Однажды летом в Италии

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Я слышал достаточно, — сообщил Маттео, выходя из тени.

— Я боялась, что вы слишком быстро появитесь и все испортите.

— Я наслаждался каждой секундой. Когда вы поняли, что я неподалеку?

— В самом конце.

— Я думал, вы стараетесь ради меня.

— Частично. Но в основном для себя.

В темноте она не видела выражения его глаз, но чувствовала его присутствие каждой клеточкой своего тела.

— Что вы теперь собираетесь делать? — небрежно спросила Холли.

— Надо бы поднять на ноги слуг, чтобы его схватили у ворот, или, может, вызвать полицию…

— Нет. Пусть уходит.

— Miodio! — воскликнул он. — Вы жалеете его после того, как он предал вас? Вы с ума сошли?

— Жалею? Вы видели, как я влепила ему пощечину.

— Да. Никогда не думал, что женщина может ударить мужчину так сильно, с такой страстью…

— С такой злостью.

— Разве это не две стороны одной медали? Стоило ему только намекнуть, что вы могли посмотреть на другого мужчину, и вы были готовы убить его.

Но «другим мужчиной» был сам Маттео. Вспоминая детали разговора с Бруно, Холли вспыхнула. Если Фаллуччи думает, что она действительно собирается обольстить его, она умрет от стыда.

Чтобы успокоиться, Холли подошла к фонтану и плеснула немного прохладной воды на лицо. Ее сердце билось от возбуждения, которое не имело ничего общего с Бруно.

— Я была готова убить Бруно. Я вовсе не сохну по нему.

— Думаю, что сохнете, иначе вы бы просто так его не отпустили.

— Как я понимаю, далеко он не убежит. Вы же сказали, он не знает, что миниатюру нашли.

— Да, я слышал, как вы сказали ему, где она, — медленно произнес Маттео, и его осенило: — Он пойдет туда… Его схватят на месте преступления в церкви, где он будет искать миниатюру, но ничего не найдет, потому что сверток уже найден.

— Если хотите сообщить в полицию, сделайте это. Мне лично хотелось бы, чтобы он просто искал, но так ничего и не нашел…

— А миниатюра тем временем будет спокойно висеть на своем месте…

— Вот именно.

Маттео посмотрел на нее, и она с вызовом встретила его взгляд.

— Mariavergine! — прошептал он с восхищением. — Ну и хладнокровие. Уверен, вы знакомы с понятием «vendetta».

Холли кивнула.

— Да, я знаю, что такое «vendetta». Месть.

— Она сладкая, верно?

— О да, очень.

— Мои поздравления, Холли. Думаю, в вас течет итальянская кровь.

— Или вы недооцениваете англичан.

— Возможно. У вас нет угрызений совести по поводу незавидной участи, которую вы уготовили Бруно?

— Совсем никаких. Правда, был один момент, когда я начала колебаться.

— Когда он поцеловал вас?

Холли покачала головой.

— Вы переоцениваете силу мужских объятий, signore.

Он хищно улыбнулся.

— Так мне говорили. Мы все думаем, что достаточно произнести слова любви, и женщина околдована.

— Тот поцелуй открыл мне глаза, — объяснила она. — Волшебство ушло, и я увидела перед собой подлого человека.

— Буду надеяться, что никогда не навлеку на себя ваш гнев.

— Я у вас в неоплатном долгу, так что можете спать спокойно.

Они медленно пошли вместе к дому. В кабинете Фаллуччи налил ей бокал вина и поднял свой, произнеся короткое:

— Вы великолепны.

Холли рассмеялась и чокнулась с ним, качая головой.

— Почему вы так на меня смотрите?

— Стараюсь понять, что я только что узнала о вас.

— И что же вы узнали обо мне?

— Я только что совершила нечто такое, чего не может сделать женщина, у которой есть сердце. Совсем недавно я любила Бруно, а сегодня вечером отомстила ему за все свои беды. И сделала это с огромным удовольствием! И в результате вы стали лучше думать обо мне. Не отрицайте.

