Ох! Тибидох!

Глава 2

Колёса целенаправленно, но недостаточно быстро гребут по снежной каше. Снег продолжает валить крупными хлопьями, а дорогу никто, вероятно, и не собирается чистить. Пешеходные переходы, конечно, тоже замело и автомобилисты этим бессовестно пользуются, напрочь игнорируя топчущихся на краю дороги пешеходов. А ведь дорожные знаки снегом не засыпало.

Сама я, грешным делом, никогда не была образцовым водителем, о чём свидетельствуют регулярно прилетающие штрафы в письмах счастья. Но пешеходы — это святое. В нашей семье авто имеется только у меня, и мне страшно даже представить своих маму, бабушку или, не дай бог, братишку на опасном заснеженном переходе.

Вот поэтому, заметив издали маленькую фигурку старушки, не решающейся ступить на дорогу, я перестроилась в правый ряд и затормозила прямо перед пешеходным знаком. Бабушка недоверчиво посмотрела на мою снежную «Ягодку» и, убедившись, что её действительно пропускают, осторожно сделала шажок. Но слева от меня с рёвом пронёсся какой-то придурок на ржавом корыте, и бабулька сделала шаг назад.

Эх, всё равно уже опоздала! А каких-то пять минут в моём случае уже ничего не решают. Я включила аварийку и решительно выбралась из тёплого салона.

Бесславно погибнуть с незнакомой бабуськой в сочельник совершенно не входило в мои планы. А ведь именно это чуть не произошло. Но, к счастью, обошлось, и мы чудом перебрались на противоположную сторону дороги.

— Ох, спасибо тебе, деточка. Есть ведь хорошие люди, — проскрипела старушка.

Ну, не знаю, по мне — так вокруг нас с бабулей одни уроды. Ведь ни один добровольно не остановился, пока я не начала отчаянно жестикулировать.

— Да не за что, бабуль, Вы уж будьте осторожны. Всё, побегу я.

— Погоди-ка, детка, я гостинчик тебе дам.

Я вдруг живо представила себе пряник в тряпице и пару леденцов.

— Ой, да не надо, бабуль, а то я на работу очень спешу, — отмахиваюсь, а сама нетерпеливо поглядываю через дорогу на свою подмигивающую «Ягодку».

— Успеешь на свою работу, и не вздумай отказываться! — неожиданно строго приказала бабулька. — И не гребуй!

О! А это что ещё за слово такое? На матерщинницу сухонький божий одуванчик совсем не тянет. Тихонько вздохнув, я развернулась к старушке и покорно стала ждать, когда она откопает в своей ветхой сумочке заветный гостинчик для добровольной спасительницы, то есть меня.

— Да где же ты спрятался? — бубнит она себе под нос.

«Похоже, этот пряник у неё по всем закоулкам сумки прокатился», — с досадой подумала я и сильно удивилась, когда гостинец оказался не пряником. Камень, что ли, какой-то? И не камень — на сморщенной ладони старушки лежит потемневший от времени и грязи то ли пузырёк, то ли кувшинчик. Кажется, будто бы медный, и размером чуть больше спичечного коробка.

Очень похожий на него, только новый и симпатичный, занимает своё место на дверце маминого холодильника в качестве сувенирного магнитика. Но этот же кубок за спасение старушки уж очень страшный и грязный, и ни разу не магнит. Горлышко кувшинчика заткнуто пробкой, или, вернее, деревянной щепкой с прикреплённой к ней засаленной верёвочкой.

«Ёлочная игрушка», — вдруг догадалась я. Вероятно, её подарил бабушке Дед Мороз в её первое Рождество, ещё до революции.

— Ой, ну что Вы, не надо, — пытаюсь откреститься от странного подарка, стараясь при этом не оскорбить бабульку. — Вещь ведь старинная и…

Слово «ценная» застряло на выходе, потому что это чистой воды лицемерие. Валяйся подобная «ценность» под ногами, я бы, даже не задумываясь, отфутболила её поближе к мусорке.

— Не старинная, а очень древняя, — наставительно заявила бабуля. — Главное, распорядиться ею с умо-ом.

С умом! Да будь у меня ум, я бы не дожидалась, когда божий одуванчик откопает своё сокровище, а уже подъезжала бы к офису. Но я слишком сентиментальная дурочка, поэтому, принимая бесценный дар, расшаркивалась так, словно это именно старушка спасла мне жизнь и в придачу одарила амулетом бессмертия.