Ожерелье Онэли

ГЛАВА 11

Легкий дым, наведенный заклинанием серого-лового, рассеялся, и перед Хельви появился довольно высокий и сухопарый человек в темной мантии с запавшими темными глазами в обводах черных кругов. От неожиданности принц даже вскрикнул. Он ожидал увидеть что угодно, был готов даже к тому, что не увидит ничего. Но человек здесь, среди хозяев холмов, который исполняет обязанности предводителя, — это было уже слишком. Человек покачнулся и словно без сил упал в небольшое темное кресло, возникшее тут же за его спиной. Дышал он тяжело и хрипло. Хельви мог бы поклясться, что жить ему осталось недолго — конечно, если бы речь шла об обычном человеке, а не о великом маге. В том, что перед ним именно великий волшебник, Хельви не сомневался ни минуты. Он легко поклонился сидевшему в кресле, тот ответил лишь слабым кивком и слегка застонал. Было ли это приветствие или еще что-то, принц не разобрал, но решил на всякий случай представиться:

— Меня зовут принц Хельви, я сын Готара Светлого, короля королевства Синих озер из династии Огена. Я хранитель королевской цепи ясноликой Онэли и друг сванов. — Последние титулы он добавил чуть позже, вспомнив, что примерно так обращались к нему хозяева холмов.

— Повторяешь чужие слова, не зная их истинного смысла. Типичный человек, — простонал собеседник.

Ответ не слишком понравился Хельви. Наступила пауза. Однако Страж, кажется, не собирался представляться или полагал, что его подчиненные уже сделали это. В сентенции по поводу типичного человека принц не услышал ни радости, ни гордости, и это наводило на печальные размышления — кажется, Страж имеет о людях довольно плохое мнение. Тем более странно, поскольку выглядел он точно как человек.

— Я и вправду дурно думаю о людях. Но к человеку я отношусь хорошо, — вдруг произнес Страж.

— Ты прочитал мои мысли, — удивился Хельви. Следующая мысль ожгла его огнем. — Я знаю, кто ты. Только одно существо в королевстве способно читать мысли других людей. Я не ошибся, увидев тебя, — ты великий волшебник. Ты — Мудрый.

Маг слабо поднял подбородок и вдруг расхохотался. Его оглушительный смех раскатом грома пронесся под потолком комнаты, бумаги, лежавшие на столе, вдруг зашевелились, песок в часах чудесным образом посыпался из низшей чаши в высшую. Стоявший возле стола хозяин холмов, натянувший свой капюшон, вдруг начал съеживаться. Он становился все ниже ростом, скручиваясь в кулек, и вдруг рухнул на пол, сделавшись совсем невидимым под горой одежды. Хельви смотрел на эти превращения во все глаза. Одежда зашевелилась, из-под нее выскочила маленькая черная мышка и испуганно заметалась по комнате. Рот у принца открылся сам собой. Мудрый перестал смеяться и с довольной усмешкой уставился на Хельви.

— Что ж, познакомься со сваном, другом которого ты только что назвался. Эти пустоголовые зверьки в самом деле должны быть тебе очень признательны — если бы не ты, сидеть им в заточении в Зеленой башне еще несколько сот лет. Но вы, люди, вечно вмешиваетесь в течение судьбы, как своей собственной, так и окружающих. Друг сванов — я не припомню ни одного человека, который мог бы похвастаться таким титулом.

— Эти стражники — всего лишь мыши? — не мог прийти в себя Хельви.

— Поосторожней в словах, молодой человек. Это не простые мыши, а волшебные. При помощи особого слова ты всегда сможешь превратить их во вполне разумных и сильных слуг. Собственно, такими они были когда-то давно, а добычей кошки стали, неразумно поспорив с одним могучим волшебником. Не смотри на меня так — это был не я. Сваны были слишком могущественны, и сила их погубила — они стали кичливы и заносчивы. В конце концов они вызвали на поединок одного мага, предлагая ему попытаться обогнать на скачках своего предводителя. Маг сказал, что хочет скакать не на лошади, а приведет собственную повозку. Сваны закричали, что хоть бы он привел живого дракона, никто не может сравниться с их повелителем в искусстве верховой езды.

Мудрый на мгновение замер, переводя дыхание. Сван, словно почувствовав, что речь идет о его роде, забился под стол и испуганно шевелил усиками. Мышь как мышь, горько подумал Хельви. Надо же, если бы не цепь Онэли, они бы умерли от мышиных пыток. Он перевел взгляд на Мудрого. Тот прикрыл глаза и затих.

