Одолжи мне жениха

Глава 1. По просёлочной дороге шёл я молча. Сказать было нечего

– Ыыыиии… еееааа… ааааееееыыыы…

Адские звуки продирались сквозь голову, набитую ватой. К ним присоединился стон. Звуки ада стали разборчивее.

– Быыиии… беееее… неееаааа…

Что может быть хуже похмелья? Только просыпаться с похмелья под звуки… Вот под такие звуки…

Я села на кровати. Ну как села – попыталась. Комната предательски качнулась. А если виски сжать – вращение прекратится.

Вертолёты, вертолёты… Эх, мама, а я лётчика люблю…

– Быыыылиии белеее снегааа сваааадебные цветыыыы. Мнеее ууууулыбалсяя тыыы…

На этом месте я, простите, сблевала. Ничего личного, чисто физиология.

Полегчало.

Потом по плану были душ, чайник с зелёным чаем и сигареты.

На последнем пункте вышел облом.

Я смяла пустую пачку. Какая сволочь вчера весь зелёный чай скурила? И все сигареты?

Может, на балконе что осталось?

Хмурясь на раннее, но яркое июньское солнце, я вышла на балкон. А оттуда грянуло бодро:

– Чистый букет надежды, свадебные цветы!

А не поблевать ли нам с шестнадцатого этажа?..

Представьте себе, что на часах десять утра субботы. И у вас с похмелья трещит голова. А голова трещит потому, что вчера вы самым свинским образом нажрались. А нажрались вы потому, что вчера отмечали с подружками свой развод. Ну как развод… без штампа, конечно, развод. Так и брак был такой же – гражданский. Но полтора года вместе прожили. Ярик даже электрический гриль купил, хозяйственный шо песец. Этим грилем я его вчера чуть не зашибла, когда выгоняла из своей квартиры.

Нет, тут сейчас не будет никакой душещипательной истории про мужскую подлость, и что я застукала его в постели со своей ближайшей подругой. Подруг у меня две, обе – огонь, и Ярика они на дух не выносили. Было за что, если рассудить здраво. Ни кожи, ни рожи, простите. Ни характера, ни денег – если уж совсем начистоту. Зачем я его пригрела, – а по версии подруг, именно так дело и обстояло, – сама не пойму. Наверное, чтобы было к кому приходить вечерами. И к кому прижиматься ночами. Да-да, тут можно вспомнить фразу про «стакан воды подать», но мне до этого далековато, я надеюсь. Всего двадцать семь, жить еще и жить до стакана. Но уже без Ярика.

Знаете, есть такая фраза: «Бойтесь тех, кто молчит. Когда у них кончается терпение, они сжигают не корабли, они уничтожают порты». Наверное, это про меня. Я не выясняла отношения – не люблю этого. Да и некогда, знаете ли, вджобывала я – мама не горюй, в нашем деле волка ноги кормят. И руки. Почему я терпела Ярика – его лень, растянутые треники и футболки, неспособность найти нормальную работу, «танчики» и пиво – ответов у меня теперь, хоть убей, не было. Но в один прекрасный день, – а он наступил вчера, – у терпеливого человека терпение кончилось.

Для Ярика это прозвучало громом среди ясного неба. Он попытался оправдаться. Полез обниматься. Выхватил леща и принялся оскорблять. А когда неосторожно помянул – всуе! – мою маму…

Во мне проснулся Халк. В девушке, которая даже до ста семидесяти сантиметров не доросла, но компенсировала это объёмами в области бёдер и груди. На лестничную площадку я Ярика выкинула в чем был – в трениках и танковой футболке. Гриль хотела вышвырнуть с балкона, но побоялась попасть в припаркованные машины. Зато веером вышвырнула все его трусы и с наслаждением наблюдала, как Ярик ползал по газону и их собирал. Одни повисли на дереве.

А потом во мне вдруг вместо Халка проснулась девочка. Какого-то хрена – брошенная. И я пошла звонить Фене. А Феня позвонила Гане.

