрямился и нервно щелкнул пальцами. Горькая складка легла у его губ. Он вернулся в ванную и там уставился на свое отражение в зеркале, как на злейшего врага. Его черные брови дугой изогнулись над серо-стальными глазами.

— Ну и как? Развлекаешься дорожными романами?

Пожал плечами и принялся чистить зубы.

Потом вынул щетку изо рта и внимательно ее оглядел. Подумал о пупке цепода и ухмыльнулся.

Вернулся в каюту, закурил длинную сигарету с планеты Сагредель. Любовно подбросил на ладони зажигалку. Настоящее чудо техники!.. Внезапно взгляд его стал сосредоточенным. Для верности молодой человек заслонился от света ладонью и присмотрелся. Сомнений не было: одна из нижних заклепок светилась словно микроскопическая лампочка.

Мишель буркнул: "Ага!", швырнул сигарету в настенную пепельницу и, наморщив лоб, разобрал зажигалку.

Собственно зажигалка занимала только часть объема коробочки. Вторую половину Мишель перевернул и вытряхнул на ладонь десяток белых шариков. Один из них стал черным. Мишель попытался подцепить его ногтем, но он выскользнул. Вторая попытка поймать черный шарик закончилась плачевно: все шарики просыпались на пол.

Мишель, ругаясь на чем свет стоит, опустился на четвереньки и стал собирать шарики. Белые четко выделялись на ковре, и он отыскал их легко. Зато десятый словно сквозь землю провалился!

Мишель заставил себя успокоиться, высыпал белые шарики в коробочку и собрал зажигалку. Сунул ее в карман халата и принялся исследовать ковер сантиметр за сантиметром. Ничего!

Ему стало жарко. Он осторожно поднялся, стараясь не топтаться зря по ковру, и вытер вспотевшие от волнения ладони.

Несколько раз глубоко вздохнул, опять опустился на корточки и принялся прочесывать ковер пальцами. Прошло довольно много времени, прежде чем под указательным что-то прокатилось. Уф-ф!..

Молодой человек поднял драгоценный шарик и направился в ванную. Там он положил шарик на полочку возле умывальника и со вздохом облегчения уселся на бортик ванны. Шарик напоминал маленький черный глаз, глядящий на него с укоризной.

"Погоди минутку, малыш, — подумал Мишель. — Сейчас мы тобой займемся. Интересно, что ты хотел мне порассказать?"

Он наполнил до половины теплой водой стаканчик для полоскания и бросил в него шарик. Черная бусинка стала понемногу расти, пока не разбухла до размеров горошины.

Молодой человек выловил горошину и сунул ее в ухо, морщась и ворча:

— Нет, это невыносимо! Неужели нельзя было придумать что-нибудь получше?!

Пришлось немного подождать.

Минут через пять в ухе разлилось неприятное тепло и послышался комариный голос:

"Агенту 27-Б — точка — подозреваемый цефалопод на борту — точка — сел на Розовой Луне — точка — будьте предельно бдительны — точка — по прибытии на Смарагд немедленно свяжитесь с Центром — точка — конец".

У молодого человека заколотилось сердце. Значит, операция под угрозой? Он собирался включиться в операцию позже, на втором этапе. А теперь, похоже, противник перехватил инициативу…

На всякий случай он дождался повторения передачи, после чего вытряс шарик из уха, бросил его в раковину и смыл в канализацию струей холодной воды.

Совсем как Инесс полчаса назад, он запер дверь на два оборота ключа и только тогда лег спать.

Ему приснился сон. Во сне он был моложе на целый месяц и действительность тесно переплеталась с прошлым.

Шеф, расхаживая взад и вперед по кабинету, смешно, но совершенно обоснованно выговаривал ему:

— Вы меня разочаровываете, крошка Местре. Да, я в вас разочаровываюсь!

Меряя кабинет шагами, старый офицер то и дело характерным жестом проводил ладонью по лицу, отчего его седые усы топорщились как у кота. Он пользовался теми же выражениями, что и давеча Мишель. Он говорил:

— Итак, вы решили развлечься?.. — он сделал движение, будто перебирал невидимые гитарные струны, и вдруг в его руках появилась золотая лютня. Дорожный роман, а? И это в такое время!

Лютня в его руках превратилась в папку, набитую чертежами и образцами договоров, он подал папку Мишелю и наставительно произнес:

— Вы торгуете машинами, ясно? Вы летите по серьезному делу, а вовсе не на поиски приключений! Оставьте девочек в покое, дружище!

Мишелю хотелось хоть что-нибудь сказать в свое оправдание, но он сидел в кресле как парализованный, не в силах выдавить ни звука. А шеф тем временем кружил вокруг него как тигр в клетке, не умолкая ни на миг:

— Сначала вы хвастаете, что торгуете машинами, а кончится дело тем, что вы выболтаете всю правду, лишь бы вырасти в глазах этой девчонки?! Если и дальше так пойдет, скоро вы скажете ей…

Старик уселся верхом на кресло и важно извлек откуда-то огромную, как меч, зубную щетку. На голове его появился шлем с султаном.

— …вы скажете: "Я — современный странствующий рыцарь! Машины всего лишь прикрытие, чтобы сохранить в тайне мое инкогнито. А на самом деле я — агент Имперской службы безопасности, о моих подвигах поют менестрели, аккомпанируя себе на золотых лютнях…"

Лютня снова возникла у него в руках, и он затянул оперную арию, бряцая по струнам зубной щеткой.

Струны дребезжали совсем как дверной колокольчик: дзынь-дзынь! И вдруг лютня обернулась девушкой. Мишель узнал ее — это была Инесс! Она сидела на коленях у шефа, тот тер ее пупок зубной щеткой, а девушка плакала, и слезы ее звоном капали на пол: дзынь-дзынь!

И вдруг Мишель понял, что это не шеф, а цепод, садистски ухмыляясь, пытает девушку! Это было невыносимо, и Мишель, преодолев оцепенение, вскочил…

…вскочил на постели и зажег свет. Кто-то звонил у двери. Протирая глаза, Мишель отворил. Перед ним, сверкая золотыми пуговицами на мундире, стоял корабельный комиссар полиции. За его спиной стояли еще двое в штатском.

4

Все трое вошли в каюту. Замыкающий захлопнул дверь и повернул ключ в замке.

— Что происходит, комиссар? — спросил Мишель.

— Эти господа вам все объяснят. Они из полиции.

Полицейские в штатском молча прошли мимо них в каюту. Один из них сразу же принялся бесцеремонно перерывать чемоданы Мишеля, второй осмотрел помещение.

— Эй, — возмутился Мишель. — В чем дело?!

— Не волнуйтесь. — Комиссар положил ему на плечо руку. — Поверьте, я безутешен…

— Я — тем более, какими бы ни были причины этого вторжения! По какому праву?! Я пожалуюсь руководству компании!

Полицейские не обращали на них никакого внимания. Один из них торопливо листал бумаги в папке, второй с подозрением разглядывал зажигалку Мишеля. Он открыл ее и снова закрыл. Шарики выглядели точь-в-точь как обычные капсулы с гиперсжатым пропаном.

— Ай да зажигалочка у вас, — заметил он. — Если вы ее не потеряете, то газу вам хватит лет на двадцать.

— Она недешево мне обошлась, — огрызнулся Мишель. — А вы меня затем и разбудили, чтобы поболтать о зажигалках?

Судя по всему, незнакомцы покончили с обыском. Один из них молча встал в углу; второй — тот, что говорил, — уселся на кровать. Мишель отобрал у него зажигалку и закурил.

— Итак? — сказал он. — Я жду объяснений.

Полицейский пропустил его вопрос мимо ушей. В свою очередь он спросил:

— Почему вы сменили каюту?

Мишелю не хотелось устраивать пикировку, чтобы не затягивать дело. Поэтому он просто рассказал об ужаснувшей Инесс встрече с цеподом.

— Похоже на правду, — сказал полицейский. — Мы проверим. Но если то, что вы рассказали, правда — благодарите свою малышку, потому что она спасла вам жизнь.

— Что-о?!

— Я говорю: ваша малышка спасла вам жизнь. В вашей старой каюте взорвалась газовая бомба. Номерной собрался прибрать в каюте, открыл дверь и на пороге потерял сознание. Все пришлось деактивировать. Вы не везли с собой какое-нибудь оружие?

— Вы с ума сошли?! Зачем?!

— Откуда мне знать? Бывают такие хобби… Вы вполне могли забыть свою бомбу, когда переезжали…

Тут вмешался комиссар.

— Я прошу вас запомнить одно, мсье Местре. Мы сделали все, чтобы этот случай остался в тайне. Пассажиры ничего не знают. Разглашение повредило бы компании. А не было ли у вас врагов?

После первого потрясения Мишель пришел в себя. Он флегматично проворчал:

— Могу поклясться, что нет! Какие враги могут быть у простого коммивояжера? Однако у меня есть конкуренты, а моя смерть помешала бы подписанию очень важных контрактов. Может быть, этим все и объясняется?

— Сдается мне, что вы относитесь к случившемуся философски, — заметил полицейский.

Мишель усмехнулся.

— Я от природы не слишком впечатлителен.

— Послушайте, — снова вмешался комиссар. — Если это было покушение, то попытка может повториться. Для вашей же безопасности я могу предложить вам перебраться в госпиталь. Я сообщу, что у вас был приступ, скажем, сердечный, или что-нибудь в этом роде.

Он повернулся к полицейскому.

— Что вы на это скажете, инспектор?

— Не вижу никаких препятствий. Однако, на Смарагде мы сами подберем подходящий отель для мсье Местре и попросим его, чтобы он не покидал столицу, не уведомив нас.

Мишель нервно затянулся сигаретой. Он размышлял. Перспектива заточения в госпитале ему не улыбалась, однако это же всего на несколько часов. Полет все равно заканчивается.

Он подумал о том, как будет разочарована Инесс, проснувшись. Но главное — она уснула, чувствуя себя в безопасности. "Прощай, — подумал он. — Прощай, чудесное воспоминание о путешествии. Роман длился достаточно долго. Зато не придется искать причину, чтобы отказаться от роли гида".

Неожиданно ему пришла в голову идея.

— Я согласен, — сказал он. — Однако нельзя ли эту историю немного откорректировать?

— Каким образом?

— Если у меня есть враги, я хотел бы, чтобы они вообразили, что покушение удалось.

— И речи быть не может, — испугался инспектор. — Нам не нужен скандал на борту! Если…

— Выслушайте сначала, — оборвал его Мишель. — Достаточно будет подтвердить, что приступ случился в моей старой каюте, когда я, например, вернулся за чем-нибудь забытым. Пассажиры не удивятся, зато враги поверят, что официальная версия маскирует удавшееся убийство. Кроме того, можно допустить утечку информации — шепнуть одному-другому, что я тяжело болен, очень тяжело болен. Вы понимаете?

— И они решат, что вы мертвы?

— Именно! Только как раз этого вы не должны говорить. Достаточно подчеркнуть, что состояние моего здоровья внушает опасение.

Инспектор потер подбородок и задумчиво сказал:

— Сдается мне, что вы знаете больше, чем хотите показать.

— Инспектор!

— Да, я знаю, что говорю. Улик у меня против вас никаких, однако вы демонстрируете необычное в вашем положении спокойствие и самообладание. На планете вы перейдете в ведение городских властей, и я не смогу проследить за вами в дальнейшем, так как отвечаю за безопасность этого корабля. Однако я сообщу свое мнение местной полиции.

Движением руки он остановил готового взорваться молодого человека и добавил:

— Однако я не имею ничего против вашего маленького спектакля.

Он указал на постель.

— Ложитесь и притворитесь мертвым.

Мишель затянулся последний раз сигаретой, бросил окурок в пепельницу, сунул в карман зажигалку и со вздохом облегчения вытянулся на постели.

Комиссар снял телефонную трубку и набрал номер.

— Госпиталь? Говорит комиссар корабельной полиции. Пожалуйста, срочно пришлите санитаров с носилками в каюту 104 по левому борту. Тяжелый сердечный приступ… Благодарю вас.

Он бросил трубку.

— Они будут здесь через минуту.