— Мудрый? Прости, я тебя, кажется, разбудил. Так что произошло потом?

— Потом после чего? — слабо переспросил маг. Хельви подумал, что тот и впрямь очень нездоров. Отчего и как умирают волшебники, принц не знал, но это, наверное, все-таки происходит?

— Ты рассказывал историю сванов. Про поединок между повелителем сванов и великим магом. Младший собирался скакать верхом, а Мудрый решил привести дракона.

— Нет. — Маг снова улыбнулся. — Он привел быка, запряженного в плуг. Скачки начались, и предводитель сванов, как ни хлестал своего коня, не мог угнаться за пахарем. А маг спокойно провел борозду по всей границе страны сванов, и как только круг замкнулся все его кичливые обитатели превратились в мышей.

Сван жалобно запищал под столом. Хельви, который не знал раньше истории сванов, только пожал плечами. Конечно, хвастовство и глупость должны быть наказаны, но не слишком ли жестока была кара, наложенная оскорбленным магом на этот народ? Выходит, он стал там, в подземелье черной башни, настоящим избавителем сванов из многолетнего плена. Неудивительно, что те сразу назвали его своим другом. Однако они очень легковерны, мелькнула тут же мысль у Хельви. Что, если бы я просто назвался тем человеком, который открыл злосчастный зеленый сундук? С другой стороны, как бы я узнал о том, что кто-то открыл этот сундук, если бы не увидел это собственными глазами?

— Я рад, что они наконец свободны. И вижу, что некоторые из них приняли свой былой облик. Это тоже произошло потому, что они покинули сундук, то есть, прости, Зеленую башню?

— Нет, это уже мои затеи, — ответил Мудрый и закашлялся. — Когда-то давно мне в руки случайно попал небольшой выводок этих мышек. Я знал историю сванов и попытался вернуть им прежний вид, но это не очень получилось. Очень тонкая магия. Мало того что новые сваны получились совсем не красавцами, хотя, уверяю тебя, планы были совсем другими, так они еще оказались и очень восприимчивы к малейшему физическому воздействию. Сильный свет, громкий звук действуют на них губительно, они снова превращаются в мышей, сам видишь. Зато если изолировать их от вредных воздействий, то можно даже возродить их лучшие качества — неприхотливость, выносливость, сдержанность, верность, физическую силу, наконец. Это прекрасные слуги и верные ученики. С недавних пор я предпочитаю их людям, не говоря уже об остальных Младших.

— Ты немного странно для моего уха рассуждаешь о любимых учениках. Словно они не живые существа, а растения, а ты садовник, который может что-то возрождать, что-то засушивать или уничтожать в зависимости от количества полезных тебе качеств в том или ином кусте. Так рассуждали враждебные всему человеческому твари вроде Халлена Темного. Так рассуждают одичавшие после войны Наследников Младшие. Современному человеку странно слышать твои слова.

— Вот именно потому мне больше нравятся сваны, а не люди, — вздохнул Мудрый.

Хельви стоял насупившись. Если перед ним и впрямь исчадье времен Халлена Темного, то едва ли ему и его спутникам вырваться отсюда живыми. Пожалуй, этот маг еще вполне способен интересоваться «экспериментами над живым материалом» — кажется, так описывали ужасы, творящиеся в черной башне Ронге, королевские летописцы, свидетельствовавшие о днях правления сына Бреслы и Далива, будь он проклят во все времена.

— Ты так ревностно относишься к тем, кто пытается лишь немного направить естественный отбор, помочь природе и ее детям стать немного лучше, но чем то, что делал когда-то я, отличается от того, чем занимается в Ойгене ваш хваленый Совет Мудрых? Разве ваши маги не пытаются также произвести отбор правящей династии королевства? Разве в течение столетий не убивали они детей правителей королевства Синих озер — на каком основании они это делали, ты никогда не спрашивал себя об этом? Что было критерием их выбора — вот этот ребеночек будет королем, а его братики и сестрички должны будут умереть? Не смей рассказывать мне о благородстве современного человека — его так называемое благородство неизменно и постоянно пятнается тысячью преступлений, которые совершаются под прикрытием самого благородного негодования, словно за плотным занавесом. Что за важность, если за тысячу благородных рыцарей придется убить хотя бы одного ребенка?

