Однажды в Челябинске. Книга вторая

История двадцать пятая. «На пожарной лестнице»

– Доброй ночи, девушка. Я хотел бы заказать машину.

Я как следует утеплился: кофта, куртка, шапка, шарф, варежки. И не зря.

– Где вы находитесь? – сонным голосом спросила оператор.

– На крыше, – ляпнул я, оглядывая окрестности.

Хорошо, что девушка на том конце провода оказалась с юмором и не прервала связь. Полно ведь всяких неадекватных личностей – мало ли кто подсядет к таксисту ночью. Затаскают потом показания давать.

– Простите, наше единственное летающее такси в данный момент на ремонте… года так до 2050-го. Поэтому спускайтесь, пожалуйста, на землю и назовите точный адрес, откуда вас забрать.

– Улица Комсомольская, дом 18, – затем я обозначил и пункт назначения, расположенный где-то посередине челябинской неизвестности. – Мне не придется ждать до утра?

– Не переживайте. Как раз недалеко от вас есть машина. Серебристый «Мерседес». Скоро приедет к вам.

– А номер машины?

– Да зачем он нужен? – бесцеремонно зевнула оператор. – Как часто вы видите на улицах старенький «Мерседес Бенц Е500»?

– Тоже верно. Благодарю.

– Ожидайте.

Неудобно говорить по телефону, когда ты в варежках и в шапке и когда на улице 20-градусный мороз – оголишь на минутку какой-нибудь участок тела и не отогреешься.

Я приблизился к краю крыши в месте, где закреплены закругленные перила отвесной лестницы. Глянув вниз, прямиком в зияющую пустоту, я отошел от спуска. Неужто я могу сойти с дистанции на первом же этапе? А не проще разбудить вахтера на первом этаже и выйти через главный вход? Нет, о несанкционированной ночной вылазке никто не должен знать.

Собрав волю в кулак, я снова подошел к краю бетонного обрыва. Кто ж еще сможет разобраться в этой заварушке кроме меня? Звучит все просто: найти машину в точке А, вернуть в точку Б. И еще я не умею водить. Подумаешь…

«Что же я делаю? – размышлял я. – Ради чего я это делаю? Ради кого? Ради себя? Ради Арсения? Ради негодяев, к которым я проникся за эти месяцы больше, чем к кому-либо ранее? Вот он, самый необдуманный и спонтанный поступок в моей жизни!»

Я встал на парапет, развернулся и опустил правую ногу в поиске ближайшей опоры. Крепко ухватившись за перила, я стал спускаться по холодной металлической лестнице, стараясь не смотреть вниз и по сторонам. Стоит потерять концентрацию и…

Ботинок соскользнул и словно якорь потянул меня вниз. Больной бок обожгло болью. Пальцы разжались. Одна варежка даже на ступеньке осталась, будто намертво примерзла. Я полетел вниз.

Правда, в состоянии свободного падения я находился чуть более метра и приземлился на решетчатый пол первой горизонтальной площадки, машинально вскочил и от испуга прижался вплотную к белой стене здания, дабы не перекувыркнуться уже в настоящую пропасть. Так и просидел с минуту, ухватившись за прутья ограды и опасливо поглядывая на следующую площадку, пологую и не отвесную. Хотя и на таких в мороз можно знатно навернуться.

Времени прохлаждаться нет. Координацию и выдержку терять непозволительно. Отдышавшись и сняв варежку с лестницы, я продолжил путь – стальные конструкции бренчали под ногами, порывы редкого ветерка посвистывали меж прутьями.

Уверовав в собственные силы и оступившись в первые же минуты, я стал смотреть на вещи трезво. Не слишком ли все это серьезно для 16-летних: «Люди в таком возрасте думают, что у них есть мозги, а на деле их нет. Совсем. Только жажда риска, самонадеянность, непоколебимая уверенность, что они контролируют ситуацию. А по факту ни того, ни другого», – думал я, преодолевая пролет за пролетом.

«Я не такой, как остальные мои сверстники», – минуту назад считал я. Выходит, что такой. У меня явно есть знания, но нет умений, нет должного опыта. А как еще набираться опыта, не набивая синяков и ссадин? Теперь я понимаю, что имел в виду Арс, когда говорил, что хочет жить на полную катушку. Сидя дома за учебниками, я, получается, приобретаю меньше, чем теряю, так? Тогда для чего же я пролез в хоккейную школу, если не для…

– Ты куда лезешь, паршивец?! – раздался старческий голос из окна выше. Я припал к лестнице. – Оставь ее в покое, козел! Она не хочет с тобой говорить, слышишь?! Уходи, а то я сброшу что-нибудь тяжелое на твою башку!

– Не надо. Я ухожу, ухожу.

– Вот же народ пошел. Ни страха, ни совести, – подключился второй голос – теперь откуда-то снизу. – Только и лезут: траву покурить да потрахаться.

– Не тронь девочку! Все у нее хорошо.

– Опять эти наркоши?! Я сейчас спущусь, – объявил третий голос.

– Ради всего святого! Дайте же людям поспать! – выкрикнул в форточку четвертый голос.

Действительно, подумалось мне, чего никто не спит? Ночь на дворе.

– Спи! Кто тебе не дает? – сказал некто пятый.

– Мне-то как раз дают, а вот тебе…

Я решил тихо устраниться из словесной перепалки и поскорее спуститься вниз.

Как раз на уровне нашего этажа сквозь замерзшее стекло я рассмотрел сидящую в комнате парочку, которая страстно целовалась: миловидная блондинка с миниатюрным личиком и темноволосый широкоплечий бугай, правая рука которого забинтована и зафиксирована на груди, что не мешает ему прижимать к себе спутницу свободной лапой. Они буквально пожирают друг друга, а не целуются.

«Вот, кажется, и ваша девчонка. И да, у нее точно все хорошо», – ухмыльнулся я и продолжил спуск. Однако вскоре до меня дошло, что с этой девчонкой я разговаривал о хоккеистах. Да-да, это она и есть. Света – ее ведь так зовут? Теперь я мог быть спокоен, ибо у Светланки точно есть ухажер.

***

Света не имела ни малейшего представления, сколько времени она проплакала с тех самых пор, как запустила коробкой конфет в Зеленцова. После столь оригинального объяснения она залетела в свою комнату и принялась рыдать. После Светочка умудрилась проспать несколько часов, не отрывая лица от подушки – сейчас она боялась шелохнуться: ей казалось, что перед кроватью в очередь выстроилась целая хоккейная команда, которая ее тотчас же изнасилует. Либо все банальнее: ее пробуждения дожидается вернувшийся из небытия Витя, дабы завершить начатое.

На деле правда в том, что Свету, женственную и ранимую, абсолютно некому защитить. Стоило сделать один опрометчивый шаг, поддаться соблазну, как весь ее привычный мир покрылся трещинами. Может, чего быть, того не миновать? Может, стоит довольствоваться тем, что имеешь? Не идти на радикальные меры, дабы добыть то, что и так (заслуженно или нет) к тебе придет? Амире тоже стоило бы усвоить этот урок. Света, кажется, уже усвоила.

Мужики – страшные, похотливые и беспощадные нелюди, которым только дай почувствовать запах свежего мяса невинной самочки, как они тут же теряют самоконтроль и готовы уничтожить все, что препятствует сиюминутному совокуплению. А чем, собственно, Света была недовольна изначально? Хоть Витек и не мужчина мечты (плюс проблем с ним выше крыши), Света как-никак любит его – с ним жизнь не такая уж никчемная и разорванная, какой кажется сейчас. Хочется все бросить, отчислиться и вернуться к родителям в Коркино, ибо только они способны по-настоящему понять и успокоить дочурку, которая совершенно запуталась в том, чего хочет. Мир жесток, мужской мир жесток. Она всего лишь разменная монета в большой мужской игре – ее не считают особо ценным экземпляром, им плевать на ее чувства. Остается либо повышать свою ценность, либо перетерпеть и идти проторенной дорожкой с тем, кто ошибается, но тем не менее любит и ценит.

Волосы Светочки, длинные и шелковистые, распластались по подушке. Наволочка все еще влажная от слез; лицо покраснело, а веки припухли. Света поднялась с постели и осмотрелась – в комнате тихо и пусто. Значит, весь кошмар позади. Светкин видок соответствует состоянию ее души. Девушка поежилась от прохлады. Она ощущает себя еще не оперившимся птенцом, который остался в гнезде один. Теперь ему придется горевать в одиночестве и думать, что же делать дальше. Или птенчик не одинок?

В окно постучали. Сердце Светы еще не успело вернуться на место, как вновь упало в пятки. Отодвинуть занавеску и взглянуть в глаза своему страху стало для студентки серьезным испытанием. Набравшись смелости, она резко одернула штору и увидела, что за окном, на пожарной лестнице, на корточках сидит Витек. Его правая рука загипсована, под глазом красуется здоровенный фингал, на щеке не успел зарубцеваться свежий кровоподтек, шапка набекрень, а куртка распорота в нескольких местах.

Света в страхе отпрянула от окна, словно обожглась, закрыла рот ладонью, вся задрожала и отвернулась от Вити, пытаясь унять подступающий ко рту вопль. Слезы, которые она вроде бы выплакала все, вновь хлынули из глаз. Однако девчонка успела приметить в молодом человеке главное – Витя уже не источает ту непредсказуемую животную ненависть, которая недавно в нем бурлила. На лице паренька уныние, глубочайшее сожаление и… надежда.

Девушка считала, что Витя помешался: он сейчас вломится в комнату и выбьет из нее всю дурь за попытку сходить налево. Однако Витя молчит и с сожалением глядит даже не на Свету, а куда-то внутрь себя, прекрасно понимая, что перешел все мыслимые и немыслимые границы. Видно, что он тоже мучается: в первую очередь от непонимания, как он повелся на слова младшего брата, который в итоге еще и кинул его. Предательство явно не сойдет Глебу с рук. Если же идти на поводу у своих примитивных представлений, Витя устроил бы брату семейную сцену с матюгами и мордобоем, несмотря на гипс. Но вместо этого Виктор понял простую истину: он смертельно оскорбил ту единственную, которая принимает его таким, какой он есть – он виноват перед ней и первым делом обязан явиться к Светланке на порог и встать на колени.

Решение мужлана вернуться в общагу (вместо исчезновения на неделю) удивило даму Витиного сердца. В кой-то веке настоящий мужской поступок. На самом деле все банальнее некуда: после нехилой потасовки вернуться и начать задушевный разговор может только человек, которому не о чем сожалеть и нечем думать – таков весь Виктор. Он бы давно затерялся среди сотен тысяч мелких уголовников, если б не умел вовремя и ловко пустить пыль в глаза, причем с таким усердием, что сам порой удивлялся, как все забывают про его взбалмошный характер, как за ним идут люди, как ему одалживают крупные суммы денег. Минус в том, что Виктор сует ложь куда ни попадя, совершенно не запоминая, что и кому обещает. И если его брат Глеб умеет выкручиваться из передряг так, что должны отныне ему, то Витя копит ворох долгов, обещаний и проблем. Свете же приходится делить с ним такую жизнь. Девчонка, кажется, окончательно осознала свою судьбу – последние события стали жирнейшим намеком свыше. Выражение Витиного лица за окном напомнило Свете момент, когда она впервые спасла его от избиения. Именно тогда меж ними и промелькнула та неведомая искра. И вот теперь Светланка окончательно готова пойти у него на поводу, невзирая на последствия. Попытка отыскать замену Вите окончилась провалом. Вот так случайности и сводят людей, а намеренные шаги, напротив, частенько отдаляют их друг от друга.

Витя не знал, что можно еще сделать, кроме как каяться перед Светой и просить прощения. Готов ли он меняться, пойдет ли он на такие жертвы? Нынче Витьку по-настоящему хочется лишь одного – чтобы Света открыла окно и впустила его внутрь. Он прекрасно знает, что ее трепетное сердце не позволит дать ему от ворот поворот – он ведь так виноват, так жалок и беспомощен, что девчонка обязательно клюнет. Света – его единственный шанс. Кто ж еще сможет принять и понять такого растяпу и неудачника, как он? Витек мог бы и дальше лежать на лавке и стонать от боли в плече, но он пришел сюда прямиком из травмпункта (с парой «незначительных» остановок), дабы объясниться.

Его сердце колотится об ребра как птичка в клетке – он не представляет, что будет делать, если сейчас его пошлют куда подальше. Еще бы, он ведь столько успел наговорить своей любимой.

– Света, – начал Виктор, прислонившись к стеклу, – сладкая моя. Умоляю, прости меня. Я… я не знаю, что на меня нашло. Я… я вел себя как придурок полный. Да как я вообще мог? – он театрально смотрел в сторону, качал головой, сжимал губы и морщил лоб. – Мне такой лапши на уши навешали, что… я… я не знал, что делать, куда деваться. Наворотил дел, короче. Но только потому, что очень боялся потерять тебя.

Светочка залезла на стол и поставила обе руки на подоконник, чтобы рассмотреть Витю поближе.

– Как и я тебя, – с придыханием призналась она. Ее глаза сверкали от слез. – Это я во всем виновата, Витя, – всхлипывала она.

– Нет, родная, ты ни в чем не виновата. Это я… не имел права так себя вести… и причинять тебе боль. Клянусь, что никогда не подниму на тебя руку. Буду оберегать и защищать тебя, всегда буду рядом… даже если ты не простишь меня. Можешь послать меня – я этого заслуживаю целиком и полностью – я уйду и слова не скажу.

– Нет, не уходи. Я не хочу расставаться с тобой. Мне… мне страшно без тебя.

– Пока что я так себе защитник, – кивнул на повязку Витя.

– Для меня ты все равно самый лучший, самый сильный, – мурлыкала Света. – Кто ж не ошибается?

– Но сил в такой мороз явно не хватает, – натужно произнес он, теряя терпение. Странно, как он еще не заработал обморожения?

– Ах, вот я дура, – Света кинулась дергать за створки старого окна.

И вот «рыцарь без страха и упрека» оказался в теплой комнате и обнял Свету. Та припала к груди гордого, но поверженного дуэлянта.

– Господи, ты весь дрожишь.

– Пустяки, – ответил он, хотя еле как сдерживал мышцы челюсти, чтобы зубы предательски не застучали в столь ответственный момент.

– Нет-нет, садись, – засуетилась Светочка, принявшись укутывать паренька покрывалами и всем, что попадается под руку.

Именно от такой бескорыстной заботы Витя и кайфует. Как же от нее отказаться?

– Свет, я…

– Я сейчас чайник поставлю, – Света залезла в тумбочку и достала оттуда электрочайник, строго-настрого запрещенный к использованию в комнатах общаги.

Светочка хотела сбегать на кухню и налить в него воды, как Витек схватил ее за руку. Девушка вздрогнула, но вскоре поняла, что бояться нечего, ибо Витя, не спуская с нее глаз, принялся нежно поглаживать пальцами ее увлажненное кремами запястье.

– Долго я не решался подняться к тебе. Боялся как школьник. Солидно затянул с решением, что охранник снизу уже не пустил, поэтому пришлось…

– Синяки и ссадины оттуда? – предвосхитила ход разговора Света, глянув в сторону пожарной лестницы. – И зачем ты только со своей рукой туда полез?

– У меня не было выбора. Я не мог допустить, чтобы ты страдала. Я и так достаточно проштрафился. А синяки… Они от тех, кто не хотел, чтобы я покидал незаконный бизнес, – будто бы нехотя вещал он.

– Господи, они еще и били тебя?

– Я оборонялся. И отвечал им.

– Дикость, – произнесла Света, подсев к Вите.

– Туда так легко попасть, но очень тяжело выбраться. Но я решил вопрос. Теперь все будет по-другому.

– Ты сделал это ради меня?

– Я понял, что больше не могу рисковать тобой и твоими чувствами, что хватит уже ходить вокруг да около. Отныне, любимая, ни одна слезинка не выкатиться из твоих прекрасных глаз… если только от счастья. Ну ты чего?! Не вздумай плакать.

– Я так рада, что ты покончил с этим. Я всегда так переживала: как ты там, где ты там… и вообще, для чего это нужно все…

– Теперь уж точно не буду ввязываться в криминал. Так и посадить могут. Знаешь, я ведь должен был пойти сегодня на дело. Оно помогло бы поднять деньжат, закрыть мои долги и… В общем, – ему тяжело говорить – сказались предательство брата и травма руки, – я хотел совершить большую ошибку: мы с братвой планировали угнать автомобиль и продать его, а вырученные деньги поделить поровну. Но мне хотелось большего: кинуть пацанов, забрать все деньги и… Короче, все пошло наперекосяк, – пенял на руку Витек, – но это лишь на первый взгляд. Если пораскинуть мозгами, то эти хоккеры, особенно дылда кудрявый, который хотел с тобой…

– Не хочу вспоминать.

– Нет, послушай. Они испортили всю поляну, не спорю. Но не будь здесь этих козлов, непонятно, чем бы закончилось для меня ночное дело. А еще я понял, что в моей жизни действительно важно и правильно, а что просто мусор. Я понял, что без тебя я никто. Понял, что должен завязать с делянками, оклематься, найти нормальную работу… Стать лучше, одним словом… Для тебя, Света.

– Так давно я хотела это услышать, – с придыханием произнесла она.

– Я идиот полнейший, что раньше не просек. Поначалу мое занятие казалось забавным. Теперь-то мне не до шуток, ведь если я продолжу, то потеряю тебя. А я не хочу этого. Не встань мудаки-хоккеисты на нашем пути, мы бы так ничего и не поняли. Своим счастьем мы им в кой-то мере обязаны… Но теперь тебя никто не посмеет тронуть.

– Я не сомневаюсь. Хватит проверок и испытаний. Мы уже все друг другу доказали.

– Что за ночь…

– Началась как самая ужасная, – Света обняла Витю, – зато кончилась как самая лучшая.

– Ты ведь не боишься меня, правда?

– Нет, – улыбнулась она.

– Эх, Светка, заживем так заживем. Вот увидишь.

– Что же делать с долгами, Витя?

– Я с ними разберусь – теперь меня ничего не будет отвлекать. Ах, точно, – оживился он. Стоило переходить к запланированной кульминации. – Я не говорил тебе, почему в долги залез?

– Мне казалось, – озадачилась Света, – все из-за карт или…

– Нет, глупышка, не угадала.

– Что же тогда, Вить? Пожалуйста, не пугай меня.

– Я же сказал, что со страхом покончено, ладно?

– Ладно.

– Закрой глаза, пожалуйста.

– Витя?

– Давай-давай, ничего не хочу слышать. Не бойся.

– Я, честно, даже не знаю, – сомневалась Светланка.

Влюбленные сидели друг напротив друга. Света закрыла глаза.

– Да, я выгляжу как чухан для такого торжественного момента, но оттягивать его не могу, – Витя вытащил из куртки небольшой футлярчик синего цвета.

– Ты о чем?

– Свет?

– Что?

– Выходи за меня.

Открыв глаза, Света увидела обручальное колечко и лишилась дара речи.

– Это сон?

– Нет, дорогая, все реально, – как можно нежнее произнес Витек.

В таком поломанном, потрепанном виде он не похож на адекватного парня, решившегося сделать девушке предложение. Особенно царапина на лице. А этот грандиозный фингал. Однако Света будто и не замечала всей «красоты» молодого человека. Она просто не могла поверить – расплакалась и закивала головой.

– Мне же только 17…

– Через несколько месяцев проблема уйдет сама собой.

– Не знаю даже, что говорить. Я… растеряна… Я…

– Да ничего не говори. Просто иди ко мне.

Девушка обняла Витю так, что тот чуть не выронил футлярчик с кольцом. Парочка слилась в страстном поцелуе. Если бы не загипсованная рука Вити, Светочка уже давно бы завалила его на кровать.

Они так поглощены друг другом, что не замечают, как за ними снова подглядывают из окна. Нет, не Глеб. Невольный свидетель примирения не плел антисемейных интриг, а лишь спешил по другим важным делам.

– Витя, ты… ты на кольцо занимал деньги?

– Почти.

– Стоило ли так…

– Ты достойна большего.

– Мне так неловко…

– Ты чего, красавица? Я же люблю тебя, – произнес довольный Виктор. Поцелуй немного щипал ему губы и щеки. – Прекрати уже плакать.

Настойчивый стук в дверь прервал идиллию.

– Я упаду в обморок, если там батюшка из храма и наши родители, – произнесла Света, переоценивая возможности ухажера.

– Не все сразу, – умерил аппетиты невесты Витек.

– Открыть?

– Попробуй, – Виктор сжал в кулак пальцы на здоровой руке.

Света направилась к двери, а Витя остался на кровати и опасливо глядел в ту сторону: сегодня ничего хорошего из коридора не поступало. Неужели пришли по его душу?

Из дверей прямо к Свете на руки упала бухая Амира. Косяк с дружбаном хорошенько напоили гостью из Средней Азии. А Глеб так к ней и не вернулся.

– Что с тобой?! – удивленно спросила подругу Светлана.

– А что, не видно?! – развязно ответила та.

– Вот и первый свидетель! – решил неуместно пошутить Витя, отложив в сторону чайник, которым собирался атаковать соперников, если они снова решат наведаться к Свете.

– Привет, Витюша, – улыбнулась Амира. – О-о-й, знали бы вы, какие эти двое на самом деле здоровские пацаны! – горланила она. – И почему я не замечала их раньше?

– Что с ней? Обкурилась, что ли?

– Нет, не могла, – покачала головой Света.

– Лучше за себя говори, сударыня. И завязывай уже правильной быть, – упрекнула подругу Амира. – Скажи, занятно же было?

– Нет, все эти игры, хоккеисты… не по мне.

– Зря, – не стеснялась Амира. – Нужно хоть иногда меня слушать. Вот скажи мне, скажи: почему… почему любовь постоянно мимо меня проходит?! Проходит и другим достается, а не мне?!

– Я вот сегодня поняла, Амира, что всему свое время. Не расстраивайся. Твой час еще настанет. Мой вот настал, – Света улыбнулась счастливому Витьку.

– Во-о-о-т! И мой час тоже настал, – еле передвигала ногами Амира, практически не помогая Свете подтаскивать себя к кровати.

– Два нарика? – уточнил Виктор. – Амира, смотрю, прям отчаялась.

– Нет, там еще третий был. Я даже переспала с ним, представь себе, – Амира размахивала руками, не давая положить себя на койку.

– Ты пьяна, дорогуша. Поговорим об этом завтра. Не при мужиках.

– Света, запомни. Его Глеб зовут. Г-л-е-б!

– Мой подонок-брат?! – опешил Витя.

– Он самый, – хвастливо отметила Амира.

Светлана растерянно взглянула на Витю, понимая, что это самая неподходящая партия для Амиры – ну прям очень.

– Только я пальчиком поманила, и он пришел ко мне.

– На него не похоже. У меня что-то не сходится.

– Боюсь, Амира, разочаровать тебя… – начал было Витя, желая во всех подробностях рассказать подноготную брата, однако его прервал звериный выкрик Светиной подруги.

– Да я люблю его!!! Ох, я слегка перепила от счастья, – объявила она и без чувств шлепнулась на кровать.

***

Что же ждет Светлану и Витю дальше?

Итак, Светочка закрыла глаза на омерзительный поступок Витька, растаяла от его слов и приняла заветное колечко, которое, кстати, оказалось несколько ей велико. Счастливая и беззаботная жизнь, реализация грандиозных планов, исполнение всех без исключения желаний? Или колечко – это приговор для девушки на несчастья и страдания от рецидива мужа, который рано или поздно произойдет?

Витек ведь толком ничего не умеет. Разве что вскрывать замки и попадать в неприятности. Завяжет ли он? Вряд ли. Человека, главные инструменты которого лом и вранье, не исправить. А Светочке еще многое предстоит узнать. Сейчас ее интересует свадьба и все с ней связанное. Время покажет.

Вот вам к размышлению отрывок из стенограммы завтрашних местных новостей: «…А теперь криминальная хроника. Минувшей ночью в центре Челябинска совершено ограбление салона ювелирных украшений. Судя по записям с камер видеонаблюдения, преступник не стал церемониться с замками и просто-напросто разбил стекло на входной двери. Проникнув в торговый зал под звуки сигнализации, злоумышленник взял несколько обручальных колец, после чего спешно скрылся до приезда полиции и сотрудников частного охранного предприятия. Называем особые приметы вора: мужчина, 25-30 лет, крупного телосложения, шрам на левой щеке, поскольку при выходе налетчик наткнулся на острые кромки разбитого стекла, а также гипсовая повязка на правой руке, что вызывает еще больше вопросов к возможным мотивам преступления. Полиция разыскивает грабителя и надеется на помощь бдительных челябинцев. К другим новостям… Той же ночью печально известный в городе ночной клуб «Хамелеон»…»

История двадцать шестая. «Таксист»

До сугробов оставалось всего ничего – пара метров, даже меньше. Именно на такое расстояние лестница не доходит до земли. На обратном пути за нее нужно ухватиться как за турник – подпрыгнуть и подтянуться. Не очень, скажу я вам, любимая мной физкультурная дисциплина – впрочем, как и вся остальная физкультура. Да и состоится ли вообще обратный путь? Как я туда допрыгну с моей травмой? На мне же бинты разойдутся.

Сосчитав до пяти, я аккуратно спрыгнул в сугроб. Он изрешечен следами – народная тропа к лестнице никогда не зарастет. Отряхнувшись от снега, я вышел из-за угла общаги – такси уже на месте. Старый серебристый «Мерседес» с тусклым желтым колпаком.

Внутри будто храм всех мировых религий, увешанный декоративными украшениями. На в меру мягкие, но потрепанные сиденья брошены накидки, вырезанные словно из старых ковров – узоры на них подобающие. За подголовниками установлены колонки от древнего музыкального центра – антиквариат подключался к магнитоле. Приборная панель вплоть до лобового стекла заставлена иконками, с коими соседствуют игрушки вроде псов с кивающими мордами, фигурки всяческих китайских и индийских царьков и божеств, меж которыми лежат четки, обереги и миниатюрные тотемы, в том числе и камешки от сглаза. К зеркалу заднего вида пристегнуто такое неимоверное число вонючек, что оно вот-вот упадет от их тяжести. Естественно, обилие ароматизаторов создает неповторимый запах, который проникнет в волокна одежды пассажира так, что вывести его можно только посредством сжигания шмоток. В потолке установлен люк. Впереди горит примитивная подсветка. Позади темень – наверное, из-за тонированных стекол.

В дверях моей головы коснулось нечто – оказалось, что это кисточки, состриженные то ли со штор, то ли с иной материи. Они крепились к каждой из дверей и над лобовым стеклом, будто в кабине фуры. Оценив антураж салона, который, видимо, жизненно необходим хозяину, я поприветствовал шефа, оттряхнул ноги от снега и уселся назад, тихонечко прикрыв за собой дверь.

Бомбила невысокого роста, худощав. Подстрижен коротко, что выдает неправильную форму его черепа. На бледном лице виднеются: трехдневная щетина, пухлые губы, нос картошкой, подбородок с двумя бугорками. И узкие темные очки с прямоугольными стеклами, необходимость которых в самый разгар ночи мне непонятна. Водиле на вид около 30-ти лет, одет он в потертые джинсы, футболку и кожанку. Парень вальяжно развалился на кресле с массажным чехлом и, повернувшись в мою сторону и приспустив очки на край носа, оглядел меня серыми, как дождливый осенний день, глазами.

«Возомнил себя крутым, – подумал я. – Ни слова не скажет всю дорогу. Это даже к лучшему». Как же я ошибался…

Тронулись в путь.

На бардачке наклеена потрепанная водительская карточка с древней фотографией – таксиста зовут Роман.

– Хотел бы выразить устную благодарность, – начал Рома. Говорил он вроде бы с дружелюбным посылом, однако повседневный тембр его голоса таков, что незнакомым людям он может показаться надменным, вызывающим, хамоватым, недовольным – одним словом, раздражающим.

– За что? – насторожился я – не хотелось бы привлекать лишнего внимания к своей персоне.

– Впервые за год пассажир оттряхнул ноги от снега, прежде чем тащить их на чистый коврик.

– Я всегда так делаю. Это правило хорошего тона.

– Похвально. Хоть кто-то воспитанный попался. Жаль, что вы не из наших краев. Судя по говору и уровню культурного развития, вы из Москвы. Нет, из Питера. Угадал? – у водилы загорелись глаза – он, судя по всему, хотел сразить меня наповал своей догадливостью.

– Нет, не угадали.

– Жаль, а откуда вы?

– С Урала, – не стал уточнять я, зная нелюбовь челябинцев ко всему магнитогорскому.