И вот стою я перед вами, простая русская баба. На балконе. Внизу беснуется и волнуется, как море, свадьба – украшенные машины, гости, суета, вопли. Колонки орут на весь двор. И я смутно вспоминаю что-то из слов, сказанных тётей Галей – соседкой снизу. Вообще-то, при виде нее я сразу вспоминаю, что ходить пешком полезно. Особенно по лестницам, и шестнадцатый этаж – не так уж и высоко. Но как-то недавно, замученная особенно продуктивным днём, – с девяти до девяти на ногах, и три ложки супа в рот успела закинуть, – я потеряла бдительность. И тётя Галя зажала меня в лифте. И что-то вжовывала весь подъем про свадьбу своей ненаглядной дочурки Виолетты с каким-то невероятной чудесности принцем. Вот, это, похоже, оно.

У кого-то вчера личная жизнь, – ну уж какая есть, – медным тазом накрылась. Кого-то, – если что, – даже замуж всерьез в жизни ни разу не звали. Кто-то, – ну да, конечно, – взрослая эмансипированная женщина во взрослом эмансипированном мире. И коня на скаку, и в горящую избу, и грилем по хребту – это всё про нас.

А кто-то сегодня с шумом и помпой выходит замуж. За принца, так его растак.

Я еще раз глянула вниз, во двор. На берёзе сиротливо колыхались «семейники» Ярика. В такт песне про свадебные цветы.

Мысль поблевать с шестнадцатого этажа вернулась. Но уже, увы, нечем.

Как же хочется курить…

Страдания – вещь приятная, кто бы спорил. Но бесполезная. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А мне теперь и стакан воды подать некому, и за сигаретами послать – тоже некого. Сама-сама-сама.

Ну что же, сама так сама. Скрутила волосы в гулю, натянула трикотажные штаны. Посмотрела в зеркало, вздохнула. Да и ладно, не у меня же сегодня свадьба. Не ко мне там, внизу, принц на белом коне, то есть, простите, лимузине приехал. Хотя вид у меня сейчас такой, что если и жду я кого-то в свою личную жизнь, то уж никак не принца. В лучшем случае – коня. Да и тот не факт что польстится. Ну да и черт с ними, сигареты продадут – и то хлеб.

И я пошла. Навстречу, как позже выяснилось, приключениям.

Дверь квартиры и двери лифта лязгнули одновременно. Квартирная дверь закрылась, но ключ я не успела повернуть, а двери лифта – раскрылись. И глазам моим предстал… конь.

Нет, ну натурально конь. Ростом конкретно за метр девяносто, плечи по ширине аккурат под двери лифта. Облачите все это великолепие в строгий серый костюм, добавьте сюда белую рубашку и белую бутоньерку, увенчайте безумными глазами дикой лошади, впервые оказавшейся на арене цирка, – и вы поймёте, какая картина передо мной нарисовалась. Мудрено ли, что дар речи я тут же мгновенно утратила? Зато конь оказался говорящим. Может быть, его зовут Юлий?

– Выход на крышу есть? – хриплым голосом поинтересовался «Юлий». И башкой мотнул вверх для большей ясности.

– Заперт, – автоматически ответила я. Не размышляя об уместности такого вопроса, просто констатируя факт.

Ибо не далее как позавчера, когда я возвращалась с работы, сурового вида дяденька по указанию управляющей компании вешал на эту дверь очередной замок. Наша крыша очень уж пришлась по душе местным руферам, и их борьба с эксплуатирующей организацией носила строго цикличный характер. Одни срезали замки, другие их вешали. Вчера вперёд снова вырвались «жилищники».

– Н-да? – нахмурился «Юлий». Зачем-то вздохнул. – Ну, значит, без вариантов.

Шагнул, оттёр меня в сторону плечом и открыл дверь.

В мою квартиру.

И вошёл.

В мою квартиру.

В этот момент во мне должен был проснуться, как минимум, вождь краснокожих. Но не проснулся никто. Я стояла и тупо смотрела, как чужой человек заходит ко мне домой. В мою квартиру!

И лишь когда мы оказались по разные стороны от порога – он внутри квартиры, а я снаружи, – я отмерла. И ринулась отвоёвывать свою территорию.

