Танец стали в пустоте. Том 1. Огонь и отвага

Глава вторая

Временная база Рейнского Протектората «Турин».

Место нахождения – неизвестно

Вильям Форсетти стоял возле обзорного экрана. Он смотрел, как рабочие, вкалывающие в вакууме, сновали вокруг корпуса его крейсера и каждый из них был одет в специальный скафандр для работы в открытом космосе. Они были оснащены не только микродвигателями, тусклые вспышки которых он порой замечал. Эти скафандры были предназначены для пространственного маневрирования в условиях нулевой гравитации, но также являлись и экзоскелетами, которые значительно усиливали физические возможности и в то же время давали чрезвычайную точность движениям. Настоящие мастера овладевали ими настолько хорошо, что могли продеть тончайшую нить через игольное ушко.

На глазах командира они стали осторожно снимать пластины повреждённой брони правого борта. От вида уродливого шрама, который протянулся почти на тридцать метров от пятьдесят шестого шпангоута на броне его красавца, у Форсетти защемило сердце, как если бы он смотрел на собственного изувеченного ребёнка. Рабочие установили магнитные захваты на повреждённых секциях, и один из них, вероятно главный инженер верфи, махнул рукой. Под воздействием силовых захватов огромная оплавленная бронеплита из композитных материалов, толщиной в пятьдесят сантиметров, плавно отошла из своего места, обнажив внутренний, подброневой, корпус корабля.

Форсетти внимательно следил за действиями рабочих. Он старался заметить какие-либо огрехи в их работе, хотя и знал, что вероятность этого очень мала. Все они были прекрасными профессионалами и истинными патриотами своего государства. Позади него раздался спокойный голос, который отвлёк Вильяма от этого зрелища:

– Представляю, что ты сейчас чувствуешь.

Форсетти обернулся. Неспешной походкой к нему подошел начальник станции «Турин». Он едва заметно прихрамывал на левую ногу – следствие давней травмы, от которой он так и не оправился.

– Как будто смотришь на собственного ребёнка на операционном столе, – заметил подошедший.

Капитан покоящегося в открытом доке крейсера кивнул, признавая правоту его слов:

– Этот парень оказался очень хорош.

Начальник верфи достал из кармана своего кителя старомодную деревянную трубку и начал забивать её табаком из полимерного пластикового кисета.

– Ну, учитывая разницу в тоннаже, я вообще удивлён, что он смог дать столь… – Он прикусил мундштук трубки зубами и задумался, словно подбирая подходящее слово. – Столь достойный ответ.

– Это был чёртов «Лучник», – со злостью бросил Форсетти. – Сергей, я ожидал встречи со старой «Звёздной гончей», а не с их новеньким эсминцем.

Он вздохнул и вновь повернулся к обзорному окну, за которым рабочие уже приступили к отсоединению следующей повреждённой секции. В задумчивости Форсетти облокотился на раму иллюминатора и прижался к его холодной поверхности лбом.

– В следующий раз я такой ошибки не допущу.

В окне отразилась вспышка крохотного огонька, и в нос ударил сладковатый запах табака, который тут же начал распространяться по помещению. Незаметно для своего собеседника Форсетти усмехнулся. Он уже давно привык к этой его старомодной привычке.

– Ты в курсе, что эта дрянь когда-нибудь убьёт тебя?

– Нет. Спасибо современной медицине. И ты это знаешь, а то, что меня так подкалывал твой отец, не даёт тебе права заниматься тем же, щенок.

Форсетти улыбнулся:

– Вы уже разобрались, что именно произошло?

Капитан покоящегося в доке крейсера кивнул:

– Мои тактики и операторы РЭБ всё ещё работают с симуляторами и записями боя. В любом случае наши системы ПРО оказались на одиннадцать процентов эффективнее, чем предполагали конструкторы.

– И всё равно они смогли провести к тебе две лазерные боеголовки.

Ответом было молчание. Форсетти уже не раз просматривал запись боя. Всё прошло как нельзя лучше. Капитан верденского эсминца поступил именно так, как сделал бы он сам на его месте. Раскидал автономные сенсорные платформы по вектору предполагаемого появления цели и уселся в засаде. Вот только им было невдомёк, что его «Крестоносец» занял выжидательную позицию на границе системы и медленно, словно призрак, следовал за верденским эсминцем с момента его появления. Первый залп нельзя было назвать удачным. Противник отчаянно маневрировал, а количество ложных электронных целей и помех, которыми излучатели систем РЭБ заполнили пространство, неприятно удивили капитана «Крестоносца».

Тем не менее из восемнадцати ракет к эсминцу не прорвалась ни одна. Четыре потеряли цель и сошли с курса, а ещё пять были сбиты противоракетными, запущенными с эсминца. Девять вошли в ближнюю зону ПРО, за которую отвечали кластеры лазерных излучателей. Её глубина составляла четыреста тысяч километров, и, чтобы её преодолеть и выйти на рубеж атаки, ракетам потребовалось восемь секунд. Ни одна не достигла цели, хотя последняя почти вышла на отметку в двадцать пять тысяч кликов, которые были необходимы ей для детонации, и была сбита за мгновение до того, как успела это сделать.

