Огни Ринеля

Когда чернота соизволила удалиться с глаз, он поднял над головой голубенький светоч и понял, что все равно ничего не видит, но по-прежнему слышит журчание воды. Сделал свет по ярче - ноль эффекта. Усилил ещё - без изменений. И только когда Амит выжал из себя Синее Солнце он, наконец, смог осмотреть место, в которое попал.

Это место явно не было пещерой.

Четыре широкие металлические колонны, стоящие ровным квадратом, длинные балки, шедшие из темноты и в неё же уходящие, великое множество труб, вентилей и клапанов... И все это звенело под действием вибрации, которая здесь стала ещё сильнее.

Амит, довольный собой, хмыкнул, сделал шаг вперед и провалился в ледяную воду. Всерьез испугавшись, он открыл глаза и быстро выплыл на поверхность - сияние Синего Солнца делало свое дело и "освещало путнику путь".

"Что за?.." - Подумалось монаху, когда он залез обратно на кусок разломанной трубы. "Пресная вода? Да такая холодная? Бывают же на свете чу...".

"Нет" - шепнул Амиту его дух.

- Утихни, тебя я вообще не спрашиваю. - Последовал ответ вслух.

"Что - нет? Это подземное озеро, а никакое не чудо" - продолжил говорить размеренный старческий голос.

- Подземные озера - штука естественная. Это место явно кем-то создано. Эдакий искусственный оазис. Ты бы видел эти трубы, эти плиты... Чтобы со всем этим разобраться придется вызывать инженеров из Ораны.

"То есть это какая-то заброшенная станция?" - духу явно стало интересно.

- Нет, иначе бы мама про неё знала.

"Тогда!.." - начал было говорить Фузу, но его голос перестал быть слышным - сегодня Амиту и бровью не пришлось пошевелить, чтобы заставить своего болтливого духа замолчать.

Вибрация чувствовалась безумная: гудело все вокруг, бурлила вода. Монах присел на край трубы и посмотрел вниз, сквозь воду: он видел несколько затопленных механический устройств, от одного из которых поднимались пузырьки с воздухом.

Нырнув в воду, Амит внезапно понял, что непонятные устройства находятся гораздо глубже, чем ему показалось. Он подплыл к нужной из них и сразу догадался, что именно оно - источник всего этого безумного гудения: внутри машины находился почти пустой кристалл риджи, который нет-нет, да и превратится в рьюджи и будет иметь хороший шанс убить монаха одной волной, а их могут быть тысячи.

Амит дотянулся кончиками пальцев ног до пола и с размаху ударил рукой по металлической крышке устройства, но из-за нахождения в воде удар получился далеко не такой сильный, однако и его хватило на то, чтобы разорвать метал и вынуть кристалл.

Вибрации тут же прекратились.

Монах схватил риджи в руки и с максимальной скоростью поплыл наверх - везунчик, потому что стоило ему залезть на уже знакомую на ощупь разломанную трубу, как последняя капля энергии упала в воду, и Амита придавило к раскрошенному камню, однако это была не волна рьюджи - кристалла-негатора, - это было нечто, что в сотню раз сильнее.

Однажды днем, Дримен Перферо, едва ему удалось отлепить свое лицо от книги, понял, что пора завязывать.

Линео Визетти, который второй месяц пропадал неизвестно где, прислал ученику в подарок четыре книги. Все вместе, по весу, они напоминали Лексу в юные годы, а она тогда была очень немаленькой девочкой, а по объему - маленькую записную книжку.

Книжки, которые не похожи на книжки. В каждой из них - по четыре... страницы, каждая из них - толщиной в два пальца. Дримену хватило одного прикосновения чтобы понять - это ценнейший подарок, который мог сделать учитель ученику.

Линео выслал ему шестнадцать старших рун стихийной магии, которые сочетали элеменьы таким образом, что юный маг три недели почти без сна пытался их просто прочитать, что уж говорить о применении.

Деревянные страницы, с вырезанными на них символами и фигурами. Некоторые из них столь мелкие, что даже чувствительные пальцы мага не могли их разобрать, и приходилось просить о помощи невесту, которая, как могла, описывала те или иные.

- Какое сегодня число? - Пытаясь прийти в себя, поинтересовался Дримен, услышав, что Лекса чем-то шуршит в соседней комнате.

- Четвертое июня шестьсот тридцать шестого года, а если тебе нужно поточнее - три часа дня. - Она копалась в комоде, где между бельем постельным и бельем нижним спряталась любимейшая и драгоценнейшая книга-сумка, завернутая в белую ткань для маскировки.

- Месяц как сожгли Монтеру. - Дримен почесал затылок и встал из-за стола для того, чтобы пару шагов спустя грохнуться на кровать. Шорох на мгновение прекратился, но вскоре снова продолжился:

- Перестань думать об этом, тебе ещё с рунами возиться. И мне ещё с ними возиться. Надо придумать куда их... и как их выплавить, а потом ещё - куда прилепить. На лезвии совсем нет места...

- Ну есть ещё рукоять...

- Руны на рукояти - бесполезность, ведь ты через клинок направляешь удар, а не...

- Любимая, у тебя есть ещё минимум года два на разработку эскиза, потому что изучение этих рун, а потом обучение применению их на практике, займёт у меня очень много времени... - Дримену не хотелось шевелиться вообще, даже соблазнительный аппетитный запах, поднимающийся сюда с кухни, не заставил бы его встать.

- Ну, знаешь, про руны телепортации ты когда-то говорил тоже самое! - Раздался смех Лексы, прежде чем она вошла в комнату и увидела своего возлюбленного, пребывающего в состоянии глубокого шока. - Что с тобой? Эй!? Дримен! Дримен!!

Он лежал на животе и не мог вздохнуть - все его тело словно окаменело, парализовало. Волна неизвестной ему энергии продолжала течь, становилась все сильнее и сильнее. Когда Лекса потянула к любимому руку, она почувствовала, как нечто неуловимое валится на нее, заставляя отступать назад к стене, но и они затряслись.

Поднялся ветер, задрожали дома.

Тео Ветру, бывший на противоположном от Бактика конце страны, распахнул окна, которые тут же захлопнулись, отбросив могучего монаха назад.

Млинес поставила бокал вина на край стола и отложила книжку. Тонкое стекло с красивым резным рисунком, где дева умывалась у водопада. Дорогой и редкий предмет, который Тео подарил ей, треснул через несколько секунд после возникновения волны.

Млинес улыбалась.

В каждом городе, на каждой улице поднялась пыль и вихрем затанцевала и закружилась, снося лавочки, повозки, телеги, разбивая витрины, вынося двери.

Дома едва выдерживали поток невесть откуда появившегося ветра, столь сильного, словно призванного неким великим магом.

Корабли Ораны едва держались в воздухе.

Визы сидела на краю ледяной площадки спиной к Храму Северной Звезды и придерживала капюшон рукой. Ветер... И холодный, и теплый. И морозящий, и обжигающий.

- Интересное совпадение. - Улыбалась она. - Двое в один день.

Четвертое июня. Три часа дня.

Однажды Стижиан Ветру проснулся и понял, что никогда не чувствовал себя так хорошо. Свежая голова, отдохнувшее тело, полное сил и готовое к очередным подвигам как любовным, так и любым другим.

Прежде, чем открыть глаза, монах почувствовал несколько необычных ощущений, одно из которых доложило ему что монах... обнажен. Ещё одно - что под ним не земля, ни трава, ни кровать, а толи песок, толи... пепел? И третье ощущение было самым смешным, но в то же время знакомым - тяжесть кожаной куртки, укрывшей Стижиана.

Он открыл глаза и увидел перед собой черноту, освещенную лучами солнца. Мягкая, рыхлая чернота, которая поднималась в воздух с легким дуновением ветра и распадалась на мелкие крупицы. Пепел.

Ясно голубое небо, теплый свет.

- Да, эту кару ниспослала Богиня на меня, дабы страдал я. - Раздался охрипший голос Элеса Рьюдо, сидевшего рядом со Стижианом. Он смотрел в небо, а по щекам его текли слезы. - Доигрался старик с человеческими жизнями. Но я не знал, не знал, что убив тебя, мы убьет сотни, тысячи людей! Всё должно было кончится твоей смертью! Пророк был бы вне опасности!

Стижиан поднял голову, опустил вниз и потер глаза, затем снова посмотрел на Элеса, переходя из лежачей позы в сидячую, поправляя слишком большой для него кожаный плащ:

- Твоя смерть, Ветру, решила судьбу многих. Знал ли я что все так будет? Нет... Хотя да, догадывался. Но и ты... Видит Богиня, я не думал, что ты попадешься на такую простенькую наживку! Суккуба! А-ха-ха! - Элес рассмеялся громко, от души, что даже согнулся пополам.

Монах смотрел на Рьюдо глазами, полными непонимания происходящего, и пока тот смеялся, он осмотрелся: пепел. Ничего, кроме бесконечного моря пепла, в котором погрязаешь чуть ли не по колено.

- Где мы? - Спросил Стижиан, почерпнув рукой горсть рыхлой черноты, сжав её в руках. - Луч? Рьюдо! - Сказал он чуть громче, чтобы прервать бесконечный смех.

- Странно, что плод моего воображения задает такой вопрос. Это Ринель, о мой мертвый друг. Город, в котором ровно семь лет назад сожгли великого и прекрасного молодого монаха Стижиана Ветру. А ты явно являешься символом моего подсознательного чувства вины, поэтому, когда разум мой дрогнул, мне пришло видение, очень похожее на того монаха.

Наверное, Стижиан должен был испугаться, по спине пробежал бы холод, сердце заколотилось бы как сумасшедшее, но он не почувствовал ничего из этого - только вопросы, великое множество вопросов родилось в голове.

Стижиан вспомнил и Ринель, он словно воочию видел, как перед его глазами поднимаются из пепла дома и здания, появляются люди... Он вспомнил синие волосы Иллес, вспомнил, как они залились кровью. Воочию увидел камеру, где сидел несколько дней без сна, а потом он вспомнил, как встречала его толпа, и как тело его разорвалось. А может, все это просто чья-то шутка?

- Никто не знал, что это так кончится. Никто, Стижиан, никто! Пророк узрел судьбу юного монаха и сказал, что наступит день, когда он отнимет жизнь и вместе с братом перевернёт этот мир. Но не было известно когда это произойдет, почему он решит так поступить, а спросить казалось глупым, ведь монтерские монахи не верят слову Пророка, в отличие от нас. И теперь-то я знаю, что они правы...

- Я помню... - Теперь он и правда вспомнил многое

- Совет приказал мне сыграть небольшой спектакль, дабы появилась причина для убиения монаха. Впервые, Стижиан, впервые мы вели на костер человека, который был одним из нас! - Рьюдо схватился за голову и впился ногтями в кожу головы.

- Что случилось с Ринелем? - Монах уже знал ответ, его продиктовал голос Визы, появившийся из одного из воспоминаний, но он хотел услышать это, а не просто знать. Ни волнения, ни страха, ни скорби. Сердце его билось спокойно и ровно. - Почему?.. Почему здесь только пепел?

- Птица. Огненная птица разорвала твою грудь. - Элес поднял глаза к небу и стал водить руками в воздухе. - Она обратила твое тело в прах, а затем взмыла ввысь и пролетела над городом, обняв его своими огромными крыльями. - Он снова плакал. - Город вмиг загорелся. Мы, старшие лучи, и даже мастер Визы...

"Мастер Визы? Она была там?"

- Никто ничего не успел сделать - только сбежать. Меньше чем за час город сгорел дотла. В пепел обратилися и камень, и метал, и люди. Осталось лишь это море. - Рьюдо криво улыбнулся и потрепал волосы своего "плода воображения".

Стижиан положил руку на сердце и почувствовал теплоту своего тела, услышал ровные, четкие удары - разве он может быть плодом воображения?

- Я не могу быть воспоминанием, - проговорил монах, - мое сердце бьется. Но и живым я тоже быть не могу...

- Узнав о случившемся, оранский сенат велел провести допрос каждого ученика и учителя монтерского монастыря, но они без энтузиазма отнеслись к этому приказу, даже холодно... скорее агрессивно. Подумать только - лучший ученик монтерского монастыря был сожжен за попытку проведения ритуала жертвоприношения, да ещё и носил в себе некого демона, уничтожившего все население города. Смешно, правда?!

Рьюдо наконец посмотрел на плод своего воображения, в первый раз с того момента, как тот пришел в себя, и тут же замолчал. Он увидел того самого мужчину, которого можно сказать, сжег собственными руками семь лет назад. Это был сильный, высокий шатен с мягким голосом и очень необычным цветом глаз - черным. Да, их цвет отпугивал всех и каждого, кто мало времени проводил с монахом, но те, кто был ему другом, видели в этой черноте доброту и ничего более. Таким был Стижиан Ветру семь лет назад.

Сегодня это был вроде тот же самый монах, который ни постарел ни на день, а наоборот, словно бы... переродился. Но были в нем некие детали, которые изменились. Волосы, принявшие цвет пепла вокруг, черные, запыленные. Кожа, ставшая бледной. Глаза... Глаза изменились по-настоящему, и на их фоне прочие изменения казались пустяковыми: чернота окрасила и белок, но вместо этого появилось тонкое белое кольцо, которое металось туда-сюда, заглядывая в душу Рьюдо.