Я что-то вопила из серии «Кто ты такой?!», «Что за дела, пошёл вон!» и «Я сейчас полицию вызову!». Вопила долго, громко. И безрезультатно.

Чужой тип в моей прихожей, не обращая на мои вопли ни малейшего внимания, отстранил меня и запер дверь. И принялся раздеваться.

Выдернул из петлицы и с отвращением отшвырнул в угол бутоньерку. Шипя и матерясь, развязал и туда же швырнул галстук. И, взявшись за пуговицу на пиджаке, спросил:

– У тебя мужик есть?

Батюшки, насиловать будут! Дождалась, слава тебе господи!

– Нет.

На самом деле, я должна была сказать: «Есть! Огромный, как Халк, и как раз сейчас он бреется в ванной топором». Я, собственно, так и сказала, но уже не вслух, а мысленно, и после того, как вслух было произнесено совсем другое слово. И я поспешно кое-что добавила. Нет, не про Халка.

– Еще вчера был.

Пальцы «Юлия» замерли. А потом он быстро расправился с последней пуговицей, бросил пиджак в компанию к бутоньерке и галстуку.

– Отлично. Тащи его шмотки.

Нормальный расклад, да? Я стояла и, раскрыв рот, смотрела за набирающим обороты мужским стриптизом, не выходя из прихожей моей квартиры.

Но это же подруга Феня просила на Новый год у Деда Мороза стриптизёра на дом! А не я!

Однако дело стремительно принимало необратимый оборот. Уже жилетка тоже поставлена в угол, а конь собрался скинуть последнюю попонку, тьфу ты, то есть рубашку. Осознав, что еще чуть-чуть – и окажусь наедине с полуголым незнакомым мужиком, я юркнула в спальню. Это все же хорошо, что я выкинула с балкона только трусы Ярика. Этот же… не до трусов он там собрался раздеваться?

Но вещи Ярика вынула из шкафа и на всякий случай протянула из-за угла. Их у меня споро выхватили. А я пошла курить. Потому что, роясь на полке с вещами бывшего, я обнаружила заначенный блок сигарет. Говорю же, хозяйственный шо песец. Ну хоть какой-то от него прок.

Я как раз прикурила вторую, когда за спиной раздался шорох. Я обернулась и поперхнулась дымом. Закашлялась. А потом согнулась пополам от приступа кашля и хохота.

Ярик у меня был, прямо скажем, не конь. Так, полудохлый ослик. И вещи, которые висели на Ярике весьма свободно, на «Юлии» сидели так, что вот-вот треснут. Треники с вытянутыми коленками превратились на нем в стильные суперсекси-лосины, которые обтягивали мощные бедра и атлетичные икры. Футболка на бицепсе натянулась так, что вот-вот лопнет. А на груди ткань футболки никоим образом не скрывала мощные пласты грудных мышц.

Вот вам и конь. Конь-огонь.

– Ну что там? – снова мотнул башкой «Юлий» в сторону балконных перил. – Как обстановка за окном?

Я посмотрела на это чудо в Яриковых перьях. Потом выглянула с балкона, полюбовалась на нездоровую суету внизу, у подъезда. И сложила два плюс два.

– Так это твоя свадьба?

– Угу. – Он сцапал из пачки сигарету, взял зажигалку, спокойно прикурил и с наслаждением затянулся. – Была моя.

– Была? А сейчас чья?

«Юлий» блаженно жмурился и курил. На мой вопрос лишь дёрнул плечом. Футболка таки треснула по рукаву. А потом это животное изволило задать самый, ну вот просто самый-самый дурацкий вопрос на сегодняшний день. Вопрос, который способен мгновенно взбесить любую нормальную теплокровную женщину.

– Есть чё пожрать?

Много что на это можно было ответить. Скажем прямо – бездна разных вариантов. А наш вот какой. Спустя некоторое время, – ну не засекала я секундомером, – «Юлий» в облегающей попонке сидел на моей кухне и точил гречку с сосисками. Разносолов для коней не приготовили, силоса не завезли, уж чем богаты. «Юлий» не жаловался. Гречку уминал большой ложкой, сосиски и вовсе не побрезговал брать рукой и смачно откусывать крупными белыми зубами, а потом облизывать устряпанные кетчупом пальцы.

