Одна из тридцати пяти (СИ)

ГЛАВА 21

Совещательный зал во дворце. Тихая кроткая ночь.

Убеждена, никто из стражников королевы не тронул бы меня и пальцем, вздумай я бежать, потому что бежать было некуда. Да и зачем?

Ливень за высокими витражными окнами создавал пелену гулкого шума, безнадежности и тоски. Холодный мраморный пол, по которому мы шествовали к дубовому столу на двенадцать персон, полон бликов и переливов.

Лорд эль-Берссо был один и ждал меня. Его сгорбленная над столом фигура, освещаемая лишь светом факелов, горящих у противоположной стены, была неподвижна. Мы встречались не в темнице, он не был закован в кандалы и не был избит. Мой отец приподнял голову, печально взглянув на меня, улыбнулся.

Я остановилась на площадке между колонн, напротив огромного полыхающего камина, глядя на отца и чувствуя… что? Пустоту, тихую злость, обиду?

Стража удалилась, дверь громыхнула, и наступила тишина. Пожалуй, я была благодарна Генриетте, что она позволила этой встрече случиться без свидетелей.

— Я рада, что ты жив, отец, — интересно, мог ли он сказать мне то же самое? Или хотя бы обнять?

— Джина, сложные времена настали для Хоупса, — у него оказался совершенно чужой утомленный голос. — Близится зима… зима всегда наступает так… внезапно…

— Что значит моя жизнь против жизней сотни, да? — хотелось услышать правду, хотя бы от него. — Именно столько умирает из-за голода и мороза, правда, отец?

— Если бы ты знала, как сложен был для меня выбор, дитя. И я полагал, что теперь, зная правду, ты не приедешь. Считал, ты возненавидишь меня за то, что я предал нашу семью. Бросишь здесь, одного.

Нет, не брошу. Даже если ты предал, обманул.

— Ты знал, что Элина подослана убить Эдмунда моими руками? Знал, что меня саму могут убить? — скорее это были не вопросы, а желание услышать очевидную истину.

— Ты не знаешь, как я люблю тебя, дочка, — он поднял полный мерцания взгляд, — не знаешь, на что я готов пойти, чтобы защитить тебя. Но три года назад я продал самое родное, что у меня было, ради Хоупса. Ради сотен людей, Джина. И ты не знаешь, как я страдал, с каким трудом выносил эту правду.

— Верно, я не знаю…

— Я не смею просить твоего прощения, дитя. Но ведь теперь все изменится. Королева обещала сохранить мне жизнь, не смотря на участие в покушении на ее сына…

— Сохранить жизнь? — гулко переспросила я, кусая губы. — Да ты жив лишь потому, что я — хорошая дочь. Я солгала единственному человеку, который видел в девчонке из Хоупса женщину, а не разменную монету! Я верила до последнего, что ты не продавал меня епископу, что ты ничего не знал о покушении. Я верила вопреки всему, даже собственному рассудку. Я пришла сюда, чтобы обнять тебя, чтобы ты утешил, сказал, что я поступила правильно! Но… этого не случилось, боже, этого не произошло…

Мой отец напряженно меня разглядывал. Он, вероятно, не узнавал свою семнадцатилетнюю юную, неискушенную дочь.

— Джина, я благодарен небесам, что ты осталась жива, — нервно откашлявшись, прошептал он, — дочка… — мужчина поднялся, резко отодвигая стул.

Я отступила шаг, не желая, чтобы он приближался. Сколько всего намешано было у меня в душе, должно пройти время, прежде чем я осознаю…

— Уезжай в Хоупс, — сказала ему, — там ты, безусловно, нужнее. А я… я буду знать, что не поступила так же, как когда-то поступил ты. Забирай мою жизнь, отец, пользуйся, не стесняйся, потому что она закончилась. В этих стенах больше не будет твоей кроткой Джины.