- Стижиан?.. - Его голос задрожал. - Но... Как это возможно?! Я же видел, как твое тело обратилось в прах! Ты... Ты ... Семь лет как умер!

И почему Стижиан не почувствовал удивления? Может, он просто знал это? Вспоминая все речи мастера Визы, которые она произносила, когда они обедали, или когда тренировались, монах понимал, что ко всему этому уже давно был готов.

- Феникс, да? - Усмехнулся он, укутавшись в плащ сильнее. - Феникс... - Глухая пустота отсутствующих эмоций - вот что било сильнее всего.

- О чем ты, Стижиан! О Богиня! Ты воистину Избранник Богини, она вернула тебе жизнь! -Предсмертное настроение Рьюдо тут же как рукой сняло. Он вскочил на ноги и начал бегать вокруг Стижиана, неся всякую чушь, хватаясь за голову.

Должно быть, монах пребывал в глубоком шоке. Он не мог смеяться, не мог радоваться, не мог грустить, не мог испытать угрызений совести, ведь его виной погиб целый город! Но и думать он ни о чем этом не мог. Ни о прошлом, ни о будущем.

Стижиан Ветру сидел в море пепла и смотрел на небо.

Рьюдо сделал несколько шагов назад, оказавшись за спиной убитого им монаха. Тот с трудом поднялся на ноги и, еще не распрямив спину, смотрел по сторонам, пытаясь почувствовать собственное тело. Рука Элесе сама опустилась в карман, взяла пузырёк и скинула с него крышку.

Один коротким рывком старый инквизитор осушил пузырёк, и тот час его тяжелое дряблое тело погрузилось в толщу пепла. Стижиан даже не видел, куда пропал его палач.

День четвертого июня перестал ассоциироваться у людей со Стижианом Ветру. Это был день, когда прошла некая необъяснимая аномальная волна, а точнее сказать - множество волн. Жители городов, больших и малых, деревень и деревушек, встали с пола, чтобы обнаружить свои дома потрепанными, увидеть, как пыль поднялась и укрыла и их, и утварь. Как все вокруг перевернулось вверх дном, как в стенах появились трещины, как их соседи оказались погребенными под крышами собственных домов.

Лекса бегала по городу Бактик с ящиком, полным инструментов и запчастей, помогала ремонтировать машины, разгребать завалы, затем бежала домой, чтобы выплавить быстро, наспех, какую-нибудь недостающую деталь, и снова ринуться помогать своим соседям.

Дримену тоже было чем заняться: помощь мага всегда к месту, какое бы бедствие не случилось.

Ему больше не снились сны о человеке, растворяющемся в тени, и он больше не видел, как следующее за ним пламя прожигает даже вездесущую черноту. Нет. После целого дня, полного самых разных бытовых заклинаний, Дримену приснился сон, которого он ждал меньше всего: в ту ночь он видел свою мать. Худую, бледную женщину, с жидкими волосами, собранными в тонкий хвост, которая сидит на полу, у неё разорвано платье, а изо рта течет густая, алая кровь, но она не плакала, а улыбалась:

- Убей его. Убей его, если ты хочешь. Этот ребенок не стоит ни моей, ни твоей жизни. - С трудом проговорила она, и оскалила в безумной улыбкой перемазанные кровью зубы, - убей.

И Дримен проснулся.

- Я должен ехать. - Ответил он после получасового монолога Лексы, который она произнесла, не вставая с постели. - Должен.

- Я понимаю, что она твоя мать, но не забывай - ты считаешься мертвым, а если до совета или сената дойдут известия об обратном, они найдут головорезов, готовых принести им твою голову на блюдечке!

- Я маг уровня магистра, ты забыла? Да и к тому же: совет... сенат... какая разница? Одно сейчас давит на другое, вместе они давят на магов, а маги почему-то не хотят ни с чем разбираться, или же я явно чего-то не понимаю. Скорее всего - последнее. - Дримен раскурочил весь шкаф, раскрыл перед собой книгу и скинул туда пару вещей, в том числе и меч, который служит ему верой и правдой.

- Зачем в сумку? - Удивилась Лекса. - В случае необходимости ты его даже вынуть не успеешь.

- Да... - Дримен засунул руку в пространство между страниц по самый локоть, вытащил меч и аккуратно положил его в шкафу. - Он мне и не понадобится.

- Сума сошел? Дримен!

- Лакрейс... Не кричи. Эта женщина мне не снилась никогда - даже когда я был ребенком. Я и думать забыл о том, что у меня вообще есть родные, кроме тебя. И тут... Сначала эти волны. Пусть правительство уверяет всех, что это было землетрясение, но мы, маги, мы почувствовали все безумие произошедшего. Это была... я не знаю, что это было, но эта волна... Такое чувство, будто великий маг покончил с собой, и его последней волей было выплеснуть всю свою энергию!

- Ты кажется никогда не верил в судьбу. - Усмехнулась девушка и легла на спину. - А теперь мчишься на другой конец страны только потому, что увидел какой-то сон?

- Считай это интуицией мага... или, может, интуицией сына. Там что-то случится, Лакрейс, что-то очень важное для меня и может быть для всех людей.

- Ну не бери так высоко. Конечно, в истории было не мало случаев когда от судьбы одного мага зависела судьба целого мира, но на нашем веку... Нет места голой магии, и одиночке здесь не выжить. Дримен. - Она поднялась с постели, с рук соскользнула простыня, и обняла его. - Позволь поехать с тобой.

- Не в этот раз, милая. - Он провел рукой по её плечу, а другой - по волосам, и крепко прижал девушку к своей груди. - Я просто еду навестить свою семью. К тому же я маг и пока буду добираться смогу помочь кому-то, кому нужна помощь.

- Добрым ты тоже никогда не был. - Лекса поцеловала его, и на носочках побежала обратно к кровати, где тут же укрылась одеялом. - Что это с тобой?

Дримен не нашелся, что ей ответить, лишь посмотрел на небольшое сиреневое пятнышко, очень сильно выделяющееся на фоне перламутровой ауры его любимой. Маленькое пятнышко, которое уже три недели как радовало его глаз. Разве он может рискнуть сиянием двух душ любимых людей и взять Лексу с собой?

Амит чувствовал, что по рукам течет кровь, и слышал, как капля за каплей красная жидкость падает в кристально чистую воду подземного озера. Кристаллы... Кристалл, который должен был стать негатором, вопреки всем характеристикам кристаллов риджи и рьюджи, просто лопнул и таял в руке, словно лед на раскаленной сковороде.

Вокруг непроглядная тьма. Огонек погас, когда Амит потерял сознание, а призвать его ещё раз у него не было сил. Когда он понял это, то просто открыл глаза и перевернулся на спину: оказалось, что вокруг светло как днем.

Позабыв о боли в руке, монах вскочил на ноги и снова осмотрел помещение в которое забрался: все те же непонятные колонны, машины, вышедшие из строя, радовало, что наконец исчезла вибрация и стало тихо, не было слышно даже журчания воды.

Вода светилась. Не ярко, лишь синеватое свечение, которого, ввиду, того, что затоплена почти вся пещера, хватало для освещения всей надводной... да и подводной части тоже.

Там, внизу, Амит увидел множество завалов и ни одной двери. Подняв голову вверх, он увидел здоровенные грушеобразные лампы, соединенные между собой черными шнурами, местами оборванными, они крепились к трубе, через которую Амит сюда и пробрался.

"Что это за место?" - задал сам себе вопрос монах, но его неугомонный дух не смог промолчать.

"Очевидно подземное озеро. Хотя... Скорее река."

"Действительно, не могли же построить все, что я вижу прям под водой, должно быть машина, которую я вывел из строя, выкачивала откуда-то воду". - Амит глянул на свою изрезанную ладонь и сжал её в кулак. - "Единственное... Нет, не единственное. Почему город умирает без воды, а здесь, прямо под ними, скрыт настоящий оазис, причем созданный явно не природой?".

"Скорее всего горожане и не знали об этом месте: оно было засыпано песками и скрыто под землей." - Монотонный голос Фузу немного пугал - он явно о чем-то умалчивает, но дух есть дух - уговаривать его рассказать что-то бесполезно, захочет - сам все скажет. А заговаривать свой дух... это низость.

"А вода? Ты когда-нибудь видел сияющую воду? Она... О Богиня, она же излучает энергию!" - Амит наклонился и сделал глоток. "Потрясающе!"

"Будучи частью хозяина, духи ничего не видят, но объяснить тебе, почему вода получила это свойство, я могу" - да... с Фузу явно что-то было не так, он был чем-то обеспокоен, встревожен.

"Что тут объяснять - она пропиталась энергией риджи. Фузу... Что тебя беспокоит?"

"То же, что будет беспокоить тебя, когда ты вылезешь из этой пещеры. Кстати выбраться будет не просто".

И снова замолк.

Беда...

Замолк, но не соврал! Выбраться оказалось сложнее, чем попасть сюда и обезвредить механизм.

Сначала Амит пытался забраться наверх - допрыгнуть или пролевитировать до трубы, из которой собственно вывалился. Но нет, она оказалась слишком высоко, и схватиться за неё никак не удавалось.

- Ладно... - Сказал он сам себе, прокрутив в голове коварный план.

Амфите пришла в сознание лежа на плаще одного из своих охранников. На вопросы "что произошло?" и "где мой сын?" никто не давал внятного ответа: все бегали и суетились, доставая своих друзей и товарищей из-под мелких обвалов на раскопках и поваленных зданий в самом городе.

Вибрация исчезла, но женщина помнила землетрясение, больше похожее на сильные волны в море, которые сбивали с ног и волокли по земле людей, не давая человеку возможности вырваться.

- Амит! - Закричала она, увидев, что тоннель, по которому её сын должен был проникнуть внутрь, завален, и никто не собирается его разгребать. - Амит! О Богиня! - Она бросилась веред, но охранник схватил её за руку.

- Там может быть опасно, госпожа Лоури. Не стоит...

- Отстань! Там мой сын! - Но, разумеется, сильные руки её не отпустили, а отволокли назад, что оказалось очень своевременным решением.

Земля, на которой мгновение назад стояла Амфитеа, затряслась, и последовал сильный, мощный толчок. Громко кашляя и ругаясь умными словами, из образовавшегося в земле отверстия выбрался Амит. Мать кинулась ему на шею и стала целовать его по покрытым песком и потом щекам, не подумав, что сыночек сейчас упадет. Что и случилось.

Амит упал на колени и вытянул перед собой руки - одна была изрезанна осколками непонятно почему растаявшего кристалла, другая - изрезанна и разбита с тыльной стороны ладони. Да... Кто бы ни построил этот подземный оазис - сил они не жалели, как и крепкого камня, пробивать который оказалось очень нелегким делом:

- Ты жив, мальчик мой, я так испугалась! Тут ещё это землетрясение! Я так рада, что ты жив! - Она села рядом с ним, потом подбежали ещё несколько человек, один из которых принялся очищать раны на руках монаха. - Амит, что же ты молчишь? Тебя не было несколько часов, должно быть сознание потерял от удара, ведь под землей все лучше чувствуется... или нет? Амит!

Уже потом, ближе к ночи, он смог услышать внятное объяснение тому, что произошло пока он был внизу, да и рассказать об увиденном удалось лишь после отдыха - прежде попросту не было сил. Глава города сделал огромные глаза и незамедлительно побежал писать письмо в академию ремесленников в Орану, чтобы те выслали специалистов и помогли провести в город воду из найденного озера и вообще разобрались с теми машинами, что Амит нашел.

Амфитеа весь вечер была немного подавлена, настроение портило не только все произошедшее, но и тот факт, что под её руководством был откопал оазис, а не древнейший храм, который раскрыл бы тайны прошлых лет. Ведь ничего не известно о том, что было до падения Северной звезды - лишь редкие артефакты да легенды с мифами - ни дат, ни событий, ни одной книги или рукописи не уцелело, чтобы историки могли расшифровать их и понять, что же было до пришествия Богини.

- Мама, не расстраивайся. - Проговорил Амит, когда они находились в его комнате. Она пила травяной чай, а он валялся на кровати без малейшей надежды на сон. - Уверен, в мире ещё найдется земля, хранящая под собой тайны былых времен.

- Я... Да, ты прав. Спокойной ночи. - Она потрепала сына по сальным волосам и отправилась в свою комнату, оставив Амита и ночь наедине друг с другом.

Клятый хитрец Фузу... Он напоминал монаху его горячо любимого учителя Млинес. Она тоже не любила говорить все сразу, а заставляла шаг за шагом идти к желаемой разгадке, даже если сама загадка была глупа или очевидна.

Шок, в котором пребывал Амит почти пол дня был вызван не ударом негатора, не землетрясением, не усталостью, хотя она тоже сказывалась, а чувством, на которые Фузу вывел своего хозяина, едва тот увидел солнечный свет.

"Невозможно чтоб он был жив. Семь лет прошло, сожгли его, а вместе с ним и весь Ринель. Я видел тот пожар. Я опоздал всего на один день, но я видел зелёное пламя, похоронившее гигантский город, а вместе с ним и Стижиана. Фузу, если это твоя шутка и ощущение ложное... то я не знаю...".

