Огненное крыло

Пилигримы

Гриффин выбрал покрытое мхом дерево неподалеку от кромки Оазиса, где лес граничил с огромной растрескавшейся равниной, и повис на ветке, прижавшись к стволу. Он совсем не хотел возвращаться, но выбора у него не было.

«Живой, — твердил он себе. — Ты живой». Но чувствовал Гриффин себя неважно. Он дрожал от усталости, суставы ломило, мускулы обмякли. В желудке сосало от голода. Он постарался сосредоточиться. Нужно было решить, что делать дальше.

— Ну, значит, так, — пробормотал он себе под нос. — Сейчас я немного отдохну, а потом снова полечу к каменному небосводу и буду искать трещину. Небо очень большое, а я смогу оставаться там десять, ну пятнадцать минут, прежде чем снова свалюсь вниз. Можно искать тысячу лет, и в любом случае мне понадобятся силы, чтобы снова вернуться туда, а тут нет еды. Я буду все больше и больше слабеть, и…

Гриффин заставил себя остановиться. Иногда действие слов оказывалось совсем не таким, какого он ожидал. Произнесенные вслух слова должны были заставить его собраться с мыслями, успокоить. Вместо этого они только еще больше напугали его. Он решил попробовать еще раз.

— Забудь о трещине в небе. Может быть, есть выход отсюда. Например, я покину Оазис и… полечу над этой ужасной пустыней. Да, это мысль. Пустыня ведь не может тянуться бесконечно, верно? И я встречу кого-нибудь, кто мне поможет. Кого-нибудь более дружелюбного, чем здешние летучие мыши. Но какой сумасшедший станет жить в этой пустыне?

Гриффин беспокойно зашуршал крыльями, переступая на ветке. Видимо, он что-то неправильно делает. Посмотрите, что получилось с его последним планом! Украсть огонь — какая замечательная идея! А Луна из-за этого умерла. С острым чувством вины он вспомнил, как она растерялась и испуганно посмотрела на него, когда он в страхе отскочил от нее и бросился прочь. Оставив ее там одну.

«А что сделал бы твой отец?»

Его отец? О, если бы отец был здесь, он бы сделал что-нибудь необыкновенное. Например, пробил бы дыру в небе, вернул всех летучих мышей обратно в Верхний Мир, вывел бы их к солнцу. И тогда был бы большой праздник, и отец снова спел бы рассказы о своих подвигах в эхо-хранилище, и эхо-хранилище так переполнилось, что слава о Шейде разнеслась бы по северным лесам!

«Сделай что-нибудь, — сказал он себе. — Иди и найди Луну».

Эта мысль всплыла в его сознании, и он не совсем понимал почему. Гриффин страшился увидеть Луну снова. Он ничем не мог помочь ей. Ну что он ей скажет? «А знаешь, между прочим, ты мертва. Я думаю, тебе следует знать об этом». Но она была его лучшим другом, и она нужна ему. Она поможет ему придумать план.

Он снялся с ветки, надеясь, что вспомнит место, где встретил ее. Летучие мыши Оазиса разлетались в разные стороны, когда он приближался. «Смотрите, это я, знаменитая светящаяся летучая мышь!» Вопреки всему, он улыбнулся.

Когда он увидел ручей, настроение поднялось еще больше. Поверхность воды искрилась в свете звезд, если только это можно назвать звездами. Гриффин слишком хотел пить, чтобы быть осторожным, и, не раздумывая, устремился к ручью, чтобы зачерпнуть воду открытым ртом.

Он взмыл вверх, яростно кашляя. Это была не вода, а какая-то мелкая пыль, которая только притворялась водой.

— Ненавижу это место! — воскликнул он.

Новое опасение закралось в его сердце. Он вспомнил, как мама однажды рассказывала ему, что можно прожить дольше без пищи, чем без воды. Сколько же времени он продержится?

— Присоединяйтесь к нам! Присоединяйтесь к нам! Летите с нами к Дереву!

Гриффин обернулся на голос и увидел группу летучих мышей — может быть, три дюжины, все разных видов, — которые снижались над лесом.

— Присоединяйтесь к нам! — снова крикнула летящая впереди летучая мышь.

Гриффин полетел за ними, держась под прикрытием деревьев.

— Пилигримы… — услышал он бормотание летучих мышей Оазиса. — Пилигримы вернулись…

Предводителем пришельцев была самка-сереброкрыл, очень старая. Шерсть у нее была совсем седая, местами с проплешинами. Во всем теле ощущались дряхлость и немощность — плечи сутулились, суставы на длинных пальцах опухли, вялые, морщинистые крылья покрылись волдырями. Искривленные когти больших пальцев выглядели как вывернутые корни. Однако в ее облике было нечто необычайно привлекательное, а сильный голос требовал внимания. При взгляде на нее Гриффин невольно почувствовал надежду, но тут же вспомнил, какое разочарование испытал при встрече с Короной, которую тоже считал старейшиной.

— Вы не должны оставаться здесь! — выкрикивала предводительница пилигримов. — Это место не есть ваша конечная цель! Летите с нами!

Теперь пилигримы кружились в воздухе, а местные сереброкрылы собрались на верхних ветках и с любопытством смотрели вверх, вполголоса переговариваясь между собой. Приблизиться к пришельцам никто не решался. Гриффин искал Луну, но в толпе ее не было видно.

— Улетайте прочь! — крикнул кто-то, и Гриффин узнал голос Короны. — Вы не нужны здесь!

Другие тоже стали кричать.

— Вы сумасшедшие!

— Убирайтесь!

— Нам хорошо здесь!

— Оставьте нас в покое!

— Улетайте! Улетайте! Улетайте!

Враждебные крики слились в ужасный шум, похожий на воронье карканье, однако Гриффину показалось, что в голосах звучит не только насмешка, но и отчаяние. Крики и вопли заполнили весь лес, но почему-то не могли заглушить голос старейшины пилигримов.

— Вы уже не живые, — кричала она, продолжая кружиться. — Признайте это! Вы — все — мертвы!

У Гриффина замерло дыхание, его затопила волна облегчения. Пилигримы знают! Но почему одни знают, а другие нет?

— Это Подземное Царство, — продолжала самка-сереброкрыл. — Вы все умерли!

— Я прекрасно себя чувствую, спасибо большое! — раздался насмешливый голос с одного из деревьев. Остальные рассмеялись.

— Нам не предназначено оставаться здесь вечно, — настаивала пилигрим, мощь ее голоса не уменьшилась. — При жизни мы путешествовали. Это путешествие — последнее, которое вы должны совершить.

— И вы идете впереди! — крикнул еще кто-то.

— Вы уверяете себя, что живы, но это обман. Смерть лишила вас памяти о прошлой жизни, но попытайтесь вспомнить! Не отвергайте правды! Это мертвое место, а Древо приведет вас к жизни. Вы не должны оставаться здесь навсегда. Мы можем указать вам путь, но совершить путешествие вы должны сами. Вы должны отправиться к Древу!

Древо? Грифон вспомнил странную реакцию Короны, когда она услышала про Древесный Приют, его дом. Так где же оно, это Древо, и что в нем такого особенного?

— Мы слыхали о Древе! — крикнула Корона, взлетев и кружась вокруг пилигрима. — Это место страданий. Те, кто входит в него, уже не возвращаются! Оно сжигает вас, пожирает вас! Оно убивает!

— Нет, — с силой ответила пилигрим. — Все наоборот. Это печальное подобие леса — смерть. Эти деревья ненастоящие. Посмотрите, какие на них листья! А где солнце, луна? Разве это было в нашей жизни? Вспомните! Вспомните, что было до того, как вы появились здесь!

— Ты заблуждаешься, — рассмеялась Корона. — Послушай себя! Какие же мы мертвые? Мы летаем, охотимся, думаем, говорим. Мне жаль тебя, но ты не нужна здесь, потому что распространяешь страх и ложь!

— Ноктюрна дала нам Древо как путь к новой жизни. Нам предназначено лишь проделать путь через этот мертвый мир к Древу.

Гриффин энергично закивал, убежденный именем Ноктюрны. Мама немного рассказывала ему о ней и ее Обещании летучим мышам вернуться к свету.

— Кто хочет лететь к Древу, присоединяйтесь к нам!

Гриффин увидел, как два сереброкрыла взлетели, чтобы присоединиться к пилигримам. Они казались сбитыми с толку и немного испуганными.

— Вернитесь! — кричала им вслед Корона. — Глупцы, вы обрекаете себя на смерть!

Летучие мыши заколебались, но обратно не повернули. За ними на открытое пространство вылетел третий сереброкрыл, потом еще, пока около дюжины не присоединились к кружащимся пилигримам.

— Мы приветствуем вас, — сердечно сказала предводительница пилигримов. Окинув взглядом Корону и других, притаившихся в гуще листвы, она сказала:

— Подумайте над тем, что я сказала. Я вернусь, чтобы еще поговорить с вами.

— Нет! Не возвращайся! — крикнула ей Корона.

— До свидания, — сказала предводительница пилигримов и повела свою группу прочь от Оазиса.

Гриффин на расстоянии последовал за ними. Куда они направляются? Где находится Древо? Ему хотелось присоединиться к ним. Может, просто потому, что предводительницей пилигримов была сереброкрыл, и он невольно доверял ей. Если она знала о том, что они мертвы, то, возможно, знает еще что-нибудь. А вдруг ее оттолкнет его свечение? И что это за Древо? Почему все так боятся его?

На самом краю Оазиса пилигримы опустились на деревья, и предводительница, поочередно наклоняясь к каждому, что-то тихо пела. Выслушав песню, пилигримы один за другим расправляли крылья и летели в сторону пустыни.

Вскоре на дереве осталась одна лишь старая самка-сереброкрыл. Гриффин не знал, что будет с ним, он не перенесет, если она тоже улетит прочь. Он увидел, как она вздохнула, глядя вслед покинувшим ее летучим мышам, и раскрыла крылья, готовясь подняться в воздух.

— Подождите! — крикнул Гриффин, и в ту же минуту — или долю секунды — предводительница обернулась, будто ожидала услышать его зов. А может, она просто мельком увидела сквозь сплетение ветвей его светящееся тело. Несколько мгновений она внимательно смотрела на него, затем сорвалась с ветки и устремилась к нему. Поскрипывая морщинистыми крыльями, она опустилась и повисла на ветке. Какое-то время они молча разглядывали друг друга.

— Ты живой, — прошептала она с удивлением.

— Думаю, да, — сказал Гриффин, немного испуганный ее пронзительными взглядом. Потом нахмурился. — Как вы узнали?

— Ты светишься так же, как Древо, — ответила она. — Как ты сюда попал?

— Произошло землетрясение, — ответил он, обрадованный, что наконец-то его понимают. — Я оказался в туннеле, который обрушился, и мог двигаться только вниз, а потом ветер затянул меня прямо в это… место.

— Трещины иногда открываются, — сказала старая Предводительница. — Обычно земля почти тут же их закрывает, но иногда живых затягивает вниз. Но обычно тех, кто обитает под землей или находится в норах. Счастье, что у тебя есть крылья, мой юный друг, иначе ты бы разбился насмерть.

— Да, повезло, — сказал он.

— Как тебя зовут?

— Гриффин. Я из Древесного Приюта, что в северных лесах.

— Древесный Приют, — улыбнулась старая летучая мышь.

— Вы знаете это место?

— Очень хорошо знаю. Я была старейшиной в этой колонии. Меня зовут Фрида.

Гриффин смотрел на нее во все глаза. Фрида Сереброкрыл? Это имя было известно каждому; она была самой знаменитой предводительницей колонии, о ней слагали легенды.

— Значит, вы знаете моих родителей! — радостно воскликнул он.

Она так внимательно изучала его мордочку, шерсть, уши, что он в замешательстве отвел глаза.

— Да, — сказала Фрида, и искренняя радость отразилась в ее взгляде. — Думаю, что знаю. Я сразу догадалась, что ты на кое-кого похож. Твои родители Шейд и Марина.

Гриффин закивал так, что заболела шея.

— Они знают, что с тобой случилось?

— Наверное, нет. Моя мама… — Ему не хотелось рассказывать о несчастном случае с Луной и о том, как он улетел прочь, чтобы спрятаться от стыда. — Она даже не знает, что я был в туннеле во время землетрясения.

— Ты давно здесь?

— Трудно сказать, тут ведь нет солнца.

Печаль в ее глазах испугала его.

— Я могу вернуться домой, правда?

— Трещина, через которую ты попал сюда, возможно, уже закрылась. Но даже если нет, понадобится немало времени, чтобы найти ее. Может оказаться, что тогда будет слишком поздно.

— Слишком поздно?

Фрида слетела со своей ветки и повисла рядом с ним. Ее тело было холодным и ничем не пахло, но рядом с ней он все-таки чувствовал себя спокойно — ведь она знала его родителей.

— Гриффин, — мягко сказала она, — здесь нет солнца, нет пищи, нет ничего, питающего жизнь. Если ты задержишься здесь надолго, ты заболеешь и умрешь.

— Но я и не хочу задерживаться, — выпалил Гриффин; страшные слова продолжали звучать в его сознании: заболеешь и умрешь. — Я хочу выбраться отсюда. Нет ничего хуже этого места — только не обижайтесь. Я знаю, теперь это ваш дом, но, правда, здесь ужасно. Все, что я хочу, так это улететь отсюда. Но до сих пор никто не хотел мне помочь, и…

— Все идет так, как нужно, — произнесла Фрида, коснувшись его крылом. — Выход есть.

— Здесь? — спросил он, не веря своим ушам.

— Да. Выход в мир живых находится здесь.

— Это Древо, да? Тогда почему все так боятся его?

Фрида печально улыбнулась:

— Умирая, мы рождаемся в этом мире. Мы открываем глаза и видим лес, деревья, других летучих мышей, и все это тут же становится нашей новой реальностью. И нам кажется, что так было всегда. Эти летучие мыши считают себя живыми, обманывают себя, утверждая, что Оазис всегда был их домом. У них еще есть смутные воспоминания о прежней жизни. Большинство игнорирует их, как причиняющие беспокойство сны. Но некоторые постепенно начинают понимать, что с ними произошло. Многим очень трудно осознать, что они мертвы, — особенно тем, кто умер внезапной или мучительной смертью. Или тем, кто умерли такими молодыми, что едва успели понять, что такое жизнь, тем более ничего не зная о смерти.

Гриффин потупился, вспомнив Луну.

— И Кама Зотц, бог Подземного Царства, делает все, чтобы держать их в этом заблуждении. Этот лес — его творение, и оно для большинства летучих мышей выглядит достаточно правдоподобно.

Зотц. В самом звуке этого имени ощущалась угроза. Гриффин слышал о Кама Зотце самые разные истории, которые детеныши рассказывали друг другу, — о том, насколько они правдивы, можно было только догадываться. То немногое, чему он мог верить, — рассказы матери о приключениях отца в южных джунглях. Гриффин знал, что Кама Зотц был богом вампиров-призраков, каннибалов, которых уничтожил его отец.

— А… где Кама Зотц? — боязливо спросил он.

— Он здесь повсюду, — сказала Фрида, и Гриффин почувствовал, как шерсть на загривке встала дыбом. — Это его царство, и он хочет, чтобы оно росло. Он не может запретить летучим мышам искать Древо и покидать его царство, потому что Древо посажено самой Ноктюрной. Но Зотц делает все, чтобы убедить нас в том, что этот лес — наше истинное и окончательное пристанище. Большинство летучих мышей добровольно соглашаются с этим. А для тех, кто готов принять свою смерть, он делает путешествие длинным и трудным, ставит на их пути множество преград и испытаний. Для того и нужны пилигримы, чтобы помочь умершим понять, кто и что они. И отправить их в последнее путешествие.

— Все они летят к этому Древу и поселяются внутри него? — спросил Гриффин. — Оно, наверное, огромное.

Фрида тихо рассмеялась:

— Оно действительно огромное. Но Древо не цель. Оно — коридор в следующий мир.

— Но я не хочу в следующий мир, — испуганно сказал Гриффин. — Я хочу домой.

Фрида кивнула:

— Как я понимаю, Древо — это что-то вроде потока, который выносит нас туда, куда нам больше всего нужно попасть. Для живых иной путь, чем для мертвых.

— А другие живые летучие мыши уже входили в него?

— За то время, что я была пилигримом, нет.

— Вот видите, это меня и беспокоит. Обычно в Древо попадают мертвые летучие мыши, и вдруг я влечу туда, живой. Может случиться ошибка, и меня отправят не в то место, например в следующий мир. Я уверен, он хороший и все такое, — поспешно добавил Гриффин, не желая никого обидеть, — но это… совсем не то, что мне нужно.

— Я хорошо тебя понимаю, — сказала Фрида. — Я верю, что Ноктюрна позаботится о тебе, когда ты окажешься в Древе.

Ноктюрна. Похоже, сейчас она не слишком о нем заботится. Может, он и не заслуживает, чтобы о нем заботились, после того что натворил.

— Я просто хочу, чтобы все было ясно, — сказал он.

Фрида улыбнулась:

— Я совершенно уверена, что все будет хорошо.

Гриффин кивнул. Фрида мудрая, мама всегда говорила это. Раз Фрида так сказала, он постарается верить ей.

— А какой он, этот следующий мир?

— Я узнаю об этом, когда сама войду в Древо. — Голос Фриды звучал устало и даже немного тоскливо.

— Но ведь вы видели Древо, правда? — Он хотел быть уверенным, что оно в самом деле существует.

— Да, Гриффин, много раз.

— А почему вы не вошли внутрь?

— Поверь мне, каждый раз, когда я вижу его, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не ринуться к нему. — Она печально рассмеялась. — Я думала, что после смерти перестану выполнять обязанности старейшины, но, оказывается, даже теперь я должна присматривать за вами. Я бы предпочла уйти на покой, но только тогда, когда кто-нибудь заменит меня. — Фрида улыбнулась. — Осталось уже недолго, — сказала она. — А пока я нужна здесь. Как видишь, смерть — дело непростое.

— А молодые? — спросил Гриффин. — Те, кто умер внезапно, что случается с ними?

— Со временем большинство осознает собственную смерть и отправляется к Древу. Но некоторые так и не могут решиться на это путешествие.

— Так они…

— Остаются здесь навечно.

Гриффин вздрогнул, представив это.

— Время — непозволительная роскошь для тебя, Гриффин, — напомнила Фрида. — Ты должен отправляться сейчас же.

Он посмотрел на нее:

— Один?

— Может быть, ты встретишь на своем пути других пилигримов.

Гриффин почувствовал, как его сердце сжимается от страха. Ему хотелось остаться с Фридой, с кем-то, кто помнил Верхний Мир, знал его родителей.

— Я хочу лететь с вами, — проговорил он, понимая, что это звучит малодушно и трусливо, но ничего не мог с собой поделать.

Она наклонила к нему старую седую голову.

— Я не могу, дитя мое, — прошептала она. — И даже если бы могла, тебе не было бы от меня толку. Лучшее, что я могу сделать, это направить тебя на путь.

«Не очень-то это красиво с ее стороны», — подумал Гриффин. На мгновение гнев пересилил страх. Почему она не может сделать исключение? Его родители были важными персонами. Его отец… его отец куда более знаменит, чем она! Он вернул летучим мышам солнце, заключил мир с совами! Она обязана позаботиться о нем.

Должно быть, Фрида уловила в его глазах вспышку негодования, потому что сказала:

— Я понимаю, тебе это кажется суровым и даже жестоким, но тут ничего не поделаешь. В Подземном Царстве много таких колоний, как Оазис, и я должна все их посетить. Таково мое предназначение.

— Может, они не захотят даже слушать вас, — пробормотал Гриффин.

К его удивлению, Фрида рассмеялась:

— Не захотят. Мертвые — известные упрямцы. Но все равно…

— Я понимаю… Вы должны это делать.

— Ты готов выслушать карту?

Он заморгал:

— Выслушать что?

— А-а, ты ведь еще не совершал миграции! Матери поют своим детенышам карту — песню, создающую эхо-изображение того, что они видят своим внутренним взором.

При упоминании о матери глаза Гриффина наполнились слезами. Древесный Приют, другие детеныши… Ночные охоты, приготовления к предстоящей миграции… Вернется ли он туда?

— Закрой глаза, — сказала Фрида.

Он послушался, и она запела прямо ему в уши. Дыхание на мгновение пресеклось, когда темнота в его сознании вдруг взорвалась светом. Перед ним расстилался серебристый лес, такой реальный, что он отпрянул и резко открыл глаза.

Фрида улыбнулась:

— Шейд сделал то же самое, когда я впервые привела его в эхо-хранилище.

Гриффин очень хотел услышать еще что-нибудь о своем отце. Но Фрида запела снова, и он снова закрыл глаза…

Лес, Оазис, потом равнина с растрескавшейся поверхностью, простирающаяся до самого горизонта.

Казалось, он резко поднимается в небо, в желудке екало, будто он и вправду летел, до тех пор, пока не оказался высоко в воздухе.

— Как я узнаю, что нашел правильный путь? — спросил он, помня, что нельзя открывать глаза. Пустыня выглядела однообразной. Ни деревьев, ни холмов, ни других особых примет.

— Слушай, — услышал он будто издалека голос Фриды.

Вдруг в песне возник новый тон, и вот он уже устремился прямо к земле. Гриффин увидел борозду или ров, будто здесь когда-то текла река. Когда он приблизился, русло реки наполнилось светом.

— О! — сказал он. — Я должен следовать этому старому руслу? А потом что?

Он снова провалился во тьму. Одинокое дерево на равнине, приземистое, с толстыми, колючими ветками.

— Это называется кактус, — донесся издалека голос Фриды.

Мысленно Гриффин облетел кактус, опустился на верхнюю ветку, которая сначала расщеплялась на две половины, а затем соединялась снова, образуя круглую дыру. Затем направился к этому отверстию, протиснулся сквозь него — и выскочил с другой стороны.

— Зачем? — начал он, но изображение задрожало и поднялось, и вот он снова летит над пустыней. Долина, и в конце нее — обширная пещера, вокруг которой летает множество летучих мышей. Это выглядело соблазнительно, но он, по-видимому, не стал задерживаться там, потому что быстро пролетел мимо и в следующую минуту уже мчался в темноте.

Глубокий каньон, стенки которого отвесно падали вниз и терялись в непроглядной тьме. Он тянулся в обе стороны до самого горизонта, словно гигантский шрам, и Гриффин готовился пересечь его и перебраться на другую сторону.

