Ожерелье и тыква

Глава 3

Судья торопливо зашагал по улице, накрыв голову промасленной тканью, защищавшей его от потоков воды. Главная улица опустела, близился час вечерней трапезы. Криво усмехаясь, судья размышлял о чрезмерной напористости начальника стражи Сю. Его сетования на проблемы, связанные с пребыванием в городе нежелательных гостей, выглядели не слишком убедительно. Зато Сю не проявил ни малейшего интереса к убийству. Несомненно, какие-то другие причины побудили начальника стражи просить судью задержаться в Речной Заводи, сохраняя инкогнито. Вторым убедительным доводом в пользу такого предположения было и то, что лишь весьма серьезные причины могли вынудить начальника стражи прибегнуть к таким изощренным методам, как снабдить его, Судью, новыми документами. Несмотря на простецкую внешность, Сю был человеком опытным и наблюдательным и, по всей видимости, узнал судью еще в толпе на набережной.

Внезапно судья Ди остановился и замер, начисто позабыв о дожде. Там, на набережной, начальник стражи показался ему высоким и стройным мужчиной, в то время как Сю отличался довольно плотным телосложением. В добавок на набережной он не сумел как следует разглядеть его прикрытое лицо. Судья нахмурил густые брови. Старшина так ловко провел его через боковую дверь, что никто не видел, как посетитель входил или выходил из кабинета начальника стражи. А теперь судья оказался в незнакомом городе один, да еще и с поддельными документами. На мгновение судью охватило предчувствие, что неплохо бы подготовиться к неприятностям, но он философски пожал плечами: если тут и кроется какой-то подвох, вскоре он обо всем узнает.

Под навесом крыльца болтался большой фонарь, освещавший вывеску «Постоялый двор „Зимородок“. На противоположной стороне улицы высилось здание еще больших размеров, чья вывеска оповещала возможных постояльцев, что их готовы принять „Девять облаков“. Отбросив последние сомнения, судья ступил на крыльцо, отряхнул от воды промасленную ткань и вошел в зал, больше похожий на пещеру. Медный светильник в зале отбрасывал на покрытые штукатуркой стены множество причудливых теней.

– Все большие комнаты уже заняты, господин, – предупредил судью молодой служащий, сидевший за конторкой. – Но у нас есть прекрасная комнатка в глубине дома, на третьем этаже.

– Мне она подойдет, – ответил судья Ди. Заполняя регистрационный листок, указан новое имя и профессию, он добавил: – Прежде чем подняться в комнату, я хотел бы вымыться и переодеться. Проводите меня в баню, а потом пошлите кого-нибудь на набережную – свои вещи я оставил у кузнеца. – Протягивая заполненный листок, судья ощутил в рукаве какую то тяжесть и вынул оттуда счеты. – Когда я отмечался у военных властей, меня попросили вернуть вам эту вещь. Она принадлежала вашему учетчику, чье тело нашли в реке.

Служащий, поблагодарив, убрал счеты в ящик стола.

– Увидев на пристани беднягу Тая, – презрительно усмехнулся он, – наш хозяин решил, что в этом узелке его двадцать серебряных монет… Вот каково служить старому скряге! – Он покосился через плечо на большую ширму из резного дерева. За ней виднелась фигура, склонившаяся над письменньжм столом. – Я провожу вас, доктор!

Баня располагалась в глубине постоялого двора. В предбаннике не было ни души, однако лежавшие на скамье узлы с одеждой и доносившиеся из-за раздвижной бамбуковой перегородки хриплые голоса указывали на то, что омовение соблазнило и других постояльцев. Судья Ди стащил с себя дорожные сапоги, положил на скамью меч, промокшую шапочку и тыквенную бутыль. Вытащив из рукава парчовый кошелек с деньгами и документы, он сунул их под шапочку, затем разделся и отодвинул перегородку.

Крики издавали двое голых мужчин, – они проводили учебный бой на краю большой, заполненной водой купальни, подбадривая друг друга непристойными возгласами. Мощные фигуры и грубые лица выдавали в них профессиональных борцов. При виде судьи парни тотчас умолкли и смерили его оценивающим взглядом.

– Продолжайте бой, но держите рот на замке, – сухо распорядился чей-то голос.