"Я не умею создавать ложные ощущения, мой господин, и то, что вы чувствуете - правда".

- О Богиня. - Ухмыльнулся Амит, а утром выдвинулся в путь, ведомый голосом духа.

- Визы... - Обратилась Млинес к своей наставнице, которая весь день просидела на краю ледяной платформы и любовалась раскинувшимся перед ней видом. - Ты ведь знала это, верно?

- А ты - нет? - Усмехнулась наставница и поднялась на ноги. Подул сильный ветер, предвещающий наступление ночи, и женщине стало холодно. - Неужели первый в истории этого мира медиум не смог почувствовать в мальчишке дух феникса?

Млинес передёрнуло: раньше она никогда не упускала из виду нечто столь важное. А тут! Одиннадцать лет жила под одной крышей с мальчишкой, носящим столь сильного духа, и не заметила этого.

- Позор, Млинес. Интересно, твой ученик будет таким же невнимательным? Ха-х... Мне жаль Стижиана. Хороший, смышленый мальчик, правда, уж больно любопытный.

- Не припомню в нем такой черты. - Млинес подошла к наставнице и встала рядом с ней, на Храм опускалась ночь. - Я спрашивала не только о нём, но и о..

- Он видел башню. - Сухо произнесла Визы, перебив её. - Более того... Он отчасти видел то, что в той башне произошло. Надеюсь, смерть вырезала эти воспоминания.

- Не думаю, что это ему повредит.

- Пока - нет, но в будущем... Даже я не знаю, что будет с ним через несколько лет.

- Что? - Лицо и голос Млинес выразили искреннее удивление.

- Это именно то, почему он был мне так интересен. Феникс он или нет, но у любого живого и разумного существа есть линия жизни, некие ключевые точки, через которые он обязан пройти. Я видела лишь смерть Стижиана, то, как он горел на костре. А факт его воскрешения, - Визы подняла голову к небу и придержала рукой капюшон, чтобы очередной порыв ледяного ветра не сбил его, - это была вера.

Млинес второй раз за пять минут была готова свалиться с ног от удивления.

- Вера? Это глупо звучит из твоих уст, Визы. Очень глупо.

- Да... Пойдем внутрь. Начинает холодать, может будет вьюга. Когда прибудет Ора?

- К утру. Думаю, в начале следующей недели она уже будет готова. Ты уверенна, что это стоит поручить именно ей?

- Да. И не волнуйся, она справится. - Визы медленно ступала по ледяному мосту. - Тебе бы радоваться следовало - терпеть весь этот спектакль дальше уже не имеет смысла, скоро все закончится.

Визы удалилась в Храм, где улеглась у стержневой руны и впала в глубокие раздумья. Млинес тоже задерживаться не стала, лишь кинула взгляд в даль, туда, где раньше была любимая ею Монтера.

Глава восьмая.

Верный друг.

От Ормарты до Кайлинна стало добираться в сотню раз труднее, ведь теперь пересадочный пункту в виде города Ринеля оказался стертым с лица земли, а Стижиану просто необходимо было съездить в банк.

Странно, но Стижиана узнали и даже не устроили допроса на тему "О Богиня вы же вот уже семь лет как умерли!.." и все в таком духе. Отнюдь. Заведующий банка, сын предыдущего хозяина, даже не спросил, почему владелец такого солидного счета пришел босиком и в плаще, который в три раза больше чем он сам. Стижиан смог спокойно взять нужное количество денег, дойти в таком виде до магазина одежды, затем до обувного, наткнуться на улице на Амита, купить пару билетов до Гротеналя, с пересадкой на поезд до Осфити, а уже оттуда - до Кайлинна.

Амит, услышав о том, куда направляется его свежевоскресший товарищ, долго изливался ругательствами и, в общем-то, не торопился задавать вопросы, которые его по-настоящему волнуют, а лишь спросил таким ехидненьким голосом:

- Решил мамочку навестить?

Стижиан, зашнуровывающий в тот момент ботинки, на мгновение остановил процесс, набрал полную грудь воздуха, но произнес только одно слово:

- Нет.

- А зачем тебе тогда в Кайлинн? Там сейчас целый взвод инквизиторских шавок, а тебе лучше не светиться, не то снова пойдешь на костер.

- Хочу заказать себе одну вещицу. Даже две...

- И ради них ты готов рисковать своим здоровьем? Не ври мне, Стижиан. Ты при жизни-то...

Стижиан снова остановился и поднял голову, чтобы посмотреть в голубые глаза этой беловолосой бестолочи. Да, фраза "при жизни" теперь надолго вклинится в лексикон Амита.

- Ты при жизни-то никогда не испытывал особо сильной любви к своей семье, что это вдруг сейчас? Когда у тебя есть куда более насущные проблемы...

- Какие? Уничтожить инквизицию? Разрушить устои церкви и Храма Сияния? Может мне ещё правительство свергнуть, устроить там, революцию например, потом прилюдно казнить Пророка, уничтожить отпрысков королевской семьи, чтобы потом не было борьбы за власть, и стать императором? А? Как тебе такие планы?

- Ну ты потише. Успокойся. - Амит оглянулся по сторонам и обрадовался тому, что к болтовне подозрительного-мужчины-с-черными-глазами не прислушиваются. - Я не представляю, какого тебе сейчас, но...

- Давай без "но", хорошо? Амит, - Стижиан перестал мучиться со шнурами, встал и положил руки на плечи друга, - я страшно рад тому, что ты меня нашел и приехал за мной сюда, в такую даль. Но...

- Никаких "но", я понял, у тебя и без того дурное настроение. Кайлинн так Кайлинн. Будь по-твоему.

И вот они сидели в поезде, везущем их из Гротеналя в Осфити, пили кто вино, кто медовуху, и рассказывали друг другу о том, какими же зверями были их учителя. Один жаловался на Визы, другой на Млинес, они вспоминали юность, которая для Стижиана была не такой уж далекой.

На третий час езды оба замолкли.

- Глупо что-то спрашивать, но...

- Я хочу увидеть их мертвыми. - Признался Стижиан, устремив взгляд в даль. - Но... Дух, сокрытый внутри меня, сжег целый город. Большой город, а с учетом всех моих моральных ценностей...

- Сжег? - Переспросил Амит, потянувшись за ещё одно бутылкой вина. - Я всегда свято верил, что Ринель сожгли инквизиторы, дабы приуменьшить последствия твоей смерти. - Их взгляды пересеклись. - Нет? Но...

- Инквизиторы - не маги огня. А то, что уничтожило Ринель не оставило от города и следа. Огонь костров сжигает дерево, может, плавит метал, но обратить камень в пыль... Не-ет, это под силу только магическому огню.

Поезд замедлил ход - они подъезжали к одной из промежуточных станций. Двое друзей детства.

- Шикарно. Ты снова на голову выше меня, Стижиан. - Засмеялся Амит, сделав глоток прямо из бутылки. - Теперь в нем видите ли два духа...

- Ты вообще медиум. Если я и смогу тебя одолеть - то только голыми руками. Кажется мне, что пока я был ТАМ, - Стижиан взмахнул руками, - ты совсем перестал заниматься...

- Ты это на что намекаешь?

- Я вижу жирок. А ещё ты пьянеешь быстрее обычного.

- Потому что я, в отличие от тебя, уже почти тридцатилетний дядька! Это ты тут весьма оригинальным способом сохранил себе юное тело. - Амит чуть ли не кричал, но когда на лице Стижиана появилась дикая смесь удивления и настороженности, брови поднялись вверх, губы сжались в бантик, а глаза широко раскрылись, он сделал ещё пару глотков и развел руками. - Ну да, и мне не хватает тренировок... Да я последние шесть лет занимаюсь сплошь умственным трудом!

Оба засмеялись. Поезд снова ускорился.

- Амит, а в чем способность медиумов?

- Каких медиумов? Нас всего на свете двое - я и Млинес. А способность... Мы слышим духов.

- В смысле - слышим?

- В буквальном. Я вполне могу слышать голоса духов.

- И много чего интересного тебе говорят духи? - Стижиан усмехнулся и потянулся за гроздью винограда.

- Смотря какие... - Амит как зачарованный наблюдал за поглощением винограда, и с каждой исчезнувшей ягодкой глаза его становились все больше. - Честно говоря, я пока ещё не дошел до того чтобы свободно общаться со всеми духами. Со своим - да, могу, и к моему великому несчастью он у меня невероятно болтливый. На то, чтобы научиться его игнорировать, у меня ушло очень много времени! А вообще... могу поболтать с духами почти всех встречавшихся в моей жизни инквизиторов, нескольких магов, но вот великие духи... Стижиан, с каких пор ты ешь виноград?

Стижиан, закинувший в рот очередную ягоду и, уже готовый её переживать, замер и пристально посмотрел на почти нагую гроздь в своей руке. Переведя взгляд с неё в окно, а потом - на Амита, монах пожал плечами и прожевал виноградину.

- Ладно. Великих духов, вроде твоего или Млинес, я пока не могу слышать. Её дух, кстати, - мимо их закрытого купе прошла парочка нетрезвых людей, горланящих пошлые песни, - это нонсенс. Как-то раз, помню, когда я уже по глупости своей начал думать, что неплохо справляюсь со своим потрясающим даром, она... Это видеть надо было! - Амит залился смехом и прежде чем продолжить рассказ несколько минут провалялся на сидении, давясь собственным хохотом. - Она развалилась на диване, взяла в руки книжку и сказала: "Когда я читаю - я максимально расслабленна. Мой дух успокаивается и впадает в полудрему. У тебя есть полчаса, чтобы его разбудить. " Ну я по наивности своей подождал какое-то время, чтобы Млинес впала в свое "расслабленное" состояние, вернулся и... Расслабленное... Я даже ауру её увидеть не смог! Увидеть! Куда уж там прочесть и уж тем более не смог достучаться до духа! - Он сделал ещё два глотка из бутылки и уже спокойным уселся напротив Стижиана у окна. - Мне ещё есть куда расти. Ну, а ты что молчишь? Тогда, семь лет назад, мы так и не встретились... Я опоздал на один день, а ни одного письма из того Храма, где ты был, я от тебя не получил. Расскажи, чему тебя там учили!

- Ну... Скажу коротко - учение кардинально отличается от монтерского. Разумеется, есть точки соприкосновения, но если в монастыре мы вкладывали силу в удары, использовали акробатические приемы, учились уворачиваться и концентрировались именно на бою с разными видами восставших, то в Храме дело обстояло иначе. - Стижиана взял с боковой полки подушку, подложил её под голову и улегся лицом к двери из купе. - Не говорилось конкретно об уничтожении нежити. Мастер учила меня, что даже стоя на одном месте можно уничтожать противников в любом количестве. Это позволяет не давать телу уставать. Так же, она меня учила концентрации и материализации силы и энергии в определенную, самую удобную с её точки зрения форму.

Амит быстро моргнул, дав другу понять, что не понимает.

- Смотри. - Монах уселся на краю и вытянул перед собой руку. - Это сфера. - Стижиан, рефлекторно призвав сферу, забыв одну вещь - что сила в нем больше не одна. И вместо ярко-синего концентрата спрессованного сияния в его руках загорелся нужной формы ярчайший изумрудный огненный шар, распространяющий по купе такое тепло, что Амит мигом вспотел.

- О Богиня! - Чуть ли не взвизгнул он, перед тем как Стижиан сжал ладонь в кулак и сфера погасла.

- Ой... - На его лице появилась кривоватая виноватая улыбка. - Это было неожиданно.

- Не делай так больше! - Крикнул медиум и полез на стол, чтобы открыть окно.

- Не делай? - Возмущению монаха не было предела. - А как тогда я научусь это контролировать?

- О Богиня! - Амит поднял глаза на лампу под потолком, - скажи мне, что он не собирается тренироваться со мной!

- А что тебе не нравится? Я научусь сдерживать силу огня... может быть даже смогу отделить силу монашескую от силы феникса, а ты научишься общаться с великим духом!

Амит косо посмотрел на него:

- А если ты меня случайно спалишь?

- Тео всегда говорил: "с перепугу учишься всему". Разве могу я позволить тебе умереть у меня на глазах?

- Не убедительно. - В этот момент, опаленная потоком огня лампа в последний раз скрипнула и упала вниз.

Город Осфити встретил монахов мерзким мелким дождем и поездом, который задерживался почти на три часа.

Делать нечего - придется ждать. Будучи людьми образованными, они решили первым делом посетить городскую церковь, где хранится один из четырнадцати осколков Северной Звезды - священное и исторически важное место.

Дело было не только в том, что посещать городские церкви является святой обязанностью каждого монаха, но и в том, что церковь Осфити не раз мелькала в рассказах монтерских мастеров, и создавалось впечатление, что это - самая красивая церковь на свете.

- Что-то в городе не так. - Заметил Амит, едва монахи вышли из вагона поезда. Мерзкий дождь беспокоил его в последнюю очередь, дело было в людях: их было слишком много даже для ночной пересадки: повсюду стояли, сидели и лежали мужчины, женщины и дети. Голодные, измученные, кто-то в порванной одежде и без обуви, кому-то повезло больше. Они занимали все место под огромным навесом, куда не доходил дождь. - Не слишком похоже на процветающий портовый город, не так ли?