А я что? А я сидела, курила и любовалась на жрущего коня. Такое впечатление, что мальчика не кормили неделю. Малыш между тем опустошил тарелку и выразительно на меня посмотрел. Никогда, слышите, никогда моя стряпня не пользовалась таким успехом! Я встала, чтобы пополнить тарелку, и именно в этот момент зазвонил телефон «Юлия». Вообще-то, мобильник звонил и до этого, но он с ним что-то сделал и тот замолк. Но вот теперь – снова подал голос. Конь «Юлий» напоследок смачно облизал пальцы и ответил:

– Да, мамуль?

Я чуть не обронила кастрюлю с гречкой. Интрига-то закручивается!

– Я где? Я… – «Юлий» вытянул длиннющие ноги в ничего не скрывающих «лосинах от Ярика» поперёк кухни.

Я некстати вдруг посмотрела на его пах. Конский, судя по всему. Как и всё остальное. Я раздражённо поставила кастрюлю на стол, а парень отложил ложку, вытер пальцы об Ярикову (!) футболку и мечтательно произнёс:

– Я в раю. Что значит – в каком? В самом обыкновенном. Мог бы, между прочим, ответить в рифму, но не стал. Мама, не кричи на меня. Мама! Я уже тридцать один год как Ярослав!

Тут у меня из рук выпала со звоном чистая ложка. Ярослав! Я его уже полчаса Юлием называю, а он Ярослав! Вот кто он после этого?! Проклял меня, что ли, кто-то на это имя?! Юлий-Ярослав и бровью, между прочим, не повел, не отреагировал на звук звякнувшей о плитку ложки. У него был важный разговор. С мамой.

– Свадьба? Да на … я вертел эту свадьбу!

Тут я ахнула и зажала рот ладонью. Нормально он с мамой разговаривает! Меня бы за такие слова… Даже не знаю, что со мной сделали. А невоспитанная личность между тем продолжала:

– Как могу в данный момент, так и выражаюсь! Мама, ты завкафедрой русского языка, я не верю, что ты не знаешь этого слова! Нет, я не ёрничаю. Именно поэтому. Именно потому, что ты кандидат филологических наук, ты найдёшь нужные слова, мама. Чтобы объяснить всё это. Мама, мне всё равно, что ты им скажешь, серьёзно. Я в своём уме. Именно как целиком и полностью здравомыслящий человек говорю тебе, что жениться не буду. Расходы все возьму на себя, оплачу всё – и машины, и ресторан, и чего там еще, пусть выставляют счет. А с остальным – не ко мне. Всё, мамуль. Целую нежно, покажусь перед твои очи светлые, когда ты остынешь. Ну, значит, в следующем году. Папе привет.

На кухне надолго воцарилась тишина. Потом я подняла ложку и положила ее в раковину, достала чистую. Телефон несостоявшегося Юлия по имени Ярослав издал прощальную песнь, отключаясь. А его владелец сцапал пакет от чипсов, вытряхнул остатки себе в горсть, а потом в рот и сунул телефон в пакет.

– Ты «Терминатора» не пересмотрел? – Я наконец отмерла и принялась снова накладывать коню гречки.

– Бережёного бог бережёт, – пожал тот великолепными плечами. – К тому же ты не знаешь, с кем я связался.

Я поставила тарелку со второй порцией перед конем, села напротив, потянулась к пачке и замерла. Вспомнила рассказ тёти Гали. И наконец сложила еще раз два плюс два. Снова, да. У меня еще со школы с математикой не всё ладно.

– Ой, спасибо, так вкусно, – с набитым ртом мычал тем временем Ярослав-Юлий.

Ну привыкла я уже к «Юлию», так просто не отвыкнуть!

– Со вчерашнего дня ничего не жрал!

Это что же, предсвадебный мандраж настиг тебя, мальчик? Что, аж кусок в горло не лез?

– Ты на Виолетке, что ли, собирался жениться? – озвучила я вслух свои подозрения.

Ярослав замер, не донеся ложку до рта.

– А ты с ней дружишь? – спросил он опасливо.

