Охота без милосердия

1. Губернатор повышает голос

Северо-Восточное бюро Федеральной полиции

Монтгомери-стрит, 732 Чикаго, штат Иллинойс

12 августа 1933 года

Кабинет Бэрроу был переполнен. Синий дым навис над столом. Дебаты не прекращались вот уже на протяжении двух часов. Основную голосовую нагрузку взял на себя губернатор штата Иллинойс Линдон Бэйн. Сегодня он занимал место председателя. Штат Индиана представлял помощник губернатора по безопасности О'Нил. Уильям Фостер сидел, как всегда, на диване, курил сигару и играл в активность, чем раздражал своего приятеля комиссара Легерта, который пришел сегодня с подмогой в лице капитана Чинара. Впервые на совещание такого уровня были приглашены самые активные агенты ФБР Холлис и Фалон.

Бэйн был сегодня крайне раздражен.

– Положение крайне серьезное. Нет смысла говорить о том, что на Пенсильвания-авеню, 1600,[5] очень недовольны результатами нашей работы. Мне даны большие полномочия и подчинены силовые структуры штатов Иллинойс и Индиана. Но, прежде чем я оглашу свои решения, я хочу разобраться в этой вакханалии насилия, которую нам демонстрируют Дэйтлон и его сообщники.

Факты? Пожалуйста! Пока агенты ФБР прочесывают игорные притоны и бордели, его банда устроила вояж по штату Индиана и собрала с мелких банкиров дань в миллион долларов. Но парадоксально то, что Дэйтлона ловит шериф из провинциальной дыры. Это же курам на смех!

Казалось бы, теперь все в порядке. Все могут успокоиться. Дэйтлона тайно, на самолете, нарушая этим все инструкции, переправляют в каторжную тюрьму в Краун-Пойнт, где его ждет закономерный конец на электрическом стуле. Но тут происходит невероятное. Засекреченный рейс специального самолета, который садится на военный аэродром, встречает ватага репортеров. В тюрьме для них устраивают пресс-конференцию, где Дэйтлон бросает открытый вызов властям, громогласно заявляя, что вскоре выйдет из тюрьмы и обчистит ближайший банк по дороге домой. И что мы видим?! Он держит слово. Через неделю Дэйтлон на свободе, снимает первый попавшийся банк, а деньги вручает шерифу на пиво для собственной охраны. Фантастика! На роль помощника Дэйтлон берет смертника Рэймонда Кафри, убийцу и бандита, которого скоро должны казнить. Новый скандал! Дэйтлон на свободе, Дэйтлон у всех на устах. Газеты кричат о несостоятельности властей! Что мы можем сказать общественности? То, что убит Рэймонд Кафри, арестован начальник тюрьмы и уволена Лиз Вэнтон? Несправедливо причем! А Дэйтлон продолжает разгуливать на свободе и чистит сейфы банков. Испорчен праздник Независимости! Крупнейший банк города отдал Дэйтлону больше миллиона долларов. Дэйтлон распивает шампанское в операционном зале, держа бокал в одной руке, а другой небрежно расстреливает дорожный патруль. Его налеты из трагедий превращаются в фарс! Общественность смеется над нами. Не проходит и двух дней, как первый Национальный банк открывает перед Дэйтлоном двери, и вновь нарушена цепь сигнализации. Я хочу знать, где Дэйтлон берет планы подземных коммуникаций и коды систем?! Мне объяснили, что подобные фокусы могут делать только специалисты экстракласса, но таких по всей стране можно по пальцам сосчитать, и все они засекречены. Вспомните о тюремной сигнализации!

Бэрроу подался вперед и, стряхнув пепел с сигары, спокойно сказал:

– За три месяца Дэйтлон снял четыре с лишним миллиона долларов. У него хватит денег купить любого специалиста. Сотню специалистов.

Губернатор вспыхнул.

– Так, по-вашему, я должен отчитываться перед американцами?! Так должен выглядеть мой доклад, когда меня вызовут в Овальный кабинет? Дэйтлон и его банда ведут себя так, словно в Америке вообще нет никакой полиции!

Так вот, господа, я хотел бы, чтобы Соединенные Штаты и их полиция перестали быть посмешищем в глазах всего мира. Я хотел бы, чтобы граждане нашей страны снова обрели покой и уверенность в своей безопасности. Я хотел бы, чтобы с гангстеризмом, нашедшим свое дьявольское воплощение в банде Дэйтлона, было покончено! Ваши соображения?

Губернатор вытер батистовым платком пот со лба и рухнул в кресло. В кабинете воцарилась тишина. Не потому, что речь губернатора произвела впечатление, а наоборот. Ее расценили как стандартный предвыборный плевок в публику. Каждый думал о своем. Крикун покричит и уедет, а им эту кашу расхлебывать.

Первым заговорил Мэлвис Бэрроу. Он провел рукой по волосам, стараясь пригладить волосок к волоску, и продолжил лить воду на уже потушенный костер.

– Я сожалею, господа, но вынужден признать, что мы не способны навести порядок дозволенными законом средствами и методами. Все, что мы можем, – это, не считаясь с законом и разного рода государственными порядками, действовать тем же способом, каким преступники вывели нас из равновесия, – бескомпромиссным террором!

Фостер хлопнул ладонью по дивану, на котором сидел, и пепел с сигары упал ему на жилетку.

– Закон существует не для того, чтобы его обходили! То, что вы предлагаете, Бэрроу, очень похоже на признание банкротства ФБР и капитуляцию перед преступным миром. Вы расписываетесь в собственной беспомощности…

– Не возбуждайтесь, уважаемый прокурор! – оборвал его Бэрроу. – Я не одинок в своих выводах. Сам президент объявил Дэйтлона «врагом государства номер один»! Эту банду нужно стереть с лица земли раз и навсегда, а не уповать на букву закона.

– Сожалею, но вынужден поддержать мнение директора федеральной полиции! – заявил губернатор. – Мое решение не спонтанно. Я провел консультации в Сенате и в Белом Доме. В результате я вынужден прибегнуть к крайностям. С сегодняшнего дня Дэйтлон и его банда объявлены «вне закона». С сегодняшнего дня всем работникам правоохранительных органов предписывается начать «охоту без милосердия». Другого решения проблемы я не вижу и считаю это решение единственно правильным! Я уже подписал соответствующий указ. Вы обязаны сделать соответствующие распоряжения и привести все подразделения полиции, федеральной и уголовной, а также следственный аппарат прокуратуры, в готовность номер один, удвоить наряды, патрули, резерв и привести в порядок весь автопарк. Полиция должна быть вооружена автоматами, а где их не хватает, использовать винтовки, гранаты, дымовые шашки. С сегодняшнего дня все подразделения подчиняются ФБР, где будет расположен штаб.

Губернатор покосился на пунцовую физиономию Легерта.

– Вы что-то хотите сказать, комиссар?

– Хотелось бы.

– Интересно послушать человека с таким опытом.

– Что касается подчинения моего ведомства ФБР, то мы уже давно находимся под пятой у Бэрроу, но, к сожалению, это не привело к нужным результатам. У нас разные методы работы.

– Теперь у всех один метод, комиссар! – перебил Бэрроу.

Легерт даже не взглянул в его сторону.

– Однако возникает серьезный вопрос, мистер Бэйн, – продолжал шеф полиции.

– Говорите, Легерт.

– Что означает «охота без милосердия»? Это старое понятие, и использовали этот метод на юге в период рабовладения, когда взбунтовавшиеся рабы бежали с плантаций. Применительно к нашим условиям это будет означать, что любой полицейский в стране сможет без предупреждения стрелять в каждого прохожего, который, по его мнению, похож на Дэйтлона или его сообщников.

– Да, комиссар, это так! – раздраженно ответил губернатор. – В интересах нации мы вынуждены пойти на этот шаг. С бандой должно быть покончено в кратчайший срок, и вы должны понимать это не хуже других.

– Интересы нации здесь ни при чем. Это интересы крупнейших банкиров и страховых компаний. Этот указ делает из полицейских убийц ни в чем не повинных граждан, чьи интересы мы призваны защищать.

– Вы не соображаете, что говорите? – глаза Бэйна налились кровью. – Ваша задача найти банду и уничтожить ее, а как вы это сделаете, меня не интересует! Если вы раните одного, двух ротозеев, мы не поставим вам это в укор. Лес рубят – щепки летят. Важен результат!

– У агентов федеральной полиции была возможность взять живым Кафри, а они убили не только его, но и двух ротозеев, как вы называете невинных прохожих. Вы объявляете Дэйтлону войну и хотите вести бои на улицах города. Это плохо кончится!

– Хватит! – Губернатор ударил кулаком по столу. – Вы обязаны подчиняться указам правительства, а не обсуждать их. Если вы чем-то недовольны, подайте рапорт об отставке. У нас достаточно компетентных специалистов, не задающих лишних вопросов, а выполняющих предписания.

Легерт не стал продолжать бессмысленную полемику. Чинар заметил, что у его шефа начало дергаться веко левого глаза, а уголки рта резко опустились вниз, как у капризного ребенка.

Чинар впервые видел столь грубый и некорректный выпад со стороны высшего должностного лица. Это лишь подтверждало подозрение Чинара, что все решения были приняты заранее, а здесь Бэйн устроил спектакль под названием «Демократия», и Бэрроу старательно подыгрывал Бэйну.

Паузу, зависшую в воздухе, нарушил губернатор, но теперь голос его звучал мягче – он пытался сгладить острые углы.

– Мне самому очень не нравятся эти меры, но, к сожалению, мы обязаны прибегнуть к крайностям. Приказ входит в силу с завтрашнего дня, известите о нем сотрудников. А теперь все свободны.

До машины Легерт и Чинар шли молча, и только когда капитан сел за руль и тронул машину с места, его шеф задумчиво произнес:

– Они угорели от собственной беспомощности и ни черта не хотят понимать. Меры, принятые в прошлом веке и упраздненные с приходом демократии, вновь всплывают на поверхность, и где? Во втором городе США! Это не метод борьбы, это произвол, который решили узаконить росчерком пера. Саморазвал! Рокфеллеры и Форды нанимают киллеров в лице полицейских! Весь государственный аппарат настолько пронизан коррупцией и так связан с толстосумами и с преступным миром, что временами там забывают, кому надо служить и чьи пожелания выполнять. Борьба с преступностью стала практически невозможной.

Через своих связных гангстеры заранее узнают обо всех акциях, планируемых полицией, а если преступник попадает в руки закона, ему помогают бежать из тюрьмы. Замкнутый круг: покончить с продажностью властей можно, лишь покончив с преступностью, а уничтожить гангстеризм – лишь покончив с коррупцией!

– И что теперь будет, шеф? – спросил Чинар, не отрываясь от дороги.

– Не знаю, Эд. Хорошего от войны никто никогда не ждал. К сожалению, мы обязаны подчиняться.

– Какой-то деятель точно подметил, что люди сами выковали себе кандалы из твердой стали приказов, инструкций, подчинения и уважения к власти.

– Нам сейчас не до философских измышлений, капитан. Работай молча, если ты не в обиде на собственную задницу. Тебе ясно дали понять, что таких, как мы, полно и заменить нас плевое дело, а мне не хочется, чтобы мое место занял двойник Бэйна или Бэрроу. Мне самому хочется добраться до осиного гнезда Дэйтлона! Он должен сесть на скамью подсудимых, и я хочу услышать его речь! Так ли он будет насмехаться над нами, когда за спиной будет стоять электрический стул?

– Вы считаете это реальным?

– Не знаю.

– Какие шансы?

– Такие же, как если броситься с самолета без парашюта и рассчитывать попасть в стог сена. Тебя устраивает ответ?

– Вполне. Я буду молиться за вас.

– Подумай о себе, ты не в лучшем положении.

– Какие будут указания, шеф?

– Указание простое: выполнять распоряжение губернатора, а работать в старом режиме. Я не собираюсь уподобляться гангстерам. Собери личный состав управления и дай соответствующие инструкции. Пошли телефонограммы во все полицейские управления штата.

– Боюсь, что губернатор уже дал такое распоряжение. По его лицу было видно, что он не доверяет нам и возьмет наше управление под собственный контроль.

Машина подъехала к Управлению криминальной полиции штата.

2. На живца

Слим едва успел сбросить пиджак и надеть халат. Стук в дверь повторился. Слим взъерошил себе волосы и направился к выходу.

На пороге стоял Рудольф Малик.

– Привет, Слим. К тебе можно?

– Заходи, Руди. Рад тебя видеть.

Старик вошел в коттедж и осмотрелся. Стандартная планировка: три комнаты, кухня, ванная комната и подсобные помещения. Он не мог сделать здесь обыск, и не мог осмотреть все комнаты, не вызвав подозрений. Малик не хотел рисковать, он хотел выиграть схватку, а такую сложную задачу не решить в один ход.

– Я собираюсь пить кофе, ты мне составишь компанию, Руди?

– Нет, спасибо, Слим, я лучше покурю в кресле у окна.

Малик снял жеваную шляпу и аккуратно повесил ее на крючок. Ему нравилось здесь. Тихо, никто не мешает, в окно не летит городская пыль. Он прошел к креслу у окна, раздвинул занавески и сел. Теперь он видел все, что делалось на подходе к коттеджу, и держал под контролем все двери комнат. Малик достал из кожаного чехла огрызок сигары и закурил. Ядовитый дым тут же заполнил комнату.

Слим появился с подносом в руках, на котором стоял кофейник, сок, тосты, джем и чашки.

– Если подумаешь присоединиться, то прошу. Я захватил для тебя чашку.

– Соблазнительно, но пока не хочется.

Слим сел на стол и принялся за завтрак.

– Как ты меня разыскал, Руди? – спросил хозяин, наливая кофе в чашку.

– Случайность. У меня накопились к тебе вопросы, и я решил тебя повидать. Кто-то где-то что-то обронил, и я тебя нашел.

Слим усмехнулся. Кто-то где-то что-то – было хорошо подстроено, коттедж был арендован на пять дней, а Слим появился в нем за десять минут до Малика. Когда он получил сигнал, что детектив имеет полную информацию о его местонахождении и едет в автобусе, идущем в сторону мотеля, Слим обошел этот автобус на машине перед самым подъездом к мотелю и подъехал к коттеджу в тот момент, когда пассажиры выходили на остановке в сотне ярдов от аллеи, по обеим сторонам которой расположились коттеджи мотеля «Уют». Слим был убежден, что эта встреча закончится с хорошим результатом, у него имелись все козыри на руках, а у Малика шестизарядный «Смит и Вессон» в правом кармане рваного плаща, который он с минуты на минуту вытащит как аргумент в свою пользу.

– Как твои дела, Руди?

– Плохо, Слим. Меня уволили с работы, и от моих услуг отказалось страховое агентство. Я остался без средств к существованию.

– Да. Неприятная новость. Но такой опытный человек, как ты, всегда найдет себе работу.

– Мне семьдесят, Слим. Кому я нужен? Мне никто не дает шанса проявить себя, чтобы дать должную оценку.

– Конечно. Рекомендация разорившегося детективного агентства ничего не стоит.

– И я о том же. Но ты наверняка знаешь, на что я способен. Почему бы тебе не помочь мне?! Ну, скажем, ты мог бы порекомендовать меня своему хозяину. Ты можешь сказать ему, что есть один старикашка, который лишился работы, но имеет полно идей в своей черепушке. Стоящих идей. И этот старикашка мог бы получить большие деньги от Чарли Доккера, к примеру, за его адрес, но он лишился работы, но не выдал тайну. Потому что Рудольф Малик хочет работать на постоянной основе, а не радоваться одноразовой подачке, даже если она и очень щедрая. Но ты должен добавить к сказанному, что Малик дорого стоит. Я стою тех денег, которые запрашиваю. Это будет заметно по отдаче.

– Очень интересная речь, Руди, но с чего ты взял, что у меня есть хозяин? Я работаю один.

– Никто в этом мире не работает сам по себе. Человек не может платить себе зарплату за собственный труд. Он должен иметь средства на эту зарплату.

– С чего ты взял, что у меня есть какой-то хозяин?

– В ту минуту, когда я понял, что Дэйтлон решил сдать Кафри джи-менам.

– С чего ты пришел к такому выводу?

– Фэбээровцы устроили засаду на Кафри там, где им было удобно. Это не засада даже, это капкан с приманкой. Кафри не собирался идти в парикмахерскую, и никто, кроме Дэйтлона, не мог его убедить приехать туда на встречу. Кафри явился на свидание и угодил в капкан. Если бы сам Дэйтлон собирался выйти на связь, то джи-менов бы там не было. Они не могли сами просчитать эту встречу. А если бы смогли, то взяли бы Дэйтлона, а не Кафри. Кафри же никого не интересовал и подвергся уничтожению как свидетель побега. Ну а теперь вспомним, кто нам сообщил о встрече в Форт-Гуроне. Ты, Слим. Выводы делай сам.

– Мудрая у тебя голова, Малик! Но здесь ты перемудрил. Обвинять Дэйтлона в связи с ФБР наивно. У Дэйтлона много своих генералов и доброжелателей, которые хотели предостеречь его от связи с Кафри. Такая связь могла бросить на Дэйтлона черную тень и поставила бы его вровень с обычными головорезами, коим являлся Кафри. И очень большая ошибка считать Кафри свидетелем побега. Точнее, свидетелем какой-то тайны. Тайны нет. Самое примитивное следствие в один день может установить, каким образом был спланирован и осуществлен побег. Тайной остаются организаторы побега, но эти люди не подставляют свои лица под фотокамеры, и не думаю, что даже беглецы видели их лица. Кафри не свидетель. Он мусор под ногами, мразь и ничтожество, который по случайности оказался на воле вместо электрического стула. Но смерть все же его настигла, и приговор приведен в исполнение. Это все, Руди. А что касается тебя, то ты стоишь того, чтобы дать тебе высокооплачиваемую работу.

– Рад слышать об этом. Я давно думал о том, что работа на мистера Дэйтлона меня бы заинтересовала. Я вижу некоторые недостатки в его действиях, есть откровенные промашки. Мои консультации помогли бы уберечь его от гибели.

– Ты все же хочешь увязать меня с Дэйтлоном?

– Конечно. Я давно принял решение перейти на вашу сторону. Именно поэтому я не дал адрес Дэйтлона Паркеру, когда составлял отчет.

– Ты знаешь адрес?

– С тобой я могу быть откровенным, Слим. Южное загородное шоссе, двадцать третья миля, проселочная дорога справа, ведущая к озеру. Там есть указатель: имения «Долорес», «Сантана», «Багдад», а под указателем прибит щит к надписью: «Частное владение, въезд запрещен».

– Спасибо за адрес.

– Это твой адрес, Слим.

– Ну что же, я не буду возражать, Руди.

Малик заметил, как к коттеджу подъехал голубой «линкольн». Из него вышла элегантная женщина лет тридцати с эффектной внешностью и направилась к их дому.

– К нам гости, – сказал Малик.

Слим встал и, не выпуская чашку из рук, взглянул в окно.

– Ты угадал, Руди, это к нам.

– Гадал я, когда мне было двадцать лет. Теперь я знаю, а не угадываю. Эту леди зовут Тэй Морган. На ее имя оформлена аренда виллы «Долорес». И восемьдесят акров лесопарка, не считая пляжей.

– Ты и впрямь дорого стоишь.

Слим подошел к двери и открыл ее. В гостиную вошла Тэй. На ней было легкое голубое платье с высоким воротником, а в красиво уложенных волосах гребень из слоновой кости.

Малик встал.

– Вас не надо знакомить. Вы знаете друг о друге все, что нужно, – прокомментировал Слим и сел на кушетку.

– Мистер Малик обо мне знает? – удивилась Тэй.

– Конечно. Он еще знает адрес коттеджа и, очевидно, знаком с арендным договором.

– Ах вот оно что. Вероятно, вмешательство этого господина и встревожило местную полицию. Я еще не забыла о визите двух офицеров.

– Я помню их имена. Лейтенант Мекли Мейсон и сержант Эдисон Дойл.

– Надеюсь, что они забыли про нас, – закончила тему женщина. Она прошла к свободному креслу у окна и присела. – Ваши дела не очень хороши, мистер Малик?

– Вы правы, мисс. Инфляция, кризис, безработица.

– Да, я вас понимаю. И вы подыскиваете себе работу.

– Вы правы, мисс.

– Сколько же вы хотите получать?

– Я бы хотел исполнять роль консультанта или советника. Мне трудно говорить о деньгах. По слухам, вы очень богатые люди, а я хочу возложить на себя задачу очень трудную.

– Какую же?

– Я прошу понять меня правильно. Я не фанатик вашего движения или философии. Я реалист с большим жизненным опытом. Синдикату Дэйтлона можно отпустить полгода на существование при хорошем раскладе. Время летит быстро. Все вы заняты важными делами и не заметите того момента, когда над организацией нависнет дамоклов меч. Это случится, и этого не избежать. Таковы законы природы. Ничто не вечно на земле. Но пока вы пребываете в благополучии, я хотел бы, как крот, рыть тоннель для отхода. Я вижу свою задачу в спасении жизни мистера Дэйтлона. Среди всех вас он самая уязвимая фигура. У меня уже есть план. Я не хочу его выкладывать на стол. Может получиться так, что кто-то узнает о нем раньше времени, как, например, о встрече Кафри с Дэйтлоном в Форт-Гуроне. За свою работу я несу ответственность и, прежде чем предлагать определенный отрезок работы для построения крепости, я продумываю все детали. Так что для начала, до того как я буду просить для себя определенных вознаграждений, мне нужны ваши заверения, что мои требования будут выполняться без моего отчета, для чего, зачем и почему вы должны предпринимать те или иные действия.

– Очень сумбурно и витиевато. Вы хотите, чтобы мы слепо выполняли ваши поручения?

– Конечно. Причем они вам будут стоить недешево.

– И вы не будете раскрывать замыслы этих поручений?

– Нет, мэм. То, что знают двое, знают все!

– Логично. Ну а теперь подумаем о вас. Первое. Вы будете работать под руководством Слима, и помимо своих грандиозных планов вам придется выполнять еще и конкретные задания, связанные с безопасностью синдиката. Второе. Некоторые меры безопасности мы уже приняли. Речь идет о вас, Малик. Вы очень много знаете, и, не дай Бог, вас раскусят в ФБР и вам сумеют развязать язык. Слишком много рычагов давления на вас можно использовать.

– О чем вы?

– Но наш синдикат тоже на что-то способен. Постараюсь сделать так, чтобы вы не обиделись и всё поняли правильно. В данный момент, пока мы беседуем, вашу парализованную дочь Майру помещают в очень богатый престижный и закрытый госпиталь, где за ней будет установлен самый лучший уход, который только возможен. Больничные услуги оплачены на три года вперед. Далее. Ваш сын, которому осталось сидеть пять лет, сегодня ночью бежал. Ему помогли в этом наши друзья. Но он не появится на свободе в ближайшее время. Он окружен заботой, но содержится за решеткой в частном доме. В один прекрасный момент он будет переброшен за пределы США с хорошими документами и деньгами, которых ему хватит, чтобы начать приличную трудовую жизнь. Вашу внучку сегодня утром вытащили из постели одного бродяги и поместили в частную клинику закрытого типа, где ее отучат от наркотиков и вылечат от венерической болезни, которую она успела подхватить, ведя свободный образ жизни. Все ваши родственники хорошо пристроены и обошлись синдикату в кругленькую сумму, и теперь вам больше не придется выбрасывать все свои средства на поддержание жизненного уровня семьи. Мы взяли эти заботы на себя, чтобы не отвлекать вас от работы.

Слим будет выплачивать вам еженедельное денежное пособие и премиальные, если вы их заслужите. Во всяком случае, вы сумеете сменить одежду и сорт сигар, от дыма которых слезы наворачиваются. Сейчас мы не будем уточнять конкретные цифры.

– Я могу повидаться со своими родными?

– Конечно. Но не сейчас. И учтите, Малик, ваших родственников окружают наши люди.

– Мне понятен ваш ход. Блестящее решение всех проблем разом. Вы правы, в такой ситуации у меня не возникнет желания рассказать кому-либо о коттедже на берегу Мичигана.

– Прекрасно. Начнем сотрудничество с чистого листа. Какие у вас есть предложения?

– Пусть только это вам не покажется странным, мисс Морган. Я заметил у ворот этого мотеля объявление, что он продается. Я не думаю, что такой оазис дорого стоит. Вы сейчас не у дел. Я хочу сказать, что вы живете без алиби. В случае заварухи вы пойдете под суд как сообщница. Вам требуется крыша. Вы должны отойти в сторону и держать руку на пульсе, но выйти с линии обстрела. Кто-то должен остаться в стороне, хотя бы ради того чтобы помочь в нужную минуту утопающему. Со стороны, разумеется, а не тонуть вместе со всеми. Купите этот мотель, смените персонал и посадите толкового управляющего. Смените имидж умной властной красавицы на опытную содержательницу притона, где есть хорошие девочки, шампанское, много веселья и мало полиции. Мотель «Уют» с вашим появлением здесь должен стать прибыльным притоном. Легавые давно уже не преследуют такие заведения. Они их любят, потому что те дают и им доход.

– Вы считаете, что я справлюсь с ролью супершлюхи?

– Вопрос не в этом. Когда человек начинает понимать, ради чего он что-то делает, он становится прекрасным актером во имя достижения своей цели. Главное – это видеть конечный результат. К тому же я предлагаю прибыльное дело. Оно в какой-то мере оправдает ваши затраты на моих родственников.

– Хорошо. Я не буду задавать лишних вопросов.

Мы договорились. Завтра я пришлю своего адвоката к хозяину мотеля, и мы оформим купчую. Есть еще пожелания?

– Да. У меня есть один человечек. Он не обойдется дорого. У него есть клише стодолларовой купюры. Он специалист высокого класса, но ему нужно помочь. Купите хорошей бумаги, нужны красители, и он сделает нужное количество денег. После этого его придется отправить на Кубу. Это его единственная мечта. У его брата там табачная плантация, а он гниет здесь в подвале и боится высунуть нос на улицу.

– Но зачем нам нужны фальшивые деньги?

– Они нужны не вам, мисс Морган. Они нужны тем псам, которым бросают кость, когда они преследуют вас и готовы ухватить клыками за пятки!

– Хорошее сравнение.

– Этот вопрос мы сможем уладить со Слимом, не отвлекая вас от более важных дел.

Тэй встала. Мужчины поднялись следом за дамой.

– Я рада, что наше сотрудничество началось, мне кажется, оно будет плодотворным.

Тэй вышла из дома и направилась к машине. Малик сел за стол и взялся за кофейник. Он был рад, что ему не пришлось доставать пистолет.

– Надо съездить в магазин и купить тебе одежду, Руди.

– Нет, Слим. Когда человека увольняют, он не идет в магазин за новой одеждой. Во время пожара не думают о цвете обоев. Я останусь таким, к какому привыкли все, кто меня знает. Только к тому же теперь я стал безработным.

– Что ж, ты опять прав. Жизненный опыт – большое преимущество.

3. Испорченный завтрак

Кэрр заметил черный лимузин при въезде в город через южные ворота. Эту машину с белыми обручами на колесах и с вмятиной на переднем левом крыле он уже где-то встречал. Он оглянулся и взглянул на номер. «Они!» – мелькнуло в голове. У репортера была профессиональная зрительная память. Он не помнил цифр этого номера, но когда увидел его, то сразу вспомнил, что этот номер был на машине, которая привезла Рэймонда Кафри к «Звездному дождю».

Майкл не успел разглядеть, кто сидел в машине, но все равно развернулся за аркой и поехал в противоположную сторону от города, держась на приличном расстоянии от лимузина с вмятиной.

Кэрр пытался восстановить картину исчезновения этой машины из поля зрения. К «Звездному дождю» тогда приехали две машины. Семь охранников сопровождали Кафри. Потом все они уехали. Возле парикмахерской была уже одна машина и убили четырех подручных Кафри. Вполне реально, что второй лимузин уцелел и люди тоже. Он не ошибся, но что это меняет? Зачем ему-то нужны люди Кафри?! Он уже получил один раз по черепу. Кэрр задавал себе эти и другие вопросы, но отставать от машины не собирался. На окнах лимузина висели занавески, и он не мог определить, сколько человек находится в машине. Кэрр решил не рисковать, он хотел узнать, куда этот лимузин едет.

На двадцать первой миле машина встала на разворот. По ту сторону шоссе, в глубине парка, находился мотель под вывеской «Атланта». Кэрр проехал чуть дальше и тоже развернулся. Он видел, как лимузин свернул с шоссе к зданию мотеля. Репортер сделал то же самое. Машина с вмятиной остановилась у самого входа, Кэрр припарковал свой новенький «шевроле» слева от здания. С этого места хорошо просматривались подъездная аллея, вход и выездная дорога со двора.

По опыту Кэрр знал, что черный ход чаще имеет гораздо большее значение, чем основной. Он вышел из машины и начал возиться с ключами. Из лимузина вышли трое здоровяков в белых плащах. Одеты они были по высшей категории, но физиономии говорили сами за себя.

Не озираясь по сторонам, ребята вошли в здание. Кэрр пробежал короткое расстояние и влетел следом за ними. Он тут же хотел развернуться и уйти, но этим лишь привлек бы к себе внимание.

Троица в белых плащах находилась в двух шагах от него. Холл был крошечным. Стойка, где выдавали ключи, совмещалась с баром, за ней можно было выпить кофе или пиво. Слева – лестница, ведущая наверх, и никакого лифта. Ни кресел, ни столиков, ни дверей, за которыми можно скрыться. Двое парней остались стоять с обеих сторон от входной двери, как почетный караул у Белого дома, а один разговаривал с пухлой перемалеванной дамочкой, стоявшей за стойкой. Кэрр сомневался в том, что ему удастся проскочить наверх незамеченным. Всего лишь один вопрос в его адрес, и он влип. Он счел, что болтаться под носом у горилл менее опасно.

Покручивая на пальце ключи, он небрежно подошел к стойке и ласково прервал хозяйку:

– Кошечка, сделай для меня чашечку кофе.

Дамочка кивнула, даже не взглянув на Кэрра, и стала заваривать кофе. Она так была поглощена беседой и не отрывала взгляда от смуглого парня в белом плаще, будто впервые в жизни видела мужчину.

Красотка средних лет с ярко-рыжей кудрявой головой и гримом, размазанным на лице, как масло по куску хлеба, чтобы скрыть морщины и мешки под глазами, выжимала из себя подобие улыбки.

– Извините, я отвлеклась. Так номера вам не нужны?

– Нет, мисс. Мы разыскиваем своих друзей. Но, если вы устали, мы пройдем наверх и не будем вас тревожить по пустякам.

– Вы меня ничуть не беспокоите. Но вы правы: очевидно, у меня действительно усталый вид. Мой отец уже месяц лежит в больнице, и я тащу всю тяжесть непосильного труда на своих хрупких плечах. Это очень тяжелый хлеб, мистер, содержать такое заведение хрупкой женщине…

– Значит, вы хозяйка мотеля? Мы вам сочувствуем. Каторжный труд! Преклоняюсь перед вашей стойкостью.

Клиент улыбнулся, показав даме отличные белые зубы. Кэрр решил, что эти ребята уроженцы Мексики. И не такие уж они страшные и грубые. Язык у этого типа был подвешен как надо. Кэрр получил свою чашку кофе и уткнулся в нее носом, словно кофе был спасительной влагой для путника, вышедшего к оазису в пустыне после многодневного перехода. Он старался быть незаметным и жался к стене, забывая, что за спиной стоят крепкие парни, готовые на любой подвиг.

– Да, да, это ужасно трудно. Все приходится делать самой. Регистрировать постояльцев, принимать продукты, менять белье, гонять ленивых уборщиц, заниматься бухгалтерией… – Кэрр решил, что эта женщина очень любит свой голос, ему это не мешало, а парню в плаще, похоже, нравился голос хозяйки.

…А в субботу и воскресенье от клиентов покоя нет, а у меня всего пятьдесят номеров… Да, вы что-то говорили о своих друзьях?

– Совершенно верно. Мы отстали от них и задержались в городе. Ребята сказали, что дождутся нас в ближайшем мотеле, вот мы и решили, что они завернули к вам на огонек. У вашего мотеля очень респектабельный вид.

Дамочка вытерла руки о фартук и взялась за регистрационную книгу.

– Конечно. Назовите их имена, и мы проверим.

– Будет лучше, если я покажу вам их фотографии. Они никогда не называют своих имен. Ревнивые жены нас всюду преследуют, даже когда мы собираемся на пикник или на рыбалку. Возможно, они уехали. Вот, взгляните.

Здоровяк достал из кармана шесть фотографий, явно переснятых с плаката. Он разложил их на стойке и перевернул их к хозяйке.

Женщина очень внимательно посмотрела на парня, потом на тех, что подпирали дверь, и тихо спросила:

– А вы часом не копы?

Ее собеседник рассмеялся.

– А что, похожи?

– В том-то и дело, что нет.

Кэрр начал нервничать. Кофе он допил, но уходить еще рано, и нарушать разговор в ответственный момент не хотелось.

– Мы коммивояжеры. Раз у вас возникло подозрение, я покажу вам визитную карточку, но вы меня не выдавайте.

Он сунул руку в карман, но женщина его остановила.

– Нет, нет, я вам верю. Сейчас я взгляну.

Она нагнулась и достала из-под стойки футляр с очками. Ей очень не хотелось показать собеседнику, что она носит очки, но другого выхода у нее не было.

Надев окуляры, она внимательно рассмотрела снимки и обстоятельно разложила все по полочкам.

– Все были здесь. А эти два испанца сейчас в шестнадцатом номере. Кстати, вы сказали, что прячетесь от жен, а этот, – она указала на фотографию Джакобо, – живет с женой.

– Это он вам так сказал, – ухмыльнулся парень в плаще. – Ребята любят погулять.

– У второго тоже есть женщина, но он не называет ее женой.

– Они сейчас у себя?

– Да, они не вылезают уже третьи сутки.

– А кто еще с ними?

– Из этих? Не знаю. Они то приходят, то уходят. Кто там в данный момент, я понятия не имею.

– Спасибо, милочка. Мы зайдем к ребятам. А если кто-то из остальных появится, то позвоните в номер. У нас сюрприз приготовлен для каждого, нужно только, чтобы они нас врасплох не застали.

– Ага! Я понимаю.

Парень достал из кармана десятидолларовую бумажку и положил на стойку.

– О, Боже! Так много? Спасибо, красавчик!

Здоровяк улыбнулся и кивнул прихвостням. Они быстро направились к лестнице и побежали наверх. Кэрр поставил чашку на блюдце и деловым тоном заявил:

– Стоимость кофе входит в десятку.

Хозяйка сделала удивленные глаза.

– А разве вы с ними?

– Конечно. Просто я не завтракал, а они поели. В этом вся разница.

Кэрр направился к лестнице. Он взбирался на второй этаж, а предчувствие ему подсказывало, что нужно девать ноги из этой коробки. С этими ребятами лучше не шутить. Он был поражен их увертливостью. Но как подручные Кафри могли узнать адрес людей Дэйтлона за считанные дни, когда полиция и ФБР бьются над этим три месяца. Кто-то начал сдавать позиции и играть на «Дядю Сэма».

А может, нашлись ребята не глупее Руди Малика и сумели просчитать ходы Дэйтлона наперед. Никто не может утверждать, что полиция умнее всех и всегда должна быть первой.

У Кэрра была единственная задача: убедиться, что кто-то из банды в мотеле, и заснять арест гангстеров. Но, прежде чем вызывать копов, он должен убедиться, что эти мексиканцы вышли на верный след.

Они действительно вышли на верный след. Им в этом помог человек, имени которого они не знали.

В указанном номере веселились девочки и мальчики, а их босс занимался делом двумя этажами выше.

В шестнадцатом номере смеялись.

– Ужасно смешно, Джак! – звенел мелодичный голосок. – Ну, еще расскажи.

– Следи лучше за картами, не то проиграешь последние трусики, малютка!

– Ну я же слежу.

– Не за своими, а за картами Олина, свои всегда успеешь увидеть.

Вновь зазвенел смех. Феннер бросил карты на стол.

– Хватит! Устал! Вы и так проиграли все, что могли и не могли.

Джакобо и его подружка Патти сидели по другую сторону стола, а Чез и Майра на диване у приемника.

Их не интересовали карты, их интересовала музыка. Они нежно лобызались и что-то шептали друг другу на ухо, Чез старательно слизывал с нее пудру.

Герда висела на Феннере, прячась за его спиной, и восторгалась:

– Олин, ты просто сказка! Мало того, что ты ошеломляющий мужчина, ты еще и классный игрок. Если бы ты умел петь, ты не уступал бы Рудольфо Валентино!

– Не преувеличивай, Герда. Я очень скромен, а Валентине был звездой и бабником.

– Скромняга! – заявил Джак. – Ты знаешь, Герда, я не исполнил бы свой долг, если бы не раскрыл тебе глаза на Олина и не предостерег тебя от роковой ошибки, которую ты совершаешь, загребая в объятия этого человека. Это личность, – продолжал с пафосом Джак. – Он страшен для женщин, как Дракула! Он гроза всех хорошеньких женщин не имеющих покровителей. Со всех сторон земного шара вооруженные ружьями и топорами оскорбленные отцы преследуют его, чтобы отомстить за поруганную честь своих дочерей. Каждый раз, когда он проходит мимо сиротского приюта, бедные детки начинают кричать ему вслед: «Папа, не покидай нас!» Все очаровательные девушки, найденные в реках, были брошены туда этим человеком, либо сами кинулись в омут. Женщины для него всего лишь игрушки. Сегодня одна, завтра другая, сегодня здесь, завтра там. Так что, милая Герда, я оставлю на некоторое время Патти и сам отведу тебя за ручку к маме.

Все засмеялись. Чез оторвался от своего занятия и добавил:

– Все сказанное похоже на правду.

– А ты молчи, вампир! Бедная Майра, он же ее всю высосал!

– Майра, ты еще жива? – спросила Патти.

Майра не реагировала, она была занята Чезом, а когда ее рот освобождался от поцелуя, она занимала его сигаретой, и на разговоры у девушки не оставалось времени. – Пора бы выпить, Джак! – сказал Феннер, показывая на пустую бутылку из-под виски. – Твоя очередь идти за горючим. Толстушка без ума от тебя и сделает скидку на десять центов.

Джак положил на стол карты, которыми выделывал всякие манипуляции, и встал.

– Что ж! Через минуту здесь будет шампанское! Я так решил! Женщинам вредно пить такую дрянь, которой вы их накачиваете.

Девушки зааплодировали, Майра это делала, не отрываясь от Чеза.

Джак снял со стула пиджак, накинул на себя и, подойдя к двери, запертой на замок, повернул ключ и открыл ее.

Перед глазами итальянца что-то мелькнуло, и в челюсть врезался кулак. Джак отлетел в сторону, сбил стул и замер, врезавшись головой в стенной шкаф. В номер влетели трое парней в белых плащах. У каждого в руках было по два пистолета. На мушку попал каждый из присутствующих. Майра отвлеклась от Чеза и с безразличием взглянула на вооруженных людей.

– А вот и оскорбленные отцы! Это за тобой, Олин.

Феннер мог предположить, что эта компания явилась за ним, если его поимкой занялся сам Чарли.

Чез, привыкший за последнее время к неожиданностям, оставался самым хладнокровным. Он проклинал себя и всех остальных за ротозейство. Все автоматы лежали в шкафу, который загородило бесчувственное тело Джака. Пистолетов, кроме него, никто не носил, чтобы не смущать девчонок, а Майра так тесно прильнула к нему, что достать оружие, не привлекая внимания, он не мог.

– Вы кого-то ищете, господа? – спросил Чез, оглядывая гостей и примеривая ситуацию.

Чез решил, что эти ребята не рискнут открывать пальбу в здании мотеля. Они не похожи на тупых наемников, а это значит, что с ними можно будет договориться, пока Джак не придет в себя.

– Где Дэйтлон? – спросил самый высокий из них, тот, который прикрыл дверь и остался стоять у порога.

Второй парень отошел к окну и встал у приемника. Третий заглянул в спальню и ванную. Там никого не было, и он остался стоять возле дверей. Образовался треугольник, и одному человеку с ним не справиться.

Феннер понял, что ищут не его, и взял себя в руки. У него тоже зашевелились мозги, и он начал подумывать о контратаке.

– Господа, вы видите всех, здесь присутствующих. Среди нас нет человека с таким именем. Вы ошиблись номером.

– Если его сейчас здесь нет, то он сюда придет. Но конец настал всем вам.

– Садитесь, господа, – предложил Феннер. – Если вы собираетесь здесь кого-то ждать, то мы можем перекинуться в покер. Чего зря время терять?! Вы же видите, что мы без оружия. Наверное, только очень смелые люди, вроде вас, могут носить по два пистолета против одного противника.

Женщины вели себя спокойно. Они видели, как ведут себя их кавалеры, и не очень-то испугались, однако подавать голос не решались.

Олин догадался, что главный стоит у входа, и он решает, как им поступать, он отдает приказы и имеет решающий голос.

– У вас есть конкретное задание, господа?

– Есть, – ответил тип от входной двери. – В этой дыре побывал весь моб Дэйтлона и он тоже. Мы дождемся всех и уничтожим вас, как это сделал Дэйтлон с Рэймондом Кафри. Он продал его джи-менам, и погибли пятеро лучших парней, не считая Рэя! Теперь ваша очередь умыться кровью, ребята!

– Не так уж они умны, – решил Феннер. – Поджигать всех глупо, и вряд ли они достигнут цели. Во-вторых, они узнали только об одном номере. Но любой разумный человек понял бы, что в спальне, где стоит только одна кровать, не могут спать две пары, а три – это уже фантастика!

Та же мысль посетила и Чеза. Парень, который заглядывал в спальню, мог бы поинтересоваться, каким образом все умещаются на одной постели. Значит, толстушка назвала им только один номер.

– Ребята, вы устанете ждать, – продолжал рассуждать Феннер. – Пустое занятие. И стрелять здесь небезопасно. В двух шагах пост дорожной полиции, а дверь на улицу всего одна.

– Нас не услышат, – ответил главный и кивнул парню, который стоял у приемника.

Тот усмехнулся и врубил громкость на полную мощность. Стены сотрясались от звуков музыки, и разговаривать было бессмысленно. Мстители были правы: в таком шуме любой выстрел утонет.

Когда регулятор громкости был выведен до отказа, то музыка ударила по ушам не только хозяев и гостей, но и Кэрра, который, скорчившись, стоял за дверью, прижав ухо к скважине.

Его словно током ударило. Он отпрянул назад и едва не упал.

– Не меня ли ты ищешь, миленький? – Кэрр вздрогнул, восстановил равновесие и оглянулся.

Дверь комнаты напротив была распахнута, на пороге стояла высокая блондинка в коротком шелковом халатике и, улыбаясь во весь ярко-алый рот, смотрела на Кэрра.

Он попытался изобразить подобие улыбки и огляделся по сторонам.

Длинный коридор с дверями по обеим сторонам упирался в тупик с небольшим окном. Слева, в конце коридора, – проход, похоже, что там находилась служебная лестница. Кэрр хотел уйти, но решил, что звонить от толстушки рискованно, она может поднять панику, и не ясно, чем тогда все это закончится.

– Ищу! – ответил Кэрр с большим опозданием. – Не исключено, что и тебя!

– Если ты сделаешь мне подарочек, то я буду с тобой ласкова.

Она приподняла полу халатика, показывая изящные формы.

– Недурно. Ты одна?

– А тебе одной мало?

– Тогда зови меня, и я иду!

– Заходи! – она посторонилась, и Кэрр влетел в номер, едва не сбив девицу с ног.

Комната была просторной, с двумя окнами, всей необходимой мебелью, включая глубокие удобные кресла и диван.

Дверь за спиной Кэрра захлопнулась, и красотка повернула ключ на два оборота.

– Постель в соседней комнате, – кивнула красотка на боковую дверь. – Или тебя надо подогревать?

Кэрр заглянул в спальню и увидел телефонный аппарат на ночном столике. Больше его ничего не интересовало.

– Постель подходящая. Но ты права, меня стоит подогреть.

Девица расстегнула халатик и пошла на жертву.

– Я говорил о виски. У тебя есть скотч?

Хозяйка застыла на полпути.

– Боже! Причем здесь выпивка?! Тебя не возбуждает мое тело?

– Нет, дело не в этом. Я чувствую себя зажато без выпивки. Мне хотелось бы расслабиться.

– Я не держу у себя спиртное, я не пью.

– Как тебя зовут, радость моя?

– Можешь называть меня Долли.

Кэрр достал из кармана пятидолларовую купюру, подошел к женщине и сунул ей бумажку за бюстгальтер.

– Принеси немного выпивки. Я знаю, что внизу можно купить виски.

– Мне нетрудно, котик. Деньги не мои. Если ты не можешь обойтись без выпивки, я принесу.

Она вошла в спальню, скинула халат и осталась в чем мать родила, едва прикрытая двумя лоскутками. Кэрр не мог оторвать от нее глаз, до тех пор, пока она не накинула на себя легкое ярко-красное, платье и не обмоталась белым поясом.

– Не скучай без меня, котик. Я скоро!

Долли исчезла, тихо прикрыв за собой дверь. В ту же секунду Кэрр влетел в спальню, сел на кровать и снял трубку.

– Соедините меня с Главным управлением криминальной полиции. Срочно!

– Дежурный сержант Шефилд слушает.

– Капитана Чинара.

– Его нет в управлении.

– Тогда комиссара.

– Кто это говорит?

– Майкл Кэрр.

– Я слышал о вас. Но комиссар и капитан Чинар на совещании у губернатора. Если вы по делу Дэйтлона, то им занимается детектив Элквист. Точнее, лейтенант со вчерашнего дня. У него целая бригада ребят, которая ничем другим не занимается. Если хотите, я соединю с Элквистом.

– Давай кого угодно, Шефилд, хоть черта лысого, но давай!

В трубке послышались щелчки.

Дэйтлон поставил чашку на блюдце и откинулся на спинку кресла.

– Я рад, господа, что вы меня правильно поняли. На сегодняшний день можно работать только тем методом, который я предложил. Мы еще в Индиане поняли свои ошибки, и я не хочу повторять их в Иллинойсе.

Пожилой джентльмен, опирающийся обеими руками на трость с костяным набалдашником, понимающе кивнул головой и посмотрел на своего соседа, очень похожего на него человека с короткой бородкой.

– Да, да. Я не возражаю, мистер Дэйтлон. После того как вы взяли «Дженерал Моторс», я не намерен вам перечить. Мы готовы на все ваши условия. Но меня тревожит, что страховые компании теперь объединятся в один кулак.

Дэйтлон усмехнулся.

– Хоть в сотню кулаков! Они сами себя наказали. Они не вправе вносить поправки в полисы и договоры. Заставить вас тратить деньги на вооруженную охрану не может никто, ни один человек на свете. Не существует прецедентов такого рода и нет ни одной инструкции на сей счет, созданной банкирами других штатов. Ваша задача обеспечить себе алиби, моя задача – оставить следы для сыщиков, которые подтвердят, что вас ограбили.

При этих сочетаниях страховая компания может разориться, но выплатить страховку обязана. Я хочу посвятить штату Иллинойс две недели и собрать два с половиной миллиона. Полтора из них ваши. Решите эти вопросы в своих кругах. Вы должны мне гарантировать, Что между банкирами штата нет разногласий ни по одному пункту, иначе я не возьмусь на работу. Не исключено, что кто-то, обделенный вашим договором, захочет меня подставить, а мне не хотелось бы идти на риск. Мои люди не любят, когда их подводят или предают. Они бывают очень жестоки в таких случаях. – Прошу вас, мистер Дэйтлон. Не надо давить на нас с позиции силы. Мы прекрасно знаем, что из себя представляет ваш синдикат, и мы крайне заинтересованы в сотрудничестве с вами, а не в разногласиях. Наша встреча сорвалась тогда только из-за этой глупой истории с пожаром, из которой вы, как всегда, вышли победителем. Итак, мы ждем вашей весточки через неделю. За это время мы обсудим все детали, и каждый банкир будет ознакомлен с вашими предложениями.

Пожилые джентльмены встали. Крис поднялся с кресла и прошел к двери.

Беседа Дэйтлона с представителями финансовых кругов штата Иллинойс проходила в номере мотеля, который находился над номером Долли, где в этот момент Кэрр с нетерпением ожидал, когда к телефону подойдет хоть кто-то из офицеров управления. Он уже пожалел, что не доложил обстановку Шефилду, который был ничуть не глупее любого начальника. Кэрр верил в то, что в Главное полицейское ведомство штата дураков не брали, а все их проколы связаны только с тем, что эти люди жили в ритме черепахи.

– Лейтенант Элквист у аппарата.

– Говорит Кэрр. Впрочем, это неважно. Я говорю из Мотеля «Атланта». Двадцать первая миля южного шоссе. В номере 16, на втором этаже, собрались люди из банды Дэйтлона. Не исключена перестрелка с конкурентами. Срочно соберите людей, всех, кто еще стоит на ногах, и живо сюда.

– А вы уверены, что эти люди имеют отношение к Дэйтлону?

– Я уверен, что в управлении работают одни остолопы. Ты так занят, лейтенант, что у тебя нет времени оторвать задницу от стула и проверить сигнал. Даже будь я сумасшедшим, ты обязан уже сидеть в машине и ехать сюда!

– Я вас понял. Ждите, мы выезжаем. Будем через пятнадцать минут.

– Ну и врать ты здоров, Элквист!

Кэрр со злостью бросил трубку на рычаг.

– Так, значит, ты легавый?! – услышал он голос за спиной и резко обернулся. В дверях стояла Долли с бутылкой виски в руках. В ее глазах, кроме презрения, он ничего не прочел. Кэрр не стал оправдываться, а сразу перешел на язык, понятный женщинам такого класса.

– Плачу двадцать долларов за информацию. – Кэрр достал удостоверение, с надписью «Пресса». Шесть букв она сумела прочитать за относительно короткий срок.

– Но ты звонил копам!

– Потому что нам с тобой надо подумать, как выжить.

– Что ты мелешь?

– В номере напротив живут ребята, у которых оружия больше, чем звезд на небе.

– Ладно, покажи деньги.

Кэрр достал две десятки.

– Какая тебя интересует информация?

«Деловая дама, – решил Кэрр, – не то что копы из управления, сразу переходит к делу».

– Для начала налей мне. Не зря же ты ходила вниз.

Кэрр вышел из спальни, прошел к дивану и сел, деньги он положил на стол. Долли подала ему стакан и, откупорив бутылку, налила дозу на два пальца. Он наблюдал за ней и видел, что девица, как умный пес, косится на деньги, но не берет их. Такова их профессия. Заработай сначала – потом бери.

– Ты знаешь этих ребят из номера напротив?

– Там живет какой-то испанец со своей бабенкой, но народ у них постоянно пасется.

Кэрр выпил виски и поставив стакан на стол, встал и подошел к окну.

– Люди разные или одни и те же?

– Одни мужчины. Больно деловые, никакими коврижками не заманишь.

Кэрр обратил внимание на голубой шестиместный «линкольн», стоящий под самыми окнами. На таких машинах разъезжают очень богатые люди. Что может делать такой лимузин под окнами паршивого отеля, да еще со стороны черного хода? Рядом с «линкольном» стоял «роллс-ройс».

Кэрр вздрогнул. Он видел, как к «роллсу» подошли три человека. Из машины выскочил шофер в униформе и, сняв фуражку, открыл заднюю дверцу. Нормальное положение дел, если бы «роллс-ройс» стоял у центрального входа, а не на задворках, где вместо асфальта рыхлая почва и грязь. Но не это имело значение.

В машину, кряхтя, взобрались два старикашки, подпирая один другого, но провожал их не кто иной, как Дэйтлон. Кэрр сразу узнал его. Он так хорошо запомнил этого человека на пресс-конференции в Краун-Пойнте, что вряд ли забудет его лицо до конца жизни.

Тогда, в тюрьме, это был самоуверенный баловень судьбы, не имеющий страха в глазах и не лезущий за словом в карман. Теперь Кэрр видел перед собой джентльмена с проницательным умным взглядом серых глаз и ровными неторопливыми движениями. Какой из двоих был настоящим?

Дэйтлон захлопнул дверцу и вдруг неожиданно взглянул на окна. Репортер резко отпрянул назад и спрятался за занавеской.

– Закрой-ка дверь на замок, кошечка.

– Зачем?

– Бери деньги со стола и делай, что говорю. Ты еще ни цента не отработала.

Девушка фыркнула и направилась к двери.

Кэрр наконец решил, что ему делать. Он хотел открыть окно и крикнуть: «Эй, Крис, ты обещал мне интервью!», но его словно парализовало, он вдруг ощутил себя предателем. Пока он не видел Дэйтлона, пока он стоял у дверей номера 16, он надеялся, что сумеет отыскать Чинара и тот обложит зверя как полагается. Но сейчас, когда он видел этого парня с высоты второго этажа и мог поговорить с ним отсюда, не повышая голоса, Кэрру показалось, что он совершил гнусный поступок, будто он подставил под выстрел безобидную жертву. Хотя Кэрр понимал, что это не так, что он выполнил свой долг, и что речь идет о преступнике, мысль о предательстве продолжала сверлить ему голову.

Кэрр подошел к двери и прислушался.

В коридоре стояла тишина. Из номера напротив доносилась музыка.

Дэйтлон встретил болтливую толстушку на лестнице между первым и вторым этажами. Он поднимался в 16-й номер в хорошем настроении, и у него были хорошие новости для друзей. Хозяйка спускалась вниз с подносом грязной посуды. Она улыбалась. Она всегда улыбалась, когда видела молодых мужчин.

– Ваши друзья нашли вас? – кокетливо спросила хозяйка.

– Друзья? Своих друзей я только что проводил.

– Они недолго у вас задержались.

– Да, вы правы. Они деловые люди.

Дэйтлон продолжил свой путь, а толстушка мечтательно произнесла:

– Я неравнодушна к брюнетам.

Дэйтлон остановился.

– К брюнетам? Один побелел от старости, другой облысел.

– Ну что вы? Я говорю о молодых людях, которые показывали мне ваши фотографии. Три красавца в белых плащах. Они отстали от вас, и я сказала им, что вы в 16-м номере.

– О других номерах вы не говорили?

– Достаточно одного, ведь вы всегда собираетесь там.

– И давно это произошло?

– Минут десять назад, может, чуть больше.

– Спасибо, мадам. А я все думал, куда они запропастились.

– Ах, да. С ними был еще четвертый. Но он совсем не похож на них. Может, это шофер или еще кто-нибудь.

– Я вас понял. Он был иначе одет.

– Клетчатая кепка, шарф, завязанный на шее и убранный под пиджак. А эти ребята выглядели солидно.

– Спасибо, мадам. Я думаю, что всех их встречу в номере.

Дэйтлон поднялся на второй этаж и, выглянув в коридор, остановился. Ни души. Из номера Джака доносилась громкая музыка. Очевидно, гости были глуховаты. Он не стал долго думать и делать расчеты, он достал из-за пояса пистолет, взвел курок и подошел к двери с цифрой 16.

Нажав на ручку, он понял, что дверь открыта. Движение ручки заметил только Феннер. Он взглянул на Джака. Тот уже пришел в себя и сидел на полу, прижавшись к стене. Рядом, на расстоянии вытянутой руки, находился шкаф, где лежали пять автоматов. Джак ждал удобного момента, но он все не подворачивался. Парень у двери держал два пистолета, к тому же Герда, как свечка, так и стояла посреди комнаты, вцепившись в плечи Олина, и загораживала противника. Второй тип стоял справа от окна, а третий – слева, у спальни. Разброс по трем точкам. Одному не одолеть. Все молчали. Эти молодчики чего-то выжидали, а Джак не мог понять их тактику. Чез сидел на кушетке и продолжал лобызаться с Майрой. Джак заметил, что она запустила свою изящную руку под пиджак, где у Чеза находился пистолет. Но что Чез сможет сделать, когда один из гостей находится у него за спиной? Он мог бы попасть только в парня у окна, но второго выстрела ему не дадут сделать, он получит пулю в затылок. Пришельцы были тертыми ребятами и знали, как себя вести.

Картинка изменилась за несколько секунд. Понять, что произошло, было невозможно. Если рассматривать ситуацию в замедленном темпе, то она выглядела так: дверь распахнулась настежь, и в помещение ворвался Дэйтлон. Обхватив рукой парня у двери и сжимая ему горло, он блокировал его движения и одновременно выстрелил в типа, стоящего у спальни. Первая же пуля пробила ему лоб, и мозги забрызгали стену. Парень у окна, очухавшись, сделал два выстрела, но первым он убил Герду, попав ей в шею у основания черепа, а вторая пуля попала в грудь напарника, зажатого в тиски Дэйтлоном. Третий выстрел ему сделать не удалось, так как Дэйтлон опередил его, переведя ствол пистолета к окну и выстрелив противнику в голову, прострелил ему переносицу.

Дэйтлон разжал руку, и заслон с простреленной грудью упал на пол.

Перестрелка длилась несколько коротких секунд, а девочки из джаза не переставали петь свою песенку, заглушая стрельбу. В номере пахло порохом и стоял дым.

Дэйтлон подошел к приемнику и выключил его. Осмотревшись по сторонам, он сказал:

– Ротозеи! Вы слишком часто стали забывать, что мы живем на проволоке, натянутой над пропастью.

Кэрр слышал выстрелы. Он выпрямился, отстранившись от скважины, и подошел к Долли.

– Вот что, крошка. Я ухожу. Закройся на все замки и спрячься под кровать. Сейчас здесь будет мясорубка.

– Не уходи от меня! Мне страшно!

– Нет, красотка. Я на работе. Это дело моей жизни. Закрой за мной дверь.

Кэрр выглянул в коридор и, никого не заметив, выскочил наружу. Сломя голову он бросился к лестнице и через минуту был уже на улице. Увидев, что к мотелю по аллее едут патрульные машины, Кэрр побежал к своему «шевроле». Он знал, что стрельба – это не самое интересное. Самое главное начнется после перестрелки, когда со двора выскочит голубой «линкольн».

Он достал из отделения для перчаток фотокамеру, снял с нее чехол и стал ждать.

Четыре патрульные машины, набитые полицейскими, с воем сирен подкатили к центральному входу.

Дэйтлон наблюдал за ними в окно и холодно, не торопясь, отдавал распоряжения.

– Встретим их здесь. На шоссе мы проиграем перестрелку. У них четыре машины, у нас одна.

Джакобо тем временем доставал автоматы, а девочки мочили слезами платки, после того как их вывернуло наизнанку от кровавого зрелища.

– Чез, – продолжал Дэйтлон. – Отведи девчонок на четвертый этаж в свой номер и выходи черным ходом во двор. Подготовь машину и не выключай двигатель, мы поедем на ферму в Хот-Спринг к Гровеллу. Я, Джак и Олин задержим легавых здесь, отвлечем их и рассредоточим. Иди, Чез!

Чез схватил со стола женские сумочки и вытолкал девчонок в коридор.

– Джак, открой окно и выведи из строя машины. Несколько очередей по шинам и по капоту; и быстро! Олин, на вторую половину коридора. Будем брать их в клещи и обдавать огнем с двух сторон. Бой на пять минут – и выпрыгиваем в окна из номеров напротив. Они не поймут этого, если мы запремся, и решат, что мы в ловушке. Всё, к делу.

Дэйтлон и Феннер выскочили из номера, а Джак разбил окно и открыл огонь по машинам, в которых уже никого не было.

По ступеням уже топали кованые башмаки полицейских.

Феннер пригнулся и, пробегая мимо лестницы, дал длинную очередь в проход. Затем он бросился на пол и откатился в сторону. Ответная очередь наделала дырок в стене.

В коридор вбежали трое полицейских с автоматами. Их скосил Дэйтлон, не дав им выстрелить.

Из номера выскочил Джак, и в ту же секунду с лестничной площадки в коридор влетели еще четверо полицейских. Феннер встретил их шквалом огня. Итальянец с разбегу ударился в номер напротив, но дверь оказалась запертой. Он выстрелил в замок и тут же выбил его автоматными пулями. Джак ворвался в номер и бросился к окну. У дверей в спальню стояла девица в красном платье с белым лицом. Жизнь одеревеневшей фигурке придавали хлопающие ресницы. Джак открыл раму и выглянул наружу.

Чез сидел в машине, а выхлопные газы коптили небо.

Он вернулся в коридор, где раздавалась трескотня автоматных очередей.

– Крис, все готово!

Дэйтлон крикнул Феннеру:

– Уходи, Один, я их держу.

Феннер начал отступать к служебному выходу.

В большей степени стрельба велась беспорядочно, как на учебном полигоне. Убито было четверо полицейских из шестнадцати, а пуль из стволов выпущено не меньше тысячи.

Как только Феннер скрылся за углом, Дэйтлон пустил еще одну очередь и отступил в номер Долли. Джак тут же придвинул к двери диван, а Дэйтлон стол. Баррикада не была прочной, и они не стали терять времени.

Крис подбежал к окну и, свесив ноги вниз, тут же спрыгнул. То же самое проделал итальянец. Автоматные очереди вышибли дверь в считанные секунды. Полицейские вломились в номер, спотыкаясь о преграду и переворачиваясь через диван. Они палили из автоматов без разбора. Несколько пуль угодило в поперечник двери над головой Долли. Одна из щепок врезалась ей в щеку. Глаза девицы помутнели, и она свалилась на ковер.

Приземление Джака оказалось неудачным, его правая нога попала на кучу бревен и подвернулась. Он вскрикнул, вскочил, сделал два шага и снова упал. Чез сдал машину назад. Олин выскочил из машины и бросился на помощь, а Дэйтлон взял под контроль окно. Коп, который первым высунулся наружу, получил пучок пуль в грудь, но тоже успел нажать на курок и выпустить огненную ленту. Шальная пуля угодила Джаку чуть выше лопатки, и он тут же потерял сознание.

На помощь Олину пришел Крис. Они втащили Джака в машину, и Чез сорвал ее с места. Выворачивая руль, он направил «линкольн» к воротам. Выездная аллея была свободной. Чез вдавил педаль газа в пол.

– Как он? – спросил Чез, не отрывая глаз от дороги.

– Ничего страшного, – ответил Феннер, разрывая рубашку на плече Джака. – Сквозная рана. Главное, чтобы не потерял много крови. Сейчас мы его стянем. Жми на всю. Старик на ферме знает, что делать в таких случаях.

– Да, – подтвердил Дэйтлон. – Он хоть и ветеринар, но не только козлов на ноги умеет ставить.

– И язык держать за зубами умеет.

– Крис! За нами идет вишневый «шевроле», – заволновался шофер.

– Это четвертый, – спокойно ответил Дэйтлон.

– Какой еще четвертый? – спросил Феннер, оборачиваясь назад.

– Под сиденьем лежит резиновая дубинка, Олин. Через две мили дорога пойдет вверх, потом вниз. На какое-то время он упустит нас из виду, когда мы скроемся за холмом. А ты, Чез, сверни вправо на проселочную дорогу и в кусты. Наш приятель растеряется и наверняка остановится у поворота. Вот тут Олин его и успокоит.

– А может, из автомата?

– Нет. Этот парень мне нужен живым. Но его надо дрессировать. Обезьяна перестает прыгать на заградительную сетку в зоопарке, после того как ее несколько раз тряхнет током. Я хочу, чтобы этот парень приносил – нам пользу, а не вред.

Когда Кэрр въехал на холм, то он был крайне удивлен. Голубой «линкольн» исчез. Шоссе проглядывалось на несколько миль вперед, но на нем не было машин. Он сбавил скорость и затормозил у поворота направо, где не было никакого указателя. Кэрр не решился сворачивать, не зная, что это за дорога. Он вышел из машины, дошел до угла и взглянул вправо.

Обычная грунтовая дорога, по обеим сторонам которой стоял лес. Кэрр не знал, что ему делать. Он думал. Ему очень хотелось рискнуть и сунуть нос поглубже, но он хорошо знал, чем это кончается.

Этим и кончилось. Он не слышал, как кто-то подошел к нему сзади, он слышал только, как что-то просвистело в воздухе, и лампочка погасла.

Через минуту «линкольн» выехал на шоссе и продолжил свой путь без хвоста.

Лейтенант Элквист осмотрел трупы в шестнадцатом номере и покачал головой.

– Это все нас не интересует. Ложный вызов.

– Ну, не совсем так, – сказал его коллега. – Дэйтлона видели здесь. Другое дело, что нам не следует афишировать тот факт, что мы в очередной раз сели в лужу. Как никак, это тоже улов.

В номер вошел сержант Шефилд.

– Лейтенант. Хозяйка утверждает, что эти ребята занимали два номера.

– Вы осмотрели второй?

– Там две бабенки. Разыгрывают из себя невинных овечек и утверждают, что это их номер.

– Пойдем посмотрим.

Элквист с сержантом поднялись на четвертый этаж здания в 35 номер.

Две размалеванные куколки сидели на диване и курили, изображая независимых и порядочных леди.

– Так, дамочки! – усмехнулся Элквист. – Предупреждаю, что каждое ваше слово может обернуться против вас на суде, и должен напомнить вам об ответственности за ложные показания во время следствия.

Он повернулся к Шефилду и сказал:

– Сержант, достаньте блокнот и ведите протокол допроса.

– С какой стати? – возмутилась Патти. – Это наш номер, вы врываетесь в него и учиняете допрос. Где у вас санкция?

– Санкциями не интересуются во время перестрелки, детка! Я сейчас пущу пару очередей по стене, выломаю замок и скажу прокурору, что здесь скрывался опасный преступник. Хозяйка мотеля подтвердит это.

Элквист подошел к стенному шкафу и раскрыл его.

– Вот уж не думал, что такие милые девушки носят галстуки, фетровые шляпы и ботинки девятого размера.

– Это вещи моего друга! – вскрикнула Майра.

– Не забудь дать нам его адресок, курочка. Я мечтаю его увидеть.

Элквист занялся сумочками подружек. Все содержимое было высыпано на стол. Лейтенант отодвинул косметику и проверил кошельки.

– Любопытный факт, девочки. Одну из вас зовут Герда Ширер. Правда, фотография на водительском удостоверении принадлежит красотке из 16 номера, которой прострелили шею. Кто-то из вас впопыхах схватил не свою сумочку. Я думаю, сержант, что та сумочка, что осталась в номере второго этажа, принадлежит одной из этих подружек. Их следует препроводить в управление и предъявить им обвинение в соучастии в бандитизме.

Майра зарыдала, а Патти выкрикнула:

– Мерзавцы!

4. Особый капкан

Дверь в кабинет Доккера распахнулась, и вошел Люк. Он не имел привычки стучать, но Чарли считал Люка своей тенью и забывал о его присутствии. Телохранитель великого дельца, или, как часто называли Чарли Доккера, «Посланника Марса на Земле», не покидал своего хозяина ни на минуту и даже сопровождал его в туалет, если они находились в незнакомом помещении, будь то деловой обед в пентхаузе небоскреба или в спецзале фешенебельного ресторана.

Но если Люк считал это возможным, то брал себе выходной день или два, и Чарли никогда не возражал. Он доверял своему телохранителю, и, когда тот отсутствовал, его хозяин думал, что, значит, нет никаких опасений и угрозы ждать неоткуда. Однако выходные дни Люка зависели не от угрозы шефу, а от настроения Джилбоди. Когда секретарь шефа пребывал в хорошем расположении духа и хотел гульнуть, то он устраивал вечеринки с девочками и звал своего приятеля. Люк был неспособен на флирт, и каждая женщина ему казалась неприступной крепостью. Молчаливый и грубоватый, всегда плохо одетый, он не умел рассказывать веселые истории, тискать девочек, гладить их по волосам и шептать страстные слова на ушко. К тому же у Люка был неприятный пронзительный взгляд – отпечаток профессии. Казалось, что он всех во всем подозревает. Нетрудно догадаться, что парню с такими данными нелегко подхватить себе девочку. Вся надежда была только на Стива, и Джилбоди оправдывал доверие.

Трудно вообразить, что предпринял бы Чарли Доккер, узнай он, что распорядок работы его телохранителя зависит от капризов ненавистного личного секретаря. Но мастер великой интриги не замечал мелких интрижек, которые плелись у него под самым носом. Так он проморгал Феннера, который на всю жизнь прибил его к позорному столбу, так и сейчас он не понимал, чем увлечен его телохранитель и что творится в его голове. Доккер страдал дальнозоркостью. Его идеи и планы имели большой размах и грандиозные масштабы, а на мелочи и личную жизнь у него не хватало времени.

Личная жизнь Чарли протекала на его огромной вилле с пятимильным пляжем южного берега Лонг-Айленда, где он был защищен от штормов и где легко дышалось в тенистом бору канадской сосны, но у Чарли так мало оставалось времени для отдыха. И в этот день, когда на календаре стояло красное числа, Чарли тоже работал. Он творил, он созидал, он не просто делал деньги, а лепил их из сногсшибательных сделок, проектов, и предложений.

В этот момент в кабинет ввалился бесцеремонный Люк и холодным скрипучим голосом оборвал мысль черного гения, «посланника Марса на Земле».

– Патрон! Вас хочет видеть Уильям Паркер.

– Кто?

– Билл Паркер. Так он представился.

– Но я не знаю такого.

– Зато он вас знает.

– Меня знает весь деловой мир.

– Но деловой мир не знает вашего адреса, а Паркер знает. Уже за одно это на него следует обратить внимание. Мне кажется, что он сыщик.

– Это он так сказал?

– Он ничего не сказал, это мое мнение.

– Хорошо. Пусть зайдет.

– Хочу напомнить вам, патрон, что вы пригласили Эвелин Фричетт. Она объявится в пять часов, а сейчас уже половина пятого.

– Ты думаешь, что этот Паркер настолько интересен и сможет меня так увлечь, что я забуду о прекрасной даме? Передай мистеру Паркеру, что я могу уделить ему пять минут.

– Хорошо, сэр.

Люк вышел, а Чарли достал из шкатулки сигару. Врачи давно запретили ему курить, но Чарли не мог заставить себя отказаться от удовольствия. У него их не так много осталось в жизни.

Вновь двери раскрылись, и Люк пригласил войти человека по имени Уильям Паркер. Это был очень высокий сильный мужчина, на вид не старше сорока лет. Волевое лицо, узкий рот, голубые глаза.

Увидев его, Доккер подумал, что таких парней ему очень не хватает. Такой не прыгнет под кровать при первом же выстреле. Приглядываясь к гостю, Чарли решил, что уже видел этого парня, но не мог вспомнить где.

– Привет, Чарли! Я ненадолго. Но я принес тебе хороший подарок. Правда, им надо уметь воспользоваться. Это как шкатулка с секретным замком.

Доккера не удивило такое бесцеремонное обращение к собственной персоне. Бывали времена, когда к нему приходили для того, чтобы плюнуть в физиономию. И плевали! Но Доккер всегда умел отсеивать мусор, оставляя порой из долгой беседы два-три слова, но именно те, которые определяли суть и полезность встречи.

– Мне кажется, мы уже виделись, – тихо сказал Чарли.

Паркер осмотрелся по сторонам. Резной потолок, старинная мебель с завитушками в стиле Людовика XIV. Огромное количество книг в дорогих переплетах из кожи и сафьяна, мягкие ковры. Помпезно и надежно.

И среди этого богатства, роскоши и прочности сидел крохотный головастик с черными курчашками вокруг лысины. У этого гнома даже ноги не доставали до пола. Паркеру захотелось стукнуть его кулаком по лысине и размазать по столу. Но он не за этим пришел сюда, и он ничем не выказал своего презрения. Паркер прошел в центр комнаты и сел на кушетку, стоящую возле резного столика.

– Конечно же, ты знаешь меня, Чарли. Я тот самый парень, который прикончил Маранзано. Я тот парень, деньги которого твоя контора отмывала через Уолл-стрит, когда я добывал для тебя соглашения на поставки оружия в Нижний, а потом и Западный Сайд. Ты тогда хорошо погрел руки, и я тоже, но прошли те времена, и теперь я стал парнем, который по уши погряз в собственном дерьме. Только ты не подумай, что я пришел к тебе за милостыней. Я еще кое-что стою, и на сэндвич с сыром у меня денег хватит.

– Я помню тебя, – спокойно сказал Доккер. – Ты метался от моба к мобу во времена сухого закона и тебя простили в обмен на голову Маранзано. Ты ловкий парень. Я слышал, что ты открыл детективное агентство в Чикаго, и у тебя хорошо идут дела. Не так ли?

Паркер покосился на Люка, который сидел на табурете у двери, прижавшись к стенке, и делал вид, что дремлет.

– Не обращай на него внимания, – сказал Чарли. – Это мой человек и ничей больше.

– Тебе виднее, ты старый лис. Твой дурачок Джилбоди нанял меня и хорошо заплатил. Его интересовал один адресок.

– Я знаю об этом. Стив возлагает на тебя большие надежды.

– Он идиот! А я идиот, что ввязался в это. Жадность сгубила. И ты, Чарли, идиот!

Люк открыл глаза и выпрямился, но его патрон не реагировал на оскорбления.

– Затеял охоту на моб Дэйтлона! – продолжал возмущаться Паркер. – Только идиот может решиться на это. Я в жизни не видел более организованного картеля. С виду Дэйтлон дурачком прикидывается. Пресс-конференции в тюрьме устраивает, автоматные очереди по люстрам пускает. Шут гороховый! Так это он для нас с тобой старается. Смотрите на меня, я свой парень, любой может выпить со мной пивка или по стаканчику. Я всех вас люблю, за исключением легавых. Но и они ребята неплохие, когда не лезут в мои дела. А что на деле, Чарли? На деле вот что! У меня было лучшее агентство на севере страны. У меня работали лучшие детективы всего континента. Каждый прошел через такие тесты, что у тебя бы последние кудряшки выпрямились. И что? И крышка! Логово Дэйтлона вычислили на девяносто процентов, день-два – и он под колпаком. Да рано я начал радоваться и барыши подсчитывать.

Охрана на моей вилле покруче твоей. Если бы я захотел, то прошел бы к тебе без доклада, а твоего хмыря в кармане принес бы.

Люк вскочил на ноги, но Чарли поднял руку, и тот сел на место. Паркер даже не взглянул в сторону телохранителя, он его не считал за одушевленный предмет.

– Так вот, Чарли, у меня было четыре волкодава ростом с теленка и четверо парней из спецотрядов морской пехоты. Я уже не говорю о заборе, который выше твоего вдвое. Сижу я после купания и грею рожу под солнцем. Бац! Глаза открываю, а передо мной Феннер. «Привет! – говорит. – Ищешь меня, дружок, вот я и пришел!» Бац! А охрана моя и собаки уже в другом мире с Богом или с чертом разговаривают. Бац! На столе передо мной досье, а в досье все мои дела, протоколы полиции, прокуратуры, ФБР, все стукачи высвечены. Где я плюнул, с кем переспал, сколько пружин в моем матрасе. Лет на двадцать тянет папочка. И говорит мне твой бывший дружок: «Живи, парень, но только не у нас под боком. Собирай вещмешок и гуляй отсюда. Неделя тебе сроку, а агентов своих отправь на пенсию. Кому надо, их подберут, а лучше мы себе заберем!» Так кто кого накрыл? Для начала давай-ка подумаем, откуда мистер Феннер узнал, что мое агентство ищет его? Никто из агентов не станет болтать языком. Им жизнь дорога, они умеют оценивать свой риск. Кто? Поехали дальше. Откуда у Феннера досье на меня? Такое и за год не соберешь. Там же протоколы! А? Понимаешь теперь, что за люди прикрывают гнездышко Дэйтлона?! Ты, поди, такими покровителями похвастать не сможешь! Кишка тонка! Сколько лет ты крутишься юлой? А Дэйтлон всего четыре месяца. Подумай, Чарли, так ли уж нужен тебе Феннер? Смотри, не обозли ребят, они пощады не знают. У них каждая шестерка в банде, как брат родной.

– Я достану Феннера! – злобно произнес Доккер. – Но чего ради ты пришел ко мне?

– Помочь хочу. Сам я против этих ребят не пойду. С меня одной попытки хватит. Я уже продал дом, продал все, что нажил, и мотаю на Гавайи. Умные головы везде нужны. Но пока я собираю гроши по углам, я свое агентство не распускал. Мне была дана неделя. Я обещал ребятам по тысяче баксов выходного пособия, но чтобы они выложились и разбились в лепешку, но раздобыли адрес Дэйтлона. Адреса я, конечно, не ожидал получить. Но хоть что-нибудь! И получил. По тем данным, которые я получил, можно сделать вывод, что у Дэйтлона нет гнезда. Возможно, оно было, но теперь ребята живут по разным углам. То ли они взбунтовались, то ли почувствовали свою безнаказанность и беспомощность легавых. Я не знаю. Моему сознанию эта глупость не поддается. Так мне удалось выяснить, где гуляют итальянцы и кто к ним наведывается. Они тебя не интересуют, и я передал их на попечение ребятам Рэймонда Кафри. Звери! Отребье, злобные псы! Они готовы на любые испытания за своего вожака стаи, а Кафри убит рукой Дэйтлона. Так, во всяком случае, они считают. Вот пусть и грызутся! Мне плевать, кто из них сдохнет.

– Об этом уже писали газеты, Билл. Ты подставил ребят Кафри. Они сдохли в перестрелке с полицией. О людях Дэйтлона там нет ни строчки.

– Мне плевать на это. Но ты же понимаешь, что люди Кафри перестрелок не устраивают. Скорее всего, итальянцы сделали из них заслон. Но забудем о них. Я хочу предложить тебе Феннера.

– Ты знаешь, где он?

– Ишь как глазки засверкали! Будто бабу увидел после долгой отсидки.

– Сколько ты хочешь?

– Ничего я не хочу, Чарли. Я не дешевка и никого никогда не продавал, потому и выжил. И сейчас я не продаю. Я хочу отомстить за себя твоими руками, потому что ты честолюбивый идиот. Все карлики всегда были злодеями, а ты от них ничем не отличаешься. Я уверен, что ты лично перегрызешь Феннеру горло, как только встретишь его. И это случится, если, конечно, ты не пошлешь за ним этого придурка с табуретки.

Люк кипел от злости. Он уже решил для себя, что этот тип не доберется до Гавайских островов. Чаша терпения давно была переполнена. А чтобы Люка вывести из себя, требовался талант.

– Оставь парня в покое, Билл. Где Феннер?

– В восточной части города есть парк под названием «Северные широты», по-другому его называют парк «Вашингтона». Напротив восточного входа есть притон «Лолита». Днем ресторан, а ночью на втором этаже номера с девочками. Феннер несколько раз завтракал там, всегда приходил с улицы, но раза два спускался из номеров на тот же завтрак. Притон охраняется по высшей категории, в нем Феннера не взять. Мои ребята считают, что он где-то рядом имеет квартиру. Выследить его не удалось. Хитер, проскальзывает между пальцами. Я не думаю, что он чувствовал слежку, скорее всего, это рефлекс. Он вальсирует по привычке. У него потрясающее чутье. Тебе может повезти, только если ты найдешь неординарный подход к делу. Нахрапом его не взять. Феннера легко спугнуть, и тогда я не берусь сказать, сколько времени понадобится на новые поиски.

– То, что ты сказал, имеет для меня большое значение, Билл. Чем я могу помочь тебе?

– Ничем, Чарли. Я ни в чем не нуждаюсь. Я еще надеюсь, что мне подфартит в этой жизни, если какой-нибудь ублюдок не стрельнет мне в спину.

Паркер взглянул в сторону Люка, затем встал:

– Будь осторожен, Чарли! Повторю еще раз, я ненавижу Феннера, он отнял у меня покой и стабильность. Но я бы не стал связываться с мобом Дэйтлона. Эти люди страшнее смерча, и для них нет ничего невозможного. Прощай, Чарли!

Паркер поправил шляпу, достал из шкатулки хозяина сигару, прикурил от настольной зажигалки и направился к двери.

Люк был вынужден проводить гостя до машины. Он запомнил номер и позвонил в спецотдел фирмы.

Пять агентов выехали из аппарата Доккера с данными Паркера, номером и маркой машины и ориентировочным направлением, которое может взять объект наблюдения.

Когда Люк звонил в охранные и особые отделы и отдавал распоряжения, ему не задавали вопросов – распоряжения Люка и Стива Джилбоди приравнивались к указаниям самого Доккера.

Конечно же, патрон концерна и не подозревал об этом. Интрижки, как уже говорилось, были Доккеру неизвестны.

Не успел Люк положить трубку, как раздался звонок внутреннего телефона. Охрана у ворот доложила, что к боссу приехала дама по имени Эвелин Фричетт.

Люк распорядился пропустить ее машину и приказал охраннику сесть за руль. Несведущий человек легко мог заблудиться в аллеях тридцати гектаров лесопаркового участка, где трехэтажная вилла выглядела, как коробок спичек на зеленом сукне стола заседаний. Люк вернулся в кабинет и доложил, что прибыла гостья, которую Доккер с таким нетерпением ожидал.

– Наконец-то, – стукнул ладонью по коленке Чарли. – Теперь мне есть что сообщить ей.

Люк навострил уши. Он никогда не присутствовал при встречах хозяина с дамами, но этот случай, как видно, был особый. Люк решил использовать слуховое окно. У него были свои приспособления. За много лет службы у Доккера Люк изучил не только офис шефа, но и его дом.

Люк вышел из кабинета и направился к веранде, чтобы встретить даму.

Все, что он знал о ней, это то, что Эвелин личный секретарь дядюшки Понти, партнера Доккера и давнего его друга, который на несколько месяцев уехал в Италию. Об Эвелин ходили легенды и слухи, она имела странную кличку «Мата Хари». Другие называли ее змеей, третьи – богиней. Люк никогда не прислушивался к разговорам о женщинах, которых не видел и с которыми не собирался встречаться. Но эта дама его интересовала. Интересовала потому, что у Чарли искрились глаза при упоминании об Эвелин, и потому, что ему теперь было что сказать мисс Фричетт.

Когда «кадиллак» подкатил к крыльцу, Люк спустился с веранды и открыл дверцу даме.

Из машины вышла женщина и коротко бросила:

– Спасибо.

Люк одеревенел, держась за ручку дверцы. Он не мог пошевелиться. Такую он не видел и на обложках журналов. Эвелин могла сразить любого парня наповал. Люк считал, что таких женщин только рисуют, а в реальной жизни их не существует.

– Что вылупился, болван?! Веди меня к боссу.

Все чувство восхищения тут же выветрилось из Люка, как воздух из лопнувшей шины. Голубые, небесные, неотразимые глаза Эвелин выражали полное презрение и нетерпимость.

– Мы долго будем здесь еще стоять, осел?

Люк захлопнул дверцу и покраснел. Сегодня у него был неудачный день. Оскорбления сыпались ему на голову со всех сторон. Но если он знал, как расправиться с Паркером, то с этой мышкой ему не совладать. Люк слышал о людях, которые имели зуб на эту стерву, но никто не пытался поднять руку на секретаршу дядюшки Понти. И не потому, что боялись ее всемогущего босса, а потому, что боялись Эвелин Фричетт.

Люк шел первым, она отставала на один шаг. Когда дверь кабинета открылась, Чарли повернул голову, чтобы увидеть ее. Даже такой человек, как Доккер, испытывал чувства к женщинам.

Доккер давно приглядывался к Эвелин, знал все мелочи из ее жизни и хорошо понимал, что она из себя представляет, но, зная все, не мог устоять перед соблазном. Он прекрасно понимал всю разницу между ними, которая никогда не смогла бы объединить его с этой дамой, но отказать себе в своем капризе не мог. Чарли имел очень ограниченное количество желаний, но если уж оно у него появлялось, то Чарли добивался своего.

Эвелин еще не знала о том, что и такие птички, как она, легко продаются и покупаются. Дядюшка Понти был очень привязан к своей секретарше, привязан по-отечески, как он утверждал, и ему не хотелось с ней расставаться. Но Понти находился под влиянием Доккера, и дела фирмы зависели в первую очередь от их партнерства. Пришлось дядюшке уступить свое сокровище партнеру, правда, он получил за нее и двести тысяч наличными.

В тот момент, когда гордая Эвелин переступила порог кабинета Чарли, она еще не знала, что ее уже продали с потрохами, и этот отвратительный тип будет владеть ею, как собственной коробкой сигар.

Чарли встал. «Она изумительна», – подумал он. Изящная женщина лет двадцати пяти, чуть выше среднего роста, с фигурой манекенщицы экстракласса. Белокурые волосы были убраны в пучок, голубые глаза с поволокой отражали наличие извилин в маленькой аккуратной головке, восседающей на длинной стройной шее.

– По-вашему настоянию, мистер Доккер, я откомандирована к вам для выполнения определенного рода заданий.

«У нее дивный голос», – подумал Чарли.

– Да, мисс Фричетт. Проходите и садитесь.

Эвелин оглянулась и взглянула на Люка. Он понял, что остаться в кабинете ему не удастся. Он вышел и прикрыл за собой дверь. Женщина исправила его оплошность, прихлопнув ее.

Люк не очень расстроился такому обороту, у него были свои лазейки, и он решил воспользоваться одной из них.

Эвелин подошла к кушетке и села на край, держа гибкую спину прямо. Чарли подсел рядом, стараясь не выдавать своего волнения. Он ощущал слабый аромат ее духов, и это заставляло его еще больше волноваться.