Стижиан молча кивнул и накинул на голову капюшон. Раньше монах любил ночь - никто толком не видел его черных глаз и весьма спокойно с ним разговаривал, однако теперь белое кольцо на его глазах светилось в темноте и приходилось отпускать веки, чтобы не выдавать себя.

- Мне кажется, я знаю кто виноват в страданиях этих людей. - Пробубнил он достаточно громко, чтобы сквозь дождь друг его услышал.

- Не понимаю о чем ты? - Амит озирался по сторонам и не видел ничего, что могло дать объяснения.

- Посмотри вперед, на высокие ворота. Нет, не туда, а на выход с вокзала.

Амит присмотрелся, но разглядеть не смог - дождь, ночь и клубы пара, расходящиеся от поезда, скрывали все. Однако медиуму хватило смекалки, чтобы понять что там - инквизиторы.

- Что им нужно в торговом городе?

Стижиан пожал плечами и повернулся к Амиту: на нем был почти новенький плащ с белой полосой, который, казалось, только что был сшит и не был ни в одном бою...

- Да, ты правильно подумал. Я его заказал по окончании обучения и с тех пор...

- Ты хоть драться не разучился? - С серьезным сомнением в голосе поинтересовался Стижиан, громко хрустнув пальцами.

- А что, думаешь, придется?

- Нет, конечно, нет, просто двое мужчин пройдут через этот пост охраны, и никто не обратит внимания на то, что один из них отдаленно напоминает монтерского монаха, - Амит даже не обиделся, - а другой...

- В плохом настроении. Пошли.

Чтобы там не творил совет инквизиторов, магистров и сенат, а стоило людям, прячущимся под навесом от дождя, увидеть белую полосу на темно-коричневом кожаном плаще, как они встрепенулись, стали толкать друг друга в бок, и в их глазах засияло нечто, что с невероятным усилием пытались задушить церковники - надежда:

- Репутация есть репутация. - Пробубнил Стижиан, и кончики его губ изогнулись в легкой улыбке.

- Клятва есть клятва. Мы никого не можем убить, ты забыл?

- Я помню.

Инквизиторов оказалось всего трое, остальные семь человек - просто послушники, хотя некоторые из них были старше обоих монахов вместе взятых. Они стояли у высоких широких ворот так, словно только что выбрели из бара: громко болтали, что-то пили, далеко плевались, в общем делали все то, чего на посту делать никак нельзя.

Лишь один их них, самый молодой из послушников, мальчишка лет пятнадцати, стоял смирно и вглядывался в темноту. Большая часть пассажиров, приехавших на том же поезде, что и монахи, шли в другую сторону и пересаживались на другие поезда. Мимо поста, где стояли инквизиторы, редко кто проходил.

Завидев двух людей, юноша тут же встрепенулся и сделал шаг вперед, но не успел он открыть рот, как инквизиторы замолкли и самый старший из них, Хав Ист, положил руку на плечо мальцу и сам вышел вперед:

- Амит, помнишь, что говорилось в книжках о глазах феникса? - до поста оставалось всего несколько метров.

- "И бежали в ужасе враги, увидев бездну в его глазах..." Ты об этом?

- Да... Может, проверим?

- Хех, а как же твое нескрываемое желание вернуть мне прежнюю форму? Жирок, там, согнать...

- Успеется.

- Вы двое! - Гаркнул Хав, обращаясь к монахам. - Остановитесь! Эта форма... - Он окинул взглядом плащ Амита. - Вы арестованы!

- Что, оба? - Возмутился Стижиан, - я вообще не с ним!

- Ты! - Он подошел к нему и сдернул с его головы капюшон. - Ты... Слепой что ли? Открой глаза!

Вокруг Амита выстроились четыре послушника, вооруженные палками, отдаленно напоминающими дубины.

- Хорошо. - Стижиан открыл глаза и увидел, как мокрый от дождя, высокий и, возможно, сильный инквизитор в серых одеждах хватает ртом воздух, как его глаза налились кровью и наполнились ужасом.

- О Богиня! - Завопил он, сделав несколько непроизвольных шагов назад.

Стижиан посмотрел на всех, кто стоял на посту, и с каждым из них встретился взглядом: они замерли, окаменели:

- Лгут книги, - сказал Амит, - "в ужасе" - да, "бегут" - явно нет.

- А ты бы смог бежать или вообще шевелиться, увидев, скажем, Млинес, когда та по-настоящему не в духе? - Стижиан собрал промокшие насквозь волосы и выжал их, словно полотенце.

- Вспоминая свой первый боевой опыт... Да, бегать я умею хорошо. Клятый дождь.

Они прошли мимо поста, где окаменевшие от страха инквизиторы не могли и шевельнуться, и вышли в город.

- Интересно, а при посадке на следующий поезд, ты так же будешь проходить?

Не смотря на ночь и проливной дождь, который с минуты на минуту должен превратиться в ливень, на центральной площади Осфити собралось невероятное количество народу. То были рыбаки, их жены, военные, стражи города, нищие, приезжие и немыслимое количество представителей церкви.

Протискиваясь сквозь толпу людей, монахи никак не могли понять, что же происходит, но до них доходили обрывки чьих-то словно бы предсмертных криков, которые вырывались из уст оратора вместе со слезами:

- ... И конца этому не будет!! Пока мы ещё живы!!... Сколько можно терпеть лишения?..

Это был голос мужчины, который надрывался, стараясь перекричать шум дождя и гул толпы. Он стоял на ступенях Одиннадцатой Святой Церкви и кричал, кричал, кричал. Подойдя поближе, Стижиан и Амит услышали следующие речи:

- И они называют себя слугами Богини? Величайшего Божества, принесшего себя в жертву ради того, чтобы даровать нам Святое Учение? Эти кровопийцы, убивающие наших братьев и сестер? Лжецы, утверждающие, что ими покровительствует сама Богиня?!

Это кричал старец, одетый в священнические одежды сплошь белого цвета. Он держал в руках четырнадцатигранную звезду, а значит он - настоятель правоверной церкви, и скорее всего - глава Одиннадцатой Святой Церкви.

Сразу не было заметно, но седовласый старец был весь перепачкан кровью, которую почти смыли капли дождя, а там, чуть позади него, ещё несколько служителей церкви возились над телом ребенка, из-под ног которого тек кровавый ручей:

- Вот уже триста лет они проливают кровь людей, и не важно, в чем они были повинны! Любой человек, какой бы ужасный поступок он не сотворил, заслуживает жить, и имеет право на защиту и спасение! Инквизиторы и их руководители совсем забыли об истине, написанной в Святом Писании! Обесценили человеческую жизнь своими деяниями!..

- Эй, Амит, что это? - Стижиан вдруг почувствовал знакомое ощущение, но раньше чем он услышал ответ, над его головой со скоростью стрелы пролетело нечто мелкое, но сверкающее, что пробило грудь оратора, и в гробовой тишине, лишь под шум дождя, он мертвым рухнул на ступени.

Тишина затянулась не больше, чем на мгновение, а за ней последовало то, что страшнее всего:

- Настоятель убит!

- Клятые инквизиторы!

- Как вы смеете обвинять слуг Богини!

- Убийцы!

- Еретики!

И полилась кровь.

Инквизиторы дрались с горожанами, те - со стражами, они - с приезжими, а те - опять с инквизиторами.

Дождь стал лить сильнее, омывая убитых и разнося красные потеки по всему городу.

Амит и Стижиан рванули в разные стороны. Один побежал в сторону, откуда стреляли, а с учетом того, что стреляли не чем-нибудь, а негатором, отыскать путь до стрелка не составило труда. Медиум хоть и приобрел излишек веса, ловкость и рефлексы это у него не отняло: он с легкостью забрался на балкон ближайшего здания, а оттуда - на крышу, где с разбегу приложил ногой меткого стрелка.

Что-то хрустнуло, но судя по звуку это не было переломанной костью. Перевернув на спину потерявшего сознания стрелка, Амит понял, что он не из числа инквизитором, а вольный наемник. На ремне, слева, болтался небольшой мешочек, от приближения к которому у Амита начинали трястись руки и учащалось сердцебиение. Он открыл его, и увидел несколько десятков мелких кристаллов рьюджи, больше известных как негаторы, как раз такого размера и формы, чтобы их можно было прикрепить вместо наконечника для стрелы:

- О Богиня, что же вы задумали... - Сказал он, повторно ударив ворочающегося стрелка по ребрам, и спрыгнул вниз.

Стижиан, уворачиваясь от неумелых замахов и редких пуль, пробирался сквозь царящую всюду бесконечную драку, поскольку битвой это никак нельзя было назвать - все началось слишком быстро, и с такими темпами, все так же быстро должно было закончиться.

Выбежав на ступени, Стижиан увидел тело мертвого настоятеля, над которым склонился какой-то человек, в чьих руках блестело тонкое лезвие ножа:

- Эй! - Крикнул ему Стижиан, скинув капюшон. Человек посмотрел на него и замер, выронив небольшой ножичек из рук. Монах подбежал к нему и оттолкнул назад, взглянул на настоятеля - тот был мертв, переставшая течь из раны кровь - наглядное тому подтверждение. Однако... - Где стрела? - Он схватил за шкирку перепуганного неизвестного, скрывающего лицо под маской. - Где?! - Но ответа не последовало. - Зачем тебе нож, если он уже мертв, что ты собирался сделать? Эй!

Монах ударил неизвестного ему мужчину по лицу и тот тут же пришел в себя:

- Не поднимая на меня глаз, ответь, что ты хотел сделать? Отвечай! - Стижиан почувствовал, как кипит его кровь. - Ну!

- Чтобы вынуть... камень... вынуть.. из сердца... камень.. нет.. стрелы.. только камень...

Монах перевел взгляд на тело настоятеля, затем на свою жертву, а после вовсе забыл о последнем и склонился над небольшой раной в сердце, вглядываясь в неё.

- О Богиня... - Его глаза округлились. Монах вытянул руку над сердцем настоятеля и призвал предмет, оставшийся в нем.

- Стижиан! - Раздался голос Амита, который прорывался сквозь битву к ним. - Это рьюджи, слышишь!! Они убивают кристаллами рьюджи!!

Монах медленно кивнул и закрыл глаза настоятелю.

- Скольких духов, которые сейчас здесь, ты можешь заговорить?

- Не считая твоего - всех.

- Сколько их них полезны как целители? - Он сжал в руке осколок негатора.

- Треть. - Амит начал догадываться, что сейчас будет.

- Отлично. Заставь духов лечить раненных, остальных - блокируй.

- Помни о клятве. - Кинул ему Лоури, и опустился на колени, впадая в полусон. Дождь очень этому способствовал.

Стижиан всегда помнил о клятве и не собирался отнимать чью либо жизнь. Вспомнив, с каким успехом прошла его попытка призвать одну-единственную сферу, призвать пять оказалось более чем достаточно, для того чтобы прекратить сражение.

Пламя и голубое сияние слились между собой, осветив всю площадь. Люди замерли, зачарованные и испуганные возникшим перед ними светом, который скрывал от их глаз двух монахов.

Те, кто был сильно ранен, почувствовали, как перестала литься их кровь.

"Слабые духи у этой мелюзги", - рыкнул довольный собой Фузу, - "но хоть кровотечение остановят".

"Ты остальными занимайся, с целителями я как-нибудь справлюсь".

Меньше чем через минуту свет померк и растаял. Поднялись клубы пара, однако дождь все ещё продолжал идти. Город затих. Монахи пропали из виду.

- Удивительно, что, не смотря на произошедшее, поезда все равно ходят. - Сказал Амит, глядя в темноту за окном, которая буквально на глаза рассеивалась: наступало утро.

Они были уже на полпути в Кайлинн, сидели в купе, где на верхних полках дремали ещё два человека. На стол, за которым сидели оба монаха, Амит высыпал кристаллы, и Стижиан вот уже час смотрел на них, перебирал, перекладывал из руки в руку.

- Вот всегда так. - Ухмыльнулся он, прикрыв глаза рукой. - Едешь, понимаешь ли, в далекий город заказать себе новый плащ...

- Ах вот зачем ты едешь в Кайлинн...

- И по дороге мимо делом подавляешь восстание и узнаешь о какой-то невразумительной интрижке инквизиции. Если верно трактовать, можно получить ответы на многие вопросы, терзающие ум твоей фанатичной мамы.

- Она не фанатик церкви, просто любит историю... И... ты же не думал, что возродившись с новой силой, перестанешь быть монахом? Отнюдь - защищать людей, спасать их от черни, защищать от негатива - было, есть и будет твоей обязанностью всегда.

- Я и не отрицаю, просто...

- Стижиан, когда станет известно о том, что ты восстал из мертвых, никто из верующих не станет слушать россказни о спавшем в тебе духе феникса. Тебя будут почитать за святого. Может, вокруг тебя даже образуется культ, может тебе повезет, и тебя станут называть посланником Богини, а может, вознесут как нового Бога. Не забывай, воскрешение - это то, чего ни маги, ни монахи, ни даже целители до сих пор не умеют.