Его обладатель оказался осанистым мужчиной средних лет, сидевшим сбоку от купальни, на низенькой скамеечке. Банщик энергично разминал его дряблые плечи. Борцы возобновили прерванные упражнения, а судья Ди, присев на выложенный черными плитками пол, вылил на себя ведро горячей воды. Затем он расположился на скамье и стал ждать, когда им займется банщик.

– Откуда вы приехали? – вежливо поинтересовался одернувший борцов господин.

– Из столицы. Моя фамилия Лян, я лекарь. Не ответить подробно было бы верхом невежливости. Баня – единственное место на постоялом дворе, где постояльцы могут общаться, отбросив церемоний.

Собеседник покосился на мускулистые руки и широкую грудь судьи.

– Вы сами – воплощенное подтверждение своего целительского искусства, доктор. А меня зовут Лан Лю, я прибыл с юга. Эти неотесанные олухи – мои помощники. Я… бррр! —Пауза объяснялась тем, что банщик окатил его холодной водой. Господин Лан перевел дух. —Я торгую шелком, а сюда приехал отдохнуть. Никак не рассчитывал на такую адскую погоду.

Пока банщик намыливал и тер судью, они перебросились парой слов о южном климате. Затем судья спустился в купальню и блаженно растянулся в горячей воде.

Господин Лан досуха вытерся и коротко бросил борцам:

– Пойдемте!

Те наскоро обтерлись и послушно затопали в раздевалку следом за своим представительным хозяином.

Судья Ди подумал, что Лан совсем не похож на богатого мошенника из тех, что так заботили начальника стражи. Правильные черты надменного лица и небольшая бородка придавали его внешности определенную изысканность. Богатые купцы часто брали с собой в дорогу телохранителей. Горячая вода смыла усталость, и судья почувствовал, что проголодался. Он вышел из купальни, и банщик свирепо растер его полотенцем.

Две его седельные сумки лежали в углу раздевалки. Судья открыл одну из них, собираясь достать чистое платье, но тут же замер. Его помощник Ма Жун, отвечавший за упаковку вещей, был человеком аккуратным, но сейчас все в сумке было свалено как попало. Судья поспешно открыл вторую сумку. Ночное платье, войлочные туфли и запасные шапочки оказались на месте, но и эту сумку явно подвергали осмотру. Судья глянул под шапочку, лежавшую на полке. Из кошелька ничего не пропало, однако уголок его нового удостоверения остался влажным.

– Любознательный человек этот господин Лан Лю, – пробормотал он. – Или просто предусмотрительный.

Судья надел похрустывавшую свежестью белую хлопчатобумажную рубаху, темно-серый халат с длинными рукавами и с облегчением

сунул усталые ноги в удобные войлочные туфли. Оставив мокрую одежду и грязные сапоги на попечение прислуги, судья увенчал голову высокой четырехугольной шапочкой из легкой черной ткани, прихватил меч и тыквенную бутыль и вернулся в зал.

Слуга проводил его в маленькую, но опрятную комнатку на верхнем этаже и зажег на столе свечи, пообещав, что ужин будет вскоре готов. Судья Ди распахнул окно. Дождь прекратился; мокрые крыши блестели, отражая серебристый свет луны. Судья обратил внимание, что здешние задворки имеют неухоженный вид. За куртиной чахлых деревьев и запущенного кустарника виднелась крыша низкого амбара, притулившегося к стене; приоткрытые ворота выходили в узкую и темную аллею. В правом углу двора стояли конюшни, и судья подумал, что завтра надо бы приказать конюху забрать его лошадь у кузнеца. Из левого крыла дома слышались громкие распоряжения и стук тарелок – следовательно, там находится кухня. В углу двора стоял неуклюжий курятник – возможно, доходное увлечение кого-нибудь из поваров. Стук в дверь отвлек судью от окна.

Судью приятно удивило появление стройной девушки в длинном голубом платье, перехваченном на тонкой талии красным поясом, кисти которого почти доставали до пола. Она подошла к столу и поставила на него поднос с ужином.

– Я видел вас на пристани, госпожа. Вам не следовало туда приходить, это было ужасное зрелище, – приветливо обратился к ней судья.

Девушка застенчиво подняла на него большие сияющие глаза:

– Меня привел туда господин Вэй. Начальник стражи сказал, что ему необходимы двое родственников, чтобы опознать погибшего.

– Понятно. Я сразу подумал, что вы не просто служанка.

