Одна Страсть

59 глава

Лилия.

На протяжении бесконечно долгих минут, белые стены коридора больницы настойчиво сжимали мой мозг, вызывая ощущение тяжести и удушья.

Но, возможно, это не только их вина.

В этой стерильной обстановке, где время казалось остановилось, я наблюдала, как Павел, отчаянно пытаясь справиться с тем, что происходит, нервно шагал из угла в угол. В его глазах я видела бурлящий хаос мыслей, которым он пытался найти выход.

— Сначала дело, потом нападение на девчонку, а теперь и покушение на сына. Кто-то точно хочет истребить мою семью, — бормотал он сквозь зубы, продолжая говорить с самим собой, словно пытаясь собрать воедино кусочки своих мыслей и вспомнить то, что он потерял.

Яна, погруженная в вихрь истерики, стояла рядом с дверью реанимации, отчаянно давя на сердце. Рядом с ней твердо стояли Вероника и Ульян, стремясь поддержать потрясенную женщину в это мгновенье ужаса.

Между тем, по обеим сторонам меня расположились Демид и Ярослав, которые старались быть опорой для меня. Демид, обнимая меня, тихо что-то спрашивал, но я была не в состоянии ответить. Сейчас я просто не могла издать ни одного слова.

В моих глазах всё еще живо мерцала эта огненная картина в темноте — огромное ветвистое дерево, падающее с невероятной силой и накрывающее Захара, кровавыми красками окрашивая наше счастливое совместное будущее.

И этот звук до сих пор присутствовал в моих ушах — треск с которым дерево рассекало воздух, оставит на всю мою жизнь след горечи и боли.

Как только я прибежала в дом, то сразу же все рассказала, так спокойно и отстраненно, словно мои слова звучали на поверхности ледяного озера. Я заметила, что Яна с каким-то подозрением посмотрела на меня, будто это я бросила то злорадное дерево на ее сына.

Поездка на скорой казалась бы вечностью, пока она приехала бы к особняку. Чтобы сэкономить время, Павел принял решение вызвать вертолет, чтобы доставить своего сына в больницу. К нашему облегчению, вертолет прибыл быстро, и мы отправились на путь к спасению.

Мы сели в автомобили, чтобы догнать вертолет, который уже рвался вперед. На протяжении всей дороги, Демид старательно поддерживал меня, словно барьер на пути паники и страха, непрерывно болтая и утешая. В то время Ярослав с неподвижным выражением на лице, сохранял хмурый вид. Тени тяжелых мыслей нависли над его умом, не оставляя места для солнечных лучей надежды даже сейчас.

Вдалеке, из глубины коридора, разносился быстрый топот. Он был незнакомым и одновременно завораживающим звуком, который приближался к нашей небольшой страдающей группе.

С каждым мгновением его звук становился все громче, пока наконец не раскрылись двери, и перед нами появились Феликс и Давид.

Оба они были в состоянии, которое нельзя назвать иным, кроме страха. Их глаза были широко раскрыты, как будто они столкнулись с чем-то ужасным. Лица их были бледными, словно призраки, и отражали все, что они только что пережили.

— Что произошло? Как он? — спросил Феликс, буквально остановившись перед носом Павла.

Мое дыхание замерло, когда я заметила, как этот мужчина со смертельным холодом обвел Ульяна своим взглядом. Затем его глаза пересеклись с моими, и он подтвердил свои неприятные намерения утвердительным кивком в мою сторону:

— Она знает лучше, спроси у нее.

С неприятным чувством внутри меня я обратила взгляд на Феликса и Давида, их лица были бледным отражением ужаса и непонимания. Я сразу заметила в их глазах смесь нетерпения и жажды знать, что произошло. Их взгляды проникали в глубину моей души, что заставило меня почувствовать себя на подмостках, окруженной вниманием.

— Он меня оттолкнул, — начал Ульян. — А сам попал под это проклятое дерево.

Тяжесть, которую мы все ощущали, была непереносимой для всей нашей семьи. Она накатывала на нас, словно глубокий океан, затягивая наши сердца и разумы в пучину тоски и отчаяния.

Каждый из нас нес свою долю боли и страдания, а эта тяжесть разрывала нас, создавая союз боли и отчаяния. Мы смотрели друг на друга, чувствуя терзающую душу боль, и знали, что нам придется пройти через это вместе.

— Что говорят врачи? — медленно проговорил Давид.

С громкими воплями Яна разрыдалась еще сильнее и бросилась в объятия Ульяна, словно искала утешение и поддержку в его руках. Вероника, тихо поглаживала ее по спине, стараясь успокоить и успокоиться самой.

Павел, полностью потеряв контроль, разозлился и в ярости стал набирать чей-то номер на своем телефоне. Он побежал дальше по коридору, исчезая за поворотом от наших взглядов.

— Ничего, они ничего не говорят, — прошептала я.

Когда я открыла глаза, передо мной раскинулся только белый пол. Этот одинокий цвет заполнил мое поле зрения, захватывая всю глубину и пространство.

Но сейчас, когда я ощущала эту непрекращающуюся морозную пустоту, белый стал самым ненавистным оттенком в моей жизни. Он стал символом моей боли и трагедии, которые буду нести в душе на протяжении всего моего существования.

Мой светлый цвет траура и бесконечной печали, который будет скрещен на каждом шагу, напоминая о потерях и утрате.

— Всё будет хорошо, — сказал Давид, сев передо мной и схватив меня за колени. Он прошептал эти слова, глядя мне прямо в глаза.

Парень выглядел обеспокоенным и тревожным, его лицо отражало напряжение, которое овладело всеми присутствующими.

В комнате царила атмосфера неопределенности и отсутствия надежды на лучшее, особенно когда врачи молчали и отмахивались, полностью поглощенные своими делами и уделяя внимание только одному — Захару.

Все вокруг замирало в безмолвной тишине, которая давила и съедала нас изнутри, словно погружаясь в этот проклятый коридор. Единственным источником света был тусклый свет, который освещал печальные и измученные лица присутствующих. Но внезапно, крайняя дверь в коридоре распахнулась, выливая внутрь радостный, яркий свет.

Из проема вышел врач, лицо которого скрыто маской, но его присутствие и сверкающий свет показали нам, что в нем скрыты ответы и надежда.

Мужчина, с видимой усталостью, снял свою маску, разглядывая каждого в комнате. В его печальных глазах отразился усталый и измученный взгляд присутствующих, их лица озарились выражением ужаса и тревоги.

Единственная Яна, с надеждой, которая еще пылала в ее глазах, сохраняла искру веры в этом мрачном моменте.