- А значит, войны с инквизицией мне не миновать? - Стижиан засмеялся и улегся набок, головой к окну. - Надо сначала разобраться с тем, что произошло сегодня ночью, почему убили настоятеля, почему именно этими кристаллами. Почему вообще в Осфити оказалось столько инквизиторов - я не верю, что они приехали помолиться в Одиннадцатой Церкви. Слишком много вопросов...

- Тебе и правда так хочется всем этим заниматься?

- Нет, конечно. Я хочу отыскать Тео... Уверен, он сутки напролет будет меня кормить всякими небылицами и пытать на предмет того, чему меня учила Визы. Потом он наверняка захочет узнать что случилось в Ринеле... и, наверное, крепко пожмет мне руку, когда узнает, что я в своей, кхм, прошлой жизни спотыкнулся именно о женщину, о суккубу, что б её! Хочу в Монтеру, к критши, залезть на его ветку и спать. Хочу увидеть мою розу, и твою тоже! Помню мне говорили, что она у тебя стала голубоватой, или синей...

- Бирюзовой. - Амит потихонечку засыпал, вымотанный контролем над сотней духов.

- Вот, бирюзовой... Потом я бы поехал в Орану и отыскал Амельеру. Знаешь, было бы здорово, если бы она меня ещё помнила и может даже ждала, а если нет... То я просто скажу ей, что те четыре года, которые я прожил на севере, я все время думал о ней. Да... Это было бы потрясающе.

Амит тихо засопел. Это напомнило Стижиану как они жили в келье, как прошел его последний месяц в монастыре. Тоска по сожженному дому, по людям, которые, вспоминая о тебе, уже давно просят Богиню даровать тебе вечный покой.

Сон так и не пришел к фениксу - он лежал и слушал сопение Амита до самого прибытия в Кайлинн.

Приморский город Кайлинн оправлялся после очередной выставки. Несчастные школьники бродили по городу с огромными мешками, куда они собирали крупный мусор вроде бутылок, одежды, обуви, головных уборов и всего такого прочего.

Выставка ювелирных изделий прошла на ура и, конечно, городские мастера получили наивысшие оценки, распродали почти все украшения и теперь будут целый год мастерить новые изделия, в то время как вторая половина мужского населения города будет трудиться в шахтах и в поте лица добывать драгоценнейшую лроновую руду.

За последние двадцать пять лет, как главой стал Маэс Клод, город очень сильно вырос, уровень жизни значительно поднялся, выросло население города, появилось несколько школ, новая больница, множество магазинчиков, увеличилась производительность труда, в общем, все в городе было хорошо.

Однако, вот уже много лет по городу ходят слухи о великой жертве, которую глава принес ради благополучия своего города, и слухи эти были о его семье.

Маэс Клод вот уже много лет состоял в браке с женщиной по имени Эйра, родившей ему старшего сына. День, когда она родила первенца должен был стать праздником для его отца и всего города, ведь этого малыша ждали с таким же нетерпением, с каким могли бы ждать наследника королевских кровей, но день девятнадцатого ноября превратился в великую трагедию - родившись, малыш унес за собой жизни нескольких десятков человек и всю западную часть поместья, где настоятель церкви принимал роды.

Стоит ли говорить, что родители не были в восторге от того, что их чадо одним лишь взглядом способно поглотить любой предмет или животное, которое встретится ему. Прошло четыре года со дня рождения малыша, и тогда родители были вынуждены отдать его в оранскую академию, где маги могли помочь этому ребенку вырасти человеком, а не чудовищем, которого в нем так боялись окружающие его люди.

Стоит ли упоминать о том, что благой глава города чуть не убил свою жену, и без того ослабленную тяжелыми родами? Маэс ни разу и не взглянул на сына, а когда того увозили в Орану и малыш плакал, тянул ручки к маме, дергал отца за штанину, он потребовал, чтобы "этот гаденыш не смел носить мою фамилию". Но кто станет осуждать убитого горем отца? Тем более, если он - богатый и властный мужчина.

И вот, через двадцать два года после рождения первенца, Эйра снова родила, но в этот раз - мертвого ребенка, оставив стареющего Маэса без наследника.

Вскоре после того, как имя Дримена Перферо прогремело как имя еретика и отступника, опасного зверя, готового убивать без всякой жалости, благородный глава Кайлинна исколотил свою супругу до полусмерти и отдал под суд местной церкви, что вызвало целую череду событий.

Стижиан и Амит приехали в Кайлинн утром, отоспались в уютной комнате гостиницы и стали заниматься своими делами.

Оба заглянули в мастерскую Юриа Марлен - известного во всех краях мастера по работе с толстой кожей, и он - один из немногих людей, который знал, как нужно шить плащи монахам.

Его мастерская располагалась на первом из четырех этажей здания из темно-красного камня, и пройти мимо неё казалось трудно - золотые буквы на вывеске гласили: "Urrya Marlen".

Увидев Амита, сам Юриа чуть не прыгал, и пока ассистентки, две привлекательные девушки которые, скорее всего, были, его дочерьми, снимали со Стижиана мерки, он заставил Амита снять свой плащ и с интересом и восхищением просмотрел и пощупал каждый шов на боевом одеянии монтерского монаха.

- Изумительная работа! Верх совершенства! - Восклицал он. - За век вы её не сносите!

- Сможете повторить? - Стижиан наслаждался тем, как покрытые мозолями, но от того не менее нежные руки ассистенток скользят по его телу.

- Очень на это надеюсь. Дизайн тоже повторить? Звезду нашить? Белую полосу тоже?

- Полосу - да, это наш отличительный знак, а вот звезду не надо...

- Как пожелаете. - Улыбнулся Юриа, к нему подбежала одна из его дочерей и дала листок с разметками.

- Вас не беспокоит то, что существует приказ об аресте всех людей, носящих такие плащи? - Амит отряхнул свой и надел его.

- Богиня с вами! - Раздался смех. - Я наслышан о мастерстве учеников Монтеры, о вашем благородстве, силе и мудрости. Думаю, этот приказ - всего лишь ошибка или чья-то злая шутка. Не верю, чтобы вы могли быть более опасны, чем ученики прочих семи школ...

- Отец, потише! - Прошептала самая младшая - дама с короткими черными волосами и пышным бюстом, заправленным в корсет. - Не стоит говорить о таких вещах вслух!

- Будет тебе, Карлин! Делом лучше занимайся!

- Но отец, я не хочу, чтобы тебя забрали! Погоди пока казнь пройдет, потом уж говори себе что хочешь! А вам, господа монахи, я бы не советовала пока что ходить в этих плащах - в город приехало трое старших лучей и их свита, боюсь, что-то страшное случится!

Амит и Стижиан переглянулись.

- Теперь тебе лучше помолчать, Карлин. Но она права - не стоит расхаживать в таком виде пока вы в городе. - Юриа ушел куда-то в соседнюю комнату, откуда доносился резкий запах новой кожи. - Я постараюсь быстро выполнить заказ, отложу прочие дела. Эх, видит Богиня, не каждый день ко мне приходят прославленные монтерские монахи! Подумать только, я помню маленьким мальчишкой того, кто прозван сильнейшим в истории Храма Сияния!

Стижиан, надевавший рубашку, замер.

- Жаль парня, такой хороший мальчишка был, а так его оклеветали!

- Вы о Стижиане? - Поинтересовался Амит, присматривая себе короткую куртку их тех, что лежали на прилавках.

- Да... Стижиан Ветру. О его подвигах слухи доходили и до сюда. И о его отце, Теоллусе Ветру, я слыхал. Надеюсь, он спасся, когда горела Монтера. - Юриа вернулся, держа в руках сложенный в несколько раз кусок темно-коричневой кожи. - О! - Он увидел, как Амит примеряет куртку. - Хорошую вещицу вы себе выбрали. За ваш утонченный вкус я вам даже скидку дам!

- Не стоит. - Улыбнулся медиум, складывая свой плащ в сумку. - Помимо хорошей репутации мы зарабатываем ещё и хорошие деньги. Сколько с меня?

- С вас лично? Четыреста ринельских. А вы... - Он положил кожу на стол у станка и повернулся к Стижиану, сосредоточенному на заправлении рубашки в брюки. - Простите, но я потребую аванс.

Монах пожал плечами и выудил их кармана десять монет, по пятьдесят ринельских каждая, и, улыбаясь, протянул их портному:

- О Богиня! - Чуть ли не прокричал он, сделав шаг назад. - Вы... Вы... Кто вы такой!? Вы не монах, вы... вы демон!

- Эй, эй, потише. - Амит закинул сумку за спину. - Такие глаза бывают далеко не только у демонов, но и у магов, например, хм... у кого ж ещё?..

- У фениксов, неуч! - Рыкнул Стижиан, вложив монеты в руку Юриа. - Я сам боюсь, когда смотрю на себя в зеркало. Надо бы в магазин, что ли, зайти, купить себе темные очки, чтобы люди перестали меня шугаться.

- О Богиня... - Шептал мастер, приложив кулак к сердцу закрыв глаза. - Вы... странно, что вы терпите общество друг друга, демон и монах, вот уж неожиданно!

- Вы его не слушали, я не демон, а монтерский монах, мы с этим белобрысым прожили одиннадцать лет в одной келье

- И как же вас зовут, если не секрет? - Юриа приподнял веки и снова столкнулся взглядом с белыми кольцами на фоне бесконечной черноты: они оказались вовсе не страшными, скорее попросту непривычными.

- Я - Стижиан Ветру. - Улыбнулся он, и Юриа медленно сполз на пол, держась за сердце. Обе его дочери, до того момента сидевшие тихо в углу мастерской, побежали к нему и обняли.

- Чушь! - Воскликнула сестра Карин. - Он умер, это всем известно! Его сожгли, а вместе с ним и весь Ринель!

- Ну... - Стижиан пожал плечами и присел рядом на корточки. - Я до сих пор пребываю в легком шоке от недавнего события.

- Легком? - Рассмеялся Амит. - Ты виноград вчера ел, я сам видел!

- Можно подумать это такой важный показатель!

- Стижиан Ветру... - Дочки помогали портному встать на ноги. - Мне стоит забыть о том, что я сейчас услышал.

- Верно. Поскорее сшейте плащ, и я уеду из города. Пойдем, - кинул он Амиту, который уже держал руку на дверной ручке.

- О Богиня! Отец, из-за этих подозрительных людей тебя могут арестовать!

- И отправить на костер!

- Нельзя помогать людям, которые лгут в лицо!

- Он не лгал. - Юриа сел за стол и взял в руки мелок. - Эти черные глаза... О небо, это и вправду был он.

- Ты всем собираешься говорить кто ты? Стижиан, это опасно!

- Только не надо включать режим "мамочки", ладно? И без того тошно.

Они сидели в таверне, что в паре улиц от мастерской Юриа, и с аппетитом поедали все, что им было предложено. Тихое уютное заведение, где обедали преимущественно пожилые дамы или же дамы молодые с их не всегда юными кавалерами. Готовили тут не плохо, не так, как в "Трех Королях", но тоже ничего. Оба монаха перемазались в жиру по самые уши, пока ели.

- Но все-таки, Стижиан, эта неосторожность тебе несвойственна.

- Неосторожность... С учетом того, что Рьюдо знает о том, что я здравствую, странно, что он ещё не поднял на уши всех до единого представителей церкви. - Он обгладывал куриную ножку и уже подумывал о том, чтобы заказать ещё одну тарелку.

- Рьюдо? - Переспросил Амит, в ответ на что последовало отрешенное "угу". - Элес Рьюдо? - Снова "Угу". - Когда ты успел с ним встретиться?

- Ну... вообще-то он меня нашел до того, как я очухался на пепелище Ринеля. Долго мне вещал что-то про чувство вины, про великую миссию и настойчиво доказывал, что я - плод его воображения.

Стижиан поднял руку, и к ним подбежала официантка:

- Ещё одну тарелочку можно? Спасибо. Потом, когда он понял, что я - это я, он схватился за голову, заговорил о том, что у него появился новый смысл жизни и все такое. О Богиня, не будь я монахом, убил бы его прям там. Хотя... - Он тяжело вздохнул. - Там-то он и пропал.

Официантка принесла тарелку с новой порцией куриного мяса и, улыбнувшись, удалилась.

- Это он подвел меня на костер. - Пояснил Стижиан, взяв сочную горячую ножку: подержал её и кинул обратно на тарелку. - Ты сможешь где-нибудь погулять пару часиков без меня?

- Все-таки сходишь к ней?

- Да...

- Я с тобой. А то мало ли. Счет, пожалуйста!

Стижиан готов был поклясться, что помнил дорогу до дома, где он жил. Однако на том месте теперь раскинулись декоративные виноградники и сады, появились лавочки, стульчики, беседки - появился парк, большой и просторный.

Монахи стояли у входа в парк и не знали, как теперь искать нужное им место.

Кайлинн - город немаленький, заблудиться в нем гораздо легче чем задавить таракана, а найти дом, который ты даже не знаешь как искать - сложнее, чем пробраться на третий уровень Склепа Трех Королей.

Постояв с десять минут у входа в парк, Амит подошел к первому попавшемуся прохожему и спросил:

- Вы не знаете, где живет женщина по имени Эйра?

