Огненные десанты

Испытание огнем

Потеря Крыма изменила обстановку на южном крыле советско-германского фронта и на Черном море. Хотя противник не сумел окружить и уничтожить советские войска, ему удалось занять Донбасс, выйти в большую излучину Дона и создать непосредственную угрозу Сталинграду и Северному Кавказу. Значительно ухудшились условия базирования Черноморского флота.

Несмотря на это, в мае 1942 года на Кавказе была создана отдельная парашютно-десантная рота ВВС Черноморского флота, командиром которой был назначен капитан М. А. Орлов.

Рота насчитывала 160 смелых и мужественных воинов-черноморцев, готовых в любую минуту выброситься в тыл врага и нанести ему максимально возможный урон. На должность политрука роты прибыл старший политрук Дерябин. Не имея до этого парашютных прыжков, он быстро освоил парашютное дело, своей смелостью, талантом хорошего организатора увлекал подчиненных.

Помощником Орлова был назначен один из старейших парашютистов — начальник ПДС 40-го авиаполка капитан А. П. Десятников. Еще в 1934 году, после окончания Вольского авиационно-технического училища, Александра Петровича направили в 3-ю авиационную бригаду особого назначения, при которой он окончил курсы инструкторов парашютного дела. Ко времени прихода в парашютно-десантную роту капитан Десятников имел около 1000 прыжков с парашютом, являлся мастером парашютного спорта СССР. В его обязанности входили общее руководство подготовкой десантников, разработка замысла и плана каждого учения, поскольку парашютные прыжки совершались днем и ночью, в обстановке, приближенной к боевой. К своим обязанностям помощник командира роты всегда относился принципиально и с высокой требовательностью.

Непосредственно парашютно-десантной подготовкой личного состава занимался бывший начальник ПДС 5-го гвардейского авиаполка старший лейтенант А. А. Тарутин, воспитанник Ленинского комсомола, членом которого он стал в 1922 году. В 1929 году Александр Алексеевич стал членом ВКП (б), а через год по спецнабору был направлен в Ленинградскую школу летчиков, затем был мастером по сборке опытных самолетов в ЦАГИ, где работал под непосредственным руководством А. Н. Туполева. Без отрыва от производства он окончил школу пропагандистов при МК ВКП (б), а также курсы инструкторов парашютной подготовки при Центральном аэроклубе имени В. П. Чкалова, принимал участие в десяти традиционных воздушных парадах в Тушине. В 1933 году вместе с другими опытными советскими парашютистами Александру Алексеевичу было присвоено звание мастера парашютного спорта СССР. Впервые дни Великой Отечественной войны Тарутин был направлен в Ейское военное авиационное училище морских летчиков комиссаром эскадрильи, потом стал начальником парашютно-десантной службы 2-го минно-торпедного полка.

Первыми учителями Александра Алексеевича Тарутина были зачинатели парашютизма в СССР Л. Г. Минов и Я. Д. Мошковский, он учился у Н. А. Острякова, который позже воевал в Испании, возглавлял ВВС Черноморского флота. Все лучшее, что получил он сам, Тарутин передавал своим питомцам.

— Душой нашего коллектива был Александр Алексеевич Тарутин, - вспоминает то время участник двух парашютно-десантных операций А. П. Сотников.— Это он вложил все свое умение в нашу подготовку и воспитал у десантников отвагу, мужество, героизм и мастерство.

— Мастер парашютного спорта СССР Тарутин - это самый интеллигентный, хорошо воспитанный, тактичный и вежливый офицер нашего подразделения,- говорит парашютист-десантник П. Н. Петраков.— В то время он совершил более тысячи прыжков, пользовался исключительно высоким авторитетом, и мы его между собой называли «душа-человек».

Для проведения занятий по строевой, огневой и тактической подготовке в роту был направлен общевойсковой офицер старший лейтенант Г.П. Марущак. Это был всесторонне подготовленный командир, прекрасный строевик-общевик, отлично стрелявший из всех видов стрелкового оружия, быстро ориентирующийся в любой ситуации общевойскового боя.

Готовились десантники тщательно. В течение июня-сентября была изучена материальная часть парашютов, произведена наземная отработка элементов прыжка. Потом каждый выполнил по 10 — 12 парашютных прыжков днем и ночью, с оружием и боевым снаряжением. Отработали способы и приемы действий во вражеском тылу при уничтожении различных объектов противника, учились совершать переходы по незнакомой горной местности ночью, длительные марш-броски по горным тропам, преодолевать различные преграды.

И все же главное место в подготовке десантников уделялось вопросам отделения от самолета, приземлению и сбору парашютистов. Когда в ТБ-3 распахивались люки, и подавалась команда «Пошёл!», десантники с интервалом в одну секунду покидали самолет. Однако случались заминки. Прыжок с парашютом — дело нелегкое, человек всегда волнуется в этот момент. Учитывая это, лейтенант Тарутин говорил:

— Естественно, что каждый боится потерять жизнь, но не менее боится потерять честь, свободу, любовь и многое другое, без чего сама жизнь лишается своей истинной ценности.

Момент приземления был самым уязвимым в действиях воздушного десанта. Бойцы и командиры ещё не успевали освободиться от парашютов, собраться в группы, наладить управление, а противник, изготовившись заранее, уже мог нанести огневой удар.

— Время и еще раз время! — любил повторять старший лейтенант Марущак, встречая парашютистов на площадке приземления. — Кто упредил, тот и выиграл бой. Гибнут не уставшие, а остановившиеся.

Именно в поле, в условиях максимально приближенных к боевой действительности, в полной мере раскрывались морально-политические и боевые качества черноморцев-парашютистов, формировавшиеся под влиянием коммунистов-воспитателей. Это был подлинный экзамен на боевую зрелость, серьезная проверка их умения и готовности также сноровисто действовать в боевой обстановке. И они выдержали это испытание с честью.

Нанося главный удар на Сталинград, враг продолжал наступать и на Кавказе, используя свое превосходство в воздухе. Особенно возросла активность истребительной авиации противника, что затрудняло перегруппировку советских войск. Стало известно, что командующий гитлеровскими воздушными силами на юге генерал-майор Рихтгофен перебазировал на майкопский аэродром лучшие эскадрильи своих асов. По данным разведки, там базировалось до 50 истребителей. Но неоднократные попытки авиации черноморского флота нанести бомбоштурмовые удары положительных результатов не дали. Аэродром усиленно прикрывался средствами ПВО. И тогда командование пришло к выводу, что эту задачу сможет выполнить воздушный десант, сброшенный прямо на аэродром.