— Дочка…

— Я не зла, не презираю тебя, нет. Я поступила так, как считала нужным и правильным. Но я не нуждаюсь больше в тебе, в твоей любви или хотя бы жалости. Тебе нет смысла оставаться здесь. Передай королеве, а она обязательно спросит тебя о нашей встрече, что Джины из рода эль-Берссо больше нет, и в твоем пребывании здесь тоже нет смысла.

Я развернулась, чтобы уйти, услышав, как отец застонал, медленно оседая на стул.

Когда я вышла в коридор, Эдмунд уже ждал, облокотившись плечом о косяк двери и весело на меня поглядывая.

Он был, как обычно, лощен, выбрит и одет в алый бархат.

— Как все прошло? — осведомился с легкой улыбкой. — Все обсудили?

Я молча пошла дальше, но Эдмунд был явно не настроен закончить свой монолог, поэтому пошел следом, а за ним бесконечная свита слуг и фавориток.

— Я наслышан о том, как он поступил с вами, Джина, — смаковать это принцу доставляло какое-то изощренное удовольствие, — и я вас понимаю. Предательство близких — это очень больно. Невыносимо больно. Когда-то мы уже говорили с вами об этом, помните?

Темная дождливая ночь поселилась в моей душе. Она стенала, плакала, сожалела.

— Когда-то я страстно желал стать вашим другом, Джина, почувствовав, что мы очень похожи.

Боже упаси, быть похожей на этого самовлюбленного эгоиста.

— Я думал, мы найдем общий язык, но вы жестоко предали меня, надругавшись над моим к вам расположением. Поэтому теперь вы расплачиваетесь.

Плата чересчур высока, ваше чертово высочество!

Принц вдруг взял меня под руку и, склонившись, резко прошептал:

— Лучше вам не дергаться, драгоценная, иначе я позабуду об учтивости и манерах и буду вести себя так, как вы того заслуживаете.

Протеже принца на заднем плане веселились, роняли смешки. На лицах стражи тоже мелькали усмешки. Им всем было дьявольски весело видеть, как умирает во мне деревенская простушка.

Королева распахнула двери, вдыхая волнительный горячий воздух.

Застав лорда эль-Берссо плачущим, она усмехнулась, передернула плечами. Один из слуг отодвинул для нее стул, она села, расправив пышную юбку, щелкнула пальцами, требуя бокал холодного вина.

— Я вижу, вы огорчены? — произнесла елейным голосом, от звука которого мужчина лишь вздрогнул, чуть приподняв голову.

— Милорд, дети всегда огорчают нас и не знают, что для них лучше. Не стоит принимать близко к сердцу все, что говорит эта девчонка. Кроме того, она ведь вам не дочь.

Королеве преподнесли бокал, она обхватила его, постукивая по хрусталю ногтями.

— Кто ее отец? Откройте уже эту правду.

Собеседник молчал, пытаясь унять всхлипы.

— Перестаньте, — взмахнула рукой Генриетта, — девочка просто не понимает, что вы для нее делаете. Ваши цели были изначально благими, хотя, не скрою, вы предали своего короля, участвуя в покушении на моего сына. Но, посудите, я даровала вам прощение. Я тоже преследую некоторые цели, милорд. Я не хочу, чтобы какой-то ублюдок сел на трон, который по праву принадлежит Эдмунду. Я простила вас для того, чтобы вы оказали мне услугу, вызвали понимание вашей дочери, ее терпимость и благоразумие.

Мужчина взглянул на королеву и произнес тихо:

— Джины больше нет, ваше величество. Я не смогу вам ничем помочь. И простите, если разочарую, но она моя дочь, она истинная дочь рода эль-Берссо.

— Все знают, что ее мать была любовницей короля, — возразила королева.

— Но никто не знает, что она бежала со мной. Бежала, потому что не любила этот толстый кусок дерьма, способный производить на свет лишь гребаных недоносков. Она бросила его, показав, что у женщины может быть честь и достоинство. И поэтому король, этот эгоист, считающий, что вправе играть нашими жизнями, решил посмотреть, что выйдет из этого побега. Он не убил нас, но лишил нас всего… отринул… бросил на смерть. Каждую зиму нам неоткуда было ждать помощи, мои люди голодали и умирали, — мужчина стиснул зубы и произнес: — из-за одного подонка, не пропускающего ни одной юбки, жестокого тирана и негодяя, столько людей стало несчастными… И я был только счастлив, узнав, что могу освободить мир от еще одного Виндора, решившего сесть на трон.