Он делал это, судя по тому, что ощутил пустоту в желудке и в то же время побуждение взглянуть вниз, — но, к счастью, не мог, потому что не управлял полетом. Но почувствовал, что в этом громадном бездонном каньоне таилось нечто ужасное, и мысль о том, что он летит над этим, заставила его ощутить слабость.

Теперь поворот. Он пролетел между двумя высокими каменными шпилями, которые располагались по обе стороны каньона, словно рога погребенного животного. Земля проносилась под ним с огромной скоростью, пока впереди не показалась долина, окруженная горами.

Долина была пустая, безжизненная, но вдруг из почвы пробился хрупкий росток, почки развернулись, ствол быстро утолщался, покрывался корой. Он рос вверх с головокружительной быстротой — вот уже стал молодым деревцем, тянущимся к небу, потом зрелым деревом; его главный ствол разветвлялся на множество ветвей, которые мгновенно покрывались листьями. Теперь дерево было выше гор, сотни ветвей тянулись ввысь, и стало казаться, что они касаются небес.

— Древо? — воскликнул Гриффин в восторге.

Оно было прекрасно.

Потом оно загорелось, и вскоре пламя объяло его целиком.

Гриффин вскрикнул. Спустя минуту стало казаться, что дерево и все его ветви стали чистым пламенем. В середине ствола открылось маленькое темное отверстие, единственное в объятом пламенем дереве. По ту сторону темноты ничего не было видно — отверстие напоминало глаз какого-то гипнотизирующего животного. Он притягивал, звал, когда все инстинкты приказывали держаться подальше. Лететь туда? Внутрь? Разве кто-нибудь сможет? Ничего удивительного, что летучие мыши в Оазисе считают Древо местом смерти и мучений.

Он подлетел слишком близко и увидел…

Луну. Она кругами спускалась к земле, ее крылья пылали.

Гриффин резко открыл глаза. Фрида терпеливо смотрела на него.

— Ты понял? — спросила она. — Это метки. Ты запомнил их?

Он судорожно глотал воздух.

— Путь через пустыню. Потом толстое дерево, я имею в виду кактус. Пролезть сквозь дыру в ветках и взять новый курс к большой пещере. Миновать пещеру, пересечь каньон, не глядя вниз, повернуть между двумя башнями из камня. И это приведет меня к Древу. Гм… оно всегда… так горит?

— Да, но ты не должен бояться этого.

— Не бояться пламени. Я запомнил. — Он нервно захихикал, но заставил себя умолкнуть, когда увидел, что Фрида хочет сказать что-то еще.

— Путь может измениться, — сказала она. — Зотц переделывает местность, когда пожелает. Поэтому лучше отправляйся немедленно. Не позволяй никому отвлекать себя. Тебе могут повстречаться те, кто попытается задержать или остановить тебя.

— Кто? — спросил он.

— Те, кто позавидует твоей жизни. К тому же там есть вампиры.

Гриффин открыл рот:

— А что они там делают?

— Не так давно они довольствовались собственными оазисами. Но теперь нападают и захватывают летучих мышей в рабство. Будь осторожен.

Гриффин сглотнул, во рту у него пересохло.

— Есть что-нибудь еще, что мне нужно знать? Я не уверен, что этого достаточно.

Фрида улыбнулась:

— Ты знаешь все, что нужно. Но тебе надо поторопиться.

Он был рад, что она больше не упоминает о смерти.

— Я ведь сумею сделать это, правда?

— Об этом будут рассказывать легенды, ты понимаешь это? — В глазах Фриды заплясали искорки. — Ни одно живое существо еще не возвращалось отсюда. Ты будешь первым!

— Получится отличная история, — воскликнул Гриффин с неожиданным воодушевлением.

— Замечательная!

— Может, ее даже расскажут в эхо-хранилище, — сказал он, воображая, как эхо его собственного голоса соединится с голосами Фриды, других старейшин и его отца. Гриффин улыбнулся, стараясь ощутить прилив храбрости, но вместо этого почувствовал, как у него замирает сердце. С чего он взял, что станет первым, кто совершит такой подвиг?

— Что, если… — начал он.

— Передай своим родителям мои добрые пожелания, когда увидишь их, — сказала Фрида.

Родители. Слова Фриды наполнили его сердце надеждой: она уверена, что он вернется домой.

— Спасибо, — сказал Гриффин. — Но Луна…

Фрида пытливо посмотрела на него:

— Кто?

— Моя подруга. Я видел ее здесь. Она не знает, что мертва.

— Она узнает это в свое время.

— Но ведь ей нужно отправиться к Древу, правда? Она сможет выйти отсюда в Верхний Мир, если я возьму ее с собой?

Фрида покачала головой.

— Луна только что умерла, — заторопился Гриффин. — Две ночи назад, не больше. Она не должна была оказаться здесь…

— Она умерла, Гриффин, и никто не может это изменить.

— Никто?

Фрида с беспокойством смотрела на него.

— Послушай меня внимательно, Гриффин. Я не собиралась тебе это говорить, но теперь вижу, что сказать нужно. Твоя жизнь светится вокруг тебя, как ореол. Мертвые могут видеть его; многие не знают, что это значит, но некоторым это отлично известно. Они захотят забрать твою жизнь. Они будут готовы на все, чтобы ее заполучить.

— Как они могут это сделать? Они же мертвые!

— Мертвые или нет, но они могут убить тебя. У них есть тела, вес, сила, и если захотят, они смогут отобрать твою жизнь.

Гриффин похолодел.

— Как? — услышал он собственный вопрос.

— Если тебя убьют, жизнь вытечет из твоего тела, как поток, как эхо, и они смогут всосать ее в себя. Я никогда не видела, как это происходит, но слышала о таких случаях, и это ужасно. Вот тебе ответ на вопрос о твоей подруге. Для умершего есть единственный способ стать живым — это забрать жизнь живого существа. Поэтому ты должен быть особенно осторожен во время путешествия. Держись подальше от других. Твое путешествие из тех, которые лучше совершать одному. Даже тот, кто кажется доброжелательным, может напасть на тебя из страха или от отчаяния.

Гриффин кивнул, глядя на горизонт.

— Этого не должно было случиться, — выпалил он, чувствуя потребность хоть кому-то все рассказать. — Несчастный случай… из-за которого она умерла, произошел по моей вине.

Фрида грустно вздохнула:

— Смерть всегда кажется несправедливой, Гриффин. Мне очень жаль. Я уверена, что это не твоя вина.

— Моя, — сказал он. — Поэтому я не могу оставить Луну. Если я не могу вернуть ее к жизни, по крайней мере, я мог бы увести ее из этого проклятого места.

— Она может задержать тебя, — предупредила его Фрида.

— Она бы меня не оставила!

Фрида посмотрела на него и кивнула:

— Ты настоящий друг. Делай то, что считаешь нужным. Желаю тебе удачи.

Она раскрыла крылья.

— Подождите. Ммм… я хотел узнать…

— Да?

— Я похож на них? — спросил он, сам не зная зачем. — На моих родителей.

— Да. Ты похож на них обоих.

— Я не такой, как они, правда?

— Не такой, — согласилась Фрида. — Но это не важно.

Гриффин хотел, чтобы она возразила ему. Чтобы сказала: ты отважный, как отец, и сообразительный, как мать. Но это была бы ложь. Интересно, почему она считает, что это не важно? Если он трус, это должно иметь значение.

— До свидания, Гриффин, — сказала Фрида, глядя ему прямо в глаза. — Отправишься ты в путешествие со своей подругой или один, сейчас мы должны расстаться.

— Куда вы направляетесь?

— В другие колонии.

— Ну, тогда до свидания, — сказал он. Как мог он сказать «до свидания» кому-то в мире мертвых? Мысль о том, что он больше никогда не увидит Фриду, опечалила его. — Спасибо! — крикнул он ей вслед, когда она уже летела над пустыней. Он проводил ее взглядом, чувствуя ужасную пустоту, пока она не скрылась из виду.

Ему тоже пора было в путь. Время дорого.

Он нашел на равнине место, которое выведет его на дорогу.

Затем повернул обратно к Оазису и отправился искать Луну.

Кама Зотц

Гот крепко держался за лиану, измученный спуском из шахты. Все его конечности дрожали, и он ненавидел себя за эту слабость. Еще он ненавидел этих жалких летучих мышей, с которыми был связан. На удивление, их вид не наполнял его желанием отведать мяса. Только одного он теперь жаждал — свободы и жизни.

Сквозь сплетение лиан он поймал взгляд другого вампира.

— Я знаю тебя, — пробормотал Гот.

Каннибал вздрогнул, поспешно отвернулся и отодвинулся, насколько ему позволяла лиана. Гот медленно двинулся к нему. Он был последним в цепи, и это делало его более подвижным. Однако, чтобы подобраться ближе к каннибалу, ему пришлось стащить с места нескольких маленьких летучих мышей.

— Я знаю тебя, — снова сказал он.

— Нет, — буркнул тот, отворачиваясь.

— Тробб! — к собственному удивлению воскликнул Гот. Как получилось, что он без всяких усилий вспомнил имя этой летучей мыши, когда ему было так трудно вспомнить свое собственное имя?

— Имена здесь не разрешены, — пробормотал каннибал. Он пытался отползти дальше, но на его лиане уже не было свободного места.

Гот придвинулся ближе и ткнул его кончиком крыла. С обреченным вздохом Тробб повернулся к нему. Один только взгляд на него вызвал поток образов из прошлого: искусственные джунгли, тюремщики, побег, полет на юг вместе с Троббом. А потом…

— Тебя ударило молнией! — воскликнул Гот, обрадованный новым воспоминанием. — Ты сгорел!

— Не вижу смысла говорить об этом, — обидчиво буркнул Тробб.

Гот удовлетворенно заворчал. Вот уж не думал, что так обрадуется, снова увидев Тробба — трусливую, вечно скулящую тварь, теперь он вспомнил. Но в изменившихся обстоятельствах он был рад всему, что связывало его с миром живых. И Тробб, как когда-то давно, может оказаться полезным.

— Я уверен, ты не обвиняешь меня в своей смерти, — сказал Гот.

— Нет, мне просто не повезло, — сухо ответил Тробб. — Но было и другое. Вращающиеся лопасти, через которые ты заставил меня пройти первым, холод, снежные бури, отмороженное крыло, голод, унижения. Одно хорошо в том, что я умер, — это избавило меня от тебя.

— Там были какие-то летучие мыши, которых мы преследовали, — нахмурившись, сказал Гот.

— Шейд, сереброкрыл из северных лесов. Ты хотел…

— Следовать за ним до Гибернакулума, где его колония спит всю зиму, — перебил его Гот, потому что другой поток воспоминаний вторгся в его сознание. Шейд. Маленькая северная летучая мышь, которая бросила ему вызов, заманила его в грозовое облако и чуть не убила. Но на этом история с Шейдом не закончилась. Там было что-то еще. Это происходило уже на его родине, в каменной пирамиде, — вспышки света и грохот, которые привели к смерти.

— Почему я не могу вспомнить все? — спросил Гот.

— Со всеми поначалу так бывает. Потом вспомнишь.

Гот заворчал; ему не нравилось слушать рассуждения Тробба, но нужно было побольше узнать о прошлом.

— Как получилось, что мы попали сюда вместе с этой мелюзгой?

— Ну, — выдавил Тробб, — мы оба прогневили Зотца. Нет, я не жалуюсь. Я тружусь добровольно. Я счастлив. Я люблю свою работу.

— Ты раб, — фыркнул Гот.

— Это и правда не так уж плохо. Здесь так спокойно. Нет голода, нет боли — пока мы усердно служим Зотцу.

Гот мог понять, за что наказан Тробб. Но за что карают его? Чем он заслужил это?

— Кем я был? — спросил Гот.

— Лучше все забыть. Это неважно. Работать, работать и работать, вот о чем мы должны сейчас думать. — Тробб попытался выдавить радостный смешок, но получилось лишь безумное повизгивание.

— Расскажи мне, — потребовал Гот.

— Я предупреждаю, это не сделает тебя счастливее, — сказал Тробб.

Гот нетерпеливо фыркнул.

— Ладно, когда я знал тебя, ты был принцем.

Гот отвел взгляд; образы прошлого сверкали перед его мысленным взором. Принц из королевской семьи, любимец самого Зотца…

— А потом ты стал королем, — продолжал болтать Тробб. — Тогда меня уже не было рядом; как ты верно заметил, я был испепелен молнией. Но по здешней шумихе я догадался о происходящем. Правда, ты был королем не очень долго, но это больше, чем имело большинство из нас…

От ярости Гот заговорил свистящим шепотом:

— Я не должен был оказаться здесь. Совершена ужасная ошибка.

— Здесь многие так говорят, — усмехнулся Тробб.

— Я должен поговорить с Кама Зотцем.

— Вряд ли это хорошая идея.

— Где он? — спросил Гот.

— Он может быть где угодно. Повсюду. Но он показывается только тогда, когда пожелает.

— Значит, ты видел его?

Тробб отвел глаза:

— Только один раз.

— Я хочу видеть его, — заявил Гот. — Со мной несправедливо обошлись!

— Здесь о тебе рассказывают много историй, — сказал Тробб, не в силах скрыть свое злорадство.

— Каких историй? — зарычал Гот. Если бы не нужно было сдерживаться, он бы вцепился зубами в шею этой твари.

— О том, что ты сделал в Верхнем Мире. Ты действительно знаменит — в плохом смысле.

— Говори!

— Если хочешь знать, — с мстительной улыбкой сказал Тробб, — это из-за тебя мы здесь. Этой шахты не существовало до того, что случилось со священной пирамидой, нашим храмом. Она разрушена, и с тех пор все переменилось. Ты не знаешь? Ты действительно не знаешь?

— Расскажи мне, Тробб, или я…

— Молчать! — проревела Феникс, обрушиваясь на них сверху.

Не раздумывая, Гот бросился на нее и вырвал из ее плеча клок шерсти. Феникс оттолкнула Гота крылом, оскалила обсидиановые зубы и метнулась к его горлу. Гот молниеносно выставил задние когти и всунул лиану в ее раскрытую пасть. Инстинктивно она сомкнула челюсти, и лиана, ярко вспыхнув, разорвалась. Гот оказался на свободе.

Он раскрыл крылья и полетел, Феникс бросилась за ним. Гот благополучно миновал сплетение лиан и резко пошел вниз, к дальней стороне пирамиды, подальше от площади, прочь от огромного города вампиров.

Он летел над джунглями. Феникс и стража преследовали его, но не могли догнать — так сильно он махал крыльями, подстегиваемый гневом и решимостью. Когда-то он был королем и не должен сдаваться! Гот направился прямо к берегу и теперь был над озером. Оглянувшись, он увидел, что Феникс и стражники не решаются последовать за ним. Трусы.

По ту сторону озера простиралась та самая пустыня, которую он увидел, когда очнулся. Гот не хотел лететь туда, но что ему оставалось делать? Этот великолепный город мог быть для него только тюрьмой; он стал врагом своих собратьев. Но почему? Что такого ужасного он совершил?

— Зотц! — крикнул он ветру. — Зотц, это я, твой слуга, Гот! Прошу, выслушай меня!

Сначала ему показалось, что он дрожит от усталости, но оказалось, что это сотрясается воздух. Даже звезды, казалось, вспыхнули ярче. Пустынная равнина покрылась рябью, камни подскочили в воздух, будто толчки шли из глубины земли. Гот испугался, но в то же время у него появилось предчувствие, что сейчас произойдет то, чего он жаждет.

«Явись мне, — мысленно молил он. — Явись».

С ужасающим треском, который отражался от каменного небосвода, из земли вырвались два огромных шипа. Гот потряс головой, чтобы очистить глаза от пыли, и увидел, что эти острые выступы не пики гор, а просто свернутые крылья, которые начали раскрываться. Искры, потрескивая, пробегали по их темной поверхности, из складок посыпались пыль и камешки. Крылья вытянулись во всю длину — не менее сотни футов, — и это породило сильный порыв обжигающего ветра, который отшвырнул Гота, словно щепку.

С мощным содроганием земля между крыльями вздыбилась, и Гот увидел темную, покрытую шерстью спину, поднимающуюся из глубины, две огромные ноги, массивные плечи и шею.

Гот сглотнул, почти подавившись, потому что в горле у него пересохло. Наконец показалась голова — белая, безволосая, вытянутая, похожая на череп. Распахнулась огромная пасть, и стали видны бесконечные ряды острых зубов. Глубоко сидящие глаза смотрели прямо на каннибала.

Гот застыл, не в силах отвести взгляд. Несмотря на ужас, его сердце ликовало. Наконец-то он узрел своего бога. Он и представить себе не мог подобного существа — такого большого и такого страшного. Его воображение всегда рисовало Зотца в виде гигантской летучей мыши, совершенного вампира-призрака. Но это существо больше похоже на животное или рептилию. Его пальцы напоминали лапы животного, а кожа была чешуйчатой, как у змеи. Он казался древним как мир.

Когда он заговорил, слова вырывались из горла как обжигающий ветер.

— Я услышал тебя, Гот. Знай, что ты сильно разгневал меня.

— Господин, — произнес Гот, борясь с дрожью в голосе. — Я не знаю, чем я провинился.

Он был теперь совсем близко, в одном взмахе крыльев, и мог слышать, как из раскрытой пасти Зотца доносятся чьи-то истошные крики.

— Когда ты был ранен, — прорычал Зотц, — разве я не исцелил твои крылья?

Гот мгновенно вспомнил.

— Да, господин.

— И я сделал тебя королем, как обещал?

— Сделал, господин.

— Разве я не благоволил тебе? Не сделал тебя своим голосом? Взамен я требовал, чтобы ты исполнил мое повеление. Ты должен был всего лишь принести в жертву сто сердец во время солнечного затмения — и освободить меня из Подземного Царства.

Гот отчаянно пытался вспомнить. Сотни приготовленных для церемонии жертв, солнце в зените, почти заслоненное луной.

— Я пытался…

— Пытался? — загремел над пустыней гневный голос Зотца. — Да, ты собрал сотню жертв. Но позволил Шейду Сереброкрылу отвлечь себя. У тебя было только семь минут, пока длится затмение, но ты поставил свою собственную ненависть выше служения своему богу. И ты упустил время.

Образы вспыхивали перед мысленным взором Гота. Да, в башне появился Шейд, он привел с собой сов и крыс, которые хотели помешать жертвоприношению. И он — Гот задрожал от стыда, вспомнив это, — оставил свое место на жертвенном алтаре и пытался убить Шейда.

— Прости меня, господин, — выдавил Гот, избегая встречаться взглядом с Зотцем.

— Это не самое худшее. Я ждал тысячи лет. Но теперь нет смысла ждать. Некому теперь принести жертвы.

Гот потрясенно смотрел на него.

— Я не понимаю, господин.

— Священный камень разрушен, Гот! Королевская пирамида погибла, а вместе с ней последние мои служители! Есть другие вампиры-призраки, но они не знают обо мне, а без кровавых жертв моя сила в Верхнем Мире иссякнет. Ты заточил меня в моем собственном царстве!

Гота охватила слабость. Он помнил, как Шейд вылетел из пирамиды, а потом… яркая вспышка, ужасающий грохот… и больше ничего.

— Как это случилось? — спросил Гот.

Голова Зотца раскачивалась из стороны в сторону, как у кобры перед ударом.

— Ты помнишь верховного жреца, Воксзаго? Он сбросил взрывающийся диск на пирамиду, думая таким образом завершить жертвоприношение. Смелый план, и я бы вознаградил его, если бы он не опоздал. К тому времени затмение уже кончилось, и Воксзаго достиг лишь того, что превратил королевскую пирамиду в груду развалин. Воксзаго виновен и обречен на вечные муки. И ты тоже.

Это произошло так быстро, что Гот даже не успел отскочить. Челюсти Зотца широко раскрылись и сомкнулись вокруг него. Он оказался в полной темноте. Эхо-зрением он различил под собой огромный, как темная река, язык, который толкал его к чудовищной глотке.

Из нее — теперь это было ясно — слышались те ужасные вопли, крики и стоны, которые Гот слышал снаружи.

— Нет! — закричал Гот. — Прошу, не надо!

Язык повернулся еще раз и толкнул Гота прямо в глотку. Он падал вниз, пока не свалился в какую-то жидкость. Он тут же вскрикнул от боли. Жидкость обжигала, как кислота. Она быстро вращалась, в этом водовороте были и другие летучие мыши. Гот дико закричал.

Он останется здесь навсегда, без всякой надежды выбраться.

— Зотц! — воззвал он. — Прости меня! Позволь мне снова служить тебе!

Мощная сила вырвала его из воронки и куда-то потащила. Гот потерял счет времени, ему казалось, что этому кошмару не будет конца. Вдруг он ощутил прикосновение воздуха, а в следующее мгновение упал на землю, вцепился в нее когтями и прижался к ней. Он был жив — конечно, не по-настоящему жив, но боли больше не было.

— Благодарю, — в изнеможении прошептал он. — Благодарю, господин.

— Не думай, что это конец твоих страданий.

Гот поднял голову, надеясь увидеть своего бога, но обнаружил, что лежит на узком выступе горы, а внизу простирается все та же равнина. Зотца не было. Потом гора задрожала, в ней открылся гигантский глаз и уставился на Гота.

— Я всегда благоволил тебе, Гот, — прозвучал голос Зотца. — Но ты заставил меня сомневаться в твоей преданности. Теперь ты должен искупить свою вину.

— Я буду верно служить тебе, господин. Что я должен сделать?

— Вернуться в шахты и работать там.

— Я готов вечно служить тебе, господин, — смиренно ответил Гот.

Низкий хохот сотряс воздух.

— Не вечность, а только до тех пор, пока вы не пробьете туннель в Верхний Мир.

Гот не знал, что сказать. Он считал, что шахты — это просто наказание.

— После того как пирамида была разрушена, я понял, что туннель для меня — единственная возможность выйти в Верхний Мир. Во время следующего затмения мы захватим его, и тогда я буду править обоими мирами.

У Гота захватило дух: Зотц будет повелевать всеми живыми существами. А вместе с ним и вампиры.

— Но тебе не будет места в моем Царстве, — сказал Зотц, будто подслушав его мысли. — Ты упустил свой шанс. Когда туннель будет закончен, ты присоединишься к Воксзаго и другим, кто разгневал меня.

Гот не мог вымолвить ни слова, пытаясь постичь весь ужас своей судьбы. Работать тысячи лет и оставшуюся вечность провести в желудке Зотца! Он стиснул зубы.

— Нет, — сказал он.

Глаз Зотца потемнел.