Командира парашютно-десантной роты капитана М. А. Орлова и его помощника капитана А. П. Десятникова вызвали в штаб ВВС флота.

— Подберите человек сорок парашютистов и готовьтесь к выброске десанта. Действовать придется ночью.

Уточнив детали предстоящего задания, Орлов и Десятников уехали в селение Дранда Сухумского района, где находилась их рота. Капитан Десятников сел за разработку замысла предстоящей операции, а капитан Орлов начал составлять список ее исполнителей. Весь расчет строился на внезапности. Экипажи самолетов, поднявшись с аэродрома взлета, должны были на маршруте набрать высоту 2000 метров, за несколько километров до района выброски перейти в режим планирования, скрытно подойти к цели и с высоты 400 метров произвести выброску десанта. Парашютно-десантный отряд должен был состоять из трёх групп: группы управления (5 человек, включая двух проводников), группы прикрытия (15 человек) и диверсионной группы (20 человек).

Труднее, было составить список. Все парашютисты рвались в бой, и отобрать предстояло из четырех человек одного.

— Для выполнения особого задания командования вам необходимо подготовить группу парашютистов, — громко, подчеркивая важность каждого слова, произнёс перед строем личного состава капитан Орлов. — Добровольцев спрашивать не буду. Пусть не просятся те, кого не назову.

Строй замер каждый хотел, чтобы назвали его фамилию. Выждав некоторое время, капитан Орлов стал зачитывать список:

— Старший сержант Сотников, сержанты Муравьев, Бровко, Гурома, Грунский.

Веселели лица названных товарищей. Каждого охватывало чувство гордости за большое доверие. А командир роты продолжал называть фамилии:

— Младшие сержанты Гирко, Вовк, Голод, краснофлотцы Перепелица, Павленко...

Зачитав список, капитан Орлов осмотрел строй и объявил:

— Командиром группы назначаю старшину Соловьева.

Командиру парашютно-десантной роты нравился этот паренек. Кандидат в члены ВКП (б) Павел Соловьёв участвовал в обороне Севастополя, был отважным, смелым и решительным младшим командиром, пользовался большим авторитетом у парашютистов. Под стать Соловьеву были и его товарищи. Комсомолец старший сержант Алексей Сотников тоже участвовал в обороне Севастополя. Это был один из лучших десантников парашютно-десантной роты, принципиальный справедливый, высококультурный парень, подлинный патриот своей Родины. Он всегда совершал парашютные прыжки с ручным пулеметом Дегтярёва. Его вторым номером и верным другом был сержант Иван Гурома, такой же смелый, решительный, исключительно доброй души человек. Сержант Михаил Типпер прибыл в парашютно-десантную роту с должности укладчика парашютов в 5-м гвардейском авиаполку. Это был отчаянный, отлично подготовленный парашютист. Он являлся одним из ближайших помощников старшего лейтенанта А. Тарутина в подготовке десантников, и, как способного специалиста, его в числе первых включили в группу Соловьева. Краснофлотец Петр Павленко познакомился с парашютным делом еще в 1937 году в Ворошиловградском аэроклубе, до призыва на флот. В роту был зачислен, имея уже 30 прыжков, поэтому всегда старался оказывать помощь товарищам в вопросах парашютной подготовки. Ниже среднего роста, худенький, с виду застенчивый паренек, он даже в самой трудной ситуации умел шутками-прибаутками внести разрядку, развеселить десантников.

В роте с первых дней сложилась стройная система идейной закалки личного состава, что повышало политическую сознательность десантников, глубокое понимание ими своего патриотического долга, беззаветную преданность Родине. Коммунисты и комсомольцы всегда показывали личный пример, знали настроение людей, помогали товарищам в трудную минуту. Их место было там, где ковалась готовность воинов -десантников отдать всё ради победы над врагом.

Многим коммунистам запомнилось одно из партийных собраний, которое проводилось вскоре после сформирования парашютно-десантной роты. На нем обсуждался вопрос о примерности коммунистов в освоении оружия и боевой техники и мастерским владении ими. С докладом по приглашению политрука роты выступил, командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков. Принятое на партсобрании решение являлось плодом коллективной мысли многих людей, средоточием уже накопленного опыта в ходе предшествовавших боев и поиска новых путей, подсказанных жизнью.

Намечалось усилить внимание партийной организации к вопросам боевой подготовки, повысить ответственность коммунистов за качество и эффективность каждого занятия. Собрание решило шире развернуть военно-техническую пропаганду.

Коммунисты понимали, что воинская дисциплина категория прежде всего политическая, нравственная, ее фундамент составляют идейная убежденность краснофлотцев, духовная зрелость коллектива. Командира роты капитана М. А. Орлова беспокоило, что некоторые матросы нарушали воинскую дисциплину. С таким положением мириться было нельзя. С первых дней надежными помощниками командира роты, его опорой стали офицеры. Особенно благодарен был капитан Орлов старшему политруку Дерябину. Опытный политработник говорил, что главное — сплотить роту в крепкий воинский коллектив.

В дружной боевой семье легче решаются поставленные задачи, краснофлотцы и старшины воспитываются в духе войскового товарищества, коллективизма на взаимной помощи.

— Тут нужен педагогический подход,— говорил Дерябин. — Сначала ко всему коллективу строгие требования предъявляет командир, затем эти требования к личному составу поддерживают активисты, а уж потом весь коллектив предъявляет высокие требования к каждому человеку. И наконец, каждый член коллектива сам воспитывает высокую требовательность к себе.

Командир и политрук роты стремились поднимать авторитет актива, умело опираться на него. День ото дня комсомольские активисты проявляли все большую требовательность и взыскательность к членам Ленинского комсомола. Рос авторитет актива, росло и его влияние на личный состав подразделения. В период подготовки к одному комсомольскому собранию произошел случай пренебрежительного отношения писаря роты Константина Лепехи к своему сослуживцу. Об этом немедленно стало известно капитану Орлову, и он пригласил нарушителя к себе. Лепеха ждал, что командир роты объявит ему взыскание, снимет с должности. Но Михаил Абрамович в вежливой форме, обстоятельно разъяснил ему ошибочность его поведения.