Королева поставила на стол бокал, тихо усмехнувшись.

— О, дорогой мой лорд, свидание с дочерью, видимо, вправило вам мозги. Вы, наконец, сказали что-то стоящее.

— Жалею, что пожертвовал дочерью, а не поехал сам во дворец и не прирезал короля и его белокурого сыночка!

— Милорд, вы переходите границы, — зловещая улыбка снова коснулась тонких губ Генриетты, — я спасла вас от воинов лорда Берингера, которые везли вас на казнь. Вы должны быть благодарны мне за это, — она сделала знак одному из своих охранников, который, кивнув, зашел за спину ее собеседника.

— Я должен был понять, для чего вы это делаете.

— Только для процветания Хегея, — королева откинулась на спинку стула, внимательно наблюдая за лордом.

— Моя дочь стала пешкой в вашей игре… из-за еще одного Виндора.

— Райта? — изящная бровь женщины изломилась. — Да, но что вы хотели, милорд? Это политика власти, а власть регулярно требует новые жертвы. Ммм, — королева приподняла бокал, — выпью за это, — осушив последнюю каплю, она поднялась, кивая охраннику.

Быстрое бесстрастное движение клинка вспороло полотно мрака. Эль-Берссо схватился за горло, по его пальцам потекла густая алая кровь.

Королева вздохнула и щелкнула пальцами страже, с легким сердцем покидая совещательный зал.

Райт вонзил меч в землю и припал на одно колено. Рассвет, в отличие от предыдущего, который он встречал вместе с Джиной на смотровой башне, был лишь отголоском минувшего, отголоском кровавым, поддернутым пеленой опустошенности.

Тяжело дыша, мужчина сбросил перчатки, коснулся древка стрелы, торчащей из вогнутых лат на боку.

— Ваша милость! — Дэш Кайетан, не смотря на то, что походил на забрызганное грязью и кровью чудовище, двигался невероятно быстро. — Вы ранены?

Регент поднялся, отирая лоб и стискивая зубы.

— Нет. Все отлично.

— Шутите?

— Я сказал: порядок.

Королева позаботилась об отступлении, бросив все силы на то, чтобы задержать Райта, и похоже, это у нее получилось.

— Нужен лекарь, — изрек Дэш, глядя на своего господина.

Нужен, очевидно. Берингер прекрасно понимал, что эта чертова рана отнимет у него много времени. И все это время, пока он будет истекать кровью, маленькая дрянь будет кувыркаться в постели с Эдмундом, посмеиваясь над ним.

— Коня мне!

— Ваша милость, я прошу… — начал Кайетан, воззрившись на регента, — в таком состоянии вы далеко не уедете. Вам надо отдохнуть.

Отдохнуть? Да стоит закрыть глаза, как Райт представлял ее — хрупкую, нежную, прекрасную — в объятиях Эдмунда. Знал, что ее тело могло принадлежать сейчас другому мужчине.

— Остановимся в Эктавии, — бросил он, отгоняя провокационные мысли, — найдешь мне лекаря. Остановка не дольше дня. Где Деквуд?

Мужчины медленно побрели на возвышенность, где прижавшись спиной к камню, сидел лорд Деквуд, оглядывая поле битвы. А посмотреть было на что. На фоне светлеющего неба кружили вороны, а земля была устлана телами, воткнутыми пиками и погнутыми шлемами.

— Вернешься в Лауртан и примкнешь к войску Бейдока. Увидишь Аарона, пришлешь ко мне в Эктавию, — приказал регент Деквуду, приходя к выводу, что несмотря на ранения, состояние последнего вполне сносное.

— А потом, мой господин?

— А потом пойдем в Хегей, — усмехнулся Райт, — возьмем этот чертов дворец.

Дэш и Деквуд долго молчали, растерянно глядя за горизонт.