– Вы не будете работать секретарем. Пока не будете. Вы получите задание, после выполнения которого мы определим статус вашей должности в моем ведомстве.

– Вы говорите так, словно я нахожусь у вас на службе.

– Скажите, мисс Фричетт, вас устраивает ваше жалованье у мистера Понти и условия работы?

– Я должна быть откровенна?

– Разумеется. Я вам доверяю, и вы мне можете доверять.

– Человек жаден, мистер Доккер. Сколько ему ни давай, все будет мало. К тому же я не использую весь потенциал своих возможностей. У меня много недостатков, но достоинств больше. Я говорю о работе, чтобы вы правильно поняли. Если вы мне предлагаете ту же работу, что и мой босс, то я не смею претендовать на большую зарплату. К тому же я у вас человек временный.

– Я пригласил вас для выполнения конкретного задания. Мне известно, как вы заманили в ловушку Карла Каракса, которого не могли достать самые длинные щупальца нашей организации. Мое задание того же рода. Гонорар составит пятьдесят тысяч долларов. Но я хотел бы, чтобы после выполнения задания вы остались у меня. Ваше жалованье будет удвоено. Но дело не в этих мелочах. Я хочу сделать вас своим компаньоном, и вы получите двадцать процентов с оборота. Это огромные деньги.

– А как же мой босс?

– Пусть вас это не беспокоит. Я решу этот вопрос. Мне нужно лишь ваше согласие.

– Раз уж вы решили вести со мной откровенный разговор, то я отвечу тем же. Я готова перейти к вам на службу за удвоенное жалование. Я готова выполнять задания любой сложности за такие гонорары. Что касается двадцати процентов с оборота, то вы хотите загнать меня в свою постель за хорошую оплату услуг, но, мистер Доккер, я не шлюха и купить мое тело невозможно! Если вам его так хочется, то вы можете сделать мне предложение стать вашей женой, на которое я, скорее всего, отвечу согласием. Но при этом мы становимся равными партнерами и я унаследую вашу долю и беру бизнес в свои руки. Условия непростые, и пришел черед вам подумать! Я вас не тороплю с ответом. Мы можем обсудить детали после моего возвращения с задания.

Чарли был убит наповал. Эта женщина вила из него веревки, а он не имел сил, чтобы сопротивляться. Он готов был броситься на нее, разорвать на ней одежду и повалить на ковер. Но Чарли привык ломать в себе любые порывы и желания, если они могли испортить начатый процесс. Он знал, что ответит на ее предложение согласием, но не стал его давать в ту же секунду. Эвелин поняла, что с этой минуты она стала самой богатой женщиной Нью-Йорка и этот сморчок полностью в ее руках.

– Вы правы, мисс Фричетт. Мне нужно подумать. Теперь мы вернемся к теме разговора, ради которого я вас попросил приехать ко мне. Задание сложное. К счастью, вы никогда не видели Олина Феннера. Он работал у меня и был лучшим экспертом по оружию. Сейчас он находится в Чикаго и входит в моб Дэйтлона-банкира. Мне нужно, чтобы Феннера доставили в мой офис живым. Его гибель – это крайняя мера, но необходимая, если вам станет ясно, что его невозможно выковырнуть из гнезда. Задание сложное, Эвелин.

Последние слова он произнес с неожиданной для себя нежностью.

– Других я не выполняю. У вас есть какие-то ориентиры?

– Есть данные, что люди Дэйтлона разбрелись по городу и собираются вместе только для выполнения задания. Я получил информацию, что Феннера неоднократно видели возле парка «Вашингтона» в восточной части Чикаго. Напротив центрального входа есть ресторан «Лолита». В ночное время он превращается в бордель. Феннер там бывает, но никогда не удается его выследить и узнать адрес. Он очень осторожен и хитер. В течение трех месяцев Феннера вели около сотни агентов, но так и не сумели его взять. Брать его при помощи силы бессмысленно. У Феннера силовой щит большой мощности. Ту нужен неординарный подход. У Феннера один недостаток. Он не может устоять перед красивой женщиной.

– Этот недостаток есть у всех мужчин, – сказала Эвелин. – Но почему вы называете недостатком нормальное проявление человеческой природы?

Последними словами она сгладила первоначальный выпад, когда заметила выражение лица Чарли. Замечание касалось его в большей степени, чем остальных мужчин.

Чарли встал с кушетки, подошел к столу и, выдвинув ящик, извлек из него тонкую черную папку.

– Тут небольшое досье на Феннера и два десятка хороших фотографий. Вам следует изучить эти документы к завтрашнему дню.

Доккер позвонил в колокольчик, и через несколько минут появился Люк. Ему понадобилось время, чтобы спуститься с верхнего этажа, где через каминную трубу было все хорошо слышно. Когда он вошел в комнату, Эвелин даже не взглянула в его сторону, а напрасно. Только она могла бы заметить сажу на коленях, грязь и штукатурку на плечах и без того грязного костюма телохранителя.

– Люк отвезет вас в аэропорт завтра днем, и вы передадите ему досье. Ваш самолет, в пятнадцать часов, рейс Нью-Йорк – Чикаго – Сан-Франциско. Держите меня в курсе дела. Ваша цель подготовить Феннера к транспортировке. Остальное сделают «уборщики». Я откомандирую в Чикаго четырех человек и дам вам номер телефона и пароль для связи. Но это после того, как вы устроитесь на месте и позвоните мне. Звоните ежедневно, я не хочу проводить вечера в волнении. Мне кажется, что у нас впереди большое будущее.

Чарли подошел к Эвелин и поцеловал ей руку. Он едва доставал своим лысым затылком до мочки ее уха, а по ширине превышал объемы женщины раза в четыре. Выглядело это комично, однако Эвелин мило улыбнулась и направилась к выходу. На этот раз Люк шел сзади.

Агент и секретарь дядюшки Понти, который уложил ее в свою постель с первого дня появления молоденькой потаскушки в кабинете, Эвелин на протяжении пяти лет получала гроши и подачки, сделала сегодня самую главную партию в свой жизни. Для этого ей понадобилось пять лет, чтобы накопить достаточно опыта и сил в борьбе за место под солнцем.

Она еще не переступила порог из гостиной на веранду, а в ее очаровательной головке уже созрел план, как стать вдовой вскоре после медового месяца с Великим Чарли Доккером.

5. Певчие куклы

В этой комнате побывал окружной прокурор и сказал, что подобные испытания в его возрасте чреваты плохими последствиями. Он назначил вместо себя следователя Ролекса, который славился тем, что умел загонять в тупик любого подозреваемого. Ему и поручили вести допрос. От криминальной полиции был назначен лейтенант Элквист – в качестве человека, участвовавшего в аресте преступников, но без права вмешательства. От федеральной полиции прибыл агент Холлис. Его босс счел, что такой мелочевкой самому заниматься не следует, но протокол допроса должен лечь на стол к нему, а уж потом с ним могут ознакомиться остальные участники или, как их уже называли, «охотники».

Милых подружек подвергли допросу третьей степени. В этом случае беседу проводят в специальном помещении, где стены, потолок и пол сверкают ослепительной белизной. В комнате не было окон, а единственная дверь не отличалась от стен. Вместо окон здесь горели мощные прожекторы, стоящие перед столом, и направлены они были в центр комнаты, где стоял единственный табурет. Лучи накалили воздух до предела. Стоящий на столе вентилятор, который обдувал экзекуторов, плохо спасал положение.

У всех входящих в это помещение очень быстро развязывался язык, и представителям закона не приходилось прибегать к запрещенным физическим методам воздействия.

Ее ввел полицейский и, усадив на табурет, тут же вышел. Девушка находилась в десяти футах от стола, которого она не видела. Прожекторы били по глазам. Она попыталась отвернуться, но ничего вокруг себя не увидела, белый свет был везде и слепил ее. Через несколько секунд она уже взмокла от невыносимой жары.

Из красотки она превратилась в жалкую общипанную курицу, на которую не обратит внимания и горбун из трущоб.

– Итак, мисс, приступим, – раздался резкий скрипучий голос. – Ваш допрос ведут представители высших эшелонов власти штата Мичиган. От нашего решения зависит ваша дальнейшая судьба. Вас арестовали в мотеле «Атланта», и уже доказано, что вы были любовницей и соучастницей Чезаре Кастелани. Ваше имя Майра Браун. Вам грозит тюремное заключение от десяти лет и выше за укрывательство особо опасного преступника и за соучастие в его преступлениях.

– Я не участвовала ни в каких преступлениях!

– Быть любовницей такого отъявленного бандита, как Кастелани, и не участвовать в преступлениях? Побойтесь Бога, мисс Браун! Одно то, что вы все о нем знали и укрывали его от полиции, – уже преступление. Присяжные не поверят ни одному вашему слову.

– Я не знала, что он преступник! – взвизгнула Майра.

– Только шлюхам неведомы имена клиентов и род их занятий, но вы себя к ним не причисляете, насколько мне известно. Глупо утверждать, что при вас не велись разговоры о грабежах и налетах. Глупо утверждать, что вы не видели у Кастелани оружия и не знали, каким способом человек добывает себе деньги на пропитание, и не только на это! По утверждениям свидетелей, вы находились в окружении преступной группы последнюю неделю. Это очень большой срок для тесного знакомства в тех условиях, в которых вы находились.

– Я свободная белая женщина, и мне уже двадцать три года, так что я сама могу выбирать, с кем мне спать, а с кем нет.

– Хороший ответ. Думаю, что суд вам прибавит лишних пару лет за это заявление, но никак не скостит срок.

– За что?! Докажите, что я преступница! Я не совершила ничего предосудительного.

– Любопытное заявление. Суд его воспримет как заведомую ложь, а присяжные оскалят зубы. Вы же сирота, мисс Браун. Отец вас бросил еще в детстве, а мать давно умерла. Вы работаете в цветочном салоне у Тайры-сан за тридцать пять долларов в неделю. Не так ли? К тому же за последний месяц вы ни разу там не появились. Так?

– Допустим! Что из этого?

– Допустим, то, что и зарплата невелика! Как же тогда объяснить, что вы снимаете пяти-комнатную квартиру на Линкольн-стрит, в одном из самых фешенебельных районов города, и щеголяете в норковой шубке, а в вашей сумочке лежит перстень с алмазом с булыжник величиной и золотая пудреница, инкрустированная бриллиантами? И все это вы приобрели на ваше жалованье?

– Это подарки разных мужчин, но не Чеза.

– Назовите их имена и адресаты проверим.

– Этого еще не хватало!

– Вы и на суде так ответите?

– Жюри присяжных не доведет дело до суда. У вас нет прямых улик против меня.

– Наивное заблуждение! Вас будут судить! Мы предлагаем вам спасение за адрес Чезаре Кастелани. Если вы скажете, как его найти, то вы спасены. Если нет, то мы объявим прессе, что вы все нам рассказали, и ослабим вашу охрану. Вам перережут горло в собственной камере.

– Что вы от меня хотите?

– Где Кастелани? Если вы дадите нам конкретный и точный ответ, то мы вас отпустим сразу же после его поимки. Это для вашей же безопасности. В противном случае тюрьма неизбежна. Подумайте о себе, вам только двадцать три года, у вас вся жизнь впереди! С вашими внешними данными вы всегда найдете себе приличного парня и устроите семейный рай с детишками. Дом, семья, дети, свобода – либо решетка. Через десять лет вы же выйдете инвалидом! Не ломайте себе жизнь, мисс Браун.

Воцарилось молчание. Девушка закрыла раскрасневшиеся слезящиеся глаза. Через несколько секунд она сказала:

– У меня назначена с ним встреча. Если его арестуют в момент свидания, все поймут, что я его заложила.

– Не обязательно. Мы устроим ему несчастный случай по пути на это свидание.

– Каким образом?

– Где вы встречаетесь?

– Он придет ко мне завтра вечером. Когда он отвел нас в свой номер, он мне сказал, чтобы я его ждала дома в шесть вечера. Он придет обязательно.

– Все очень просто. Подъезжая к вашему дому, его машина столкнется лоб в лоб с самосвалом. Газетчики даже не узнают о том, кто погиб в автокатастрофе. Теперь вы можете жить со спокойной совестью.

– Вы бы, наверняка, так и жили, но я не могу.

– Не капризничайте, мисс Браун. И не вздумайте предупредить своего дружка.

– У меня нет уже никого.

– Подойдите к столу и подпишите показания.

– Я ничего не вижу. Тут нет никакого стола.

Элквист встал и помог измученной женщине подойти к столу. Она едва держалась на ногах и вряд ли соображала, что делает.

Майра подписала протокол и Ролекс вызвал конвоиров.

– Сопроводите «свободную белую женщину» в камеру, ей необходимо отдохнуть, а потом я дам на ее счет особые распоряжения.

Элквист передал эстафету полицейскому, и тот поволок несчастную к выходу.

Патти сидела на скамье в темном коридоре и ждала своей очереди. Ожидание тоже давало свой эффект. Темно-серые стены и тусклая лампочка в самом конце коридора, едва позволяющая видеть, что здесь происходит.

Патти изумилась, увидев Майру, постаревшую за день на десяток лет. Та ее даже не заметила, и вряд ли она вообще видела. Полицейский вел ее под руки, а она едва волочила ноги и стонала.

Патти посторонилась. Она была настроена агрессивно и собиралась устроить скандал на допросе. Плевать она хотела на копов. Ее никто ни в чем не мог обвинить. У этих толстолобых не было никаких доказательств.

Вскоре появился конвоир и холодно сказал:

– Идем, подружка. Сейчас ты будешь не лучше.

Патти вошла в комнату, из которой вывели Майру, и в первую секунду растерялась, прикрывая рукой глаза. Полицейский усадил ее на табурет и вышел.

Голос донесся откуда-то сверху или сбоку, она не поняла, но он просвистел, как удар хлыста.

– Патти Муир! Надеюсь, что вы умнее своей подруги. Вы будете говорить?

Девушка открыла глаза, но ничего, кроме яркой белизны, не увидела. Кто с ней говорит, она не понимала. Со всех сторон на нее бил ослепительный свет прожекторов. В помещении стояла невыносимая жарища. Воздух был горячий и спертый. С каждой минутой дышать становилось все тяжелее. У Патти было слабое сердце, и она почувствовала, что долго этого не выдержит. Однако это не означало, что она готова сдаться. Она ненавидела копов.

– Итак, вы Патти Муир, – продолжал резать слух скрипучий голос. – Вам двадцать пять лет, вы работаете в клубе «Белая роза» танцовщицей варьете и живете в том же клубе в апартаментах третьего этажа.

– И что из этого? – вызывающе спросила Патти, не зная, как спрятаться от кошмарной белизны. Она теряла ориентир, и ей казалось, что она висит в пространстве, не имеющем пределов.

– Очень хорошо. Вы выдавали себя за жену гангстера Джакобо Чичелли?

– Нет, – отрезала девушка, – я называла себя женой Дона Базена. Так этот человек мне представился и так он был зарегистрирован в мотеле.

– Базена не существует, и вы отлично знаете об этом.

– Понятия не имею. О Чичелли я слышу впервые, а его женой я зарегистрировалась, чтобы эта толстая поменьше языком болтала.

– Вы роете себе яму, мисс Муир. Ваши слова заносят в протокол, и вы будете обвинены в укрывательстве опасного преступника. От пяти до десяти лет тюремного заключения. Вы выдавали себя за жену бандита и вы будете обвинены в соучастии в преступлениях Чичелли.

– Чушь собачья! Вам не запугать меня!

– Смени тон, сука! Ты разве забыла, что твой дружок подарил тебе свой портрет, сорванный с витрины, где указывается его настоящее имя и перечень его преступлений. Этот пай-мальчик в правом верхнем углу красным карандашом оставил свой косолапый автограф: «Милой малышке Патти от любящего Джака!» Твоих куриных мозгов хватило лишь на то, чтобы этот портретик повесить над своей кроватью в апартаментах клуба. Нам ничего не стоит сличить почерк на портрете с почерком изображенного на нем лица. В тюрьмах сохранилось немало собственноручных показаний этого бандита! Советую не лгать нам, если не хочешь надолго угодить в каталажку.

– Что вам надо, – надрывно выкрикнула женщина.

– Адрес Джакобо Чичелли. Куда он ушел?

– Откуда мне знать?! Он не докладывал мне.

– Хочу вам напомнить, мисс Муир, если вы будете упрямиться, то вам придется сменить свои шикарные трехкомнатные апартаменты с персидскими коврами на более скромную квартирку, где спальня, столовая и туалет находятся на расстоянии одного шага друг от друга.

– У вас нет оснований для этого.

– Одного плаката над кроватью более чем достаточно. А суд постарается сделать так, чтобы присяжные были в числе банкиров. Вы забываете о куче свидетелей из мотеля, которые присягнут, что вы являетесь женой бандита. Хочу напомнить, что за неделю, проведенную вами в мотеле, ваш, так называемый муженек, участвовал в ограблении Первого Национального банка и унес с сообщниками шестьсот с лишним тысяч долларов. Жены всегда были сообщниками своих мужей, а фиктивные – тем более.

– Это ложь! Вы готовы все повесить на меня!

– Вешает суд и в прямом и в переносном смысле. Вас может освободить Джакобо Чичелли, если он как свидетель придет в суд и заявит, что вы не входили с ним в сговор и не участвовали в налетах. Но, как вы можете догадаться, мистер Чичелли этого не сделает, потому что ему плевать на вас и вашу судьбу. У него есть деньги, а значит, нет проблем в таких, как Патти Муир. Не забывайте, что ваш дружок на свободе, а вы у нас.

– Что вы предлагаете, черт вас подери?!

– Вы говорите, где мы сможем взять Чичелли. После его поимки мы вас освобождаем и забываем о вас. Посмотрите на себя! У ваших ног будут десятки таких, как Чичелли, и в сто крат лучше. Нашли кого защищать. Он же смертник! Не сегодня, так завтра его веселая и беззаботная песенка оборвется.

– Какие вы даете гарантии, что отпустите меня?

– Если мы его возьмем, то вы нам будете просто не нужны. Мы не собираемся ущемлять права тех, кто помогает правосудию.

Патти облизала потрескавшиеся губы кончиком языка. Она с трудом держалась и контролировала себя. Ей помогала злость. Но от болезни кружилась голова, и казалось, что она падает в пропасть без дна. Платье промокло насквозь и стало невыносимо тяжелым.

– Дайте воды! – простонала она.

– Адрес!

Она провела мокрой ладонью по лицу, убирая налипшие на глаза волосы.

– Джака ранили в плечо. Они еще до этого собирались ехать на ферму «Хот-Спринг». Это около сорока миль к югу. Там есть указатель. Старик Гровелл. Ветеринар. Он поможет Джаку…

Ее слова звучали, как бред больного. Патти покачнулась и упала с табурета на пол.

Ролекс нажал кнопку звонка, и появился конвоир.

– Заберите это с пола и унесите в камеру.

Он повернулся к стене и опустил рычаг тумблера. Прожектора погасли, на столе осталась гореть лишь настольная лампа.

Полицейский подошел к Патти и взвалил на плечо бессознательное тело. У него имелся опыт работы с теми, кто проходил через «белую комнату», как ее нежно здесь называли.

Конвоир нес Патти, как мешок соломы, нисколько не заботясь о том, что при каждом повороте ударяет женщину о каменные стены и углы.

Допрос был закончен, в потолке завертелся вентилятор.

– Ну вот, дорогие коллеги, и вся процедура. По десять минут на каждую кошечку – и все проблемы решены. Мужчины иногда выдерживают по пятнадцать минут, но потом долго не приходят в себя. Проверенные средства всегда себя оправдывают.

Следователь чувствовал себя победителем. Барк Холлис собрал протоколы в папку и сказал, вставая:

– Копии документов вам пришлют. Успехов, господа!

– Это вам нужны успехи, – усмехнулся Ролекс. – Ведь теперь ваше ведомство будет брать макаронников.

– Мы свою работу знаем не хуже вас.

Элквист еще сидел в белой комнате, когда все ушли. Он не мог понять, зачем он здесь был нужен. Он арестовал девиц, и его отодвинули в тень. Как оказалось, он для того создавал свою бригаду, чтобы дело попало в ФБР. Больше всего Элквист не хотел именно этого. Но вышло так, а не иначе.

Лейтенант встал и побрел к выходу.

6. Интервью

Когда Кэрр вышел из дома на улицу, то заметил серый «шевроле», в котором сидел Слим. Приятель поманил его пальцем.

Кэрр осмотрелся по сторонам. Слим вел себя странно, будто прятался от кого-то, но кроме обычных прохожих, вокруг никого не было. Люди торопились на службу. Кэрр подошел к машине и сел на переднее сиденье рядом с приятелем.

– Привет, Слим. Ты куда-то запропастился!

– Приходится. – Он включил зажигание и тронул машину вперед. – Меня обвиняют в связи с Дэйтлоном.

– Скажу сразу, я к этому никакого отношения не имею. Я твоего имени не называл.

– Я знаю. Ты надежный человек, Майкл, именно поэтому я за тобой приехал.

– Куда ты меня везешь?

– Сейчас узнаешь.

– Но в десять утра я должен быть на оперативке у главного редактора.

– Я предлагаю тебе интересный материал. Фотоаппарат у тебя при себе?

Слим взглянул на репортерскую сумку Кэрра.

– Я могу забыть надеть штаны, но без камеры из дома не выхожу.

– Вот и прекрасно. Я надеюсь на твою твердость, Майкл. Мое имя нигде не произноси.

– Хорошо, а в чем проблема?

Слим затормозил у отеля «Лексингтон», одного из самых шикарных в Чикаго.

– Когда-то здесь жил Аль Капоне? – спросил Слим.

– Да. И я был здесь среди репортеров, которые осаждали отель каждое утро, чтобы поймать очередное изречение великого босса боссов.

– Сейчас здесь нет своры репортеров, но тебя ждет приятный сюрприз.

– Как всегда интригуешь?! А потом я получаю дубинкой по башке. Бедная моя голова!

– На этот раз тебе повезет, и ты получишь хороший материал. Поднимись на третий этаж в номер 315. О твоем появлении знают, и тебя никто не остановит. Иди, Майкл. Но ты должен помнить, что ни один здравый политик или законник не позволит появиться твоему материалу в виде массового тиража. Но тут все в твоих руках. Учись лавировать и ходить по канату. Нельзя переходить тонкую грань и доводить жидкость до кипения. А теперь вперед, тебя ждут!

Кэрр вышел из «шевроле», взятого напрокат Слимом, и машина тут же у ехала.

Репортер вошел в шикарный холл дорогого отеля, устланный коврами. Он прошел к лифтам и воспользовался свободной кабиной. Лифтер поклонился ему, и его палец в белой перчатке нажал на кнопку с цифрой три.

Коридор третьего этажа не отличался от других. Здесь располагались трех– и пяти-комнатные апартаменты. Рассыльные в униформе носились взад и вперед с подносами, разнося завтраки, газеты, письма и устанавливали начищенную обувь к дверям:

Кэрр подошел к номеру 315 и постучал.

Ему тут же открыл высокий широкоплечий чернокожий парень в дорогом голубом костюме и пригласил войти.

Кэрр переступил порог огромной гостиной с высокими окнами, гигантским камином и белой мебелью, обитой красным бархатом, где люстра сверкала хрусталем так, что отбрасывала зайчики На стены, обтянутые розовым шелком.

Негр указал Кэрру на кресло у камина и тихо сказал:

– Я доложу о вашем визите.

Он прошел в одну из дверей, оставив репортера одного. Кэрр достал из сумки свою «лейку», не зная, понадобится она ему или нет, и устроился в кресле. Он не знал, какой сюрприз его ожидает, но нервишки были на взводе. Жаль будет, если его опять станут испытывать на прочность и бить по голове.

Спустя пару минут двери комнаты распахнулись, и появился Кристофер Дэйтлон. Кэрр не мог ошибиться, это был он.

Хозяин прошел к камину и сел в кресло напротив Майкла.

– Рад видеть вас, Кэрр. Я обещал вам интервью, когда мы виделись с вами в Краун-Пойнте. Я всегда держу свое слово. Не знаю, почему власти до сих пор не поняли этого.

– Простите, мистер Дэйтлон, если я получу обещанное вами интервью и опубликую его, то меня привлекут к суду за сокрытие опасного преступника. Я вынужден буду сообщить о вашем местонахождении в полицию, как только выйду на улицу.

– Я знаю. И я принял меры предосторожности. Вы можете позвонить дежурному, сразу же как выйдете отсюда. Попросите его зафиксировать время звонка, чтобы к вам не придрались впоследствии.

– Я понял вас. Я был обязан вас предупредить.

– В вашей порядочности я не сомневаюсь, Кэрр. Вы честный парень и хороший профессионал. Я довольно часто читаю ваши статьи, и мне нравится угол зрения, под которым вы освещаете события. Поэтому в Краун-Пойнте я пообещал встречу вам, а не кому-то другому. К сожалению, я могу дать вам только пять минут на все ваши вопросы. Вы можете сделать три снимка и один общим планом, чтобы ни у кого не оставалось сомнений в том, что встреча проходила в этом отеле, а не на моей базе, о которой вы решили умолчать.

– Спасибо за заботу. А я об этом и не подумал.

– Думать надо быстрее, Майкл. Стоит не просчитать, не продумать или упустить мелочь, деталь – и ты проиграл. Бравада и хвастовство хороши тогда, когда они подкреплены титаническим трудом и идеальным расчетом по времени и по действиям. В моем понятии секунда – это последнее измерение. В нашей работе принято использовать доли секунд. Сотые, десятые, а иногда и тысячные.

Дэйтлон достал сигару из шкатулки, стоявшей на низком резном столике, и прикурил от зажигалки, выполненной из слоновой кости с золотом, как и сама шкатулка.

– Вы можете фотографировать.

Кэрр сделал несколько кадров и убрал аппарат в сумку, он был настолько растерян, что не знал, с чего начать. Миллион раз в своем воображении он уже проводил это интервью, а когда настал момент и его мечта превратилась в реальность, репортер растерялся, как новичок.

– Как вы встретили новость о том, что вас объявили преступником номер один и поставили вашу персону вне закона?

– Очень спокойно. Просто как несостоятельность полиции и власть имущих. Я не делю с ними барыши, и они в бешенстве. На днях в Нью-Йорке банда Датча Шульца уничтожила двадцать семь человек, которые посягнули на его рэкет в Саут-Сайде и Норт-Сайде. Однако его никто не называет преступником и не клеит ему на лоб порядковый номер. На счету моего синдиката семь полицейских, которые шли на меня с оружием в руках. Это не двадцать семь человек. Но все дело в том, что Шульц делит сферы влияния и уничтожает себе подобных. Если в перестрелке погибают прохожие и дети, это не принимается в учет. Главное заключается в том, что Шульц не посягает на капитал Моргана, Форда, Рокфеллера или других китов. В нашей стране мошенничество – это не преступление. Если ты обманул своего приятеля и разорил его – это нормально. Но если ты не уплатил двадцать центов налога государству – ты преступник. Если завтра перестреляют всех бродяг под мостом Вашингтона или под Бруклинским мостом, то этот факт не заинтересует власти. Но если у племянницы Гувера мальчишки отнимут портфель, когда она будет возвращаться из школы, то заведут уголовное дело и бросят на него лучших следователей столицы. Что значит «преступник № 1»? Ничего, кроме рекламы. Что значит «объявлен вне закона»? Только то, что полиция решила бороться со мной моими же методами, не имея при этом угрозы наказания за свои деяния. Что значит «охота без милосердия»? Это значит, джи-мены и полиция и прочие законники, имеющие право носить оружие, могут его использовать не думая. Властям известны шесть человек из моей команды, которых они безуспешно пытаются выловить в течение трех месяцев, но все впустую. Они полагают, что теперь, стреляя наугад, они попадут в кого-то из этой шестерки. Начать работать головой, делать расчеты, выводы, устраивать засады и вести прицельный огонь они не хотят. Они не видят в этом смысла. Каждый прохожий из толпы, убитый пулей полицейского, будет занесен на мой счет. Губернатор переживает лишь о том, что его популярность уступает моей. Он хочет устроить на улицах бойню, чтобы настроить людей против меня. Такая политика приведет к открытой войне. Я не испугался этого горлопана, я принимаю его вызов. Но я не хочу, чтобы ответственность за его безумные решения ложилась на мои плечи. Я признаю честный поединок, а мистер Бэйн решил действовать в жилых кварталах города, как в лесу. Меня бессмысленно обкладывать флажками, я опытный зверь. А если быть точным, то мишень. Живая мишень, которую губернатор не может увидеть, пощупать, вынюхать и уничтожить. Но я не собираюсь делать скидки и подставлять свой лоб.

– Как вы относитесь к тому, что вас сделали легендой при жизни?

– Я не заказывал этой песни, но раз вы ее выбрали сами, то я не возражаю. Наш народ обожает легенды. На этом фундаменте был построен Голливуд, и он вечен, потому что вечна вера в легенду. Ее нужно поддерживать. Подпитывать. Ухаживать, как за капризным цветком.

– Конечно. Люди не воспринимают вас как преступников, они видят вас в роли благородных пиратов. Сентиментальная романтика. Вы можете объяснить этот феномен? Почему Альфонс Капоне, Счастливчик Лучиано и все их подручные всегда выглядели бандитами? Гангстер есть гангстер, и как ни отбеливали Капоне, он сел за решетку как бандит.

– Я вам могу объяснить этот феномен очень просто. По Дикому Западу ходили бандиты и убивали друг друга. Среди первопроходцев, пионеров и завоевателей земель Запада было очень мало порядочных людей. Но их возвели в ранг героев, не без помощи Голливуда конечно. Вестерн и сегодня самый почитаемый жанр. Каким образом Голливуд и писатели сделали банду завоевателей и убийц героями? Все дело в том, что они, встречаясь на улице, выхватывали свои «кольты» и, стреляя друг в друга, смотрели один другому в лицо! В этом романтика, в этом достоинство, смелость! Честный и открытый бой! Капоне никогда не простят «Валентинов день», когда он ставил людей к стенке и стрелял в затылок. Они стреляют из-за угла, в спину, исподтишка! Я не стреляю людям в спину. Я иду на риск и не всегда уверен, что выйду победителем. Здесь все дело в том, кто первый выхватит пистолет.

– Вы сентиментальный человек?

– Конечно. Я очень часто плачу в кинозале. Я обожаю кино. Хорошее кино, которое трогает за душу. Я люблю мелодрамы и сильные чувства.

– А как вы относитесь к гангстерским фильмам? «Маленький Цезарь», «Человек со шрамом»?

– Ну, это же не кино. Это очень неуклюжая пропаганда, Если бы гангстеры были такими глупыми, то полиция с ними не воевала бы на протяжении почти пятнадцати лет во времена сухого закона. Обидно, что хорошие умные актеры изображают идиотов. Мне пытаются навязать мораль, на которую мне наплевать. Такое кино интересно детям. Там много стреляют.

– Вы ощущаете себя победителем?

– Я очень холодно отношусь к этим понятиям. Победа – это характеристика человека. Победа – это то, что ты можешь. Твои способности. Поражение – это то, чего ты стоишь.

– Зачем вы пригласили меня? Вы уверены, что ваши слова дойдут до обывателя?

– Нет. Уверенности такой у меня нет. Начнем с того, что вам может помешать цензура.

– Вы считаете, что у нас есть цензура?

– Конечно. Вспомните то же кино и кодекс Хейнса. Показывая на экране гангстера, актер обязан изобразить его тупым идиотом. Не дай Бог, зрители выйдут из кинотеатров и скажут: «Черт побери, а они симпатичны, эти ребята с „Томми“ в руках». Поэтому я предпочитаю мелодраму, самое нейтральное кино, которое любят все. Человек видит красивую жизнь и забывает о серой действительности.

– Сколько еще времени вы рассчитываете продержаться?

– Долго. Пока в полиции не появятся умные ребята, которые не будут слепо следовать приказам дилетантов, а займутся работой.

– Вы определили для себя предел?

– Мы можем закончить работу в любую минуту. Я не решаю эти вопросы самостоятельно. У меня солидная организация. Сильная организация. Банда Дэйтлона-банкира, первого преступника Америки, – это та самая легенда, которая выгодна правительству и которая войдет в учебники по криминалистике, где я буду похож на Кинг-Конга. Честно говоря, так оно и будет, и мне плевать на это. Десяток честных парней, как вы, Кэрр, не смогут изменить всей природы подачи информации, как она уже задумана. Я не отрицаю, что я на языке властей гангстер. Я бунтарь! Нас кучка таких бунтарей. У нас свое знамя и свои идолы. Мы никого не тянем в свою веру и не зовем под свои знамена. Мы выполним свою миссию до конца. И вы увидите, Майкл, что процесса над Дэйтлоном никогда не будет. Процесс над легендой невозможен.

– Вы уже…

Дэйтлон встал, открыл папку, лежащую на столике и подал гостю фотографию.

– Извините, наше время истекло. Вот вам от меня сувенир, который будет хорошо контрастировать с вашими снимками.

Репортер взглянул на снимок, и у него открылся рот.

На четкой, профессионально отпечатанной фотографии был изображен Дэйтлон, сидящий на электрическом стуле, запрокинув ногу на ногу, с сигарой во рту. Крепежные ремни и провода болтались вдоль подлокотников кресла. Он улыбался.

– Этот снимок сделан перед выходом из Краун-Пойнта. Вы можете сверить снимок с камерой смерти в тюрьме. Это не киностудия, это действительность. Прощайте, Кэрр. Удачи вам.

Дэйтлон пожал журналисту руку и ушел. Чернокожий проводил Кэрра до выхода. Выйдя на улицу, он тут же позвонил в управление полиции и доложил, что Дэйтлон-банкир находится в знаменитом отеле «Лексингтон» в номере 315.

Кэрр дождался, пока приедут копы. Пять машин, двадцать человек. К полудню они уехали с пустыми руками, прихватив двух служащих для допроса.

Кэрр приехал в редакцию, сел за свой стол и начал долбить на машинке. Курьер отнес его пленку в фотолабораторию и через час принес отпечатки, а следом пришел лаборант и с открытым ртом стал следить за Майклом.

Статья получилась очень большой, но Кэрр решил, что редактор сам ее сократит, если сочтет нужным. Собрав все материалы в конверт, он сел в лифт и поднялся на шестой этаж.

Секретарша грудью перегородила дорогу.

– Майер тебе всыплет по первое число, но не сейчас, а когда освободится. У него совещание. Ты не явился утром на оперативку!

Кэрр чмокнул секретаршу в щеку, отодвинул ее в сторону и ворвался в кабинет. В прокуренной комнате сидели шесть редакторов отделов и дежурный редактор по типографии Нил Реллер.

– Ты спятил, Кэрр! – крикнул Майер. – Убирайся, я тебя вызову.

Репортер обошел стол и, подойдя к шефу со спины, вынул из конверта снимок Дэйтлона на фоне апартаментов и показал ему, но так, чтобы остальные не видели.

– Сделано сегодня утром мною лично!

Майер умел быстро соображать, почти так, как говорил об этом Дэйтлон, и поэтому, он был главным редактором.

– Все свободны до особого вызова.

Снедаемые любопытством руководители отделов разошлись.

– Нил, останься, – приказал Кэрр.

Тот с радостью вернулся на свое место. Когда все вышли, редактор вырвал из рук Кэрра конверт и разложил все снимки по столу. Реллер прилип к столу и впился глазами в материал.

– Черт! И это правда! – вскрикнул Майер.

– Эта правда стоит тысячу долларов наличными сию минуту и первой полосы завтрашнего утреннего номера. Статья перед вами, Реллер может сдать ее в набор сейчас. Так, Нил?

– Игра стоит свеч! – подтвердил Реллер.

– Хорошо! Набирай. Сокращение будем делать в гранках, но я не думаю, чтобы Майкл стал лить воду. Можем прихватить и вторую полосу.

– Гениальная мысль, шеф!

Майер вышел из-за стола, открыл сейф и достал пачку купюр. Бросив ее на стол, он сказал:

– Вот твоя тысяча, Кэрр. Бумажки оформим потом, сейчас ты можешь кутить! Но для начала необходимо обговорить детали.

– Вы обговаривайте, – вмешался Реллер. – Я пошел в типографию с материалами.

– Отложи мне десять номеров, – крикнул вслед Кэрр. – Это для истории. Я оклею ими стену в своей конуре.

– О'кей, Майкл. Я положу их под пожарный ящик, как в прошлый раз.

Реллер вышел, а Майер строго взглянул на Кэрра.

– Давай-ка, дружок, разберемся. Где в этой истории есть криминал, и от чего нам придется отмахиваться.

– Все чисто, шеф. – Кэрр убрал деньги в карман. – Меня информировал о месте нахождения Дэйтлона аноним. Я приехал в отель в десять утра, а вышел из него в десять двадцать. Меня видели швейцар и лифтер. Я тут же позвонил в полицию, там зафиксировали время моего звонка и заявление. Полицейские приехали в десять тридцать, но номер был пуст. Извините, но тут уж я не виноват.

– Возникает вопрос. Почему Дэйтлон тебя принял?

– Ответ прост. На пресс-конференции в Краун-Пойнте он обещал мне это интервью во всеуслышание. Поднимите подшивки, и вы убедитесь в этом.

– Кто делал фотографию на электрическом стуле?

– Мне ее передал Дэйтлон.

– О'кей, парень. Ты хотел быть редактором отдела уголовной хроники, ты им стал. Еще один шаг – и я сделаю тебя редактором отдела информации, и ты возьмешь все в свои руки.

– Хорошее решение, шеф. Своевременное! Я заеду в криминальную полицию и выясню, что пни обнаружили в отеле кроме тени Аль Капоне. К шести утра я буду здесь. Хочу видеть, как тираж грузят на машины. Завтра будет мой день, шеф!

Кэрр прибыл в редакцию к шести утра, как обещал, но грузовиков с тиражом не увидел. Все вокруг ходили с опущенными носами. Кэрр бросился к главному и застал его с людьми, не имеющими никакого отношения к газете. По лицу шефа было видно, что Майер свое уже получил, а сейчас они поджидали Майкла для полного завершения разгрома.

Сам мэр набросился на него, едва он успел переступить порог кабинета.

– Это интервью, мистер Кэрр, не что иное, как пропаганда насилия, а ваша статья – гимн преступности. Вы могли бы вести борьбу с гангстерами жестким словом, а вы воспеваете насилие.

Кэрр с недоумением взглянул на редактора, потом на мэра и на человека в черном костюме.

– Вы считаете, что от гангстеров можно избавиться, делая вид, что их не существует? Это же смешно. Арест на этот номер – это лишь ваше признание Дэйтлона как силы, противостоять которой вы не способны.

– Эта газета может попасть в руки подростков. У них свои взгляды на эти вещи.

– Об этом вы прочли в интервью? Тогда закройте кинотеатры и запретите все фильмы, где есть люди с оружием. Сожгите все книги, где говорится о людях с оружием. Дети будут ходить на улицу, чтобы посмотреть на перестрелки. В городе столько автоматического оружия, что зрелища хватит надолго. До того момента, как они подрастут и купят себе собственное. Запретите, уничтожьте эти автоматы!

– Возможно, что скоро этот вопрос будет решен. Но пока полиция не может бороться с этим злом.

– Тогда боритесь с Дэйтлоном, а не с газетами, которые публикуют его фотографии и высказывания. Федеральное правительство должно искать способы борьбы с преступностью, а не пресса, которая должна отображать результаты этой борьбы. Вместо того чтобы говорить правду, вы предлагаете ее скрывать! У нас свободная страна, и у вас нет права затыкать рот средствам массовой информации!

Мужчина в черном костюме встал с дивана.

– Мистер Кэрр. У меня есть основания арестовать вас за укрывание информации о местонахождении опасного преступника.

– Бросьте, мистер! Я сообщил дежурному полицейского управления, где находится Дэйтлон, сразу, как только вышел на улицу из отеля. Мой звонок зарегистрирован.

– А чем вы докажете, что вы сразу позвонили?

– А это вы должны доказать, что я не сразу позвонил, а дал Дэйтлону уйти. Проведите следствие, соберите свидетелей, материал, а потом сходите к окружному прокурору и возьмите у него санкцию на мой арест. А сейчас я хочу с большим удовольствием послать вас к черту!

– Майкл, заткнись! – крикнул редактор.

– Эти господа уже заткнули меня и вас, уничтожив тираж газеты.

Фэбээровец подошел к репортеру и схватил его за ворот пиджака.

– Ты знаешь, кто такой Джей Нингел?

– Человек, который писал статьи о Капоне.

– Не человек, а репортер. Он получал в редакции шестьдесят долларов в неделю, печатая портреты Капоне и восхваляя его на все лады. А потом он стал покупать себе новые машины, дома и менять подружек.

– Отпусти!

Джи-мен убрал руку, но не замолчал.

– Ты купил себе новенький «шевроле», Кэрр.

– Я получил деньги от страховой компании за работу. Я плачу налоги и не скрываю доходов!

– Джея Нингела нашли на улице с простреленной головой. Он слишком много знал о Капоне.

– А может быть, его статьи не понравились джи-менам?

– Смотри, Кэрр, по краю пропасти ходишь. Ты у нас на особом счету. Тебя почему-то очень любят преступники, а они никого не любят!

Парень в черном костюме взял с дивана шляпу и вышел из кабинета редактора.

Мэр покосился на руководителя газеты.

– Я не удивлюсь, Хэнк, если твою лавочку прикроют. На арест тиража дал добро Фостер. Он выписывал ордер. – Мэр подошел к Майклу и положил ему руку на плечо. – После того как скинули большого Билла, к мэрам Чикаго не испытывают доверия. Но я могу тебе одно сказать, сынок. Ты сам виноват в этой истории. Интервью ты брал вчера утром, статью написал днем, газету верстали ночью. Тираж был готов в пять утра. А в пять десять приехала орава джи-менов с ордером на арест тиража, подписанным окружным прокурором. Когда это, интересно знать, он его подписал? Ночью? Нет. Я думаю, что вчера вечером. А теперь подумай, кто знал о твоей встрече с Дэйтлоном. Я не думаю, что гангстер сам себя заложил. Ему твой материал понравился бы.

Мэр взял свою трость, надел шляпу и, перед тем как выйти, добавил:

– Особые материалы должны по-особому готовиться. Учтите это, господа! Если рупор не кричит, значит, он засорился и его необходимо прочистить! Успехов, господа!

Хэнк Майер почесал затылок.

– Он прав, черт подери! Когда охота в самом разгаре, интервью с жертвой – это выстрел в спину охотников. Дэйтлон рассчитывал на этот выстрел. Значит, он выдыхается!

– Черта с два! А почему мы должны стоять на стороне охотников? Мы что, орган ФБР или прокуратуры? Мы частная независимая газета.

– Наш владелец не настолько богат, чтобы воевать с федеральным правительством. Если начнутся судебные тяжбы, он их не выдержит.

– Идиотское положение! Ни одного номера не осталось?

– Ни одного. Они принимали тираж с конвейера. Ладно, Майкл, будем надеяться, что тебе еще раз повезет.

Кэрр вышел из кабинета и спустился в типографию. Здесь никого не было. Смену распустили. Он прошел в конец цеха и, нагнувшись, сунул руку под пожарный ящик с песком.

Реллер сдержал слово. Тонкая стопка газет лежала под ящиком, но Кэрр не решился забрать газеты – опасность еще не миновала, и он оказался прав. При выходе на улицу к нему подошли двое здоровяков и, не предъявляя документы, обшарили его с ног до головы и проверили сумку. Кэрр хорошо помнил, как у него вынули пленку из аппарата, и уже имел горький опыт, а сегодня этот опыт вырос вдвое.

7. Расчеты и просчеты

Дэйтлон чувствовал, что его расчеты не оправдались. Он не считал, что сделал много ошибок, но он был недостаточно тверд. Руководить такой авторитетной командой непросто. Тут мало собственного авторитета и явного либо скрытого превосходства. Тут нужны железная воля и твердый кулак. Он же старался приравнять себя к остальным и вести дела демократическим путем, коллегиально, сообща, не ущемляя чьих-либо прав и пожеланий.

В итоге все свелось к тому, что чаши весов выровнялись, и он не чувствовал уже перевеса на своей стороне. Противник всегда имел преимущество в силе, а он во внезапности.

Но жизнь не стоит на месте, законники начали действовать активнее, предугадывая некоторые его ходы, и в конечном счете объявили ему открытую войну. Но если копы могли смириться с потерями, то он нет! У него не было замены, у него падала дисциплина, ореол Робин Гуда рассеивался, и он превращался в стандартного грабителя. Интерес публики к нему угасал. Слишком много трупов. Война велась на улицах, а значит, невинные жертвы были неизбежны. Да, его расчеты не оправдались. Он не протянет и года! Месяц или два – его предел, и то при благоприятных обстоятельствах.

Джо пришел очень взволнованным. Калитку ему открыла Тэй. Если бы негры умели бледнеть, то можно было бы сказать, что парень побелел.

– Неприятности? – коротко спросила Тэй.

– Да, мэм.

– Идем к Крису.

Дэйтлон сидел в кожаном кресле гостиной и тупо смотрел в никуда. Слим, расположившись на ступеньках лестницы, вырезал из сучка свистульку.

Когда в гостиную вошли Джо и Тэй, Дэйтлон, не оборачиваясь к ним, спросил:

– Что произошло?

Джо обошел кресло и сказал:

– Звонок очень тревожный! Обычно этот человек говорит спокойно, а сейчас я слышал тревогу в его голосе.

– Нетрудно понять. Подходит время следующей выплаты, а он не очень-то справляется с делами. Навряд ли он способен помогать нам после объявления войны. Все, на что он теперь способен, – это на предупреждения. Вот я тебя и спрашиваю, о чем он предупредил?

– Он предупредил, что «куколки запели». Он сказал, что вы поймете, о чем речь.

Крис ударил сигарой о пепельницу и раскрошил ее в порошок.

– Что он еще сказал?

– Он сказал, что мисс Майра живет на Линкольн-стрит, дом 3216, и там ждут гостя к шести часам вечера. Затем он сказал, что мисс Патти дала адрес фермы Ирвина Гровелла.

– То, что их сцапали, моя вина. Их надо было брать с собой или уничтожить.

– О чем ты говоришь, Крис? – вмешалась Тэй. – Кого уничтожить? О каких женщинах идет речь?

– Это шлюхи Джака и Чеза. Легавые их взяли в мотеле «Атланта», и они продали с потрохами своих кумиров, которые из куска дерьма сделали их независимыми белыми женщинами. Мы можем быстро собрать людей… Черт! Который час?

– Пять, – ответил Слим.

– Я всегда был против того, чтобы люди жили в разных местах. Такая роскошь не позволительна в нашем положении.

– Извини, Крис, но раз ты сам пошел на поводу у своих людей, то незачем сейчас об этом говорить, – заявила женщина. – После твоего возвращения из Краун-Пойнта не ты ли сказал, что если нас всех здесь накроют, то некому будет освобождать нас? И ты прекрасно знаешь, что теперь собрать людей даже в экстренном случае в короткий срок невозможно. С нами оставался Тони, но ты отпустил его на две недели навестить дочь и дал ему в провожатые Чико. Ни одно твое решение за последний месяц не принесло положительных результатов.

– Хватит! Заткнись! У нас нет времени на болтовню. – Дэйтлон вскочил на ноги и начал шагать из угла в угол. – Слушай меня, Слим. Садись в «кадиллак» и езжай на Линкольн-стрит, 3216. В дом не заходи, там облава. Ждут Чеза. Я не знаю как, но ты должен перехватить его до того, как он войдет в подъезд. Придумаешь по дороге, сейчас нет времени. Чез любит приезжать заранее, а тебе необходимо добраться до города и протиснуться к центру в час пик. Иди!

Слим вскочил и направился к сараю за машиной.

– Тэй, открой ребятам ворота. Теперь ты, Джо. Садись в «линкольн» и жми на ферму «Хот Спринг». Дорога неблизкая, тебе придется проехать через весь город и выехать на двадцать пятую магистраль. У сороковой мили есть указатель и поворот на проселочную дорогу.

Вдоль дороги по обеим сторонам стоит лес. Загони машину в кустарник. Если ты опоздал и копы там, то на этой дороге ты с ними не разъедешься, и тебя сбросят в кювет. До фермы меньше мили, двадцать минут хода. Джак лежит в кирпичном доме с красной черепичной крышей, там всего два жилых дома, и ты не ошибешься. У нашего друга сломана нога и рана в плече. Тебе придется попотеть, Джо. Взвалишь его на себя и лесом, вдоль дороги вытащишь его к машине. У нас нет другого выхода, Джо. Ты последняя моя надежда.

– Я пошел, хозяин. Я все сделаю, не сомневайтесь.

– Я никогда не сомневался в тебе, Джо! Иди и поторопись.

Джо отправился в сарай, из которого выезжал Слим на «кадиллаке».

Тэй раскрыла створки, и за ворота одна за другой выехали две машины, которые впервые выполняли роль «скорой помощи», а не боевых коней крутых ковбоев.

Этой минуты Крис очень боялся, но он знал, что она придет. Рано или поздно, но придет. Он не знал, кто будет первым, но кто-то им обязательно станет. Вера в безоблачное будущее никогда не владела Дэйтлоном. Он знал, на что шел.

Тэй вошла в гостиную и села напротив Криса.

– К сожалению, я в последнее время редко читаю газеты. Наверняка итальянцы уходили из мотеля с фейерверком.

– Газеты не писали об этом. Копы проиграли это сражение, но им очень хотелось показать себя победителями, и они представили публике картинку борьбы полиции с бандитами Рэймонда Кафри. Очевидно, копы за ними следили, и ребята Кафри приволокли за собой «хвост». Итальянцы легко разделались с нерадивыми мстителями и ушли, устроив, как ты выразилась, «небольшой фейерверк». Джак был ранен в перестрелке. Но легавые преподнесли эту «бойню» как борьбу с остатками банды Кафри. Мне на это наплевать. Но сейчас я чувствую, что итальянцам не уйти.

– Возможно, что это закономерный конец для них. Ты их простил за предательство, но их не простил Всевышний. Они меченые! Нельзя было их брать назад. Им так хорошо жилось в своей камере, как будто они родились в ней, а ты дал им свободу, с которой они не могут справиться.

– Все мы меченые. Каждый! Никто не застрахован. Я уже жалею, что не поехал за Чезом сам, а послал Слима.

– Любишь играть со смертью в жмурки?

– И это часть правды. Возможно, мне жизнь наскучила, возможно, я ей, но я – игрок! Чтобы осязать эту жизнь, риск необходим.

– В пределах здравого смысла. Если сейчас тебе прострелят голову в центре Чикаго, то что ждет твоих людей? Ты несешь за них ответственность.

– Да. И если с одним из моих людей что-то случится, я отвечу ударом на удар. Все виновные понесут ответственность за гибель моей гвардии!

– Тебе бы еще знамя в руки, и можно ставить тебя на холм. Из тебя получился бы отличный оратор, жаль, что тебя не слушает армия!

– Не злорадствуй, Тэй!

– Боже упаси, дорогой. Просто я не хочу, чтобы ты выглядел посмешищем, даже перед собой. Я не хочу, чтобы ты мучился в ожидании и предлагаю тебе прокатиться со мной в мотель, который я недавно купила. Сейчас там сидит Рудольф Малик и изображает моего заместителя. Он также нашел для меня телохранителя, и я бы хотела, чтобы ты взглянул на него. Любопытный тип с любопытной внешностью, тебе он должен понравиться. У Малика много интересных идей, и тебе пора с ним познакомиться. Подожди меня минутку, я переоденусь.

Тэй вышла в другую комнату и вернулась через десять минут в ярко-красном платье, чудаковатой шляпке и красных туфлях.

– Что с тобой, дорогая? – удивленно спросил Дэйтлон. – Ты выглядишь вульгарно, если не сказать…

– Не говори. А как по-твоему должна выглядеть хозяйка борделя? Кстати, Малик и в этом оказался прав. Бордель начал приносить прибыль, и вскоре я смогу вложить затраченные на его покупку деньги в кассу синдиката.

8. Огненные перекрестки

Шел сильный косой дождь, и скорость приходилось держать не более сорока миль. В городе у каждого светофора образовывались пробки. Чикаго обрастал автомобилями, как никакой город в стране, и машинам становилось уже тесно на узких улицах и бесконечных перекрестках.

Слим опаздывал, но ничего не мог поделать. Стеклоочистители носились из угла в угол, не успевая сбрасывать потоки воды.

Слим миновал Центральный парк и свернул на Линкольн-стрит. Улица упиралась в площадь, где стоял памятник президенту Гранту, но Слиму не удалось доехать до конца. Толпа перегородила проезжую часть, укрывшись под черными колпаками зонтов.

Выискав взглядом свободное место, Слим припарковал «кадиллак» к обочине и, подняв воротник плаща, вышел из машины. Дождь хлестал по лицу, а ветер срывал с головы шляпу.

Подойдя к толпе, Слим стал с трудом протискиваться сквозь нее и наткнулся на полицейское оцепление.

Полквартала было перекрыто черными дождевиками копов.

Справа, у серого многоэтажного дома стояли несколько санитарных машин, чуть дальше – грузовик, чей нос был разбит о стену дома и передние колеса подогнулись под кабину. В машине никого не было. Полицейские собирали с площади трупы мужчин, возле которых лежали автоматы, укладывали их на носилки, накрывали белыми простынями и загружали в санитарные машины, которые тут же отъезжали. Репортеры бегали между носилками и фотографировали все, что успевали. На темной улице вспыхивали вспышки магния.

Несколько патрульных машин и полицейских грузовиков стояли по другую сторону площади с включенными фарами и освещали подъезд серого дома. Слим увидел номер дома – 3216. Все сомнения рассеялись. Он опоздал, и опоздал не на пять минут. Но Слим уже догадался, что ему не удалось бы предупредить Чеза. Облаву устраивало подразделение ФБР, а полиция выполняла здесь роль сторожевых псов. Сбоку от того места, где стоял Слим, сжимаемый толпой и сдерживаемый живой преградой полицейских, стояли еще две патрульные машины с крутящимися красными маяками на крышах. Свет от них, попадая на лица людей из толпы, делал их зловеще-кровавыми.

Слим взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать три минуты седьмого.

– Какая неожиданная встреча, мистер Морган!

Слим не сразу понял, что обращаются к нему, а когда поднял глаза, то увидел в оцеплении улыбающуюся физиономию с хитрыми сверлящими глазками. Перед ним стоял полицейский в дождевике. Слим видел перед собой знакомое лицо, но не мог понять, где он мог познакомиться с легавым. Он назвал его Морганом.

– Вы меня не узнаете?

– Темно здесь.

– А я думал, вы скажете: «А почему я должен запоминать рожи фараонов?» Этот ответ соответствовал бы вашему статусу. Меня зовут Мекли Мейсон. Тот самый лейтенант, который явился к вам в неурочный час. Капитан Фридман сказал мне, что вы наняли частную охрану.

– Да. Вы нас тогда очень напугали.

– Вас? Не может быть.

– Мою жену.

– И еще механиков, которые тут же нырнули в бочку с мазутом.

Мейсон засмеялся, но его смех казался Слиму натужным.

– Как вас сюда занесло, мистер Морган?

– Как и всех остальных. Я проезжал мимо. Что здесь произошло? – Слима опять качнула толпа, и он едва удержался на ногах.

Мейсон хлопнул одного из полицейских по плечу и приказал:

– Пропустите этого джентльмена.

На секундочку цепочка разомкнулась, и Слим проскочил в привилегированную зону, почувствовав при этом невероятное облегчение, как ловец жемчуга, поднявшийся на поверхность воды. Он поправил намокшую шляпу и повторил вопрос:

– Что здесь произошло?

– А вы и вправду любопытны, как репортер, мистер Морган.

– Это заставляет меня иногда сотрудничать с газетами.

– Ну, это вы шутите. Человек вашего круга на дух не переносит этих синих мух. Эти репортеришки, как разносчики заразы, летают с одной навозной кучи на другую и иногда садятся на людей, чтобы почистить крылышки и цапнуть побольнее.

– Вы принципиально не хотите отвечать на мой вопрос?

– Ах да, извините. Сегодня здесь произошла сенсация. Завтра вся страна будет знать об этом.

– О чем?

– Джи-мены хлопнули одного из гангстеров Дэйтлона-банкира.

Ни один мускул не дрогнул на лице Слима. Лишь его кулаки инстинктивно сжались в карманах плаща.

– И вы в это верите? Они и бродягу готовы объявить гангстером, лишь бы показать народу, что не зря едят хлеб.

– Не знаю откуда, но джи-менам стало известно, что один из налетчиков должен приехать в этот дом. У памятника стоял самосвал, и, когда бандит подъехал на своей машине, грузовик сорвался с места и попер на него. Водитель самосвала выскочил на ходу, но бандит успел затормозить и грузовик впечатался в дом. У гангстера был автомат. Когда джи-мены выскочили из засады, он встретил их огнем. Шесть человек разнес в клочья. Ему бы смыться, а он зачем-то побежал в дом. Ну а там его поджидала еще дюжина автоматчиков. Но парень и там не растерялся. Шесть минут вел бой и пятерых уложил, пока его не ухлопали. Как вы думаете, мистер Морган, зачем этот придурок пошел в дом?

– Все очень просто, лейтенант. Жизнь – это одно, а честь – это другое. Если он приехал в дом к другу, а его поджидает облава, значит, друг его предал. Эти люди не терпят предательства и готовы отдать жизнь за восстановление справедливости. Вы слыхали о вендетте?

– Обряд мести в какой-то южной стране.

– В Испании. Но он многим народам приглянулся, и, как видите, у нас тоже взяли его на вооружение.

– Чепуха! Обычная резня! Чем больше бандиты будут вспарывать брюхо друг другу, тем лучше. Я бы им не мешал!

Мейсон засмеялся, как бездарный клоун, довольный собственной избитой репризой.

Дверь подъезда отворилась, и оттуда один за другим вышли четыре здоровяка в штатском с автоматами, следом появились двое с носилками, на которых лежал человек, накрытый белой простыней в кровавых багровых пятнах.

Человек в штатском открыл дверцы санитарной машины и посторонился. Внезапно сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и толпа дрогнула. На носилках лежало изрешеченное пулями месиво. Каким-то чудом лицо не пострадало.

Слим узнал бы Чеза, даже если бы фары машин не освещали подъезд. Открытые черные глаза безжизненно смотрели в черное небо, лицо оставалось спокойным, с едва заметной застывшей на губах улыбкой.

Дождь нещадно хлестал тело убитого своими узкими прутьями, и на землю стали стекать красные струйки кровавого коктейля.

Санитары поторопились впихнуть носилки в машину, до того как из подъезда вышла компания репортеров. Но похоже, что ребята уже успели сделать свою работу, и их не очень беспокоил убитый. Какой-то тип поднял прилипшую к асфальту простыню и бросил ее вслед носилкам. Дверцы захлопнулись, непонятно для чего завыла сирена, и «скорая», разрезая толпу и поднимая за собой столб воды, помчалась прочь.

– А вы впечатлительны, мистер Морган, – Слим вздрогнул и взглянул на Мейсона.

– Зачем они его убили? – растерянно спросил он, не понимая, к кому обращается.

Физиономия лейтенанта стала серьезной. Он уже не паясничал.

– А вы думаете, что такого можно взять живым? Эта сволочь девять человек уложила! А у них есть семьи и дети. Да останься он живым, его толпа на куски бы разорвала, и я не стал бы им мешать.

Слим не отвечал, он заметил Кэрра среди репортеров, и тот его тоже заметил. Кэрр махнул Слиму рукой и направился в его сторону.

Внезапно Мейсон вновь надел маску клоуна и весело спросил:

– Как поживает миссис Морган?

– Что вы…

– Я ничего, а вы, наверное, себя неважно чувствуете. Я вас спрашивал о жене.

– С ней все в порядке.

– А как там ваши чумазые механики?

– Они помылись и вернулись в Детройт. Машины работают хорошо.

Толпа стала рассасываться, разбрасывая черные колпаки зонтов вдоль улицы.

– Эй, Слим! Привет, старина! Вот чертовщина, такой момент, а какой-то кретин вновь созвал всех репортеров. Я-то думал, что он позвонил только в нашу редакцию.

Кэрр подошел к приятелю и хлопнул его по плечу, чем очень удивил лейтенанта.

Слим не хотел продолжать разговор в присутствии Мейсона.

– Спасибо, лейтенант, что не позволили толпе раздавить меня, – вежливо поблагодарил Слим Мейсона. – Прощайте!

– Ну что вы! Я никогда не поверил бы, что кучка ротозеев может раздавить профессионального боксера.

Слим резко обернулся к лейтенанту, но его опередил Кэрр.

– Здесь вы правы, лейтенант! Такого парня не раздавишь! Вы только вспомните его бои, и поймете, что на кувалду этого парня лучше не нарываться!

– Обязательно вспомню! – процедил Мейсон и, повернувшись к площади, пошел прочь.

Слим не стал углублять мысль репортера, а спросил:

– Ты говорил, вам позвонили. Что сказал этот тип?

– Он сказал так: «Ребята, если хотите сенсацию, езжайте по этому-адресу. Там джи-мены расставили капкан на Чезаре Кастелани». После этого он положил трубку. Кто это мог быть?

– Ну, не люди Дэйтлона, как ты понимаешь. Сам подумай, тебе не сказали, что копы устраивают засаду, а сказали: «джи-мены». Такие тонкости не всем известны. И второе. Это был враг джи-менов и враг Касте-лани.

– Но почему он был врагом Кастелани?

– Потому что, зная о засаде, он мог его предупредить, а он этого не сделал. А с другой стороны, он показал полную несостоятельность джи-менов. Девять – один – это позорный счет для джи-менов.

– Как же они узнали о его появлении здесь? Тут нет никаких достопримечательностей. Что привело этого парня сюда?

– Об этом я тебе скажу через пару дней. Я выясню этот вопрос.

– И надеешься выяснить?

– Конечно. Я же дал тебе наводку на Дэйтлона, и ты получил интервью.

– Конечно. Но ты знаешь, что с ним сделали.

– Не исключено, что получится во второй раз, но только не тащи материалы в свою газету. За ней установлен контроль. Договорись с небольшой многотиражкой, сам туда не ходи, а передай материалы через посредника. Хотя бы через Чинара. Его никто не заподозрит. Если ты хочешь, чтобы твои материалы читали, то делать надо все по-хитрому. Ты же видишь, что власти взбешены! Ну, ладно, Майкл, мне пора. Мы еще созвонимся.

– Как твоя книга, Слим? – крикнул вслед уходящему репортер.

– Пока Дэйтлон жив, в ней рано ставить точку. Возможно, что и мне не суждено будет ее опубликовать, как тебе твое интервью. Но я верю, что найдется авторитетный парень, который напишет правду, и ему поверят.

Кэрр видел, как Слим сел в шикарный «кадиллак» и уехал. Он не переставал удивляться на этого типа. Каждый раз он преподносил новые сюрпризы. И Руди Малик, который так настороженно относился к Слиму, теперь возводит его до небес. У Кэрра хватало тайн, и он не собирался разгадывать загадку Слима Патерсона.

А у Слима были свои проблемы. Он не знал, как доложить Крису о случившемся. Гибель Чеза значила, что в синдикате образовалась огромная трещина, которую нелегко будет замазать. Крис не хотел брать новых людей и был прав, но если дела так пойдут, то вскоре он останется один.

Слим не верил, что Дэйтлону нужны были деньги. Принцип «одному больше достанется» не подходил здесь. Что такое Дэйтлон, никто не мог бы сказать определенно. Никто не мог дать ему точную характеристику. Никто не мог предсказать его следующий шаг.

Но в одном его верный слуга был уверен. Даже если Дэйтлон останется один, он не остановится. Остановить его может только смерть.

Следуя инструкциям хозяина, Джо подогнал машину к указателю на ферму и, свернув на проселочную дорогу, остановился. Кончилась зеркальная поверхность шоссе, где, словно марионетки, подпрыгивали, ударяясь друг о друга, крупные капли дождя. Небесный поток создавал такой шум, что пальбу из пушки услышать было бы невозможно. На проселочной дороге шум затихал. Вода впитывалась в почву или образовывала лужи.

Джо в спешке не взял ни плаща, ни пиджака. На нем был легкий свитер с высоким воротником.

Сейчас у него не было времени на принятие особых решений. Он не думал о дожде, он думал о том, как ему удастся выгнать машину из кустарника.

Джо включил фары и свернул с дороги в лес. Машина шла легко, и колеса не вязли в рыхлой почве, но во что превратится земля через час, если ливень не прекратится?!

Джо загнал «кадиллак» в кустарник, выключив двигатель, и, подняв воротник под горло, вышел из машины. Он не успел выбраться на дорогу, как промок до последней нитки.

Он не предполагал, сколько времени у него займет дорога до фермы, он знал, что она будет нелегкой, но и это не смущало Джо. Больше всего он боялся опоздать. Путь от коттеджа до места занял два часа. Он делал все, что можно, но погода и пробки в городе задержали его, отняв не менее получаса.

Столько же времени потребуется на обратную дорогу, а Джак ранен. Выдержит ли он такую нагрузку?

Редкие вспышки молнии озаряли голубым светом зелень кустарника. Джо прибавил шагу и устремился вперед, с трудом различая дорогу. Он скользил, ступал в лужи, падал, вставал и шел, ускоряя шаг еще больше.

Шестидесятилетний здоровяк Ирвин Гровелл подбросил угля в камин и потер руки.

– Обожаю тепло, когда за окном льет как из ведра!

Сидящий в кресле Джак усмехнулся. Как этот человек может еще что-нибудь обожать кроме своей жены. Старый ветеринар прожужжал гостю уши про свою тяжкую долю, после того как связал себя узами брака. Правда, Джак забыл, в который раз Ирвин клялся в вечной любви перед алтарем, но он не сомневался, что этот сельский детина переживет свою любимую женушка, которая на тридцать лет была его моложе и на десять лет моложе старшей дочери от первого брака.

Гровелл поправил угли и вернулся к своему креслу. Джак сидел напротив. Забинтованная нога в гипсе покоилась на табурете, где заботливо была подложена подушка. Правое плечо было закутано в шерстяную шаль, а рука висела на перевязи. Он походил на раненного в бою пирата, если ему еще и глаз перевязать черной повязкой.

Гровелл разлил вино в стаканы и раскурил трубку. Джак уже знал, о чем сейчас заговорит старик. Жалобы на любимую жену сопровождались тягучей заунывной монотонной песней об одиночестве, тоске и непонимании. Ирвин всю свою жизнь провел в этих местах. Его дед создал здесь рай, а его отец этот рай промотал. Ирвин метался. Он очень хотел возобновить то, что сделал дед, но был ленив, как отец, и любил лазить в подвал за домашним вином.

Работы у него хватало, молодая жена не очень-то утруждала себя, увлекаясь бульварной литературой, а для прикрытия, как считал Гровелл, родила ему дочь. Этого он ей и не мог простить. Четвертая дочь и ни одного наследника. Сейчас она вновь ходила с животиком, и Гровелл молил Всевышнего о сыне.

Перед Джаком Ирвин хорохорился, но перед супругой он не рисковал стучать кулаком по столу. Эти фокусы удавались с первой женой, но сейчас он превратился из кота в мышку, и его бас никого не пугая кроме коров, коз и баранов, на которых он срывал свое зло.

Джак полулежал в мягком удобном кресле, откинув голову назад, и, глядя в потолок, слушал монотонную болтовню ветеринара.

– Послушай, Ив, – перебил его гость. – Ты можешь сказать определенно, сколько времени будет заживать эта конечность?

Он похлопал по гипсу здоровой рукой.

– Ну, я полагаю, не меньше трех недель. Все зависит от костей. У всех по-разному, но ты парень молодой, и я думаю, что ты быстро встанешь на ноги. А с плечом тебе не везет. У тебя не зажила еще старая рана, а пуля потревожила то же место. Прострел сквозной, но может начаться нагноение, и к этому делу нужно отнестись как можно внимательней. Я тебя понимаю, тебе здесь скучно, хочется вернуться к своим кошечкам. Придется потерпеть. Привыкай к спокойствию и тишине.

– На кой черт привыкать к скуке? У тебя даже телефона нет. Я отрезан от мира. Как там ребята? Как Чез?

– Но у нас есть радио. Как только волки завоют и выйдут на охоту, нам сразу сообщат. Давай-ка выпьем, и тебе станет веселее.

Джак выпил вино и поморщился.

– И как ты можешь пить такую дрянь?

– Великолепный напиток! Я не могу себе позволить бегать по магазинам и тратить деньги на виски. Если бы я пил виски, я бы разорился в два счета.

Гровелл взглянул на пустые бутылки, а затем на настенные часы.

– Семь часов. Сейчас Нора пошла доить коров, и я могу проникнуть в подвал и взять еще пару бутылочек.

– В такой дождь?

– От дома до дома тридцать ярдов. Это пустяки. К тому же у меня есть панцирь.

Гровелл встал, вышел в коридор и через несколько секунд вернулся назад. Джакобо взглянул на него и улыбнулся. Черный прорезиненный плащ касался пола, а квадратный капюшон закрывал половину лица.

– Ты похож на посланника ада, Ив. Если тебя осветит молнией, то любой от такого зрелища лишится дара речи.

– Но здесь некого пугать. Собаки и те забились в норы. Но этот плащ не имеет цены. Ни одна капля сквозь него не просочится, никакой дождь ему не страшен. Ладно, я пошел, через десять минут вернусь.

Ветеринар вышел в прихожую и скрылся за дверью. Джак откинулся на спинку, и ему показалось, что он услышал шум двигателя автомобиля.

В первую минуту он не поверил своим ушам. Дождь может имитировать любой шум, но если он не ошибся, то это счастье.

Шум двигателя стал более отчетливым, и за окном мелькнули фары. Джак облегченно вздохнул. Он уже не верил, что о нем вспомнят. А может быть. Чез догадался прихватить с собой Патти, и они устроят хорошую пирушку.

Джак дотянулся до костыля и приподнялся, пытаясь выглянуть в окно.

Машин было три. Черные шестиместные «форды». Их фары осветили стену дома, окна и двери. Двери распахнулись, и на двор выскочили люди с автоматами в руках. Один из них увидел черную фигуру на крыльце и вскинул автомат.

Гровелл стоял на пороге и с изумлением наблюдал за происходящим. Град пуль пригвоздил его к двери. Плащ не пропускал воду, но против свинцового дождя он был бессилен.

Джак понял, что прибыли не те гости, которых он ждал. Он ударил костылем по лампочке и свет в комнате погас. За две секунды он доскакал до кровати, выдернул из-под нее автомат и достал из-под подушки две гранаты. В эту секунду он не чувствовал боли, его душила ярость. Джак подскочил к окну и увидел, как трое парней выскочили из-за машины и побежали к крыльцу. Как только они попали в освещенный фарами участок, Джак дал длинную очередь, и смельчаки, скошенные наповал уткнулись лицом в грязь. Команда джи-менов рассредоточилась и, засев за машины, открыла огонь по окнам. Джак прижался к стене между окнами и пережидал первую атаку. Противоположная стена превращалась в решето. Разлетелся вдребезги портрет первой жены Ирвина, от подушек полетел пух. Со стола слетели тарелки, бутылки и стаканы.

Под таким прикрытием они могли пройти к дому. Джак решил изменить ситуацию. Он сорвал чеку и, перегнувшись, бросил гранату в среднюю машину. Раздался оглушительный взрыв, и на мгновение огонь прекратился. Джак выставил прикладом раму и послал вдогонку несколько очередей по фарам. Несколько человек подбросило взрывом в воздух. Следом взорвался бензобак, и двое парней вспыхнули как спички. Живые факелы метались по двору и надрывали глотки, пока не упали замертво. Джак скосил еще двоих.

Один из джи-менов впрыгнул в машину, залег на дно и сумел отогнать ее назад, чтобы огонь не перескочил на нее.

Джак хотел выстрелить в бензобак, но на него обрушился новый шквал огня, и ему пришлось скрыться за стеной. Осколок стекла отскочил и впился ему в щеку, но он этого не заметил.

Джак перескакивал на одной ноге от одного простенка к другому, пуская короткие очереди наугад, не давая джи-менам приблизиться к дверям. Если они ворвутся в дом, решил Джак, то он взорвет их вместе с собой.

Пули противника становились точнее, их свист раздавался совсем рядом, одна зацепила за мочку уха и сорвала ее. Кровь полилась на раненое плечо.

Джак не искал выхода, он хотел одного: унести за собой как можно больше легавых.

Несколько человек перескочили к дому, и он их уже не мог достать из окна. Он решил проделать другой маневр. Допрыгав на одной ноге до кухни, Джак выбил окно и вывалился в сад по другую сторону дома. Он действовал в горячке, в агонии, он чувствовал прилив сил и готов был продолжать сопротивление. Итальянец и не думал, что силы слишком неравные, он был уверен в своей победе.

Взяв ремень автомата в зубы, он прополз вокруг дома и появился из-за темного угла в десяти шагах от машины. Из-за второй машины строчили автоматы, а эта была пустой. Со сломанной ногой и раздробленным плечом садиться за руль было безумием, но подыхать в грязи было большим безумием. Джак сорвал чеку со второй гранаты и бросил ее к дальнему «форду». Взрыв поднял машину в воздух. Граната угодила в бензобак. Вдогонку он послал длинную очередь и, ступая на гипс, с ревом побежал к машине. Противник исчез, он его не видел, он видел машину. Рванув на себя ручку, Джак открыл дверцу и вскочил на сиденье водителя. Из дома начали стрелять. Теперь они поменялись местами, ищейки заняли его крепость, а он их машину. Но Джак понимал, что их осталось слишком мало. Двое или трое. Они не смогут его преследовать, у них не осталось машин.

Джак оглянулся. Он увидел, как один из охотников выскочил на крыльцо. Этого надо убрать, иначе стрельба пойдет по колесам. Джак вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Раздался щелчок, но выстрела не последовало. У него кончились патроны. Этот закон природы он хорошо знал. Джак отбросил оружие, включил зажигание, но тронуться с места не успел. Пуля угодила ему в разбитое плечо. Он закричал, как подбитый слон, а через мгновение потерял сознание и выпал из машины на землю.

Зрелище было неприглядным. В ярком пламени горящей машины валялись изуродованные трупы, дождь разбавлял кровь, образовывая красные лужи. В живых остались двое законников. Эти всегда оставались живыми. Они были самыми опытными, осторожными и вступали в борьбу в последний момент. Старшего звали Барк Холлис, а младшего – Дик Фалон.

Они долго стояли на крыльце с автоматами наизготовку и ждали. От такого бандюги, как Джакобо Чичелли, всего можно ожидать.

Через минуту они двинулись вперед, не отводя оружия от гангстера. Когда они приблизились, Фалон несколько раз пнул тело ногой.

Холлис наклонился над ним и осмотрел раны.

– Он жив, Дик! Везем его в больницу.

– Зачем? Надо добить!

– Добьем в любую минуту. Но этот ублюдок знает, где остальные.

– Он ничего не скажет.

– Тогда добьем. Но он еще может знать, где лежат деньги. А у Дэйтлона много денег.

– Вы меня удивляете, шеф. Делать ставку на людей Дэйтлона глупо.

– Ладно, не рассуждай. Бери его за ноги – и в машину.

Они подняли тело и впихнули его в машину на заднее сиденье.

– Обыщи его. Может, у него еще и пистолет есть.

– Нет, шеф. Лучше вы. Я их и мертвых боюсь.

– Идиот! – зарычал Холлис. – Садись за руль и вперед.

Зажглись фары, взревел мотор, и машина тронулась с места.

Джо увидел вдали вспышку пламени и содрогнулся. Он понял, что это не молния. Горизонт за макушками деревьев покраснел, дорога осветилась.

Джо уже не сомневался в том, что опоздал, но он не мог повернуть назад и уйти, пока не убедился, что Джак погиб. Джо не верил в то, что кого-то из команды Криса можно взять живым. Либо они уходили, либо погибали.

Сильный дождь и ветер, трепавший макушки деревьев, заглушали все остальные шумы, если они были, и Джо не мог понять, что произошло. Либо взрыв, либо пожар.

Дорога круто сворачивала вправо. Обогнув пролесок, парень нос к носу столкнулся с машиной, застрявшей в грязи. Яркий свет фар ударил ему в лицо, и он загородился рукой.

– Эй, ты, приятель, – раздался голос из темноты, – что встал? Иди сюда, помоги толкнуть.

Тяжелый шестиместный лимузин буксовал задними колесами. Один мужчина с неприятным лицом сидел за рулем, второй толкал машину, уперевшись плечом в запаску на багажнике.

Джо ничего не оставалось делать, и он подключился к работе. Через минуту машина вынырнула из лужи и остановилась.

– Садись, поедешь с нами до шоссе! – приказал парень, с которым он толкал «форд».

– Не могу, господа, мне нужно на ферму.

Тот выхватил пистолет и приставил ствол к животу Джо.

– У меня сейчас не то настроение, парень. Либо ты едешь, либо сдыхаешь.

С водительского сиденья крикнул напарник агрессивного типа, не менее злым голосом:

– Быстрее, это дерьмо истекает кровью, мы не успеем!

Эти слова заставили Джо стать более покладистым.

Он подошел к задней дверце и открыл ее. На сиденье лежал Джак. Он истекал кровью, и Джо решил, что только больница может помочь ему.

Он сел на сиденье и положил голову Джака себе на колени. В памяти мелькнула надпись на щите: «Клиника экстренной помощи доктора Мортимора». Джо вспомнил, что заметил этот поворот мили за две до поворота на ферму.

– Ты местный? – спросил шофер.

– Что ты забыл на ферме в такую погоду?

– Что с ним? Он жив? – ответил Джо вопросом на вопрос.

– Жив. И поживет еще, пока нам нужен. Что тебе нужно на ферме?

– Я там живу, – глухо сказал Джо.

– Кто кроме тебя там живет?

– Боюсь, что никого не осталось.

– Ты, парень, не наглей. Тебе лучше мотать подальше от фермы. Скоро туда наедут копы и ты будешь долго сидеть в каталажке и объяснять, как и откуда. Там появилась кровь.

– Я вас понял.

Джо смотрел на Джака и не знал, как ему помочь.

Если он ввяжется в драку с этими ребятами, то может быть, и выиграет схватку. У него была удобная позиция, он находился сзади и мог ударить этих типов по затылку кулаком. Так он однажды уже убил полицейского, который хотел упрятать его за решетку. Этот ублюдок изнасиловал девчонку и убил ее, а потом ему на дороге повстречался Джо, и тот решил подставить вместо себя чернокожего. Усадив его в машину, он повез парня в участок, но допустил две ошибки. Первая заключалась в том, что он усадил арестованного на заднее сиденье. Вторая в том, что он рассказал арестованному, за что его линчуют в ближайшие дни. Джо понял, с кем имеет дело, и не выдержал. У Джо оказалась очень тяжелая рука, и лейтенант испустил дух, врезавшись в витрину птичьего магазина.

В тот раз за ним устроили охоту. На ноги подняли все население округа, но судьбе было угодно послать ему в помощь Криса, и Джо выскользнул из лап смерти.

Теперь Джо мог сделать то же самое, но он потерял бы время. Какими бы мерзавцами ни были эти легавые, но они везли Джака в больницу. Если он их отключит, то машина может сойти с дороги, и на место ее не поставишь.

– Ты знаешь этого парня? – вновь задал вопрос шофер.

– Нет.

– Не ври. Ты ведь живешь на ферме.

– Ну и что?! У меня своя работа, и я понятия не имею, кто там шляется в доме у хозяина. Меня за обеденный стол не приглашают.

– Нетрудно догадаться.

Джак открыл глаза. На несколько секунд он пришел в сознание и, увидев перед собой знакомое лицо, улыбнулся.

– Джо! Это ты…

Голова его вновь откинулась назад.

– Что он сказал?

– Не знаю. Бредит!

Машина выехала к шоссе.

– Где больница? Любая! – повернул голову назад шофер.

– Я отвечу, когда выйду из машины.

– А ты, видать, ученый, парень. Жаль, у меня нет на тебя времени.

Джо вышел из машины и указал на дорогу.

– Сворачивайте к городу, второй поворот слева, частная больница доктора Мортимора.

– Ладно, чумазый, постарайся мне больше не встречаться.

Холлис злобно усмехнулся и нажал на газ. Джо дождался, пока машина скроется из вида, и отправился к зарослям у перекрестка, где его поджидал «линкольн».

За окнами коттеджа уже рассвело, когда Джо закончил свою историю.

Тэй и Слим сидели на диване, а Крис стоял у окна.

– Надежда на то, что Джак выживет, есть? – спросил Дэйтлон.

– Да. Ранение в плечо и руку. Много крови он не потеряет. Больница рядом.

Взгляд Дэйтлона стал тяжелым. Тэй уже поняла, что сейчас ему перечить не имеет смысла.

– Они не могли выставить в больнице серьезную охрану. Скорее всего, там одно дежурное подразделение ФБР. Они очнутся после десяти утра, когда агент доложит Бэрроу об аресте. Мы должны успеть навестить больного раньше.

– Нас мало, – тихо сказала Тэй.

– Позвони Брэду Кейси. За час он найдет санитарный фургон. Вызови Олина. Пусть подъезжает к арке южного шоссе. Мы выезжаем на «кадиллаке», и все встретимся при выезде из города.

– Жаль, что нет Тони, – сказала, вставая, Тэй.

– Они возвращаются через два дня. Мы не можем их ждать. Джо! Подготовь оружие. На этот раз придется поработать и нашей неотразимой даме. Тэй сядет за руль. Гонок у нас не будет, так что твой уровень вождения автомобиля нас устроит.

Тэй вышла и после пятиминутного отсутствия вернулась в комнату.

– Я не дозвонилась до Феннера. Этот тип стал невыносим. Он решил, что ему ничего не грозит, и мотается где хочет даже по ночам.

– Все коты гуляют по ночам. Доведут бабы его до черты.

– Ты же дал распоряжение не выходить из дома по ночам.

– Моя ошибка заключалась в том, что я выпустил эту компанию за ворота. Чез, Джак, кто следующий?

– Неужели непонятно? – съязвила Тэй. – Тот, кто гуляет по ночам на крышах.

– Боюсь, дорогая, что я уже не способен остановить процесс разложения. Рыба гниет с головы. Момент упущен.

– Но мы не справимся с операцией?!

– Чепуха! Мы справимся, но мы не спасем положение.

Крис взглянул на небо. Тучи рассеялись, над Мичиганом вставало солнце, день обещал быть ясным и теплым.

1. Безграничное очарование

В номере было слишком душно. Хозяин просил своих клиентов не раздвигать плюшевые шторы на окнах, и каждый, кто попадал сюда, чувствовал себя, как в душегубке. Олин скинул одеяло и зажег лампу на туалетном столике. Рыжая девица, лежащая рядом, спала с улыбкой на миленьком личике.

Он бросил на нее мимолетный оценивающий взгляд и решил, что достаточно потратил на эту куклу времени, денег и сил. Спустив ноги на потертый ковер, Олин взял со стола сигареты и закурил. Выпустив струйку голубого дыма, он начал одеваться. Он задыхался, и ему хотелось пить, а выпить чего-либо прохладительного можно было внизу.

Этот притон, который облюбовал Феннер, находился напротив парка Вашингтона, где по утрам гуляли дети, а по вечерам раздавались женские вопли. Район славился грязными забегаловками, мрачными фигурами с ножами и кастетами в карманах и рассадником проституции. Полиция не очень любила появляться здесь, и Феннера это устраивало. Он быстро нашел язык с местной шпаной, и они знали, кто он. Феннер здесь пользовался особым почетом, и любой готов был его укрыть от внезапной облавы, которую фараоны устраивали один раз в месяц. Эти облавы были бесполезными. Всю шваль, которую полиция собирала с улицы, на следующее утро освобождали.

Олин поселился в двух кварталах от притона, взял машину напрокат у местного ростовщика и курсировал от дома до заведения с броским названием «Лолита», где проводил все свое время.

Квартира состояла из двух комнат и отвечала основным требованиям. У квартиры имелись черный ход, пожарная лестница у окна в кухне и этажом ниже – крыша прилегающего дома.

После бегства Криса из тюрьмы он отпустил поводья и дал всем свободу с условием, что с одиннадцати вечера все должны сидеть дома на телефонах. Олин целых две недели выполнял предписания, пока не нащупал теплое местечко с номерами и девочками для души и тела.

В коттедже с Крисом остались Тэй, Слим, Джо и нелюдимый Тони Грэйс с Чико, который ходил за ним, как хвост. Олин не понимал этой привязанности. Он вообще не терпел привязанностей. Его удел свобода. Если он выживет, то умотает на Кубу и откроет там классный притон с игорными столами. Но пока Крис считал, что надо работать, Олин работал. Они совершали по четыре налета в месяц и по субботам собирались в коттедже на совещание. В итоге у него выходило не больше двух рабочих дней в неделю. Олин не думал о деньгах, они у него были, он не думал ни о чем. Он успел забыть о Чарли и об устроенной на него охоте. Его осторожность и увертливость стали частью характера, привычкой, и он появлялся и исчезал в каком-либо месте совершенно неожиданно. Его новые дружки привыкли к этим странностям знаменитого гангстера. Олин жил по инерции и без планов. Он не строил проектов, а существовал сегодняшним днем. Завтрашний его не очень беспокоил.