- Эйра? - Задумала миловидная старушка, неодобрительно глядя на расстегнутую куртку Амита. - Вы должно быть имеете ввиду Эйру Клод? Жену главы города?

- Возможно. Стиж, она была замужем за главой города? - Монах в ответ кивнул. - Да, она.

- Ох, вам нужно пройти к морю, недалеко от порта, на холме, будет их дом. Большое такое поместье, ни с чем не спутаете.

- Спасибо, - Амит уже собрался откланяться, как женщина сказала ему:

- Вам не следует так вызывающе одеваться. Это естественно только для учеников Монтеры, им удобно в таким виде.

- Не всегда. - Кинул ей монах через плечо. - Плащи очень тяжелые. Пошли, Стижиан.

Они спустились вниз, к морю, туда, где стоял гул чаек, крики грузчиков и матросов, десятки кораблей, где слышался шум волн и где воздух был по-настоящему морским.

- Нам, наверное, туда... - В голосе Амита послышалась настороженность: он сложил руки на груди и с озадаченным лицом кивнул в сторону особняка на холме.

Небо над всем городом было голубым, лишь кое-где виднелись небольшие белые облака. Как ни смотри - глазами своими, или глазами магии - небо как небо.

Над особняком на холме люди тоже видели ясную синеву, но монахи чувствовали совсем другое - сгусток негатива. Сильный, мощный, словно бы там не раз приносили кого-то в жертву, где долгое время кто-то горюет, ненавидит и умывает свои руки кровью.

- Это дом Клод? - Спроси Амит у кого-то моряка, тащившего на себе новую, только что купленную сеть.

- Там то? Да. Дом нашего главы.

- Спасибо. - Он кивнул рыбаку и тот побрел дальше. - Мне кажется, или?..

- Да, там ещё и инквизиторы, трое из них - старшие лучи.

- Откуда ты знаешь?

- Я помню эти ауры...

...Сиявшие словно солнце, когда Стижиан стоял, держась столб, там, на площади Даккара, а пламя уже сожгло его одежду.

- Что ж, я не дурак лезть туда. Надеюсь, они приехали разобраться с этим облаком негатива. - Он пожал плечами и повернулся спиной к дому матери, намереваясь дойти до ближайшего трактира.

- Лучи, да... Фузу говорит духи у них сильнее рядовых инквизиторов, но они нам не помеха. Хорошо, что ты заметил, но я вообще-то не о том.

Амит смотрел в противоположную сторону - на море, где вдалеке плавало несколько рыбацких и пара пассажирских кораблей.

- Сюда едет маг. Очень сильный маг. И.. Даже Фузу не узнает его дух, говорит, раньше таких никогда не слышал.

Стижиан тоже повернулся в сторону моря, но не рискнул считывать ауры на таком большом расстоянии - кто знает, как поведет себя дух феникса. Он опустил глаза на поверхность моря и несколько минут смотрел, как колеблются волны.

Внезапно, на него разом свалилось осознание всего, что на самом деле произошло.

Стижиан не пошатнулся, напротив, он твердо стоял на ногах, голова - свежа и чиста, но вдруг монах понял, что...

- Амит, - он положил руку на сердце и вздохнул полной грудью, - я жив. Представляешь?

- Не прошло и недели! - Его светловолосый друг хлопнул в ладоши.

- Нет, серьезно! Я жив! А-ха-ха! - Стижиан засмеялся, не сводя глаз с моря. - Стоя там, на площади Дакарра я и не думал, что снова увижу это место. А ведь ещё будучи ребенком, мне доводилось часто тут бывать. Бегал тут, надоедал морякам, таскал им пиво из ближайшей таверны. О Богиня!

Монах продолжал улыбаться.

- А знаешь что самое жуткое во всем этом? Я понятия не имею, что делать дальше.

- Наша профессия подразумевает постоянную занятость. Мы - монахи, если мы не найдем чем заняться, то что-то найдет способ заняться нами. - Амит хлопнул друга по плечу. - Можем, конечно, продолжить путешествовать по миру, искать себе работенку, жениться, там, и все такое, а можем... Стижиан, я хочу понять почему это случилось с Монтерой и всеми нами. Почему ты пережил то, что пережил. Что произошло вчера в Осфити и кто за всем этим стоит.

- План намечен. Теперь надо все хорошенько обдумать. У нас есть пара дней до того, как я снова приму образ сильнейшего монаха в истории Храма Сияния. - Он развернулся на пятках и зашагал в сторону центра города.

- А что, сейчас ты - не он?

- Ну какой я монтерский монах без кожаного плаща с белой полоской?

- Да, точно.

Глава девятая.

Могила третьего.

Прав был Амит, сказав, что если монахи не найдут чем заняться, то что-то займется ими.

Через два дня, утром, монахи проснулись от громкого шума, доносящегося с улиц. Распахнув окно, Амит увидел, как почти все жители города вышли из своих домов и стали наблюдать за процессией, проходившей по главной улице.

Когда монахи проснулись, начало шествия уже не было видно: основная часть колонны ушла далеко вперед, и можно было увидеть лишь послушников, одетых в черные одеяния и длинные капюшоны, прикрывающие глаза - они шли в самом хвосте:

- Что здесь происходит? - Спросил Стижиан, проводив взглядом последнего из послушников, вслед за которыми побрели горожане, возбужденно обсуждающие происходящее.

- Ты что, не помнишь собственной казни? Эта процессия - это часть ритуала сожжения. Правда, никогда не видел, что б она была такой длинной.

- Меня так не водили по Ринелю.

- Должно быть, побоялись реакции горожан, так что ты не был удостоен таких красивых похорон. Интересно, кто сегодня пойдет на огонь?

- Надеюсь не монах. - Стижиан принялся одеваться.

- Нет-нет, я бы почувствовал другого монаха, как только мы прибыли в город. Тут кто-то другой.

- Можешь услышать его дух?

- У этого человека нет духа. - Амит покачал головой из стороны в сторону. - Это просто человек, с неяркой, непримечательной аурой.

- Что ж этот человек натворил? Покушался на жизнь луча, что ли, раз его такой оравой ведут на костер?

- Не знаю, но нам вмешиваться не стоит.

Стижиан косо глянул на него и закачал головой:

- Кто там мне на днях говорил об обязанностях монахов?

- Ладно... Помнить об обязанностях и не забывать о клятве... Я только сейчас понял весь абсурд, на который согласился. Чтобы спасти того, кто в голове колонны, нам придется пойти по трупам...

- Кхм.

- По обездвиженным... По временно обездвиженным телам.

- Так-то лучше, но сначала надо узнать, что произошло, и ради кого собралась такая процессия. - Стижиан слез с подоконника и надел плащ: на плечи упала тяжесть кожи, по которой монах уже изрядно истосковался. - Ты готов?

- Да-да, пошли.

Они спустились с третьего этажа и хотели заплатить за ночлег, но ни хозяина, ни его жены не было на месте. Во всей гостинице не было никого, кроме старой лохматой собаки, спавшей у лестницы.

Горсть монет осталась на столе, а монахи вышли на улицу, где им пришлось пробиваться сквозь толпу людей, медленно шагавших вслед за процессией. Это оказалось не так просто, потому что действительно всё население города вышло на улицы, а в сердце Стижиана закралось подозрение, что возможно сегодня сожгут его приемного отца.

Нельзя понять, была ли эта мысль радостной или грустной. Как монах, он был обязан спасти сегодня любого, кто бы ни шел там, во главе колонны, закованный в наручники. Но как человек, Стижиан бы наверняка запомнил запах дыма от огня, на котором горел бы один из тех немногих людей, заслуживших его искроенную ненависть.

Да, казнь главы города через сожжение могла бы стать как раз той причиной, по которой жители города встали ни свет, ни заря, и все вместе, словно одна большая семья, вышли провожать процессию.

Пробираясь сквозь толпу, Амит с ужасом осознал, что на поясе почти каждого мужчины или женщины висит оружие, от коротеньких ножей до старинных закаленных в бою мечей.

- О Богиня, не позволь повториться событиям Осфити. - Проговорил он, завидев затылок Стижиана и кинувшись вдогонку.

Пробираться по узким улочкам сквозь такое немыслимое количество людей оказалось очень непростой задачей, так что монахи нагнали хвост колонны только когда её голова уже дошла до порта, и трое старших лучшей уже стояли на низком, длинном эшафоте, где находилась виселица, а не кострище.

Амит добрался до пепельно-черного затылка уже вместе с основной массой народа, и, благодаря этому, их словно волной вынесло в первые ряды. К счастью для самих лучей, они не заметили монахов с их белыми полосами на плащах, а вот Стижиан увидел лучей, и на его лице появилась такая гримаса, от которой его другу стало дурно:

- Это Викон Мазури, Беренлир Высокий и Асмодор Суровый. - Сказал Ветру, выискивая взглядом человека, закованного в наручники и одетого в позорное тряпье, однако не нашел: должно быть послушники выстроились вокруг него и скрывали от глаз людей.

- Сегодня! - Загорланил Викон, без особых усилий перекрикивая гул толпы - полученная в Монтере рана никак не сказалась на мощи его голоса. - Сегодня великий день!..

- Ну, сейчас начнется...

- День, когда будет лишен жизни человек, совершивший страшнейший грех и непростительное преступление, отразившееся на жизнях многих тысяч людей!

- Было бы здорово, если бы они выволокли сюда своего Пророка... - Не унимался Амит.

- Тот, на ком лежит вина за недавнее землетрясение, охватившее всю республику и унесшее немало жизней! - Викон махал руками, вкладывая в свою речь душу, а Беренлир и Асмодор наблюдали за послушниками, вставшими вместо стражи в ряд перед эшафотом.

- Здесь маг, Стиж, и если он приехал с инквизиторами, то нам придется нелегко.

- Человек, давший жизнь двум страшнейшим угрозам, когда-либо ходящим по этой земле! - Викон махнул кругу послушников, и те выволокли на эшафот человека, завернутого в серую грязную ткань, из-под которой выглядывали тонкие костлявые руки, связанные надежной веревкой.

- Я вижу человека с сине-белой повязкой главы города. Вот там, видишь? Невысокий, почти облысевший мужичек в синем костюме. Значит, он никак не может быть там, - Амит указал на эшафот, - да, Стиж?..

Но ему не надо было никуда смотреть, чтобы понять это. Едва с человека в серой ткани стащили то, что заменяло капюшон, у двух мужчин в этой толпе в голове промелькнуло лишь одно слово:

"Мама"

Дримен не видел её, но по "оху", который пронесся сквозь всю толпу, смог догадаться, что именно в этот момент с неё сняли капюшон и подвели к петле. Маг хотел было задуматься, о каких двух страшнейших угрозах говорил Викон: сначала почему об угрозах, а потом - почему о двух, если Дримен вроде как единственный ребенок? Но на все это не было времени.

- Эйра Клод, жена главы столь замечательного города, как этот, породила на свет чудовище, ставшее угрозой для столицы, а возможно, и для всего мира!

- Стижиан, не делай глупостей только, ладно? Стиж... Где ты!?

- Поскольку она добровольно сдалась в руки слуг Богини, слуг Храма Сияния, мы облегчим её участь, предав её тело огню когда душа уже обретет покой.

Амит, уже собравшийся лезть за своим другом, ринувшимся в сторону эшафота, внезапно понял, что толпа бурлит по двум направлениям, и что по второму движется тот самый маг. Он поднял голову, и увидел несколько стрелков, стоящих на дозорных башнях и крышах зданий:

"На кой шут вам жизнь человека с такой слабой аурой? Да и о каких чудовищах говорит этот луч? Не о Стижиане же, никто уж и не знает, что она его мать, разве что она сама рассказала... И почему двое?"

"Ты глупый, что ли?" - внезапно проснулся Фузу - "Им и не нужна эта слабая женщина, ты забыл, что туда движутся два... точнее три очень необычных духа?!"

И тут Амит понял, почему стреляют именно осколками негаторов. Ведь независимо от размера кристалла, они нейтрализируют защиту противника, в независимости и того, какая она - магическая или физическая. Если на груди человека нет толстенного стального доспеха, то можно быть уверенным - кристалл пробьет грудь.

Дримен неспешными шагами шел вперед, пока Викон продолжал нести какую-то чушь про волю Богини, про мир во всем мире и про безопасность людей, которые в нем живут. В это время Эйру подняли на ноги и кинули к ногами Викона:

- Есть ли тебе что сказать?.. Нет? Ты решила умереть молча? Тогда...

Ни один мускул не дрогнул на лице главы города, когда на шею его супруги надели петлю. Горожане отреагировали на происходящее очень неоднозначно: кто-то кричал о том, что их глава - черствый и эгоистичный человек, не могущий или не желающий спасти даже собственную жену, чьи-то возгласы требовали объяснений происходящему, этим крикам оба монаха и маг радовались больше всего - не одним им было недостаточно размытых и абсурдных, необоснованных обвинений. Разумеется, нашлись в толпе и фанатики, громко кричащие о вездесущей правде и справедливости, которая идет вслед за служителями Храма Сияния.

- Стижиан, где ты?!

"Господин, будьте внимательны".