— Ты осмеливаешься перечить мне? — угрожающе проревел он.

— Да! — исступленно крикнул Гот. — Прорубать туннель, увидеть жизнь, а потом снова быть низвергнутым? Я не буду делать это!

Грохот сотряс воздух, сверху на Гота посыпались камни.

— Ты говоришь так, будто у тебя есть выбор, Гот!

— Тогда уничтожь меня! — в отчаянии крикнул Гот. — Но если ты сделаешь это, потеряешь слугу, который мог бы прославить тебя и освободить из Подземного Царства!

Он с ужасом ждал, что в горе раскроются челюсти Зотца и поглотят его. Но ничего не происходило. Вдруг раздался громовой хохот.

— Твое нахальство поразительно, Гот! Но я больше не нахожу его привлекательным. Боюсь, что твоя гордость и тщеславие превосходят твои таланты.

— Пошли меня в Верхний Мир, господин, — взмолился Гот. — Я буду твоим глашатаем. Я наберу тебе новых приверженцев, более усердных. Я буду ждать следующего затмения. Совершу жертвоприношение, и ты поднимешься в Верхний Мир.

— Звучит впечатляюще, — ответил Зотц. — Но в твоем плане есть изъян. Как, по-твоему, я могу отправить тебя в Верхний Мир?

Гот опешил. Он всегда считал Зотца всемогущим.

— Ты можешь все, господин!

— Мое Царство — царство мертвых. Они полностью в моей власти. Но власти над живыми у меня нет. Я не могу ни отобрать жизнь, ни дать ее. Есть только один способ вернуться в Верхний Мир — это похитить жизнь у живого существа.

— Разве здесь это возможно? — спросил Гот с надеждой. Глаз Зотца пристально смотрел на него.

— Это бывает редко, очень редко. Время от времени в земле открываются трещины и некоторых живых затягивает в мое Царство. Чаще всего крыс, но иногда и летучих мышей. — Зотц замолчал. — Одна из них сейчас здесь.

— Где? — выпалил Гот. — Позволь мне убить ее!

— Почему ты думаешь, что я выберу для этой миссии тебя?

— Это была моя идея! Раньше никто до этого не додумался!

— Верно, — произнес голос Зотца, — но, возможно, другие больше подходят для такого задания. Твой отец, например, или другие короли, которые верно служили мне.

— Я уверен, они верные подданные, — сказал Гот. — Но они провели здесь уже слишком много времени и забыли Верхний Мир. А я хорошо знаю джунгли, я могу найти новые колонии вампиров и сделать их твоими приверженцами. Никто не будет стараться так, как я, потому что я очень хочу искупить свою вину.

— Но почему ты хочешь забрать эту жизнь себе? Почему не предлагаешь ее своему богу?

— Я был бы рад отдать ее тебе, господин. Но разве не лучше подождать и позволить мне принести жертвы, чтобы ты смог прийти в Верхний Мир?

— Ты торгуешься со мной, Гот?

Гот посмотрел прямо в черный немигающий глаз.

— Да, господин.

Снова хохот сотряс горы и воздух.

— Твой план очень смел, Гот, и я одобряю его. Но сначала ты должен доказать мне свою преданность. Найди живого детеныша и убей его, — но не бери себе жизнь, которая вытечет из его тела. Дай мне вдохнуть ее. А когда в моем Царстве появится другое живое существо, его жизнь достанется тебе.

Гот стиснул зубы. Сколько времени придется ждать? Десятки, может быть, сотни лет.

— Ты готов принести такую жертву своему богу, Гот?

— Да, господин, я готов.

— За пустыней находится лес, куда прибывают новые умершие. Детеныш провалился в трещину как раз над ним. Я чую его. Слушай.

Закрыв глаза, Гот слушал изображение маленькой летучей мыши, странной помеси сереброкрыла и златокрыла. Но самыми удивительными были искры, пробегавшие по его крыльям и шерстке. Он жаждал получить это странное свечение. Но это не для него. Пока.

Гот открыл глаза.

— Я могу указать тебе дорогу к нему, и только, — сказал Зотц. — Я могу напугать живого, но не могу причинить ему вреда. Убить его должен ты.

Гот кивнул, удивляясь такой слабости своего бога. Зотц не может убивать. Для этого ему нужен он, Гот.

— Я оправдаю твое доверие, господин.

— Живые быстро угасают в моем Царстве. Ты должен настичь детеныша прежде, чем он умрет. Отправляйся.

Встреча

Шейду никогда не доводилось видеть столь унылого ландшафта. Он взлетел выше, надеясь найти другой путь. Еще раз оглядел небо и обнаружил, что место, откуда он вылетел, вот-вот скроется за горизонтом. В Верхнем Мире звезды всегда возвращались. Но здесь, наверное, все по-другому. Похоже, даже солнца и луны нет.

Он очень устал и знал, что ему нужно немного отдохнуть. Он заметил разбросанные по земле камни, которые местами образовали большие кучи. Там можно устроиться, к тому же это отличное место для того, чтобы оглядеться. Странно, но он до сих пор не встретил ни одного вампира. Впрочем, и других существ тоже.

Он устремился вниз, пролетел над холмом, выбрал большой валун и устроился на нем. Шейд терпеть не мог бездействия, ему обязательно нужно было что-нибудь делать.

— Гриффин! — стал звать он. — Гриффин!

Что-то побудило его обернуться, но, прежде чем он успел это сделать, что-то холодное и очень сильное плотно обхватило его так, что стало темно, и потащило с камня.

Хватка была такой крепкой, что он не мог шевельнуться. И дышать. Его держали огромные крылья, он догадался об этом, почувствовав кожистую поверхность перепонок и длинные кости пальцев, впившихся в его тело. Только у вампира могли быть такие большие крылья. Шейд отчаянно пытался высвободить когти, чтобы попробовать вырваться.

— Не бойся, я отпущу тебя, — прошептал голос рядом с ухом. — Но, пожалуйста, веди себя потише.

Этот голос был совсем не похож на хриплое рычание вампиров. Огромное крыло медленно ослабило хватку и отодвинулось, и Шейд, почувствовав свободу, подпрыгнул, чуть не ударившись головой о потолок. Оказалось, что его затащили в маленькую пещеру внутри нагромождения камней. Отскочив, он прижался к дальней стене и посмотрел на того, кто схватил его.

Не вампир, но гораздо больше размером.

Огромное крылатое существо, свисающее с потолка, больше напоминало животное, чем летучую мышь. Ее тело, казалось, занимало почти всю пещеру. Она была покрыта густой темной длинной шерстью с обильной сединой, говорящей о почтенном возрасте. Ее мордочка сужалась и заканчивалась аккуратным изящным носиком. А глаза… Таких больших глаз Шейд никогда не видел: они были темные, круглые, пронизывающие, но удивительно кроткие. Треугольные уши были чрезвычайно маленькими — как можно видеть что-то такими ушами? Она была похожа на лису с крыльями. Но какие крылья! Размахом футов пять, не меньше.

Шейд настороженно смотрел на нее. Он заметил, что одно крыло она прижимала к стене, закрывая единственный выход. Но, казалось, у нее совсем нет плотоядных намерений. Может, это какое-то порождение Подземного Царства? Прежде чем он смог вымолвить хоть слово, он увидел позади нее второе крылатое существо, поменьше размером, но на вид не менее странное.

Оно было вдвое крупнее Шейда. Его мясистая верхняя губа была выгнута посередине, что придавало его мордочке выражение вечного недовольства. Пара искривленных резцов выдавалась вперед. У него был маленький раздвоенный нос, щеки, покрытые щетиной и усыпанные родинками. Однако в проказливых глазах светились быстрый ум и озорство. Взгляд Шейда привлекли огромные, страшные, острые задние когти: они выглядели так, словно предназначены не для того, чтобы цепляться за кору. Ясно было, что шутить с таким существом опасно. «Если это летучая мышь, — подумал он, — то я о таких даже не слышал». Шейд растерялся еще больше, когда увидел позади третьего. От удивления он чуть не вскрикнул.

Это был сереброкрыл.

Самец, не больше чем на два года старше Шейда. Его правое плечо и крыло были сильно искалечены. Наверное, он едва мог летать. Но что делает сереброкрыл в Подземном Царстве?

— Как ты попал сюда? — ошеломленно воскликнул Шейд. Может быть, его, как и Гриффина, затянуло вниз через трещину?

— Почему он светится? — тревожным шепотом спросил изуродованный сереброкрыл у существа с лисьей мордочкой. — Посмотри, Ява, от него исходит свет, а ты притащила его к нам!

— Мне нужно было заставить его замолчать, — прошептала Ява.

— Он так светится, что мимо него и в тумане не проскочишь, — фыркнул щетинистый, с любопытством разглядывая Шейда.

— Ш-ш-ш, — прошипела Ява, та, что с лисьей мордочкой, чуть отодвигая крыло и открывая небольшую щель в стене пещеры. — Они летят.

Они? Сердце Шейда заколотилось. Он осторожно двинулся к выходу, но искалеченный сереброкрыл остановил его, сердито мотнув головой.

— Ты светишься! — прошипел он. — Они увидят тебя!

Шейд не понимал, о чем говорит этот сереброкрыл. Он заметил, что Ява подвинула крыло на прежнее место, но оставила сверху малюсенькую щелку. Кивком своей огромной головы она пригласила Шейда посмотреть. Он благодарно кивнул ей, чуть-чуть взлетел и прижал мордочку к узенькой щели. Этого было достаточно, чтобы увидеть.

Мимо летели три вампира.

Они были на расстоянии не больше пятидесяти взмахов крыльев, их головы равномерно поворачивались из стороны в сторону, обшаривая пространство локатором. Неудивительно, что Ява стащила его с камня. С его стороны было глупо кричать и привлекать внимание каннибалов. Шейд уже собрался отойти от щели, когда заметил другую летучую мышь, на этот раз не вампира, а…

Судя по размеру и очертаниям, это был златокрыл. И он был не один. Вереница маленьких летучих мышей летела по небу, одна за другой, будто связанные. Приглядевшись, Шейд понял, что они и в самом деле связаны друг с другом чем-то вроде светящейся лианы. Он увидел и других вампиров, которые летели по бокам, время от времени подгоняя то одного, то другого в связке. Изумление Шейда сменилось гневом, когда он смотрел на пленников, — большинство видов были ему знакомы по северным лесам. Эхо-зрением он оглядывал одного за другим, чтобы увериться, что его сына среди них нет. Когда последняя летучая мышь исчезла из виду, он повернулся к остальным.

— Счастье, что они не засекли нас по твоему пронзительному крику, — сказал изуродованный сереброкрыл.

— Они пролетели мимо, и все хорошо. — Ява с извиняющимся видом посмотрела на Шейда. — Прости, что так грубо схватила тебя, но теперь ты понимаешь почему. Мне нужно было как можно быстрее втащить тебя внутрь.

Шейд кивнул. Ему нравился голос Явы. Он ласкал слух, словно легкий ветерок.

— Куда они ведут их? — спросил он хриплым голосом.

— В свой город, я думаю, — с гримасой ответил щетинистый.

— А зачем? — спросил Шейд, страшась услышать ответ.

— Этого мы не знаем, — ответила Ява.

— И не собираемся узнавать, — резко добавил ворчливый сереброкрыл. — Мы и так из-за тебя задержались. Нам предстоит долгий путь, а ты для нас обуза. Кричишь, светишься. Тебе повезло, что мы спасли твою сияющую шкуру. А теперь, если ты будешь так любезен лететь своей дорогой, мы будем тебе очень признательны.

— Я не свечусь, — раздражаясь, сказал Шейд. В его голове бурлили тысячи вопросов, и он не хотел отвлекаться.

— Извини, мой мальчик, но это так, — сказала летучая мышь с щетинистой мордой. — Я вижу, ты испуган, как рыба, вытащенная из воды.

Шейд посмотрел на Яву, которой почему-то доверял больше, чем остальным. Та тоже кивнула.

— Ладно, пусть так, — согласился Шейд. — Я не знаю, почему свечусь, но это неважно. — Он глубоко вздохнул, стараясь сосредоточиться. — Эти пленные летучие мыши, откуда они?

Ява с удивлением посмотрела на него:

— Я вижу, ты не слышал о нападениях. Каннибалы напали на Оазис и захватили всех пилигримов, которых нашли.

Шейд непонимающе замотал головой. Оазис? Пилигримы?

— Он не знает, — с досадой пробормотал изуродованный сереброкрыл. — Он еще ни о чем не догадывается. Он не пилигрим.

— Кто такой пилигрим? — спросил Шейд.

— Если наш маленький метеор не пилигрим, — прокомментировал щетинистый, — то что он делает так далеко от Оазиса?

— Да о чем вы говорите? — воскликнул Шейд.

Ява вздохнула:

— О, как я это ненавижу! Мне нелегко говорить тебе об этом, сереброкрыл. Но ты умер. Все мы мертвы.

Ошеломленный, Шейд переводил взгляд с одного на другого. Так вот как выглядят мертвые! Он ожидал совсем другого — чего-то призрачного, дымчато-белого, как пар над озером осенью. А у этих существ были тела, эхо-зрением он отлично видел их очертания. Сереброкрыл даже не выглядел старым! И хотя Ява была седой, но она выглядела сильной и вполне здоровой. Но потом Шейд вспомнил противоестественный холод, который он почувствовал, когда она обхватила его крыльями. Его охватила дрожь.

— Я понимаю, какое это потрясение для тебя, — мягко сказала Ява. — Все мы прошли через нечто подобное. Но через некоторое время это перестанет казаться таким уж страшным. Поверь мне.

— М-м-м, ладно, но на самом деле я не умер, — сказал Шейд.

— Отрицание, — сказал изуродованный сереброкрыл скучным голосом. — Типичная реакция.

— Это совершенно нормально, — успокаивающе сказала Ява. — Тебе просто нужно время, чтобы свыкнуться с этим.

— Нет, правда, я вижу, что вы не понимаете, — сказал Шейд. — Я не мертв. Было землетрясение и…

— Все это очень трогательно, — прервал его изуродованный сереброкрыл, — но нам надо торопиться.

— Йорик, — сказала Ява, и впервые в ее голосе прозвучали сердитые нотки, — я уверена, что немного терпения не убило бы тебя.

— Но кое-что уже убило меня, — отрезал Йорик. — И теперь, раз я мертв, мне действительно не терпится поскорее убраться отсюда!

Шейд недоуменно смотрел на них.

— Значит, все летучие мыши после смерти попадают сюда?

— Быстро учишься, — пробормотал Йорик.

— Каждая летучая мышь, где бы она ни жила наверху, после смерти попадает сюда, — сказала Ява.

Шейда так трясло, что он не мог говорить. Эта отвратительная преисподняя и есть то место, куда Ноктюрна отправляет своих возлюбленных существ? Ведь предполагалось, что Ноктюрна позаботится о них, когда они умрут!

— Все летучие мыши попадают сюда? — ошеломленный, пробормотал он. — Но наши старейшины-легенды говорят, что Подземное Царство только для вампиров!

— Вранье! — с удовольствием фыркнул щетинистый.

— Не может быть…

— Это правда, — мягко сказала Ява. — Теперь ты сам это видишь.

Шейд гневно нахмурился.

— У меня просто мороз по коже, — сказал он. — Они говорят вам что-то, и вы верите им, потому что они старейшины. А это всего лишь пыльные, древние легенды, которые тысячи лет ходят кругами в эхо-хранилище… — Остальные смотрели на него с изумлением, и Шейд умолк. — Простите, просто я терпеть не могу чего-то не знать. Вот вы, например, — сказал он Яве и щетинистому, — никто не рассказывал мне о таких существах, как вы. Никогда.

— Я лисокрыл, — сказала Ява. — Летучая мышь, которая питается фруктами. Насколько мне известно, мы живем на другом берегу твоего океана. Меня зовут Ява.

— Шейд, — представился Шейд. — Из северных лесов. А твои сородичи все такие большие?

— Гораздо больше. Я недомерок.

— Правда? — удивился Шейд. — Я тоже.

— А я Немо, — сказал щетинистый, — с южного побережья. Мы рыбоеды.

Теперь Шейду стало ясно, почему у него такие длинные задние когти. Он представил, как Немо мчится низко над рекой или океаном, выхватывая из воды добычу. Его зрение и способность к эхо-локации должны быть необыкновенными.

— А этого ворчливого сереброкрыла зовут Йорик, — сказала Ява.

— Вы знаете мою колонию? — спросил Шейд, стараясь расположить Йорика к себе. — Или Древесный Приют?

— Я никогда не слышал ни о тебе, ни о твоей колонии.

— Неудивительно, — с озорным блеском в глазах сказал Немо. — С тех пор как Йорик попал сюда, прошло лет пятьсот или даже больше.

Шейд уставился на Йорика. Он выглядит моложе остальных, хотя ему уже пятьсот лет? Пятьсот лет здесь?

— Ты не такой быстрый ученик, верно, Йорик? — мягко усмехнулась Ява. — Тебе понадобилось время, чтобы догадаться, как обстоит дело.

— У меня были кое-какие трудности, — желчно сказал Йорик. — Но думаю, что впоследствии я искупил это. Вы бы не добрались так далеко, если бы я не был вашим предводителем.

— Предводителем? — развеселился Немо. — Малыш, мы терпим тебя только потому, что ты получил карту и не хочешь делиться ею с нами. Это не твоя заслуга в том, что мы не сбились с пути до сих пор, поверь!

— Я был бы признателен, если бы вы не называли меня «малыш», — чопорно ответил Йорик. — По моим подсчетам, я уже четыреста пятьдесят два года ваш старейшина. А теперь нам действительно пора в путь.

— Куда? — спросил Шейд.

— К Древу, — ответила ему Ява. — Все умершие должны отправляться к Древу. Все.

— Поверьте, я не мертв. — Он вздохнул. — Мое сердце бьется. Послушайте!

Ява печально посмотрела на остальных.

— Послушай, — сказал Йорик, — если это поможет ускорить неприятный процесс…

Ява перебралась поближе к Шейду. Ее мордочка была почти такого же размера, как его тело, и она долго пыталась прижать треугольное ухо к его груди. Но сделав это, она тут же отскочила.

— Оно бьется! — взвизгнула она. — Его сердце бьется!

— Ты уверена? — резко спросил Йорик.

— Сам послушай! — Ява смотрела на Шейда с таким любопытством, что он смущенно отвел глаза. — К тому же ты теплый. Но как так получилось?

— Я проник сюда из Верхнего Мира через трещину в каменном небосводе, — сказал Шейд.

— Зачем? — недоверчиво спросил Йорик.

— Я ищу моего сына.

— Он умер? — спросила Ява.

— Нет, он жив. Во время землетрясения открылась трещина, и его затянуло вниз, прямо сюда. — Шейд почувствовал, как его с новой силой охватывает нетерпение. — Вы не знаете, куда он мог направиться? Он еще детеныш. Я шел по его следу, но потом потерял его и теперь не знаю, где он мог бы приземлиться.

Ява, Йорик и Немо — все молча смотрели на него, беспомощно переглядываясь. Их молчание обеспокоило Шейда еще сильнее.

— А что такое Оазисы, о которых вы упоминали? Их много?

Ява глубоко вздохнула:

— По меньшей мере сотни, и они разбросаны по всему Подземному Царству. А между ними бесплодные земли вроде этой.

Шейд почувствовал, как у него упало сердце. Сотни Оазисов. Он может искать годами…

— Мы не можем помочь тебе, — резко сказал Йорик. — Нам нужно добраться до Древа.

— Что это такое? — с надеждой спросил Шейд. Название напомнило ему Древесный Приют, и он сразу представил себе живое дерево. Может, до этого места попытается добраться Гриффин?

— Мы пилигримы, — объяснила Ява. — Мы пришли из Оазисов, расположенных в разных краях этого мира, но мы все совершаем одно путешествие и потому встретились. Мы не должны оставаться здесь навсегда. Как только мы осознаем свою смерть, нам предназначено совершить путешествие к Древу. Для нас это единственный путь отсюда.

— Куда он ведет, этот путь? — настойчиво спросил Шейд.

Ява покачала головой:

— В новый мир, лучший, чем этот. Нам сказали, что мы должны войти в Древо и начать наши новые жизни.

— Кто это сказал?

— Глашатаи пилигримов. Они летают со своей миссией через все Оазисы, но большинство не обращает на них внимания — так было и с нами. Но последний пилигрим, наконец, убедил меня. Это был сереброкрыл по имени Фрида.

Шейд был поражен.

— Фрида? Фрида Сереброкрыл?

— Ты ее знаешь?

— Она была старейшиной в моей колонии, пока не умерла. Где мне найти ее?

— Она летает по всему Подземному Царству, убеждая летучих мышей начать путешествие к Древу, и дает им карту, — объяснила Ява. — Не знаю, где она сейчас.

— Это не наше дело, — сказал Йорик. — Нам надо продолжать путь.

— Путешествие — не просто полет, — объяснил Немо. — Ты летишь сам по себе, а если задерживаешься, местность может измениться, и тогда придется ждать, когда другой пилигрим даст тебе новую карту. К тому же, как только ты понимаешь, что мертв, начинаешь снова чувствовать боль — так же, как в Верхнем Мире, только хуже. Это всегда с тобой. В пути пилигримам мешают каннибалы. До сих пор нам удавалось избегать их. Но если нас поймают, на этом наше путешествие закончится.

Шейд молчал, стараясь разобраться в потоке новых сведений. Все умершие находятся здесь. Сереброкрылы, и яркокрылы, и вампиры в одном месте. Путешествие к какому-то Древу должно вывести умерших в новый мир. Но знает ли о Древе его сын? Должен ли он лететь к нему — правильно ли это для живых? Может, только для мертвых? Ему очень хотелось поговорить с Фридой. Но это желание было невыполнимо. Нужно придумать план, сосредоточить свои силы. Время уходило.

— Я не знаю, откуда начать поиски, — признался Шейд.

— Тогда, может, тебе лучше пока присоединиться к нам? — сердечно предложила Ява.

Уши Йорика возмущенно встопорщились.

— Честное слово, Ява, ты всегда ела одни фрукты, и, видимо, от этого мозги у тебя размягчились! Вы что, не слышали меня? Он привлекает внимание! О нем все будут говорить! Его видно за сотни взмахов крыльев! Каннибалы сразу же нас заметят!

— Я могу быть полезным в пути, — сказал Шейд.

Йорик недоверчиво хмыкнул.

— Я предлагаю ему лететь с нами, если он захочет, — повторила Ява.

