И знаете, что самое обидное? Нет, не то, что он меня поцеловал, и даже не то, что сделал вид, что ничего не произошло, а то, что остальную часть дня он тупо меня игнорил. В обед отвернулся ко мне спиной и ржал на всю столовку, потом на горке даже не подошел, а вместо него инструктор поручил меня Тане, которая только и делала, что кривила лицо, как человек, которому досталась роль няньки за соседским ребенком. Я признаюсь честно, обида за это была еще больше, чем за поцелуй его попы.
Вечером, после ужина, последовало продолжение вчерашнего сабантуя, и на этот раз я с большим рвением вызвался нарезать хлеб и подавать его Русику, который делал бутерброды. Иногда наши руки соприкасались, и меня бросало в дрожь. Знаю! Знаю! Это глупо! Но такие чувства у меня впервые, пусть даже он парень, но… Но он парень! Вот почему я отдергивал руку и отводил взгляд.
— Как успехи, голубки? — Тоха в своем репертуаре, приобняв нас за шеи, чуть не столкнул лбами, — на свадьбу пригласите?
— Нет! Только на крещение детей! Достал уже! Сам делай эти бутерброды!
Русик одернул его руку и ушел, хлопнув дверью.
— Что это с ним? — теперь уже Тоха обращался ко мне, — может, это у него от недотраха? Ты что, плохо исполняешь свой супружеский долг?
Как же он меня злит!
— Знаешь, что люди говорят: у кого что болит, тот о том и говорит.
— Врут твои люди, все у меня окей ниже пояса. Хочешь проверить? — ответил он на мой выпад, давя лыбу и пожирая бутерброд.
— Меня такие не интересуют.
— Видел я вчера, что тебя интересует, — зашелся смехом от своей же шутки.