— Если хотите быть уважаемым в коллективе,— сказал он подчиненному,— придерживайтесь установившегося в нашей роте правила: обращайтесь с товарищами так, как вы хотели бы, чтобы обращались с вами.

— Понял, — ответил Лепеха.

— Если поняли и осознали допущенную ошибку, выступите на комсомольском собрании и дайте оценку своему поведению.

Собрание получилось бурным. Хотя Константин Лепеха выступил самокритично, он не встретил сочувствия сослуживцев. Все выступившие комсомольцы встали на защиту воинского порядка, что подтвердило слова старшего политрука Дерябина о решающем влиянии коллектива.

Понимая, что выдержать громадное напряжение боя в тылу противника могут лишь закаленные, выносливые воины, десантники, несмотря на крайнюю загруженность боевой подготовкой, выкраивали часы для занятия спортом. В роте работали разные спортивные секции, совершались кроссы, регулярно проводились занятия на специальной полосе препятствий, которые вырабатывали у парашютистов силу духа волю и упорство, скоростные навыки и выносливость, мужество и отвагу.

Кроме того, десантники изучали устройство «мессеров», «юнкерсов», «хейнкелей», их уязвимые места, практически отрабатывали приемы поджога истребителя или бомбардировщика на земле.

В октябре с группой, отобранной для выполнения десантной операции, началась более интенсивная подготовка. Днем и ночью парашютисты выбрасывались на местность по характеру приближенную к той, на которой предстояло выполнять боевую задачу. Тренировки проводились на самолете ТБ-3, который обслуживал экипаж старшего лейтенанта С. П. Гаврилова. Совершались парашютные прыжки на точность приземления с небольшой высоты. Едва над головой распахивались белые купола, десантники группы прикрытия, которой командовал сержант Георгии Чмыга, изготавливали оружие к стрельбе, а на земле сразу же завязывали бой с отдельными группами «противника», которые пытались сорвать выброску диверсионной группы. Чаще всего этот бой приобретал характер рукопашной схватки. Во время тренировок чаще других упоминалось имя старшего сержанта Алексея Сотникова, говорилось о его инициативе и находчивости.

— Человек может гораздо больше, чем он предполагает. Не надо только стоять спиной к ветру, — обычно говорил Сотников.

— Первоначальный успех, Алексей, иногда так сильно окрыляет, что можно пролететь мимо конечной цели, — шутливо отзывался краснофлотец Павленко.

— Не беспокойся, братишка, что могут другие — могу и я, — отвечал Сотников своему другу.

За несколько дней до начала десантной операции в штабе ВВС флота капитану М. А. Орлову сообщили точное время налета на аэродром в Майкопе. Весь ранее разработанный замысел действий десантного отряда оставался прежним, но авиация флота перед выброской десанта должна была нанести бомбоштурмовой удар, чтобы подавить наземные средства противовоздушной обороны и воспрепятствовать подходу фашистских войск из города к аэродрому. После выполнения задачи, пользуясь горно-лесистой местностью, десантники должны были отойти в лес на соединение с партизанами, а затем пересечь линию фронта в районе Даховская, Хамышки и возвратиться в часть.

Командир роты хорошо знал майкопской аэродром, где ему раньше довелось служить. Знали эту местность и некоторые десантники, входившие в отряд Соловьева. Это облегчало задачу изучения района боевых действий.

Перед вылетом капитану А. П. Десятникову вручили свежие аэрофотосъемки. На аэродроме Майкоп находилось 28 Ме-109, 4 Ю-88, 3 транспортных и 4 самолета связи. В основном они были сосредоточены в северо-западной части аэродрома. Александр Петрович ещё раз собрал парашютистов, нарисовал план аэродрома, отметил места стоянок самолетов, обозначил пути отхода.

— Сигнал отхода, — сказал он, — зелёная ракета. Первыми покидают аэродром группа управления и диверсионная группа. Группа прикрытия обеспечивает отход. Затем, оторвавшись от противника, присоединяется к отошедшим парашютистам. Общее направление движения всех групп — на юго-восток, в сторону Восточных Садов. Дальше вас поведут проводники.

Для выполнения боевого задания каждый десантник имел автомат, пистолет, кинжал, две ручные гранаты, компас, карманный фонарик и сухой паек на двое суток. Группа прикрытия дополнительно вооружалась двумя ручными пулемётами, а парашютисты диверсионной группы — универсальными топориками и специальными зажигательными приборами. Перед выездом на аэродром взлета парашютисты дали клятву, в которой говорилось: «Идя на выполнение боевого задания, мы, моряки-черноморцы, клянёмся тебе, Родина, стойко и мужественно драться с ненавистным врагом, беспощадно уничтожать фашистских гадов и их технику. Каждый из нас горит благородным желанием мести. Мы будем мстить за отцов, матерей, сестер, за сиротские слезы, за поругание жён и любимых девушек, за все злодеяния, учиненные гитлеровскими палачами. Никто из нас не дрогнет, как бы тяжело не пришлось в бою. Будем драться до последней капли крови, но задание выполним...»

23 октября 1942 года десантный отряд старшины Павла Соловьева был переброшен на полевой аэродром, что в 12 километрах от Сухуми. Наступил вечер. К десантникам прибыл командующий ВВС Черноморского флота генерал-майор авиации В. В. Ермаченков. Выслушав доклад командира парашютно-десантной роты капитана Орлова, Василий Васильевич прошелся вдоль длинной цепочки выстроившихся у командного пункта парашютистов, проверил оружие и снаряжение. Потом он пригласил всех в небольшой зеленый домик, расположенный на окраине аэродрома. Здесь у развернутой карты он объяснил обстановку, ещё раз уточнил боевую задачу.

— Успех целиком зависит от ваших действий, товарищи, от вашей храбрости,— сказал командующий. Он смотрел на сосредоточенные лица бесстрашных молодых парней, которые через несколько минут поднимутся в воздух, и твердо верил, что задание они выполнят.

— Желаю вам удачи.