— Не забудьте распорядиться, чтобы мой багаж перенесли в изолятор! попросил Мишель.

— Как вам будет угодно.

— А как с номерным?

— Что вы имеете в виду?

— Ведь он тоже знает о взрыве. Его тоже придется изолировать?

— Не придется. — Полицейский внимательно посмотрел ему в глаза. Бедняга скончался через пять минут после того, как вдохнул газ.

В дверь постучали. Полицейский накрыл лицо Мишеля простыней и приказал впустить санитаров.

Мишель почувствовал, как его вместе с простыней переложили на носилки и понесли по коридору, потом по лестнице. Через некоторое время по легкому аптечному запаху он догадался, что находятся в госпитале.

Его снова подняли вместе с простыней и переложили на мягкую кровать. Он замер. Сквозь простыню было видно, как погас свет. Потом послышались шаги, негромкие голоса, хлопнула дверь. Он остался один.

Он выглянул из-под простыни. Он находился в помещении с гладкими голыми стенами. В углу горел ночник. Рядом с кроватью были сложены вещи: инспектор сдержал слово.

Мишель встал и потрогал дверь. Как и можно было ожидать, его заперли на ключ.

Мишель пожал плечами, подавил зевок и снова улегся. Здесь можно было чувствовать себя в полной безопасности. Вскоре он спокойно уснул.

5

— Я ничего не могу сделать, — развел руками дежурный санитар. Врач запретил посещения.

— Несколько часов назад он был совершенно здоров! — настаивала Инесс. — Что с ним могло случиться?

— Посещать больных запрещают обычно, когда они в тяжелом состоянии. Но, к сожалению, я ничего не могу вам сообщить. Вы родственница больного?

Инесс покраснела.

— Нет, нет. Мы познакомились в полете. — Она порылась а сумочке, достала конверт и протянула его дежурному. — Не будете ли вы так любезны передать ему вот это?

— Ради бога.

— Мне бы очень хотелось повидать его прежде, чем покину корабль, но, видно, уже не получится.

— Не волнуйтесь, он получит ваше письмо. Не знаю, будет ли он в состоянии его прочитать, но вручим мы его обязательно.

Инесс чуть не плакала. Чтобы скрыть смущение, она отвела глаза и спросила еще:

— Он полетит с вами дальше или ему позволят высадиться?

— Несомненно. Больных с корабля всегда переправляют в госпиталь в первом же порту.

Девушка коротко поблагодарила и исчезла. Ей нужно было спешить: в холле уже собирались ожидавшие высадки.

Санитар рассеянно осмотрел конверт, адресованный Мишелю Местре, и нажал кнопку на стопе. Перед ним вырос мальчишка-рассыльный.

— Письмо для номера 32! — рявкнул дежурный и швырнул конверт мальчишке.

Мишель Местре, полностью одетый, то и дело поглядывая на часы, мерил шагами запертую каюту. Уже добрых полчаса он заставлял себя сдерживаться: ему ужасно хотелось учинить скандал — выломать к чертовой матери дверь, к примеру.

Чтобы сохранять хладнокровие, ему пришлось призвать на помощь всю силу воли. Он убеждал себя, что для полицейских он такой же пассажир, как и все остальные, и если он что-нибудь натворит, это только усилит подозрения.

Он с омерзением покосился на поднос с остатками больничного завтрака.

В двери щелкнул замок. Мишель повернулся. В палату, сияя улыбкой, вошел человек с небольшими пшеничными усиками. На лице Мишеля отразилось радостное облегчение.

— Иоганн!

— Собственной персоной! — отвечал человек, запирая за собой дверь. Ну как? Не успел приняться за работу, как уже попал в переделку и бросился за помощью к друзьям?

— Я тебя не вызывал.

— Большое дело! Просто я тебя опередил. Но все равно кончилось бы именно этим.

Они пожали друг другу руки. Иоганн протянул насмешливо:

— Да, лихой вид у великого агента! Только, боюсь, вместо величайшего агента нам по ошибке прислали величайшего разиню. Засыпаться раньше, чем начать действовать, это же надо!

— С чего ты взял, что я засылался? — пожал плечами Мишель. — Я вывернулся из всех ловушек — и теперь в отличной форме!

— Ну да, в отличной форме для покойника!

— Что-о?!

— А ты что, не знаешь? Ты же умер! Хочешь полюбоваться?

Иоганн распахнул дверь и жестом пригласил Мишеля следовать за собой. В соседней комнате на двух табуретах покоился длинный цинковый ящик.

— Вот твой гроб, — Иоганн указал на табличку с надписью "Мишель Местре".

— Что это еще за комедия? — возмутился живой покойник.

— Сам виноват. Нашел мне работенку. Но ты же знаешь, что у меня голова работает неплохо и мне не пришлось ее долго ломать. С корабельной полицией я договорился. Ты скончался вполне официально, противник уже успел в этом убедиться. Меня вызвали опознать мертвое тело, и я с удовольствием это сделал…

Мишель кивнул на гроб.

— Там есть кто-нибудь?

— Да, мертвый номерной, попавший в ловушку, расставленную для тебя. У него не было ни родных, ни знакомых. Слепой случай!

— Бедняга!..

Иоганн вынул платочек и сделал вид, что утирает слезы.

— Ах, как я любил несчастного Мишеля! Все его считали великим, а он был наивным, добрым и глупым. Строил из себя коммивояжера, но актерским талантом его бог обидел. Раскусили его в два счета…

Мишель подхватил игру.

— Этого следовало ожидать, — всхлипнул он. — Никудышные были у него помощники. А его коллега Иоганн Симмонс — тот вообще опоздал. Не обращайте внимания на его крокодиловы слезы: в глубине души он доволен. Он всегда завидовал успехам великого Мишеля… Стой, а я? Кто я теперь?

— Ты — седой старый хрыч с отвислыми щеками.

— В самом деле?

— Ага, — кивнул Иоганн и показал ему небольшой черный чемоданчик. Топай в свою палату, будем делать из тебя красавчика.

Они заперлись, Мишель снял куртку и рубашку и покорно сел на стул.

Иоганн протер его лицо спиртом, вынул из чемоданчика шприц и со зверской гримасой двинулся к приятелю.

— Садист! — воскликнул Мишель.

Несколько уколов в щеки и подбородок — и Мишель почувствовал, как мягкая тяжесть разлилась под кожей. Он отпихнул Иоганна и взглянул в зеркало над умывальной раковиной. На него смотрел совершенно незнакомый человек.

— Да это какой-то старик! — воскликнул он.

— Ничего, меньше будет хотеться бегать за девочками!

Теперь Иоганн взялся за волосы друга. Он протер их ваткой, смоченной специальной жидкостью, и через несколько секунд кудри молодого человека побелели.

Иоганн отошел на шаг, прищурился и придирчиво оглядел свою работу.

— Неплохо, — признал он. — Вот только мешков под глазами не хватает. И не мешало бы нос сделать покрупнее…

Мишель замахал руками.

— Нет, хватит, хватит! Достаточно ты меня изуродовал!

Иоганн нацелил шприц ему в живот. Вежливо:

— Давай брюшко сделаем? Ну пожалуйста, доставь мне удовольствие!

— И речи быть не может! — отрезал Мишель, хватаясь за свою куртку.

— Стоп! Погоди минутку, я принесу твои вещи!

Хочешь не хочешь, а пришлось Мишелю влезть в плохо сшитый костюм, который окончательно скрыл всю его стройность и элегантность. Теперь он выглядел лет на шестьдесят.

— Ну что, доволен? — кисло проворчал он.

Пряча ухмылку, Иоганн достал из чемодана фотоаппарат.

— Улыбочку! — приказал он.

Мишель скорчил грозную физиономию. На несколько секунд лампа-вспышка заставила его ослепнуть. Иоганн вынул фотографию из аппарата и вклеил ее в удостоверение личности. Пришлепнул печать и подал паспорт приятелю.

Мишель принял фальшивку и прочитал вслух:

— Лео Барт, журналист. Вот тебе и на!

— Вы, наверное, страдаете амнезией, мосье Барт? Вы родились в 720 году на планете Сагредель и сделали неплохую карьеру. Во всяком, случае так утверждают все эти документы.

Мишель рассовал липовые бумажки по карманам.

— Ладно, — сказал он. — Лео Барт так Лео Барт. Представление окончено?

— С этим все. Да, для тебя есть письмо. Мне его передали как другу покойного.

Иоганн вынул конверт с письмом от Инесс.

Мишель поспешно вскрыл ногтем конверт и прочел вслух:

"С огорчением узнала о вашей болезни. Быть может, это ускорит Ваше выздоровление:


Солнечный рыцарь, облачный рыцарь,

Явись ко мне богом в изгнанье моем…"


— Это еще что такое? — заинтересовался Иоганн. — Ну-ка дай сюда!

— Это личное, — отрезал Мишель и спрятал листок.

Иоганн покатился со смеху.

— Направо и налево раздает свой адрес, и это во время операции! Ты скрывал от меня свою романтическую душу, сокровище мое?! Ну покажи, умоляю!

— Фи, грубиян! Идем, а то прозеваем пересадку!

— Черт побери! — Иоганн взглянул на часы. — В самом деле!

Он стал серьезным. Закрывая чемоданчик, он сказал:

— Ладно. Твои бумаги в порядке. Чемоданы покойника оставь здесь. Твой новый багаж в камере хранения, квитанция на него у тебя в кармане. Я выйду первым, ты — минут через десять после меня. Все улажено, тебя выпустят. Не забудь, что ты Барт. На планете случайно встретимся в зале ожидания на космодроме. Пока!

Он подхватил чемоданчик и махнул рукой на прощанье. Уже за порогом он обернулся и ехидно подмигнул:

— До скорого, облачный рыцарь!

Мишель схватил свой старый башмак и запустил им в Иоганна. Однако дверь уже захлопнулась.

6

Мишель честно отсидел десять минут в палате после ухода коллеги. Расхаживая по комнате, он твердил про себя: "Лео Барт, Лео Барт…". Потом погляделся в зеркало и скорчил рожу своему отражению. Ощупал щеки и двойной подбородок, сказал сочувственно:

— Да, мосье Барт, не так уж вы молоды.

Пора. Мишель вышел из палаты через соседнее помещение, где все еще стоял гроб, прошел по коридору и направился к выходу из медицинского отсека, руководствуясь стрелками на стенах. Ему то и дело встречались пациенты в больничных пижамах, врачи и санитары в белых халатах, но никто не обратил ни малейшего внимания на него: его принимали за посетителя или за исцелившегося пациента.

Он спокойно спустился по широкой лестнице главного выхода и растворился в толпе гуляющих по "бульвару". "Бульваром" называли просторный главный коридор с магазинами, танцзалами и кабаре. Убедившись, что за ним никто не идет, он свернул в один из переходов и вскоре оказался в обширном зале, где и расположился в первом же свободном кресле. Люди вокруг смеялись и разговаривали, обменивались адресами и хлопали друг друга по плечам. Прохаживались офицеры Космического флота со скучающими физиономиями.

Зал напоминал огромную оранжерею: множество широких окон-экранов непосредственно демонстрировали межзвездное пространство. Чудовищная глыба Смарагда зеленоватой выпуклостью заполняла половину неба. Видны были также десятки небольших ракет. Они одна за другой подплывали к большому кораблю и прилипали к его борту. Из их нутра высыпали, как муравьи, рабочие в скафандрах.

Рабочие передвигались по броне звездолета и вдоль бесконечных конструкций в самых удивительных положениях: боком, как мухи, а то и вообще вниз головой. Из-за магнитных подошв на башмаках двигались они прерывисто, как заводные человечки. Начинался осмотр корабля, как это обычно бывает при заходе в порт.

Одни демонтировали отслужившие срок антенны, другие перетаскивали вручную массы, которые вмиг раздавили бы их, будь это на Земле.

Вдруг на черном фоне пустоты появились три светлые точки. Они шли наперерез кораблю. Вскоре они выросли и стало ясно, что это челноки-паромы. Два из них исчезли под левым крылом хвостового оперения, а третий, предназначенный для пассажиров первого класса, неторопливо развернулся вокруг оси и приблизился.