– М-м-м, – Роман немного расстроился и призадумался, – ладно, есть еще надежда на земляков – не все еще спились и на заводах сгинули.

– Зачем же вы так? По мне, у нас не так все плохо.

– На основании того, что лично я каждый день наблюдаю, люди пошли некультурные и эгоистичные, – завел шарманку таксист. – О других совершенно не думают. А кто такие таксисты? Никто. Низшая каста. Их можно материть, жаловаться на них, резать ножом со спины, справлять нужду на заднем сиденье…

– Занятно, – из вежливости подал голос я.

– Не говори. Можно на «ты»?

– Можно, если осторожно, – сдержанно кивнул я.

– Мало кто обращает внимание на водителей такси. Кроме случаев с экстремальным вождением и блатным музоном на весь салон. А вот мы видим многое…

«Значит, этот храм на колесах – твой способ привлечь внимание?» – не стал вслух уточнять я. Однако Роман будто прочитал мои мысли:

– Как тебе машина? – он взглянул на меня в зеркало заднего вида.

– У меня в детстве была такая же. Только игрушечная.

– Вот как? Легендарная машина.

– Точно. Э-э-м, прошу прощения, я очень устал, в голове много мыслей и планов – давайте немного помолчим, – попросил я, пытаясь сосредоточиться на том, что мне предстоит сделать.

Романа хватило ровно на пять секунд.

– Машина не только легендарная, но и надежная, – восторженно продолжил он. – Почти четверть века бегает. И проблем с ней особо нет. Конечно, заезжаем в сервис периодически, но в основном не подводит. Таких сейчас уже не производят…

– Я же попросил вас, – возмутился я.

– Да ладно тебе. Думающие люди в такой поздний час дома спят, а не по городу разъезжают. В такое время всюду лишь те, кто что-то темное замышляет либо домой после тусы едет… тишины просит, если, конечно, не совсем в стельку. Либо такие кадры, наоборот, на тусу направляются, с которой уже свалили все слабенькие. Ты вот к какой группе относишься?

– Это имеет значение?

– Чисто из любопытства.

– Ни к какой. Вы снова не угадали.

– Мне как-то неловко. Мы разве не условились на «ты»?

– Я решил увеличить моральное расстояние между нами.

– Странно. Сколько я за рулем, промахиваюсь редко. Такой уж я проницательный.

«Сам себя не похвалишь – никто не похвалит», – подумал я.

– И разборчивый? А таксуете так, для души, получается? – решил подловить таксиста я.

– Именно так и начиналось, а потом… Бессонница у меня, хотя к мозгоправу ходил – вроде здоров, – почесал нос Роман. – Я одного только не пойму: ты, кажется, нормальный человек…

– А были сомнения? – усмехнулся я.

– Вот что странно. Ночью с пятницы на субботу я таких не встречал ни разу. Не скрываешь ли ты чего? – вылупился на меня Ромка.

Сердечко у меня екнуло, хотя я и не горел желанием оправдываться. Шофер начинал раздражать.

– Что же ты так напрягся, друг? Я же шучу, – признался таксист, но взгляд у гада как был подозрительным, так и остался. Вот ведь свезло мне – водила явно ушлый.

– Хорошо, поступим по-другому, – начал я. – Видимо, вам прежде не попадались люди, которые просили вас молчать во время поездки. Поэтому я стану первым и еще раз повторю, что хотел бы тишины.

Перерыв растянулся аж на 12 секунд.

– Ты уверен, что тебе вообще туда нужно? Скверный райончик, особенно ночью.

– А вам что за дело?!

– Не хочу потом лишний раз по судам и следакам ошиваться. И без того приключений по ночам хватает. Что ты вообще там забыл?

– Для таксиста вы чересчур любознательны, вам не кажется?!

– Думаешь, я просто так это делаю? Разговоры по душам очень помогают. Особенно когда тебя вызывают в ментовку свидетелем побыть – мол, «вы видели его последним, а потом он без вести пропал». Всякое же бывает, – шофер начал нагонять жути. – А я хоть немного буду осведомлен и органам помогу в случае чего, – подмигнул он.

– Как-то мне ни с того ни с сего захотелось выброситься из машины, – признался я.

– Намекаешь, что первое подозрение всегда падает на меня? – весь разговор явно забавляет таксиста.

– Я вообще молчу. И вас бы попросил оказать мне ту же…

– Это лишний раз доказывает, что при выборе между статным богачом и неопрятным бедняком в преступлении обвинят последнего. Сколько ж раз я примечал моменты, когда можно поживиться, но не пользовался возможностью, ведь не хочу грех на душу брать, – вновь почесал нос водила. – Но все равно в первую очередь всегда думают на меня.

– Мы можем поехать молча?

– Можем-можем, – постукивал по рулю Роман. – Но почему-то никто даже не задумывается о том, что после 24-х часов за баранкой в тишине можно свихнуться на раз-два.

– Вас никто не заставляет работать так долго.

– Государство! – громко отчеканил таксист. – Государство заставляет. Я лишусь крыши над головой и сдохну, если не буду работать. Государство не смогло бы залезть в мой карман только в том случае, если б я и вовсе не родился. Эта карательно-денежная машина для обогащения кучки олигархов настроена разорить тебя, загнать в долги. И будешь ты до конца жизни пахать, пока те, кто придумал всю нашу систему, жируют. Чем беднее мы будем и чем больше будем нуждаться, тем больше будет стоить наша жизнь, тем больше нужно батрачить, брать сверхурочные, занимать, подписываться на кредиты, еще больше уставать и не думать о том, что вообще творится в стране и как мы довели ее до такого состояния. Рабы в демократическом обществе. Самые настоящие.

– Вы не правы. Помолчите лучше. Я пытаюсь думать.

– А смысл? Ум простых людей занят мыслями, как бы выжить, а не о том, что следует поменять, чтобы жить лучше и достойнее, – излагал Роман.

– Молчите, иначе я вам не заплачу, – пригрозил я. Мне здесь еще политики не хватало.

Роман только-только вошел в раш – я будто открыл ящик Пандоры.

– Тогда я просто не выпущу тебя из машины. И заберу у тебя все, что есть… до последней ниточки. И я иду на это не из-за шалости или игры, а из-за того, что меня вынудили. Меня это конкретно достало. Я вкалываю в основном по ночам. И чего я только не насмотрелся. Проще всего, наверное, с наркоманами – заказы всегда с возвращением туда, откуда уезжали. Они ребята ответственные – всегда рассчитываются на месте. Немного неприятно, правда. Всякие пьянчуги – ох, сколько ж раз они разносили мне салон. Или засыпали, что хрен их разбудишь. И из машины таких не так-то просто вытолкнуть. Салон после таких нужно проветривать, а коврики с чехлами в химчистку сразу же сдавать. Иные, бывает, сидят так стеснительно и неловко, плачутся, извиняются. И это мужики. А вот пьяненькие бабенки… либо дерутся, либо целоваться лезут. Кавказцы – вот это отдельная песня. Даже вспоминать не хочу… А вот был случай: садится, значит, ко мне парочка – важный такой паренек, а с ним девчонка… на поводке и с ошейником. Мол, собачка моя, пояснил пацанчик. Адекватные вроде, но странновато это, как по мне… Истории с тех районов, между прочим, – тем временем за окнами проплывали дома, перекрестки, мосты и эстакады, одни за другими мелькали яркие огни на столбах, и абсолютно никого на пустых улицах, в редких окнах проглядывал свет, один неон и безвкусная новогодняя иллюминация всюду резали глаз. – А вот когда мажорики садятся – в таком случае молчать мне не хочется. Мы всей страной сидим и молчим. Только сейчас вот ветерком свободы повеяло. И то ненадолго. Ситуацию замнут, возмутителей спокойствия посадят, кризисом или какой-нибудь новой болезнью нас отвлекут, и все продолжится дальше: пока они воруют наши кровно заработанные, разбазаривают несметные богатства нашей Родины, мы травимся их бургерами, за гроши пашем на их заводах, получаем там инвалидность, занимаем наши же налоговые деньги в банках и отдыхать выезжаем на грязную лужу за городом с кучей мусора на берегу. А они в Швейцарию на частных самолетах летают отдыхать; завтракают в Москве, обедают в Париже, а ужинают в Риме. Миллионами тонн добывают нефть, газ, древесину – продают за бесценок всем кому ни попадя… кроме самих россиян.

– Что ж вы сидите тогда?! – решился прервать тираду Романа я. – Идите и присоединяйтесь к элите. Получайте образование, устраивайтесь в солидную компанию, открывайте бизнес, придумывайте, изобретайте нечто прорывное или по головам идите, плетите интриги, обманывайте. Тогда и получите то, чего хотите.

– Так кто ж мне даст?! Кто же нас туда подпустит?! А деньги сейчас очень нужны. Они же эти кризисы сами придумали. Все взяли и поделили, чтобы глотки друг другу не перегрызть. Вместо междоусобиц решились у нас все забрать – загнали народ в угол, унизили и растоптали, головы поднять не дают, кормят завтраками и показывают загнивающий Запад из всех дыр, а сами все разрушили и разворовали у нас под носом. Посмотри вокруг! Челябинск весь в дыму и в разрухе. Его обобрали и обмазали грязью, а потом еще хотят, что мы за них проголосовали. И сидят там, в мягких креслах, кнопки нажимают и миллионы получают. Их отпрыски тут рожи остальным строят. Они не только родной город – они всю Россию продали! И все жрут да никак не нажрутся, пьют без остановки и долбят наркоту, сидя на горбе простого люда. Недавно вон подобрал девку одну полураздетую на остановке со здешней Рублевки. Повез ее, а она, понимаешь, странная какая-то: заплаканная, взъерошенная. И чего они там только в своих особняках употребляют?! И что ты думаешь? Она у меня взяла и вырубилась на заднем сиденье. Вот тогда я струхнул конкретно. Битый час не мог ее разбудить. О чем только думает наша молодежь, когда такие эксперименты над собой ставит? Все потому, что за океан много смотрит, ведь безнадега повсюду. Сильные мира сего будто прямой мост построили в умы нового поколения, чтобы все дерьмо американское нашим детям сливать. Страшно подумать, на кого державу оставляем? Куда только несет девчонок и ребят? Развалят они нас, ой, развалят. Вот до тебя отвозил целую ораву пацанов – кстати, примерно оттуда же, куда и тебя везу. Вроде прикольные такие пацаны – веселые, спортивные. А от них за версту несет алко…

– Что за пацаны? – насторожился я.

– Ты же вроде не хотел общаться?

– Я осознал свою ошибку, – я стал понимать, о ком идет речь и что я, вероятнее всего, попал именно к тому шоферу, что и вез хоккеистов. Но удача ли это?

– Верное решение. Но только зачем ты меня перебил?

– Я перебил?

– А кто ж еще?! – обиженно выдал таксист. – Занял меня разговором на всю дорогу, – Роман резко переменился, что очень меня удивило – он наблюдается в психоневрологическом как минимум.

– Что хоть были за ребята? – переспросил я как можно добрее.

– Да эти… как их… хоккеисты, – после услышанного я чуть вперед не вылез, чтобы узнать детали поездки. Я еле сдержался и вцепился в кресла обеими руками. – Спортсмены, а квасят как бывалые алкаши. А ты, кстати, болеешь за кого?

– Как раз за хоккей. Болею так, что голова раскалывается. Что ж они так нажрались? Может, говорили чего?

– Да я толком ничего не разобрал. Больше думал, как они вшестером у меня уместились тут. Амортизаторы сзади слабенькие.

– Шестеро – это многовато.

– Не то слово. Причем сначала их было трое, а потом мы забрали еще столько же. Поездка им вообще за гроши выдалась, если раскидать на каждого. Сидели друг у друга на головах. Вон, даже карточки с игроками подарили. Один Магнитогорск, правда, – он показал карточки с изображениями хоккеистов из основного состава «Металлурга» (Ахонен, Кайгородов, Федоров, Мозякин, Ролинек). – Шумные такие…

– О чем хоть шумели-то? – я повторил вопрос в надежде, что со второй попытки удастся что-нибудь выведать.

– Да о чем могут трепаться молодые пацаны: машины, девчонки, клубы, выпивка, спорт. Говорю же, толком и не разобрал.

«Только и всего?» – разочаровался я, упав на спинку кресла и устало закрыв глаза. Я ожидал объем рассказа, сопоставимый тому, который выслушал в дороге. Пока что ничего особенного, никакой зацепки. Только теории и догадки таксиста. А для Ромы наклевывалось интересное дельце, которое с лихвой окупит недостаток досуга этой ночью. Столь точные совпадения адресов нынешнего и прошлых пассажиров явно неслучайны.

– А ты, наверное, с ними знаком?

– С чего вы взяли?

– Подумал, что живете по соседству, может быть. Здесь или на Комсомольской, – предположил Роман.

– Трудно не заметить шумную ораву хоккеистов. Но я не встречал таких в последнее время, – я решил отвести от себя подозрения в сговоре с предыдущими клиентами Романа – вышло не совсем убедительно.

Затем я решил сыграть полное безразличие и безучастность, а водила намертво захлопнул пасть, будто что-то прикидывал. Я насторожился и стал припоминать, что важного выдал о себе – вроде бы ничего такого, за что можно зацепиться.

Мы уже давно заехали в какую-то безжизненную глухомань, свернув с центральных улиц. Всюду одни заборы, заросли, поваленные строения. И единственная узкая дорожка с колеей вдоль бесконечного бетонного забора. На обочине впереди показался брошенный автомобиль – «BMW X5» – явно тот самый, из-за которого ведущие игроки «Магнитки-95» рисковали свободой.

Напряжение в такси нарастает. В округе никого, таксист явно страдает психическим расстройством и что-то задумал (молчит уже больше трех минут), а мне пора выходить и что-то делать с машиной и ненужным свидетелем. Еще и ушиб заныл некстати. Что ж, если не кулаками, так хитростью – лишь бы между мной и нужным адресом было как можно меньше связи.

– Прошу вас остановить здесь – дальше я дойду пешком, – я усмотрел вдали несколько обитаемых домишек – якобы пойду туда, а не к «BMW».

Вид я старался сохранить уверенный, даже воинственный. Попутно размышлял, что стану делать, если меня сейчас начнут грабить или убивать. А может, я драматизирую? Когда же наконец во мне проснется помощник тренера, дерзкий и непреступный? Самое время.

– Неужели такой фанат тишины и умиротворения, как ты, выйдет здесь и попрется пешком. Вряд ли по пути будет что-то другое кроме пары арматурин в голову. Глядишь, поломают чего-нибудь или присунут куда, – пугал таксист.

Чего он добивается? Хочет вывести меня на чистую воду? С какой это стати? «Пусть сначала догонят», – мысленно ответил я.

– Надо же, – продолжил Роман. – До сих пор она стоит. И кого только занесло сюда на «Бэхе»? Райончик и время подобающие, чтобы убивать и насиловать, – Ромка, похоже, сам упивается от той жути, которую описывает.

– Это уже мое дело, – отчеканил я. – Разберусь как-нибудь. В первые секунды дам понять недоброжелателям, что не на того напали.

Водила повернулся ко мне:

– Я же серьезно.

– Правда? А я думал, вы шутите, как всегда, – подловил его я.

Роману оказался не по душе мой тон.

– Ради твоей же безопасности я мог бы подождать здесь. Да и мне спокойнее будет. А то стольких людей вожу и отпускаю, а потом мучаюсь с мыслями, мол, вот я их бросил – мало ли что с ними приключилось…

– Знаете, что я вам скажу, Роман? Во-первых, я смогу постоять за себя. Во-вторых, любой, кто покидает вашу машину, испытывает огромное облегчение, ибо перемещается в куда более спокойное место, чем рядом с вами. Всего доброго! – я опустил ему в ладонь плату за проезд и покинул такси, очутившись на нечищеной обочине. Передвигаться по ней чертовски трудно, но мне очевидно, что шофер не спускает с меня глаз и я должен выглядеть достойно, посему продолжаю элегантно вышагивать по глубокому снегу, выпрямив спину как на дефиле и гордо приподняв подбородок.

«Угораздило же меня позвонить именно в это такси, – думал я. – Еще и точное место ему известно. И тачку он запомнил. Ослы конкретно все запороли – даже машину нормально угнать не смогли. Хоккеисты, блин! Хоть бы этот баклажаноголовый свалил отсюда поскорее. Хм, может, еще раз набрать оператору и вызвать его куда-нибудь подальше отсюда? – шагал по сугробам я. – Пусть подавится этой грязной купюрой», – улыбнулся я, ибо насолил Роману: дал запачканную купюру, которую отобрал у Абдуллина.

Именно ее и мял сейчас в своих пальцах таксист. Его сумасшедшие теории подтвердились.

– А говоришь, что не знаешь хоккеистов, мудила, – произнес сквозь зубы Роман.

Отданную мной купюру номиналом в 100 рублей Роме чуть более часа назад пришлось сдать хоккеистам, оплатившим дорогу косарем. Таксисту не очень хотелось так делать, ибо смятая грязная бумажка ему дорога. Правда, он постоянно путается в трех версиях ее происхождения. Первая версия гласит, что именно сторублевкой Рома пытался остановить кровь, когда его отоварили по носу за первую неосторожную попытку совершить кражу у пассажира. Вторая является версией более драматичной: якобы красные следы – это отметины от помады одной знойной пассажирки, которой приглянулся Роман и на которого она напрыгнула в конце пути с целью изнасиловать. Третья версия повествует о том, что шматок купюр он спер у маляра-штукатура в отместку за то, что работяга замарал ему кресла.

Роман прятал памятную добычу от тайной деятельности, совмещенной с вождением, в бардачке. Он обращал внимание на пассажиров в состоянии опьянения, пассажиров рассеянных и невнимательных: у них всегда можно умыкнуть что-нибудь, либо они сами забудут вещи в салоне. Что-то Рома продавал, обменивал, сдавал в ломбард, а что-то оставлял себе в качестве талисмана, чтобы добыча продолжала притягиваться. А он продолжит усыплять бдительность разговорами или убранством авто – кто-нибудь обязательно зазевается, отвлечется, забудет, а уж проворности Роме не занимать. Вот и сейчас он заглянул в бардачок и широко улыбнулся – словно Кощей Бессмертный, который чахнет над златом, таксист упивается трофеями и тем, что уже долгое время остается незамеченным и безнаказанным. При этом сам страдает тягой к разоблачению себе подобных проходимцев, отчего сует нос куда ни попадя, обожая всяческие загадки.

С каждым разом удовлетворения все меньше – приходится выдумывать схемы сложнее и изощреннее, красть что-то побольше и помасштабнее. А недавно и вовсе появилось желание перейти с краж на нечто более цепляющее и кровавое – направленное в первую очередь против тех, кого Роман сильно ненавидит (о ком с пеной у рта поведал помощнику тренера «Магнитки-95»).

Сию же минуту ему вспомнилась та спящая красавица, о которой он упомянул. Вначале таксист действительно хотел помочь бедняжке, однако вскоре усмотрел в ее бессознательном состоянии соблазнительную беспомощность, которой решил гадко воспользоваться (к тому же он долгое время ни с кем не спал). Только он приспустил штаны и с трудом привел в боевое состояние детородный орган, как девчонка очухалась. Она и не поняла, что в тот злополучный вечер проснулась в такси, которое на всех парах неслось из безлюдной лесополосы в город, а таксист так и не застегнул ширинку.

В бардачке у Романа валяется всякая всячина, которая вряд ли может ему пригодиться: авиаторские солнцезащитные очки, чехол с перьевой ручкой, пластиковая детская диадема, опустошенный кожаный клатч от «Gucci», пара-тройка сережек, колечек, цепочек, позолоченная печатка, которую в качестве платы за проезд снял с себя очередной торчок, какие-то советские значки, охапка «Чупа-чупсов», несколько мобильных телефонов разной степени изношенности. Рома схватил карточки с магнитогорскими хоккеистами и швырнул их в хранилище. Туда же отправилась и заветная сторублевая бумажка.

Таксист чувствовал очередной крупный улов в округе. Из того же импровизированного схрона он извлек пачку весьма дорогих сигарет – их тоже кто-то оставил в машине. Он вынул оттуда сигаретку и щелкнул коллекционной зажигалкой, которую свистнул из пальто какого-то мужика, когда помогал тому доставать чемодан из багажника.

Через пару тяжелых, но уверенных шагов прочь от серебристого «Мерседеса» я остановился и обернулся. Такси не сдвинулось с места.

История двадцать седьмая. «Досмотр»

Я сделал еще несколько шагов вперед в надежде, что любопытная Варвара удалится. Обернулся – воз и ныне там. И даже больше: таксист вылез из машины покурить и не сводит с меня глаз. «Вероятно, я задел его за живое, – подумалось мне. – Нет, я бы ему хорошенько врезал, чтобы задеть его за живое по-настоящему!» Время неумолимо шло вперед, что не могло не выводить меня из себя. В здешних местах я ориентировался слабо – непонятно, в какую сторону нестись, чтобы встретить хоть одну живую душу.

Воинственно развернувшись в сторону такси, я недовольно рявкнул:

– Чего вы стоите над душой?! Уезжайте отсюда! Займитесь делом! – я грозно жестикулировал, что вызвало у Романа усмешку. Он продолжил пялиться на меня, не без удовольствия посасывая сигаретку. – Ах так?! – решил перейти в наступление я и зачерпнул в варежки охапку снега. Выпал он совсем недавно, поэтому был рассыпчатым и в снежки не утрамбовывался. Пришлось швыряться в таксиста тем, что было. – Клянусь, я сейчас настоящий камень откопаю!

Выпустив заключительную струю дыма изо рта и ноздрей, таксист откинул сигаретку в сторону – в тот момент отголоски летящего с моей стороны снега легонечко отполировали его залысину. Он поспешил запрыгнуть в машину. Я продолжал яростно засыпать снегом капот и лобовое стекло «Мерседеса».

Такси понеслось вперед по дороге, визжа покрышками и заставив меня отпрыгнуть на обочину. Я яростно пнул по сугробу – фонтан снега взметнулся вслед древнему «Мерседесу». Как хорошо, что я больше не увижу этого ишака и его барахолку на колесах.

Я вздохнул с облегчением, посмотрев на «BMW». Теперь ничего не мешает подойти ближе и рассмотреть угнанный автомобиль: «Столько проходимцев вокруг. И как тебя еще не угнали? Хотя я заблуждаюсь – тебя уже угнали. А снаряд в одну и ту же воронку дважды не падает. К тому же до ближайших людей тут топать и топать», – прикинул я. Чем ближе я подходил к «BMW», тем сильнее колотилось сердце.

Я и не догадывался, что серебристый «Мерседес» свернул на первом же повороте и сделал что-то вроде петли по здешним пустошам. Воспаленное воображение водителя уже успело родить множество разнообразных версий происходящего. Точное попадание в истину не является конечной целью Романа. Его интересуют только непередаваемые ощущения драйва и причастности к чему-то необычному, что с лихвой скрашивает его бесцветную повседневную жизнь. Сначала таксист посчитал, что его пассажир каким-то образом нейтрализовал и ограбил бухих спортсменов, после чего прознал про машину, которую те оставили здесь, и решил ею завладеть. Конечно же, тихий школьник-интеллигент не должен привлекать особого внимания. Правда, за непродолжительное время изначальная версия успела несколько раз видоизмениться: мол, ночные пассажиры Ромы – это звенья одной цепи, в которой хоккеисты натворили скверных дел (Роман пытался припомнить, о чем те вели разговоры), а теперь в деле вторая сторона, которая выезжает замести следы, словно мистер Вульф из «Криминального чтива». Но патологическая мания таксиста додумывать и преувеличивать полетела дальше. Вскоре Петр стал лицом, пострадавшим от действий банды спортсменов, и его цель – вернуть свое имущество и отомстить.

Шоферу кажется, что он обладает ценнейшей информацией, которой нужно срочно поделиться. Но с кем? Вряд ли правоохранительные органы и кто-либо еще сможет по достоинству оценить его детективный талант. Фантазия Ромы продолжала делать из отличника и внештатного помощника тренера команды «Магнитка-95» то первоклассного киллера, то террориста, то наркодилера, то фальшивомонетчика, то надзирателя из психоневрологического диспансера, приставленного к Роману.

Таксист знал каждый закоулок Тракторозаводского района (в детстве то и дело шлялся там), поэтому, выключив фары, как можно ближе подобрался к Петру. За зарослями у дороги, на обочине которой бросили «BMW», прячется несколько одноподъездных домов для сноса. Рядом с ними бесшумно припарковалось такси. Предвкушая слежку из укрытия, Роман чуть ли не вытанцовывал от возбуждения. Он играючи открыл багажник, откуда достал очередной трофей – тяжелый охотничий бинокль, который позволял наблюдать за Елизаровым с приличного расстояния даже сквозь голые острые ветки, что Роман и принялся делать, ерзая на кресле от удовольствия и невольно приоткрыв рот. В окулярах бинокля я как раз опасливо приближался к «BMW».

Зазвонил мобильник. Ромка от неожиданности подлетел на кресле и чуть не ударился головой об потолок. Бинокль выскочил из рук и больно врезал таксисту по причинному месту.

– Рома, пиши адрес, – вещала оператор. Таксист уже забыл, что он водила, а не частный детектив.

– Не могу пока, – прошептал он, будто из засады.

– Ты еще со старым заказом не закончил, что ли?

– И да, и нет.

– Не говори загадками. У меня люди на Руставели мерзнут.

– Плевать на них. У меня тут так-о-о-е…

– Неужели опять, Рома?! Тебя же по-русски просили ни во что не ввязываться.

– На этот раз все очень серьезно. Скажи, ты же принимала мой последний заказ?

– Представь себе. Я батрачу тут одна всю ночь. А ты там себе шоу устроил.

– Говоришь так, будто тебе завидно.

– И не мечтай.

– Кто точно звонил?

– Парень какой-то.

– Что сказал?

– Да все как обычно.

– Точно?

Оператор задумалась, хотя прекрасно знала, что заскоки Романа – это норма. Обычно они ни к чему серьезному не приводят. Ей казалось, что водитель скучает или просто фанатеет от дешевых криминальных книжонок.

– Постой, он хотел вызвать такси на крышу. Вернее, с крыши.

– С какой еще крыши?

– Мне откуда знать? Откуда ты там его забирал, наверное?

– Наверняка на крыше он что-то прятал.

– Кто он?

– Тебе звонил не простой человек, определенно. Он что-то замышляет.

– Рома, опомнись! Ты довез его? Если да, то забудь.

– Он носит очки? Он не был пьян?

– Откуда я знаю, в очках он или нет – я с ним по трубке общалась. Так, я не поняла: ты берешь пассажиров или нет?

– На сегодня я пас. Если позвоню, тут же бери трубку и готовься вызывать ментов.

– Рома, ты… – связь прервалась. – Идиот! Кого только понабрали?! – выругалась оператор.

Следом раздался еще один звонок. По определителю номера девушка поняла, что звонят клиенты с улицы Руставели, явно недовольные тем, что авто еще не подано.

Рома вернулся к слежке. Вряд ли через бинокль передаются волнение и трепет. Их я испытывал сполна…

«BMW X5» в двух шагах от меня. Я вновь хорошенько обматерил хоккеров. Спали бы сейчас в тепле и без забот, а не рассекали бы по чужому городу на чужом авто. Диву даешься, как столь респектабельная машина оказалась такой незащищенной. Я обследовал машину снаружи, передвигаясь словно по минному полю. Внешне повреждений нет – хоть на том спасибо. Но за непродолжительное время гораздо проще загадить все внутри. Двигатель не шумит, дым из двух глушителей не идет, некоторые стекла немного запотели.

А если в тачке не окажется ключей – что тогда? Я глубоко вздохнул, решив искать выход только из подтвердившихся проблем. Кажется, что может быть проще – вернуть авто на место. Главное, чтобы внутри все оставалось в первозданном виде. И чтобы хозяин не заявил. Вновь я не уверен ни в том, ни другом. На секунду показалось, что тачка мне знакома – конечно, сколько еще таких по городу бегает? Не будем отвлекаться. Программа «минимум» – уничтожить все улики, которые хоть малейшим образом могут вывести на похитителей. Получается, я теперь полноценный соучастник преступления. Дожили.