В 21 час 15 минут десантный отряд поднялся в небо. Была звездная ночь. Из-за гор, покрытых снегом, лениво выкатывалась луна. 18 парашютистов летели на транспортном самолете ПС-84 (пилот капитан Павел Малиновский, штурман майор Николай Нестеров) сопровождаемые командиром роты М. А. Орловым. 20 десантников и 2 местных партизана-проводника Гавриил Суханов и Владимир Терещенко из Майкопского партизанского отряда находились на ТБ-3 (пилот старший лейтенант Серафим Гаврилов, штурман старший лейтенант Сергей Косолапов). Их сопровождал помощник командира роты капитан А. П. Десятников.

Для авиационного обеспечения выброски воздушного десанта привлекались экипажи 5-го гвардейского, 40-го и 62-го полков 63-й авиабригады подполковника Н. А. Токарева. В ночное небо поднялись группы бомбардировщиков в составе девяти ДБ-3. Они нанесли удар по аэродрому, расположенной рядом железнодорожной станции и дорогам, идущим к городу. Два истребителя И-15 во главе с командиром звена капитаном Алексеем Фурлетовым произвели штурмовку зенитных и прожекторных точек, а два самолета СБ сбросили на аэродром зажигательные бомбы. Было разбито несколько самолетов и три прожектора, была повреждена взлётно-посадочная полоса. Возникшие пожары служили хорошим ориентиром для самолетов с десантниками. Однако налет советской авиации поднял на ноги всю оборону вражеского аэродрома. Зенитных средств и прожекторных установок оказалось намного больше, чем предполагалось. И когда воздушные корабли десанта пошли на снижение до расчетной высоты, небо озарилось множеством прожекторов. По самолетам открыли массированный огонь около десяти вражеских автоматических зенитных орудий, для которых могучие ПС-84 и ТБ-3 были хорошими мишенями.

Первым подошел к аэродрому ПС-84. Лучи трех прожекторов осветили самолет, по обшивке загрохотали осколки рвущихся рядом зенитных снарядов.

— Приготовиться! — подал команду капитан Орлов.

Парашютисты вскочили со своих мест. Каждый до автоматизма отработанным приёмом поправил подвесную систему, проверил крепление оружия и снаряжения. Наступили решающие секунды в ожидании следующей команды.

— Пошел!

Руководитель группы прикрытия сержант Георгий Чмыга первым бросился в открытый люк, за ним последовали остальные парашютисты. За тридцать секунд покинули самолет только 15 человек из 18, после чего капитан П. И. Малиновский умелым маневром вывел свою машину из зоны огня. Прожекторы стали освещать парашютистов и летное поле. Усилился огонь из пушек и пулеметов. У десантников было одно желание — быстрее приземлиться и приступить к выполнению боевой задачи. Некоторые из них были ранены или убиты. А к аэродрому уже мчались немецкие мотоциклисты, шли автомашины с солдатами. Сквозь шум канонады прорывался лай разъярённых собак, Фашистское командование принимало меры к оцеплению аэродрома, накапливало силы, чтобы окружить и уничтожить десантников.

С минутным интервалом должен был начать выброску ТБ-3. Но гитлеровцы, разгадав общий замысел операции, обрушила на него всю мощь зенитной артиллерии и пулемётов. Впереди самолета образовалась огненная стена из трассирующих пуль и разрывов снарядов. Лучи прожекторов ослепили летчиков. К тому же для тяжелого бомбардировщика, находящегося на боевом курсе и столь малой высоте, маневр был исключен. Машина старшего лейтенанта Гаврилова оказалась в сложной, поистине трагической обстановке.

— После двух с половиной часов полёта, — вспоминает капитан Десятников, — вдруг наступила приятная тишина. ТБ-3 начал планирующий полет. Я открыл люк в своем отсеке и приказал парашютистам занять свои места. Внезапно в самолете стало светло как днем. Его поймали сразу три-четыре прожектора.

Взгляд Десятникова остановился на самолетных часах. До выброски парашютистов оставалось две минуты.

В этот момент прозвучало несколько длинных очередей. Это стрелки-радисты старший сержант Петр Роменский и младший сержант Алексей Кокуров из своих крупнокалиберных пулеметов ударили по прожекторам. Отважные парни честно выполняли свой воинский долг, не предполагая, что этот полет для них будет последним. В их отсек угодило сразу несколько снарядов. Осколки изрешетили переборку, отделявшую изготовившихся для прыжка парашютистов. Два снаряда разорвались в бомболюках. Три десантника были убиты. Самолет вибрировал, но еще был управляем. Капитан Десятников посмотрел на часы, и в это время в проходе между креслами появился штурман самолета старший лейтенант С. А. Косолапов, держащий в руках кусок картона, на котором крупными буквами было написано "Пошел!" Десятников повторил команду — и шесть парашютистов из центрального отсека тут же покинули самолет.

Когда ТБ-3 подходил к центру аэродрома, в его бензобак попал вражеский снаряд. Самолет вспыхнул как факел. Но десантники не растерялись. Все действовали четко и быстро. Сбивая с себя пламя, они отделились от горящей машины, Шансов на спасение у них было мало.

Десантники совершали прыжки в тыл врага, имея только основные парашюты. В ранцах запасных парашютов находились боеприпасы для ведения боя и уничтожения вражеских самолетов. Такой вариант выброски десанта применялся впервые. Это говорило об исключительной смелости и мужестве бесстрашных воинов-парашютистов ВВС Черноморского флота.

У капитана Десятникова уже начал гореть меховой воротник летной куртки, но он прыгнул только после того, когда последний десантник оставил воздушный корабль. На малой высоте опасно идти на задержку в раскрытии парашюта даже опытному парашютисту. К тому же глаза слепили яркие лучи прожекторов. От воя трассирующих пуль и разрывов снарядов сжималось сердце, становилось не по себе. Но Александр Петрович пошел на риск. Необходимо было сократить время парашютирования и тем самым не дать фашистам расстрелять себя в воздухе.

В момент взрыва бензобака выломало дверцу кабины летчиков. Огонь устремился на внутренней части самолета в проход между сиденьями первого и второго пилотов. Сильно пострадал старший лейтенант Косолапов, травмы получили бортовой техник старший техник-лейтенант А. Г. Гогин и его помощник старший техник-лейтенант А. Т. Гонтарев, погиб авиационный механик сержант Михаил Глухов.

Командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов с помощью пока ещё исправного стабилизатора перевел самолет в крутое планирование, надеясь, что удастся посадить его за границей аэродрома еще до взрыва. Но командир оказался в центре бушующего пламени. От сильного огня и густого, едкого дыма он потерял сознание.

Капитан Десятников раскрыл свой парашют у самой земли. За короткое время он увидел, как объятый пламенем самолёт, накренившись на левое крыло, падал за границу аэродрома. В последний момент от него отделился какой-то темный предмет. Потом он увидел, как над падающим предметом уже у самой земли раскрылся и тут же погас квадратный купол парашюта. Такие парашюты были только у членов экипажа самолета.

Наконец прожекторы погасли, немцы прекратили настильный огонь, чтобы не повредить свои самолеты. Воспользовавшись этим, Десятников выхватил маузер, поднялся во весь рост и побежал в том направлении, где приземлилась основная часть воздушного десанта, и шёл жаркий бой с фашистами. Слышны были разрывы ручных гранат, короткие автоматные и пулеметные очереди. Это группа прикрытия, освободившись от парашютов, отбивалась от наседавших гитлеровцев, пытавшихся прорваться к стоянкам своих самолетов. Бой принимал ожесточенный характер. Пятнадцати воинам-парашютистам пришлось сдерживать около сотни вражеских солдат.

Чтобы выбить инициативу у противника, сержанты Георгий Чмыга и Александр Капустин с несколькими краснофлотцами бросились вперед, огнем пулеметов и автоматов подавив несколько огневых точек врага. В рядах противника возникло замешательство, что дало возможность десантникам подтянуть свои силы и приготовиться к новой схватке. Героический поступок совершил Сергей Львов, Фашисты пытались схватить его живым, но отважный парашютист пустил в ход автомат, а затем вступил в рукопашную схватку.

Дерзкие и смелые действия группы прикрытия отвлекли на себя большую часть гитлеровцев. А в это время десантники диверсионной группы, освободившись от парашютов, устремились к самолетам, расчищая себе путь автоматными очередями. Специальными топориками они пробивали отверстия в бензобаках и, заложив туда термитные гранаты, взрывали бомбардировщики и истребители. Вскоре по всему полю пылали фашистские самолеты, в небо взлетали горящие обломки, даже лучи прожекторов не могли пробить шлейфы черного дыма.

Краснофлотца Федора Кравченко из диверсионной группы тяжело ранило еще в воздухе. На земле товарищи помогли освободиться от подвесной системы, сняли с него снаряжение. Но, потеряв много крови, мужественный краснофлотец уже не мог подняться.

— Идите, ребята, я вас прикрою! — Федор уже слабеющим голосом.

Свой долг он выполнил до конца. Проявляя выдержку и хладнокровие в этой критической обстановке, Федор Кравченко вел огонь до тех пор, пока вражеская пуля не сразила его. Сержанту Владимиру Гульнику при прыжке из горящего самолета сильно обожгло лицо и руки. Но он приземлился почти рядом с «мессершмиттом» и, несмотря на трудности, поджег его. Храбро и решительно действовали сержанты Василий Муравьев, Яков Фрумин, Александр Капустин, краснофлотцы Николай Кудзин и Петр Павленко. Каждый из них сжег по нескольку самолетов.

Первым, кого встретил на земле капитан Десятников, был командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов.

— Саша, — тихо произнес он.

Звать Десятникова по имени из состава экипажа самолета мог только Гаврилов, но Александр Петрович не узнал его. Перед Десятниковым стоял человек с сильно обгоревшим лицом. Руки его были настолько обожжены, что с кистей свисали клочья кожи. И даже в таком состоянии он был готов драться до последнего дыхания: в правой руке офицер держал наготове пистолет.

Когда самолет, накренившись на левое крыло, устремился к земле, Серафим Петрович Гаврилов вывалился в дверь летной кабины. Холодная струя ночного октябрьского воздуха во время падения вернула ему сознание, рука потянулась к вытяжному кольцу парашюта, но сил, чтобы выдернуть его, не хватало. Тогда Гаврилов с силой ударил левей рукой по правой. Над головой взметнулся белый купол — и почти тут же раздался удар о землю.

Доли секунды спасли жизнь летчику, уже не раз смотревшему смерти в лицо. Гаврилов вскочил, превозмогая боль во всем теле, освободился от подвесной системы и побежал в том направлении, где шел бой.

— Помоги снять реглан, задыхаюсь... — также тихо произнес Гаврилов, вплотную подойдя к Десятникову. Распарывая десантным ножом окаменевшую кожу некогда щегольского летного реглана, Десятников смотрел на Гаврилова и удивлялся его мужеству. Перенося адскую боль, тот не проронил ни слова, даже не застонал.

По израненному лицу трудно было определить его переживания. Всего несколько минут действовали десантники на аэродроме, но за это время они уничтожили 13 и повредили 10 самолетов противника. И вот в небо взвились две зеленые ракеты. Это старшина Павел Соловьев дал сигнал на отход. Собравшись отдельными группами, парашютисты устремились вперед, однако аэродром был уже блокирован немецкими мотоциклистами. Обстановка осложнялась тем, что летевшие на ТБ-3 партизаны-проводники погибли.

Вокруг Десятникова собралась небольшая группа парашютистов, и он повел их на прорыв в северо-западном направлении. Там было уничтожено только четыре самолета, находилась всего одна огневая точка противника, и наверняка было меньше вражеских солдат. Пробежав метров сто по аэродрому, десантники наткнулись на лежавшего Александра Щербакова. Он был без сознания, в левой руке держал автомат, а правая застыла на ремне у запасного диска с патронами. Капитан Десятников приподнял голову краснофлотца, чтобы снять с него промокший от крови бушлат, и увидел, что грудь храброго война прострелена насквозь.

— Прощай, боевой друг, — сказал Александр Петрович. — Мы за тебя отомстим.