Всякий раз, наблюдая причаливание парома, Мишель переживал самые яркие впечатления за все время путешествия. Он помнил, как еще мальчиком визжал от восторга во время стыковки парома с кораблем, воображая, что это космические пираты идут на абордаж. Из трюмов и в самом деле выбирались матросы в скафандрах. Они выходили на палубу и метали в борт звездолета огромные швартовные крючья, совсем как настоящие атакующие пираты в старинных фильмах или на иллюстрациях в приключенческих книжках.

Абордажные устройства одно за другим пролетали то выше, то ниже камеры, передающей изображение на экран в холле, и прилипали к причальным плитам. Затем матросы в скафандрах стали прыгать через бездну, разделяющую паром и корабль. Они просто отталкивались — и летели, выделывая в невесомости кульбиты, словно заправские акробаты.

Наконец паром выдвинул огромную прозрачную трубу, похожую на мощную пушку, в упор нацеленную на звездолет.

Но труба всего только присосалась открытым концом к отверстию шлюза. В больших трубопроводах засвистел воздух.

Наконец служащие открыли люки шлюзов, и толпа пассажиров двинулась к переходному тоннелю. Один из них, низенький толстячок, первым бросился к открытому люку. Служащий остановил его решительным жестом.

— Незачем так спешить, уважаемый. Мы никого не забудем. А это люк для прибывающих пассажиров. Прошу вес, пройдите к соседнему.

А из люка уже появились… Нет, эти несколько важных, держащихся подчеркнуто официально людей не походили на пассажиров. К ним тут же подскочил один из лейтенантов, почтительно приветствовал их и проводил на капитанский мостик. Следом за этими важными господами из тоннеля высыпала целая толпа. Эти тоже не походили на пассажиров. В их руках виднелись большие квадратные блокноты, а к шляпам были пришпилены картонки с надписью "Пресса". Журналисты оглядели толпу, и вдруг кто-то из них завопил:

— Вон она!

Все как одни бросились к светловолосой девушке в светлом платьице. Мишель вздрогнул: это была Инесс Дарле, его недавняя знакомая.

На смущенную и краснеющую девушку градом посылались вопросы.

— Сколько вам лет, мадемуазель Дарле?

— Почему вы избрали Смарагд целью своего путешествия?

— Какое впечатление произвел на вас Смарагд, когда вы увидели его впервые?

Мишель протиснулся сквозь толпу и затесался среди журналистов. Он протолкался поближе к Инесс и встретился с ней глазами. Девушка посмотрела на него как на пустое место.

Мишель был удовлетворен. Перевоплощение удалось. Он стал протискиваться прочь. А газетчики нацелили свои коробки на юную лауреатку Благородного Турнира. Ее очаровательное личико возникло на всех телеэкранах планеты, в сотнях и тысячах километров отсюда. А миллионы телезрителей ожидали ответа, который был готов сорваться с дрожащих от волнения губ.

— Я не ждала такого приема… Да, нет… Я тронута… Всегда считала, что… что… изумительные пейзажи Смарагда вдохновят любого на… создание истинных шедевров… в самых различных областях искусства…

Мишель чуть заметно улыбнулся. Молодчина девчонка, умеет себя подать. Застенчивость ей необыкновенно идет. Завтра же ее засыплют сотнями писем с признаниями в любви… Золотая Лютня — это кое-что. Это вам не Зубная Щетка… А журналисты уже увидели новую жертву. Мишель узнал знаменитую актрису со Скорчена. Звезда показалась ему совсем не такой привлекательной, как на экране, и он, взглядом попрощавшись с Инесс, направился следом за остальными пассажирами к переходному тоннелю.

Несколько шагов — и вот его окружил открытый космос, разделяющий корабль и паром-челнок. Какая-то дама впереди него в экстазе втягивала в себя воздух. Было слышно, как она сказала своему спутнику:

— Чувствуете, как пахнет?! Это прекраснейший миг! Я чувствую себя на самом деле на курорте! И каждым год это ощущение у меня повторяется — и как раз на этом самом месте!..

Воздух и в самом деле стал словно бы более резким — и одновременно тонизировал, неся с собой жизнерадостные ароматы Смарагда. А ведь это был всего лишь воздух космодрома! Паром-челнок принес этот нечаянный подарок гостям планеты как дуновение счастья.

Мишель расположился в удобном кресле неподалеку от экрана. Он знал, что полет продлится четыре часа, и предвкушал удовольствие. Нервный ропот толпы, раскатистые команды в громкоговорителях, звонки, смех, суета рабочих-акробатов, как муравьи, снующих по гладким плитам панциря за бортом — все это создавало чудесную, упоительную атмосферу преддверия рая.

Через некоторое время выпуклая поверхность Смарагда с нарастающей скоростью помчалась навстречу парому. Постепенно она утратила блеск драгоценного камня и прозрачную голубизну. Теперь паром пронизывал синие и золотые облака. Он молнией несся над лоскутными одеялами лесов и бархатными покрывалами равнин, изрезанных серебристыми реками. Потом показался город.

Его кварталы уступами спускались к океану. Должно быть, это и была Люксала, столица Смарагда, город тысяч восторгов и тысяч удовольствий, королевский город, город, излюбленный судьбой.

Не в человеческих силах запомнить все эпитеты, которыми награждали свою столицу ужасно патриотичные смарагдиане.

Внезапно ощущение комфорта и безопасности рассеялось как дым. По проходу между рядами кресел ковылял цепод.

— Правда, — прошептал Мишель. — Еще и они. Вовремя мне напомнили, зачем я сюда прилетел…

Нет, надо хоть на время отвлечься, забыть обо всем… Мишель порылся в карманах, отыскал в бумажнике письмо и погрузился в чарующий мир поэмы лауреатки Золотой Лютни.

7

Мишель вышел из кабины челнока одним из первых. Едва он ступил на бетон, его охватило чувство радостного подъема.

Атмосферная аберрация на Смарагде все цвета и оттенки сдвигала в теплую часть спектра. Голубизна небес превратилась в ультрамарин, красный цвет становился пурпурным, а желтый — оранжевым.

Мишель не воспользовался положенным ему маленьким экипажем и бодро зашагал к зданиям космовокзала. Тяготение здесь было более слабым, чем то, к которому он привык, однако оно было не настолько слабым, чтобы это было помехой. Наоборот, легкость только увеличивала свободу движений. Мишелю пришлось бороться с желанием пробежаться вприпрыжку или пуститься в пляс: он вовремя вспомнил, что выглядит шестидесятилетним, и замедлил шаги, пропуская вперед группу молодежи. А когда ему навстречу попались трое цеподов в форме гидов, вяло переговаривавшихся и жестикулировавших гибкими "руками", он даже стал прихрамывать.

Вход в багажный зал таился в тени раскидистых пальм. С квитанцией в руке Мишель встал в очередь…

Его новые чемоданы оказались неподъемной тяжести, и пришлось подозвать карлика с сероватым лицом в форменной фуражке:

— Носильщик!

Карлик с угодливой улыбкой подхватил чемоданы и направился к выходу.

— Нет, нет, — остановил его Мишель. — Не туда! Нам в главный зал!

Носильщик привычно двигался через толпу, покрикивая фальцетом: "Дорогу! Дорогу!". Мишель следом за ним прошел по коридору, где стены были сплошь оклеены рекламными плакатами, превозносящими туристские достопримечательности сотни планет, и оказался в главном холле.

Это был круглый зал; по его периметру располагались витрины, рестораны и киоски с почтовыми открытками. В центре зала бил фонтан, а в его бассейне жабы с золотыми головами насвистывали простенькую мелодийку.

Мишель велел сложить багаж на террасе одного из многочисленных кафе и расплатился. Карлик поблагодарил, оставил на столике рекламный проспект какого-то отеля и исчез.

Мишель, улыбаясь, проводил его взглядом. Он любил этих уроженцев Смарагде, расу почти человеческую, с легкостью приобщившуюся к цивилизации. Особенно импонировало ему чувство собственного достоинства серых карликов. Богач или бедняк, миллиардер или простой грузчик, даже нищий — они никогда не теряли своего рода благородства в облике. Чаевые и милостыню они принимали царственным жестом, а руководящие функции исполняли без тени высокомерия.

Даже этот носильщик наверняка откладывал чаевые, чтобы иметь возможность окончить институт или в более отдаленном будущем заняться бизнесом. Через несколько лет он наверняка будет адвокатом или врачом, а то и хозяином гостиничного комплекса или директором фабрики.

Цеподов, напротив, Мишель терпеть не мог. Он не относился с предубеждением к представителям развитых негуманоидных рас, однако всегда считал, что от цефалоподов — головоногих созданий — нельзя ждать ничего хорошего. У них все было наоборот: и мысли, и чувства.

В естественном состоянии цепод очень напоминал осьминога с четырьмя конечностями. Однако некоторая склонность к подражанию заставляла их принимать внешность человека. Двое щупалец просовывались в рукава пиджака, в то время как остальные двое обвивалось вокруг массивных металлических костылей, укрытых в штанинах брюк и в обуви. Под одеждой в средней части туловища практически ничего не было, и их небольшое мешковидное тело, состоящее из головы и двухкамерного зоба, целиком выступало из воротника рубашки.

До появления на Смарагде людей цеподы угнетали серых карликов. Все знали об их врожденной склонности к насилию и обману, однако после заключения Договора 640 года, который передал цеподам в безраздельное и вечное пользование один из четырех континентов Смарагда, было решено все предать забвению. Тем не менее многие цеподы пытались жить среди людей, а либерализм правительства способствовал, по крайней мере до определенного времени, тому, что они вели себя как порядочные граждане.

Мишель очнулся и огляделся кругом. Он уже начинал беспокоиться. Он совсем уж было собрался заказать себе что-нибудь, чтобы убить время, но тут появился сияющий Иоганн.

— Бог мой, какая встреча! Вы ли это, мсье Барт! — возопил Иоганн совершенно искренне. — Давно вы здесь?

— Какое счастье, что я вас встретил, — отвечал Мишель, пожимая его руку. — Мне позарез нужен толковый гид. Здесь многое переменилось с тех пор, как я в последний раз приезжал сюда!

— Ну так идемте, машина нас ждет! Разрешите, я помогу вам донести чемодан…

— Мог бы взять и оба, — проворчал Мишель вполголоса. — Ты что туда напихал? Будто свинец! Ты сделал это нарочно. Носильщик чуть спину себе не сломал!

Иоганн ухмыльнулся и потащил чемодан к выходу. Они вышли на автостоянку, расположенную над морем. Иоганн бросил оба чемодана на заднее сиденье машины и сел за руль. Мишель расположился рядом.

Машина развернулась и плавно скользнула по рампе на бесконечный бульвар, тянущийся вдоль красных пляжей.

Теперь приятели могли поговорить без помех. Мишель вынул зажигалку и коснулся кончиком сигареты огненного язычка. Иоганн покосился на него и спросил:

— Получил сообщение?

— Да, только слишком поздно, — признался Мишель. — Те, кто на меня покушался, оказались проворней. Мне также было приказано связаться с Центром, но я еще ничего не сделал. Зато сэкономил на подпространственной связи: по десять тысяч за слово. В конце концов, я же умер! А покойникам вредно пользоваться телефоном.

— Я все сделал. Они уже знают, что ты спасся.

— А у вас что новенького?

Иоганн вздохнул.

— Нетрудно догадаться. Если обратились за помощью к такому асу, как великий Мишель, значит дела обстоят исключительно паршиво.

— Спасибо за комплимент.

— Не обольщайся, тебе еще придется побеспокоиться о своей репутации. Только в течение последнего месяца исчезло семьдесят человек! Исчезли бесследно, как сквозь землю провалились!

Мишель присвистнул.

— Черт побери! Семьдесят человек! Наверное, нелегко было сохранить это в тайне?

— Ты уже что-нибудь слышал?

— Слишком сильно сказано. Еще на борту звездолета в моем присутствии трое с Розовой Луны упоминали об исчезновениях в разговоре, и я навострил уши. В моем положении не стоило расспрашивать о подробностях, а разговор был короткий.