— Я узнал тебя, враг, — произнес Хельви зловещим шепотом, — и твои провокационные рассуждения не отвлекут меня от главного, предатель. Ты тот самый Мудрый, который нарушил решение Совета и ушел в Шоллвет вслед за Халленом. Это ты довершил его растление, превратив его в безжалостную игрушку, слепого исполнителя твоей злой воли. Но я не Халлен Темный, и со мной у тебя ничего не выйдет. Можешь говорить сколько угодно гадостей про Совет Мудрых, я никогда не поверю, что за этим стоит что-нибудь, кроме личной обиды и ненависти. Они отреклись от тебя, они изгнали тебя. Ты перестал быть нужным, когда ослушался Совет, и ты просто не можешь с этим смириться. Неужели тебе мало было одной войны Наследников чтобы понять, что тебе не выстоять против силы самых великих магов королевства Синих озер!

— Да, твои учителя преуспели в твоем воспитании, нечего сказать. Хорошеньких наследничков пекут нынче на Зеркальном озере! — Мудрый пытался улыбаться, но у него не очень выходило. Наконец он опять закашлялся и поднес к высохшим губам серый платок, который вынул откуда-то из кармана. — Совет Мудрых, Мудрые… Мне всегда было забавно видеть, как эти напыщенные старцы придумывают себе все более невообразимые клички, которые бы подчеркивали их могущество. Лично я давно уже не считаю себя Мудрым ни с большой буквы, ни с малой. Мои верные сваны называют меня Стражем. Мне удалось собрать некоторые бумаги после разгрома Шоллвета, и их я намерен сохранить для потомков — не для наследников короля Огена, выросших под бдительным оком Совета, разумеется, а для других, которые придут через тысячу лет и окончательно рассудят нас. Но у меня ведь есть и человеческое имя. Меня зовут Кистэ. Я принял его, как только уехал из Ойгена, и ничуть об этом не жалею.

— Ты не имеешь права на человеческое имя, предатель, — твердо сказал Хельви.

— Правильно ли я понял, молодой человек, что ты отказываешься от моей помощи и готов самостоятельно выбраться из пыточной пещеры сванов, победить альвов, которые охотятся за твоей нагрудной цепью, и попытаться добиться милости его светлости императора Раги Второго?

— Совершенно верно. Будь проклят тот человек, который посмеет прибегнуть к твоей помощи! — горячо воскликнул Хельви.

Маг попытался что-то возразить, но в конце концов просто махнул рукой. Принц поискал глазами выход из комнаты. Говорить с отступником ему было не о чем. Кроме того, Хельви боялся, что разговор с Кистэ может закончиться тем, что предатель своей тайной магией заставит наследника Готара склониться на свою сторону. Он знал, что подобные примеры в истории королевства были — они не афишировались, но про них знали. Многие беглецы, выступавшие на стороне Младших во время Последней войны, смогли обманным путем найти приют у верных подданных его величества короля Хамеля. Айнидейл утверждал, что без магии тут не обошлось. Да и чего другого было ждать от безжалостного врага?

— Что ж, пусть будет по-твоему. Уверен, судьба еще сведет нас вместе, Хельви из Нонга. Не возражай — такие забавные человечки, как ты, попадаются мне нечасто. Примерно раз в пятьсот лет. Жаль, что бедному Халлену не достало немного твоего везения. Он был славный мальчуган, но слишком большой мечтатель.

— Все вы похожи один на другого, как лесные ягоды в лукошке, — с горечью сказал принц. — И ты, и Совет Мудрых — вы хотите только править. Каким способом — вам все равно. И я, и мой бедный брат Оме, и остальные наследники династии Огена, даже Халлен Темный — просто инструменты для ваших грязных рук. Ты погубил род королевы Бреслы, преследуя свои цели, Халлен и его приспешники убили огромное количество людей и погибли сами, и единственное, что ты можешь сказать — пошлые слова о «славном мальчугане». Ты триста двадцать лет просидел в этом убежище? Ты напрасно провел время. Ты совсем не поумнел и вызываешь то же отвращение у нормальных людей, что и во времена Последней войны Наследников. Твое имя забыто всеми так же надежно, как и легенда о башне Ронге.

— И все-таки ты попал туда, злой противный мальчишка, в эту самую запущенную и разваленную башню королевства. — Мудрый наконец отнял платок от губ. — Надеюсь, это путешествие не слишком тебя разочаровало? Тебя не удивляет, что я так много знаю о тебе? Угадай откуда? Просто, Хельви, вся та история, которая происходит сейчас с тобой, была описана много-много веков назад в этих самых книгах. — Он указал рукой на стол. — Все, что бы ты ни предпринял, уже рассказано сотни раз в легендах и сказках. Тот факт, что ты вскоре горько пожалеешь о том, что говорил со мной о таких пустяках, как моральные качества некоторых исторических персонажей, засвидетельствован сотней летописцев. Но ты осознаешь свою ошибку и будешь искать новой встречи. Обещаю, что в следующий раз не позволю найти себя так легко.