— Это мое путешествие, — холодно ответил Йорик. — У меня есть карта, это я указываю дорогу. Я здесь уже пятьсот лет, и я не собираюсь рисковать, чтобы меня поймали благодаря чужаку, который рассказывает трагические истории.

— Немо, а ты как считаешь? — спросила Ява.

— Я буду рад его обществу, — сказал Немо, подмигивая Шейду.

— Если так, полечу один, — пригрозил Йорик.

— Ладно, — мрачно сказала Ява. — Лети.

— Я не хочу, чтобы вы задерживали меня.

— Счастливого пути, мой мальчик, — ласково сказал Немо. — Желаю тебе попутного ветра.

Йорик вызывающе посмотрел на Яву и Немо, потом бросил взгляд в сторону выхода из пещеры. Его искалеченные крылья задрожали.

— Если он летит с нами, — угрюмо произнес он, — пусть помалкивает и держится рядом с тобой, Ява. Если мы встретим кого-нибудь, ты прикроешь его, потому что он сияет, как сигнальный огонь.

Ява улыбнулась.

— Хорошо, — сказала она.

— Наш путь пролегает через один Оазис, — обратился Йорик к Шейду более любезно. — Возможно, кто-нибудь видел там твоего сына.

— Спасибо, — сказал Шейд, нетерпеливо подергивая крыльями. Один Оазис из сотен. Какова вероятность встретить там Гриффина?

— Ладно, ладно, — пробормотал Йорик. — Давайте отправляться.

Вдруг Ява взвизгнула и отдернула крыло, будто ее ущипнули. Что-то темное и мускулистое ринулось в пещеру. Вампир-призрак. Широко раскрытыми крыльями он заслонил единственный выход наружу.

Луна

Отыскать Луну оказалось не так просто, как он думал.

Гриффин вернулся туда, где они в первый раз встретились, и принялся за поиски. Проносясь сквозь листву, он звал ее. Другие летучие мыши, завидев его, в страхе бросались врассыпную. Оазис был огромный, понадобилась бы не одна ночь, чтобы обшарить его. Время уходило, с каждым взмахом крыльев он становился слабее, растрачивал свои силы, которые нужно беречь для путешествия к Древу.

Но разве он может улететь без нее?

— Луна! — звал он. — Лети сюда, Луна, мне надо поговорить с тобой! Луна!

Она могла перебраться в другую часть Оазиса или просто спрятаться от него.

Во рту у Гриффина пересохло, хотелось пить. Он проголодался. Крылья болели. Он устроился на странного вида дереве, стараясь унять растущий страх.

— Зачем ты меня ищешь?

Он подпрыгнул, оглядел ветку и увидел Луну — ее глаза смотрели на него поверх крыльев.

— Так ты все время была здесь? — воскликнул он.

— Я следовала за тобой.

— За мной?

— Пыталась понять, сумасшедший ты или нет. Почему ты тогда улетел от меня? Как будто ты меня испугался.

Он хотел ответить, но не смог. Она сделала это за него:

— Ты подумал, что я мертвая.

— Ну вот, — сказал он со вздохом облегчения. — Так ты знаешь?

— Да, знаю. Что я не мертвая. Посмотри на меня! — Она спрыгнула с ветки, перекувырнулась через голову, потом еще раз, сделала сальто в воздухе и опустилась рядом с ним. — Совсем неплохо для мертвой, правда?

— Все, что я знаю… — начал он.

— А другие считают, что это ты мертвый, — добродушно сказала Луна.

— Неужели?

— Ты весь светишься, и ты упал с неба. Это очень подозрительно.

— Верно, но…

— А ты чувствуешь себя мертвым?

Гриффин не мог удержаться, чтобы не рассмеяться.

— Я не мертвый. Правда. — Он перестал смеяться. — А ты мертвая.

Она пренебрежительно фыркнула.

— И не только ты, — продолжал Гриффин. — Вы все тут… мертвые. Мне очень жаль, говорить так не слишком вежливо, но это правда. И не только я так думаю.

— Я видела, как ты говорил с одним из пилигримов.

Гриффин кивнул:

— Ее зовут Фрида. Мои родители ее знают. Она была старейшиной нашей колонии.

— Гм, — засомневалась Луна. — Я так думаю, она тоже мертвая, верно?

— Угу.

— А выглядит нормально. — Луна фыркнула. — Она не кажется безумной или что-нибудь в этом роде.

— Я и не считаю ее безумной.

Луна устало посмотрела на него.

— Тогда докажи мне, что я мертвая.

Гриффин сделал глубокий вдох:

— Это не настоящий мир. Здесь все неправильно. К примеру, деревья — посмотри на них хорошенько.

Луна внимательно осмотрела деревья, и это не произвело на нее никакого впечатления.

— Ну и что?

— Здесь все перемешано. Сосновые иголки, кленовые листья, листья дуба на одной и той же ветке. Тебе это не кажется неестественным?

Она беззаботно махнула кончиком крыла:

— Нет. Так было всегда. Может, там, откуда ты явился, деревья совсем другие.

Гриффин вздохнул. Это оказалось труднее, чем он думал.

— Тогда еда, — сказал он. — Жуки, которые не имеют никакого вкуса, будто их нет. Потому что их и в самом деле нет. Они просто звуковая иллюзия, и когда начинаешь их жевать, они тут же исчезают. А где солнце, где луна?

— А что это такое?

— Солнце? — не веря своим ушам, спросил Гриффин. — Это такой большой светящийся круг на небе. От него на шерстке чувствуется тепло. А луна…

Опять не получается. Наверное, нужно придумать что-то другое.

— Скажи, а ты давно живешь в этом Оазисе? — поинтересовался он.

Луна пожала плечами:

— Я всегда здесь жила.

— С тех пор как родилась?

Ее взгляд на мгновение затуманился.

— Да.

— А где твой детский питомник?

Она неопределенно махнула крылом:

— Вот там.

— А кто твоя мама?

— Зачем ты задаешь мне эти вопросы?

— Ты помнишь ее?

— Конечно, я знаю, кто моя мама!

— Так как ее зовут?

— Это просто глупо. — Впервые Луна выглядела обеспокоенной. — Ну-у-у… ее зовут Сирена.

— Нет.

— Я думаю, мне лучше знать, как зовут мою маму, — возмутилась она.

— Фрида сказала, что мертвые почти ничего не помнят. Воспоминания остались, но вы боитесь их.

— Все это пустая болтовня!

— У тебя сердце не бьется, — печально сказал он. — И ты холодная. Живые всегда теплые. Вот почему… я тогда испугался и улетел. Прости.

— Сердце не бьется? — переспросила она, будто слова показались ей совершенно незнакомыми.

— Подойди ближе. Приложи ухо вот сюда и услышишь его.

Она нерешительно перебралась по ветке и прижалась ухом к его груди.

— В самом деле, — сказала она, отстраняясь. — Там что-то громко стучит.

— Оно бьется еще громче и быстрее, когда чего-то испугаешься.

Луна приложила крыло к своей груди и внимательно прислушалась.

— Может, у некоторых его просто нет.

— Посмотри на свои крылья. — Он был противен самому себе. — Скажи мне, как это случилось?

Она, нахмурясь, посмотрела на свои шрамы и, казалось, хотела что-то сказать, но потом покачала головой.

— По-моему, я так и родилась с этим, — без особой убежденности сказала она.

Гриффин смотрел на нее, выжидая.

— Ты знаешь, как это случилось? — спросила Луна.

— Знаю.

— Так и быть, давай послушаем твою историю. Я не обещаю, что поверю, но все же…

Ему не хотелось делать этого, но, может быть, если он начнет, ее воспоминания хлынут потоком? Хотел ли он, чтобы Луна вспомнила именно это? Нет, но другого выхода не было. Осторожно подбирая слова, он заговорил:

— В нашем лесу был пожар. И ты загорелась. Старейшины пытались вылечить тебя. Все ухаживали за тобой, но ты была сильно обожжена и умерла.

— Но я не чувствую себя мертвой!

— Это Подземное Царство, Луна.

— Кажется, ты все на свете знаешь, — сердито сказала она. — И обо мне тоже!

— Мы росли вместе.

— Вот это для меня новость!

— Когда ты в первый раз увидела меня, то полетела прямо ко мне, несмотря на то, что я свечусь. Другие боялись меня, разлетались в разные стороны. А ты нет. Потому что ты вспомнила меня!

Она пристально смотрела на него.

— Я не помню тебя. Я ничего не помню!

— Но я тебя помню, — сказал Гриффин. — И я расскажу тебе все, что ты захочешь узнать. Если ты полетишь со мной.

— Куда?

— К Древу.

Вдруг он заметил других летучих мышей, которые висели на соседних ветках и злобно смотрели на него.

— Вон отсюда! — гневно закричала Корона, кружась вокруг Гриффина. — Ты заражаешь нашу колонию!

— Распространяешь лживые слухи! — подал голос кто-то еще.

Затем все взлетели и принялись кричать на него.

— Отвратительный, как пилигримы!

— Мы не потерпим этой лжи!

— Прочь! Прочь!

— Гоните его!

— Эй! — закричала Луна. — Мы просто разговариваем!

Гриффин, оцепенев, крепко впился когтями в ветку. Они казались такими злобными, их было так много, что он сомневался, сможет ли прорваться сквозь эту толпу. А они напали на него, молотя крыльями.

— Убирайся отсюда!

— Обманщики!

— Пытаетесь уничтожить нас!

Сначала Гриффин пытался защищаться, но их было слишком много, и они были безжалостны. Сжавшись в комочек, он укрылся крыльями от ударов, которые сыпались градом.

— Что вы делаете? — сквозь шум услышал он крик Луны.

Теперь они навалились на него, теснили со всех сторон, стараясь оторвать его от ветки. Он чувствовал их холодные тела, странно легкие, но все-таки сильные. Могут ли они убить его?

— Стойте! — закричал он. — Остановитесь!

Его ноги заскользили по коре, и Гриффин упал, увлекая за собой дюжины летучих мышей, облепивших его спину и грудь. Он тяжело приземлился на другую ветку, и они снова набросились на него.

— Отпустите! — снова услышал он, будто издалека, голос Луны. — Слезьте с него! Вы его задавите!

Они вцеплялись ему в горло, топтали грудь, ему было трудно дышать. Он попытался вдохнуть и не смог. Нет воздуха, нет воздуха, пожалуйста, отпустите!

И тогда он увидел это.

Он светился. Свет исходил от его тела, словно завитки золотистого тумана. Гриффин смотрел, как туман поднимается в воздух и… звенит. Да, звенит. Свет издавал звук, не похожий ни на что из того, что он слышал прежде. Это напоминало песню. Напоминало пронзительный вопль. Одна-единственная нота, чистая и завораживающая, но при этом настойчивая и мучительная. Зрелище одновременно прекрасное и пугающее.

Другие мыши, должно быть, тоже услышали и увидели это, потому что с криками бросились прочь.

Наконец, Гриффин почувствовал, что странная тяжесть исчезла, и закашлялся, жадно вдыхая воздух помятой грудью.

Он увидел, как вместе с воздухом свет тоже входит в его тело, соединяясь с ним. Странный звук затихал и, наконец, умолк. Свет тоже исчез. Больше он не видел свечения. Гриффин растерянно заморгал, решив, что это, наверное, ему привиделось. Но тогда почему мертвые в ужасе разлетелись? Как бы то ни было, свет и звук существовали. Он чувствовал, что они необходимы ему не меньше, чем кровь или дыхание, и сжал грудные мускулы, боясь, что свет снова начнет вытекать из него.

Вдруг кто-то опустился рядом с ним на ветку, и он вздрогнул. Это была Луна.

— Как ты?

— Ты была права, — прошептал он. — Я свечусь.

— Мне не верится, что они сделали это, — сердито сказала она. — Я и подумать не могла, что они такие злые, Гриффин!

— Ты не виновата, — пробормотал он и вдруг с изумлением уставился на нее. — Эй! Ты назвала меня Гриффином!

Она в замешательстве смотрела на него.

— Ведь это твое имя.

— Да, но я тебе его не называл! — возбужденно воскликнул он.

— Ты, наверное…

— Нет, я не говорил. Но ты каким-то образом узнала его.

— И что это доказывает?

— Что ты помнишь меня с тех пор, когда была жива! — сказал он, радостно улыбаясь. — Значит, то, что я говорю, правда!

— То есть я мертва?

Он перестал улыбаться.

— Да.

— Гриффин, — сказала Луна, пристально глядя на него. Ему показалось, что в ее глазах он увидел отблеск прошлого. Потом ее мордочка помрачнела. — Умерла я или нет, но я все-таки не помню тебя.

Он прижался щекой к ее холодной шерстке.

— Ты вспомнишь. Но тебе надо полететь со мной.

Она вздохнула, оглядывая лес.

— Не могу поверить, что они так поступили с тобой. Они просто сумасшедшие. Думаешь, пилигримы правы и нам стоит отправиться к Древу?

Он горячо кивнул.

— И ты расскажешь мне все, что я захочу узнать? Ты расскажешь мне все обо мне?

— Обещаю.

— Тогда я лечу с тобой, — сказала она.

Мрак

— Вы пилигримы.

Морда вампира была напряженной от усталости, бока вздымались, словно после долгого перелета. Он выглянул наружу и беспокойно обшарил локатором небо, затем снова стал разглядывать пещеру; в глазах его прыгали искорки страха.

Шейд не понимал, чего он так боится. Уж конечно, не их. Правда, каннибал был один, и он в два раза меньше Явы, но Шейд знал наверняка, что лисокрылу не справиться с вампиром. Когти и зубы, приспособленные для питания фруктами, делали ее плохо подготовленной для боя со свирепым хищником. Шейд задумался, сколько сил остается у мертвых, но потом вспомнил, как крепко обхватила его крылом Ява. Достаточно сил, чтобы сражаться. А чтобы убить? Конечно, мертвого нельзя убить еще раз. А как насчет живого? Он посмотрел на Йорика и Немо, которые застыли, онемев от потрясения. В тесной пещере им некуда было спрятаться, некуда бежать. Было непонятно, что вампир собирается делать, но Шейд не хотел давать ему времени. Он глубоко вдохнул и приготовился спеть звуковую иллюзию — эхо-изображение грифа или совы — кого-нибудь страшного, что могло бы заставить каннибала обратиться в бегство.

— Возьмите меня к Древу, — сказал каннибал.

Эти удивительные слова были произнесены таким умоляющим тоном, что Шейд заколебался. Он посмотрел на остальных.

— Это ловушка, — прорычал Немо. — Мы отведем его к Древу, и он пошлет туда целую армию — поджидать и хватать всех пилигримов, которые доберутся до Древа.

— Нет, я хочу лететь к Древу по тем же причинам, что и вы. Я хочу выбраться отсюда.

— Почему мы должны верить тебе? — спросил Шейд.

— Я передовой разведчик конвоя, который только что пролетел. — Он кивнул на Шейда. — Я слышал, как он кого-то звал, и мог бы сразу захватить его в плен.

— Это ты виноват, — с горечью пробормотал Йорик. — Орал на весь мир, как ворон. Неудивительно, что он нашел нас!

— Я мог бы позвать сюда конвой, — продолжал каннибал. — Но не сделал этого, потому что надеялся, что вы отведете меня к Древу.

— А если не отведем, — поинтересовался Шейд, — свяжешь нас цепью, как других?

Каннибал бросил еще один беспокойный взгляд на небо.

— Нет, ведь я дезертир. Если вампиры поймают меня, то посадят на цепь, как и вас.

— И что потом? — спросил Йорик, стараясь, чтобы голос звучал твердо.

Каннибал крепко сжал челюсти.

— Скажи нам, — потребовал Немо. — Тебе нужно то, что знаем мы, поэтому выкладывай все, что ты знаешь.

— Над городом вампиров начали прорубать туннель сквозь небо, — неохотно сказал каннибал.

По телу Шейда прошла дрожь. Он уже предчувствовал, что услышит дальше.

— Зачем? — спросила Ява.

— Туннель в Верхний Мир, — вяло ответил Шейд.

Каннибал удивленно взглянул на него и кивнул:

— Именно поэтому мы начали набеги. Нужно очень быстро работать. Говорят, что это займет тысячи лет.

— Отвратительно, — сказала Ява, и Шейд услышал в ее голосе гнев. — Вы не смеете делать из нас рабов! Так не должно быть! Как мы теперь доберемся до Древа?

— Вампиры ничего не знают о Древе. Кама Зотц держит это от нас в тайне. Я узнал о нем, подслушивая пилигримов, да и слухи ходят. Зотц не хочет, чтобы мы покидали его царство.

— Но вы не надрываетесь в шахтах, — сказал Шейд.

— Многие наши там работают. Те, кто каким-то образом вызвал неудовольствие нашего бога. — Он понизил голос, и у Шейда мурашки побежали по коже при мысли, что Зотц повсюду и слышит их.

— Я хочу лететь с вами к Древу, — повторил каннибал.

— А что, если его разыскивают? — воскликнул Йорик, обращаясь к остальным. — Он не может лететь с нами. Это хуже, чем иметь рядом светящегося недомерка!

— Я не хочу путешествовать с хищником, — резко сказал Немо.

— Наконец-то мы пришли к согласию, — с удовлетворением заметил Йорик.

Ява вздохнула:

— Он имеет такое же право войти в Древо, как и мы.

— Что? — ошеломленно спросил Шейд.

— Фрида Сереброкрыл так сказала. Ноктюрна создала Древо для всех летучих мышей, включая вампиров. Мы не должны мешать кому бы то ни было совершать путешествие.

— Но почему он должен лететь с нами? — прорычал Йорик.

— Бессмысленно обсуждать это, — нетерпеливо вмешался Шейд. Его тоже приводила в смятение мысль о том, что этот каннибал отправится к Древу. Но теперь все его тело стало часами, каждый удар сердца напоминал о том, что он теряет время. — Я тоже не доверяю ему, но у нас нет выбора. Если он хочет лететь с нами, пусть летит. Пора в путь.

— Спасибо, — сказал каннибал. — Меня зовут Мрак. Вы увидите, что меня опасаться не нужно. Я сделаю так, что мы без помех достигнем цели.

Шейд только что-то проворчал. Мрак. Ну что за имя? Гот. Тробб. Мрак. Кто только дает им имена?

Мрак внимательно оглядел небо через вход пещеры и взлетел. Шейд и другие последовали за ним.

— Попрошу всех сохранять молчание, пока я возьму курс. — Йорик кружился с важным видом, что-то бормоча себе под нос. — Сейчас мы вот здесь… да, эту часть я помню… или это был другой путь… очень запутанно, очень…

Шейд с беспокойством посмотрел на Яву:

— А у кого-нибудь еще есть звуковая карта?

— У меня нет, — сказала Ява. — Я слепа на оба уха. Как и все мои сородичи. У нас нет эхо-зрения, зато очень хорошие глаза. — Она прищурилась. — Мы одинаково хорошо видим днем и ночью. Когда пилигрим прилетел в мой Оазис, он описал путь словами. Но в этом случае легче запутаться, чем когда карта запечатлена сразу в голове. Я действительно сбилась с дороги, и Йорик, пролетая мимо, наткнулся на меня. Он сказал, что я могу лететь вместе с ним.

Шейд недоверчиво посмотрел на Йорика, удивляясь такой доброте.

— Немо тоже не нужно было пользоваться картой, — продолжала Ява. — Он путешествовал с большой группой пилигримов, но всех, кроме него, забрали вампиры. Так что нас ведет Йорик. До сих пор он не ошибался. По крайней мере, я так думаю.

Шейд с беспокойством наблюдал, как Йорик мечется из стороны в сторону, и задавался вопросом, есть ли у него вообще чувство направления. Может, предложить ему помощь?..

— Готово! — гордо объявил Йорик, опередив его. — Вот этот курс!

Из-за искалеченного крыла он летел как-то странно, немного боком, но при этом был довольно ловок и проворен. С облегчением Шейд последовал за ним. Слева летела Ява, на достаточном расстоянии, чтобы не задевать его своими сильными крыльями. Хотя его все равно толкало потоком воздуха, который она создавала.

— Ты можешь лететь немного выше, — с улыбкой сказала она Шейду. — А то я поднимаю много ветра.

Шейд благодарно кивнул, набирая высоту. Впереди, рядом с Йориком, летел Немо. Шейд оглянулся на Мрака, который держался позади. Шейду это совсем не нравилось. Когда он в прошлый раз путешествовал вместе с вампиром, ничем хорошим это не кончилось.

Долгое время они молча летели над пустыней. Шейд скрывал беспокойство и нетерпение, сосредоточившись на однообразии полета — опустить крылья вниз, потом поднять их вверх, снова и снова, — и все время высматривал Гриффина. Местность была голой и ровной, казалось, там нет ничего похожего на убежище для летучей мыши, однако время от времени Шейд сворачивал немного в сторону, чтобы обследовать груды камней и небольшие ямы.

— Если твой сын живой, он, наверное, тоже светится, — тихо сказала Ява.

Шейд с удивлением кивнул — он как-то об этом не подумал. Затем нахмурился:

— Но я ведь не увижу этого, правда?

— Зато я увижу. Я тоже высматриваю его.

— Спасибо, Ява.

Посмотрев на каменное небо, он не нашел приметного созвездия. Должно быть, оно уже опустилось за горизонт и, возможно, сейчас сияет в другой половине Подземного Царства. Сколько времени он уже здесь? Мысленно Шейд попытался сложить все, что случилось, в минуты. Наверное, часов двенадцать. Одна ночь. Его тело говорило, что надо поспать, значит, наверху сейчас день. Если он вскоре не найдет Гриффина, единственный выход закроют. Если только…

— Сколько нам лететь до Древа? — спросил он.

— Карта не показывает реального расстояния, — ответил, обернувшись через плечо, Йорик. — Я думаю, около полумиллиона взмахов крыльев.

Полмиллиона взмахов. Это две ночи полета или меньше, если они не будут останавливаться для сна и отдыха.

— Можно ли живому войти в Древо? — спросил он Яву.

— Не знаю, — ответила она извиняющимся тоном. — Вряд ли Фрида стала бы говорить об этом среди мертвых. Она сказала, что Ноктюрна создала Древо для всех летучих мышей и оно отправит нас в то место, куда нам больше всего нужно попасть.

«Если бы Фрида сейчас была здесь», — подумал Шейд. Она бы рассказала ему, является ли Древо спасением для Гриффина и для него или предназначено только для мертвых. Оно отправляет вас туда, куда вам больше всего нужно попасть. Ладно, если таким местом для них является дом и если трещину в небе закроют, Древо останется их единственной надеждой. В душе он сомневался, что Древо действительно существует. Что если это всего лишь очередная легенда, порожденная мертвыми, лишенными всякой надежды на жизнь?