Он затянулся сигаретой и спросил:

— А сколько народу у вас пропадает обычно? Что, об этом говорят полицейские сводки?

— Еще два года назад исчезало десять-пятнадцать человек на всей планете, из них двенадцать отыскивались в течение ближайших недель. Знаешь, как это бывает: несчастный случай, перемена места жительства втайне от всех, один-два случая амнезии… Это нормально. Зато сейчас совсем другое!

Мишель лениво разглядывал пурпурные пляжи и сиреневый океан. По обе стороны шоссе росли пальмы, их кроны создавали над улицей тенистый зеленый свод. Шоссе было проложено по цепи островов, запирающих залив. И слева, и справа плескалось море.

— Куда мы едем? — поинтересовался Мишель.

— В Беллависта. Это фешенебельный район, ты снял там виллу на целых два месяца.

Мишель с довольным видом развалился на сиденье и ухмыльнулся.

— Приятно слышать. Оказывается, у меня есть кое-какие средства. Приятно быть журналистом, особенно в отпуску.

— А то нет!

Мишель вернулся к теме, занимавшей его четверть часа назад.

— Да, а почему мои чемоданы такие тяжелые? Ты что, набил их шелковым бельем и элегантной обувью?

Настала очередь ухмыльнуться Иоганну.

— Не обольщайся. В твоих чемоданах не белье.

— А что же?

— Я же говорил, что у нас не было ни малейшей зацепки, ни малейшего следа в этом деле. Правда, так было до того, как ты прибыл. Теперь у нас кое-что уже есть.

— А при чем тут мои чемоданы?

— А кончик первой ниточки — внутри них. Твои чемоданы потому такие тяжелые, что в каждом из них — по цеподу. Чтобы им там было не тесно, пришлось выбросить твои вещи в утилизатор.

Хорошее настроение Мишеля как рукой сняло. Он проворчал:

— Кажется, основные события произошли без моего участия. Что ты из меня дурака делаешь, нельзя, что ли, объяснить топком, что происходит?

— Все в свое время! — Иоганн зевнул. — Расслабься. Полюбуйся лучше пейзажем: другая такая возможность тебе не скоро представится. Резиденция в Беллависта не для приятного времяпрепровождения.

— В этом можно было не сомневаться, — проворчал Мишель и злобно покосился на заднее сиденье. — Я уже заметил: чем ласковей со мной обходятся, тем сложнее ситуация.

Иоганн свернул с шоссе на боковую дорогу. Машина помчалась среди живописных холмов Беллависты, скалистого полуострова, замыкающего залив с юга.

Через некоторое время впереди показалась скала в виде арки, похожая на портал готического храма, украшенная тропическими мхами и увитая плющом. Машина проскользнула под аркой — и открылась залитая солнцем вилла, расположенная на склоне каменистого холма. Ее окружал густой пестрый парк. Среди деревьев журчали ручьи.

Ошеломленный Мишель присвистнул.

— Не волнуйся, — охладил его Иоганн. — Вилла на ремонте. Ты имеешь право только на сторожку садовника.

Лицо Мишеля вытянулось. Иоганн захохотал.

Машина остановилась на небольшой площадке, откуда открывался вид на залив. В зарослях плюща прятался небольшой скромный домик. Мишель расцвел: сторожка ему понравилась.

Друзья вышли из машины. Иоганн церемонно вручил Мишелю ключ.

— На время найма сие жилище принадлежит вам, мосье Барт. Этим ключом также отпирается гараж. В гараже вы найдете автомобиль — он тоже в вашем полном распоряжении.

Они вошли в дом. Мишель быстро обошел три светлые, просто обставленные комнаты, растворил окна, выглянул с балкона вниз и обнаружил сбегающие к морю ступеньки. Наконец он вернулся к Иоганну, иронически взирающему на него.

— Великолепно, — признался он. — Еще немного — и я в самом деле подумал бы, что у меня отпуск. Что ж, думаю, теперь самое время закончить разговор. Так зачем же весь этот маскарад и причем здесь усыпленные цеподы?

— Давай сначала сходим за чемоданами, — сказал Иоганн и вышел.

8

Они принесли оба чемодана и взгромоздили их на стол.

— Тысяча чертей, — выругался Иоганн, и потряс в воздухе кистью. — Эти цеподы как из чугуна отлиты!

Мишель занялся приготовлением коктейля в миниатюрном баре, оборудованном в углу комнаты. Рассматривая бутылки, он спросил через плечо:

— Тебе какой?

— Липовый.

Иоганн прокомментировал свой выбор: цвет его любимого напитка сочетал в себе кисловатый привкус голубизны со сладостью розового.

— Да, вот как раз сладости тебе и не хватает, — съязвил Мишель, смешивая нужные ингредиенты.

Себе он приготовил синеву с золотыми искрами и повернулся к приятелю со стаканами в руках.

— Я же просил лиловый, — обиделся Иоганн, — а это цвет мальвы!

— Тебе понравится. Рассказывай.

Он усадил друга в кресло и сам расположился рядом. Иоганн отхлебнул из своего бокала, слегка поморщился, вздохнул и сказал:

— Итак…

— Постой, — перебил его Мишель. — Скажи мне, почему вы решили, что цепод, который сел на Розовой Луне, подозрителен?

— Мы перехватили радиограмму. В ней сообщалось о твоем прибытии. Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что мы установили за тобой негласный надзор, едва ты появился в системе. Кроме прочего, мы обнаружили, что три цепода выехали на Розовую Луну и вернулись три дня спустя одновременно с тобой. У двух были мотивы столь короткого пребывания на Розовой Луне. Третий, дожидаясь звездолета, бесцельно слонялся по улицам. Со Смарагда на Розовую Луну и обратно не летают без существенного повода. А какой у этого третьего был повод?

— Заняться мною?

— Конечно! Однако наши агенты на Розовой Луне слишком известны, чтобы можно было использовать их на борту звездолета. Поэтому тебя только предупредили, да и то…

— Да и то поздно. Ей-богу, мне это нравится! Получается, что меня использовали как козленка в охоте на тигра! Если бы мне не пришел на помощь случай…

Иоганн усмехнулся и похлопал его по коленке.

— Ну, тебе же всегда везет, старый разбойник!

— Ладно, что же дальше?

— Остальное ты знаешь. Неудачное покушение, вмешательство корабельной полиции, госпиталь… Я договорился с инспектором и мог действовать свободно. Подозреваемого цепода мы обнаружили в каюте его соплеменника, ну и оглушили обоих прежде, чем они сумели сообразить, что происходит. А чтобы избежать внимания прессы, пришлось запихать голубчиков в чемоданы, приготовленные для Лео Барта. И номер удался!

Он наклонился к Мишелю.

— Мы приняли чрезвычайные меры предосторожности, и все равно они пронюхали о твоем прилете. Очевидно, какой-то мерзавец пробрался в Центр! Как я жалел, что пришлось кое-какой информацией поделиться с корабельной полицией! Даже в Центре только трое или четверо, считая и шефа, знают, кто ты такой на самом деле!

— А ты?

— Что ты имеешь в виду?

— Тебе не кажется, что и тебя могли раскусить?

Иоганн самодовольно ухмыльнулся.

— Я был бы очень удивлен! Что возьмешь с обыкновенного гида? Я должен был встретить тебя и привезти на место. Жалкий чичероне, направленный каким-то там бюро путешествий в твое полное распоряжение в комплекте с автомобилем и домом. Вы довольны обслуживанием, мсье? Видишь, как это подано?! Такая "крыша" многое упрощает.

Мишель допил стакан, встал и потянулся. Решительно произнес: "Ах!" и направился к чемоданам.

— Хочешь провести предварительный допрос? — поинтересовался Иоганн.

— А чего ждать? Чем раньше, тем лучше.

— У тебя есть опыт, как допрашивать цеподов?

Мишель молча ухватился за один из чемоданов и вдруг остановился. Изумленно уставился на Иоганна.

— В чем дело? — встревожился тот.

Вместо ответа Мишель без особого напряжения поднял чемодан и бросил приятелю. Иоганн напрягся, желая смягчить тяжелый удар, однако, к его величайшему удивлению, чемодан был легок как пушинка.

Несколько секунд Мишель и Иоганн молча смотрели друг на друга. Один из цеподов вырвался на свободу! Во всяком случае, об этом красноречиво свидетельствовал длинный разрез в пластиковой стенке чемодана, сделанный чем-то острым.

Мишель бросился ко второму чемодану. Открыл его, прикоснулся к головоногому, однако тут же опустил руку и принялся брезгливо вытирать руки платком.

— Что там? — спросил Иоганн. Он все еще держал в руках распоротый чемодан.

— Мертв, — сообщил Мишель. — Крепко ему досталось. Он весь в крови.

Он повернулся к Иоганну и с кривой усмешкой развел руками.

— Так-то. Один удрал, ликвидировав второго. А я-то задал вам работенку, корчил из себя покойника в госпитале. Этот дерьмец, благодаря нашей тупости, слышал все, что хотел услышать.

Он с яростью ударил кулаком по ладони и повторил:

— Все слышал, все без исключения! И теперь, если у него хватило смелости, притаился, скорее всего, в кустах здесь же за дверью, и хихикает над моими проклятиями!

Он ткнул пальцем на распахнутую дверь. В саду сгущались сумерки, краски потускнели, между деревьями пролегли длинные густые тени. Иоганн выхватил пистолет и бросил наружу. Было слышно, как он шумно обыскивает заросли.

Мишель пожал плечами и рухнул в кресло. Закурил.

— Побегай, побегай, это пойдет тебе на пользу, — пробормотал он и окутался дымом дорогого сагределианского табака.

Иоганн вернулся минут через двадцать. Он был вне себя. На виске его билась тонкая жилка. Довольно агрессивным тоном он поинтересовался:

— А тебе что, не хочется его изловить?

Мишель мотнул головой.

— Человеку цепода не поймать, если эта тварь не на своих ходулях… И поспешно добавил: — Я не хочу пользоваться телефоном. Лети в Центр и составь список всех цеподов, которые за последний месяц прошли курс лечения от вертячки. Такое лечение проводится исключительно в клинике. Думаю, тебя это не слишком затруднит.

Он посмотрел на Иоганна и усмехнулся.

— Не делай такую удивленную мину…

Он кивнул на труп в открытом чемодане и продолжал:

— Видишь, у этого глаза нормального цвета. А роговица глаз того цепода, что охотился за мной на корабле, была голубая. Это значит, что из его организма еще не полностью выведен метилвиолет, которым его лечили от вертячки. Я сказал "в пределах месяца", потому, что если бы лечение проводилось недавно, голубизна просвечивала бы сквозь кожу. Этого не было. Вертячкой болеют только цеподы. И, чтобы облегчить нам работу, относительно редко. Ну, чего ты еще ждешь?

Иоганн попятился к двери, не сводя с приятеля изумленного взгляда.

— И пошевеливайся там! Мне этот список нужен как можно быстрее! бросил ему на прощание Мишель.

Иоганн исчез. Слышно было, как хлопнула дверь машины и зашуршал гравий под колесами. Вскоре шум этот затих вдали.

Мишель швырнул в окно окурок. Огонек описал красную светящуюся дугу в наступивших сумерках. Сработал автомат, и стены дома снаружи засветились мягким светом.

Мишель налил себе еще стаканчик, облокотился на балюстраду балкона и стал понемногу отхлебывать коктейль. В ста метрах ниже, как ленивый жирный кот, ласково мурлыкало море. Далеко слева по безлунному небу разливалось розовое зарево городских огней.

Мишель вышел на террасу. Некоторое время стоял неподвижно, потом поставил недопитый стакан на балюстраду между двумя цветочными вазами и стал спускаться по лестнице к подножию холма.

По сторонам лестницы росли колокольчики. Когда Мишель проходил мимо, их чаши вздрагивали и слышался тонкий серебристый звон. Какая-то ночная птица подмигнула молодому человеку фосфорическим глазом и с блеяньем упорхнула во мрак.