Я схватился за ручку водительской двери и долго не решался потянуть за нее, считая, что в салоне меня ожидают лишь разочарование и ужас. Мне не впервой сталкиваться с бесчинствами хоккеистов и их последствиями, однако нынешний инцидент переплюнул все. Благо, что ничего сверхъестественного они не совершили. Постойте-ка. Откуда я могу это знать наверняка? Только с их слов. Мне вдруг поплохело от осознания того, что угон – это, вероятно, только вершина айсберга. Ладошки в варежках покрылись испариной, в грудь больно кольнуло. В этот момент я и заметил, как криво стоит личинка замка на ручке. Вот так пацаны и попали в машину. А если я сейчас потяну за ручку и сработает сигнализация? Или машина будет заперта? Остается только бежать изо всех сил. Но подождите-ка. Я благородно вызвался все исправить, проделал такой путь и не могу теперь сладить с самим собой. Неужели меня выбила из колеи столь неординарная ситуация? Да быть такого не может! «Соберись, тряпка, и действуй!» Я вообразил, как сигану отсюда, если почую неладное.

Я легонечко потянул ручку на себя. Дверца предсказуемо поддалась, визга сигнализации не последовало. Я опасливо заглянул в неосвещенный салон, почуяв, что нечто приземлилось на снег рядом со мной. Я опустил голову и увидел личинку замка – держится она на добром слове. Вставив ее обратно в отверстие, я забрался в темный салон и прикрыл дверь. Машина показалась мне достаточно просторной. Сидеть с левой (водительской) стороны мне непривычно – предпочитаю роль пассажира. Погодите, я ж водить не умею. Кажется, я уже вспоминал об этом. Знаю, как и что в теории, а вот на практике… Интересно, можно ли вести машину, опираясь на одну только интуицию? Вот и проверим.

Сиденье холодное. Я уселся на него с должной степенью аккуратности и схватился за руль, чтобы прочувствовать то, с чем предстоит работать. Ноги дотянулись до педалей – они словно в километре от кресла располагаются. Надеюсь, в темноте не спрятан медвежий капкан – иначе мне несдобровать. Я заметил, что машина еще не успела толком остыть: «Просто чудо, что ты здесь». Обратил внимание на коробку передач – автомат, слава богу, что облегчает задачу. Справа от руля в зажигание воткнут ключ: «Хоть в чем-то мне везет», – подумал я, но двигатель не работал. Все перечисленное кажется простым, но когда от совокупности простых действий зависит многое, то дар речи можно потерять. Как-то даже страшновато – я пытался свыкнуться с обстановкой, прежде чем стараться сдвинуть с места эту махину.

С правой стороны что-то поблескивало темно-зеленым светом. Я протянул руку в сторону коврика у пассажирского кресла и достал оттуда пустую бутылку из-под шампанского. Ощутив запах игристого на донышке, я поморщился: «Знатно погуляли! Во избежание сюрпризов нужно все здесь обыскать. Место тихое, поэтому сойдет, – я отворил дверь и сбросил бутылку в снег, заметив в дверном кармашке отвертку. – А вот и ключ от машины, – заключил я, осмотрев инструмент. – Страшно даже вообразить, что еще здесь спрятано».

Перво-наперво я решил зажечь свет, чтобы оценить масштаб работ, ожидая множество сюрпризов. При свете на поверхность всплыли детали, на основе которых можно заключить, какие именно бесчинства творились в салоне. Шестерых дурачков, благодаря таким мелочам, могут вычислить в два счета.

Я повернулся в сторону второго ряда сидений и замер так, как никогда в жизни не замирал. Даже не знал, что делать: свалить или… Что вообще нужно делать при виде такой картины? Точно могу сказать одно: после этой ночи мое сердечко не будет бояться даже самых сильных разрядов электрического тока.

Я не мог оторвать глаз от изящного стана блондинки, что свернулась практически калачиком на задних креслах, не издавая при этом ни звука. Спит? Притворяется? Потеряла сознание? Мертва? Какого лешего она вообще тут лежит?! Я терялся в догадках и не осмеливался даже воздух сотрясать. В голове пролетала уйма воображаемых сцен на тему, как данная особа здесь очутилась и с какой целью понадобилась хоккеистам. Больше вопросов, чем ответов. «Что вы еще скрыли от меня, подонки?! – думал я, не представляя, что ожидает меня впереди. – Твою ж мать! Ну почему?! Почему я так и думал?! Побег явно не может обойтись без баб. На что я надеялся? На целомудренный званый ужин? Или что мне все расскажут как на духу? Не удивлюсь, если машина заминирована, а их разыскивают как грабителей банка, черт! – я тяжело вздохнул – вновь появилось сильное желание не погружаться в эту клоаку. – Ну и кто же ты такая, подруга?» – кажется, девушка дышала, а в воздухе витал легкий душок перегара и дамских духов. Надеюсь, ничего здесь не запачкали, хотя…

Пора с этим кончать. Только спокойствие и выдержка помогут мне – нужно завысить планку удивления и никак не реагировать, даже если в багажнике будет лежать огромный питон прямиком из африканских джунглей. Ясно одно: пацаны на славу постарались. Я решил разделаться с уликами, пока бабенка видит сны – даже натянул длинный ворот кофты почти до носа, чтобы меня не опознали. Правда, стали запотевать очки. Я дотронулся до пассажирки: кожные покровы теплые, сердце бьется, от каждого вздоха ее груди немного приподнимаются.

Заглядываться на нее времени нет. А ведь мне – любителю пикантных подробностей чьей-либо личной жизни – невтерпеж разузнать об этой ветреной челябинской девице побольше, поэтому я не удержался и поднял с пола ее сумочку. Внутри стандартный набор: телефон, косметичка, зеркальце, чеки, салфетки, кошелек, записная книжка, таблеточки, пачка контрацептивов (почти пустая), флеш-карта, газовый баллончик (явно использовался), ключи, пилочка для ногтей, пачка сигарет, а также полуразорванный пакетик с остатками белого порошка неизвестного происхождения. Впрочем, я сразу же понял, что это за вещество, поэтому мигом откинул сумку назад и тщательно оттряхнул руки. Вопросы накопились такого плана: с кем дама использовала презервативы, с кем – баллончик, а с кем – наркоту (наверняка из-за нее девушка в отключке)? Пора бы уже заняться делом.

Сначала я открыл дверь сбоку и подозрительно навис над симпатичной мордашкой девушки, пытаясь сообразить, что с ней сделать: с одной стороны, она свидетель, ненужный и одновременно полезный; с другой стороны, особа явно непредсказуемая – глядишь, очнется и прирежет тебя пилочкой для ногтей. На мороз ее выкидывать негуманно; вдобавок с ней ведь что-то не то творится – с чего вдруг она так сладко спит и не реагирует на идущий с улицы холод. Да уж, алкоголь, сигареты и смеси различного рода точно до добра не доведут.

Махнув рукой на барышню, я сначала избавился от всего пластикового и стеклянного в салоне. Содержимое бутылок я беспощадно вылил в ближайший сугроб. Дальше я как матерый пограничный пес, разыскивающий запрещенку, излазил все закутки автомобиля, кое-где даже рыская на ощупь. Добыл я приличное количество вещей, по которым можно с легкостью идентифицировать хозяев: шапки, наушники, Пашкин кошелек, кольцо, монетки, прочая всячина из карманов. Под одним из ковриков меня ждала важная находка – цепочка с крестом, принадлежавшая Митяеву. Чтобы точно не потерять драгоценность, я надел ее себе на шею и продолжил поиски, поднимая коврики, заглядывая в карманы и выгребая оттуда мусор – кто-то даже умудрился кинуть туда окурок и снюс. Ну и мерзость! Рядом валялся и коробок от спичек с нарисованным золотым хамелеоном, который я с интересом рассмотрел. Открыл багажник – в нем ничего толкового, отчего я сделал вывод, что тачка почти новая. Еще там валяется шубка спящей красавицы. Ну… как шубка – возьмите настоящую шубу и оставьте от нее лишь четверть, которая укроет плечи, грудь и спину чуть ниже лопаток. Меня-то, утепленного в такую погоду, и то озноб берет. В конце я обнаружил еще и чью-то перчатку. Дальше оставалось только начать вспарывать обивку, вскрывать двери, снимать кресла – так я вошел во вкус, хотя похотливые неуправляемые бараны вряд ли добрались до этих мест.

В целом вид у авто достойный – проветри, убери полудохлую девку и можно гнать в салон. Проделанной работой я удовлетворен: «Да что б вы без меня делали, бездари?!» – уши у спящих ребят наверняка горят адским пламенем. Самое время вернуть машину назад, а там уже действовать по обстановке.

История двадцать восьмая. «Нет ничего страшнее обиженной женщины»

И вновь я оказался за баранкой, опасливо поглядывая на Лизу. Хоть бы она не ожила в самый неподходящий момент. Итак, передо мной руль с логотипом «ВMW», циферблаты с лежащими на нулях стрелками, возвещающими о скорости, оборотах, бензине. Справа расположился рычаг коробки передач, стоящий в нейтральном режиме… нет, в режиме парковки, да, точно… парковки. Я уже в ступоре! Так, ключ в зажигании. Хорошо, стоит его повернуть, и движок оживет. Нет, надо ведь еще на педаль надавить, кажется, чтоб не дернуло вперед – явно на тормоз, а не на газ, правильно? Да, ту, что слева – ага, вот так. Ключ на месте, но не вертится – блокировка какая-нибудь антиугонная? Где же ты до этого была? А туда ли я верчу? А вот и нет. Есть кнопка справа от руля – «START/STOP». Я положил палец на нее, будто приготавливаясь к поездке на смертоносном аттракционе.

– Давай, родная, не подведи, – прошептал я.

Я нажал на круглую кнопку стартера. После двух-трех глухих стуков под капотом вновь воцарилась тишина. Последующая попытка успехом не увенчалась. «BMW» не заводится, хотя всеми силами тужится. Я стал упорно таращиться на стрелки, огоньки и значки на приборной панели, чтобы уловить любой сигнал, любое изменение. В чем же причина? Свечи? Стартер? Аккумулятор? Топливный насос? Я думал, что эта машина неистово ревет как лев, а она еле кашляет, словно престарелый курильщик. От замешательства пришлось сложить руки на груди. Кто ж говорил, что будет легко? Пока что застреваем на самом простом. Я не сдавался и попробовал завести тачку в третий раз, перебрав в голове всевозможные варианты, которые мог знать:

– Неужто мороз? Угораздило нас родиться в этом промозглом краю. Как-то пешеходы об этом и не думают – ноги ведь всегда заводятся, если, конечно, с вечера горло горячительным не промочил.

Я снова взглянул на стрелки и циферблаты и понял, в чем дело:

– Бензина нет, – указатель топлива даже не шелохнулся, но индикатор пустого бака почему-то не пищал в отличие от звуков, оповещающих, что водитель не пристегнут. Вскоре стала ясна и причина отсутствия топлива. – Чего ж я сразу не допер? Я обнаружил машину со вставленными ключами. Внутри более-менее тепло. Она просто работала на холостых, печка прогревала салон, чтобы тело сзади не замерзло, ведь герои-любовники давно свалили. Видимо, изначально бензина было негусто. Либо они так много наездили, что он закончился.

Я опустился на спинку кресла, раздумывая над тем, что делать теперь: плюнуть на машину и уйти с уликами восвояси или найти бензин и вернуть машину туда, где ее взяли, чтобы ни у кого не смог сложиться общий маршрут ее следования, как-то затрагивающий хоккеистов, если свидетели их бесчинств все-таки объявятся (парочка уже есть). Если думать долго, то точно сцапают. Или замерзнешь. Топать далеко уж точно не вариант – нужно выбираться отсюда на колесах.

Подъезжая сюда на такси, я заметил старый дорожный знак «Автозаправочная станция» – явно она не слишком далеко: «Только туда мне и дорога, – определился я. – И обратно тоже, учитывая, что я наполовину перебинтован поперек груди и тяжести таскать мне нежелательно. А канистр для бензина в багажнике нет. Здесь еще и спящая красавица. Надеюсь, дорогуша, к моему возвращению ты очнешься и покинешь машину на своих двоих – возиться с тобой нет ни сил, ни времени. Треклятые мальчишки, не могли спокойно в клубе отсидеться? По гроб жизни мне должны будете, – я вытащил ключ из зажигания. Для него еле нашлось место в моих карманах, по которым я растолкал все утерянное беглецами добро. – Что ж, машинка, никуда не уходи. А нам пора в путь-дорогу», – я не знал, сколько топать до заправки и есть ли она вообще. Управиться бы со всем до рассвета. А что же потом? Вождение? А я суммарно за всю жизнь за рулем провел минут 15. Но сначала бензин.

И вновь я на заснеженной обочине. Поправив верхнюю одежду, я аккуратно захлопнул водительскую дверь и мерным солдатским шагом отправился по забытой коммунальщиками дороге навстречу топливу. А каким бензином, кстати, такие машины заправляют? Да уж, в этом деле я профан.

Темно и никого – самое время для прогулки. Если же мне по дороге встретятся недоброжелатели, о которых так настойчиво предупреждал таксист, то мне крышка. Если только обороняться отверткой и спрашивать Господа Бога, за какие грехи он шлет мне такую кару. Хотя, учитывая события прошедших нескольких месяцев, я знаю ответ на этот вопрос.

***

Прошагав несколько сотен метров, я обернулся. Пейзаж вокруг не изменился: та же дорога, тот же забор, те же заросли. Шоссе продолжает плавно сворачивать, огибая промзону с трубами и ангарами. Такие виды когда-нибудь кончатся? Или весь Челябинск состоит из подобных пейзажей?

Где-то позади стал нарастать звук летящей на приличной скорости машины. И кто только в столь позднее время забурился в эти дебри и гоняет? За доли секунды до того, как из-за угла вылетел автомобиль, в моей голове промелькнуло, что это могут быть: «BMW», в который залили бензин те, кто обнаружил его раньше, или «Мерседес» с таксистом, на которого я уж точно наброшусь, даже если поединок будет неравным.

Не судьба.

По шоссе, вздымая всполохи свежего снега, летел бежевый «Порше». Непривычно видеть элитную машину в таком сеттинге. Не знаю, что меня дернуло, но я решил проголосовать, вытянув руку в сторону и отойдя на обочину, а то еще подхватят на капот ненароком. «Порше» пролетел мимо, обдав меня порывом ветра вперемешку со снегом, однако дал по тормозам и остановился в нескольких метрах впереди. Я вопросительно взглянул в сторону автомобиля, который сдал назад и подъехал ко мне. «Порше» по размеру, кажется, еще больше «BMW» – я смотрел в тонированные стекла, которые вот-вот должны опуститься: надеюсь, выгляжу я не как плут, который недостоин роскошной попутки.

Стекло опустилось. Я с интересом посмотрел в салон. За рулем блондинка – слишком много блондинок на мою голову (только за сегодня). Нынешняя блонда явно чем-то расстроена: ее волосы растрепаны, макияж размазан по лицу, глаза красные от слез, одежда измята, а взгляд до такой степени печален, что вызывает лишь жалость. Невооруженным взглядом видно, что дамочка недавно закончила реветь. Время от времени всхлипывала, а на меня смотрела как-то безынтересно и обыденно, явно ожидая первого шага с моей стороны, мол, чего меня остановил, говори уже.

– Здравствуйте! – галантно начал я. – Я тут застрял неподалеку – мне бы…

– Залезай уже, – тонким, почти писклявым голоском пригласила она.

– Мне бы… до заправки доехать.

– Чего стоишь? Садись, – ей, по всей видимости, все равно, даже если случайный попутчик начнет ее убивать в дороге.

Стало неловко, но я без лишних слов подчинился. Не успел я толком усесться на переднее сиденье, чтобы стряхнуть снег с ботинок (людям это нравится), как меня буквально отбросило на спинку кресла, ибо «Порше» стремительно тронулся в путь – аж дверь захлопнулась сама по себе. Я тут же нащупал ремень безопасности и понадежнее пристегнулся.

С первых секунд выяснилось, что поездочка обещает быть веселой. Важно не проглядеть заправочную станцию, но что-то мне подсказывает, что выбраться из «Порше» будет проблематично. Не миновало и десятка секунд, как мы прилично разогнались. Окрестности пролетают за окнами так быстро, будто их засасывает в черную дыру. Причем саму автоледи такой распорядок дел нисколько не смущает – она безэмоционально поглядывает на дорогу, лишь слегка касаясь руля. Одно неверное движение, и нас выбросит на обочину. Увязнуть в снегу – это наилучший вариант. Может и из колеи выкинуть – привет, столб, забор, отбойник. Или рекорд по количеству кувырков на машине. От таких перспектив мне стало не по себе – абстрагироваться от возможности плачевного исхода невозможно.

Знаю, что некоторые женщины водят безбашенно, но чтоб настолько… Самое время вспомнить молитвы или придумать новые. Вероятно, дни наши на бренной земле сочтены, а ей хоть бы хны. Она ведет машину вперед, постоянно отвлекаясь на салфетки, платки, зеркало заднего вида в салоне, мобильник, сумочку на заднем сиденье. В такие моменты мое сердце останавливалось, а кровь застывала в жилах. Я ухватился за что угодно и чем угодно. Подобной прижимной силы я никогда прежде не ощущал. Бывало, конечно, Митяев, когда я сидел рядом, в качестве невинной шутки прибавлял скоростей на прямом участке широкого проспекта. Так вот, заявляю официально, что там были цветочки, ибо «Приора» столько сдюжить не может.

«Боже мой! Куда же я попал?!» – крутилось в голове. Лентяй, лучше б пошел пешком. А то тебя сейчас доставят прямиком в ад, причем без очереди. Перспектива угодить на небо девушку нисколько не смущала. Я должен любыми средствами заставить ее остановиться. Но если заговорить, то можно ненароком отвлечь ее, и тогда она совсем на дорогу глядеть не станет, как и за руль держаться.

Язык пристал к небу. Руки вот-вот вырвут подлокотники у кресла. А ведь мы в пути от силы 15 секунд. Отче наш, сущий на небесах…

– Вы… вы так водите. Вы прежде не попадали в аварии?

– Я за рулем третью неделю.

Я резко почувствовал себя плохо.

– Прошу прощения, не могли бы вы… – я прервался, ибо понял, что вещаю шепотом – девушка, одетая, кстати, весьма дорого, меня не…

– Ты что-то сказал? – спросила она.

– Остановите машину. Я сойду! – испуганно выдал я.

– Уверен?

– Уверен.

– А я вот не уверена, – заявила она. – Если я уеду, то следующую попутку ты будешь ждать до ишачьей пасхи.

– Как я жалею, что ввязался в это.

– Чего говоришь?

– Говорю, что… Осторожно! Поворот!

Девушка резко крутанула руль вправо, и мы просто чудом свернули на другую улицу.

– Куда мы так летим?! Это же безумие!

– Я тороплюсь, – коротко прокомментировала она.

– Куда?! Куда можно торопиться глубокой ночью?!

– Я убегаю.

– Черт возьми, от кого?!

– От себя, – на серьезных щах объявила она и лишь прибавила скорость, будучи непристегнутой. Благо встречных машин не было.

– Что ты себе придумала такое?! – не врубался я, начиная соображать, как бы ее вырубить и при этом оставить машину на безопасном курсе.

– Я… я просто ищу способ быстрее со всем покончить.

«Дело – дрянь!» – подумал я.

– Хочешь сказать, что ты…

– Да! Да! Да-а-а! Мне жить надоело! Все это терпеть надоело!

– Зачем?! Почему?! Ты нормальная вообще?!

– Может, и ненормальная. Но меня сегодня унизили, растоптали, убили. С меня хватит!

Гаражи. Гаражи. Гаражи. Молниеносно пролетали за окнами.

– Подожди ты. Плохое событие в жизни – это еще не повод…

– Откуда тебе знать?! – рявкнула она.

– Я тоже был в таком состоянии.

– Тебя тоже парень кинул?

– Какой… Нет! Просто подростковый кризис.

– Тогда замолчи! Ты ничего не понимаешь!

– Расставание и обида – все равно не повод делать из себя котлету и идти во все тяжкие.

– Да что ты знаешь…

– Я вижу, – общался с истеричкой я. – Ты же такая молодая, симпатичная, очаровательная девушка, – я боялся ее как огня, – хрупкая, но в таком большом автомобиле. Ты наверняка достойна большего, чем бесчинствовать за рулем и гробить себя.

– Все вы так говорите. В итоге все равно обманываете!

– Во всем можно разобраться, поверь мне! – она уставилась на меня. – Надо только успокоиться, выговориться. И все встанет на свои места, не будет таким уж никчемным и бессмысленным, как ты думаешь сейчас.

– Правда?! – спросила она, словно заплаканная четырехлетняя избалованная девочка, которой все-таки купили сладость после того, как она устроила родителям грандиозный концерт в магазине.

– Разве ты никогда не пробовала так делать? А не с плеча сразу рубить? Очень помогает. Я вот…

Деревья вдоль дороги расступились. Мы как раз пролетаем мимо нужной мне заправки – указатель не врал. Пора махать ручкой неуравновешенной девахе, которая с минуты на минуту себя угробит.

– Вот! Моя заправка! Мне сюда нужно, – рискнул отстегнуть ремень безопасности я, но совершил одну роковую ошибку – подарил надежду. – Давай, тормози.

– Ага! Как бы не так! – объявила она и резко перестроилась на встречную полосу, уводя машину все дальше от нужного мне места.

Ситуация настолько безвыходная, что я уж хотел десантироваться из «Порше» на скорости, но не рискнул, ибо понимал, что при столкновении с землей я раскрошусь как конструктор. Кажется, меня взяли в заложники. Не террористы, а простая русская девушка.

– Ты что делаешь?!

– Я тебя не отпускала!

– Ты рехнулась?! – постучал по башке я, все же склоняясь к решению выпрыгнуть из тачки, а там будь что будет.

– Куда ты собрался?

– На волю! – ответил я, как вдруг понял, что дама вцепилась в меня руками. – Руль! Дура! Держи руль! – истерично взмолился я.

– Без тебя мне не жить!

– Отпусти! Я не твой мужик!

– Помоги мне! Выслушай меня!

– Ты чокнутая!

Блондинка схватила руль – сделала это как раз за пару мгновений до лобового столкновения с мусоровозом. И чего он тут забыл? Благо мы вернулись в свою полосу.

– Выпусти меня, бестия! – вскрикнул я. – И иди со своими подругами проблемы обсуждай.

– У меня нет подруг, – созналась девушка, зажмурив глаза, чтобы выцедить из них очередные слезы.

«Порше» под ее управлением явно везет нас обратно в город.

– Думаешь, что я сгожусь тебе в качестве подруги?! Вот еще! И вообще: у меня важные дела на той заправке, черт побери! Угораздило же меня, – ругался я. – На кой хрен я вообще тебе сдался, женщина?! Я так-то несовершеннолетний, а вся ситуация тянет на похищение… – я подумал и добавил, – с целью изнасилования!

– Ага, размечтался, мальчик. Ты сам сел ко мне в машину, забыл?

– Ничего это не значит. И где вас только таких выращивают?

Мне показалось, что на ее лице проскочило что-то вроде улыбки, но только на мгновение. Сама она погружена в глубочайшее уныние. Может, мне пора вспомнить, что любой мужчина, как это принято в цивилизованном обществе, должен уважительно, снисходительно относиться к любой женщине вне зависимости от ее возраста и социального положения. А как же равноправие, во-первых? А во-вторых, скорость она так и не сбавила. В-третьих, я здесь появился не по душам разговаривать – она же сейчас завезет меня черт знает куда. Очень опрометчивое решение выезжать в город из безлюдных дебрей – тем более с таким-то скверным настроением.

– За что мне такое наказание?

– Изъясняешься как старый дед. А говоришь, что несовершеннолетний.

– Так и есть. У меня, между прочим, полно своих дел и времени в обрез. Чего тебе надо?! – возмущался я.

Она задумчиво взглянула вдаль, продолжая вести автомобиль на прежней скорости:

– Потому что ты первый за долгое время, кто сказал мне, что выход есть.

Я истерически захохотал – от абсурдности аргумента по большей части.

– Мне кажется, это дежурная фраза для всех, кто огорчен. Тебе ее каждый скажет: когда реально хочет помочь и когда желает вокруг пальца обвести.

– Ты был искренним…

«Вот так штука!» – подумал я.

– Перед лицом угрозы нанесения тяжкого вреда здоровью…

– Знал бы ты, как мне плохо… – понурила голову она, затем принялась искать что-то у кресла – вскоре она схватила за горлышко полупустую бутылочку вина и отпила из нее пару глотков, невзирая на мой ошарашенный взгляд.

– Мне кажется, что тебе как раз-таки очень хорошо. Ты попиваешь винишко в новеньком «Порше», на тебе брендовые шмотки, маникюр, цацки. А сумочка так вообще как весь мой гардероб стоит, а то и больше. Почему бы тебе попросту не расслабиться? Не париться, как делают все твои, а?!

– Все это чушь и притворство, – выдала она. – Смотри! – она схватила свою сумочку, ловко достала из нее тушь с помадой, разрисовала ими кожаный аксессуар, опустила стекло и швырнула вещь на дорогу.

– Зашибись! – отреагировал я. – Что же тогда ты хочешь услышать от меня? Я не психолог. Я… я даже школу еще не закончил.

– Ты сможешь меня выслушать.

– Не в обиду тебе, но ты почти вдвое меня старше. Вряд ли я сделаю правильные выводы.

– Не зря мне попался именно ты. Я рассчитывала, что разобьюсь раньше.

– Что?!

– Что слышал.

– Можно при мне не заводить подобных разговоров, а то я и так уже на грани.

– Если ты убедишь меня, что ничего подобного творить не стоит, то ничего тебе не угрожает.

– Хватит уже! Я тебе не Шахерезада Степановна. Насколько ж надо отчаяться, чтобы себя жизни лишить?!

– О, ты еще не знаешь, что сотворили со мной люди, которым я верила.

– Личико у тебя вроде бы на месте. Руки, ноги тоже. Остальное, как говорится, ерунда! – заявил я.

– Душевные раны не под стать физическим…

– Как я могу помочь тебе чем-то дельным, если даже не в курсе того, что с тобой приключилось? Кроме того, что я сейчас наблюдаю. А на основании последних пяти минут я убедился, что ты невротичка.

– Я не хотела, честно. Это все от горя, – девушка вновь захлюздила – я заметил, что на протяжении всего разговора ее бросает то в жар, то в холод, то в нюни, то в неистовую ярость.

– Раз не хотела, то давай останавливайся, – мы, кстати, уже вовсю летим по жилым микрорайонам, – и поговорим с тобой спокойно. Мне это очень поможет.

– Ты убежишь, стоит мне остановиться.

– С чего ты взяла?! – уловка не сработала. Благо мозгов у автоледи не хватает двери заблокировать.

– Потому что все вы, мужики, похожи друг на друга. Сначала наговорите всего, а потом…

– Я не привык размышлять в машине, которая несется по городу со скоростью 150 км/ч!

– А это специально, чтобы меньше времени было на раздумья, прежде чем…

Ежу понятно, к чему она клонит. Прямо-таки адский огонек загорелся в ее глазах. Я пропал.

– А вот вы, женщины, всегда склонны все преувеличивать и драматизировать, а потом срываться на мужиках. А причина, блин, в том, что у вас с утра ноготь сломался.

– А у вас, мужиков, всегда проблемы вселенского масштаба, вопросы государственной важности. И пускай остальные подождут. Пускай весь мир подождет! Девушек, прикрываясь этим, значит, можно динамить, обманывать, использовать или того проще – ни во что не ставить, упиваясь своим величием и превосходством, которые ничегошеньки не стоят. Но вы же всемогущие мужики! Куда нам до вас! А мы ведь тоже живые существа, а не интимные игрушки и груши для битья. Вы никогда не признаете, что мужики без баб ничего дельного собой не представляют.

– Ха-ха, содомиты бы с тобой не согласились.

– Кто?

– Осторожно!!! – крикнул я, ибо на проспекте девчонка уверенно правила «Порше» в колонну снегоуборщиков.

Еле вырулили. Ушли бы в занос и заместо лобовухи перевернулись бы. Но девчушка скоростей не сбавила. Отличная презентация всех прелестей дамского вождения.

– Мужланы вечно кашу заварят, а потом на девушек все валят. Почему ты не предупредил, что впереди техника?!

– Я не предупредил?! Ты у нас за рулем, дорогуша! Вообще на своей волне! Умоляю, прекращай эти бесчинства – мне уже нехорошо.

– И не подумаю. Вы, мужики, у меня за все ответите, – она рулила дальше, прокладывая одной ей известный маршрут. До его финала мне край нужно выбраться из этой адской машины для убийств.

– Я… я-то здесь при чем?! – до меня начала доходить самая суть истории хозяйки «Порше» – ее здорово предал любимый мужчина. Своего предателя она, кажется, усмотрела во мне, поэтому хочет без промедления раскромсать его… то есть меня. – Ты можешь спокойно объяснить, кто тебя обидел, и выплескивать всю злость на него, а не на меня!