Дримен хотел было достать из сумки меч, но решил, что сегодня ему не нужен усилитель магии, иначе весь город превратится в руины, а потом, вдобавок, вспомнил, что и вовсе не брал его с собой. Поправив очки, он вложил простенькое заклинание ветра в свою ладонь, когда отталкивал послушника, перегораживавшего ему путь, и уже было решил, что сейчас все внимание стрелков, инквизиторов и стражей города будет приковано к нему, но ошибся, потому что в следующий момент на эшафот выпрыгнул человек, с темной, практически невидимой аурой, который одним ударом руки повалил на пол гору мускул, названную Виконом, и вслед за этих грохотом последовало толи восклицание, толи вопрос:

- Ветру?! - Прогорланили все три луча, и это было единственное, что они смогли сказать.

Над головой монаха пронеслось тонкое ледяное лезвие, разорвавшее веревку на шее Эйры. Она грохнулась на колени, и казалось, что глаза её вот-вот разъедутся в две противоположные стороны.

Дримен сжал руку в кулак, и тот покрылся инеем, вокруг него заголубел прозрачный дымок, и одним ударом, пусть даже слабым, маг мог бы нокаутировать любое живое создание.

Амит прорвался сквозь пяток послушников, сдерживающих негодующих жителей Кайлинна, и увидел, как двое до безобразия похожих друг на друга мужчин столкнулись кулаками.

Жар, сопровождающий теперь Стижиана повсюду, вмиг разрушил заклинание, которым Дримен думал вывести его из строя, а маг даже не почувствовал удара. Несколько секунд монах смотрел на своего противника, скрывающего глаза за темными очками, и ему казалось, что он увидел себя, переодетого в короткую и вовсе не такую пышную мантию мага:

- Ты кто такой? - Прорычал Дримен, но он узнал этого человека сразу - тень, столько лет приходившая ему во снах. - Ладно, потом разберемся.

Они кивнули друг другу и встали спиной к спине, готовые отразить атаку нескольких десятков послушников вкупе со стражами города и наемниками инквизиции. Старшие лучи не могли и шевельнуться, чему Стижиан несказанно обрадовался:

- Стоять! - Проорал Маэс Клод, и стражи тут же замерли, послушники остановились чуть позже. - Вы кто такие? И как вы смеете вмешиваться в дела моего города и моей семьи?

- Старик! - Крикнул в ответ Дримен. - Совсем глаза пропил? Сына родного не узнаешь?

Снова эта клятая и громкая смесь "охов" и "ахов", волной пронесшаяся сквозь толпу, плач и всхлипы Эйры, стоящей перед своими сыновьями на коленях. Затем повисла напряженная тишина, которая буквально резала слух и заставляла сердце мага биться быстрее, монах же куда более холодно все это принял:

- На крышах стоят стрелки. - Тихо сказал он, покосившись на Амита, готового в любой момент ринуться в бой.

- Стижиан Ветру был монтерским монахом, а значит, ты не можешь убить, зачем выскочил тогда?

- Убить - нет, но калечить - без проблем. - Ухмыльнулся он.

- Сын? - Маэс поднял бровь и посмотрел на мага, а когда понял, что это действительно тот самый мальчик, которого не было видно вот уже восемнадцать лет, ему стало невероятно страшно, так сильно, что он и слова сказать не мог. В надежде на спасение, он перевел взгляд на лучей, пребывающих в ещё большем ужасе, чем он сам, и столкнулся взглядом со вторым длинноволосым мужчиной, стоящем на эшафоте. - О Богиня!... - Маэс Клод упал на колени, и синхронно с этим стражи и послушники решили атаковать пару нарушителей порядка.

Дримен справился со своим потоком противником двумя щелчками пальцев - первым он приманил достаточное с его точки зрения количество воды и швырнул ею в стражей и послушников. Второй щелчок сильно охладил жидкость, да такого состояния, что противники попросту не смогли подняться с земли - лед срастил их вместе. Стижиан уложил троих, как вдруг между ним и магом возник Амит, который вытянул руку вперед и поставил барьер. В тот самый миг, стрелки, скрывающиеся на башнях, открыли по ним огонь, но техники, известные только лишь медиумам, спасли их от ударов кристаллами рьюджи:

- Ты дурень, зачем так рисковать?! - Крикнул на него черноглазый монах, в то время как Амит возвел ещё один барьер и отбил очередную порцию стрел. Стижиан посмотрел на ближайшего к ним лучника, стоящего на дозорной башне, и рискнул телепортироваться к нему.

Риск оправдал себя - у монаха получилось перенестись дальше, чем удавалось когда-либо прежде. Он ударил по шее лучника, и прыгнул к следующему, и к ещё одному, и ещё... Ведь Амит, будь он хоть трижды сильным медиумом, не может ставить барьеры слишком часто.

Амит старался, но все же пара стрел успела пролететь в промежуток между барьерами, и те могли бы пробить медиуму череп, но сильный поток ветра сбил стрелы, и одна из них попала лучу, кажется, Асмодору, в ногу.

"Понятно, почему я назвал его духа странным" - Подал голос Фузу. - "Маг-то - стихийник".

- Недоумки. - Сказал вслух Дримен, положив руку на плечо медиума. - Стреляли бы простыми стрелами - тогда я бы не смог их отследить.

Амит озадаченно приподнял бровь, как вдруг до него дошло, что маг имеет ввиду. Он поднял голову, и увидел как Стижиан, применяя боевую телепортацию, прыгает с крыши на крышу и оглушает стрелков. Дримен сделал шаг вперед, и над его вытянутой ладонью появилось несколько десятков ледяных игл, которые он швырнул вверх, на крыши здания.

Выстрелы тут же прекратились, а ещё через мгновение на эшафоте снова возник Стижиан.

Тишина... Только шум моря и гарканье чаек, да ещё и всхлипы Эйры, залившей слезами грязную, подранную, длинную рубаху, болтающуюся на её тощем теле.

- Если здесь есть врачи, - прокричал Амит, - пусть забирают раненых и занимаются своим делом. Остальные - расходитесь, тут больше не на что смотреть!

Но толпа явно не собиралась рассасываться, хотя несколько людей подбежали к обездвиженным стражам и послушникам, проверяя их сердцебиение и дыхание.

С минуту троица терпеливо ждала пока люди начнут расходиться, но у Дримена очень быстро лопнуло терпение. Демонстративно поправив очки, он перетащил болтавшуюся за спиной книгу вперед, открыл её на какой-то произвольной странице, и, подняв руку в верх, быстро зашевелил губами.

Над его головой небо потемнело, из неоткуда возникла черная грозовая туча, подул сильный ветер и раздались раскаты грома.

Амит встал на ноги и с любопытством посмотрел в книгу мага, заинтересованный заклинанием, которое тот читал. Только немыслимая выдержка и воля монаха позволили ему не рассмеяться во весь голос. Толпа в несколько тысяч, может быть даже в десяток тысяч человек растворялась прямо на глазах, унося с собой испуганные крики и визги:

- Никогда не видел, чтобы в яблочный пирог добавляли такое количество перца, - со знанием дело промурлыкал Амит.

- Это не яблочный пирог, - пояснил Дримен, - это рецепт зелья восхищения.

- Хм... Да... точно... Все равно перца многовато.

Дримен ухмыльнулся, и медиум был готов поклясться, что эта ухмылка принадлежит человеку, стоящему за его спиной:

- Стижиан Ветру. - Он протянул руку магу, но тот отреагировал несколько необычно - отвесил легкий поклон.

- Дримен Перферо.

Стижиан так и остался стоять с вытянутой рукой:

- У вас у магов все не как у людей. - Амит, наверное, хотел пошутить, но предпочел дальше молчать.

- Ты - сын этой женщины? - Монах махнул головой в её сторону, не удостоив взглядом.

- Да, её и того ублюдка. - Маг указал на Маэса, по-прежнему стоящего на коленях недалеко от них. - Могу я спросить, кто же ты на самом деле?

- Я уже представился.

Амиту казалось, что если прибавить в атмосферу ещё чуть-чуть напряжения, то каждое слово, сказанное кем-либо из них двоих, будет сопровождаться ударами молнии, землетрясением или, на крайний случай, искрами из глаз.

- Оба Ветру мертвы. - Отрезал Дримен, готовясь в любой момент кинуть в собеседника сильное заклятие.

- Вообще-то живы, и кстати оба, так что не переживайте. Стижиан, не смотри на меня так, я кажется тебе говорил, что с Тео все в порядке? Да? Хорошо. - Медиум все быстро протараторил, подойдя к Эйре - её трясло и колотило. Стоило протянуть к ней руки, как она отмахнулась от них и с громким криком отползла назад, порезав руку об одну из стрел, воткнутых в эшафот. - Не стоит так кричать, хори Клод.

- В-в-ветру! - Выжал из себя Викон, про существование которого монахи и вовсе забыли. Он поднялся на колени, посмотрел на Стижиана, на его черные глаза, с двумя белыми кольцами, и... заплакал.

Никто подобного не ожидал, кроме, разве что, Беренлира и Асмодора, которые, с глазами, полными слез и ужаса, рухнули на пол:

- Вот теперь я верю в то, что ты Стижиан Ветру. Только тебя могут так сильно боятся Старшие Лучи. Приятно познакомиться. - Он улыбнулся и щелкнул пальцем, после чего Эйра и Маэс разом потеряли сознание. - Берите эти тела и пойдемте в поместье. Если я все правильно понял, разговор у нас будет очень долгим.

- А если я все правильно понял, - сказал Амит, взяв женщину на руки, - то я сегодня напьюсь.

После инцидента в порту прислуга не вернулась в поместье Клод, а разбежалась по родственникам, так что троице, принесшей с собой хозяев дома, никто не мешал.

Лишенных сознания супругов Клод отнесли на второй этаж, где Амит тщательно проверил здоровье Эйры, перебинтовал ей руки, на которых остались следы от тугих веревок, и уложил её спать. Маэсу столько внимания уделено не было.

Большой красивый дом. Красивый, но очень холодный. Сразу можно понять, что правила этого дома очень строги, что здесь никогда не росли дети, и что счастье уже давно не переступало его порог. Фотографию Дримен нашел только одну - на камине рядом с отцовским большим креслом. Фото, на котором отец и его давний товарищ поймали своего первого оленя. Все, на этом история этого дома обрывалась.

Голые стены, старые дешевые картины, где чаще всего изображался туман или море, коридоры стали казаться невыносимо узкими, потому что повсюду стояли ящики с переполненными папками для документов, с которыми главе города постоянно приходится возиться. Темно, серо, угрюмо, да ещё и облако негатива, которое все трое успели приметить, давило на спину и голову.

Стижиан нашел себе уютное место за домом, где уселся в плетеное кресло и, положив ноги на стол, принялся любоваться живой изгородью, скрывавшей от глаз гостей и хозяев вид фамильного кладбища.

Вскоре из дома вышел Дримен, интуитивно сумевший найти на кухне большой металлический чайник и три чистые кружки. Поставив их на стол, откуда монах своевременно убрал ноги, он ещё раз сходил в дом и притащил целую корзину всяческий сладких вкусностей. Чайник закипел от одного прикосновения пальцем.

Маг скинул книгу-сумку с плеча, та упала на землю, затем он снял очки и положил их на край стола, и только тогда Стижиан наконец заметил, что тот не открывает глаз.

- Оримие Интетта? - Через несколько минут молчания спросил он, давясь горьким зеленым чаем без сахара.

- Что? Как ты догадался? - Дримен чуть не пролил горячую жидкость на свою белоснежную рубашку - так сильно удивился осведомленности собеседника.

- Просто подумал, раз уж я у неё родился фениксом...

- Фениксом?!

-...То второй ребенок мог стать чем-то ещё более странным, вот и предположил самое невероятное. - Стижиан поднял кружку, словно произнес тост. - Поздравляю, у тебя невероятно неугомонный дух.

- Откуда ты знаешь о моем даре? - Маг взволновался - та монашка два года назад так и не дала ему внятного ответа, и никто другой не мог ему рассказать.

- Вычитал в одной древнейшей книге магии, ещё когда учился в Храме Северной Звезды.

- Хотелось бы и мне её прочесть...

- Оба живы и здоровы. - Выкрикнул счастливый Амит, собирая волосы в хвост.

- Какая жалость. - В один голос произнесли... братья.

Медиум не стал мелочиться, и умыкнул прямо из-под носа друга корзинку с вкусностями, шмякнулся на третье из четырех кресел, стоявших вокруг стола, и принялся хлестать чай прямо из чайничка.

Наступило молчание, раздражающее, напряженное, и лишь съев половину булочек, Амит понял, что он им двоим мешает. С глухим звуком, пустой чайник приземлился на стол, и медиум, дожевывая печенье, встал и сказал, что пойдет поищет источник сей негативной энергии, после чего зашагал в сторону живой изгороди, пытаясь сообразить где же там вход, который оказался скрыт за ближайшим поворотом.

- Феникс? - С недоверием в голосе спросил Дримен, видя перед собой не огненно-красную ауру, а черно-серую, пыльную, каких он не видел никогда раньше.

- Вроде да, как ещё объяснить тот факт, что я воскрес, и когда пытаюсь применить силу, её сопровождает не слабая магия огня?