Уже спустившись вниз, Мишель разглядел чуть более светлый, чем окружающее, полумесяц маленького пляжа. Как мальчишка, он спрыгнул с последней ступеньки и почувствовал, как ноги увязают в прохладном песке. Немного песка насыпалось и в башмаки.

Стояла тишина. Мишель уселся на песок в двух шагах от зеркальной ленты прибоя и под размеренный плеск волн стал ждать.

9

Так он сидел около получаса. Плеск волн убаюкивал. Он ждал чего-то. Чего? Он сам не знал. Просто — ждал.

Несомненно, что-то назревало. Угроза шла со стороны моря. В этом предчувствии только небольшую роль играло следующее соображение: головоногое, скорее всего, бежало в воду, в свою излюбленную стихию. И подмога могла прийти тем же путем. Во всяком случае, так подсказывала Мишелю интуиция.

Наконец он решил, что времени прошло достаточно. Он встал, отряхнул с брюк налипший песок, прислонился спиной к окружающей пляж стене волнолома и снова застыл в неподвижности. Посторонний наблюдатель теперь с легкостью мог бы принять его за скальный выступ.

Прошло еще несколько минут. И вдруг набежавшая волна мягко вынесла на зеркальную полосу влажного песка какое-то темное тело. Комок спутанных водорослей? Туша дохлого морского животного?

Темная масса понемногу обрела четкие геометрические размеры. Чуть слышно стукнул открывающийся люк, и на песок скользнуло несколько теней. Некоторое время тени совещались, потом с невероятной скоростью шмыгнули к подножию лестницы и стали взбираться по ступеням. Это были цеподы в своем естественном обличье, без привычного арсенала ходуль и подпорок, без человеческих одежд, которые имели для них чисто ритуальное значение.

Мишель с беспокойством подумал, что на песке могли остаться его следы, но потом сообразил, что в такой темноте вряд ли что-нибудь можно разглядеть.

И вдруг ему нестерпимо захотелось чихнуть. Он сосредоточился, подавил это желание и усмехнулся: случай был классический.

Головоногие скатились по лестнице на песок. Здесь они сгрудились в клубок, и до Мишеля донеслись негромкие отзвуки хриплых голосов. Затем цеподы нырнули в свой темный корабль, набежавшая волна подхватила его и унесла с собой. Светлый расходящийся след, словно борозда от плуга, пролег по волнам и расплылся. Вскоре уже ничего не напоминало о визите субмарины.

Неусыпная интуиция подсказала молодому человеку, что в дом возвращаться не следует. Естественно было ожидать, что там приготовлены сюрпризы: засада, газовая бомба или еще что-нибудь в этом роде.

Он перебрался через несколько валунов, оступился, угодил по колено в воду и выругался. Потом ему пришлось перебраться через нечто вроде живой изгороди, занесенной водорослями. Наконец он очутился на соседнем пляже.

К его изумлению вокруг неожиданно зашевелились, задвигались с мычанием и ревом массивные туши. Он словно бы в середину стада бизонов угодил!

Это были морские коровы. Громадные безобидные животные в темноте могли испугать кого угодно. Да и среди бела дня они выглядели достаточно внушительно.

Проклиная шум, поднятый пугливыми созданиями, Мишель поспешно принялся взбираться наверх по крутой тропинке среди зарослей колокольчиков. Минут через пятнадцать он выбрался на шоссе и бодро зашагал в сторону городского зарева.

Не успел он пройти и полукилометра, как навстречу ему ударил свет фар. Машина промчалась мимо. Мишелю показалось, что он разглядел за рулем Иоганна. Он закричал и замахал вслед машине, чтобы привлечь внимание друга, но безуспешно.

Мишель встревожился. Он пустился вдогонку, хотя не было никаких шансов успеть остановить Иоганна прежде, чем он войдет в дом.

Он подбегал к воротам, когда его ослепила мгновенная вспышка. Он бросился наземь. Все вокруг задрожало от тяжкого грохота.

Под раскаты громового эха Мишель бросился к дому. На террасе он застал дымящуюся груду развалин. Горели какие-то балки, доски, отсветы пламени осваивали вывороченные деревья с обломанными ветвями и сорванной воздушной волной листвой. Автомобиль перевернуло, и теперь он годился разве что в металлолом.

— Иоганн! — позвал Мишель, не надеясь получить ответ.

К его изумлению, Иоганн отозвался. Он поднимался по лестнице, ведущей со стороны моря, и появился перед Мишелем как призрак в оперном театре. Лицо его было перекошено.

Мишель схватил его в объятия.

— Цел?!

Иоганн кивнул и потер лоб.

— Я вошел, — выдавил он, — увидел через окно твой недопитый стакан на балюстраде и выбежал наружу, подумал, что ты…

— Счастливчик! Еще секунда — и ты взлетел бы на воздух!

С неба пахнуло теплым ветром, и на площадку опустился летательный аппарат. Из него выбрались с десяток полицейских в форме. Они забросали развалины огнегасящими гранатами.

Рослый парень со знаками различия лейтенанта, настоящий гигант, с крайне нелюбезным выражением на лице приблизился к стоящим поодаль друзьям.

— Ну и как это понимать? Вы что это натворили?

Он не дождался ответа. Еще один теплый вихрь ударил с ночных небес, и на площадку опустился другой летательный аппарат. Из кабины выбрался худощавый седеющий человек и мягким уверенным голосом сказал:

— Благодарю вас, лейтенант, я сам здесь разберусь.

Офицер удивился, однако виду не подал, молча козырнул и вернулся к своим людям.

Седовласый распахнул дверцу своей авиетки и жестом пригласил приятелей садиться. Дверца захлопнулась, и Мишель понял, что этот человек флегматичен только внешне. Они обменялись крепким рукопожатием, и седовласый представился:

— Мелоун. Приятно с вами познакомиться, мосье Местре. — Он весело подмигнул: — Не желаете чего-нибудь выпить? По-моему, вам это сейчас пойдет на пользу.

Через несколько минут авиетка приземлилась. Мелоун провел чудом уцелевших друзей по аллее, усаженной по бокам цветами и освещенной цепочкой прямоугольных фонарей, к дому в форме колокола, облицованному красным металлом. Издали доносился шум моря.

Все трое вошли в удобно меблированный зал. Мелоун предложил друзьям садиться и открыл домашний бар.

— Вот это кашу вы заварили, — заметил он, имея в виду происшедшее. Однако, господа, счет в нашу пользу.

— Слишком уж быстро все произошло…

Мелоун бросил быстрый взгляд на Мишеля.

— Гм, да… А ведь мы разыскали вашего голубоглазого приятеля-цепода.

Мишель подался вперед.

— Даже так? Ну, и…

Мелоун опустился в кресло и попробовал свой коктейль.

— Неплохо… Ну так вот. Около месяца назад девять цеподов в разных клиниках прошли курс лечения против вертячки. Восемь из них имеют постоянную работу и все время на глазах, поэтому вне подозрений. Девятый без определенных занятий. Это ваш. Именно он дожидался вас на Розовой Луне. И, вероятнее всего, именно из его щупалец вам удалось так счастливо вывернуться и в первый раз, и во второй.

— Я не надеялся, что вы так быстро управитесь.

— Все дело в порядках и методах. Документация у нас всегда а порядке и ежедневно пополняется, — скромно ответил Мелоун.

В углу замигала миниатюрная лампочка. Мишель вопросительно поднял бровь.

— Специальный информационный выпуск, — пояснил Иоганн.

— Разрешите, мистер Мелоун?

— Ради бога, чувствуйте себя как дома, — махнул рукой Мелоун. — Это, наверное, сообщают о вашем взрыве.

Иоганн занялся приемником.

А Мелоун продолжал извиняющимся тоном:

— У нас здесь провинция, мосье. Для беспокойства достаточно самого пустякового повода…

Однако доктор, появившийся на экране, думал иначе:

— Пять минут назад к нам в студию должна была прибыть молодая поэтесса с Хризолита. Однако нам только что сообщили, что девушка таинственно исчезла по пути из космопорта в отель. Мы вынуждены принести извинения уважаемым телезрителям, так как объявленная ранее передача с ее участием по не зависящим от нас причинам не состоится…

При первых же словах диктора все трое замерли. Мелоун пришел в себя первым. Он бросился к телефону.

Иоганн выдавил:

— Вот это скандал!

Мишель, не обращая внимания на окружающих, с болью в голосе бормотал:

— Нет, только не Инесс! Нет, только не Инесс!.. Нет…

10

Телефонные переговоры не принесли ничего нового. Такси, что девушка наняла в космопорту, приехало к отелю пустым. Водитель, весьма почтенный серый карлик, задержан полицией, однако твердит одно и то же: ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знает. Скорее всего, его через час-другой выпустят.

Мелоун положил трубку и объявил, что не имеет смысла ехать в полицейский участок и самим допрашивать таксиста. Все трое погрузились в раздумья.

Внезапно Мишель нарушил молчание. Он засыпал Мелоуна вопросами.

— Кто такой этот цепод, что вы нашли?

— Простите?.. А, да, его зовут Флюэлс.

— А полное имя?

Мелоун мрачно усмехнулся.

— Вы нетерпеливы, месье Местре. Флюэлс — это имя и фамилия. Три последние буквы означают родовую принадлежность.

— Ясно.

— Вы хотите записать?

— Не стоит. Вы еще сказали, что он не имел определенного занятия. Поэтому следующий вопрос: где он живет?

— Это что-то вроде пансиона для цеподов… Мы не расисты, мосье Местре, но согласитесь, однако, что из-за огромного морфологического различия…

— Ясно. Где этот пансион?

— В пригороде, в конце Большой Аллеи… Вы хотите…

— Ладно, доберусь. Номер?

— Четыре тысячи с чем-то… Я смогу сообщить его вам в Управлении.

— Кто хозяин пансиона?

— Серый карлик…

— Имя? Впрочем, неважно. Этот дом под наблюдением?

— Да, да, — быстро ответил Мелоун. — Мы установили микрофоны и камеры…

Он вытер пот со лба.

— Все делалось в адской спешке, однако у вас такой вид, что все идет совершенно нормально!

Он покосился на молчаливого хмурого Иоганна.

— Ваш друг всегда такой?

Иоганн не успел ответить.

— Нет, — ответил Мишель. Его резкий тон не вязался с улыбкой, появившейся на его лице. — Просто этот случай я принял близко к сердцу.

Он поднялся.

— А теперь — в управление, сэр.

Ему все время что-то мешало. Он коснулся пальцами лица. Отвислые щеки, двойной подбородок… Он совсем забыл, что у него чужое лицо!

— Мне придется изменить личные данные, да заодно и подогнать к ним внешность. Можно это устроить сегодня же вечером?

— Естественно.

— Думаю, Лео Барт как личность провалился. Не повезло журналисту.

Они направились к дверям. Иоганн придержал Мишеля, пропуская вперед Мелоуна, и зашипел:

— Чтоб ты пропал! Соображаешь, с кем разговариваешь? Мелоун командует полицией во всей системе!

— Ну и что? Разве не он вызвал меня на подмогу?

Иоганн хотел сказать "А не из-за этой ли малютки с Хризолита ты так разволновался?", однако вовремя удержался. Он знал ответ.

Прошло немного времени. Летательный аппарат опустился на округлый островок, где располагалось полицейское управление. Все трое расположились в кабинете Мелоуна.

Мишель без стеснения уселся за стол хозяина кабинета и потребовал, чтобы ему доставили все полицейские рапорты, касающиеся предпринятых мер безопасности; когда документы легли на стол, он углубился в них, словно забыв об остальных.

Затем он распорядился, чтобы микрофоны, установленные в подозрительном пансионе, подключили непосредственно к громкоговорителю, вмонтированному в стол Мелоуна, и потребовал переводчика.

Динамик ожил. Мишель отложил рапорты в сторонку и стал внимательно слушать толмача, переводившего странные звуки, долетавшие по проводам с другого конца города.

А разговоры подозреваемых были достаточно прозрачны:

"Вы с ума сошли! Неужели нельзя было найти кого-нибудь другого?! Зачем вам понадобилась эта свежеиспеченная литературная звезда?!"