– Я дальняя родственница господина Взя. Шесть месяцев назад мои родители умерли, и дядюшка Вэй взял меня сюда, чтобы я помогала ему на постоялом дворе. А сегодня все служанки так расстроены из-за того, что случилось…

Она налила в чашку чай, грациозно и непринужденно придержав свободной рукой спадающий рукав. Теперь, внимательно разглядев девушку при свете свечей, судья отметил, что ее привлекательность – не только в красоте. В ней чувствовалось неуловимое, не поддающееся объяснению обаяние. Судья сел за стол и словно бы невзначай заметил:

– У вас такая чудесная старомодная баня. Я встретил там одного своего знакомого, некоего господина Лана. Давно он у вас остановился?

– Две недели назад, господин. Но господин Лан часто бывает у нас. Да это и понятно – ведь здесь, в городе, у него своя лавка, он торгует шелком. Господин Лап – очень богатый человек, и в пути его всегда сопровождают не меньше восьми помощников и телохранителей.

Они занимают лучшие комнаты на нижнем этаже. – Девушка расставила на столе кушанья, и судья взялся за палочки.

– Я слышал, как на набережной господин Вэй говорил, будто злосчастный учетчик украл у него двадцать серебряных монет.

Девушка фыркнула:

– Скорее всего, эти деньги существуют лишь в воображении моего дядюшки, господин! Он надеется, что власти возместят ему ущерб. Тай Мин не был вором, господин! Он был простым, хорошим парнем. Зачем грабители так ужасно мучили его? Тай никогда не носил с собой много денег.

– Боюсь, его терзали просто от злости. Очевидно, решили, что, будучи учетчиком, бедняга носит деньги при себе. Вы хорошо его знали?

– О да, мы часто вместе гуляли по реке, ездили на рыбалку. Тай родился и вырос здесь, знал каждый уголок и каждый изгиб реки.

– Вы были… вы дружили с ним?

Девушка негромко рассмеялась и покачала головой:

– Тай Мин ценил мое общество только потому, что я довольно ловко управляюсь с лодкой. Если бы не это, он вряд ли вообще обратил бы на меня внимание, поскольку был целиком поглощен… – Она умолкла и прикусила губу, потом, пожав плечами, призналась: – Ладно, раз уж бедный Тай все равно умер, не будет вреда, если я все вам расскажу. Видите ли, учетчик был по уши влюблен в мою тетку.

– В вашу тетку? Но она, должно быть, гораздо старше него!

– Так и есть! Думаю, лет на десять. Но между ними ничего не было, господин! Он обожал ее на расстоянии. А она и вовсе не замечала беднягу и в конце концов сбежала с другим, как вы, наверное, уже слышали.

– Вы догадываетесь, кто этот человек?

Девушка решительно покачала головкой:

– Моя тетка вела себя очень хитро – я и не представляла, что она может быть неверна мужу. Когда дядя сказал, что она бросила его ради кого-то другого, я едва поверила своим ушам. Тетя всегда казалась такой спокойной, доброй женщиной… Она была куда приятнее дядюшки Вэя. – Девушка бросила на судью полный признательности взгляд и слегка улыбнулась. – С вами так легко разговаривать, господин! Наверное, потому, что вы доктор.

Услышав последнюю фразу, судья почувствовал необъяснимое раздражение и задал первый же вопрос, что пришел ему на ум:

– Если учетчик питал такие чувства к вашей тетке, то, полагаю, после ее побега с другим он пребывал в глубоком отчаянии?

– Нет, Тай совсем не выглядел расстроенным. – Девушка задумчиво провела рукой по волосам. – Теперь, когда вы сказали, мне это кажется довольно странным.

Судья Ди вскинул брови:

– Вы уверены? Столь длительную платоническую привязанность человек обычно переживает глубже, чем мимолетную страсть.

– Вы совершенно правы! Один раз я даже слышала, как Тай что-то напевал, занимаясь подсчетом выручки.

Судья медленно жевал овощную приправу. Госпоже Вэй вполне удалось ввести племянника в заблуждение. Учетчик, несомненно, был ее поклонником. Она вышла из дому одна и направилась в деревню, помеченную красным на карте, найденной потом в рукаве погибшего Тай Мина. Любовники договорились, что учетчик последует за своей избранницей чуть позже. Однако по дороге его убили грабители. Должно быть, госпожа Вэй до сих пор тщетно дожидается его в деревне Десяти Ли. Все эти умозаключения следует сообщить начальнику стражи Сю, чтобы он передал их в управу соседнего уезда. Нет никаких причин сомневаться, что Тай Мин пал жертвой грабителей, но дело может оказаться не столь простым, как представляется на первый взгляд.