– Он уже получил свое.

– И это повод ненавидеть других мужиков?!

– Шикарный повод. Так бы и поотрезала ваши проклятые яйца, которыми вы хвалитесь налево и направо.

«Дело – мрак!» – паниковал я. Крышу у меня начало серьезно сдувать, когда она принялась шариться в тайничке под подлокотником – я уже подумал, что там у нее припрятаны острые ножницы, с помощью которых она сделает меня евнухом. А я ведь еще так молод и толком не успел по-настоящему полюбить. От скорости и неотвратимости наказания за все мужские грехи я зажмурил глаза.

– Алло! Алло! Мама! Мамочка! – кричала в трубку девушка. – Ты меня слышишь?! Это дочка твоя, Таня, маленькая и глупая… Уже поздно. Но ты же выслушаешь меня, да? Душенька моя, я так страдаю. Мне так больно. Моя жизнь разрушена, а я ведь только сегодня днем была на седьмом небе от счастья, мама. А сейчас я не хочу жить… Меня все предали, все подставили. Я поняла теперь, что я никчемная дура, мама! Почему ты мне никогда не говорила об этом?! Почему я всегда для тебя была красавицей-принцессой? Не будь я слепой идиоткой, может, я бы сразу все поняла и не наделала бы столько ошибок?! Нынче слишком поздно – я не могу этого выносить и что-нибудь с собой сотворю… Здесь, думаю, моих никчемных мозгов хватит. Меня выкинули на помойку, мам! Но… прежде чем ты увидишь меня в завтрашних новостях, я не дам ему жить… и его старой-новой потаскухе! Я буду после смерти являться к нему во снах, возьму с собой голодных-преголодных крыс и заставлю их жрать его мужское хозяйство. Урод заслужил! Да! Ты все правильно поняла! Что?! Угу, естественно, свадьбы не будет. Да, мама, он… он во всем виноват, он все испортил! Его зовут Артур, мама! Надеюсь, он получит по заслугам. Если я переборю свою боль, то сожгу ему хату и порешу всех его продажных шлюх! Спокойной ночи, мама! Не звони мне – буду занята. Пока, мам! Люблю тебя.

Я надеялся, что ее мать даже не подняла трубку. На ее месте я бы сию секунду свалился с сердечным приступом (после таких-то слов). Однако брошенка взглянула на экран сотового телефона, и ее чуть не разорвало от крика и рыдания. Из-за одной лишь заставки. Истошно крича, она будто в конвульсиях билась в попытках раскрошить трубку обо все, что видела.

– Прекрати!

– А-а-а! Ненавижу! Ненавижу его! – бесновалась она. – А-а-а! – вызывайте, мать его, экзорциста!

– Таня! Успокойся! Таня! – я пытался вразумить ее, но она не слышала.

Дошло до того, что она пыталась разбить телефон об внешнее зеркало заднего вида. Битва закончилась вничью: пострадала трубка, и зеркалу досталось. Я хотел ухватить Таню за пальто, но она огрызнулась и крутанула руль так, что меня откинуло к пассажирской двери.

Мы вылетели на какую-то площадь и подпрыгнули на трамвайных рельсах как на стиральной доске.

– Ты нас угробишь, кретинка!

– Туда нам и дорога!

– За себя говори! – конечно, я сделал много чего плохого, в том числе и по отношению к хоккеистам. Но я же встал на путь исправления. Все же в итоге во благо. Правда, люди снова меня не поняли (они вообще редко меня понимают) – просто я скрыл от них свои истинные чувства и, кажется, разучился любить. После таких вот форс-мажоров я готов признать, что поступаю неверно.

Танюша впервые после всех выкрутасов на «Порше» неаккуратно вписалась в поворот – вообще неясно, как мы еще в космос не улетели. Мы по касательной покарябали крылья «Порше» об заборчик на перекрестке.

– Это зашло слишком далеко! – набрался смелости я, чтобы напасть на Таню и попытаться нейтрализовать ее. Она оказалась не из робких: чуть не откусила мне ухо, ударила меня по больному месту, а в другой бок больно уткнулся рычаг коробки передач.

Я вновь отлетел на свое место – в довесок на голову приземлился расколотый, но все еще функционирующий мобильник Тани. Рикошет отправил его прямиком мне в руки. Сдаваться я не хотел, желая атаковать бабенку повторно, однако мигом замер на месте – взъерошенная дурилка пригрозила мне шокером. Машина неслась сама по себе. И это в центре столицы Южного Урала! Да где хотя бы один гаишник?! Безобразие!

Уже в который раз Строймилова заплакала. Я сжимал в руках ее телефон – отжав кнопку блокировки экрана, я увидел заставку: счастливая парочка стоит в обнимку, слева – явно Таня (убери потеки от туши и помады, и она очень даже ничего), справа – в меру высокий молодой человек презентабельного вида с несколько надменным взглядом, в костюме, смугловатый, с козлиной бородкой и усами.

– Это он? – спросил я в упор, демонстрируя фотографию сошедшей с ума от горя блондинке. – Из-за него весь сыр-бор?!

Татьяна отвернулась от меня. Слезы водопадом хлынули на ее одежду, а рука с электрошокером опустилась, словно обессилела. Я аккуратно подхватил ее, нежно разжал пальцы и отобрал опасный приборчик.

– Следи лучше за дорогой. Хватит реветь, – говорил я. 60 км/ч казались черепашьей скоростью. – А теперь расскажи мне, что произошло, – Таня еле заметно покачала головой. – Понимаю, что трудно, но гарантирую, что тебе полегчает. Давай, ну? Кто он? Что он наделал?

– Он… козел! – выдала она.

– Это я уже понял, – разглядывал фотографию я. – Вот, говорят ведь, что мужчина и женщина – это две половинки одного целого.

– Нет! – громко высморкалась Татьяна. – Две половинки одного целого – это жопа!

– Тебе, смотрю, уже легче, – я удивился ее остроумию. – Рассказывай.

За окнами – подсвеченный иллюминацией центр города. Где-то здесь и местный Арбат – улица Кирова.

Прежде я не встречал столь бурной реакции девушки на какое-либо событие. На моей голове точно появилась парочка седых волос.

– С утра я думала, что день станет самым лучшим днем в моей жизни…

– Жив, здоров – значит, это уже самый лучший день в твоей жизни.

– Я узнала, что беременна…

– О, вот как? Поздравляю, – неуверенно выдал я, пытаясь прикинуть: неужели гормоны бьют бабам по голове так сильно, что те способны на такие рискованные и необдуманные поступки, тем более в таком интересном положении?

– Когда я узнала, что беременна, то сползла по стенке на пол и не помню даже, сколько прорыдала. До сих пор не могу определиться, что это за слезы: радости или отчаяния?

– Радости, конечно, – безоговорочно ответил я.

– Сначала я тоже так думала, поэтому захотела поделиться радостью с отцом ребенка – Артуром. Я специально приехала в «Хамелеон» – клуб, где он работает. Ждала, что он обрадуется, на руках будет меня носить. Захожу, а он…

– Что он?

– Он обжимается с другой. Наверняка до этого они…

– Не нужно плакать, Таня! Возьми себя в руки, пожалуйста.

– Это же, по-твоему, слезы радости, да? – с претензией спросила она.

– Конечно. Потому что ушла от засранца.

– Только я могла залететь от изменника, который против этого ребенка… Но он еще за все ответит, – Таня дрожала от злости. – Он меня на всю жизнь запомнит, – я почувствовал, как «Порше» покатился резвее. Когда же кончится бензин?! – Я… я вены себе перережу! Нет! Он хотел меня этой машиной подкупить, так я возьму и разобью ее прямо сейчас всмятку вместе с собой! Всех похороню: себя, кого он якобы любил, и наследника его, которым он меня наградил. Вот тогда-то он поймет… Все поймет… Многое потеряет… многое… Нельзя… нельзя так поступать с матерью своего ребенка!

Адреналин сковал мое тело.

– А о невинных жертвах ты не подумала? – обреченно напомнил о себе я.

– Я ведь шла все ему рассказать. Порадовать его, импотента поганого…

– Послушай, Тань: во-первых, вряд ли импотент смог бы тебя обрюхатить; во-вторых, он ведь не знал, что ты залетела, когда спалился. Может, он не стал бы так делать, если б…

– Не оправдывай его! Нечего мне тут мужскую солидарность показывать.

– Ты только не горячись.

– Ничего бы не случилось, если бы не эта мочалка Лиза из клуба. Она все подстроила.

– Соперница?

– До сих пор не может смириться, что Артур выбрал меня. Вот и соблазнила его, гадина. Сделала мне больно – добилась своего.

– Можно как-нибудь взглянуть на эту Лизу?

«Если, конечно, выберусь отсюда в целости и сохранности», – мысленно добавил я.

– Зайди в «Фото». Там подписано, – велела Татьяна, указывая на телефон. – Только мне не показывай. Видеть ее не могу. Я бы сейчас проехалась колесами по ее роже.

– Ладно, – я проделал все, как сказала Таня, и обнаружил нужные фотографии. Видимо, прежде девушек объединяла работа помимо любви к Артуру, который, судя по всему, был их шефом в… модельном агентстве или что-то около того.

Приглядевшись к Елизавете получше, я впал в замешательство (очередное). Меня осенило – это же она валяется без сознания в «BMW». Явно малолетние проходимцы подобрали ее в «Хамелеоне». Там они, выходит, и отдыхали. Бывают ли такие совпадения?

– Понравилась, да? – спросила Таня.

– Нет, – отрезал я во избежание последствий, – не особо.

– Скажи, что страшная, да?

Я решил поддакивать:

– И что Артур в ней нашел? – отложил в сторону полуразбитый телефон я. – Слушай, Тань, – мы продолжали колесить по Челябинску. Надеюсь, девушка не разыскивает подходящее место для грандиозной аварии, – если твой жених оказался таким редкостным гадом, то пусть подавится. Ты не думала, что можешь стать отличной матерью для своего ребенка и одна?

– Ты шутишь?

– Никаких шуток. Твои упорство и решительность сделают из ребенка супергероя.

– И в супергерое я до конца жизни буду угадывать черты Артура…

Я промолчал.

– Я же ничего не смогу без него. Я никто и звать меня никак, – расклеилась она.

– Впервые в жизни встречаю женщину, которая так говорит. Обычно у вас все наоборот. Ты сама что мне вначале сказала?! Это он… он без тебя жить не сможет. Где ты посеяла свою гордость?! Сколько женщин в одиночку детей подняли…

– У него деньги, власть и связи. Он полностью меня обеспечивал. Я практически ни дня нормально не работала… если только под его началом… Как он меня подобрал, так и бросил… Бросил и другую шалаву нашел – круг замкнулся, – я понял, что версия с модельным агентством отпадает в пользу более пошлой версии. – Я думала, у нас с ним всерьез. Мы съехались, любили друг друга, – Таниными слезами можно было хоть всю Африку напоить. – Он же такой… нежный, внимательный, усидчивый, галантный… был.

– Да всплыл.

– Дерьмовые все же существа эти мужики. Жадные мрази. Жонглируют девушками только ради престижа и потрахушек.

– Ой, прям уж вся твоя жизнь завязана на одном только Артуре, – я пытался подбодрить ее, а то дело пахнет керосином. – После расставания такие возможности открываются! Сама сейчас прикидываешься никчемной, когда, по твоим же словам, такими должны быть мужики.

– На этом и моя жизнь должна закончиться.

– Больно ты категорична, дорогуша, – нужно всеми способами, правдами и неправдами отвлекать ее от суицидальных настроений. – Наверняка у тебя есть хобби, таланты, навыки, стремления, мечты…

– Находить ненадежных мужиков и залетать от них – вот мой талант!

– Уверен, что такая красотка, как ты, без работы не останется.

– Ага, на паперти. Или на панели.

– Почему сразу так?

– Как мне сегодня сказали прямо в лицо, я никчемная и ни на что не способная потаскуха. И теперь я поняла, что всю жизнь летала в облаках.

– Это не повод убивать себя и меня, – тихо произнес я.

Таня молчала – только гнала машину вперед, будто рубится в гонки на компьютере. Мы пролетели перекресток на красный свет и выбрались на широкополосную эстакаду.

– У тебя огромнейшее преимущество перед гнусной парочкой любовников – это твой ребенок и отцовские чувства Артура, – я уже не знал, чем ее отвлечь. – Идеальная месть – обставить Артура, заставить его завидовать тебе, волосы на себе рвать. Глядишь, и сам приползет. Вон, первоначальный капитал есть – можно продать машину. Глядишь, родители чем-нибудь помогут…

– Я сама каждую неделю маме деньги высылаю, – холодно ответила Татьяна.

– Ты вот столько всего наговорила своей маме – даже представить не могу, каково ей сейчас. Но как бы трудно ни было, настоящая мать не может стать убийцей. В противном случае она не мать, а исчадие ада – нет таким прощения, – я рассчитывал, что удастся надавить на Таню с этой стороны. – Твоя мама позволила тебе появиться на свет – вряд ли ей было легче, чем тебе сейчас. То же можно сказать и про мою маму и миллионы других мам – их всех объединяет одно решение, единственное и верное. И неважно, были ли у них сейф с золотом, скважина с бездонными запасами нефти или полбуханки хлеба на всю неделю. Твое разбитое сердце меркнет по сравнению с той ответственностью, которую тебе даровала природа. Остальные справились – люди выросли разные, тут уж кто как старался. А ты просто не даешь ребенку шанса! Какое ты вообще имеешь право решать – ты не Господь Бог! Если он не умертвил тебя раньше, то радуйся – он дал тебе испытание, ибо знает, что ты должна с ним справиться, прорваться, научиться… А убиться – самый легкий, самый трусливый способ! Ты и твой ребенок не заслужили смерти из-за ошибок какого-то там Артура из клуба «Дикобраз»…

– «Хамелеон».

– Ха, будто есть разница! Себя жалеть – последнее дело, – «Порше» резко свернул на Троицкий мост через реку Миасс. – Опомнись, Таня! Хочешь пойти легким путем? Вперед! Но умрешь ты тупой и трусливой эгоисткой. И это не все. За собой ты угробишь собственную мать. И Артуру тоже не все равно будет, поверь. А я вижу, что ты через «не хочу», но любишь его. А еще ты убьешь меня – просто так, ни за что… потому что под руку попался, но всеми силами хотел переубедить тебя. Зачем мне такая кара? Ты представить себе не можешь, сколько держится на мне. Шестеро пацанов-хоккеистов надеются, что я вытащу их из крутого пике, в которое они угодили. Каждого из них ждут любовь, семья, дети, слава. У каждого может сложиться блестящая карьера, но российский спорт не досчитается парочки звезд. И виновата будешь ты! А я… я ничего больше не увижу в этой жизни. Я только-только вышел из зоны комфорта, понял, что нужно делать – точно не в книжки всю жизнь втыкать, – мы набрали приличную скорость на прямой. – И еще один человек погибнет сегодня. Погибнет незаслуженно… Я не знаю, кем бы он мог стать: может, гениальным музыкантом, художником, программистом, президентом, криминальным гением. Но вместе с ним…

«Порше» вильнул вправо и ловко запрыгнул на бордюр. Послышался металлический скрежет; во все стороны полетели искры. Авто кренилось и прыгало как лошадь на конкуре. Таню будто парализовало. Впереди – чугунная ограда моста, за которой зияет пустота. А дальше тонкий лед да грязная вода.

– …Погибнет твое будущее, Таня…

«Если бы не твоя дурость, все бы жили…» – что же ты наделала, Таня?

Визг тормозов. Я встретился лицом с бардачком.

На скользком тротуаре машину занесло. «Порше» остановился в сантиметре от чугунной решетки Троицкого моста.

Вид ночного города бесподобен. Он завораживает.

Удивительно, но Татьяна не проронила ни слезинки. Лишь бесчувственно глядела перед собой, словно робот. Может, и поняла чего?

– Татьяна, – объявил я, удостоверившись, что не обмочился, – прошу вернуть меня к заправке.

***

Потрепанный и покоцанный «Порше» остановился напротив заправки, к которой я так стремился. Никто в машине на всем протяжении обратной дороги не проронил ни слова.

– Вот, значит, чем ты занимаешься – жизни спасаешь. И хоккей любишь.

Кажется, Таню так колбасит внутри, что она уже не верит в реальность происходящего.

– Что-то вроде того, – ответил я. – Надеюсь, что у меня получилось убедить тебя не совершать глупостей. Езжай к маме.

– Я… реально такая дура иногда. Мне так стыдно.

– Главное, вовремя принять правильное решение, – приоткрыл дверь я.

– Как хоть тебя зовут?

– Обязательно говорить? Может, я хочу остаться в твоей памяти таинственным голосом, фантомом, волшебником, который спас от гибели аиста, который принесет тебе первенца. Хорошая, кстати, сказочка на ночь, – под бинтом немного нарывает.

– И все-таки.

Я застенчиво улыбнулся:

– Петя.

– Что, правда? – хихикнула Таня.

– Мама очень переживала, что мне не понравится имя. Я же считаю его самым лучшим на свете.

– Передавай привет своей маме.

– И ты своей. Поезжай, Таня, и никуда не сворачивай.

– Петь.

– Что? – шагнул на обочину я.

– Спасибо.

Я махнул рукой, мол, не за что. Таня улыбнулась.

«Порше» развернулся и исчез за поворотом. Надо же, я еще не реализовал первоначальный план, а уже засветился в истории.

Я почувствовал спазм в животе – меня скрутило и смачно вырвало. Видать, укачало.

Зачерпнув чистого снега в ладони, я умыл лицо и даже испил немного талой водицы, дабы во рту пропал неприятный привкус кислоты. «В жизни есть две загадки: как родился – не помню, как умру – не знаю!» – подумалось мне.

Я обернулся – заправка через дорогу. Мне необходим бензин. Меня ждет «BMW».

История двадцать девятая. «Заправка»

Местная автозаправочная станция не такая уж и большая, под крупным брендом не значится, однако доблестно работает круглосуточно. Четыре неказистые колонки да мини-маркет с панорамными стеклами, из которых льется свет, ярко освещающий округу, будто маяк в бескрайнем море.

В ночь с пятницы на субботу заправка отдана в распоряжение высокому чернявому пареньку, имя которого на бейдже постоянно привлекает внимание посетителей – Давид. Ныне клиентов негусто, поэтому Давид не может места себе найти: плохо, что нет посетителей, а если они все же забредают, тоже плохо, ибо надо поднимать пятую точку и обслуживать их. Хотя ночью можно и деньгу с товаром прикарманить, и залпом глянуть какой-нибудь сериальчик, и все в таком духе. Но сегодня занятие нашлось – по поручению начальства (по совместительству родного дяди Давида) необходимо прошерстить полки на предмет просрочки и выставить новые товары. Давид, закатив рукава клетчатой рубашки, неохотно принялся за дело.

В разгар ночи неподалеку от бензоколонки объявилась молодая особа. По району она шагала быстро и уверенно, чтобы отбить желание какого-нибудь неадеквата сесть ей на хвост. Перед самой заправкой она расстегнула пальто, небрежно распотрошила кудрявые локоны, достала из-за пазухи бутылку вина, сделала глоток для храбрости, вылила четвертинку содержимого в сугроб. Далее замерзшими руками еле-еле выудила горсть таблеток слабительного из коробочки и высыпала их в бутылку. Сосредоточившись на образе немного пьяненькой и доступной дамочки, девушка шаткой походочкой побрела к магазинчику на заправке, небрежно размахивая сумочкой.

– Ба! – воскликнул Давид, заметив посетительницу. – Какие люди! Вика.

Перед продавцом стояла девушка невысокого роста, с исконно русскими мясистыми чертами лица, светлыми волосами, со слегка размазанным, но все равно вызывающим макияжем, который несколько увеличивал ее тонкие губки, подчеркивал румяные щечки, покрасневшие то ли от холода, то ли от вина.

– Шалом, Додик!

Приятное удивление Давида от столь внезапного визита Виктории вскоре выразилось самодовольной миной. Еще бы, ведь его бывшая ни с того ни с сего забрела к нему ночью одна и с винишком наперевес. Давид молниеносно оценил ситуацию. Она же могла пойти, куда угодно, но пришла к бывшему. Следовательно, это что-то о ней говорит, что-то она все-таки чувствует.

– Вот кого я точно не ожидал сегодня увидеть.

«Даже не надейся, говнюк!» – мысленно противилась Вика, но вида отвращения не подавала. Ни одна складочка на ее лице не дрогнула. Давид, конечно, бдительный, но женские чары легко его усыпят – нужно лишь намекать, хвалить и восторгаться. Виктория мысленно повторяла про себя, что «все для дела и ради мести».

– Что же привело тебя сюда, Викуся, в столь поздний час? – уперся локтем об полку Давид. – И почему ты одна?

– Тебя действительно интересует этот вопрос?

– Конечно! Я же тебя знаю. Хоть ты и бунтарка, просто так ты не придешь к…

«Да кого ты знаешь?! – думала Вика. – Окстись, придурок!»

– Была по близости просто, – Вика стала с интересом рассматривать товары на полках и вертеть некоторые в руках. Давид не спускал с нее своих мелких глазенок. Та делала вид, что не замечает его нетерпеливой физиономии. Чтобы клюнул и ничего не заподозрил, она должна вести себя как можно развязнее и неадекватнее. – Вспомнила, что ты здесь трудишься. Вот и решила зайти поздороваться, – подмигнула она.

«Хорошо она винца бухнула, – размышлял Давид. – Трезвой ее сюда не загонишь. Надо пользоваться моментом».

– Все равно на тебя не похоже. Особенно, если учитывать некоторые… обстоятельства, что произошли между нами.

– Во-о-от, – протянула Вика. Оба зондировали почву. – Именно за этим я к тебе и пришла, Дуду.

– Ты специально? Ты же знаешь, что я не переношу, когда меня так называют. Меня только бабушка имеет право так звать. И то…

– Забыла, прости, – положила руку на сердце Виктория, невольно расстегнув блузку под пальто и приоткрыв в меру пышные груди в соблазнительном бюстгальтере, что мигом приковало внимание Давида.

На самом деле она прекрасно знает, что для Дуду упоминание прозвища равносильно боли от окурка, который тушат об руку. Сегодня Вика планирует затушить об Давида целую пачку сигарет.

«Никакого спуска бессовестному козлу! Он лицемер и пройдоха, коего свет не видывал – жутко неприятный тип. И как я только могла с ним спать?! Да ладно спать – как я могла его в губы целовать?!» – именно так начала бы свой рассказ Виктория, если б ее попросили поведать о Давиде.

Вика ненавидит этого бесстыдника. Хорошо, что он не носит еврейскую кипу на своей маленькой головушке. Иначе девушка не удержалась и смахнула бы ее. Без этого головного убора он вполне смахивает на татарина. А вот с кипой он вылитый молодой раввин. Трудится нынче на заправке в ночную – вряд ли здесь вообще кто-то появляется по ночам. Лафа, получается.

Давид, конечно, еще не достиг того уровня, чтобы утащить всю заправку целиком, однако зарабатывал следующим образом: часто здесь заправляются поддатые водители, выезжая с колонки то влево, то вправо, поэтому в зависимости от направления он стучит о нарушителях знакомым гайцам, которые периодически шабашат неподалеку. Выручку делят пополам. По-скотски, скажете вы? А нечего садиться за руль нетрезвыми. И нечего спрашивать дорогу на заправке и не заливать при этом бензин. Многое о человеке говорит, не правда ли? Боже, а как же он любит рисоваться. Словами не описать. Вика разглядела его истинную личину только тогда, когда любовная чушь после его поступков слезла с глаз девушки.

«Первый мой роман был непродолжительным, и был он с Глебом. С самого начала судьба решила провести меня по увлекательной и одновременно невыносимой выставке омерзительных отношений. После первого раза я еще верила в любовь, верила мужикам, их россказням, внешнему виду, слухам, витавшим вокруг них. Успокоения от разрыва с Глебом я хотела найти с Давидом. Однако он и его скверный характер уверили меня, – то и дело вспоминает девушка, – что лучше не летать в облаках и быть реалисткой. Отношения с Глебом и Давидом сделали меня закрытой и нелюдимой бунтаркой. Научили меня не доверять, остерегаться и скалить зубы.

Но Андрей – совсем другое дело. С ним я добра и нежна, с ним я не жду подвоха. Он настоящий, и я чувствую это. И неважно, какой ты на вид, сколько у тебя бабла, чем ты занят и кого из себя строишь. В случае с Глебом и Давидом все наоборот. У Андрея, может, и не все в порядке в семье, но в моих силах подарить ему любовь, в которой он нуждается. И ответ будет взаимным. Вместе мы можем быть самими собой. И плевать, что думают остальные.

Как-то раз Давид, завидев Андрея в коридоре, выкрикнул ему вслед: «А ты знаешь, что она ушла к тебе, чтобы насолить мне и Глебу?! Чтобы нам типа было плохо, чтобы мы типа мучились? Знаешь, что это значит? Да откуда тебе знать, мразота! Ей срать, понимаешь – она с тобой только из-за нас. Хотя Глебу тоже плевать, по сути… Короче: она с тобой только из-за меня. Ждет моей реакции, моего решения. Ждет и терпит, потому что понимает, кого потеряла. Продолжительность ваших обнимашек от меня зависит, слышишь?!» Даже не представляю, каково было Андрею от слов Давида.

Не в моем стиле церемониться: рука у меня тяжелая. Когда я услышала первые такие разговорчики от Давида, то подарила ему смачную пощечину. А когда он очухался, плюнула ему в морду. Если Дуду может лить только словесную грязь, с Глебом сложнее, поскольку он ненавидит Андрея давно: его ярость, когда мы с Андрюшей сошлись, только возросла. Я пыталась повлиять на бывшего – дьявола воплоти, который держит в страхе весь колледж. Он со злобной ухмылочкой обещал прекратить, но я чувствовала, что Андрей продолжает страдать… из-за моих ошибок… ради нашей любви.

Спустя некоторое время опомнился и Давид. Я заявляла всем вокруг, что Додик – паршивая партия. И кому он только мог нравиться? Он в отместку выдал мою якобы подноготную, отчего все стали сторониться меня, будто я прокаженная, что духовно и объединило меня с Андреем. Давид даже придумал байку, что у меня нарушен менструальный цикл на фоне гормонального расстройства, что приносило ему море неудобств в постели. Тем не менее я не сидела сложа руки и рассказала всем желающим правду: к примеру, заявила, что Давид, как бы ни пыхтел в постели и как бы ни хвалился перед друзьями, слыл импотентом, а иногда и вовсе прерывался, ибо в глазах темнело. При этом нельзя произносить ни слова, лишь покорно ждать, когда горе-любовник настроится. А еще его комната по всему периметру увешана зеркалами. Сначала я думала, что для самолюбования, но вскоре поняла, что проблема намного глубже: зеркала служат ему экранами (даже на потолке). В них он видит себя, партнершу и весь секс со стороны, что помогает ему поддерживать необходимый уровень возбуждения. Я слышала, что обрезанные менее чувствительны в той самой зоне, но чтоб настолько…

Еще после Глеба, который вообще не воспринимал меня всерьез, я считала, что Давид пыжится исключительно по моей вине, мол, я недостаточно стройная, некрасивая и в должной степени не возбуждаю его. Позже, когда наши отношения стали стремительно холодеть, я поняла, что проблемы-то как раз у Давида, а у меня все очень даже на уровне, что бы там ни судачили.

Ничего так не задевает популярных в шараге или в школе парней, как дела постельные. А мне есть что рассказать местным сплетницам. Хотя поначалу не хотелось позориться из-за того, что повелась на такого прохвоста. «Чем докажешь, дефективная?!» – кричали в мою сторону приятели Давида, ибо принимали фантастические россказни дружка за чистую монету и никак не могли поверить слухам. Я же хлестко отвечала: «Ну так переспите с ним. Вот и узнаете!» Причем позже, эти же самые еврейские друзья, когда я порвала с Давидом, выстроились в очередь за мной. Вот тебе и крепкая мужская дружба.

А еще Давид умудрился мне изменить, что в принципе было хорошей новостью. Пускай теперь другая терпит этого хвастливого и наглого прохиндея, который ни во что не ставит своих спутниц. Стоило взять за яйца одного из прихвостней Дуду, как стало известно: Додик старался начать со мной встречаться только потому, что поспорил с безмозглыми корешами, мол, сможет покорить бывшую девчонку Глеба. Да, умудрился ведь извернуться. Наверное, устроил друзьям прямую трансляцию нашего первого раза.