"Они ошиблись… Но, по-моему, не стоит придавать этому слишком большое значение. Тираны забудут о ней через семь-восемь дней. А потом им будет не до нее."

"А если дела пойдут не так, как мы рассчитывали?"

"Не преувеличивайте. Эта женщину уже на полпути в Тлеф!"

(Мишелю показалось, что переводчик, прежде чем написать слово "Тлеф", на секунду замялся.)

"Без названий! Вы что, с ума сошли?!"

Тишина. Потом динамик снова забормотал:

"Мы же одни! Ваша недоверчивость прямо-таки болезненна!"

"Это принципиально! Никогда не произносите вслух ни имен, ни названий. Даже здесь. Даже в самом темном подвале, даже в самом укромном укрытии! Тираны куда сильнее и хитрее, чем вы себе можете вообразить!.."

Затрещали помехи. Переводчик продолжал записывать слова, которые удавалось разобрать сквозь треск.

"Пленница…", "Граница…", "Вода…", "Возможно…" — читал через плечо карлика-толмача Мишель.

Мелоун снял трубку и стал набирать номер.

Мишель поднял голову.

— Что вы делаете?

— Я прикажу атаковать дом.

— Не нужно, — возразил Мишель. — Незачем торопиться.

Он покосился на громкоговоритель, исторгающий какофонию скрипа, треска и скрежета, и сказал:

— Разве можно разговаривать в таком гаме? Здесь не найдется местечка поспокойнее?

— Есть кабинет по соседству.

— Пойдемте туда.

С порога он бросил переводчику:

— Позовете нас, когда слышимость станет получше.

Соседний кабинет был поменьше. Мишель вошел последним, закрыл дверь и сказал:

— Ну как, теперь вам все ясно? — Заметно было, что он доволен, хотя глаза его оставались холодными, а в уголках губ лежала горькая морщина. Тираны — это, стало быть, мы, а новоиспеченная литературная звезда…

Он сплел пальцы и сжал их так, что костяшки побелели.

— У меня создалось впечатление, что похищение наделало шума не только у нас, но и у них. Похоже, что мы имеем дело со случаем, где последствия непредсказуемы.

Мелоун кивнул.

— Серьезное дело.

— Да, — спохватился Мишель. — А как вы думаете, что значат слова, над которыми задумался переводчик? Помните? "Женщина эта уже на полпути в… Тлеф…" — или что-то в этом роде.

Иоганн подошел к книжному шкафу, вынул словарь и принялся его лихорадочно листать.

Мелоун заметил:

— Лучше было бы спросить специалистов… Ну как, нашел что-нибудь?

Иоганн криво усмехнулся и прочел вслух:

"ТЛЕФ или ТЛЕВ — приставка, определяющая пищу, съедобность: ТЛЕФАДУА — суп из крабов; ТЛЕВЕТ — тушеные водоросли…" Этого здесь десять страниц. Читать?

— Я ни черта в этом не смыслю, — заметил Мелоун, — однако мне кажется, что мы полезли куда-то не туда. Как вы отличите конец фразы, скажем, такой: "…на полпути в Тлеф", — это я к примеру… от такой: "…на полпути в Дотлеф"? На слух почти не отличить… Погодите, я сейчас напишу…

Он схватил листок и быстро нацарапал на нем два слова рядом.

— Это только чтобы продемонстрировать вам, куда нас может завести некомпетентность.

— А что значит "Дотлеф"?

Мелоун невесело рассмеялся.

— Совсем ничего не значит. Я привел этот дурацкий пример как иллюстрацию. Тем не менее я знаю, что приставка "до" обозначает какую-то величину и употребляется крайне редко. Я где-то читал об этом. Но еще раз напоминаю, что, возможно, в виду имелся именно "Тлеф", а не что-то другое. Ну и ребус! Это может быть все что угодно! И "Додлеф", и "Тодлев", и даже "Вотлеф"! Понимаете?!

Он повернулся к Мишелю.

— Кстати, мосье Местре, не сообщите ли мне, почему вы не позволяете взять дом штурмом? Он уже несколько часов как окружен, люди потеряли терпение… Чего мы дожидаемся?

Мишель задумался, потом пробормотал как бы про себя:

— Да ну! Может это мне только кажется, что так будет проще?..

— О чем это вы?

Мишель с непроницаемым лицом покачал головой.

— Пожалуйста, делайте что хотите.

Он хлопнул Иоганна по плечу.

— Пошли отсюда, старина.

Иоганн смотрел на него как на сумасшедшего. И вдруг он почувствовал, что Мишель жестом фокусника вытащил у него бумажник с документами!

Мишель подмигнул ему, усмехнулся и направился к двери.

— Пойду пройдусь, — сообщил он.

Лицо Мелоуна вытянулось, потом на скулах заиграли желваки.

— Послушайте, Местре! Ваши прыжки и гримасы выводят меня из себя…

Мишель хлопнул дверью. Провожаемый удивленным взглядом серого карлика-переводчика, он прошел через кабинет Мелоуна и вышел в коридор.

11

В конце коридора было открытое окно. Мишель подбежал к нему и выпрыгнул вниз, прямо на клумбу. Потом он обежал здание и оказался на посадочной площадке.

Какой-то полицейский чин садился в одноместную авиетку. Мишель вихрем подскочил к нему, хлопнул по плечу:

— Ну-ка, приятель, посторонись! Я реквизирую твой тарантас!

С этими словами он отпихнул оторопевшего полицейского, акробатическим прыжком проскользнул мимо него в кабину и включил зажигание. Машина потащила его за собой в черное небо.

На высоте двухсот метров он выглянул через борт. Ярко освещенная посадочная площадка стремительно проваливалась вниз; в центре ее чернела неподвижная фигурка остолбеневшего полицейского. Мишель расхохотался.

Он повел машину к городу. Городские огни были отличным ориентиром.

Залив промелькнул внизу в пять минут, потом потянулись портовые причалы. Мишель снизил обороты, отыскал какой-то неосвещенный пирс, приземлился и спихнул машину в воду.

Потом он сунул руки в карманы и со скучающим видом побрел по территории порта. Он шел под портальными кранами, блуждал между пирамидами ящиков и металлических бочек, миновал развязных и бесцеремонных моряков… Через некоторое время он выбрался с территории порта и смешался с толпой гуляющих в лабиринте ярко освещенных празднично расцвеченных улиц.

Веселые горожане фланировали по проспектам. Звучали шутки, то и дело слышались взрывы смеха. Другие предпочитали проводить время на террасах кофеен, где между столиками сновали проворные предупредительные серые карлики в белых куртках официантов. Время от времени на красном фасаде какого-нибудь дома возникала четкая надпись: "Только для цеподов".

Понятное дело, цеподы не могли пользоваться человеческими развлечениями или употреблять те же напитки, что и люди. Но все же они встречались среди гуляющих. Группами по двое, по трое они брели куда-то неверными шагами. Группы попадались Мишелю навстречу редко, а одиночек он совсем не видел.

И вдруг он лицом к лицу столкнулся с Инесс.

Яркий плакат расхваливал талант юной лауреатки Благородного Турнира и рекомендовал познакомиться с произведениями поэтессы.

Мишель не мог оторвать взгляд от дружески глядящих на него глаз девушки. Трехмерная фотография производила непреодолимое впечатление, что глядит живой человек. Мишель замер перед плакатом.

"Знаешь, малютка, я полез смерти в пасть, когда узнал, что похитили тебя. Что же такое есть в твоих глазах? Что же такое есть в твоей улыбке? Из-за чего я теряю голову, а? Знаешь, со мной это бывает не часто…"

"Я сейчас совсем один, знаешь? Почему? О, тому множество причин. Слишком многие концы не сходятся в этой истории. Я и решил ото всех избавиться. Администрация — это что-то неповоротливое, тяжелое на подъем, с дубинкой под мышкой… Нет уж, в таких играх я предпочитаю роль вольного стрелка…"

"Да, я один. Но можешь не сомневаться: я очень, очень опасен."

"А знаешь, что во мне самое опасное? Знаешь, какой супердетонатор возник во мне? Это память о тебе, малютка!"

"Вот так я и стал военной машиной; а ты — ее супергорючее! Самая настоящая адская машина, вот что мы с тобой такое, милая! Ах, как они еще пожалеют, что посмели коснуться тебя!"

Наконец он оторвался от плаката. Часы напоминали, что время не ждет. Мишель отступил в тень, вынул документы, которые стащил у друга, отыскал нужный адрес и тронулся в путь.

Он подавил опасное желание подозвать такси и не без удовольствия прошел Аллею пешком из конца в конец. Увеселительные заведения понемногу уступали место государственным театрам, библиотекам, музеям.

По пути к Овальной площади он миновал университетский городок, потом Ботанический сад, где под прозрачным куполом оранжереи шевелились жадные листья папоротника кальмаровидного. Завывания растения-хищника слышны были даже на улице.

За Овальной площадью он свернул в переулок и оказался на крутой тропинке, которая спиралью вилась вокруг нужного ему дома. На ходу он еще раз заглянул в паспорт Иоганна, чтобы уточнить адрес, а также номер квартиры.

Дверь с медной табличкой "Иоганн Симмонс" он отыскал без труда.

Балкон-терраса этой квартиры был немного в стороне, под пандусом. Мишель перекинул ноги через балюстраду и второй раз за этот вечер спрыгнул в кусты.

Здесь он позволил себе расслабиться, усмехнулся и закурил. Поднеся огонек к сигарете, он вдруг заметил, что на корпусе зажигалки мигает сигнальная лампочка. Сдерживая смех, он открыл коробочку. В потемках было нелегко отличить черный шарик от белого, поэтому пришлось подойти к стене: ее гладкая поверхность светилась, отражая городские огни.

Сначала он хотел увлажнить черный шарик просто слюной, но потом заметил под черными листьями журчащий фонтанчик. Пришлось подождать, пока холодная вода заставила шарик разбухнуть.

В конце концов Мишель сунул шарик-передатчик в ухо, дождался реакции и, когда в ухе потеплело, выслушал тонкий бесплотный голос Центра.

"Агенту 27-Б — точка — вы с ума сошли вопросительный знак приказываю немедленно явиться в управление — точка — с этой минуты вас разыскивают как подозреваемого — точка — конец"

Мишель весело фыркнул и вытряхнул шарики из тайничка в зажигалке в фонтан. Снова закурил и уселся на балюстраду.

Город под ним сверкал тысячами огней. Море света отражалось в водах залива. Дальше виднелись длинные огненные змеи дамб и виадуков, соединяющих острова как жемчужины плавающего в заливе ожерелья. Еще дальше остров, где размещалось полицейское управление, фосфоресцирующим пятном лежал на черной спокойной воде. Остров сейчас походил на пробудившийся вулкан: во все стороны от него летели искры. Это стартовали эскадры охотников на одинокого стрелка Мишеля Местре.

"С этой минуты все против меня: и цеподы, и полиция, и черт знает кто еще, — подумал Мишель. — Знать бы, кто…"

Его взгляд блуждал по раскрывшейся перед ним панораме. "Где Инесс? думал он, останавливая взгляд то на одной, то на другой яркой точке. Здесь? Или здесь? Или…"

— Или гораздо дальше… — прошептал он, поднимая глаза к невидимому горизонту.

Он яростно отшвырнул окурок.

Тут же прожекторный луч прошил мрак над самой его головой. Он бросился наземь и вжался в траву. Луч скользнул дальше и уперся в стену дома.

На бетонную посадочную площадку опустилась одноместная машина. Мишель поднялся и побежал в конец балкона: оттуда было лучше видно. Прилетевший не зажигал света. Он в темноте открыл ворота ангара и завел туда авиетку. Мишель так и не смог разглядеть его лицо.

Через несколько минут выходящие на террасу окна засветились.

Мишель пригнулся, под прикрытием кустов перебежал к ближайшему окну и заглянул в комнату.

Да, это действительно вернулся Иоганн. В этот момент он как раз орудовал у домашнего бара: сооружал спой любимый лиловый коктейль.

Мишель постучал пальцем в стекло и шагнул в сторону, за простенок.

В комнате что-то хрустально зазвенело, и свет погас.

Мишель ждал.