— Ты уверена насчет вампиров? — шепотом спросил он Яву. — Ну, про то, что они тоже могут войти в Древо?

— Ты, видимо, считаешь это несправедливым? — поинтересовался Мрак, и Шейд, обернувшись, с удивлением увидел, что каннибал летит рядом с ним. — Ты считаешь, что мы, злые хищники, должны остаться здесь навеки и только вы, безобидные малыши, заслужили право попасть в новый мир?

— Верно, — ответил летящий впереди Немо.

— Мы тоже творения Ноктюрны, — сухо сказал Мрак. — Она создала нас такими, какие мы есть. Вот почему Древо и для нас тоже.

— Как это удобно! — воскликнул Шейд. Да, несправедливо. Почему эти плотоядные дьяволы должны иметь возможность попасть в чистый и совершенный мир? Особенно когда их бог мечтает только о том, чтобы пожрать всех живых и создать на земле Царство вечной ночи.

— Разве ты не изменяешь Зотцу своим бегством? — холодно спросил Шейд. — Почему ты хочешь покинуть мир своего бога?

Некоторое время Мрак молчал, и Шейд почувствовал некоторое разочарование оттого, что обсуждение, похоже, закончилось. Странно, но ему было интересно, что тот ответит. Нечасто удается побеседовать с вампиром.

— Здесь, внизу, вроде бы жизнь, только поддельная, — наконец задумчиво произнес Мрак. — Мы только притворяемся, что живем: не нуждаемся ни в пище, ни во сне, не видим снов. Мы проводим время, подражая жизни наверху. Я чувствую, что должно быть что-то большее, чем это.

— Да, — с воодушевлением сказала Ява. — У меня такое же чувство. В следующем мире я хочу не повторения прежней жизни, а чего-то совсем другого.

— Хорошо тебе, — проворчал Йорик. — Ты прожила долгую жизнь. А я, будучи совсем молодым, врезался в дерево во время бури. А мог бы прожить еще лет двадцать.

— По крайней мере тебя никто не съел, — пробормотал Немо, мрачно поглядев на каннибала.

— Я не собираюсь просить прощения за весь мой род, — сказал Мрак. — Сомневаюсь, чтобы ты горевал о рыбах, которых ел. — Он взглянул на Шейда. — И ты вряд ли сожалеешь о насекомых, которыми питался.

— Я ем фрукты, — сказала Ява. — Этим никому не повредишь.

— Мы не выбираем наши склонности, — продолжал Мрак. — Мы просто рождаемся с ними, и все.

— Вы едите себе подобных, — с отвращением произнес Шейд.

— С чего ты взял, что это зло? Многие существа в Верхнем Мире едят своих сородичей. Просто такова их природа.

— Вы приносите кровавые жертвы, — не отступал Шейд.

— Потому что это угодно Зотцу. Самым драгоценным даром для него является дар жизни. А разве ты не отдал бы своему богу все, о чем бы он тебя ни попросил?

Шейд заколебался. Насколько он знал, Ноктюрна никогда ничего не просила. Она возмутительно молчаливая. Но как бы он поступил, если бы она попросила у него чью-то жизнь? «Этого бы не случилось, — подумал он, — потому что она не так жестока, как Зотц».

— И разве не Ноктюрна создала нас такими, какие мы есть? Мы не чудовища, — сказал Мрак. — Мы подчиняемся нашей природе. Как и вы.

Шейд вздохнул, смущенный логикой Мрака.

— Значит, мы всегда будем врагами.

— В мире живых — да. Но здесь вряд ли…

Шейд горько рассмеялся:

— Вы охотились на нас в Верхнем Мире, а теперь мы, как рабы, работаем в ваших шахтах! Не очень-то похоже на мир.

— Ты прав, — пробурчал Мрак. — Но здесь не всегда было так. Шахты появились недавно. До этого Зотц позволял нам обитать в райских джунглях. — В его голосе слышалась тоска. — Величественный город пирамид, тропический лес, подобного которому нет в Верхнем Мире.

Шейд фыркнул. Райские джунгли! Ему казалось оскорбительным, что каннибалы получили рай, а остальные летучие мыши должны прозябать в этом унылом месте.

— Звучит красиво, — не сдержался Шейд. — Тогда почему ты хочешь уйти отсюда?

— Не только я, — сказал Мрак. — Уже многие бежали. И еще больше ушло бы, если бы Зотц сказал им о Древе. Рай без выбора — это тирания.

Шейд ничего на это не ответил, совершенно выбитый из колеи рассуждениями каннибала. Они звучали очень здраво и обоснованно.

— Вы не доверяете мне, — вздохнул Мрак, — и я понимаю вас. Но уверяю, что сейчас у меня только одно желание — вырваться в следующий мир.

— Я надеялся на лучших спутников, — буркнул Немо.

Шейд обратил все внимание на небо и землю. Что за страшное место — изрезанная шрамами скалистая земля, где никогда никто не жил, которая никогда не имела названия. Мрак продолжал лететь рядом с ним, и Шейду это было неприятно. Он что, считает, что теперь, после беседы, они стали друзьями? В Верхнем Мире это существо смотрело бы на него только как на пищу.

— Почему ты светишься? — спросил Мрак, и Шейд сжался. Он давно с беспокойством ждал этого вопроса и уловил тревожный блеск в глазах Явы.

— Так уж получилось, — уклончиво ответил он.

Мрак больше ничего не сказал, но Шейд заметил, что каждый раз, когда каннибал смотрит на него, его ноздри трепещут, будто вбирают запах. Возможно, он больше не нуждался в пище, но Шейд сомневался, что его жизненные инстинкты так легко угасли.

Кактус

Луна постоянно оглядывалась, и даже Гриффин почувствовал укол сожаления, когда вершины деревьев Оазиса растаяли в дымке. Он снова увидел растрескавшуюся равнину, простиравшуюся впереди до самого горизонта. Неудивительно, что так мало летучих мышей решаются покинуть знакомые места, чтобы отправиться к Древу. Теперь Оазис стал казаться ему привлекательным, несмотря на странные деревья и летучих мышей, которые чуть не задавили его насмерть.

— Все хорошо, — успокаивающе сказал он Луне.

Может, она вовсе не нуждалась в утешении. Ему утешение было нужнее. Гриффин посмотрел на нее и почувствовал себя лучше. Они вместе, так что плохого может случиться?

«Что угодно», — подумал он.

Гриффин уже устал и ослаб, а они летели всего пару часов вдоль глубокого рва, следуя звуковой карте, которую дала ему Фрида. Его изумляло, что он летит быстрее Луны. Он постоянно оказывался впереди. Дома она была изумительным летуном, куда сильнее и быстрее его. А теперь он нарочно летел медленнее, чтобы она не отставала. Ему не хотелось, чтобы Луна заметила это. Но беспокойство нарастало. «Она может задержать тебя», — предупреждала его Фрида.

— Так мы с тобой были друзьями? — спросила Луна.

— Да. У тебя было много друзей. Ты пользовалась всеобщим вниманием.

— Правда? — Она казалась польщенной. — А почему?

— Ты была веселая, и смелая, и… Рядом с тобой было много шуток, веселья.

— Мне нравится это слышать, — сказала она с улыбкой. — Расскажи еще.

— С тобой все хотели дружить. Ты всегда что-нибудь придумывала. Что-нибудь захватывающее. Я не всегда был уверен, что это хорошие идеи, потому что они были явно опрометчивые и очень опасные.

— Ты не преувеличиваешь?

— Нисколько.

Луна рассмеялась:

— А что я вытворяла?

— Ну, например, ты придумала игру с совой. — Гриффин рассказал ей об этом и о других проказах в Древесном Приюте.

— Весело, — сказала она и вдруг замолчала.

— Что с тобой? — спросил он, испугавшись, что сделал или сказал что-то не то.

— Ты странно рассказываешь, будто это было и прошло. А я даже не могу вспомнить себя там.

— Ты вспомнишь.

— Да? — Она посмотрела на него с такой тоской, что у него сжалось сердце.

— Точно, — сказал он, надеясь, что так оно и будет.

— Это было бы здорово.

— А пока я буду твоей памятью. Если захочешь что-нибудь узнать, спрашивай меня.

— Расскажи про огонь, — попросила она. — Как это случилось?

Вид ее израненных крыльев вызывал в нем содрогание, и хотя он старался не смотреть в их сторону, его взгляд постоянно притягивало к ним. Он обещал ей… но есть ли смысл говорить правду? Луна только возненавидит его. А он нуждается в ее дружбе. Гриффин хотел помочь ей выбраться отсюда — сделать что-то правильное — после того, что натворил. Но это была только часть правды. Вся правда была в том, что он боялся лететь к Древу один.

— Ну, ладно, — начал он, избегая смотреть на нее. — Была буря, и молния ударила в дерево, на котором ты висела; на тебя упала горящая ветка, и ты загорелась.

— А больше никто не погиб? Например, моя мама?

— Только ты.

— Скажи мне, как ее зовут.

— Рома.

— Да, — сказала Луна, — это похоже на правду… — Она закрыла глаза, и Гриффину показалось, что она пытается восстановить в памяти образ матери. Он смотрел на нее, гадая, каково быть на ее месте, — и не мог этого представить.

Открыв глаза, Луна разочарованно вздохнула.

— Остается надеяться, что ты говоришь правду, — пробормотала она, а затем улыбнулась. — Ведь ты можешь рассказывать что угодно, как я могу это проверить?

Гриффин через силу улыбнулся в ответ.

— Удивляюсь, как спокойно ты приняла свое положение, — сказал он с восхищением. — Я имею в виду то, что ты мертва. Я бы на твоем месте сошел с ума.

— Все равно ничего не изменишь.

— Точно, ничего.

Внезапно она вздрогнула.

— Что с тобой? — забеспокоился он.

— Мои крылья…

— Больно?

Она сжалась и затрясла кончиками крыльев, будто хотела стряхнуть с себя боль.

— Тебе очень плохо? — спросил Гриффин.

— Нет. — Луна через силу улыбнулась. — Так куда именно мы летим?

— Мы будем следовать вдоль этой канавы, пока не доберемся до короткого толстого дерева, сплошь покрытого колючками. Оно называется кактус. Это первая метка, и она укажет нам путь к следующей.

Они летели в молчании. Гриффин смотрел большей частью на Луну, ища на ее мордочке признаки боли. Почему это случилось с ней так неожиданно? Может, это происходит, когда летучие мыши покидают Оазис? Или потому, что он напомнил ей о несчастном случае? Теперь ее тело начинает вспоминать…

— Дома ведь не так, как здесь? — неожиданно спросила Луна.

— Совсем не так.

— Это хорошо. Я многого не понимаю, но это место выглядит уж очень мрачно. Даже жуки здесь не живут!

— Они и в Оазисе были ненастоящие, — напомнил Гриффин.

— Мертвые летучие мыши не нуждаются в пище, — нахмурилась Луна. — А как же ты? Ты ведь, наверное, проголодался?

— Может быть, найду здесь несколько гусениц, — сказал Гриффин и тут же пожалел об этом. Ему не хотелось даже начинать думать о пище.

— А до Древа далеко? — спросила Луна.

— Фрида сказала, что самое большее — пара ночей. Ты устала?

— Нет. А ты?

— Все в порядке. — Неизвестно, сколько времени он сможет лететь без пищи и воды. Непреходящие сумерки утомляли его. Он тосковал по лунному свету, по горизонту, освещенному предрассветным или закатным солнцем. Ему ужасно хотелось спать.

Какое-то изменение в воздухе заставило его принюхаться, но оказалось, что вовсе не запах вызвал в нем тревогу: сам воздух как-то изменился. Что-то похожее на жар солнца поднималось от растрескавшейся поверхности. Он посмотрел вниз и увидел, как земля дернулась, словно туго натянутая кожа, а потом, к ужасу Гриффина, стала жидкой.

Исчезла растрескавшаяся поверхность, пропал овраг, вдоль которого они летели, все превратилось в сплошное черное море. Сначала оно волновалось вперед и назад, потом на нем стали подниматься гребни волн, будто поднятые сильным ветром.

— Карта! — в отчаянии закричал Гриффин. Все пропало. Он в страхе огляделся, не в силах поверить в происходящее. — Ты тоже видишь это?

— Вижу, — пробормотала Луна.

— Это здесь часто случается?

— Я ни разу еще такого не видела.

Огромные толстые пузыри поднимались на поверхность и лопались. Инстинктивно Гриффин и Луна взлетели выше. Как они теперь найдут дорогу? Фрида говорила, что местность может меняться, но он не ожидал, что это случится так скоро и настолько заметно. Борясь с ветром, он пытался следовать прежнему курсу. Вся пустыня напоминала миллионы черных ртов, которые раскрывались и громко захлопывались, будто желая проглотить кого-нибудь.

— Луна, — сказал он с тревогой, — теперь нам негде отдохнуть.

— Значит, надо лететь, Грифф.

Она даже вспомнила его прозвище. Это ободрило его, и он стиснул зубы, сосредоточившись на ударах крыльев.

— Это должно скоро кончиться, правда? — тяжело дыша, прохрипел он.

— Надеюсь, — сказала Луна.

— Надеюсь, — эхом повторил он. — Но если не кончится, мы в конце концов должны будем приземлиться. Не знаю, как ты, а я не сумасшедший, чтобы опускаться в это липкое море грязи. Это все равно что трясина. Она тут же засосет нас прямо вниз, и…

— Дерево! — перебила его Луна. — Видишь, вот там?

— Это он! — закричал Гриффин с облегчением. — Кактус!

Когда они подлетели ближе, он увидел, что кактус растет на небольшом пригорке и каким-то образом не погружается в трясину, бурлящую у его основания. У кактуса было несколько гладких округлых ветвей, а посреди острых шипов распускались удивительно яркие незнакомые цветы. Луна направилась прямо к колючим ветвям; Гриффин еще колебался.

— Как ты думаешь, он надежный? Странный он какой-то…

Луна посмотрела на него с изумлением:

— Грифф, разве здесь есть другое дерево?

— Это в самом деле кактус. Но…

— Тогда что плохого может случиться?

Гриффин улыбнулся.

— Что я сказала смешного? — спросила Луна.

— Ты говоришь это совсем как раньше. Ты подшучивала надо мной, потому что… ну, я всегда думал, что может случиться нечто плохое.

— Так что именно может произойти сейчас?

— Например, мы опустимся на кактус, а он упадет и уронит нас в эту булькающую дрянь.

— Мы взлетим, если он начнет падать.

— Хорошая мысль.

— Что-нибудь еще?

— Наверное, глупо думать не о том, что действительно происходит… понимаешь, о чем я? Ладно, забудь, — виновато сказал Гриффин. — Ты права, давай опустимся. — Остерегаясь шипов, он вцепился в гладкую кору и чуть не соскользнул вниз — кора оказалась довольно твердой.

Было непонятно, как он еще стоит, маленький островок в пенящемся море. По крайней мере, волны, казалось, не становились сильнее.

— Я думаю, такое здесь часто бывает, — произнес Гриффин, глядя на меняющийся горизонт.

Фрида велела ему нигде не задерживаться. Но ни слова не сказала о том, куда лететь, если не будет места, по которому ориентироваться. Это было все равно что парить над океаном, — надеясь, что тебе попадется остров или проходящий корабль. Он вспомнил, как отца однажды унесло в океан во время шторма. Он выжил. Его отец и здесь бы уцелел.

— Первая метка, — напомнила Луна.

— Да, — сказал он с удивлением. В панике он совсем забыл об этом.

Гриффин почувствовал прилив гордости. Он нашел указатель. Местность изменилась, но теперь это не имеет никакого значения. Кактус укажет им новое направление. Он посмотрел наверх и увидел маленькое отверстие в середине ветки.

— Видишь это? — воскликнул он. — Мы посмотрим сквозь него, и это будет наш новый курс.

Но, наверное, лучше сделать это позже. Сейчас он слишком устал.

— Ты ведь не устаешь? — спросил он Луну.

— Не знаю, — задумчиво ответила она.

— Ну, а я совершенно разбит. Все это очень подозрительно. Я не знаю, как могут летучие мыши долго находиться здесь. Я тут всего одну ночь и уже на грани нервного истощения.

— Ты всегда на грани нервного истощения, — заметила Луна.

— Точно, — сказал Гриффин со смехом. Теперь он почувствовал себя лучше и, потянувшись всем телом, зевнул.

— А почему бы тебе не поспать? — предложила Луна. — Все равно мы никуда не полетим, пока земля не успокоится.

— А вдруг кто-нибудь…

— Я покараулю, — успокоила его Луна. — На случай, если эта липкая грязь поднимется или дерево станет падать.

— Или кто-нибудь появится, — прибавил Гриффин, вспомнив о вампирах.

— Я тут же тебя разбужу.

— Спасибо.

— Только одно…

— Что?

— Я хочу, чтобы ты рассказал мне больше о доме, — попросила она.

— Конечно. — Он был рад, что Луна вспоминает об этом. Ему хотелось думать о доме, описывать его, вызывать к жизни словами — как будто они помогали ему вернуться. Повиснув на самой верхней ветке, подальше от шипящей и булькающей поверхности земли, они прижались друг к другу. Ее тело было холодным и по-прежнему пугало его, но, несмотря на это, ее близость успокаивала. Он был так рад, что они вместе.

Гриффин начал с Древесного Приюта, места, которое он лучше всего помнил, и описал его так правдиво, как сумел. Потом рассказал про лес, о разных деревьях, о ручье, о большом клене, который так любил. Рассказал ей о других детенышах: Роване, Скайе, Фальстафе, о том, как хорошо было на рассвете возвращаться в Древесный Приют, где они все вместе висели на выступах внутри пустого ствола.

— Я ее вижу, — прошептала Луна.

Ее голос заставил его вздрогнуть.

— Мою маму. Я вспомнила ее. — Она тихо заплакала. — Я видела, я на самом деле ее видела. О Гриффин! Я не знаю, что хуже: помнить или не помнить.

Он встретился с ней взглядом и, пораженный горем в ее глазах, не знал, что сказать. Луна всхлипывала, но слез не было.

— Продолжай, — хрипло сказала она. — Расскажи мне еще.

— Ты уверена?

— До этого я по-настоящему не верила, что ты говоришь правду о моей смерти, — призналась она. — Но, увидев маму, я поняла, что так оно и есть. Теперь я знаю это. Но, пожалуйста, не останавливайся.

Запинаясь, Гриффин стал рассказывать дальше. Ее плач сменился дрожью, он чувствовал, как ее горе передается ему, и иногда тоже начинал плакать. Он потерял счет времени. Эти рассказы давали ему чувство безопасности, будто через слова он мог управлять реальностью, лепить ее по своему желанию. Время от времени он умолкал, и, спустя секунду, Луна говорила ему: «Я слушаю». И тогда Гриффин продолжал свой рассказ, а земля шипела и бурлила вокруг.

Наконец, измученный, он понял, что больше не может говорить, и заснул.

Нападение

— Мы приближаемся к Оазису, — сказал Йорик с явным облегчением. — Он прямо по курсу.

Шейд увидел, как впереди пустыня постепенно переходит в обширный неглубокий кратер. Через сотню взмахов крыльев он различил вершины деревьев. Впервые он заметил хоть какое-то подобие жизни — если только можно употребить здесь это слово. Деревья выглядели знакомыми, и его сердце забилось сильнее. Будь он на месте детеныша — да на месте любой летучей мыши! — его бы обязательно потянуло сюда.

Йорик обернулся к нему:

— Ты можешь поискать здесь, но мы не будем задерживаться надолго. Если ты хочешь путешествовать с нами, отправишься, когда мы скажем. — Он поморщился, глядя на Мрака. — В любом случае, я не уверен, что нас здесь хорошо примут с вампиром на буксире.

Шейд кивнул.

— Не беспокойся, — сказала Ява. — Я помогу тебе искать.

— У меня слух и зрение лучше, чем у вас всех, — похвастался Немо. — Я могу услышать рыбу, подплывающую к поверхности реки, и схватить ее раньше, чем кто-то услышит плеск воды.

— Спасибо вам, — сказал Шейд.

— Вон там самые высокие деревья, видишь? — указал Йорик. — Здесь мы встречаемся. Отсюда мы продолжим наше славное маленькое путешествие. — Он стал обследовать небо. — Когда эта большая звезда коснется горизонта, мы отбываем.

Шейд нашел звезду. Она была уже совсем низко. Сейчас, когда они находились недалеко от края Оазиса, стало ясно, насколько он огромный. Обыскать такой обширный лес — для этого понадобится не один день.

— Если мы разделимся, то сможем обыскать большую территорию, — предложила Ява. — Кстати, здешние летучие мыши думают, что они живые.

— Пусть, — сказал Шейд.

— Будь осторожен, когда станешь говорить с ними. Обычно они не слишком хорошо встречают пилигримов. Думают, что мы сумасшедшие.

Когда Ява и Немо полетели в разные стороны, Йорик неодобрительно покачал головой.

— Смотрите, вернитесь вовремя! — крикнул он им вслед. — Я не собираюсь никого ждать! Конечно, я мог бы помочь тебе искать сына, — сказал он Шейду, — но у меня больное крыло. Я должен дать ему отдохнуть, иначе не смогу сделать и десяти взмахов. — С этими словами он полетел искать место, где можно устроиться.

Шейд не терял времени даром. Он нырнул в гущу деревьев, не заботясь о том, много ли шума производит.

— Гриффин! — громко кричал он. — Гриффин!

Его поразило, что лес полон сереброкрылов, и он воспрянул духом.

— Эй! — стал звать он. — Я кое-кого ищу! Помогите мне!

Никто не останавливался. И не потому, что они не слышали его. Шейд видел, как некоторые летучие мыши быстро оглядывались, а потом только сильнее колотили крыльями, как будто спасались от страшного хищника. Они исчезали в ветвях так быстро, что он не успевал остановить их.

— Подождите! — кричал он в отчаянии. — Я ищу сереброкрыла Гриффина!

— Ты уже выкрикивал это имя, когда я впервые увидел тебя.

Шейд резко обернулся и увидел Мрака, который летел сквозь листву навстречу ему. Давно ли он следует за ним? Тогда понятно, почему не удается поговорить с летучими мышами.

— Ты всех распугиваешь! — резко сказал Шейд.

— Твое свечение пугает их гораздо больше, — парировал Мрак.

— Одно дело свечение, другое каннибал!

