Огненное болото

ТАЙНА ОГНЕННОГО БОЛОТА

Мелкий снег стал падать сильнее, он быстро припорошил деревья, тропинки и пни. Зелеными оставались лишь близкие к нодье елочки и разостланные веточки пихты,- с них, разогретых близким огнем, снежинки стаивали сразу.

Митя Кушманов так и не мог заснуть. Его мучило сознание своей трусости.

Бревна нодьи уже успели плотнее прижаться одно к другому, и из огненно-пурпурной щели выбрасывались то синие, то красные язычки пламени. Казалось, что они старались лизнуть верхнее дерево как можно повыше.

«А почему я не сушу полевую сумку? вспомнил Митя, глядя на огонь.- Внутри ее, наверное, целая лужа».

Внутренность сумки разделена перегородкой. Одна половина, где были блокнот, карандаши, патроны и компас, оказалась совершенно сухой. В другой была вода. Митя посмотрел на товарища и, убедившись, что он спит, размахнулся, чтобы бросить в огонь промокшие спички, но, одумавшись, не сделал этого. Он старательно разложил спички на сухие портянки, надеясь просушить их, а сумку повесил на сучок так, чтобы ее мокрая сторона была ближе к огню.

Снежинки щекотали шею, лицо и руки. Митя набросил на плечи ватник и сел лицом к нодье. Взгляд его упал на вынутый из полевой сумки компас, и он взял его в руки.

Но что это? Магнитная стрелка компаса не хотела успокоиться. Она непрерывно дрожала, отклоняясь то в одну, то в другую сторону. Митя положил компас на землю, думая, что стрелка дрожит от неустойчивого положения. Но это не помогло: стрелка продолжала дрожать… Может быть, пурга влияет? Бывают же магнитные бури, Митя об этом читал в книгах. Бури, пурга для того и существуют, чтобы нарушать спокойствие. Надо полагать, и «Сеня ничего не скажет нового, если разбудить его. «Разбудить?..» Митя посмотрел на спички. «Зачем же будить? Пусть спит. Пусть отдыхает». И так понятно в той стороне север, а в этой юг; просека, с которой днем пошли направо, теперь находится на севере, значит, в ту сторону придется пойти утром. Что же тут непонятного?.. Лучше порисовать немножко, воспользоваться случаем: не так уж часто приходится ночевать у нодьи.

В освещенном пространстве продолжал кружиться снег, шумел лес, пуще прежнего играли язычки пламени. Конечно, здесь, на месте, написать картину нельзя, здесь можно сделать только заготовки, наброски, варианты, наметить пропорции. Но Митя так увлекся рисованием, что позабыл все свои неприятности. Теперь он находился целиком во власти творческого воображения, которое, словно на крыльях, то поднимало его туда, где шумят верхушки девственного леса, чтобы оттуда он мог увидеть, как внизу, около нодьи, беседуют двое молодых охотников, то уносило его в будущее, и перед его мысленным взором возникала уже написанная маслом картина, которую рассматривают люди, много людей… А карандаш быстро-быстро бегал по шероховатой бумаге блокнота: ложились линии, тени, полутени; понадобились цветные карандаши, и они тоже смело и быстро забегали по листу бумаги; рисунок Мите не понравился, и художник перечеркнул его самым жирным черным карандашом. На следующей странице все началось заново. Мите вспомнились: охота на первую белку, рябчик под прицелом, скачущая по шесту куница, и все это он пририсовал к первому варианту рисунка - на ели изобразил раненую белку, на сучок сосны посадил рябчика, по шесту, протянутому чьими-то руками к сухостою, заставил скакать зверя наподобие кошки.

За спиной шевельнулся спящий Сеня, и Митя Кушманов вздрогнул. Неприятный холодок охватил все его тело, а руки машинально потянулись к портянке, на которой сушились спички.

Нодья уже сгорела до половины бревен; полевая сумка, спички и другие отсыревшие вещи успели просохнуть, Митя собрал их обратно в сумку и лег.

Усталость и волнение сделали свое: он заснул сразу и крепко.

Богатырским сном спал и Сеня. Он продулся лишь тогда, когда от бревен нодьи остались только горбыли.

Лес оказался не то белым, не то мутным. За пределами освещенного нодьей пространства лес был непроницаем.

Буско тоже проснулся, потянулся раз-другой, подошел к хозяину и лизнул ему руку.

- Как спалось?

Собака повиляла хвостом, легла около Сени и стала поглаживать лапой свой нос.