— Мне жаль тебя. Долгие годы, которые ты прятался в усыпальнице Ашух и убивал при помощи рабов заезжавших сюда путников, пагубно сказались на работе твоего мозга. Ты просто сумасшедший старый бродяга, единственной радостью которого остается видимость власти над проклятым народом сванов, и только. Я не умею убивать призраков. Но если бы даже я умел, с тобой бы не стал возиться. Прощай навсегда.

С этими словами Хельви развернулся и вышел из комнаты. Он вполне допускал, что коварный колдун может запустить ему молнией в спину и испепелить на месте, однако его ярость и гнев были сильнее, чем доводы разума. Принц ни разу не повернулся. Вот он, истинный виновник всех его бед — Мудрый, предатель в рядах Совета, тайный разжигатель Последней войны Наследников. Впрочем, напрасно он назвал его Мудрым — коварный интриган раз и навсегда лишился права на это почетное звание, заменяющее в королевстве и имя, и титул.

Быстро шагая по коридору в направлении их пещеры, благо что проход был абсолютно прямой и сбиться с пути было невозможно, Хельви продолжал сжимать кулаки и невольно бормотать. Он продолжал спорить со Стражем, хотя понимал, что спор уже навсегда закончен. Он не верил, что новая встреча с магом может когда-либо состояться. Вместе с тем его продолжали беспокоить какие-то слова, сказанные Кистэ во время встречи, но понять, что это было, он не мог. Возможно, гнев мешал Хельви думать или это были какие-то магические фокусы старого колдуна, чтобы сбить молодого воина с мысли. Все это только увеличивало ярость человека. В один момент он даже остановился и решил повернуть обратно, чтобы окончательно поговорить с бывшим Мудрым и добиться ясности. Но тут на него наконец нашло некое отрезвление — Хельви четко понял, что мериться силами с магом, входившим когда-то в Совет лучших волшебников королевства, бессмысленно. Он ничего не может противопоставить Стражу — он в лучшем случае всего лишь получивший изрядное образование воин. И то в последнее время Хельви, к крайней досаде, замечал, что в его образовании есть значительные пробелы. Но его знания по сравнению с теми, которыми владел Страж, не имеют никакого значения. Искусство воина не идет ни в какое сравнение с искусством мага.

Хельви уже медленнее пошел по коридору к оставленным товарищам. Он слишком ненавидел приспешника Халлена Темного, чтобы досадовать на то, что не успел поподробнее расспросить его о том, как точно выбраться из этого лабиринта. Странно, что он меня не прикончил только за один тон, в котором я обращался к нему, подумал Хельви и горько усмехнулся. Какая-то обида продолжала мучить его. Наверное, впервые после бесед с Мудрыми и Айнидейлом в Нонге он встретил на своем пути существо, с которым мог серьезно обсудить свое положение, но оно оказалось смертельным врагом. Начать разговаривать с ним по-дружески, стать на его сторону означало для Хельви предать родину, переметнуться на сторону врага. Даже найм в дружину альвов казался по сравнению с этим невинной шалостью. Конечно, может быть, про это предательство никто не узнал бы в королевстве Синих озер, но юноша твердо помнил слова Айнидейла, которые он произнес как-то, комментируя историю Последней войны: самое большое предательство, которое может допустить человек, он совершает не против кого-то другого, а против себя. Жить с таким преступлением невозможно.

С этими мыслями Хельви ворвался в знакомую пещеру. Алхин, альв и гарпия сидели возле костра и тихо переговаривались. Сванов не было видно. Увидев товарищей, Хельв на миг застыл, пораженный мыслью, что впервые в своей жизни видит такую компанию: человек и двое Младших у огня, причем, если верить Айнидейлу, эта троица обязательно должна была бы вцепиться друг дружке в глотку. Видно, несчастья сплачивают нас гораздо больше, чем размеренная жизнь, подумал Хельви и окликнул спутников:

— Давно сидите? А сваны куда подевались?