– Вот еще! – фыркнула я и снова потянулась за сигаретой.

– Не сдашь меня ей? – всё так же подозрительно поинтересовался Ярослав.

– Да мы даже в детстве в казаков-разбойников всегда за разные команды играли! – возмутилась я.

– Это хорошо, – вздохнул несостоявшийся жених и снова принялся за еду. Зачистил тарелку, закурил.

Потом я соорудила нам чай, и под чай мне поведали крайне драматическую историю. Нет, серьёзно. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ярославе и Виолетте. Не, я помню, что это про кого-то другого. Просто удачненько в рифму.

– Поймали меня, в общем… – Ярослав смачно слизнул с пальца остаток кетчупа.

Так-то по манерам и не скажешь, что мама – завкафедрой русского языка. Или мама научную карьеру делала, а мальчика воспитывали двор и полиция?

– Меня поймали.

– Как «поймали»?

– Ну, а как обычно бабы мужиков ловят? – ухмыльнулся он.

Я, конечно, хотела фыркнуть, что не в курсе, как бабы мужиков ловят. Но не стала. Ибо, во-первых, не баба. А во-вторых, толку на этого коня фыркать?

– На блесну или на мормышку? – блеснула я невесть откуда взявшимися познаниями в рыбной ловле.

Ярослав хмыкнул, закинул в рот последний хвостик сосиски, а потом откинулся на спинку стула и молча на меня уставился.

– Знаешь, – протянул он медленно, – вот если от твоих волос отрезать локон да закрутить, то щука будет клевать как сумасшедшая. Клёвый цвет волос. В самый раз для клёва.

Вот только таких изысканных комплиментов мне не отвешивали!

– Оставь в покое мой цвет волос и рассказывай.

– На две полоски меня поймали, – хмуро буркнул Ярослав и уставился на пачку сигарет.

– На какие две полоски? – Я озадаченно покосилась на треники своего бывшего. Про полоски я помнила только то, что три полоски – это «адидас», но эти треники – китайский ноунейм, то есть торговой марки не имеют.

– Ты как с Луны свалилась, – печально посмотрел на меня незваный гость. – Две полоски, – проговорил медленно, как будто пытался донести мысль до умственно ущербного человека, – это тест на беременность.

Я вздрогнула. Именно в этот момент во мне проснулись все: Халк, вождь команчей и других прочих воинственных племён, а заодно все брошенные женщины разом.

– Так ты что… – прошипела я страшным утробным шёпотом. – Ты бросил беременную невесту?!

– Вот вы ба… женщины! – Ярослав взмахнул рукой. – Дослушала хоть бы сначала, прежде чем приговор выносить!

– Рассказывай! – тоном прокурора потребовала я.

Ярослав выудил очередную сигарету из пачки, закурил и начал свой рассказ. И скажу я вам, что от Ромео с Джульеттой в нем не было ни хрена.

Началась история женитьбы Ярослава Огарёва (да-да, у парня оказалась еще и очень литературная фамилия!), как ни странно, задолго до его рождения.

Давным-давно в одном классе учились две девочки, подружки Ната и Галя. Девочки сидели за одной партой, дружили. Но потом, как водится, жизнь развела – по разным учебным заведениям, по разным молодым людям, а там – семья, дети.

Но велика сила соцсетей. И снова, спустя десятилетия, на встрече выпускников встретились две школьные подружки. И у одной, по дивному совпадению – умница, красавица дочка Виолетта. А у другой – холостой чудо-сынок Ярослав. Закономерно был составлен заговор.

Ярослав сначала посмеялся, потом решил, что проще один раз сходить на свидание с этой Виолеттой, чем раз за разом отбивать подкаты матери. А Виолетта оказалась вполне ничего. Стройная, симпатичная, общительная, без заморочек. Закрутилось у них, в общем. Весёлый и необременительный роман с кино, ресторанами и хорошим сексом. Виолетта даже к нему вещи свои какие-то перевезла, часто оставалась ночевать, но Ярослава это не слишком беспокоило. Когда иногда тебе женщина с утра готовит завтрак и делает минет – это даже приятно.