- Покажи-ка, что тут у тебя?.. Э-э, да у тебя весь нос в царапинах,- удивился Сеня. - А я вчера и не заметил.

Он подумал, что собаке было очень неудобно драться с куницей под кореньями, и поучительно добавил:

- Вперед будешь умнее.

В это время Буско насторожился: поднял голову, навострил уши.

«Наверное, опять филин,- вспомнил Сеня про вчерашнюю историю. Надо его застрелить. Хорошее чучело будет для живого уголка».

Вдруг справа послышалось какое-то шипение. Звук усиливался: Буско зарычал и бросился в сторону пня конды. И в тот же миг Сеня увидел: из-под горевшего пня вырастал голубоватый огненный сноп. Буско отскочил в сторону. Сеня стоял, ничего не соображая. По спине его забегали мурашки. А пылающий голубоватый сноп разрастался, жара обжигала лицо…

«Надо разбудить Митю, мелькнуло в голове Сени,- и отойти, иначе сгорим».- Он бросился к товарищу.

- Митя!.. Слышишь!.. Митя!..

Митя не отзывался.

- Проснись, говорю, проснись!..

Сеня приподнял Митю за руки. Тот открыл глаза и ничего не понимал.

- Обожди, Сеня…

- Становись на ноги… Одевайся!

Ноги Мити подкашивались, тело сползало книзу.

- Митя Кушманов!- уже отчаянно закричал Сеня, и его друг только теперь проснулся.

- Что такое?

- Пламя… Из земли пламя!..

- Какое пламя?

- Посмотри, вот тут…

И Сеня снова вздрогнул: никакого голубоватого пламени не было.

- Ты, наверно, во сне видел,- спокойно сказал Митя и снова повалился на землю, и казалось, ничто уже не может разбудить его.

Сеня ущипнул себя.

- Нет, не сплю. Все это наяву, сказал он вслух.

Вдруг Сеня что-то вспомнил и устремился к пню. Та половина пня, вплотную к которой лежал комель бревна, успела сгореть, сгорели также и смолистые коренья, в двух-трех местах курились белые дымки. И только в одном месте Сеня заметил ямочку, напоминающую миниатюрный кратер.

Сеню осенила догадка:

- Так вот почему это болото называется Огненным! Вот в чем его тайна! шепнул он про себя и посмотрел на товарища. Митя, подойди сюда!- Митя!.. Или ты снова спишь?

Он махнул на спящего рукой.

Сеня только теперь почувствовал сильную, как при ознобе, дрожь, хотя сам был весь в поту. Возбужденный всем происшедшим, он не мог усидеть на месте.

Сене теперь было важно одно: он наяву видел горение голубоватого пламени, слышал его шипение, ощущал жару. Вероятно, такое пламя видели здесь и раньше, его принимали за огонь нечистой силы. «А может быть, подумал Сеня, и охотник Петр сошел с ума, увидев то же самое. И все же, что это за пламя? Придется сразу же рассказать об этом сельсовету, сообщить ученым. Пусть разузнают».

А тем временем, пока Сеня беспокойно ходил взад и вперед, Митя видел чудесный сон.

Он был вместе с Сеней. Пробродив ночь, они, наконец, выбрались из Огненного болота. Стало быстро светать. Заря окрасила небо. Послышалась мелодия позывных радио. Заря разрослась, и уже под бой кремлевских курантов показалось из-за горизонта ясное, доброе солнце. Над лесом поплыли слова величественного гимна:

Тайга ожила, стала еще красивее, чем прежде. Все запело, отзываясь эхом, что-то возвышенное и дорогое коснулось сердец юных охотников, и друзьям захотелось подняться ввысь, полететь. Достаточно было взмахнуть руками, и они полетели над родной тайгой; под ними сверкали бесчисленные реки, зеленели колхозные поля, дымились заводские трубы; Гимн продолжал звенеть, и перед ними открывались новые просторы. Митя и Сеня летели уже над южными степями, где воздвигались электростанции, шумели новые города…

Митя крикнул своему другу:

«Правильно сказал наш учитель географии: человек, освобожденный от оков старого, меняет лик земли».

«Правильно,- подхватил Сеня.- Меняется человек обновляется земля».

Гимн облетел весь мир, и все живое этого мира знало, откуда летит эта зовущая к жизни и труду песня. Митя уже увидел, как далеко-далеко засверкала в лучах солнца любимая столица, как на башнях Кремля горят пятиконечные рубиновые звезды.