При первых звуках голоса Хельви Тар вскочил с места. Гарпия развернулась к принцу и уставилась на него пронзительными желтыми глазами. Хельви заметил, что тонкая цепочка, которой связали Наину альвы, пропала. Значит, гарпия наконец может начать охоту — странно, что Тар еще целехонек. Единственный, кто, казалось, сохранял спокойствие в сложившейся ситуации, был Вепрь. Он слегка обернулся к Хельви и кивнул, но потом снова уставился на огонь.

— Где ты был? Ты нашел выход? Сваны — это стражники усыпальницы Ашух? Они все ушли после того, как сняли нас со стены и привели в чувство. Они не велели нам выходить из пещеры и сказали, что ты скоро вернешься. Где мы находимся? — Тар нервно обводил взглядом закопченные стены и задавал все новые вопросы. Хельви почувствовал, как у него начинает болеть голова.

Он молча уселся к костру рядом с Вепрем и обхватил голову руками. Тар удивленно и недоверчиво поглядывал на Хельви. Наина не проронила ни звука, однако сидела очень напряженно, готовясь в каждую секунду вскочить на ноги. Принц потер ладонями лицо и посмотрел на своих спутников.

— Что, все так хреново, хороший мой? — негромко спросил Вепрь.

— Не то слово. Ты даже представить себе не можешь насколько… Я встретился с главным стражем усыпальницы Ашух. Он позволяет нам удалиться, однако помогать не будет. Ты не поверишь, но это маг. Это бывший Мудрый, который опекал Халлена Темного в Шоллвете. — Хельви обращался к алхину.

Вепрь помолчал и пожевал губами. Его слегка косившие глаза блестели в свете пламени, а руки, сложенные на коленях, непроизвольно сжались в кулаки. Хоть алхины не слишком интересовались жизнью простых подданных королевства, однако легенды об ужасах войны Наследников были хорошо ему известны.

— Ты уверен, что не ошибся? Мудрые, конечно, живут много дольше, чем люди, но с момента Последней войны прошло больше трехсот лет. Сколько же лет этому Мудрому? Четыреста?

— Он сам представился и признался. А я не мог даже убить его, потому что он давно распрощался со своим физическим телом и предстал передо мной в виде призрака.

— То есть он стал привидением? — Вепрь присвистнул.

— Да, похоже на то. Ты когда-нибудь слышал о чем-то подобном?

— Постойте, вы хотите сказать, что усыпальницу Ашух охраняет Черный колдун? — Тар был потрясен. — Неудивительно, что лесная хозяйка гневается на своих подданных. Значит, вот кто осквернил гробницу! А эти сваны, как ты их назвал, они и есть хозяева холмов? Они служат Черному колдуну?

— Про сванов история вообще удивительная. — И Хельви коротко рассказал о своем невольном подвиге в подземелье Ронге.

— Если ты их друг, то они должны вывести тебя отсюда, — констатировал алхин, когда рассказ закончился.

— Нет. — Тар покачал головой. — Я никогда не слышал эту историю и не видел сванов, пока они не разбудили меня в этой пещере. Но если они связаны клятвой верности с Черным колдуном, то никакие дружеские союзы не смогут помешать им исполнить свой долг перед господином. Любой альв понял бы, что я имею в виду.

Алхин красноречиво посмотрел на Хельви, давая понять, что давно сомневался в душевном здоровье этого Младшего. Тар неприязненно взглянул на Вепря, но промолчал. Очевидно, история, произошедшая на поляне с кольями, едва ли способствовала развитию симпатии между этими двумя спутниками принца, но Хельви сейчас не было до этого никакого дела.

— Мы в любом случае должны выбраться отсюда или по крайней мере попытаться это сделать. Тар, ты имеешь хоть какое-то представление о том, куда мы попали?

— Очень приблизительное. Я когда-то изучал старинные карты, где было изображено это место. Дело в том, что кости одного из несчастных, лежащих подле кольев в лесу, — это останки моего родного деда. В свое время он пытался пробраться мимо стражников Ашух, чтобы просить милости у хозяйки, но погиб — увы, я знаю теперь, как именно. Я подумывал о том, чтобы как-нибудь присоединиться к отряду смельчаков, которые захотят вновь попытаться проникнуть к входу в усыпальницу. Альвы очень трепетно относятся к памяти предков. То, что мой дед не погребен должным образом, — позор для моего рода.

— Про деда мы поняли, — терпеливо сказал Вепрь. — Как насчет выхода?