Десятников взял автомат Щербакова, снял с него ремень с тремя запасными дисками и кинжалом. В это время опять вспыхнули лучи прожекторов, прошлись по летному полю, выхватывая бегущих десантников. Послышались взрывы гранат, темноту прорезали росчерки трассирующих пуль. Группа Десятникова смяла небольшой заслон фашистов и устремилась вперед. Во время прорыва был убит Александр Малышкин, краснофлотец Филенко, прикрывавший отход, пропал без вести. В группе осталось восемь человек, из которых трое — старший лейтенант С. П. Гаврилов, сержант Владимир Гульник и краснофлотец Петр Павленко — были сильно обожжены.

Казалось, что основные беды остались позади, но вдруг длинная очередь крупнокалиберного зенитного пулемета прошлась над головами бегущих десантников. Они залегли. На фоне светлеющего неба отчетливо был виден невысокий холм, на открытой площадке которого располагалась огневая точка. Чтобы уменьшить потери и быстрее разделаться с ней, решили атаковать со всех сторон, рассредоточившись и скрытно подобравшись к огневой точке, десантники дружно атаковали ее, ведя огонь на ходу. Первыми забрались на холм Муравьев и Павленко, забросав фашистских пулеметчиков гранатами.

Когда смельчаки после взрывов вскочили в окоп, пулеметный расчет был полностью уничтожен. Но десантники хорошо понимали, что противник их обнаружил и для перекрытия путей отхода вышлет подкрепление. Бежали друг за другом, чтобы не растеряться в кромешной темноте. Предположения подтвердились. Едва парашютисты пересекли дорогу и стали подниматься по довольно крутому склону, как сначала услышали, а затем и увидели несущиеся по дороге к аэродрому грузовики с фашистскими солдатами. Василий Муравьев схватился за гранату, но Десятников остановил его.

— Ложись!— твердо сказал он.— Не бери на себя больше, чем можешь унести. Уроки жизни даются бесплатно, но дорого обходятся.

Машины на быстрой скорости проскочили северный участок аэродрома, повернули направо и пошли по дороге вдоль его восточной окраины. Прожекторы то вспыхивали, то гасли. В отдельных местах раздавались взрывы гранат, тьму ночи разрезали очереди трассирующих пуль.

— Теперь — полный вперед! — произнес капитан Десятников, по праву старшего по званию взявший руководство группой на себя. — Нам до рассвета надо как можно дальше углубиться в лес и оторваться от преследования.

Цепочка парашютистов двинулась в путь. Во главе шел капитан Александр Десятников, за ним — старший лейтенант Серафим Гаврилов, затем сержант Владимир Гульник, краснофлотец Петр Павленко. Остальные менялись местами, создавая тыльное сторожевое охранение.

Фашисты в течение двух суток преследовали десантников, но углубляться в лес мелкими группами боялись. Опасаясь встречи с более крупными подразделениями, парашютисты в дневное время укрывались, выбрав безопасное место и выставив охранение, а с наступлением сумерек начинали движение. Без топографической карты по незнакомой местности идти было трудно. Двигались в общем направлении на юго-восток.

Чем выше поднимались в горы, тем становилось холоднее. К утру третьего дня пошел дождь со снегом. Все промокли. Ощущалась сильная усталость, томил голод. На всю группу оставалось две плитки шоколада, случайно положенные Гавриловым в карман кителя перед вылетом на задание. Питались в основном дикими яблоками и орехами. Особенно тяжело было обожженным людям. Ожоги на их лицах загноились, поднялась температура. При передвижении по лесу, по зарослям кустарника, каждое прикосновение даже небольшой ветки вызывало острую боль.

В середине седьмого дня пути десантники услышали стук топоров. Решили произвести разведку.

— Муравьеву и Прощаеву разведать объект. Остальным подготовить оружие и боеприпасы и занять круговую оборону, — отдал распоряжение Десятников.

Вернувшись, разведчики доложили, что впереди на небольшой поляне два человека занимаются заготовкой дров, складывая их в штабеля. Рядом пасутся лошади, которых можно оседлать в любую минуту. Посовещавшись, решили выйти на незнакомцев. Наличие у них советских кавалерийских карабинов говорило о том, что они связаны с партизанами. Интуиция также подсказывала, что на таком расстоянии от города и в такой глуши врагов не могло быть.

Когда один на дровосеков увидел на изможденных людях советскую военную форму, а старший лейтенант Гаврилов обожженными руками раскрыл свой партийный билет, молодой парень улыбнулся и закричал своему товарищу:

— Это наши парашютисты. Скачи быстрее в отряд и сообщи командиру.

Десантники обрадовались счастливой случайности, но для безопасности рассредоточились на поляне и изготовились к бою. Минут через двадцать прибыла группа вооруженных партизан, среди которых был и врач. После короткой беседы, убедившись в принадлежности парашютистов к выброшенному на майкопский аэродром десанту, прибывшие доставили группу в расположение майкопского партизанского отряда "Народные мстители", где они были представлены командиру отряда второму секретарю горкома партии С. Я. Козлову. После короткого знакомства десантников накормили партизанским супом, оказали медицинскую помощь обожженным, сводили в настоящую русскую баню с парком, определили в землянку для отдыха. Усталость взяла свое. Впервые за семь суток парашютисты уснули глубоким сном, не заботясь об охранении, хотя их оружие стояло в пирамидке, готовое к бою.

Партизаны днем и ночью вели бои с карателями, но парашютистов приняли по-братски, окружили вниманием, кормили, оберегали. Раненых и обожженных лечил партизанский врач Георгий Губодиевич Годизов. Разведчица Наталья Платоновна Служава, рискуя жизнью, несколько раз ходила в занятый врагом Майкоп и там, у врачей-подпольщиков добывала для парашютистов лекарства и перевязочный материал.

После отдыха в партизанском отряде группа парашютистов во главе с капитаном А. П. Десятниковым в сопровождении проводников отправилась к линии фронта.

В пути состоялось несколько стычек с карателями. В тульском партизанском отряде «За Родину» сделали трехдневный отдых. А после выхода оттуда снова пришлось вести многочасовой бой...

Группа парашютистов и партизан была обнаружена разведкой противника при подходе к развилке дорог.

Фашисты изготовились для нанесения огневого удара, рассчитывая на внезапность. Но от опытного глаза партизан боевого охранения не ускользнули отдельные перемещения среди вражеских солдат. Они своевременно подали условный сигнал, и вся группа сначала залегла, а затем короткими перебежками пошла на сближение с карателями. У гитлеровцев не выдержали нервы, они начала стрельбу первыми, раскрыв тем самым и занимаемый рубеж, и систему огня.