Митя открыл глаза, долго смотрел то на Сеню, то на нодью и только после этого широко улыбнулся.

- Как жаль, что, оказывается, тебя не было со мной… Ну, и сон я видел!

У Мити озяб один бок, и он подошел близко к нодье.

- Хочешь - расскажу!

Но по всему было видно Сеню волновало что-то другое.

- Ты, Митя, вот что скажи: помнишь, как я тебя будил?

- Будил?.. Да, да… О каком-то пламени говорил…

- Значит, помнишь, обрадовался Сеня и стал рассказывать товарищу о том, что видел, а затем показал и круглую ямочку у пня.

Митя верил и не верил. Ему казалось, что все это Сеня видел тоже во сне. Но ямочка… Она же хорошо видна!

- Если это так, как ты говоришь,- сказал он, наконец, то факт очень интересный.

- Если… Сеня строго посмотрел на друга.- Ты, видно, ребенком меня считаешь?

Ребята собрали в кучу обгоревшие остатки нодьи, приготовили в берестянках воды и стали завтракать. Разговор, конечно, вертелся вокруг таинственного пламени.

- Болотный газ - метан таким большим пламенем гореть не мог, рассудил Сеня.- Говорят, он горит маленькими огоньками.

- Но не надо забывать и другое,- сказал Митя. Верхний слой земли промерзлый. Под этой мерзлой коркой могло накопиться много метана. От огня нодьи эта корка растаяла, и вышедший газ, встретив на пути пламя, вспыхнул.

Сеня призадумался: может, и прав его товарищ. Только много ли Тут газа. Сене хочется, чтобы газ этот залегал бесценным кладом в недрах земли и чтобы было его там так же много, как в Саратовской области. Но может ли газ просачиваться вверх из глубоких недр и накопляться под мерзлой коркой земли?

- Мы с тобой, Митя, плохие геологи, сказал он.- И все же ясно одно: в течение веков люди, и очевидно не однажды, видели это пламя. Иначе не называли бы болото Огненным.

Есть не хотелось. Друзья все больше убеждались в том, что они обнаружили что-то значительное и об этом значительном надо сообщить немедленно.

- Конечно, об охоте сегодня и думать нечего,- решил Сеня.- Сразу же выйдем на просеку, и домой. Кажется, начинает светать.

Снег продолжал падать, но шум леса стихал.

- Каким путем пойдем старым следом? спросил Митя.

- Из болота выйдем вчерашним следом, а потом по компасу. Но прежде всего мы оставим около пня записку.

- Правильно, - одобрил Митя. Напишем на бересте, бумага может промокнуть.

- Береста не годится, - возразил Сеня.- Напишем на дощечке.

- Можно и так, - согласился Митя.

Вскоре на тщательно вытесанной дощечке Митя написал под диктовку товарища:

Здесь с 8 на 9 ноября 1951 года ночевала Сеня Майбыров и Митя Кушманов. Перед утром на месте, где горела нодья, мы видела голубоватое пламя, вырвавшееся из-под земли.

Дощечку прикрепили к шесту, а шест поставили у пня.

Когда охотники стали покидать ночлег, собаки около нодьи уже не было. Сеня протяжно просвистел - дескать, мы отправились, не отставай, Буско.

Вечерних следов как будто и не бывало: их замела пурга.

- Обождем немного, пусть станет светлее. Мы ведь с севера подошли к этому острову?

- Я могу ошибиться, Сеня. Ты помнишь, как я был занят погоней за куницей, и не заметил, с какой стороны мы пришли сюда.

- Дай компас, проверим, в какой стороне отсюда просека.

- Кажется, в этом направлении, - кивнул головой Митя. Вчера, перед сном, я проверил по компасу.

- Ну что ты!.. Там юго-восток. Мы же начали гнаться по следу куницы на юг от параллели.

Но компас показывал так, как сказал Митя.

- Довольно странно,- удивился Сеня. Гоняясь за зверем, мы, оказывается, и не заметили, как свернули в другую сторону.

- Так, наверное, и получилось… Теперь нам надо будет идти только по компасу, сказал Митя.

Молодые охотники стояли лицом к лицу. Их одежда, просушенная за ночь у огня, стала покрываться падающим мелким снегом.

- Я боюсь одного, промолвил Сеня, если мы в погоне за куницей сделали полукруг, то этим самым вновь приблизились к просеке. Значит, просека должна быть где-то близко, она может выйти на открытые места болота, и мы теперь рискуем проглядеть ее.