— Что? — изогнул бровь Берингер. — Считаете, не справимся? Выкладывай как есть, Деквуд. Мы с тобой прошли не одну компанию, я доверяю твоему мнению.

— Это город, мой лорд — столица королевства. Никто не захочет превращать ее улицы в поле боя.

— Плевать, я возьму Хегей, если это будет нужно.

— Могут пострадать невинные. Воины не всегда сдержаны.

Берингер тоже опустился на траву, облокотился о камень, отряхивая покрытые коркой засохшей крови руки.

— Есть, конечно, и другой вариант, но он нравится мне гораздо меньше, — вымолвил он, морщась от боли и сжимая в кулаке древко стрелы, — и он отнимет много времени, которое я не хотел бы терять.

— Мой лорд, я пойду за вами, что бы вы ни решили, — сорвалось с губ Кайетана.

Деквуд рассмеялся.

— Ох уж и мальчишка, — бросил он, видя, как Дэш хмурится, — сломя голову в адское пекло. Ты случайно не один из Виндоров, уж больно похож на нашего господина.

Райт тоже усмехнулся, но улыбка исчезла, стоило ему снова подумать о женщине, которая предала его.

Обломав оперение стрелы, мужчина снял нагрудный доспех.

— Пару часов и мы будем в Эктавии, — вымолвил он, — оттуда рукой подать до Хегея, — резко дернув древко, Райт извлек наконечник, стиснул зубы, — я вполне смогу проехать верхом несколько миль, — кровь брызнула, побежала по животу.

Почти двадцать лет назад он, будучи мальчишкой, пообещал королю, что никогда не навредит брату, но сейчас… сейчас Райт плевал на все клятвы мира. Да и тот, перед кем он клялся, уже мертв.

— Уверен, в Эктавии сидит отряд королевских ратников и только ждет, когда мы туда сунемся, — произнес Дэш, оборвав размышления лорда Берингера.

— Нет, — бросил он, зажимая рану, — не в этот раз. Деревня будет свободна. Ее паскудное величество захочет со мной договориться и пришлет туда переговорщиков.

— Конечно, пришлет, — согласился Деквуд, — что еще ей останется, когда сюда придет Бейдок и восемь тысяч ваших солдат, мой лорд.

— Полагаете, они выманили леди эль-Берссо из Лауртана, чтобы вас шантажировать? — нахмурился Кайетан.

— Черт, — протянул Деквуд, видя, как сжались кулаки Райта, — ты можешь держать рот закрытым, парень?

— Он прав, — вымолвил регент, — старая сука ставит меня перед выбором, который очевиден для всех, кроме нее.

Деквуд и Кайетан долго молчали, строя свои догадки по поводу этого очевидного выбора. Наконец, регент усмехнулся:

— У вас такие лица, будто вы во мне сомневаетесь.

Мужчина поднялся, медленно направляясь к лошади.

— Придется играть на ее поле, черт бы побрал эту дрянь, — бросил он через плечо.

Дэш протянул руку Деквуду для прощального рукопожатия.

— Кстати, — вдруг обернулся Райт, — найди мне Девилля, и притащи его сюда. Будет сопротивляться, заставь.

— Лорда Девилля? — изумился Деквуд. — Как скажете, мой лорд.

Наконец, Райт начал рассуждать. Пару часов назад им владели эмоции, но сейчас пришло время хорошенько подумать.

Аарон весело подмигнул рыжеволосой девушке, юркнувшей с подносом в открытую дверь. В таверне было тихо и безлюдно. Не удивительно, все, кто хоть малость дружил с головой, уже при оружии и затаились. А вино здесь подавали кислое, хоть это не сильно расстроило наемника. Иной раз приходилось пить хуже.

Оставив Бейдока, Аарон несколько дней мчался в сторону Хегея, загнав двух лошадей. Еще бы, новость о том, что лорд Берингер потерял голову от одной из претенденток и идет войной на Эдмунда, облетела королевство. А еще везде трепались о том, что он сын сакрийской рабыни, и не всем это нравилось. По мере продвижения к столице, Аарон ловил все новые слухи, и понимал, что положение вещей может быть весьма печальным. В общем, его услуги могут понадобиться Райту.