А потом – две полоски. Как гром среди ясного неба. Ярослав вопрос контрацепции никогда не оставлял на самотёк, и презервативы были всегда под рукой, и с Виолеттой у них ни разу не было без предохранения.

– Ты же знаешь… Они не дают стопроцентной гарантии, – шмыгнула носом Виолетта, демонстрируя тест для определения беременности.

И не поспоришь. Раз в год и палка стреляет.

Вариантов не было, от слова «совсем». Порядочность в Ярослава вбивали с шестнадцати лет, с первой девочки, которую он не успел выпроводить до прихода матери. И были долгие лекции об ответственности. И была даже первая и единственная оплеуха от матери. Когда он ляпнул, что это, дескать, если что – не его проблема. В общем, внушили и объяснили Ярославу доходчиво, что генофондом разбрасываться нельзя. Он и не разбрасывался, все дисциплинированно доверял мусорному пакету.

Но тут оказался какой-то особо пронырливый генофонд – так Ярослав тогда решил. Ну и что теперь? А одно только – готовиться к свадьбе.

Ну и начали – в спешном темпе, чтобы соблюсти внешние приличия и невеста была в ЗАГСе без живота. Ярослав находился словно во сне и никак не мог поверить, что это всё с ним происходит. Еще два месяца назад был вольной птахой, а теперь вот – без пяти минут муж и отец.

Виолетта перебралась к нему домой уже с концами, с косметичкой и тапочками. Тошно было, но он мужественно давил в себе паникёра.

А потом вдруг случился казус. Пакет мусорный порвался прямо в двух шагах от мусорного бака, когда Ярослав утром его выносил. И среди мусора, который он спешно – на работу опаздывал! – закидывал в контейнер, Ярослав обнаружил аккуратно свёрнутый…

Вот черт его пойми, почему взгляд зацепился, но Ярослав это развернул. Копошащийся рядом бомж выдохнул: «Извращенец!» – и поспешно заковылял прочь. А Ярослав стоял и тупо пялился на развёрнутую в его руке прокладку. Всю в засохшей крови.

О женской физиологии Ярослав был осведомлён. И поэтому Виолетте вечером был устроен допрос.

– У меня был выкидыш, – рыдала она. – На раннем сроке! Я не хотела тебе говорить! Я не хотела тебя расстраивать!

Он не поверил. То есть Виолетте ничего не сказал и даже обнимал и какие-то утешительные слова сумел из себя выдавить. Но где-то внутри червяк сомнения поселился. Только вот маховик-то уже раскрутился, набрал обороты. Заявления поданы, дата назначена, платья, кольца и прочая лабуда – куплены. И всё покатилось дальше. Словно в пыльном мешке в этой предсвадебной кутерьме катился и Ярослав. И лишь сегодня, в день своей свадьбы, где-то между третьим и четвертым этажами, слушая условия очередного идиотского запроса на бесконечной процедуре выкупа, он вдруг словно проснулся. Скинул с себя пыльный мешок, нажал кнопку лифта и…

…И вот он тут.

– Понимаешь… – Мой гость выдохнул длинную струю дыма, поскрёб щеку. – Стою я на площадке между этажами весь обсыпанный рисом, какими-то конфетти, еще хрен знает чем! Чего-то мне орут в ухо: то спой им, то спляши, то анекдот расскажи. Ну, со стороны поглядеть: идиот идиотом. И ради чего это мне всё? Чтобы связать себя с женщиной, к которой я ничего не испытываю, кроме раздражения – она меня последнее время прямо бесила. Хотя перед свадьбой этой дурацкой меня всё бесило! И спросил я себя: «Огарёв… Это моя фамилия, кстати. Огарёв, какого хрена ты творишь?!» Ну ладно бы ребёнок был, так ведь нет же ребёнка! Хотя знаешь… – Тут господин Огарёв как-то вдруг невесело или даже недобро усмехнулся. – Чего-то подумал я крепко и рассудил так, что с двумя полосками меня просто как мальчика развели. Не была Виолетта беременна, нутром чую.