Разве можно так делать? Давид просто иссушил мне душу, лишил истинной любви и нежности, которые я так хотела попробовать на вкус после Глеба. Додик довел меня так, что я не могла уйти, просто хлопнув дверью. И вот кто-то глупее меня привлек его внимание. Эх, сколько же разочарования во вкусе этой еврейской конфетки, ежели только обертка слегка привлекательна: высокий, черноволосый, смугловатый, томный взгляд из глаз светло-болотного цвета, точеное лицо… лишенный крайней плоти член… Обидно, что твой молодой человек ходит налево, а в случае Давида это прекрасно. Только я убедилась, что он засобирался к новой пассии, то плеснула ему в кружку с чаем слабительного. Медикаментов я, конечно же, не принимала, но облегчение наступило конкретное. В тот же день я собрала вещи и ушла. Поговаривали, что новая избранница Давида еще долго отмывала коридор и уборную после визита паренька. А испорченные простыни и одеяла пришлось выбросить.

После разрыва я особо унывать не стала. Ведь в мире почти четыре миллиарда мужчин – своего точно найду. Им оказался Андрей. И с этим пареньком, поначалу впечатленным водоворотом нахлынувших ощущений, я испытала то самое теплое чувство любви, такое долгожданное и приятное. Давидом и Глебом я тяготилась, чувствовала себя не в своей тарелке, злилась, ждала подвоха, терпела черствость и токсичность. Время, проведенное с Андреем, нежным, невинным, честным, одиноким, наученным жизнью, лечило меня. Мы могли просто молчать и любоваться друг другом ночи напролет. Я часто жалела его, ведь он не щадил себя и терпел выходки родителей, ради которых жил и трудился, веря в светлое будущее. В нем столько человеческого, сколько нет во всех скотах, с которыми я пыталась играть в любовь. Целовать Давида, например, подобно поцелую с морским ежом. А Андрей стеснялся и отнекивался от этого до последнего, трясся как на морозе. Только я усадила его и приказала расслабиться, он закрыл глаза – не успела я и лифчик снять, как он вскочил и убежал. А когда все же созрел… О, это была лучшая ночь в моей жизни – занятие именно любовью, а не тупое забивание свай. Исчадие ада Глеб и высокомерный баран Давид считали, что крутой секс автоматически делает из них лучших любовников. По дурости я с ними связалась, по неопытности. Ничего так не учит человека, как собственные ошибки, но и они дают шанс на последующий успех, на исправление. Такой шанс начать все заново выпал и мне. Его зовут Андрей».

Вот и сегодня трюк со слабительным Виктория намерена с успехом повторить на Давиде – человеке, который хорошенько подпортил ей жизнь. Она желает получить несказанное удовольствие посредством столь действенного метода, обезвредить засранца, закрыв его в толчке, взять все, что плохо лежит, и убежать вместе с Андреем из города. На крыльях любви.

Когда возлюбленный предложил ей побег, она мгновенно согласилась. Чем не отличное доказательство любви, ради которой можно решиться на такое. Отчаянности челябинским Бонни и Клайду не занимать. Варианты поднять денег на побег им посланы с одной лишь целью – показать, что этого делать не нужно.

***

Вика осмотрелась. Увидела, где и что расположено: кассовый аппарат, черный выход, подсобка, туалет.

– Не думаешь ли ты, что между нами осталась какая-то недо… недосказанность? – поинтересовалась Виктория, нарочно запинаясь.

– Ты отлично дала мне понять, что между нами все кончено, – Давид не забыл их словесные перепалки в коридорах колледжа и поморщился.

– Ты не прав, – вознесла указательный палец Виктория. – Не понимаешь ты женщин, Давид, или не пытаешься понять… У нас ведь все непостоянно. Мне вот сейчас кажется, что мы с тобой не закончили… Да чего ты так напрягся?

– Я просто внимательно слушаю, – Давид сложил руки на груди.

– Я лишь хочу сказать, что… В общем, не поторопились ли мы? Не было ли все это как-то скоро… скоропалительно? Меня это беспокоит. Вот и пришла.

«Наверное, я заснул в подсобке, и мне все это снится, – подумал Давид. С момента их разлада Вика, как ему кажется, стала еще прекраснее и сексуальнее. Он не против возобновить отношения, но нанесенное ему оскорбление аукается до сих пор. Давиду хочется напоследок проучить бывшую, чтобы оба стали квиты. К тому же у парня в данный момент есть преимущество. Неплохо б сделать Андрюше новогодний подарочек, отжарив Вику (как минимум) и отобрав ее у незадачливого изгоя (как максимум). – Обаяние на полную, Дуду!»

– Знаешь, я тоже хотел бы все уладить, – лгал он, одновременно выпрямив спину, поправив рубашку и пригладив шевелюру. – Не по-мужски расставаться с дамой на столь неуважительной ноте. Я много думал о нашем разрыве. Мы оба в чем-то неправы, где-то поспешили…

«Вот ведь хамелеон сраный! За секунду переобулся», – мысленно возмущалась Вика.

– Сегодня как раз подходящая обстановка, чтобы расставить все точки над «i», – заявила ночная гостья.

Давид же раздумывал, насколько мягок диванчик в подсобке, есть ли там зеркало и хватит ли пары бутылок, чтобы довести Вику до состояния невменяемости.

«Мечтай дальше!» – ответила бы Вика, если б могла читать мысли.

– Как скажешь, – согласился Давид.

Вика принялась неторопливо стаскивать с себя пальто. Она остолбенела, когда этот грубиян поухаживал за ней, приняв пальтишко. Под ним прятался такой соблазнительный наряд, что Дуду ослепило, словно от электросварки. Блеск прерывали татуировки то тут, то там.

– И когда только ты этому научился?

– Чего говоришь? – крикнул из-за кассы Давид, определив пальто на вешалку и раздумывая, что из продуктов спереть с полок и по-быстрому организовать романтический ужин.

– У нас ведь есть, что вспомнить, о чем поговорить, – конечно же, девушка так не думала. – Давно не виделись.

«В гробу я тебя видела! – удивлялась собственному вранью она. – Лишь бы случайно не испить винца, а он пускай пьет до дна».

– Что будем пить? – изучал прилавок Давид.

«Если бы ты, когда мы встречались, хоть немного интересовался моими вкусами, то не спрашивал бы», – мысленно возмутилась Виктория.

– Думаю, моей бутылки будет достаточно.

– Уверена? Бутылка ж почти пустая.

Вика решила вновь обратить внимание на свое состояние:

– Я не могла так много выпить. Ты же знаешь, алкоголь плохо влияет на мои ноги.

– Подкашиваются?

– Нет, раздвигаются.

Дуду взглянул на выставленные по цвету пачки презервативов.

– Намек понял, – прошептал он, воспылав желанием взять бывшую на абордаж. – Можем выпить в подсобке.

«Тебя явно надолго не хватит, если, конечно, там не зеркальная комната», – сказала себе Виктория.

– Фу, как стремно, – фыркнула Вика. – Нет места получше?

– Всюду камеры, понимаешь.

– Так выруби их. Чего тебе стоит?

– Раз девушка просит…

Приторные заигрывания – серьезное испытание для Вики, но она держится молодцом, отважно скрывая отвращение к Давиду. Мощной мотивацией оприходовать бывшую заразился и Дуду, суетившийся вокруг Вики как подстреленный: «Поняла наконец-то, дуреха, с кем лучше», – считал он.

Ночной продавец завел гостью в подсобку, усадил на диванчик, поставил рядом раскладной столик, куда она поставила бутылку принесенного с собой вина. Натужно обходительный Давид помчался в торговый зал и прежде всего тихонечко запер входную дверь, а уже потом принялся искать пластиковые стаканчики и закуски. Повод безотлагательный, поэтому приглянувшиеся продукты он сметал с прилавков и не скупился: не ему же платить, спишет как просрочку. Виктория поймала себя на мысли, что угодила в песню про «два кусочека колбаски».

– Действительно, женщины у нас сейчас самостоятельные и непостоянные, – вещал из зала Давид. Вика тем временем искала глазами предметы поувесистее, чтобы, если все пойдет не по плану, утихомирить явно намекающего на интим еврейского мальчика. – И как же доверять вам принятие государственных решений?

«Тебя не спросили, козлина!»

– В этом и есть вся прелесть, Давид, – добродушно откликнулась из подсобки она. – А вообще… настроение у меня сегодня такое, понимаешь? Хочется выпить, поговорить, расслабиться.

«А когда говнюка хорошенько прижмет, запереть его в сортире», – продолжила она в уме и сдержанно улыбнулась.

Ее фразы убедили Дуду окончательно – он взял с полки пачку презервативов с повышенной чувствительностью (подороже). Он хочет прочувствовать каждую секунду своей победы над бывшей, Глебом и Андреем: «И почему бывшие рано или поздно возвращаются?» Как преступники на место преступления, Давид.

На поднос с закусками (а-ля «под водочку») Вика отреагировала театрально, подумав при этом, что из Давида просто никакущий резчик сыра, колбасы и фруктов. Про кулинарные навыки и говорить нет смысла. Он в былые времена даже порывался поиграть пальчиками меж ее ног – она не позволила и правильно сделала. Также у Давида сегодня из рук вон плохо выходило не быть занудой. Вике, впрочем, особо сказать нечего, поэтому пусть разглагольствует – ей остается кивать, улыбаться, строить глазки, поддакивать, усыплять его бдительность, поить вином и терпеливо ждать, не зевая и не засыпая.

– Ты права. У нас с тобой море воспоминаний, – начал Давид и примостился поближе к Вике. Она в свою очередь не помнила ни одного положительного момента их взаимоотношений. – Помнишь ту ночь? – Давид запрокинул руку и как бы невзначай положил ее Вике на плечи. Парень принялся испытывать на прочность ее терпение самыми ужасными обрывками их «любви». И как он запомнил так много?

Рассказ Дуду плавно перетек в размашистый доклад об успехах себя любимого. Набивать себе цену он умеет. Затем он стал нести ахинею про все и про всех, упиваясь собственной якобы крутизной так, что слюна периодически выходила из берегов. Одновременно он с противным причмокиванием глушил ее винишко – это единственное, что радовало Вику по-настоящему.

– …И заправка тоже будет моя, – объявил он.

Здесь Вика решилась прервать его пространный рассказ.

– Так выпьем же за это! – подняла стаканчик она.

«Вот хлебнешь достаточно, я с тобой по-другому заговорю, высокомерный ты ишак, – думала она. – А теперь, если у тебя осталось хоть какое-то подобие яиц, ты должен предложить другой тост – за меня. Или хотя бы за всех женщин».

– С удовольствием! – салютовал Давид, который уже порядком утомился фантазировать и вспомнил, что пора бы уже оприходовать Вику. – Что же ты так мало пьешь-то? Давай, дорогая, на брудершафт выпьем.

Вика растерялась: употреблять эту адскую смесь ей никак нельзя. До этого она лишь смачивала винишком внешнюю часть губ – внутрь не угодило ни капельки, а сейчас он ведь глаз с нее не спустит. Что же делать?

Вдруг на весь магазин раздался громкий стук во входную дверь – такой, что аж стекла на витринах зазвенели.

– Твою дивизию! Кому не спится в ночь глухую? – Давид с недовольством опрокинул в себя очередной стаканчик и приготовил традиционную мину для нежданных посетителей – озлобленно-безразличную. Сейчас она особенно актуальна, ибо Давида никто не смеет отвлекать от ответственного дела – он только хотел признаться Вике, что «самым лучшим моментом в отношениях с ней считает секс, который он желал бы немедленно повторить» (придуманная фраза казалась ему удачной). – Пойду посмотрю. Вик, не светись, пожалуйста, ладно? Вдруг это дядька. А то еще подумает, что ты проститутка, – вышел в зал он.

От бесцеремонной фразы Вика впала в ступор: «И как такое можно говорить?!» – ей захотелось поквитаться с ним еще сильнее. Отравленное вино из своего стаканчика она вылила назад в бутылку.

***

Через несколько минут Давид вернулся:

– Ну и клиентура пошла, – паренек сбросил куртку и шапку на тумбу.

– Чего хотели?

– Бензина. Чего ж еще хотят на заправках.

– Я тут выглядывала и что-то не увидела машины.

– В том-то и дело! У нас бензин только в бензобаки, а этот и без машины, и даже без канистры, – возмущался Давид. – Еще и тупые вопросы задает. И знаешь, чего он сделал? Купил пятилитровки обычной воды, вылил воду у входа и потребовал налить бензин в бутылки.

– Ты же заливаешь бензин только в бак? – подловила его Вика.

– Пришлось подыграть. Уж больно глаза у него бешеные.

– Вот и пусть идет лесом. Попей вот винца, я налила тебе еще.

– Во, отлично!

Лишь бы подействовало, приговаривала про себя Вика. А неприличие в свой адрес она как-нибудь переживет.

Дабы согреться с мороза, Давид откупорил новую бутылку: налил винца только себе, выпил и закинул за щеку кусочек сыра.

– Это еще цветочки. Тут по ночам такие особи ошиваются. Эх, поднять бы побольше бабла и свалить отсюда. Пусть другие стерегут эти развалины, – он расселся на диванчике и самодовольно взглянул на Вику, словно у него на банковском счету миллиард долларов и все должны боготворить его.

Наконец-таки он догадался предложить Вике алкоголь – та согласилась. Из закупоренной тары можно испить, дабы унять небольшой мандраж, если, конечно, он с его еврейским дядей не паленку продают.

Давид завел старую пластинку:

– Постой-ка. До этого придурка я же тебе что-то рассказывал. Напомни, на чем я остановился?

От одной только мысли, что эта тягомотина продолжится, Вику передернуло.

– Лучше расскажи, как у тебя на личном, – предложила она, выжидая, когда наступит ее черед действовать. Тогда-то она ему выскажет.

– Странно, что ты интересуешься.

– Мне интересно. У тебя же такие амбиции, столько планов, – несколько фальшиво говорила девушка. – Ты вообще завидный жених – долго свободным оставаться не должен.

Дуду выслушивал лесть с упоением. Но далее последовал достаточно нестандартный ответ:

– Я, конечно, не жалуюсь, но… – он опустил глаза, будто бы от смущения. – За время нашей разлуки я понял, что настоящие чувства испытывал только с тобой, – сказанное Давид счел весомым и достаточным, чтобы полезть к Вике целоваться, но та бдительности не теряла. До его забега в туалет ей нужно выкручиваться изо всех сил.

– Воу-воу, – отстранилась она, едва удержавшись от фирменной пощечины, которая автоматически вывела бы ее из образа подпитой девчушки. Она все равно не позволила бы себе с ним лизаться, даже пьяная в хлам. Одной ошибки в жизни ей хватило. – Тормозни-ка! А что ты называешь настоящими чувствами? То, как прилюдно меня унизил?!

– Разочарование и горечь потери – самые искренние из всех чувств, что я испытал. Тогда их невозможно было сдерживать, – с придыханием вещал Давид. Вике казалось, что он словно цитирует фразы из дешевого любовного романа. – Мне было больно, Вика! Я же страдал… от предательства… от неразделенной…

– А давай-ка без МХАТа, – Виктория оборвала его чувственный порыв.

«Между нами ничего и быть не может!» – мысленно отчеканила она.

– Ты всегда умела обламывать кайф.

«С тобой я его ни разу не испытывала. Долбанная малолетка – повелась на старшекурсника», – Вика готовилась бить себя ушами по щекам.

– Я ведь знал, я верил, что когда-нибудь ты обязательно вернешься, – заладил он в надежде, что Вика ответит взаимностью.

– Раз ты так страдал, чего ж сам не пришел? – задала закономерный вопрос она.

Начался чемпионат по сказочного масштаба лжи.

– Ждал, пока ты перебесишься с этим нищим недоразумением. После него вернуться ко мне станет логичным решением – глотком, так сказать, свежего воздуха, – Давид невольно принюхался к себе. Его слова не на шутку задели Вику, и она решила пойти ва-банк в надежде, что самоуверенного мудака через несколько минут скрутит в три погибели. – Давай по-честному? Ты же за этим пришла? Наконец-то бросила своего шпендика?

– С чего это он шпендик? Или ты про Глеба?

Давид испугался.

– Я про карлика Андрея! А как таких еще называть? С ними только отбитые водиться могут.

– Ха! – вскрикнула своенравная Вика. – Это ты про меня?!

Давид только сейчас понял, что сморозил:

– Прости, я не это имел в виду.

– А теперь-ка ты меня послушай. Может, я люблю его. Люблю, понял? А с тобой я мучилась. Я тебя терпела. Бес попутал к тебе прийти. А с Андреем я как вновь зажила. Он хороший человек. И отличный любовник.

– Что-о-о?! – жесточайший хохот за доли секунды подкатился ко рту Давида. – Кто он?! Ха-ха-ха-ха-ха! Любовник?! Ва-ха-ха-ха, пиздец! Вик… ха-ха-ха… у него… хе-хе-хе… член-то есть вообще?! Слышал, что у низкорослых с этим беда.

– Да он в сотню раз лучше тебя!

– Кто, Андрюшкин член?! Ва-ха-ха-ха!

– Ты только вспомни, как ты вел себя со мной. У тебя еще хватает совести говорить о любви?!

Он активно поедал порезанный кружочками апельсинчик.

– У нас тут вечер примирения или взаимных упреков, я что-то не догоняю?

– А когда ты вообще догонял, а?! – взорвалась Виктория. Тупое и бесчувственное лицо Давида только ее раззадорило. – На что ты рассчитываешь сейчас? Что я куплюсь и прощу тебя?! Да я смеюсь тебе в лицо!

Давид тоже молчать не собирался:

– Это я! Я должен тебя прощать! И я еще подумаю. Моей репутации после тебя нанесен серьезный ущерб. Как мне теперь доказать всем, что я не импотент?!

– Страшно представить, что собой представляли попытки опровергнуть слухи.

Давид внезапно изменился в лице – тонкий намек он понял и злобно ухмыльнулся, потерев руки.

– Я докажу тебе, – прошептал Дуду, выплюнув апельсиновую семечку на блюдце. Он неторопливо протянул руку к тумбочке и открыл верхний ящик, убедившись, что необходимый предмет на месте. – Ты деваха умная. Должна понимать, что лучше молчать и не рыпаться.

Вике стало не по себе:

– Чего ты задумал?! Я закричу.

– Кричи. Тебя никто не услышит. Тут ни души в радиусе двух километров.

– Ты не посмеешь притронуться ко мне, понял?! – съежилась девушка. – Я не буду с тобой, даже если на город рухнет метеорит!

– Ох, не зарекайся, шалава! – прорычал Давид.

Дальше же все случилось в мгновение ока…

Подобно гепарду, Давид молниеносно набросился на Вику. Ей не привыкать отбиваться от назойливых половых партнеров. Девушка в момент схватила сумочку и прикрылась ею от неотесанных лап Додика. Содержимое сумки разлетелось по подсобке. Бывшие любовники рухнули на пол, опрокинув столик с закусками. Виктория попыталась отбиться от Давида и больно полоснула того ногтями по лицу до крови. Повторные попытки нанести урон Давиду были блокированы его грубыми клешнями, которые вмиг сковали фактурную девчонку. Вика все равно трепыхалась как свежепойманная рыбешка, пытаясь попасть коленками Давиду промеж ног, но нависающий над ней насильник давил на больные места как профессиональный боец.

На секунду он замер с разъяренно-озадаченным взглядом – почувствовал возникший в животе дискомфорт. Но все же потянулся за скотчем, чтобы связать девку, что еще пытается брыкаться. Давид не понимал, что за звериное чувство им двигает: он как ненормальный жаждет надругаться над Викторией, отомстить ей за все обиды и не оставить конкурентам ни кусочка. Он будто помешался. С ним такое бывало: сколько раз он забывался и жестоко обращался с девчонками, что даже безотказные и отбитые давалки с криками и без лифчиков выпрыгивали из-под него и скрывались в неизвестном направлении.

Вику стремительно покидали силы: «Доигралась, дура! Это было слишком опасно!» Однако она не сдавалась и продолжала лупить насильника – ее сопротивление особого неудобства Давиду не приносило.

Проверенное лекарство не подействовало? Что же может быть хуже?

– Что это?! – Давид схватил вывалившуюся из сумочки упаковку препарата и стал трясти ею перед лицом девушки. – Отвечай, сука!

– Умоляю… – заплакала она.

– Отравить меня хотела, шмара?! – не ослаблял хватку Дуду. – Я покажу тебе, что такое унижать меня и отказывать мне, дрянь!

Давид схватил бывшую за плечо и перевернул на живот, насел на нее вновь. Хорошенько связать ее скотчем по рукам и ногам не получалось: то ли Вика как могла сопротивлялась, то ли Давида отвлекали мучительные спазмы в животе. Словно проглотив камень, который разрывал ему кишечник, Додик тщетно пытался обездвижить Вику. Ему не терпелось начать, однако он стал осознавать, что его организм намеревается взбунтоваться против хозяина. Ах, как невовремя! Боль в животе стала невыносимой: Дуду припал к Викиной спине, дыхание перехватило, лицо наморщилось и взмокло. Нечто вот-вот собиралось вырваться из его заднего прохода, и он понимал, что напряженных мышц пятой точки не хватит, чтобы все сдержать. Ноги тряслись, а до уборной еще нужно добежать, а мегера на полу еще подобающе не связана.

Живот в районе пояса окаменел, будто Давида зажимали в огромных тисках. Любое неловкое движение чревато. Обделаться в штаны сегодня он никак не планировал. Какие уж тут хаотичные движения туда-сюда. С каждой секундой его все сильнее тянет к толчку. Вика поняла, что слабительное ее не подвело, когда приметила побелевшее и напряженное лицо Давида, поэтому попыталась вырваться снова и ударить того по животу, чтобы он не сопротивлялся и запустил-таки процедуру очищения от накопившихся в организме шлаков.

– Кажется, я знаю, какой мой самый любимый момент наших отношений, – злорадно выдала Виктория. – Сейчас он повторится.

Давид в одночасье вспомнил случай с жесточайшей диареей (как он считал).

– Ты? Это сделала ты?! – Давид все понял и чуть не расплакался оттого, что Виктория опять переиграла его. Отныне он хотел лишь сесть на горшок и расслабиться, однако в таком состоянии путь до туалета – целое кругосветное путешествие.

Небрежно связав гостье руки, Дуду вдобавок умудрился разорвать Викин наряд и заклеить ей рот скотчем, после чего мигом поднялся на ноги, которые тут же задрожали. Он хотел схватиться за косяк двери, чтобы вытолкнуть себя из подсобки по направлению к туалету, как на улице раздался ужасный скрежет.

– Ну что опя-я-я-ть?! – взревел Давид.

Его бросало в разные стороны, будто он только что сошел с карусели. Он увидел, что творится за пределами помещения, одновременно понимая: малейшее промедление чревато тем, что он все здесь изгадит. Уже невмоготу! Он протянул руки к спасительной ручке сортира – дверь оказалась заперта (чтобы туда не совались посетители мини-маркета). Ключи?! Где ключи?! Давид же запер входные двери и оставил связку ключей в замочной скважине. Зачем??? А до нее – целый торговый зал. Ему уже все равно, где снимать штаны – он готов заморозить зад и на улице. Он, словно буйно помешанный пациент психушки, полетел к выходу, врезаясь в стеллажи с товарами. Припав к панорамному стеклу, он измазал его кровью с расцарапанного лица и вывернул ключи так, что пальцы чуть в узел не завязались.

Дверь распахнулась. Перед его взором открылась незавидная картина…

Морозный воздух резко обдал разгоряченное тело Дуду. Хранитель заправки вступил на порог и не ощутил твердой земли под ногами. Разлитая последним клиентом вода у входа мигом заледенела. Ноги в летних кроссах разъехались в разные стороны, и Давид со всего маха рухнул на землю, ударившись затылком об порог. Столкновение с полом окончательно выключило бедолагу. Мышцы расслабились, и джинсы сзади сию минуту раскрасились зловонной жижей из глубин организма.

Безмятежность накрыла округу на несколько секунд.

Ползаправки снаружи разнесено непробиваемым старым «Мерседесом», который сумел затормозить почти что у самого здания мини-маркета. Ошеломленный водитель не мог оторвать рук от руля, но сил включить аварийные огни у него хватило.

История тридцатая. «Холод, страх и нажива»

Когда мне более-менее полегчало после покатушек с Таней, я зашагал прямиком к заправке. Несмотря на всю сложность и абсурд положения, настроение у меня приподнятое, ведь я сейчас куплю бензина, заправлю «BMW» и наконец верну его на место. И в таком благом деле никто и ничто не встанет у меня на пути… Эх, хоть бы не сцапали.

Но на моем пути возникла запертая стеклянная дверь в мини-маркет у заправки. Внутрь не войти, хлипкий навес нисколько не защищает от мороза и ветра, допотопным колонкам остается только смотреть на меня с сожалением. Да как же так?! Она не должна быть закрыта! Иначе всему конец! Хотя свет в торговом зале горит. Я принялся высматривать внутри кого-нибудь живого. Чувствовал, что таковые имеются.

После минуты переглядок с собственным отражением я стал колотить в дверь – усердно и настойчиво, что возымело эффект. В поле зрения показался недовольный продавец. Он явно не рассчитывал на столь поздних клиентов: парня наверняка отвлекли от важных дел. Но что он делал? Спал? Или…

Давид (написано на бейдже) открыл мне дверь.

– Почему вы закрыты? Написано же, что круглосуточно, – с ходу возмутился я.

– Я сидел на толчке. Такой ответ устроит?

– У вас явно проблемы с кишечным трактом, ибо я продрог, пока вас ждал.

– Если что-то не нравится, можешь искать другую заправку.

– Неужели вы так сильно не хотите заработать?

– В такое время сильнее всего хочется спать.

– Давайте просыпайтесь – мне нужен бензин.

– А где же машина? Или ты про игрушечную машинку говоришь? – посмеялся заправщик.

– Нет, про настоящую. Я не доехал до вас чуть меньше километра.

Давид смерил меня оценочным взглядом.

– И что у тебя за тачка?

Пришлось сказать, что «BMW». Заправщика посетила зависть.

– Чел, расскажи, как на «Бумер» бабла поднял? – Давид всеми силами пытался определить мой возраст.

– Вы мне не верите?

– Чтоб поверить, нужно узреть, а вокруг пусто.

– Некоторым людям, чтобы верить в бога, необязательно каждый день его видеть. Я же объяснил, что не доехал досюда.

– Вот приезжай сюда на «BMW», и будет тебе бензин, – пошел на принцип Давид.

– Не понял, вы серьезно?

– Чего непонятного? Дотолкай тачку досюда, и я залью в нее бензин, сколько душе угодно. К тому времени, правда, уже утро наступит и с тобой разберется мой сменщик.

– Я рассчитывал, что вы мне нальете в канистру.

– Если только пиво.

– Опять шутите?

– Велено заливать бензин только в автомобили. И без исключений.

– А мотоциклы и трактора не обслуживаете? Это ж не автомобили, – подловил заправщика я.

Тот переобулся в мгновение ока:

– Канистрами не располагаем.

– Так это ж заправка? Тут что, канистр нет?

– Представь себе. На следующей неделе привезут.

– А я настаиваю!

– Послушай, чувак. Вот ты сейчас придумал легенду про «BMW». Я возьму и налью тебе бензин, а ты пойдешь и что-то спалишь. Получается, что я помог тебе уничтожить чье-то имущество. Нехорошо это, так что… – развел руками он.

– А за двойную плату? – сделал ход конем я.

– За такие деньги я даже не смогу смотаться в ближайший круглосуточный и купить тебе воронку, – заявил Давид, взглянув на мои средства.

– Да как такое возможно?! – возмутился я. – Чего вы постоянно оборачиваетесь?

На лице Давида образовался легкий испуг.

– Но в магазине-то я могу что-нибудь приобрести?

Заправщик, закатив глаза, кивнул и, пока я бродил по рядам, встал так, чтобы прикрыть собой дверь в подсобку. Я решил понервировать гада, то и дело поглядывая в ту сторону: «Кого он там прячет? – размышлял я, расхаживая по мини-маркету. Давид же от нетерпения топтался на месте как конь. Украдкой мне все же удалось уловить взглядом девичье личико. – Попалась, дорогуша. Ты и станешь моим главным аргументом».

Стеллажи, полки, товары, камеры, уголок покупателя. Пришлось изучить ассортимент магазина вдоль и поперек, чтобы придумать разумный выход из ситуации.

– Беру две пятилитровки воды, – решил я, а как только их поднял, мгновенно ощутил укол боли под бинтом. И как я объясню повязку предкам, когда вернусь домой?