А сегодня он находился на втором этаже притона, где было еще шесть таких же комнат, и в каждой задыхалась от спертого воздуха потная парочка.

Хозяином этой лавочки был мексиканец Сантос Родригес. Он был неплохим парнем, не любил совать свой мясистый красный нос в чужие дела, и это в первую очередь устраивало Феннера. Олин ему неплохо, платил за услуги, и тот стелился перед ним, как перед мэром города.

Олин прошел в ванную, умылся холодной водой и, взглянув на себя в зеркало, сделал вывод, что он в полном расцвете сил и еще способен совратить с пути истинного молодую безутешную вдовушку. В студенческие годы такой подвиг имел наивысший балл по шкале донжуанства.

Феннер вернулся в комнату, одел пиджак и взял шляпу со стола. Рыжая красотка зашевелилась, открыла глаза и огорченно посмотрела на него.

– Уже уходишь?

– Да, малыш. Пора охладиться.

– А я думала, мы еще поиграем в любовь!

– На сегодня хватит. Постараюсь сегодня ночью явиться тебе во сне.

Олин вышел в коридор, тихо прикрыл за собой дверь. Ему было все равно, угодил он этому услужливому, взятому напрокат существу или нет. Через минуту он уже забыл о ее существовании.

Спустившись вниз, он вышел через узкую дверь, скрытую за ширмой, в зал ресторана. Здесь стояла та же духота. Запах с кухни проникал в зал и смешивался с ароматами дешевых духов. В такое время народу здесь было немого. Основная масса наплывала к ночи, после успешной работы в центре города. Тогда здесь не хватало стульев и стоял разноголосый гул, как в пчелином улье.

За одним столиком сидели разноперые девочки в коротких юбках и цедили коктейли в ожидании клиентов, а у стойки стояли два парня, похожие на клиентов, но озабоченные другими проблемами. Увидев Феннера, они почтительно кивнули ему.

Олин сел на табурет возле бармена и попросил налить холодного пива. Сегодня у него было меланхолическое настроение – полное безразличия ко всему окружающему. Такое состояние сытости пополам с грустью довольно часто в последние дни посещало его.

Сантос поставил перед ним бокал с пивом.

– Грустишь, Олин?

Феннер поднял тяжелые веки и посмотрел на смуглую ухоженную физиономию мексиканца с длинными сальными волосами. Взгляд его черных выпуклых глаз был добрым и сочувствующим.

– Грусть – это естественно!

– Хромой Ли сказал, что три часа назад в районе Линкольн-стрит стояла такая пальба, что стало светло, как днем. Ходят слухи, что одного из ваших парней пришили.

Феннер знал адреса своих коллег, и название Линкольн-стрит ему ничего не говорило. Вряд ли Чез или Кейси сунут нос в центр города, а Джак лежит раненый на ферме, в сорока милях от города.

– Это сплетни, Сантос. Наши ребята имеют голову на плечах. К тому же их трудно убить.

– Ли сказал, что около десятка джи-менов полегло.

– Где этот трепач?

– Ушел полчаса назад.

– В следующий раз дай ему по зубам от моего имени. Не отлили еще той пули, которая пробьет тело одного из нас. Мы заколдованные.

– Похоже на правду. Потери несут легавые и сыскари, а с вас, как с гуся вода.

– Так и будет всегда, Сантос.

Входная дверь резко отворилась, едва не сбив с ног старого швейцара Зеда, и вместе с холодным ветром в зал вошла она.

Олин застыл с кружкой в руках. Красотка скинула мокрый капюшон плаща с головы, и все увидели неотразимое существо. Платиновая блондинка с густыми волосами, убранными в пучок, и голубыми искрящимися глазами. Она осветила собой гнусное и тусклое помещение с невыносимой духотой и запахом. Она внесла сюда свежий ветер и чистоту.

Феннер не мог оторвать глаз от красотки.

Она поморщилась от зловония и осмотрела зал. Здесь не на ком было остановить взгляд, она этого и не делала. Она очень смело подошла к Феннеру и спросила его деловым тоном:

– У меня неприятности с машиной. Вы можете мне помочь?

– С радостью, мисс. Где ваша машина?

– У входа. Была бы в другом месте, я зашла бы в другой курятник.

– Идемте.

Зед подал Олину его плащ, и он надел его по дороге на улицу. Дождь продолжал хлестать землю. Они вышли на темную улицу, и Феннер увидел двухместный кабриолет, который уткнулся носом в столб уличного освещения.

– Поскользнулись? – спросил Феннер, поднимая воротник.

– Не смешно! У меня отказали тормоза, и я не могла остановиться. Я испугалась, что на перекрестке столкнусь со встречной машиной, и пошла на риск умышленно. Так, кроме меня, никто не пострадал.

– А вы пострадали?

– Не я, а моя машина.

– Ну, чтобы мы не мокли, я предлагаю вам свою машину. Я могу отвезти вас, куда вы скажете, а завтра или послезавтра вы получите свою таратайку, исправленную и покрашенную. У меня есть друзья в мастерской, они справятся с этой задачей.

– Но я не могу обойтись без машины. Я поздно заканчиваю работу и не хожу пешком.

– Я готов поработать вашим шофером в течение двух дней. Мне это доставит удовольствие.

– А что вы потребуете взамен?

– Ничего. Хорошее отношение ко мне и улыбку. Вам не из чего выбирать. Без тормозов вы не сможете ездить.

– Вы загоняете меня в тупик!

– Не преувеличивайте, я не монстр, а вы не овечка. Мы взрослые люди. Идите к той машине и садитесь на переднее сиденье, а я дам распоряжение по поводу вашей колымаги.

Олин вернулся к Зеду и дал ему распоряжение. Он знал, что ребята выполнят его просьбу.

Когда он сел в свою машину, то почувствовал нежный, возбуждающий аромат духов.

– Вы оставляете машину открытой в таком кошмарном районе?! – спросила блондинка, доставая длинную сигарету.

Феннер вытащил зажигалку и предложил даме огонь.

– Я местный. Меня и мою машину здесь знают, и никто не рискнет ее угнать.

– Вы из тех, что…

– Нет, я из этих. Просто я здесь живу. Уверяю вас, что здесь живут не только бандиты.

– Это я знаю. Дом моей сестры через два квартала. Я остановилась у нее.

– А вы не местная?

– Я из Нью-Йорка. Через неделю уезжаю. В Чикаго дорогие отели, и мне удобнее останавливаться у сестры.

– Но вы говорили, что вы работаете?

– Совершенно верно. Я манекенщица. Здесь шьют наши костюмы, и мы обязаны торчать возле закройщиков и портных допоздна. Как только они закончат работу над коллекцией, мы ее начнем показывать. Пять дней здесь, затем Флорида и Нью-Йорк. Мне кажется, что вы узнали все, что хотели. Теперь мы можем ехать?

– Конечно.

Феннер включил двигатель и тронул машину с места.

– Вы и сейчас едете с работы?

– Вы так удивлены, будто всю жизнь провалялись в кровати. У каждого своя работа, молодой человек.

– Меня зовут Олин. А вас как?

– Эвелин. Но только не стройте иллюзий на мой счет.

– Жаль. А я уже построил. Правда, я строил не иллюзии, а очень практичные и реальные планы. Мне хотелось предложить вам поужинать в одном приличном ресторанчике, и не в этом районе. Вы наверняка голодны, и я тоже целый день не ел. Почему бы нам не поправить эту оплошность?

– Вы правы. Я проголодалась, но я привыкла есть дома. Сестра, наверное, что-нибудь приготовила.

– Есть «что-нибудь», а потом мыть за собой посуду. Как это не идет вам, Эвелин. А почему бы нам не отведать даров моря? Мидии провансаль, креветки, запеченные в тесте, устрицы в горчичном соусе, копченые угри половинным соусом и икра. Хорошо все это запить французским бургундским старого разлива.

– Красиво звучит, но половина названий для меня ничего не значат. Нас не очень балуют, и мы не получаем, как голливудские звезды. Мы похожи на них внешне и, чаще лучше, чем они, но работа у нас не столь интересная, а наша хозяйка держит нас в кулаке.

– Бедняжка. Вас просто необходимо вывести в свет.

– Эй, а куда вы едете? Мы давно проехали мой дом.

– К дарам моря, Я был уверен, что вы уже дали согласие.

– Хорошо, Олин. Я не ханжа и не дикарка, но я хочу вас предупредить, что вы можете обломать об меня зубы. У меня строгое воспитание. Если вы рассчитываете на легкую добычу, то не теряйте со мной времени.

– Почему вы меня все время одергиваете?! Я же еще не давал вам для этого повода.

– У вас глаза, как у мартовского кота.

– А по-вашему, я должен смотреть на такую женщину, как вы, глазами январского тигра? Это то, чего следовало бы испугаться. Я вас сожрал бы с косточками, а не приглашал бы в ресторан.

Феннер остановил машину у яркой вывески «Щупальца осьминога». Возле дверей стоял швейцар, готовый услужить каждому.

– Страшное название! – сказала Эвелин. – Не вы ли осьминог, Олин?

– Вы так меня боитесь, что меня это пугает. Может быть, я попал в щупальца чудовища.

Эвелин рассмеялась, показав Феннеру изумительные зубы. Она смеялась весело, открыто и заразительно. Феннер был в восторге.

Он вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу даме.

Они сидели в уютном зеркальном зале и пили старое французское вино. После того как Эвелин сняла плащ и поправила прическу, она стала неотразимой. На ней было синее облегающее платье, которое гармонировало с ее необыкновенными глазами. На открытой шее висела скромная нитка жемчуга, которая не могла соперничать с удивительно белой и бархатистой кожей.

Феннер трепетал. Он уже забыл, когда в последний раз испытывал подобное чувство.

– Похоже, у вас было неважное настроение, Олин?

– Неважное?! Теперь, когда я вас встретил, мое настроение поднялось до верхней отметки.

– И если я уйду, то оно вновь опустится до нижней?

– Это испытание? Вы хотите стать причиной такой бесчеловечности? Это неблагородно! Вы знаете, я чудный и замечательный парень, если захотите, можете проверить.

– Я готова поверить, ни убеждать меня не надо. Я не интересуюсь замечательными парнями.

– Вы меня пугаете! Значит ли это, что мои шансы равны нулю?

– Боитесь остаться с носом после стольких затрат?

– Боюсь потерять надежду на благосклонность такой замечательной девушки, как вы.

– Стараетесь мне понравиться?

– Не хотеть этого может только сумасшедший, а я не причисляю себя к умалишенным.

– Продолжайте. Неужели вы не видите, что мне нравятся все эти слова и я вас провоцирую на комплименты?! У вас искренне получается, очень похоже на правду, а такая правда ласкает слух. Но это еще не значит, что я вам верю.

– Верьте, Эвелин! Вы волшебный цветок, который украсил мое одиночество.

– Вы одиноки, Олин? В это трудно поверить!

– Мне кажется, что мы оба одиноки и наша встреча не случайна. Она предначертана свыше.

– Не берусь с вами спорить. У меня от вина кружится голова. Кажется, я попалась в вашу ловушку. Но мне очень не хотелось бы в вас ошибиться.

– Клянусь, что я буду самой респектабельностью. Вы не разочаруетесь во мне.

Она улыбнулась, и на ее раскрасневшихся щеках появились очаровательные ямочки.

Феннер понял, что она в ловушке. Он победил. Эта куколка от него не ускользнет.

2. Кулаком в зубы

Санитарный фургон подкатил к частной клинике Мортимора около семи утра. За рулем машины сидел Брэд Кейси, рядом сидел Крис. Он обернулся назад и осмотрел присутствующих. Тэй и Джо были в белых халатах и накрахмаленных колпаках, Слим был одет в плащ, под которым держал автомат, остальные, кроме Тэй, были вооружены пистолетами, по парочке на брата.

– Сожалею, господа, но наш недостаток в том, что мы не знаем, сколько их и по каким углам они сидят. Работа несложная, но требует аккуратности. Времена поклонов и сговорчивости позади. Оружие применять при малейшей угрозе. Нас слишком мало, чтобы мы могли рисковать своей жизнью.

Крис вышел из машины и открыл задние дверцы. Брэд встал за входную оцинкованную дверь с окошком. Дэйтлон осмотрел трехэтажное здание. Все окна были зарешечены, и ни в одном не горел свет. Уже рассвело, но черные, мрачные тучи висели так низко, что раннее утро не отличалось от позднего вечера.

Слим лег на носилки, и его прикрыли простыней.

Джо взялся за передние ручки, Крис за задние. Тэй подошла к двери и позвонила в звонок. Роговые очки с простыми стеклами придавали ей очень важный и значительный вид.

Окошко открылось, и появились заспанные черные глаза.

– Что случилось? – промычал мужской голос.

– На шоссе сбили человека. Нужна срочная помощь.

Глаза пробежали по присутствующим, увидели носилки, щелкнул засов, и дверь приоткрылась. Наружу высунулась голова в черной шляпе.

– Извините, ребята, но вам придется поискать другую больницу. Тут все занято.

– Но вы не имеете права отказывать в помощи, – спокойно сказала Тэй.

– У меня распоряжение начальства.

– Какого начальства?

– Мое начальство в штаб-квартире ФБР.

Джо и Крис поставили носилки на землю. Джо подошел к двери и сказал:

– Человек умирает, приятель. Помочь надо!

– Нашел себе приятеля! Одним словом, проваливайте!

Голова хотела исчезнуть, но Джо нажал на дверь и защемил ее.

Лицо джи-мена стало синеть, он пытался издать какой-то звук, но из него выходил только хрип, глаза полезли из орбит, язык вывалился изо рта, и через минуту зажатая голова обвисла.

Джо отпустил дверь, и тело, как мешок, рухнуло на пол.

Тэй вошла первой. Брэд оттащил тело с прохода и пропустил Криса и Джо с носилками вперед, сам он задержался в предбаннике и запер дверь на замок. Он не хотел входить в холл до последней минуты. В руках Кейси появился нож с рукояткой в виде оленьего копыта.

Слева находилась регистратура. За столом дремала женщина, а рядом на табурете, облокотившись на стену, спал здоровяк с автоматом на коленях.

Справа находились две кабины с лифтами, а возле них прогуливались двое в штатском. Эти парни имели то же оружие.

Появление санитаров с носилками и женщины их насторожило. Они знали о приказе никого не пускать без особого распоряжения. Но им никто не звонил. Пока они соображали, санитары подошли к лифтам и нажали на кнопку вызова, поставив носилки с человеком на пол.

– Что это значит? – спросил высокий мужчина атлетического телосложения.

– Ничего особенного, – ответил Крис. – Ты меня не узнал? Я Дэйтлон!

Выстрел в живот не поразил бы его с такой силой, как это заявление санитара.

Джо схватил его напарника, заломил ему руки и прижал к стене. В ту же секунду Слим вскочил с носилок и с лету нанес парню мощный удар в подбородок.

Тот отлетел на несколько ярдов, упал и проехал по мраморному полу до лестницы. Шум разбудил спящего, тот открыл глаза, схватился за автомат, вскочил на ноги, и в ту же секунду ему под левое ребро вонзился нож с ручкой в виде оленьего копыта. Ноги автоматчика разъехались, и он сполз по стене на пол.

Очнувшаяся медсестра наблюдала за происходящим, зажав себе рот ладонью.

Слим нанес резкий удар кулаком по холке джи-мена, которого Джо прижал к стене. Джо разжал руки, и его подопечный уткнулся носом в пол.

В холле вновь воцарилась тишина. Тэй подошла к медсестре и спокойно спросила:

– Сколько их в здании?

Женщина испуганно перекрестилась.

– Кого?

– Мальчиков в штатском.

– Ой, не знаю. Сначала приехали пятеро, потом еще двое, а затем эти, что здесь…

– Где они?

– Я видела двоих на третьем этаже. Там лестница на чердак, а двери нет. Они смотрят за чердаком. На втором этаже остальные.

– Медперсонал?

– Старшая сестра у больного или в коридоре второго этажа.

– Больной?

– Седьмая палата, второй этаж.

– Сиди тихо. Очень тихо. Жить-то хочешь?

– Боже! Мадам, зачем вы пугаете меня?

Кейси подошел к столу, у него в руках был нож, похожий на тот, что торчал из тела фэбээровца.

Женщина отпрянула, но Кейси лишь ухмыльнулся и перерезал телефонный шнур.

Джо и Слим тем временем забрали автоматы у обезвреженных охранников и сцепили их наручниками вокруг колонны. Получилась забавная картинка: два здоровяка обняли колонну с двух сторон и сцепили руки.

– Хоровод, да и только! – сказал Дэйтлон. Усмехнувшись, он взглянул на Кейси. – Брэд, ты идешь по лестнице, мы на лифте. Раньше нас не выходи. Шум не устраивать, на третьем этаже еще люди.

Джо указал на каталку.

– Эта штука удобнее, руки остаются свободными.

– Хорошо.

Слим лег на каталку, и его накрыли простыней с головой. Автоматы сложили под лежанку на полку. Тележка оказалась удобней во всех отношениях.

Тэй открыла двери лифта, и мужчины вкатили каталку в кабину. Тэй нажала на кнопку второго этажа.

Сестра Битнер, ассистент хирурга и самая опытная женщина из младшего медперсонала, убирала и мыла инструменты в операционной. Час назад ушли врачи, которым пришлось возиться с раненым всю ночь. Они сделали все, чтобы он выжил, и они добились своего. Целая армия громил в штатском охраняла это чудовище. Несколько часов назад она ассистировала хирургу и содействовала благородной миссии врача. Но уже в тот момент она решила про себя, что этот человек жить не будет. Он был одним из тех, кто убил ее брата в День Независимости. Самого веселого и безвредного человека. Они его убили лишь за то, что он носил полицейскую форму. Они не дали ему шанса.

Под белым халатом медсестры было надето черное траурное платье. Никогда еще сестра Битнер не желала никому гибели, но сейчас она была полна решимости. Ее действия подстегнуло то, что она увидела в окно. К зданию больницы подъехала санитарная машина. Это никого не может насторожить, но когда она увидела, как человек с автоматом лег на носилки и его накрыли простыней, она все поняла.

Сестра Битнер взяла шприц, наполнила его водой и вышла в коридор второго этажа. Она тихо, но уверенно направилась в другой конец коридора к палате номер семь.

Проходя мимо лестничной площадки, где возле кабин лифта весело болтали трое крепких парней, она взглянула на них так, словно они лежали на столе в морге, а не отгоняли от себя сон весельем. Они проводили ее взглядом и оценили все прелести ее фигуры. На какое-то мгновение она стала предметом их разговора, но скоро они вновь переключились на карточные игры.

Возле седьмой палаты стояли еще двое костоломов, которым она едва доставала до плеча своим белым чепчиком.

– Укол? – удивленно спросил тот, что, сложив руки на груди, облокотился на дверь.

– А что тут удивительного?

– Мы не получали таких инструкций.

– А я их получала. Отойдите в сторону.

– Но я не уверен, что должен пропустить вас.

– Когда вы станете врачом, я буду выполнять ваши предписания, а пока я делаю то, что мне приказано.

Здоровяк неохотно посторонился.

Сестра Битнер повернула ключ в замке два раза и вошла в палату, плотно прикрыв за собой дверь.

Рассеянный зеленый свет от настольной лампы делал лицо Джакобо Чичелли похожим на смертную маску. Он лежал на спине с закрытыми глазами и не шевелился. В руке у него торчала игла капельницы, прижатая пластырем, тело укутано бинтами, а в рот вставлен шланг, который подавал кислород.

Сестра Битнер остановилась у кровати и оглянулась на дверь. Та оставалась закрытой. Она опустила шприц и выпустила воду на ковер, которая тут же впиталась в ворсистую ткань.

Она нагнулась над больным. Он тяжело дышал, и его грудь вздымалась вверх и с хрипом проваливалась внутрь.

– Жаль, что ты не слышишь меня, мерзавец? Твои дружки пришли за тобой, но я тебя им не отдам. Раз тебя не может казнить правительство, то я выполню роль палача. Да простит меня Господь!

Сестра протянула руку к крану и перекрыла кислород. Больной сделал несколько рывков, словно его схватили судороги, но через мгновение тело обмякло и застыло на кровати.

– Ты получил то, что заслужил!

Сестра Битнер не знала, что в День Независимости Джакобо Чичелли сидел под землей в центре города и изображал диспетчера. Но какое ей было до этого дело. Какое до этого дело смерти. Она всегда приходит не вовремя и никогда никому не дает поблажек.

Лифт остановился на втором этаже, двери распахнулись. Тэй удивленно взглянула на три автоматных ствола, направленные ей в грудь.

– Это больница или полигон? – удивленно спросила она.

Джи-мены смешались. Стволы опустились.

– Откуда вы взялись? – пробасил самый смелый.

– Умер человек в палате, где лежат живые. Мы не можем оставлять его там, а морг откроется в девять утра. Мы вынуждены отвезти покойника в операционную.

Тэй вышла из лифта и дала дорогу санитарам. Двое мужчин выкатили каталку, и чернокожий начал закрывать решетку лифта.

– А мы думали, что у вас здесь только выздоравливают, – усмехнулся толстяк.

– Редко! – заметил спокойным тоном Крис. – У нас есть подозрения, что владелец похоронного бюро дает крупные взятки владельцу больницы.

Крис видел еще двоих в конце коридора, возле дверей палаты. Он понял, что там находится Джак. Охватить такой отрезок, не подняв шума нереально. Нужно идти на риск. Нужно разбить пирамиду, как в бильярде. Необходим бросок, либо выстрел.

Но проблема решилась сама собой.

– Надо проверить покойничка! – сказал один из охранников и сдернул простыню.

Оцепенение длилось не больше двух секунд. Операция была рискованной, если бы не Кейси, появившийся на лестничной клетке, то произошла бы промашка. Слим вскочил с каталки первым и врезал в челюсть парню, который все еще держал простыню в руках. Джо сложил ладони вместе и обрушил черную кувалду на голову самому здоровому охраннику. Дэйтлон должен заняться третьим, но он игнорировал его и, выхватив пистолет, выстрелил в конец коридора. Положение спас Кейси. Его нож пролетел в воздухе, как пуля, и вонзился в горло третьему фэбээровцу.

Один из стражей, что несли службу у палаты, получил пулю в голову. Второй очень быстро сообразил, что к чему и, подхватив падающее тело, загородился им. Следующие два выстрела, сделанные Дэйтлоном, не достигли цели. Джи-мен выдернул ключ из замка, открыл дверь палаты и, отбросив труп назад, скрылся в помещении. Расчет на быструю и бесшумную операцию провалился.

Дэйтлон выхватил два автомата из-под каталки и оттолкнул Тэй в кабину лифта.

– Не высовываться! Слим и Джо, встречайте ребят сверху, Брэд к палате!

Он кинул Кейси автомат, и они ринулись в конец коридора.

С третьего этажа послышался топот, шум нарастал. Джо встал за открытую стальную створку дверей лифта, а Слим за угол лестничной площадки.

Их было трое и они так торопились, что не успели затормозить внизу, когда с двух сторон появились два черных контура.

Слим выбросил правую руку вперед, навстречу летевшему на него джи-мену. Костяшки пальцев разнесли ему рот, а ноги еще по инерции проскочили дальше. Все кончилось тем, что он треснулся головой о каменные ступени.

Джо тем временем выставил ногу в сторону и изменил траекторию человека-пули, жаждавшего прийти на помощь товарищам. Споткнувшись, человек-пуля, перелетел через ногу и продолжил полет в воздухе, головой вперед. Его остановила стена. В схватке головы с кирпичной кладкой всегда побеждает кирпич.

Второго помощника и спасателя Джо поймал в ключ. Это означает, что шея джи-мена застряла в локтевом суставе Джо, а тот начал его сгибать, перекрывая доступ воздуха в легкие. Как только противник потерял сознание, Джо разжал руку.

Крис и Брэд тем временем рвались в палату, но дверь оказалась достаточно крепкой. Из палаты раздались выстрелы. Три пули пробили дверь и просвистели над самым ухом у Кейси.

Дэйтлон ответил длинной автоматной очередью, а Кейси выстрелил в замок. Дверь открылась. Оба налетчика ворвались в палату и отскочили в стороны.

Посреди комнаты стоял плечистый рослый парень, загородившись женщиной в белом халате. Шесть пуль прошили ее насквозь и голова ее висела на боку, глаза застыли, а лицо, как фотография, замерло с выражением ужаса и ненависти.

Изо рта здоровяка текла струйка крови. Он простоял еще несколько секунд и рухнул на ковер вместе со своим ненадежным щитом.

Крис бросился к кровати. В палату вбежали Слим и Джо, за ними поспевала Тэй.

– Опоздали! – Это все, что мог сказать Дэйтлон.

Мужчины сняли шляпы и несколько минут молча простояли возле постели мертвого итальянца.

В помещении стояла тишина. После такого боя она казалась неестественной.

Спускались вниз они пешком, молча и медленно. На улице стояло утро, тучи рассеялись, светило солнце.

– Джак бы сказал: «Небо чистое и синее, как над Неаполем».

Тэй взглянула на Криса, который смотрел на небо, щуря глаза, от ярких лучей солнца.

– Девять часов, пора уезжать, сейчас здесь будет полк джи-менов и медперсонала.

– Долгая и бесполезная бойня! – сделал заключение Дэйтлон, глядя на здание больницы.

– Ты что-то задумал? – спросил Кейси.

– До города добираться не больше часа, а с сиреной «скорой помощи» можно и быстрее.

– Но зачем? – спросила Тэй.

– За руль сядет Джо. В десять часов открывается «Филдинг-банк». Мы возьмем его с лету, вдвоем с Брэдом, у входа нас подстрахует Слим. Налет посвящается памяти Чезаре Кастелани и Джакобо Чичелли. На банковский сбор мы поставим им памятник в центре Чикаго, и будь я проклят, если не сделаю этого. Мы наймем самого модного писаку, и он увековечит память о жизни и смерти двоих добрых, любивших свободу бродяг. Мы выпустим книгу массовым тиражом и будем раздавать ее даром, чтобы каждый мог прочитать об этих парнях правду, а не газетную трескотню.

Глаза Дэйтлона горели. Никто не возражал ему, никто не спорил с ним. Это бессмысленно. Когда этот человек зажигался, его нельзя было загасить.

– Итак, господа, в путь! Нас ждет банк «Филдинг».

Две набитые агентами ФБР машины притормозили перед поворотом на дорогу к больнице с основного шоссе, уступая место выезжавшей санитарной машине, на крыше которой крутился синий маяк.

3. Губернатор переходит на крик

Собрание вел Линдон Бэйн, губернатор штата Мичиган, который получил полномочия курировать следствие по делу Дэйтлона-банкира от трех северных штатов.

Присутствующие знали, что Бэйн вспыльчив, горяч, но лаконичен. Его совещания не длятся дольше получаса, и в этот отрезок времени ему не следует перечить, возражать или прерывать его. Те, кто был обижен, оскорблен, унижен во время очередного всплеска эмоций губернатора, в дальнейшем получали компенсацию в виде персональных звонков и извинений за горячность. Он очень любил выступать с обвинениями на публике, любил тыкать пальцем, называть имена виновников, но всегда забывал о себе и очень боялся нажить себе врагов. Так что, если губернатор называл вас пройдохой от политики и бездарностью, то не стоит огорчаться, он позвонит вам вечером домой и будет полчаса извиняться за несдержанность. Причем все присутствующие на сходке знают об этом, потому что каждый попадал в подобный переплет.

Сегодняшнее совещание Бэйн устраивал в собственном кабинете пентхауза на сороковом этаже. Заложив руки за спину, он расхаживал по кругу в центре кабинета, а приглашенные сидели по трем сторонам на кожаных диванах и креслах.

Губернатора слушали, но не очень внимательно. Он был предсказуем, и все знали, что он скажет. Окружной прокурор Фостер, один из самых влиятельных людей города, курил сигару и ничего не видел за клубами синего дыма, а главное, что никто не видел, что прокурор дремлет с закрытыми глазами.

Мэлвис Бэрроу разглядывал свои холеные ногти и строил планы на вечер. Комиссар Легерт не воспринимал этого выскочку за политика, а за администратора тем более. Он рисовал чертиков в блокноте, которые очень смешили сидящего рядом мэра.

– Мы слишком дорого платим за каждого бандита! Вам не кажется, Бэрроу, что вы расточительны? Сколько людей полегло из-за одного грязного макаронника?! А?

– Это вполне объяснимо, сэр. ФБР работает в режиме пожарной команды. Ни одна операция не готовится заранее, так как противник непредсказуем. Бандиты объявляются в неожиданных местах и районах. К тому же они всегда находятся в более благоприятных условиях и обстановке.

– Вы за кого меня держите, Бэрроу? На Чезаре Кастеллани была устроена засада. Из четырнадцати агентов погибли девять, пока этот ублюдок не был убит. На ферме погибли двенадцать человек, прежде чем взяли Чичелли. Добавим на счет Чичелли и пятерых агентов, погибших в больнице. Вспомним мотель «Атланта», где погибли четыре человека, шесть ранены, а в виде улова взяли двух проституток. Где предел? В итоге за жизнь двух бандитов мы отдали тридцать жизней! Так?

– Тридцать три, сэр, – поправил Легерт.

– Кто еще?

– Местный фермер Ирвин Гровелл был убит агентами, медсестра в больнице, которая вряд ли приняла самостоятельно решение защитить своей грудью федерального агента. И еще один жилец в мотеле, который спускался вниз по лестнице и был принят за гангстера.

– Но мотель брали ваши люди! – поправил Легерта Бэрроу.

– Я не о принадлежности, я о численности, мистер Бэрроу.

– Плевать мне на Гровелла! – заорал губернатор. – Этот старик был сообщником бандитов. Он укрывал опасного преступника и получил то, что заслужил! Не надо мне вешать лапшу на уши, будто позиции гангстеров всегда превосходят позиции агентов. Пример простой. Больница! Бандиты раскидали подразделение ФБР, как котят, сцепили их наручниками, били головой о стену, вышибали им зубы, а под конец устроили фейерверк в банке «Филдинг» и унесли полмиллиона долларов. Новый поворот! На санитарной машине вдвоем взять банк за четыре минуты! Складывается впечатление, что они не банк грабят, а остановились на заправку у бензоколонки.

– Дэйтлон озлоблен потерей своих людей, – подал голос Легерт. – Нам нужен другой метод работы.

– А почему вы не озлоблены, комиссар? Вас надо на коленях умолять, чтобы вы разозлились? Метод может быть только один: беспощадное уничтожение!

Реакции не последовало. Губернатор продолжал вытаптывать ковер. Сделав два круга, он продолжил более мягким тоном.

– Я выпустил из тюрем около трехсот человек на свою ответственность. Всех тех, кто хоть как-то может вывести нас на Дэйтлона, его сообщников и членов шайки. Мы отобрали тех, кто знает их, сидел с ними, пил виски, шлялся по притонам. За содействие им обещана свобода и вознаграждение. Ваша беспомощность и бессилие довели меня до такой акции. Где это видано, чтобы губернатор штата полагался на преступников, видя полную несостоятельность правоохранительных органов?

– Такие эксперименты плохо кончаются, губернатор! – вставил свою шпильку дремлющий прокурор.

– Они не сбегут. Банда в нашем штате. Не думайте, что я пошел на этот отчаянный шаг, не согласовав свои действия с президентом. По его указу к выездным границам штатов Иллинойс, Индиана и Мичиган подтянуты войска. Шестьсот тридцать две дороги поставлены под контроль, озеро Мичиган контролируется усиленными нарядами морской сторожевой службы. Решение утверждено советом президента по безопасности, и Дэйтлон объявлен преступником государства номер один. Даже птица не вылетит за пределы трех названных мною штатов без контроля. Фотографии бандитов и отпечатки их пальцев розданы каждому патрулю. Теперь наша задача сводится к тому, чтобы сузить круг и задушить бандитов. Мы не можем давать им возможность вести дальнейший произвол в стране.

– Но вы дали им большое поле для действий. Три крупнейших штата страны к их услугам. А вы считаете, что нам хватит собственных сил для образования и сжатия кольца? Фантастика!

На выпад Бэрроу Бэйн ответил выпадом.

– Гувер прислал вам в помощь бригаду из двух тысяч агентов! Где они? Как вы их используете?

– Вот они в основном и гибнут. Эти люди не знают нашей обстановки, они плохо ориентируются на местности. Без карты в руках они превращаются в слепых котят. Это не помощь, это обуза, которая превращается в пушечное мясо.

– Не проще ли выставить охрану в банках? – вмешался Легерт. – Нужна хорошая система сигнализации!

– Не проще, комиссар! Мы защищаем интересы граждан, а не их капиталы. Мы обязаны обезвредить и уничтожить бандитов, а не прятаться от них за железными дверями и укреплять решетки. Нам необходимо торопиться. У Дэйтлона на руках денег больше, чем в Национальном банке Вашингтона. Если он заляжет на дно, то мы прогорим. Каждый день охраны границ встает нашему федеральному бюджету в бешеные деньги. Мы не можем терять ни одного дня, ни часа, ни минуты. Если Дэйтлон заглохнет, то это равно тому, что он ушел от нас. Мы не должны защищаться, мы обязаны нападать! Пусть он грабит банки, это значит, что он существует, что он на виду и его можно выловить, накрыть, нащупать, вычислить, установить капкан, ловушку, перекрыть дороги, расстрелять, взорвать наконец! У нас постоянно должна быть цель для обстрела, мы должны его видеть. Круг сужается. Заметив его в Иллинойсе, мы перебросим посты за сутки и замкнем его в штате. В конце концов мы свалим его в яму, где просто-напросто закидаем камнями, если не перебьем поодиночке.

– Утопия! – сонно произнес прокурор.

– Что значит «утопия»?

– Блаженные мечты. Вы считаете, что пограничный кордон, растянутый на сотни миль, легче перебросить, чем Дэйтлону на скоростной машине перескочить из штата в штат? Вы заблокируете Иллинойс, в тот момент как Дэйтлон будет вычищать банк в Индиане. А во-вторых, вы выпустите из-под контроля всех преступников, которых освободили под свою ответственность. Триста человек, вы говорили, если мне память не изменяет. Триста головорезов окажутся в мышеловке! Большой размах для убийства комара! Вы же не знаете сколько у Дэйтлона людей.

– Не имеет значения. Мы знаем костяк! – снизил тон губернатор. – Было шесть основных действующих лиц. Двоих мы убрали, осталось четверо. Когда мы уничтожим остальных, то банда прекратит свое существование. С ней будет покончено. Если у Дэйтлона есть другие подручные, то они ничего из себя не представляют. Они не способны на самостоятельную работу. Мы отрубим головы этой гидре, а части тела найти несложно.

– Хочу вас поправить, губернатор, – продолжал полемику прокурор. – У Дэйтлона нет мелюзги, он не держит лишь бы кого. Блестяще проведенная им операция в больнице подтверждает это. Дежурная медсестра опознала по фотографиям только двоих – Дэйтлона и Кейси, а нападавших было пятеро. Причем среди них были женщина и негр. Эти люди проявили себя как профессионалы, и мы не можем сбрасывать их со счетов. Мы срубили гидре две головы, на их месте выросли три, а вы еще выпускаете дружков Дэйтлона из тюрем. Вы что, и вправду думаете, что кто-то из них пойдет стучать на него? Дэйтлон – это символ безнаказанной преступности. Не рассчитывайте, что его кто-то когда-нибудь заложит. Скорее всего, что многие из этой братии готовы будут встать под его знамена, но вряд ли Дэйтлон снизойдет до них. Вы предлагаете ему подкрепление на выбор. Триста рыл! Есть из чего выбирать. Ему и думать долго не надо. По вашим словам, он с ними виски пил и по борделям слонялся. Уж он-то знает, кто из них чего стоит!

– Но даже если говорить о костяке, – вмешался Бэрроу, – то выловить четверых бандитов труднее, чем шестерых. А когда Дэйтлон останется один, он станет недосягаемым.

– А вы начните с него, Бэрроу! – заорал Бэйн. – Работайте головой, она оценена очень высоко, и вы получаете нешуточные деньги за протирание собственного кресла. И если вы не уничтожите банду, мы вас заменим, несмотря на ваши заслуги.

Бэрроу покрылся красными пятнами. Такой резкой нападки он не ожидал, хотя понимал, что губернатор играет на публику.

– Мы выполним свою задачу, – тихо сказал директор ФБР.

Легкая ухмылка тронула узкий рот Легерта.

– Другой разговор, – смягчился губернатор. – Составьте план действий и согласуйте его с комиссаром Легертом и прокуратурой. Я хочу ознакомиться с ним к завтрашнему вечеру. И еще. Люди комиссара провели две хорошие операции, и я не возражаю, если криминальная полиция будет иметь большую самостоятельность. Мне также понравилась работа прокуратуры. Я читал стенограмму допроса этих девчонок. Ваш человек, мистер Фостер, блестяще провел допрос, и мне хотелось бы, чтобы ваше ведомство вело дела с пойманными преступниками.

Раздав всем присутствующим наставления и реверансы, губернатор, таким образом, избавил себя от необходимости звонить каждому домой и извиняться. Без благосклонной поблажки остался Бэрроу, которому попало больше всех, но губернатор попросил его задержаться, после того как пожал руку каждому у дверей своего кабинета.

4. По остывшим следам

Сегодня утром Чарли Доккер уехал в сопровождении своих компаньонов в неизвестном направлении и не доложил Стиву, когда вернется и где его искать. Он игнорировал своего секретаря, он попросту не замечал его.

Стив Джилбоди сидел один на всем этаже-крепости и, подложив ладони под подбородок, наблюдал за сине-зеленой мухой, которая носилась по приемной в поисках выхода. Огромная комната, много мебели, два окна и лишь одна открытая форточка. Для мухи это путь на свободу, но она упрямо билась о стекло.

Стив сделал вывод, что мухи не имеют обоняния и не чувствуют запахов. Свежий ветерок проникал с улицы в душное помещение через этот крохотный квадратик, который нужно найти, – и все проблемы решены.

Джилбоди сделал следующий вывод. Он, как и муха, не имел чутья и чувства самосохранения. Он мечется сломя голову из угла в угол и бьется головой о стену. Нужно остановиться, осмотреться и найти выход. Должен быть выход! Но где? Сколько секретарь ни ломал себе голову, но видел лишь один способ уберечь свою жизнь от плахи. Только Дэйтлон может спасти его от гибели. Только его широкая спина может загородить его от длинных щупальцев Чарли. Но Стив не знал, где ему искать Дэйтлона, и не знал, какую пользу он может ему дать взамен на жизнь. Вряд ли Дэйтлону нужны секретари. Ему нужны автоматчики, а Стив не знал, что это такое. Он выдвинул ящик стола и достал из него пистолет тридцать второго калибра. С таким только на мух ходить. Эту игрушку подарил ему хозяин пять лет назад на тридцатилетие. Пистолет был сделан из особого сплава и был сделан в единственном экземпляре. Чарли сказал своему секретарю: «Когда ты состаришься, Стив, и растратишь все свои деньги на женщин, то любой коллекционер заплатит тебе огромные деньги за эту безделушку. Таких в мире больше нет!»

Стиву так и не удалось ни разу выстрелить из особого подарка.

Под ухом затрещал телефон. Стив снял трубку и пробубнил заученную много лет назад фразу:

– Приемная профессора Доккера.

В трубке послышался смешок. Уже знакомый смешок. Женский голос сказал:

– Ну, ты меня убиваешь этой кличкой. Профессор. Тогда я принцесса.

Стив понял, кто это звонит. Голос звучал совсем рядом. У него появился шанс.

– Извините, мадам, буду вам обязан, если вы перезвоните через пять минут. Я должен проводить гостя…

– Но ты мне не нужен…

Стив бросил трубку, не дослушав последних слов. Он тут же соединился с телефонной станцией и вызвал инженера связи. У Чарли везде и всюду были свои люди. Чарли платил всем, кто мог быть ему полезным. Стив пользовался этими привилегиями, как секретарь, как особо приближенное лицо, как один из генералов гвардии. Любое требование, исходившее от Стива, рассматривалось, как требование Доккера.

– Эл? Говорит Джилбоди. Сейчас в контору позвонят, прошу тебя, уточни номер абонента и адрес. Будет звонить женщина. Как выяснишь это, тут же перезвони мне.

– Хорошо, мистер Джилбоди, я все сделаю.

Стив положил трубку и стал ждать. Эта девица ему уже звонила и назвалась подружкой Феннера. Она обещала звонить Доккеру после каждого рейда Феннера. Хорошо, что она не нарвалась на босса. Тот лопнул бы от злости и в тот же день вздернул секретаря на шнурке от собственного ботинка.

Спустя пять минут звонок повторился.

– Слушаю вас, – скрывая волнение, произнес Стив.

– А где твое завершение, что это приемная профессора? Меня это очень забавляет.

Стиву показалось, что дама выпила лишнюю рюмку, как и в первый раз.

– Что вы хотите, мэм?

– Позови мне Чарли. Ты ведь его холуй, а не он сам? Забыла, как тебя зовут.

– А вас зовут Линда, если мне не изменяет память.

– Не изменяет. Я подружка Олина.

– Что, он и сегодня уснул и не сумел набрать номер? Вы, вероятно, как и я, ходите в холуях у своего босса.

– Кретин! Олин меня на руках носил!

– И уронил случайно. Теперь не носит?

– Передай трубку Доккеру, я не собираюсь разговаривать с шестеркой.

Стиву нужно было протянуть время. Он знал, что Элу требовалась не одна минута на работу.

– Я с удовольствием это сделал бы, мисс, но меня уволят с работы. Все телефонные звонки личного характера обязан принимать я сам, а вечером докладывать о них боссу. Привет от Олина я могу передать сам.

– Ну, хватит, я хочу сделать это сама.

– Тогда у меня есть к вам предложение. Если вы никуда не торопитесь, и у вас будет время сегодня вечером, то позвоните моему боссу после пяти часов вечера. В это время я ухожу из конторы и переключаю телефон напрямую в кабинет мистера Доккера.

– Будь спокоен, голубчик. Я позвоню, мне торопиться некуда.

– Феннер обчистил еще один банк?

– А ты читай газеты. За четыре минуты – двести тысяч. Новый рекорд скорости! Прощай, холуй!

В трубке раздались короткие гудки, и Стив положил ее на рычаг.

Если Олин с ней, то она должна знать, где он. Между ними должна быть связь, иначе эта чертовка не стала бы названивать каждую неделю и докладывать о новом налете.

Стив поймал себя на мысли, что она звонила давно, и после ее звонка Дэйтлон обчистил еще пару банков. Не могла ли она звонить Доккеру в отсутствие секретаря? Такой звонок мог бы вывести Чарли из равновесия, и он резко сменил свою политику по отношению к секретарю. Снисходительное презрение сменилось на абсолютное игнорирование. Джилбоди не получал заданий, его не вызывали в кабинет, а вместо него к боссу проходила стенографистка. Стив лишь присутствовал на своем месте и соединял босса по телефону с важными персонами.

Раздался звонок, и Стив схватил трубку.

– Слушаю вас?

– Сэр, это Эл Стимсон.

– Говори, Эл.

– Звонили из отеля «Хоут» через коммутатор. Я поговорил с телефонистками и за пару обещанных леденцов получил нужную информацию. Звонок был сделан из 230 номера. Апартаменты второго этажа. Девочки узнали через администрацию, что этот номер занимает Марта Адамс. Приехала вчера и оплатила номер до завтрашнего вечера. Она заказала один билет на завтра на рейс Нью-Йорк – Торонто на 18 вечера.

– В Канаду?

– Да, сэр.

– Хорошо, спасибо, Эл, ты в обиде не останешься.

Стив положил трубку, сунул пистолет за пояс брюк, как это делает Люк, и достал из сейфа все деньги. Здесь было чуть больше трех тысяч долларов. Это все, что у него осталось. С таким капиталом далеко не уйдешь. Все это может остаться у Линды, если она потребует денег за информацию. Но Стив тут же отмел этот вариант. Если эта дамочка снимает апартаменты в «Хоут-отеле», то ему со своими грошами к ней не подступиться. Очевидно, Олин ее балует и подбрасывает на духи столько, что Джилбоди за всю жизнь не собрать.

Он не надеялся на успех, он думал о жизни и хотел ее продлить. Сейчас любой ход может оказаться верным. Однако он продолжал кидаться из стороны в сторону, как сине-зеленая муха. Паника – злейший враг разума, но ее очень трудно побороть одному. Стиву требовалась поддержка, а он ее не видел.

Секретарь спустился на лифте на четвертый этаж, прошел сквозь караульное помещение, бросил пару дежурных шуточек охране и вышел через стальную дверь в коридор учреждения.

Через пять минут он сидел в своем «кадиллаке» и ехал в центр города, где среди небоскребов Манхэттена затерялся старомодный и богатый особняк в четыре этажа под названием «Хоут-отель».

Через тридцать минут он был на месте.

Громадный холл, устланный коврами, хрусталь, мрамор, позолота. Джилбоди немало повидал таких коробок, но впервые он пришел сюда как агент самого себя, с необычной миссией.

Стив даже не знал, кто контролирует этот район и на кого ему сослаться.

Человек в холле этого дворца казался букашкой, и букашка Стив Джилбоди направился к регистрационному столу.

Портье в белом смокинге поклонился новому клиенту и с дежурной улыбкой спросил:

– Что вам угодно, сэр?

Его водянистые глаза излучали чувство собственного достоинства и готовность служить одновременно.

– Обычно за меня; решают вопросы с номерами в отелях и занимаются прислугой. Я должен извиниться за некомпетентность, но у меня к вам достаточно щекотливый вопрос. Сколько принято давать на чай в такой коробке, как ваша?

– Вы очень странный посетитель, сэр. – Лицо портье стало серьезным. – Обычно наши чаевые составляют от пяти до десяти долларов. У нас живет привилегированный класс.

– Это я понял. Так вот, милейший, у меня к вам есть такое предложение. Вы мне дадите запасной ключ от 230 номера, а я вам пятьсот долларов на чай.

Предложение ничуть не смутило портье. Он не перешел на шепот и не стал оглядываться по сторонам.

– Там кто-то живет?

– Да. Моя жена под именем Марты Адамс. У меня есть подозрение, что у нее в номере любовник. Я хочу проверить. Вы можете поставить возле дверей коридорного, который меня обыщет после моего выхода из номера. Я не гостиничный вор.

– Я это вижу по одежде, сэр. Но именно возле этого номера проходит пожарная лестница. Все номера, заканчивающиеся на число тридцать, находятся под нашим особым контролем. Если вам необходимо сделать проверку такого рода, то я могу послать в номер горничную, и это вам ничего не будет стоить.

– Нет. Я сам должен в этом убедиться.

– Исключено. Ваши деньги я заработаю за неделю, а за выдачу дубликата лишусь работы и окажусь на улице. Мало того, меня не возьмут ни в один отель города, я попаду в черный список.

– Назовите свою цену.

– Вы напрасно теряете время, сэр.

– Боюсь, что нам придется помочь этому джентльмену.

Голос доносился из-за спины, и Стив резко обернулся. Высокий, худощавый, с узким лицом и седыми набриолиненными волосами человек, одетый во фрак, спокойно, с едва заметной усмешкой смотрел на странного гостя.

– Как прикажете, мистер Тортон.

Портье открыл ящик стола и достал из него ключ. Положив его на стойку, он отошел в сторону и занялся регистрационной книгой.

Седовласый взял со стойки ключ, взял Стива под руку и повел его к лифтам.

– Вы должны его извинить, мистер Джилбоди. Портье не обязан знать вас в лицо. Вы всегда должны обращаться к управляющему. Вас знают все руководители крупных и мелких учреждений, магазинов, отелей и даже регулировщики движения. Вы, очевидно, заметили, что вас никогда не останавливают при нарушении правил. В городе чтят вашего босса и его окружение. Нью-Йорк к вашим услугам, мистер Джилбоди.

Управляющий сопроводил гостя до лифта и подал ему ключ.

– Второй этаж, сэр.

Он поклонился и направился в обратном направлении. Стив сел в лифт и приказал отвезти его на второй этаж.

Когда он шел по коридору, рассматривая номера на дверях, он думал над словами этого типа. Стив не обращал внимания на такие мелочи, но с ним никогда ничего не случалось. В течение десяти лет он вел разгульный образ жизни, ездил пьяный за рулем, раздавал оплеухи проституткам в общественных местах, бил посуду в ресторанах, но никогда и никто не делал ему замечаний, ни один полицейский не выписывал штраф, и даже в тех случаях, когда он падал с ног в очередном кабаке, он просыпался дома в своей кровати. Стив считал, что так и должно быть, что все люди так живут, но этот седовласый открыл ему глаза на свет Божий. Выходит, что губернатора штата не все руководители должны знать в лицо, а его – секретаря одного из крупнейших бандитов страны обязаны знать, почитать, уважать и ублажать.

Дойдя до номера 230, Стив повернул ручку, но дверь оказалась запертой, как и следовало ожидать. Он вставил ключ в скважину и услышал, как на пол упал его собрат с другой стороны. Он быстро открыл дверь и вошел внутрь.

В гостиной никого не было. Стив заглянул в соседнюю комнату, там также никого не оказалось. Хозяйку он нашел в спальне.

На огромной кровати спала женщина поверх покрывала. На ней было легкое платье бирюзового цвета, подол которого задрался к бедрам, открывая обозрению длинные стройные ноги в шелковых чулках. Там, где они заканчивались, проглядывала нежная кожа. Копна длинных рыжих волос раскинулась по подушкам. Лицо было красивым и безмятежным.

Стиву казалось, что эта женщина должна быть вульгарной и шаблонной шлюхой, но он видел перед собой нечто изысканное. Но что в таком случае заставляет такую даму заниматься ерундой, да еще искажать свой голос по телефону, разыгрывая дешевую дрянь из темных проулков Бронкса?

Ответ он нашел на туалетном столике у кровати. Возле расстегнутой сумочки лежал шприц и пустая ампула из-под морфия.

Джилбоди знал на примерах многих своих коллег из других кланов, к чему приводит это зелье. Полная деградация и мучительная смерть.

Жаль такое произведение природы, но он не для этого пришел сюда. У него нашелся повод развязать язык этой дамочки. Стив собрал все ее причиндалы в сумочку, где обнаружил пистолет, разрешение на хранение которого явно отсутствовало, и отошел к трюмо. Он сел спиной к зеркалу и кашлянул. Никакой реакции. Женщина не шелохнулась. Чего от нее ожидать, Стив не знал. Ее состояние могло быть слишком возбужденным. Он положил сумочку на трюмо, достал свой пистолет, налил из графина воды в хрустальный стакан и с почтительного расстояния выплеснул воду в лицо спящей.

На сей раз реакция была мгновенной. Женщина вскрикнула и приподнялась на локтях. Ее зеленые, немного сумасшедшие глаза шарили вокруг, пока наконец не наткнулись на сидящего в пяти шагах от нее мужчину с пистолетом в руках.

– Я кое-что забыл спросить вас, Линда, и решил не звонить, а заехать. Телефоны иногда прослушиваются.

Она долго разглядывала его с серьезным лицом, но вдруг совершенно неожиданно громко рассмеялась. Джилбоди был обескуражен такой встречей.

Он ждал выпада, скандала, испуга, чего угодно, но не смеха. Линда откинулась на подушки и хохотала.

– Ну, трус… ну ты и трус. Ты бы еще дальнобойную пушку приволок, чтобы напугать спящую бабу. Или пулемет для самообороны!

– Хватит ржать! Хочешь в участок попасть вместе со своей сумкой?

Смех тут же оборвался. Она взглянула на столик и убедилась, что на нем ничего нет.

– Она у меня! Видишь? – Он взял сумочку с трюмо и повертел ею в воздухе. – Будь со мной любезна, и ты получишь ее обратно. Ты в том городе, где у меня все схвачено. Получаса не прошло после твоего звонка, а я уже здесь. Мне ничего не стоит посадить тебя за решетку, чтобы ты не беспокоила людей по пустякам. Ты сгниешь за решеткой!

– Опять эта сумка, – усмехнулась женщина. – Но это мои проблемы. Что тебя заставило суетиться, голубчик? Полчаса! Зачем? По бабам истосковался?

– Ты меня не интересуешь. Меня интересуют твои знания.

Линда села на кровать и спустила ноги на ковер, все еще не замечая, что ее ноги от ступней до ажурных трусиков открыты обозрению. Это зрелище не давало Стиву сосредоточиться.

– Ваша юбка, мисс, находится у вас на шее. Мне все равно, но вы можете подхватить насморк.

Она резким движением одернула подол платья.

– Кто убил Холэмана?

– Я, дружок. И тебя могу хлопнуть, если ты мне будешь надоедать. Ты меня не испугаешь, а я тебя могу.

У Джилбоди пошла дрожь по коже, а ладонь, в которой он сжимал пистолет, вспотела.

– Ты же приезжал со своим дружком и видел, что с ним случилось.

– Ты меня видела?

– Конечно. Надо было тогда и тебя прихлопнуть, не сидел бы здесь и не канючил бы.

– Ладно, с этим ясно. Какое ты имеешь отношение к Феннеру.

Линда встала, подошла к трюмо. Джилбоди вскочил на ноги и сделал шаг к двери. Она взяла со столика сигареты и прикурила.

– Не советую делать лишних движений.

– Брось валять дурака, цыпленок. Сначала научись снимать оружие с предохранителя, а потом размахивай им. А к Феннеру я никакого отношения не имею. К сожалению. Стоящий парень, но я его подвела. Спросила, как ты сейчас. Я навела на него твоего легавого, а потом исправила свою ошибку. Вот и вся история. Где он, я не знаю. Судя по газетам, в Чикаго – щекочет нервишки фараонам. Жаль ребят. Гиблые люди! Как и все мы, впрочем.

– И все ты знаешь!

– Конечно. Поэтому и жить мне скучно. А ты, желторотик, тоже в передрягу попал? Вон как коленки трясутся!

– Мне нужен Феннер. Я его друг, и я должен его предупредить.

– Ты за Олина не беспокойся. Ты за себя попробуй постоять. Вам Феннера не достать и выкиньте эту блажь из головы.

– Ты права, Линда. Тысячу раз права.

Стив убрал пистолет за пояс и бросил сумочку на кровать.

– Вижу, что ваш Чарли всем вам отдавил мозоли. Иди к нему и выстрели ему в затылок, а то это никогда не кончится.

– Доккер бессмертен! А мы лишь планктон, корм для китов. Нас тысячами засасывает и переваривает эта система. Прощай, Линда. Желаю тебе удачи в Канаде.

– Привет Феннеру, если ты его увидишь.

Джилбоди вышел из номера и спустился вниз. Подойдя к портье он сказал:

– Извините, но я забыл ключ в дверях.

– Ничего, мы заберем. На вас лица нет, у вас неприятности из-за этой женщины?

– Нет. Оставьте ее в покое, она тут ни при чем. Вы позволите позвонить от вас?

– Конечно.

Портье поставил телефонный аппарат на стойку.

Он позвонил в аэропорт и заказал себе билет до Чикаго на восьмичасовой рейс.

Оставив портье на чай десять долларов, Джилбоди вышел на улицу и сел в свою машину. У него не было конкретных идей, он решил уехать в Чикаго и там попытать счастья. Какая разница, где его настигнет рука Чарли. Нет смысла сидеть в своем кресле и ждать, когда к нему подведут электрический ток.

Джилбоди заехал домой, чтобы собрать некоторые дорогие ему безделушки. У него хватало времени на мелкие дела, до самолета оставалось четыре часа.

Когда Джилбоди вошел в свою квартиру, то увидел Люка, сидящего в кресле у камина. Люк отбросил газету в сторону, и секретарь увидел направленный ему в грудь пистолет. Он знал, что этот пистолет снят с предохранителя и он не дает осечек и не делает промашек.

– Рад видеть тебя, Люк. Не думал, что именно ты будешь играть роль костлявой с косой.

Стив не испугался. Его поразило собственное чувство спокойствия и даже облегчение, которое он испытывал. Как все легко решалось.

– Расстегни пиджак, Стив.

Джилбоди выполнил приказ. Люк встал с кресла, подошел к нему, вынул из-за пояса пистолет и вернулся на свое место. Теперь он убрал свой «кольт», а игрушку хозяина оставил на столе.

– Люди в твоем состоянии, парень, могут пальнуть сдуру и попасть! – спокойно заявил Люк. – Так обычно и бывает с профессионалами. Их убивают хромые и неуклюжие очкарики гвоздем от ботинка. Я очень боюсь таких, как ты. Закон бутерброда не мной придуман.

– Я не понимаю тебя, Люк. Ты пришел покончить со мной или защитить меня? У меня неплохо работает голова. Постарайся говорить внятно, если ты не собираешься стрелять в меня.

– Чарли никогда не доверит твою смерть человеку из своей организации. Тебя знают все, и твоя ликвидация по его приказу отнимет у Чарли авторитет и доверие к нему. Его будут бояться, а он этого не хочет. Он хочет, чтобы его боялись чужие, а не свои. Но одно могу сказать точно, что жить тебе осталось не так долго. Чарли вызвал из Канады Маленького Токси.

Стив вздрогнул. Этот крохотный, как и сам Чарли, человечек, был самым жестоким убийцей, от руки которого погибали самые ловкие люди самых мощных кланов.

– На такую персону, как я, достаточно было натравить дворняжку, и я скончался бы от инфаркта, когда та тявкнула бы у меня под ногами.

– Мистер Доккер, как ты знаешь, чистоплюй, он обожает показуху и все делает с помпой.

Люк поднял с пола газету и протянул ее приятелю.

– Здесь заметка о гибели последней твоей надежды. Вчера на девятой миле под откосом найден труп Уильяма Паркера. Кто-то скинул его с поезда. Удивительно другое, что мисс Эвелин Фричетт вышла на Феннера.

– Эвелин? Змея дядюшки Понти?

– Может быть, выпьем? У тебя в шкафу стоит початая бутылка скотча, предлагаю немного расслабиться. Мне кажется, что ты собрался в дальнюю дорогу, и тебе перед отъездом не повредит пара стаканчиков. Я проверял, там нет оружия, так что мы можем выпить.

Стив подошел к шкафчику-бару и открыл его. Та бутылка, которая сегодня утром была полной, потеряла половину своего веса. Странно, что Люк ему не доверял и устроил обыск. Но кто кому доверял в этом мире? Стив не стал задумываться над этим. Он разлил напитки по стаканам и сел в кресло против Люка.

– Я хочу, Люк, чтобы ты не играл со мной в кошки-мышки, а сказал все, что ты считаешь нужным.

– Если ты выглянешь в окно, то увидишь нашу машину, приписанную к ведомству охраны. За тобой велено наблюдать. Я успел опередить ребят и приехать пораньше. Сейчас весь город на приеме. Чарли получил информацию из аэропорта, что ты заказал билет в Чикаго на восьмичасовой рейс. Тебе не дадут уйти. Маленький Токси получил твои фотографии. Он приступил к работе. Ты понимаешь, что его задача заключается в том, чтобы ты умер случайно, на глазах у охраны, и тебе устроят пышные похороны за счет концерна. Токси специалист по этим трюкам.

– Я знаю. Хватит о нем. Боюсь, что с Феннером было что-то похожее. Я уже не верю, что он взял у Чарли деньги.

– Надеюсь, что Феннер сам тебе расскажет о своем побеге в подробностях, а ты ему о своем.

– Ты веришь, что я доберусь до него?

– Если не наделаешь глупостей. Феннер может спасти тебя от Чарли, больше никто! А ты спасешь Феннера от Эвелин. Чарли отправил малышку на охоту. Хитрый трюк. Ни один Токси не способен выловить Феннера, а хитрая бабенка загонит его в ловушку. Она должна обезвредить Олина и сдать грузчикам, которые его переправят сюда. Таков новый план Чарли. Он реален, и я думаю, что в субботу будет проведен в жизнь.

– Почему в субботу?

– Потому что сегодня утром Чарли получил телеграмму от мисс Мата Хари. Она заказывает грузчиков на субботу. Дамочка очень хитра. Она не указала обратного адреса. Она указала угол Балтимор-сквер и Карин-стрит. Это в районе парка Вашингтона, где был обнаружен след Феннера. Трудно говорить с уверенностью, что Феннер живет в угловом здании, но одно ясно, что Эвелин захочет дать инструкции своим ребятам и повидается с ними до операции. Она назначила встречу на шесть вечера. Для постели рановато. Очевидно, она отправится к Олину после того, как встретится с грузчиками и уточнит график работы. Если ты сумеешь предотвратить этот фокус, Феннер даст тебе убежище.

– Сегодня четверг. У меня осталось ровно двое суток.

– Вагон времени.

– Но аэропорт перекрыт. Я под наблюдением.

– Это поправимо. Ты сможешь ускользнуть. Твой черный ход выходит во двор. Пока твой «кадиллак» стоит у подъезда, ребята будут чувствовать себя спокойно. Они начнут суетиться в тот момент, когда поймут, что ты опаздываешь в аэропорт. Самолет готов к отлету, а ты сидишь дома. Здесь они поднимут тревогу, но это произойдет через два часа. В трех кварталах отсюда, на Брайтон-авеню, у бара «Трубадур» стоит синий «бьюик». Машина заправлена. Она чистая и ни на ком не висит. Садись в нее и езжай из города через Нью-Йорк на юг. К ночи доберешься до Филадельфии, а утром сядешь на любой рейс до Чикаго. Помни одно, Стив, ты теперь не можешь спокойно ходить, хвататься за дверные ручки, знакомиться с людьми. Прежде чем ты возьмешь направление на юг, ты должен помотаться по городу и определить, нет ли за тобой слежки. Запоминай все машины, людей, не открывай сам свои чемоданы, а доверяй ключи носильщикам, не выходи из-за угла, не выглянув. В твоем положении трудно уцелеть, но при большом желании можно. При очень большом желании и при очень большой осторожности. Возьми свой пистолет.

– Зачем он мне? Я не умею стрелять.

– Вот эта красная кнопочка не позволит тебе выстрелить. Переведи ее сюда и нажимай на спусковой крючок, пока не попадешь в цель. Но старайся, чтобы ствол смотрел в сторону неприятеля. Большим я тебе помочь не смогу, Стив.

– Зачем ты это делаешь? Только не говори, что ты ко мне привязан и хочешь мне добра.

– Потому что я ненавижу Чарли и ненавижу Эвелин. Потому что ты расскажешь об этом Феннеру, и он возьмет и меня. Мы вновь будем все вместе, как в старые времена. Я буду ждать вашего сигнала. Я надеюсь на твой успех, Стив. Ты всегда, как и Олин, был везунком. Вам вся жизнь подавалась на тарелочке, а мне приходилось перегрызать людям глотки, но я так ничего и не достиг.

На камине зазвенел телефон. Заговорщики повернули головы к аппарату, затем переглянулись.

– Ты ждешь звонка?

– Девочки звонят без перебоя. Просто мы напряжены.

– Подойди к телефону.

Стив снял трубку и попытался разыграть веселость.

– Я вас слушаю. Стив у телефона.

Но у него получилось что-то похожее на карканье.

– Мистер Джилбоди, звонит Бэсси. Извините за беспокойство, но мистер Доккер вызывает вас к себе.

– Спасибо, крошка. Я скоро буду.

Стив опустил трубку на рычаг.

– Кажется, мы опоздали! Чарли требует меня к себе. И это после того, как он не замечал меня в течение двух недель и даже не отвечал на приветствия.

– Да. Дело осложнилось, но план менять поздно. Пора сматываться.

Люк достал ключи от машины и передал Стиву.

– Собери самое необходимое и к черному ходу.

Через десять минут они вышли на улицу. Люк свернул налево, а Стив направо.

До семи вечера он мотался по Нью-Йорку на синем «бьюике» и не отрывал взгляда от зеркала заднего обзора. Стив срывал машину с места на светофоре; нарушая правила, сворачивал на высокой скорости на перекрестках. Он пытался обнаружить слежку любым путем, но не понимал, что делал себе вред.

Когда Люк инструктировал Стива, он тоже не мог предположить, что Чарли поступит умнее и проще, чем противник.

Чарли связался с начальником департамента дорожной полиции и дал ему конкретное задание, чтобы как только обнаружат машину с его секретарем, взяли ее под наблюдение и сообщали ему обо всех ее передвижениях.

Приказ Чарли выполнялся безукоризненно. Возможно, что ни один полицейский не обратил бы внимания на водителя скромного «бьюика», если бы тот не начал грубо нарушать правила дорожного движения. Постовая и дорожная полиция города передавали дежурному точный маршрут следования Стива Джилбоди, при этом ни одна машина его не преследовала. Маленький Токси получил от Чарли описание «бьюика» и спокойно дремал за рулем своего «паккарда» в центре города. Когда Джилбоди вырвался за территорию Нью-Йорка, и взял курс на Филадельфию, то убийца номер один, Маленький Токси, получил эту информацию через три минуты и включил двигатель. Токси рассчитывал нагнать беглеца на сороковой или пятидесятой миле. Ему и в голову не приходила мысль, что жертва может ускользнуть от него.

Джилбоди тем временем снизил скорость. У него в запасе было около двух суток и он не торопился.

5. Долги в портфеле курьера

Дома на Линкольн-стрит обслуживались на высоком уровне, а по кварталу шныряли патрульные машины, как тараканы по подвалам гетто.

Слим притормозил у дома Майры Браун и остановился у подъезда. Несколько секунд он сидел не двигаясь. В памяти всплыли воспоминания недавнего прошлого. Из этого подъезда вынесли труп Чеза и порыв ветра сорвал простынь с окровавленного тела. Слим помотал головой, словно хотел что-то стряхнуть с волос и резко вышел из машины. В руках у него был пухлый портфель, и выглядел он очень респектабельно.

Он вошел в подъезд, светлый просторный холл встретил его теплом и мягкими коврами.

Слева висел список жильцов, и в нем значилось имя Майры Браун. Девушка проживала в тридцать пятой комнате, если доверять списку. Слим намеревался отправиться к лифту, но его остановил голос. Кошмарный журчащий голос. Слим про себя подумал, что так журчит вода в унитазе. Он остановился и медленно повернул голову назад.

– Вы ищете Майру?

– Надеюсь, что уже нашел.

С искривленной физиономией его оглядывала пухлая блондинка, от которой на милю несло дешевыми духами. А он уже решил удивиться, что в таком доме нет привратника. На ней было красное кимоно с драконами, а на выдающемся животе выделялось огромное масляное пятно. У дамы были накрашены губы малиновой помадой, но растрепана прическа. Она вся состояла из противоречий. Но больше всего Слима удивил тот факт, что стареющая красотка ходила в одном чулке.

– Я вас оторвал от дел?

– Мое дело за домом следить.

Сквозь приоткрытую дверь он видел часть крикливо обставленной квартиры.

– Вы мне что-то хотели сказать о Майре?

Дама криво усмехнулась. Похоже, что она вообще была косоротой.

– Ловкач! Ладно, можешь зайти ко мне на пять минут.

– Благодарю за оказанную честь.

Дама посторонилась, освобождая проход и пропустила незнакомца.

Дверь она оставила открытой. Слим оказался в квадратной комнате, где было все, что нужно и не нужно. Блондинка проскользнула между стульев, кресел и диванов и оказалась по другую сторону круглого стола, где находился бар.

– Выпьешь чего-нибудь, красавчик?

– Боюсь, что нет. У меня другой настрой.

– А я выпью.

Хозяйка налила себе виски в высокий стакан и тут же опрокинула его в рот.

– Крепкая дрянь! – прожурчала она и налила еще столько же.

– Так что с Майрой?

– Она свалила.

– Что? Но у нее здесь пяти-комнатная квартира.

– А ты там был?

– Конечно. Как только заезжаю в Чикаго, то обязательно захаживаю к крошке Майре. Правда, меня не было больше месяца.

– И тебя ни разу не застукал ее макаронник?

– Какой макаронник?

– Или ты придурок или прикидываешься. Эту квартиру ей снял один гангстер два месяца назад. Его здесь накрыли и грохнули. К нам повалили репортеры. Прохода не было. Подъезд приходилось запирать. Ну, Майра и свалила.

– Из-за репортеров?! Ерунда!

– Глупец! Неужели непонятно, что она заложила макаронника?

– Плевать мне на этого типа. Где ее искать?

– Приспичило?

– Пойми меня, голубка, я тоже немало денег потратил на эту кошечку. Вот полный портфель подарков несу, а ты мне говоришь: «От ворот поворот!». Я так не привык!

– Не знаю, парень, чем тебе помочь, но видать, придется тебе в борделе искать свое счастье. Майру забрал один парень. Она называла его Боб. Но я видела его морду в журнале, его зовут Роберт Гаспар. Скандальная личность. Он играл в бейсбол, но его из команды вышибли за наркотики. Он раза два приезжал к Майре, а на третий, они вышли вместе и несли два чемодана.

– У этого Боба была машина?

– Двухцветный «олдсмобиль», белый с голубым, двухместный. И ку-ку! Нет пташки.

Блондинка выпила свой виски, икнула, посмотрела на бутылку и, подумав, налила еще.

– А ты был в ее салоне? – неожиданно спросила блондинка.

– В цветочном салоне Тайры-сан? Конечно. Мы там и познакомились. Она и там не появляется. Ладно, хозяйка, спасибо за приют. Пойду спать.

– Пора бы. Второй час ночи.

Для многих это время казалось поздним, но не для посетителей клуба «Белая роза».

Слим обследовал местность и понял, что Патти Муир прятаться не будет. Она находилась под надежной охраной. Клуб был обнесен семифутовым забором, а у ворот стояли строгие мальчики и проверяли приглашения и членские карточки. Цепочка машин выстроилась в очередь и каждая проходила сквозь строгий кордон охраны.

Слим оставил машину в стороне, отошел в сторону вдоль забора и, подобрав подходящее место, осмотрелся. Вокруг был парк, черные деревья, черное небо, и шум ветра. Слим расстегнул портфель и высыпал содержимое наружу. В портфеле лежали две веревки, одна с крюком, вторая без. Слим убрал одну веревку на место, а вторую, ту, что имела на конце якорь, он набросил на забор. Это был проверенный метод, а Слим пользовался только теми вещами, о которых имел представление.

Через минуту он собирал веревку на место, но уже с другой стороны забора.

Аллея вывела его к центральному входу, где стояло много машин и у дверей толкались мужчины в смокингах и женщины в платьях до пола.

Он обошел здание с другой стороны и увидел одинокую тусклую лампочку над дверью, обитой железом. Здесь никто не толкался. Слим подошел к двери и нажал кнопку звонка.

Ему открыли минуты через две. Если бы Слим захотел проскочить внутрь мимо этого человека, то ему это вряд ли удалось бы. Просветов не имелось. Громадина, похожая на слона в смокинге, с удивлением смотрела на незваного гостя.

– А где твоя машина?

– Хороший вопрос, дядя. Посторонись, дай пройти.

– Так ты не шофер? Ты не привез продукты?

– А ты не видишь? Можешь съесть меня, но я не съедобный, отравишься, дядя. Дай пройти.

– Знаешь, что я с тобой сделаю, племянник?

– Ничего. У меня нет штопора, я не могу тебя выдернуть.

Морда слона озлобилась. Он протянул руку к Слиму, но получил сильный удар в живот. Боксеру показалось, что он ударил диван. Кулак утонул, но тут же отпружинил назад. Второй удар он нанес в лицо. Мимо такой головы не промахнешься, но ему показалось, что эта штуковина гранитная. Еще несколько ударов и Слим вспотел, а дядя попер на него, как гигантский краб. У него шла кровь носом и он ревел, как пожарная машина на выезде.

Слим отступил назад, отошел к столбу и приготовился к атаке. Гигант размахнулся и ударил. Его кулак походил на гирю, с которыми работают силачи в цирке. Человек-гора был слишком медлительным. Слим увернулся и удар пришелся в фонарный столб. Что-то треснуло, то ли кулак, то ли столб. Слим выскользнул у него из под рук и проскочил в освобожденный дверной проем. Гигант ревел от боли и злости, но когда он вернулся, то дверь была закрыта на засов.

Человек-гора взглянул на верх. Пять этажей, сотня комнат, шестьдесят столиков. Поиски нахала казались затруднительными, но необходимыми.

Слим тем временем поднялся на третий этаж. Апартаменты Патти Муир значились под номером шесть. Тут на каждой двери висела табличка с именем, очевидно, проживающие здесь люди путались в цифрах.

Слим дернул за ручку, но дверь не открылась. Он воспользовался отмычкой и проник в шикарный номер из трех комнат. Слим вошел в спальню и осмотрел потолок, пол, стены и мебель. Его заинтересовала люстра и раздвижная ширма из черного шелка.

Последний танец перед перерывом был самым тяжелым. Канкан завершал отделение и танцовщицы уходили на тридцатиминутный перерыв.

Брюнет с тонкими усиками, в белом смокинге с гвоздикой в петлице, подал руку Патти и помог ей спуститься с подмосток за кулисы.

– Дорогая, ты не хочешь посидеть да столиком? Я заказал холодное шампанское.

– К черту тебя и твое шампанское. Ты видишь, что я мокрая, как мышь!

– Да, мышонок, работенка у тебя тяжелая.

– Идиот! Ты всю ночь меня тискал и днем не дал поспать и хочешь, чтобы я весело виляла задницей и улыбалась?!

– Бедная жертва любви!

– То, что жертва, это точно! Неси шампанское в номер, но только холодное.

– Слушаюсь, радость моя.

– И учти, козлик вонючий, что ты должен оплатить мои хоромы за три месяца вперед, не то я тебя на порог не пущу.

– Но, киска, я же не гангстер. Где я возьму сразу столько денег? Твои подружки живут в грим-уборных и счастливы!

– Будешь рассуждать, пойдешь жить к подружкам.

– Я все сделаю, лапочка!

Он проводил ее до лифта и поскакал за шампанским, а Патти пустила ему вслед пару слов, которых не выдерживает бумага.

Ее номер оказался открытым. В гостиной сидел какой-то тип с мордой боксера и кошмарным взглядом. У Патти пробежала дрожь по всему телу. Она хотела закричать, но в горле встал комок, она хотела убежать, но ноги налились свинцом. Сейчас она походила на кролика, который явился на завтрак к удаву.

– Скажи мне, детка, где прячется твоя подружка Майра? У своего дружка Боба?

В ответ она кивнула головой.

– Адрес?

– Семнадцатая авеню, шестьдесят два, четырнадцать.

– Хорошо. Пойдем.

Слим подошел к Патти, взял ее за руку и провел в спальню. Они остановились посреди комнаты, где стояла черная ширма. Слим отодвинул ее в сторону, и Патти увидела обычный табурет, который принесли сюда из ванной комнаты. Она подняла голову выше и увидела петлю. Веревка была привязана к крюку, на котором висела люстра, но сейчас люстры на месте не было.

Слим подал даме руку. Он не был столь галантным, как тот слащавый тип с цветочком в петлице, он был требовательным и неумолимым. Ни слезы, ни что не могло спасти ее. Патти поняла это, как только вошла в номер.

Она подала ему руку, и он поднял ее на табурет.

– Джак ждет тебя, детка. Он будет вершить над тобой свой суд. Он просил, чтобы я привел тебя к нему. Иди. Вы скоро увидитесь.

Он достал одну из тех фотографий Джака, которыми были увешаны все перекрестки в городе, развернул листок и разгладил его, прикрепил к пестрому костюму танцовщицы. Улыбнувшись, он накинул ей веревку на шею и спрыгнул с табурета, на котором вдвоем было слишком тесно. В глазах Патти застыли слезы. Нижняя губа тряслась. Она вскрикнула, но Слим выбил табурет из-под ее длинных стройных ног. Крик превратился в хрип и вскоре пропал.

Он уже подходил к двери, когда услышал слабый стук. Он поставил портфель на пол и открыл дверь.

Перед ним стоял сверкающий, как мелкая монета, тип, похожий на сутенера и держал ведерко с шампанским в руках.

Слим зацепил пальцем за нагрудный карман его смокинга и втянул его в номер. Удар был так силен, что клиент, ведерко и шампанское разлетелись по гостиной в разные углы и после некоторого грохота и дребезжания все затихло. В руке Слима остался нагрудный карман и гвоздика.

Он поднял свой портфель и вышел из апартаментов.

Пока человек-гора организовывал облавы и перекрывал выходы, Слим вылез в окно туалета первого этажа и пробрался к забору в то место, где его перелезал.

На семнадцатую авеню он приехал в начале третьего ночи. Майра сменила шикарную квартиру на вонючую нору. Здесь не было ковров, здесь не было привратницы, но здесь стояла вонища и горела засиженная мухами лампочка. Лифта здесь тоже не было, и на пятый этаж Слим поднялся пешком. За неимением звонка в дверь пришлось стучать.

Ему повезло. Хозяева были дома и не спали. Что они делали, Слим не понял, но им было весело. Это он понял потому, что парень с расширенными зрачками, который пропустил его в квартиру, был в женской комбинации и с накрашенными губами.

– Это ты стучал? – спросил странный хозяин.

– Я отвечу тебе завтра.

Слим прошел в комнату. Она была единственной. На широкой кровати лежала Майра. На ней ничего не было кроме мужского галстука и шляпы. Черным карандашом были нарисованы усики.

Эта парочка хорошо повеселилась. В воздухе стоял стойкий запах марихуаны. На полу и столе стояли бутылки с дешевым вином.

– Это ты стучал? – не успокаивался хозяин.

– Нет.

– Тогда выйди и постучи, но на этот раз я тебе не открою.

Слим взял его за шею, развернул и толкнул в угол. Парень улетел, сверкая пятками, перескочил через стул и свалился у комода.

Слим подошел к женщине, она смотрела на него мутными глазами и глупо улыбалась.

– Ты даже не поймешь, что с тобой произошло.

– Это ты стучал? – спросила она.

– Нет. Это твоя смерть стучала.

– Она дура? Я ее не приглашала.

– Она дура и не нуждается в приглашении.

За спиной раздался выстрел. Слим оглянулся. Пуля угодила в стену в трех футах от него.

– У тебя дрожат руки, Боб.

Слим выдернул подушку из-под головы Майры и швырнул в парня.

Подушка сбила его с ног, и он выронил пистолет. Слим поднял хозяина с пола, отволок в ванную комнату и отключил на несколько часов его из жизни. Заперев ванную на щеколду, Слим вернулся в комнату и застал Майру возле того места, где лежал пистолет.

Он не придал значения ее мучительным стараниям поднять оружие с пола. Слим вытянул из портфеля веревку, отвязал от нее крюк и, сделав петлю, подготовил место казни, как это было сделано у ее подруги.

На сей раз сценарий выглядел несколько иначе. Слим связал руки женщине, выслушивая отборную брань, а затем засунул ей кляп в рот. Когда он поднял ее на табурет и надел "петлю на шею, глаза Майры начали обретать осмысленное выражение.

Слим открыл настежь оба окна, достал из кармана портрет Чеза, содранный с забора и, разгладив его, приколол булавкой к галстуку.

Он не стал выбивать табурет у нее из-под ног. Он сказал:

– Твой угар скоро выветрится осенним промозглым дуновением. Ты должна умереть в полном сознании. Твои ноги недолго тебя продержат. Они подкосятся и ты повиснешь. Твоя душа провалится в преисподнюю, и ты встретишься там с тем, кто тебя осудит на истинные мучения. Я лишь посыльный, который разносит чужие долги. Прощай, детка!

Слим не стал забирать свой портфель. Он был пуст.

6. Пророчество профессионала

К ночи Стив так устал, что решил переночевать в дороге. Какой смысл ждать первого рейса в аэропорту Филадельфии, когда можно подъехать к самолету за полчаса до отлета. У него было еще время и он мог себе позволить выспаться.

Первым, что ему попалось на пути, после принятия этого решения, был шикарный небоскреб с огромными буквами на крыше "Отель «Вирджиния». Эту неоновую надпись он увидел за две мили до многоэтажной башни.

Джилбоди подкатил к освещенному рекламой зданию и поставил машину на стоянку. Взяв свой чемодан из багажника, он направился к входу. Его встретил радушной улыбкой швейцар и донес его чемодан до дежурного портье. В холле находилось немного народу, и Стив решил, что проблем с номерами не будет. Он знал, что эти места славятся своей дичью и озерами, и отель рассчитан на охотников, а не на автомобилистов, но, очевидно, сезон охоты еще не начался. В мыслях Стив себя поправил: «Сезон охоты начался, но это касалось не дичи. Охота на человека ведется в этом мире круглогодично».

Обаятельный улыбчивый портье, похожий на конферансье из дешевого балагана, склонил голову набок и уточнил:

– Вам нужен хороший удобный номер, с широкой кроватью и большой ванной до завтрашнего утра.

– Вы очень проницательны.

– Пятнадцатый этаж. Номер 1560. Сорок долларов, деньги вперед.

Портье положил ключ на стойку и взял ручку, чтобы вписать имя гостя в регистрационный журнал.

Джилбоди достал бумажник, отсчитал деньги и подал администратору.

Мальчишка подхватил его чемодан, но Стив остановил его.

– Не суетись, сынок, он ничего не весит, и я сам его донесу.

Взяв у парня свою поклажу, Джилбоди направился к лифтам.

Его довезли до десятого этажа, он хлопнул ладонью по лбу и произнес:

– Везите вниз, я забыл ключ на стойке.

Лифтер с невозмутимым видом нажал пальцем в белой перчатке на кнопку «стоп», затем на кнопку с цифрой «один».

Для Джилбоди сегодня был тяжелый день. Нервотрепка, суета, гонки. Он с трудом держался на ногах и неудивительно, что он стал рассеянным. Как только Стив выехал на автостраду, он расслабился. В городе за ним никто не следит, и ему удалось выскользнуть из лап Чарли. Охотники остались без дичи.

Двери открылись, и Стив вышел. Он сделал два шага и замер на месте.

Возле портье стоял маленький человечек в котелке, с тростью, длинным носом и дьявольской бородкой клинышком.

Джилбоди почувствовал, как кровь отхлынула от лица, а ноги стали подкашиваться. Он с трудом взял себя в руки и сделал шаг в сторону, скрывшись за квадратной колонной внушительных объемов. Теперь он мог наблюдать за лилипутом из-за угла.

Стив дождался, пока клиент получил ключи и, пройдя от стойки к лифтам, уехал. Он вернулся к портье и увидел свой ключ, лежащий у края стойки, там, где он его и оставил.

– Извините, сэр, я забыл спросить ваше имя, вы очень быстро ушли, но я зарегистрировал вас под именем Джонсон. Вы не возражаете?

– Ничего банальней придумать не могли. А этого коротышку вы зарегистрировали под именем Смит?

Портье перестал улыбаться и осмотрелся по сторонам. Джилбоди почувствовал свое превосходство и пошел в атаку.

– Какой номер он снял?

– 1660.

– Над моей головой? Хитрец! Номер 1760 свободен?

– Да, сэр. Половина отеля пустует.

– Сколько он тебе дал на чай?

– Один доллар. Но вы что-то подозреваете?

– Да. Но это не имеет значения. – Стив достал бумажник и достал пятидесятидолларовую купюру. – Дай мне ключи от номера 1760, остальное возьмешь себе и запомни, что теперь ты на моей стороне.

– Конечно, сэр. Я и был на вашей стороне. Вы очень обаятельный человек, а у этого карлика взгляд, как лезвие бритвы. И одет он, как туг гороховый. Чего стоит его белый шарф, перекинутый через плечо.

– Он бывший циркач. Видели бы вы его на арене! Ну ладно, я устал.

На сей раз Джилбоди подозвал посыльного и передал ему свой чемодан и ключи от нижнего номера.

– Вперед, парень!

В коридоре пятнадцатого этажа было пусто. Они дошли до двери с номером 1560 и мальчишка вставил ключ в скважину. Стив отступил назад на три шага. Сейчас он вспомнил всё инструкции, данные ему Люком. Дверь открылась. Мальчишка вошел в помещение и включил свет. Ничего не произошло. Стив облегченно вздохнул и вошел следом.

Большая, уютная, хорошо освещенная комната. Джилбоди дал парню монету и выпроводил за дверь.

Не снимая плаща и шляпы, Стив сел на диван и задумался.

Главная проблема заключалась в том, что он должен обхитрить хитреца. Джилбоди не стал ломать голову, как Маленькому Токси удалось выйти на него и следовать за ним по пятам. Стив исключал наводку Люка. Тому было проще сдать его Чарли, чем наводить Токси на след. Джилбоди имел одно преимущество, он знал, что убийца находится в номере над его головой. Он знал, что Токси не будет терять времени зря и покончит с ним этой ночью. Он знал, что Токси не будет стрелять и резать его ножом. Смерть должна носить случайный характер, иначе Чарли затаскают в прокуратуру.

О Токси ходили легенды, он убирал свои жертвы невероятным образом. Босс Бруклинского клана любил кататься на коньках и однажды ушел под лед в том месте, где сотни людей ездили и ничего с ними не случалось. Один из конкурентов Чарли поскользнулся на рассыпавшихся бусах дамы из света, где он весело проводил время, слетел со ступеней вниз, сбил официанта с подносом, бутылки и фужеры полетели следом, а он изрезался так, что умер от потери крови, не доехав до больницы. Мистер Горобец, который скупил акции концерна, принадлежащего Счастливчику Лучиано, умер в собственной ванной, поскользнувшись и разбив себе голову о край ванны, а после этого сварился в кипятке. Причем Горобец заперся изнутри. Эти и многие другие истории зафиксированы как несчастные случаи, и на то были все основания. Если бы Токси не работал на Чарли, Стив не знал бы о том, что все эти убийства совершил лилипут, продумав операции до мельчайших деталей.