Минут через пять в другом конце террасы открылось окно. Мишель негромко, но отчетливо произнес:

— Иоганн, это я!

Иоганн выглянул наружу и выругался. Мишель, ухмыляясь, влез через окно в комнату.

— Что, струхнул, сокровище мое?

— Какого черта?! — буркнул Иоганн и задернул шторы. — Я совсем уже было собрался стрелять! А это ты!

— Пошевеливайся, пошевеливайся! Умираю — пить хочу!

Иоганн включил свет. Комната оказалась миниатюрной кухонькой.

— Ты! — повторил Иоганн и положил Мишелю руки на плечи.

— Знаешь, Мелоун зол как черт! Я пытался было тебя защищать, но куда там! Да и, признайся, твое поведение трудно объяснить.

— Прежде всего мне хотелось бы знать, когда ты удостоишь меня стаканчика в твоем великолепном салоне? Учти, я все видел через окно!

Он ухмылялся с самым плутовским видом. Иоганн схватил его за руку.

— Ну так пошли!

Вдруг он остановился и вытаращился на Мишеля.

— Стой! Ответь-ка мне, как ты отыскал мой дом? Я же никогда не говорил тебе мой адрес!

Мишель пошарил в карманах и вынул бумажник Иоганна.

— Держи, да впредь опасайся жуликов, приятель! А лучше всего — пришей на карманы пуговицы.

Наконец они с бокалами в руках уселись в удобные кресла друг против друга, и Мишель сказал:

— Как ты думаешь, здесь меня искать не станут?

Иоганн поморщился.

— Всякое может случиться: им же известно о нашей дружбе. Психология Мелоуна для меня загадка. Знаю только, что он в ярости. Тем не менее мне кажется, что ему в последнюю очередь придет а голову идея искать тебя здесь. Собственно, что ты собрался делать?

— Займусь расследованием а одиночку, на свой страх и риск.

— Прости, но мне кажется, что это неразумно. Ты не сможешь использовать весь громадный потенциал полиции. Когда надо, Мелоун в силах за шестьдесят секунд мобилизовать тысячи людей, с помощью машин изучить досконально сотни рапортов и досье. Почему же ты отказываешься от такой помощи?

Мишель нагнулся и поставил бокал на пол.

— Во-первых, — сказал он, — я порываю с вами со всеми. Возможно, в моем распоряжении и нет таких мощных средств, зато сохраняется инкогнито.

— А во-вторых?

— Если мне вдруг понадобится какая-нибудь секретная информация или потребуются особо крупные средства — только тогда, как исключение, я постучусь в твою дверь. Короче говоря, я хочу быть как можно менее связанным с полицейским управлением.

— Следовательно, мне уготована роль агента-двойника?

— Боже упаси, дружище! Как ты мог подумать, что у меня язык повернется предложить такое старому товарищу?! Ты останешься обыкновенным агентом… Только моим!

— Тебе никто не говорил, что ты циник?

— Говорили, и не раз! Правда, в каждом случае у меня было много хлопот, но зато такого мне уж больше не говорили. А меня еще а детстве отучили напоминать людям об их слабостях или недостатках. Вот ты же не скажешь колченогому: "Ты колченогий"? Или горбатому…

— Да ладно тебе!

Мишель поднял с пола стакан и осушил одним глотком.

— Слишком часто я тебя не буду беспокоить. А сейчас мне нужно изменить внешность и сменить документы, и чем скорее, тем лучше. Когда это можно будет устроить?

— Грим в шкафчике в ванной, а вот за документами придется завтра утром съездить в управление.

— Утром?! Немедленно!

Иоганн вытаращился на приятеля. Тот был серьезен. Шутки кончились.

— И поторопись, — сказал Мишель и стал раздеваться. — А я тем временем верну себе облик Аполлона.

— Тогда дай мне бумаги Барта, чтобы был предлог для появления в управлении. Скажу, что ты отдал их мне сразу после взрыва, а я совсем забыл о них.

12

Иоганн посадил авиетку на террасе перед ярко освещенным зданием управления.

Он знал, что в эту пору большинство работников управления отдыхают дома, а в здании только ночная смена дежурных.

Угловые окна на первом этаже не светились. Иоганну было известно, как отключить сигнализацию, и он собрался было проникнуть в управление через окно, чтобы пройти в лабораторию фальшивых документов незамеченным.

Поразмыслив, он отказался от этого плана. Риск был слишком велик. Тогда он решил держаться нагло и направился прямо через главный вход, в глубине души кляня друга на чем свет стоит. "Паршивец, — сердито думал он. — Вынь да положь ему за полчаса первоклассную липу, а как это сделать пусть дядя думает!"

Конечно, раздобыть любые документы в управлении было проще простого: достаточно назвать имя человека, которому они нужны, и сообщить мотивы смены документов. Однако Мишель, похоже, запамятовал, что в его случае номер не пройдет.

Иоганн торопливой походкой занятого человека зашел в приемную отдела, деловито кивнул секретарше и встал перед нужной дверью. Назвал себя в микрофон. Дверь отворилось, пропуская его в кабину лифта.

Иоганн поднялся двумя этажами выше. Там он вышел, и кабина автоматически вернулась обратно. Теперь он был заперт в отделе фальшивых документов. Фамилию его зарегистрировал автомат, тот же автомат сфотографировал в кабине лифта. И что самое неприятное — автомат засек время, когда он вошел в лабораторию.

К счастью, в это время лаборатория пустовала. Иоганн бросил бумаги Лео Барта в щель накопителя использованных документов, сверкнула лампа-вспышка, и проклятый автомат снова его сфотографировал. На этот раз Иоганн позировал с удовольствием: пока что все, что он делал, было легально. Оставалось сделать самое важное и самое деликатное. Иными словами, он начинал действовать противозаконно.

Иоганн сунул руку под кожух распределителя удостоверений личности и соединил несколько проводков. Теперь лампа-вспышка не сработает. Затем, изменив голос, он назвал себя в микрофон — и из распределителя ему на ладонь выпало удостоверение. Чтобы раздобыть паспорт, повторил процедуру с соседним автоматом. После этого вызвал лифт.

В конце месяца необычная недостача двух бланков документов обнаружится, однако у него есть алиби: он с чистой совестью может клясться всеми святыми, что всего только опустил документы Лео Барта в накопитель; наверное, какой-нибудь злоумышленник проследил за ним и использовал его визит в своих грязных целях.

В конце концов лампу-вспышку можно было и не выключать, а в микрофон назвать первое попавшееся имя. Все это будет выглядеть достаточно неловкой защитой, и никому и в голову не придет его обвинять.

Из здания он вышел без всяких помех, и по дороге ему никто не встретился.

Наконец-то дома. Иоганн вошел в зал и невольно вздрогнул: перед ним стоял совершенно незнакомый человек.

Самое странное — незнакомец дружелюбно глядел на него и насмешливо улыбался. Это был Мишель Местре, снова молодой, но уже светловолосый и черноглазый.

Пришлось Иоганну скрепя сердце признать, что его приятель — настоящий гений перевоплощения. Всего несколькими штрихами он сумел до неузнаваемости изменить наружность. Невероятно, до какой степени меняет человека другой цвет волос и глаз!

— Со щеками пришлось повозиться, — пожаловался Мишель. — Ты сделал меня слишком брыластым! Израсходовал целых три ампулы растворителя, зато результат, как говорится, на лице! По-моему, щеки даже немного ввалились, как ты смотришь?

Иоганн заверил приятеля, что все сделано прекрасно, сфотографировал его и сел заполнять добытые в управлении документы.

— На чье имя выписывать?

— Пиши: Мануэль Мулета.

— Я подожду, пока у тебя пройдет игривое настроение. А если процедура затянется, окрещу тебя Зефиреном Клошеттом или еще как-нибудь вроде этого — уже без спросу.

— Я невероятно серьезен и повторяю: Мануэль Мулета.

Иоганн постучал себя пальцем по лбу, сопроводив жест соответствующей миной.

— Инициалы те же самые, и звучит похоже, — хмыкнул он. — Ты не подумал. Почему бы тебе в таком случае самому не пойти и не сдаться? Все равно сцапают на первом же углу!

Мишель усмехнулся и покачал головой.

— Ты не прав, мой бедный друг. Тот факт, что псевдоним в восьмидесяти случаях из ста сохраняет инициалы подлинного имени, давным-давно потерял всякое значение. Возьмись они искать меня по твоему методу, то первым делом вычеркнули бы из списка подозреваемых всех М.М.!

Он задумался.

— Мишель Местре, Мануэль Мулета… Нет, мне это решительно не кажется подозрительным… Потому что слишком смахивает на липу. А кроме того, широко известно, что те, кто пользуется псевдонимами, редко меняют национальную принадлежность. "Мануэль Мулета" — это звучит очень по-испански. Мне приходилось бывать на планете Нуэва-Иберия, знаешь, там, где первопоселенцы живут замкнутыми кланами. Так вот, там полным-полно Мануэлей, а Мулетами хоть пруд пруди.

— Но ведь испанцы — брюнеты!

— Так это же еще одна безумная идея! Раз испанцы брюнеты, то от меня на целую милю будет нести мошенничеством и жульничеством!

— Как бы ты не перемудрил. Мелоун проще, чем может показаться. Голову даю на отсечение, что он первым делом пустится на розыски всех, чьи инициалы М.М.

— И достаточно ему будет встретить брюнета, чтобы он тут же возопил: "О! Испанец!" Ты это хотел сказать?

— Именно.

— Тогда он дурак. А если он дурак, то ему не изловить меня еще по тысяче причин.

Хочешь не хочешь — пришлось Иоганну расхохотаться.

— Вот что значит основательно взяться за дело!

— То-то же! Кроме того, знаешь, я никогда особенно не полагался ни на липовые документы, ни на маскарад. Тут уж одно из двух: или объект вне подозрений и может хоть среди бела дня прогуливаться у подъезда полицейского управления, зваться Мишелем Местре и походить на него как две капли воды; или объект подозрителен. В этом случае он имеет право называться Бэз, быть братом-близнецом Мелоуна и неуловимостью напоминать утренний ветерок — и все равно рано или поздно попадется. А я уже раз попался — и имею все основания сомневаться, что совершенство моего псевдонима может хоть на что-нибудь пригодиться.

Он усмехнулся.

Иоганн хмыкнул и склонился над документами. Заполнив последнюю графу, он стал читать вслух:

"Мануэль Мулета, двадцати четырех лет…"

— …Спасибо…

"…уроженец Розовой Луны…"

— …Черт побери! Придется притворяться, что жить не могу без трески с перцем!..

"…студент географического факультета…"

— …растяжимое и туманное понятие эта география. Думай что хочешь… Дальше?

"…на каникулах…"

— …которые желает посвятить расширению и углублению знаний по специальности. Я как раз собирался зайти в университет, кое-что подчитать. Браво, умница!

Иоганн вклеил в документы фотографии, достал из тайника собственную коллекцию печатей и принялся расставлять их в соответствующих местах.

— …Ну вот, дружище, — сказал наконец Мишель. — Теперь я могу пойти и чуток соснуть в какой-нибудь уютной маленькой гостинице.

— Когда тебя ждать?

— Понятия не имею. В случае надобности я сам тебя разыщу, не бойся.

Они обменялись рукопожатием, Иоганн придержал руку приятеля.

— Раньше ты меня не заставлял заниматься нелегальщиной. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Пускай тебя не волнуют такие мелочи. Я и тебе уделю чуточку от лавров, которыми меня вскоре увенчают.

— Как ты скромен!

— Зато бдителен, — ухмыльнулся Мишель и направился к двери.

На лестничной клетке он со страдальческой миной простился с Иоганном и стал спускаться. Не сделав и двух шагов, он вдруг замер, прислушался к чему-то и бесшумно мотнулся обратно.

— Идут, — прошептал он. — Трое в мундирах!

Иоганн вздрогнул.

— Прячься!

— Обо мне не беспокойся, лучше…

Мишель кивнул на дверь, имея в виду коллекцию липовых печатей.

— …Убери!

Иоганн понял. Он кивнул и тихонько притворил дверь.