— Ты потерял Гриффина во время путешествия?

Шейд ничего не ответил, не имея ни малейшего желания что-либо рассказывать Мраку о своем сыне. Ему было даже неприятно, что это существо знает имя его сына. И уж точно он не хотел, чтобы Мрак узнал, что Гриффин живой.

— Видишь, они разлетаются, — сказал Шейд взволнованно. — Если бы не ты…

— Ты хочешь поговорить с этими летучими мышами?

— Да.

Мрак что-то проворчал, затем вылетел на поляну, окруженную деревьями.

— Слушайте меня! — громко возвестил он. — Вы знаете, кто я. Шейд Сереброкрыл хочет поговорить с вами. Отвечайте на его вопросы! Или я пришлю сюда армию вампиров, которые захватят всех! Говорите!

Мрак взлетел к вершине дерева и повис на ветке, злобно глядя по сторонам. Шейд кружил над поляной, пораженный его поступком. Летучие мыши зашептались. Затем из кроны огромной сосны донесся голос самки сереброкрыла:

— Меня зовут Корона, я здешняя предводительница. Я буду говорить с тобой.

Шейд едва мог поверить своему счастью.

— Я ищу детеныша, — сказал он возбужденно. — Это сереброкрыл, его зовут Гриффин. Здесь есть такой?

Возникла короткая пауза, затем Корона сказала:

— Мы видели детеныша, но он не называл своего имени. Он был с таким же свечением, как у тебя.

Свечение. Значит, живой.

— А где он?

— Его уже нет здесь.

— А давно он улетел отсюда? — в смятении спросил Шейд.

— Не очень. Возможно, одно обращение звезд.

— Он не сказал, куда направляется?

— Детеныш разговаривал с пилигримом и после этого разговора отправился к Древу.

— Он улетел один?

— Нет, он убедил еще одну летучую мышь лететь с ним. Другого детеныша по имени Луна. Глупое дитя.

Луна. Где-то он уже слышал это имя. Потом вспомнил: это подружка Гриффина из Древесного Приюта, которая получила сильные ожоги. Она, наверное, умерла и оказалась здесь. Шейд почувствовал облегчение при мысли, что теперь Гриффин не один. Это были хорошие новости. При необходимости они помогут друг другу. И у одного из них, скорее всего, есть карта.

— А он здоров? — спросил Шейд. — Не ранен?

Повисло тяжелое молчание, и сердце Шейда сжалось от страха. Что они скрывают?

— Отвечайте ему! — проревел Мрак со своей ветки.

— Да, — запинаясь, произнесла Корона. — С ним все хорошо.

— Говори правду! — рявкнул Мрак. — Или я вернусь, и вам не поздоровится!

— Некоторым показалось подозрительным его свечение, и они попытались прогнать его.

Удары сердца отдавались грохотом в ушах Шейда, он едва мог слышать. Гнев душил его.

— Вы напали на Гриффина?

— Мы ему не повредили. Просто хотели напугать его, чтобы он улетел.

— Потому что он светился?

— Потому что он хотел отравить нашу колонию лживыми слухами! Говорил нам, что мы мертвые, что нам надо лететь к Древу. Но я уверяю тебя, что мы не причинили детенышу вреда! Я ответила на твои вопросы. А теперь прошу вас следовать своим путем.

С шорохом крыльев летучие мыши улетели прочь.

Шейд почувствовал, как гнев его утихает. Гриффин жив, и теперь Шейд знал, куда он направляется. Он догонит его. Если останется время, они смогут уйти отсюда через туннель в каменном небосводе. Если нет, попытают счастья в Древе.

— Вот так. Твой сын летит тем же путем, — сказал Мрак.

— Да, — вздохнул Шейд, затем нахмурился, в его голове зазвучал сигнал тревоги. Он посмотрел на Мрака. — Я не говорил тебе, что это мой сын!

Мрак хрипло рассмеялся:

— В этом не было нужды. У меня тоже когда-то были дети.

— Понимаю, — сказал Шейд, избегая смотреть на Мрака и не в силах поблагодарить его.

Ему не приходило в голову, что он когда-нибудь получит помощь от каннибала. И все-таки Шейд не доверял Мраку; но теперь, подозревая его, он чувствовал себя виноватым. Возможно, здесь, в Подземном Царстве, могло быть перемирие между сереброкрылами и вампирами; но он все-таки не мог перестать думать о них как о заклятых врагах.

Шейд позвал Яву и Немо. Он сообщил им хорошие новости, когда они вместе летели к месту встречи.

Дерево — какой-то фантастический гибрид, какого Шейд никогда не встречал, наполовину дуб, наполовину кедр, — находилось неподалеку от границы Оазиса. Йорик был уже там и ждал их.

— Вы опоздали, — сердито крикнул он вместо приветствия. — Я уже собирался отправиться один.

— Не гони волну, — сказал Немо. — Скорее в тебя ударит метеор, чем ты решишься полететь один.

— Сын Шейда был здесь, — с улыбкой сообщила Йорику Ява.

— Он летит к Древу впереди нас, — добавил Шейд. — Мы можем его догнать?

— Не будем забегать вперед, — сказал Йорик. — Я уже продумал маршрут, и мне очень трудно лететь из-за больного крыла, но до этого, я вижу, никому нет дела.

— И мы должны терпеть тебя, верно? — заметил Немо. — Надеюсь, осталось недолго.

Йорик на это ничего не ответил. Он взлетел и стал описывать круги, определяя направление. Шейд с нетерпением ждал.

— Все неправильно, — бормотал Йорик. — Этот негодный пилигрим, должно быть, ошибся. Здесь должна быть ясно видимая борозда, вдоль которой нужно следовать, но ее здесь нет.

Шейд посмотрел на растрескавшуюся грязь равнины; там действительно не было никакой борозды.

— Местность совершенно изменилась! — запричитал Йорик.

— Фрида говорила нам, что она может меняться, — сказала Ява. — Я помню это.

— Именно поэтому нам надо было спешить! — простонал Йорик, бросая негодующий взгляд на Шейда и Мрака. — И ни на что не отвлекаться! Помните?

Шейд подлетел к нему.

— Спой мне карту, — потребовал он и тотчас пожалел о резкости в своем голосе.

— Ни за что! — ответил Йорик. — Эта карта для меня одного.

— Не будь смешным! Она для всякого, кому нужно добраться до Древа.

— Я не скажу тебе, и ты не сможешь меня заставить, — заявил Йорик.

— Спой ему карту, — попросил Немо. — Может быть, ему больше с ней повезет.

— Не буду!

— Но почему? — поинтересовался Шейд. — Ведь ты хочешь добраться до Древа, правда?

— Конечно, но…

— Чего ты боишься, Йорик? — мягко спросила Ява.

— Если я передам вам карту, вы можете улететь без меня! Зачем вам искалеченная летучая мышь, которая только задержит вас?

Он выглядел таким подавленным и несчастным, что Шейду стало жаль его.

— Конечно же, мы не сделаем этого, — сказал Шейд. — Просто я смог бы помочь тебе. Я хорошо умею обращаться с картами.

Но Йорик, несмотря на уверения Явы и Немо, все-таки стоял на своем.

Шейд в отчаянии посмотрел на горизонт.

— Мой сын получил карту совсем недавно, верно? — сказал он с внезапным пониманием. — Значит, мы должны следовать за ним.

— Допустим, но как? — Йорик смотрел на Шейда как на безумного.

— Если он был здесь поблизости, я мог бы услышать его эхо.

— Ты можешь это сделать? — недоверчиво спросила Ява.

Шейд закрыл глаза, прислушался, отгородившись от остальных звуков, и поплыл во времени. Он услышал впереди след эхо-изображения и полетел за ним над пустыней. Вскоре он разглядел, что это был детеныш сереброкрыла, самочка, а слева от нее другой неясный образ — Гриффин.

Шейд смотрел, как след эхо-изображений тянется к горизонту, затем открыл глаза и наложил звуковую траекторию на местность, определяя направление.

— Я вычислил курс! — крикнул он остальным. — Мы полетим за ними.

— И ты думаешь, что они летят в верном направлении?

— Это лучшее из того, что мы имеем, — сказал Шейд, полный решимости следовать за сыном, куда бы тот ни направлялся.

— Отлично, — усмехнулся Мрак. — Тогда летим.

— Я должен знать ваш курс, — потребовал Йорик.

Шейд молча показал ему точку на горизонте.

— За мной! — крикнул Йорик и рванулся вперед. С большой неохотой Шейд позволил ему лететь впереди. Через несколько сот взмахов крыльев Шейд снова поискал эхо-след Гриффина. Направление сохранилось. Он уже было открыл глаза, когда уловил еще чей-то слабый след, совсем недавний, но следующий тем же курсом, что и Гриффин.

Шейд сосредоточенно слушал, надеясь, что изображение прояснится. Как он и предполагал, это оказался расплывчатый силуэт другой летучей мыши. Он прислушался внимательнее, побуждая серебристое изображение вылиться в определенную форму.

Крылья, морда. Огромные челюсти.

Гот.

Гриффину снились гусеницы. Его любимый клен был сплошь покрыт ими, на его глазах они дочиста уничтожили листья. Гусеницы кишели на ветках и стволе, вгрызались в него, пожирая древесину. И он ничего не мог поделать. Слишком много гусениц — одному не справиться. Луна должна помочь ему. Внезапно гусеницы оказались уже не на дереве, они были на нем, покрывали шерстку толстым слоем. Он не смог быстро стряхнуть их, и теперь они пожирали его. «Луна! — закричал он. — Луна, Луна, Луна!»

— Луна!

Гриффин резко открыл глаза. Она смотрела на него.

— Я звал тебя? — задыхаясь, спросил он.

— Да. А что случилось?

— Я… Я еще жив? — выпалил он в страхе.

— Судя по тому, что ты по-прежнему сверкаешь, да, — усмехнулась она.

— Мне просто приснился плохой сон, — уклончиво сказал Гриффин. — Извини, что разбудил тебя.

— Я не спала.

Он нахмурился:

— Совсем?

— По-моему, я совсем не нуждаюсь в сне, — с некоторой тоской проговорила Луна.

— И ты вот так просто висела все это время?

Ее мордочка выглядела измученной.

— Я думала, — сказала она. — Вспоминала обо всем понемножку.

— Это хорошо. — Гриффин надеялся, что она не вспомнила, как он уронил на нее горящую соломинку.

Он заметил, что земля наконец успокоилась, снова превратившись в растрескавшуюся равнину.

— Ты отдохнул, чтобы лететь дальше? — спросила Луна. Казалось, она, так же как и он, хочет поскорее улететь отсюда.

— Да. Нам нужно только определить новый курс. — Гриффин согнул колени и приготовился взлететь к отверстию, но тут Луна вскрикнула. Он оглянулся и увидел, что она болтается в воздухе на дюйм ниже ветки и сильно раскачивается.

— Что-то схватило меня за ногу! — закричала она, извиваясь.

Гриффин минуту пристально смотрел и наконец понял, в чем дело. Он рассмеялся.

— Просто небольшой побег кактуса обвился вокруг твоей левой лодыжки.

Луна дернула ногой, но росток держал крепко.

— Гриффин, отцепи его от меня!

— Виси спокойно. Я попробую его перекусить.

Он взгромоздился на ветку, подполз к основанию ростка и сомкнул вокруг него челюсти. Но совершенно неожиданно тот дернулся, и Гриффин, вскрикнув, отпрянул.

— Что? Что случилось? — спросила снизу Луна.

Гриффин смотрел на побег. Он светился и, словно змея, скользил вверх по ноге Луны.

— Ой, Гриффин, он ползет по мне! — Она сильно забила крыльями, стараясь освободиться. Бесполезно: оживший росток стягивал ногу все туже и поднимался все выше к бедру.

— Ладно, — сказал Гриффин. — Все хорошо. Просто типичная задачка со скользящим побегом. Я… попробую еще раз.

Он крепко зажмурил глаза, изо всех сил сжал челюсти, и росток скорчился в его зубах, как живое существо. С отвращением Гриффин тотчас же выплюнул его.

— Взлетай, быстро! — закричал он.

— Не могу!

Он огляделся и увидел, что другой побег обвивается вокруг Луны. Со страхом проверив свое тело — оно было свободно, — Гриффин бросился перекусывать его. Вдруг по всей длине побега проклюнулись отвратительные маленькие шипы.

— Гриффин, к нам что-то приближается!

Он остановился, раздумывая. Его глаза обшарили небо и различили вдалеке силуэт, летящий над пустынной равниной.

Судя по размеру и очертаниям крыльев, он не был похож на сереброкрыла. Существо направлялось прямо к кактусу, и в мощи его плеч, яростных ударах крыльев было что-то жестокое и безжалостное. «Это за нами», — подумал Гриффин.

— Давай быстрее! — закричала Луна, беспомощно барахтаясь. — Отцепи от меня эту штуку!

— Сейчас!

Он повернулся к шипастому ростку и краем глаза увидел еще два таких же. С первым он справился, но другие успели обвиться вокруг крыльев Луны.

— Гриффин!

Он поднял глаза и…

Огромные крылья летучей мыши в одно мгновение закрыли звезды. Гриффин замер, парализованный ужасом. Размах крыльев в три фута, тело с широкой грудью, длинный череп с выступающей вперед мордой.

Я знаю, кто это.

Вампир-призрак.

Каннибал кружил над кактусом, изучая колючие извивающиеся ветви. Гриффин повис на задних когтях, борясь с желанием взлететь.

Вампир на секунду исчез за ветвями и вдруг оказался прямо над ними. Шейд услышал вопль, но не понимал, кто кричит — он или Луна. Глаза вампира остановились на нем. Гриффин действовал инстинктивно — он еще ни разу в жизни не дрался с другой летучей мышью. Сложив крылья на груди крест-накрест, он ударил ими каннибала, собрав воедино всю свою силу. Его отбросило назад, и теперь он оцепенело ждал ответного удара мощных челюстей.

Но этого не случилось.

Он едва мог поверить своим глазам, когда увидел, что вампир отлетел в сторону и тяжело ударился о ветку. Колючки впились в его крылья, и он взревел от боли. А когда попытался высвободиться, кактус быстро выпустил несколько ростков, мгновенно опутавших плечи и крылья каннибала.

Гриффин не терял ни секунды. Тремя яростными ударами он разорвал последние побеги, пленившие Луну, и она взлетела. Гриффин скатился с ветки и тоже поднялся в воздух, дрожа от острой боли в ушибленных предплечьях.

— Карта! — в испуге вскричал он.

Вампир был пригвожден к кактусу как раз перед овальным отверстием, которое указывало им путь. Гриффин не решался приблизиться к нему. Но прежде, чем он успел остановить ее, Луна подлетела к отверстию, оказавшись не более чем во взмахе крыльев от щелкнувших челюстей Гота. Она бросила быстрый взгляд сквозь дыру, потом повернула и полетела прочь.

— Это как игра с совой! — весело крикнула она.

— Ты взяла курс? — спросил Гриффин, догоняя ее.

— Вроде бы.

Они быстро полетели над пустынной равниной, желая как можно больше увеличить расстояние между ними и чудовищем, пригвожденным к кактусу.

— Что могло быть проще, Гот? — хохотал Зотц. — Я привел тебя к детенышу. Я задержал его, расплавив землю.

— Не понимаю, — сказал Гот, пылая от стыда и ярости. — Я был прямо над ним, а он ударил меня, и…

— Может, он сильнее тебя?

— Это невозможно! — сказал Гот. — Северная летучая мышь, к тому же детеныш…

— Ты забыл одно важное обстоятельство. Ты мертв. А он жив.

Гот ничего не ответил.

— Это все твоя самонадеянность. Ты слишком высокого о себе мнения.

Гот с трудом сохранял самообладание.

Жалкое маленькое существо оказалось сильнее — этого он не мог вынести. А теперь еще и унижение: быть приколотым колючками к этому странному дереву, пока Зотц выговаривает ему, опутывая побегами!

— Моя оплошность непростительна, — невозмутимо сказал Гот, — но я удивляюсь, господин, почему ты не поймал детеныша в ловушку, как меня?

— Разве ты не понял, Гот? — послышался пронзительный, отчетливый голос Зотца. — Я не могу тронуть живое существо. Я не могу навредить ему. Не могу убить его. Это твоя задача, которую, похоже, ты не в силах решить.

— Я не знал, что окажусь таким слабым.

— Запомни другое: без пищи, без воды сила детеныша убывает с каждой секундой. А твоя — растет. Привыкнув к этому миру, ты восстановишь свою мощь. Но если ждать слишком долго, детеныш умрет и его жизнь будет потеряна для меня.

— Я понял, господин.

Побеги, которые опутали Гота, ослабили хватку и опали. Шипы растаяли, освободив его крылья, и Гот, оттолкнувшись от ветки, взлетел.

— Теперь он знает, что ты охотишься за ним.

— Скоро ты получишь его жизнь, господин, — пообещал Гот.

— Пусть это укрепит твою решимость, — прошипел воздух возле его ушей. — Детеныш, которого ты ищешь, сын сереброкрыла Шейда. А теперь поторопись.

Пещера

— Как тебе удалось так сильно ударить его, просто не верится! — сказала Луна, когда они наконец немного замедлили полет, убедившись, что вампир их не преследует. — Я думала, что ты обречен, Грифф, но ты просто сокрушил его. Как тебе это удалось?

— Не знаю. — Гриффин сам этому удивлялся. Он был намного меньше вампира, и тот должен был легко уничтожить его. — Наверное, мне просто повезло.

Луна с восхищением смотрела на него.

— А дома ты был сильным?

— Нет, не был, — сказал Гриффин. Он и сейчас не считал себя сильным. Все тело ломило, ужасно хотелось есть и пить.

— Ну а здесь все наоборот, — убежденно сказала Луна. — Это для нас очень хорошо.

— Да, в мире мертвых я необыкновенный силач, — саркастически пробормотал Гриффин. Но на минуту ему стало приятно. Луна с таким восхищением смотрела на него. Он произвел на нее впечатление. Сильный. Но ведь он тогда явно оцепенел, отказался защищаться. Будто кто-то все сделал за него. Удовольствие, которое Гриффин почувствовал от мысли, что он сильный, исчезло.

— А кто это был, ты знаешь? — спросила Луна.

— Вампир-призрак. Каннибал из южных джунглей. Ты, наверное, не помнишь все эти истории, которые нам рассказывали.

Луна покачала головой.

— Мы часто играли в них. Тебе нравилось быть одним из каннибалов.

— Мне? — с изумлением спросила Луна, улыбаясь.

— Да. Ты выбирала кого-нибудь и делала вид, что хочешь съесть его. Тебе казалось, что это забавно.

— Ну, вряд ли тогда было так забавно, как сейчас! Сначала этот мерзкий кактус и — как ты выразился? — типичная задачка со скользящим побегом. Потом, когда мы уже думали, что веселее быть не может, над нами появляется этот огромный мясоед!

Гриффин так расхохотался, что у него закололо в боку. Потом оглянулся через плечо:

— Как думаешь, он летит за нами?

— Вряд ли. Теперь он будет держаться за миллионы взмахов крыльев от тебя!

Гриффин улыбнулся, желая почувствовать ту же уверенность.

— Странно, — сказал он. — Вампир смотрел прямо на меня. Не на тебя. Как будто охотился именно за мной. Будто заранее знал, где я.

— По-моему, у тебя просто воображение разыгралось.

— Неужели? Давай посмотрим. Мы в стране мертвых, внезапно местность изменяется, кактус начинает опутывать тебя, как кокон гусеницу, а каннибал пытается меня съесть. Да, пожалуй, действительно воображение разыгралось!

— Как он мог искать тебя? — возразила Луна. — Глупость какая!

— Мое свечение! Он как-то узнал, что я живой! — Гриффин настороженно огляделся вокруг, чувствуя себя гигантским светлячком, сияющей приманкой для каждого хищника в Подземном Царстве. — Что если он гонится за мной? Нам не удастся еще раз победить его, Луна. Теперь мы даже не сможем спать!

— Я не сплю, — напомнила Луна.

— Ну, а я-то сплю. Как я смогу спать? Я имею в виду, где теперь найти безопасное место? Если я не буду отдыхать, я быстро устану и ослабею. А если я ослабею, как я доберусь…

— Грифф, все нормально, — решительно сказала Луна. — Ты сможешь отдыхать. Ты сможешь спать. Я буду караулить.

— Если что-то начнет двигаться или светиться…

— В следующий раз я буду внимательнее. Обещаю. Эй, а как получилось, что те побеги даже не пытались опутать тебя?

Гриффин нахмурился. Об этом он не подумал.

— Не знаю. Однако здесь все меня тревожит.

— Надо лететь быстрее, только и всего.

— Ладно. Спасибо.

Он заставил себя успокоиться. Как хорошо, что Луна рядом.

— Ты уверена, что курс правильный? — спросил он вдруг. Однообразная растрескавшаяся равнина простиралась во все стороны — ничто не вызывало в его памяти карту Фриды.

— По-моему, да, — ответила Луна.

— Точно?

Она внезапно вздрогнула, взглянув на страшные рубцы на своих крыльях.

— Я посмотрела, как сумела, — резко сказала она. — Не похоже, что ты собирался сделать это сам.

— Извини. — Спустя минуту он спросил: — Тебе больно?

— Похоже, лучше не станет. — Ее мордочка исказилась от боли, и крыльями она взмахивала не так мерно и сильно, как раньше.

Устыдившись, Гриффин больше не проронил ни слова. Но все равно не перестал беспокоиться, правильно ли они летят. К тому же он злился на себя. Нужно было взять курс до того, как он заснул; почему только он не сделал этого?

Молча они летели вперед.

— Там что-то меняется, — сказала Луна.

Гриффин тоже это заметил. Около самого горизонта однообразная равнина заканчивалась изрезанной береговой линией. За ней, мягко волнуясь и блестя в звездном свете, простиралось море. При одном только взгляде на него Гриффин воспрянул духом, хотя и не помнил ничего похожего на карте Фриды. Море переливалось и образовывало холмы, которые набегали друг на друга, прежде чем исчезнуть. Это было удивительно красиво. Но…

— Это не вода, — сказал Гриффин упавшим голосом.

То, что он принял за воду, оказалось океаном тусклого бледного песка, который двигался, словно волны. Песчаные гребни поднимались над поверхностью, замирали на несколько секунд, а потом с шумом осыпались. Все это передвижение, вспучивание и вращение заставляло вращаться воздух, и они продвигались вперед, качаясь в его верхних слоях, таких плотных, что казалось, будто они в самом деле плывут по воде. Гриффин старался не смотреть вниз; один вид волноподобного песка вызывал у него головокружение.