Стив встал и начал обход своих владений. То, что в номере имелся балкон, его не очень радовало. Ничего не стоило спуститься по веревке с верхнего балкона на нижний. Правда, фантазии Джилбоди не хватало на дальнейшее развитие событий. Как может человек умереть случайно в собственной кровати во сне? Его можно удушить подушкой, отравить газом, накачать снотворным, сделать укол. Но все это раскрываемо. Нет, Токси не так примитивен.

Обходя номер, Стив осмотрел ванную комнату, и, когда взялся за дверную ручку, чтобы выйти, застыл на месте.

Он медленно повернул голову назад и посмотрел на окно. В ванной комнате было окно. Совсем маленькое. Такой человек, как Стив, в него не пролезет, но для Токси этих размеров хватит и еще запас останется. Это было самое простое и оптимальное решение. Но можно Токси и подтолкнуть к этому решению.

Джилбоди встал на ванну и выглянул в окно. Фрамуга открывалась наружу, и он мог заметить, что во всех этажах эти окна открыты. От высоты у него закружилась голова и Стив спустился на пол.

Почему бы Токси не воспользоваться проверенным методом? Коротышка и не подозревает, что его жертва знает о готовящейся ловушке. Страх уступил место азарту. Смертельная игра с супер-киллером века не могла увенчаться успехом, но Стив не думал об этом. Он доказывал себе, что способен совершить хоть один стоящий поступок в жизни, которая так бездарно кончалась.

Стив вернулся в спальню, бросил чемодан на кровать, достал из него халат, полотенце, но у него не было хорошего ножа. Маленький изящный перочинный не мог сослужить хорошую службу, но за неимением другого, он сунул нож в карман, а халат и полотенце отнес в ванную.

Он открыл кран до отказа, чтобы шум воды был слышен наверху, и Токси понял бы, что сосед намеревается принимать ванну. Выйдя, Стив запер дверь на щеколду. У Токси не останется выхода и придется выбираться тем же путем.

Джилбоди вышел в коридор, запер номер и поднялся по лестнице на два этажа выше.

Он торопился. Он знал, как быстро принимает решения Токси. Переход занял три минуты. Джилбоди открыл дверь номера 1760 и, войдя в гостиную, не стал включать свет. Захлопнув дверь, он достал нож и нащупав шнурок от портьер, срезал его. Шелковый шнур был слишком тонок, чтобы выдержать вес человека, но он был достаточно длинным, чтобы Стив мог сложить его вдвое.

Выйдя на балкон, Джилбоди привязал веревку к перилам, не перебрасывая через парапет, и побежал в ванную комнату, сбивая по дороге стулья.

Взобравшись к окну, он выглянул наружу. Стив молил Бога, чтобы его фокус удался. Не может быть, чтобы человеку не везло всю жизнь. Должен быть хоть какой-то шанс. Пусть он его упустит, но он должен у него быть. Одна единственная попытка.

Когда он увидел, как из окна ванной комнаты, что находилась этажом ниже, была выброшена веревка, Стив понял, что Всевышний услышал его молитву. Толстый канат просвистел в воздухе и повис. За шумом воды никто бы этого не услышал. Стив заметил, как из окна высунулась маленькая, почти детская, ручка. И тут же отпрянул назад. Спустившись вниз, Джилбоди бросился на балкон. Он скинул двойной шнурок за перила и перелез сам. Он старался не смотреть вниз. Стоя на карнизе, он взялся за веревку и начал сползать по ней. Шелк скользил во вспотевших руках. На конце он не сделал узлов, и ноги соскользнули с веревки, она оказалась коротка, и он не доставал мысками ботинок до перил. Руки продолжали скользить, и скорость его падения увеличивалась. Стив качнулся, и когда его тело, как маятник, отошло от здания, он вскрикнул. Его качнуло назад, и в эту секунду веревка кончилась, ее конец выскользнул из рук, и он упал на балкон.

Кроме легкого ушиба копчика, никаких повреждений. Джилбоди поклялся, что если он выживет, то каждое воскресенье будет ходить в церковь.

Через несколько секунд он был в ванной номера Маленького Токси. Стальной крюк якорного образца впился в деревянную раму своим острым концом. От крюка шел мощный канат и исчезал в окне на фоне звездного неба.

Джилбоди поднялся на край ванны и, достав нож, начал подпиливать канат. Нож был таким миниатюрным, что толщина веревки превышала длину лезвия.

Джилбоди взмок. Он понимал, что Токси сможет удержаться и на одной ниточке из этого плетения, но ничего не мог поделать. Он высунул голову наружу и увидел, как две маленькие ручки ловят канат в воздухе. Токси решил вернуться назад и ждать у себя, пока Стив зайдет в ванную. Он не смог выйти из нее и проверить номер. Стив взглянул на канат. Он был распилен на четверть за две минуты каторжной работы. Циркачу взбираться несколько секунд и, если он увидит веревку с надрезом, то ни один шкаф не поможет Стиву спрятаться. Джилбоди отбросил нож в сторону, нащупал за поясом пистолет, и, вытащив его, вытянул обе руки вперед, целясь в окно. В памяти вспыхнули слова Люка: «Красную штучку нужно перевести вниз, это предохранитель».

Стив взглянул на пистолет и увидел красный стальной рычажок у большого пальца. В эту секунду в окне появилась голова Токси. Его зловещая мордочка с влажными черными глазами и узким длинным носом напоминала гиену.

Джилбоди опустил рычажок вниз, вытянул руку и нажал на курок.

Раздался хлопок, зазвенело в ушах, а правый глаз Токси превратился в кровавую дыру. Несколько секунд его отвратительная мордочка еще торчала в окне и в какую-то секунду исчезла.

Стив сунул пистолет за пояс и поднялся на ванну. Он с большим трудом выдернул крюк из рамы и выбросил веревку за окно.

Резкий спад напряжения сделал его медлительным и движения неуклюжими. Он тихо вышел из номера и поднялся наверх. Теперь он не беспокоился за последствия и включил свет.

Шторы валялись на полу. Он поднял их и сложил в кресло, затем снял веревку с балкона и бросил ее к занавескам. Никто не застрахован от того, что в его номере может оборваться шнурок от штор.

Закончив уборку, Стив спустился в свой номер, выключил воду в ванной, собрал вещи в чемодан и, прихватив плащ и шляпу, вышел в коридор.

Портье встретил его с удивлением.

– Вам не понравились ваши номера, сэр?

Стив положил ключи на стойку.

– Они отвратительны. В них могут жить только лилипуты.

Джилбоди подозвал к себе одного из мальчишек и отдал ему ключи от машины и чемодан.

– Подгони синий «бьюик» к подъезду.

– Хорошо, сэр. Какой номер машины?

– Ты думаешь, я помню?

– Тогда вы должны мне ее показать.

– Хорошо, пойдем.

Когда они вышли на улицу и взглянули на стоянку, то все машины при слабом освещении выглядели черными.

– Где вы ее оставили?

Стив положил руку парню на плечо и сказал:

– Пойдем искать.

Они спустились по ступенькам вниз и пошли между машинами, осматриваясь по сторонам.

– Вот что я тебе хочу сказать, мальчуган! – начал бубнить себе под нос Джилбоди. – Есть одна смешная закономерность. Профессионалы должны бояться неуклюжих очкариков.

– Зря вы, сэр, уезжаете на ночь глядя. Вам бы надо выспаться.

– Возможно, но не получается. – Стив указал пальцем на машину в третьем ряду в десяти шагах от того места, где они стояли. – Вот мой «бьюик»!

Парень побежал вперед, а Стив с трудом передвигал ноги. Когда мальчишка открыл дверцу, то раздался оглушительный взрыв. Яркая вспышка мелькнула в глазах Стива, и его куда-то отбросило.

Он упал на землю и перед тем, как потерять сознание, его губы прошептали:

– Ты прав, Люк, я везунок!

Он очнулся в обычной комнате, а не в больничной палате. В первую очередь Джилбоди улыбнулся. У него отлично работала голова, и он сообразил, что пребывает в стане живых, а не мертвых.

Возле него сидела миленькая девушка, а он лежал в широкой кровати в своей пижаме, а костюм висел рядом на стуле.

– Кто обо мне позаботился?

– Весь отель принимал участие в вашем спасении.

– А как мальчик?

– От него ничего не осталось. В машину была подложена бомба. Вас контузило не очень сильно, и у вас сломано два ребра и несколько порезов от осколков. Врачи сочли возможным не запирать вас в больницу.

– А где я?

– В своем номере на пятнадцатом этаже.

Стив попытался встать, но не мог. Ему сдавило грудь. Он почувствовал на себе бинты.

– Лежите спокойно. Вам не следует двигаться. Надеюсь, вы застрахованы. Мне ведено позвать управляющего, как только вы проснетесь. Он свяжется с вашей страховой компанией, и та оплатит лечение.

– А кто вы?

– Я горничная, но раньше работала медсестрой и у меня есть опыт.

– А который сейчас час?

– Три часа дня.

– Три часа, пятница?

– Конечно. А что вас удивляет?

– Ничего.

В дверь постучали, и в номер вошел портье. Лакейская улыбка не сходила с его лица.

– Лола, деточка, прогуляйся немного. Надо принести больному чего-нибудь поесть. Лучше всего кофе и сэндвич. Скажи в баре, чтобы записали на мой счет.

– Хорошо. Позвать управляющего?

– Нет, не стоит. Надо дать человеку отдохнуть, а эти невежи начнут свои расспросы и только повредят скорой поправке.

– Хорошо.

Девушка вышла из номера.

– Ну, что ты для меня приготовил, пройдоха? – спросил Джилбоди.

– Все очень просто, сэр. Легавые нашли трупик маленького человечка. Очевидно, он был гостиничным вором, рядом лежала веревка с крюком. Очень похоже на то, что он лазил из номера в номер через окна в ванных комнатах, которые никто не запирает. Нормальный человек сквозь такую щель не пролезет. Кому придет в голову запирать эти форточки?!

– Но мне это не очень интересно.

– Как знать. Вы вчера очень возмущались этим соседством. Боялись коротышку, не так ли?

– Да я понятия не имею, о чем вы говорите.

– Звучит убедительно. Полицейские могут поверить. Но тут есть одна загвоздка. У малыша в кармане найдены ваши фотографии. Пока еще полиция не знает, кто изображен на этих снимках, но я могу им подсказать.

– Ловкач. Но что это доказывает? Наемный убийца хочет меня убрать, получает мои фотографии, а потом подкладывает взрывчатку в мою машину. Я чудом остался в живых. Я жду аплодисментов, а не вопросов.

– Идеальный выход из положения. Но когда вас контузило, я принимал самое активное участие в вашем спасении. Это я тащил вас к вам в номер на своем горбу. Но что-то мне давило на горб. Что-то очень твердое. Когда я вас свалил на кровать, то заметил за поясом небольшой пистолетик. Из ствола воняло гарью. Я его аккуратно достал, чтобы никто не заметил. Сейчас он у меня. Вы умный малый, но ваша деревянная башка забыла, что выпущенная из ствола этой милой игрушки пуля застряла в черепушке этого карлика! На пистолете ваши отпечатки.

– Ну все, гнида! Ты выиграл! Чего ты хочешь?

– Бумажник.

– Сколько стараний и все напрасно. Я сам на нулях. Можешь взять его в пиджаке.

Портье усмехнулся и полез в карман. Его лицо вытянулось, когда он не насчитал и двух тысяч.

– Не повезло тебе со мной, приятель!

– Ладно. Не такая уж я гнида, как ты думаешь. Вот тебе на чай десятка. Возвращаю должок!

Он бросил на стол купюру, ключи и завернутый в платок пистолет.

– Что это за ключи?

– Коротышка приехал на бежевом «паккарде», это тебе компенсация за бьюик. Я машинами не занимаюсь. На будущее знай, что от мокрого оружия надо избавляться. Такая пушка тебя быстро к горячему стульчику подведет. И нечего здесь разлеживаться. У легавых твои фотографии. Одевайся и иди за мной, я покажу тебе черных ход и служебный лифт.

– Ну хоть знаю, за что плачу!

Девушка принесла поднос и поставила на стол. Портье ее тут же выпроводил, сказав, что больному нужен покой и сон.

Он помог Стиву подняться на ноги и одел его. Он собрал еду в пакет и сунул в чемодан. Он вывел Стива на улицу через множество подсобных лабиринтов и провел к стоянке. Он нашел машину маленького Токси и усадил в нее своего подопечного. И он в итоге заслужил благодарность.

– Спасибо, приятель! Извини за гниду. Жаль, что у меня оказалось так мало денег. В последнее время мне не везет.

– Я бы не сказал.

– Не та карта идет.

– Я так и думал, что вы карточный шулер.

– А у тебя наметанный глаз.

– Многолетняя практика.

– Прощай.

– Прощайте!

Стив Джилбоди включил двигатель и тронул машину с места. Он выехал на шоссе и свернул в сторону Филадельфии. Пришла минута, когда надо было оценить ситуацию.

В Чикаго он опаздывал. У него не было денег на самолет и вряд ли хватит на бензин до Филадельфии. Передвигаться он не может с той же легкостью, что вчера. Ребра давали о себе знать при каждом неуклюжем движении. Если он поедет в Чикаго на машине, то у него на это уйдут сутки. Вряд ли он сможет успеть к началу спектакля.

Джилбоди остановился возле кафе, открыл чемодан, достал сэндвичи и начал грызть их, судорожно соображая, что он может сделать.

Когда он приступил к третьему бутерброду, вонзив в него зубы, его осенила совершенно бредовая идея. Строить какие-то расчеты или надежды на такого рода мысль было глупо, но Стив хватался за любую соломинку.

Он вышел из машины и, не торопясь, как старый инвалид, вошел в кафе.

Бармен разменял ему последнюю десятку и насыпал горсть никеля, указал на телефонную будку в углу зала.

Стив забился в душную будку и вытер пот со лба. Он чувствовал себя, как школьник перед ответственным экзаменом.

Опустив несколько монет в аппарат, он набрал номер и стал ждать. Он решил ждать до победного конца.

На выдаче ручной клади из камеры хранения работал молодой темнокожий парень. У него была привычка брать по несколько квитанций сразу и приносить по шесть – семь чемоданов. При этом он посвистывал и подмигивал всем без исключения. Его фамильярность и небрежность не давали ему возможности собирать достаточно чаевых, но взамен доходов он избавлял себя от скуки.

Притащив очередную порцию чемоданов, он свалил их на парапет и крикнул: «Разбирайте». Две женщины и мужчина забрали свои чемоданы и разошлись в разные стороны.

Линда сделала не больше десяти шагов, как почувствовала, что у нее в руках чужой чемодан. Он был слишком тяжелым. Она поставила его на мраморный пол в самом центре зала аэропорта и прильнула к замкам. Они тут же открылись, крышка откинулась и из чемодана посыпалось женское нижнее белье. Полный чемодан белья. Линда захлопнула крышку, подхватила чемодан и ринулась назад. Туфли на высоких каблуках скользили по полированному камню, ноги разъезжались в стороны, она пробуксовала на месте, но не останавливалась.

Зал был огромен, народу в нем хватало, и искать человека, чью руку ты выпустил, безнадежно. К тому же она не обратила внимания на людей, с которыми получала вещи.

И все же она сумела собрать мысли в кулак и решить, как ей действовать.

Линда подбежала к лестнице и поднялась на галерею. Она бегло осмотрела зал с высоты, затем разбила его на зоны, и начала просматривать каждый участок более внимательно.

Свой чемодан она увидела в руках мужчины, который стоял у табло с расписанием. Но это не он! Ей нужна женщина! В чемодане женское белье. Женщины с чемоданом, как у нее, в зале не оказалось. Первое, что пришло ей в голову, это стоянка такси. Она не должна упустить человека с чемоданом.

Линда спустилась вниз и бросилась на улицу. На стоянке машин стояла небольшая очередь, но человека с похожим чемоданом среди них не было. Линда помчалась назад. Она решила проверить мужчину. Ей не везло! Мужчины у табло не оказалось! Он исчез!

Она просмотрела информацию на табло и выяснила, что здесь значатся рейсы южного направления, и все они улетают с четырех регистрационных коридоров, которые расположены с правой стороны, но на этаж ниже.

Линда помчалась вниз. На один из самолетов была объявлена посадка. Она увидела его с лестницы. Он уже проходил через парапет. Двести ярдов она не осилит за две секунды.

Все, что она сумела сделать – это набрать в легкие воздуха и крикнуть во все горло: «Стой!» По залу разнеслось эхо. Ее призыв возымел силу. Все живые существа в нижнем зале замерли и повернули головы в ее сторону.

Мужчина тоже оглянулся. Она махнула ему рукой, но он не поверил, что такая красотка может окликнуть его, стал озираться по сторонам. Линда воспользовалась растерянностью публики и бросилась к цели.

Она схватила его за рукав в тот момент, когда он хотел перейти рубеж летного поля.

– Что случилось, мисс?

– Вы кто? – задыхаясь спросила она.

– Простите, я вас не понял.

– Вы меня видели?

Это был инстинктивный, но очень точный вопрос. Она знала, что значит для мужчин ее внешность и попала в десятку.

– Да. Мы получали вещи в камере хранения.

– В вашем чемодане женское белье?

Мужчина смутился и огляделся по сторонам.

– Откуда вы знаете? И что тут особенного? Я коммивояжер и торгую тем, что имеет хороший спрос.

– Торгуй, чем хочешь, Но отдай мой чемодан и забери свой.

Линда выронила из рук тяжелую поклажу и весь пол усеяли женские пояса, бюстгальтеры, комбинации и резинки.

– Простите, мистер, я случайно!

Нашлись любезные люди, которые стали помогать растерянному коми собирать женские принадлежности.

Линда взяла свой чемодан и вяло побрела к выходу.

Она вернулась в отель усталой и разбитой. Положив чемодан на кровать, она села рядом и долго смотрела на него. Сначала ее взгляд был злобным и ненавидящим, затем стал смягчаться и Линда улыбнулась. Нежно погладив по замкам, как это делают матери, которые нашли свое потерянное чадо, она вставила маленький ключик и открыла поочередно оба замка. Откинув крышку, она улыбнулась еще шире. Ровными столбиками в несколько рядов лежали пачки ассигнаций. Пятьдесят тысяч! Сколько труда, крови и пота затрачено, чтобы получить эти деньги.

Но теперь все кончено, все позади. Линда завершила свое последнее турне с приключениями и собиралась уйти на покой. Наркотики расшатали ее здоровье и ослабили организм. Она смотрела на себя в зеркало и видела то, чего не замечали мужчины. Она видела свой конец. Он казался ей страшным и неизбежным. Линда надеялась. Она хотела надеяться на лечение. Она слышала о врачах в Канаде и считала, что они помогут ей победить недуг. Ей было двадцать четыре года, а выглядела она на тридцать. Линда хотела жить, она надеялась на свои силы, на свою волю, на помощь медицины, на эти чертовы деньги, без которых ей никто помогать не станет. Она любила деньги за то, что они были сильнее ее и они не имели страха.

Линда перебирала пачки руками, она нюхала их, как самые прекрасные духи в мире. Она была богатой женщиной. Она стала независимой женщиной. Она устала быть подстилкой и аферисткой. Ей хотелось покоя и тишины.

Но тишины не было. Рядом на столике уже несколько минут трещал телефон. Он действовал ей на нервы. Это звонили из бюро обслуживания по поводу счета, но до отъезда оставался еще час и она хотела немного отдохнуть.

Нервы не выдержали и Линда сняла трубку.

– Что вам нужно?

– Помощь! Мне нужна ваша помощь!

– Кто это?

– Стив Джилбоди. Бывший секретарь Чарли Доккера.

– Опять ты?

– Умоляю! Одну минуту! Вы только выслушайте меня.

– Плевать я на тебя хотела! Ублюдок.

– Дело не во мне. Дело в Феннере. Олину грозит опасность. Я сбежал от Доккера, чтобы предупредить его, но меня подбили. Я не уверен, что завтра к шести часам сумею добраться до Чикаго.

Линда несколько секунд молчала. У нее было такое же состояние как в аэропорту, когда она поняла, что потеряла деньги. Ей захотелось крикнуть, завыть, ударить кулаком по столу, заплакать, но вместо этого она спросила:

– Что произошло?

– После гибели Холэмана Чарли направил на охоту за Олином одну бабенку. Змея, каких не встретишь. Похоже, ей удалось его окрутить. Она вышла на него. Ее зовут Эвелин Фричетт. Блондинка, рост чуть выше среднего, голубые глаза, стройная. Ее задача – усыпить Феннера и передать в руки костоломов Чарли, которые доставят его в Нью-Йорк. Эвелин дала телеграмму Чарли, где просит прислать грузчиков, и он их отправил. Она назначила им встречу возле парка Вашингтона на Балтимор-сквер угол Карин-стрит в шесть вечера завтра. Я так думаю, что она даст им инструкции перед завершающим этапом. Если проследить за Эвелин, то она наверняка выведет на Феннера. Его необходимо предупредить. Чарли его разорвет на куски. Я в этом уверен. Но я ничего не могу сделать. У меня в кармане ничего кроме никеля нет, под рубашкой два сломанных ребра, полбака бензина и я сижу в придорожной забегаловке между Нью-Йорком и Филадельфией. Я уверен, Линда, что такая женщина, как вы, способна на многое. Вы можете помочь Олину.

Линда помолчала несколько секунд. Она с грустью смотрела на деньги.

– Я поняла тебя, Стив Джилбоди. Позвонишь по телефону в Чикаго Норт-Вест 3115. Там у меня есть друзья. Я оставлю для тебя информацию.

– Я буду молиться за вас.

– Молись за себя! Прощай!

Линда бросила трубку.

Стив вытер взмокший лоб платком и вышел из душной будки. Он добрел до стойки бара и попросил налить ему пива, на другие напитки он не мог растрачивать свои сбережения.

Сделав глоток холодного напитка, он облегченно вздохнул.

В голову пришла странная мысль. Такому человеку, как он, нужна такая женщина, как Линда. Она могла бы стать для него прекрасной женой, если бы у них были деньги. За свою жизнь он еще не встречал более решительной и сильной женщины. К тому же она красавица! Он вспомнил ее шикарное тело. Возможно, ему повезет, и он ее увидит в Чикаго. А если очень повезет, то они вместе попадут к Дэйтлону. Тогда вопрос денег их волновать не будет!

Стив так разволновался, что решил ехать дальше. Он сделает все, чтобы добраться до Чикаго!

Линда долго еще сидела в задумчивости. Ей нравился Феннер, она виновата в том, что затащила его в западню к Холэману. Она всем приносила несчастье. Она считала, что на ней стоит отметина зла и кроме вреда она никому ничего не принесет. Эта причина была главной, и Линда зареклась не выходить больше замуж и не иметь друзей. Она одичала от одиночества, ее чувства притупились, и вера в счастье, добро, благородство улетучились и не существовали для этой женщины.

Однако, Линда знала, что означают слова долг и честь. Холодные слова, в них нет чувств, в них нет тепла и они понятны.

Мечты исчезли вместе с закрытием крышки чемодана. Но она еще вернется к ним через пару дней. Временные трудности, срочные дела, так у нее часто бывало. С деньгами ничего не случится. Они привыкли лежать в камере хранения, полежат еще немного.

Линда опустилась вниз, расплатилась за номер и, остановив такси, попросила отвезти ее в аэропорт.

7. Возвращение в ад

Полиция – это целая нация или народность или особая страна, где есть белые и черные, где есть дискриминация, где право голоса имеют немногие, а командует каждый. Даже обычный постовой может командовать, приказывать и требовать, но не с людей в черных мундирах, а с тех, что в штатском, которые смиренно платят свои налоги, чтобы кормить и поить целую армию полиции.

Лейтенант Элквист занимался делом Дэйтлона с самого начала грабежей. Элквисту по разрешению комиссара было позволено набрать необходимое количество людей и создать спецбригаду. Бригада была создана и активно работала под контролем капитана Чинара. Скрупулезный Элквист собирал все сведения по крупицам, он ничего не пропускал, ни одного свидетеля, ни одного заявления, ни одного доноса. Скрупулезность приносила свои плоды.

Друг капитана Чинара, репортер Кэрр, доложил ему, что знает одну из машин гангстеров. Он сумел проследить за ней, но ему не повезло и машина ускользнула. Кэрр не рассказывал, что это он ускользнул от машины в кусты с черепно-мозговой травмой. Однако Кэрр запомнил марку, цвет и номерной знак. Так голубой «линкольн» попал в розыск штата Иллинойс. Группа Элквиста успела забыть о машине, как вдруг сюрприз. Дорожная полиция сообщила, что машина, находящаяся в розыске появилась на территории штата. Самое удивительное заключалось в том, что она пересекла границу в районе Дубьюка штата Айова и, въехав на территорию Иллинойса, без спешки и уверток направилась в Чикаго. «Линкольн» был взят под наблюдение.

В шесть часов вечера машина въехала в город и за ней прицепился «хвост». За объектом наблюдало девять машин, сменяя друг друга на каждом перекрестке. В шесть сорок «линкольн» подъехал к пансионату «Сильвана». Машиной управлял юноша, которого никто не знал, а на заднем сиденье сидел человек в очках, шляпе и плаще с поднятым воротником. Они оставили машину у входа и вошли в здание. Дальше их след был потерян, но машина осталась стоять у здания. В управление поступило сообщение от группы наблюдения, однако машина и ее пассажиры мало у кого вызывали подозрение. Элквист не стал пороть горячку и выехал к объекту один. Он должен был убедиться, что в машине находились люди Дэйтлона, а не обычные граждане. Элквист, как и его шеф Чинар, не приемлет метода выстрелов наугад. Сам принцип «охоты без милосердия» вызывал в нем негодование и протест.

Элквист сел в личную машину и поехал на северную окраину города в район порта. За «линкольном» наблюдали две машины из группы слежения, остальных Элквист освободил.

Лейтенант считал себя внимательным человеком, но он не мог предположить, что сам находится под наблюдением. После того, как Элквист накрыл итальянцев в мотеле «Атланта» по наводке того же Кэрра, им заинтересовались в ФБР.

Белые воротнички не могли потерпеть, чтобы черные мундиры их заткнули за пояс. Чтобы оградить себя от неожиданностей, ответственный за оперативную работу агент Федеральной полиции Холлис определил двух человек для наблюдения за ретивым копом.

Когда Элквист прибыл на место, сержант из группы слежения доложил, что никаких изменений не произошло, владельцы машины находятся в здании и не выходили, машина стоит на месте. Ему так же доложили, что при въезде в город, водитель «линкольна» останавливался возле телефонной будки и кому-то звонил. Разговор длился около минуты.

Элквист поблагодарил сержанта и обследовал окрестности. У пансионата имелся двор, где стояли машины постояльцев. Черного хода на двор у девятиэтажного здания не было. Здесь имелись пожарные лестницы, но кто ими будет пользоваться, если не спугивать дичь. Две полукруглые арки по краям здания предназначались для въезда и выезда машин. Элквист внимательно осмотрел стоянку с автомобилями, но синего бронированного «крайслера» среди них не оказалось. Лейтенант не обратил внимания на белый «кадиллак», так как он в розыске не значился.

Элквист вышел через арку на улицу, перешел на другую сторону и заглянул в кафе. Здесь было тихо, уютно и не очень светло, это позволяло видеть, что происходит на улице. Элквист заказал себе пиво и сел за столик у окна.

На улице стояла мерзкая холодная и дождливая погода. Прохожие теснились на тротуарах. В этом районе находились промышленные консервные предприятия и порт. Улица казалась слишком широкой, машины двигались в шесть рядов. Лейтенант отбрасывал от себя мысль захвата гангстеров возле пансиона. Им нужно дать отъехать в сторону, на пустынную улицу и блокировать с двух сторон машинами. Эту идею он уже высказал сержанту, и служба слежения принялась изучать карту района, вычисляя возможные пути для отхода.

Предосторожностей было много и Элквист считал свои действия верными. В первую очередь он должен был убедиться, что в «линкольне» приехали люди Дэйтлона, а только после этого бить тревогу и пускать в ход все средства.

Элквисту не давала покоя мысль, что проще всего взять за шкирку администратора пансионата и, сунув ему в нос фотографии, выяснить, в каком номере и на каком этаже остановились эти люди. Но лейтенант понимал, что администратор получает хорошие деньги за молчание, а любой посыльный или коридорный готов предупредить бандитов, как только посторонний подозрительный тип переступит порог пансиона.

Элквист не хотел торопить события, он был человеком терпеливым.

В здание входили люди и выходили из него, их было немало, словно внутри находился крупный супермаркет. Темная улица, дождь, движение машин и прохожих не давали ему возможности хорошо просматривать входные двери «Сильваны».

Кто-то подошел и сел за столик лейтенанта, забыв спросить разрешение. Он не обратил на него внимания, но этот «кто-то» заговорил:

– Добрый вечер, лейтенант Элквист.

Он машинально ответил:

– Добрый вечер. – Но тут же сообразил, что его назвали по имени.

К Элквисту подсели двое парней в недорогих костюмах, но с приятными лицами и широкими улыбками.

– Кто вы? – спросил Элквист.

– Агент Батлер, а это мой напарник, – сказал парень с черными набриолиненными волосами и предъявил жетон ФБР. – У нас есть сведения, что вы кого-то засекли в коробке напротив. Я должен предостеречь вас, лейтенант. Губернатор штата возложил руководство операцией на наше ведомство. Если вы заметили гангстеров, либо имеете основания считать, что они находятся в определенной точке, то вы обязаны оповестить об этом дежурную часть Федеральной полиции.

– Я не слышал об этом указе.

– Жаль! Ваше руководство не дорожит вами. Этот указ вышел после того, как вы проворонили Дэйтлона в мотеле «Атланта». Если мне не изменяет память, то операцией руководили лично вы, лейтенант. Еще одна погрешность, и вас выставят на улицу. Плохой конец карьеры. Рекомендую вам не брать на себя такую ответственность, мы готовы эти заботы взвалить на свои плечи и оградить вас от неприятностей. Так. Кто находится в пансионате «Сильвана»?

– Этого я не знаю.

– В таком случае, что здесь делают машины полицейского управления из группы слежения?

– Голубой «линкольн» принадлежит людям Дэйтлона. Информация достоверна, но я не знаю, кто приехал на этой машине.

Батлер кивнул своему напарнику, тот встал из-за стола и направился в конец зала, где находились кабины телефона-автомата.

– Во что они одеты?

– Молодой в черном плаще, без головного убора, брюнет. Второй в белом плаще, черная шляпа и черный шарф.

– Молодой, очевидно, новичок?

– Шофер. Я не думаю, что он в курсе дел.

– Вся страна в курсе дел, Элквист. Возраст парня не может служить ему оправданием.

От неожиданности Холлис встал. К нему в кабинет вошел Бэрроу. Все в управлении знали, что Бэрроу не заходит в кабинеты сотрудников, а лишь изредка вызывает к себе определенный круг особо приближенных работников аппарата.

– Сидите, Холлис. Я не задержу вас больше пяти минут.

– Что-нибудь срочное, сэр?

– Нет. Все в порядке, в рамках нормы.

Не вынимая сигары изо рта, Бэрроу прошел к журнальному столику у окна и сел в мягкое кресло. Он впервые видел кабинет Холлиса и отметил про себя, что его служебное помещение больше подходит для комнаты отдыха. Здесь не хватало строгости и солидности. Но Бэрроу не считал свой вкус идеальным и не возводил свое собственное мнение в догму.

– Что вы думаете о положении дел?

– Вы говорите о Дэйтлоне, сэр?

– Конечно. Я пытаюсь проанализировать ситуацию, но натыкаюсь на стену.

– Дэйтлон сидит на крохотном островке во время прилива. Ни он, ни его люди не умеют плавать. Двое уже утонули, осталось четверо.

– Вы же знаете, что их больше.

– Это шестерки. Они не имеют собственного веса.

– Вы недооцениваете противника. В больнице работали новые люди и перебили все наше подразделение. А чего стоит история с красотками итальянцев?! Им устроили показательную казнь и оповестили об этом газетчиков, а не полицию. Репортеры снесли ворота в клубе «Белая роза» и первыми попали в дом Роберта Гаспера, где в петле болталась подружка Джакобо Чичелли. Эти снимки повешенных красоток с портретами их бывших сутенеров обошли все газеты. Не рано ли списывать Дэйтлона со счетов?

– Никто не спорит, сэр. У Дэйтлона работают профессионалы высокого класса. Но я говорю о другом. Все они, невзирая на свои достоинства, стоят перед неминуемым крахом. Началась цепная реакция, процесс необратим. У Дэйтлона осталось очень мало времени для решения.

– Решения?

– Конечно. Он может выйти из игры. Еще не поздно. У него есть возможность выскользнуть из наших рук и уйти с пятью миллионами. Через неделю-две он этого сделать уже не сможет.

– Вы уверены?

– Я могу дать ему месяц. Это предел.

– Мне нравится ваша самоуверенность.

– Я вас уверяю, сэр. Даже если мы не ударим палец о палец, крах Дэйтлона все равно неизбежен.

– Мне нужно, Холлис, чтобы слова «крах», «поражение», «рок» не употреблялись. Мне нужно слово «победа». Мне нужно, чтобы мы разбили Дэйтлона, а не он по собственной глупости утонул в болоте! Я хочу видеть заголовки, где наше ведомство стояло бы на первом месте.

– Я же не возражаю, сэр. Я люблю свою работу и нашу организацию.

– И вот еще что, Холлис. Вы сказали о четверых, без которых банда не банда, а шайка молокососов. Я хочу, чтобы вы мне доставили одного из этих четверых живым. Пусть это будет Феннер, Кейси или Грэйс. Дэйтлон меня не интересует. Он фанатик.

– Вы считаете, что с одним из них вы сможете договориться?

– О чем это вы?

– Извините, босс, но вы интересуетесь сердечником, детонатором огромной бомбы. Эти люди знают, где Дэйтлон хранит свои миллионы. Вы думаете, что они отдадут эти деньги взамен на жизнь?

Бэрроу встал и направился к двери. Взявшись за ручку, он обернулся.

– Причем никто не должен знать, что кто-то из людей Дэйтлона попал к нам. Мы можем использовать «куклу».

Холлис встал.

– Я понял, сэр.

– Мне звонил Гувер. Он просил меня рекомендовать ему толкового парня на место директора ФБР в штат Иллинойс. Это самый большой округ в сердцевине страны. Я обещал дать ему имя кандидата в течение месяца.

– Вы получите живого члена моба мистера Дэйтлона. Я помню, о ком шла речь.

– Вы всегда мне нравились, Холлис. Как только дверь за Бэрроу закрылась, зазвонил телефон.

Холлис снял трубку и выслушал доклад.

– Сэр. Группа слежения обнаружила двоих людей Дэйтлона в пансионате возле порта. Нужна поддержка.

– Я понял. Сейчас выезжаю сам. Адрес?

Дэйтлон стряхнул пепел в камин и повернулся к двери. В гостиную вошли Тэй и Малик.

Старик нервничал. Он уже дважды видел Дэйтлона, но тот ни разу не удостоил его вниманием. Наконец, великий босс и король чикагских банков согласился выслушать некоторые идеи и предложения Малика. Большое содействие этому свиданию оказала Тэй Морган, которая сделала старика своим советником и обещала ему по секрету от Криса оставить мотель «Уют» в знак расплаты за большую операцию. Операция была задумана Тэй Морган, но разработана в деталях Рудольфом Маликом. Крис знал лишь о некоторых деталях, его не информировали в подробностях, так как Тэй точно знала, что ее возлюбленный откажется от задуманного заговорщиками трюка. Они решили, что подведут Дэйтлона к финальному фейерверку за ручку, как слепого, и поставят его перед выбором. Выбором, которого у него не останется.

Дэйтлон осмотрел Малика с ног до головы и указал на кресло. Тэй устроилась на диване, а Крис остался стоять у камина и смотреть на огонь.

– Крис, – начала дама. – Дела нашего синдиката пошатнулись. Я прошу тебя не противоречить мне. Выслушай меня до конца. Сейчас, когда я стала на легальное положение и устроила хорошее прикрытие, у меня появилась возможность увидеть некоторые вещи со стороны. Наш высокопоставленный покровитель, ни что иное, как обычный флюгер. Он с нами, пока мы ему хорошо платим и пока мы в силе. Но силы наши тают. Вскоре против нас будет повернуто столько оружия, что мы не выдержим оборону. Вся работа, проделанная за полгода пойдет прахом. Мы должны устоять, но перейти на нелегальное положение.

– Это исключено! – оборвал ее Крис. – Дэйтлон, сидящий в подвале, это не Дэйтлон! Это болотная жаба.

– Вам нужна эффектная смерть? – неожиданно спросил Малик.

Крис резко повернул голову назад.

– Интересный вопрос. Но я об этом не задумывался.

– Он интересен только тому, кто ставит вашу персону в лигу святых. Легенда есть легенда, как Буч Кэсседи и Санденс Кид, как Пэт Гаррет и другие герои американского эпоса. Но мы живем в другое время. Времена Дикого Запада позади. Хотите умереть красиво? Пожалуйста! Но для публики! Вы и так уже переплюнули всех героев старой и новой Америки. Пора подумать о покое.

– О покое?

– А почему нет? Вы же удовлетворили свое самолюбие! Вы всем утерли нос! Всем, кому только возможно!

– Теперь вы хотите, чтобы я это сделал с народом?

– Народ тут ни при чем. Извините, но у народа своих забот полон рот. Ему не до вас. Есть небольшая прослойка сносно обеспеченных людей, которые разбились на два лагеря болельщиков. В начале вашей игры большинство этой братии было на вашей стороне. После гибели Рэймонда Кафри, чью смерть отнести на ваш счет, многие болельщики перешли в другой лагерь, и баланс сил выровнялся. За последнее время ваша популярность сильно упала. Слишком много трупов скопилось вокруг вашего имени. Слишком хорошо власти ведут пропаганду. За вас болеют двадцать процентов обывателей и преступный мир. Любой политик при таком рейтинге уходит с арены. Вы объявлены правительством «преступником государства номер один» и на вас объявлена «охота без милосердия». Давно умерший термин выкопали из ямы, встряхнули и решили примерить к вам. Никто не возмутился и не восстал против этого беззакония. Даже пресса промолчала. Ваш народ предал вас. Защитников и сочувствующих не осталось, остались только наблюдатели.

– Мне надоела ваша лекция, Малик. Возможно, вам и Тэй со стороны виднее, как обстоят дела с болельщиками, но у меня есть свои принципы.

– Я просил о встрече с вами не для лекций. Вот одно из противоядий. – Малик вынул из кармана пачку банкнот и бросил на стол. – Вы можете бросить эту кость гончим псам, которые загоняют вас в болото. Это задержит их на некоторое время.

Крис подошел к столу, взял пачку стодолларовых банкнот и осмотрел деньги.

– Кого мы будем покупать?

– Банкиров. Они финансируют войну с вами. Они оплачивают содержание войск и спецподразделений на границах Индианы, Иллинойса и Мичигана.

– Я вас не понимаю.

– Это говорит о хорошо проделанной работе. Даже вы не заметили, что деньги фальшивые. Для этих и некоторых других целей был куплен мотель, где ваша прелестная Тэй блестяще справляется с делами. У нас есть миллион фальшивых долларов и мы готовы выпустить еще пять.

Дэйтлон расхохотался.

– Стоило грабить и рисковать жизнью, если деньги можно печатать у себя дома. Вы хотите нашлепать столько же, сколько я вынес из банков за полгода. Но вы это сделаете без риска.

– В один день, мистер Дэйтлон, казна страны обеднеет на сумму, равную той, что вы вынесли. Мы хотим послать председателю директоров Национального банка чемоданчик с этой бумагой. Вы должны будете написать сопроводительное письмо. Образцы вашего почерка имеются в ФБР. В письме вы предложите банкирам прекратить финансирование войск и правоохранительных органов. Взамен вы им пообещаете, что не пустите в оборот пять миллионов долларов взамен изъятых вами. Они уже погорели на пять миллионов и продолжают тратить деньги. Своим посланием вы выбьете почву из-под их ног.

– Почему вы не могли сказать о своей задумке в двух словах без вступлений?

– Извините, но это не одна задумка.

– Первая меня устраивает. – Крис подошел к окну, отодвинув занавеску, стал разглядывать улицу. – Что вы еще хотите провернуть, стратег?

– Вы видели телохранителя мисс Тэй?

– Да. Он мне кого-то напоминает.

– И нам тоже. Правда, у него карие глаза.

Дэйтлон заметил, как к пансионату подъехал «Линкольн» и из него вышли Тони Грэйс и Чико.

– Прошу извинить, Руди, но аудиенция закончена. У меня срочные дела.

Малик встал, Тэй поднялась с кресла и направилась к двери.

– Последний вопрос, сэр.

– Слушаю, Руди.

– Мне нужна ваша история болезни и карточки стоматолога.

– Но у меня здоровые зубы.

– В тюрьме вас не лечили?

– Нет.

– Но где же ваши документы?

– Очевидно, в Моллинсе. Там в последний раз я обращался ко врачу в возрасте семнадцати лет.

– Спасибо, сэр. Это все, что меня интересовало. Малик вышел в коридор следом за Тэй. Встреча Грэйса и Дэйтлона походила на встречу потерянных братьев. Чико умильно смотрел на эту картину и верил в непоколебимость дружбы.

После долгих расспросов они сели за стол и выпили по стаканчику джина.

– Чико, прогуляйся по коридору, проверь холл. Спустись вниз. Дорога была долгой, могла грязь налипнуть на колеса.

Приказы Дэйтлона не обсуждались. Чико встал и вышел из номера.

– Я знаю о братьях, Крис, чувствую за собой вину.

– Нет тут твоей вины. Тони. Все мы ходим под Богом. Малейшая оплошность и в пропасть!

– Да. В этом все дело. Я видел свою дочь и после этого мне захотелось жить. Это не слабость. Это второе дыхание.

– Ты не первый, кто говорит мне об этом.

– Ей очень понравился Чико. Девочка растет очень замкнутой, а с ним она общалась и даже смеялась. Впрочем, он всего на четыре года старше ее.

– Ишь ты! Нет. У Бетти будет богатый и образованный жених. Мы…

– Подожди, Крис. Ты что, ставишь крест на этом мальчишке? Почему мы не можем сделать его богатым и образованным? Еще не поздно его спасти.

– Поздно. Он уже сломлен. И сломлен еще до встречи с нами, я это понял сразу и поэтому взял его. У него полны карманы оружия и читает он лишь телефонные справочники. Его мозг настроен на красивую жизнь любым путем. Я не спорю, в нем есть все, что должно быть в хорошем парне, но это «все» замешано на такой бурде, что нам с этим не справиться.

– Ты поставил на нем крест?

– Крест висит над всеми нами!

– Откажись, Крис! Откажись идти дальше. Там же ничего нет! Чернота!

– Вот я и чувствую, что начинаю спотыкаться. Не вижу, что происходит перед носом, попадаю в ловушки. Но это же тот же путь, который я выбрал. Мы слишком долго живем среди слов, в конце концов становишься старым и остаются только вещи. Идеалы рушатся на протяжении всей жизни.

– Сейчас не до идеалов. Мы движущаяся мишень. Качаемся на качелях от банка к банку, а по нашей каталке стреляют. В двоих уже попали. Кто следующий?

Тони налил себе джину и выпил залпом. Крис отошел со своим стаканом к окну.

– Я не могу понять одного, Крис. Что заставляет человека отречься от всего, во что он верил? Стать аутсайдером, идти на риск, смерть?

Дэйтлон прищурил глаза.

– Оставить все неизменным, отказаться от протеста, избежать риска – значит лгать самому себе. – Помолчав, он добавил: – Люди часто совершают непонятные поступки только потому, что безумно одиноки.

С погашенными фарами, соблюдая предосторожности, к кафе, где сидел Элквист и агенты ФБР, подъехали три автомобиля, набитые вооруженными людьми. Из первой машины вышел Барк Холлис и подошел к дверям забегаловки, где под козырьком, прячась от дождя, стояли двое его агентов.

– Ну?

– Они там.

– Сколько их?

– Приехало двое, а кто их ждал, нам неизвестно.

– Боитесь спугнуть?

– Лучше подождать.

– Меня эта формула не очень устраивает. Ждем еще полчаса и берем их в кольцо.

Элквист наблюдал за происходящим из того же окна в кафе. Он клял себя за проявленную слабость, за трусость. Теперь они обойдутся без него. Он в этом принимать участия не собирается. Лейтенант хотел встать и уйти, но у него не хватало сил на такой поступок.

С другой стороны улицы сквозь витринное окно за той же картинкой наблюдал Чико. Эти машины ему сразу не понравились. Не понравились с той минуты, как подкрались к дому напротив с выключенными фарами. Чико осмотрелся по сторонам и увидел двух молодых ребят. Они сидели за столом посреди холла и играли в шахматы. На вид им было лет по семнадцать.

Чико подошел к ним и небрежно спросил:

– Ну что, шизики? Родители завалились в кровать, а вас выставили за дверь?

Один из ребят с крепкими мышцами, покосился на Чико и процедил сквозь зубы:

– Вали дальше, придурок!

– Не бери в голову, Керк. Он рассказывал нам о себе.

– Головастый! – усмехнулся Чико. – Готов поставить десять баксов, что обыграю любого из вас.

– Я бы сыграл, но у нас денег нет.

– Могу заплатить каждому по десятке. Мне неохота мокнуть.

– А что нужно сделать?

– Ничего особенного. На улице меня ждет один человек, я должен переслать с ним почту и документы в офис отца, но мне неохота мокнуть. Даю каждому по десятке. Вдвоем вам будет веселей.

– За двадцать баксов можно и помокнуть.

– За сорок, Керк, – поправил приятель. – Он каждому из нас проиграет еще по десятке.

– О'кей. Идем за мной.

Они поднялись на лифте на третий этаж и Чико предложил парням подождать его у лифта. Он пулей пробежал по коридору и вошел в номер.

– Где ты шляешься? – грубо спросил Крис.

Чико заметил в его руках автомат. Грэйс стоял у второго окна и тоже держал в руках «Томми».

– Не торопитесь. Может это не они. Сейчас проверим. А если это джи-мены, то мы их отвлечем.

Не дожидаясь ответа, Чико схватил свой плащ и вещи Грэйса, вытряхнул все из карманов, и указал пальцем на конверт, лежащий на камине.

– Что в нем?

– Счет за номер, – недоуменно ответил Крис.

Чико схватил конверт и с полными руками выскочил в коридор.

Дружки поджидали его с ухмылками на лицах.

– Где бабки?

– Я не хочу, чтоб вы промокли.

Он подал коренастому вещи Тони, а второму отдал свой плащ. Этот парень походил на него ростом и цветом волос. Затем он передал конверт и десять долларов.

– Ты же говорил «по десятке каждому»?

– Вторую десятку получите после возвращения. В пятнадцати шагах, слева от входа, стоит голубой «Линкольн». Там сидит мужчина и ждет этот пакет. Если его там нет, то подождите его пять минут, может он забежал в закусочную за сэндвичами.

– Ладно, зануда, не бойся, передадим.

Ребята сели в лифт и поехали вниз.

Чико вернулся в номер и погасил свет. Дэйтлон отдернул занавески и приподнял раму, Грэйс сделал то же самое.

– Сейчас выйдут двое в нашей одежде! – радостно сказал Чико.

Он не видел в темноте, как посмотрел на него Тони. Это отчаянный взгляд. В одну секунду Грэйс понял, что Дэйтлон прав. Этого парня уже не излечишь.

– Ты мерзавец! – полушепотом произнес Тони.

Чико похолодел. Эти слова заставили его вздрогнуть.

– Не стоит, Тони, – холодно произнес Крис. – Парень заботится о собственной шкуре и о нашей в том числе. Иди в спальню, Чико, открой окно и вылезай на пожарную лестницу. Спускайся вниз и подгони к лестнице «кадиллак». Ключи в моем плаще на вешалке. Действуй быстро. Выезжать будем через дальнюю арку и к центру, там легче затеряться.

Чико перешел в другую комнату. Он не мог понять, что он сделал не так, и чем заслужил такую обиду. Чико готов был разбиться в лепешку для Тони, а он его так отбрил.

Чико открыл окно и выскользнул за решетчатую площадку пожарной лестницы.

Холлис поднял руку.

– Это они.

Он сел в машину и приказал:

– Открыть окна. Если эти двое направляются к «Линкольну», открыть огонь на поражение.

Двое мужчин, вышедшие из пансионата, направились к «Линкольну». Холлис дал команду и девять громкоголосых «Томми» заплевали огнем.

Четыре машины, попавшие на линию огня были изрешечены, водители и пассажиры были убиты, а неуправляемые никем автомобили выскакивали на тротуары и давили прохожих.

Четверо зевак, вышедших из пансионата следом за парнями, разлетелись в куски, вместе с теми, по кому был открыт огонь. Две женщины, коляска с ребенком, старик и почтальон пополнили список убитых при выполнении приказа.

Дэйтлон наблюдал эту кошмарную картину в открытое окно. Первая мысль, пришедшая на ум – уйти. Они могли уйти, и никто бы этого не заметил. Мало того, агентов можно было обвинить в расстреле мирного населения! Дэйтлон получал своих болельщиков обратно. Он уже представлял себе заголовки завтрашних газет, но он не выдержал. После того, как пули пробили детскую коляску, он нажал на спусковой крючок и его автомат застрекотал. Грэйс не ждал особого приглашения. Трассирующие пули полетели в цель. Первая машина превратилась в решето. Холлису удалось выкатиться на тротуар и залечь за багажником.

Через минуту боя вторая машина зашипела и взорвалась. Третий автомобиль сдал назад, но уехать не успел, ему перебили шины.

Четверо агентов, оставшиеся в живых, прятались за кузовами автомобилей и вели вялую перестрелку.

– Уходим! – скомандовал Дэйтлон, когда в его диске не осталось патронов.

Они перебежали в спальню, где оставалось раскрытым окно, и выскочили на пожарную лестницу. Спускаясь вниз, Дэйтлон видел, как Чико подогнал машину к краю пожарной лестницы и стоял с включенным двигателем. Еще немного и они вырвутся из ловушки.

Пока Холлис и его команда расстреливали мирных жителей, Элквист выскочил из бара и, пригнувшись, проскочил на два десятка ярдов вперед, где стояли две машины преследования.

– Что они делают, лейтенант? – воскликнул водитель «шевроле».

– С ними потом разберутся. Вот что, мальчики, поставьте одну машину напротив той арки, а вторую – возле дальней. Нет сомнений, что ребята будут выходить здесь.

– Ребята? Но эти молодчики из ФБР всех уложили.

– Всех, но не тех.

Словно в знак подтверждения его слов, из окон третьего этажа раздались автоматные очереди. Первая машина фэбээровцев превратилась в решето, через четверть минуты взорвалась вторая машина. Ни Элквист, ни полицейские из его группы не стали хвататься за оружие и вступать в бой. По всей вероятности, они испытывали те же чувства, что и Дэйтлон, когда нажал на спусковой крючок.

– Они будут отходить к центру, – продолжил Элквист. – Перекройте Двенадцатую авеню двумя машинами и не отрывайте глаз от арок. Я попробую им подбросить палок в колеса.

Элквист перебежал на другую сторону улицы и прижался ближе к зданию, пробрался к первой арке и, выбив кирпич из-под чугунной решетки, закрыл створки ворот.

Стрельба над его головой прекратилась. Наступила секундная пауза и фэбээровцы открыли ответный огонь. Элквист знал, что они впустую тратят патроны. Он что было сил бросился к дальней арке. На голову ему посыпалась штукатурка, в двух шагах разбилось стекло. Осколок попал ему в ногу и порвал брюки. Добежал до цели, Элквист успел закрыть только одну створку ворот, и его ослепили фары. Из черного жерла подворотни мчались на него два сверкающих глаза автомобиля. Элквист отскочил, упал и откатился в сторону. Машина выбила решетку ворот вместе с петлями и, как раненый зверь, вырвалась на улицу. Элквист поднял голову. Он был прав. Беглецы рванули в центр. Полицейская машина сорвалась с места и поехала следом. Вой сирены был слышен за несколько кварталов.

Когда «кадиллак» выскочил на Двенадцатую улицу, перекресток оказался блокирован двумя машинами. Чико резко затормозил. Сзади подпирала третья машина. Дэйтлон дал команду.

– Тони, бери задних, а я парочку.

Дверцы растворились, и с двух сторон появились автоматчики. Дэйтлон открыл огонь по передним машинам. Грэйс с одной очереди снял шофера и его напарника. Автомобиль завилял и, свернув в сторону, врезался в здание. Сирена заглохла.

В передних машинах никого не было. Их поставили как заграждение. Полицейские стреляли из пистолетов, высовывая их из-за угловых домов слева и справа от перекрестка. Пальба была бестолковая. Дэйтлон срезал штукатурку с углов, а пули законников улетали в небо либо царапали асфальт.

– Уходи назад! – крикнул Грэйс. – Путь свободен.

Дэйтлон запрыгнул на заднее сиденье, но тут выскочил Чико. В руке у него была граната, а во второй – пистолет.

– На место! – крикнул Грэйс.

Мальчишка сорвал чеку с гранаты и бросил в сторону стены. Взрыв никого не задел. Полицейские имели отличное укрытие. В эту секунду с противоположного угла выскочил смельчак и выставил вперед пистолет. Чико его не видел. Действия развивались с такой скоростью, что неопытный парень не успевал следить за двумя углами через широкую улицу. Решение в таких случаях принимается за тысячную долю секунды. Грэйс выскочил вперед и загородил мальчишку. Каждый сделал по два выстрела, они прогремели одновременно. Одна пуля Тони угодила полицейскому в плечо, вторая в горло. Пули полицейского также попали в цель. Первая раздробила Грэйсу грудь, вторая живот. Он выронил автомат и повалился назад. Его поймал Чико и закричал на всю улицу истошным нечеловеческим голосом.

Дэйтлон выскочил из машины, подхватил Тони под руки и приказал:

– За руль, живо! Задний ход!

Он втащил раненого в машину.

Окрик Дэйтлона подействовал на Чико, и он впрыгнул в машину. «Кадиллак» попятился назад, развернулся и поехал в обратном направлении. Чико не соображал, что он делает. Машина вновь оказалась у мотеля.

Вокруг стояли пожарные машины и кареты «скорой помощи».

«Кадиллак» пронесся вихрем мимо толпы зевак, носилок, трупов и обуглившихся железяк.

– Жми на север. К шоссе. На окраине есть небольшая больница.

Чико слышал голос и выполнял приказы, как заведенная машина. В его глазах стояли слезы.

Дэйтлон разорвал рубашку на Тони и на себе, он пытался стянуть раны, чтобы остановить поток крови, заливший все заднее сиденье.

Грэйс лежал на коленях друга и пытался его остановить.

– Не суетись, Крис. Это бесполезно. Выслушай меня. Времени уже не осталось.

– Я тебя слушаю. Тони, но раны надо завязать.

Крис уже видел, что у Грэйса прострелено легкое и желудок. Любые попытки что-то сделать бессмысленны, но он не мог смотреть на истекающего кровью человека. Очень близкого человека.

– Остановитесь. Я больше не могу, – прохрипел Тони.

– Сейчас, сейчас… Еще немного и мы будем у врача. Жми, Чико, жми!

Машина летела, как ветер.

– Меня уже не спасти, Крис.

– Ерунда, ты выкарабкаешься.

– Слушай меня, Крис, я теряю жизнь по капле и не перебивай меня… – Он замолчал, облизал пересохшие губы и продолжил еще тише. – Все, чего я хотел в жизни, – это видеть свою дочь счастливой. Я ни на что не надеялся и я не в обиде на копов. Они исполнили давно вынесенный приговор. Но Бетти! Она неповинна, что родилась в аду. Мы не сможем построить рай. Это иллюзия. Наша жизнь проходила в бездне кошмара, ханжества и разврата. Я с легкостью прощаюсь с ней. – Он вновь замолчал. Силы покидали его. Он напрягался и продолжал шептать. – Пусть Чико позаботится о Бетти. Возможно, что с деньгами будет легче жить.

– Я все сделаю, Тони.

– Ей не нужно знать, чем занимался ее отец. Наша жизнь, Крис, похожа на швейцарский сыр со множеством дыр и ходов, связанных цепью насилия и жестокости. Мне часто снился сон, что я превратился в мышь и бегаю по этим лабиринтам в поисках выхода, но не нахожу его. Я прожил тридцать лет, но ничего не понял. Это страшно, Крис…

Внезапно голова Тони упала, из горла вышел хрип и он затих. По губам потекла тонкая струйка крови. Энтони Грэйс был мертв.

Чико свернул на проселочную дорогу. Они добрались до фермы, достали лопату в сарае и отъехали к лесной опушке. Шел дождь, черные тучи заволокли небо.

Дэйтлон копал землю, желваки ходили по скулам, а зубы были стиснуты. Тело Тони лежало на земле, и Чико стоял на коленях и держал над ним свой пиджак, обливаясь слезами, которые смешивались с каплями дождя и стекали по лицу.

Когда могила была вырыта, они завернули покойника в чехлы от сидений и закопали, заложив землю дерном, чтобы место захоронения не было обнаружено.

Этот человек не мог иметь свою могилу.

8. Тесные объятия

Приборы показывали, что бензина осталось на двадцать – тридцать миль, а в кармане осталась одна мелочь. Надежда добраться до Филадельфии равнялась нулю. До города оставалось полсотни миль. Стив не знал, зачем он едет в Филадельфию. У него не было денег на самолет и вряд ли хватит на пару сэндвичей. Он дважды останавливался и пытался дозвониться до Люка, но ни в офисе, ни дома, его не было, а звонить в особняк Чарли Стив не рискнул.

Солнце клонилось к закату, до рокового свидания Эвелин и Феннера оставалось меньше суток. Бывший секретарь великого магната пребывал в полном отчаянии.

На шоссе в сотне ярдов появилась пестрая стройная фигура. Девушка размахивала газетой и делала все, чтобы ее заметили.

Джилбоди сбросил скорость и начал замедлять ход. Он больше не мог выносить одиночества.

Красотка выглядела лет на двадцать, с незамысловатой прической, как у болонки, ярко накрашенными губами и в темных очках. Что такое вкус и чувство меры, ей никогда не объясняли.

– Привет, красавчик! Ты меня добросишь до Филадельфии?

Стив наклонился и открыл ей переднюю дверцу, при этом он скорчился от боли.

Красотка плюхнулась на переднее сиденье и весело сказала:

– Меня зовут Рита. Поехали.

Машина тронулась с места.

– Этот придурок теперь лопнет от злости!

– О ком это вы? И где ваш багаж? Кроме газеты я ничего не вижу.

– Придурок меня высадил в том виде, в котором я сидела в машине. Это мой жених. Его зовут Грэм. Полный идиот. Чуть что, так он меня высаживает посреди дороги и уезжает. Проедет миль двадцать, остынет и возвращается обратно, а я сиди и жди его. Сначала я плакала, потом злилась, а теперь решила, что хватит с меня. Пусть теперь кусает себе локти! Я приеду домой раньше его, а он пусть носится по дороге и ищет вчерашний день. Я его проучу!

– Вы правы, Рита! Так и надо! Нахалов необходимо учить!

– О, да ты нормальный парень… Все понимаешь. Я только что подсела к одному полоумному и рассказала эту историю. Так он меня высадил. «Иди к своему придурку!» – сказал. Как тебе это нравится? А то я у него забыла спросить, куда мне идти! Что-то в этой стране творится с мужчинами не то. Эпидемия кретинизма. Они не понимают женщин. Они шарахаются от них. Я признаю только одного мужчину. Это Клайд!

– Кто?

– Ты что, с небес свалился? – Рита хлопнула по газете тонкой ручкой, увешанной дешевыми кольцами. – Клайд! Истинный мужчина! Рыцарь! Он и его подружка Бони обчистили сорок бензоколонок и столько же магазинов. Двенадцать трупов! Ребята носятся по дорогам и выныривают в совершенно неожиданных местах. В газете сказано, что вчера их видели неподалеку от Филадельфии.

– Их знают в лицо? – спросил Стив.

– Нет, конечно. Но есть их описание. Их не в лицо знают, а по работе. Вчера была обчищена бензоколонка у Балтимора, совсем рядом от Филадельфии, но с южной стороны. Клайд бережет даму сердца. Он не ублюдок, как некоторые… А, вот и ублюдок!

Рита показал пальцем в подъезжающий «форд».

– Поехал меня искать! Дерьмо!

Девушка сделала неприличный жест вслед проехавшей машине.

– Тебе его не жалко?

– Еще чего! Ты же сам сказал, что таких надо учить.

– Да, да, помню.

– Но ты-то свою кралю не вышвыриваешь из машины на каждой миле из-за того, что она восхищается парнем из газеты?!

– Нет, я стараюсь быть ласковым.

– Молодец! Женщинам нужна ласка, а мужчинам оплеухи.

– Возможно, ты и права.

От солнца остался лишь огненный закат, и на фоне зарева голубые неоновые огни выглядели бледно. Стив заметил заправочную станцию в тот момент, когда машина доехала до поворота к ней. Стив резко затормозил и свернул на боковую аллею.

– Что ты делаешь? – воскликнула девица.

– У нас бензин на нуле. Вопрос двух минут.

– До города осталось десять миль.

– Вот я и хочу проехать их нормально.

Толстяк заправил фургон, который отъехал от колонки и вытер руки о тряпку.

Стив резко затормозил возле него и, открыв дверцу, вышел. Облокотившись на крышу, он коротко бросил:

– Полный бак.

Молодой парень с добродушной физиономией с тройным подбородком и в вязаной шапочке мило улыбнулся и ответил:

– Будет сделано.

Он вывинтил пробку и вставил в бак шланг. Рита тоже решила размять ноги и вышла из машины, осмотрев заправщика, она не удержалась от замечания:

– Ну и жирен же ты, парень! Вот с такими никаких дел не сделаешь.

Парень только улыбнулся и взглянул на Стива с некоторой укоризной, мол, мог бы и замечание сделать подружке! Но Стиву понравилось замечание Риты, ему понравился ее вульгарный вид, ему понравилось стечение обстоятельств.

– У тебя есть телефон, парень? – спросил Стив, несвойственным ему хамским тоном.

– Да, в магазине.

– Проводи меня.

– Пожалуйста.

Закончив заправку, он убрал шланг и пошел к светящейся будке. Стив последовал за ним. Дверь открылась, звякнул колокольчик. Здесь было множество полок и невиданное количество банок.

– Вот телефон, – сказал толстяк и указал на аппарат, висящий на стене.

Стив снял трубку и рванул ее так, что она отлетела в сторону вместе с проводом. Через секунду он держал в руке вытащенный из-за пояса пистолет.

– Молись Богу, придурок! Тебя навестили Бони и Клайд!

Парень побелел. Стив увидел, как его голубой комбинезон становится синим чуть ниже пояса. Мокрое пятно расплылось по обеими брючинам. Это был перебор, но Стив понимал, что отступать нельзя.

– Деньги на стол!

У заправщика хватило сил на то, чтобы указать пальцем на кассу и промычать что-то нечленораздельное.

Джилбоди подошел к кассе и выдвинул ящик. На первый взгляд здесь было не больше пятисот долларов, но билет до Чикаго стоил около ста, и он мог не волноваться. Стив выгреб все деньги, сунул их в карман и рявкнул:

– Где сортир?

Лишенный дара речи толстяк указал пальцем на узкий коридорчик за бамбуковыми занавесками.

– Иди вперед!

Толстяк не мог шевельнуться. Стив повернул его за рукав и толкнул стволом в спину, при этом он страшно боялся делать резкие движения. Ребра ныли и отдавались тупой болью при каждом неверном движении. Стив не знал, чем ему сломало кости, но похоже, что это был двигатель в полной сборке, выброшенный на него из катапульты.

Узкий коридорчик упирался в дверь с инициалами туалетной комнаты. Впихнув во внутрь заправщика, Джилбоди запер его на щеколду и для верности заблокировал дверь шваброй.

Через минуту он был у своей машины. Рита курила сигарету и весело насвистывала.

– У тебя понос? – спросила она, не делая акцентов.

– Нет. Мне нужно было позвонить жене.

– Я так и думала, что ты заботливый тип.

Стив заметил, как к колонке подъезжает «шевроле» и пристраивается ему в хвост. Он высунул голову и крикнул:

– Терпите до города, господа, здесь кончился бензин.

Стив тронул машину с места и увидел в зеркале заднего обзора, что «шевроле» поехал следом. Поверили на слово, ему повезло.

– Зачем ты это сказал? – удивилась Рита.

– Это к твоему вопросу о поносе. Толстяк отправился в кабинет задумчивости и, судя по музыке, надолго.

– Фу, какой ты вульгарный!

– Я? Странно.

Они выехали на шоссе, и Стив выжал из машины все, на что она была способна.

– Вот это езда. Я сначала решила, что ты хлюпик.

– Нет. Уже не хлюпик. Скажи мне, детка, ты преклоняешься перед Клайдом, но он же убийца и грабитель!

– Он настоящий мужчина!

– А как ты думаешь, легко убить человека? Легко ограбить прохожего?

– Не знаю. Но это так романтично! Однажды я видела, как двое полицейских из машины убили четырех мальчишек у меня под окном. Они патрулировали улицы, а ребята увидев их, побежали. Те вышли из машины и начали стрелять. Убили всех. Потом выяснилось, что эти сопляки взламывали телефонные автоматы, и старшему было четырнадцать. За что они погибли? И что ты думаешь, полицейские чувствуют себя убийцами? Нет. Один из них до сих пор работает и продолжает вести отстрел отребья. Так они считают.

– А второй?

– Второго убил отец одного мальчишки. Через два дня. Пришел в участок с двустволкой и выстрелил ему в голову. Там же его избили до смерти. До суда он выхаркивал свои внутренности, а потом его усадили на электрический стул. Сам знаешь, убийство полицейского карается смертью.

– Мрачная история.

– Нет, я просто подумала, как бы на твой вопрос ответил отец мальчишки или тот полицейский. Два разных ответа.

Впереди показались огни города.

– А я так и не знаю ответа. За одни сутки человек из простого клерка превращается в убийцу и грабителя, что он должен чувствовать? Я не могу найти ответа и не имею никаких чувств.

– Странные мысли засели в твоем черепке. Наплюй на все и радуйся жизни. Я радуюсь, что мой придурок сейчас не находит себе места.

Стив высадил девушку на автобусной остановке и отправился в аэропорт.

К девяти вечера он был на месте. Оставив машину на стоянке, Стив направился к зданию аэропорта, но неожиданно его внимание привлек человек, сидящий в сером «форде». Он остановился и отошел назад. На заднем стекле висела кукла. Маленькая обезьянка. Точно такие же куклы висят на машинах охранников и телохранителей ведомства, которое он покинул. Эти обезьянки были своеобразным пропуском для дорожной полиции. Стив знал об этом из болтовни Люка, а придумал систему знаменитый Дядюшка Понти, а Понти имел штаб-квартиру в Филадельфии. Теперь Стив мог сообразить, где он видел эту бульдожью морду.

На сегодняшний день хватит, – решил Джилбоди, думая о приключениях, когда подъезжал к аэропорту, но теперь он понял, что рано успокоился. За последние сутки бывший секретарь Чарли стал более решительным и хладнокровным. Он сделал для себя определенный вывод. Раньше он думал о совести, как о чувстве, присущем каждому человеку, но теперь он твердо знал, что он лишен чувства с таким названием.

Стив подошел к машине, открыл дверцу и сел рядом с водителем.

– Эй, приятель, это не такси!

Джилбоди сунул ему в бок пистолет.

– Заткнись, дерьмо! Не видишь, кто сел?

– Мистер Джилбоди!?

– Вот именно. Кого встречаем?

– Вас.

– Я так и понял. Заводи катафалк и поехали отсюда.

Джилбоди сунул руку под плащ водителю и вытащил двенадцатизарядный кольт. Такой же, как у Люка, и в том же месте. Стив начал ориентироваться в ситуации. Машина подала задом и выехала со стоянки.

– Поехали к западным воротам города, дружок.

Через пять минут машина покинула пределы аэропорта.

– Рассказывай, кто тебя надоумил встречать меня?

– Нам звонили от Чарли и сказали, что вы едете в Филадельфию на машине и прибудете в аэропорт. Вас надо задержать и доставить в Нью-Йорк. Шеф отправил восемь человек на место. Все, кроме меня, перекрыли выходы и входы и ждут, когда вы появитесь.

– Ну, пусть ждут. Главное, что ты меня дождался. Правда, мы не поедем в Нью-Йорк.

– Но полиция города в курсе.

– Полиция не знает моей машины. А на нашей висит кукла в виде животного, на которое ты очень похож. Вопрос следующий. Как они узнали, что я еду в Филадельфию?

– Мы им сообщили.

– Полная чепуха! А вы как узнали?

– Сегодня в дневных газетах был напечатан ваш портрет, и вам предлагалось явиться в ближайший полицейский участок для дачи показаний в связи с гибелью гражданина Канады. Внизу был размещен снимок Маленького Токси с простреленной головой. Наш шеф решил проконсультироваться у Чарли по поводу этого странного инцидента, и Чарли приказал вас взять. Он утверждает, что вы ломитесь в любой аэропорт, чтобы вылететь в Чикаго. На всякий случай мы взяли под контроль вокзал западного направления.

– Мою фотографию они взяли из кармана Токси. Из простого клерка хотят сделать «звезду». Идиоты! Как я догадываюсь, аэропорт Чикаго тоже перекрыт. Там меня встречает почетный караул из киллеров.

– Могу добавить, что существует практика. Если человек не является на призыв полиции, то он переходит из разряда свидетелей в разряд подозреваемых, и на вас объявят розыск через двадцать четыре часа после объявления. Очень плохая история, мистер Джилбоди. У них есть ваши фотографии, а у вас очень яркая и запоминающаяся внешность.

– Ладно, разберемся. Выезжай из города и жми на запад.

В первом часу ночи в ста пятидесяти милях от Филадельфии серый «форд» остановился на открытом пространстве темной магистрали.

Из машины вышли двое мужчин. Тот, что сидел справа, пересел за руль, а тот, что сидел за рулем, остался стоять на пустынном шоссе.

Эта женщина ему определенно нравилась. Феннер не видел Эвелин три дня и потерял покой. В день их первой встречи он так и не сумел заманить ее в свои сети.

Он боялся настаивать, он боялся вспугнуть ее, он боялся потерять ее. Эвелин была совсем другого сорта и такую напролом не возьмешь. Но это ему в ней и нравилось. Феннер подумал о том, что если таких парней, как он, и затягивают в сердечные ловушки, то только такие женщины, как Эвелин. Феннер думал о ней не как об очередном развлечении, а как о чем-то большем. Ясно было, что он влюблен, такие вещи с ним случались и раньше, но подобного трепета при одной только мысли о женщине, с которой у него назначено свидание, ему испытывать не приходилось.

Они не виделись три дня по его вине, точнее, по вине Дэйтлона. После гибели итальянцев Крис как с цепи сорвался. Он стал раздражительным, ни с кем не считался, а его приказы никогда не обсуждались. Даже такой авторитет, как Брэд Кейси, не подавал голоса. За три дня они сделали резкий бросок в Иллинойс и описали кольцо по штату с задержкой у двенадцати банков, по пять минут на каждый. Гастроли превратились в фейерверк. Дэйтлон отвлек внимание полиции на Иллинойс, а ночью, бросив машины в лесу у переезда, они въехали в Чикаго в товарном вагоне со скотом. На следующее утро в центре Чикаго появился знаменитый «крайслер», прозванный газетчиками «летучим голландцем». В девять тридцать утра банк «Империал» потерял из своей кассы шестьсот тридцать две тысячи долларов.

Нападения на Чикагский банк никто не ожидал. Взоры законников были устремлены на Иллинойс, периферию и мелкие города. Такая неожиданность выбила почву из-под ног у полиции. Во время тревоги стражи порядка дремали и приехали на место преступления на семь минут позже положенного.

Приехав с добычей в коттедж, Дэйтлон спустил пары. Следующий налет он планировал совершить не раньше, чем через неделю. Команда была распущена на отдых. Газеты захлебывались от комментариев, анализов, предсказаний, упреков всем, кто носит форму и оружие. Обыватель получил удовольствие от красивого матча, а чьи карманы были пусты, а таких было большинство, вовсе плевать хотели на происходящее.

Феннер прибыл домой и тут же позвонил Эвелин. Она обрадовалась его звонку, но тут же упрекнула, что он слишком быстро забыл о своих обещаниях. Олин заверял девушку, что будет встречать и отвозить ее домой после работы, но забыл о ее машине, и ей бедняжке пришлось три дня ночевать в ателье.

Феннер в субботу утром поехал в мастерскую, где у него произошел интересный разговор с механиком. Тот показал ему сделанную машину и сказал:

– Все в полном порядке, Олин. Можешь забирать.

Феннер не был скуп и отстегнул мастеру приличную сумму.

– У меня к тебе вопрос, Олин.

– По поводу газет? Начитался чепухи?

– Нет, по поводу машины. Кому она принадлежит?

– Моей девчушке. Убийственная красотка.

– Блондинка?

Феннер насторожился.

– Блондинка.

– Эту машину взяли напрокат в гараже Колбера. Он был у меня на днях и видел эту тачку. По его словам у машины не могли отказать тормоза. Он выдает машины стопроцентной надежности. Я его знаю, ему можно доверять. Извини, старина, я не хочу лезть в твои дела, но мы тебя уважаем, и ребята не хотели бы, чтобы ты влип в историю.

– Но что здесь странного? Она приехала из Нью-Йорка и ей нужна машина.

– Брала машину не она. Они приехали втроем.

Блондинка и двое жлобов размером со шкаф. Она стояла в стороне, пока они выбирали машину. Колбер дал им самую лучшую.

– И что дальше?

– Ничего. Осмотрел поломку. Там отлетела гайка, которая держит трос педали тормоза. Педаль провалилась, но таких поломок не случается. Там стоят контршайбы и они не дали бы гайке развинтиться. В моей десятилетней практике таких случаев не было.

– Хорошо. Я понял тебя.

– Смотайся к Зеду в бордель, он тебе еще кое-что расскажет.

У Феннера было время до вечера, и он съездил в свой любимый притон к Сантосу.

Заказав пива, он усадил швейцара за столик и спросил:

– Говори, Зед, что за дела с этой машиной?

Он указал на окно, где стояла машина Эвелин.

– Мне она не нравится, Олин. Ты знаешь, что я стою в дверях не для того, чтобы шляпы принимать. Мистер Сантос мне хорошо платит, и я обязан вглядываться в каждую машину. Нам облавы ни к чему. Так вот, эту машину я приметил дней десять назад. Она подъезжала сюда каждый вечер. Из нее выходил здоровый парень в белом плаще и шляпе, заходил в бар, покупал сигареты, осматривался и уходил. За рулем оставался другой тип, похожий на первого, тоже в белом плаще. На заднем сиденье сидела женщина. Я ее не мог разглядеть. Она сидела, забившись в угол. И знаешь о чем я тогда подумал? Много лет назад моя сестра искала таким образом своего сбежавшего мужа. Она наняла сыщика, дала ему его фотографию, и тот возил ее по тем кабакам, куда ее муженек заглядывал. Но она так и не нашла его. Эти двое на сыщиков не похожи. Они похожи на киллеров. Когда ты с этой куклой уехал, я начал вспоминать подробности. В течение пяти вечеров приезжала эта машина, и я точно помню, что тебя в эти дни здесь не было. В тот вечер, когда ты познакомился с блондинкой, один из парней тебя застал здесь. Ты собирался тащить Нелли на второй этаж. Он купил сигареты и уехал, а когда ты спустился вниз и сел у стойки, появилась эта красотка, но ее дружков с ней уже не было. Ей понадобился ты! Я хочу сказать, Олин, в нашем районе новый моб никто организовывать не станет. Все ячейки заняты. Заметные гастролеры работают в престижных районах, здесь им делать нечего. Чужак, если и забредет к нам, то быстро поймет, что ловить ему здесь нечего. Подумай сам, кому надо каждый вечер заезжать сюда за сигаретами? Они как с неба свалились, таких здесь отродясь не было. После твоего знакомства с блондинкой, они исчезли. Похоже, что ты – их цель.

– Вряд ли. Ты же не можешь утверждать, что видел ее на заднем сиденье?

– Но ее видел механик с этими ребятами.

– А если мы предположим, что они ее телохранители? Она манекенщица, видная женщина, а район здесь страшный.

– Куда же они делись, когда она врезалась в столб? Ты знаешь, где она живет? Ребята сумеют проверить ее квартиру.

– Сегодня вечером узнаю. Ты прав, проверять надо все.

– Будь осторожен, Олин!

– Спасибо за заботу, Зед!

– Мы здесь восторгались вашим круизом по Иллинойсу. Сантос не выключал радио. Весь зал слушал известия через каждые полчаса. Но самое грандиозное – это финал. Мы ржали до слез, когда объявили о «крайслере» в центре Чикаго и банке «Империал». Нет, Олин, мы не допустим, чтобы с такими людьми что-то случилось!

– Ладно, Зед, увидимся. Мне нужно привести себя в порядок перед свиданием.

В тот же вечер Феннер ждал даму сердца в уютном французском ресторанчике, куда он приехал на ее машине. Он старался не думать о плохом, но у него в голове все время всплывали ее слова: «Мне пришлось три ночи провести в ателье. Я же не могла одна возвращаться домой без машины». История с телохранителями пахла паленым. Но Феннер не чувствовал опасности. Он доверял своему чутью, оно не могло его подвести. Главным аргументом для Феннера служил бордель Сантоса. Даже ФБР не могло его вычислить. Кому может прийти в голову искать его в этой забегаловке, в этом районе. Шанс – один на миллион. И потом, почему его тогда не уничтожили в первый же вечер? Он проводил Эвелин до дома и выходил из машины. Два часа ночи, пустая улица. Удобней момента не было! Где же были ее головорезы?

Феннер отогнал от себя дурные мысли и взглянул на Габи. Габи была хозяйкой ресторана. После смерти мужа она вступила в права наследства и сменила итальянскую кухню на французскую. Габи родилась в Марселе и знала толк во французской кухне. Она постарела в Чикаго, прожив здесь большую часть жизни, но прелесть французской кухни не забыла и даже выписала из Бордо хорошего повара, который любил читать лекции о великом мастере кулинарного искусства месье Оливье.

Габи любила, когда Феннер приходил в ее ресторанчик. Она очень точно давала оценки всем дамам, которых Феннер приводил сюда. Габи относилась к Феннеру с особой материнской заботой, но с чем это было связано, он никогда не спрашивал, считая, что лезть к человеку, тем более к женщине, с такими вопросами нетактично.

Феннер взглянул на часы, затем в окно. Эвелин должна была появиться с минуты на минуту.

Эвелин сидела за рулем белого «паккарда» и мчалась на свидание. У нее сегодня было не одно свидание, но назначены они были почти на одно время.

Выскочив на Балтимор-сквер, она проехала три квартала и остановилась на углу Карин-стрит за почтовым фургоном. Выйдя из машины, она подошла к фургону и постучалась в дверцу цельнометаллической коробки, где не нашлось места даже для крошечного окошка.

Дверца открылась, и она влезла в тускло освещенный салон.

Сидящий в салоне здоровяк стряхнул с сиденья тряпки и предложил даме сесть.

– У вас оборудована машина? – спросила она.

– Да, мисс Фричетт. Здесь есть второе дно в виде гроба, люк закрывается резиновой дорожкой, а сверху мы кладем мешки с маркировкой почты.

Эвелин на секунду представила себе, как Феннера погрузят в железный ящик и повезут на казнь к Чарли. Неравноценный обмен Феннера на Чарли. Будь ее воля, она оставила бы себе Феннера. К ее собственному удивлению, ей понравился этот парень с открытой обаятельной улыбкой и сильными руками. Ей хотелось попасть в эти руки, и она позволит ему взять себя в первый и последний раз в жизни. Все дело в том, что воля Эвелин состояла из разума и денег. Она трезво смотрела на вещи. Феннер – смертник и никогда не получит своих денег. Чарли слишком крепко стоит на своих коротеньких ножках, он врос ими в землю, и его не свалить. За Чарли стоит капитал. Твердый капитал. Чарли будет покладист в ее руках, как пес, и проживет он недолго. Эвелин все рассчитала и не задумывалась о выборе.

– После двенадцати ночи подъедете к дому номер 936 по Мейкоп-авеню. Машину оставьте за углом. Третий этаж, первые два окна слева от подъезда. Наблюдайте из подворотни напротив, я подам сигнал. Подниметесь через пятнадцать минут после того, как погаснет свет. Снотворное должно попасть в кровь. Он очень опасен, и мы не можем рисковать. Этот парень нужен боссу живым.

– У вас есть оружие? – спросил один посыльный.

– Я знаю свою работу. И помните, что машину подгоните к подъезду только после того, как погаснет свет. Двоим подниматься незачем. Один справится. Феннер не мраморный. Квартира девять. Дверь останется открытой. Спальня напротив входной двери, через гостиную.

– Все ясно, мэм. Мы будем точны.

Эвелин вышла из фургона и пересела в свою машину. Ей необходимо было заехать на квартиру и приготовить атрибуты западни. Она не заметила, что на другой стороне улицы стоял бежевый «форд» и, когда Эвелин отъехала, «форд» последовал за ней. Она не ждала никаких неожиданностей, все уже выстроено по цепочке, выверено по секундам и разложено по полочкам.

Эвелин положила шприц со снотворным под кровать. Ей нужно только опустить руку и орудие попадало в ее гибкие пальчики. После такого укола человек терял ориентацию, его конечности становились парализованными, и через секунду он засыпал. Эвелин положила в ящик ночного столика наручники и вышла в гостиную. Один пистолет она спрятала в бар, задвинув его за бутылки, второй за каминные часы, а третий – в верхний ящик тумбочки, на которой стоял граммофон с пластинками.

На стол была постелена белая скатерть, поставлена ваза с цветами и фрукты. Эвелин осмотрела квартиру еще раз и, не заметив ничего подозрительного, ушла. Машину ей пришлось оставить во дворе и взять такси. Она опаздывала, и это ее злило. День сегодня шел не так, как ей бы хотелось. Эвелин нервничала, делала лишнее, забыла напудрить свой носик, но трижды лазила в сумочку без особой надобности. Она не думала, что такое простое задание заставит ее так волноваться.

Эвелин успокаивала себя тем, что на деловые свидания она никогда не опаздывает, а сейчас она торопилась на любовную встречу. Она поверила в это, и ее щеки раскраснелись.

Сбросив плащ, она вошла в зал и осмотрелась.

Высокий статный метрдотель поинтересовался:

– Мадмуазель одна?

– Меня ждут за седьмым столиком.

– Разрешите я вас провожу.

– Конечно. В этих лабиринтах можно запутаться.

Мэтр шел впереди, Эвелин следовала за ним, осматривая крохотные залы, где стояло по четыре столика.

Желтый зал, красный зал, синий зал и в зеленом ее ожидал герой сегодняшнего дня.

Он встал ей навстречу и поцеловал руку. Это была одна из редких пар, которая радовала глаз.

– Артур, можешь принести нам что-нибудь легкое, – попросил Феннер метрдотеля, не отрывая глаз от дамы. – Да, и обязательно, ваш фирменный мускат, а потом перейдем к курице «Оливье».

– Все будет сделано, месье, не беспокойтесь.

Короткий поклон – и мэтр ретировался.

– Здесь замечательно! – воскликнула Эвелин с изумлением. Она не пыталась скрыть своего волнения. – Я даже не знала, что есть такие чудесные островки в вашем противоречивом городе.

– Они существуют везде, Эвелин. Все зависит от того, кто и в каком настроении посещает их. Этот островок – один из моих любимых. Я заранее заказал обед и, надеюсь, вы не будете разочарованы. Я хочу, чтобы вы попробовали курицу «Оливье» – одно из лучших блюд французской кухни. Готовят ее здесь отменно. А пока мы выпьем немного аперитива. Вы не против?

Эвелин, неотразимая в своем абрикосовом платье, улыбнулась ему.

– Чем же это блюдо уникально? – спросила она, только чтобы не молчать и не выдавать своего состояния до конца.

– О, это очень сложно! Вы ведь, очевидно, знаете, что Оливье был одним из самых великих мастеров французской кухни, можно его назвать художником стола. Приготовление любого его блюда – это трудоемкое дело. Помимо всяких специй, требуется семь желтков, крем, коньяк и много такого, о чем я не подозреваю. Соус готовится отдельно. Черт! О чем я говорю… Мне кажется, что мы не виделись целую вечность! Но такой красивой женщине, я готов показать все самое уникальное и лучшее в этом городе.

– Я скучала по вас, Олин. И очень огорчена, но у меня для вас не очень хорошие новости. Завтра я улетаю в Нью-Йорк.