Наемник опустошил кружку, бросил на стол монеты. Война ему никогда не нравилась — слишком много гибло людей, простых воинов, присягнувших в верности вассалу, и вряд ли понимающих за что они собственно бьются. У убийцы другая религия. Аарона продали в пять лет в клан темных ветров, и он впитал в себя правила выживания для наемников, всегда действовал тонко, тайно и наверняка. Кроме того, Аарон ненавидел доспехи, в которые рядились ратники, считал, что бронь сковывает движения, и сам в здравом уме никогда бы не надел ничего подобного.

— Хочешь отдохнуть? — рыжеволосая дева спрятала монеты в карман и вопросительно приподняла бровь.

О, Аарон с удовольствием отдохнул бы в ее обществе, но с некоторых пор он стал слишком серьезно задумываться о службе регенту. Обязательства всегда нервировали наемника, но только не в случае с Райтом. Сейчас все казалось логичным: Берингер — хозяин, Аарон — исполнитель. Служить такому человеку одно удовольствие, хоть подобную службу не назвать легкой. Кроме того, ни одна красавица не сравнится с Розеттой Лефер, которой он грезил уже несколько месяцев.

— Аарон? — рядом на стул опустился мужчина. — Наемник темных ветров?

Наемным убийцей быть непросто — слава летит впереди тебя.

— Я так популярен? — усмехнулся он, с интересом разглядывая внезапно появившегося собеседника.

Высокий, стройный молодой мужчина с каштановыми волосами и темной щетиной, каких сотни, а то и тысячи, но взгляд у незнакомца был светлый, проницательный, вдумчивый.

— Я — Дэш Кайетан…

— Ооо, Дэш Кайетан? Да, ладно? — ядовитый сарказм так и сочился в словах Аарона, — приятно познакомиться!

Два клинка в рукавах уже были наготове, наемник мог выпустить их в любой момент и перерезать незнакомцу глотку, но вдруг ему стало любопытно, что тому могло понадобиться.

— Я служу регенту Хегея Райту Берингеру, — произнес собеседник, понизив голос, — и он хочет тебя увидеть.

Аарон расслабился, усмехнулся.

— С этого надо было начинать, — бросил он, — и где его милость?

— Я провожу.

— И какого черта он обо мне узнал, я только приехал.

— Он был уверен, что ты перво-наперво найдешь кабак, — улыбнулся Дэш, — а узнать о твоем появлении не сложно, — он выразительно покосился на длинные черные волосы наемника, собранные в высокий хвост, и кожаные перчатки «без пальцев», — твой наряд так и кричит о том, что ты убийца.

— Наблюдательный, значит, — нахмурился Аарон, поднимаясь и направляясь следом за Кайетаном. — Титул у тебя есть, Дэш Кайетан?

— Господин.

— Значит не из лордов?

Они вышли на улицу, и Аарон замолчал, накинув капюшон. Если его и ждала западня, то он был всегда наготове. Впрочем, он знал, что регент прибыл в Эктавию еще утром, значит, в деревне уже проверили каждый дюйм и выловили всех королевских шпионов. Опасаться нечего.

Владения местного графа освещались множеством факелов. На стенах стояли воины, внимательно взирающие на приближающихся всадников.

— Вас впустили сюда без боя? — удивился наемник. — Я думал, местный граф окажет сопротивление, ради приличия.

— Для чего? — бросил Дэш, внимательно наблюдая за тем, как открываются ворота. — Королеве нужно, чтобы мы остановились здесь.

— С каких пор Райт делает то, что нужно королеве? — изломил бровь Аарон, но не получил ответ на свой вопрос.

Спешившись, он направился за спутником, который вел его прямиком к регенту.

Встреча состоялась без торжественности.

— Ого! — присвистнул Аарон, входя в просторный зал, где восседал за ужином Райт.