Возразить мне было нечего, да не больно и хотелось. Пакостный характер соседки снизу был известен мне еще с детства. Доскребаться до пацана битый час, таскаться за ним, лупить его исподтишка, а когда у него лопнет терпение, и он огреет со всей дури по спине – помчаться с рёвом жаловаться маме – это всё Виолеткино. Мне, по моей детской наивности, – мои подруги считали, что я это качество и сейчас не утратила, – такое поведение казалось верхом подлости и глупости. А оно вон чего – приносит, оказывается, плоды. И принцев приносит. Под дверь. Чужую.

Тут я не выдержала и прыснула.

– Извини. – Я увидела, как Огарёв нахмурился. – Я не над тобой смеюсь. Я так… детство вспомнила. Виолетка не очень-то изменилась, знаешь.

Темные брови разошлись, мой собеседник улыбнулся. И знаете что? Улыбка коню явно шла.

– Меня, кстати, Ярославом зовут, – вдруг соизволил он представиться. – Ярослав Огарёв. А тебя?

– А тебе зачем?

– Ну так, беседу поддержать, – ухмыльнулся Ярослав. – Ну, раз не хочешь говорить, буду звать тебя «мечта щуки».

Он так это произнёс… Не «щуки». А что-то среднее между «шчуки» и «сцуки». В общем, всё сделал, чтобы меня взбесить.

– Да называй как хочешь… Ярик, – сладко промурлыкала я.

– Я не Ярик!

Ой, прелесть какая, заводится с пол-оборота.

– Меня зовут Ярослав. Если тебе слишком сложно произнести это имя по причине дислалии – можешь называть меня Яр. Ну, на крайний случай – Слава. Но никак иначе, ясно?!

О-о, а вот и мама завкафедрой прорезалась.

– А можно, я тебя просто на хрен пошлю? Вот такими шагами? – Я развела руки в стороны.

Какое-то время мы сверлили друг друга взглядами. Сдался первым Ярослав Огарёв.

– Ладно, извини, – буркнул он, отвернувшись.

– Антонина, – соизволила принять извинения я. – Можно Тоня. Но никак иначе, ясно?

И он снова улыбнулся. А потом вдруг сладко зевнул, прикрыв кулаком рот.

– Слушай, можно я у тебя покемарю?

Ну, просто классика жанра. Люди добрые, дайте воды попить, а то так жрать хочется, что переночевать негде.

– Ну подумай сама! – тут же принялся, не откладывая дело в долгий ящик, оправдывать свое возмутительное предложение Ярослав. – Куда я сейчас пойду? Там же возня еще, в подъезде возьмут тёпленьким. А я не спал сегодня ночью ни хрена, сейчас просто срубает… – Он еще раз смачно зевнул. – Покемарю пару часиков, народ рассосётся, и я уйду, а? Ну что тебе, жалко, что ли?

Вот с этих слов все попадосы и начинаются. Что тебе, жалко, что ли? Тебе что, слабо? Ты стесняешься, что ли? И далее по списку.

– Ладно. – Я честно поизображала размышления секунд десять. – Сейчас бельё тебе дам, на диване в гостиной постелишь.

– Ага, спасибо! – обрадовался Ярослав.

По дороге за бельём я завернула в туалет – знаете, такое бывает даже с самыми прекрасными феями, не то что со мной, простой земной девочкой.

В общем, когда после завершения визита по линии туалет-ванная я вошла в спальню за бельём…

Ярослав Огарёв уже лежал. На моей кровати.

И спал!

Спал так мирно и безмятежно, что у меня не поднялась рука – и даже нога не поднялась – его будить. Видно было, что человек вымотан до предела и просто вырубился. Я сделала пару шагов, он даже не шевельнулся. Я подошла вплотную.

Огарёв лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. Судя по всему, заснул, едва принял горизонтальное положение. Лежал ровно и недвижно, ну прямо как Ленин в Мавзолее, мне мама рассказывала, что она видела Ленина в гробу! Я хихикнула. Ярослав продолжал изображать Ленина в гробу, а я – разглядывала… Ленина.

Ну ты, Тоня, даёшь. В твоей постели снова мужик, снова Ярослав, и даже треники и футболка – те же самые. Тот да не тот. Скажу даже больше – отродясь в этой постели такого роскошного тела не бывало. Теперь-то, когда малыш уснул, его можно было разглядеть, не таясь. Ну, разглядела, чего уж.