Партизаны и парашютисты дрались умело. Часть из них, скрываясь в складках холмистой местности и часто меняя позиции, выдвигалась к огневым точкам врага. В центре, экономя патроны, несколько человек одиночными выстрелами вели огонь по вражеским позициям.

Когда до пулемета остались считанные метры, партизан проводник П. Ф. Чижик точным броском гранаты уничтожил его вместе с прислугой, но тут же был сражен автоматной очередью фашиста. Дружное "Ура!", "Полундра!" и меткий огонь сделали свое дело. Враг в панике бежал, оставив убитыми около десятка солдат и одного офицера. А партизаны, выставив наблюдателей, подобрали оружие и боеприпасы, оставленные противником, значительно пополнив свой боезапас.

Похоронив со всеми воинскими почестями своего друга, партизаны и парашютисты тронулись в путь.

Недалеко от станицы Тульская разделились на две группы. Часть партизан ушла на задание, а проводники повели десантников дальше, мимо станиц Абадзехская, Севастопольская, в сторону Сахрая. На Федоренкиной поляне они встретились с бойцами другого партизанского отряда, в котором и остались на ночевку.

Основной задачей партизанских отрядов Майкопского куста была дезорганизация тыла противника: разрушение коммуникационных линий, линий связи, уничтожение складов боеприпасов, снаряжения, горючего и продовольствия, нападение на штабы и другие войсковые учреждения в тылу противника, уничтожение материальной части на вражеских аэродромах, осведомление частей Красной Армии о расположении, численности и передвижении войск противника. В связи с критической обстановкой, создавшейся у парашютистов после уничтожения фашистских самолетов на майкопском аэродроме, на партизан была возложена дополнительная и очень важная задача — обеспечение сбора десантников и переброска их через линию фронта. 4 ноября 1942 года М. С. Попов телеграфировал секретарю Краснодарского крайкома ВКП(б) П И. Селезневу: «Из парашютного десанта в количестве 37 человек вернулось только 12 человек, которые сейчас находятся в селе Хамышки и ожидают самолёт ВВС ЧФ для переброски. Сегодня даю команду партизанским отрядам немедленно принять меры к розыску остальных десантников».

В первые две ночи после выброски воздушного десанта командир парашютно-десантной роты капитан М. А. Орлов тоже принимал меры к розыску своих подчиненных. Несколько раз он вылетал в заданные точно встречи, но безрезультатно. Отражая атаки фашистов, прикрывая друг друга, парашютисты устремились к лесу небольшими группами, старались быстрее удалиться в горы, чтобы оторваться от преследователей. Особенно тяжелым был переход к своим для группы, в которую входил сержант Иван Гурома. Десантники прорвались в горы, но остались без запасов продовольствия и воды. Окончательно ослабевшие от ран и голода краснофлотцы случайно набрела на подростков, которые в лесу пасли скот. Узнав, что это парашютисты, ребятишки принесли поесть, напиться и указали горные тропинки к своим.

Только на десятые сутки парашютисты вышли к партизанам. Уже после войны Иван Захарович Гурома, проживающий в Адлере, разыскал своих спасителей Васю Белокобыльского, Сашу Остроухова, Любу Литовкину и Веру Радомскую.

Группа старшины Павла Соловьева одной из первых вырвалась из огненного кольца и добралась до опушки леса, но она только на двенадцатые сутки встретилась с партизанским разведчиком, который привел парашютистов на свою базу.

...После ракеты, указавшей время и направление выхода десантников из фашистского кольца, парашютисты группы управления устремились на помощь товарищам. К этому времени ценой больших потерь противнику удалось потеснить парашютистов группы прикрытия. Фашисты успели подтянуть резервы, создав значительный перевес в живой силе и огневых средствах. Но советские войны, создавая огромное значение этого боя для дальнейшего хода всей операции, сражались с исключительным упорством и храбростью.

В огненной круговерти, в лучах нескольких прожекторов все увидели советского моряка, вставшего во весь рост.

— За Родину!

Он рванулся вперед, но тут же упал, сраженный пулеметной очередью врага. Это был старший сержант П. Ф. Скибенко. До этого дважды раненный, отважный коммунист, обливаясь кровью, первым поднялся на прорыв. За ним вскочили сержанты В. Г. Бережной, А. Т. Пасюк и другие десантники. Некоторые из них падали, прошитые пулями, остальные продолжали атаку.

Завязался ожесточенный бой, перешедший в рукопашную схватку. Нечто не могло сдержать стремительного натиска моряков. Огнем и десантными ножами парашютисты пробили брешь в заслоне фашистских солдат и устремились в горы.

Всего в группе, вышедшей вместе с Соловьевым, насчитывалось восемь человек.

— Не густо, Паша. Еще один такой бой — и от вас останется одно воспоминание, — с грустью сказал Георгий Чмыга. Он смотрел на изодранную форму парашютистов, во многих местах покрытую запекшейся кровью, на наспех перевязанные раны и вспоминал последний бой, погибших товарищей.

— Кто погиб за свободу, тот не умер. Память о нем будет вечной, — твердо сказал Павел Соловьев, как бы разгадав тяжелые мысли своего друга. — А нам пора. Мы должны донести эту правду людям...

Парашютисты группы Соловьева, преследуемые фашистами, все дальше уходили на восток, не предполагая, что они все больше и больше отклоняются от мест расположения партизанских отрядов Майкопского куста. Со временем похолодало. Посыпал густой мелкий дождь со снегом. Не выбирая выражений, сержант Чмыга посетовал на погоду.

— Нет, браток, плохой погоды, есть плохая одежда, — спокойно заметил старшина Соловьев, — К тому же надо беречь нервы и уметь вести себя в любую погоду.

Через несколько дней в районе станицы Даховская, которую фашисты превратили в мощный опорный пункт с круговой обороной и гарнизоном в 1500 солдат и офицеров, после встречи с разведчиком партизан десантники дали последний бой. Оторвавшись от преследователей, они прибыли в отряд и сразу же были определены в партизанский госпиталь. Тяжелей других досталось парашютисту Ивану Касьянову. Еще в самолета он сильно обгорел. Во время десантирования его несколько раз ранило осколками разорвавшегося рядом зенитного снаряда.