— Так должно быть? — спросила Луна.

— Нет.

— Я просто хотела знать наверняка.

Было ли правильным это направление? Они достигли вершины песчаной гряды, которая рухнула им навстречу, словно приливная волна. За ней лежало более спокойное пространство. Гриффин обрадовался. Сражение с воздушными потоками, попытки не потерять курс совершенно вымотали его.

На расстоянии примерно тысячи взмахов крыльев, выступая из песка, виднелся невысокий холм. С облегчением Гриффин узнал его.

— Он был на карте Фриды! — обрадованно крикнул он. — Мы на правильном курсе! — Он радостно улыбнулся Луне. — Ты сделала это!

Вдалеке он увидел, словно выгравированные на ночном небе, силуэты летучих мышей. Несмотря на расстояние, было ясно, что вампиров среди них нет. Летучие мыши направлялись к холму.

— Может, это тоже пилигримы, — сказала Луна. Гриффин заметил, что, подлетев к холму, летучие мыши исчезали из виду.

— Что там такого интересного? — спросила Луна.

— Пещера, — пробормотал Гриффин, когда карта Фриды вспыхнула перед его мысленным взором. — Луна, мы не будем там останавливаться.

— Почему?

Ему хотелось быстрее миновать это место, но, пролетая, он бросил беглый взгляд на вход в пещеру. Он был просторный, как пасть огромного, вытащенного на берег морского существа, раскрытая в последнем вздохе.

Вокруг мягко колыхался песок. Потоки таинственного света струились из глубины пещеры. Полдюжины серокрылов промчались ко входу мимо Луны и Гриффина.

— Эй, что там внизу? — крикнула им вслед Луна.

— Путь домой! — возбужденно ответил один из них. — Летите с нами!

— Торопитесь! — крикнул другой, обернувшись. — Говорят, там можно вернуть свою жизнь!

Луна выжидательно повернулась к Гриффину.

— Фрида ничего не говорила об этом, — пробормотал Гриффин. — Древо — единственный путь…

— Да, мы уже видели одно дерево.

— Это был просто кактус. Фрида сказала, чтобы мы не останавливались… — Но его взгляд все время притягивало к нежному свету, струящемуся из входа в пещеру.

— Я хочу туда, — сказала Луна.

— Нельзя, этого на карте нет, — твердо сказал Гриффин.

— Ты просто боишься.

— Правильно.

— Ну, и что плохого может случиться на этот раз? — спросила она с усмешкой. — Ведь я уже умерла.

— Хорошая шутка. Ужасно смешно!

— Неужели тебе нисколечко не любопытно?

— Луна…

— Давай, Гриффин.

Она уже летела вниз ко входу в пещеру. Гриффин мгновение колебался, а затем последовал за ней.

— Мы уже близко, — сказал Шейд.

До этого он едва различал эхо-след Гриффина, но теперь он был совсем четким. Шейд позволил себе почувствовать надежду, несмотря на то, что видел эхо-изображение Гота. «Может, это был вовсе не Гот, — твердил он. — Какой-то другой вампир». Но он просто пытался обмануть себя. Там был Гот, Шейд знал это. Обычно мысль о том, что Гот мертв, успокаивала его, но теперь все было наоборот. Оставалось лишь надеяться, что появление Гота здесь и сейчас было простым совпадением, случайным стечением обстоятельств. Шейд сильнее забил крыльями.

Под ним вздымалось и опадало море песка.

— Когда ты найдешь своего сына, — спросила Ява, — как вы вернетесь домой?

Шейд оглядел каменный небосвод Подземного Царства, с трудом осмеливаясь поверить в такой хороший исход дела. Во время полета он беспокойно смотрел вверх, надеясь, что его созвездие появится над горизонтом. И вот оно появилось. Выход. Пройдет несколько часов, и если все пойдет хорошо, он полетит к нему вместе с Гриффином. Подняться наверх и выбраться наружу будет нелегко, но он поможет сыну. Они вместе выберутся отсюда и вернутся в Древесный Приют, прежде чем трещину закроют.

— Через ту же трещину, через которую мы оба попали сюда, — ответил Шейд. — Я знаю, где она… — Он вздрогнул. Он совсем забылся. Только глупец может говорить здесь о Верхнем Мире и о том, как вернуться туда. С беспокойством он взглянул на Мрака, надеясь, что вампир ничего не слышал.

Мрак смотрел прямо на них.

— Я уже знаю, — сказал он. — Я не в первый раз вижу свечение вокруг живых. Не беспокойся: я не буду пытаться следовать за тобой в Верхний Мир. — Вампир посмотрел на Йорика, Яву и Немо. — И если вы это задумали, я могу избавить вас от трудов и разочарований. Это невозможно.

— Откуда ты знаешь? — спросил Шейд.

— Потому что я пытался. Очень давно. Я нашел трещину в небосводе и стал карабкаться вверх. Сколько времени это продолжалось, я не могу сказать. Казалось, это длится вечность — сражение с воющим ветром и тяга Подземного Царства. Но я достиг поверхности. Я вылез наружу и взлетел.

У Шейда от волнения шерсть встала дыбом.

— И что?

— Я исчез, — закончил Мрак. — В мире живых я стал всего лишь эхом, маленьким облачком пара, и не мог вылететь из трещины, справиться с ее притяжением. Как будто у меня не было тела. На мгновение я увидел мир — он сиял точно таким же светом, который окружает тебя, сереброкрыл, — а потом я взорвался. Меня всосало в трещину и потянуло вниз, в Подземное Царство. И тогда я снова обрел форму. Наши мертвые тела не могут существовать в Верхнем Мире. Избавьте себя от муки видеть его только на мгновение.

Шейд ничего не сказал, вспомнив о шипящей трещине около Каменной Крепости. Он представил себе, как Мрак ползет к ее краю, отчаянно стараясь вернуться на поверхность земли. Этот образ внушал жалость, но все-таки Шейд почувствовал облегчение при мысли, что мертвым вампирам не дано вернуться в Верхний Мир. Конечно, если Мрак говорит правду.

Шейд повернулся к Яве. Казалось несправедливым после того, как они помогли ему, покинуть их в этом трудном и опасном путешествии через все Подземное Царство к Древу, которое, может, существует, а может, и нет.

— Простите меня, — сказал он.

— Не надо, — улыбнулась Ява. — Нам будет грустно видеть, как ты уходишь. Но ты не жалей нас. У нас ведь есть Древо.

Шейд кивнул и на минутку отлетел в сторону, чтобы снова проверить след Гриффина.

Все было по-прежнему, и он уже почти открыл глаза, когда снова увидел эхо-изображение Гота: изображение недавнее и четкое. Гот следовал тем же курсом, что и Гриффин.

Облако сияющего тумана окутывало вход в пещеру, и разглядеть, что происходит внутри, было невозможно.

— Луна, прошу тебя, не делай этого, — попросил Гриффин.

— Только на минуточку, Грифф.

Что-то в этих словах встревожило его еще больше.

— У меня плохое предчувствие, — сказал он ей. — Получается как-то слишком просто. Фрида говорила, что надо не отвлекаться и лететь дальше. Посмотри на этот вход. Пещера может захлопнуться, как челюсти. Ее может засыпать песком и нас вместе с ней. Мы окажемся в ловушке. Навсегда.

— Ну, пожалуйста, — нежно сказала она.

— Ты заставляешь меня согласиться…

— Вот и хорошо.

— Трудно сказать «нет» тому, кто умер. Но все же я скажу…

— Ты чувствуешь себя жестоким, правда? Я бы чувствовала.

— Луна, оттуда никто еще не вышел.

Она покачала головой и прислушалась.

— Я не слышу ни криков, ни воплей. Может, им там хорошо.

И как будто в подтверждение ее слов Гриффин услышал какой-то мелодичный напев, смех, шелест возбужденных голосов.

— Вот видишь! — сказала Луна.

— Это действительно опасно.

— Ну ладно, я лечу вниз. Подожди меня здесь, если хочешь.

Она влетела в пещеру, и ее поглотила светящаяся завеса. Гриффин секунду подождал, затем последовал за ней. Ему не хотелось, чтобы Луна отправлялась внутрь одна. И, если честно, он не хотел оставаться один снаружи. Свет окутал его, как теплый туман, и он тут же почувствовал себя спокойнее. Он летел вперед, почти ничего не видя, пока туман не рассеялся. Гриффин очутился в огромной пещере; ее стены и потолок светились мягким мерцающим светом. Там, пристально уставившись куда-то в пол, висели миллионы летучих мышей.

Гриффин тоже глянул вниз. Это было огромное, мягко пульсирующее озеро звука и света. С его поверхности поднимались тонкие светлые завитки; они сплетались и устремлялись к потолку, словно лучезарные колонны. Висящая в воздухе туманная пелена мелодично звенела.

Гриффин увидел Луну и сильнее замахал крыльями, чтобы догнать ее.

— Что это? — тихо спросил он.

Она только замотала головой. Вместе они облетели пещеру, ища место, где бы устроиться. Это оказалось непросто, но наконец они нашли свободный уголок и повисли рядом. Ему не хотелось долго оставаться здесь. Он оглядел летучих мышей, гроздьями висевших вокруг. Время от времени кто-нибудь из них смеялся или издавал счастливое восклицание, бормотал что-то радостное. Большинство были невероятно спокойны и молчаливы. Они висели совершенно неподвижно и, не отрываясь, смотрели на озеро света. Оно и в самом деле было необыкновенно красиво, но все-таки Гриффин не понимал их чересчур восхищенного внимания.

— О, — услышал он вздох Луны.

Он оглянулся и увидел, что она смотрит вниз. Глаза ее светились чудесным светом.

— Что там? — спросил он.

— Неужели ты не видишь, Грифф?

— Ну, вижу свет.

— Нет, — прошептала Луна. — Дом.

Он, прищурившись, посмотрел вниз.

— Гм, нет, я этого не вижу. Только какие-то сложные мягкие очертания — вот это похоже на медведя, — но это все равно что в ветреную ночь разглядывать освещенные луной облака. Они стремительно мчатся по небу и все время меняются. Но я действительно больше ничего не вижу…

Может, ему досталось неудачное место? Он хотел было поискать другое, но Луна казалась такой счастливой, и к тому же он не хотел выделяться в этой толпе.

— Что ты видишь? — спросил он.

— Древесный Приют, — шепотом ответила Луна со счастливым вздохом, не отрывая глаз от светящегося озера. — Солнце только что село, и мы вылетаем на охоту. — Улыбка скользнула по ее мордочке. — И еще там дерево, где ты всегда кормился, Грифф. Огромный клен, весь покрытый гусеницами. Не могу поверить, что ты ешь их…

Он тоже улыбнулся, но только на секунду — казалось, будто прихотливый свет внизу отлился в изображение его любимого леса: деревья и летучие мыши, наполняющие небо. Потом изображение рассеялось. Остался просто свет.

— О Гриффин, — бормотала Луна. — Это действительно прекрасно! Я рада, что мы пришли сюда. Все так, как ты мне рассказывал. Но это гораздо лучше, чем просто вспоминать. И боль уходит. Мои крылья больше не болят.

— Хорошо, — смущенно проговорил он.

Ее мордочка была такой безмятежной и счастливой, что он почувствовал себя виноватым. Он лишил ее всего; как можно теперь просить ее поторопиться и уйти отсюда?

— Эй, посмотри, там Фальстаф, Скайе и Рован, — воскликнула Луна. — Эй, ребята! — Она рассмеялась, потом кивнула головой, прислушиваясь к разговору, который Гриффин не мог слышать. Он пристально вглядывался в озеро света и всей кожей ощущал медленно подкрадывающееся предчувствие беды.

— Луна, — сказал он. — Я ничего этого не вижу.

— Так смотри, — сказала она рассеянно. — Ты увидишь. Это же проще простого. Какое озеро… — Ее голос звучал так тихо, что он едва слышал его. — Я уже там…

Гриффин посмотрел на нее с тревогой. Что бы Луна там ни видела, она должна понимать, что это всего лишь картинки, что-то вроде эхо-миражей.

Он толкнул ее:

— Луна?

— Ш-ш-ш.

Он посмотрел на других летучих мышей. С ними творилось то же самое. Все они пристально глядели вниз с тем же восторженным вниманием, будто увидели то, что больше всего любили. Возможно, этот кружащийся источник света и звука показывает каждому то, что он больше всего хочет видеть.

Всем, кроме него, Гриффина.

«Живой, — подумал он. — Это потому, что я живой».

Вероятно, здесь только мертвые могли увидеть свое прошлое, дом и все, что они навеки утратили.

Гот крался, тесно прижавшись к потолку, пробираясь среди гроздьев висящих летучих мышей. Они, казалось, едва замечали его, так внимательно вглядываясь в светящееся озеро. Сначала он совершил ошибку и тоже посмотрел. Его приковало к месту изображение королевской пирамиды и вампиров, кружащихся вокруг него, выкрикивающих его имя: «Король Гот! Король Гот!» Ему пришлось собрать все силы, чтобы отвести глаза и сосредоточиться только на одном: светящийся детеныш сереброкрыла.

Он был уже близко. Так вот он какой, сын Шейда! Не такой недомерок, как его отец, но со смешными полосами яркой шерсти через плечи и спину. Гот подкрадывался сзади. Через несколько секунд он сомкнет челюсти вокруг горла детеныша, его светящаяся жизнь вытечет наружу, и…

Ее вдохнет Зотц.

Не он, а Зотц.

Как перенести это? Убить детеныша, видеть, как жизнь выходит из него и как Зотц вдыхает ее просто так, вместо того чтобы отдать ему, Готу. Но тут ничего нельзя поделать. Он должен повиноваться Зотцу. Разве что…

Что если он украдет жизнь детеныша? Быстро заберет ее и снова станет живым. Зотц ничего не сможет сделать. Он не имеет власти над живыми существами; он не сможет наказать его. Гот задрожал при этой мысли. Страшно бросить вызов любому богу, а ведь Зотц был его богом. Сначала он, конечно, будет в ярости, но когда Гот вернется в Верхний Мир и начнет собирать новых приверженцев, сделает все возможное, чтобы освободить своего бога из Подземного Царства, Зотц простит его. Он увидит, что действия Гота были правильными и благородными.

Он хотел эту жизнь. Сейчас. Когда еще он дождется своей очереди?

До детеныша оставался лишь один взмах крыльев.

— Гриффин! Гриффин Сереброкрыл!

При звуке своего имени Гриффин вздрогнул — было что-то странно знакомое в самом голосе, хотя он был уверен, что никогда раньше его не слышал. Кто здесь знает его имя? Луна, молчащая рядом, еще Фрида.

— Гриффин!

Зов был таким настойчивым, умоляющим, что он чуть не ответил, но все-таки не решился.

— Я твой отец! Гриффин! Где ты?

Его отец? Это не могло быть правдой. Его отец на земле, в Каменной Крепости, вместе с другими самцами; он даже не знает о землетрясении около Древесного Приюта.

— Луна, — прошептал Гриффин. — Ты слышишь это? — Но она не ответила и по-прежнему смотрела вниз.

Из туманной пелены света появился сереброкрыл. Он был еще довольно далеко и летел вдоль потолка, рассматривая висящих летучих мышей и снова и снова выкрикивая имя Гриффина.

Наверное, это только мираж. Просто он видит то, что хочет — как Луна. Он смотрел, как сереброкрыл приближается, потом поворачивает, чтобы искать в другом конце пещеры, и удаляется от него. Сердце Гриффина сжалось. Он не смог удержаться, сорвался с потолка и осторожно полетел следом за сереброкрылом. Он, однако, не звал и не откликался. Просто наблюдал.

Сереброкрыл вдруг резко развернулся и увидел его. Он уставился на Гриффина и затем устремился к нему так быстро, что Гриффин резко затормозил и рванулся в сторону.

— Гриффин, что с тобой?

Гриффин осторожно кружился поодаль.

— Ты настоящий?

— Я твой отец!

Гриффин посмотрел на загипнотизированных летучих мышей, висящих под потолком.

— Каждый здесь что-то видит. Может, у меня тоже видения, И откуда мне знать, как ты выглядишь? Я никогда не встречал тебя.

— Да… Это правда. — Сереброкрыл был радостно возбужден. — Но ведь твоя мама, наверное, рассказывала тебе обо мне!

Не приближаясь слишком близко, Гриффин попытался найти в этой взрослой летучей мыши сходство с собой. Он видел свое отражение в ручье, в каплях воды, и у него было смутное представление о том, как он выглядит. Он был ничуть не похож на эту летучую мышь — или мираж, он по-прежнему не был в этом уверен.

— Я думал, Шейд больше, — сказал Гриффин подозрительно.

Он знал, что его отец был недомерком, но в его воображении Шейд всегда был внушительной фигурой, почти гигантом. А эта летучая мышь могла быть кем угодно.

— Нет, для меня это нормальный размер, — с тихим смехом сказал сереброкрыл.

— Докажи, что это ты! — потребовал Гриффин.

— Кто еще пришел бы сюда, чтобы спасти тебя?!

— Если это действительно так, ты должен знать о Шейде все, — заявил Гриффин.

— Ладно, спрашивай!

— Хорошо, дай подумать. В человеческом городе Шейда преследовали голуби. Сколько их было?

— Их было… ну, по-моему, шесть.

— А я слышал, что их было девять!

— Ладно, это было так давно, но я совершенно уверен, что их было шесть.

— А другие детеныши рассказывали, что их было девять, — упрямо настаивал Гриффин.

— Я был там!

— Ты? — скептически протянул Гриффин. — Я хочу знать вот о чем. В южных джунглях с каким первым существом сражался Шейд?

— Перестань говорить обо мне, будто меня здесь нет!

— Так ты не знаешь ответ? — спросил Гриффин.

— Это был гигантский жук с зазубренными клешнями.

— Ладно, это правильно, — сказал Гриффин. — Я задам еще один вопрос. Сколько жуков там было?

— Только один.

— Неправда! Их было пять. И Шейд убил их всех, а Чинук ему помогал.

— Нет, там был только один, — со вздохом сказал незнакомый сереброкрыл.

— Если ты Шейд, как получилось, что ты не знаешь? А я знаю. Я знаю про Шейда все истории. Детеныши только об этом и говорят — Шейд то, Шейд се.

— На самом деле жука убил Чинук, а не я. Эти рассказы многое преувеличивают.

— Расскажи мне, как Шейд встретил Марину, — упрямо сказал Гриффин.

— А я-то думал, это я подозрительный!

— Здесь нельзя быть слишком осторожным, — фыркнул Гриффин. — Продолжай.

— Я встретил ее на острове, после того как меня унесло в море во время шторма. Твоя мама висела на ветке рядом со мной, а я не заметил ее, потому что выглядела она в точности как яркий осенний лист.

Гриффин не смог удержать улыбки.

— Это правильно. — Он насупился. — Но любой может узнать эту историю.

— Гриффин!

— Последний вопрос. Как вы собирались назвать меня, если бы я родился девочкой.

— Ну, я хотел назвать тебя Авророй…

Гриффин напрягся.

— …но твоей маме нравилось имя Селеста. Поэтому решили, что будет Селеста.

Гриффин почувствовал, как напряжение разом исчезло. Он осторожно приблизился, и впервые с тех пор, как он попал в это место, его ноздри ощутили запах живого существа. Его сердце забилось так быстро, что ему было трудно дышать. Он обнял отца и на мгновение уткнулся ему в шею. Почувствовал запах семьи, его собственный запах. Чудесное тепло — не пугающий холод смерти — окружало его, он слышал сильное биение сердца своего отца. Гриффин почувствовал крыло Шейда на своем плече и заплакал. Он плакал от облегчения и счастья. Теперь все будет хорошо. Его отец здесь. Герой Шейд Сереброкрыл. Ничто не может теперь причинить ему зла.

— Как чудесно, — всхлипывал он. — Я так рад…

— Я боялся, что не смогу найти тебя, — сказал отец. — Боялся, что никогда тебя не увижу.

Они нашли укромное местечко и повисли рядом на уступе стены. Отец тихо засмеялся.

— Докажи, что это ты, — сказал Шейд, передразнивая сына. — Твоей матери это понравилось бы.

Гриффин только улыбнулся, наслаждаясь теплом отцовского тела. Впервые в жизни его сознание было ясным и спокойным. Но это продолжалось слишком недолго.

— Нам надо выходить, — сказал Шейд. — Туннель, через который ты упал, сейчас как раз над нами. Мы сможем выбраться наружу.

— Ты думаешь, у нас получится? — Гриффин вспомнил, как трудно было долететь до каменного небосвода. — Ведь там ветер.

— Мы вернемся в Древесный Приют к твоей матери раньше, чем наступит полночь.

Гриффин кивнул, и вдруг вспомнил.

— Здесь Луна, — сказал он.

— Твоя подруга. Я знаю, что случилось.

Гриффин отвел глаза.

— Я не могу оставить ее.

— Она не может пойти с нами, Гриффин.

— Почему?

— Как только Луна достигнет поверхности, она растворится в воздухе и ее затянет обратно. Это было бы слишком жестоко. Она должна лететь к Древу.

— Но ей нельзя оставаться одной!

— Ей не придется быть одной. Я встретил группу пилигримов. Я им доверяю. Она может отправиться с ними. Смотри, вон один из них… Ява.

Гриффин проследил за взглядом отца и чуть не подскочил от удивления. Около входа в пещеру кружилось самое огромное крылатое существо, которое он когда-либо видел.

— И это летучая мышь?

— Это лисокрыл. Огромная, правда?

— Огромная, — пробормотал Гриффин.

— Луна может долететь до Древа вместе с ними.

Гриффин ничего не ответил. Ему казалось, что, покинув Луну, он предаст ее.

— С ней все будет хорошо, — успокоил его Шейд.

— Фрида сказала, что я тоже мог бы выбраться отсюда через Древо.

— Ты встретил ее?

Гриффин кивнул, довольный, что удивил отца.

— Она дала мне карту и все объяснила. Она помнит тебя и маму.

Шейд улыбнулся.

— Я хотел бы увидеть ее.

— Она говорила мне, что Древо — единственный выход отсюда.

— Я верю Фриде, — сказал Шейд, — но трещина сейчас прямо над нами, и я знаю, куда она ведет. Я все же думаю, что для нас это сейчас самое важное. Нам пора идти. Звезды здесь движутся быстро и… — Он хотел сказать что-то еще, но передумал. — Попрощайся с Луной.