– Как? Завтра!?

– Да. Мы закончили работу, но показов в Чикаго не будет. Приехал наш босс и потребовал, чтобы его лучшая коллекция сначала была показана в Нью-Йорке, а уж потом ее можно будет показывать по всей стране.

– А если плюнуть на всех боссов и остаться здесь? У меня есть деньги, я могу обеспечить вам хорошую жизнь. Я не предлагаю вам идти на содержание, но через полгода у меня будут расправлены крылья, и мы сможем уехать на край света и жить, как в сказке!

– Я люблю сказки, Олин. Я люблю их слушать, но жизнь отличается от сказок. У меня контракт и я обязана его выполнять.

– Неужели эта работа так важна для вас?!

– Она стабильна. Вашей влюбленности может прийти конец и что тогда?

Их разговор походил на торг. Если отбросить в сторону любовную маску, то они говорили о сделке, которую могли заключить в жизни, а не в сказке. В этот момент правду ото лжи было очень трудно отличить, но ясно оставалось одно: кто-то должен был идти на риск.

– Мне кажется, что вы останетесь в моем сердце навсегда.

– Олин, мы взрослые люди. На такой безрассудный поступок можно решиться, имея стопроцентную гарантию. А вы ее не можете дать. Не так ли?

– Я понимаю, стопроцентная гарантия – это чемодан с деньгами, билет на Багамы и такси до аэропорта у подъезда.

– Утрировано, но похоже на правду. Я вас вижу второй раз в жизни, а вы предлагаете мне броситься головой в омут. А если я помолвлена? А если мой жених – сотни чемоданов с деньгами?

– Вы серьезно?

– Нет, конечно. Но я хочу сказать, Олин, что вы очень быстро и легко все решаете.

– Но вы не отказываетесь?

– Я не отказываюсь подумать.

– До утра.

– Вы хотите быть со мной до утра и держать руку на пульсе?

– Конечно. Мне тоже нужны гарантии.

Он взял ее за руку и прижал к себе. Появился Артур с подносом в руке. Он был уставлен пестрыми блюдами, бокалами с вином.

Не доезжая сорока миль до Чикаго, Джилбоди заметил, как на противоположной стороне шоссе тронулись с места две машины и рванули вперед, как будто кто-то дал им сигнал к старту. Стив балансировал на лезвии бритвы вторые сутки, инстинкт самосохранения и чувство страха были обострены. Он видел и замечал все, что творилось вокруг. Нравоучения Люка, его инструкции и суточная практика сделали из Джилбоди крепкого парня. Доккер уже не узнал бы своего секретаря-размазню. Трудно было поверить, что эта канцелярская крыса способна обхитрить суперкиллера Токси, ограбить бензоколонку и обвести вокруг пальца спецподразделение синдиката Дядюшки Понти.

Стив заметил эти же машины в зеркале заднего обзора. Серый «плимут» и черный «олдсмобиль». Они держались на почтительном расстоянии и шли на той же скорости.

Джилбоди не думал и не гадал. Он знал, что машины встречали его. А если он ошибался, то подстраховка не помешает. Часы на приборном щитке показывали восемь вечера. У него осталось очень мало времени, но рисковать своей шкурой – значит ничего не успеть. Если эти ребята едут за ним, значит на дороге есть еще кордон, который перекроет ему путь, а те, что сзади, не дадут ему возможности для отступления. Вариант «тиски». Память обострилась и Джилбоди вспоминал всю терминологию, которой пользовался Люк и люди из охраны. Он не раз присутствовал при разработке операций, но никогда не слушал, о чем спорили стратеги уличной войны. Теперь, когда его мозг был сконцентрирован на сверхзадаче – выжить, у Стива раскрылась подкорка, и из ячеек памяти посыпались неожиданные познания о всевозможных вариантах действий и противодействий, которые принято использовать в экстремальных ситуациях. Причем, Джилбоди сначала что-то делал, а уже потом понимал, зачем он это сделал. Им руководила неведомая сила, управляющая им из глубины подсознания.

Так он неожиданно для себя самого свернул с шоссе к мотелю «Атланта». Перед зданием, которое скрывали деревья парка, шли три широкие аллеи. Стив заметил, что машины преследователей свернули на соседнюю аллею. Теперь он не сомневался, что эти люди поджидали именно его на шоссе, а не поехали в город, изменив свои планы посреди дороги.

Подкатив к невысокому зданию с единственным подъездом, Джилбоди вышел из машины и вошел внутрь. Здесь не было даже приличного холла. Стойка регистрации и бар за общей стойкой, лестница наверх, отсутствие лифта и улыбающаяся толстушка с десятью фунтами косметики на физиономии.

– Вы один, сэр? – спросила она, выкатывая на стойку два огромных мяча в сильно декольтированном платье.

– Если бы! Я детектив. Сейчас сюда войдут люди. Постарайтесь их задержать и напугайте их полицией. Это опасные преступники.

– Как? Опять?! Нет, я этого больше не выдержу!

– Действуйте! Иначе они здесь камня на камне не оставят.

Толстушка вытащила из-за стойки двустволку с облезлым прикладом и схватилась за телефонную трубку.

Джилбоди оставил заботы об обороне хозяйке, а сам вбежал по лестнице на второй этаж.

В длинном коридоре пахло свежей краской. Стены были выкрашены, а потолок оштукатурен. Дверь одного из номеров была открыта. На пороге стояли стареющий толстяк с голой, как коленка, головой и маленькая куколка в коротком прозрачном халатике.

Толстячок поднялся на цыпочки и чмокнул красотку в щечку, но он ее уже не интересовал. Она не отрывала глаз от Джилбоди. Как только старикашка направился к лестнице, девица подмигнула Стиву и кивнула на свою дверь. Он, не задумываясь, вошел следом за ней и запер дверь на ключ.

– Привет куколка, как тебя зовут?

Она расстегнула халатик и показала свое шелковое ажурное белье. Там было на что посмотреть, но Джилбоди эта программа не устраивала.

– Меня зовут Долли!

– Прекрасное имя! У тебя есть выпивка?

– Ха! Ко мне не за тем приходят. Но на твое счастье есть. Я купила для одного парня виски, но его интересовал телефон, а не я и не виски.

– Любопытный парень. А сколько он тебе заплатил?

– Двадцать долларов. После его ухода тут началась бойня. Я едва выжила, спрятавшись под кроватью. Одни психи рвались в номер, а другие прыгали в окно.

Девица налила клиенту виски и подала ему стакан. Стив улыбнулся и выпил содержимое до дна. Поставив стакан на стол, он достал две десятки и положил их рядом.

– Я тоже дам тебе двадцать долларов, а теперь покажи мне, где телефон.

Долли побледнела и кивнула головой на соседнюю комнату. Джилбоди подошел к окну и выглянул в темный двор.

– А здесь не так уж высоко.

Хозяйка номера уже тряслась, словно ее вывели из холодильника.

– Не волнуйся, кошечка, с тобой все будет в полном порядке. Не обращай внимания на то, что творится вокруг. Времена такие.

Он взял ее за руку и повел в спальню. Усадив ее рядом с собой на кровати, он снял трубку и набрал номер, который ему оставила Линда. Через несколько секунд ему ответил мужской голос.

– С вами говорит Стив Джилбоди. Линда должна оставить для меня сообщение.

Мужской голос был лаконичен.

– Майкоп-авеню, 936, третий этаж, квартира 9, слева от площадки. У подъезда может стоять почтовый фургон. Это посыльные Чарли. Время операции не определено. Соблюдайте осторожность.

На другом конце положили трубку. Значит Линда уверена, что я успел к сроку, но если там грузчики, то она одна не справится. Она не смогла предупредить Феннера. Она его не видела. Все, что ей удалось, это встать перед крышкой мышеловки и преградить путь Феннеру. Но его могут толкнуть в спину, и тогда он влетит в западню вместе с Линдой.

Джилбоди взглянул на Долли. Бедняжку колотило, как в лихорадке.

– А ты зря не держишь у себя спиртного. Оно очень часто заменяет лекарство.

Стив сходил в гостиную, выпил еще стаканчик и принес приличную дозу хозяйке.

– Выпей и тебе станет легче.

Она только моргала и ничего не говорила. Джилбоди силой влил ей в рот виски. Она проглотила напиток и закашлялась.

– Сейчас станет легче.

Он снял телефонную трубку и попросил соединить с Чикаго. Люка он поймал у себя дома.

– Стив? Ты жив? Молодчина! Ты где?

– У ворот Чикаго. Но меня встретил торжественный комитет из похоронной компании и повел в город под почтенным эскортом. Я звоню из мотеля. У меня в запасе несколько минут пока они обшаривают номера и не наткнулись на этот.

– Что у тебя за машина?

– Серый «форд» из Филадельфии.

– Ты что, сумасшедший? Разве можно было ехать в засвеченной машине?! Всем известно твое направление. Теперь ты себя проявил, и они вышлют подкрепление. У Чарли много своих людей в Чикаго. Брось машину, садись на рейсовый автобус и езжай на нем до города, а там возьмешь такси. Это существенный шанс проскочить кордон.

– Я все понял, Люк. Буду держать тебя в курсе дел. Мне пора.

Стив положил трубку и повернул к Долли. Красотка уже не тряслась. Глаза ее блестели, а щеки стали красными, как томаты.

– Тебе лучше, куколка?

– Ты мерзавец!

– Значит лучше! И это все, что я получил за двадцать долларов. Боюсь, что толстяк за десять получил немного больше!

Долли встала и сбросила халат. Складывалось впечатление, что он давил на нее своим весом и она постоянно пыталась от него избавиться. Но когда халатик коснулся ковра, в дверь постучали. В первую секунду Джилбоди решил, что стукнул халат о ковер, но когда стук повторился, он протрезвел и спустился на землю.

– Боюсь, крошка, что тебе вновь придется провести время под кроватью, а не на ней.

Долли вскрикнула.

– Тише, дура! Тебя здесь нет! Закрой за мной окно и лезь под кровать.

Джилбоди подскочил к окну, поднял рамы и свесил ноги вниз. Перекрестившись, он оттолкнулся от подоконника и спрыгнул.

Падение длилось мгновение, приземление оказалось мягким. Джилбоди быстро восстановил свои силы и, поднявшись на ноги, побежал к углу здания.

Его скрыли деревья парка. Он избегал аллей и света. Короткими перебежками от дерева к дереву, Стив проскочил отрезок дороги до шоссе и добрался до остановки рейсовых автобусов.

Пятнадцать минут ожидания, и он в переполненном автобусе под песни подвыпившей компании, занявшей задние сидения, въехал во второй по величине город США, столицу преступного мира и рабочих забастовок, серый, мрачный, осенний и дождливый, вечно хмурый и недовольный Чикаго.

Такси его привезло по нужному адресу, и он не доехал до дома двух кварталов, которые решил пройти пешком.

Стив брел беззаботной походкой, изображая полупьяного бездельника, по пустым темным улочкам и неясно для кого устраивал представление.

Дойдя до дома номер 936, он перешел на другую сторону и взглянул на окна третьего этажа.

Ни в одном из окон не было света. У дома не стоял фургон и, кроме отвратной моросящей пыли, он ничего не видел.

Стив решил немного понаблюдать за окнами, а затем проверить квартиру. За его спиной находился темный подъезд, из которого могли быть видны окна третьего этажа. Джилбоди, недолго думая, вошел в дом.

Резкий и короткий взмах, что-то мелькнуло, и из глаз посыпались искры. Голова взорвалась, как подводная мина, и Джилбоди свалился на изгаженный кошками вонючий кафельный пол.

Свернув за угол, они вошли на Майкоп-авеню. Время приближалось к полуночи и прохожие уже не попадались на пути. Стук каблучков Эвелин гулко раздавался в тишине, словно доносился из глубины колодца. Олин шел рядом, обняв спутницу за плечи, они не торопились. Они наслаждались уединением и тишиной шумного зала ресторана. Феннер находился в особом настроении, благодаря предвкушению сладостной ночи, которую подарит ему эта женщина.

– А вот и дом, в котором нам придется провести остаток нашего счастливого знакомства. – Эвелин грустно улыбнулась.

– Даже если это и так, то зачем ты проставляешь акценты даже на минусах?!

– Я реалистка.

– А я уверен, что мы найдем пути для новой встречи, и я сделаю все, чтобы она состоялась и продлилась целую вечность.

– А ты романтик!

– Это меня и погубит. Но ты не представляешь, что значит жить! Это не жизнь! Это самоистязание. Пусть час, но мой, такой, каким я хочу его видеть. Улыбка в темноте – это тоже подвиг.

– Ты сумасшедший.

– Конечно. А по-другому тоже жить нельзя! Будь со мной, Эвелин. Или мы попадем вместе в небесный рай, либо устроим его на земле.

– Вряд ли. Человек грешен. Мне уготована тропинка в ад.

Они приближались к подъезду Эвелин. Феннер оглянулся по сторонам, взгляд его стрельнул по окнам, тротуарам, подворотням и подъездам. Он научился это делать чисто профессионально, не привлекая к себе внимания. Ему слишком долго приходилось скрываться, прятаться и убегать.

Феннеру почудилось, что в подъезде напротив мелькнуло светлое пятно, будто кто-то на секунду прислонился лицом к стеклу и отпрянул в сторону. Весь остаток пути он не отрывал взгляда от темного подъезда, но никаких движений не заметил.

Они вошли в дом.

– У нас нет лифта. Придется подниматься пешком.

– Я немного растерян. В прошлый раз я провожал тебя по другому адресу.

– Конечно. Тогда я жила у сестры, а сейчас мы пришли в дом к моей подруге. Она любезно предоставила мне ключи.

Феннер прижал к себе Эвелин.

– Значит ты все решила заранее.

– Конечно. Мне не хватало твоего согласия, но ты мне его дал. Мне очень хотелось этого, и я добилась.

– Мы столько упустили времени, добиваясь друг друга.

– Нет. Плод должен созреть.

Феннер коснулся губами ее губ, и они на мгновенье замерли.

Поднявшись на третий этаж, Эвелин открыла квартиру и пропустила гостя.

Она пошла следом, прикрыла дверь, зажала замок и пропустила тонкую стальную пластинку между язычком и поперечником. Все это было сделано быстро и в полной темноте. Эвелин пошарила по стене и, нащупав шнурок, дернула его вниз.

Богато обставленная гостиная осветилась мягким розовым светом.

– Будь, как дома, Олин. Ты хочешь что-нибудь выпить?

Феннер вошел и огляделся.

Гостиная была огромной, но казалась слишком тесной из-за чрезмерного количества мебели. Прямо напротив входной двери находилась спальня. Феннер заглянул в нее и оценил широкую кровать. Слева находилась ванная комната, а справа окна. Олина не интересовала ванная, он подошел к окну и, отодвинув занавеску, глянул вдоль прямой широкой улицы. Она оставалась пустынной, а подъезд, что напротив, темным и мертвым.

– Где у тебя выпивка? – неожиданно спросил он и безошибочно подошел к шкафчику и открыл дверцу бара.

Эвелин слегка вздрогнула, но он этого не заметил, он схватил бутылку шампанского, которая стояла с краю, и поставил ее на стол.

– Начнем или точнее, продолжим, шампанским!

– Я не возражаю.

Открывая бутылку, Феннер косился на кровать в спальне – конечный пункт их сегодняшнего путешествия. Эта мысль грела его.

Хлопнула пробка и искристый напиток был налит в бокалы.

– Я думала о тебе все эти дни, Олин.

– Я сделаю все, чтобы расставание было не долгим. Ты ведь не на луну улетаешь! Но и с луны я тебя достану. Для меня не существует расстояний.

Они выпили шампанского и долго целовались. Он обнимал ее и чувствовал, что наконец-то поймал свою жар-птицу.

Схватив ее за руку, он потянул ее в спальню.

– Подожди, Олин, я выключу свет. – Она высвободила руку и направилась к выключателю, но вдруг резко остановилась и вскрикнула.

Это был неподдельный испуг. Эвелин не привыкла к незапланированным неожиданностям.

Феннер проследил за ее взглядом. Она смотрела на дверь в ванную комнату, дверная ручка которой медленно поворачивалась. Феннер уже понял, что они здесь не одни…

9. Вы опоздали, сэр!

Дверь ванной открылась, и в гостиную вошла женщина в кожаной куртке и юбке. В руке ее был зажат короткоствольный никелированный пистолет. Ярко-зеленые глаза сверкали каким-то дьявольским блеском, а пушистый хвост, затянутый красной лентой на затылке отливал медью.

Эвелин сделала несколько шагов назад и замерла, схватив Феннера за руку. Растерянность сделала ее мягче, слабее и женственнее. Беспомощность в синих глазах придала силу ее женским чарам, но она даже не догадывалась об этом. В ту самую секунду в ее грудь смотрел черный зрачок пистолета, и страх на какое-то время парализовал ее мозг.

– Стойте там, где стоите, и не советую со мной шутить. Я родилась без чувства юмора и могу неправильно понять вас.

Феннер был сражен. Он не испытывал страха, но его пылкость, влюбленность, ушли на второй план. Он мог ожидать любого подвоха, хитрой ловушки, но встретить Линду в Чикаго в квартире Эвелин – это похоже на фантастику.

– Черт! – захрипел Феннер. – Мистика! Откуда ты взялась?

– Только без резких движений! – предупредила Линда.

Она взяла стул и поставила его посреди комнаты.

– Сядь сюда, сука! – приказала она Эвелин.

– Кто ты такая? – потребовала ответа хозяйка, но ее тон походил на мышиный писк.

Линда взвела курок, и Эвелин тут же села на предложенное место.

– Так лучше. Руки убери за спину.

– Что с тобой, Линда? – спросил Феннер.

Он не знал, как относиться к этой женщине. Она его продала однажды, но потом сама же вытащила из капкана. Может быть, она сговорилась с тем киллером, который за ним охотился? Вряд ли! Она его ненавидела, но ее мог нанять Чарли! Но…

– Тебя кто-то послал? – спросил он, усаживаясь в кресло.

Феннера не пугал дамский пистолет, у него за поясом был свой, более внушительный, и он не жаловался на свою реакцию. Однако Феннер не думал пользоваться оружием в присутствии двух дам, даже если они умели стрелять.

– Вот теперь мы можем немного поговорить.

Линда присела на край стола, но пистолет продолжал смотреть в грудь Эвелин. Их разделяло не более трех шагов. Для соперницы Линда оставалась недосягаемой.

– Давно она тебя подцепила, Олин?

– Не очень. А ты не хочешь что-нибудь сказать? У тебя не очень-то любезный вид. Как все это понимать?

– Поймешь. Но сначала мы поговорим с этой кошечкой. Расскажи-ка нам, милая киска, кто ты и откуда приехала. Только говори правду, а то я отстрелю тебе твое змеиное жало.

– Эвелин начала приходить в себя. Она не напрягала мозг и не искала выхода. Она знала, что решение всегда приходит само собой. Идея появится из ничего, она упадет с неба.

– Извини, Олин, но может быть, ты попросишь свою ревнивую подружку убрать оружие? – спокойным тоном спросила Эвелин.

Феннер молчал. Он превратился в наблюдателя. Все чувства обострились разом, и он попал в очередную передрягу, не слишком опасную и не безвыходную, однако довольно неприятную.

Линда оторвалась от стола, подошла к Эвелин и с размаху ударила ее перламутровой ручкой пистолета по лицу.

– Ты проиграла, сучка, и веди себя достойно, а не тявкай.

У Эвелин хлынула кровь из носа и рассеченной губы. Феннер не шелохнулся. Эвелин поняла, что он ей не поможет. Расклад был не в ее пользу.

– Я из Нью-Йорка. Манекенщица. Если у вас серьезные отношения, то я могу уйти. Разбирайтесь сами. Просто я поверила Олину, что у него есть ко мне чувства, а не животное влечение.

– Хорошо поешь! – Линда отступила назад и присела на стол, сняв с плеча сумочку. – Придется мне прояснить ситуацию. Я в долгу перед тобой, Олин. Тебе опять не повезло. Бабенку эту подослал Чарли. Я обещала тебе передавать привет дяде Чарли после каждого твоего налета, вот и передала, а попала на перетрухнувшего секретаря, которого Чарли решил отпустить, и тот мне все выложил про заговор и адресок подкинул. Вот так я здесь и оказалась. Я правду говорю, мисс Эвелин Фричетт? Она такая же манекенщица, как я – статуя Свободы!

– Эта женщина сумасшедшая! – злобно фыркнула Эвелин.

– Ну, не совсем, – подал голос Феннер. – Я могу добавить, что тебе помогали в операции двое подручных. Они брали для тебя машину, которую мы сегодня оставили у ресторана, они возили тебя по городу и они выследили, когда я окажусь в баре один, чтобы ты могла подхватить меня на крючок. Бабы – моя слепота, и ты воспользовалась этим, а твоя работа шита белыми нитками. Стоящего парня ты ни за что не притянула бы таким примитивным путем. Посмотрел бы я, как ты расшибла бы лоб о Криса или Бреда, а Тони слопал бы твою шейку, как корешок сельдерея.

– Она все лжет, Олин! Лжет! Я не знаю никакого Чарли! Я не знаю никакого Джилбоди!

– Да? – удивилась Линда. – И я не знаю. Я такого имени не произносила. Может быть ты, Олин знаешь этого парня?

– Нет. Но эта крошка его определенно знает. Не могу понять одного. Неужели Чарли никак не может успокоиться? Безмозглая жирная скотина! Он бьется бараньей башкой в ворота, за которыми его погибель! Может быть, мне и впрямь поехать к нему и убедить парня, что есть в мире вещи, которые и ему не по силам. Глупец!

– Езжай, Олин! – вскрикнула Эвелин. – Езжай и ты победишь его. Это он меня заставил! Я его ненавижу! Если ты поладишь с Чарли, то я твоя навсегда!

– А ты и так его! – рявкнула Линда. – Решай сам, Олин, что делать с этой стервой.

– Вряд ли ты сможешь меня теперь увлечь, Эвелин, – спокойно сказал Феннер. – Но стоит ли Чарли того, чтобы тратить на него время?! А не послать ли и мне к нему гонцов, как он это делает?!

Линда усмехнулась.

– Ну, курочка, пока решается твоя судьба, налей нам что-нибудь покрепче шампанского.

Эвелин встала и подошла к бару. Открыв дверцу, она просунула руку в глубь и на секунду замерла.

Линда засмеялась.

– Не это ли ты ищешь, голубка?

Она вынула из сумочки миниатюрный пистолет и бросила на стол.

– Вот эту вишню она приготовила тебе для коктейля, Олин! А ты не стой, а делай, что тебе велено.

Эвелин достала бутылку виски и три стакана. Линда выбросила из сумочки шприц.

– Это не мой, Олин. Эта дрянь предназначалась для тебя. Она заготовила игру у кровати. Вряд ли ты успел бы насладиться телом этой медузы.

Феннер смотрел на оружие, шприц и выглядел, как школьник, попавший в класс, где учатся выпускники.

– Неужели я так дорого стою, что надо готовить такие снасти для улова моей персоны?

– Дорого, Олин! – подтвердила Эвелин, передавая ему стакан. Второй она поставила перед Линдой, а со своим отошла к камину. – Ты стоишь того, чтобы на тебя потратить время. Твоя гибель предвещала мне такую жизнь, о которой можно только мечтать. А ты хочешь отнять у меня эту мечту! Я не хочу отдавать ее!

Эвелин выплеснула виски в лицо Линде и в долю секунды схватила пистолет, спрятанный за вазой. Она успела сделать два выстрела, и оба раза попала Феннеру в голову. Голова Феннера дернулась, как подвешенный боксерский мешок. Он вскочил на ноги, секунду стоял с широко открытыми от удивления, уже ничего не видящими глазами и свалился на ковер.

Эвелин перевела ствол на Линду, но нажать на спусковой крючок не успела. Шесть тошнотворных хлопков резанули воздух и шесть пуль тридцать второго калибра впились в грудь и живот Эвелин. Ее отбросило назад, она ударилась о стену, вытянула руку вверх и ухватилась за шнурок, как за спасательную соломинку. Она поползла вниз и свет погас.

Линда кинулась к выключателю, но в темноте споткнулась о стул и, перелетев через него, упала и ударилась головой о каминную плиту. В глазах вспыхнула яркая радуга, боль отдалась в затылке, она попыталась встать, но ее закружило в вихре, и Линда упала на спину…

Ему показалось, что кто-то стрелял, причем несколько раз. Он спросил напарника:

– Ты слышал?

– Что?

– Выстрелы.

– У тебя мания.

– Да? И этот парень тоже мания?

Он указал в угол подъезда, где на полу лежало тело мужчины в светлом плаще.

– Конечно. Чем он тебе помешал? Этот тип возвращался домой с гулянки, а ты решил испробовать его череп на прочность. Мне кажется, ты уже я во сне воюешь! Стрельба для тебя, как джаз для меломана.

– А мне кажется, что ты оглох.

– Эта змея с ним долго возится.

– Змея? Хотел бы я с такой змеей повозиться. Но я времени не терял бы, а потащил ее в постель.

– И что с тобой было бы? Ты слышал, что говорят об этой стерве? Она совратила нескольких сенаторов, чтобы пробить дела клана.

– Стоящая девочка! А что, сенаторы не люди?

– Брось! Ничего особенного в ней нет. Смазливая мордашка, немного пресная, а в общем физиономия типичной калифорнийской шлюхи.

– Ты всегда так говоришь, лишь бы противоречить!

– Тихо! Свет погас.

– Пора.

– Иди за машиной…

– Нет. За машиной пойдешь ты и подгонишь ее к подъезду. Тебе лучше сидеть за баранкой, раз уши заложены. Я сам поднимусь наверх и притащу этого типа.

– Ладно, но только на бабу не заваливайся, а то разомлел, аж слюна течет.

– Ладно, ты не забудь люк подготовить!

Оба «грузчика» вышли на улицу и разбежались в разные стороны.

…Линда открыла глаза, но ничего не увидела. Она пыталась встать, но голова кружилась и ноги подкашивались, однако ей удалось заставить себя встать. Упершись руками в стену, она нашла выключатель и дернула за шнурок. Свет вспыхнул. Сделав несколько шагов в сторону, она села на стул и осмотрелась. Феннер лежал между креслом и столом, голова его утопала в кровавой луже. Глаза бессмысленно смотрели в потолок. Выпавшая изо рта сигарета лежала на груди и тлела, образовав черное пятно на светлом костюме. Он не ждал такой смерти. Он мог ожидать ее в любом другом месте, он готов был принять ее, но не так. Эта смерть не для Феннера. Но Линда ничего не могла изменить. Она взглянула на Эвелин. В ее теле чернели шесть аккуратных кровоточащих дырочек. Веки Эвелин дрогнули и она открыла глаза. Линда почувствовала, как у нее похолодела спина. Она жива!

– Тебе мало, стерва?! Я всю обойму в тебя всадила, а тебе мало!

Линда не могла подняться, чтобы взять со стола пистолет и добить ее. Она боялась упасть. Ноги не слушались, голова кружилась, а пол куда-то ускользал.

Все, на что Линда была способна – это снять с себя туфлю и швырнуть в ненавистную женщину. Каблук угодил Эвелин в шею. Она застонала, а затем улыбнулась.

От неожиданности Линда вскрикнула. Зубы ее сжались от злости.

– Я рада, стерва, что ты подыхаешь медленно. Ты заслужила эту смерть! Наслаждайся.

– Мои деньги! – прохрипела Эвелин. – Меня ждут мои деньги. Я хочу вернуться к ним.

Изо рта потекла струйка крови и она поперхнулась.

– Деньги никого не ждут, полоумная! Это мы их ждем всю жизнь. Мы их слуги, а не они наши. Они и без тебя найдут свое место, а ты без них ничего не найдешь. Ради них ты отдала жизнь, а им плевать на тебя! У меня тоже есть деньги. Много денег! Но я никогда не тешила себя надеждой, что они меня ждут и дождутся. Они скользкие, как мыло в воде. Ты их берешь, а они убегают. Но у меня еще есть силы добраться до них. Может взглянуть на них и плюнуть? Я такая же сука, как и ты. Мечтала доказать себе, что я сильнее денег. Я села перед камином и решила их сжечь. Я взяла в руки пачку, а рука отказалась меня слушаться. Ничего нет сильнее денег.

– Смерть сильнее… – прохрипела Эвелин.

Ее голубые глаза начинали мутнеть.

Линда заметила, как повернулась ручка входной двери. Она попыталась встать на ноги, но ее качнуло и она отскочила к стене. Ей нужно было упасть и закатиться под кушетку, но она этого не сделала. Она следила за входной дверью и ждала.

Дверь открылась, и в квартиру вошел громадный тип с простоватой физиономией и широкими плечами. В руках он держал пистолет.

Увидев неприглядную картину, он присвистнул и, глядя на Линду, спросил:

– Так это ты устроила?

– Жаль, что не могу дополнить натюрморт твоей мордой!

– Кусаешься, сучка! Ну ничего, я тогда дополню картинку твоей мордашкой.

Он поднял пистолет. Линда машинально загородила лицо рукой. Тяжелая пуля раздробила ей пальцы, прежде, чем ударить в голову.

Линда медленно сползла на пол, вытянув красивые длинные ноги вперед.

Убийца обошел спальню, ванную комнату, кухню.

Ему опять послышался какой-то выстрел. Он уже пожалел, что убил эту рыжую бестию. Уж лучше бы ее привез к Чарли, чем ничего.

Эвелин в последний раз открыла глаза и взглянула на Линду. Пять минут назад она ей завидовала.

– Не видать тебе твоих денег…

Голубые глаза застыли и превратились в пуговицы.

Джилбоди очнулся резко, как солдат от сна, когда трубят тревогу. Он поднялся на ноги, но ничего вокруг не видел. Сильная боль в затылке и ребрах заставила его скривиться. Стив чувствовал, что в нем осталась энергия, он был готов действовать, но эта боль действовала ему на нервы.

Он обернулся и заметил уличный фонарь. В этом направлении он и нашел дверь.

Выйдя на улицу, Джилбоди остановился. Его первостепенной задачей было выяснить, где он находится и как он сюда попал. Ответ был найден, как только он увидел на противоположной стороне улицы фургон. Водителя на месте не было. Стив перешел через дорогу к подъезду, и в этот момент задняя дверца фургона открылась, и на землю спрыгнул высокий парень в черной шляпе. Он не сразу заметил Стива. Он ждал кого-то другого и не успел сообразить, что увидел не то, что хотел.

Джилбоди хорошо знал, кто стоит перед ним, и не думал долго. Он выдернул пистолет из-за пояса и вытянув руку, выстрелил парню в лицо. Тот отлетел назад и упал на дно салона машины. Стив подошел к нему, поднял ноги и закинул их вовнутрь, а после чего захлопнул дверцы.

Осмотревшись по сторонам, он ничего и никого не увидел. Пистолетный хлопок был слишком слабым, чтобы разбудить квартал.

Стив вошел в подъезд и начал подниматься вверх. Когда он поднялся на третий этаж, то услышал шаги за дверью. Джилбоди отскочил в сторону и прижался к стене, вытянув руку с пистолетом в сторону квартиры Эвелин.

Дверь открылась, и на площадку вышел второй тип. Увидев Стива, он схватился за пояс, но пуля выбила ему зубы и застряла в области мозжечка у самого основания позвоночника.

Джилбоди подождал, пока смертельно раненый громила сделал несколько шагов, схватился за перила и, споткнувшись, скатился по лестнице на нижний пролет.

Из квартиры никто больше не выходил. Стив заглянул во внутрь, но никого не увидел. Он вошел в квартиру с вытянутой вперед рукой, в которой был зажат пистолет. В таком положении он замер у порога и несколько минут разглядывал кошмарную картинку.

Эвелин сидела на полу у порога, изрешеченная пулями и залитая кровью. По другую сторону комнаты сидела Линда с дырой в переносице. Обе женщины выглядели, как мертвые часовые, оберегающие покой Феннера, который лежал, на ковре между ними.

На полу лежал знакомый пистолет с перламутровой ручкой. Стив поднял его и осмотрел. Все шесть патронов были расстреляны. Он взглянул на Эвелин и насчитал такое же количество ран. К горлу подступила тошнота, Джилбоди рванулся в ванную комнату и его перевернуло наизнанку. На глаза навернулись слезы. Он открыл кран и сунул голову под холодную воду. Рана за ухом защипала, но вскоре успокоилась. Несколько минут он приводил себя в порядок. Взглянув на свое отражение в зеркале, он увидел перед собой чудовище с синяками под глазами в красных прожилках, с провалившимися заросшими щеками и диким озлобленным и совершенно чужим взглядом. Джилбоди отвернулся и вышел из ванной комнаты в гостиную.

Приторный запах крови смешался с запахом гари, пороха и пролитого виски.

Он осмотрел еще один пистолет, лежащий возле камина. Из него стреляли дважды. Он не стал смотреть на Олина, он уже понял, что пули из этой пушки застряли в его голове.

Он уже все понял и не хотел смотреть на трупы, особенно на Линду. Он хотел ее запомнить живой.

Подойдя к телефону, Стив снял телефонную трубку и попросил соединить его с полицией.

Раздался щелчок и на другом конце провода сняли трубку.

– Дежурный, сержант Солтон слушает.

– Соедините меня с отделом по расследованию убийств. Мне нужен дежурный детектив.

– Кто спрашивает?

– Франклин Рузвельт.

– Подождите минуточку.

До ушей Стива доносился искаженный голос, кричащий во все горло: «Эй, Гай, позовите лейтенанта, ему звонит парень по имени Рузвельт. Мне кажется, он уже звонил сюда, имя знакомое!» Кто-то хихикнул, кто-то чертыхнулся и в трубке послышался зычный бас.

– Лейтенант Форман у аппарата.

– Привет, лейтенант, тут в одной из квартир лежат четыре трупа и еще один в фургоне на улице. Я хочу, чтобы вы зафиксировали в своем протоколе, что эту бойню устроил Чарли Доккер из Нью-Йорка.

– Кто это говорит?

Неожиданно Джилбоди понял, что делает ошибку. Этого не нужно делать. Никто не должен знать, что знаменитый Олин Феннер погиб от руки смазливой шлюхи.

«Звонят с Мейсон-авеню», – сказал посторонний голос где-то рядом с телефоном.

– Кто это говорит? – переспросил лейтенант.

– Понятия не имею, – ответил Джилбоди и бросил трубку.

Ничего более глупого он придумать не мог. Звонок в полицию! Для чего? Чтобы обвинить Чарли?

Стив открыл бар, достал из него бутылку и, распечатав джин, вылил содержимое двух посудин на Олина, затем достал спички, поджег весь коробок и, перекрестившись, бросил на труп старого друга.

Пламя вспыхнуло и рванулось к потолку. Стив вышел из квартиры, захлопнул дверь и сбежал по ступеням вниз.

Выйдя на улицу, он столкнулся с высоким мужчиной, который сворачивал в подъезд.

На секунду их взгляды встретились. Несмотря на поднятый воротник плаща и низко надвинутую шляпу, Стив узнал его. Мужчина извинился и вошел в подъезд. Джилбоди обернулся и окликнул его.

– Мистер Кейси.

Брэд остановился. Когда он повернулся, то Джилбоди заметил, как в его руке сверкнул нож. Он поднял вверх руки, показав Кейси, что у него нет оружия.

– Вы ищете Олина?

– Да.

– Сожалею, но вы опоздали, сэр!

– Я так и думал.

– Вам надо уходить, через пять минут здесь будет полиция.

– Вы пойдете со мной.

– С удовольствием. Мне некуда торопиться.

На другой стороне улицы стоял спортивный «бентли». Усаживаясь в машину, Джилбоди взглянул на окна третьего этажа. На черном фоне здания сверкали солнечным светом два окна. В гостиной было слишком много мебели.

Где-то вдали послышался вой полицейской сирены. Часы на камине показывали три часа ночи. Когда Стиву развязали глаза, он увидел перед собой уютную гостиную и четырех человек. Двоих он знал. Напротив него сидел Дэйтлон, рядом с Кейси. У дверей, облокотившись на поперечник, стоял парень с физиономией боксера, а чуть дальше, у окна, находилась женщина –эталон элегантности и холодной красоты.

– Кто вы? – спросил Дэйтлон.

– Стив Джилбоди – личный секретарь Чарли Доккера, приговоренный своим хозяином к смерти за то, что позволил Олину Феннеру сбежать. Прибыл сюда, сбежав от Чарли, чтобы предупредить Олина, что его поджидает западня, но опоздал. Агент Чарли, Эвелин Фричетт выполнила задание и убила Феннера. Женщина, которую я направил наперерез Эвелин, убила ее, но не сумела предотвратить гибели Олина. Эта женщина также погибла от рук «грузчиков», посланных Чарли для транспортировки Феннера. Обоих мне удалось убрать.

– Вы хорошо владеете оружием?

– Нет. Я им не владею. Впервые я взял в руки пистолет два дня назад. Мне пришлось выстрелить из него три раза и убить трех человек. При помощи пистолета я ограбил бензоколонку и запугал охранника, а затем угнал его машину. И все же я опоздал.

– Вам нужна защита?

– Если я останусь на улице, то я труп. Вопрос двух-трех дней.

– Я дам вам защиту взамен на Чарли Доккера.

– Я готов его сдать, но мне нужен помощник в стане Чарли. Такой есть. Это его личный телохранитель Люк, он профессионал высокого класса и готов пойти на сговор, если вы его примете на службу.

– Я не отказываюсь от профессионалов, которые готовы к сотрудничеству.

– Тогда вопрос решен. Я хочу, чтобы вы меня опробовали в деле. С некоторых пор мне стало казаться, что у меня получится. Я, конечно, не могу конкурировать с Олином, но я уловил ту волну, на которой работает вся ваша система.

– Играть по слуху, значит погибнуть. Но я подумаю, как вас использовать.

Дэйтлон повернул голову к Кейси и спросил:

– Как ты вычислил ее адрес?

– Ты велел найти Олина, а его сутки не было дома. Я знаю все злачные места, которые он посещает, и начал поиск с борделей. А вышел на его след я через притон Сантоса. Там есть швейцар, которого зовут Зед, Он подозревал эту красотку, и они решили с местными ребятами ее проверить. Олин для них был чем-то вроде национального героя. Девицу они не нашли, но вычислили двух горилл, которых она наняла, как только приехала в Чикаго. Мальчики взяли горилл в оборот и те раскололись. Эту квартиру они для нее снимали. Они делали всю черную работу. Я поехал по этому адресу и встретил там этого парня.

– Плохо, что труп Феннера достанется полиции! – стиснув зубы сказал Дэйтлон.

– Не достанется! – ответил Джилбоди. – Я облил его спиртным и поджег. К приезду полиции останутся только угли.

– Разумно. В таком случае для всего мира Олин Феннер остается живым. И мы еще не одно дело провернем с его именем. Он останется с нами, как и Тони Грэйс. Мы еще в силе, господа!

Дэйтлон повернулся к Тэй.

– Дорогая, нужен частный самолет с хорошим прикрытием на один вечер.

1. Тостов и речей не будет

В машине сидели люди, которые никогда не бывали в Нью-Йорке, и за руль сел Стив. Крис и Брэд дремали на заднем сиденье, а Слим разглядывал витрины с видом пятилетнего мальчишки. Чикаго сильно отставал от Нью-Йорка по освещению, неоновой рекламе и пестроте лиц.

Из Манхэттена машина выскочила на мост и, проскочив Ист-Ривер, оказались в Бруклине. Квартал сменялся кварталом, и вскоре они вывернули на Харвер-стрит и на перекрестке свернули на Двадцатую авеню, где Стив снизил скорость и через сотню ярдов остановился.

– Приехали! – сказал он, тяжело вздохнув.

Дэйтлон открыл глаза и взглянул в окно.

Возле освещенного подъезда висела бронзовая табличка "Сталелитейная компания «Лостер и сыновья»".

– Скромно! – заметил Дэйтлон. – Для такой масштабной личности очень скромно.

Четверо мужчин вышли из машины. Крис взял из рук Слима автомат и бросил его в багажник.

– Это не банк, господа. Это офис.

Стив немного растерялся.

– Но здесь вооруженная охрана.

– Выскажитесь, Стив. Я не хочу, чтобы вы нервничали. Облегчите себе душу.

– Тут в холле у лифта двое. Они пропускают только служащих.

– В чем же проблема? Вы здесь не маленький человек. Дальше.

– На каждом этаже по два человека дежурят у дверей лифтов. Наше появление вызовет подозрение.

– Дальше. Я уже все понял.

– На четвертом этаже в конце коридора есть железная дверь с окошком. Там караульное помещение. Дежурят по шесть человек. Нужно пройти это помещение и вызвать второй лифт, который курсирует между четвертым и пятым этажами. Лифт вызывается кодовым набором цифр.

– Что ж. Очень разумная предосторожность. Но такому грозному оружию, как «Томми», там делать нечего. Идемте, господа, наш самолет через час, и мы не можем задерживаться.

Кейси достал из бокового кармана кожаный футляр, из которого торчали рукоятки с оленьими копытами. Дэйтлон переложил пистолет из внутреннего кармана в карман плаща.

Они вошли в холл. Для Дэйтлона это занятие казалось развлечением. Он наблюдал за Стивом. Четверо мужчин уверенной походкой направились к лифту. Охранники оторопели.

– Это я, мальчики! – Джилбоди снял шляпу. – Наш дорогой босс желает видеть этих людей.

Охранники не стали преграждать дорогу. В конце концов, если опальный секретарь лжет, то их не пропустят через караульный коридор. Они посторонились и пропустили гостей в кабину.

На четвертом этаже дело обстояло не так просто. Стив вышел первым из лифта. Двое охранников тут же схватили его за руки.

– Мы обязаны вас задержать, мистер Джилбоди.

– У вас есть санкция прокурора? – спросил Дэйтлон.

– А вы останетесь у лифта. Мы вас не знаем и не получили на ваш счет инструкций.

– А надо бы знать! – сказал Слим и нанес сильный удар в подбородок охраннику.

Второй попытался достать пистолет, но ствол Дэйтлоновского кольта смотрел ему в лоб.

– Не шути с оружием, дружок.

Крис сделал резкое движение и рукоятка пистолета впечаталась в лоб охраннику. Он свалился на своего собрата, ушедшего на покой двумя секундами раньше.

Процессия проследовала в конец коридора, где находилась стальная дверь. Дэйтлон и Кейси встали слева, Слим справа, а Джилбоди нажал на кнопку звонка.

Створки в окошке раздвинулись и появилась половина лица.

– Мистер Джилбоди?

– Открывай Лекстер, рот разевать потом будешь.

Сработали электрические замки, дверь скрипнула и поползла назад. Когда она открылась полностью, Джилбоди отошел в сторону и первым влетел Слим, пропустив вперед свой кулак, который сбил стоящего на пути охранника. Следом вбежал Кейси, его нож не дал возможности взять из ячейки автомат другому сторожу. Дэйтлон сделал три выстрела и уложил троих. Остался тот, что сидел за пультом. Он сидел не шевелясь. Джилбоди вошел последним. Подойдя к столу, он выдвинул верхний ящик достал из него двенадцатизарядный пистолет и, приставив ствол к виску диспетчера, тихо сказал:

– Вызови лифт, Гарри.

Тот не шелохнулся.

Джилбоди снял пистолет с предохранителя и взвел курок.

Гарри повернул ключ в замке и набрал четыре цифры на пульте. Двери в стене открылись, открывая доступ к кабине.

– Здесь надо кому-то остаться, – сказал Стив. – Он может заблокировать лифт.

– Останется Слим, – коротко бросил Дэйтлон и вошел в кабину.

Коридор пятого, секретного этажа, пустовал.

– Разрешите мне пройти первому, – сказал Джилбоди. – Я не хочу, чтобы Люк наделал глупостей. Мы его не предупредили о визите.

Дэйтлон кивнул головой.

Люк сидел в приемной на своем излюбленном облезлом табурете, прислонившись к стене. Он ждал, когда Чарли закончит свою работу. Ему предстояло везти это шарообразное животное в его усадьбу. Люк устал. Уже год, как он вынашивал план ухода от Чарли, но никак не мог решиться на это. Он знал, как Чарли реагирует на побеги. Феннеру повезло, Джилбоди не повезет. Люк решил испробовать на шкуре секретаря возможность исчезновения. Результатов он до сих пор не получил.

Тихий звук заставил Люка прислушаться. Он взглянул на дверную ручку. Она медленно поворачивалась. В долю секунды в его руке оказался пистолет.

Дверь открылась и на пороге появился Джилбоди.

Люк облегченно вздохнул.

– Значит ты добрался?

– Олин погиб. Я не успел.

– А ты?

– Я с гостями. Они к Чарли. Ты не передумал?

– Нет. Я с вами.

В приемную вошли Дэйтлон и Кейси. Люк встал и подал Крису свой пистолет.

Дэйтлон взял его и сунул за пояс.

– Созрел? – спросил Дэйтлон.

– Год назад.

– Посмотрим. – Он повернулся к Джилбоди. – Я не хочу беспокоить человека без доклада. Исполни еще раз свои секретарские обязанности.

Чарли закончил проверку счетов и потер руки. Прибыль росла день ото дня. Заказы превышали заводские мощности, и он вынужден был отказывать мелким оптовикам и перекупщикам. Дело встало на серьезные рельсы. Доккер вспомнил о своем возрасте. Он упустил время, он был слишком занят. Вся надежда возлагалась на Эвелин, которая родит ему сына и у него вырастет достойный наследник. Чарли был убежден, что у зрелых умных родителей рождаются крепкие умные дети.

Чарли откинулся на спинку кресла и увидел стоящего в дверях Стива Джилбоди. Он не поверил своим глазам и нажал на кнопку звонка, но Люк не появился. Галлюцинация, мираж, переутомление, – что это?

– Это я, сэр. В приемной мистер Дэйтлон. Вы неоднократно заявляли, что хотели бы познакомиться с этим человеком. Он бросил все свои дела и прилетел в Нью-Йорк на частном самолете. Он ограничен во времени. Изволите принять?

Чарли молчал. Ему стало холодно и неуютно. Джилбоди вышел в приемную и отчеканил:

– Мистер Дэйтлон, мой бывший босс ждет вас.

Крис вошел в кабинет неторопливой походкой, осмотрелся и, заметив портрет Наполеона, усмехнулся и сказал:

– Страдаете манией величия, маэстро?!

Джилбоди зашел следом и сдвинул створки дверей. Дэйтлон подошел к столу и сел в кресло. Некоторое время они молча изучали друг друга.

– Как добрались? – спросил Доккер надтреснутым голосом.

– Благодарю. Ради нашей встречи я готов был слетать и в Австралию.

– Приятно слышать, что я заслуживаю внимания такого делового человека, как вы.

Чарли почувствовал, как язык его разбух и, будто покрылся шерстью. Он хотел закурить, но у него дрожали руки, а он не мог показать свою слабость.

– Что заставило вас посетить меня?

– Ваша настойчивость, мистер Доккер, с которой вы каждый день мне надоедали. Очевидно, вы не потерпели бы, чтобы кто-то мешал вам работать, но не подумали о том, что мне тоже это не понравится. Вы добились своего, я здесь!

Уголки его рта дрогнули в усмешке.

– Сколько вы хотите, мистер Дэйтлон?

– Немного. Вашу жизнь.

– Но может быть мы зароем топор войны. Я не хочу мелочиться. Я предлагаю вам половину моего состояния в наличных. Десять миллионов долларов.

У Джилбоди от услышанной суммы отвисла челюсть.

– Это хорошее предложение, мистер Дэйтлон. Вам стоит подумать.

Свет настольной лампы придавал сморщенной коже Чарли цвет вареной телятины. Он старел на глазах и выглядел жалким торговцем краденого.

– Феннер стоил дороже! Люди, с которыми я прошел через ад, не имеют цены, Чарли. Вы не сумели оценить Феннера.

– Я ценил его и хотел вернуть обратно.

Крис взглянул на него, словно мазнул малярной кистью.

– Странный способ вы для этого выбрали. Феннер мертв. И сделали это вы, Доккер. Я обязан с вами рассчитаться. Это мой долг, а я возвращаю долги всем. Никто не смеет выпускать свои грязные лапы в мой улей!

– Двадцать миллионов! Это все, что у меня есть!

Водянистые глаза Чарли смотрели на Дэйтлона с мольбой и обреченностью.

– Сожалею, но я не могу терять с вами время. Ваша персона украла у меня драгоценное время. Я очень редко нарушаю свой график. Я никогда не лез в ваши дела, но вы сочли возможным действовать по своему усмотрению. Напрасно! Вы проиграли в этом гейме, мистер Доккер!

– Я преклоняюсь перед вашей стойкостью, смелостью, умом и дерзостью, мистер Дэйтлон. Вы правы, я проиграл. Я догадывался, что проиграю, но я не мог отказаться от этой партии. Я готов умереть, но моя воля выполнена! Вы еще молоды, и вам не понять амбиций стариков. Я бы не сумел простить человека, если он наступил мне на ногу в трамвае, набитом пассажирами. Тут я ничего не могу поделать. Так поступила со мной природа. Но прежде, чем вы отдадите приказ своему палачу, я хочу дать вам один совет.

– Говорите.

– Вам осталось жить ненамного больше, чем мне. Вы можете протянуть еще, но вы уже предсказуемы. Вам нужно сменить режим. И, желательно, лицо. В прямом смысле слова. В Чикаго есть человек по имени Ален Филл. Он сможет помочь вам.

– Я подумаю над вашим предложением. Мне уже приходилось слышать об этом. Эта идея давно витает в воздухе.

– Что ж! Я готов принять ваш удар. Вы ведь торопитесь на самолет.

– Жаль, что вы ничего не поняли. У меня нет палача, мистер Доккер. Это ваша привилегия их нанимать. Прощайте.

Джилбоди открыл перед новым боссом дверь. Дэйтлон вышел в приемную, достал из-за пояса пистолет и вернул его Люку.

– Иди, телохранитель, и избавься от тела.

Когда растерянный Люк вошел в кабинет, у Чарли брови поползли вверх. Телохранитель чувствовал себя не лучше. Он нес этот хрустальный кувшин с содроганием в течение десяти лет и вот он добрался до стены, чтобы разбить его на мелкие кусочки.

Для Чарли это был настоящий удар. Имя Люка значилось в его завещании, ему причиталась крупная сумма, но этот предатель не подозревал об этом. Чарли не думал о смерти. В последние секунды он думал о жизни. Что он такого сделал, где его ошибка? Почему они все предали его? Неужели Дэйтлон прав? Он прожил жизнь и так ничего не понял?!

В кабинете раздался оглушительный выстрел. В этом помещении стреляли впервые. Подгнившая веревка оборвалась, и портрет Бонапарта упал на пол.

Великий Чарли Доккер лежал на полу, рядом лежал Наполеон. И у того и у другого были открыты глаза и тот и другой ничего не видели, и тот и другой закончили свою жизнь поражением.

Другие сходства остались лишь навязчивой идеей Доккера.

2. Деловое предложение

Доктор Филл смирился с тем, что большинство своих вечеров он должен слушать музыку на предельной громкости, от которой тряслись стены, дрожал приемник на тумбочке и рвались перепонки в ушах. В глубине души Филл надеялся, что приемник скоро сломается, но ему попался очень крепкий аппарат.

Так повелось в этом доме с недавних пор, что все, к чему прикасаются руки Шарлотты, не терпит корректировок и исправлений. Именно нежная белокожая ручка Шарлотты включала приемник на всю мощность. Она обожала музыку и двигалась по комнате, пританцовывая. Филл считал, что грациозности его пассии может позавидовать любая восточная танцовщица.

Ален Филл был земным богом пластической хирургии и не только пластической, но и косметической. В его центре приводили в порядок свое здоровье очень видные клиенты с высокими доходами. Через его руки прошли стареющие миллионерши и кинозвезды, желающие избавиться от лишних морщинок, отвислых щек, крючковатых носов, и мешков под глазами. Филла по праву считали богом, даже те пессимисты, которые не верили ни в каких богов. Высокий класс, профессионализм, фанатизм, золотые руки, вполне соответствовали его счету в банке. Это был тот редкий случай, когда знания и умения человека соответствовали его доходам.

Деньги имели силу, о которой Филл очень хорошо знал. Он считал себя трудягой, но не фанатиком, который не понимает, что такое деньги. Деньги позволяли ему держать себя в нужной форме, несмотря на то, что неделю назад весь свет и цвет науки отмечали его шестидесятилетие в Гранд-клубе, где каждый сноб и великосветский пройдоха обязаны были восхищаться молодой любовницей Филла. К этому следует добавить, что Филл никогда не был женат и в обществе дамы проводил свой второй день рождения.

Начиная с молодых лет, после окончания университета, Филл не видел ничего, кроме науки и труда во имя науки. Он был так ею увлечен, что не заметил, как стукнуло сорок, затем пятьдесят, потом пятьдесят восемь, и вот появилась она! С ней он чувствовал себя молодым и не замечал разницы в возрасте в четыре десятка лет. Жить он собирался долго и всегда говорил, что ему операции не нужны. Шарлотта – главный эликсир его молодости. О страсти и пылких чувствах он старался не говорить и не думать.

Они познакомились в клинике, куда молодых сестер милосердия привезли на практику. В течение одного дня сердце Филла было разбито на части. Ослепительная белозубая улыбка, роскошные черные волосы, глаза с поволокой, бархатная кожа, нежные пухлые губки свели Филла с ума. А шелковая ленточка, перетягивающая на затылке гриву волос приводила его в изумление. При каждом кокетливом повороте головы черный хвост перепрыгивал с одного плеча на другое. Одним словом, Филл оказался сраженным!

Нельзя сказать, что Филл на протяжении многих лет оставался невинной овечкой. Он умел ценить женское общество, но точно знал, кто из женщин заглядывает вдаль с прицелом на его банковский счет, а кто ограничивается роскошным кутежом длительностью в сутки. Второй вариант его устраивал больше, и поэтому Филл частенько заглядывал в бордели, где всем было плевать на его авторитет, положение и амбиции. Голые люди все равны, главное, чтобы ты сумел расплатиться за полученное удовольствие.

Но после появления Шарлотты местные бордели потеряли выгодного клиента. Деловое знакомство с ней носило мимолетный характер. Несколько посещений фешенебельных ресторанов, пара шубок в подарок и она нырнула к нему под одеяло. С этого дня у него появилась личная секретарша-любовница, ставшая для него незаменимой ни в чем. Шарлотта не была ленивой, она умела работать, и это обстоятельство выбывало восторг у Филла. Он твердо решил жениться на ней. Шарлотта понимала, что Филл – это ее будущее, но она не ценила его так, как надо. Слишком много ветра гуляло в ее очаровательной головке, и слишком темпераментной женщиной она была. У таких женщин, как Шарлотта, чувства всегда стоят над разумом.

Слухи о скорой свадьбе уже гуляли в свете. Многие приветствовали этот брак, более компетентные люди тихо посмеивались, считая, что вместе с женой Филл приобретет себе ветвистые рога, на которые однажды обязательно наткнется.

Как каждый влюбленный и безмерно счастливый человек, он был убежден, что его подруга платит ему взаимностью. И теперь, сидя в противоположном от приемника углу огромной, гостиной, он не переставал восхищаться своей возлюбленной.

Она подошла к нему вплотную и коснулась коленкой в шелковом чулке его руки, лежащей на подлокотнике кресла.

– Хочешь кофе, Ален? – спросила она, склоняясь к его уху, чтобы музыка не проглотила ее вопрос.

– С удовольствием, и если возможно, покрепче.

– Нет, невозможно! Надо подумать о сердце.

– У меня сердце, как у годовалого бычка, на этот счет можешь не сомневаться. Но я не возражаю против твоих возражений. Любой кофе, сделанный твоими руками, изумителен.

Он погладил ее по ноге, и его рука скользнула под узкую юбку.

Шарлотта хихикнула, сказала, что ей щекотно и, выскользнув из объятий, направилась в кухню.

Возле дверей на лестничной площадке стояли двое мужчин в длинных дождевиках и в шляпах с большими полями. Лицо Брэда Кейси было известно всем в стране лучше, чем портреты президента. Слима не знал никто, за исключением местной полиции, где он значился, как мистер Морган.

На первом этаже, в своей каморке лежал связанный привратник, который не имел собственных возможностей выпутаться из веревок.

Слим прислонил ухо к двери и внимательно слушал, что происходит в квартире. Когда по коридору простучали каблучки, Слим кивнул головой. Кейси достал из кармана отмычку и быстро справился с примитивным замком. В этом районе было столько постов и патрулей полиции, что никто из жильцов не беспокоился за свое добро. Замки на дверях имели символическое значение.

Через пять секунд они находились в квартире. Слим свернул налево по коридору в сторону кухни, откуда доносился свежий аромат кофе. Брэд свернул вправо, к гостиной, туда, где надрывался приемник.

Шарлотта разливала кофе в чашки и улыбалась. Она думала о своем завтрашнем вечере. У Шарлотты было назначено свидание с Дэни Митчелом. Звезда бейсбола, он лежал в клинике Филла с переломанной челюстью, но очень быстро пришел в норму и успел подцепить на крючок Шарлотту. Шарлотта предвосхищала их страстный вечер и напевала шлягер из «Потерянного ключа».

Слим стоял в дверях кухни и слушал приятную мелодию в исполнении ласкающего слух голоска с небольшой хрипотцой.

Девушка повернулась к плите, поставила кофейник и даже не заметила присутствия постороннего. Все ее мысли были заняты Дэни. Сын богатых родителей, весельчак, красавец, о таком Шарлотта могла мечтать, она могла его заполучить, но ненадолго. У него сотни таких Шарлотт, и он не бросится к ее ногам, как Филл. Она знала об этом и не строила иллюзий. Все стало ясно с первой минуты их знакомства, и она отдалась ему в первый же день. Назавтра у Филла было запланировано серьезное дело. Он встречался с представителями крупной фирмы по изготовлению инструментов, а Шарлотта знала основательность и скрупулезность Филла. Эта встреча отнимет у него весь вечер. Она свободна, и она сумеет воспользоваться свободой.

То, что она свободна, она считала еще несколько секунд. Ее свобода оборвалась, как гнилая нитка. Сильная рука зажала ей рот, другая рука развернула ее на сто восемьдесят градусов и сильно обхватила талию.

Она увидела кошмарное лицо с расплющенным носом и глаза цвета омбры просверливающие ее насквозь.

– Если ты будешь брыкаться, козочка, мне придется обнять тебя еще крепче и твоя талия переломится. Если ты поняла меня, моргни два раза.

Девушка заморгала не переставая.

– Хватит. Ресницы осыплются. Будешь вести себя хорошо – останешься живой. Но если мне твое поведение не понравится, то тебя похоронят в расцвете лет. Ты уловила мою мысль?

Шарлотта снова заморгала.

– Вот умница. А теперь мы уйдем через черный ход, чтобы никого не беспокоить. Во дворе нас ждет машина с шофером, мы немного покатаемся. Перед сном это полезно.

Слим подвел ее к двери в углу кухни и отодвинул засов. Он уже не держал ее и не зажимал ей рот. Девушка была послушной. Она знала, на что способны такие люди. В клинику поступало много женщин с выжженными кислотой лицами. Даже такой бог, как Фили, не в состоянии был помочь им.

Слим толкнул дверь ногой и пропустил даму вперед.

Филл устал ждать кофе, но ему лень было подниматься с кресла. Он хотел крикнуть, но понимал, что перекричать оркестр невозможно.

В эту минуту произошло что-то непонятное. Вместо Шарлотты в комнату вошел мужчина. Капли дождя скатывались с его дождевика на пол. В руке он держал крупнокалиберный пистолет, а лицо его скрывалось под полями огромной черной шляпы. Мужчина подошел к приемнику и убрал громкость до минимальной.

– Сидите спокойно, Филл. Мы деловые люди и быстро сумеем найти общий язык. У меня есть к вам предложение.

– Где Шарлотта?

– О ней мы тоже поговорим.

Филл вскочил на ноги, но гость пустил музыку на полную мощность и выстрелил. Пуля перебила ножку кресла, и оно осело на один бок. Мужчина вновь убрал уровень громкости и тихо сказал:

– Оставьте эмоции. Это чревато неприятными последствиями.

Филл взглянул на кресло, отошел к дивану и сел. Его гость присел на край стола и, сунув пистолет за пояс, снял шляпу. Хирург тут же узнал его, у него была профессиональная память на лица, он изучал их, он менял и запоминал детали. Портрет этого человека сотни раз появлялся на первых полосах газет. Его невозможно было не запомнить.

– Мистер Филл, я не дешевый шантажист и очень плохо отношусь к киднэпингу. Это не мой профиль, но когда речь идет о безопасности организации, мы вынуждены идти на крайние меры. Ваша очаровательная подружка покинула этот дом, и некоторое время поживет в другом месте. С ней будет все в порядке. Если вы выполните наши условия. У нас возникли проблемы, и я хотел бы обсудить их с вами.

Филл понял так, что из него хотят выкачать приличную сумму.

– Говорите сколько. Я не буду торговаться. Поставим точку сразу, без вступлений.

Гость усмехнулся.

– Вы разволновались и потеряли ориентиры. Вы же знаете, кто перед вами сидит, и могли бы догадаться, что мы не зарабатываем. Мы готовы щедро оплатить вашу работу. Девушка нам нужна в качестве гарантии, что вы не схватите после моего ухода телефонную трубку и не начнете трезвонить в полицию. Мы должны прийти к общему знаменателю и решить все вопросы на взаимовыгодных условиях.

– Если вам не нужны деньги, то что вам нужно?

– Новое лицо.

– Операция? Если вам нужен врач, то запишитесь на прием, а не вламывайтесь ко мне в квартиру. Я не принимаю на дому.

Филл уже понял, что он перегнул палку. Кейси оставался невозмутимым, как китаец за чаем.

– Бросьте, доктор. Меня некому будет записать к вам на прием. Вы лишились секретарши.

Кейси направился к двери.

– Остановитесь. – Филл дрожал всем телом и не мог уже скрывать своего волнения. – Я погорячился.

– Я вижу. Вам надо беречь себя, иначе в один прекрасный момент ваша тикалка не выдержит. Медицина, и пластическая хирургия в частности, понесут невосполнимую утрату.

– Прекратите юродствовать, Кейси. Кого из вашей банды я должен оперировать?

– Дэйтлона.

– Я знаю его лицо. Это несложно, если мне не станут указывать, что и как я должен делать.

– Сожалею, но работа осложняется тем, что у вас будет образец, под который вы должны будете подогнать оригинал.

– У вас есть условия для операции?

– Да, мы постараемся организовать все, как надо. Шарлотта нас проконсультирует. Она же вам будет ассистировать. Я попрошу ее, чтобы она позвонила вам.

Филл почувствовал, как «сердце годовалого бычка» болезненно сжалось в груди.

– Какие гарантии вы даете, что девушка будет освобождена?

– Она нам не нужна и вы тоже. У нас достаточно своих средств и женщин. Шарлотта – это подстраховка. Но вернется она, когда раны заживут и швы рассосутся. Не беспокойтесь, Филл, лишь крайняя необходимость скрестила наши пути.

– Мне все ясно. Когда вы намечаете делать операцию?

– Через три дня. Вместо уик-энда, который вы решили провести на вилле мэра, вы будете оперировать. Сожалею, что вынужден ломать ваш график. Подготовьте все необходимое для операции. В пятницу в шесть вечера сядете в свой «кадиллак» и поедете на юг. Пятьсот пятое шоссе. До развилки на три дороги вас обгонит машина, и из окошка вам махнут белым платком. Один раз – правый рукав шоссе, два – средний, три – левый. Не превышайте скорости сорока миль в час. В нужном районе вас остановят. Возможно, что как и в первом случае вам махнут из машины платком, но, – может быть, кто-то будет стоять на дороге. Уловите главную мысль, Филл. За вами будут присматривать, начиная с сегодняшнего дня.

– Я не собираюсь заявлять о вас.

– Надеюсь, что у вас хватит разума не рисковать жизнью близкого человека.

Филл сжал кулаки, он готов был убить этого подонка, но понимал, что сейчас хозяин положения не он.

– Я сделаю все, как вы сказали, – процедил он сквозь зубы.

Кейси положил на стол фотографию.

– Это образец, с которого надо сделать слепок.

– Но мне необходимо увидеть человека живым.

– Нет проблем. На обратной стороне фотографии адрес, по которому вы найдете этого парня. Он к нам не имеет никакого отношения. Говорить с ним не надо, но посмотреть его вы сможете. В этом вам сможет помочь мистер Малик. Человек от нас далекий, но мы оплачиваем некоторые его услуги. Поезжайте туда завтра же.

– Не указывайте мне, что я должен делать! Кейси усмехнулся.

– Подумайте о своей тикалке, Филл. У вас плохой цвет лица и пот выступает слишком в большом количестве. Если бы Шарлотта была поумнее, я предположил бы тогда, что она вас чем-то травит. Не торопитесь вносить ее имя в завещание.

– Убирайся вон! – вскочил на ноги Филл.

– До пятницы, профессор.

Кейси, как кошка, неслышно вышел из комнаты. Несколько минут хирург стоял неподвижно. У него тряслась нижняя губа, а мокрые седые волосы прилипли ко лбу. О полиции он не думал. Полгода они тратят впустую деньги налогоплательщиков, а результатов ноль! Он знал, что ему придется подчиниться и выполнить требования, но предчувствие говорило, что Шарлотта уже не вернется к нему. Филл не мог обосновать своей тревоги, но он был убежден, что потерял ее навсегда.

Вдруг в его глазах сверкнул огонек. Он вскрикнул:

– Это сон! Это блеф… Шарлотта! Где ты, детка? Где наш кофе?

Он выскочил в коридор и побежал на кухню. Все это ему почудилось! Никакого кошмара не было!

Влетев на кухню, он увидел открытую дверь черного хода и две чашки остывшего кофе на столе…

3. Ночная прогулка

Дэйтлон видел из окна кабинета, как Слим провел в дом женщину. Спустя полчаса прошел Кейси. Сейчас его не интересовали результаты их работы. Он разговаривал с Руди Маликом второй час и никто им не мешал. Малик настоял на этом разговоре, и Дэйтлон терпел его. Малик высказал разработанный им план действия. Возможно, Крис не стал бы выслушивать старика до конца, но он начал с того, чем закончил, покойный Доккер. Он заговорил о пластической операции. Идея Малика перехлестнулась с идеей Доккера. Когда два далеких друг от друга человека развивают одну и ту же мысль, то к ней стоит прислушаться. А когда эту идею выдвигают такие опытные и грамотные люди, то к ней нужно отнестись бережно.

– Итак. Руди, ваш основной аргумент?

– Я уже изложил его дважды. У вас остался один человек. А вдвоем вы ничего не сделаете. А главное, что вы сохраните деньги. С вашей гибелью они пойдут коту под хвост. Времени уже нет! Вы до сих пор не поняли, что находитесь в капкане. Вас держат лишь для того, чтобы вы делали отчисления. Они боятся вас брать только потому, что не знают, где вы держите деньги. Месяц назад вы еще представляли из себя угрозу. У вас была сила, но сейчас у вас никого нет. Вы можете скрывать свои потери, но первый же налет на стоящий банк вас выдаст с головой.

– Ну и какой же мне найти повод?

– Простой. Самый простой. Приближение зимы. Холод, гололед, снег. Отход в южные штаты, где вас еще не знают, где нет достойных противников – это блестящий стратегический ход.

– А если его осуществить в действительности?

– Вы сгорите под южным солнцем в два дня. Забыли, сколько вам потребовалось времени, чтобы вырыть эту берлогу?! Подготовительный период нужно осуществлять одному, без засветки. Ваши люди вас погубят. Они вас не поймут, они полезут в бой. Вы только потеряете время, авторитет и актуальность. Погибать надо в зените славы – это рождает легенды. А возрождаться из пепла, чтобы быть собственным подобием? зачем? Кого вы удивите? Чем? Вы уже перегрели публику. Все, что вы хотели доказать, вы доказали. Ваш момент на небосводе в созвездии славы кончился. Вы несете потери, и ваша гибель закономерна. Но я вам предлагаю обмануть смерть.

– Хорошо, Руди, я подумаю над вашим планом. Возможно, я приму его с некоторыми поправками.

– Готов это обсудить. – Нет. Вы будете знать только свое звено работы. Этот механизм должен сработать точнее, чем швейцарские часы.

В кабинет вошла Тэй.

– Я не помешала?

– Нет, дорогая. Проводи великого стратега, а я иду в гостиную, Брэд вернулся.

Кейси грелся у камина со стаканом виски в руках.

– Все в порядке? – спросил Дэйтлон.

– Конечно. Профессора не пришлось долго уговаривать. Он согласился. Мы привезли его подружку, это предостережет Филла от необдуманных поступков. Она для профессора значит больше того, чем от него требуется.

– Я не люблю похитителей. Ленивый народ. Им слишком легко достаются деньги.

– За похищение человека можно схлопотать двадцать лет. Они рискуют головой. У каждого свои сложности… Тебя что-то беспокоит?

– Мое лицо. – Крис закурил и, выпустив кольцо дыма, сел на диван. – Не очень просто отказаться от своего лица. Как-никак, но я привык к собственной физиономии.

– У тебя очень скудный выбор. Либо ты прощаешься с лицом либо с жизнью.

Дэйтлон стрельнул взглядом в Кейси, и тот увидел горечь и злобу.

– И ты туда же?! Не рано ли завели траурную музыку?

– Надо смотреть правде в глаза. Ты хочешь оставить пять миллионов наследства банкирам? Я помню непробиваемую стену твоей уверенности, когда ты пришел нанимать меня. Это подкупало. В этом был смысл, логика. А теперь все смахивает на упрямство капризного ребенка.

– Жаль, что говоришь мне об этом ты, нас осталось двое. Слим и Джо – это не гвардия. Это прислуга. К сожалению, они не способны на крупные дела. Мальчишку нужно оставить. Он смышленый парень, пусть устраивает свою жизнь и жизнь Бетти. Тони говорил, что он подружился с его дочерью. Чико может стать ее опекуном. Стив? Мне нечего о нем сказать. Этот человек не из нашего стада. Люк? Возможно, он хорошо стреляет, но не это важно. Человек, который много лет проходил в холуях, лишен инициативы. Он исполнитель, а значит требует внимания со стороны. Непозволительная роскошь. Как ни крути, а нас осталось двое.

– Против целой армии джи-менов. Люк мне не нравится. У него нехорошие глаза, и он что-то задумал. Мы ходим по лезвию бритвы.

– Задумал? Так не мешай ему осуществлять его задумку. Мы должны знать все о своих делах. Я хочу набрать настоящих ребят и махнуть в Техас. Здесь стало слишком тревожно, и зима наступает на пятки. Месяца два в Техасе и на Филиппины, на покой.

– Последние слова в твоих устах звучат коряво. Ты их никогда не произносил раньше. Я не верю в твою искренность.

– Ее нет, потому что нет уверенности в завтрашнем дне.

Крис выбросил свое тело с дивана и прошелся по комнате. Казалось, что его лицо высечено из глыбы льда. Подойдя к окну, он уперся локтем в раму и взглянул в сад, освещенный огнями с веранды. Он смотрел на цветы, словно искал в них ответы на поставленные и нерешенные вопросы.

Кейси заметил, если Дэйтлон смотрит в окно, значит жди перемены темы.

– Где эта девчонка, которую вы привезли от Филла?

– Наверху, под присмотром Слима.

– Я хочу взглянуть на нее.

– Это нетрудно.

Спустя пять минут в гостиной появились Кейси, Слим и Шарлотта.

Дэйтлон отошел от окна. Он остановился в двух шагах от женщины и молча разглядывал ее. Она вызывала восхищение своей теплой красотой. Это юное создание было полной противоположностью Тэй. Она могла вызвать пламя в груди.

Слим представил гостью.

– Шарлотта Винтор, подруга доктора Филла.

– А вас мне представлять не надо! – злобно воскликнула Шарлотта. – Вы тот самый бандит, который хочет спрятаться под маской невинной овечки.

Дэйтлон врезал ей пощечину, и одна сторона лица Шарлотты стало багровой.

Комнату наполнила плотная, как вата, тишина. Он продолжал смотреть на нее, а она с трудом выдерживала этот взгляд. Женщина не испугалась, но ей не хотелось больше ему грубить. Она чувствовала, что у нее нет сил на сопротивление. В ней что-то надломилось. Это была первая пощечина в ее жизни.

– Рад с вами познакомиться, Лотта.

– Не могу ответить вам тем же, мистер Дэйтлон.

– Мой дом – ваш дом.

– Не дай Бог. Завтра придут легавые и здесь останется песок. Продолжение пляжа.

– Уверены?

– Вы уже давно зарылись в песок. Где ваша удаль, мистер Дэйтлон? О вас забыли. Полицейские стали толстеть, им не за кем бегать.

– Хотите в город?

– А если нет?

– "Нет" – это то слово, которое я уже забыл. Не стоит напоминать мне о его существовании.

– Я хочу домой.

– Временно этот дом станет для вас единственным пристанищем. Но прежде, чем вы доберетесь до моего лица и слепите из него мужчину своей мечты, я хочу пригласить вас на ужин и отметить наше знакомство.

– В городе?

– Конечно. Мы будем поправляться, а полицейские худеть.

– Вас прикончат, если вы высунете свой нос из берлоги.

– Вы боитесь попасть под огонь?

– Я ничего не боюсь.

– К сожалению все магазины закрыты, и вам придется ехать в этом платье, Лотта.

– Мне плевать на платье и не зовите меня Лоттой.

– Тогда я буду звать вас Шерри.

Крис повернулся к Слиму.

– Где люди?

– Чико и Джо на участке, несут караул. Стив и Люк заняли комнату братьев. То ли играют в карты, то ли спят. Мисс Тэй…

– Я здесь, Слим.

Тэй стояла в дверях веранды.

– Мне кажется, здесь замышляется безумство?

– Ты права, Тэй. Но ты ни разу не говорила мне об этом, когда мы выезжали на «чистку».

– Чистки приносили доход. А ты задумал заняться вычислением?

– Этот вопрос решен. Слим, оставь на дежурстве только Джо. Чико садится за руль «роллс-ройса». Слим и Брэд едут в «линкольне». Остальные остаются здесь. Форма одежды парадная. Смокинги! На подготовку пять минут.

– Вы сумасшедший! – сказал Шарлотта.

– Вы не сделали открытие, мисс.

Через сорок минут две машины остановились на Джефферсон-стрит у одного из самых шикарных ресторанов города «Континент». Этот ресторан выбрала Шарлотта. Скуповатый Филл лишь раз приводил ее сюда, хотя ей очень понравилась кухня.

Кейси остался в машине. Он хорошо видел, что происходит в зале сквозь тюлевые занавески на огромных, как витрины, окнах. Первым в зал вошел Чико, следом Слим, а затем Дэйтлон с дамой.

Хотя стрелки часов приближались к полуночи, зал был набит холеной публикой. Слим договорился с мэтром, и для них подготовили столик на двоих в центре зала. Его заняли Крис и Шарлотта. Слим остался стоять у входа, а Чико пристроился у стойки и следил за кабинами телефонов-автоматов, находящихся в конце зала.

Обслуживающий персонал не обращал внимания на милую парочку. Никому и в голову не могло придти, что Дэйтлон-банкир может посетить солидное заведение в центре города, да еще в тот вечер, когда в этом заведении окружной прокурор отмечает четвертьвековой юбилей своей свадьбы.

Их столики находились на близком расстоянии, но никто из них не любил оглядываться по сторонам.

– Мне кажется, мистер Дэйтлон…

– Называй меня Крис, Шерри.

– Что вы за имя придумали: «Шерри»?

– Тебе не нравится?

– Не знаю. Но это лучше, чем Лотта. Я хотела сказать вам, что в этом зале бриллиантов больше, чем денег в банке. Здесь нет охраны. Почему вы выбрали банки?

– Эта система мне хорошо знакома. Я беру деньги и никого не задеваю. Грабить живых людей – это наносить прямой ущерб, трепать людям нервы и наживать себе врагов. У меня нет врагов среди этих людей. – Дэйтлон провел рукой по залу. – Я им не делал зла и они не станут отвечать мне злом.

– Не уверена. За вашу голову Федеральное правительство предлагает двадцать тысяч долларов. Десятилетний заработок медсестры. Не правда ли соблазнительно?

Девушка улыбнулась. Крис видел доброту в этой улыбке. Она изменилась с момента знакомства, и Дэйтлон был уверен, что она уже не побежит его закладывать за двадцать тысяч долларов.

– Вы выбрали Филла, потому что у него есть деньги?

– Конечно. Этого только он не понимает. Деньги я люблю больше всего на свете. Мужчины, которые мне нравятся, молоды, а у молодых нет денег. Деньги есть у стариков. Жизнь несправедлива в этом смысле. Вот так и калечатся молодые жизни красивых женщин.

– Если они задумывают ускорить смерть своего супруга.

– Таких случаев немало, я люблю читать криминальную хронику, но я бы не пошла на такое мероприятие. Я глупа! Но и умные женщины сыплются на этих делах. Так что мне придется действовать по другому. Филл уже стал моим подданным. Он похож на плюшевого медвежонка. Я выйду за него замуж и останусь свободной. Я хочу сама выбирать себе партнеров… Скажите, Крис, женщина, которую я видела в вашем убежище, она ваша подруга?

– Нечто большее. Но оговорюсь сразу. С женщинами мне не везло. Я так и не получил того, чего хотел.

– Но если вы не связаны по рукам и ногам, то у вас еще есть время и есть выбор.

– Лучше поговорим о тебе. Чего ты хочешь?

Шарлотта обвела взглядом зал и указала пальцем на женщину, сидевшую в кругу гостей через три столика от них.

– Я хочу такое же ожерелье из натурального крупного жемчуга.

Дэйтлон повернул голову и взглянул на пожилую даму, ожерелье и ее соседей. За столом сидело восемь человек. Судя по тому, что свечи догорели до середины, они сидели не меньше двух часов. Рядом с дамой в жемчужном ожерелье сидел Уильям Фостер, окружной прокурор. По правую руку от него сидел комиссар полиции Легерт. Он выпил лишку и его толстая физиономия напоминала помидор.

К столу Дэйтлона подошел мэтр и подал меню.

Слим отошел от дверей и, подойдя к стойке, что-то шепнул Чико на ухо. Тот оглянулся и взглянул на столик, где сидел прокурор. Через секунду Чико не было на месте, а Слим направился к телефонной будке.

Чико зашел в служебное помещение и, осмотревшись по сторонам, заметил комнату с табличкой «курительная». Он заглянул вовнутрь и увидел пятерых официантов в красных пиджаках с аксельбантами и в белых перчатках. Ребята хохотали над какой-то смешной историей. Чико выбрал среди них парня своей комплекции и поманил его пальцем.

Тот пожал плечами и вышел.

– В зале полно официантов, молодой человек.

– Но метрдотель рекомендовал мне тебя.

– О чем вы говорите? Мэтр никого из нас в лицо не знает.

– Ты мне надоел, приятель!

Чико вынул из-за пояса пистолет и сунул ствол в приоткрытый рот официанта.

– Веди меня в вашу раздевалку и быстро.

Перепуганный парень попятился назад. Чико схватил его за рукав, перевернул и, приставив оружие к затылку, толкнул вперед.

В пустом помещении, где никого не было, официант сдал налетчику свою униформу, после чего получил рукояткой по затылку и улегся на полу на длительный перерыв.

Через минуту в зале появился новый официант и, увидев, что возле столика Криса стоит метрдотель, поспешил присоединиться к нему.

Кэрр измученный и усталый от беготни, как всегда крепко спал после того, как стрелки перевалили за одиннадцать вечера. Ему вновь пришлось вставать на телефонный звонок, он вновь крыл всех и вся самыми грязными словами, ни одно из которых ни одна газета не решилась бы напечатать.

Когда он снял трубку, то высказался по поводу звонка не в лучших выражениях, а звонивший все покорно выслушал. Это был определенный ритуал, который приходилось выдерживать всем, кто имел дело с Кэрром после одиннадцати вечера.

– Майкл! Все сказал? Теперь надевай штаны, бери лейку и за работу. Пахнет сенсацией!

– Это ты, Слим?

– Да.

Кэрр тут же положил ладонь на затылок. Когда звонил этот человек, у репортера возникала острая боль в черепе. Собачий инстинкт на еду. Но у пса выделялась слюна, а у Кэрра возникали болевые ощущения.

– Ты зря не позвонишь! Черт! А по башке бить не будут?

– Как себя поведешь. Садись в машину и мчись в ресторан «Континент». Это в десяти минутах от твоего дома. Я нахожусь здесь и дам тебе некоторые инструкции. Но запомни главное, никакого магния. Работа из-под полы. Сумеешь?

– Это возможно. У меня есть хорошая пленка.

– Тогда вперед!

Слим повесил трубку, прошел через зал, вышел на улицу и передал сообщение Кейси. Затем он вернулся назад и застыл, облокотясь о поперечник входной двери. Швейцар не решался сделать ему замечание, он решил, что этот парень из охраны прокурора.

Шарлотта прочитала все меню и сделала заказ. Стоявший рядом с метром официант все записал в блокнот.

– И еще! – остановил его Дэйтлон, когда мальчишка направился к кухне. – Принесите нам самого лучшего шампанского. Сейчас. И подайте бутылку на тот столик от моего имени.

Он указал на компанию, возглавляемую прокурором.

– О, вы знакомы с окружным прокурором?! – восхитился мэтр.

– Да. Нас связывает общее дело. Я стараюсь излечить его от ожирения и заставляю шевелить задницей, когда он хочет поваляться на диване.

Мэтру понравилась шутка, он улыбнулся, откланялся и ретировался.

– Вы и вправду сумасшедший, Крис! – воскликнула Шарлотта. – Я не знала, что здесь прокурор. Нам лучше уйти.

– Только после того, как мы съедим все, что ты заказала.

– Но сейчас здесь будет полиция! Они окружат квартал, и вам не понадобятся никакие операции.

– Любая операция, дорогая Шерри, это ход. Стратегический ход. Новое лицо мне нужно не для того, чтобы скрываться от ФБР. Это ход на десять шагов дальше, чем может сделать прокурор, комиссар полиции или директор ФБР. Они могут разгадать мой замысел, но этот ход хорош тем, что разгадав его, они не приблизятся ко мне ни на шаг. Или это новый виток гонки с жертвами, либо это ничья. Любые слова о победе властей – это блеф для публики! А что касается полиции, которая оцепит квартал, то вряд ли прокурор захочет стать заложником и подвергать риску жену и родственников. Он очень трезвый политик и умеет взвешивать «за» и «против». Мы в безопасности.

К их столику подошел Чико с подносом, на котором стояли две бутылки шампанского. Одну он распечатал и разлил в бокалы.

Дэйтлон достал записную книжку и, вырвав листок, написал четыре слова: «Примите искренние поздравления! Дэйтлон.»

Сложив листок, он положил его на тарелку и поставил ее на поднос.

– Неси!

Чико с ловкостью кошки начал петлять между столиками.

Легерт напился, а Фостер устал. Он терпеть не мог сидеть на стульях, и ему все время казалось, что он вот-вот упадет на пол. Но он терпел все это сборище ради жены. Это ее идея появиться в свете и пригласить гостей. Он уступил ей на сей раз, потому что не уступал ни разу за четверть века. Фостер терпеть не мог рестораны, шум и большое скопление людей. К тому же его утомила пьяная болтовня Легерта. Комиссар нализался и крыл правительство, судей, мэров и, конечно же, ФБР.

Официант, подошедший к Фостеру, склонился над ним и тихо сказал:

– Сэр, вам шампанское со столика слева. Там сидит мужчина в белом смокинге с орхидеей в петлице.

Прокурор взглянул на шампанское, которое он терпеть не мог, но ему льстил сам факт. Он взглянул в сторону столика и увидел мужчину с девушкой. Его лицо показалось знакомым. Очень знакомым.

– Кто это? – спросил прокурор.

– Я не знаю, сэр. Но здесь есть записка.

Фостер достал очки, взял записку и прочел ее. В одну секунду его лицо побелело. Он скомкал записку и бросил ее на поднос.

– Подонок!

– Что вы сказали, сэр? – переспросил официант.

– Вот, что, дружок, иди к телефону, позвони в полицию и скажи им, что здесь Дэйтлон.

Фостер покосился на мужчину в белом смокинге. Тот поднял бокал с шампанским и поклонился. У прокурора прошла дрожь по коже.

Официант тихо сказал:

– Это публичное место, сэр.

– И что из этого?

Официант поднял салфетку с подноса и Фостер увидел ствол пистолета.

– Вы в нейтральных водах, сэр. Не омрачайте свой собственный юбилей. Здесь много людей Дэйтлона. Одна шальная пуля может задеть вашу жену. Не стоит поднимать шум! Он чреват очень плохими последствиями.

Фостер достал свою записную книжку и нацарапал резким торопливым почерком: «Рекомендую убраться из ресторана. Фостер.»

Официант взял записку, а шампанское поставил на стол. Фостер хотел его задержать, но Легерт вцепился в бутылку и воскликнул:

– Ну наконец-то мы выпьем! Какого черта ты шушукаешься с эти лакеем! У тебя не хватает денег расплатиться?! Я тебе одолжу!