— Историю моей семьи я рассказывал не тебе, а благородному принцу Хельви, — огрызнулся Тар. — Что касается плана местности, то я имею о нем представление, так как видел карты, но им почти пятьсот лет. Уверен, что за такое время многое могло измениться. Что-то наверняка обрушилось. Кроме того, слуги Черного колдуна, эти сваны, вполне могли накопать тут за столько времени новых переходов и галерей. Правда, стены тут земляные, — еще раз оглянулся альв, — но потолки не подперты ни колоннами, ни распорками. Видимо, мы находимся на относительно небольшой глубине.

— Хорошо бы отыскать какое-нибудь оружие в дорогу. И от сванов отбиваться, и от прочих гадов — еще неизвестно, кого мы тут встретим, пока будем выбираться. Интересно, куда они дели мой мешок? — высказался Вепрь.

— А у этого мага-призрака нельзя спросить, как отсюда выйти? — Наина впервые произнесла какие-то слова со времени отправки отряда в лес. Хельви уже решил, что гарпия онемела от каких-то заклятий.

— Я не думаю, что он ответит правдиво, — нехотя ответил юноша. — Он мой враг. Не думаю, что он питает такие же ответные сильные враждебные чувства. Говорят, великие маги вообще не способны испытывать эмоции. Скорее всего, лично мы ему глубоко безразличны. Он не хочет нам ни добра, ни зла. Но его интересует власть, а мы можем стать средством для достижения этой цели. Я, к примеру, точно смогу. Так что ради этой цели он может сделать все, что захочет. Любая попытка связаться с ним может стоить нам не только жизни. Смерть — еще не самое худшее. Я слышал, что Мудрые могут наказать человека гораздо ужаснее.

— Да, он прав, я бы тоже держался от Мудрого подальше. — Алхин шмыгнул носом. — Кто знает, что у магов на уме.

— Черному колдуну верить нельзя, — твердо поддержал товарищей Тар. — От магов вообще всегда одни хлопоты, но Черный колдун имеет на своей совести слишком много жизней альвов, чтобы я мог обратиться к нему за какой-нибудь помощью.

— Убедили. — Гарпия поднялась на ноги. Она немного покачивалась, вероятно, от слабости, подумал Хельви. Однако Наина выглядела гораздо лучше, чем наверху. Ее глаза горели прежним живым огнем, дополнительно освещая лицо нежным сиянием. Уж не успела ли она поохотиться. Хельви вспомнил, что в прошлый раз ей удалось пообедать сванами, правда, тогда они были в образе черных мышей. Интересно, знают ли сваны, кто такие гарпии? Если да, то почему сняли с Наины волшебную цепь?

Легкие шаги послышались в коридоре. Несколько сванов вошли в пещеру. Они были закутаны в свои темные плащи с капюшонами, поэтому Хельви не мог сказать, видел ли он ранее кого-то из вошедших. Вепрь радостно хмыкнул — в руках у сванов он увидел свой мешок и двуручный меч. Кроме того, вошедшие принесли небольшой продолговатый сверток, который принадлежал Тару. Сложив всю добычу у костра, сваны повернулись к Хельви.

— Вам пора идти. Страж сказал, чтобы мы не препятствовали вам. Мы также возвращаем вещи, которые были найдены при вас на поляне. Рыцарь, — с почтительным поклоном обратился старший сван к Хельви, — твои заслуги перед нашим народом столь велики, что мы не можем представить себе, чем отблагодарить тебя. Наши сокровищницы были разграблены за время, которое мы провели в Зеленой башне. Наши прекрасные города давно сравняли с землей, а на наших землях основано уже не одно королевство. Чем же мы можем отдариться за спасение наших родных и близких, если единственное, что у нас осталось, это мы сами?

— Вы что, бессмертные? — почтительно спросил Вепрь.

Сван повернулся к алхину. Казалось, он несколько секунд всматривается в глаза человеку, но глаз из-под капюшона видно не было.

— Мы были когда-то бессмертными, — наконец прошелестел он. — А сейчас мы очень-очень уязвимы. Наш друг, рыцарь ясноликой Онэли, знает нашу тайну. Страж сделал все возможное, чтобы вернуть наше могущество, но и он не всесилен. Время источает не только проклятия, но и силу рода. Наше время прошло, поэтому мы никогда не сможем достичь нашего былого величия.

— Моим спутникам пригодились бы кольчуги, — встрял в разговор Тар. — И чистые рубахи, — подумав, добавил он.

— Мы постараемся сделать все, чтобы снарядить ваш отряд как можно лучше.

— Еще еда. И вода. Жаль, что моя любимая фляжка осталась у любезного хозяина господина Хате!