— Я и не собираюсь отрицать. За сегодняшний вечер вы здорово выросли в моих глазах. И вы не были бессердечной. Вы защитили себя, а он заслужил свое наказание. Не слишком суровое наказание, сказать по правде. Я принял решение не заявлять в полицию. Через некоторое время он прекратит поиски и уедет. Ничего не выиграет, но и не потеряет.

— А как вы оказались там в тот момент?

Холли вспомнила, что каждый вечер Маттео ходит на могилу жены.

— Случайно. Я прогуливался перед сном. Ваш разговор с Бруно многое прояснил мне. Не тратьте своих слез на него, он не стоит их.

— А вы когда-нибудь забываете о своих врагах?

— Никогда. Они остаются моими врагами на всю жизнь. Basta! Как только я узнаю о них, то не испытываю никаких угрызений совести по поводу своих дальнейших действий.

— Но вы можете ошибиться. А как насчет невиновных, которые могут попасть под перекрестный огонь?

Ее слова произвели поразительное впечатление на него. Маттео отступил назад и побледнел.

— Miodio, — прошептал он. — Ваши глаза видят все мои секреты?

— Нет, что вы. Я имела в виду, что нельзя давать мести разгуляться, иначе она может зайти слишком далеко.

— И это говорит женщина, которая только отправила своего любовника на заведомо бесплодные поиски.

— Но, заметьте, я не сделала ненароком больно кому-нибудь еще.

— Вы не похожи на других женщин, — задумчиво произнес Маттео и, увидев, что она нахмурилась, быстро проговорил: — Пора ложиться спать. У нас обоих был насыщенный вечер.

— Да. Спокойной ночи.

И они разошлись по своим спальням.

Холли вскоре обнаружила, что Лиза хорошо рисует, и они обе прекрасно проводили время за карандашами и альбомами. Было приятно учить ребенка, который так легко схватывает азы живописи. Иногда Холли позволяла Лизе рисовать на свободную тему. Результаты на многое пролили свет.

У Лизы был дар хорошо изображать людей, и она все время рисовала одну и ту же картинку. На ней была счастливая семья, состоящая из отца, матери и маленькой девочки. Иногда это были мать и ребенок, иногда отец и ребенок, но никогда — одни родители. Это показалось Холли странным. Когда она спросила, Лиза не ответила, но у нее было такое же отсутствующее выражение лица, какое Холли иногда наблюдала у ее отца.

Однажды утром ей пришла посылка. Холли раскрыла ее и изумилась. Там лежало черное платье для коктейля, которое так понравилось ей, а под ним — еще более роскошное малиновое платье. Записка гласила: «Вторая часть заказа».

Она же не заказывала их, тогда кто?

Потом Холли вспомнила, как Маттео подошел к ней сзади в тот момент, когда она боролась сама с собой, глядя на экран ноутбука. Видимо, он прочитал ее мысли и расширил заказ.

В это время вошел Маттео.

— Я рад, что они прибыли, — сказал он, взглянув на вещи.

— Не надо было заказывать для меня такие роскошные наряды, — укорила Холли.

— Можете отослать обратно.

— Я подумаю об этом, — не очень убедительно ответила она.

— Завтра вечером я даю званый обед. Мои друзья любят Лизу, и я хотел бы, чтобы вы привели ее. Я дам знать, когда буду готов.

В этот момент Лиза просунула в дверь голову.

— Вот ты где. Ты обещала почитать мне книжку. — Она объяснила отцу: — Книга на английском языке. Холли читает ее мне по-английски, но останавливается на самых интересных местах, и я должна прочитать немного сама, чтобы узнать, что будет дальше.

К удивлению Холли, взгляд Маттео стал холодным.

— Да, это замечательный способ изучения иностранного языка. Мне надо идти. Не забудьте о завтрашнем обеде.

— Мы спустимся вниз к гостям твоего папы, — объяснила Лизе Холли.

Лиза в восторге попыталась схватить отца за руку, но он тут же отстранился.

— Мне нужно работать.