Форсетти прекрасно понимал, в чём его ошибка. Желая как можно дольше оставаться незамеченным, он приказал запустить ракеты с меньшим ускорением, чем должен был, рассчитывая этим скрыть излучение их двигателей. К сожалению, его план строился на том, что его целью будет корабль уже устаревшего класса, а не более современное судно с сенсорами и оборонительными возможностями, куда более мощными, нежели у его предшественника. Это была именно его ошибка, которую он тут же исправил, дав по противнику полный бортовой залп ракетами, с заложенной в них программой, которая отсрочила запуск двигателей.

Сделано это было для того, чтобы он успел тут же развернуть корабль другим бортом и разрядить в противника уже заряженные и подготовленные к стрельбе пусковые установки другого борта. Как только выпущенные снаряды настигли летящие в пространстве ракеты второго залпа, сработала программа, которая включила двигатели летящих по инерции ракет, превратив то, что должно было быть отдельными, разрозненными залпами, в единый и смертоносный ракетный вал. И в этот раз он уже не прятался. Его снаряды шли почти с максимально возможным ускорением, уменьшая тем самым время их нахождения в зонах ПРО противника.

Вот только верденский эсминец не собирался изображать из себя мальчика для битья, ответив огнём на огонь. Его ракеты были несколько быстрее, чем снаряды «Крестоносца», но их было в три раза меньше, а системы ПРО тяжёлого крейсера, с массой покоя почти в двести двадцать тысяч тонн, оказались куда более эшелонированными. Все ракеты эсминца были сбиты перехватчиками, даже не дойдя до ближней зоны перехвата. А затем собственный залп «Крестоносца», хоть и изрядно прорежённый противоракетным огнём противника, обрушился на эсминец. Из тридцати шести ракет к кораблю прорвались тринадцать.

Лазерные боеголовки начали рвать верденский корабль на части, и, вспоминая этот момент, Форсетти отдавал должное незнакомому верденскому капитану. Даже в такой ситуации тот не растерялся и смог повернуть эсминец, подставляя под огонь рассредоточившихся ракет ещё целые щиты. И успел дать залп из пусковых с уцелевшего борта. Никто не ожидал, что из десяти направленных на крейсер ракет семьдесят процентов будут составлять птички РЭБ. Это неприятное открытие показало себя во всей красе, когда экраны операторов противоракетной обороны «Крестоносца» затопили помехи и ложные цели. Ведя беглый огонь, они смогли сбить шесть ракет. К крейсеру прорвались четыре, из которых две были платформами электронного противодействия и две – атакующими птичками.

Кулаки Вильяма сжались от воспоминаний, когда его корабль задрожал от попаданий, которые пробили щиты и раскалёнными спицами вгрызлись в броню его корабля. Но куда тяжелее ему было вспоминать то, что последовало дальше. Вздохнув, он прогнал из головы неприятные мысли и повернулся к Сергею:

– Как идут дела с ремонтом?

Начальник верфи выпустил колечко дыма в направлении стекла и простирающейся за ним безбрежной пустоты.

– Броню мы заменим в течение пары дней, – ответил он наконец. – Это не проблема. Композитных материалов у нас полно. А вот с другими повреждениями будет посложнее. Ты же знаешь, наша база тут временная. Мы испытываем некоторые трудности со снабжением и…

– Сергей, мне это прекрасно известно, тем не менее я хочу знать, что можно отремонтировать прямо сейчас.

Мужчина вздохнул и достал из кармана кителя небольшой ручной терминал. Нажав несколько кнопок, он вызвал в воздухе небольшое голографическое изображение крейсера, вокруг которого тут же появились строчки текста с перечислением повреждений.

– Как я уже сказал, броня не проблема. Две ракетные пусковые уничтожены полностью и не подлежат восстановлению. Также уничтожена одна энергетическая батарея и ещё две повреждены. Уничтоженную мы демонтируем и заменим, как только мои ребята полностью снимут повреждённую броню, а те, которые ещё на ходу, восстановим. С пусковыми хуже, но и там мы что-нибудь придумаем. Основная проблема – это сенсорные системы.

Сергей набрал нужную команду, и в воздухе появились строчки с необходимыми системами, которые требовали полной замены.

– Радарный и лидарный комплексы правой передней полусферы полностью уничтожены, и заменить нам их нечем. Я уже отправил сообщение о необходимости прислать всю секцию для замены целиком, но у курьера путь только в одну сторону займёт почти тринадцать дней, плюс путь обратно. Так что если они вышлют замену сразу, в чём я сильно сомневаюсь, она придёт только в конце следующего месяца. И это только в том случае, если наш запрос не засунут под сукно и сразу же выделят требуемое. Плюс ещё неделя на установку и прокладку коммуникаций, которые придётся делать почти с нуля. Знаешь, эти ракеты оказались мощнее, чем я думал.

– Да, нас это тоже… удивило.

– Вильям, ты ведь понимаешь, что вместо запчастей курьер может доставить новые приказы?

Форсетти тяжело кивнул, глядя, как очередная повреждённая секция брони, снятая с крейсера, буксируется в сторону от корабля, чтобы не мешать работе.

– Приказы не обсуждаются, Сергей.

– Да, парень. Больше не допускай ошибок.

Вильям Форсетти покачал головой в ответ на эти слова:

– Не переживай. Их больше не будет.