– Не тяжело тебе будет пешком-то? – спросил Давид. Я промолчал. – На улице-то водичка замерзнет. В теплую машину ее не закинешь, – заправщик ехидно улыбнулся, но я уже знал, что ему сделаю за это.

Расплатившись за воду, я потащил бутылки к выходу, скалясь от боли. Я чувствовал взгляд Давида – и чего только он не ринулся закрывать за мной двери, чтобы поскорее вернуться к гостье? Что ж, тем лучше для меня.

Я вышел с бутылками на улицу. М-да, не лучшее в мире место по части обслуживания клиентуры. А я не привык оставлять без должной реакции хамское обращение с посетителями. С большим удовольствием я приступил к исполнению задуманного. Я прикинул, что десять литров бензина мне с лихвой хватит на дорогу назад. Я открутил крышки обеих бутылок с водой и принялся выливать их содержимое. И не абы куда, а прямиком на пороги, ступеньки и асфальт у входа в магазинчик. Где-то нечищеный снег превратился в кашу, где-то образовались лужи, а где-то вода тонким слоем покрыла асфальт – образование еле заметной и поэтому коварной корки льда на таком морозе обеспечено. Никогда прежде я так не радовался разлитой воде.

Теперь-то вряд ли заправщик доволен тем, что спровадил меня. Давид заметил, что я сотворил с входной группой, поэтому мигом вылетел на улицу и промочил свои кроссы в луже, злобно зыркнув на меня. Я невозмутимо обнимал пустые бутылки.

– Опрометчиво ходить зимой в летней обуви: она не греет, и в ней скользко.

– Ты чего наделал, урод прыщавый?

– Тебе-то чего? Это уже проблема твоего сменщика.

– Да я тебя…

– Айзик Соломонович вряд ли останется доволен таким приемом клиентов на его заправке, верно? – стал кидаться козырями я.

– Откуда ты…

«Прямиком с уголка покупателя, малыш. Тебе бы заглядывать туда почаще», – подумал я.

– От верблюда! Вряд ли твой работодатель обрадуется столь позднему звонку, правильно?

– Я тебе не позволю.

– А что же скажет хозяин заправки, когда узнает, что ты баб здесь ублажаешь в рабочее время?

– Чего-о-о?! – Давид, приготовив кулаки, хотел было подойти ко мне поближе.

– Но-но-но!

– Чего ты пристал? Валил бы отсюда. Что тебе надо?!

– Бензина для «BMW X5», десять литров. Вот в эти бутылочки.

– Говнюк.

– От говнюка слышу.

– Первая колонка. И потом ты сваливаешь, – сломался Давид.

– Аккуратнее, в лужу не наступи, – теперь злорадно улыбался я. Если рыпнется, то отвертка при мне. И я нисколько не чувствую себя дикарем – вот что острая нужда с людьми вытворяет. Бесчисленное количество проклятий послал в мой адрес Давид, не сомневаюсь.

Я схватил с колонки пистолет со шлангом. Вскоре бензин полился в бутылки, как только недовольный заправщик отжал на пульте необходимые кнопки. Ацетоновый запах мгновенно распространился по округе. Полупрозрачная желтоватая жидкость наполняла тару – стрелки на колонке отсчитывали литры и цену. На нужной отметке топливо поступать перестало. При этом бутылки до краев не наполнились.

– Теперь доволен? – приоткрыл дверь заправщик.

– Тут еще и не доливают! – театрально повысил голос я. – Деньги возьмешь или будешь за дверями стоять как псина пугливая?

– Подотрись ими.

– Как грубо! – с победоносной улыбкой произнес я, закручивая крышки на бутылках.

Схватив их за ручки, я пустился в обратный путь, стараясь не обращать внимания на боль в ребрах. «Даже не пытается воду убрать или песком все посыпать, лентяй», – обернулся я, увидев, как Давид вновь запер дверь и зашагал в подсобку, подправив шевелюру. Ясно, чего он такой раздраженный – видимо, я прервал свидание. Или интимный момент с той разновидностью дам, которых на свидания не зовут. Но раздумывать над этим я долго не мог, поскольку мне предстояло дойти до «BMW» как можно скорее, где бы он ни был. И никаких попуток.

***

Моя долгая и тщательная возня с «BMW», за которой наблюдал Роман, вгоняла его в тоску – не достает острых моментов, неожиданных поворотов да нешуточных страстей. Пока что на его глазах совершается банальная, но весьма скрупулезная уборка салона автомобиля. Пищу для предположений Роману подкидывает воспаленная фантазия: «Неужто он ее сейчас на запчасти разберет?» Рома просто не мог остаться ни с чем. Он жаждет прикоснуться к запретному и накормить воображение свеженькими доводами. И вот объект слежки сел за руль и что-то возится там. Хочется погони, а «BMW» все не трогается с места: «Бомбу он, что ли, там закладывает?»

Спустя некоторое время подозрительная личность просто берет и уходит, оставляя объект поисков в гордом одиночестве (на радость Романа). «Вот сейчас мы узнаем, чего все так вьются вокруг этой тачки», – наплевав на конспирацию, Рома выпрыгнул из такси и решил подкрасться к «BMW». Он как бы невзначай проследовал вдоль старых домов, где и обнаружил узенькую тропинку к дороге. От внезапности представившегося шанса Рома оставил головной убор в машине. Он никак не ожидал, что за окном такая стужа, ибо привык к теплу в салоне, отчего скукожился и сунул руки в карманы штанов.

Вот любопытный таксист уже около «BMW» – оглядывает авто, будто член жюри. Да, в сравнении с его «Мерседесом» «Бумер» явно из лиги повыше. Эх, велик соблазн. Отличная возможность стащить вещь, пока никто не видит. Шансом нужно пользоваться, иначе тошно и обидно будет. Уравновешенный человек даже не подумает о таком, чего не скажешь об отъявленном клептомане. Вот и сейчас, оценив внешнюю эстетику современного немецкого автопрома, Роман без зазрений совести полез внутрь «BMW». Автомобиль почему-то не заперт – вот ведь удача. Именно в такие моменты бомбила чувствует свое превосходство: мол, я заметил, а остальные нет; я ловко сработал, а остальные остались с носом. Пусть теперь попробуют недооценивать таких, как я.

Прежде Рома столь крупные кражи не проворачивал – особо на них и не замахивался. Поэтому, сидя за рулем чужого автомобиля, он испытал абсолютное счастье, несмотря на темноту, холод и стерильность в салоне. Роман, словно полноценный хозяин «Бэхи», поглаживал подлокотники, прикасался к кнопкам, сжимал руль. Ничего не скажешь, хороший аппарат. Он стал бы просто замечательным, если бы здесь остались ключи зажигания. Таксист не мог понять, что очкарик делал внутри так долго – ничего постороннего и примечательного он не обнаружил. И какой версии придерживаться теперь?

Через секунду Роман забыл об этом.

Шорох. Еще один.

Рома застыл как статуя. Прислушался.

Тишина. Шорох. Тишина. Шорох. Стон. Короткий, тихий.

Таксист боялся даже голову повернуть, словно к его затылку приставили дуло пистолета. Неужели его подкараулили, накрыли, поймали с поличным? Он не успел толком испугаться, как ощутил нечто… осязаемое. Что-то неведомое с заднего сиденья пытается ухватить его за правый локоть. Причем хватка неуверенная и больше напоминает мимолетное прикосновение.

– Помогите… – прохрипел голос.

«Я попал! Я попал! Я труп! Я труп! Доигрался! Доигрался!» – пульсировало в голове у таксиста.

Он повернулся и узрел картину, которая на минуту помутнила его рассудок, вызвала немотивированную агрессию и глубочайшее потрясение одновременно. На него в упор глядела растрепанная блондинка. В его глазах она словно с того света материализовалась. Ее измученное лицо, кажется, навеки отпечаталось в сознании Романа, панически боявшегося раскрытия его краж и мести призраков из прошлого. Лицо у бабенки опухшее, бледное, с красными отметинами и сиреневыми мешками под глазами. Но вместо лика Лизы таксисту почему-то почудилось другое лицо – девушки, что ехала недавно в город из элитного поселка и потеряла сознание в дороге. Рома очень переживал, что случай с пассажиркой и последствиями ее обморока обернется ему боком. Предположительно, бумеранг справедливости вернулся. В следующие секунды лица стали меняться с поразительной скоростью – все как наяву: другие девушки, другие пассажиры. Они тянули свои сухие, ледяные, костлявые ручонки к его грешной шее.

Рома завизжал как сумасшедший. Явно на всех ближайших деревьях птицы снялись со своих гнезд и улетели прочь. Таксист непроизвольно заехал Лизе кулаком по лицу, что та, толком не очнувшись от вязкого сна, опрокинулась назад. Но Лиза не была бы Лизой, если б не дала сдачи…

Таких реалистичных образов больная башка Роману еще не подкидывала. Его захлестнула волна адреналина – он чуть не лопнул от пережитых эмоций. Столь сильные приступы прежде не посещали шизофреника Рому. Он никак не мог отойти – толком и забыл, почему оказался в чужой машине. Воришка снова взглянул на лежащую девушку. Он никогда не встречал ее. Рядом ни следа тех, кто ему привиделся. Ошарашенный Рома схватился за голову, будто и не подозревал, что у него не все дома. Ну и кошмар! Наижирнейший намек, что клептомания и бессонница – это не просто так. Не успел Роман отойти от первого кошмара, как наступил второй…

Пока таксист пытался успокоиться, Елизавета, которая прикинулась трупом, медленно нащупала свою сумочку, откуда и выудила перцовый баллончик. Как же он сегодня актуален. Мужикам бой!

Обессилевшая Лиза, прикрыв одной рукой глаза и нос, сумела сделать рывок, будто разъяренная кобра, и обильно залила лицо Романа перцовым раствором. Чуть самой не досталось. Истошный крик и зловонье заполонили замкнутое пространство. Лиза толкнула дверь со своей стороны, чтобы хлебнуть свежего воздуха, наслаждаясь при этом панорамой передних кресел, где бился в конвульсиях ее обидчик, схватив лицо руками и растирая глаза, словно желая содрать ненавистную маску.

– Не ту жертву выбрал, мудозвон! – крикнула Лиза. – Я запомнила твою морду. Вали, а то получишь добавки! – явно у самой будет солидный синяк.

Рома, лишившись зрения, попытался ретироваться из машины вслепую, извиваясь от жжения и боли на лице как дождевой червь. Он открыл дверь и вывалился на землю, где неприятно ударился локтем. Оттолкнувшись от ледяной обочины, Роман, покачиваясь, побежал прочь в ту сторону, где, по его ощущениям, стоит такси. Но тут он наступил на не пойми откуда взявшуюся в снегу бутылку и снова прилег на землю, продолжая кричать от неприятных ощущений. Таксист готов опустить лицо в сугроб, яки страус, что прячет голову в песок.

Бомбила бежал напрямик: с дороги прыгнул в бездонный сугроб – лишь бы поскорее пробраться к машине с аптечкой. Шагать тяжело: обувь наполнилась снегом, ноги немели от холода. Попытки открыть глаза хоть на миллиметр успехом не увенчались. Рома хватал ладонями снег и сыпал себе на лицо, пытаясь избавиться от прожигающего кожу яда (по крайней мере, ему так казалось). На пути он натыкался на кусты и деревья, спотыкался и падал. Острые ветви как хлысты били таксиста по лицу. Отчего жидкость из баллончика еще больше щипала в местах порезов. Вот, собственно, чем Рома и поживился в «BMW».

Закашлялась и сама Лиза. Она не могла толком сосредоточиться, во рту пересохло, все тело одолела вялость. Еще и этот идиот по лицу зарядил. Снотворное, как выяснилось, имеет приличный отходняк – его еще и смешали с алкоголем и переживаниями от неразделенной любви. Деваться некуда – баба она, конечно, сильная и волевая, но неведение и умопомрачение выбили ее из колеи. Она не понимала, где находится и что происходит.

Олег, Артур, Таня, хоккеисты, флешка… Шампанское, ром, текила… Голова раскалывается, дышать нечем, знобит. Будто отравили.

Газ не хотел улетучиваться. Из дверей несло всепроникающим холодом. Задержав дыхание, Лиза потянулась к рулю. Сил не хватало даже на это. Ключей в зажигании нет – печку не включишь. Кажется, ей предстоит замерзнуть здесь – можно выпить, чтобы согреться, но бутылки, коих было в достатке, исчезли. Память постепенно восстанавливалась, но напоминала проектор, в который лишь изредка вставляли слайды. Она обняла себя руками. Ей не помешает еще несколько рук, чтобы виски массировали, а заодно и ноги, чтобы те не закоченели. Теперь-то она осталась по-настоящему одна – наедине с собой. Мобильник замерз. Единственный в округе живой человек получил по щам и исчез. Положение у светской львицы незавидное. Она продержалась несколько минут и горько заплакала, обозвав себя падшей женщиной. Ее периодически одолевала неконтролируемая дрожь – такая, что она только с четвертой попытки смогла выудить сигаретку из пачки и закурить, пытаясь не гасить огонек в зажигалке как можно дольше, но тепла от него ничтожно мало. Вскоре Лиза обнаружила и собственную шубку, но та была коротка, а изо рта уже вовсю шел пар из-за падающей в салоне температуры. Девушка боролась со сном, ибо понимала, что замерзнет насмерть, если уснет. Дыхания и остатков внутреннего тепла катастрофически не хватало, чтобы полноценно согреться.

Просто неслыханно! Еще несколько часов назад она купалась в роскоши, располагала всеми возможностями и условиями для исполнения самых изысканных желаний. А сейчас тихо ожидает собственной кончины от обморожения непонятно где. Даже если ей посчастливится выбраться, последующая жизнь точно сказкой не покажется. Но ее стальной характер требует бороться, выбираться – пройти немного и укрыться где-нибудь в подъезде или на теплотрассе. Нутро протестует. Елизавета все еще ежится от ледяных прикосновений окружающей ее прохлады, выдыхает в сложенные на лице ладошки остатки теплого воздуха из нутра. Ощущается привкус алкоголя, порой неудачно смешанного. Наверняка из-за его обилия в организме дамочка до сих пор умудрилась не окоченеть, но и это вопрос времени. А оно неумолимо бежит вперед и забирает силы, а вместе с ними и желание прорваться к жизни, оставив прошлое позади. И зачем она так поступила с Артуром? Может, в чем-то он прав. В войне компроматов ей одной придется несладко.

Веки тяжелеют.

Вдруг что-то, как показалось Елизавете, промелькнуло в здешней глуши. Моргнуло красно-синим проблеском. И снова. И вновь. Да, ей не чудится. Огоньки. Настоящие. Лизочка собрала оставшиеся силы в кулак – это ее единственный шанс спастись, позвать на помощь, привлечь внимание.

Сквозь деревья то и дело блестят и переливаются огни мигалки на крыше серой машины с синими полосками. Источник света перемещается быстро, словно падающая звезда на небосводе. Лизонька вылезла из «BMW» и прямо в туфлях помчалась по заснеженной дороге, вглядываясь в дебри с надеждой, что спасительные сигналы вот-вот покажутся вновь. И ее вызволят, спасут. И без разницы, кто там: полиция, скорая помощь, пожарные – они обязаны немедленно забрать ее отсюда. Иначе зачем еще им здесь проезжать? Отблески мигалки и, кажется, неразборчивая речь из громкоговорителя заставляли полураздетую Лизу нестись вперед на пределе возможностей.

Вскоре она поняла, что не знает, куда бежать – огоньки надежды исчезли, растворились в морозном воздухе. Девушку мгновенно сковал холод и испуг. Машина – единственное укрытие – осталась где-то позади. Как ей удалось столько пробежать? Лиза, одинокая и беззащитная, осталась один на один со стужей. Ни единой машины, ни единой живой души. Вот таков ее конец – сразу же после освобождения из-под гнета мужчин из «Хамелеона». Заслужила?

Она замерзала, шагая по дороге все медленнее и медленнее. Тепла от шубки и легкого платьица никакого. Елизавета отныне не хочет ничего: ни интриг, ни заговоров, ни секса, ни наркотиков. Одного лишь банального тепла: от огня, от батареи, от обогревателя, от объятий человека. Пока что девушку обнимал один лишь всеобъемлющий холод, стремительно проникающий в ноги, в руки, в голову. Какие уж тут изысканные запросы от королевы клуба?! Они ничего не значат без элементарных благ и человеческих чувств, без внимания. Какой бы влиятельной и популярной она ни была, ей остается рассчитывать только на себя, ибо никто ей не поможет, никто о ней не вспомнит: вот она что-то решает, что-то значит, она нужна, а сейчас не нужна; вот Лиза есть, а вот ее нет. И все равно: в «Хамелеоне» целый кадровый резерв достойных стерв подобрался. Веди себя Лиза иначе, она точно не оказалась бы здесь.

Дорога кажется бесконечной. Мороз не щадит. Город не щадит. Все вокруг вымерли, словно и ей пора. В глазах вместо слез лед. Отнимаются ноги. Еще несколько минут и заветное желание Лизиных конкуренток сбудется. С каждым шагом все труднее и холоднее. Лица любимых и лица ненавидимых проплывают перед глазами. В такие моменты понимаешь, что на самом деле важно в жизни.

***

Никогда еще Роман не чувствовал себя так погано, как сейчас. Ему мерещилось, что его лицо изуродовали, изрезали в лоскуты, растворили в кислоте. Жжение невыносимое. Нормально вздохнуть и выдохнуть не получается – нападает хриплый кашель; из носа бежит противная жижа. Глазенки свернулись в две щелочки шириной в ниточку, из которых льются горькие слезы. Таксист силится открыть очи, но из-за этого боль только усиливается. Рома принялся моргать так часто как мог, чтобы слезы смыли распыленный яд. Без устали нарывают порезы от веток. А приступы чихания практически сбивают с ног.

Рома чудом добрался до такси, раскрыл багажник. Там аптечка. Коробочка с красным крестом укомплектована у таксиста сверх нормы: он педантично готовился к неадекватным пассажирам. Нащупав бутылку с чистой водой, парень принялся лить на себя живительную влагу, промачивать лицо ватками и бинтами, отплевываясь и сморкаясь. Процедура повторилась с десяток раз, пока не полегчало. Только после этого Роман смог опереться на колени и отдышаться.

Игры с водой и снегом на трескучем морозе заставили Ромку прыгнуть в машину и включить на полную теплый обдув салона. Ясно одно: нужно завязывать с приключениями и сматываться отсюда. Рома ужаснулся, когда взглянул в зеркало: его морда напоминает окровавленное поле боя на шпагах, которое до сих пор нарывает и чешется, словно он отправился в баню, где его день напролет били вениками по щам.

– На хрен! – плюнул он, дернув рычаг коробки передач, желая свалить отсюда. Он сдал назад и помчался обратно, пытаясь вытерпеть неприятные ощущения на лице, а также перебороть тягу прикасаться к нему, особенно тереть глаза, туман с которых не удалось сбить до конца.

Сценки последних часов все еще мельтешат перед глазами: хоккеисты, подозрительный очкарик, «BMW» нараспашку, блондинка мертвецкого вида внутри. Ромка отныне не желает принимать участие в этом шапито. Или нет? Или же девушка приняла его за своего мучителя, который вроде бы ушел, но наверняка вернется, чтобы добить ее? Уничтожил улики, но не добил свидетеля? Получается, и таксист в опасности? Рома гонит «Мерседес» вперед без остановок, а то вдруг маньяк выпрыгнет откуда-нибудь из темноты. Впрочем, Роман так думал о каждом, у кого когда-либо крал. А сейчас из-за своего излишнего любопытства он близок к провалу. Но чем больше Роман отходил от шока, тем явственнее к нему возвращался больной рассудок.

«Мерседес» летел в сторону жилых кварталов Тракторозаводского района.

– Что же я за человек? – вслух произнес таксист. – Я не должен так все оставлять. Я же все видел. Я так много знаю. И я просто возьму и убегу? А как же мой гражданский долг? Кто ж подумает на заявителя? Я обязан сообщить. Иначе из-за меня пострадают люди, – он считал, что таким образом очистит свою карму.

На скользкой дороге Роман развернулся и помчался к районному отделу полиции с твердым намерением поведать обо всем стражам порядка, которые обязательно примут меры, после чего отблагодарят Романа за бдительность. А повесить на ответственного и законопослушного гражданина воровство с попытками угона и изнасилования никто не посмеет.

К райотделу он примчал быстро и готовился, не глуша мотор, залететь в дежурную часть и заявить о произошедшем. Однако, чем ближе он подходил ко входу, тем слабее была его уверенность. А если они сейчас обратят внимание на его красную харю? Усомнятся в его аргументах? Скажут, что история основана на бреднях и фантазиях? Засмеют ведь – они это любят. Лишь бы не работать.

Прямо перед носом Ромы из отдела вышел статный офицер и смерил таксиста оценивающим взглядом, конечно же, приняв его не за сознательного гражданина, а за пропитого хулигана:

– Чего тут ошиваешься?! По камере соскучился?!

– Я… я…

– Проваливай отсюда, – рявкнул на таксиста полисмен.

– Я лучше пойду.

– И рожу помой, алконавт херов! – кинул вдогонку полицейский.

Радушный прием.

Рома, грустно опустив голову, сел обратно в машину, но вскоре, несмотря на неудачу, загорелся другой безумной идеей: спасти девушку из «BMW» (от холода и убийства) и взять с поличным расхаживающего по району преступника. Рома уверовал, что ему по силам все перечисленное.

Увлекшись мыслями о предотвращении преступления, Роман не заметил, как просидел в машине некоторое время. Он одновременно жутко хотел и не хотел возвращаться.

***

Расстояние между местом вынужденной стоянки «BMW» и заправкой невелико, если ты несешься на «Порше» с обиженной на весь мир истеричкой. А если идешь пешком и несешь две пятилитровки с бензином, то это отнюдь не легкая прогулка. Вдобавок она осложняется тем, что по карманам растолкана мелочевка, ушиб побаливает, а ноги порядком устали от длительной беготни. Они еще и слегка дрожат: не оправились после сцены на Троицком мосту.

Позади послышался шум автомобиля. На обочине ни тротуара, ни протоптанной тропинки, поэтому пришлось устало лезть в сугроб, чтобы пропустить машину. Что-то их подозрительно много здесь. «Может, меня подвезут? – мимолетно подумал я. – Даже и думать забудь!»

Трудновато через варежки держать за маленькие пластиковые ручки полные бутылки. Вообще усталость то и дело нападает на меня. Уже ничего толком не радует: я лишь шагаю вперед и жду, когда уже вдали покажется «BMW». Злюсь, поскольку этот момент все никак не наступает, а боль под бинтами с каждым пройденным шагом только нарастает. Еще и остановиться пришлось. Мне до фени, что за машина сейчас про…

Мимо пролетел «Мерседес».

Господи, он будто из прошлой жизни. «Ну что он тут забыл? Почему он до сих пор здесь?! – устало подумал я. – Пожалуйста, уезжай, уезжай!»

Такси резко затормозило. Мне пришлось настраиваться на очередной нелицеприятный диалог с назойливым человеком. То же самое можно сказать и про Романа, который не рассчитывал на то, что встретит меня так рано.

Водила избрал добродушную тактику, дабы заманить и пленить меня (неясно, правда, как он рассчитывал провернуть такой трюк), а позже выручить из беды блондинку, указав ей, что главный злодей пойман, и при этом не заработать очередную струю перцового концентрата в зенки.

Рома выглянул из машины с театральной улыбкой и развернулся, ненароком перегородив мне путь своим ржавым баварским ведром. Я даже не признал его сразу: Ромкин фасад будто в солярии сгорел, причем до болезненной красноты.

– Подвезти? – предложил таксист, обратив внимание сначала на бутылки, а после и на мою недружелюбную физиономию.

– Что вы пристали ко мне как банный лист?!

– Я помочь хочу.

– Вы здорово поможете, если исчезнете отсюда подобру-поздорову.

– Чего ты такой напряженный? Торопишься куда?

«Он издевается!» – бесился я, думая, как его спугнуть.

– Еще слово, и я буду вынужден придать вам ускорения.

– И как же? – провоцировал таксист. – Не при помощи ли этих бутылок? Что в них? Где ты их взял? Их при тебе не было, когда…

– Не много ли вы на себя берете? Вы просто таксист.

– Беру достаточно, чтобы знать.

– И что же вы знаете?

– Много чего, – загадочно произнес Рома. – Знаю, кто ты и что замышляешь.

– Да ладно, неужели?! – в первую секунду меня это взволновало, но я прекрасно понимал, что не мог выдать всю свою подноготную. Получается, таксист просто-напросто блефует. И чего он добивается? Видимо, того, что я для него приготовил.

– Самое время тебе сдаться и сесть ко мне в машину. Я тебя отвезу к ментам, где ты во всем сознаешься. Но прежде ты мне все расскажешь: что сделал с хоккеистами, их тачкой и девчонкой внутри? Я тебя раскусил.

«Ну это уже переходит все границы!» – посчитал я.

– Мне вот интересно, Роман: вы знаете, что неадекватны, или просто прикидываетесь?

– Ты мне зубы не заговаривай.

– Вам же никто не поверит.

– Молчи, садюга! – прорычал Ромка, выглядывая из окна «Мерседеса».

– Вы не просто клоун – вы целый цирк! Забудьте! Вам все приснилось.

– Нет, я видел достаточно.

– Что ж, раз так…

Я решил пойти ва-банк и бороться с навязчивым психом его же методами. Мне не привыкать: апробировано на «Магнитке-95».

– Самое время мне признаться…

– Так-то лучше, – потирал ручки таксист. Доска почета ему обеспечена.

– Я удовлетворю ваше любопытство – отвечу на вопрос, что внутри бутылок, – я плавно опустил их на снег, снял с себя варежки. – Я вам еще тогда сказал, Роман, – я поднял одну бутылку и стал откручивать крышку, – чтобы вы убирались отсюда, – Рома, по всей видимости, ждал от меня божественного откровения, – и не совали свой нос в чужие дела.

Не успел бомбила и рта открыть, как я разбежался и с размаху выплеснул на капот и лобовое стекло «Мерседеса» бензин из бутылки. От внезапности Рома вытаращил глаза. По характерному запаху он понял, что должно последовать дальше и что, собственно, предстоит «BMW» и девушке внутри. А предстоит им стать одним большим огненным факелом.

Как же Рома пожалел, что вернулся.

– Это бензин, Рома, – объявил я. – А это спички, – вот и пригодились спички с общажной кухни, которые я забыл выложить из кармана. – Я досчитаю до пяти… – раскрыл коробок я.

Эффекта хватило и без зажжения спички. Трусливый Роман, не желавший жертвовать машиной из-за собственных предрассудков, дал по газам. Страх наполнил Романа до краев: да пропади пропадом эта девчонка – свою бы шкуру спасти.

Исход обрадовал меня. Я производил впечатление полнейшего неадеквата не хуже таксиста. Но стоит ли считать такое умение достоинством? Хоть «Мерседес» и умчался, ухо в остро все равно держать надо. Я надел варежки, схватил бутылки и засеменил дальше. С конспирацией нынче туго.

Бег пришелся кстати, хоть и подсадил мне дыхалку. Ага, хоккеисты на льду покрышки за собой тягают, а я их еще и подгоняю с тренерского мостика. Теперь-то я понимаю… Впереди виднеется «BMW».

Возле автомобиля я чуть ли не на колени опустился от усталости, но расслабляться некогда. Аккуратно распахнув водительскую дверцу, я понял, что пассия хоккеюг исчезла. Причины произошедшего меня не особо заботили (из-за спешки). Больше волновало то, что в салоне появился какой-то резкий запах. Еще и куревом немного отдавало. Пришлось раскрыть все двери, чтобы проветрить.

Немало возни вышло с топливом. Первые же капли бензина, которые я хотел залить, бензобак отверг, частично заплескав и меня. Я вновь включил пешехода и глянул внутрь – ни пистолета от колонки, ни воронки у меня нет. Хорошо, что в куртке лежит отвертка. Не сразу удалось приловчиться, чтобы давить отверткой на затвор бака и при этом всем телом прижимать бутылку к машине. Едкий аромат процедуру не скрашивал. Отвертка провоняла бензином, но расставаться с ней не хотелось, ибо кое-какой урон врагам она способна нанести.

Оказавшись за рулем, я с еще большей надеждой и трепетом всунул ключ в зажигание и, удержав паузу, нажал на кнопку запуска двигателя. Спустя несколько щелчков движок «BMW» приятно зарычал – машина ожила и стала прогреваться. Тяжкий груз на сердце немного облегчился. У меня получилось… почти. Осталось только понять азы вождения и… проехать полгорода.