Мишель в два прыжка взлетел по лестнице на следующий этаж. Он ничего не понимал.

"Что происходит? Какого черта их понесло по лестнице, если надо было подбираться скрытно? Десять против одного — на террасе засада… Успел ли Иоганн прибрать свою хитрую коллекцию?.."

И вдруг он вспомнил. Его пустой стакан остался стоять на столике рядом со стаканом Иоганна! Сообразит ли Иоганн его убрать? Это же настолько элементарно, что легко упустить из виду! Неужели…

Снизу донесся звонок и послышался решительный голос:

— Открывайте, полиция!

Мишель на цыпочках взбежал еще на два пролета выше. Все, что хотел, он уже услышал.

…А вдруг Иоганна подозревают в пособничестве ему?.. Да нет, скорее всего это Мелоун прислал охрану, чтобы уберечь бедняжку от возможного вторжения тронутого умом тайного агента Мишеля Местре…

Мишель выбрался на крышу, перебежал ее и отыскал вход в шахту лифта, обслуживающего соседний подъезд. Без помех спустился на улицу и направился в сторону порта.

13

Весь следующий день он просидел в историческом отделе университетской библиотеки.

В хрониках упоминалось, что первопоселенцы с Земли застали Смарагд заселенным цеподами. Людям пришлось вступить в настоящую войну с этими странными головоногими. Только через несколько лет, когда цеподы признали себя побежденными, земляне узнали о существовании еще одной расы — серых карликов. Цеподы нещадно эксплуатировали их. Под ударами бичей свирепых поработителей серые карлики работали на рудниках, затерянных среди необозримых просторов четвертого континента.

Между людьми и серыми карликами возникла инстинктивная привязанность. Главную роль в этом сыграла внешняя схожесть серокожих аборигенов Смарагда и землян. К величайшему неудовольствию цеподов люди приняли участие в судьбе бывших рабов. В конце концов оказалось, что карлики и в самом деле достойны внимания.

Избавленная от жестокого ига раса была очень одаренной от природы, исключительно трудолюбивой — и ничего удивительного, что многие серые карлики вскоре заняли значительные посты в обществе.

Не все с ними было ясно до конца. Такие симпатичные и обаятельные, мягкие и уступчивые в остальном, карлики оказались твердокаменными во всем, что касалось их религии. Землянам практически ничего не было известно о ритуалах, сопровождающих их бракосочетания, рождения или смерть. Правда, земляне сами старались не проявлять чрезмерного любопытства. В конце концов такая гипертрофированная скромность не имела большого значения.

Исторические изыски в какой-то мере помогли пополнить знания Мишеля в отношении расы серых карликов.

В поисках он руководствовался в основном интуицией. Он пробирался сквозь дебри ветхих документов, ведомый некой туманной догадкой.

К вечеру голова его уже трещала от хроник, а глаза лезли на лоб от усталости. Он выбрался на улицу и потащился куда глаза глядят вдоль красных пляжей.

Образы и догадки теснились в его мозгу. Может быть, в конце концов из этого информационного хаоса и образуется что-нибудь достойное внимания, а пока…

Мысли вертелись вокруг цепода, подсунувшего бомбу в его каюту на звездолете. И вдруг ни с того ни с сего он подумал: уж что-то слишком быстро разыскал Мелоун голубоглазого! Мысль эта появилась просто так, без всякой связи с предыдущей. По логике вещей Мишель должен был восхищаться великолепной организованностью и быстродействием полицейской машины. Нет, что-то здесь было не так. Вряд ли он смог бы ответить, что именно ему не нравится. Уж не прав ли был Мелоун, считая его тронутым?

— Не сошел же я в самом деле с ума! — проворчал Мишель вполголоса, недоуменно хмыкнул и побрел дальше, увязая в песке. Плеск волн и солоноватый запах моря успокаивали.

Инесс. Он нахмурился. При мысли о ней сердце его болезненно щемило. Он понял, что по уши увяз в приключении и единственной желанной наградой ему будет милое лицо. Неужели он, великий Мишель Местре, влюбился? А ведь похоже на то. Весь вопрос — насколько сильно его чувство?

К этой девушке нельзя быть равнодушным — это он понял давно. Чувство вспыхнуло, когда он узнал об исчезновении девушки. А что, если чувство угаснет, едва Инесс отыщется?

Странное дело, ему было совершенно безразлично, атаковали ли люди Мелоуна тот дом, населенный цеподами, или отказались от штурма.

Он улегся навзничь на песок. Закатное небо, вначале шафрановое, медленно становилось медно-красным. Плеск волн убаюкал его, и он задремал… и проснулся только, когда на лицо упали жаркие лучи восходящего солнца. Трудно поверить, но он и в самом деле всю ночь так и проспал на пляже!

Он встал и отправился в гостиницу — умыться и переодеться.

Ему не терпелось повидаться с неким таксистом, тем самым карликом, что вез Инесс с космодрома. Желание это все росло в нем, пока не оформилось в навязчивую идею. Он не стал сопротивляться этой идее, тем более, что когда просматривал полицейские донесения в кабинете Мелоуна, сумел запомнить адрес карлика.

На ближайшей стоянке Мишель сел в аэробус: сменив облик, он уже не опасался показываться на людях. В центре пересел на пригородный маршрут, махнул через залив и вышел в захолустном предместье. Вокруг были только запущенные сады да заброшенные домики. Похоже, здесь Смарагд отказался от борьбы за репутацию планеты-люкс.

И все равно чудесное и неповторимое море, равнодушное к залепленным афишами заборам, к покосившимся столбам и брошенным прямо посреди пыльных тротуаров жестянкам, стеной из драгоценного берилла сверкало под бледным небом в конце каждой улочки. Все остальное уже не имело значения.

Клочья афиш трепетали на ветру как знамена, кучки песка отливали под солнцем чистым золотом, а мятые банки и коробки, украшенные причудливыми тенями, казались шедеврами юного гения-абстракциониста.

Мишель с праздным видом слонялся по пыльным улицам, под лучами яркого солнца, бесстыдно обнажившим свои язвы и шрамы.

И вдруг он наткнулся на совершенно чуждую окружающему вещь: на заплатанном тротуаре сверкала свежими красками новенькая карта — схема этого заброшенного района. Мишель вгляделся в переплетение линий на схеме и торопливо углубился в лабиринт безлюдных кривых улочек.

Минут через двадцать он уже стоял перед нужным домом. Таксист обитал в одноэтажном, довольно новом особнячке, стоящем посреди заметенного песком дворика под чахлой одинокой пальмой.

Под башмаком Мишеля что-то брякнуло. Он машинально глянул под ноги. Из-под слоя песка сверкнуло золото. Мишель нагнулся, с бьющимся сердцем подхватил блестящий предмет и сунул его в карман. Это был браслет Инесс. Молодой человек хорошо помнил, как он переливался в свете ламп в баре звездолета на руке девушки, и сразу узнал его.

Он неуверенно направился прочь, потом решился, повернул обратно, прошел через калитку и зашагал к дому. Пять низеньких ступенек перед входом он преодолел одним шагом и нажал кнопку звонка. Через некоторое время дверь распахнулась и на пороге появился карлик. Он дружелюбно улыбался, но глаза глядели холодно и недоверчиво.

Чтобы его успокоить, Мишель пошатнулся, изображая пьяного: здесь пьянчужки обычно были безобидны.

— Извините, — пробормотал он, вынул браслет и протянул карлику. — Я нашел эту штуку под вашей калиткой…

— Вот как? — вежливо сказал карлик.

— Это не ваше?

Карлик взял браслет и стал разглядывать. Мишель ударил его ребром ладони пониже уха и сразу подхватил, чтобы он не упал. Ногой закрыл за собой дверь и вошел в гостиную.

Там он положил карлика на кушетку, огляделся. В жилище карлика он попал впервые. Ему показалось, что он вошел в кукольный домик.

Здесь стоял какой-то неопределенный запах: пахло не то аптекой, не то мышиной норой. Так иногда пахнет в палате тяжелобольного.

Мишель сморщил нос и приступил к планомерному обыску. Он осмотрел все комнаты, перерыл все шкафы, повыдвигал все ящики. Кухню и подвал он тоже обшарил. Нигде ничего подозрительного. Если не считать запаха, домик карлика выглядел как уменьшенная копия человеческого жилья. Здесь можно было чувствовать себя как дома, если не забывать вовремя наклоняться перед каждой дверью. Мишель был разочарован. Он ожидал найти здесь черное и мрачное капище, предназначенное для жутких обрядов. Жаль.

Оставалось допросить пленника.

Карлик неподвижно лежал на кушетке. Его поза, как и слишком продолжительный обморок, показались Мишелю странными.

Он взял карлика за плечи, приподнял. Голова пленника упала на грудь. Молодой человек встревожился. Он поискал пульс на серой безвольной руке, потом резким движением разорвал на карлике рубашку и припал ухом к груди. Тишина.

Он просто-напросто убил подозреваемого!

Мишель пожалел несчастного таксиста. Ему было стыдно, однако профессионализм не позволял расчувствоваться более необходимого. Пожав плечами, он проворчал:

— Надо же, какое хлипкое создание. Простого щелчка хватило…

Он протянул руку, чтобы прикрыть грудь мертвеца, и вдруг… Кровь застучала у него в висках. Он нагнулся, не веря глазам.

Под левым соском серого карлика виднелось пятно, как после старого ожога, однако то, что хотели вытравить, частично сохранилось. Это был значок Вооруженных Сил империи, исключительно земного происхождения!

Мишель был хорошо информирован, и потому знал, что ни у одного внеземлянина, даже из вспомогательной службы, не могло быть подобной татуировки.

Еще можно было различить две звездочки, свидетельствующие об офицерском ранге, и цифры: 3 и 7. Еще одна невозможная ни с административной, ни с медицинской точки зрения вещь: последняя цифра указывала группу и резус-фактор крови. А серые карлики никогда не соглашались ни на какое медицинское обследование со стороны людей. Более любопытные, чем их коллеги, ученые неизменно наталкивались на строгое религиозное табу.

Три года назад едва не дошло до бунта: после тяжелого несчастного случая скорая помощь доставила трех серых карликов в земную клинику, так местные священники-лекари за полчаса (!) получили разрешение забрать раненых.

Физиология карликов была тайной до такой степени, что никто не знал даже, циркулирует в их крови гемоглобин в свободном виде или связан в красных кровяных тельцах!

Мишель задумчиво посмотрел на маленький серый трупик. Никакого труда не составляло упаковать его в мешок и унести с собой, чтобы сделать вскрытие. Однако карлики были везде. Они бы моментально обо всем пронюхали, и тело исчезло раньше, чем его коснулось острие скальпеля. Или планета захлебнулась бы в крови.

Во всяком случае, земные власти были бы не на его стороне. Власти приняли условие — с уважением относиться к столь странной стеснительности карликов — и были довольны, имея дело с лояльными гражданами общества.

Наконец Мишель решился. На кухне он отыскал нож поострее и решительным движением рассек серую кожу на пальце до кости. Раздвинул края раны.

Показалась губчатая ткань, выступила желтоватая жидкость.

Тогда Мишель раздел свою жертву. Из кармана покойника выпал сложенный вчетверо клочок бумаги. Мишель подхватил его и сунул в карман, чтобы прочесть на досуге.

Уложив труп, Мишель приложил конец ножа к груди в том месте, где должно было быть сердце. Подумал: "А если он жив? Я не слышал, как бьется его сердце, и решил, что он умер. Так ли это?"

Лезвие со скрипом вонзилось в серую кожу, и молодой человек с каким-то ожесточением раздвинул края раны.

Опять показалась та же губчатая ткань. "Совсем как поролоновый матрац", — подумал Мишель и запустил пальцы глубже.

Под ребрами он нащупал что-то странное, потянул и увидел… Нет, не внутренности…

На его ладони лежало что-то, подозрительно напоминающее пучок щупалец спрута!

Ошеломленный увиденным, он почуял опасность слишком поздно.

Какой-то шорох за спиной, и тут же — удар! Сильный, жестокий удар, от которого в мозгу вспыхнули тысячи звезд.

Потом была только темнота.

Загрузка...