– Как жаль, Макс, что ты нализался! Из защитника ты превратился в мишень.

– Что за чушь ты несешь? Ты хочешь, чтобы я в ресторан ходил с кольтом и в мундире, а вместо шампанского пил сироп? Нет, парень, я тоже человек.

Один пьяный, другой озабоченный, они не видели, как их фотографируют с бокового столика и от стойки бара. В фокус объектива входил весь зал и на снимке можно будет разглядеть всех участников юбилея и Дэйтлона с дамой.

Провожая Кэрра к дверям, Слим сказал:

– Ты получил сногсшибательный материал, вот тебе в придачу две записки. Одна от Дэйтлона, другая от прокурора. Это тебя избавляет от доклада легавым: Весь генералитет здесь. Они сами разберутся. Второе, не носи материал в свою газету. Там дежурят агенты Бэрроу. Иди в «Утреннюю звезду». У них резко упад тираж. Ты их выручишь. Они готовы схватиться за соломинку. И помни. Главная тема статьи – это Дэйтлон, а не Легерт, босс преступного мира в отпуске, а не прячется в норе. Если ты сделаешь то, что надо, то я обещаю тебе еще одну сенсацию.

– Я понял, Слим. Так ты работаешь на Дэйтлона?

– Я пишу о нем книгу. Это все, Майкл. Будь осторожен.

Шарлотта не переставала коситься в сторону столика, где сидел прокурор.

– Крис! Неужели и эти люди тебя боятся?

– Минутку! Ты же утверждала, что я прячусь в норе и боюсь высунуть нос.

– Прости! Я всегда была обычной глупой девчонкой. Теперь я вижу, что ты настоящий король этих джунглей.

Дэйтлон не ответил. Они ушли после того, как съели все, что Шарлотта заказала. Ушли на полчаса позже компании окружного прокурора.

4. Калиф на час

Ален Филл вывернул руль и его громоздкий «кадиллак» выехал на шоссе. Городские огни исчезли позади и доктор снизил скорость. Они не имел ни малейшего представления, сколько миль еще предстояло проехать. Солнце садилось за черную стену леса, оставляя багровые пятна на облаках. Он выключил фары и взглянул в зеркало заднего обзора. Ни одной машины ни сзади ни спереди он не видел. Шоссе вымерло. Горожане использовали погожий осенний денек, и еще днем разъехались по своим загородным домам на уик-энд. Филлу же предстояла работа, а не отдых. Если бы этим бандитам не пришла мысль в голову заниматься перевоплощениями, то они с Шарлоттой прекрасно провели бы время на вилле мэра, а так ему пришлось искать глупые причины, чтобы отказаться от гостеприимства хозяина города и ехать на тайную встречу с подпольным боссом Чикаго.

Филл не находил себе места в течение тех двух дней, которые его подруга отсутствовала. Он не знал, что из себя представляют эти люди и на какие пакости они способны. Газетам Филл никогда не верил, но на благодарность он также не рассчитывал. Филл знал одно, без Шарлотты его жизнь превратилась в кошмар. Несколько раз он порывался бежать к телефону, чтобы позвонить в полицию, но в последний момент отказывался от этой идеи. Дэйтлон слишком опасен, а полиция слишком беспомощна. Он не верил, что полицейские сумеют освободить Шарлотту. Газеты и радио кричали о гибели прохожих, которых подстрелили фэбээровцы у пансионата, но Дэйтлона им взять не удалось. Полгода эти болваны гоняются за бандой и все впустую. А потом, что он может сказать полицейским? Что у него украли любовницу гангстеры? Смешней Глупо!

Одно Филл знал твердо – они ничего не сделают его Шарлотте, пока он не сделает операцию Дэйтлону. Он вынужден ее делать, и это будет самая необычная операция в его жизни. И не потому, что он будет оперировать пациента на дому, а потому, что он его никогда не видел.

Филл привык оперировать в клинике в стерильном помещении. Его операционные были лучшими среди больниц Чикаго. Филл изучал лицо клиента несколько дней. Он знал каждую морщинку, каждую складку на лице, с которым ему предстояло работать. Десятки анализаторов на свертываемость крови, нервная система, характеристика кожи. У профессора имелся весь перечень данных о своем пациенте, но только не в этом случае. И еще одно. Пожалуй, самое важное, о чем задумывался Филл. Он всегда приходил на операцию в бодром настроении и с твердой рукой. Сегодня он нервничал и руки казались ему замороженными.

Филл взглянул на доску с приборами. Часы показывали двадцать минут седьмого. В зеркале заднего обзора появились две фары. Но машина не догоняла его, а шла на той же черепашьей скорости.

Когда до развилки оставалась не больше трех миль, с боковой проселочной дороги выскочил какой-то сумасшедший на «плимуте» и перегородил ему дорогу. Филл с трудом успел затормозить и остановился в трех дюймах от машины лихача.

Филл с облегчением вздохнул, но руки его заметно дрожали. К тому же он зафиксировал два укола в области сердца, а это никак не способствовало тому состоянию, которое он должен иметь перед тем, как взяться за скальпель.

Сквозь ветровое стекло Филл увидел, как двое мужчин вышли из «плимута», один вышел на середину дороги с фонарем, а второй подошел к дверце его машины. Филл открыл окно. Мужчина наклонился и спросил:

– Вы доктор Филл?

– Наверняка вы знаете об этом.

– Вы поедете в другой машине.

– Тем лучше. Мне нужно отдохнуть, но у меня здесь инструменты.

– О них позаботятся.

Филл вышел из своего «кадиллака». На шоссе и вокруг стояла темень. Он не мог себе представить, где находится и в какую сторону его повезут. К ним приближался автомобиль, который преследовал его. Фары машины ослепили его. Машина пристроилась за «кадиллаком» и фары погасли.

Тот, что стоял с Филлом, взял его под руку и подвел к задней дверце нагнавшего их автомобиля. Он успел разглядеть, что это был «роллс-ройс».

Когда он сел на заднее сиденье, то помимо водителя заметил в салоне еще одного человека. Он сидел рядом с ним. Филлу показалось, будто с ним посадили чернокожего. Но в темноте он не мог разглядеть этого.

– Простите, доктор, но мне придется завязать вам глаза. Ехать недолго, но вы успеете отдохнуть.

Филл не сопротивлялся. Ему накинули черный платок на лицо и завязали. Машина плавно тронулась с места, и он слышал лишь слабый звук работающего двигателя.

В голове пленника спуталось все: время, пространство, он не чувствовал дороги, он не чувствовал остановки. Его взяли под руки и вывели из машины. Он поднялся на четыре ступени, прошел несколько шагов вперед, остановился, и с его глаз сняли повязку.

В первые секунды он морщился от яркого света, но вскоре привык к освещению и осмотрелся.

Огромная гостиная, посреди которой стоял круглый стол и множество стульев готического стиля с высокими спинками, а также несколько кресел, диван, кушетка, бар и тумбочка с приемником. Все это напоминало курительную комнату в богатом фешенебельном доме. К слову сказать, дым здесь висел, как туман над болотом.

Но удивило профессора то, что он не увидел головорезов со свирепыми мордами, вооруженных до зубов.

На кушетке сидела женщина, очень красивая, но не во вкусе Филла. Слишком сильно от нее веяло холодом, и слишком умными были ее глаза. У камина стоял Кейси, с которого начались все неприятности. В дверях, облокотившись на дверной косяк и сложив руки на груди, стоял парень с перебитым носом. Филлу достаточно было мимолетного взгляда, чтобы он смог определить, как этот нос поставить на место. И, наконец, профессор увидел Дэйтлона. Хозяин выглядел элегантным и обаятельным, не таким, как на газетных снимках. Он сидел на диване, а на руках у него мурлыкал рыжий пушистый кот, которого Дэйтлон ласково и ритмично поглаживал. На секунду Филл решил, что его не туда привезли, но он не привык задавать вопросов, суетиться и делать лишних движений. Он работал. Он уже работал. Он всматривался в лицо, которое ему предстояло изменить. Когда дело доходило до творчества, Филл загорался и чувствовал себя Микеланджело, либо Роденом, на худой конец.

Высокий лоб, светлые волосы, череп правильной формы, немного тяжеловата челюсть, прямой нос, узкое лицо, выпуклые надбровные дуги, что делало глубокими глазные впадины и глаза. Глаза, от взгляда которых кожа врача покрылась мурашками. Этот человек видел его насквозь. «Да, – подумал Филл. – Этот человек создан, чтобы повелевать. Но так ли он умен, чтобы допускать его к власти? Все его старания и деяния шли против закона. Бунтовщик с такими глазами! Может быть в этом и есть секрет Дэйтлона?»

– Я изменю твое лицо, Дэйтлон, я сделаю тебя неузнаваемым, – говорил про себя Филл. – Но это не спасет тебя. Куда ты спрячешь свои глаза?

Дэйтлон улыбнулся, словно Филл произнес эти слова вслух.

– Слезайте со своего пьедестала, док. Оставьте свои амбиции, а гордость повесьте на гвоздик вместе со своей шляпой. Сегодня мы партнеры, сегодня вы мой хозяин, а завтра мы забудем о существовании друг друга навсегда.

В комнату вошел чернокожий здоровяк и, поставив на стол саквояж с инструментами, вышел.

– Вы готовы, док?

– Где, Шарлотта? – хрипло спросил Филл.

Дэйтлон улыбнулся.

– Ваша подруга сумела сделать все, чтобы обеспечить вам хорошее рабочее место. Без ее помощи мы ничего сделать не смогли бы. Вы можете гордиться своей ассистенткой. Сегодня все ваши пожелания выполняются беспрекословно. Вы наш султан!

Кейси подошел к двери, находящейся слева от входа, открыл ее и позвал Шарлотту.

В комнату вошла Шарлотта. У Филла сжалось сердце. На ней был белый чепец с красным крестом, в руках она одержала поднос из полированной стали с множеством флаконов. Филл вздрогнул. Именно такой он увидел ее впервые. На мгновение он забыл обо всем и бросился к возлюбленной.

– Шарлотта! Дорогая моя девочка! Как ты? Я так тосковал по тебе. С тобой все в порядке?

– Осторожно, Ален, ты опрокинешь поднос. Успокойся, все в порядке! Тебе нельзя так волноваться перед операцией. Ты слишком возбужден! Возьми себя в руки.

Филл оторопел. Он осмотрелся по сторонам, вглядываясь в спокойные холодные лица. Он искал поддержку, он искал объяснений, но ничего, кроме льда вокруг себя не видел.

Да, это была его Шарлотта. Да, она говорила тем же голосом, но это была не она.

– Все в порядке, док! – уколом в спину прозвучал голос Дэйтлона. – Ваша ассистентка проявила высокий профессионализм. Вы в этом убедитесь, как только увидите операционную, которую она оборудовала в соседней комнате.

Дэйтлон указал Филлу на дверь, из которой вышла Шарлотта.

– Прошу вас. Пора забыть о сентиментальности и приступить к работе.

Шарлотта развернулась и вошла в помещение, следом шел Филл, а за ними Крис.

Здесь основательно потрудились. Обычный стол был раздвинут и обтянут белыми простынями. Вокруг него стояло четыре торшера с целенаправленными яркими лампами. Сервировочный столик был оборудован под инструменты. Рядом стоял еще один стол с кислородными подушками, капельницами и прочими необходимыми атрибутами, которые были закуплены по спискам Шарлотты.

– Как тебе Филл? – спросила Тэй из-за спины.

Дэйтлон пожал плечами.

– Бога я в нем не вижу. Ничего не могу сказать, кроме того, что он идет к своему галстуку.

– Бравируешь? Колени трясутся?

– Не шутка ведь все-таки, физиономия ложится под нож. Никогда не думал, что разрешу себя кромсать добровольно.

– Условия приемлемые, – неожиданно заговорил Филл. Тон его стал деловым и серьезным. – Мне нужно осмотреть ваше лицо!

Он повернулся к Дэйтлону, оставаясь стоять у операционного стола. Крис подошел к нему.

– Вам бы не здесь этим заниматься, док. Заглянули бы в ФБР, там огромная коллекция моих фотографий. Боюсь, что они уже сделали мою восковую фигуру для музея ужасов.

– Какими болезнями вы болели?

– Я здоров, как бизон. Не помню ни одной болезни. Однажды в тюрьме у меня случилась лихорадка. Я бредил три дни, а потом все прошло. Бред обошелся мне в четверть миллиона.

– О чем вы? Тюремные врачи денег не берут.

– Зато сокамерники прислушиваются к бреду. Но это старая история, и о ней все уже забыли.

– Хорошо. Оставим старые истории. Ложитесь на стол и успокойтесь.

– Но я спокоен, док.

– Для ваших друзей, но не для врача. У вас зрачки увеличены. Десять минут вы должны лежать спокойно, с закрытыми глазами и ни о чем не думать. Через четверть часа мы начнем. А теперь прошу всех выйти и оставить пациента одного.

В гостиной было душно, и Филл попросил открыть окна. Он сел за стол и осмотрел присутствующих. Он понимал, что в данный момент ему дано право диктовать условия.

– Кто будет его донором? – резко спросил он и услышал три голоса: "Я".

Он посмотрел на Слима, затем на Брэда и мельком взглянул на Тэй.

– Вы меня не так поняли. Речь идет о коже.

Все трое ответили: "Я". Филл ткнул пальцем в Слима.

– Вы не годитесь. Мне нужна нежная кожа, а у вас наждачная бумага.

– Тогда только я, – категорически заявила Тэй.

– Хорошо, мисс. Чем нежнее кожа, тем быстрее она срастается, но у вас останется шрам. Кожа нарастет, но она будет другого цвета и процесс этот неприятный и болезненный.

– Я все понимаю, доктор. Где самая нежная кожа?

– Обычно мы используем кожу с ягодицы донора. Потребуется большой лоскут.

– Вы не поняли вопроса, доктор. Где самая нежная кожа? – голос ее был жестким. Филл проглотил слюну.

– Самая нежная кожа – это женская грудь, мисс… Но…

– Значит возьмем кожу с груди.

– Но, мисс, вы не понимаете, нужно… и не мало…

– Если понадобится, то возьмете всю! Она повернулась к нему спиной и направилась к окну. Филл понял, что разговор закончен.

– Когда подойдет время, я вас вызову, мисс.

Филл встал и направился в операционную. Слим подхватил чемоданчик со стола и последовал за ним.

Войдя в комнату, Филл на секунду замер. Дэйтлон лежал на столе, накрытый простыней, а Шарлотта нежно гладила его голову.

Слим поставил саквояж на сервировочный столик и сел на стул возле двери.

– Вы должны уйти! – рявкнул Филл.

– Оставь его, Ален, – вмешалась ассистентка. – Этот человек никогда не отходит от своего хозяина.

Филл строго покосился на боксера, но встретил такой взгляд, что решил больше не касаться этой проблемы.

– Готовь эфир, малыш, – мягко сказал хирург. – Сейчас будем начинать.

Крис повернул к ней голову и подмигнул. Он улыбнулся.

– Сейчас вы уснете и ничего не почувствуете, – нежно пропела она, не отрывая глаз от пациента.

Больше всех нервничал Слим. Впервые он прихватил с собой пистолет. Их разделяло слишком большое расстояние. Слим никогда не стрелял из оружия, он всегда был в себе уверен.

Дэйтлону одели маску на лицо.

– Считайте про себя до десяти и дальше, если получится, – пробурчал Филл.

Тэй отошла от окна, взяла сигарету и, закурив, начала вышагивать вокруг стола.

– Может быть выпьешь что-нибудь? – спросил Кейси.

– Да. Виски. Полстакана.

– С водой?

– Нет, без воды. Я никогда не мешаю дела с удовольствием, а виски с водой.

– Мудрая мысль.

– Брэд налил два стакана виски и один подал даме, которая взяла его на одном из кругов, минуя бар.

На следующем витке она поставила пустой стакан на крышку бара.

– Где новички? – коротко спросила Тэй.

– Ты дала им задание найти квартиру в городе в районе южного шоссе. Люди настроены на бросок в Техас. Тебе нужен перевалочный пункт.

– Почему мне?! Почему все нужно мне? Почему тебе ничего не нужно, Брэд?!

– Ты права. Мне ничего не нужно. Мне плевать, где меня накроют, на севере или на юге!

– Ты один такой!

– Прости, что мне повезло больше, чем Тони. У него есть дочь. У Феннера были его женщины, у братьев неаполитанское небо, у Криса – ты, а у меня – пропасть. Я всю жизнь от кого-то бежал и прыгал в пропасть. Вокруг меня гибли люди, а я оставался жив. Но это не так. Живет моя оболочка, а я умер в тот день, когда рука убийцы вспорола грудь моей беременной жены. Я умер вместе с ней и меня невозможно воскресить. Крис меняет свое лицо, а у меня нет никакого лица. Этим я тебя раздражаю. Сверхчувствительная, проницательная, мудрая, ты злишься на меня из-за того, что не можешь раскусить меня, как других. Я не проявляю эмоций, не рассуждаю, не спорю и не реагирую на события. Хочу тебя успокоить и открыть тебе тайну. Пустой орех труднее разгрызть. Не напрягайся. Внутри пустота.

– Зачем же ты пошел за Крисом? Тебя не интересуют его наполеоновские планы, но деньги нужны всем.

– Нет. Я пошел за ним потому, что мне было его жаль. Парень шел на эшафот, и я пошел рядом, чтобы ему не так страшно было умереть. С первой минуты, когда я его увидел, я понял, что нам по пути.

– Но он будет жить!

– Возможно. Но это не его мир. Он здесь гость. Прохожий.

– Ты страшный человек, Брэд!

– Мне жаль тебя, очаровательная Тэй. Ты ничего не поняла. Ты все еще тешишь себя иллюзиями. Ты смотришь на мир и веришь в его существование. Тебе невдомек, что вокруг тебя бутафория, а мы с Крисом развлекаем публику, ежедневно выдумывая новые спектакли. Надо же чем-то себя занять в ожидании своего дилижанса.

– Я буду бороться за него!

– Конечно. Этим ты себя занимаешь в ожидании своего дилижанса.

– Я тебе не верю, Брэд! Ты лжешь!

– А я ни о чем не говорил. Говоришь только ты. Я лишь ответил, но не на твой вопрос.

Кейси усмехнулся и достал из кармана сигареты.

Филл готовил инструменты, он был в халате и в перчатках. В ту секунду, когда он повернул голову к Шарлотте, он заметил, как она побледнела. Она держала руку Дэйтлона и вдруг тихо произнесла:

– Ален, у него пропал пульс. Филл бросился к столу и приложил ухо к груди Дэйтлона.

Слим вскочил на ноги, но испугался пошевельнуться.

– Что с ним? – завопил он не своим голосом.

– Скинь маску и дай кислород! – жестко скомандовал Филл.

Шарлотта действовала четко, механически, как и полагается сестре милосердия. Она реагировала только на голос врача. Так ее учили, так она привыкла поступать. Почти воинская дисциплина, четкая ритмичность и безошибочность действий.

Через секунду шланг был втиснут в посиневшие губы Дэйтлона. Филл приступил к искусственному дыханию.

На крик в операционную вбежал Тэй и Брэд. Слим продолжал кричать, оставаясь на месте:

– Ну, док! Давай! Давай, еще, еще!

– Заткнись! – крикнула на него Шарлотта. – Ты не на стадионе, идиот!

Филл обливался потом. Он работал, как паровая машина.

– Есть! – крикнула ассистентка. – Есть пульс! Филл стер рукавом пот с лица и, повернувшись в двери, заорал:

– Вон отсюда! Все вон!

В воздухе повисла мертвая тишина. Все замерли и никто не решался шелохнуться.

– Все в порядке, доктор, – официально сообщила медсестра, нарушив паузу.

Филл приподнял одно веко Дэйтлона и с облегчением вздохнул. Шарлотта взяла салфетку и промокнула лицо хирурга.

Взглянув на остолбеневшее сборище у дверей, он сказал уже спокойным тоном:

– Ваш здоровый, как «бизон», босс не переносит эфирного наркоза. Неженка! Очевидно, кроме женских духов, он не переносит других запахов.

Перепуганные люди у дверей совсем не походили на самую страшную банду в стране.

– Все обошлось! – еще раз успокоил их Филя. – А теперь попрошу мне не мешать, операцию будем делать под местной анестезией. Конечно, это чувствительнее и даже болезненно, но безопасно. Идите, господа. А вас, мисс, я вызову. Советую вам выпить. У вас землистый цвет лица. Да и когда шкуру сдирают с живого человека, это не самое приятное ощущение.

Все смотрели на Тэй. Глаза ее были влажными. Она опустила ресницы, повернулась и вышла. Кейси пожалел о своих словах. Он со своей опустошенностью не стоил и мизинца человека, который был богат таким глубоким чувством. Полгода он молчал, но вот открыл рот и невпопад, впрочем как и вся его жизнь невпопад. Кейси стиснул зубы и вышел следом. Слим тоже оставил операционную, но сел у дверей с другой стороны.

– Куда делся Чико? – неожиданно весело спросила Тэй.

Кейси подал ей бокал с коктейлем.

– Док рекомендовал тебе нализаться. А мальчишка ушел на свидание. Крис специально его спровадил, чтобы Филл не видел его. Он говорит, что она обожает танцевать под музыку его часов.

Операция длилась больше четырех часов. У Тэй с груди сняли огромный лоскут кожи, которая теперь стала принадлежать Дэйтлону.

Забинтованного после укола снотворного, его на носилках перенесли в комнату на втором этаже. Операционная превратилась в чулан забитый окровавленными бинтами, ватой и тампонами.

Филл дал все необходимые указания Шарлотте. Он понимал, что сейчас ему ее не отдадут. Его уже не пугали эти люди, в некоторой степени он к ним привык, так часто случается, если людей объединяют экстремальные ситуации.

Самое большое впечатление на Филла произвела женщина с холодной красотой и пылающими, как угли, глазами. Такие встречаются один раз в жизни, но запоминаются навсегда.

Филл с тоской взглянул на Шарлотту, которая улыбнулась ему и поздравила с очередной победой.

Боксер завязал ему глаза и вывел из дома.

Вновь дорога, вновь пересадка, хлопанье дверец. Он сидел и ждал, ждал долго, но стояла тишина и никто с ним не разговаривал. Он уже не ощущал движения машины.

– Мне можно снять повязку? – спросил он.

Ответа не последовало. Филл сорвал повязку с лица. Он сидел один в своем «кадиллаке» на водительском месте. За окнами светало, солнце выходило из-за голубой стены леса. Вдоль шоссе стелился туман.

То ли ему приснился сон, то ли все это происходило на самом деле, но Филл чувствовал, он был уверен в том, что сделал лучшую в жизни операцию. Но где-то в глубине сознания, он понимал, что она ничего не решает. Она бессмысленна. Этого человека выдадут его глаза. Здесь медицина оставалась бессильной…

1. Роковой треугольник

В одной из самых скромных комнат второго этажа Дэйтлон провел месяц. Вниз он не спускался и к нему допускались только Тэй и Шарлотта. В редких случаях он давал распоряжение через Слима. Комната была хороша тем, что сквозь приоткрытую дверь с подвесного коридора он мог видеть все, что происходит в гостиной и даже на веранде, когда там горел свет по вечерам.

Крис часто открывал дверь, гасил в своей комнате свет и наблюдал, как Брэд, Люк и Стив играли в карты. Он мог наблюдать, как они обедают, и его возмущало, что в его отсутствие Джо не сажали за общий стол, и он ел на кухне.

Месяц Дэйтлон молчал, месяц он подводил итоги, слушал приемник и не мог принять ни одного решения. Принять план Малика – значит поступиться собственными принципами, действовать дальше в прежнем ключе – погубить людей. Уходить на юг – это начинать новый виток с новыми людьми. Вряд ли у него хватит на это запала. Он выдохся через полгода и не хотел сознаться в этом самому себе.

Месяц Шарлотта делала ему перевязки и массажи, накладывала мази и компрессы, и он с ужасом думал, что придет время скинуть повязки, а он уже не сможет войти в банк с автоматом в руках. Он пугался своего нового лица. Лицо Дэйтлона было визитной карточкой для всего света. Стоило ему войти в банк и деньги укладывали в мешки без всякой команды. Что будет теперь? Что он сделает, если замухрышка-кассир просто и спокойно скажет ему: «Пошел вон отсюда, шиш тебе, а не деньги!»

Крис решил, что настоящий Дэйтлон умер вместе со своим лицом. Он жалел, что поддался уговорам Малика и Тэй. Все как-то рухнуло в одночасье. В одну минуту! Фильм кончился в неожиданном месте, на экране появилась надпись «конец», и в зале вспыхнул свет.

Мир иллюзий растворился в сером мрачном и отвратительном реализме.

За прошедший месяц дважды привозили Филла. Он сам настаивал на визитах, осматривал пациента, как скульптор свое творение, давал инструкции Шарлотте и уезжал.

Его последний визит должен был состояться через два дня. С Дэйтлона снимут повязки, и Филл заберет свою секретаршу. Таков был джентльменский договор.

Однако, Дэйтлон все сделал по-своему. Повязки и пластыри были сняты еще вчера. Шарлотта сбрила ему бороду, но усы он попросил оставить. Тэй купила ему очки с простыми затемненными стеклами. Дэйтлон категорически отказался смотреть на себя в зеркало, но все обитатели коттеджа собрались в гостиной в ожидании чуда. Босс впервые спускался вниз для общего обозрения.

Чудо превзошло все ожидания. Его никто не узнал. Люк и Стив стояли с открытыми ртами, Шарлотта восторгалась, но те, кто знали этого человека, оставались спокойными. Секунда удивления, но когда Крис снял очки, Тэй, Брэд, Слим и Чико улыбнулись. Это был он! Таких глаз ни у кого не было, и сделать их из пуговиц невозможно.

Он дал всем возможность любоваться собой три минуты и тут же поднялся к себе в комнату.

Он сел в кресло и к нему вошла Шарлотта с подносом в руках. Она заметила его перенапряжение и ласково сказала:

– Мышцы на лице должны быть свободными, не напрягайтесь. Сейчас мы сделаем легкий массаж, и вам будет легче. Кожа тянет?

– И все ты знаешь! Таким я тебе нравлюсь больше?

– Трудно сказать, но я старалась. В этом лице есть и мое участие, а человек привык делать так, чтобы ему нравилось.

– Я должен поблагодарить тебя.

Она подошла к нему, и он обнял ее за ноги. Шарлотта замерла. Пузырьки задрожали на подносе, который она не успела поставить на стол.

Его рука скользнула под белый халат и медленно поднялась к бедрам. Девушка дрожала всем телом, она старалась унять дрожь, но не могла. Она знала одно, что бы он ни сделал, все будет так, как он хочет. Но ничего не произошло.

– Нет. Массаж не нужен, – неожиданно сказал он и убрал руки. – На сегодня хватит, я устал.

Шарлотта поставила поднос на столик, повернулась и направилась к двери. Неожиданно его настроение изменилось.

– Постой! Куда же ты?

Она медленно повернулась к нему.

– Я вам больше не нужна…

– В том-то и дело, что ты мне нужна все больше и больше.

Она покраснела и опустила глаза. Точно так же она вела себя перед Филлом, когда тот остановил ее в коридоре клиники.

– Я тебе нравлюсь, Шерри?

– Вы сами все знаете, – еле слышно прошептала она.

Он встал и подошел к ней. Указательным пальцем он поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. Она попыталась отвернуться, но у нее ничего не получилось.

– Ну, ну, не будь ханжой! Посмотри мне в глаза.

Ее взгляд был красноречивей всяких слов. Он обнял ее и прижал к себе. Это было так просто, девушка податливая, как глина. Либо он ей действительно приглянулся, либо такова ее суть. Сейчас он об этом не думал, он чувствовал, как участилось ее дыхание и бешено заколотилось сердце. Он дернул за узелок пояса, который перетягивал ее тонкую талию и тот упал на пол. Шарлотта резко отстранилась.

– У тебя, Шерри, не хватает смелости взглянуть в лицо своим желаниям?

– Прошу вас, не надо…

Он заставил ее замолчать прикосновением губ к ее горячему рту. Ее руки обвили его шею.

Внезапно она оторвалась от него и испуганно взглянула в глаза. Лицо ее горело.

– Я боюсь ее… Я очень боюсь ее…

– Когда ты со мной, тебе не нужно никого бояться. Иди ко мне. Иди, Шерри.

Больше она не сопротивлялась. Он поднял ее на руки и отнес на кровать. Ее волосы, черные, как воронье крыло, раскинулись по белым простыням.

Они не знали, сколько прошло времени: минута, час или день. Они потеряли счет всему. Это было расслаблением чувств и тела.

Крис приподнялся на локтях и посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась.

– Ты хочешь остаться со мной? Или Филл?…

Ее глаза сияли влажным блеском.

– Филл? В любви он похож на зануду-проповедника. А ты искришь, как факел. – Она улыбнулась ещё шире, и огоньки в глазах погасли. – Но милый, мне нужен человек с нормальными шансами на долгую жизнь.

Он усмехнулся.

– Скоро мы переедем на юг. Теперь меня никто не узнает. У нас будут шансы на долгую жизнь.

– А как же она…

– Это мое дело. Ты вошла в мою жизнь, и я хочу знать, надолго ли останешься в ней. Все зависит от твоего ответа.

– Я буду с тобой так долго, пока это будет иметь для тебя смысл.

– Я запомню эти слова. Отныне ты принадлежишь только мне.

Внезапно дверь распахнулась и на пороге появилась Тэй. Она была в строгом темно-вишневом платье с воротом под горло.

Шарлотта вздрогнула и уткнулась лицом в подушку.

– Кажется, я нарушила начинающуюся нежную дружбу? – голос ее звучал хрипло и низко.

Не услышав ответа, она повернулась и вышла, оставив дверь открытой. Он слышал, как скрипит лестница под ее каблучками.

– Если бы ты знал, как я боюсь ее! – прошептала Шарлотта. – Эта женщина способна на все. Она не отдаст тебя.

– Не преувеличивай. Наши отношения давно перешли границы чувств. Остались только партнерские отношения.

– Возможно, но только с твоей стороны. Кого-то из нас она убьет!

– Ты фантазерка, Шерри.

Крис встал с кровати, оделся и вышел из комнаты. Тэй стояла у окна и смотрела в сад. Дэйтлон заметил, что на веранде сидит Люк в кресле, но он не принимал его в расчет и даже не прикрыл входную дверь.

– Прости, Тэй! Это когда-то должно было случиться. Наши отношения требовали изменений, и вот пришел момент, когда они перешли в другое русло.

– Из-за очаровательной брюнетки с куриными мозгами и нравственностью бродячей кошки? – спросила она, не поворачивая головы.

– Боюсь, что это серьезней, чем ты думаешь.

– Ты наивен! Если омолодили твое лицо, то это не значит, что ты помолодел сам. Ее хозяин Филл моложе тебя. Ты же старик, Крис, и ты нужен только тем, кто поставил на тебя жизнь.

– Но я не властен над собой. Когда-то ты была для меня всем, но мы не развили эти чувства, а превратили их в родственные. Моя вина. Нельзя было тебя превращать в партнера.

– Я для тебя стала слишком стара?

– Нет. Твоя забота и помощь…

– Спасибо. Можешь не продолжать. Чего ты хочешь? Чтобы я ушла?

– Нет. Мы компаньоны, и я хочу, чтобы ты оставалась моим компаньоном. Ты получишь огромную компенсацию за потерю…

– Идиот! – Тэй резко обернулась. В глазах застыли слезы и она не пыталась их скрыть. – Как ты глуп! По уму и красотку себе подобрал.

Тэй направилась к веранде.

– Постой! Я хочу, чтобы ты оставалась со мной! С нами! Мы будем друзьями!

– Ты веришь в дружбу? В такую дружбу?

– Ты мне нужна. Мы партнеры. У нас еще много дел. Ты была моим заместителем, ты им и останешься. Скоро мы уедем на юг! Ты поедешь с нами.

– Я была твоей нянькой, и ты не хочешь оставаться без няньки в новом месте? Приучи свою сучку выгребать за тобой дерьмо!

– Тэй! Возьми себя в руки! Ты теряешь достоинство.

– Плевать мне на достоинство, если я потеряла смысл существования. Хватит на сегодня с меня.

Она развернулась и прошла в свою комнату, Дэйтлон слышал, как щелкнул замок.

Люк слышал весь разговор, вдавившись в кресло и прекратив качаться.

Слышал его и Кейси, который дремал на диване и остался незамеченным, когда Дэйтлон спускался вниз.

– Извини, Крис, но ты делаешь что-то не то, – сказал Кейси, приподнявшись с дивана, и налив себе виски.

– Ты опять начал пить?

– Я уже давно пью. Это ты только что протер глаза, но видишь совсем не то, что нужно. Ты стал похож на Феннера. Нет, не внешне, а по нутру. Того тоже сгубили бабы.

– Что значит «тоже»?

– Не прикидывайся дурачком! Тэй уложит тебя на обе лопатки, как щенка. Это тебе не с джи-менами воевать. Тут, брат, умом и логикой не возьмешь. Тут нет правил игры! И потом, как их можно сравнивать? Утонченную вазу китайского фарфора и фаянсовую повседневную посуду?!

– Ты пьян, Брэд!

– Нет. Настал тот период, когда я стал трезвее тебя.

Дэйтлон бросил на него озлобленный взгляд и быстро поднялся наверх.

Кейси почесал кончик носа и вздохнул:

– Пропал!

То же самое подумал Люк. Когда в таком доме идут разборки по-крупному, можно очень интересно использовать ситуацию.

2. С новым лицом

В пять часов вечера, когда за окнами начало темнеть, со второго этажа в гостиную спустились Крис и Шарлотта. Сидящая внизу компания с недоумением и восхищением смотрела на элегантную парочку.

Подруга Дэйтлона была одета в длинное вечернее платье сиреневого цвета, облегающее изящные формы, которое дополнялось ниткой жемчуга, тонкой и незаметной, чтобы не загораживать длинную шею и глубокий вырез, открывающий обозрению бархатистую белую кожу. Она, выглядела принцессой Великобритании при осмотре лачуг Гарлема. Ее спутник нарядился в твидовый костюм, сидевший на нем без единой морщинки, с хризантемой в петлице. Лакированные штиблеты сверкали даже при тусклом освещении настенных светильников. Накрахмаленную рубашку украшал галстук ручной работы.

Шарлотта встретилась взглядом с Тэй и вздрогнула. Она увидела ее высокий ворот и машинально загородила грудь рукой. В ее памяти мелькнул эпизод снятия кожи с груди Тэй.

Тэй отвернулась и ушла в свою комнату. Это заметили все, кроме Криса.

– Мы едем в город, – сказал он просто, будто собирался выйти, чтобы заглянуть в почтовый ящик.

Люк, Стив и Брэд бросили карты и встали из-за стола.

– Вы меня не поняли, господа. Вы не едете, еду я и Шерри.

Кейси застыл на месте с продетой в рукав плаща правой рукой.

– Как? Вдвоем? – возмутился Кейси. – Это же самоубийство!

– Меня неплохо перелицевали, и вряд ли кто-либо узнает во мне Дэйтлона-банкира. Мы прогуляемся с Шерри по центру и вернемся.

– Это безумие! – возмутился Кейси.

– Безумие не сделать этого. Я хочу посмотреть на город не из окна машины, а как все смертные. Вы уверяли меня, что всемогущий Филл преобразил мою внешность до неузнаваемости. Если я вас правильно понял, для волнений нет причин.

– Но ты должен взять с собой хотя бы одного человека.

– Я профессиональный телохранитель, сэр, – вмешался Люк. – Я не буду вам мешать и в то же время…

– Все остаются здесь! – оборвал Дэйтлон тоном, не терпящим возражений.

– О чем ты?

– У нас был договор с Филлом. Сегодня его последний визит сюда. Слим и Чико поехали за ним, они скоро будут здесь.

– Я сожалею, но Филл мне больше не нужен.

– Но ему нужна Шарлотта.

Дэйтлон повернул голову к девушке.

– А тебе нужен Филл? Ты хочешь к нему вернуться?

Она отрицательно покачала головой.

– Вопрос исчерпан. Шарлотта остается здесь. Я не могу заставлять женщину делать то, чего она не хочет. Так и передайте Филлу, а заодно и мой привет! Я ему многим обязан, но ничего не могу поделать.

– Девчонка здесь ни при чем! – озлобленно произнес Кейси. – У нас мужское соглашение. Когда ее везли сюда, у нее разрешения не спрашивали и с ее желаниями не считались. Почему теперь мы должны исполнять ее капризы?!

– Вам ничего исполнять не нужно. Здесь я распоряжаюсь, кому чем заниматься. Сегодня вы ничем не занимаетесь. Это мой каприз.

Кейси сдернул плащ с руки и бросил его на диван.

– Я вернусь вечером и поделюсь с вами впечатлениями. К десяти вечера должен быть полный сбор.

Дэйтлон взял спутницу под руку и вывел из дома. Кейси видел в окно, как Джо открыл ворота и как с территории выехал «роллс-ройс».

Город сверкнул огнями. Впервые за долгое время Дэйтлон сидел за рулем, и впервые он ни от кого не скрывался.

Они остановили машину на Принцесс-стрит и пошли к центральному бульвару пешком.

Шарлотта улыбнулась и сказала:

– Разве я могла себе представить пару месяцев назад, что буду прогуливаться в центре Чикаго под ручку с главным гангстером страны.

– И только?

– Ну, конечно, не это главное. Главное, что я полюбила этого гангстера и теперь не представляю себе существования без него.

Неожиданно она почувствовала, как рука Дэйтлона дернулась, и он расстегнул пиджак. Им навстречу шел постовой с дубинкой в руках, постукивая ею по ладони.

– Спокойно, милый. Все хорошо. Пойдем.

Они двинулись дальше. Шарлотта чувствовала, как напряглись его мышцы.

Встреча была неминуема, и их пути скрещивались под фонарем, в самом светлом месте.

– Куда мы пойдем, дорогой? – непринужденно спросила девушка, – надо сказать, я проголодалась.

Он не мог ей ответить. У него так свело челюсть, что потребовалась бы палка, чтобы ее разжать.

Полицейский находился в трех шагах, и Шарлотта пошла на риск.

– Простите офицер. Вы не подскажите, где можно хорошо поужинать? Мы не местные, из Нью-Йорка.

Громадное тело полицейского застыло, он повернул голову вправо и громогласно протрубил:

– Здесь есть очень хороший ресторан, господа. Направо за угол и один квартал по Шестой авеню. Вы увидите его издали. «Сверкающий алмаз» называется. Но должен предупредить вас, что он не очень фешенебельный, много молодежи, все из-за танцующих. В ресторане играют гастролирующие оркестры. Каждую неделю новый.

– Тысячу лет не танцевал! – словно на выдохе произнес Дэйтлон.

– Желаю приятно провести вечер, господа. Может там и шумно, но кухня у них отменная.

Коп улыбнулся и зашагал дальше.

– Так и должно быть, Крис. Ты уже не тот человек. У нас началась другая жизнь.

Ресторан оказался уютным и в это время был еще не многолюдным. Зал был вместительным с большой танцплощадкой в центре. Оркестр начинал играть позже, и Крис с подружкой выбрали столик по своему вкусу у окна. Метрдотель, сопровождающий их, положил на стол меню и сверкнул золотой коронкой.

– Господа желают поужинать или выпить вина под музыку?

– Надеюсь, это можно совместить? – спросила Шарлотта, думая, что ему можно было бы прижать уши к черепу, и тогда он выглядел бы интересней.

– Безусловно.

– Ну, а пока мы будем думать, принесите даме «хэйбол», а мне «Лорд Кальвер» двойную порцию, – распорядился Дэйтлон.

– Будет исполнено.

Метр удалился. Крис подал даме меню в кожаном переплете с тиснением, похожее на семейный альбом.

– Чего бы ты хотела?

– Не стоит копаться в этом справочнике по кулинарии, он сам предложит нам то, что нужно.

После подачи напитков официант очень долго рассказывал о блюдах, и, после того как он надоел окончательно, принял заказ, сделанный наугад методом тыка.

– Ты еще не вернулся к жизни, – сказала Шарлотта, долго разглядывая его лицо. – Ты одичал. У тебя взгляд, как у Тарзана, которого привели к людям. Мне придется заняться твоим воспитанием.

– Ты хочешь слепить из меня свой идеал?

– Ну, внешность уже приближена к идеалу. Правда, Филл делал тебя не по собственному усмотрению. Он делал твою внешность похожей на кого-то. Так уже было однажды. Когда он создавал образ новой Греты Гарбо. Это сделать сложнее, но Филл так увлекается, что доходит до совершенства.

– Ты не жалеешь о нем?

– О Филле? Нет. Я уже забыла о нем.

– Кстати, о Грете Гарбо. На днях я хочу сходить в кино. Я тысячу лет не был в кино. Я обожаю синематограф, но дела замучили. Теперь, когда мы сменили режим, необходимо расслабиться и пожить жизнью обывателя. Ты не против, малыш?

– Ловлю тебя на слове.

Подошел официант и составил блюда на стол.

– Мне что-то расхотелось ужинать, малыш.

Дэйтлон достал сигареты и закурил.

– Выпей вина и у тебя проснется аппетит. – Секунду помолчав, Шарлотта спросила: – Ты думаешь о ней?

Крис встрепенулся.

– Ну что ты! Нет конечно. Мы все уже решили. Не так ли? Ты не возвращаешься к Филлу. Я всегда знал, что жить без любви опасно, но я думал, что с годами все острые и неправильные углы сотрутся. Я не уделял этому времени. Я ничему не уделял времени. У меня была своя жизнь и своя идея. На все остальное мне было наплевать. Теперь все по-другому. Судьбу не обманешь.

– Очень трудно воспринимать тебя таким сентиментальным. Я не могу понять, какой ты настоящий. Временами ты бываешь таким жестоким и вдруг…

Вдруг тишину зала нарушил резкий голос:

– Всем на пол! Ограбление! Мы берем кассу!

Дэйтлон решил, что у него начались галлюцинации, но увидел глаза Шерри и медленно повернул голову назад, к входным дверям. Одновременно его рука потянулась к поясу, где хранилось оружие.

Филл стоял посреди гостиной и непонимающим взглядом смотрел на Тэй. Даже Слим, который привез Филла в коттедж, был растерян.

– Я вас, очевидно, не понял, – переспросил Филл, – где же Шарлотта?

Тэй взяла сигарету и села в кресло. Кейси, Люк и Джилбоди с некоторым налетом жалости смотрели на опешившего хирурга, который не мог получить то, что ему принадлежит.

– Ваша подружка, доктор, уехала в город на гулянку в сопровождении вашего подопечного. Я сожалею, но мне кажется, что Шарлотта не хочет к вам возвращаться.

– О чем вы говорите? Она сегодня же должна вернуться домой! Почему она уехала с этим человеком?

– Очевидно, ей с ним интересней, чем с вами. Не горячитесь, профессор. У вашей подружки оригинальный характер. Не думайте, что, она забыла о вашем приезде.

– Такого не может быть! Она любит меня!

Филл рванулся к столу и, склонившись над ним, взглянул в глаза Кейси.

– Ты обещал мне, что с ней будет все в порядке! Где твое слово, гангстер?

– Я могу тебя понять, док. Я знаю, что значит потерять любимую женщину. Есть вещи, где мы не способны что-либо сделать. Тебе придется смириться с этим.

– Все, что мы можем сделать для вас, – добавила Тэй, – это уговорить ее позвонить вам. Но я не уверена, что она захочет это сделать.

Филл еще несколько секунд стоял, выискивая в глазах присутствующих огонек надежды, но не нашел ничего, кроме сожаления.

Доктор повернулся и направился к машине. Когда он спустился по ступеням веранды в сад, Тэй тихо сказала:

– Слим, возьми с собой Люка. Как мне ни жаль, но доктор Филл может натворить глупостей, а нас это не устраивает.

– Я все понял.

Люк прихватил плащ и вышел за Слимом во двор. Через минуту машина выехала за ворота.

Джилбоди привык к выходкам Чарли, к его холодной жестокости. Он думал, что переходит в другое измерение, за тот рубеж, где царит романтизм и легкость бытия. Сейчас он понял, что, сбежав от одной волчьей стаи, попал в другую. В этих кругах понятие «человек» было чем-то абстрактным, размазанным по стене и оплеванным.

Кейси взял со стола бутылку и направился на второй этаж. Через минуту гостиная опустела, остался лишь едкий табачный дым.

За руль сел Люк, они выехали на автостраду, и машина набрала скорость. На улице в это время было уже темно, но все равно Филлу каждый раз завязывали глаза. Сейчас этого не сделали, а он, думая о своем, этого не заметил. За шестьдесят лет жизни Филла, его никто никогда не предавал. Во всяком случае, либо он об этом не знал, либо его некому было предавать. В нем осталась наивная детская вера в людей. Он видел зло только в кино, оно ему не нравилось, и он предпочитал ходить на мелодрамы. Удар был сильным, ниже пояса, и Филл пребывал в полной растерянности.

– Не стоит терзать себя, док, – словно читая его мысли, произнес Слим, сидящий рядом на сиденье.

– Что? – переспросил Филл.

– Эта женщина не стоит вас. Она живет в воздушных замках. Дэйтлон построил ей новый, у него фантазия побогаче вашей!

– Я не верю вам. Вы что-то сделали с ней!

– Вы слишком самоуверенны. Не надо возносить вашу подружку до небес. Женщина – хранительница очага, но дом, дети, – все побоку, все это декорации, главное – это деньги, положение, слава! Какое положение при вас занимала Шарлотта? Официальная любовница и секретарша знаменитого врача! «Официальная любовница великого гангстера» – звучит громче. К тому же Дэйтлон вдвое моложе вас, впятеро богаче. Немаловажные детали, док!

– Но он гнилой человек!

– Не уверен. Дэйтлон – незаурядная личность. Черный гений! Это в газетах его делают шальным дебилом. Но каждый умный человек подумает: «Интересно, если Дэйтлон обычный дебил, увешанный пулеметами, то кто же тогда полиция?». Армия полицейских, джи-менов, сыщиков прокуратуры, сыщиков из страховых компаний? Банда придурков? Полстраны гоняется за маньяком-гангстером в течение полугода, и все впустую, а дебил-гангстер со своими дебилами-отщепенцами обчистил шестьдесят три банка. Мировая история ничего подобного не знала и вряд ли узнает! Стоит ему захотеть, он все бросит и махнет с вашей птичкой в Канаду или на Карибские острова. Ведь для чего-то вы изменили его внешность? Его ни один агент не узнает. Тысячи портретов Дэйтлона, висящие на улице у каждого перекрестка, теперь ничего общего не имеют с Дэйтлоном. Он просил передать вам свою благодарность, но не больше, док! А что касается Шарлотты, то вы смотрели на нее сквозь розовые очки, как все влюбленные мужчины. Только не пытайтесь разобраться в этом. Женская логика не относится к точным наукам, и теорему эту решить мужчинам не дано.

– Вы несете чушь! Я вам не верю!

– А это не имеет никакого значения. Вы ничего не поняли в этом мире. Это дерьмо называется цивилизованным обществом, и только вы жили, как в пещере, на заре человечества.

Люк свернул на проселочную дорогу, проехал еще сотню ярдов и затормозил. Вокруг них черной стеной стоял лес. Люк хотел выйти из машины, но Слим положил руку ему на плечо.

– Мы прогуляемся с доктором вдвоем, я хочу докончить наш разговор.

Филл испуганно осмотрелся по сторонам.

– Куда вы меня привезли?

– Какое это имеет значение? Я ведь сам этого не знаю.

– Вы убийцы!

– Опять же, док, это понятие философское. Вы же тоже пачкаете руки в крови.

– Но я лечу людей. Я дарю им жизнь и радость.

– А мы избавляем людей от мучений. И врачи, и убийцы нужны одинаково, они сохраняют баланс в природе…

– Но это же логика зверя, а не человека!

– Что вы, док?! – Слим открыл дверцу, вышел из машины, обошел вокруг и открыл дверцу, где сидел Филл. – Выходите. И вновь вы не правы. Я не говорю ничего ужасного. Я констатирую факты. И правительство знает об этом и считает правильным баланс сил. Просто, говорить об этом вслух, как это делаю я, не принято. Вот Шарлотта. Ей плевать, кто такой Дэйтлон, ее интересует, что он ей даст! Ее не интересует, как он это добывает. Женщины в основе своей – шлюхи. Они идут туда, где ярче блестит, и всегда обвиняют в своем уходе тех, от кого ушли.

Слим надел перчатки и сунул руку в окно водителя. Люк понял, что от него требуется, и вложил в руку пистолет.

– Пойдемте, док, подышим воздухом.

Он взял Филла под руку и повел его под откос, к лесу.

Филл смирился с мыслью, что его должны убить. Смирился очень быстро. Шок он пережил в тот момент, когда не застал Шарлотту в коттедже. Остальное для него не имело особого значения. Он потерял больше, чем жизнь. Он потерял веру в любовь и уверенность в незыблемость справедливости.

Высокая трава хлестала Филла по коленям, в какой-то момент Слим отпустил его руку, и Филл шел один. Он ждал выстрела в затылок, но никто не стрелял. Он остановился и повернул назад.

Слим стоял в десяти ярдах с пистолетом в руке. Другого стареющий врач и не рассчитывал увидеть.

– Прощайте, Филл. Я не буду вас убивать. Вы тот самый человек, который должен соблюдать баланс в природе. Живите так, как жили, но в ближайший месяц не высовывайте носа во двор. Не я, так другой вам его отстрелит.

Слим поднял руку вверх и выстрелил в воздух. Дым рассеялся, гангстер ушел, а Филл все еще стоял, не зная, что ему делать. Он знал другое: даже со всеми своими проблемами он счастливее этих кошмарных покалеченных людей. Они и впрямь не поняли, для чего им дана жизнь.

Увидев налетчиков, Дэйтлон убрал руку с пояса. Полупьяная ватага репортеров с фотоаппаратами и смазливыми лохматыми подружками ввалилась в ресторан.

– Паф! Паф! Паф! Все убиты за непослушание!

Довольные собой, они побрели к бару и рассредоточились вокруг стойки.

– Раз Бен не хочет сдавать мне кассу, то я внесу вклад полтора доллара за бутылку скотча.

– Давай уйдем отсюда, – тихо сказала Шарлотта.

– Ну почему же? Это даже интересно. Желторотики приобщаются к делу. Если ты меня простишь, то я бы задал пару вопросов этим юнцам.

– Если тебе это нужно…

– Это ненадолго.

– В таком случае я займусь утиной грудкой.

Дэйтлон встал, подошел к бару и, пристроившись с краю, попросил налить ему джина.

– Народ обнаглел! Ничего не боится! Я им кричу: «Руки вверх!», а они ноль внимания! – Возмущался долговязый, разливая виски. – Появись здесь Дэйтлон, они тут же наложили бы в штаны.

– Вспомнил. Дэйтлон давно уже смылся в Канаду, забудь о нем, – заплетающимся языком пробормотала рыжеволосая девчонка.

– Парень струсил! – продолжал долговязый. – Копы прижали его к стенке.

– Вряд ли он из пугливых, – подал голос его приятель в роговых очках. – Просто парню уже некуда девать баксы, и парень успокоился.

– Глупости! – фыркнула рыжеволосая. – Дэйтлон умотал на Кубу! Проверенный источник сообщения.

– Нет, голубушка… – протянул долговязый, – до Кубы ему не добраться. И на кой черт ему Куба?

– Это точно! – очнувшись от дремоты, неожиданно вставила худощавая девица и икнула. – Он в Канаде! – После этого утверждения ее голова опять упала на плоскую грудь.

– Куба удобней! – подал голос Крис. – Там есть простор для вложения денег. Канада может заинтересоваться источниками доходов. Они достаточно цивилизованны и богаты, чтобы не прокручивать деньги без проверки. Ведь речь идет о миллионах.

– А что делать с этими деньгами на острове папуасов? – спросил, склонив голову набок, очкарик, будто они уже спорили по меньшей мере полдня.

– Там изумительный климат. То же самое, что в Майами. Но Флорида живет по законам Штатов, а Куба живет без законов. Кроме сахара, сигар и рома, они ничем не богаты. А почему бы там не выстроить отели, игорные дома, бордели, не оборудовать пляжи и не стричь купоны дальше?! Только теперь можно будет собирать деньги без риска для жизни и в более крупных масштабах.

– Вы, мистер, вероятно, бизнесмен и не черта не смыслите в психологии гангстеров, – деловым тоном продолжил долговязый. – С юга все Штаты блокированы войсками и полицией. До Кубы добираться через весь континент с севера на юг. Проскользнуть незамеченной такой путь самой популярной банде в стране невозможно! Их знает каждая собака!

Крис взял свой стакан и сел на табурет между долговязым и рыжеволосой.

– Какой выход вы предлагаете?

– Канада! Вот он, Мичиган! На катере опасно, но на аэроплане вполне реально его пересечь незамеченным.

– Интересная мысль. Но примитивная. Так думает и полиция, и граница с Канадой хорошо укреплена. Его там и ждут. А потом вы забыли, что Дэйтлон рисковый малый. Вряд ли он пойдет по легкому пути.

– Куда же делся этот рисковый малый? – возмутился очкарик. – Банки ломятся от денег! Он лишь пощекотал им пятки и смылся. Струсил! Нагадил в углу, как пес, и спрятался под стол!

Дэйтлона передернуло от этих слов.

– Это точно! – подала голос плоскогрудая девица, и ее подбородок опять ударился о ключицу.

– А если он в городе? – спросил Крис.

– Черта с два! – возмутилась рыжая. Она взглянула на Дэйтлона, пытаясь удержать его в фокусе, но это была для нее непосильная задача. – Он должен был проявить себя, если он в городе! Обязан! Что же он за Дэйтлон, если сидит в кустах?! Все? Был и нет? Не может такого быть!

– А вам нужен прощальный поклон со свистком?

– Конечно. А то что же получается? Это равносильно тому, как выйти из кинотеатра в середине фильма. Прерванный полет!

– Прерванный полет – это смерть! Не так ли, мисс?

– Смерть?! Согласна! Но где она? Не вижу. Смерть – это тоже точка. В данном случае закономерная точка…

– Нет! – оборвал подружку долговязый. – Смерть для Дэйтлона – это восклицательный знак. Это его бессмертие! Развязка должна быть эффектной, иначе все труды напрасны!

– Ты прав, Лу! – раздался голос за спиной. Все оглянулись, кроме худощавой. Она попыталась это сделать, но ее локоть соскочил со стойки, и она упала с табурета. Ей повезло, ее поймали.

К стойке подошел опоздавший член компании, он и подобрал несчастную с пола.

– А, вот и Кэрр! Главный консультант по Дэйтлону! – гордо произнес очкарик. – Знаете, мистер, этот человек брал интервью у Дэйтлона!

Крис старался не смотреть в лицо Кэрра. Он понимал, что парень очень внимательный и может узнать его по глазам.

– Ну, если бы такое интервью проходило, то его бы опубликовали.

– Вы правы, – сказал Кэрр, устраиваясь за стойкой. – Но не каждое интервью публикуют. Ублюдки из ФБР арестовали тираж. Но мне удалось припрятать несколько номеров. Ребята видели. Один я храню для Дэйтлона и собираюсь ему вручить на следующем интервью. Правда, не уверен, что оно состоится. Наш герой дал деру!

– Вы тоже в этом уверены? Кэрр пожал плечами.

– Мне кажется, я вас знаю. Вы журналист?

– Нет. Я эксперт по банкам из Нью-Йорка. Меня вызвали на консультации по сигнализации. Натан Эйслер, если не возражаете.

– Поздновато приехали, мистер Эйслер. Заваруха уже кончилась. Еще месяц назад здесь был фейерверк, а сейчас публика умирает со скуки. Только и разговору о том, что Рузвельт надрывает пупок, чтобы выйти из кризиса.

– Вы считаете, что с Дэйтлоном покончено?

– Нет. Я так не считаю. Мое мнение особое. С Дэйтлоном покончить нельзя. Я так думаю, что он остался один. Никому не известно, скольких его рейнджеров перебили во время большой охоты. Такая ситуация может его заставить уехать из страны.

– Я читал ваши репортажи, мистер Кэрр, в них есть проблески здравого смысла, но сейчас вы меня удивили.

– Напрасно, мистер Эйслер. Я еще не поставил точку. Главный репортаж впереди.

Бармен поставил возле Кэрра две рюмки. Одну он выпил сразу, вторую взял в руки, но не торопился ее прикончить.

«Все же удобно иметь другое лицо, – подумал Крис. – Но как вернуть то, которое потерял? Человек без лица – это все, чего он добился!» – вот что его испугало. – «Сколько труда, энергии, напряжения и в итоге? Фильм с обрезанной концовкой. Они ему не простят этой ошибки».

– Вы недовольны таким оборотом, мистер Кэрр?

Репортер усмехнулся.

– Конечно. Я часто в своих репортажах сравнивал войну гангстеров и полиции с футбольным матчем. Когда играют две команды в полную силу, то болельщики на стадионе замирают. Мы видели, как тренированная знаменитая сильная команда проигрывает неизвестной, но ловкой и хитрой команде новичков. Но зрителя нельзя обманывать. Он должен точно знать, кто выиграл, а кто проиграл. А в данном случае на арену выходит судья и говорит: «Команда новичков, ведущая со счетом десять ноль, на второй тайм не выйдет. Победа присуждается команде профессионалов!» Абсурд Нонсенс! И просто глупость.

– Ваши друзья уже говорили о развязке, но они приводили в пример синематограф.

– Репортерская гордость. Не хотят использовать термины коллег. Но суть одна, как ни крути! Дэйтлон ушел с поля непобежденным, но он всенародно признан трусом! Закономерное заключение.

– Да вы жестокие люди! Компромиссов для вас не существует.

– Конечно. О каких компромиссах могла идти речь, когда Дэйтлон полгода назад захватил арсенал с оружием на целый полк агентов ФБР? Он что, в тот момент готовился к компромиссам? Сказал "а", скажи и "б".

– Но Дэйтлон не может победить всю страну.

– Конечно. Я ответил вам на заданный вопрос. Ответил, как болельщик. А вы рассуждаете, как адвокат Дэйтлона. Но мне кажется, что он не нуждается в адвокатах. Кроме него, никто его вопросов не решает.

– Вы перегибаете палку. Я не на стороне Дэйтлона. Я сбоку.

– Я тоже. Но сейчас ситуация изменилась. Дэйтлона нет. Он прошел, как ураган в ясную погоду, и вновь наступила тишина. Многие стали задаваться вопросом, а был ли он вообще. Дэйтлон – это явление. Он может быть очень убедительным, осязаемым, видимым, а может превратиться в мираж, в туман. Чтобы эта легенда продолжала жить, она требует постоянного присутствия. Но это невозможно. Это чревато неизбежной гибелью. Дэйтлон не глуп и знает, что у него есть выбор. Либо уйти, но как мираж, либо жить, но недолго и погибнуть.

– Любопытная трактовка. Ну что же, всего наилучшего. Удачи вам. Извините, но меня заждалась моя дама.

Дэйтлон встал с табурета и направился к столику, где его ждала обиженная Шерри.

Сделав несколько шагов, он остановился и, оглянувшись, сказал:

– Извините, мистер Кэрр, на секундочку.

Кэрр удивился, но, остановив друзей, подошел к новому знакомому.

– Я бы хотел попросить вас об одолжении. Вы не могли бы мне подарить один номер с интервью?

– Сожалею, мистер Эйслер, но у меня всего три экземпляра, и я не могу этого сделать.

– Хорошо. Я открою вам один секрет. Если моя наводка сработает, то вы мне подарите газету с интервью. Но вы никому ничего не должны говорить. Хорошо?

– Я не разглашаю чужих секретов.

– Отлично. Меня вызывают на утро в Холдинг-банк. Мы установили там новую систему сигнализации.

– Я читал об этом.

– Прекрасно. Но Дэйтлон решил, что ему плевать на сигнализацию. Он в городе и завтра в девять утра возьмет этот банк. Берите фотоаппарат и подстерегайте его в машине напротив банка. Таких кадров никто не имел и иметь не будет. Только не спрашивайте меня, откуда у меня эта информация. Я тоже не привык выдавать чужие секреты. Но помните, если у вас все получится, то один экземпляр газеты с интервью мой.

– Согласен. Но как я вам его передам?

– Я сам вас найду, либо кто-нибудь из моих приятелей попросит у вас этот экземпляр для меня.

– Хорошо. Такая сделка меня устраивает.

Дэйтлон похлопал Кэрра по плечу, улыбнулся и вернулся за свой столик.

Кэрр пил виски и наблюдал, как Эйслер со своей дамой покидают ресторан. Он не мог понять чувств, которые одолевали его. Разговор с Эйслером, обычная болтовня, но что-то она ему напоминала. Настрой! Неуловимая волна недоговоренности. Кэрр решил вернуться домой, и перечитать интервью с Дэйтлоном.

3. В сигарном дыму

Филл с трудом добрался до дома. Вид у него был хуже, чем у бродяги: лицо грязное и исцарапанное кустарником, одежда порвана. Ему повезло, что за рулем самосвала оказался неплохой мальчишка и подбросил его прямо до дома.

Филл прошел в ванную и сунул голову под струю воды. В нем кипела злость, отчаяние, он был в бешенстве.

После охлаждающего водного массажа ему стало немного легче, и он побрел в комнату, чтобы рухнуть в кресло и выпить хорошую порцию джина.

В гостиной его ждал новый сюрприз. В его любимом кресле сидел старик в стоптанных ботинках и грязном мятом плаще и пил его джин. Он хорошо помнил этого старика, он даже вспомнил его имя. С озверелой физиономией Филл подлетел к нему, схватил его за грудки и вырвал из кресла.

– Ты с ними заодно, сволочь! Я выброшу тебя в окно, ублюдок! Мерзавец!

Малик выхватил из кармана пистолет и приставил ствол к животу хирурга.

– Отпусти, Ален! Я могу выстрелить!

– В меня сегодня уже стреляли! Испугал! Идиот!

Он отшвырнул Малика в сторону, и тот упал на кушетку, ничего себе не покалечив.

– Выпей, Ален, и давай поговорим спокойно.

Малик убрал пистолет в наплечную кобуру. Филл налил себе стакан джина, сделал несколько глотков.

– А откуда тебе известно, что я остался жив? – осипшим голосом спросил Филл.

– А с чего ты должен умереть?

– С того! Они решили, что я слишком много знаю, и приказали меня хлопнуть. Они вывезли меня в лес, но этот парень, боксер, выстрелил в воздух и ушел.

– Я не думал, что они захотят тебя уничтожить, но я был уверен, что Дэйтлон не отдаст Шарлотту. Мне говорили, что смотрел он на нее как удав на кролика.

– Мразь! Он мне ответит за это!

– Он тебе ответил пулей в голову. Ты везунок, Филл!

– Лучше бы меня пристрелил этот кривоносый, чем обрек на такую жизнь.

– Еще не все потеряно, Филл.

Хирург хотел выпить, но стакан завис в воздухе. Он внимательно посмотрел на Малика.

– Чего ты хочешь, Рудольф? Ведь так тебя зовут?! Ты же одна из шестерок этого бандюги!

– И так и не так. Меня к нему не допускают. Я делаю для них кое-какие мелкие делишки за мелкие подачки. Но у меня есть свои планы, Ален. Не только ты имеешь зуб на Дэйтлона.

Филл выпил джин и почувствовал, как тепло разлилось по всему телу.

– Послушай, парень, я очень туго соображаю. И мне сейчас не до тебя. Если ты хочешь мне что-то сказать или предложить, то выкладывай, если тебе просто не с кем поболтать, то проваливай. Я просплюсь и пойду в полицию.

– Хорошая мысль! Как только ты там побываешь, газеты растрезвонят об этом на всю страну. На следующий же день твой хирургический центр превратится в руины, а ты будешь висеть над его обломками. Но заметь: гордо висеть!

– Чего ты хочешь, старая развалина?

– Я хочу получить мотель «Уют» в свою собственность. Тебя же привезли ко мне, ты знаешь, о чем идет речь.

– Но он и так твоя собственность.

– На паях с одной дамой. А дама эта принадлежит Дэйтлону. Я обычное подставное лицо. Если я уберу Дэйтлона со своей дороги, мотель станет моей собственностью.

– И ты хочешь убрать его с моей помощью?

– Идиот! А еще профессор! Будто речь идет только обо мне. А ты этого не хочешь? Чтобы вернуть свою Шарлотту?

– Да, конечно. Я уверен, что он держит ее силой. Шарлотта любит меня и никогда не променяет на подонка и убийцу. Она ни на кого не променяет меня.

– Я с тобой согласен, Филл.

Малик достал из нагрудного кармана огрызок сигары и сунул его в рот. Через секунду воздух заполнился черным, едким, вонючим дымом.

– Говори, что нужно делать, Рудольф.

– В полицию не ходи. На некоторое время я возьму тебя под свою опеку.

– А что ты можешь в свои семьдесят?

– Больше, чем ты в свои шестьдесят.

Малик достал из кармана позолоченный жетон полицейского.

– Я пятьдесят лет отдал сыску. Это награда за труд. У меня есть опыт и умение, Филл. Каждый из нас профессор в своем деле. Если хочешь добиться успеха, то должен целиком положиться на меня. Денег я не беру, дело взаимовыгодное. Мы оба заинтересованы в успехе.

– Что нужно делать?

– В первую очередь приехать в отель. Я снял для тебя номер. Скромный, но в тихом, неприметном месте. Тебя нет. Тебя убили! Ты должен исчезнуть с лица земли. Второе. Ты должен позвонить в ФБР и договориться о встрече с агентом Холлисом, он курирует дело Дэйтлона, либо потребовать встречи с директором ФБР Бэрроу, но ни с кем другим. В этой шарашке свои утечки. Ты не должен говорить им, где ты живешь. Я подстрахую тебя от слежки. Холлису ты расскажешь об операции, которую сделал Дэйтлону. Расскажешь о Шарлотте.

– Но я не знаю их адреса!

– Плевать мне на адрес. Дэйтлон с новым лицом сам выползет в свет. Он решил, что ему нечего больше бояться. Они возьмут его тепленьким. Наверняка, Шарлотта будет с ним рядом. Он ее всюду за собой таскает.

– План неплохой. Но…

– Не торопись с «но». Договорись с Холлисом, чтобы они дали заметку в газете и по радио о том, что в лесу найден твой труп. Это избавит тебя от риска, а Дэйтлона от лишних подозрений. Играть надо наверняка.

– Все правильно. Но как я смогу описать им Дэйтлона?

– Задаю встречный вопрос. Дэйтлон похож на того парня, с которого ты его лепил?

– Практически, один к одному. – Вот тебе и решение вопроса. Но здесь есть одна закавыка. Я не хочу терять своего парня. Он моя правая рука. Тебе не нужно говорить Холлису, что ты делал Дэйтлона с конкретного человека, иначе мы погубим ни в чем не повинного парня. Хорошего парня.

– Я не понимаю тебя, Рудольф!

Малик бросил на стол фотографию.

– Отдашь им это. Скажешь, что Дэйтлона после операции фотографировал один тип из города, которого ты не знаешь, а тебе удалось стащить эту фотографию. Старайся не описывать обитателей гнезда Дэйтлона. Это преждевременно. Главное уничтожить стержень и вернуть Шарлотту. Потом ты можешь делать что угодно. Но, пока Дэйтлон ходит на свободе, ты должен побыть трусом. Делай только то, что я тебе говорю. Джи-менам доверять нельзя. Не бойся их. Против твоего авторитета они ничего не значат.

– С чего начнем, Руди?

– С переезда. Собирай вещи. С Холлисом встретишься сегодня же в кабаке. Я все уже продумал. И не смотри на часы, они еще работают. Надо заставить их крутиться круглосуточно. Теперь ты не должен делать ни одного шага без моего контроля. У нас очень сложная задача. Мы не пытаемся выжить, мы пытаемся победить многоголовую гидру. Нужен только один удар. Удар в сердце!

Мэлвис Бэрроу прошелся по кабинету, вернулся к своему столу и еще раз взглянул на фотографию. Шел первый час ночи, и он впервые приехал в Бюро в такое время. Холлис настоял на его приезде, и Бэрроу впервые подчинился подчиненному.

– Я в это не могу поверить!

Он перевел взгляд на Холлиса.

– Можно верить, можно не верить, но я навел справки об Алене Филле. Он творит чудеса. Его Имя всемирно известно. Но не в этом же дело, шеф. Какой смысл Филлу вводить нас в заблуждение? Его невозможно увязать с Дэйтлоном. Нонсенс. Другой вопрос, что Филл жаждет отомстить Дэйтлону. Это несомненно. Он принес пару фотографий своей девчонки. Скажу вам, шеф, она стоит того, чтобы поднять дебош вокруг ее персоны.

Бэрроу недоверчиво повертел снимок в руках.

– Но кто надоумил его обратиться в ФБР? Врачи далеки от нашей кухни. Скорее всего, любой на его месте обратился бы в полицейский участок.

– У меня возник тот же вопрос, сэр. Филл ответил на него логично. Он испугался, что Дэйтлон узнает, что Филл жив, и устроит бойню. Он обратился к частному сыщику, и тот взял его под свое крыло. Это сыщик его надоумил позвонить в ФБР. В диспетчерской выслушали Филла. Он им сообщил тему разговора, но не больше, а диспетчер соединил его со мной. Филл попросил меня встретиться с ним в ресторанчике на окраине. Я взял четыре машины поддержки. Мне хотелось выяснить его связи. В ресторане мы просидели больше часа. Он изложил факты и высказал некоторые пожелания. В какой-то момент он вышел в сортир и не вернулся. Ребята его не видели. Он как сквозь землю провалился. Через пятнадцать минут метрдотель пригласил меня к телефону, и я услышал голос Филла. Он извинился, что ушел не попрощавшись. Филла ведет очень опытный сыщик. Грамотная работа.

– Что вы сделали?

– Мы взяли в морге свежий труп бродяги такой же комплекции и, превратив его лицо в месиво, подбросили в то место, где, по словам Филла, в него стреляли. Мы оцепили район и вызвали газетчиков. В карманах трупа обнаружили водительские права Алена Филла и клубную карточку на его имя. Через два часа я дал сообщение прессе, что Филла опознали, но не уточнял, кто это сделал.

– Это опасная игра, Холлис!

Бэрроу открыл перламутровую коробку, достал из нее длинную кубинскую сигару и, прикурив, выпустил кольцо голубого дыма. Подумав, он сказал:

– Филл нам понадобится как свидетель, а вы поставили на нем крест.

– Это исправимо. Когда мы покончим с Дэйтлоном, мы объявим, что Филл жив и трюк с трупом устроил Дэйтлон, чтобы светило науки не разыскивали все сыщики страны. Это логичное объяснение.

– Если вы провалитесь со своей затеей, Холлис, то я вас вытаскивать не буду. Выкарабкивайтесь сами.

– Хорошо, шеф. Я помню о вашем обещании. Мое повышение состоится, и вы не пожалеете об этом.

– Не рано ли торжествуешь победу, Холлис? Народ нам не простит шестнадцати трупов из числа прохожих возле пансионата. Дэйтлон удрал, а трупы остались для газетчиков.

– Народ – быдло! Мне плевать на него. Нас с вами выборы не касаются, мы не политики. Но погибло девять наших агентов! За их гибель Дэйтлон ответит по полной программе. Цыплят по осени считают. Сейчас нас пресса называет мясниками, а завтра возведет на пьедестал.

– Хорошо, Холлис. В одном вы правы. Дело идет к развязке. Но вы мне обещали одного из четверых. Я не вижу ни Кейси, ни Феннера, ни даже Дэйтлона.

– Вопрос времени, сэр.

– Оно не бесконечно.

– Нет. Оно бесконечно, но это нам не вредит. Достаточно того, что полиция и прокуратура опозорены и сошли с дистанции. Теперь только наше ведомство расценивают как серьезный противовес банде Дэйтлона.

– Вы говорите о скандале в ресторане «Континент»?

– Фотография, где изображен окружной прокурор, комиссар полиции, а на заднем плане Дэйтлон с поднятым бокалом шампанского, обошла всю страну. Она войдет в учебники по криминалистике. Репортер Кэрр – гений. Надо же было придумать такое. Первая полоса газеты без текста. Посредине фотография, под ней крохотная надпись: «Без комментариев». Каково?

– Остроумный ход, но об этом уже забыли.

– Забыли? Думаю, сэр, что окружной прокурор уже подал прошение об отставке. Легерт еще продержится какое-то время, но тоже слетит.

– Легерт – профессионал высокого класса, Холлис, и я бы огорчился, если такой человек ушел бы из органов правопорядка. Хорошо, что вы мне напомнили. Я буду ходатайствовать перед губернатором, чтобы тот не принимал этой отставки. Еще раз хочу вам напомнить, Холлис, что мне нужен один из тузов банды Дэйтлона.

– Я понимаю, сэр. Пять миллионов большие деньги. Надо усилить границы, сэр. С новым лицом Дэйтлон не пойдет брать банк. Оно ему нужно для отхода. С банками покончено, Дэйтлон прочищает дорогу.

– Куда?

– Я думаю, что в Канаду. Она под боком.

– Мы не можем дать ему возможности уйти.

Бэрроу пододвинул фотографию к краю стола.

– Размножьте. Каждый агент ФБР должен иметь снимок в своем кармане.

Шарлотта была отправлена в спальню, а Дэйтлон собрал людей в гостиной. Он не стал беспокоить Тэй. Она выпила снотворное и спала, а Кейси пришлось десять минут держать голову под холодной водой, чтобы протрезветь.

Крис пыхтел сигарой и постукивал пальцами по столу.

Каминные часы ударили один раз.

За последний месяц это было первое совещание, а что касается времени, то в час ночи обычно праздновали очередные победы, а не устраивали дебатов.

Крис осмотрел присутствующих. Кейси. Он не просыхал уже две недели. Чико и Джилбоди – от них никакого проку. Слим и Люк – хороши как исполнители, но только в обычной бытовой обстановке. В экстремальной ситуации их еще не использовали. Это все, что у Дэйтлона имелось на сегодняшний день. Завтрашний день уже не просматривался.

– Итак, господа гангстеры! Не пора ли стряхнуть пыль с ушей и поработать?! Завтра, а точнее, уже сегодня, мы грабим Холдинг-банк. Даю вам на сон пять часов. В восемь утра выезд. Работаем на «крайслере». За рулем Чико. В банке я, Брэд и Люк. Стив на подстраховке остается в машине. Слим на «линкольне» стоит по другую сторону улицы. Ни при каких обстоятельствах в дело не вмешивается. Начало операции ровно в девять. Три минуты на работу, в банке новая сигнализация.

– Это не ограбление, это кураж! – хмуро сказал Кейси. Он еще не до конца протрезвел, и Дэйтлон не спорил с ним. – Проще сделать по-другому. Выведи нас во двор и расстреляй из «томми», а потом вызови репортеров.

– Иди проспись!

Дэйтлон встал и поднялся наверх.

Стив был поражен. Как эти люди сумели так долго продержаться?! Никто ничего не доложил Дэйтлону, но Тэй напилась не меньше Брэда и валялась без чувств в соседней комнате.

Люк и Джилбоди просидели в гостиной еще час. Их ждало боевое крещение. За все время они так и не проронили ни слова.

4. Проба пера

Ровно в девять утра открылись двери Холдинг-банка. Ни один посетитель не вошел в финансовое учреждение.

Но уже через пятнадцать минут в банке собралось девять человек клиентов, в это же время к зданию подъехал бронированный шестиместный «крайслер» темно-синего цвета.

Взглянув на здание, Дэйтлон сказал:

– Как только в дверь войдет группа людей, они включат сигнализацию. Рисковать не будем. Первым захожу я, ровно через минуту входит Люк, потом Брэд. Брэд сразу прыгает через парапет к сейфу. Последним заходит Стив и остается в дверях. Чико, не выключай двигатель!

Дэйтлон вышел из машины и осмотрелся по сторонам. Он заметил машину Кэрра и увидел в его руках фотокамеру, он успел заметить машину Слима, стоящую в пяти десятках ярдов от «шевроле» Кэрра. Все шло по плану.

Несмотря на дождь, Дэйтлон держал свой плащ перекинутым через руку. Он поднялся по ступенькам и вошел в здание банка. В течение секунды он понял, что идти на дело, не зная обстановки, глупо. Это был первый банк, который он не обследовал перед тем, как брать его в оборот. Он решил, что возьмет его нахрапом, но забыл, что у него не хватает людей.

Операционный зал был построен по принципу подковы, выгнутый узкий коридор с мраморными лестницами по обеим сторонам. Даже четверо человек не могли охватить его взглядом и взять под контроль каждое окно. А их здесь было не меньше двух десятков. Дэйтлон хотел повернуться и уйти, но не мог этого сделать. Он понимал свою грубейшую ошибку, но его закостенелое честолюбие и амбиции человека-легенды не позволили ему этого сделать. Крис сбросил плащ с руки и, оголив автомат, крикнул:

– Я – Дэйтлон-банкир! Это ограбление! Руки за голову и на пол!

Он видел, как часть лиц исчезла из окошек, а посетители бросились выполнять приказ.

– Спокойно! Без паники! – раздался жесткий голос слева.

Дэйтлон резко обернулся влево и увидел у лестницы троих полицейских с пистолетами в руках.

– Привет, Дэйтлон! – полицейские засмеялись. – Чего умолк? Обкакался?

Служащие банка вновь высунули головы в окошки, вытягивая шеи, как гусаки, В зале возникла мертвая тишина. Дэйтлон растерялся на долю секунды.

– Иди сюда, псих! – приказал тот же полицейский.

Они его не узнавали, и они его не боялись. Он не смотрелся в зеркало и не знал, до какой степени его внешность изменена.

– Твой пистолет, ублюдок, против «томми», то же самое, что зубная щетка против шпаги! Брось!

– Ты сейчас нам покажешь свой автомат, придурок! Иди сюда, я сказал!

В эту секунду в зал ворвался Люк. Только один вид полицейского привел его в панику. Он открыл огонь, не думая. Полицейских смело автоматной очередью, как косилкой. Люк начал стрелять по окнам. Шесть голов разлетелись вдребезги, как переспелые арбузы.

Стрельба не утихала, пока в зал не вбежал Кейси и не выбил автомат из рук Люка.

– Скотина!

Увидев Кейси, Дэйтлон крикнул:

– Брэд, за барьер. У нас две минуты.

В зале взвыла сирена. Кейси поднял с пола двух кассиров за вороты и подвел к открытому сейфу.

– Быстро, мальчики! Два мешка за минуту.

Он сунул одному из них кожаные мешки. Кассиры начали сгребать пачки ассигнаций в мешки, роняя часть пачек мимо. Кейси даже не следил за этим, он держал под прицелом видимый участок зала. Вой сирены пронизывал нервную системы каждого присутствующего, но только не грабителей.

– Отбой! – крикнул Дэйтлон.

Кейси выхватил мешки у кассиров и перебросил их через барьер.

– Люк, Стив, мешки в машину.

Люк схватил один мешок и побежал к выходу, по дороге сбив с ног Джилбоди. Тот упал, затем встал на карачки, тряхнул головой и, как пес, пошел на четвереньках к выходу.

Мешок взял Дэйтлон, и пока Кейси перепрыгивал через парапет, Дэйтлон пустил автоматную очередь в потолок.

– Уходим! – крикнул Крис и бросился к выходу.

Кейси заметил шевеление в углу. Какой-то тип тянулся к пистолету, который выронил убитый полицейский. Кейси дал очередь вдоль пола, и кисть руки, тянущаяся к оружию, отлетела в сторону, словно она держалась на одной ниточке.

Джилбоди и Люк уже сидели в машине, мотор ревел. Не успел Дэйтлон бросить мешок на сиденье, как из-за угла выскочила полицейская машина, за ней вторая.

Дэйтлон вскочил на подножку и открыл огонь из автомата по передней машине. Она завиляла и врезалась в столб.

Из банка выскочил Кейси. Увидев машины, он открыл по ним огонь.

– Брэд, в машину!

Дэйтлон увидел, как с другой стороны площади мчатся еще две машины. Эти не имели сирен и маяков на крыше. В них сидели люди в штатском.

– Брэд! – крикнул Дэйтлон.

Кейси хотел сбежать с лестницы, но карман плаща зацепился за ручку двери. Он выглядел, как рыба, попавшаяся на крючок.

– Сбрось плащ! – крикнул Дэйтлон, стоя на подножке «крайслера».

Из машины, где сидели штатские, высунулся автомат, и грянула длинная очередь. Кейси успел скинуть один рукав, и в него впились несколько автоматных пуль.

– Вперед! – приказал Люк и обхватил Криса за талию.

Чико сорвал машину с места. Патрульные машины уже подкатывали к банку.

Кейси, изрешеченный пулями, повис на двери.

Дэйтлон ударил кулаком по крыше «крайслера».

– Стой! Стой, гаденыш!

Но машина продолжала набирать скорость. Дэйтлон ударил прикладом по руке Люка, который его держал, и спрыгнул с подножки на мостовую. Приземление оказалось неудачным, он подбил одной ногой другую, его откинуло в сторону, и Дэйтлон ударился головой о тротуар.

Чико резко затормозил, выругался, выхватил автомат у сидящего рядом Стива и рявкнул:

– Забери Криса в машину, размазня! Люк, прикрой его!

В долю секунды «крайслер» опустел. Стив волок Дэйтлона к машине. Волок за ноги, как дохлую собаку, он ничего не понимал, вокруг него свистели пули. Люк, спрятавшись за бронированной дверью, строчил из автомата, не глядя. Он не давал высунуться фэбээровцам из-за автомобиля, который стоял поперек дороги с пробитыми шинами и не позволял патрульным машинам пойти на объезд и преследовать гангстеров.

Чико со слезами на глазах, закусив нижнюю губу, стоял в полный рост в центре улицы и, не отрывая пальца от спускового крючка, поливал огнем автомобили противника.

Он видел на возвышении одинокую повисшую и растерзанную фигуру Брэда Кейси, которая напоминала ему распятие Христа, виденное им в детстве, в те самые времена, когда мать водила его в церковь.

Как только Стив втащил Дэйтлона на заднее сиденье, Люк и Чико впрыгнули в машину, и «крайслер», заревев, как раненый зверь, рванулся вперед.

Майкл Кэрр такого зрелища еще не видел в своей жизни. Он не помнил о страхе и осторожности. Кэрр отснял две пленки. Когда он перезаряжал аппарат, то увидел, как со стороны площади едут два лимузина с ребятами в штатском. Он имел уже опыт общения с ФБР и не хотел в очередной раз лишиться сенсации. Обе кассеты были спрятаны под сиденье.

Во время перестрелки несколько пуль пробили ему ветровое стекло, разбили подфарник и сделали несколько дырок в капоте.

Кэрр выскочил из машины, встал за деревом и продолжил съемку бойни. Он также не забыл сфотографировать свою машину с пробоинами.

Когда «крайслер» исчез, началась обычная волокита. К месту происшествия прибывали кареты «скорой помощи».

Кэрр успел сфотографировать Кейси в двух ракурсах, но в это время его постучали по плечу. Он оглянулся и увидел знакомую отвратную физиономию агента Холлиса.

– Здравствуйте, мистер Кэрр.

– Привет! Опять мешаешь мне работать?

– Следствие есть следствие, сынок! Давай-ка сюда камеру. Завтра зайдешь за ней ко мне. Мы оценим негативы и, уверяю тебя, большую часть передадим тебе. Твоя работа не пройдет даром.

Кэрр передал камеру Холлису.

Подошли двое санитаров, сняли с крючка труп Кейси и, положив на носилки, понесли в машину.

– Кейси набрал себе банду? – спросил Кэрр.

– Что за бредовая идея, парень? – удивился Холлис.

– Но я не видел Дэйтлона.

– Плохо смотрел. Дэйтлон сделал себе пластическую операцию, его теперь мама родная не узнает.

Подошел парень в штатском и что-то шепнул на ухо Холлису. Тот спустился вниз, сел в санитарную машину, куда загрузили Кейси, и уехал под вой сирен.

Теперь Кэрр понял, кто такой Натан Эйслер. Его голос не давал ему уснуть всю ночь, но он так и не смог узнать его. А глаза? Как он мог не узнать Дэйтлона по глазам?! А если вспомнить загадочную смерть профессора Филла в лесу, где великий скульптор живых лиц погиб от руки бандитов. Что ему делать в лесу? Сопоставляя один факт с другим, Кэрр сделал вывод, что вчера вечером имел повторную беседу с Дэйтлоном. Вот почему Натан Эйслер-Дэйтлон просил у него экземпляр газеты с интервью!

Кэрр знал, что ему делать. У него под сиденьем лежало достаточно материала для новой статьи. Репортер рассчитывал выпустить сенсацию из клетки в сегодняшнем вечернем выпуске. Но он не планировал давать материал в своей газете.

С гордостью осмотрев свой простреленный автомобиль, Кэрр отправился в редакцию газеты «Нью-Йорк пост», филиал которой печатал в Чикаго новости Нью-Йорка. Уж эту газету ФБР ни в чем не заподозрит, а те не откажутся от сногсшибательной сенсации.