После прорыва через вражеское кольцо их оказалось пятеро: Иван Касьянов, Яков Фрумин, Дмитрий Голод, Михаил Типпер и Василий Безгубенко. У станицы Тульская стали спускаться вниз, чтобы у дороги выставить наблюдение, позавтракать и передохнуть после первой тревожной ночи. Но в лесу наткнулись па немецкую засаду.

— Ложись! — тихо произнес шедший впереди Яков Фрумин.

Однако фашисты заметили парашютистов еще на пригорке и стали производить перегруппировку, чтобы окружить их. Меткой очередью Фрумин срезал фельдфебеля. Завязалась перестрелка.

— Отходите, я прикрою! — подал команду Иван Касьянов и стал поудобнее устраиваться у огромного сухого пня, из-за которого хорошо просматривалась дорога. Отважный парашютист решил ценой собственной жизни спасти боевых друзей, хотя сам находился в крайне тяжелом состоянии. Лицо его буквально обуглилось, над левой бровью кровоточила свежая рана. Только через узкую щелочку правого глаза он мог видеть прицел своего автомата. Левая рука бездействовала, а на правой были послушны лишь большой и указательный пальцы.

С трудом изготовившись к стрельбе, Касьянов оглянулся: первыми начали отходить Голод и Безгубенко.

Остальных он уже не увидел. Плотный огонь и свист пуль прижали к земле.

— Рус Иван, капут! — заорал рыжий верзила, направляясь в сторону Касьянова.

— Русский Иван еще жив — быстро ответил десантник и почти в упор выстрелил в фашиста. Тот, неуклюже взмахнув руками, завалился на спину. Эта картина подействовала на остальных вражеских солдат. Они отошли. Оторвавшись от гитлеровцев, Касьянов направился в ту сторону, куда отошли его товарищи. Передвигаться было трудно. Только на восьмые сутки его встретил партизан П. Е. Колесников недалеко от Сахрая и направил на кордон Киша, где была запасная партизанская база. Здесь его вылечили и отправили в свое подразделение.

В середине декабря, когда затянулись раны и ожоги, а сами десантники несколько окрепли после трудных горных переходов, их на самолетах По-2 перебросили через линию фронта.

Из 37 человек, выброшенных в тыл врага, 13 парашютистов и 2 партизана-проводника при выполнении боевого задания пали геройской смертью, погибли также 7 членов экипажа ТБ-3. Остальные с оружием в руках вернулись в расположение роты. Вместе с ними прибыли командир корабля старший лейтенант С. П. Гаврилов и вынужденный оставить горящий самолет капитан А. П. Десятников.

Все участники подготовки и проведения этой операции были награждены орденами.

В вечерней сводке 11 ноября 1942 года Совинформбюро сообщило: «Летчики черноморского флота совершили налет на вражеский аэродром. Советские бомбардировщики сделали на цель по 5-8 заходов. Затем появились штурмовики, которые обрушили свои удары на прожекторные и зенитные установки противника. Вслед за этим транспортные самолеты сбросили с небольшой высоты парашютистов. Приземлившись, наши десантники подожгли находящиеся на аэродроме самолеты и скрылись. Всего в результате этой операции сожжено 12 и серьезно повреждено 10 немецких самолетов... »

А вот что пишет генерал-лейтенант И. И. Лисов:

«Много лет спустя мне довелось встретиться с одним из участников этой смелой операции В. Л. Гульником, начальником цеха одного из майкопских заводов. Долго ходили мы с Владимиром Леонидовичем по полю бывшего военного аэродрома, на котором он и его товарищи приземлились на исходе дня 23 октября. Он на всю жизнь запомнил тот день и мог точно показать на местности, где приземлялись парашютисты, откуда вели огонь гитлеровцы, где были стоянки самолетов, куда отходил отряд после выполнения задачи. И хотя много лет прошло с той огненной ночи и все вокруг изменилось, Гульник не забыл ничего...

На долю десантников всегда выпадает немало передряг. Но далеко не все пережили то, что ещё до приземления пережили парашютисты-черноморцы (отряд состоял из моряков-добровольцев), когда уже над целью, прямо над центром аэродрома, в бензобак бомбардировщика ТВ-3 угодил зенитный снаряд ...

Наверное, это было страшное зрелище: подобно факелам, пылающие люди вываливались из горящего самолета. Сбивая с себя пламя, они летели вниз. Не всем это удалось. И когда раскрылись парашюты, два из них сгорели в воздухе...

К счастью, огненные десантники приземлились рядом с самолетами, и гитлеровцы не решились стрелять по ним, чтобы случайно не поджечь свои самолеты. Об атом позаботились сами десантники...

Это было сделано в то время, когда всей своей мощью враг давил на Сталинград, продолжая наступать на Кавказ. Гитлеровцы принимали все меры к тому, чтобы активизировать воздушное наступление, под прикрытием которого сухопутные войска могли бы безостановочно идти вперед. Для этого, в частности, командующий люфтваффе на юге генерал-майор Рихтгофен и перебазировал на майкопский аэродром эскадрильи своих лучших асов.

Они готовились к воздушным боям, но вопреки всему накрыли их моряки, и накрыли на земле.

Памятная встреча генерал-лейтенанта Лисова с активным участником Майкопского воздушного десанта Владимиром Леонидовичем Гульником произошла весной 1969 года, когда Иван Иванович Лисов прибыл во главе группы парашютистов, многократных рекордсменов мира и чемпионов нашей страны, на торжественную церемонию, которая состоялась на мемориальном кладбище, расположенном неподалеку от бывшего аэродрома.

Место это святое для каждого жителя Майкопа. Рядом с братской могилой героев гражданской войны воздвигнут светлый гранитный обелиск. Золотом сверкает на нем маленький якорь, и под ним слова: «Здесь похоронены моряки-десантники, павшие смертью храбрых 23 октября 1942 года при уничтожении немецкого аэродрома под г. Майкопом». И горит у подножия обелиска Вечный огонь, озаряя светом своим подвиг героев...

Вернувшиеся из Майкопской воздушно-десантной операции парашютисты продолжали совершенствовать свое боевое мастерство в парашютно-десантной роте майора М. А. Орлова и совершили еще не один героический подвиг в тылу врага.