— Ну, пожалуйста, папа, всего несколько минут.

— Я занят, piccina. Отпусти меня.

Холли мягко отвела ребенка в сторону. Она снова почувствовала холодок в отношениях отца и дочери.

— Сегодня процессия, папа? — спросила Лиза.

— Нет, завтра. Вот поэтому мы будем обедать все вместе. Когда ты спустишься к ним, piccina, ты должна хорошо себя вести.

— Хорошо, папа.

Холли рассердилась на Маттео. Ребенку требовалось немного его внимания, а он лишь потребовал от нее хорошего поведения. Стало еще больнее, когда она увидела, что Лиза, не признавая поражения, весело улыбается.

— Что за процессия? — спросила Холли, когда судья ушел.

Лиза попыталась объяснить:

— Все адвокаты и судьи выйдут из ратуши и отправятся процессией по городу. Мы можем увидеть это по телевизору.

На следующее утро они включили телевизор в назначенное время. Холли впервые увидела Маттео в официальной черной мантии с длинными золотыми кисточками на плече.

— Только у судей есть золотые кисточки, — пояснила Лиза. — У обычных адвокатов они серебряные.

Она была всего лишь ребенком, но ее глаза светились гордостью и восхищением, когда она смотрела, как ее отец идет с другими судьями, такой высокий и красивый.

— Это судья Лионелло, — Лиза указала на полного, улыбающегося мужчину рядом со своим отцом. На вид ему было лет шестьдесят. — Он очень хороший. Папа называет его своим наставником, но я не знаю, что это такое.

— Наставник — это тот, кто учит, как надо что-то делать.

— Никто не учит папу, что нужно делать, — мудро заметила Лиза. — Он не допустит этого.

— Могу себе представить.

Процессия внезапно остановилась, и камера задержалась на Маттео. Холли решила, что его единственным недостатком была красивая внешность. Он был слишком красив для судьи. В этот момент Фаллуччи повернулся к судье Лионелло и улыбнулся ему, отчего у Холли перехватило дыхание. Она никогда не видела у него такой улыбки: теплой, ласковой и доброй. Он словно снял защитную броню.

Вот какой он на самом деле, с облегчением подумала Холли. Но он не показывает себя настоящего, потому что никому не доверяет.

В тот вечер они с Лизой смотрели в окно на верхнем этаже, как к входу подъезжают длинные лимузины. Некоторых мужчин сопровождали женщины в элегантных вечерних нарядах.

Лизе разрешили передвигаться без кресла, на ней было красивое голубое длинное платьице, закрывавшее больную ногу.

Холли не стала надевать платье для коктейля, а выбрала струящиеся темно-синие брюки и белую шелковую блузку.

Маттео представил ее как родственницу своей жены, и ее радушно приняли. Все восторженно приветствовали Лизу, было ясно, что она всеобщая любимица. Немного понаблюдав за нею, Холли расслабилась.

— Позвольте предложить вам бокал вина, — обратился к ней миловидный молодой человек. — А потом мы будем говорить по-английски, потому что я бы хотел совершенствовать свои знания иностранных языков.

Поскольку он и так прекрасно говорил по-английски, Холли поняла, что он кокетничает. Она со смехом приняла бокал вина.

— Меня зовут Томазо Бандини, — с поклоном представился он. — Думаю, мы станем большими друзьями.

— Если только из-за вас у меня не будет неприятностей с синьором Фаллуччо. Я здесь, чтобы присматривать за Лизой.

— Но Лиза общается с четой Лионелло. Так что вы можете позволить мне заняться вами.

Томазо был не единственный, кто оказывал Холли знаки внимания. Несколько других мужчин с восхищением рассматривали новую знакомую. Заметив это, Маттео отвел ее в сторону.

— Спасибо. Не знаю, с чего вдруг…

— Зато я знаю, — сухо ответил он. — Думаю, Лизе пора ложиться спать.

Прощание заняло некоторое время, поскольку все хотели попрощаться и с Лизой, и с Холли.