Митя подумал про себя, что друг его куда сообразительнее, чем он, и сразу согласился с ним.

- Дойти до соснового бора по старому следу, конечно, безопаснее. А там увидим.

Однако вчерашние следы были плохо заметны даже при дневном свете. В открытых местах их совсем замело. На поиски следов могло уйти много времени и совершенно напрасно.

Сеня обеспокоился и, молча смотря на белое поле, раздумывал, как быть дальше.

- Пойдем по компасу, - заявил он решительно, - смотри в оба, чтобы не прозевать просеку.

Залаял Буско, ушедший совсем в противоположную сторону, и собаку окликнули.

Островки леса стали встречаться еще меньших размеров; между ними лежали болота. Чем дальше шли охотники, тем чаще и больших размеров стали встречаться голые болота. В этих местах нечего было и думать об отдыхе.

Друзья вопросительно посмотрели в глаза друг другу. У Сени кольнуло сердце: а что, если и впрямь они не найдут дорогу? Разве не знали они об огромных размерах Огненного болота и его плохой славе? Но все же лучше будет, если он отвлечет Митю от печальных мыслей.

- Конечно, болото есть болото, начал Сеня.- Но мне кажется, что под Огненным болотом скрывается огромное месторождение газа. Придут геологи, разузнают все до тонкости, высчитают запасы и доложат правительству…

- А ведь почти то же самое я говорил тебе во сне, когда мы летели с тобой над южными степями.

- Летели?.. переспросил Сеня.

- Да, летели… И я тебе сказал: «Человек, освобожденный от оков старого, меняет лик земли». А ты мне ответил: «Меняется человек обновляется земля!»

- Действительно интересный ты видел сон!- Сеня обрадовался, заметив, как улучшилось настроение его друга.- Ты мне потом подробно расскажешь об этом. Хорошо?

- Расскажу.

- А теперь пошли дальше.

- Пошли.

Буско, настиг хозяев, вырвался было вперед и возвратился обратно. Сеня не посвистывал собаке и не обращал на нее никакого внимания. Он весь был увлечен компасом и поисками параллельной просеки.

Островки леса стали совсем исчезать, кочковатые места выравниваться, и вскоре перед глазами охотников открылось совершенно безлесное, без конца и края болото. Пурга здесь не утихала.

Сеня поправил за своей спиной ружье, вытер выступивший на лбу пот.

- Что же будем делать дальше, Митя?

- Не знаю.

В его глазах снова появилась грусть, и теперь она была еще заметнее.

- А ты что думаешь, Буско?

Собака тоже остановилась и, как показалось Сене, смотрела в сторону пустынного болота с недоумением, как будто не понимала, зачем ее привели сюда.

- Наш Буско все время шел сзади,- сказал Митя.- Нагонит - и сядет, опять нагонит-снова сядет… Наверное, жалко ему было оставить того, кого выслеживал.

Сеня шагнул к собаке.

- Ты говоришь, Митя, она шла за нами лениво?

И, не дождавшись ответа, пощупал кончик носа собаки: Сеня вспомнил слова деда: «Если охотничья собака начнет топтать пятки охотника, то прежде всего пощупай у нее кон-чик носа. Если нос сухой и горячий,- собака больна». Но у Буско нос был холодным и влажным.

- И еще хочу сказать тебе об одной вещи, Сеня… Когда я вечером смотрел на компас, то его стрелка не стояла на месте.

- На руке она всегда дрожит.

- Я клал компас на землю. Все равно не успокоилась.

- На земле - тоже?- Сене это показалось очень интересным.- Тогда надо проверить.

Утоптали снег, положили на него компас и стали наблюдать. Мите показалось, что магнитная стрелка компаса дрожит еще больше, чем у костра.

- Дрожит она вблизи железных предметов, объяснил Сеня и попросил друга отнести подальше ружья и топоры.

Митя видел, как Буско с готовностью поскакал обратно по следу, увидев идущего в ту сторону Митю, и не возвратился даже тогда, когда Митя, отнеся ружья, подошел к Сене.

- Здесь что-то неладно, сказал Сеня, вставая с колен. Компас не перестал дрожать… А где Буско?

Митя рассказал о собаке.

- Поскакал с радостью в обратную сторону?- удивился Сеня. Коли так, за ним надо наблюдать.