– Что ж, по коням! – возрадовался я, дернул за рычаг автоматической коробки и легонечко нажал на педаль газа. Правда, машина почему-то покатилась назад. Ах, я же заднюю передачу врубил, дурачок.

Исправив положение, я нажал на газ как можно плавнее, чтобы прочувствовать мощность и возможности автомобиля. Каждое мое действие с рулем и педалями влияет на ход машины – к таким ощущениям я не привык. Все-таки это мой второй опыт вождения. После аккуратного разворота я стал крепче держать руль и увереннее жать на педали. С уверенностью росла и скорость. В зеркалах заднего вида хвоста не наблюдается.

***

«BMW» дотла сожгут. Девку внутри тоже. Вместе с ними канут в лету и прочие следы преступления. Все равно!» – Роман гонит «Мерседес» как оголтелый. Таксиста трясет как шелковое полотнище при штормовом ветре. Его самого тоже чуть не приговорили к очищению через священный и всепоглощающий огонь.

– Какой там номер у ментов, если с мобильного? – схватил сотовый Роман. – Пусть сами разбираются. С меня довольно. Я сыт по горло. Заправка. Где-то здесь была заправка. Можно позвонить оттуда. Попросить помощи.

Телефон таксиста выпал из рук и улетел куда-то в ноги. На скорости Рома нагнулся за ним, что сию секунду вылилось в непоправимое. «Мерседес» мгновенно вылетел из колеи на повороте перед самой бензоколонкой. Машина пустилась в солидный занос. Рома опомнился, но смог спасти себя и автомобиль только от кювета. Резко тормозить в подобной ситуации – верная смерть. Гололед швырял «Мерседес» в разные стороны, как бы Рома ни старался его выправить. В итоге с управлением он не справился.

«Мерс» выкинуло с дороги на подъездную площадку заправки. Лед царапается, снег разлетается в разные стороны от взбесившейся машины, которая уже никак не может остановиться, хотя Рома жмет на тормоз со всей силы. Руля машина не слушается. «Мерседес» совершил плавный прокат на зеркальном льду и снес ограждение у колонок, подмяв одну под себя, вырвав с корнем ящик с песком и остановившись аккурат под навесом в паре шагов от стеклянной витрины мини-маркета. Теоретически автомобиль мог протаранить и магазин, если б скорость не погасили бордюры и колонки. Машина расцарапала себе крылья, помяла капот, разбила фару; слева отломилось зеркало.

Такси в пух и прах разнесло заправку – прямо как шар для боулинга раскидывает кегли. При первом столкновении непристегнутый Рома подскочил с места и больно ударился головой об лобовое стекло. Его отбросило на кресло так, что массажная накидка оставила отпечатки на его спине. Он схватился за руль – его пальцы будто вросли в него. Кровь из раны на голове капала на лицо и застилала обзор. Он готовился врезаться в магазин, но «Мерседес» остановился раньше.

Рому испугал бензиновый душ ранее. Теперь по невнимательности на дороге его отбросило на спасительную заправку, погрузив в такой шок, что он не мог толком конечностями шевельнуть, считая, что его переломало. Роман не верил, что все разрушения вокруг отныне на его совести. Наследил так наследил. А если сейчас здесь все на воздух взлетит? Нужно срочно уматывать. Его же примут в два счета, а ведь он так не хочет в тюрьму. Там ведь будет психологическая экспертиза – услышать ее вердикт он не готов. Столько мыслей в голове, а на лице ни одной мышцы не дрогнуло. Рома просто сидел и смотрел вперед.

За стеклами он увидел молодого человека, который брел ко входу так неуверенно, словно ему воткнули нож в спину. По лицу заправщика ясно: таксисту не поздоровится. Рома сделал над собой усилие, дабы предпринять хоть что-нибудь для собственной защиты. Однако его дернуло лишь включить аварийные огни, мол, изначально был неисправен, и прикинуться ветошью.

Смотритель, комично прижимая ноги друг к другу, возился с дверью. Когда она поддалась, тот выскочил из помещения и резко исчез из поля зрения Романа. Таксист все равно не выходил сдаваться. Он не верил. Ему страшно. Он ждал зрителей, которые обычно любят завороженно понаблюдать за происшествием – сам такой. Но по прошествии минуты публики так и не прибавилось. Рома видел открытый нараспашку мини-маркет и распластавшегося на пороге продавца. Никто не бежал ему на помощь. Если что и может вернуть Романа из шокового анабиоза, так это гарантированная возможность украсть. Она перед ним.

Таксист с опаской открыл дверь. Позади машинный след, напоминавший борозду. Ноль внимания на разрушения. Рому не волнует и состояние машины, капот которой напоминает неуклюже открытую консервную банку. Хотелось убедиться, что он здесь один и в его распоряжении целый магазин. Ради такого можно и через продавца перешагнуть. Впрочем, Ромка уже и забыл, по какой причине он так гнал.

Бомбила взглянул на Давида – тот лежит на льду и не шевелится. Проходу к полкам с товарами не мешает. Рома решил убедиться наверняка, что опасности нет: пройти от входа до самой кассы. От ассортимента мини-маркета глаза разбегаются. Дабы удостовериться, что это реальность, таксист подошел к одной из стоек и схватил первую попавшуюся бутылку. Он предположил, что от этого бутылка исчезнет, а сам он очнется в такси или вовсе в своей постели. Сего не последовало. Роман стал вести себя наглее. Он сорвал с бутылки крышку и залпом сделал несколько глотков – водка оказалась самой настоящей, что подтолкнуло Романа на дальнейшие подвиги. Шофер брезгливо откинул бутылку на пол – та разбилась. Его руки потянулись к алкоголю подороже. Внимание Ромы прыгало с одного товара на другой – поначалу он пытался припрятать все за пазухой, пока не замер на месте, услышав шорохи в подсобке.

Все, сейчас его точно застукают. «Ты поплатишься за все, Ромашка. Надо было линять отсюда. А ты опять за свое!» – аукалось в голове.

Шорохи сопровождались едва уловимыми писками – кажется, женскими. Ромка хотел поскорее ретироваться, однако скромность добытого его не устраивает – борьба между страхом и наживой сбивает вора с толку. Соблазн велик, а страх преследования забыт: «Раз копыта не отбросил, значит, хорошо ими подвигал». Кто бы ни сидел в засаде, Рома обязан его нейтрализовать.

Он вооружился лопатой с одного из стеллажей и стал тихонечко приближаться к двери в подсобку, из которой доносились звуки. Сжав в руках орудие борьбы со снегом, таксист, загруженный бутылками, пачками сухариков и жвачками, толкнул дверцу ногой. За ней царит разруха: столик лежит на полу верх ногами, еда разбросана, бутылки разбиты, всюду валяются кусочки скотча.

Прочие детали комнаты Роман рассмотреть не успел, поскольку обзор ему загородила вылетевшая из ниоткуда грязная тряпка, насаженная на швабру. Именно ее впопыхах после освобождения нашла Вика и спряталась за углом, чтобы вывести Давида из строя, когда тот вернется.

Столкновение получилось болезненное. Виктория солидно врезала Роме по морде, отправив водилу в свободное падение. Лопата, конечно же, из рук сразу выскользнула. От удара об пол вместо костей затрещали спрятанные в куртке бутылки. Вика грозно вылетела из комнатки, желая отмутузить обидчика шваброй, однако Давида не обнаружила. Перед ней валяется совершенно незнакомый человек, из-под куртки которого вытекает ручеек крови, хотя сам он жив и здоров, только немного шокирован. Предполагаемая кровь оказалась с винным душком.

– Ты еще кто такой?! Чего тут забыл?! – накинулась на него Виктория.

Рома не знал, чего дельного сморозить. Вместо слов он лишь испуганно посмотрел в сторону улицы. Вика тоже взглянула туда и узрела урон, причиненный заправке.

– Я уже ухожу, – молвил с пола Рома.

Когда водила поднялся на ноги, из-под его куртки посыпались осколки бутылок – он опасливо взглянул на слегка неопрятную девчонку.

– Можешь брать что хочешь. Мне по барабану, – отбросила швабру Вика. – Прости, что отоварила по лицу.

Роман поражен такому безразличию. Прежде чем продолжить обносить мини-маркет, таксист решил узнать, на каком же основании ему первый раз в жизни разрешили воровать. Но татуированная девушка, собирая свои вещи и приводя себя в порядок, ответила, что приняла его за местного заправщика.

– Это он так тебя разукрасил? – спросил Рома.

– К тебе вот аналогичный вопрос, – поправляла прикид Виктория. – Тебя что, пчелы в лицо покусали? И где ты только их нашел зимой?

– Думаю, что твой обидчик, в отличие от моего, уже поплатился.

– В смысле?

Рома показал ей на лежащего у дверей Давида.

– Ты с ним спала, что ли, там? – бестактно спросил таксист.

– Не твое дело. Лучше помоги затащить его внутрь.

– Он тебе мешает? Так ему и надо.

– Я, конечно, мстительная, но не бессердечная, – Вика взяла Давида за руки. – Или ты хочешь, чтобы он служил вывеской того, что заправку грабят? Еще и окочурится на холоде, а на нас повесят непредумышленное убийство. Этого ты хочешь?

– Нет, – изменился в лице Роман – об этом он не подумал.

– Ты еще и умудрился ползаправки разнести.

– Я вообще-то в аварию попал, – возмутился Рома.

– Ты что, не догоняешь? – теряла терпение Вика. – Внутрь его заносим. А добычу делим пополам.

Глаза у Ромы загорелись. На мгновение он поймал себя на мысли, что всей душой обожает эту бандитку, потому мигом схватился за пятки Давида. Вместе они затащили заправщика внутрь.

– А правда, что трупы обделываются сразу после смерти? – Рома обратил внимание на грязные штаны Додика.

– Черт побери! – Вика отцепила руки от бывшего ухажера, и Давид снова долбанулся головой об пол, не приходя в сознание. Она на всякий случай прощупала пульс на его запястье и злорадно объявила. – Нет, живой. Говно в говне не тонет.

Вика и Рома встретились взглядами и поняли друг друга без слов. Первым делом оба понеслись к кассовому аппарату. Наперебой стали пытаться открыть его – не получалось, ибо горе-грабители только мешали друг другу.

– Р-р-руки! – оба отстранились от стола: в пылу вскрытия чуть не задели тревожную кнопку под прилавком.

Пока Роман судорожно разыскивал молоток и стамеску, чтобы вскрыть отсек с наличностью, Вика путем нажатия пары клавиш открыла аппарат автоматически и с упоением его обчистила. Расстроенному Роману достались сущие копейки, хотя и Вику выручка не впечатлила. Таксист же решил обставить отчаянную деваху в краже товаров с полок, в чем он был проворнее и напористее.

В один момент формирование двух кучек краденого прервалось.

– Твою бабушку! Все пропало!

– Чего ты орешь? – спросила Вика.

– Камеры! Там. И там. И там!

– Наплюй на них. Придурок, что обосрался, их вырубил.

– Чудесно, – расплылся в улыбке таксист.

Воры напоминали яростных покупателей гипермаркетов в черную пятницу. Вика брала то, что сгодится в поездке, то и дело проверяя наличие купюр из кассы в кармане пальто. Рома же сметал с полок все, что вздумается. Последний словно соревновался с Викой – его охватил по-настоящему детский азарт. И желание оставить сообщницу с носом.

– Так что же ты здесь забыла? – выпытывал у нее Роман, словно хотел разоблачить Вику и сдать ее полиции. – Чего ты делала с этим засранцем вонючим?

– Любопытной Варваре на базаре…

– Да была у меня однажды в такси история такая…

– Ты таксист?

– …Подвозил я однажды очень любвеобильную парочку. Так они у меня прямо в пути сношаться стали. Во народ! Ни стыда, ни совести!

– Так присоединился бы к ним. Про совесть говоришь, а сам заправку обносишь. Лучше бы молчал. Вы, мужики, обожаете трепаться.

– И правда. Просто так спонтанно все, хе-хе… Хоть скажи, как звать тебя?

– Как это поможет оправдать то, чем ты сейчас занят? Я Вика.

– Казимир, – представился Рома.

– У тебя на лице написано, что ты какой-нибудь Леха или Саша. К чему этот цирк?

– Я к тому, Вика… а может быть, и Света, что я не понимаю твоей мотивации. Вот ты сейчас роешься тут. Как же ты дальше-то пойдешь? У тебя ни сумок, ни коробок, ни машины.

– Что ты предлагаешь? – Вика изначально рассчитывала только на деньги и очень рисковала, оставаясь здесь.

– Предлагаю все загрузить ко мне.

– Ого, а «Мерс» что, на ходу?

– Поедет, никуда не денется. Это же самая надежная машина в…

– Не нужно мне этой гаражной херни!

– Ладно. Давай уедем вместе, а потом все поделим. Но за свои транспортные услуги я бы просил еще 30 процентов от твоего добра. Ну как, по рукам?

– Торгуешься еще хуже, чем водишь.

– Без меня ты все равно далеко не уйдешь, – пока Вика копалась на полках, Рома подошел к входной двери и вытащил из замка связку ключей.

– Изначально это все моя задумка. А ты как снег на голову свалился на все готовенькое.

– Зато со мной ты унесешь больше. Заманчиво, не так ли?

Предложение таксиста Вика нашла конструктивным, но все равно колебалась. Она встретила Рому четверть часа назад. Уже тогда он умудрился упереть бутылки. А если он матерый преступник или маньяк? Хотя по телосложению он несуразный и хилый. Вика прикинула, что уделает его – с Давидом же получилось… почти.

Вскоре грабители загрузили украденное в буддистский «Мерседес» Романа. Вика старалась не выпускать таксиста из поля зрения. Тот тоже стал вести себя сдержаннее. На полноценный союз столь подозрительные отношения сообщников не тянут. Суетились оба. Не суетился лишь Давид, валявшийся на полу у панорамных окон.

Рома в одном из последних подходов решил утащить ящик с пивом. Поскольку руки заняты, он решил толкнуть входную дверь спиной. Но, вступив на лед, не удержался и грохнулся на обледенелую землю – ящик с пивом улетел в сугроб. И тут Вику дернуло обставить Рому на финише. Она к тому моменту понимала, что бомбила, так или иначе, ее обманет. Виктория метнулась прямиком к груженому «Мерседесу», совершенно обделив вниманием лежащего без движения владельца авто. Она судорожно принялась оглядывать салон на предмет ключей зажигания. Не найдя их, она припала к Роме, отдыхающему на льду: тот, кажись, хорошенько звезданулся. Она стала спешно рыскать по его карманам. Любому мужику приятно и лестно, когда его лапает симпатичная девушка, в том числе и в интимной зоне, если б не было так обидно.

В ту же секунду, когда Вика наконец нащупала солидную связку ключей, вероломный воришка со всего маху ударил ее лбом по носу, что практически нокаутировало Вику, севшую в сугроб рядом. Если учитывать прошлые травмы Романа, его кочерыжка от такого приема могла и расколоться как фисташка.

– Ах ты, курва! – злобно зарычал таксист. Парня как подменили. Он схватил Викторию за волосы и силой впихнул назад в мини-маркет – она больно приземлилась на пол. Не успев подняться, Вика осознала, что ее заперли. Рома с садистской радостью повернул ключ в дверях и продемонстрировал его припавшей к стеклу Вике. – Меня не проведешь. Съела, зараза?!

Довольный собой вор-таксист зашагал к машине, до упора забитой товаром с заправки, и чуть было не поскользнулся снова. Обернувшись в сторону Виктории, он показал ей средний палец и укатил прочь так, будто ехал на «Майбахе», а не на престарелом «Мерсе».

– Вот теперь заживем, блять!!! Вот теперь загуляем! – несмотря на разукрашенную морду и рваную рану на макушке, у Романа намечается настоящий праздник. Даже появилось желание рассчитаться с работы. При этом он совершенно не заметил, как вовсю напевает строчки из песни «Нас не догонят»… и как его одолела эрекция.

«Да уж, – Вике некогда расстраиваться, – все мужики как лимоны. Никогда не знаешь, куда брызнет», – девчонке хотелось заплакать от досады, но вместо этого она загорелась желанием насолить таксисту, как изначально хотела отомстить Давиду. Она даже не стала обыскивать бывшего на предмет еще одной пары ключей. Она лишь взяла из сумочки телефон, улыбнулась, увидев фото Андрея на заставке, и позвонила в полицию, отчеканив лишь, что стала свидетельницей ограбления заправки в таком-то месте с нанесением тяжких телесных повреждений заправщику и что виновник разбойного нападения (таксист) скрылся с украденным товаром на серебристом «Мерседесе» довольно старой модели.

Когда дежурный обработал вызов, то попросил ее оставаться на месте, когда прибудет наряд. О себе она сообщила, конечно же, ложные сведения и на месте оставаться не собиралась, ибо скоро ей садиться на поезд до Москвы. Перед уходом Виктория для надежности нажала еще и на тревожную кнопку – противно забрюзжала сигнализация. Вроде бы шевельнулся Давид у окна – должен очнуться с минуты на минуту. Что ж, пора и честь знать.

Будучи при параде и с несколькими тысячами в кармане, Вика схватила с полки увесистый молоток и с размаху раскрошила витрину мини-маркета, выбравшись на волю. С места преступления она бежала, не оборачиваясь. И беспокоило ее лишь то, как она Андрею на глаза покажется с такой несущественной добычей.

«Пока, Давид, мой мальчик, – мысленно обратилась к бывшему Вика. – Надеюсь, произошедшее хоть чему-нибудь тебя научит. Женщины – далеко не слабый пол. Запомни это. Я же с превеликим удовольствием забуду тебя».

История тридцать первая. «На посту»

В ночь с пятницы на субботу в трущобах Тракторозаводского района дежурили бравые гаишники: высокий и слегка лупоглазый брюнет Игорь и его напарник Ярослав, рыжеволосый как чистокровный ирландец. Первый скромен, сдержан и чтит правила; второй буйный и непримиримый беспредельщик, обожающий показывать свою мнимую власть где ни попадя.

Ярик обожает неофициальные шабашки. Вся выручка идет пацанам в карман. За вычетом доли тех, кто знает об их дежурстве, патрульной машине, табельном оружии, и тех, кто на постоянной основе отстегивает руководству за саму возможность выходить вне официального графика, дабы высшие чины продолжали закрывать глаза на сей вид заработка, идущего мимо государственной кассы. И так, кажется, принято во всех сферах российской жизни. Эти коррупционные устои формировались столетиями – никакими поверхностными реформами их не искоренить: глубоко сие засело в нашем менталитете, без коррупции и взяточничества мы уже не можем представить себе обыденную жизнь. Порой данное явление есть гарант качественного исполнения обязательств, обхода ненужных проблем, проволочек и всего такого. По остальным показателям это зло, требующее искоренения.

Игорь не очень любит подобные дежурства, но не может пойти против системы. Ярослав же, который на таких сменах отрывается по полной программе, часто твердит напарнику, что если тому противно, но не участвовать он не в силах, то в любой момент можно отдать весь свой заработок Ярику, который распорядится им с умом, не то что ограниченный и скромный в запросах Игорь. Он не понаслышке знает, как может отрываться убежденный холостяк Ярик, но заработанные на фразе «может, договоримся?» деньги ему не отдает. Игорь после армии шел закон защищать, а не нарушать его, прикрываясь формой и полномочиями. Спонсировать распутство не хотелось.

Игорек сегодня выглядит грустнее обычного. В отличие от Ярика, предвкушающего урожайную смену, ибо в пятницу не пьют и не лихачат только трезвенники. Ярослав – мастер раскалывать клиентуру на ложь и взятки. Ночные манипуляции и запугивания – его конек. Паренек удивлялся, как порой снисходителен Игорь к мелким нарушителям, однако, когда дело пахнет керосином, его обычно не остановить. Игорек готов на капот кинуться, лишь бы обезвредить лихача, потенциально опасного для граждан. Ярик здесь не очень любил высовываться, тонко чувствуя моменты, когда стоит отойти в сторонку, а когда рвать пятую точку или бить себя в грудь.

С жвачкой во рту Ярик спросил:

– Чего у тебя табло как камень опять?

Игорь предпочел промолчать.

– С батей посрался? – угадал Ярик, попутно замечая, как автомобилисты, завидев их машину, притормаживают и резко начинают соблюдать ПДД.

– Типа того, – безрадостно ответил Игорь.

– Что на этот раз?

– Маме нездоровится. А я на дежурстве.

– Твой отец сам бывший мент. Наверняка должен понимать, что…

– Ага, попробуй ему сказать об этом.

– Куда тебе деваться без работы? – продолжил Ярослав. – Хоть раз бы поставил батю на место. Сказал бы: кто зарабатывает на дорогущие лекарства для твоей маман и куда девается их пенсия? У твоего-то папаши пенсия милицейская, между прочим. Неужто на корм собачонке мелкой?

– Это у него не считается. Я б остался, но…

– Я не понял. Тебе сколько лет вообще? Сказал бы, что из-за опоздания денег меньше заработаешь. А ведь впереди праздники.

– Ты вот можешь себе позволить так с родителями разговаривать, а я нет. А со своими шлюхами общайся так, как вздумается, – Игорь отвернулся от сидящего за рулем Ярика.

– Кстати, о шлюхах. Не одолжишь свой жезл на выходные? Я одной чиксе обещал…

– Фу! Как вы только можете… Не дам, – отрезал Игореха.

– Бля, так только отбитые засранки мне говорят. А она права себе купила и неловко себя чувствует. Прям как ты. Я собирался наказать ее за такие вольности. Ну… ты понимаешь…

– Избавь меня от подробностей, пожалуйста.

– Ой-ой, засмущался сразу. Да хорош! Я сейчас тебя развеселю, – Ярослав врубил мигалку с сиреной так, что стоявшие перед ними на светофоре автомобили покорно стали отъезжать в сторону. Далее же водители узрели, как машина ДПС, издевательски крякая, выехала на перекресток, вошла в изящный управляемый занос и, пересекая двойную сплошную, помчалась вверх по улице.

– Хорош, дебил! – возмутился Игорь.

– Хватит целку из себя изображать! Весело же. Положение обязывает.

– Иди ты!

– Ой, гляньте на него, обиделся… Что, кто первый дежурить встанет?

– Ты. Тебе неймется уже.

– Мудрое решение.

Вскоре два гайца добрались до места ночной дислокации.

С самого начала стало ясно, что скучно не будет. Работенки на дорогах – даже в такой глуши – хватает с лихвой. Здесь любят выпить и погонять. Ярик также ждал сигналов от знакомого заправщика, что неподалеку вычисляет подпитых водителей, но этой ночью тот подозрительно молчалив. Зато сразу же на вытянутый жезл не отреагировал жирдяй на потрепанных «Жигулях».

Обозленный вопиющим неповиновением Ярик принял решение преследовать неадекватного водителя, который заметно втопил и успешно удирал от хвоста с мигалками, что призывал немедленно остановиться (безуспешно). Ярослав обожает грозно кидаться приказами в микрофон, а Игореха, как всегда, виртуозно ведет служебный автомобиль. А еще Ярик любит стрелять по колесам нарушителей, а потом гордо глядеть в стыдливые, а иногда и наглые лица автобеспредельщиков. С «Жигулями» успели сделать множество кульбитов. Хорошо, что пьяница за рулем никуда не врезался и никого не задавил. Блюстителям порядка пришлось попотеть. Чем дольше длилось преследование, тем злее становился Ярик: уговаривал Игоря втопить и протаранить дорожного дебошира. Слава желал расправиться с наглецом (может, даже и руки распустить), словно задели его личные чувства: мероприятие ведь неофициальное, парни следят за порядком на дорогах «на общественных началах».

В итоге «Жигуленок» сам загнал себя в тупик, завернув в безлюдное место, где нечаянно зацепил крылом кучу строительного мусора, отчего машину здорово развернуло на узкой и скользкой дороге. Ярослав воспользовался моментом, несмотря на опасность быть задавленным: выскочил из патрульного автомобиля и мигом отцепил от руля нерадивого водителя (тот особо за него и не держался).

Вокруг темно и безлюдно. Только две пары фар освещают небольшую площадку; по окрестным деревьям и полуразрушенным постройкам то и дело пробегают красно-синие отблески сирены. Нейтрализовать нарушителя можно несколькими методами – все зависит от конкретной ситуации и поведения преступника: буйный он или не сопротивляется, бежит или остается внутри машины. Только Ярослав раскрыл дверцу «Жигулей», как из салона вывалилась бесформенная масса, которая оказалась тучным немытым мужиком, пьяным в стельку. И как только он умудрялся столь виртуозно удирать от мусоров? Тут Ярик осерчал – водится за ним такое. Игорю пришлось вмешаться и заломить руки напарнику. Часто они разыгрывают ситуацию а-ля «хороший и плохой коп». Ярослав мгновенно срывается с петель, когда ему не подчиняются, когда все идет не по его плану, когда его пытаются дурачить либо что-то ему предъявляют. Вот и сейчас…

– Думаешь, ты самый умный, мудила?! – Ярик дубасил пьянчугу ногами по толстому животу, который комично сотрясался, будто желе. Бил, естественно, не в полную силу. Водитель распластался на снегу и не сопротивлялся – он и двух слов связать не может.

– Хватит! Это уже не смешно, – Игорь оттащил напарника от толстяка.

– Ха! А вот и наш ангелочек прилетел. Твой спаситель, слышишь?! – обратился к алкашу Ярик. Телодвижения нарушителя напоминают повадки чего-то среднего между ленивцем, медузой и черепахой. – А разве он этого не заслужил, Игореша? Ты на него глянь – он же никакой.

– Он же… человек, – произнес Игорь, словно провинился в чем-то.

– Человек?! А разве по-человечески нажираться до чертиков и за руль садиться, а?! Сбил бы кого-нибудь либо сам себе башку свернул. Чего он, по-твоему, заслуживает?! – агрессивно вещал Ярослав.

– Оформлять надо.

– Издеваешься?! С ним проблем не оберешься. Алкотестер сломается. А имя свое он только к утру вспомнит. Поэтому мой ответ – нет.

– Но…

Игорь отпустил Ярика. Тот залез в салон «Жигулей», обшарил потрепанную куртку водилы, что валялась на сиденье, и вынул из кармана кошелек. Владелец и не возражает – вряд ли он вообще отдает отчет своим действиям.

Внутри завалялась парочка купюр. Водитель явно собирался спустить последнее на алкоголь. «Неповадно будет!» – подумалось Ярославу, когда он забрал все деньги из портмоне. Большую часть он прикарманил себе, а пару купюр протянул Игорю. Тот не принял их и возмущенно сложил руки на груди.

– Как знаешь, – Ярик без промедления забрал всю наличность себе. Затем вытащил ключи из зажигания и выкинул их в темноту, чтобы водитель гарантированно не продолжил творить бесчинства (хотя бы сегодня).

– Что ты делаешь?!

– Мне больше по душе адекватные. Которые сами предлагают. А не те, у кого приходится отбирать. Лицо попроще сделай. Иди в машину, а я схожу отолью.

Ярик скрылся за ближайшей полуразрушенной постройкой, а Игорек остался смотреть на тучного алкоголика, который как гусеница дополз до машины, попытался схватиться за дверь и затянуть себя в салон. Прискорбно вздохнув, гаишник помог алкашу забраться внутрь, а в его куртку положил свои деньги вместо тех, что отобрал Ярик.

– Игореша! – крикнул Ярослав из-за дома. – Ты расслабься. Неужели ты думаешь, что я настолько испорчен, чтобы забить до смерти это чмо?!

– Ты бы завязывал с этим! – крикнул в ответ Игорь. – Плохо это. И не может просто…

– Ты забыл, где работаешь, святоша?! Давай только без твоих проповедей. Тебе перечислить, чего бы у тебя не было, если б не подработка?

– Все, не надо.

– Уверен?!

– Да! Ты не мог бы поторопиться. Нам нужно вернуться на точку, – Игорь остерегался, что неудавшуюся расправу над алкашом могут заметить.

– Куда ж ты так торопишься?! Ночь еще не кончилась.

Ответа не последовало.

Ярик ухмыльнулся и посмотрел вперед. За деревьями просматривалась дорога с фонарными столбами и бетонный забор. И еще кое-что. Вернее, кое-кто.

– Игореша! Иди-ка сюда!

– Пошел ты в баню со своими шуточками, – услышал он отклик Игоря. – Не буду я тебе держать!

– Да нет же! Я серьезно. Иди сюда. Погляди.

Игорь матюгнулся и побрел в сторону напарника.

– Глянь. Мне же не чудится?