— Веди себя пристойно, Томазо, — сделал замечание Маттео. — Отпусти руку Холли. Она ей еще пригодится.

— Действительно, — подтвердил судья Лионелло, взяв руку молодой женщины и почтительно целуя ее.

— Постыдились бы в вашем возрасте, — усмехнулся Маттео.

Судья Лионелло вздохнул и отпустил ее руку.

Холли быстро отошла, чувствуя на себе враждебный взгляд его жены.

Наверху была Берта, которая только что вернулась после закупки приданого. Она помогла Холли раздеть Лизу.

— Прекрасный был вечер, — прошептала девочка.

— Да.

— А ты хорошо провела время, Холли?

— Замечательно. А теперь спи.

Она поцеловала Лизу в лоб, потом подошла к окну и, улыбаясь, посмотрела вниз, вспоминая Томазо и его глупые шутки.

— Bella Холли, — донесся до нее голос Томазо. Она увидела внизу своего воздыхателя, который поднимал бокал в ее честь.

— Моя прекрасная Холли, — вздохнул он.

— Я не ваша Холли, — улыбаясь, ответила она ему.

— Вы правы. Вы недосягаемы, как солнце или луна, а внизу ваш слуга тоскует по вас.

— Ведите себя пристойно.

— Вы разрываете мне сердце.

Томазо громко зарыдал. Вышли другие гости, посмотреть, что происходит.

— Ты бросила нас, — прокричал один из них.

— Покинула, — прокричал другой. Появился Маттео и посмотрел вверх.

— Берта уже пришла? — крикнул он.

— Да, она здесь, с Лизой.

— Тогда спускайтесь к нам. — Она колебалась, и тогда он добавил: — Хороший хозяин всегда выполняет желания своих гостей. Пожалуйста, спускайтесь.

— Иди, — настояла Берта. — Я побуду с Лизой.

Со смехом она спустилась вниз. Маттео встретил ее у последней ступеньки.

— Я недолго побуду.

— Вы побудете столько, сколько захотите.

— А вы не будете обсуждать серьезные судебные дела?

— После второй бутылки не будем, уверяю вас. Но остерегайтесь Томазо. Он настоящий волокита.

— Я так и подумала.

— По возможности избегайте также моего старого, друга Андреа Лионелло, которому давно надо было уняться. А больше всего остерегайтесь синьору Лионелло, которая способна на убийство.

— Я ей очень сочувствую, что она замужем за этим старым развратником. Спасибо за предупреждение.

Холли имела большой успех на вечере. Она ограничилась лишь одним бокалом вина, потягивая из него, и у нее была достаточно ясная голова.

Мужчины впервые вздыхали по ней и целовали ей руки, а у них в глазах были обещания и клятвы. Такого никогда не случалось раньше, и ей было приятно чувствовать свою женскую силу.

Холли вежливо, но настойчиво отказалась кокетничать с Лионелло. Его жена подчеркнуто игнорировала ее.

— Нет, я не буду больше пить, — твердо отказалась она от очередного предложенного бокала. — Я не верю словам ни одного из вас.

Кто-то спросил за ее спиной:

— Интересно, кому вы больше всего не доверяете?

Не узнав голос, она игриво ответила:

— Вам, конечно. — И, с улыбкой повернувшись, увидела прямо перед собой Фаллуччи.

— Я всегда знал, что вы не доверяете мне, — весело заметил Маттео.

— Ну, это взаимно, — легко ответила она.

— Верно. Однако однажды у нас был краткий союз.

— Конечно. — Она рассмеялась ему в лицо. — Враг моего врага — мой друг. Но когда моего врага нет…

— Тогда нужно все пересмотреть, — согласился он. — Хочу только предупредить вас, чтобы вы не считали, что вашего врага больше нет. У таких, как он, есть привычка появляться вновь.

— Вы думаете?..

— Я думаю, что надо быть осторожнее. И если мои опасения подтвердятся, я по-прежнему буду здесь, чтобы помочь вам.

Он склонил голову в поклоне и отошел.