— Я забрал кое-какие вещи, прежде чем оставить дом. Хотя из семьи Красных петухов, Вепрь, — сказал Тар, развязывая свой мешок. — Тут твое оружие, фляга и какая-то сумка. Только я не догадался захватить с собой еды. Я думал, мы быстро погибнем.

Вепрь, который мгновенно проверил, все ли цело в заветном мешке, и покрутил дареным мечом, счастливо улыбнулся. Хельви даже пожал плечами — алхин был неплохим товарищем, но уж больно цеплялся за вещи. Между тем Тар начал вытаскивать из мешка ножи и кинжалы и раскладывать их прямо на земляном полу. Невозмутимость альва удивляла людей — еще несколько часов назад он ехал на верную смерть, совсем недавно впервые увидел стражников усыпальницы Ашух, о которых раньше слышал только жуткие легенды, а сейчас как ни в чем не бывало возится со скудным арсеналом отряда.

Сваны принесли ворох одежды. Вещи были сплошь застиранные, но чистые. И на том спасибо, решил алхин. Он старался не размышлять, откуда эти вещи взялись у скромно одетых стражников усыпальницы Ашух. Со знающим видом старьевщика Вепрь начал копаться в куче и вскоре отобрал несколько полотняных мужских рубах, камзол из какой-то плотной ткани вроде парчи из золотых и шелковых нитей, пару стеганок попроще, две подбитые мехом куртки со шнурками вместо пуговиц и несколько темных плащей с капюшонами вроде тех, что носили сваны. Кроме того, он подобрал белый домотканый шарф — его можно будет разорвать на бинты и повязки, вдруг они пригодятся в пути. Остальные тряпки Вепрь решительно отверг. Лишние куски ткани таскать с собой — спину не жалеть. Да и пользы от них никакой — промочишь или испачкаешь дорогую вещь и можешь смело ее выбрасывать. Быстро переодевшись, алхин раздал одежду спутникам.

Хельви забрал у Тара скромную сумку, которая досталась ему от Фабер Фибеля и была отобрана в ходе встречи с отрядом альвов. Она была пуста — плащ, который заботливый свельф положил ему с собой, где-то выпал или его украли. Юноша снисходительно осмотрел доставшийся ему от Вепря камзол — он был нарядный, но холодный и слишком яркий. Ночевавший в лесах и штольнях наследник престола начинал ценить в одежде не внешнюю красоту, а удобство и способность сохранять тепло. Поэтому он, покосившись на аккуратно одетого альва, молча натянул поверх щегольской безрукавки обычную стеганку, сшитую из нескольких кусков толстой дубленой шкуры. От удара меча она, конечно, не спасет, но может его смягчить. Хельви вспомнил свой роскошный доспех, в котором он тренировался на Зеркальном озере, и невольно вздохнул. Он вытянул ожерелье Онэли из-под куртки полностью, и оно снова заблестело на груди, словно королевская цепь.

— Прими, рыцарь, этот скромный подарок от сванов в знак нашей признательности.

Хельви обернулся и увидел нарядную перевязь для меча, которую протягивал ему один из стоящих в пещере сванов. Узкая, но массивная кожаная лента была расшита золотом и мелким речным жемчугом. Кольца, в которые вкладывалось оружие, были из чистого золота. Юноша радостно протянул руки и принял подарок. Перевязь пришлась как раз, только вот меча, который мог бы висеть в ее кольцах, у принца не было. Хельви провел рукой по ленте.

— Мы подумали, что достойный рыцарь сам позаботится об оружии, — поклонился сван.

— Благодарю вас. Я постараюсь не обмануть ваших надежд, — поклонился и Хельви.

Необходимый этикет был соблюден. Алхин рассовал свои ножи по местам и вскинул меч на плечо. Тар, меч которого сваны почему-то не принесли, взял у алхина пару длинных кинжалов и засунул их за пояс. Кажется, они неплохо ладят, подумал Хельви про альва и охотника за сокровищами. Плащи-балахоны надевать не стали — они прекрасно складывались и занимали мало места. Свой плащ принц затолкал в сумку, Тар закатал его в хитрый узел и пристроил за спиной, Вепрь положил в любимый мешок. Гарпия, казалось, вообще не интересовалась одеждой, хотя ее лохмотья, и без того изношенные, грозили развалиться прямо на теле. Из нескольких больших прорех торчали нитки и виднелась белая кожа. Хельви, взглянув на Наину, снова обратился к свану:

— Я хотел бы спросить у тебя, нет ли у вас женской одежды? С нами идет дама, которой не пристало носить грубую рубаху и подкольчужник. — Он указал рукой на Наину.