Гриффин только кивнул. Он не хотел спорить с отцом. Конечно, Шейд знает лучше. Он был героем; за что бы он ни брался, все делал правильно.

— Я только хотел быть уверенным, что она доберется до Древа, вот и все, — сказал Гриффин. — Фрида говорила, что летучие мыши, которые не сумели добраться…

Он оглядел тысячи летучих мышей, свисающих с потолка. Сколько времени они уже находятся здесь? Рядом с ним висела самка-яркокрыл, ее немигающие глаза сияли непостижимым светом. Потом он обратил внимание на ее когти. В них было что-то неестественное. Они были слоистые, будто окаменевшие. И каменная корка уже начала подниматься к лодыжкам. Он стал оглядывать других. Почти у всех когти окаменели, у некоторых летучих мышей каменная корка уже покрыла живот и сложенные крылья. Вот почему они так неподвижны!

— Папа… — прошептал он с растущей тревогой.

Он поднял свои когти, сначала левый, потом правый, желая убедиться, что на них ничего нет; проверил когти отца — у обоих они были чистыми. Случайно Гриффин поймал взгляд соседней летучей мыши-самца, у которого тело целиком было покрыто каменной коркой. Он выглядел мертвым, но Гриффин увидел его блестящие глаза и обомлел, когда они моргнули.

С сухим щелчком окаменевшая летучая мышь отломилась от потолка и рухнула вниз, в светящееся озеро. Она даже не пыталась раскрыть крылья — да и как бы она это сделала? — и исчезла в кружащемся тумане. Не было ни всплеска воды, ни звука от падения камня. Она просто пропала.

— Луна, — прошептал Гриффин сдавленным голосом, срываясь с выступа. Он не мог простить себе, что оставил ее одну. Бросил ее. Он оказался плохим другом. Что если она уже окаменела?

— Где она? — спросил отец, который летел рядом.

Здесь миллионы летучих мышей, словно ковер из темного мха, а он совсем забыл, где они с Луной нашли место.

— Луна! — звал он. — Луна!

Никакого ответа.

— По-моему, она вот там, — сказал Гриффин. Все летучие мыши стали казаться ему одинаковыми.

— Я вижу ее, — спокойно сказал отец.

Это была действительно она, ее тело и когти были еще свободны от страшного ползучего камня. Она не шевельнулась, когда Гриффин повис рядом с ней.

— Луна, мой отец здесь!

— Это замечательно, Грифф. — Голос у нее был вялый и сонный.

— Нам пора уходить, как ты думаешь?

— Спасибо, что помог мне добраться сюда, — сказала она.

— Нет, Луна, это все обман, — с беспокойством сказал он. — Ты не вернулась домой. Это не возвращение!

— Нет, Грифф, вернулась.

— Нам нужно лететь!

— Ты лети. Мне так хорошо здесь. И я не хочу расставаться с ней…

— С кем?

— С моей мамой. — Луна удовлетворенно вздохнула, взгляд у нее был как у детеныша, которому вычесывают шерсть.

Полный покой, абсолютное счастье. Можно ли у нее это отнять? Но как оставить ее в этом месте?

— Луна, — умоляюще произнес он, — тебе надо добраться до Древа.

— Я хочу остаться здесь, — просто сказала она.

Гриффин повернулся к отцу, который кружил рядом.

— Что делать?

— Мы просто подхватим ее и…

Вдруг Гриффин увидел, что глаза отца расширились от изумления, и в то же мгновение почувствовал, что Луна падает.

— Папа!

— Я поймаю ее! Оставайся здесь!

Шейд резко наклонился и помчался за Луной. Гриффин не успел остановить его и тоже ринулся вниз. Догнав Луну, отец раскрыл крылья. Гриффин боялся скорости и притормаживал, когда прорывал один за другим слои светящегося тумана. Он боялся, что земля появится внезапно и он врежется в нее.

Пройдя через последнюю полосу тумана, он увидел под собой огромное, непроглядно черное пространство. Поверхность мерцала, словно вязкая, густая жидкость. По ней пробегала мелкая рябь, и это было удивительно красиво. Луна все еще неслась вниз головой навстречу этой тьме, но Гриффин увидел, что отец уже рядом с ней. До поверхности оставалось не больше десяти взмахов крыльев, и Гриффин увидел, как Шейд поднырнул под Луну, осторожно затормозил и стал подниматься с Луной на спине.

— Я вынесу тебя, — услышал Гриффин голос отца.

Луна была по-прежнему неподвижна, она крепко обхватила себя крыльями и даже не пыталась держаться. Гриффин боялся, что она снова упадет.

Он полетел к ним навстречу, сильно взмахивая крыльями.

— Я велел тебе оставаться на месте, — строго сказал отец.

Неожиданно огромное крылатое существо яростно налетело на Гриффина и отшвырнуло его к отцу, ударив того так, что он перевернулся на спину. Луна упала прямо на Гриффина, опрокинула его, и он стал беспомощно падать вниз.

— Папа! — крикнул он.

Крылья беспомощно болтались, и он падал, кувыркаясь в воздухе. Перед глазами мелькали обрывки происходящего: Луна, безучастно падающая во тьму, вампир, вцепившийся отцу в живот и тянущий его вниз…

Темная волна взметнулась навстречу и поглотила его.

Река

Шейд тотчас узнал парящего над ним крылатого демона. Это имя навсегда врезалось в его память, неотвратимое, как повторяющийся кошмар. Тело Гота казалось каким-то высохшим, хватка была не такой свирепой, как прежде, но ярость, горевшая в его глазах, ничуть не уменьшилась. Плоть каннибала обжигала холодом. Шейд быстро свернул правое крыло и сделал выпад левым. Но тут воздушный поток ударил его снизу и отшвырнул в сторону — и Гота вместе с ним.

Гот бросился на него; Шейд пытался увернуться, но когти каннибала крепко вцепились в его тело и даже проткнули крыло.

Шейд сделал глубокий вдох, приготовившись оттолкнуть Гота звуковым ударом, но тот когтем большого пальца сильно сжал его мордочку. Шейд не мог выкрикнуть ни звука и почти ничего не видел. Каннибал сделал быстрый выпад вперед; Шейд отскочил, но Готу удалось оцарапать ему горло.

«Неужели ты не можешь умереть навсегда?» — в бешенстве подумал Шейд, пытаясь вырваться.

Что-то толкнуло Гота. Шейд даже не видел, как это произошло, но почувствовал удар в тело каннибала и ощутил, что когти того разжались. Он вдруг стал свободен. Шейд отпрянул и крикнул израненным ртом. Эхо этого крика снова явило мир в серебристом свете, и он увидел Гота, который, вращаясь, падал в черноту. Маленький фонтан тьмы взметнулся вверх, и Гот пропал, мгновенно исчезнув под темной поверхностью.

Шейд поднял голову и увидел летящего к нему Мрака.

— Это ты ударил его? — выдохнул Шейд.

Мрак кивнул.

— Спасибо. — Теперь уже дважды каннибал помог ему.

Шейд в тревоге искал Гриффина. Луны тоже нигде не было видно, и он боялся, что если она так и не раскрыла крылья, случилось самое страшное. Но где же Гриффин?

— Я видел, как они оба упали в черное озеро, — спокойно сказал Мрак.

Шейд спустился ниже, но увидел только свое отражение на темной поверхности.

Он уже приготовился нырнуть, когда услышал, что Мрак зовет его. Шейд поднял голову и заметил, как что-то быстро летит сверху прямо на него. Окаменевшая летучая мышь со свистом падала с потолка, словно сталактит. Шейд не успел увернуться, и она ударилась в него.

Мрак беспомощно смотрел, как тело Шейда рухнуло в озеро и черная жидкость сомкнулась над ним.

Казалось, свет и звук вдруг исчезли из мира. Озеро тьмы плотно охватило Гриффина и тянуло его вниз. Он ожидал, что в рот ему устремится вода, но его окружала не вода, а какая-то вязкая, безмолвная чернота.

Он не слышал ни скрипа собственных крыльев, ни звука своего хриплого дыхания. Ничего. Он крикнул, но то, что окружало его, поглотило звук. Перед его мысленным взором стояла бесконечная мгла, в которой не было ни серебристых искорок, ни мерцания. Впервые в жизни Гриффин действительно ослеп. Он не видел даже своего тела, только ощущал его — сердце билось, крылья двигались вверх и вниз, когда он пытался подняться выше в этой ужасной тьме.

— Луна, где ты?

Он чувствовал, что его рот шевелится, мускулы гортани вибрируют, но звука не было.

Они падали вместе и, наверное, упали в озеро почти одновременно! Гриффин пошарил вокруг крыльями, надеясь нащупать ее тело.

— Луна! — безмолвно крикнул он. — Луна!

Надо выбираться отсюда, куда бы ни текла эта зловещая река, подобная смерти. Может, у нее вовсе нет конца. Может, это все, что будет — вечно и неизменно. Он подумал об окаменевших летучих мышах. Мертвые, неподвижные, они будут вечно плыть по течению.

Шаря вокруг, он вдруг дотронулся до чего-то, похожего на кончик крыла, и подобрался ближе. Это, наверное, Луна. Гриффин коснулся ее и ощутил холодную поверхность шершавого камня. Он с ужасом понял, что это окаменевшая летучая мышь. Дрожа от отвращения, он поспешно оттолкнул ее ногами.

А что если он вот так же найдет Луну?

На какую-то секунду он даже засомневался, что двигается, а не просто висит в этой ужасной черной бездне.

Был ли он вообще жив?

Ты чувствуешь, как бьется твое сердце? Слышишь свои мысли? Значит, ты все еще жив.

Левое крыло коснулось чего-то холодного, но на этот раз мягкого. Медленно, неуклюже Гриффин подгреб ближе. Он осторожно ощупал тело концом крыла: покрытый шерстью бок, свернутые крылья. Они не казались слишком большими.

Теперь он был совсем рядом с Луной — по крайней мере, он надеялся, что это она. Он зубами схватил летучую мышь за загривок и, взмахивая крыльями, потащил наверх. Но был ли это действительно верх?

«Помоги мне, Луна, — думал он. — Пожалуйста, помоги!» Гриффин тянул, снова и снова отталкиваясь крыльями; сердце бешено колотилось, он задыхался, казалось, что грудь вот-вот разорвется.

Вверх.

Внезапно на него обрушился оглушительный шум собственного дыхания, и он испуганно огляделся. Мрак скатывался с него как вода, он снова был на открытом воздухе. Следом, в такт с ним взмахивая крыльями, поднималась Луна. Он отпустил ее, и вместе они взлетели над странной рекой, стиснутой высокими стенами каньона. При свете звезд река была полупрозрачна, и Гриффин видел в глубине очертания множества окаменевших летучих мышей. Он с содроганием отвернулся.

— Зачем ты меня вытащил?

Сбитый с толку ее сердитым голосом, он не знал, что ответить.

— Ну… я хотел спасти тебя.

— Спас, — с горечью пробормотала она.

Гриффин ничего не понимал.

— Ты хотела остаться в этой жуткой пустоте?

— Это не пустота! Там было то, чего я хотела! Мой дом, моя семья, и… вообще все! И не было боли, а теперь она вернулась!

Она заплакала, и Гриффин подлетел к ней. Но когда он осторожно коснулся ее кончиком крыла, Луна шарахнулась от него и отлетела в сторону. Гриффин решил дать ей возможность побыть одной. Он чувствовал себя совершенно никчемным и страдал оттого, что причинил ей такое горе. Было тяжело видеть ее, обычно такую жизнерадостную, плачущей. Это все из-за него. Теперь все, что он мог сделать, так это помочь ей выбраться отсюда. Он обязан помочь.

Выждав некоторое время, Гриффин описал круг и полетел рядом с ней. Она уже перестала плакать.

— Прости меня, — сказал он. — Я знаю, ты хотела остаться там, но это были просто миражи.

Луна ничего не ответила, угрюмо вглядываясь в реку.

— Тебе хорошо. Ты возвращаешься домой, — сдавленно прошептала она.

— Ты тоже попадешь туда, где хорошо, — успокоил ее Гриффин.

— Ничего не может быть лучше. Я была счастлива там. Теперь я мертва и никогда не увижу Древесный Приют… и мою маму… Это несправедливо!

— Я понимаю…

— Как бы то ни было, — добавила она, помолчав, — это не твоя вина.

«Как раз моя», — подумал он.

— Тебе нужно было просто оставить меня там, Грифф. Тогда я, по крайней мере, могла бы воображать, что снова дома. Уж лучше это.

Гриффин не знал, что ответить.

Она внимательно посмотрела на него, что-то вспомнив.

— Там был твой отец? Или мне почудилось?

Он с несчастным видом кивнул:

— Он прилетел сюда, чтобы найти меня. Он хотел забрать меня домой.

Рыдание вырвалось из его горла, и он сделал вид, что закашлялся. Луна подлетела ближе и стала хлопать его по спине. Это дало ему время справиться с собой, и он рассказал Луне, как отец нашел его, как пытался спасти ее от падения в озеро тьмы и как вампир напал на него.

— Он держал моего отца в когтях, и это последнее, что я видел.

— Твой отец может постоять за себя, — решительно сказала Луна. — Вспомни, что о нем рассказывают. Он все может. Помнишь, как ты ударил того вампира у кактуса? А ведь ты только детеныш! Представь только, что может сделать твой отец!

Гриффин, приободрившись, кивнул.

Он внимательно оглядел окрестности. Окруженный пустыней каньон простирался в обе стороны до самого горизонта. Не было видно никаких признаков пещеры: течение, должно быть, отнесло их очень далеко. Впереди два каменных пика, похожие на огромные массивные рога, изгибаясь, вздымались вверх из стен каньона, почти соприкасаясь концами. Гриффин долго вглядывался в них, прежде чем узнал.

— Это следующая метка! — воскликнул он. — Мы должны пролететь между ними, и это будет наш последний курс. Нам повезло: если бы мы выбрались из реки позже или раньше, могли бы пропустить их.

Он глубоко вздохнул, не в силах радоваться такой удаче. Каждая клеточка его тела болела, мышцы онемели от усталости.

— Я не знаю, что делать, — проговорил Гриффин. — Как я понимаю, у нас есть три пути. Мы можем вернуться в пещеру и попробовать отыскать моего отца. Мы можем остаться здесь и надеяться, что он найдет нас. Или можем просто продолжать наш путь.

— Вернуться к пещере и искать твоего отца.

В ее устах это звучало просто, но воображение Гриффина тут же заработало.

— А что если мой отец уже убит, а вампир остался там и поджидает нас?

Луна проворчала, будто она не допускает и мысли об этом.

— С твоим отцом все в порядке, — заявила она.

— Тогда, может быть, он думает, что я погиб, и отправился домой без меня.

Когда он произнес эту мысль вслух, его сердце бешено забилось. Теперь, после того как он увидел отца, остаться одному было еще ужаснее.

— К тому же мы не знаем, далеко ли до пещеры, — продолжал Гриффин. Его тревоги лились теперь словно поток. — Течение здесь быстрое, нас могло унести очень далеко, и когда мы вернемся, его уже запросто может не быть там. Мы только зря потеряем время, и я могу не успеть к Древу. До того как умру.

Луна нетерпеливо вздохнула:

— Это только может случиться. Зачем тратить время на всякие «может быть»?

— Потому что нельзя принять решение, не обдумав все «может быть»! — в отчаянии ответил Гриффин. — Иначе это не решение, а догадка!

— Ладно, тогда принимай решение!

— Я не могу, — простонал он. — Я плохо себя чувствую, Луна.

— Давай отдохнем где-нибудь вместо того, чтобы кружиться на одном месте, — предложила она.

— Не хочу, — хрипло сказал он. — Я боюсь.

— Чего?

— Всего. Боюсь перестать двигаться, дышать. Боюсь умереть…

— Все хорошо, Грифф, — тепло улыбнулась Луна. — Ты не умрешь. Во всяком случае, мертвым быть не так уж плохо. Посмотри на меня!

Он рассмеялся и почувствовал, как страх немного отступил.

— Ты самая лучшая мертвая летучая мышь на свете, — сказал он.

Она фыркнула:

— У тебя много знакомых мертвых летучих мышей?

— Ты вообще лучше всех. Неважно, живых или мертвых.

— Это радует.

Гриффин зажмурился, пытаясь привести в порядок свои взбудораженные мысли.

— Знаешь, что рассказывали о моем отце? Как он оказался в джунглях лишь с несколькими дюжинами северных летучих мышей, а там были миллионы каннибалов; он запросто мог вернуться домой, но остался, чтобы спасти из пирамиды своего отца.

— Он был старше, — заметила Луна.

— Ненамного. Я хочу добраться до Древа и выйти через него, но я не могу вот так просто уйти и оставить отца здесь одного. Ведь он пришел сюда за мной.

— Но ты не виноват, что тебя затянуло сюда, — сказала Луна. — Это была просто случайность.

— Мы должны вернуться назад, ты права, — сказал Гриффин мгновение спустя. — Иначе отец не узнает, что со мной случилось. Он может зря потерять время, разыскивая меня…

Луна кивнула.

— Но ты не должна идти со мной, — поспешно прибавил он.

— Именно это я и собираюсь сделать.

— Тебе надо лететь к Древу.

— Ну, Древо никуда не убежит. И, если уж быть совершенно честной, я вовсе не желаю оставаться тут одна.

— Я тоже, — с облегчением усмехнулся Гриффин.

Но на сердце у него было тяжело, когда они повернули прочь от гигантских каменных рогов. Не было уверенности, что он поступает правильно, — но надо же было что-то решать! Крылом к крылу с Луной Гриффин летел вдоль страшной черной реки против течения, обратно к пещере. Отец жив: он заставлял себя верить в это. Он победил вампира и теперь, наверное, разыскивает его. Может быть, сейчас он летит им навстречу.

Он заметил, что ему становится все труднее не отставать от Луны.

— Что с тобой? — замедляя полет, спросила она.

— Просто я устал.

И проголодался. Раньше ему удавалось забыть об этом, но теперь голод постоянно напоминал о себе, посылая через живот легкие спазмы. Язык был сухой и неповоротливый, будто чужой.

Они продолжали лететь. Все, на что Гриффин теперь был способен, — это снова и снова поднимать крылья, чтобы оставаться в движении. Внизу, отражая неверный свет звезд, текла черная река.

— Не может быть, — услышал он рядом шепот Луны.

Гриффин внимательно огляделся — вдалеке, взмахивая необыкновенно длинными крыльями, прямо им навстречу летела гигантская летучая мышь.

— Это тот вампир, — прошептала Луна. Гриффин похолодел. Что это значит? Неужели это чудовище убило его отца?

— Нам нужно убираться отсюда, Грифф, — сказала Луна, осматривая местность и ища, где спрятаться.

— Подожди, — сказал он, прищурившись. Гигантская летучая мышь была не одна. Рядом с ней он различил еще двух летучих мышей поменьше. И первая летучая мышь была намного больше, чем вампир.

— Это одна из тех, кто был с моим отцом в пещере! — радостно воскликнул Гриффин. — Я видел ее! Это лисокрыл!

— Ты уверен? — недоверчиво спросила Луна.

— Ее зовут Ява, она пилигрим. — Гриффин еще раз внимательно оглядел спутников Явы.

Сереброкрыл!

Среди них точно был сереброкрыл!

— Эй! — закричал Гриффин, рванувшись вперед с невесть откуда взявшейся силой. — Папа! — Затем взмахи его крыльев стали нерешительными. Даже с этого расстояния было видно — по очертаниям, по странному, будто прихрамывающему полету, — это не отец. Просто незнакомая летучая мышь.

— Гриффин! — услышал он голос Явы.

И тут он действительно увидел вампира — он летел сразу за Явой.

— Сзади! — закричал Гриффин. — Обернись!

Ява резко крутнулась, случайно задев каннибала крылом по голове.

— Осторожней! — рявкнул вампир.

— Ой, извини. — Она повернулась к Гриффину. — Это Мрак! — крикнула она. — Все в порядке, он с нами!

Гриффин еще раз посмотрел на Мрака и разглядел пугающий блеск его заостренных черных зубов. Это был другой каннибал, с которым они раньше не встречались. И все-таки как можно доверять ему? Отец ничего не говорил о вампире-пилигриме! Но Шейд доверял Яве, значит, и Гриффин должен ей верить.

— Где мой отец? — спросил Гриффин.

Колебание на морде лисокрыла заставило его почувствовать слабость.

— Я видела, как он сражался с другим вампиром, — сказала Ява. — Мрак сбил этого вампира в черное озеро. Сначала с твоим отцом все было в порядке. Но потом что-то упало с потолка и ударило его — видимо, очень сильно, — и он тоже упал в озеро. Я долго искала его, но он так и не вынырнул.

— Ну, он мог вылезти в любом месте по течению реки, — проговорил Гриффин, стараясь сдержать дрожь в голосе.

— Мы летели вдоль реки и ничего не заметили.

— Я выбрался оттуда, — сказал Гриффин. — А если я смог, то он и подавно сможет, ведь он сильнее меня; а я еще тащил Луну!

— Твой отец был без сознания, когда упал, — сказал Мрак. — Возможно, он был уже мертв.

— А он еще светился? — спросила Луна. — Вы знаете, что означает его свечение? Если бы он умер, свет должен был выйти из его тела.

Мрак зажмурился, пытаясь вспомнить.

— Не знаю, там было слишком много света.

— Мы возвращаемся, чтобы найти его, — заявил Гриффин.

— Летите лучше с нами, — предложила Ява. — Мы направляемся к Древу.

В отчаянии Гриффин посмотрел вниз на черный каньон.

— А вдруг он выбрался и отправился искать меня?

— Твой отец может проследить тебя по звуку, — сказала Ява. — Он хотел, чтобы ты летел к Древу. Не теряй времени на его поиски.

«Хотел?» Гриффин был удивлен. Шейд вернулся за Касселом, за своим собственным отцом. Почему бы ему не ожидать того же от своего сына? И что Гриффин скажет маме, если вернется домой? «Я бросил своего отца. Я спасся, а его оставил там».

— Ты должен лететь вместе с нами, — вмешался искалеченный сереброкрыл. — Все равно ты ему ничем не поможешь.

Гриффин с неприязнью посмотрел на него.

— Я прошу вас, — мягко сказала Ява, — летите вместе с нами. Мы будем искать Шейда вдоль реки. Но нет смысла возвращаться к пещере и ждать там.

— Она права, — согласилась Луна.

— Наверное, да, — только и мог сказать Гриффин.

Луна нежно подтолкнула его, и они повернули обратно.