У парня явно хорошая генетика, помноженная на отнюдь не сидячий образ жизни. Или в спортзал ходит регулярно. Плечи такие только от природы или от папы с мамой бывают, а он на них еще мясо нарастил. Мясо там везде было – и руки бугрятся, и на груди не плоско, и бедро мощное даже в расслабленном состоянии, и икры шикарные – «лосинки» Ярика кончались примерно на ладонь ниже колена. Весь, в общем, такой тестостероновый, шо песец. И, кстати, поскольку тонкий мягкий трикотаж мало что скрывал… В общем, первоначальные наблюдения полностью подтвердились. В паху у парня увесисто даже в расслабленном состоянии. А в боевом, наверное, совсем о-го-го.

Или и-го-го.

В общем, я еще полюбовалась прекрасным образчиком мужской породы, которого каким-то чудом занесло в мою постель, а потом достала из комода клетчатый плед и прикрыла тельце. Не Ленин же, замёрзнет.

Еще минут пятнадцать я побродила по квартире. Помыла посуду и убралась на кухне. Выкурила сигарету, глядя с балкона на то, как толпа у подъезда существенно поредела, но рассасываться не думала. Музыка, слава тебе боже, больше не гремела.

А я почувствовала, что меня тоже неудержимо клонит в сон. Ну, а что? Гудели мы вчера с девками до середины ночи, подняли меня ни свет ни заря сегодня. На неделе – хронический недосып. В общем, я хочу спать.

Ну глупо же спать на диване в своей собственной квартире, когда у тебя есть нормальная, удобная кровать?

Короче, достала я второй плед и устроилась с противоположной стороны кровати. Да, Тонечка, ушлая ты. Не прошло и суток – снова в постели с мужиком.

То ли я устала сильно, то ли Ярослав вокруг себя распространял какую-то особую сонную атмосферу – но на этой мысли я и отключилась.

Проснулась я в пять. Об этом мне услужливо сообщил поспешно поднесённый к глазам телефон. А потом я повернула голову. Юлия-Ленина-Ярослава в кровати не было.

Не обнаружила я его и во всей квартире.

Батюшки мои, ограбили!

Полчаса я потратила на метания по квартире. Проверила заначки – обе две! Проверила шкатулку с немудрящим золотишком и серебришком. Папку с документами проверила. Ключи тоже на месте.

Да всё было на месте.

Я наконец немного успокоилась, села на стул на кухне и закурила. А докурив, прошлась по квартире уже более внимательно.

О визите Ярослава Огарёва в мою скромную обитель кое-что всё же напоминало. А именно – сваленная в углу прихожей куча одежды. Это что же, получается, он вот в таком непотребном виде и ушёл – в старенькой футболке и трениках-тире-лосинах? Я подняла брошенную одежду.

Отличный итальянский костюм на шёлковой подкладке, свежая, явно первый раз надетая белая рубашка, галстук тоже, похоже, шёлковый. Чем тебе эти вещи не угодили, господин Огарёв, что ты предпочёл уйти в шмотках с чужого плеча, да еще конкретно тебе маловатых?

Я поискала взглядом его обувь. Нет, обуви чужой в прихожей не значилось, значит, ушёл в своих туфлях. А мог бы покуситься на шлёпанцы Ярика. Впрочем, наверное, нога не влезла, у Ярика нога была всего на два размера больше моей, тридцать девятый, а у этого коня ласта минимум сорок пятый.

Я еще постояла в прихожей, раздумывая над дальнейшей судьбой щедро оставленных мне вещей. Хотя чего тут думать, будет радость какому-нибудь бомжу. Я сложила вещи в пакет, туда же сунула для комплекта шлёпанцы Ярика и посчитала на сём инцидент исчерпанным.

Мои подружки дружно считали, что я до сих пор наивна как ребёнок. Хотя я уже об этом, кажется, говорила? Ну так вот, они, кажись, правы оказались.

Аттракцион под названием «Перевернём вверх тормашками Тонькину жизнь» только начал набирать обороты.