- Покажи! Ну пожалуйста, мне интересно какая мощь огня фениксов. Ведь это миф, легенда, старая сказка! - Он хлопнул в ладоши и с тоской приподнял чайник, убедившись в том, что он пуст.

- Я сказал тоже самое своему мастеру, когда она предположила это, но... - Монах отъехал на стуле подальше от стола и призвал сферу. Даже с закрытыми глазами, пользуясь лишь магическим зрением, Дримен увидел шар, полный перемешавшийся между собой магии Сияния и огня. Более того, ему казалось, что он даже видит руку, над которой парила изумрудная сфера, а этого магическое зрение просто не позволяло.

- Потрясающе! Немыслимая сила.

- Ага, - Стижиан погасил сферу и пронаблюдал за тем, как откуда-то со стороны, где море, прилетело нечто, что мгновением позже оказалось водой. Крышка чайника поднялась, и вода с громким "бульк" упала в него, а следом Дримен ударил себя по лбу, со словами:

- Заварки то нет больше. - И тут же из открытого окна на кухне прилетела небольшая баночка с зелеными ароматными листками.

- А можно ещё сахар?

- Нельзя, сладкого вон полная корзина. - Дримен вскипятил воды, а когда приподнял чайник, стало видно черное пятно на поверхности стола.

- После Амита тут уже и ничего и не...

- Сколько тебе было лет, когда тебя увезли?

- Семь... А сейчас мне должно быть... Сейчас вообще какой год?

- Шестьсот тридцать шестой со дня падения Северной Звезды... ну по крайней мере мне так сказала Лекса.

- Значит мне сейчас двадцать девять, но сожгли меня в двадцать два, так что и выгляжу я на двадцать два.

- Мне сейчас столько же. А увезли меня в четыре... - Дримен приподнял очки и потер глаза, после чего с удовольствием откинулся в кресле. - В Орану, собственно там я и вырос.

- А кто такая Лекса? Девушка твоя?

- Невеста. И кстати, ты будешь дядей месяцев через восемь.

Стижиан чуть не захлебнулся чаем, на что раздалось ехидное хихиканье мага.

Снова молчание, но теперь иное, даже приятное, словно они - два старых друга, которые сидят у камина за бутылочкой вина... и чего-то не содержащего виноград, и вспоминают былые времена.

- А мы с тобой очень похожи. - Заметил монах. - Только у меня волосы короче... чуть-чуть, и цветом немного отличаются.

- Что ж, выходит ты тоже красавчик.

Братья улыбались... и давились чаем без сахара.

Амит обошел живую изгородь с правой стороны и вышел к небольшому, огороженному невысоким металлическим заборчиком кладбищу. На тот момент, там было всего три пышно оформленные могилы, где покоились двое мужчин и одна женщина. Это были оба родителя и старший брат нынешнего главы города Маэса Клода.

Рассмотрев это место как следует, Амит захотел, чтобы его похоронили точно так же, и он имел ввиду не массивные надгробные плиты с символом Храма Сияния на них, а местность: за кладбищем нагая часть холма завершалась, и дальше, до самой высокой точки, тянулся смешанный лес, и могилы располагались как бы у его подножья.

Призадумавшись и послушав ворчание Фузу, медиум понял, что источник негатива расположен чуть дальше этого кладбища, где-то в лесу. Амит перепрыгнул через забор и пошел выяснять, что же это такое, и, пройдя всего лишь пару метров, он увидел ещё одну могилку.

Маленькую, скромную могилку...

- Стижиан!!! - Услышал монах со спины свое имя, обернулся, и увидел Амита, который поманил его рукой. - Идите сюда, оба! Бегом за мной!

Братья тут же вскочили с места и побежали вслед за явно взволнованным Амитом, поведшим их через кладбище туда, на небольшую полянку, расположенную на обрыве, откуда открывался вид на море.

- В чем дело, что за паника? Это - то место? Да, я чувствую здесь нега...

Стижиан замер, едва прочел имя и дату на могиле, от которой шел тонкий, но беспрерывный и четкий поток энергии. Дримен тоже чувствовал его, но никак не мог понять, что же заставило монаха замолчать, и что так обеспокоило его друга:

- В чем дело? Что не так?

- Элиссия Клод. - Громко произнес Стижиан. - Родилась шестнадцатого мая шестьсот тридцать шестого года. Умерла... Четвертого июня. О Богиня, это же день, когда я...

- Элиссия... Клод? - Маг не сразу понял в чем дело. - В этом году родилась? И... умерла? Не... Не может быть!

- Вот что за волна это была, - сказал ему Амит. - Стижиан помнить не может, а вот мы то. Стихийное бедствие, землетрясение, прошедшее через всю страну.

- Магические волны неизвестного типа? Те, что прошли четвертого июня? Ты думаешь?..

- День смерти этого ребенка. У этой девочки фамилия Клод, а Викон во время казни говорил о двух чудовищах, которые породила эта женщина. О том, что Стижиан - её сын он никак не мог знать, ведь он не родной Клоду, выходит этот ребенок...

Они сидели у маленькой могилы несколько часов подряд, и даже когда из поместья начали доноситься голоса и крики, кто-то упал в обморок, очевидно обнаружив забытую там Дрименом книгу, и даже когда начало темнеть, и Амит увидел, как в порт пришли несколько мужчин и принялись разбирать эшафот на доски, они всё сидели у могилы и смотрели кто куда.

- Мне снятся сны, - начал Дримен, - которые тем или иным образом связаны с происходящим. Чаще всего - с прошлым, реже - с настоящим, но вот с будущим никогда. Ты мне снился, Стижиан. Я видел, как ты бродишь по Ринелю, весь укутанный тенями, и уходишь, оставляя за собой всепоглощающее пламя. Мне семь лет снился этот сон, со дня твоей смерти - до дня твоего возвращения, день в день. Но после того, как прошла волна, я увидел ещё один сон, и мне приснилась мама. Поэтому я и приехал сюда. Было чувство, словно что-то важное произойдет, некий ключевой момент в моей жизни.

- А я приехал в Кайлинн заказать себе плащ. Честно. Я и не думал спасать этой женщине жизнь, и честно признаюсь, что если бы на костер вели твоего отца, Маэса, я был бы в стократ счастливее.

- А меня серьезно беспокоит тот факт, что инквизиторы нанимают сторонних людей, которые убивают других людей с помощью кристаллов рьюджи. - Подал голос Амит. - Но, извините, что я отошел от темы.

- С помощью кристаллов? Кстати я не ожидал, что ты сможешь поставить блокирующий негаторы барьер. Ведь рьюджи прожигают магию как окурок салфетку. - Дримен уселся поудобнее, продолжив наблюдать за потоком негатива, идущим от могилы.

- Самое смешное, что у рьюджи тоже есть духи... как и у риджи. Точнее это даже не духи, я не знаю, как объяснить, это похоже на куски чьего-то сознания. Как встречу Млинес, обязательно уточню...

- Так ты медиум? Вот у нас команда уникалов собралась! А насчет кристаллов... Можешь не винить инквизицию, точнее не её одну - это проделки трех советов - инквизиции, магистров, то есть моего руководства, и сената.

- Сената? - Переспросили монахи.

- Что за чушь, зачем им убивать людей и провоцировать восстания? Я был в Осфити, - говорил Стижиан, - я своими глазами видел, как убили настоятеля Одиннадцатой Святой Церкви, и видел что за бойня развязалась на площади после этого.

Дримен ухмыльнулся и покачал головой из стороны в сторону:

- Мы, скромные маги, все в какой-то степени являемся учеными. Кто-то в большей, как ребята из отдела разработок, кто-то в меньше, как я или Амельера.

Услышав её имя, Стижиан навострил уши.

- И все мы свято верили в то, что риджи - это минерал, который можно добыть и использовать. Но никто и никогда не помышлял о том, что все существующие кристаллы риджи, мощные или нет, - это искусственное созданные кем-то магические артефакты, которые, как оказалось, можно питать магией любого вида, будь то магия Сияния, стихийная, негативная или ещё какая.

- Ты хочешь сказать, что все три совета пытаются зарядить рьюджи чтобы они превратились в риджи? - Спокойным голосом спросил Амит, которому как-то в это не верилось. - Я понимаю инквизиция могла пойти на такое, но магистры то? Они же умнейшие люди в стране.

- Да, но они все же маги, а кристаллов рьюджи стало настолько много, что им колдовать теперь в тягость, а сама Орана требует колоссальное количество энергии, и у магов уже не хватает сил на подпитку генератора. А если остров Орана упадет вниз...

- И это повод убивать людей? - Зашипел Стижиан, ударив кулаком по земле. Как давно это уже длится? Эти эксперименты с энергией? Ведь убивать простых горожан глупо, у них есть только оболочка сосуда, и ни капли больше, а у большей части населения страны их и вовсе не видно!

- А как ты думаешь, почему сожгли Монтеру? Сенат республики хотел одним ударом устранить самую опасную угрозу их царствию и заодно наполнить великое множество кристаллов силой монахов. Хотелось бы мне знать, выжил ли кто, кроме вас.

- Ни один монах не погиб в Монтере. - Ответил Амит, любуясь свысока морем. - И горожан всех увезли за несколько дней до боя. Меня там не было, но я наблюдал за этим через духа Млинес.

- Хвала Богине. - Прошептал Стижиан. - Раз ты владеешь такой информацией, может скажешь, когда все это началось?

- В триста первом году, когда некий психопат, ставший пациентом в пятой инквизиторской школе, находясь в бреду рассказал все то, что я сейчас рассказал вам.

- Пророк? - В один голос спросили монахи, на что Дримен только кивнул.

- Да... Он оказался магом-самоучкой, и ему удалость запереть себя в своем почти мертвом теле. Вот уже триста с лишним лет церковники искусственно поддерживают в нем жизнь. - Маг почувствовал тонкий запах цветов, и когда понял, где они находятся, поманил один - тот лег ему в руку, и он положил его на край надгробия своей покойной младшей сестрички.

Стижиан встал на ноги и склонился над могилой. Положив руку на надгробную плиту, он рассеял магию, льющуюся оттуда:

- Спи спокойно, малышка Элиссия. - Сказал он и на минуту замолчал. - Вы знаете, у меня такая насыщенная неделя была.

- Ты знаешь, у меня тоже! - Подхватил его брат. - Вот на днях узнал, что у меня невеста носит ребенка!

- А у меня младший брат всплыл!

- А у меня старший!

Со стороны поместья раздался звон бьющейся посуды, пролетели несколько чаек, за спиной Амита братья продолжали делиться впечатлениями и открытиями за прошедшую неделю, а медиум смотрел на море, туда, далеко, где за многокилометровой морской гладью раскинулась Орана.

Он думал о том, что они трое, будучи людьми с очень редкими дарами, просто обязаны остановить все это - бессмысленное кровопролитие, эксперименты с духами и душами людей, и остановить зарождение теней и негатива в человеческих сердцах.

"Эта женщина, Эйра, отдала двух своих сыновей в разные школы в разных концах света. Своими руками убила дочь. Да, это именно так, я не сомневаюсь, а ведь когда она очнется, то наверняка бросится обнимать их обоих, будет молить о прощении, стоя на коленях. Глупая женщина. Да... Надеюсь с мамой все в порядке. Теперь в пустыне есть вода, а раскопки прекратились. Фузу!"

"Да?"

"Научишь меня говорить не с духами, а с людьми?"

"Сума сошел? Ты духов едва слышиш, куда тебе с людьми то!.."

"Научишь, я спрашиваю?"

"Когда дорастешь, тогда научу!".

- И на том спасибо. - Вслух поблагодарил неизвестного кого Амит, поняв, что уж слишком громко братья обмениваются впечатлениями.

Когда в Кайлинне наступила ночь, в Оране было лишь пять часов вечера. По кольцевой дороге, что ровным кругом охватывала все три островка города и проходила через мосты, шла женщина.

Выглядела она странно даже для самого необычного города на свете, и люди, попадавшиеся ей на пути, с удивлением и восхищением расступались в разные стороны.

Это была высокая молодая девушка со стройной фигурой. На ней было надето длинное платье, с облегающим верхом, пышными рукавами и юбкой снежно-белого цвета. Она вышагивала по дороге, цокая каблуками о золотистые камни, и с лицом, на котором застыла легкая улыбка, шла уверенно в сторону здания сената.

- Это у неё белая краска на лице?

- По-моему не только белая. Ты посмотри. Выглядит как дорогая шлюха - морда белая, губы красные, глаза черные.

- Ты на вырез на груди посмотри!

- Да не, лучше на саму грудь!

- Идиоты, посмотрите на её волосы!

Светлые золотистые волосы были собраны в тугую толстую косу, а на лбу женщины переливалась в лучах солнца королевская диадема - вещица, которая, если верить истории, состоит из бесчисленного множества камней риалрона высшей пробы.

- Женщина подошла к воротам здания сената, и стражники с неуверенностью в лице и голосе спросили её:

- Вам назначено?

- Не думаю, - разлился из её уст чарующий слух голос, - будьте добры сейчас же передать, что я желаю встречи с полным составом действующего правительства.

- П-простите, но, кто вы?

- Синента Дива.

Конец первой части.

12.02.2011.