Ярослав указал Игорю на дорогу, которой любовался. По ней медленно, словно призрак, обняв себя руками, брела худенькая девушка в необычайно короткой шубке и тонком платьице. Даже с такого расстояния видно, как особу трясет от холода. И на глазах двух случайно оказавшихся здесь гаишников полураздетая Елизавета падает навзничь на дорогу.

Сердобольный Игорь без промедления бросился в сторону бедняжки и мгновенно утонул в сугробах, что ничуть не смутило стража порядка, как и острые, будто лезвия, ветки.

– Чего встал?! Машину туда подгони!

– Смотри-ка, раскомандовался. Я, между прочим, первый ее увидел, герой хренов, – Игорь не слышал напарника. Он вовсю пробирался к Лизе.

Она хотела, чтобы ее обняли. И ее обняли. Даже на руки взяли.

Она хотела, чтобы ее обогрели. И ее обогрели, нежно и старательно, разместив на задних сиденьях патрульного авто.

– Давай наши куртки, кофты, покрывала. Чай. Что там у нас еще есть? – суетился Игорь, укрывая пострадавшую. – Точно обморожение.

– Мы гайцы, а не медики. А она… на голову отмороженная, – раздраженно вещал Ярик: время дежурства идет, а он ни копейки не заработал.

– Не медик, а диагноз поставил, – сказал Игорь, возившийся с дрожащей Лизой, которая безуспешно пыталась что-то вымолвить. Нехотя Ярик притащил и термос с чаем.

– Надеюсь, завтра бомжей отогревать мы не будем? Хотя… она ничего такая, – Ярослав обратил внимание не только на изящные ножки, но и на груди Лизы, которые сию секунду укрыл покрывалом Игорь. – Я б ее согрел, – немного погодя дамочка в беде показалась Ярославу знакомой.

– Тебе не стыдно вообще? Лучше печку на полную включи.

– Нам ехать пора, – сел за руль Ярик. – А ее в больницу надо, нет?

– Вы слышите меня? – Игорь пытался добиться ответа от девушки.

Тепло на Лизу действовало положительно – вскоре она открыла глаза. Ее знобило, но Елизавета покорно отпивала теплый чай из чашечки, прислоненной к ее губам.

– Как вы себя чувствуете?

Девушка робко улыбнулась.

– Веди аккуратнее!

– Губки закатай, – ответил Ярик. – Веду как могу. Челябинские дороги, епть!

– Я… мало что… чувствую, – молвила Лиза, одно зная точно: она наконец-таки оказалась в надежных и заботливых руках.

– Сейчас мы отвезем вас в больницу.

– Нет… Нет, это лишнее, – еще больше задрожала Елизавета. – Я сейчас отойду сама, согреюсь и… – ей не очень хотелось, чтобы в ее организме обнаружили алкоголь с наркотой (и снотворное).

– Тогда пейте чай. И не тратьте силы. Вас, наверное, медальончик спас, – произнес Игорь, заметив украшение на ее шее. – А внутри иконка, да? Похожий, помню, был у моей бабули, – Лиза молча кивнула Игорю, который от приятного воспоминания о бабушке на секунду превратился в маленького мальчика. Медальон Лизе не принадлежит.

Машина остановилась.

– Мы на посту, – объявил Ярослав. – Не знаю, как ты, Игорек, а я пошел зарабатывать бабки, – он схватил жезл и вылез из автомобиля, хлопнув дверью.

***

С каждой минутой Лиза оттаивала все больше и больше: тепло вновь наполняет ее тело чувствами, хоть процесс и сопровождается не очень приятными ощущениями (в руках и ногах особенно). Но Лизочка героически терпит, попивая чай. Горячий напиток все больше пробуждает в ней интерес к молоденькому инспектору в форме, шапке-ушанке и светоотражающем жилете. Молодой человек сидит рядом и раздумывает, как еще можно помочь пострадавшей. Лиза считает, что она выглядит ужасно и не может произвести на мужчину должного впечатления, хотя и обязана ему жизнью.

– Вам тепло?

– Спасибо. Мне хорошо.

– Может, накрыть вас еще чем-нибудь? – не унимался Игорь.

– Не нужно. С себя, что ли, одежду снимать будете?

– Да, если понадобится, – без иронии заверил гаишник.

Лиза сдержанно улыбнулась. Озноб все еще гуляет по ее телу.

– Я перед вами в долгу.

– Да что вы, пустяки, – отмахнулся Игорек.

– Как я могу вас… отблагодарить? – настаивала Лиза. – Может, я что-то могу сделать?

– Сейчас вам нужно согреться как следует. Сделаете это для меня?

– Наверное, я мешаю вам работать?

– Нет-нет, ни в коем случае. А на напарника внимания не обращайте.

– Вы больше напоминаете спасателя, чем гаишника.

– В спасатели по здоровью не взяли. Да и родители были против. Слишком опасная работа.

– Тем не менее ваши родители могут вами гордиться – из вас все равно получился отличный спасатель. Я готова подтвердить, – мурлыкала Лиза.

– Да что вы, не стоит, – залился краской Игорь.

Елизавета глядела на гаишника и не могла глазам поверить: она целую вечность не видела мужчин простых, стеснительных, бескорыстных и добрых – тех, кто в первую очередь видит в ней хрупкую женщину, а не объект плотских утех. Уже тогда она прониклась к Игорю. Такие, как он – вымирающий вид. А вот его напарник, как Лиза успела понять по взгляду Ярослава в зеркале заднего вида, совсем другого типа мужик: семейные узы явно не остановят его от развлечений с кем-нибудь из ее коллег в том же «Хамелеоне».

– Меня зовут Лиза, – представилась она.

Гаишник ласково посмотрел на нее, по-детски улыбнулся и произнес:

– А меня Игорь.

– Без преувеличения… приятно познакомиться, Игорь.

– Не раскрывайтесь, Лиза. Я так хорошо вас укутал.

– Ладно, не буду.

Возникло неловкое молчание.

– Простите, Лиза, э-м-м… Я могу поинтересоваться, как вы оказались в этой глуши? Одна и в такой одежде?

Девушка задумалась.

– Нет, если это не мое дело, то я не настаиваю. Но я чувствую, что обязан узнать. Вдруг вам угрожает опасность или…

Ярик, стоя позади патрульного автомобиля, остановил машину. Сейчас-то он отведет душу.

– Да, – придумала легенду Елизавета, – со мной действительно произошло несчастье. Я ехала домой с одной вечеринки и… Бомбила, что вез меня, стал… распускать руки, – жалостливым тоном рассказывала она. – Я, естественно, стала сопротивляться. Вот он и поставил мне фингал. Я еле успела достать перцовый баллончик и… Естественно, он вышвырнул меня из машины и уехал. Я… я… так испугалась.

– Подонок, – стиснул зубы Игорь. – Как он выглядел? – Лиза перечислила детали внешности Романа, которые успела запомнить. Про таксиста она сказала наобум и попала в десятку.

Внезапно снаружи послышался командный голос Ярослава. Явно он заподозрил что-то неладное с водителем, которого тормознул.

Игорь, попросив прощения, выскочил на выручку коллеге, а Лиза из любопытства обернулась. Сквозь частично замерзшее заднее стекло Елизавета узрела автомобиль, что остановили, и обомлела. Это черный «BMW X5».

***

Вождение нравилось мне все больше и больше. Правда, я прекрасно понимал, что увлекаться не стоит, ибо можно напороться на нелицеприятные моменты автолюбительского мира. Стоит подумать, и оно тотчас же произойдет.

«Вот же удача! – подумал Ярослав. – Сейчас оторвемся», – ушлый гаишник вытянул жезл и указал, куда «BMW» следует припарковаться.

Меня будто пулей со смещенным центром тяжести поразило. Он изрешетила меня вдоль и поперек. А я ведь только приноровился – на секунду мне даже стало нравиться водить угнанные тачки. Когда бы еще я решился сесть за руль? Сейчас я даже имени своего вспомнить не смогу, не то что сообразить, как правильно себя вести: меня же никогда в жизни не останавливали сотрудники ДПС, я не знаю, что они могут сделать. А на что они вообще имеют право? Неужели я нарушил, неужели во мне есть что-то подозрительное? Ах да, точно, мне всего 16 лет, я сижу за рулем машины, которая может числиться в угоне, и меня тормозит гаишник за нарушение. Либо это просто банальная проверка документов, причем никаких бумаг у меня и в помине нет. Откуда ж им взяться?

Все рухнуло! А ведь так хорошо начиналось… А я уверен, что хорошо? Наверное, ибо что сейчас может быть хуже? Я пристегнут, кстати. Так, что же делать? Втопить? Будет погоня. А быстро я гоняю только на гонках… компьютерных. К тому же засвечу машину – станет только хуже. Остановиться? Гарантированно раскусят, и пиши пропало. Дар убеждения без гипноза здесь не сработает точно. Оставшихся денег еле на такси по району хватит, а менту на взятку – и подавно. К тому же я анекдот ходячий (для большинства граждан). Остается только надеяться… Да не на что надеяться, будем предельно откровенны.

Я снизил скорость и прижался к краю дороги, ожидая экзекуции и последующей нейтрализации. Вот и сказочке конец. Может, хозяин тут документы оставил? Что-то же лежит в бардачке. Ага, там же не моя фотография. Дело плохо. Выпрыгнуть через пассажирскую дверь и смыться? Мусор молодой и, судя по выражению лица, явно любит жестить. Он оценивающе взглянул на машину – наружность водителя заинтересовала его еще больше. Гаишник важно и неторопливо направился ко мне. Сынок каких-нибудь денежных мешков, наверняка думает он. Хоть бы замок на двери не заметил. Ладошки, схватившие баранку, вспотели, а сердце выдавало такой неприятный мне тяжелый рок. Я решил взять себя в руки: побольше цинизма, говорил Великий комбинатор, людям это нравится. Нужно каким-то образом выйти сухим из заварушки. Судя по воинственной мине инспектора, сделать это будет крайне трудно. А ведь машина еще и без номеров.

Ярик шел ко мне, чтобы запугать и дезориентировать меня, а также финансово отбить потерянное на Лизу время. Он решил использовать всю власть, дарованную ему полосатым жезлом. А тут дорогая машина без номеров и с молоденьким новоиспеченным водителем. «Легкая добыча», – ликовал Ярослав.

Трясущейся рукой я нажал на кнопку и наполовину опустил стекло, выкрутив на полную невинность и обаяние на уставшем лице. Внутри меня бушевал девятибалльный шторм – мне чудилось, что постовой сумеет просочиться в салон и сквозь такую узкую щелочку. И что он сейчас скажет? Знает ли он, что тачка угнана? Если да, то ведет он себя уж больно вальяжно и непринужденно. Что ж, будем парировать и все отрицать.

Ментурик представился.

– Могу я взглянуть на ваше удостоверение? – с ходу спросил я.

Ой, с каким же недовольством инспектор выуживал корочку из жилета. Так же долго и тщательно я изучал информацию в документе – тянул время, принявшись рассматривать узоры на бумаге и расплывчатую синюю печать. Осознав, что грозный мусор начинает закипать, я продолжил:

– Могу я узнать номер телефона отделения, чтобы удостовериться, что вы там числитесь и в данный момент находитесь при исполнении?

– Ну попробуйте, – с усмешкой заявил Ярик.

– Намекаете, что мне не ответят? Неужели вся наша доблестная ДПС спит?

Ярик не выносил подобных заигрываний.

– Кто-то же должен работать и ночью, чтобы…

– Вопрос: должны ли вы это делать именно сейчас? Я подозваниваюсь, вы не против? У меня полно времени.

– А меня больше заботит то, что вы нарушили.

– Вы остановили меня из-за этого?

– Именно. Поэтому… – Ярослав желал перейти к делу.

– Знаете, и у водителей есть кое-какие права. Не забывайтесь.

– А еще права есть у прочих участников дорожного движения, которым могут навредить любые нарушения? – Ярик воспользовался логикой напарника.

– Мне об этом известно, – ответил я. – Даже если немного превысить скорость, на этой дороге в столь поздний час можно сбить разве что призраков, – мент хотел парировать, но я не дал – еле как успокаивал руки, желавшие жестикулировать от возмущения. – Лично я отношусь к этому очень серьезно. Сейчас я не превышал. Я слежу за скоростным режимом, – я вцепился в превышение скорости. – За рулем я недавно, потому прекрасно помню ПДД. А еще я помню свои права и знаю свои обязанности… Что вызвало у вас эту нелепую улыбку?

Мент действительно расплылся в улыбке.

– С чего вы взяли, что я остановил вас за превышение?

«Потому что это первое нарушение, которое пришло мне в голову», – ответил самому себе я.

– За что тогда?

– То есть вы мне признаетесь, что действительно превысили?

– Нет, это всего лишь предположение в ответ на ваши бестолковые словесные игры.

– Странно, мне показалось, что играете со мной как раз вы.

– Значит, вы считаете знание элементарных правил игрой?

– Если хотите действовать по правилам, то… прошу вас предъявить водительское удостоверение, документы на машину и страховку.

– Будь я на ржавой «Оке», ты бы и внимания на меня не обратил.

– Что вы сказали?

– Я спросил, в чем меня обвиняют?

Ярослав уже знал, что скажет:

– Что ж, я вам отвечу. Управление транспортным средством, незарегистрированным в установленном порядке и без технического осмотра, – Ярик стал перечислять нарушения, словно по бумажке. – Управление транспортным средством с отсутствием государственных регистрационных знаков. Управление транспортным средством водителем, не имеющим при себе предусмотренных законом документов. Управление транспортным средством водителем, не имеющим прав управления транспортным средством. Управление транспортным средством в состоянии опьянения. Нарушение правил остановки и стоянки транспортных средств. Отказ от медицинского освидетельствования. Нарушение правил пользования телефоном водителем транспортного средства…

– Тормозните-ка. Кодекс, я смотрю, вы знаете.

– Еще не страшно? – припав к двери, мусор взглянул мне в глаза. – И это только начало… Также у меня большие подозрения относительно того, не употребляли ли вы часом? Судя по вашему поведению…

– Я такой по жизни.

– Что говорите?

– Я вообще не пью.

– Кроме выпивки есть еще море способов. Наверняка покупку отмечали?

– Уже жалею о покупке, – пальцы нервно забегали по рулю. Ярик это приметил.

– Все, что мной перечислено, всего лишь подозрения. Но вопрос столь солидного букета может быть решен очень быстро, – облокотился об «BMW» гаишник.

Я мигом понял, к чему он клонит.

– Ясно.

«Сговорчивый оказался», – потирал ручки Ярослав.

– Да не суетитесь вы так.

– Вспоминаю, куда задевал, – тянулся к бардачку я.

– Кошелек?

– Документы.

– Какие?

– Они же вам так нужны.

«Так, непонятливый, да? Давай, поломай мне тут комедию», – злился Ярослав.

«Сейчас из воздуха документы материализую, и все образуется», – нервничал я, все чаще поглядывая на ранее обозначенный путь отхода.

– Нехилый агрегат, – гаишник с интересом рассматривал автомобиль, то и дело приближаясь к стеклам и пытаясь что-либо высмотреть сзади. – Предки подарили?

– Агрегат агрегатом, а с утра вон уже замок промерз. Чуть ключ не сломал.

– Если не секрет: на стипендию, что ли, купили? Или наследство кто оставил? – не отставал Ярослав.

– Нет. Я… писатель, – брякнул я, изучая бумаги в бардачке.

– Хе-хе, писатель? И про что пишешь? – недоверчиво спросил мусор.

«О, уже на «ты», – мысленно отметил я.

– Про хоккей. Но скоро буду писать про оборотней в погонах.

– Хм, хоккей я люблю. За кого болеешь?

– За «Ме…» За «Трактор».

– Скажи свое имя. Может, я слышал чего про тебя.

Я наконец-то нашел бумаги. Всего лишь документы о приобретении автомобиля в салоне. На имя некоего Игоря Лопушанского. Черт, ну и имечко.

– Игорь Лопушанский. Сказал бы, что приятно познакомиться, но обстоятельства не те.

– Кличка, что ли?

– Нет, не псевдоним.

– Так что там с документами? – напомнил инспектор, важно наблюдая за моими бесплодными поисками.

Сделать умилительную гримасу непонимания оказалось катастрофически трудно. В итоге получилось, скорее, вымученное лицо.

– Боюсь, что с ними беда, товарищ сержант. Выехал я экстренно. Машина новая. У меня тут документы из автосалона только. Остальное так и не положил: дома осталось.

«А домашнее задание собака съела?» – подумал Ярослав.

– А как же регистрация? Когда тачку купил-то?

– Э-э-э, – заглянул в бумаги я, – вчера.

– Боюсь, рассеянность не освобождает от последствий. Ты же утверждаешь, что такой ответственный водитель и законы чтишь.

– Каюсь.

– Но у нас ведь все будет по закону. Мы же его чтим. Я буду вынужден составить протокол.

– А у меня с собой паспорта нет.

– Не переживай. По базе пробьем.

– Понятые. Нужны понятые. Что за беспредел?!

– Понятые – не проблема. Одна вон уже есть, у нас в машине. Все видела.

– Честное слово, стоит ли так напрягаться из-за меня?

– Стоит-стоит, – настаивал Ярослав. Он вынуждал водителей предложить ему наиболее быстрое разрешение всех проблем (за определенную плату), а также честное мужское слово, что все документы в ближайшее время будут оформлены, всегда будут ездить в машине с водителем и на тот свет тоже отправятся вместе с ним.

– Я с места не сдвинусь, – заявил я.

– Уверен? Хочешь сказать, что тебе есть, что скрывать? – таинственно прищурился Ярик, выжидая, когда уже я расколюсь.

– Я же все объяснил. Войдите в положение.

– Думаю, без эвакуатора тут не обойтись, – приговаривал Ярослав.

Варианты развития событий сократились до двух возможных: сдаться или сматываться (желательно на колесах).

– Да что же вы творите?!

– Я всего лишь выполняю свой долг. Выйди, пожалуйста, из машины, – осмотрелся Ярик.

Частенько я баловался, конечно, однако не позволял себе таких бесчинств в непосредственной близости от сотрудников в форме. Но сейчас у меня конкретно сдали нервы: «Выкуси, мерзавец!»

Двигатель «BMW» взревел с новой силой, но не успел я передвинуть рычаг коробки, как боковым зрением увидел, что на меня смотрит дуло черного табельного пистолета. Ярослав рискнул играть по-крупному.

– Руки с руля и коробки убрал, гнида! Ме-е-е-дленно.

Так себе ощущения. А если выстрелит… случайно?

– Вздумал меня дурить?! Не на того напал. Кто ты? Машина чья?

Жизнь держалась буквально на волоске. Я сосредоточился на медленном и плавном поднятии рук в воздух, стараясь не смотреть на пистолет и не делать резких движений. Адреналин, кажется, покалывал мне кожу везде, где только можно. А время замерло. Я не ощущал холода из окна, как и тепла от печки. Как бы ни обмочиться. Это уже за гранью добра и зла.

Из патрульной машины выскочил второй гаишник и воскликнул:

– Ярик, ты чего творишь?!

Из-за оцепенения я не сразу понял, что недавно видел этого человека. Да, точно! Тот самый гаишник. Мы с ним сидели на кухне у его родителей, которым я вернул той-терьера. Но язык у меня окаменел. Я боялся, что из-за слова или резкого жеста в меня выпустят обойму. Я смог выразить надежду глазами – взгляд мой пал на Игоря. Тот сосредоточился на обезумевшем напарнике, который так хотел пару лишних тысяч, что слегка переусердствовал.

– Игорь, тащи наручники. Гад не в адеквате.

– Ярик, ствол опусти. Ты спятил? Это уже перебор, – Игорь пожалел, что закрыл глаза на избиение толстяка ранее и не принял должных мер.

– Пререкаться он со мной вздумал. Да как ты смеешь?! – судя по всему, гаишник Ярослав обращался ко мне. Руки у него дрожали – где-то в глубине души он понимает, что творит непоправимое и что последствия не заставят себя ждать. – Писатель он, сука! Ну что за бред сивой кобылы! У нас… и писатель!

– Ярослав, хватит! Он что, убегает, сопротивляется?!

– Хотел свалить.

– Он угонщик, пьяница, террорист? Нет. Успокойся! Тебя… тебя же вышвырнут с твоей любимой работы с волчьим билетом. Чем же тогда ты будешь хвастаться? Деньги твою совесть с потрохами сожрали. Прекращай, я тебя прошу, – напарник тихонечко подошел к Ярославу, оглядываясь на побледневшего меня и, кажется, переживая момент узнавания.

– Я… я же только припугнуть. Ты чего? – внезапно переобулся Ярик. Если бы не напарник, оборотень в погонах точно бы вытряс из наглеца-нарушителя все деньги до последней копейки.

– Последствия, Ярик. Ты хоть понимаешь, какие могут быть последствия? – Игорь принял у понурившего голову коллеги ствол и с опаской глянул на меня.

– Я… прошу прощения, – у Игоря словно в горле пересохло. Сколько же раз ему приходилось объясняться, выгораживать и защищать напарника, просить за него, испытывая ту же проклятую неловкость. Вряд ли то же самое на месте Игоря сделал бы Ярик. – Он… вообще… парень нормальный. Просто… немного…

Ко мне вернулся голос, когда я убедился, что психопат лишился оружия, отошел в сторонку и нервно закурил. И что это было, черт возьми???!!!

Передо мной стоял Игорь, сын хозяйки маленькой собачонки, которая потерялась сегодня на просторах Советского района.

– Неужели… это все… из-за… из-за денег? – обрывисто уточнил я.

– Слушай, у него в жизни… там… в общем, все очень сложно… Да и человек он такой…

– Скорее, это он не в адеквате, а не я.

– Заявишь?

– Заявлю, если штаны промочил.

– Промочил?

– Кажись, нет. А что, нужно заявить?

– Нет. Ну… Дело твое.

– Подожди. Зачем ты вообще просишь прощения за него?

– Он… типа мой друг, – вздохнул Игорь. – Ты сам-то хоть в порядке?

– Трудно сказать. Я вмиг забыл, кто я и что делал. А сейчас меня со скоростью света спустили с небес и заставляют все вспомнить за минуту, будто начинается контрольная. Нормально ли это, по-твоему?

– Ненормально.

– Вот именно. Он бы убил меня, если б я ему признался, что денег у меня ни гроша.

– Я бы помешал.

– А если бы не успел? Ну и работенка у тебя.

– Дурацкая ночь. Твою мать, что вообще сегодня творится в этом городе – день открытых дверей в сумасшедшем доме?

– Если б не этот сумасшедший дом, тебя бы здесь не было, и я бы конкретно свихнулся.

– А я вот не знаю, чем кончился бы мамин приступ, если б ты не поймал эту проклятую шавку.

– Тоже верно, – тяжело вздохнул я. – Вот и ты мне пригодился. Ты отпустишь меня?

– Ты еще и спрашиваешь?

Откуда-то выкрикнул Ярослав:

– С таким подходом, Игореша, ты никогда по службе не поднимешься!

– Ты вообще молчи! – отозвался Игорь. – Лучше так, чем под тебя косить. Ты человека чуть до белого коленья не довел. А это мой знакомый.

– Понимаешь, я попал в… такую ситуацию, – неуклюже пытался объясниться я, – все бросил дома, нужно было срочно ехать…

– Можешь не объяснять.

– Ты уверен, что тебе стоит с ним оставаться?

– Куда ж я денусь. Бывают у него… заскоки. Слушай, ты же вроде говорил, что тебе рано?

Срочно мне отговорку! Срочно!!!

– Правильно. Я же начинающий водитель, а уверенные водилы слишком сильно в себя верят, вот и нарушают, выпивают и…

– Новичкам по ночам, конечно, лучше не ездить.

– Типа можно наткнуться на всяких неадекватных взяточников?

– Нет, – Игорь взглянул на меня с укором, – не в том смысле. Хотя то, что ты шутишь, внушает оптимизм.

– Ничего, я и не в такие водовороты плюхался. Да чего там ствол. Изловить вашу собаку было труднее.

Смех слегка разрядил обстановку.

Я был вне себя от счастья, понимая, что наткнулся именно на тот пост ДПС, на котором дежурит благодарный мне человек. Встреча с ним помогла избежать ненужных и очень серьезных проблем. Как выяснилось, на этом череда неожиданных встреч не закончилась.

***

– Это ты?! – остолбенела при виде меня укутанная Лиза, вышедшая из патрульной машины.

Да, это она. Та самая, что валялась в салоне «BMW» в отключке, а потом таинственно испарилась (я даже по сугробам пошарил немного в ее поисках). Она еще и успела приобрести знатный фонарь под глазом в мое отсутствие. Но что она делает с гаишниками? Что она им наговорила? Не окажусь ли я сейчас снова опасным преступником, что поставил ей фингал и посягнул на ее жизнь? Знали бы вы, парни, какую змею пригрели (исходя из Таниных россказней). И что же она сейчас скажет? Через секунду тот же Игорь станет пушкой в меня тыкать. И не объяснишься. Как я понял, изящная блондинка ведет собственную игру, детали которой известны только ей одной.

Лизонька глядела на злополучный «BMW». Может ведь и жертвой сделаться – оклеветать меня на раз-два. Однако следов от перцового концентрата на моем лице она не приметила.

– Лиза, зачем вы вышли? – поинтересовался Игорь.

По его умиленному лицу я понял, что еще один мужик пал жертвой ведьминых чар. Уверен, что юные хоккеисты тоже долго не сопротивлялись – выражаясь их языком, слили сражение с Лизой. Хотя видок у нее сейчас не из лучших.

– А кто я? – решил уточнить я.

– Глупыш, ты чего, не узнаешь меня? – актриса больших и малых театров засмеялась и обратилась к Игорю. – Какая удача – это же мой сосед, – деваха послала в мою сторону недвусмысленный призыв подыграть и повернулась к Игорьку. Можно опровергнуть все сказанное, и мерзавка получит по заслугам. Однако мне хочется узнать, можно ли считать ее угрозой парням из «Магнитки-95», ибо особа, судя по всему, провела немало часов в компании хоккеистов. Если уж подчищать за ними, то под ключ. – Его зовут…

– П-е-е… Игорь, – я назвался именем владельца «BMW».

– Ты не говорил, что мы с тобой тезки.

– Ночь совпадений, не так ли?

– Как хорошо, что ты здесь, Игорек, – засуетилась оттаявшая Елизавета. – Ты подвезешь меня до дома.

– Что с тобой сделали? Я даже сначала не узнал тебя, – виртуозно присоединился к представлению я.

– Я только возьму сумочку, – ее нисколько не смущает, что ей подыгрывает первый встречный.

– Я знаю, что ты нормальный пацан. Окажи услугу – добрось ее до дома и проследи, что с ней все хорошо, – попросил Игорь, безоговорочно поверивший Лизочке. – Вынужден вновь тебя просить. Ты и без того сделал сегодня достаточно.

– Да без проблем. А что с ней стряслось? – спросил я.

– Мы спасли ее от обморожения. Он шла одна по дороге почти голая.

– Жесть.

– Ее избил и выкинул на мороз какой-то таксист, – видно, как Игоря коробило от истории девушки.

– Таксист?

– Только попадись мне этот мудак – шкуру с него спущу.

– Может, ей не домой, а в медпункт нужно?

– Сказала, что нет, хотя столько натерпелась… Поделись соседскими наблюдениями – она замужем?

– Вроде есть парень. Но там все сложно.

– Никудышный у нее молодой человек, раз позволяет себе отпускать любимую непонятно куда одну. Я бы ради профилактики прописал ему в табло, – почесал кулаки Игорь.

– Будет эффективнее, если в ее парня потычет стволом твой напарник, – я предположил, что речь все же идет о некоем Артуре, которого не поделили Таня и Лиза – одна краше другой.

– Я же извинился.

– Чего сам не проедешь и не поговоришь по душам с бой-френдом Лизы? Боишься оставить этого психопата одного?

– Не могу. Служба. К тому же как-то неспокойно вокруг.

Елизавета с сумочкой в руках элегантно покинула машину ДПС. В скольких же машинах она сегодня повалялась? Затем отворилась водительская дверь и ей в след недоверчиво посмотрел Ярик.

– Я все еще не могу выразить словами, как благодарна за то, что вы с напарником сделали для меня, – произнесла Лиза.

– Главное, что вы живы и здоровы. Точно все нормально?

– Не переживайте, Игорь, – она положила ладонь с изящными ноготочками на его грудь. – Это была моя временная слабость. Спасибо за заботу, – улыбнулась она.

– Возьмите с собой плед – на память.

– Нет-нет, вам нужнее. Вдруг еще кого-то отогревать придется.

– Могу попросить об одолжении, Лиза?

– Для моего спасителя – все, что угодно.

– Позвоните мне, как только доберетесь.