На зов Буско вернулся .к ребятам, но, не дойдя до них, остановился и стал выделывать разные фигуры: то подпрыгнет на месте, то ляжет на минутку или начнет сгребать снег лапами, виляет хвостом, играет ушами и будто зовет к себе.

- Попробуем пойти в его сторону, посмотрим, что он будет делать дальше.

И как только Сеня сделал в сторону собаки несколько шагов, она обрадовалась и снова поскакала обратно.

- Видел?-закричал Митя.

А Сеня сказал:

- Надо проверить компас.

- Каким образом?

- А вот каким.- И Сеня стал рассказывать такое, о чем Митя, оказывается, и сам хорошо знал.- Надо спросить у леса - где юг и где север. Этому и в школе учили! На южной стороне - солнце, и сучья на деревьях растут в эту сторону гуще и длиннее; на северной стороне холоднее, и стволы деревьев с северной стороны мшистее и темнее.

- Очень понятно!

- Я и говорю: понятно…

По старому следу идти было легче, и охотники быстро вернулись к недавно пройденному островку леса. Они внимательно стали всматриваться в деревья, стараясь определить, где север и где юг. Оказалось, компас врет самым бессовестным образом: север оказался совсем не там, куда он показывал. Сеня побледнел, все его тело пронизала слабость,- так бывает с людьми, когда они узнают о том, что сейчас избежали смертельной опасности.

- Осмотрим еще один остров.

И второй, и третий остров подтвердили то же самое: компас врет.

«Но почему врет: он же всегда правильно работал! Или испортился?» На эти вопросы .Сеня не ответил: он и сам еще не знал, почему врет компас, он только предполагал, что капризы компаса опять связаны с Огненным болотом. Уж нет ли под ним железной руды? А в уме вертятся слова деда: «Да, порой всякое бывало. Сумасшедшими приходили домой охотники, промышлявшие в районе Огненного болота, или совсем не возвращались». И юноша вспомнил о том, что из-за этого болота погиб не только потерявший разум Петр. Здесь затерялись многие люди, их, очевидно, подводил компас, подводили бесчисленные однообразные островки, одинаковые кочковатые места, множество маленьких болотец, составлявших одно бесконечно большое, прозванное Огненным.

- Нам надо быстрее выбраться отсюда, Митя. Надо спешить.

Они стали торопиться. Уже пришли к месту вчерашнего ночлега.

Отсюда пойдут по направлению, которое укажет лес.

Буско прошел спокойно то место, где лаял утром. Это лишний раз подтвердило, что умная собака сознательно не шла вглубь болота. Теперь она была все время впереди, шла прямо на север и, когда дошла до соснового бора, на кого-то залаяла.

- Ты слышишь, Митя? Она лает по-особенному.

Буско на самом деле лаял не так, как обычно лаял на белку. В его голосе не было и той ярости, которая слышится, когда он преследует крупного зверя.

- На кого он лает?

- Придем-увидим. Нам как раз по пути.

В чистом бору Буско был виден издалека. Сверху кто-то отвечал ему.

- Глухарь, шепнул Сеня и быстро заменил в обоих стволах мелкие заряды крупными.- Ты здесь подожди.

Глухарь сидел на большом суку и, наклонясь к собаке, кудахтал. Он был уже не молодой. Перья под зобом лоснились черным бархатом, брови точно выведены малиновой тушью, темно-серый хвост повис чуть раскрывшимся веером.

Два выстрела прогремели почти одновременно. Глухарь упал на снег.

- Неси сюда, Буско!

Дичь была килограммов на пять-шесть, собака тащила ее с трудом. Принесла и положила к ногам Сени.

- Молодец, Буско! Хвалю! погладил собаку Сеня.- С тобой и на самом деле не пропадешь.

Митя радовался не меньше Сени.

- У меня же остался шоколад! Хочешь шоколаду, Буско? Ну, конечно, хочешь. Сегодня и нам полагается полакомиться.- Он пошарил в сумке, вынул плитку шоколада, разделил его на три равные части. Глухаря положили в мешок. Еще раз проверив по деревьям направление, пошли дальше.

Прошло немало времени, когда Сеня остановился.

- От болота мы отошли порядочно, - сказал он. Проверим наш компас.

Компас теперь не дрожал. Он правильно указывал магнитной стрелкой на север.

- Видал!- удивился Сеня.- Значит, мы узнали еще один фокус Огненного болота.

- Настоящий фокус-мокус!- весело отозвался Митя.

На параллельную просеку они вышли уже во второй половине дня.