Огромная память

Глава 31. Наш человек в Ардебиле

Жизнь в погранстраже текла размеренно. Служба. Боевая учеба. Вечера в офицерском собрании. Проведение читательских кружков, заслушивание докладов по истории военного искусства и разбор операций пограничных полков по уничтожению крупных банд. Полковые праздники. Танцевальные вечера. От последних я старался уходить, потому что после нескольких танцев подряд с одной и той же девушкой требовалось делать предложение, иначе девушка считалась скомпрометированной, а я готовился к поступлению в академию. Не все одобряли мои занятия, но офицеры поопытнее с пониманием относились ко мне.

На исходе первого года моей службы в погранстраже командир полка отправил меня в штаб Туркестанского округа с особым пакетом. В штабе округа меня сразу направили к начальнику спецотдела. Молодцеватый полковник с аксельбантами Генерального штаба проверил меня на знание восточных языков и обычаев. Мой фарси был оценен на отлично, да и как могло быть иначе, если я временами даже думал на нем и шептал молитвы во славу Аллаха.

Обстановка на Восточном направлении в то время была сложной. Спецотделу приходилось работать против массированного проникновения сикрет интеллиджент сервис Англии в Туркестан. Для выполнения своих заданий они использовали представителей местных племен или их единоверцев.

В Афганистан засылали только афганцев, в Персию — шиитов, так как сунниты для них враги. Зато в русский Туркестан отправляли всех без разбора. Агент из племени устуриани в течение года разъезжал по Туркестану и выехал через Кушку. Бывший самаркандец по заданию английского полковника Дина более двух лет жил у своих туркестанских родственников. Бывший бомбейский полицейский преподавал индустани на курсах восточных языков в Ташкенте. Заброска разведчиков производилась через Афганистан.

Спецотдел тоже не сидел без дела, противодействовал английской разведке и имел своих людей в основных афганских племенах и в державшемся особняком Иране. Иран интересовал особо, потому что там начались противоречия между Россией и Германией в вопросе строительства там железных дорог.

Англия стремилась усилить эти противоречия, чтобы перетянуть Россию на свою сторону, а Германия наоборот подчеркивала важность дружеских отношений с Россией, которая могла принять германскую сторону в англо-германском противостоянии (Gott! Grabe England!). Мировые войны готовятся задолго до того, как они начнутся.

Я был нужен для связи с человеком, который занимал важное положение в транспортном департаменте провинции (остане) Ардебиль. Провинция в основном азербайджанская и талышская, но основную роль в ней играют персы. Нужно было передать агенту деньги и просьбу отдать предпочтение в строительстве дороги в провинции немцам. Таким образом, усилятся англо-германские противоречия и останутся нормальные отношения России с Германией и с Англией. В конце концов, эти противоречия не позволят строительству начаться, и подряд на строительство по объективным причинам будет отдан России, как стороне нейтральной в этом вопросе. Многоходовая комбинация защищает нашего агента и усиливает влияние России в приграничной Персии.

Полковник дал мне досье на провинцию и приказал изучить подробно, чтобы я с закрытыми глазами мог найти нашего человека в Ардебиле.

Ардебиль — столица ханства, созданного после смерти в 1747 году Надир-шаха из персидской династии Афшаров. Ханство было захвачено в 1784 году Кубой (это не американское государство Куба, а азиатское ханство). Фатали-хан объединил вокруг Кубинского ханства Дербентское, Бакинское, Ширванское ханства. В 1806 году Куба была присоединена к России по Гюлистанскому мирному договору 1813 года. Затем принадлежность его к Персии восстановлена 2-м ханом Назарали с помощью Карабаха и стало вассалом Каджаров. Ардебиль был возвращен Персии в результате российско-персидских войн. Ардебиль граничит с ханствами Талыш, Карабах, Тебриз, Мегаре, Килан. Ханство разделено на махалии (районы): Ашаги Мекшин, Юхари Мешгин, Вилким, Арша, Угаррут (Угарли) и Астара.

Затем я перечитывал перечень улиц, рисунки лавок, зданий, адреса учреждений, описание тех или иных улиц, жителей города. Чем больше я читал материалы досье, тем сильнее я понимал, что я хорошо знаю этот город и людей, которые живут там. Какие-то детские воспоминания об Ардебиле, об улице, на которой я жил. Я никому не говорил об этих видениях, чтобы меня не признали человеком с сильными отклонениями в психике. Пусть будет все так, как оно есть.

Проверку по знанию города я сдал на отлично. Начальник отдела даже удивился таким познаниям молодого офицера.

Последним мне дали маленькое досье того человека, с которым мне предстоит встретиться. Я смотрел на рисованный портрет человека, и этот человек был родным мне. По возрасту он был старше меня, но я помню его, когда он был моим младшим братом и мы вместе бегали по двору нашего дома, громко крича и смеясь, вызывая притворное ворчание нашей матери Сокия-ханум. Я даже знаю, в каком месте спрятана золотая монетка, которую наш отец подарил нам в качестве основного капитала, из которого должно вырасти богатство семьи Мохаммади.

Место, в которое мы спрятали монетку, мы не поливали водой, чтобы не привлечь к нему внимание. Золото должно расти и без воды. Оно не будет давать корни, а будет увеличиваться в размере и через какое-то время эта монетка вырастет до размеров мельничного жернова. Тогда мы продадим эту монету, и семья Мохаммади будет самой богатой семьей в Иране.

Его брат, Реза Мохаммади, после службы в канцелярии губернатора Ардебиля был взят в шахский дворец и с особым поручением уехал в далекую Россию, там он умер и был похоронен на мусульманском кладбище в Петербурге.

Чувство двойственности меня не покидало. Я знал, что полковник Найденов был большим специалистом по восточным языкам и на Востоке никто не мог отличить его от настоящего восточного человека, проживающего то ли в Иране, то ли в Афганистане, то ли в Багдаде. Неужели его знания передались мне?

Вообще-то получается, что не только знания, но и его личность перешли ко мне в тот момент, когда его душа покинула тело. Если я буду часто и подолгу думать об этом, то я перестану быть тем, кто я есть на самом деле и стану тем, в кого я начинаю превращаться.

Нет. Я должен быть самим собой. Если даже что-то и произошло, то все равно я это я и никак я не могу быть полковником Найденовым в моем теле. Я еще в нормальном психическом состоянии и могу только сострадать душе погибшего, вечная ему память. Так и есть, он вечно будет жить во мне. Пусть живет, потому что это был необыкновенный человек, на которого я всегда хотел быть похожим.

Главное — не потерять рассудок в такой ситуации. А для этого нужно воспринимать все происходящее как само собой разумеющееся и не удивляться ничему. Пусть удивляются другие.

Я буду выступать в качестве сына одного из афганских чиновников, приехавших в Иран для изучения богословия в медресе Ардебиля. Легенда ни к чему не обязывает, но зато позволит мне обратиться в дом Мохаммади с просьбой о найме у них комнаты для жилья, так как семья живет достаточно скромно и источником дохода является жалование сына хозяйки — Абдуллы Мохаммади.