Шарлотта перевязала Крису голову и поднялась наверх. Она не выходила из комнаты Дэйтлона. Тэй пугала ее одним своим присутствием. Ничего в жизни Шарлотта не боялась, она была взбалмошной девчонкой и даже в детстве дралась с мальчишками, но в этом доме жила женщина, которая наводила на нее ужас.

Дэйтлон сидел с понурым лицом, взгляд его был настолько тяжел, что никто не решался смотреть на него. Возле босса стояла бутылка джина, к которой он постоянно прикладывался. Лицо его было бледным, а зажившие уже шрамы покраснели.

Пять минут назад по радио сообщили, что банда Дэйтлона-банкира обчистила Холдинг-банк и унесла с собой сорок три тысячи триста двадцать долларов, тринадцать жизней полицейских, три жизни агентов ФБР и шесть жизней работников банка.

На счету полиции один труп гангстера Брэда Кейси, который погиб от пуль агентов ФБР при бегстве из банка. Губернатор штата Бэйн заверяет общественность, что с бандой будет покончено в ближайшие дни. Круг уже замкнулся, и Дэйтлону не ускользнуть от правосудия.

Чико выключил приемник. Никто не слушал болтовню диктора, все ждали, что скажет босс.

– Завтра утром, – хрипло начал Дэйтлон, – Тэй и Слим переложат все наши деньги в чемоданы и отвезут их в хранилище «Сейф-депозит», где оставят на два дня. Подробные инструкции получите утром, а сейчас можете подготовить деньги к транспортировке. Возьмите «кадиллак». Чико и Джо должны довести «роллс-ройс» и «линкольн» до идеального состояния. Ваша непростительная ошибка. Одна из них заключается в том, что вы сюда приехали на «крайслере». Его могли засечь по пути, и, чтобы вычислить нас, полиции понадобится день или два. Поэтому мы в эти дни должны покинуть коттедж. Сегодня никто не трогается с места. В городе, наверное, проведут облавы. Далее. Стив садится за мой рабочий стол, берет в руки карту страны и прокладывает три маршрута в Техас. Самые удобные и безопасные. Завтра мы их обсудим, и в день отъезда я назову тот, которым мы поедем. Остальные инструкции завтра. На сегодня все, я устал.

Он встал из-за стола и, осмотревшись, спросил:

– Где Шарлотта?

– На своем рабочем месте! – грубо отрезала Тэй.

– Где это?

– В твоей постели. Ты же каждому отводишь работу по его способностям.

Крис поднял на нее глаза. Тэй была пьяна. Он ничего не ответил и ушел молча.

Шарлотта сидела у окна, когда в комнату вошел Крис. Увидев его, она улыбнулась, но вскоре улыбка погасла.

Он скинул пиджак и бросил его на пол.

– Погиб Брэд Кейси!

Дэйтлон подошел к кровати и, рухнув на нее, уставился в потолок.

Она тихо подошла к кровати и села на самый край у его ног. Он заговорил тихо, продолжая смотреть в потолок.

– Так или иначе, смерть – неизбежный финал нашей жизни. Порог, который каждому рано или поздно суждено переступить. Но не так же глупо! Ничего нет хуже глупой смерти! Казнь, охота, расстрел мишеней! Человек, который прыгал в пропасть с высоты трехсот футов, погибает от того, что карманы его плаща цепляются за дверные ручки! Ну вот, все кончилось. Теперь я один. Совсем один, и мне кажется, что я уже слышу горн охотников.

– Не думай о страшных вещах, милый! Ты очень сильный, ты победишь. Всех победишь!

Дэйтлон взглянул в ее черные глаза. В них стояли слезы.

– Глупый малыш, чтобы победить, мне нужно заключить сделку с дьяволом. И тот спасет меня, взяв взамен остальных.

– А зачем они тебе? Ты едва сам не погиб из-за их трусости и глупости.

– Ты права, светлая голова. Мы не всех с собой возьмем, а избранных. Их двое или трое, а может быть, один.

– Кого же ты хочешь взять?

– Проверка покажет надежность каждого из них. Я устал, Шерри, помурлыкай мне на ухо, я хочу заснуть.

За всю свою жизнь Люк не видел такого количества денег. Тэй стояла у окна и курила, Слим выкладывал деньги из кожаных мешков и складывал их в чемоданы. Стив уселся в кресло и с равнодушным видом читал газету.

Люк с восхищением смотрел на Слима. Чтобы так обращаться с деньгами, нужны не нервы, а парашютные лямки. Его уже пробивал озноб. Но вот последняя пачка упала в чемодан, и крышка захлопнулась.

– Все готово, мисс, – спокойно сказал Слим.

По лестнице вниз спускался Дэйтлон. По его виду было понятно, что он не спал всю ночь.

– Сдашь чемоданы в хранилище на имя Натана Эйслера. Скажешь регистратору, что за ними приедет твой муж через два дня. На это время пусть поставят блокировку на сейф. Карточку и номер шифра принесешь мне. Тебя будет сопровождать Слим. И еще. Мне нужно немного развеяться. Возьми билеты в кино на сегодня или завтра, но только на вечер. Мы пойдем втроем. Ты будешь третьей, и не смотри на меня с удивлением. Трех часов вам вполне хватит на эту поездку. Слим, забирай чемоданы и выгоняй машину.

– Может быть, мне поехать с ними? – осипшим голосом спросил Люк.

– Нет, – отрезал Крис. – Заступишь на охрану с наступлением темноты, потом тебя сменит Стив. На завтра у вас будет другая задача, а пока все!

Тэй забрала сумочку, накинула плащ и вышла из дома.

Дэйтлон повернулся и ушел наверх.

– Ты когда-нибудь видел такое, Стив?

Тот усмехнулся и снисходительно взглянул на Люка.

– Мне гораздо интересней было наблюдать за тобой. У тебя было невероятно интеллектуальное выражение лица. Ты отличный малый, Люк, но с избытком шелухи в черепной коробке.

Люк скрипнул зубами.

– Ну, это мы еще увидим, кто на что способен!

– Проявляй свои способности на посту, а пока тебе лучше немного поспать.

– Ты прав, Стив, каждый должен быть на своем месте, но места меняются. Ты уже знаешь об этом. В жизни подворачивается шанс или настигает смерть. Рок властен над человеком, а мы, козявки, не способны сопротивляться тому, что нам предначертано. Однажды Чарли мне сказал: «Я видел страшный сон, будто моя собственная рука задушила меня!» И знаешь, ведь он не ошибся. Так оно и случилось.

Люк повернулся и отправился на веранду, где проводил все свое свободное время в кресле-качалке.

Стив уткнулся в газету. Только теперь он заметил, что в течение всего времени держал ее вверх ногами.

5. Сплошные сюрпризы

Войдя в кабинет с табличкой «Префект криминальной полиции штата». Макс Легерт сел в свое кресло, откупорил бутылку с пивом и выпил ее до дна. Ему нужно было отдохнуть и переварить разговор с губернатором. Это был тяжелый разговор. Губернатор отодвинул отставку Легерта до окончания операции с Дэйтлоном-банкиром. Легерт пытался ему объяснить, что он занимает в этом деле последнее место и его может заменить любой сотрудник из оперативного отдела. Бэйн стукнул кулаком по столу и сказал: «Вы наделены равными полномочиями с Мэлвисом Бэрроу, но вы не имеете права скрывать от него информацию, касающуюся дела Дэйтлона. В остальном вы стоите на равных!» Однако после паузы губернатор добавил, что окончательное решение по их совместным действиям принимает Бэрроу, но это не должно мешать им сотрудничать и не враждовать. Легерт не хотел спорить и усугублять отношения с губернатором. Он был ему благодарен уже за то, что Бэйн не напомнил ему о позорной фотографии, обошедшей все газеты.

После того самого памятного вечера, когда какой-то репортеришка щелкнул его и Фостера в компании Дэйтлона, у Легерта опустились руки, и он взвалил всю работу на Чинара. Пусть привыкает, ему придется занять это глубокое и на вид очень удобное кресло.

Легерт провел огромной рукой по короткому колючему ежику волос и помотал головой, словно увидел на своем столе какую-то мерзость, но стол был чист.

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в кабинет вошел Чинар.

– Какого черта, капитан? Рабочий день начинается через десять минут.

– Через десять минут она будет перезванивать!

– Кто?

– Женщина, которая хочет вас видеть.

– И дальше что?

– В управление позвонила женщина и потребовала у диспетчера, чтобы ее соединили с вами. Она сказала, что это очень важно и разговор касается Дэйтлона. Ее соединили с Элквистом. Но она ему ничего говорить не стала. Она потребовала личной встречи с комиссаром на нейтральной территории. В каком-нибудь неприметном ресторанчике один на один и чтобы комиссар был в штатском.

– Наглая бабенка.

– Вы хотите отказаться?

– Конечно, нет. Я не верю этим… Ну ладно. Я не завтракал, и одно другому не помешает. На Сигурни-плейс есть кофейная «Пикали». Там столиков десять и никогда нет народа. Я сейчас отправлюсь туда, пусть приходит. А вы с Элквистом понаблюдайте за округой из машины с другой стороны улицы.

– Хорошо, комиссар.

Спустя сорок минут, когда Легерт допивал кофе за дальним столиком кофейни, двери открылись, звякнул колокольчик, и в полутемный зал вошла дама в красном. Красные туфли, красное платье, красная накидка типа жакета и того же цвета шляпка.

Женщина не могла бы ошибиться, даже если она никогда не видела комиссара. Он сидел в зале один. Она прошла к его столику и остановилась.

– Вы комиссар Легерт?

Он промокнул губы салфеткой и указал даме на соседний стул.

– Вы хотели меня видеть, и я к вашим услугам.

Дама села, положив замшевую сумочку к себе на колени.

Легерт имел огромный опыт работы со свидетелями, он чуял фальшь за милю, и его невозможно было обмануть или ввести в заблуждение. Он всегда выслушивал свидетеля, задавал несколько вопросов и делал, как правило, безошибочные выводы. Сидящая перед ним женщина не успела войти, а Легерт нашел в ней кучу противоречий.

Он видел ее умные глаза, ухоженное лицо без следов бурной ночной жизни и видел ее безумный наряд, от которого так и разило притоном. Высокий ворот платья прикрывал ее шею, по которой обычно Легерт определял возраст женщин. Ее густые каштановые волосы были убраны в пучок и прикрыты шляпкой, а тонкий аромат дорогих духов придавал женщине таинственность. Она была полна противоречий, и Легерт не очень уютно себя чувствовал. Все, что ему оставалось сделать, – это отдать бразды правления в руки посетительнице.

– Вы можете называть меня мисс Кассарес. Под этим именем я веду свой бизнес. Но это не мое имя. Настоящее мое имя вам не нужно знать. Я принадлежу к знатному роду, мой отец и мой муж были высокопоставленными людьми. Я не хочу порочить их имена, и давайте остановимся на имени, которое будет фигурировать в ваших протоколах и на которое оформлен мой банковский счет и недвижимость. Прежде чем начать наш разговор, я хотела бы задать вам несколько вопросов и, получив на них ответы, выложить вам все, что знаю.

– Задавайте ваши вопросы.

– Вы гарантируете безопасность, если я гарантирую вам поимку Дэйтлона?

– Безусловно. Я лично займусь этим вопросом.

– Хорошо. Мы еще вернемся к нему. Второе. Вы гарантируете выплату денежной премии, обещанной за голову Дэйтлона? Кажется, эта сумма равна пятнадцати тысячам.

– Нет, мисс, это устаревшие данные. Сумма равна двадцати пяти тысячам. И я могу дать вам свои гарантии, что вы их получите.

– Я хочу уехать из страны. Мне нужно получить деньги со счета, премию и чтобы вы проводили меня на самолет. Я хочу, чтобы вы дождались момента, когда самолет взлетит в воздух.

– У меня складывается впечатление, что вы боитесь не столько Дэйтлона, сколько кого-то еще.

– Я не хочу развивать эту мысль, но скажу лишь одно. Я не пошла в ФБР потому, что они меня уничтожат. Это они ведут бойню, и я не доверяю этим людям. Могу добавить, что в этом ведомстве имеются утечки информации и многое известно Дэйтлону именно из этих источников, а не из других.

– Не могу дать вам гарантий, что ФБР не будет задействовано в операции по задержанию, но могу гарантировать, что огражу вас от этого ведомства и, как вы пожелали, посажу вас на самолет. Мы гарантируем безопасность наших информаторов. Надеюсь, вступление закончено?

– Я верю вам, мистер Легерт. Я много лестного слышала о вас и знаю, что вы человек слова. Я владелица мотеля «Уют». Крис Дэйтлон находится под моей крышей. Я готова сдать его вам на оговоренных условиях.

У Легерта пересохло во рту. Он смотрел на эту женщину, как завороженный, и не верил своим ушам. Наступила томительная пауза.

Сколько людей сломали себе шею, разыскивая Дэйтлона, а тут приходит женщина – хрупкое создание, и предлагает голову знаменитого гангстера так, словно торгует цветочками на углу Спайр-стрит. Есть чему удивляться! Но эта женщина внушала Легерту доверие.

– Что-нибудь не так, комиссар?

– Нет, нет, все так, мисс Кассарес. У меня в голове за эти секунды пролетели в памяти последние полгода. ФБР, полиция, агенты секретных служб – все успели сломать себе хребет на поисках Дэйтлона, а тут его предлагают на блюдечке. Возникают закономерные сомнения.

– Ваше бессилие и несостоятельность мне известны.

Дэйтлон неординарный человек. Он не мыслит категориями преступников, с которыми вы привыкли работать. Если бы я не пришла к вам, то вы его так и не нашли бы. Извините, комиссар, что умаляю достоинство вашего ведомства, но это факт.

– Опасная игра. Но мы не станем рассматривать вас как соучастницу преступлений Дэйтлона. Ваш приход доброволен.

– Ну, это не разговор. Я никогда не принимала участия в грабежах и не обязана читать газеты и изучать лица преступников. Теперь вам известно, что Дэйтлон имеет другое лицо, и я могу это подтвердить. Операцию ему делал доктор Ален Филл, после чего Дэйтлон отдал распоряжение его убить.

– Вы знаете, где находятся сообщники Дэйтлона?

– Не имею представления. Они меня не интересуют.

– Мне хочется вам верить, мисс Кассарес, но я не могу найти ту ниточку, которая привела вас ко мне. Должен быть очень серьезный повод. Я не верю в ваше законопослушание и патриотизм.

– Вы требуете разъяснении?

– Это для меня, а не для протокола. Я должен иметь к вам определенное отношение и доверие. Я вижу, что вы не собираетесь мне говорить всего, что заложено в ваших тайниках, но на определенную часть я претендую.

– Вопрос тривиальный, и время моего визита к вам определено очень простыми причинами. Нет ничего сложного. Этот человек стал всем в моей жизни. Я готова была отдать ему все, так я и поступила. Я вручила ему в руки свое наследство. Я отдала ему все, отказавшись от самых выгодных предложений. Я любила этого человека, я умела скрывать этого человека, рискуя собой. Он ответил мне предательством. Я бросила ему под ноги жизнь, а он растоптал ее!

На секунду она замолчала. В ее глазах появились слезы. Легерт кивнул бармену, и тот принес стакан воды. Женщина сделала несколько глотков и продолжила:

– Теперь я ему не нужна. У него появилась новая подружка. Она на семь лет моложе меня. Она красива и глупа. Но он глупее! Меня он превратил в свою секретаршу. Я обязана признавать его новую пассию. Я могла простить ему шалости и увлечение. Мужчины в его возрасте страдают этим грехом, но дать мне отставку и заявить в лицо, что я могу быть ему еще полезна, как… Это выше моих сил. Он втоптал меня в грязь, я готова отплатить ему тем же!

– Ищите женщину! – пробормотал под нос Легерт.

– Что?

– Чепуха! Французская поговорка, которую следственные органы никогда не принимают всерьез.

Легерт верил всему сказанному, хотя предпочел бы, чтобы эта встреча стала бы очередным трюком. Выдуманной сказкой. Слишком банально, глупо и недостойно такого противника, как Дэйтлон. Но эта женщина не производила впечатления фантазерки.

– Каким образом вы нам собираетесь сдать Дэйтлона?

Женщина полезла в сумочку, достала ручку и блокнот.

– Я прошу вас написать мне гарантийное письмо, мистер Легерт. Все, что вами обещано, изложите на бумаге.

Легерт взял блокнот, достал свою ручку и в течение трех минут исписал две страницы. Дама, прочитав текст, сказала:

– Это то, что мне нужно. Распишитесь. Легерт расписался, закрыл блокнот и положил на него свою тяжелую массивную ладонь.

– Я вас слушаю, мисс Кассарес.

– Завтра воскресенье. Крис решил в воскресенье сходить в кино. Сегодня я приехала в город за билетами. Я решила обзавестись ими заранее. Кинотеатр «Байограф» на Линкольн-авеню. На экраны вышла «Манхэттенская мелодрама» с Кларком Гейблом. Дэйтлон обожает мелодрамы. Я купила три билета. Крис хочет, чтобы его с двух сторон окружали женщины. Это его новая черта, она появилась у него одновременно с новым лицом. Чтобы вы не сомневались и не растерялись при вечернем свете, я берусь вам его показать. Мой яркий наряд вам запомнился, и завтра вы меня узнаете в толпе. В этот момент его лучше всего схватить. Из кинотеатра он всегда выходит под впечатлением и немного рассеян. Машина всегда стоит в ярдах сорока, он не любит, когда толпа крутится перед носом в момент отъезда.

– Но, может быть, вам остаться в управлении и не ходить в кино?

Дама улыбнулась.

– Тронута вашим вниманием, комиссар, но без меня вы его не возьмете. А охрана мне понадобится после, сейчас я нахожусь в безопасности. Мне кажется, что капитан Чинар, сидящий напротив кафе в машине, и лейтенант Элквист не собираются следить за мной. Они следят за порядком. Их помощь понадобится мне не сегодня, а завтра, как только я выйду из кинотеатра. На данный момент хватит тех, кто уже знает о нашей встрече. Нигде не упоминайте моего имени. Даже фальшивого имени!

– И у нас есть утечки?

– Они есть везде.

– Хорошо. Мы поставим свою машину слева от выхода из кинотеатра. В десяти ярдах. Машина и люди в ней будут те же, что и сейчас. Но я бы на вашем месте не стал рисковать.

– Дэйтлон теперь по-другому одевается, по-другому двигается, лицо его неузнаваемо. Шарлотту вы никогда не видели. У вас нет шанса узнать его в толпе. Неужели вы думаете, что его легко узнать по газетной фотографии? Нет. Творение великого Филла – это новый Дэйтлон. Правда, планы он вынашивает старые. Филл дорого заплатил за свою работу, он потерял свою жизнь и свою подругу, которая, в свою очередь, привела меня к вам.

Легерт прикусил нижнюю губу и долго и пристально смотрел на женщину.

– Все ваши требования будут выполнены. Но если мы вспомним все же об опасности мероприятия, то хочу попросить вас, чтобы вы подали нам сигнал белым платком. Уроните платок и отстаньте от парочки шага на два. Это и будет сигналом для моих людей. Все будет сделано, как надо. Но Дэйтлон может передумать.

– Нет, он очень жестко выполняет свой распорядок. К тому же он очень сентиментален и обожает кино.

– Хорошо! На этом мы поставим точку. Что же касается остальных… Тони Грэйс, Олин Феннер? Мы установили имена новых людей. Это Стив Джилбоди и Люк Морэно. Ребята из Нью-Йорка. К слову сказать, мы связались с нью-йоркской полицией, и они нам сообщили, что босс преступного синдиката из Филадельфии по прозвищу Дядюшка Понти отправил охотников в Чикаго. Он не может простить этим ребятам смерть своего секретаря и знаменитого «Марса» – Доккера – бога войны и оружия. Как быть с этими людьми?

– Аппетит приходит во время еды, комиссар? Я не знаю, где скрываются эти люди. Я не имела с ними никаких дел. Они не сделали мне ничего плохого. Я говорила с вами не о преступнике Кристофере Дэйтлоне, а о человеке, который искалечил мою жизнь. К моему счастью, есть люди, которые жаждут заполучить его шкуру. Это избавляет меня от желания стать убийцей и позволяет разделаться с ним чужими руками. Могу вас заверить, комиссар, что на положенную мне премию за голову любимого человека я поставлю ему памятник. Нет, не в центре города, а где-нибудь в тихом райском дворике, в цветущем районе Неаполя или Ниццы. Я буду молиться за его мятежную душу и со слезами вспоминать то лучшее, что между нами было.

Дама встала и взяла свою сумочку. Она не попрощалась, а повернулась и ушла.

Чинар видел, как женщина в красном вышла из кофейни, и включил двигатель. Но она не свернула ни влево, ни вправо, она перешла дорогу и направилась прямо к машине, в которой сидели полицейские.

Подойдя к дверце водителя, она постучала костяшками пальцев в красных перчатках по стеклу. Чинар опустил стекло, сгорая со стыда, словно эта дама вошла в ванную, где он мылся.

– Рада видеть вас, мальчики! Комиссар мне сказал: «Передай рыжему, с веснушками, чтобы он пришел ко мне, а второй пусть остается на месте, он все равно ни черта не понимает!»

Чинар покраснел еще больше и вышел из машины. Переходя улицу, он все время спотыкался и едва не угодил под грузовик.

Тэй усмехнулась и, склонившись над окном водителя, сказала серьезным тоном:

– Лейтенант Элквист. Тебя перевербовали в ФБР, и я об этом знаю. Легерт об этом не знает. Но ты можешь передать своему новому боссу Холлису, что Легерт завтра устраивает облаву на Дэйтлона у кинотеатра «Байограф». После вечернего сеанса. Учти, продажный сосунок, если меня заденет хоть одна пуля, то кто-то поплатится за это жизнью.

В отличие от Чинара, Элквист побледнел. Удовлетворенная своей миссией, Тэй Морган исчезла в толпе возле универмага.

Чинар выслушал Легерта и задумался.

– Ты ничего не понял, Эд? – переспросил Легерт.

– Дело не в этом, шеф. Мадам в красном должна знать, что Филл жив. Если она получает информацию из ФБР, что реально, то, по моим прикидкам, она должна знать, что Филл обращался в федеральную полицию и его прикрывают как свидетеля. Что-то здесь не так.

– Работа Элквиста?

– Конечно. Холлис уверен, что загреб его с потрохами, и они не очень-то стесняются говорить при нем. У меня мелькнула другая мысль. В конце концов, врет эта женщина или нет, мы узнаем завтра вечером. Но мы можем предпринять кое-какие меры со своей стороны.

– О чем ты?

– Я хочу оповестить всю полицию южного округа и сделать ночную облаву. Мнимый труп Филла найден на подъезде к Ист-Чикаго, в двадцати милях от города, на южном шоссе. После последнего налета Дэйтлона легендарный «крайслер» не исчез, как это случалось раньше, а был замечен на том же шоссе. Этот район тянется вдоль побережья Мичигана и, кроме дорогих коттеджей, там ничего нет. Ни одной фермы или ранчо. У нас хватит сил, чтобы провести ночную облаву.

– Это хорошая мысль. Вряд ли Дэйтлон объявится у сообщников перед выходным днем. Если твоя версия себя оправдает, то мы накроем их всех сразу.

– Нам бы двоих или одного. Это уже что-то!

– Напрасно, Эд, ты думаешь, что я хочу обелить себя или доказать кому-то, будто я единственный, кто может быть комиссаром. Нет, мое решение окончательно, я ухожу из полиции. Но Дэйтлон – это дело чести! Я не могу простить ему эту фотографию в газете, смерть наших ребят и открытого издевательства. Он должен предстать перед судом, и он должен быть наказан по всей строгости закона. И мы обязаны довести это дело до конца. Ладно! Поехали в управление! Нам необходимо сделать некоторые распоряжения и приготовления.

В отличие от средневековых казематов, «особые кабинеты» федеральной полиции находились на шестом этаже. Это был последний этаж здания, и туда не доходил лифт. Из посторонних до этого этажа добрался бы только Эдвард Гувер, если, конечно, шефа ведомства можно назвать посторонним.

Здесь находился лазарет для арестованных, подследственных и бежавших преступников, которые проходили по ведомству федеральной полиции и которых привозили сюда из специзоляторов ФБР. Некоторых здесь лечили, другим развязывали язык, третьи исчезали с лица земли, и о них забывали. Но у лазарета имелась одна особенность. Люди, которые через него проходили, никогда уже не выходили на свободу, даже те, которым оказывалась медицинская помощь. Никто не знал или не хотел вспоминать, кому именно пришла идея устроить это своеобразное гнездо под крышей не очень приятного, но уважаемого, жесткого и пугающего учреждения.

Начальник оперативного отдела, а для многих просто агент Холлис, сопровождал своего босса в лазарет. Стальные двери и решетки, но белые стены, чистота и кафельный пол. Каждая палата или камера была рассчитана на одного пациента, где за ним велось тщательное наблюдение. Охраны, санитаров и медсестер здесь было куда больше, чем пациентов. Из сорока палат было занято восемь, остальные пустовали.

Пустовали не потому, что не было больных или ФБР не нуждалось в допросах здоровых подопечных. Дело все в том, что в армейских или оперативных подразделениях выработался обычай не церемониться с преступниками, а уничтожать их. «Очищение страны от скверны» – один из первых лозунгов президента Рузвельта был поддержан министерством юстиции и Эдгаром Гувером.

В этот день у Бэрроу был повод зайти сюда. Холлис предъявлял ему материал. Своего рода отчет.

Возле двенадцатой палаты-камеры Холлис остановился и кивнул надзирателю, чтобы тот открыл дверь. Лязгнул засов, отодвинулась щеколда, и тяжелая железная дверь открылась.

В узкой комнате, стены которой были обиты ватными стегаными матрацами, а пол покрыт ковром, имелось все, что нужно, даже санузел. Окно было достаточно большим, и камера казалась светлой. Правда, на окнах были решетки в два ряда – внутренняя и внешняя. Посреди комнаты стояла кровать, на ней лежал человек. Он не спал, он не умирал. Он смотрел в потолок, тело его было перевязано бинтами. Рядом с кроватью на табурете сидела медсестра, а у окна был крепкий паренек с короткоствольным автоматом «стенх».

– Как его самочувствие? – спросил Холлис. – Операция прошла нормально, пули изъяты, серьезных повреждений нет, все органы функционируют нормально. Через пару недель встанет на ноги.

Бэрроу смотрел на лежащего перед ним человека, как на ископаемый экспонат, невероятной редкости.

– Вы знаете, что вас ждет, мистер Кейси? – спросил Бэрроу.

Больной перевел на него глаза.

– Мне все равно.

– Нет, такого быть не может. Вы живой человек.

– И вы меня умертвите на электрическом стуле! Это меня не пугает.

– Вот в это я верю. Но покойников на электрический стул не сажают. Вас нет на белом свете. Вы уже умерли. У меня на ваш счет другие планы.

Бэрроу достал из кармана свернутую газету и положил ее на кровать.

– Почитайте мистеру Кейси, сестра. Ему не стоит напрягать зрение. На первой полосе говорится, как погиб гангстер Брэд Кейси при попытке к бегству, и помещен очень хороший снимок с дырками в теле. Итак, мистер Кейси, вас уже нет.

В глазах раненого сверкнула такая Ярость, что Бэрроу поторопился выйти, несмотря на охрану. Он не любил таких людей. Он их боялся. Он боялся их даже мертвых.

– Ваша просьба выполнена, сэр, – усмехаясь, сказал Холлис, когда они спускались по лестнице на пятый этаж. – Этого человека можно обработать, сэр.

– Не сейчас. Он еще не осознал своего положения. Надо суметь продать ему его собственную жизнь.

– Вы сумеете это сделать, сэр.

– Как тебе нравится твой новый кабинет?

– Я им доволен. Он рядом с вашим.

– Тогда зайдем в мой.

Они вошли в приемную, и секретарь Бэрроу передал ему шифрованную записку. Бэрроу быстро пробежал ее глазами и усмехнулся.

Из приемной они попали в огромный кабинет Бэрроу, который не успевал проветриваться от сигарного дыма.

Ни слова не говоря, Бэрроу снял трубку и попросил соединить его с комиссаром криминальной полиции.

– Добрый день, уважаемый комиссар. Вас беспокоит шеф ФБР. Вы извините, что отрываю вас от дела, но вынужден внести кое-какие коррективы в ваши планы. На основании приказа губернатора штата от пятого ноября я беру на себя все решения по самым ответственным операциям.

Легерт вытер платком взмокший лоб.

– Да. Я знаю об этом приказе.

– Прекрасно. Завтра утром к вам придет мой главный оперативник Барк Холлис со своим напарником. Вы обязаны ввести его в курс дела, и он будет руководить операцией по захвату Дэйтлона у кинотеатра. Прошу вас, комиссар, не стоит устраивать склок и бойни с моим ведомством. Мы делаем общее дело. Советую выполнить мою просьбу.

Бэрроу не стал выслушивать ответ, он положил трубку. Холлис напрягся.

– Я дарю тебе Дэйтлона, Холлис. Этот зверь меня уже не интересует. Забей его!

– Я это сделаю, сэр.

Бэрроу закурил и, выпустив струйку сигарного дыма, посмотрел на Холлиса и сказал:

– Мне жаль, но наши кабинеты не должны быть рядом, Барк! Я устал от межведомственных дрязг помимо непонимания наших сателлитов. Пора наводить свои порядки без того, чтобы кто-то бросал нам палки в колеса.

– Я понимаю, сэр. Но причем здесь кабинеты?

– Значит, не понял. Твое кресло в кабинете Легерта. Я постараюсь добыть его для тебя!

6. Каждому свое

Стук в дверь разбудил Дэйтлона. Он вздрогнул. Ему снились кошмары, он видел кровь, смешанную с грязью. Поток кровавых помоев, сливающийся в канализационные стоки. Он захлебывался в этой крови, которая густела, превращалась в болотную тину и засасывал? его на дно.

Он вытер подушкой лицо и, помотав головой, осмотрелся. Шарлотта тихо сидела у окна и смотрела в сад. С каждым днем она становилась все грустнее и печальней, он уже не замечал на ее лице улыбки.

В комнату просунулась курчавая голова Чико.

– Крис! Вернулась Тэй. Она ждет тебя.

Мальчишка изобразил Тэй с сигаретой в руке.

– Пусть ждет.

Дэйтлон дотянулся до пачки сигарет и закурил. Он встал, когда огонь ожег пальцы и, погасив окурок, вышел из комнаты, так и не взглянув на девушку. Ей хотелось плакать. Она захотела вернуться к старому доброму Филлу, который выполнял все ее причуды и капризы. Она хотела танцевать, гулять по ночному неоновому городу. Она устала.

Тэй сидела в кресле и курила длинную сигарету, в другой руке она держала бокал с сухим мартини.

– Чико, отправляйтесь с Джо в город и пригоните фургон, который можно будет покрасить в санитарную машину. Вечером займетесь покраской, к завтрашней ночи он должен выехать с этой базы навсегда!

– Мы уезжаем завтра?

– Да. Из коттеджа, но не из штата. На рассвете вы подберете нас. Где, скажу потом. Вперед! И не забудьте купить краску.

– Все будет сделано в лучшем виде! Чико выскочил из дома и побежал к воротам, где на скамейке, кутаясь в дождевик, дремал Джо.

– Ну, как дела? – спросил Крис, усаживаясь напротив Тэй.

– Все указания выполнены, – Тэй достала из сумочки конверт и бросила его на стол. – Здесь квитанция на получение на имя Натана Эйслера и номер шифра.

Дэйтлон достал картонку и осмотрел ее.

– Номер вижу, имени нет.

– Не будь наивным. Имя есть у администратора. На тот случай, если ты потеряешь карточку, ее не смогут использовать нашедшие. Сейф блокирован на двое суток, и деньги можно забрать только через два дня. Но ты хочешь уехать сегодня ночью? Или…

– Нет. Мы останемся в городе еще на пару дней.

– Я купила билеты на завтрашний вечер. Последний фильм Кларка Гейбла.

– Великолепно. Надо немного развеяться. В хранилище не было сложностей?

– Нет. Слим отнес чемоданы в сейф, а я договорилась с дежурным, что за чемоданами придет мой муж.

– Все правильно.

Дэйтлон встал, подошел к письменному столу и нажал встроенную в панель кнопку. Верхний ящик выдвинулся. Он бросил конверт в ящик и закрыл его.

– Это все? Я тебе больше не нужна? – спросила она с горечью в голосе.

Он обернулся и внимательно разглядел ее. Этот кошмарный красный наряд превращал ее в пугало. Она похудела, побледнела и постарела. Возможно, что он замечал эти мелочи из-за контраста с Шерри.

– Ты слишком непримирима, Тэй. Слишком часто заглядываешь в темные углы жизни. Не забывай о том, что ты богатая женщина, и если ты решила уйти, то я не смею тебя задерживать силой. Но делать этого не следует. В Техасе другие порядки и другая власть.

– Гувер везде Гувер.

– Мы откроем новое дело с новым размахом. Мы сможем перейти на уважительное отношение к закону и приумножать наши средства легальным путем.

– Прекрати паясничать! Ты можешь своей красотке петь эти песни, а я тебя знаю как свои пять пальцев.

– Хорошо, не будем вдаваться в полемику. Один короткий вопрос и один короткий ответ. Ты со мной?

– Я с тобой! – не задумываясь, ответила Тэй.

– Я рад это слышать. А теперь я хотел бы попросить тебя собрать людей.

– Хорошо, я позову их.

Она встала.

Люк, стоявший на веранде за занавеской, отпрянул от окна. Он видел и слышал все, что его интересовало. С тех пор как он появился в доме, это стало его основным занятием.

Он быстро перемахнул через парапет и скрылся за углом дома. Тэй вышла во двор и отправилась к сараю. Чико и Джо еще не уехали, и она их остановила. Слим и Стив играли в кости на перевернутом бочонке из-под мазута. Здесь было холодно, и стоял стойкий, невыветривающийся запах бензина. Тэй не понимала, почему люди перестали находиться в доме, а ютились до темноты в сарае. Здесь все изменилось, здесь все превратилось из близкого и родного в чужое и отвратительное.

– Прошу всех зайти в дом. Босс хочет сказать вам пару слов.

Из-за ворот вынырнул Люк.

– Вас это тоже касается.

– Я иду.

– А вы слышали, куда надо идти?

– Я стоял здесь, за воротами.

– Не уверена, что за этими воротами. Идите.

Эта кучка людей напоминала Тэй группу нашкодивших школьников, а она выглядела, как старомодная и строгая классная дама. Они не создадут новой легенды. Дэйтлон понимал это лучше, чем Тэй. Но при всем этом спектакль продолжался.

Крис пригласил всех сесть, а сам встал.

– Я буду краток, если сумею. Наша миссия в этом штате закончена. Мы отправляемся на юг. Место мы определим позже. Все будем начинать заново. Так или иначе, но все вы люди проверенные. Каждый из вас получит то, что он заслуживает. Тут не должно быть обид. Но я вам гарантирую, что каждый получит работу, исключающую риск. Сегодня многие из нас проводят здесь свою последнюю ночь. Стив и Люк составят исключение. Они уедут завтра на рассвете на «линкольне» в отель «Савой». Все инструкции вы получите лично от меня в течение суток. Прошу вас находиться на месте. Чико и Джо к завтрашнему вечеру должны подготовить машину с красными крестами и выехать на шоссе к мотелю «Уют». Там мы будем поджидать их с Тэй и Шерри. Учитывая нависшую угрозу над этим домом, Слим подстрахует ребят на посту. Выезжайте сразу же, как только машина будет готова. Прошу всех быть крайне осторожными. Настал прискорбный день, когда среди нас уже нет ни одного человека, портрет которого висит на каждом столбе в трех штатах страны.

– Это не так, – холодно заметила Тэй. Она открыла сумочку и достала из нее свернутую газету.

Крис схватил ее и развернул.

– Но это же «Нью-Йорк трибюн»?!

– Чикагский филиал. Но эту газету читают и в Нью-Йорке и в Филадельфии, в Бостоне и даже в Сан-Франциско. Полюбуйтесь на свои портреты, господа!

Первая полоса имела шапку «С новой маской, старые друзья!»

Первый снимок изображал выбегавшего из банка Дэйтлона с автоматом в руках. С оружием были засняты и Стив с Люком. Лицо каждого хорошо и четко пропечаталось на газетной бумаге. Дальше шли фотографии убитых, в том числе и Кейси. Статья занимала две страницы, и Крис не стал вдаваться в подробности.

– Им не удалось найти и поймать ни одного человека из тех, чьи портреты расклеены в витринах. Им на это не хватило полгода. Вы считаете, что по этим снимкам они обнаружат вас завтра? Им понадобится месяц, чтобы размножить эти фотографии и снабдить ими постовых. Пусть покопошатся. Через неделю, самое позднее, мы будем там, где о нас никто не слышал. На сегодня это все, господа!

Дэйтлон смял газету и бросил ее в камин.

Джо и Чико отправились в гараж за машиной, остальные по своим комнатам. Только Люк исчез из поля зрения, как сквозь землю провалился.

Тэй остановила Стива, когда он поднимался по лестнице к себе.

– Я хочу поговорить с вами, Стив.

Для него это предложение было лестным, хотя очень удивило его. Тэй нравилась ему, она завораживала его своим голосом, взглядом, фигурой, движениями, но Тэй ни разу не взглянула в его сторону. Джилбоди спустился вниз, и Тэй указала ему на дверь веранды. Они молча вышли, накинув на плечи плащи. Встав у перил, Тэй закурила и начала разговор, глядя, как из ворот выезжает машина.

– Вы единственный человек, Стив, которому я симпатизирую в этой компании. Мне очень не хотелось бы узнать из газет о вашей смерти, как я узнала о смерти Кейси.

Стив вздрогнул. Он до сих пор не мог отойти от вчерашнего шока. В его ушах еще свистели пули.

– Вы не ослышались, Стив. Я сказала, что не хочу узнать о вашей гибели. Вы должны жить.

– Но я…

– Слушайте меня и не перебивайте. Синдикату Дэйтлона наступил конец. Все, что он сейчас говорит, – это блеф. Он не уйдет живым из этого штата. Ваши карты с дорогами на юг – это утопия. Каждая миля дороги блокирована. Теперь они знают его в лицо. Дэйтлон в капкане. Все его попытки изменить ситуацию – это предсмертная агония. Он не управляет ситуацией, как два-три месяца назад. Он полный банкрот.

Джилбоди почувствовал, как его ладони стали влажными, у него сжался желудок и к горлу подступила тошнота. Он проглотил слюну, не отрывая взгляда от Тэй. Женщина продолжала:

– Я хочу помочь вам, Стив. Я очень богата и могу сделать это. В дальнейшем и вы будете оказывать мне услуги. Но уверяю вас, что я не хочу сделать из вас своего слугу. Я хочу, чтобы вы стали моим компаньоном. Мы станем союзниками. Это единственный путь, который спасет вас от неминуемой гибели. Вы согласны?

Джилбоди оглянулся и взглянул на лестницу через открытую дверь веранды, словно искал там ответа.

– Да. Я доверяю вам, мисс. Но вы уверены, что это конец?

– Я не бросаю слов на ветер. Я вижу каждый ход Дэйтлона заранее. Настало время, когда он уже не управляет положением и сам стал неуправляем. Он пошел на ограбление банка, видя его провал заранее, и погубил Кейси. Ради чего? Ради собственного ничтожного самоутверждения. Он никого не пощадит, только бы его не сбрасывали с пьедестала. Он носит звание преступника номер один, как самый почетный орден в мире! Он фанатик! Он параноик и тянет всех за собой в могилу!

– Что я должен для вас сделать?

– Для себя, Стив. Но об этом потом. Для начала вы должны изменить свои планы, навязанные Дэйтлоном.

Отправляйтесь не в «Савой», а в отель «Мичиган», тот, что на набережной. Ждите меня там. Как только опасность минует и пройдет первая взрывная волна, я приеду за вами. Это произойдет через двое суток. Мы сумеем уехать из штата спокойно, без приключений. Я забронировала 537-й номер в этом отеле на имя Стива Моргана. Возможно, что я позвоню вам раньше или чуть позже, но вы не должны отлучаться из номера. В первый же день нашего сотрудничества вы получите четверть миллиона наличными. Я думаю, вы останетесь довольны.

Джилбоди потерял дар речи, а сидящий под перилами, пригнувшись к земле, Люк едва не ударился головой о бордюр веранды.

– Вы это серьезно? – хрипло спросил Стив.

– С деньгами в этом доме никто не шутит, поэтому их здесь много.

– Было, – тихо сказал Джилбоди. – А как же Дэйтлон?

– Это уже не ваше дело. Забудьте о нем. Вставайте рано утром, завтракайте и уезжайте.

– А Люк?

– Это ваше дело, Стив. Я вам не нянька, а партнер. Действуйте на свое усмотрение.

– Я все понял, мисс. У меня больше нет вопросов.

– Я не сомневаюсь, что Бог не обидел вас мозгами. Желаю удачи!

Тэй прошла с веранды в дом и скрылась в своей комнате.

Стив не пошел в дом. Он спустился в сад и направился к скамейке у ворот.

Люк выждал момент, перемахнул через перила и вошел в гостиную. Каминные часы отстучали семь часов вечера. На улице уже стемнело. Люк знал, что не уснет до утра. Нервы давали о себе знать. После десятилетней службы у Чарли за пазухой и стрельбы в тире суета в синдикате Дэйтлона сильно расшатала ему нервную систему.

Люк прислушался. В комнате стояла гробовая тишина. Он тихо подкрался к письменному столу и нащупал кнопку в панели стола. Верхний ящик выдвинулся наружу. Пакет лежал на месте. Люк осмотрелся по сторонам и цапнул конверт, как кот кусок колбасы со стола хозяина. Захлопнув ящик, Люк вышел на веранду и уселся в кресло-качалку. Прикрывшись пледом, он закурил и мечтательно взглянул на звезды.

Стив продрог, но выводов из разговора не сделал. Он не мог понять, какую пользу может извлечь из него эта женщина. Четверть миллиона – это огромные деньги. Что он может сделать такого сверхъестественного, чтобы заработать их?

Возвращаясь в дом, он наткнулся на Люка. В темноте его можно было и не заметить, если бы в углу веранды не качалось кресло.

– Что ты здесь делаешь в такой холод?

– Воспитываю силу воли, – ответил голос из темноты.

– Каким образом?

– Вижу муху на подлокотнике и заставляю себя не убивать ее.

Стив подошел ближе и встал у перил, облокотившись на стойку.

– Я уже имел сегодня возможность наблюдать, как ты воспитываешь свою волю. Правда, ты имел дело со слоном, а не с мухой. Плохо у тебя это получается.

– Теперь получится. Когда заарканил слона, мухи уже не прельщают тебя. Это так просто!

– Рано ты радуешься. Я кое-что хочу сказать тебе, Люк. Ты уже выручил меня однажды, а я привел тебя сюда. Мы имеем общих врагов и повязаны одной ниточкой. У тебя есть смекалка и ловкость, у меня методичность и логическое мышление. Мы хорошо дополняем друг друга, и это спасло нас от гибели. Я не хочу, чтобы кто-то из нас погиб. Лучшее, что мы можем сделать, – это держаться вместе.

– Согласен. Но мы и так вместе.

– Речь идет не об этом.

Люк сделал вид, что очень заинтересовался, и даже прекратил качаться.

– Что-то не так, старина?

– Дело дрянь! Мне кажется, что пора сматываться.

– Зачем нам удирать, если Дэйтлон предложил нам работу без риска?

– Это ложь! Он похож на политикана, когда тот рвется к власти, он лжет на каждом слове. Дэйтлону крышка! Теперь я это понял. Не хочу морочить тебе мозги подробностями, но скажу одно. Если мы уйдем из этого гнезда, то в накладе не останемся. Я не блефую, Люк. Деньги у нас будут! Мы найдем им применение, но придется на время залечь на дно.

– Загадочный ты парень, Стив. Одно могу тебе сказать, ты принял верное решение, что высказал мне все это. И ты прав, когда говорил, что мы повязаны одной веревочкой, выживать придется вместе. И деньги у нас будут. Во всем ты прав. А теперь нам остается выполнять предписания. Завтра утром мы тихо уедем.

– С некоторыми отклонениями в маршруте.

– Что ж, я не возражаю, если мистер стратег этого желает. Будем выполнять предписания Тэй.

Джилбоди вздрогнул.

– Откуда ты знаешь?

– Это моя работа. Если бы я мало знал, тебя не было бы на свете. Кто тебе сказал о телеграмме Эвелин Фричетт? Кто предупредил о коротышке Токси? Знания не бывают случайными, Стив.

– Не такой ты простачок, каким кажешься.

– Простачкам легче живется.

– Резонно.

– Тихо!

Они замерли, глядя в окно гостиной. Из своей комнаты вышла Тэй. Люстра горела, ярко освещая помещение. Она подошла к столу и нажала на секретную кнопку. Ящик открылся. Тэй вздрогнула, словно из него выскочила мышь. Она обшарила ящик, но конверт исчез. Тэй закрыла стол и злобно взглянула на лестницу, ведущую на второй этаж.

Люк усмехнулся.

– Что она потеряла? – тихо спросил Стив.

– Она ищет то, чего там уже нет. Она решила, что это взял Дэйтлон.

– О чем ты?

– О том, о чем тебе еще рано знать.

Дэйтлон стоял у окна и вдыхал холодный воздух. На подоконнике стояла полная окурков пепельница. Лицо его оставалось ледяным, как ветер с Мичигана, а глаза пустыми, как выпитые до дна стаканы.

Дверь приоткрылась и в темноту комнаты проскользнула Шарлотта. Скинув с плеч черную накидку, она, как кошка, тихо подкралась к нему со спины.

– Ну, малышка, говори, – пробурчал Дэйтлон, не поворачивая головы.

– Пакет взял Люк.

Крис развернулся лицом к девушке.

– Любопытная новость, а я его всерьез не воспринимал.

– Он все время за всеми следит. Ему не резон задирать голову кверху, а то бы он понял, что со второго этажа следят за ним.

– Он смазал мне планы, но тем хуже для него. Пусть сам получает чемоданы. Ему придется положить их в багажник нашей машины, это избавит меня от хлопот таскать их. Ну, а какие решения приняла Тэй?

– Она мечется. Завербовала Стива.

– Сколько она ему обещала?

– Они разговаривали на веранде. Я плохо слышала, но сумма его поразила, это можно было понять по его лицу.

Крис усмехнулся.

– Молодец, старушка, не теряет форму. Работает с размахом. Стив ей нужен в качестве носильщика. Кто-то же должен прийти за деньгами, и этот кто-то должен быть ее мужем. К тому же рискованно заходить туда самой, а вдруг на меня наткнется.

– А как же ее доля?

– Она ее уже получила, и эти деньги лежат на ее счету в Европейском банке. Ее интересует доля других. Конечно, бедняга Стив ничего, кроме пули, не получит. Но ему будет позволено положить деньги в багажник и довезти ее до половины дороги в аэропорт. Но на шоссе ей станет нехорошо, он будет вынужден остановить машину, вывести ее на свежий воздух и свалится под откос, потяжелев на девять граммов.

– А Слим, Чико и Джо?

– Вот эти люди получат денег столько, что им хватит на всю оставшуюся жизнь. Есть еще одна девочка, по имени Бетти Грэйс. О ней мы тоже не забудем. В этой игре никто не останется в проигрыше. Каждый в ней получит свое, то, что он заслужил и заработал. Но вряд ли эти люди останутся со мной. Моя миссия закончена, голубка! Осенний ветер разнесет обо мне славу по Мичигану и улетит в небеса. А теперь давай спать. Завтра мы отдыхаем, а вечером смотрим «Манхэттенскую мелодраму» с Кларком Гейблом. Изумительное будет кино, я уже предвижу его сладостный финал.

1. Его последняя ночь

Темень стояла беспросветная, тучи заволокли все небо. Ледяной ветер с Мичигана врезался в сосновый бор, пронизывал его насквозь и взлетал по холмам вверх.

Никто не ждет в это время милосердия от природы. Солнечных дней уже не бывает, а дожди прекращаются на час или два, но не больше.

Слим прижался к дереву и не шевелился. Он все в своей жизни делал добросовестно, и, если Крис распорядился, что этой ночью должен дежурить он, значит, он дежурил так, словно оберегал от нападок собственную жизнь. У него заледенели кости, но Слим не мог позволить себе сделать ни одного движения. Слух, зрение, осторожность – были его лучшими помощниками в жизни, и они не обманывали его. Он слышал, как минуту назад хрустнула ветка. Через двадцать секунд хруст повторился. Шум исходил справа, футах в десяти от него. Слим уже не сомневался в том, что на их территорию забрели незваные гости. Трусливые, осторожные и не слишком уверенные в себе. Но они знали, куда и зачем идут. Слим не знал, сколько их, но знал, что никого не подпустит к коттеджу.

Всю территорию пролеска вокруг коттеджа Слим выложил широкой тропой сухих веток, которую невозможно миновать. Любой нарушитель попадал в зону сушняка и не мог пройти незамеченным и неуслышанным. Чужаку придется сделать по меньшей мере четыре или пять шагов с хрустом под ногами. Это позволяло Слиму не брать с собой фонарь, и оружие, которое он не выносил.

Хрустнуло в третий раз. Совсем рядом. Слим напрягся. В воздух взметнулась крупная птица и улетела, шумно хлопая крыльями. Тело его сжалось, как пружина, готовясь к атаке. Он мог бы дотянуться до него рукой, но боялся промахнуться и выдать себя.

Ветер донес до него запах вспотевшего тела. Ветер помогал Слиму, а не противнику, это и есть справедливость.

Вдруг сверкнула молния. Вспышка на долю секунды, но она решила все. Силуэт в черном находился в двух шагах. У него не оставалось времени на раздумье, враг его также заметил. Слим рванулся вперед и выбросил правый кулак прямо перед собой. Чужак был готов к атаке. Он уклонился в сторону, и Слим лишь задел его ухо костяшками пальцев. Он сбросил плащ и встал в стойку. Черная тень сделал то же самое. Во время удара чужак что-то обронил: то ли фонарь, то ли пистолет. У него оставался один способ обороны.

В ушах Слима зашумел стадион. Он чувствовал себя на ринге. Он так истосковался по настоящему бою. Он был готов, и он пошел в атаку.

Природа сжалилась над ними, и черная туча на несколько секунд сползла с лунного диска, осветив голубым светом небольшую поляну. На траву упали длинные черные тени. Через секунду тени зашевелились.

Толпа гудела! Раздался гонг, и комментатор начал матч, брызгая слюной в микрофон.

Слим наносит второй удар! Удар в корпус, но его противник не сдается, он ловок и знает толк в своем деле. Поединок продолжается, разминка затянулась. На удар Слима противник отвечает сильным выпадом левой в корпус. У Слима сбито дыхание, но такие боксеры, как Слим Патерсон, не сдаются. Он продолжает напирать и наносит противнику свинг в голову, но удар проходит скользящей дугой и даже не лишает «черную тень» равновесия. Противник наносит хук левой и достигает цели. У Слима сломлена дыхалка. Пыл боксера затухает, Слим собирает силы в кулак и наносит прямой правый в голову. Удар достигает цели, противник падает, но тут же вновь оказывается на ногах. Толпа аплодирует. «Черная тень» идет в атаку и наносит серию ударов в голову, но Слим уходит вниз и в извороте наносит крюк левой снизу. Противник отпрянул, и кулак сминает ему нос, спасая подбородок. Опытный мастер пользуется секундой и продолжает начатую атаку, нанеся еще два коротких прямых в голову. Противник вошел в клинч и повис на Слиме, но чемпион не любит преждевременных лобзаний, он отталкивает «черную тень» и наносит свой коронный крюк правой в подбородок. Удар века! Толпа стонет!

Что-то хрустнуло, и парень в черном рухнул на землю, как срубленное дерево.

Отдышавшись, победитель наклонился над поверженным противником и перекатил его на спину. Голова его резко откинулась назад. Слим понял, что у парня сломаны шейные позвонки. Он попытался нащупать пульс, но не нашел его. Соперник был мертв. Слим знал этого парня и не ошибся – он представлял из себя серьезную опасность.

В трех шагах от него неожиданно вспыхнул яркий луч карманного фонаря и ослепил Слима. Бойня не окончена. Этого и следовало ожидать. Слим провел рукой по траве и нащупал камень. Он зажал гладкую омытую волнами Мичигана гальку в кулаке и медленно поднялся на ноги.

– Не вздумайте шевелиться, стреляю без предупреждения!

Слим не шевелился. Расстояние было слишком большим, чтобы допрыгнуть до цели и не схлопотать свинца. Луч слепил глаза, и он не видел своего противника, он ничего не видел, но голос его узнал сразу.

– Стойте спокойно, Морган, и не шевелитесь. Я видел ваши способности и не подпущу вас к себе.

Фонарь на секунду соскользнул с лица Слима, осветил руку в черном плаще, в которой был зажат кольт-45, затем луч полоснул по лицу чужака и вернулся на исходную точку.

– Узнали, мистер Морган?

– Разумеется, лейтенант Мекли Мейсон. Я не сомневался, что и вы где-то здесь, когда увидел физиономию вашего помощника. Я уделил ему слишком много времени и, выиграв у него, проиграл вам.

– Это хорошая черта, – признаваться в своем поражении. Но вы не сейчас проиграли, вы давно уже проиграли. Бедняга Эдисон! Он не увидит, как вас поведут на казнь. Вы только что убили сержанта полиции Эдисона Дойла, и по законам штата Иллинойс вас ждет смертная казнь.

– Не валяйте дурака, Мейсон. Это вы его убили!

– Что?

– Вашего свидетельства недостаточно для вынесения вердикта «виновен». К тому же вы вторглись на чужую территорию, а частная собственность у нас также охраняется законом. Парня могли загрызть собаки, и я могу их спустить.

– Не лгите, Морган, у вас нет собак, и вам не отвертеться.

– Вы знали, что я убью его, и только поэтому не пришли своему коллеге на помощь? Мне казалось, что вы цените его. Во всяком случае, мне так показалось, когда вы приходили к нам с обыском. Или, точнее, в поисках мнимых преступников, мифических разбойников.

– Да, Морган. Тогда я вам не поверил. У такой женщины, как Тэй Моргай, не может быть мужа с прошлым боксера-неудачника. Я никогда не забывал о, вас. И возле дома Майры Браун я вам не поверил, что вы случайно оказались там. Вы мужественный человек. Когда слетела окровавленная простыня с трупа Чезаре Кастелани, на вашем лице не дрогнул ни один мускул, а толпа взревела. Но у вас расширились зрачки, которыми воля человека не способна управлять. Но тогда у меня не хватило доказательств против вас. Вы же приходили в этот дом через неделю. Вас описала консьержка, вы ее помните? Пухлая блондинка. В ту же ночь вы вздернули на веревку Патти Муир в клубе «Белая роза» и разыскали Майру Браун у ее полоумного любовника. Ее вы тоже повесили. Но по каким-то причинам ее смерть наступила утром.

– Долго продержалась на табуретке. Пришла в чувство и решила, что с ее грехами на этом свете делать нечего.

– Итак, вы отомстили подружкам погибших бандитов…

– Не пыхтите, Мейсон. У меня железное алиби на эти дни. Вам не с чем прийти в суд, и ни один прокурор вас не будет слушать.

– А если я докажу вашу причастность к банде Дэйтлона?

– Абсурд.

Слим сжимал в руке камень и ждал удобного момента, но лейтенант не терял бдительности, и пистолет был крепко зажат в его руке.

– Так что вас привело в частные владения, лейтенант? На дворе холодная ночь…

– Двадцать пять тысяч долларов. Как вы не поймете, что вы меня не интересуете и мне плевать, посадят вас на электрический стул или нет. Не в вас дело. Взять вас я мог давно, но этим лишь спугнул бы Дэйтлона. Это за его голову предлагают деньги! Ясно, что вы его шестерка и после гибели Чичелли и Кастелани выполняли его приказ. Были бы вы боссом, то лежали бы в теплой кровати в объятиях мисс Морган, а не мерзли бы здесь! Но ее руки греют кого-то другого. Вот его я и хочу повидать.

– Вы уверены, что это Дэйтлон?

– Теперь уже не только я уверен, а вся полиция. Но этот коттедж я припас для себя. В нем спит моя премия. На нашем шоссе найден труп доктора Филла, который оперировал Дэйтлона. И на нашем шоссе обнаружен знаменитый «крайслер». Наверняка он стоит в вашем гараже.

– Что вы хотите, лейтенант?

– У меня и к вам выгодное предложение. Вы уходите. Вот так просто, берете и уходите. Я не буду вас задерживать. Вы же понимаете, что убить вас я мог десять минут назад. Но я этого не хочу.

– А Эдисона Дойла хотели?

– Конечно. Но вы умный человек и без того понимаете, что если бы не вы, то я его пришил бы сам, а свалил на вас. Двадцать пять тысяч не делится пополам. Эта сумма должна принадлежать одному человеку.

– Я был уверен, что вы пристрелите меня, но то, что отпустите… Трудно себе это представить.

– А вы попробуйте. Уходите. Я один доведу дело до конца.

– А если вы не вернетесь?

– Через час или два пойдет группа поиска. В нашем участке сидят джи-мены. Они ждут возвращения десяти групп. В том числе и меня с Дойлом. Но я знаю, что остальные коттеджи пустуют. Ребята скоро вернутся с пустыми руками, а я должен занести в протокол обнаружение. Вот вам и премия. Зачем вам губить себя, Морган? У вас полно сил и энергии. Вы свободный человек, и вас нет в полицейском досье.

– А как же сержант?

– Его закопают. Насколько я знаю, так поступают с трупами. Подумайте. Даю вам две минуты. Либо свобода, либо смерть.

Слим усмехнулся. Его охрана носила символический характер. Тэй, Крис и Шерри уехали в кино и уже не вернутся обратно, ночь они проведут в мотеле. Стив и Люк уехали утром. В коттедже остались Чико и Джо. Чико привел свою девчонку, и они втроем красят машину. Его никто ни в чем не сможет обвинить, ни у кого нет ни одной его фотографии, и парень со спокойней душой пошлет копов к черту, если те успеют приехать до их отъезда. Что касается Джо, то его описание есть в досье. Он участвовал в нападении на больницу, и его запомнила дежурная медсестра. Но что ему до Джо? Слим никогда не любил чернокожих. На одного негра больше, на одного меньше. Кому какое дело до этих мелочей. Слим думал о таких вещах не потому, что в нем томилось сомнение. Он просто пытался рассуждать по логике лейтенанта, но у Слима имелась своя логика. Крис приказал ему охранять участок, и он его охранял, а кто там в доме, не имело большого значения. Он знал, что ни один коп не перешагнет рубежи святая святых.

– Ну, что вы решили, Морган?

– Я думал о ваших ошибках.

– Ошибках?

– Конечно. Вы забыли о своем долге и погнались за деньгами. Вы не вступились за жизнь напарника и остались один на один со мной.

– О чем вы говорите?

– О том, что трупы обычно закапывают в землю. Можно одного, а почему бы не двоих?

Слим сделал небольшой разворот, словно его кто-то позвал, и занес руку назад. Мейсон не успел среагировать. Он не понял маневра.

Слим видел цель. Полтора фута выше фонаря. И в одну секунду он швырнул камень. Мейсон уже не думал. Он стрелял. Шесть выстрелов подряд. Камень рассек ему ухо и сбил фуражку, но голова не пострадала. Но в тот момент, когда камень попал в него, он выронил фонарь на землю и уже не видел противника. В обойме не осталось ни одного патрона. Мейсон упал на колени и начал шарить по земле. Ему было страшно.

Первые две пули, выпущенные из оружия полицейского, угодили в ствол дерева, третья – в плечо Слиму, четвертая в грудь, пятая – в живот, а шестая ушла в землю.

Когда лейтенант нашел свой фонарь и осветил то место, где был противник, он увидел его, лежащего на спине с раскинутыми в стороны руками. Его грудь была залита кровью, и он не шевелился. Лейтенант выстрелил еще несколько раз, но пистолет только щелкал.

Мейсон подполз на четвереньках к Слиму и заглянул ему в лицо. Мертв!

Мейсон был сегодня не в форме, либо звезды не благоволили к нему, но он допускал ошибку за ошибкой.

Сильные руки схватили его за горло и сжали в стальные тиски. Труп, истекающий кровью, ожил. Мышцы лейтенанта онемели, он испытал такой сильный шок, что не в силах был сопротивляться. Он колотил руками по простреленной груди Слима, а ногами по земле.

Слим еще дышал, он не чувствовал боли, он знал только одно, что здесь пролегает граница, через которую никто никогда не пройдет.

Пальцы вцепились в ткань, в твердую плоть, он тянул их к себе, все сильнее сжимая руки. Теперь он уже не мог расцепить их, его свело судорогой. Он услышал страшный хрип, и теплая кровь полилась из горла лейтенанта ему на лицо. Тело Мейсона обмякло и всей тяжестью придавило Слима к земле. Полицейский уже не шевелился, замерев на груди у боксера.

Слим знал, что коп не ушел. Он не мог разжать руки, но это не имело значения. Коп уже никуда не уйдет! По лицу Слима скользнула слабая улыбка. Так он с ней и остался, упав в черную бездну смерти.

2. Его наивные мечты

Сарай превратился в танцплощадку, пропахшую краской. Чико и Тина танцевали под мелодичное пение часов, которые Чико повесил на шею, как медальон. Джо сидел на перевернутой металлической бочке и отстукивал тонкими пальцами такт. Им было весело.

– Так ты мне не ответил, Джо, – торопливо говорила Тина. – Ваш хозяин возьмет меня с вами?

– Этого никто не знает, дорогая Тина. Хозяин – человек непредсказуемый. Все зависит от того, под какое настроение вы попадете.

– Но он не может воспрепятствовать любви. У него же у самого роман. Почему мы не можем путешествовать парами? Я невеста Чико, и он не может меня бросить и уехать один.

– Я придумал! – воскликнул Чико, кружась в вальсе на земляном полу. – Мы подговорим Шарлотту. Она сумеет убедить Криса, что Тину нужно взять. В конце концов должна быть справедливость. Шарлотта нас поймет. Это Тэй – ледяная статуя, ничего понять не может. И что он в ней мог найти?! Не женщина, а кусок льда из замерзшего яда.

– Напрасно ты так, Чико, – мягко сказал Джо. – Она очень умная женщина, и её холодный расчет не один раз остужал необузданный пыл хозяина. Сейчас она страдает, но это же понятно. Ни одна женщина в мире не сможет пережить такой потери.

– Глупости! – крикнула Тина и, уставшая, села на ящик, покрытый газетами. – Я устала! Вот я, та самая женщина, которая не сможет перенести разлуки с Чико.

– Я думаю, мы этот вопрос скоро решим! – сказал Чико и, сняв часы с шеи, взглянул на циферблат.

– Одиннадцать вечера. Кино уже кончилось, и Крис со своими дамами уже в мотеле. Нам не пора?

– Придется еще часок переждать, – сказал Джо. – Краска должна хорошенько просохнуть. Ты видишь, какой ветер? Вся грязь с дороги налипнет на машину, и считай, труды прошли даром. В полночь поедем.

– Да. Не забыть бы Слима в лесу. Он уже, наверное, задеревенел и превратился в сосну от этого кошмарного ветра. Ну, что там делать? В коттедже даже спичек не осталось, которые можно украсть.

– Ты не прав, Чико. Слим железный человек! Хоть Слим меня и не очень любит из-за цвета кожи, но Слим не раз спасал наши шкуры. У него нюх, как у собаки. Он за милю чует беду.

– Мне его не понять. Человек-машина! Я сотни раз пытался с ним заговорить, но натыкался на стену. Он подозревает всех и вся. Вот они с Тэй и спелись. Только и слышишь: «Слим, зайди ко мне в комнату, ты мне нужен». – Чико прошелся по кругу, виляя бедрами, и все засмеялись. – И Слим идет шушукаться с ней. А еще этот грязный небритый старик с помойки, который повсюду воняет своим огрызком сигары. И где он такие находит?! Великолепная троица! Я таких не понимаю! Люди в масках. То ли дело Тони! Это был человек с открытым сердцем! Таких больше не существует! – Чико с грустью посмотрел на часы. – Или Брэд! Человек, у которого не было соперников! Ему не было равных! На такого всегда можно положиться и не оглядываться назад, когда такой парень идет за твоей спиной. А Олин? Я не встречал людей веселей и остроумней. Ему все было нипочем. Для него обчистить банк или керосиновую лавку – одно и то же. Он не жил, а скользил по жизни.

– И поскользнулся! – добавил Джо. – А ты наблюдательный паренек, Чико. Всем дал характеристику. Я, конечно, не буду тебя спрашивать о твоем идоле – Дэйтлоне-банкире, но хочу спросить о тебе. Кто ты сам? Ты имя свое помнишь?

Тина удивленно посмотрела на возлюбленного.

– Боже мой, разве тебя зовут не Чико?

– Так меня прозвал Крис, когда подобрал на дороге. Мне и рассказать о себе нечего. Я человек без биографии и собственного лица. Отца я вообще не видел и даже не знаю его имени. Я остался один в тринадцать лет. Мать у меня была добрым человеком, но не всегда. Мне иногда казалось, что она меня ненавидит. Себя она называла свободной белой женщиной. Так себя называют все, кто пасется по вечерам вдоль улиц, где полно ресторанов. Вот ее свобода в этом и заключалась, что она занималась поисками денег, чтобы сводить концы с концами, а я болтался по дворам и трамваям в поисках ротозеев, у которых бумажники торчали из разных карманов.

Мать уже не была молода, и клиенты к ней не липли. Когда она ловила какого-нибудь забулдыгу и притаскивала его домой, то мне приходилось ночевать на улице. Но в Санта-Барбаре тепло. В то время мы жили в Калифорнии. Я спал на пляжах, под лодками, а утром таскал часы у купающихся ротозеев. Как правило, меня спасали ноги, а не ловкость. Домой я возвращался голодным, но мать уже с утра успевала пропить все, что заработала за ночь. Она с трудом держалась на ногах, и тут все начиналось. Вся ее желчь выливалась на меня. То она била меня, чем ни попадя и при этом называла отпрыском грязной крысы. В эти минуты глаза ее становились красными и наполнялись гневом. Иногда мне казалось, что она может убить меня. Но нередко на нее нападала хандра и плаксивость. Она клялась, что никогда не бросит меня, что она меня любит, и когда я вырасту, то стану очень богатым и образованным человеком, как мой отец. Но его имени никогда не произносила, даже в пьяном виде. Честно говоря, меня этот вопрос не очень-то волновал. Я не понимал смысла слова «отец».

Обстановка изменилась, когда мы переехали в Иллинойс. Спустя месяц у матери появились деньги. И это были немалые деньги. В доме перестали появляться мужчины, появился ледник, и в нем лежали продукты. Мать даже делала мне подарки на Рождество и День Благодарения. На стол стелили белую скатерть и ставили праздничный яблочный пирог. Конечно, она выпивала, но значительно реже и не дома. Я знал, что она заглядывала в бар на соседней улице. У нее были там приятели, с которыми она могла поговорить по душам за рюмкой. Но это все мелочи по сравнению с тем, что происходило раньше. Главное, я почувствовал заботу о себе.

Нормальная человеческая жизнь длилась недолго. Я уже тогда чувствовал, что мне на роду написано быть бродягой и изгоем. Нервное напряжение меня не покидало ни на один день. И этот день пришел. Мать сбила машина. Насмерть. Меня не пустили даже в морг, и хоронили ее в закрытом гробу. На похоронах присутствовал только Джерри, родной брат матери. В это время он вышел из тюрьмы в очередной раз и в очередной раз провертывал аферу. Мелкая сошка. Он всю жизнь ходил в шестерках у крупных боссов и радовался любой подачке. Скользкий тип. Он забрал меня обратно в Калифорнию. Мы прожили в Санта-Барбаре один месяц, и его нашли на шоссе возле Лос-Анджелеса у перевернутой машины с проломленным черепом. Это рок! Он преследует нашу семью. Через месяц меня схватили за руку, когда я вытягивал бумажник у одного простофили из заднего кармана. Так я очутился в колонии для несовершеннолетних. Год назад с четвертой попытки мне удалось бежать. Там было несладко. Многие взрослые говорили, что в детстве им приходилось сидеть в колониях для несовершеннолетних, и, когда они попали в тюрьму, они попали на курорт.

Я вернулся в Иллинойс, но светиться мне нигде не хотелось. Я ехал, не зная куда, сменял одну попутку другой. Мне всегда нужно было туда, куда ехала машина. Так, в один из сумрачных дней я застрял на бензоколонке. Хозяин заболел. Его свалила лихорадка. Он попросил меня обслужить машины за еду. Я проторчал у него неделю, пока он не встал на ноги. Старик оказался неплохим человеком и предложил мне жалованье и стол. Я работал по ночам, а он днем.

Спустя год на заправке остановился Крис, и моя жизнь изменилась. Могу признаться, дамы и господа, я считаю, что фортуна повернулась ко мне лицом, и мне, наконец, повезло в жизни.

– Это потому, что ты встретил меня, – сказала Тина и обняла его за плечо. – Но как же тебя зовут?

– Дурацкое длинное имя Арчибальд. Коротко Арчи. Арчи Уэйн. Уэйн по матери.

– А мне Арчи больше нравится, чем Чико.

– Я уже успел забыть о своем имени. Крис сказал, что придет время, когда мне придется забыть о Чико и выйти на улицу без оглядки под своим настоящим именем. Он так и не захотел узнать, как меня зовут. Никто меня об, этом не спрашивал. Даже Тони – человек, который спас мою, глупую жизнь.

– Спасибо тебе, Тони! – произнесла Тина. – Да будет земля тебе пухом. Ты спас для меня Арчи, и мы будем всю жизнь молиться о тебе.

– Молитва не поможет. У Тони осталась дочь. Ей четырнадцать лет. Мы должны взять ее под свое крыло.

– Удочерить? – удивилась Тина. – Но она моложе меня лишь на четыре года. Через пять лет я начну тебя ревновать к ней.

– Глупости! Она дочь великого человека, который любил ее больше жизни. Мы должны заменить ей отца.

– Ты прав, малыш, – сказал Джо. – Все мы здесь стали одной семьей. Мы не привыкли показывать своих чувств, но каждый из нас готов отдать жизнь за другого.

– Поздно ты заговорил об этом, Джо! Никого не осталось. Как говорит Крис: «Смерть не сверяет свои шаги с календарем». Наша порода изгоев не доживает до старости. Мы живем сегодняшним днем. Стив и Люк не наши люди, и я не хочу идти с ними в одной упряжке.

– Но хозяин сказал всем, что опасной работы больше не будет.

– Ты наивный мечтатель, Джо. Такой большой, такой взрослый, а рассуждаешь, как ребенок. Ты можешь себе представить Криса, лежащим на диване с сигарой в одной руке и газетой в другой, рассуждающего о биржевых сводках?

– Трудно такое представить, но если Крис заинтересуется биржей или игорным бизнесом или чем-нибудь таким, что может приносить хорошие доходы, я поверю, что он поставит автомат в угол и накроет его чехлом. Крис пылкая натура, его легко зажечь стоящей идеей. Ведь в банковском деле он уже все сказал. Ему не кого и нечем удивлять. А если так, то он непременно сменит свой профиль.

– Ладно, согласен! Но мы ему всегда будем нужны!

– С этим трудно не согласиться.

Джо спрыгнул с бочки, подошел к свежевыкрашенному фургону с красными крестами на дверцах и ощупал металл.

– Ну вот, высохло. Теперь можно ехать.

– Можно. А ты не хочешь сходить за Слимом? Не оставлять же его в лесу сторожить сосны.

– Ты прав.

Джо открыл дверцу кабины и включил фары, которые осветили гравийную дорожку, ведущую к воротам.

– Ладно, я его приведу, а ты. Арчи, убери оружие из кабины. Нам не нужны неприятности в дороге. Ночью могут остановить из любопытства.

– Зачем? Я сяду за руль в белом халате, рядом сядет медсестра. Кому придет в голову нас останавливать? А если и так, то в машине есть носилки, и вы со Слимом сойдете за санитаров. Нас никто не знает, Джо. Все, что нам могут пришить, – это угон фургона. Но и это еще нужно доказать! Он другого цвета, и у него новые номера. Это же больничная машина. Фокус себя оправдал и не раз. Крис уже использовал этот вариант. На этом шарабане мы доедем до Мексики без единой остановки и проверки.

– Ладно. Но береженого Бог бережет!

Джо достал из отделения для перчаток фонарик и направился к выходу.

– Ну вот, с коттеджем все, – мечтательно сказал Чико. – Сколько здесь было интересного! Теперь мы с тобой отправимся на юг и станем богатыми и уважаемыми людьми. Поживем пару лет в тихом городишке, а лотом я выдвину свою кандидатуру в мэры. Пройдет еще пара лет, и я стану губернатором Техаса!

– А потом президентом Соединенных Штатов?! Болтун! Ты сам такой же мечтатель, как и Джо. Надо ставить перед собой задачи-минимумы. Первая задача – это добиться разрешения Криса на мою поездку.

– Нет, моя красавица! Ты не умеешь мыслить глобально. Люди без фантазии становятся кухарками и таксистами. Мы рождены для большего, для лучшего.

– А меня бы устроил маленький домик, работа сестрой милосердия и куча ребятишек с курчавыми, как у тебя, чубами. А кем ты будешь, почтальоном или портным, мне все равно. Счастье – это родной дом, уют, тепло и любовь.

Они слышали, как скрипнули ворота, и Джо успел приоткрыть одну створку. Но дальше произошло непонятное. На территорию ворвалась машина, на подножках которой сидели люди с автоматами. Бампером сбило Джо. Он отлетел назад и упал на землю. Машина мчалась вперед. Джо уже был под колесами, и его смяло.

Тина закричала во весь голос, и автоматные очереди прополосовали санитарную машину. Одна фара погасла. Тину отбросило в сторону, словно ее подхватил ураган. Девушку разорвало на куски. Чико продолжал стоять, ничего не понимая. Ни одна пуля не задела его.

Внезапно он заревел, как раненый зверь. Он рванулся к кабине, схватил с сиденья автомат и, отскочив за стальную створку ворот, открыл огонь. Ветровое стекло черной машины превратилось в песок, машина свернула с дорожки и уткнулась в розовые кусты.

Люди соскочили с подножек и бросились на землю. Из машины вышел только один человек, но простоял на ногах он меньше секунды. Качнувшись, он упал лицом в ухоженный куст чайных роз.

Чико перекатился в дальний угол сарая и выскочил из него с обратной стороны. Сейчас у него была возможность пронырнуть через кустарник и юркнуть в лазейку, через которую он ходил к Тине на свидание. За забором была только одна тропа, которую нужно знать, иначе упрешься в сосновый забор и свалишься в овраг. У Чико была возможность уйти.

Трудно понять парня в этом возрасте. Он обогнул сарай и, пригибаясь, перебежал к коттеджу. Обойдя его с тыльной стороны, он влез в окно кухни, перебежал в гостиную и влетел на второй этаж.

Самой лучшее обозрение округи открывалось из бывшей комнаты Брэда. Чико подкрался к окну, сорвал занавеску и выбил стекло прикладом. Легавые все еще продолжали обстреливать сарай. Сейчас он видел почти всех, исключая двух-трех, которых загораживала машина.

Чико вскинул автомат и открыл прицельный огонь. Двое в форме так и застыли с оружием в руках, уронив простреленные головы на землю.

Чико ликовал:

– Ну что, ублюдки? Получили, сучьи дети?!

Он продолжал поливать из автомата. Еще один тип в штатском перестал стрелять и замер.

– Ну что, вонючка, уткнулся в землю? Нюхаешь, чем смерть пахнет?!

Из-за машины выбросили гранату. На первом этаже раздался взрыв. Из окон рвануло пламя. Коттедж загорелся. Дым потянуло вверх, и Чико уже не видел перед собой цель. Он перебежал через две комнаты и оказался в апартаментах Криса. Но и здесь висела дымовая завеса. Чико не стал суетиться, выбив окно, он открыл огонь наугад.

Через пять секунд у него кончились патроны. Он отбросил автомат в сторону и выхватил из-за пояса пистолет. В этот момент он услышал шаги по коридору. Их было двое или трое. Чико отошел к стене и встал за шкаф. В комнате слишком темно, и его не заметят в первую же секунду, а это главное. Он взвел курок и направил оружие на дверь.

Тишина. Противник пытался разгадать, где он. Но Чико не собирался себя выдавать. Все получилось не так, как он хотел. Дверь скрипнула и открылась, Чико выстрелил, но никто не вошел, и пуля улетела в коридор. Дверь приоткрылась во второй раз. Чико не стрелял, но никто и не входил. Просто в комнату бросили гранату. Вспышка, и все полетело к чертовой матери.

3. Их последняя мелодрама

Вечерний сеанс в кинотеатре «Байограф» заканчивался в десять вечера. Мокрый асфальт отражал яркие неоновые рекламы развлекательных заведений на Линкольн-авеню.

Здание кинотеатра было угловым и одной стороной выходило на Тридцать седьмую улицу. Это создавало определенные сложности для «охотников». До конца сеанса оставалось еще десять минут, но район и улицы уже были блокированы.

После обхода Чинар вернулся в машину и сел на заднее сиденье. За рулем сидел сам комиссар. Сегодня они были наблюдателями. По соглашению с ФБР, Легерт забирал женщину в красном, имени которой в федеральной полиции не знали. Но это не имело значения, они получали главный кусок пирога, и такие мелочи их не интересовали.

Машинка комиссара стояла в двадцати ярдах слева от входа, там, где было условлено. Переднее место рядом с водителем оставалось свободным.

Легерт спросил:

– Что там творится?

– Чехарда. Джи-менов больше, чем зрителей в зале. Но я обратил внимание, шеф, что из зала имеется четыре выхода. Мы пасемся с вами у главного, но он не единственный.

– Дэйтлон не ждет подвоха.

– Не понимаю, почему вы пошли у этой дамочки на поводу. Ведь это она предложила вам взять Дэйтлона здесь.

– Значит, она продумала этот вариант. Мы же не знаем Дэйтлона так, как она. И зачем ей вводить нас в заблуждение? Что она с этого получит? Мало облав провели впустую? На одну будет больше. Только у меня есть такое предчувствие, что на этот раз промаха не будет.

– А я жалею о том, что не побывал здесь днем и не осмотрел все закоулки. Двери, выходящие во двор, не заперты.

– Ими пользуются мальчишки, которые ходят на сеансы бесплатно.

– Значит, вы знаете о такой лазейке?

– Я еще знаю, что во дворе есть лестница, ведущая на чердак, и такая же лестница есть на сцене за экраном, но это ничего не меняет, Эд. Дэйтлон не уйдет. Ей нет смысла крутить нам мозги. Не вижу причин для этого. Получить премию и уехать? Но она может получить больше, оставаясь здесь. Эта женщина не уличная шлюха, которой хочет казаться.

– Вы правы. Я узнал о ней все, что только успел за эти сутки.

– Выкладывай.

– Она действует по подложным документам. Работает под иммигрантку из Мексики, чтобы никто не копал ее прошлое. Под этим именем она открыла счет в банке и купила мотель. С Дэйтлоном она познакомилась не в мотеле и не случайно. Она знала его как гангстера, а это противоречит тому, что мы записали в протоколе допроса. Настоящее ее имя Тэй Морган. Элквист вычислил ее через бюро по найму недвижимости, когда вы приказали проштудировать южное шоссе. Наша ошибка заключалась в том, что мы искали в пригороде Чикаго, а надо было перешагнуть тропинку между штатами и искать в пригороде Ист-Чикаго. Расстояние в сорок миль, а наши облавы на них не распространяются. Но это уже дело прошлое, меня интересовало человеческое прошлое Тэй Морган. Ей тридцать два года, девичье имя Тэй Мекли. Дочь сэра Говарда Мекли, мирового судьи города Стиритор, в штате Калифорния. Закончила правовой колледж законодательства США в Сан-Франциско. По окончании колледжа работала личным секретарем окружного прокурора Роберта Моргана. Спустя год вышла замуж, а еще через год овдовела. Однако работу не бросила и осталась в должности личного секретаря у преемника мужа Тома Частлера. Два года назад, но это не точно, по другим данным, пять или четыре года назад, был убит выстрелом в голову родной брат Тэй, Чарльз Мекли. Очень ловкий адвокат. По слухам, имел дела с преступными группами. Убийце удалось скрыться. Вот здесь начинается самое интересное. В убийстве подозревался Крис Дэйтлон. Но быстро был освобожден за недостаточностью улик.

После смерти сына старый судья Мекли протянул два месяца и умер. Тэй получила крупную сумму денег в наследство и недвижимость. После этого она оставила службу и уехала из Калифорнии. Надо сказать, что Частлер несколько раз делал ей предложение стать его супругой, но всякий раз получал отказ. Хочу добавить, что Частлер – один из самых богатых людей Запада. В течение трех месяцев Тэй распродала все с молотка и исчезла. На этом след ее теряется, и теперь она выплывает в Чикаго как «женщина в красном», содержательница притона и обиженная подружка знаменитого гангстера. Провалиться мне на этом месте, шеф, но одно с другим не вяжется.

– Такие женщины очень преданны, Эд. Они не терпят предательства. Я видел ее глаза. Она готова была разорвать Дэйтлона на куски и бросить псам. Уверяю тебя, ей не легко было прийти ко мне.

– Но она берет за это деньги! Вас это не смущает?

– Я знаю, для каких целей ей нужны деньги. О чем мы спорим, Эд? Через пять минут кончается сеанс. Раскрой глаза пошире, и все увидишь. Первый допрос Дэйтлона поставит все на свои места.

– Допрос?! Вы так и не поняли, почему это дело передали ФБР?

Легерт взглянул на другую сторону улицы, где стояла машина Холлиса, в которой рядом с ним на переднем сиденье сидел еще один тип в черном кожаном пальто. Комиссар начал нервничать. Он давно уже не испытывал такой тревоги. Ему хотелось выйти из машины и разогнать всю эту банду в шляпах и плащах с поднятыми воротниками, но он не имел права этого делать. У него был приказ.

Он взглянул на стрелки часов. Оставалось пять минут.

Агент Грант тоже взглянул на часы, встроенные в приборную доску машины, и сказал:

– Осталось пять минут.

Холлис, дремавший за рулем, тихо пробурчал:

– У нас еще вагон времени, чемпион.

– Бывший чемпион, сэр. Палмен из Лос-Анджелеса перестрелял меня на два очка. Но в нашей стране не много таких найдется. Вот вы, к примеру. Вас назначили начальником отдела за ту ловушку, которую вы устроили Бонни и Клайду.

– Ну, мы там были нелегально. Надо было отдать победу тому дебилу-шерифу. Беднягу совсем затюкали. Я их вычислил за два дня. – Холлис достал сигару и прикурил. – Этот шериф решил их арестовать. Придурок! Мы засели в кустарнике, а на шоссе набросали ржавых консервных банок, чтобы Клайд сбросил скорость. У меня было четверо таких, как ты. Хорошо стреляли мальчики. Четыре диска выпустили в его машину. Бонни выскочила, но пули били ее градом и держали на весу, не давая упасть. Потрясающее зрелище! А Клайд, как заводной заяц, прыгал за рулем, стукаясь башкой о потолок. Потом этот придурок-шериф напялил на себя мундир и пригнал их машину на международную выставку в Чикаго, где с указкой в руках, получая за лекцию пять долларов, рассказывал, как он уничтожил бандитов. Но сколько он не ершился, а количество дыр в машине так сосчитать и не мог. На сто сороковой сбивался.

– На я слышал, что он говорил о ста семидесяти трех пулевых отверстиях.

– Блеф. Цифра взята с потолка. Не веришь, иди проверяй. Драндулет так разворочен, что там ловить нечего.

Холлис выпустил клуб дыма и расплылся в улыбке.

– Бывают дни, когда мне моя работа нравится.

Двери кинотеатра распахнулись, и из темного зала на улицу начали выходить зрители. Судя по лицам, фильм всем понравился. Люди улыбались и размахивали руками.

Холлис и Грант вышли из машины и встали по другую сторону, напротив центрального входа. Грант расстегнул пальто и сунул руку под пиджак. Холлис тоже расстегнулся.

– Смотри в оба, стрелок, – приказал Холлис. – Эта стерва подаст сигнал. Смотри, сукин сын, если дашь осечку!

Холлис отошел в сторону, ближе к углу, но переходить дорогу не стал.

Обстановка накалилась до предела.

Холлис уже видел их. Тэй шла по правую руку от мужчины, который что-то нашептывал брюнетке на ухо.

Он вел женщин под руки и прижимал их близко к себе. Народ валил из кинотеатра, как со стадиона во время чемпионата. Кто-то все время загораживал их. Но стоило Дэйтлону выйти из толпы, он сразу же узнал бы агентов. Сколько Гувер ни критиковал своих сотрудников, ничего не помогало. Все они как будто вышли из-под одного станка, и не надо быть Дэйтлоном, чтобы догадаться, что район оцеплен ребятами в черном.

Холлис всматривался в лицо гангстера и не мог поверить, что это он. Внешность была изменена до неузнаваемости.

Зрители шумно обсуждали фильм, кто-то шел быстро, кто-то медленно, но перед троицей все время оказывались люди. Холлис взглянул на Гранта, тот был в растерянности.