В одной лишь рубахе, расстегнутой на мощной груди, регент выглядел крайне расслабленно и небрежно. Впрочем, весь его вид говорил о вдумчивом спокойствии.

— Сядь, — резко произнес мужчина, отодвигая тарелку и беря в руки кубок.

Мальчишка-паж прислуживал ему, стоя рядом с кувшином отменного вина.

Наемник сел, закинув локоть на спинку стула и положив ногу на ногу. Дэш сдержанно присел за противоположный край стола, воззрившись на Райта.

— Как далеко отсюда Бейдок? — регент не стал ходить вокруг да около.

— Будет здесь утром.

Райт запил пищу вином, достал портсигар. Паж немедленно поднес огня, чтобы лорд смог закурить, и по знаку господина вышел из комнаты.

— Отлично. Утром я жду делегацию переговорщиков от королевы.

— Будешь плясать под ее дудку? — спокойно и даже вежливо поинтересовался Аарон.

Дэш слегка обалдел от такой наглости и с опаской взглянул на регента, но тот был невозмутим и не собирался злиться.

— Не совсем так. Переговоры состоятся только в том случае, если сюда явится она сама или мой братец. А если нет, то мне весьма жаль ее переговорщиков.

Этот ответ Аарона полностью устроил. Все-таки было бы печально, если бы Райт уступил Генриетте из-за женщины, пусть даже такой хорошенькой, как Джина эль-Берссо.

— Чем могу помочь?

Лорд Берингер внимательно оглядел наемника, почесав подбородок.

— Для начала переоденься, — бросил он, заставив Аарона покрыться красными пятнами, — ты больше не служишь клану, ты служишь мне. И раз мы оба приняли такое решение, сделаешь все, что я скажу.

Грозный, расчетливый и безжалостный зверь смотрел на наемника глазами Райта Берингера, заставив Аарона выпрямиться на стуле и ответить со всей серьезностью:

— Я уж было принял все эти слухи за чистую монету…

— Слухи? — переспросил Райт жестче.

— Поговаривают, что ты выдашь Уильяма в обмен на свою девчонку и присягнешь в верности Эдмунду.

Регент скривился.

— Скорее я вздерну его на дыбу, — произнес он, — или сдеру живьем кожу… еще не решил. Но присягать ему точно не собираюсь.

Уверенность сквозила в каждом слове, исключая сомнения.

— А Джина? — все же спросил наемник.

— Заберу ее. Эта женщина принадлежит мне.

Аарон улыбнулся, переглядываясь с Дэшем. Все-таки он никогда еще с такой самоотверженностью и верой не служил ни одному человеку.

— Что я должен делать?

— Ты должен попасть во дворец.

Теперь по лицу наемника скользнула растерянность.

— Черт, ты хоть понимаешь…

— Заткнись, Аарон, — спокойно, но грозно произнес регент, — от своих людей я обычно слышу только: «будет сделано».

— Как я туда попаду? — тихо зарычал наемник.

— Очень просто. Я направлю ее величеству свою делегацию, — заявил Райт.

— Отлично, я сделаю, но…

— Мне нужен лорд де Хог.

— Снова? — брови наемника поползли вверх.

— Старый лорд. Атер его единственный сын, и он на многое готов, чтобы его спасти. Кроме того, он вполне способен понять, что так или иначе я приду к власти. И твоя задача помочь ему в этом.

— Я не силен в убеждении, — пожал плечами наемник, но ощутив на себе опаляющий взгляд, поправился: — Будет сделано.

— Передашь ему то, что я скажу слово в слово.

— Да, на память не жалуюсь. А если меня убьют?

— Отпустят, — ответил Райт, — удостоверишься, что Джина жива, скажешь, что без этого я не сдам Уилла.

— Как скажешь. Но почему я?

Регент усмехнулся:

— Можешь гордиться, Аарон, но ты один из тех, кому я пока доверяю. Кроме того, с тобой будет Кайетан.

Последний вздрогнул.

— Но у меня нет титула, ваша милость…

— Будто он есть у меня, — рассмеялся наемник, закидывая за голову руки.