– Что? Вы что-то сказали?

– Я спросила: вы, наверное, приехали сюда к пациенту?

– Нет, я приехал отдыхать. Собирался порыбачить. Не расскажете ли вы мне, где рыба покладистее?

– У меня есть предложение получше! Я сама могу отвезти вас вверх по реке на своей лодке. Сегодня мне придется помогать служанкам, но завтра утром я буду свободна.

– Благодарю, это очень любезно с вашей стороны. Посмотрим только, какая будет погода. Кстати, как вас зовут?

– Лист Папоротника, господин.

– Хорошо, Лист Папоротника, не буду больше отвлекать вас от дела. Я вам глубоко признателен.

Судья с аппетитом поужинал. Покончив с едой, он неторопливо выпил чашку крепкого чая и откинулся на спинку кресла, ощущая во всем теле приятную истому. В комнате этажом ниже кто-то играл на цитре. Нежная, чуть слышная мелодия разносилась по притихшему постоялому двору. Некоторое время судья прислушивался —мотив показался ему смутно знакомым. Но вот музыка смолкла, и он выпрямился в кресле.

Теперь судья не сомневался, что его недоверие к начальнику стражи Сю и его побуждениям объясняется усталостью от слишком долгого путешествия по лесу. Впечатления стороннего человека об обстановке в городе вполне могли вызывать у начальника стражи искренний интерес. Что же до того, с какой тщательностью Сю позаботился о его новых документах, судья прекрасно знал, насколько чиновники но особым поручениям склонны придавать подобным вопросам сверхважное значение. Он и сам грешил подобным педантизмом. Судья улыбнулся и подошел к столику у стены. Открыв лакированный ящичек, где хранились письменные принадлежности, он выбрал лист дорогой красной бумаги, сложил его и разделил на шесть продолговатых полосок, затем окунул в тушечницу кисть и крупными иероглифами написал на этих импровизированных визитных листках свое новое имя: «Доктор Лян Му». Положив листки в рукав, судья прихватил меч и тыквенную бутыль и спустился по лестнице. Ему захотелось осмотреть город.

В зале у конторки стоял господин Вэй, вполголоса разговаривая со служащим. Заметив судью, хозяин поспешил навстречу и склонился в глубоком поклоне.

– Меня зовут Вэй Чен, – хрипло представился он, – я хозяин этого постоялого двора, доктор. За вами только что приходил посыльный, господин, но, поскольку он не назвался, я велел подождать на улице, а к вам как раз собирался отправить слугу.

Судья Ди не без труда сдержал улыбку. Должно быть, гонца прислал начальник стражи Сю. Разыскав свои сапоги среди прочей обуви, выставленной у двери, судья обулся и вышел на улицу. Высокий мужчина в черной куртке и широких черных же штанах стоял, прислонясь к столбу и скрестив на груди руки. Куртку и круглую шапку его украшала красная отделка.

– Я доктор Лян. Что вам угодно?

– Вас просят осмотреть больного, доктор, – лаконично ответил тот. – Паланкин ждет, прошу вас.

Судья счел, что сообщение начальника стражи, должно быть, строго секретно, и спокойно направился к поставленному чуть поодаль большому паланкину с черными занавесками. Шестеро носильщиков, в ожидании присевших на корточки у стены, немедленно поднялись. Платье на этих молодцах было точно таким же, как и у их старшины. Судья Ди отдернул занавеску и оцепенел, оказавшись лицом к лицу с молодой женщиной. Длинная черная накидка с капюшоном оттеняла бледность ее миловидного, хотя и высокомерного лица.

– Я… я должен предупредить вас, что не разбираюсь в женских болезнях, – пробормотал судья. – Поэтому вам лучше попросить совета у…

– Садитесь, я сейчас все объясню, – перебила женщина и подвинулась, освобождая место.

Судья устроился на узкой скамье, и чья-то рука тотчас задернула занавески снаружи. Носильщики подняли перекладины паланкина на плечи и бодрой рысью двинулись в путь.