Гарпия зарделась. Сван, который был, казалось, удивлен сообщением человека, посмотрел на нее, но комментировать желание дорогого гостя не стал. Вепрь присвистнул, но тут же поймал укоризненный взгляд Хельви и тоже промолчал.

— У нас женской одежды нет. Но в нижних этажах нашего лабиринта мы натолкнулись на какое-то древнее захоронение. Очевидно, что там лежит женщина. Там есть несколько целых платьев. — Сван прозвенел что-то своим подручным.

— Уж не усыпальница Ашух ли это? Разве вы не обязаны охранять ее до конца времен? — воскликнул Тар.

— Мы давно не обязаны никому, тем более старым костям, — отвечал сван. — Мы живем в нашем лабиринте и хотели бы провести последние дни в спокойствии и тихом созерцании. Однако племена Младших, которые поселились вокруг, постоянно пытаются напасть на нас. Мы не понимаем, зачем они это делают, ведь наши сокровищницы пусты. С оружием в руках под покровом ночи пробираются они в наш лабиринт, нападают на наши посты. Только поэтому мы были вынуждены устроить несколько показательных казней на поляне перед входом. Мы убедительно просим оставить нас в покое, вот и все.

— Разве вы не служите Стражу? — переспросил Хельви.

— Страж живет с нами. Он помог многим из сванов обрести если не прежний, то разумный облик. Однако он не требует от нас ни жертвоприношений, ни еды, ни воды для питья, потому что уже давно не нуждается в этих мелочах. Большую часть времени Страж пребывает вне этого мира. Сваны живут по своим законом, как и тысячу лет назад.

С этими словами собеседник Хельви слегка поклонился ему и отошел к нескольким соплеменникам, которые втащили в пещеру корзины с хлебом и несколько больших фляг. Алхин, который взял на себя обязанности интенданта в отряде, немедленно присоединился к ним, прихватив свой большой мешок.

— Они в самом деле готовы принести для этой ведьмы платье из усыпальницы лесной хозяйки? — Тар, неизвестно как оказавшийся рядом с Хельви, говорил тихо, но с плохо скрытой яростью.

— Надеюсь, ты не из рода хранителей сна Ашух и не воспримешь это как личную обиду?

Тар нахмурился, но отрицательно помотал головой. Хельви облегченно вздохнул, впрочем, судя по тому, как дергались у альва губы, он продолжал переживать оскорбление. Вепрь, принимавший в этот момент хлеб, оглянулся на них. Его цепкий взгляд отметил и руку Тара, лежавшую на одной из рукоятей одолженных кинжалов, и напряженную позу Хельви, который готовился то ли прыгнуть на альва, то ли отскочить в сторону. Алхин не спеша засунул последнюю буханку в мешок, затянул веревки, мило улыбнулся помогавшему свану и бочком начал приближаться к дружеской компании.

— Кажется, намечается небольшая драка? Это правильно, хорошие мои. Вечно мы тратим драгоценное время на какие-то разговоры, — вкрадчиво прошептал он Хельви и Тару. Понять, шутит ли алхин или говорит серьезно, Хельви снова не смог.

— Наверное, это потому, что мы люди, а не дикари и не звери. И то, что происходит вокруг, это не военная игра, а самая настоящая жизнь. А в ней, если выбирать между разговором и ударом плашмя, тянешься все-таки к беседе, — резко ответил принц.

— Какая прелесть! — раздался в зале восторженный женский возглас.

Бойцы обернулись. Наина, приложив к груди бледно-зеленую тунику, кружилась с ней вокруг костра. К Хельви поспешил подойти старший сван — юноша уже каким-то образом мог различить его среди других: он особенно высоко держал голову и говорил уверенно, словно принц крови.

— Мы принесли самое простое платье из тех, что там было. Но твоей спутнице оно, кажется, понравилось, — доверительно сказал сван.

В это мгновение гарпия сорвала с себя дерюги, и ее ослепительное тело заблестело в полумраке пещеры, словно белая свеча. Хельви смутился и отвернулся. Вепрь, напротив, смотрел во все глаза и даже прищелкнул языком. Тар тоже не пропустил сцены переодевания, но следил за гарпией с явным отвращением. Его рука продолжала сжимать кинжал.

— Хороша, бестия. Только и ждет, когда человек расслабится, чтобы вонзить в него свои зубки. Едят нас всех драконы! — Вепрь сплюнул и взвалил мешок на спину.