– Вперед! – крикнул Холлис.

Грант понял. Он начал переходить дорогу и пошел навстречу цели.

Тэй вынула платок, смахнула им что-то с лица и уронила на землю. Ее кавалер этого не заметил, но не дал ей возможности отстать.

Он крепко держал их под руки и что-то говорил без умолку, весело посмеиваясь после каждой фразы.

«Какая беспечность!» – подумал Холлис.

Грант перешел дорогу и остановился. Троица шла прямо на него. Их разделяло не более десяти шагов.

Грант подгадал момент, когда перед целью никого не было и, выхватив пистолет, выстрелил, не целясь. Грохот отдался эхом. Толпа дрогнула, послышались женские крики. Кто-то упал на землю, кто-то в панике начал метаться. Пуля угодила преступнику в левое плечо, и кровь брызнула на лицо Тэй. Теперь она стала красной с ног до головы.

Грант выстрелил второй раз, но пуля сбила растерявшегося ротозея, угодив ему в щеку и, сломав челюсть, прошла навылет.

Дэйтлон раненым плечом оттолкнул Тэй, затем ударил ее ногой так, что она отлетела в сторону, упав в лужу и сбив с ног еще одну женщину. В ту же секунду он обхватил раненой рукой Шарлотту за горло и выставил ее перед собой. Правой рукой он выхватил пистолет из-за пояса. За это время Грант успел сделать еще два выстрела. Две крупнокалиберные пули взрыли Шарлотте грудь. Она умерла, не успев понять, что произошло.

Прикрываясь трупом девушки, Дэйтлон выстрелил. Это был точный выстрел. Грант получил свинцовую примочку точно в лоб.

Дэйтлон отбросил труп девушки и рванулся назад к кинотеатру, двери которого были еще открыты, но у выхода стояли двое джи-менов. Один успел выстрелить, второй нет. Пуля агента попала в бедро Дэйтлону, а пуля гангстера пробила грудь одного из фэбээровцев. Дэйтлон заметался. Он бросился к углу здания и, подскочив к парапету мостовой, услышал окрик:

– Эй, парень! Тебе крышка!

Он оглянулся.

В пяти шагах от него стоял Холлис. Лучший агент ФБР не делал промахов. Он выстрелил шесть раз, и все шесть пуль попали в цель. Дэйтлон все еще стоял на ногах. Он смотрел на Холлиса ничего не донимающими глазами. Отшатнувшись назад, он сбил мусорный бак, падение которого в наступившей тишине прозвучало, как гонг. Он выронил пистолет и, перевернувшись через турникет, свалился на мостовую. Он скатился по дороге и застыл у обочины. Голова его оказалась в потоке ручья из дождевой воды и помоев, которые стремительно торопились стечь в канализационную решетку.

Из носа пробежали две струйки крови, окрасив усы в красный цвет. Его тело в последний раз дернулось в судороге и застыло.

Вокруг воцарилась тишина. Полицейские теперь могут выспаться, банкиры вздохнуть полной грудью – «преступник номер один» прекратил свое существование!

Тэй сидела на переднем сиденье машины рядом с Легертом. Все трое наблюдали через ветровое стекло зверскую расправу над диким зверем, загнанным в ловушку.

Чинар покрылся липким потом, его лицо исказилось в гримасе отвращения.

Легерт, положив подбородок на руль, сжимал кулаки так, что фаланги пальцев побелели. Взгляд его был отрешенным, морщины собрались веером на высоком лбу.

Тэй выглядела спокойной от начала до конца. Она напоминала ледяную статуэтку, выкрашенную в красный цвет. На лице засохли капли крови, но она этого не ощущала. Глаза ее были пустыми и мутными, как застоявшееся болото. Ни одна слеза не выкатилась из ее глаз.

Перепуганная публика, забившаяся по щелям и валяющаяся на тротуаре, начала потихоньку обретать смелость и оживать. Народ потянулся к кинотеатру, покидая подъезды и подворотни. Их, словно магнитом, тянуло к месту, где лежало тело убитого. Уже через несколько минут ротозеи окружили плотным кольцом улицу, размахивали руками и рассуждали. К ним примыкали все новые и новые прохожие, и все это напоминало снежный ком, катящийся с горы вниз.

Легерт провел пятерней по волосам и взъерошил седую щетку. Часы на приборном щитке показывали десять минут одиннадцатого. На всю операцию понадобилось десять минут. Как все оказалось просто, стоило только в дело вмешаться женщине.

– Ну вот, мелодрама переросла в драму. Финал трагичен, но закономерен! – пробурчал Легерт и, включив двигатель, тронул машину с места.

– Вы не жалеете о своем поступке, мисс? – неожиданно спросил Чинар.

Тэй вздрогнула, но так и не ответила на вопрос.

– А ведь вы ошибались в своем возлюбленном. Пять минут назад он спас вам жизнь, оттолкнув в сторону, и не пощадил жизнь той, к которой вы его ревновали. Ради мести вы отдали его на растерзание, а он этого не стоил! Не так ли, мисс?

4. Бог шельму метит!

Рудольф Малик зашел в дверь черного хода, возле которого оставил свою машину, и поднялся по узкой деревянной лестнице на второй этаж. Выглянув в коридор, он никого не увидел и прошел до двенадцатой комбаты. Дернув ручку, он обнаружил, что дверь заперта, и постучал четыре раза. Через несколько секунд ему открыли.

Филл расхаживал по крошечному номеру без удобств из угла в угол и что-то бурчал себе под нос.

– Что с вами, док? – спокойно спросил Малик.

– Я хочу знать, что произошло с Шарлоттой? Вы слушали сегодня радио? Вчера вечером этого подонка убили у кинотеатра, с ним была девушка, которую тоже убили.

– Ваша Шарлотта тут ни при чем. Она жива и здорова.

– Я в этом не уверен, Малик. С меня хватит, я выхожу из убежища. Вся банда перебита, коттедж спалили, и там же прикончили последних гангстеров.

– Ошибаетесь. Еще живы Феннер и Грэйс. Их никто не убивал.

– По мнению ФБР, они уже давно убиты, но Дэйтлон похоронил их тайно. Иначе они участвовали бы в последнем неудачном налете на Холдинг-банк.

– Откуда вам известно мнение ФБР, док?

Малик подошел к окну, под которым проходила крыша примыкающего к зданию сарая, у которого стояла его машина. Перед тем как снять номер для Филла, он тщательно подбирал отель из тех, которые пользуются отвратительной репутацией, а затем выискивал подходящий номер. Этот оказался самым лучшим из всех просмотренных им вариантов.

– Почему вы не отвечаете, Филл?

– Я звонил в ФБР и разговаривал с Холлисом. Они просят меня приехать в морг для опознания трупа Дэйтлона и убитой девушки.

– Давно вы звонили?

– За десять минут до вашего прихода.

– Откуда?

– Из этой дыры. От администратора!

– Значит, они знают, где вы?

– Я им не говорил. Я сказал, что в полдень приеду в ФБР.

– Вы идиот, Филл. Я пытался спасти вам жизнь, а вы все испортили.

Глядя в окно, Малик услышал слабый звук полицейских сирен. Возможно, они ехали не сюда. В этом районе часто слышны сирены. Малик надел перчатки и достал из кармана двенадцатизарядный кольт сорок пятого калибра.

– Почему вы мне все время приказываете, Малик?

Я уже совершеннолетний. Я знаю, что мне делать! Все! С бандой покончено, и я не намерен торчать в этой дыре!

– У вас есть что-нибудь выпить? – спросил Малик.

– Есть!

Филл достал стаканы и бутылку из шкафа, поставил на стол и, устроившись рядом, разлил виски по стаканам. Он не стал ждать, пока гость присоединится к нему, а выпил свою дозу залпом.

Малик подошел к столу, но стакан брать не стал. Он приставил пистолет к виску Филла и тут же нажал спусковой крючок. Грохот сотряс воздух. Крупнокалиберная пуля снесла половину черепа Алена Филла, а тело все еще продолжало сидеть за столом. Малик поднял повисшую руку хирурга и вложил в нее оружие, затем он подошел к двери и запер ее на ключ.

Сирена полицейской машины гудела совсем близко, возможно, они уже подъехали к отелю.

Малик выпил виски и, убрав стакан в свой карман, открыл фрамугу и вылез из окна на крышу сарая. Он не забыл закрыть за собой окно и только после этого спустился по крыше вниз и спрыгнул на кучу с песком. В семьдесят лет трудно проделывать такие вещи с ловкостью мальчишки, но у Малика было время. Замки в номерах этой забегаловки были надежные, и плечом такой не выбьешь.

Отель «Мичиган» был одним из самых фешенебельных в городе, и не каждый мог позволить себе роскошь остановиться здесь. Стив Джилбоди смог себе это позволить, получив от Тэй тысячу долларов на мелкие расходы.

С небольшим чемоданчиком в руке, в темном твидовом костюме от Сианди Римми и в туфлях из крокодиловой кожи Стив вошел в холл отеля и осмотрелся. Он умел носить дорогие вещи и умел преподнести себя, как что-то особенное.

Мальчишка-филиппинец подскочил к нему и, сняв с курчавой головы каскетку, спросил:

– Вы позволите, сэр, взять ваши вещи?

– Взять не позволю, а донести до номера разрешаю. Где ваш администратор?

– Прошу вас, сэр. Следуйте за мной.

Бой подвел гостя к стойке портье, который тут же бросил заниматься регистрационной книгой и с улыбкой подскочил к клиенту, не забыв его оценить, как дорогого гостя.

– Слушаю вас, сэр.

– Мне забронированы апартаменты 537.

– Ваше имя, сэр?

– Рокфеллер.

– О, сэр… Вы случайно не родственник…

– Я его сестра.

Портье понял, что перегнул палку, сунув свой нос глубже положенного.

– Одну секундочку, сэр.

Он проверил книгу заявок, и там значился заказ на имя Стива Моргана.

– Заявка есть, сэр, и номер оплачен на два дня вперед.

– Вот теперь вы можете узнать, что меня зовут Стив Морган. Отдайте ключи мальчишке.

Бой хихикнул и взял ключ у портье.

Апартаменты находились на третьем этаже и выглядели очень импозантно и уютно. Стив остался доволен вкусом Тэй.

Мальчишка положил чемодан на кушетку и получил за это чаевые.

– Спасибо, сэр. Если я вам понадоблюсь, то нажмите на красную кнопку над кроватью. Есть на примете очаровательные куколки.

Стив взглянул на лисью мордочку мальчишки.

– Нет. Меня это не интересует.

– Можете заказать все, что вас заинтересует. Будет все, что захотите.

– Все, что захочу?

– Да, сэр!

– Я хочу, чтобы тебе было стыдно, и чтобы ты исчез из моего номера!

Что хотел, то и получил. Парень исчез.

Погрузившись в глубокое кресло, Джилбоди достал из кармана свежий номер «Геральд ивнинг» и еще раз прочитал первую полосу.

В газете в подробностях рассказывалось, как отряд агентов ФБР совместно с полицией захватили «осиное гнездо Дэйтлона». В перестрелке погибли семь полицейских и четверо агентов ФБР. Все члены банды уничтожены. Фотографий было только две. Он узнал Джо и Слима. Среди бандитов был мальчишка, который подорвался на гранате, и судебному эксперту нечего было снимать. Ниже были опубликованы две крупные фотографии Дэйтлона. Одна у кинотеатра «Байограф», где преступник валялся возле сточной канавы, и вторая, сделанная в морге.

Стива передернуло от этого зрелища.

Текст гласил, что благодаря слаженной работе сотрудников ФБР под руководством Мэлвиса Бэрроу проведена одна из крупнейших операций по захвату одного из самых опаснейших преступников в истории страны Криса Дэйтлона, известного также под кличкой Дэйтлон-банкир.

Преступник оказал жесточайшее сопротивление, от его руки погибли ни в чем неповинные граждане, но справедливость восторжествовала, и бандит был казнен в центре Чикаго на глазах у мирных и законопослушных граждан.

Вся эта муть не очень интересовала Стива. Но в газете ни слова не было сказано о Тэй Морган. Значило ли это, что она подставила банду под удар? Может, она сумела спрятаться? В каком она сейчас положении? Имеет ли она деньги? Но когда она обещала ему четверть миллиона, то знала, о каких деньгах говорит. Когда она внушала ему, что Дэйтлону конец, то тоже знала, о чем говорит. Но почему в качестве помощника она выбрала его, он понять не мог. Он ничего не сделал. Он должен тихо сидеть здесь двое суток и ждать ее сигнала. Но за что ему обещаны деньги? Четверть миллиона! Его сознание не могло разгадать трюк суперженщины. Стив уже не сомневался в том, что гибель последних членов банды и самого Дэйтлона произошла не без помощи Тэй. Она знала, а не предполагала, она была уверена в том, о чем говорит.

Стив отбросил газету в сторону. Ему оставалось только ждать.

Люк уехал по своим делам и должен объявиться здесь через пару часов. Стив решил, что у него хватит времени на обед. На первом этаже, справа от вестибюля, он видел дверь, ведущую в ресторан.

Стив решил идти обедать. Существовали головоломки, которые ему были не под силу. После Феннера такой головоломкой стала Тэй.

Люк перекусил в кафе на площади, откуда открывался прекрасный вид на десятиэтажное здание «Чикаго-Сейф-Депозит». Выйдя из кафе, он пересел в машину и просидел еще час, наблюдая за входом в спецкамеру хранения.

Люк был опытным и внимательным человеком, но он ничего не заподозрил. Фотография Дэйтлона в морге убедила его, что путь открыт, но Люк не мог поверить в такую удачу. Где-то должен быть заложен механизм мины замедленного действия. Слишком уж все просто. От этого кружилась голова и хотелось петь от радости, но Люк ничему никогда не верил. Он не верил даже себе.

К одиннадцати утра после двухчасового наблюдения за зданием, он не выдержал и, объехав площадь по кругу, подкатал к центральному входу. Здесь был широкий, выложенный плиткой, тротуар, и до подъезда надо пройти не меньше двадцати шагов. Рискованная прогулка. Люк осмотрел все окна и крыши напротив. Ничего подозрительного.

Люк вышел из машины и направился к дверям, где стояло четверо охранников с короткоствольными автоматами «стенх».

Двое тут же преградили ему дорогу.

– Чем мы можем вам помочь, сэр?

– Я хотел бы получить свои вещи.

– Разрешите взглянуть на карточку, сэр.

Люк во всем видел подвох. Из правого кармана он вынул карточку, а в левом сжимал рукоятку пистолета.

Охранник внимательно изучил клочок картона и посторонился, его примеру последовали остальные.

Люк вошел в огромный зал с множеством окон, как в том банке, который они грабили. Он не знал, куда ему идти, но не хотел спрашивать, чтобы не вызвать подозрений. Он чувствовал, что в спину ему смотрят четыре пары глаз и он не должен стоять на месте. Люк замедлил ход и стал внимательно вглядываться в окошки. Он быстро понял, что каждое имеет свою букву и расположены они по алфавиту. Люк хорошо помнил, что карточка выписана на имя Натана Эйслера. Пробежав взглядом по окнам, он резко развернулся и направился к нужному.

Очень обаятельный и улыбчивый клерк тихо спросил:

– Добрый день, сэр. Получать или сдавать?

– Получать.

Люк подал карточку клерку, который тут же нашел ее двойняшку в коробке.

– Ваше имя, сэр?

– Натан Эйслер. Моя жена оставила здесь два чемодана.

– Да, сэр, я знаю. Но сейф блокирован на двое суток, которые истекают только завтра.

– Я понимаю, но у нас изменились обстоятельства и мы с женой уезжаем сегодня.

– Попробую вам помочь, но мне необходимо позвонить управляющему.

Клерк снял телефонную трубку, кому-то звонил, о чем-то разговаривал, но Люк ничего не слышал. У него заложило уши, не работали извилины. Вот если б ему нужно было охранять человека с этими чемоданами, он чувствовал бы себя в своей тарелке.

– Все в порядке, сэр. Мы уладили этот вопрос.

Люк хотел его поблагодарить, но вместо этого сказал:

– Давно бы так!

Он направился к лестнице, искоса поглядывая на входную дверь, где стояли контролеры. Левая рука его будто примерзла к рукоятке пистолета, и он не мог ее оторвать.

Поднявшись на второй этаж, он увидал еще двух мордоворотов, вооруженных до зубов, которые встречали его.

– Добрый день, сэр. Рады вас видеть. Покажите, пожалуйста, ваш ключ.

Люк протянул ему ключ.

Тот взглянул на выбитый на нем номер и указал на правый коридор. Охранник шел первым. Возле комнаты с номером 88 он остановился и указал на дверь.

– Открывайте, сэр. Ключ у вас.

Люк кивнул и, вставив ключ в скважину, открыл дверь.

– Я жду вас здесь, сэр.

Охранник остался в коридоре, а клиент зашел вовнутрь. Это помещение нельзя было назвать даже комнатой. В некоторый отелях ванные комнаты большего размера, чем этот тамбур.

Слева, в углу, стоял стол и рядом стул, прямо перед ним была стальная с цифровым замком дверца, встроенная в стену.

Люк достал бумажку, на которой был написан шифр, и набрал на дверце шестизначное число. Замок щелкнул и дверь открылась. В небольшом отсеке плотно прижимались друг к другу черные чемоданы из грубой свиной кожи. Это были они, и Люк не сомневался в этом, он запомнил даже царапину на ручке.

Достав их из отделения, он открыл дверь плечом и вышел в коридор. Ноша была не из легких, но на предложение охранника помочь, Люк ответил отказом. Эта тяжесть для него была блаженством, и он без остановки смог бы дойти до Лос-Анджелеса.

У выхода из здания Люк остановился возле охранников и, достав из кармана ключи от своей машины, сказал:

– Я вижу, ребята, вы очень скучаете без работы. Если кто-то из вас не боится надорваться, то возьмите ключи и откройте багажник моей машины.

Контролеры засмеялись. Один из них взял ключи, второй потянулся за чемоданами. Это был тот случай, когда Люк доверил ему ношу. Он должен был опустить одну руку в карман и ухватиться за пистолет. Двадцать шагов. Снайперу хватит и трех, для того чтобы снять цель. Люк шел между двумя здоровяками, которые его блокировали собственными телами.

Багажник был открыт, чемоданы уложены, ключи отданы, и, наконец, ему удалось сказать «спасибо». Такое трудное слово, которое он так редко произносил. Даже по пятницам, в прошлые времена, когда Чарли отсчитывал Люку его жалованье, он говорил: «Спасибо, Люк, что я еще жив». Люк не привык никого благодарить.

Через секунду он сидел за рулем и мчался по городу. Он следил за всеми машинами, которые шли за ним, мотался по переулкам, заезжал в подворотни, разворачивался под мостами.

Рядом на сиденье лежали два двенадцатизарядных «магнума» тридцать восьмого калибра. Люк был готов грызться до конца за каждый доллар. Этой добычи он не упустит. Он лучше сдохнет, но не отдаст добытого таким риском.

Спустя час он затормозил у восточного вокзала и затаился. Еще вчера вечером он сменил машину Дэйтлона на белый «плимут», и ее никто не знал. В гараже не нашлось ничего серенького и неприметного, там были только шикарные лимузины, и «линкольн» Дэйтлона готовы были обменять на любую машину.

Утром он отвез Джилбоди в отель «Мичиган» и уже давно должен был присоединиться к нему в 537-м номере. Наивный Стив. Он ждал подачек от Тэй, которая сама осталась на бобах. Но Люк его не переубеждал. Еще не пришло время. Пусть он ждет Тэй и не мешает ему подготовить все для отхода.

Теперь главное. Камеры хранения вокзала не так надежны, как «Сейф-Депозит», но до вечера с чемоданами ничего не стрясется, а вечером в самолет, и прощай Чикаго! Хватит с него! Хоть на край света, только бы не Нью-Йорк и не Чикаго!

Люк был отличным исполнителем, но плохим мыслителем, однако у него был инстинкт, чувство самосохранения и хитрость. Он сделал правильный выбор. Стив с его мозгами приумножит эти деньги в сотни раз. Люк умел только тратить. Но он мечтал стать таким, как Чарли! Власть, уважение, почет – все это дают деньги и, если он берет в партнеры Стива, значит, успех гарантирован. Люку понравилось последнее откровение Джилбоди, и он решил, что парню можно доверять.

Люк вышел из машины, достал из багажника чемоданы и направился к зданию вокзала.

Стив едва не наткнулся на этих людей, когда вышел из ресторана. Он тут же развернулся и пошел назад. Перед входом в ресторан был маленький зал с кадками, в которых чахли пальмы, и небольшими диванчиками, обитыми красным плюшем. Что-то вроде курительной комнаты. Прямо была дверь в зал ресторана, который в это время пустовал, а слева дверь в вестибюль, где стояли эти люди.

Стив прижался к плюшевой занавеске и осторожно выглянул еще раз. Их было шестеро, и Стив не мог их ни с кем перепутать. С одним из этих придурков он недавно простился, высадив его посередине шоссе и уехав на его машине, остальных он видел всякий раз, когда Дядюшка Понти приезжал навещать Чарли. Каждый из них стоил десятка полицейских. Охрана Дядюшки Понти имела легендарную славу на восточном побережье.

Стив не умел принимать решения в одну секунду, здесь нужен был Люк, а Стиву требовалось время для анализа. Его застигли врасплох, и он растерялся. На его счастье, ему удалось остаться незамеченным, но куда ему деваться из этого кубика?

С минуту на минуту должен подъехать Люк. Они его сразу же заметят, как только он войдет в отель. Что может произойти в следующую секунду, одному Богу известно.

Стив заметил, что портье указал двоим из группы на лифт и что-то объяснил. Эти двое помотали головой и направились к лестнице. Другая парочка устроилась в креслах у входа, а оставшиеся двое направились прямо на него. Они шли медленно и о чем-то рассуждали. Джилбоди бросился к дверям ресторана, но тут же понял, что будет обнаружен, как только кто-то туда зайдет.

Стив отпрянул назад и, отскочив в сторону, скрылся за диванчиком. Ему пришлось свернуться в клубок и лечь на пол. Спинки дивана были слишком низкими.

Джилбоди трясло. Он вновь испытал забытое чувство страха. Но сейчас его никто не мог загородить своей широкой спиной. Что они здесь делают? Значит, в Чикаго приехал Дядюшка Понти? Но у старика никогда не было связей с центральными штатами!

Стив из-под дивана увидел две пары ног в лакированных штиблетах. Ноги вышагивали, а не шли. Они гуляли! Джилбоди сжал от злости зубы. Ноги остановились. Стив почувствовал запах дыма сигары. Затем ноги приблизились к тому самому дивану, за которым скрывался Джилбоди. Заскрипели пружины. Они сели. В просвете осталось по одной левой ноге. Стив не сразу сообразил, что правую ногу закинули на левую и поэтому она исчезла из поля зрения. Он думал о чем угодно, но только не о выходе из сложившегося положения. На этот раз у него и пистолета не было, которым он так быстро научился пользоваться.

Сидящие на удобном диване головорезы и не собирались уходить. Они обсуждали чикагских женщин, находя их слишком вялыми.

Во что превратилась его жизнь?! Джилбоди не видел ни капли своей вины. Он поражался, за что рок так несправедлив к нему и почему приговорил его к вечному страданию.

У Стива затекли ноги, но в этот момент в холл вошли еще две пары ног. Эти вели себя более активно и одеты были не в лакированную обувь, а в ботинки попроще.

– Ну, что? – спросил гнусавый голос с дивана, который с таким знанием дела обсуждал красоток Чикаго.

– Ничего, Мэл. Этот парень здесь! – отвечал ему хриплый баритон. – Он ушел и не запер номер на ключ, значит, скоро вернется.

Стив вспомнил, что и он не запер свой номер. Когда расплачивался за обед, то не обнаружил в кармане ключа. Значит, они интересовались им.

– Кто живет в номере напротив?

– Парочка. Из постели не вылезают. Я зашел к ним в момент…

– Ладно. Идите к этой парочке, остудите их пыл и не отходите от замочной скважины. Как только Джилбоди появится, войдете к нему и ждите меня.

Две пары ботинок ушли.

– Да, Мэл, староват ты уже для этих приключений.

Но отказать Дядюшке Понти у тебя не повернулся язык.

– Ты знаешь, Го, Понти сделал для меня немало. И если старик обратился с просьбой ко мне, то я не могу ему отказать. Конечно, смерть Чарли не очень его расстроила, и теперь он очень удобно чувствует себя в его кресле, но простить этому бумажному червяку смерть малышки Эвелин он не в силах. После ее смерти Понти постарел лет на десять. Эта птичка делала ему ванночки для ног, срезала мозоли и стирала трусы, а вечером, сверкая умом и бриллиантами, повышала рейтинг своего босса. Она была для него больше, чем смазливая секретарша или даже жена. И вдруг какая-то канцелярская крыса ее пришила. Старик дара речи лишился.

– Я удивляюсь, как он мог поверить в этот блеф.

– Это не блеф, Го! Баба, которая с ним разговаривала, знает все. Она рассказала старику, как Люк застрелил Чарли, она точно назвала адрес, где погибла Эвелин. Она точно предсказала гибель Дэйтлона и дала адрес Джилбоди. Все совпадает. Она не сделала ни одной ошибки. Ей можно верить.

– Кто она?

– Ну, она не так глупа, чтобы представляться.

– А мне надоели эти бессмысленные погони. То мы гонялись за Феннером, теперь за Джилбоди, а скоро начнем поиски любимого кастрированного кота Чарли!

Стив уже понял, что ему вынесли смертный приговор. Палачи сидели чуть ли не на голове у жертвы и при желании могли слышать стук его зубов.

В холл вошли коричневые ботинки с белыми мысами и задниками. Они подошли к сидящим.

– Мэл! Непредвиденный оборот. В отель вошел Люк и направился к лифту. Дело усложняется.

– Вы видели, на чем он приехал?

– Кейт стоит у входа, он наверняка видел.

– Собирай всех в вестибюль, будем брать обоих. Дядюшка Понти останется доволен.

Теперь все ноги стояли на ковре, и все быстро направились к вестибюлю. Как только они исчезли, Стив вскочил и быстро вбежал в зал ресторана.

Невозмутимый метр в белом смокинге подошел к Стиву и спросил, растягивая слова:

– Вы что-то забыли, сэр?

Джилбоди схватил его за грудки и процедил сквозь зубы:

– Быстро, дружок, телефон! Где телефон? Ну?!

При слове «ну» метр вздрогнул. Он указал пальцем на стойку.

Джилбоди подбежал к бару, перегнулся через стойку и вытащил телефон наружу. Бармен хотел что-то сказать, но, увидев глаза Джилбоди, решил не вмешиваться.

– Алло! Куколка, умоляю тебя, соедини меня с 537-м номером.

– Хорошо, сэр.

Стив стоял с трубкой в руках и, как клоун, прыгал с ноги на ногу, не отрывая взгляда от входной двери.

– Там не отвечают, сэр.

– Не разъединяй, милочка. Там один дядя крепко спит, и он просил меня разбудить его!

– Не проще ли послать туда курьера или коридорного?

– Послушай, куколка, туда уже стольких посылали, что они уже в номере не помещаются. Тебе сказали – не разъединяй, а то я приду на коммутатор и сделаю из тебя бифштекс с кровью.

Девушка замолкла, а Стив продолжал плясать.

Люк остался доволен проделанной им операцией. Теперь он обрел уверенность в завтрашнем дне и мог расслабиться. Он уже предвкушал, какое лицо состряпает Стив, узнав, что все деньги у него, а не у этой «снежной королевы», которая обещала ему четверть миллиона с барского плеча. Теперь она на трамвай не имеет, куда там деньгами сорить.

Люк подошел к номеру 537 и постучал. Ему никто не ответил, он повернул ручку и вошел. На столике трещал телефон, на кушетке лежали разбросанные вещи и чемодан, на столе стояла бутылка с содовой водой.

Люк сбросил плащ и взглянул на телефон, который не переставал надрываться. Звонок действовал Люку на нервы. Он уже надергался за сегодняшний день.

Люк подошел к аппарату и снял трубку.

– Люк, это ты?

– Стив? Что за странный прием…

– Заткнись и слушай. Эта стерва Тэй продала нас Дядюшке Понти. Отель полон киллеров. В номере напротив двое, еще двое поехали им на помощь, кто-то еще есть в вестибюле. Я спрятался в ресторане и боюсь пошевелиться.

– Теперь заткнись ты, паникер! – Люк выхватил из-за пояса пистолет, второй лежал в плаще и он не мог до него дотянуться. – В любом кабаке есть запасной выход. Твоя задача выбраться на улицу и спрятаться в подъезде. В любом, но так, чтобы оттуда ты видел белый «плимут». Он стоит возле отеля на другой стороне.

– Но они видели, на какой машине ты приехал.

– Мне жаль, Стив, но без этой машины нам не обойтись. Как только увидишь меня возле машины, беги что есть мочи в мою сторону, я прикрою тебя, если останусь цел. Прощай!

Люк бросил трубку, подошел к плащу и достал из кармана второй пистолет.

У него было два варианта. Первый: начинать самому, второй – выжидать. Второй был безопасный, но первый надежней. В любом случае он не собирался прыгать вниз с третьего этажа.

Люк взвел курки и ударил ногой по двери. Она открылась настежь, отпружинила на петлях и вновь захлопнулась. За эти две секунды Люк сделал два выстрела из двух пистолетов одновременно.

Дверь номера напротив была открыта, на пороге стояли толстяк и парень с бородой, они тоже держали в руках оружие, но выстрелить не успели. Люк не разыгрывал перед ними фотографа и не предупреждал, что сейчас «вылетит птичка». Диафрагма сработала молниеносно, выстрелы прогремели, как один. Вспышка тоже была яркой. Толстяк получил пулю в сердце, а бородач схлопотал свинца в плечо, но пуля прошла навылет, не задев ключицу. Пока господа киллеры падали на пол, диафрагма сработала второй раз. Дверь распахнулась, и Люк выкатился в коридор.

Он остался лежать на полу с вытянутыми вперед руками, в которых сжимал оружие. Он ждал две секунды, и дверь лифта открылась. Три десятка шагов – это не расстояние. Когда вышел первый человек из лифта. Люк выстрелил и уложил наповал горничную, которой вежливые киллеры уступили дорогу. Увидев, как бедняжку сбила с ног пуля, они выходить не стали. Из лифта высунулись две руки с пистолетами, и началась беспорядочная стрельба. Пули ударялись в стену, рикошетили, отскакивали к другой стене, чирикали искрами по медным дверным ручкам, а Люк тем временем откатился в номер напротив и, потеснив труп толстяка, залег рядом, выглядывая из-за двери у самого пола.

Стрельба продолжалась меньше минуты. У ребят кончились патроны, и они уехали вниз.

Люк поднялся на ноги и добежал до конца коридора. Здесь стояла кабина служебного лифта.

Он раздвинул решетки, вошел в просторную клетку и нажал кнопку «подвал».

Стив стоял посреди ресторана и не шевелился. Он не хотел уходить через черный ход, он не хотел выглядеть трусом. В нем проснулась злость, пришедшая на смену страху. Минуту он не двигался, минуту не двигался и персонал, с испугом наблюдая за человеком, который, судя по его глазам, способен на все. Они слышали, о чем он кричал по телефону, и боялись спугнуть его.

Внезапно одеревеневший манекен ожил.

– Иди сюда! – крикнул он официанту. Молодой долговязый парень трепетно выполнил приказ.

– Снимай куртку и бабочку! – скомандовал Джилбоди. – А ты, – он указал на бармена, – поставь на поднос две бутылки шампанского и четыре фужера.

Стив бросил на стол деньги, чтобы его не преследовали за кражу вина. Он скинул свой пиджак и галстук, надел белую куртку официанта с позолоченными аксельбантами, завязал на шее бабочку, схватил со стойки поднос с шампанским и торопливо-озабоченной походкой гарсона направился к выходу.

Двое из команды киллеров стояли у входных дверей и разговаривали со швейцаром. Стив взглянул в окно и увидел на противоположной стороне улицы белый «плимут», о котором говорил Люк. Стив взял поднос в левую руку и, загородив бутылками лицо, направился к лифту.

Его трюк удался. Никто не обращал на него внимания. Он благополучно пересек вестибюль и вошел в кабину лифта.

Поднявшись на третий этаж, он выглянул в коридор. Стив вышел и направился к своему номеру.

Когда он увидел открытую дверь номера напротив и лежащий на пороге труп толстяка, бутылки на его подносе затряслись. Вглубь номера вел кровавый след. Стив перешагнул через покойника и зашел в комнату.

Корчась от боли, по полу полз парень с бородкой. Все его тело было залито кровью, и трудно было понять, куда попала пуля. В руке он держал пистолет, и этой же рукой подгребал под себя ковер, пытаясь, как догадался Джилбоди, доползти до тумбочки с телефоном.

Увидев официанта, он простонал:

– Вызови мне врача. Я истекаю кровью!

– Конечно, сэр. Конечно! Кто вас ранил?

– Люк. Сволочь! Он ушел к грузовому лифту и уехал вниз. Его надо схватить. Срочно. Но сначала врача!

– Конечно.

Стив подошел к раненому, взял с подноса бутылку шампанского и со всего маху опустил ее на голову киллера. Все это произошло так быстро, что раненый боевик не успел глазом моргнуть. Уткнувшись носом в ковер, он застыл. Стив бросил разбитую бутылку и поднос, взял из рук поверженного киллера пистолет и вернулся в коридор.

Отель словно вымер. Никто здесь не обращал внимания на выстрелы, суету, будто эти вопросы никого не касались.

Едва Стив успел сунуть пистолет за пояс, как двери лифта открылись, и в коридор вышли трое. Двое в полицейских мундирах, один в штатском.

– Что здесь произошло? – издали начал допрос парень в штатском.

Стив указал на труп толстяка:

– Кто-то кого-то убил!

Полицейские вбежали в номер, а парень в штатском остановился возле Джилбоди, уперев руки в бока и, склонив голову, продолжал:

– Ты это видел?

– Нет. Я только что поднялся. Был вызов из этого номера, – он указал на свою дверь. – Я пришел, но здесь, никого нет, а тут покойник.

В дверях появился полицейский.

– В спальне двое с перерезанными глотками, их убили во время совокупления, и еще один купается в шампанском, перемешанном с кровью.

Тип в штатском выслушал доклад, не отрывая взгляда от Джилбоди.

– Ты заходил в этот номер? – Он указал в сторону полицейского, стоящего в дверях.

– Нет. Меня туда не вызывали. Но могу сказать одно. Этого толстяка я видел в компании подозрительных типов. Их было шесть человек. Все они в серых шляпах и белых плащах. Двое из них до сих пор стоят у входа в отель и болтают со швейцаром. Куда делись еще двое, я не знаю, но видно, добра от них не жди!

– Поехали. Покажешь их!

– Еще чего! Они меня хлопнут!

– Издали, придурок! Вперед!

Он схватил Стива за рукав и поволок к лифту. Полицейские последовали за ним.

Со Стивом не очень-то считались. В костюме обслуживающего персонала он превращался в прислугу даже для полиции.

Когда лифт остановился на первом этаже и они вышли в вестибюль, Стив замер. Рядом с двумя бандитами стоял сам Дядюшка Понти. Указать на такого человека, как на киллера?!

– Чего встал? – зашипел парень в штатском.

– Идите дальше сами. Те двое, которые разговаривают с пожилым джентльменом у входа. Боюсь, что они и его прикончат.

Непоследовательный бредовый экспромт, как ни странно, сработал.

Детектив выхватил пистолет и крикнул:

– Вперед!

Полицейские сделали то же самое. Джилбоди попятился назад и втиснулся в кабину лифта с пассажирами.

– Срочно в подвал! – распорядился Стив.

– Сначала гости! – возмутился лифтер.

Стив достал пистолет и прижал ствол к животу пожилого негра в ливрее.

Тот послушно нажал на кнопку "п". Машина дернулась и медленно поползла вниз.

Люк бежал по узкому коридору с множеством труб, протянутых вдоль стен. В этих коридорах места хватало только на одного, и, повстречай он врага или друга, им не разойтись. Люк метался по лабиринту и не находил выхода. Он уже не мог найти площадку с лифтом. Его охватывала паника! Пот заливал лицо, а костюм превратился в пыльный мешок. На пути ему встретилось четыре окна, но решетки на них были такими крепкими, что вырвать их мог только взрыв.

Люк пробежал еще один отсек и увидел лестницу. Железная лестница в человеческий роет упиралась в дверь. Эта стена, судя по окну, находящемуся рядом, являлась задним фасадом отеля и выходила во двор.

Люк поднялся по лестнице и не увидел ни одного замка на двери. Он не верил в эту удачу.

Отодвинув засов, он дернул на себя дверь. Да, это был двор. Да, он мог бы выйти на волю, если бы ворота не были перекрыты тремя полицейскими. В подворотне сверкала маяками стоящая с включенным двигателем патрульная машина. С улицы доносились вой сирены.

На секунду Люк оторопел. Его заметили. Полицейский увидел человека с пистолетом в руках, стоящего в дверях здания. Он тут же крикнул:

– Ложись! – и схватился за кобуру.

Люк захлопнул дверь, задвинул засов и спрыгнул с лестницы. В ту же секунду несколько пуль сделали аккуратные дырочки в двери.

Люк откатился в сторону, вскочил на ноги и вновь побежал. Теперь он понял, что время упущено. Уйти без фейерверка не удастся.

Выскочив к одному из поворотов, он услышал выстрел, и пуля ударила в стену рядом с его плечом. Люк отпрянул назад. Его каблуки слишком отчетливо и громко стучали, выдавая маршрут его передвижения. Он скинул ботинки и притаился. Враг тоже не торопился выдавать себя. Люк решил использовать старый свой трюк. Он лег на пол и перекатился через перекресток коридоров, при этом он сделал девять выстрелов, все, что оставалось в обойме, было пущено в ход.

Он не целился, он бил в пространство с расчетом, что одна пуля, да попадет в цель.

Перекатившись на другую сторону. Люк выбросил пустую обойму, зарядил новую и передернул затвор.

Переждав несколько секунд, он осторожно выглянул. Цель была поражена. Он видел подошвы ботинок лежащего на спине человека.

Люк вскочил на ноги, выставил оружие вперед и пошел по коридору к жертве.

Коридор вывел его на площадку с лифтами, которую он безрезультатно искал все это время. У лифта с тремя дырками в груди лежал Стив Джилбоди. Глаза его бессмысленно смотрели в потолок. На нем был нелепый наряд официанта.

Люк долго смотрел на мертвого партнера, который нашел свою погибель в грязном подвале отеля. Он даже не догадывался, что умрет от руки человека, который все последние месяцы старался его спасти.

Внутри у Люка что-то надломилось. Он не знал, что с ним произошло, но ему показалось, что он превратился в какую-то машину.

Он подошел к решетке лифта и нажал кнопку «вызов». Кабина пришла через три минуты. Негр в ливрее привез с собой типа в штатском и двух полицейских.

Люк не шелохнулся. Решетка отворилась, и Люк оказался на мушке сразу трех пистолетов.

– Нет, господа! – закричал негр. – Это вот этот мне угрожал оружием и заставил ехать вниз.

Чернокожий указал на труп Джилбоди.

– Я его убил! – холодно сказал Люк, не обращая внимания на их оружие. – Я лейтенант Элквист. Слышали обо мне?

– Только из газет, лейтенант, – сказал тип в штатском.

Получился фокус с качелями. Руки полицейских с оружием опустились, а рука Люка с пистолетом поднялась. Он сделал четыре выстрела, и четверо лишились жизни в течение секунды. С такого расстояния невозможно было промахнуться.

Люк вытащил трупы из лифта и забрал из кармана парня в штатском полицейский жетон, потом зашел в кабину, задвинул решетку и нажал на самую верхнюю кнопку.

Старомодный скрипучий подъемник пополз наверх и остановился на десятом этаже.

Люк вышел в коридор и осмотрелся. Лестничная клетка находилась слева. Он поднялся по ступеням еще на один пролет и уперся в чердачную дверь. Замок он сбил одним выстрелом. В распахнутую дверь ворвался леденящий ветер и дождь. Люк убрал пистолет за пояс, поднял воротник и вышел на плоскую крышу отеля.

Он обошел всю площадку вдоль перил и не нашел ни одного перехода на соседние здания. Ближайшее из них находилось через улицу. Внизу суетились полицейские. Казалось, что их здесь больше, чем во всем штате. После смерти Дэйтлона они стали смелыми. Но Люку необходимо было попасть в свой белый «плимут».

Ветер пронизывал насквозь, дождь промочил его до нитки. Люк принял решение.

Провода тянулись с одного здания на другое. Люк ничего не смыслил в электричестве, но понимал, что по оборванному проводу ток не проходит. Люк достал пистолет, прицепился и выстрелил. Провод дал искру и оборвался. Люк прыгнул за ним и едва успел ухватить ускользающий с крыши конец.

Он снял пиджак, накрутил его на руки и намотал на ткань провод. То, что он делал, проходило мимо его холодного мозга, где большинство ячеек были пусты и давно покрылись пылью. Он подчинялся инстинкту и рефлексам, а не разуму.

Люк перелез через парапет и прыгнул вниз. Он пролетел три этажи и провод натянулся. Его сильно дернуло, но свернутая ткань пиджака спасла его кожу. Теперь его несло не вниз, а на здание, находящееся на другой стороне улицы. Он имел два варианта. Один – это впечататься в стену и превратиться в блин, и второй – влететь в окно. Пятьдесят на пятьдесят.

Так всю жизнь Люка. У него всегда имелось только два варианта, и они имели соотношение пятьдесят на пятьдесят.

Он зажмурил глаза и выбросил ноги вперед. Этими самыми ногами он выбил оконную раму и влетел в комнату. Его приземление смягчил стоящий у стола человек с бокалом вина. Он поднимал тост за удачу, празднуя со своими партнерами сделку, сулящую хорошие дивиденды. Но удача отвернулась от него.

Внезапно разлетелось вдребезги окно, в него влетел снаряд и, ударив человека в грудь, отлетел вместе с ним к стене.

Никто ничего не понял. Многие продолжали еще улыбаться, слушая приятные речи. Но речи умолкли, а тот, кто их произносил, умер, пробив головой огромную дыру в перегородке между комнатами.

Люк отделался небольшим ушибом и порванной брючиной. Он сумел встать, но вряд ли соображал, что делал. Им руководило что-то недоступное человеческому пониманию.

Он почти безошибочно нашел входную дверь и вышел не лестничную клетку.

На улице творилось черт знает что. Так всегда бывает, когда полиция пытается поймать трамвайного карманника или просто узнать, зачем ее вызвали. Большинство полицейских, находящихся здесь, этого не знали.

Из подъезда вышел насквозь мокрый мужчина с пистолетом за поясом рваных брюк, без пиджака и направился к белому «плимуту», стоящему напротив подъезда. Несколько полицейских внимательно осмотрели его, и старший по званию подошел к подозрительному субъекту, когда тот открывал дверцу машины.

– Простите, мистер! У вас оружие… Я…

– Заткнись, лейтенант, без тебя тошно!

Люк достал из заднего кармана жетон и показал офицеру. Тот немного стушевался.

– Но что случилось?

– Сейчас выйдут остальные, они тебе расскажут. Мы взяли четырех гангстеров во время попойки, они оказали сопротивление.

Лейтенант разогнал полицейских с проезжей части и освободил дорогу для выезда «плимута».

Люк завел двигатель и, не торопясь, выехал на середину проезжей части. Полицейские расступались перед ним. Левой рукой Люк прижимал к ветровому стеклу полицейский жетон.

Когда машина выехала за кольцо облавы, Люк выжал педаль газа до конца. Не отрываясь от дороги, он протянул руку в отделение для перчаток и вытащил из него проклятый конверт. Он был цел! Куда ему было деться?! Но надо быть круглым болваном, чтобы оставить квитанцию от камеры хранения в машине.

Люк проклинал себя за это и за то, что не сказал о деньгах Стиву сегодня утром. Сейчас они уже приземлились бы где-нибудь в Лос-Анджелесе!

Когда белый «плимут» отъезжал от отеля, его заметили люди Понти, которые уже успели оправдаться перед прибывшим капитаном и предъявить ему разрешение на ношение оружия.

– Как видите, капитан, никто из моих людей не сделал ни одного выстрела. Мы пытались помочь вам захватить последних отщепенцев Дэйтлона. Они убили в Нью-Йорке очень крупного бизнесмена, и мы получили известия от нашей агентуры, что оба находятся в этом отеле.

– Но где же они?

– Вот один! – неожиданно крикнул гнусавый. – Смотрите в окно. Белый «плимут». Это Люк. Он удирает.

Капитан не двинулся с места, он подозвал к себе сержанта и дал распоряжение:

– Оцепить аэропорт и все вокзалы. Белый «плимут» тридцатого года выпуска. За рулем опасный преступник. При сопротивлении уничтожить!

– А шоссе? – удивился гнусавый.

– Шоссейные дороги блокированы давно. Ни один преступник не рискнет поехать в путешествие на машине. Через десять минут полиция города будет на улицах. Люди стали тренированными за последние полгода.

Капитан подошел к креслу и сел.

Белый «плимут» подъехал к восточному вокзалу и остановился. Люк осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вышел.

Миновав зал ожидания, он спустился на этаж ниже и, пройдя по коридору, остановился у решетчатой двери.

Кладовщик взглянул на бродягу в рваной одежде без обуви и рявкнул:

– Пошел отсюда, здесь тебе ничего не обломится!

Люк достал квитанцию и просунул ее сквозь решетку.

– Два черных чемодана.

Кладовщик – могучий мулат с жирным загривком встал со скамейки и подошел к двери.

– Не пугайся, приятель. Утром у меня был нормальный вид. Я попал в автокатастрофу на набережной, и меня вместе с машиной сбросило в воду. С трудом удалось выплыть.

– Извините, сэр. Я вас принял за бродягу. Этих попрошаек здесь пруд пруди.

– Мне нужны мои вещи, я хочу переодеться.

– Конечно, приятель! Я понимаю.

Мулат приволок два тяжелых чемодана, открыл дверь и выставил их наружу.

Люк поднял их и пошел к выходу, стараясь прикрыть чемоданом рваную брючину.

Ему было холодно в мокрой одежде и носках, но он не думал о холоде. У него была только одна цель – выехать из города, и он знал, как это сделать. Будет еще холоднее, но надежнее не придумаешь.

Люк знал, где находится мясоперерабатывающий завод. Оттуда отходят фургоны с мясом, закиданные ледяными глыбами. Такую машину ни один идиот проверять не станет. Все, что ему предстояло сделать, – это купить свитер и куртку в спортивном магазине и дать шоферу сотню. А там, миль за сто от Чикаго, можно месячишко-другой пожить на ферме и переждать пик полицейской горячки.

Теперь ему торопиться некуда.

Люк вышел на улицу. Дождь продолжал поливать как из ведра. Он дошел до своей машины, положил чемоданы на заднее сиденье и сея рядом.

Он должен убедиться, что его труды не пропали даром. Достав из кармана перочинный нож, люк начал взламывать замки, но сломал лезвие. Злой и потный, он все же выворотил их с мясом. Откинув крышку чемодана, он увидел это зрелище. Он помнил, как эти пачки укладывали сюда, и они остались нетронутыми. Люк захлопнул чемодан и взломал замки на втором. Под крышкой было столько денег, что об этом никто не мечтал и во сне.

Люк смотрел на них с грустью. Он не знал, что делают с такими деньгами. Все траты в его скудной и однообразной жизни сводились к тому, чтобы купить себе выпивку, женщину и сыграть в карты. Ему нужен Стив, который знал все, что касается денег. Но Стива уже не вернешь!

Люк взял одну пачку и сунул ее в карман. Захлопнув чемодан, он вышел из машины и открыл дверцу водителя.

Прямо перед ним стояла патрульная машина.

– Подними руки вверх и отойди от машины! – приказал полицейский с карабином в руках.

Второй сидел за рулем без оружия.

«Идиоты!» – подумал Люк. – Даже такой элементарной вещи сделать не могут!"

Он выхватил пистолет в долю секунды, присев за дверцу машины. Они выстрелили одновременно. Пуля полицейского пролетела значительно выше головы Люка, но полицейскому не повезло. Ему раздробило лицо. Люк выстрелил второй раз, и водитель откинулся на сиденье с простреленным лбом.

На противоположной стороне улицы загудели сирены, патрульная машина резко затормозила и готовилась к развороту.

Люк запрыгнул на водительское сиденье и сорвал «плимут» с места. Ему пришлось заехать на тротуар, чтобы объехать препятствие на пути, но улица опустела. Любой выстрел загонял людей в первую попавшуюся на глаза щель.

Начались гонки. Гонки, которые Люк должен был выиграть. Для полиции они не имели никакого значения. Это их работа. Для Люка – это жизнь. Он крутился юлой, шел на рискованные виражи. Багажник машины заносило вперед, машина катилась по мокрой мостовой боком, как по льду. К полицейским машинам присоединялись все новые и новые, Люк понимал, что на прямой они его достанут, и петлял по городу, сбивая прохожих. Он уже ничего не понимал.

Полиция открыла огонь. Пули разбили стекла, одна пролетела рядом с ухом и выбила ветровое стекло. Вираж следовал за виражом, патрульные машины сталкивались. Одна из них врезалась в столб уличного освещения.

Но один поворот Люка оказался неверным. Он свернул влево и выскочил на мост через канал. Прямая струна мили на две. Здесь уже не покрутишься.

Один из полицейских взял винтовку, прицелился и выстрелил. Пуля попала Люку в затылок. «Плимут» вильнул и, свернув влево, снес парапет и с высоты ста футов полетел в канал.

Люди на набережной останавливались, наблюдая за страшным зрелищем. Те, кто переходил мост, перебегали с одной стороны на другую.

Было пять часов вечера, улицы в это время многолюдны, народ торопится домой после трудового дня. Но никто не пожелал в эту минуту пройти мимо. Бесплатные трюки не часто увидишь. И это не кино.

Машина плюхнулась в воду, подняв столб воды. Мутная пена канала вздыбилась, разгоняя в разные стороны волны.

«Плимут» с разбитыми стеклами быстро заполнялся водой, но Люк не мог выскользнуть из машины, он был мертв. Однако вода подняла легкую крышку чемодана, и бумага начала всплывать. Пачка за пачкой, словно пухлые рыбки, вырывались на поверхность и рассыпались карточным веером по воде. Открылась крышка второго чемодана, и новый поток денег рванул на свободу, словно им не хватало воздуха.

Стодолларовые ассигнации тонким слоем покрывали тихие воды канала. Денежное пятно расплывалось в разные стороны и становилось все больше и больше, пока, наконец, не перекинулся денежный мост с одного берега на другой.

Ни одно следствие уже никогда не определит, кто первый крикнул слово: «Деньги!»

Толкая друг друга, сбивая с ног и ступая подошвами по лицам, обезумевшая толпа рвалась к берегу с воплями и выкриками.

Ни одно следствие теперь не сможет сказать, кто первый прыгнул в воду. Прыгали все, даже те, кто не хотел. Их прижимали к низкому парапету, толкали, и, переваливаясь через него, они летели в воду.

Многие из них не умели плавать, но кто в этот момент думает о таких мелочах.

Вскоре канал заполнился людьми, которых было больше, чем денег. Над водой стоял гул, как над пчелиным ульем. Тут никто никому не подавал руки.

Можно было расслышать отдельные вопли, если только хорошо прислушаться: «Отдай!», «Мое!», «Спасите!», «Тону!», «Не тронь!», «Руку! Дайте руку!…»

5. Повышение и отставка

Толстый слой пепла упал с сигары на брюки главного редактора «Мичиган пост», но он этого не заметил, он был поглощен чтением.

Майкл Кэрр сидел в кресле напротив и с нескрываемым удовольствием наблюдал, как его шеф пожирает глазами то, на что Кэрр угробил всю ночь. Ради такого зрелища можно забыть об усталости и покое.

В кабинете Хэнка Майера стояла привычная духота, окна здесь не открывались, слишком много шума и пыли летело с улицы, Манеру не мешала дымовая завеса, которая выжигала глаза. Женщины этот кабинет не посещали.

Прошло больше двадцати минут, а Майер продолжал читать, бесконечно дергая себя за мочку уха. Кэрр знал, что это хороший признак. Если шефу не нравился материал, то он уже через минуту начинал строить обезьяньи гримасы, а через две – отбрасывал его в корзину для мусора.

Кэрр налил себе еще полчашки кофе, чтобы не уснуть здесь же, в кресле, и выпил его залпом.

Наконец, шеф отложил бумаги и взглянул на репортера.

– Ну, что ж, мой мальчик, я доволен тобой. Я никогда не сомневался в твоих способностях, но на этот раз ты превзошел все ожидания. Твоя статья пойдет в сегодняшнем вечернем выпуске на первой полосе под шапкой «Конец криминального банкира».

– Я рад, шеф, что оправдал ваши надежды. Правда, эта эпопея с Дэйтлоном стоила мне здоровья, но я сделал то, что хотел.

Майер снял очки, посмотрел на стекла и, убедившись в их чистоте, водрузил на место.

– Я должен сдержать свое обещание, Майкл, и хочу предложить тебе место редактора отдела информации, куда входит светская, криминальная и спортивная хроники. Ты по праву заслужил это кресло.

– Я ждал слишком долго, сэр. Правда, я рассчитывал получить только должность редактора криминальной хроники, не больше. Но дело не в этом. Вы знаете мистера Герница?

– Кто же его не знает?! Газетный король Нью-Йорка.

– Совершенно верно. Он сейчас в Чикаго. Впрочем, все газетчики сейчас в Чикаго. На днях я имел с ним беседу. Беседа состоялась по его инициативе. Мистер Герниц предложил мне возглавить одну из его крупнейших газет «Нью-Йорк стар». Я дал ему положительный ответ. Этот отчет или статья, как хотите, мой прощальный поклон «Мичиган пост». Здесь я вырос, здесь я научился работать.

– Ты обижен, Майкл? Я понимаю, история с интервью, которое ты взял у Дэйтлона, сильно обидела тебя. Я признаюсь, я струсил. Но мы не так богаты, как мистер Герниц, и не можем рисковать газетой и собственной головой.

– Забудем об обидах, шеф. Просто я уже вырос из коротеньких штанишек. Я хочу иметь свое дело и управлять им по-своему.

Кэрр встал и направился к двери. Все решения он принял, все мосты сжег, и ему предстояла новая жизнь. Он еще не начал работать в новой должности, но уже не работал в старой.

Кэрр вышел на улицу, сел в машину и поехал в полицейское управление. Он должен был повидать Чинара. Эд очень обиделся на него за публикацию снимков Легерта в ресторане, где гулял Дэйтлон. Это был сильный удар по всей полицейской системе. Майкл не считал себя виноватым. Он выполнял свою работу, а Легерт напился так, что чуть не лез в обнимку к «преступнику номер один».

Последствия оказались плачевными. Окружной прокурор и комиссар полиции подали в отставку. Губернатор принял их рапорта, но не пожелал дать аудиенции двум китам из системы правосудия.

Чинар был умным человеком и понимал, что Кэрр делал свою работу, но назвал это ударом в спину. Прошло немного времени, и они помирились. До Кэрра дошли слухи, что Легерт закрывает последнее дело и на днях передает свои полномочия Чинару. Губернатор будто бы сам назвал Чинара, как единственного преемника Легерта.

Кэрр считал, что обязан поздравить друга с повышением и похвастаться своим новым постом и скорым переездом на восток.

Чинара он встретил в дверях. Тот куда-то торопился.

– Эй, Эд… Ты куда летишь? На пожар?

– Извини, Майкл, но у меня нет времени. Чинар подошел к патрульной машине и сел за руль.

Кэрр не растерялся, обежал машину вокруг и сел на соседнее место.

– Я с тобой. Надеюсь, ты не возражаешь?!

Чинар несколько секунд подумал, затем сказал:

– Ладно, поехали. Но сенсаций не будет.

– Мне уже плевать на сенсации. Я свою работу закончил.

– А я еще нет.

Чинар завел двигатель, и машина рванулась вперед.

– Тебя можно поздравить, Эд? Комиссар полиции в тридцать лет – это уже сенсация! Ты войдешь в историю!

– Меня не с чем поздравлять, Майкл. Я отказался от назначения и подал в отставку.

Кэрр мотнул головой, словно ему в лицо лезла назойливая муха.

– Что за чепуха?! С какой стати? Ты что, заболел?

– Нет, это страна больна, а я не тот врач, который может ее вылечить. Смешно было смотреть, как три губернатора читали свои речи во славу полиции и восстановления ее чести. Сплошная фальшь! Куда ни глянь, кругом подделка, фальшивка, подтасовка. И этим занимаются люди, которым мы вынуждены подчиняться!

Кэрр смотрел на приятеля глазами, полными недоумения.

– Прости, Эд. Я человек поверхностный, снял пенки, перебросил их на первую полосу, и забыл, но все-таки я не полный болван, чтобы не понять элементарных вещей. Объясни-ка мне ход своих мыслей.

– Да нет у меня никаких мыслей! У меня есть глаза, и я вижу, что вокруг нас творится. Что-то я понимаю, что-то нет. Но есть вещи, которых я не приемлю. Дэйтлон и его банда тысячу раз заслужили наказания. Но кто дал полномочия федеральной полиции расстреливать преступника без суда и следствия, в то время когда его арест не представлял из себя никаких проблем?! Всю банду перебили, как бешеных псов. Народ не получил ни одного ответа на тысячи вопросов.

– Погоди, Эд. Но главное, что банда уничтожена! В городе возродится покой и порядок. Не будет невинных жертв. ФБР выполнило свою задачу и добило всех. Жаль, что я не видел этого.

– А ты знаешь, сколько погибло невинных людей? Только за то, что они похожи на Грэйса, погибло четырнадцать человек. За то, что ребята напоминали собой Феннера, расстреляно двадцать три человека. Но настоящего так и не нашли. Вот что такое «охота без милосердия». Вот с чем нас поздравлял губернатор, и это еще будет иметь свой отклик и последствия. И это не конец! Ты и тебе подобные будут раздувать философию на страницах книг и газет, что в нашей стране больше интеллекта и культуры, чем где бы то ни было в мире, что у нас царит дух предприимчивости, которому Старый Свет может только завидовать. И в это же время мы действуем методами первобытных получеловеков. Мы называем себя свободными, но мы свободны только в том, чтобы делать из себя ослов. Близорукость, слепота, глухота и глупость!

– Эд, ты, кажется, свихнулся.

– Нет. Я прозрел. Новая атака началась. Всходят семена на полях Дэйтлона.

– Эд, о чем ты? У тебя жар?

– Да, я горю. – Чинар нагнулся, открыл отделение для перчаток и извлек на свет книжку в мягком переплете с яркой картинкой. Он бросил ее на колени Кэрру и выпрямился. – Вот, полюбуйся: «Итальянцы в стране душителей». Автор – Джаксон. Я уже успел справиться о нем. Такого в природе не существует. Очередной наемник. Воспевает жизнь несчастных убийц, зачислив их в лигу мучеников, погибших от руки жестоких представителей власти с молитвой на устах. Они, как выясняется, были святыми и волокли свой крест на Голгофу со смиренными лицами. А Дэйтлона возведут в цари небесные. О нем и при жизни ходили легенды, а что начнется после его смерти? Можно себе только нафантазировать. Вчера в Моллинсе состоялись его похороны. Власти смотрели на это представление сквозь пальцы. Ему сделали особый гроб. Плетеный! Огромная корзина. Он уже никому не причинит вреда, это очень хорошо понимают наверху. Главный и последний свидетель ушел в небытие, процессов и имен не будет. Покровители великого бандита могут спать спокойно. Тридцать тысяч человек прибыли на спецавтобусах, и вся эта толпа полдня дефилировала вокруг гроба. Присутствовала вся местная знать. Пел мужской хор, и священник, некогда крестивший Дэйтлона, курил над его телом фимиам.

– Черт! Да это же сенсация! Как же я упустил это событие!

– Отчет о похоронах пришел сегодня утром. Можешь заехать к сержанту Шефилду, он тебе даст его скопировать. Напечатает об этом твоя газета, затем другая, а потом появятся, бульварные книжонки, наподобие той, что лежит у тебя на коленях, где будут прославлять Дэйтлона, высмеивая полицию и закон. Это и есть семена зла. Эта бульварщина будет дурманить сознание миллионам подростков. Из них будут вырастать продолжатели дела «великого Дэйтлона-банкира». Прекрасный образец для сотни новых ограблений, которые будут наводить страх и ужас на свободных, в кавычках, граждан Америки. Итог плачевен, Майкл. «Охоте без милосердия» не будет конца. Я не хочу в этом участвовать и ухожу из полиции.

– Ты моралист, Эд. Ты слишком глубоко роешь. Это не наше дело. Мы должны выполнять свой долг и все. Уходит Легерт, уходишь ты, и кто возглавит криминальную полицию?

– По чьей-то подсказке губернатор подписал назначение на эту должность Барка Холлиса.

– Холлиса?! Прихвостня Бэрроу, который за свою жизнь перестрелял больше людей, чем содержится в Синг-Синге?

– Губернатору виднее. Бэрроу давно мечтал иметь своего человека в полицейском управлении. Он своего добился. Криминальная полиция теперь превратится в отросток ФБР.

– Непостижимо!

– Постигай! Ты уникальный малый, Майкл! Больше десяти лет занимаешься криминальной хроникой и сохранил наивное восприятие окружающего мира. Эдакий простачок, впервые услышавший выстрелы.

– Это помогает мне оставаться непредвзятым. Я не даю людям характеристик, в отличие от тебя. Я говорю только о том, что вижу и слышу, а читатель сам делает выводы.

– А теперь ты разыгрываешь из себя пай-мальчика. Но я-то знаю, сколько яда в твоем жале.

– Ладно, Эд. Ну, а дальше что?

– Ничего. Поеду в Калифорнию, в Сан-Франциско. Там есть возможность получить лицензию частного детектива без особых хлопот. Займусь грязным бельем местной знати. Вот это я понимаю под словом «свобода».

– Значит, наши дорожки разбегаются в разные стороны. Ты на запад, я на восток. А как же Чикаго без нас?

– Это болото принадлежит мистеру Бэрроу.

Чинар затормозил у трехэтажного здания, где висела табличка "Дирекция мотеля «Уют».

– Куда ты меня привез?

– Мне нужно поговорить с человеком, который занимает кресло хозяина.

– Постой. Хозяйка этой лавочки – та самая «женщина в красном», которая заложила Дэйтлона?

– Совершенно верно.

– Она находится под опекой Макса Легерта.

– И это верно.

– Она здесь?

– Нет. Легерт оградил ее от таких, как ты и Бэрроу.

– Газеты не сообщали ее имени.

– Я думаю, ее назовут как-то. Но какое это имеет значение?! Это, как многослойный пирог. Под одним именем есть другое, а под тем – третье. Одно из них бросят репортерам на съедение. Но меня в этом деле интересует другое.

Они прошли по коридору третьего этажа и постучали в кабинет с табличкой «директор». Им ответили, и они вошли. Чинар чувствовал себя так, как и должен себя чувствовать капитан полиции в любом месте, когда он находится при исполнении своих обязанностей, но Кэрр был растерян. В кресле директора сидел Рудольф Малик.

– Капитан Чинар, отдел по расследованию убийств.

Малик улыбнулся. На Кэрра он не обращал внимания. Кэрр решил, что ему также не следует выдавать капитану свое знакомство с директором.

– Присаживайтесь, господа. Чем могу быть полезен?

Чинар прошел к креслу у стола и сел. Кэрр подошел к окну и уставился на длинную полосу пляжа, вдоль которого протянулись одноэтажные коттеджи.

– Я не буду мудрить, мистер Малик, – начал Чинар. – Мне известно, что вы не так давно работали в агентстве Паркера и имеете опыт сыщика. Как получилось, что вы стали компаньоном «дамы в красном» и теперь получили мотель в полное владение.

– Очень интересный вопрос, капитан. Правда, я не вижу здесь никакого криминала, но я отвечу. Детективное агентство мистера Паркера закрылось по желанию владельца. Весь состав сыщиков остался не у дел. Здесь мне подвернулся случай. Я узнал, что хозяйка этого мотеля ищет партнера на равных условиях. У меня имелись сбережения. Пятьдесят лет неустанного труда – это чего-то стоит! Я внес все свои средства в мотель. За два месяца мотель принес нам втрое больше, чем мы ожидали. Нам повезло, и мы вернули вложенные деньги, но, как вам известно, моя компаньонка решила отойти от дел, и я выкупил ее долю. Так я стал хозяином.

– Американская предприимчивость?!

– Что?…

– Ничего. Вспомнил кое о чем. Мистер Малик, вы знали о том, что в вашем мотеле скрывается Дэйтлон и что ваша партнерша имеет с ним любовную связь?

– Конечно. Это я ее надоумил обратиться к вам.

Она добрая женщина. Она его жалела. Он вел себя по-хамски. Дэйтлон увел девушку у Алена Филла, крупнейшего хирурга, который делал ему пластическую операцию.

– Операцию делали здесь?

– Нет. Дэйтлон появился здесь после операции. Никто не знал, что это Дэйтлон, пока его девчонка не проговорилась. А потом мы увидели его фотографию в газете и поняли, что это он. Моя хозяйка была очень ревнивой женщиной, и она была права. Она приютила его, здесь бывали и члены его банды. А он променял ее на смазливую куклу. Я понимаю ее шаг. Отчаянный шаг! Я бы не назвал это предательством.

– Агенты ФБР были здесь?

– Неэтичный вопрос, капитан. Похоже на сплетни. Вы не ладите с ФБР, а я должен доносить вам о методах их работы?!

– Мне ничего не нужно доносить, Малик. У меня есть свои люди в ФБР, которые держат меня в курсе событий. Вас вызывали в ФБР на опознание тела. И вы опознали в убитом Дэйтлона. На этом все построено, Малик. Если бы у меня были развязаны руки, я бы арестовал вас. Я вам не верю. Малик!

– А я ничего не утверждаю, капитан.

– Вас купили за этот мотель.

– Купили? Нет, капитан, я его заработал. Он мой по праву.

– Да, одно опознание чего стоит. Пять таких мотелей! Ведь, кроме вас и «дамы в красном», никто к опознанию тела не допускался. Двух свидетелей для ФБР было достаточно.

– Я не уверен, капитан, но мне казалось, что на опознании присутствовал доктор Филл.

Кэрр навострил уши. Он не понимал, о чем тут можно спорить и чего хочет добиться Чинар, но имя Филла не могло остаться незамеченным.

– Филла нашли мертвым в отеле на окраине города. Захудалая забегаловка, в которой ему прострелили голову. Стреляли в висок. И знаете, когда это случилось? В тот день, когда Филл должен был прийти на опознание. Интересно и другое совпадение, мистер Малик. Медицинские карточки Дэйтлона исчезли из всех клиник, в которых он побывал, кроме тюремной.

– К чему вы клоните?

– К тому, Малик, что человеку, находящемуся на свободе, трудно изъять медицинские документы из тюрьмы. Но мы это сделали. Смешно то, что за шесть лет, которые Дэйтлон провел в тюрьме, трижды проводили исследования. В том числе и стоматологическое.

– И что же?

– У Дэйтлона были крепкие зубы, а у трупа четыре золотые коронки.

– Но зубы имеют свойство рушиться.

– Дэйтлон освободился три года назад, а коронкам покойничка лет пять, не меньше. И еще одна немаловажная деталь: у трупа карие глаза, а Дэйтлон имел серо-зеленые. Смерть, как известно, не изменяет цвета глаз. И на лице покойника не найдено ни одного следа от операции, ни одного шрама.

– Наверное, потому Филла и называли «королем хирургии».

Малик отвечал на вопросы, улыбаясь, в то время как Чинар волновался.

Уловив паузу, вмешался Кэрр:

– Вот что меня смущало! Я никак не мог понять, а теперь понял. Я видел Дэйтлона, я разговаривал с ним. Это был незаурядный человек. И когда сообщили, что Дэйтлон загородился женщиной и отстреливался, я этому не поверил. Он не мог так поступить. Он был мужчиной до корней волос.

– Я могу более детально рассмотреть ситуацию, – сказал Чинар. – Когда в него начали стрелять, он загородился Шарлоттой, но отпихнул от себя даму в красном. Она упала на асфальт, ее чуть не затоптали, но ее не задела ни одна пуля. По вашим свидетельствам. Малик, Дэйтлон предпочел Шарлотту вашей хозяйке, а на деле подставил ее под удар. Хотя, судя по вашим словам, все должно было бы произойти наоборот.

Малик пожал плечами.

– Чужая душа – потемки.

– Вы ничего мне не хотите сказать, Малик?

– Я хочу поздравить вас с повышением. Газеты писали, что вас назначили комиссаром.

– Газеты врут, как и вы.

– Молодой человек, вы еще не имеете достаточного опыта и полномочий, чтобы тягаться со мной силой. Мне семьдесят один год, а я вас и всю вашу полицию заткну за пояс. Вам очень повезло, что я получил этот мотель и ушел на покой. Я не желаю вам плохого и не желаю вам врагов, особенно таких, как я. Не дай вам Бог! Доживите до моих лет, а потом ставьте силки на крупную дичь. Вы не охотник, вы теоретик. Вам не хватает практики. Идите, капитан, и учитесь жить! Я для вас первый пример, как не надо быть самоуверенным. Прощайте, капитан Чинар, я вас больше не задерживаю.

Кэрр слушал Малика с открытым ртом. Такой наглости он не ожидал. Однако Чинар проглотил эту пилюлю и встал.

– Вы правы, Малик. Я упустил вас, и вы будете трижды правы, выставляя меня за дверь. Прощайте.

Чинар отправился к двери. Кэрр поспешил за ним.

Это не было дружеской солидарностью, Кэрр торопился в управление, чтобы перехватить у Шефидда отчет о похоронах. Он знал теперь, где искать Малика, и знал, что тот никуда не денется. Отчет на данный момент был важнее.

Когда они сели в машину, Кэрр спросил:

– Неужели, Эд, ты веришь в то, что Дэйтлон остался жив и исчез?

– Я ничего не берусь утверждать. Но я знаю одно, патологоанатому не дали сделать вскрытие, он написал отчет о визуальном осмотре. У нас есть копия отчета, и я приводил факты из этой бумаги. Труп находился в ФБР, и я лично его не видел, но это ничего не меняет. На следующее утро приказом губернатора были сняты все посты со всех дорог, и войска вернулись в свои части. Дорога для Дэйтлона открыта.

– Это безумие. Разыграть такой спектакль невозможно! А деньги? Дэйтлон остался без денег! Пять миллионов долларов всплыли в канале. Девять человек утонули из-за жажды ухватить куш.

– Всех остальных выловили из воды и отправили в участок. Изъято около миллиона долларов. Но есть одна маленькая деталь. Деньги фальшивые. Ни одной настоящей купюры.

– Боже праведный! Но тот, кто удирал с этими деньгами в машине, он что, не знал об этом?

– Конечно. Кто бы им дал удрать с настоящими деньгами. Если Дэйтлон мог открывать самые сложные замки, то можешь мне поверить, что и запирал он награбленное надежно. Ты сам-то можешь поверить в то, что двое новичков из его команды смогли облапошить босса на пять миллионов?

– Трудно поверить.

– А теперь сопоставь все факты, и ты поверишь в другое. Есть люди, которым нужно, чтобы Дэйтлон был убит, и они доказали это всему миру. Вчера великого бандита с почестями похоронили. Кому теперь какое дело до разговоров, жив Дэйтлон или провалился в преисподнюю. Старого игрока отправили на заслуженный отдых, оставив его славу в бронзе. Но те люди, которые живут и властвуют, имеют гарантии, что Дэйтлон и его ребята никогда не высунут свой нос наружу. Их не обделят и писаки, такие, как ты, не дадут забыть о них и возведут им еще один памятник. Теперь ты свободен в своих выводах. Пиши, фантазируй, строй версии. Но это уже пройденный материал для нас, материалистов. Его не проверишь, его не пощупаешь. Страшно наследие Дэйтлона, а не он сам, живой или мертвый.

Чинар затормозил у полицейского управления. Они вышли из машины и направились в здание. По дороге Кэрр передумал. Он решил, что отчет о похоронах не самое главное. Об этом протрубят все газеты, и ничего нового он не придумает.

Друзья простились на лестнице и их пути разошлись навсегда. Одного ждал запад, другого – восток.

Кэрр шел по улице и думал о том, что эта история не окончена. Он не нащупывал в ней финала. Он не видел красивого яркого конца с восклицательным знаком. Кэрр ощущал себя сыщиком с ущемленным самолюбием, а не репортером в отставке или редактором крупной популярной газеты.

Кэрр зашел в аптеку, забился в телефонную кабину и долго листал телефонный справочник. Когда он нашел нужный номер, он снял трубку и опустил несколько монет.

По другую сторону провода ответил знакомый голос.

– Послушай, Руди, это Кэрр. Я могу многое понять, но тут ты явно перемудрил. У меня уже мозги набекрень.

– Ладно, парень, по старой дружбе я попью с тобой пивка, но тебе придется прихватить с собой газетку с интервью, которую ты пообещал Натану Эйслеру в одной из забегаловок Чикаго.

– Эйслеру? Но он же…

– Обещание надо сдерживать, дружок! Пора становиться солидным ответственным человеком. Тебя ждет большое будущее!

6. Взлет и падение

Три полицейские машины с воем влетели на летное поле, проскочили две взлетные полосы и остановились в десяти шагах от трапа самолета «Пилот-Итали».

Через секунду на взлетной площадке оказалось двенадцать полицейских в форме с автоматами в руках. Когда команда заняла оборону, дверцы средней машины открылись и на площадку ступила тяжелая нога комиссара. Он вздохнул, обошел машину и открыл заднюю дверцу.

Свору копов украсила дама. Элегантно одетая, в норковой накидке и в черном платье с высоким воротом под горло, она совсем не походила на ту вульгарную кокотку в красном. Водитель с сержантскими нашивками открыл багажник и достал из него небольшой, но увесистый чемодан.

Легерт сунул руки в карманы и, покачиваясь на каблуках, смотрел на Тэй.

Женщина окинула взором взлетное поле, трап, двух стюардов и скользнула взглядом по окнам самолета. После этого она остановила свой взор на усталом лице выбившегося из сил полицейского.

– Это ваш самолет, мисс Кассарес. Трансатлантический рейс Чикаго-Рим.

– Я вам очень признательна, комиссар. Вы оказались джентльменом и выполнили все условия нашего с вами договора. Честно скажу, что не ожидала. Американской полиции есть, чем гордиться.

– Уже нечем. С завтрашнего дня я превращаюсь в обычного смертного. К легавым в отставке в нашей стране плохо относятся. В лучшем случае я смогу работать таксистом. У меня нет профессии, мисс. Ловить бандитов – это не профессия.

– Вы думаете о работе в вашем возрасте?

– У меня нет накоплений, мисс, я транжира, а что касается возраста, то месяц назад мне исполнился сорок один год.

На лице Тэй появилось неподдельное удивление.

– Извините мою бестактность, комиссар.

– Нет, нет, ничего, валяйте! Я должен ко всему привыкать. Завтра любой из этих парней может взять меня за шкирку и отвести в участок, если я не там перейду дорогу.

– Я вовремя улетаю.

– Из-за вас я и задержался в своем кресле. – Легерт сдвинул шляпу на затылок. – Вы оказали большую услугу для Америки. Надеюсь, что Европа встретит вас хорошо. У них нет ФБР. И все же… Вам не жаль покидать Штаты?

– Нет, мистер Легерт. Я устала от этой страны, она требует от людей слишком большого напряжения. Я хочу расслабиться. Деньги, смена обстановки позволят мне забыть эти кошмарные годы. Прощайте, мистер Легерт!

– Счастливого полета, мисс… Я не советую вам возвращаться. Мне кажется, это не пойдет вам на пользу.

– Я не вернусь.

Тэй быстро поднялась по трапу в самолет, и ее изящная фигура исчезла за дверями лайнера.

Несколько минут Легерт простоял с задумчивым видом. Его что-то беспокоило, но он не мог понять что. Повернувшись на каблуках, Легерт отправился к машине. К своему удивлению, Легерт успел заметить, что он не сожалеет о том, что завтра ему не придется ломать голову над тем, как строить рабочий день.

Тэй прошла вдоль кресел и заняла свое место у окна. Она была последней пассажиркой, вошедшей в лайнер, и после нее стальная дверь закрылась. Свой чемодан она оставила в багажном отделении в хвостовой части самолета.

Соседнее кресло пустовало, и она позволила себе достать зеркальце и припудрить носик. Сумочка, лежащая на коленях, была забита каким-то бумагами и конвертами, которые она забрала из банка по дороге в аэропорт. Полицейские ее сопровождали даже в банке, а когда они мчались по городу с сиренами и красными маяками на крышах, прохожие шарахались в сторону, а затем долго смотрели вслед, думая про себя: «Неужели это все еще не кончилось?»

Турбины самолета подняли рев, и лайнер затрясся, как в судорогах. Она видела в иллюминатор, как три патрульные машины с мигалками на крыше развернулись и поехали с летного поля к воротам.

Легерт сделал все, что мог сделать, планы Тэй не нарушились. Рассчитана была каждая деталь, каждое движение, каждое слово. Тэй торжествовала победу.

Самолет начал разбег. Несколько неприятных секунд, и лайнер взмыл над облаками, где светило солнце, а под крыльями стелилась серая перина облаков. Страна тревог и надежд осталась позади.

Она почувствовал, как кто-то опустился на соседнее кресло. Тэй медленно повернула голову, и кровь отхлынула от ее лица. Карие глаза Чико выражали такой гнев и отчаяние, что нож, который он прятал в рукаве, не казался уже таким страшным.

– Сиди тихо, мисс Стерва! Раскроешь пасть, я в тебе тысячу дырок сделаю, и все насквозь!

Его голос звучал, как осипший испорченный приемник, постоянно срываясь на хрип.

Лицо мальчишки было белым, словно его измазали в муке. Над бровью и на щеке розовели нашлепки из пластыря. Запястье левой руки было забинтовано. Он уже не походил на веселого и озорного мальчишку. Тэй понимала, что его угрозы не пустые слова. В этом состоянии он готов на все. Она не знала, что ей делать, и решила дать ему возможность выговориться.

– Я рада, что ты жив. Газеты писали о вашей гибели, но у меня оставались сомнения.

– Я умер для всего мира. Но меня спасли эти часы. Чико достал подарок Грэйса, нажал на кнопку, крышка открылась, и зазвучал нежный мотив вальса.

– Тони сказал, что я буду жить, пока ходят стрелки этих часов. Они волшебные. Это талисман. Тони отдал их мне и погиб, а я остался жив.

Чико положил часы на колени.

– Теперь они будут отсчитывать то недолгое время, которое нам суждено прожить вместе. Я не хотел умирать вместе с тобой. Я хотел погибнуть рядом с Крисом или Тони. Но судьба распорядилась иначе.

Тэй не могла найти в себе силы оставаться, спокойной и хладнокровной. Ей казалось, что она взорвется, но она должна была держать себя в руках, иначе все кончится.

– Как ты попал в этот самолет?

– Очень просто. После моей смерти моя душа летела на службу к Господу Богу. Ангел хранитель, встретивший меня на пути, сказал: «Чико, прежде чем ты вознесешься к порогу господнего дома, загляни по пути в самолет Чикаго – Рим, там летит одна дамочка, которую поджидают черти в преисподней. Помоги ей спуститься, а то она возомнила, что ее место в облаках».

Тэй понимала, что в голове у парня произошел сдвиг, но как изменить ситуацию, она не представляла. Правая рука Чико крепко сжимала рукоятку ножа. Одного из тех, которым пользовался Кейси, с рукояткой в виде оленьего копыта и длинным узким обоюдоострым лезвием.

– Скоро мы полетим над Атлантикой, а пока у нас еще есть время.

– Как тебя понимать?

– Вот уж чего я не хочу, так это того, чтобы ты меня понимала, ведьма! Сообразила, змея, что надо прятаться под крылышком у Легерта, а не ФБР, а то и до самолета не добралась бы!

– Конечно. Это часть нашего плана. Но откуда тебе известно о ФБР?

– ФБР – это банда сволочей и мерзавцев, которая занимается тем, что уничтожает таких, как мы. Им за это платят деньги, и они стоят на страже закона на казенном довольствии. Они не хитрят и действуют в лоб. Они ничего не стесняются, и их не смущают грязные сделки даже с такими бандитами, как я.

– Щенок ты, а не бандит! – не выдержала Тэй.

Чико сжал зубы и гневно взглянул на женщину.

– Конечно! До тебя я не дорасту. Ты одна стоишь целой банды. Твоими руками убит Слим, это ты раздавила колесами Джо. Это ты сделала решето из невинной девчонки, мечтающей о семье и детях. Это ты подбросила бомбу ко мне в комнату! И, наконец, это твоя рука сделала двенадцать выстрелов в Дэйтлона!

– Но ведь ты жив! Возможно, что кто-то из перечисленных тобой тоже жив! Ты очень горяч и тороплив. Но чья воля руководит тобой? Нужно очень много знать, чтобы попасть в этот самолет.

– Я помню дикий взрыв, меня подбросило к потолку, и свет померк. Очнулся я на больничной койке. Меня спасли часы Тони. Врач сказал: «Тебе повезло, щенок, шкаф, за которым ты прятался, был дубовым. Теперь ты необычный щенок, ты контуженый щенок! Можешь вставать и прыгать от радости». Я решил, что меня ждет электрический стул, как только увидел решетки на окнах. Вскоре выяснилось, что я нахожусь в здании ФБР и у них там свое лечебное учреждение с камерами для любителей помолчать и подумать. Долго там никто не молчит. Может быть, меня и убили бы, как остальных, но кого-то очень беспокоил лишний свидетель.

Тэй метнула на него быстрый взгляд.

– Ты о себе?

– Я мелюзга. А вот ты для кого-то представляешь особый интерес. Ты слишком много знаешь, чтобы тебе дали привилегию улететь на самолете трансатлантическим рейсом. Ты баба умная, деньги любишь, друзей за тридцать сребреников продаешь. Кто знает, если тебе предложат больше, вдруг ты захочешь написать мемуары и упомянуть имена «святых» и «рулевых» нашей истории? На священные устои нашего государства замахиваться нельзя, дура!

– Заткнись, щенок! Как ты смеешь!

Тэй умолкла, почувствовав, как острое лезвие вонзилось ей в ребро.

– Еще только тявкни! Недолго тебе осталось мучиться! Я твой рок!

– Я не боюсь тебя!

– А мне плевать!

Тэй не могла оторвать взгляда от прищуренных, налитых кровью глаз.

– В застенках ФБР находится еще один наш общий друг. И от него я передам тебе лишний приветик на кончике этого ножа. Брэд Кейси жив. Когда меня вели на допрос, его вели с допроса. Он мне сказал, что они его будут держать там до тех пор, пока он не скажет, где спрятаны деньги. В эту минуту у него были забинтованы пальцы, ему вырвали ногти. Что с ним сделают сегодня, я не знаю, но они его будут мучить, пока он не умрет.

– Брэд ничего не знает о деньгах! – прошептала Тэй.

– Странно. А он ведете себя так, будто знает все, но не хочет говорить.

– Они издеваются над ним, а он над ними. Брэд хочет, чтобы его убили.

– Они это сделают. Можешь не сомневаться.

– Но тебя-то они пощадили.

– С какой стати? Я такой же смертник, как все наши, в том числе и ты. Тэй вздрогнула.

– От банды Дэйтлона, – продолжал Чико, – ничего не должно остаться. Даже воспоминаний. Это миф, легенда, сказка! Ею будут пугать детей, которые не слушаются маму с папой.

– Ты слишком умным стал с последней нашей встречи.

– Общался с очень умными людьми. Как только я очутился за решеткой, я решил главное. В первую очередь отомстить, если выживу. Тогда я еще не знал о гибели Криса…

– С чего ты взял, что вас выдали? Крис предупредил вас об опасности, вам нужно было уходить из коттеджа, а не дожидаться облавы. В этом виноваты в первую очередь вы сами. «Крайслер» заметили на нашей дороге. Ты не сменил машину, а поехал на «крайслере» прямо в коттедж!

– Но Крис был ранен, я не мог терять времени. Необходимо было срочно перевязать его. У него разошлись швы от падения.

– С тобой бессмысленно говорить! Тебе одурманили мозги.

– Человек, который имел со мной дело, не дурманил мне мозги. Он разговаривал со мной в лоб. Мы имели беседы один на один, ему нечего было хитрить со мной. Шеф федеральной полиции Мэлвис Бэрроу лично занимался мной, а не какой-то примитивный агент.

– То, что хотел Бэрроу, он не мог доверить ни одному агенту.

– Он хотел истребить банду до последнего человека, и он этого добился.

– Ты слишком наивен, чтобы все понять.

– Чего тут понимать?! Этого типа легко было понять. Меня встретил не мясник с закатанными рукавами, а человек в дорогом костюме с чашечкой кофе в руках. Меня усадили в кресло, Бэрроу допил кофе, закурил сигару и неторопливо заговорил: «Наверняка, дружок, ты знаешь, что ожидает каждого члена опасной банды, на счету которой десятки трупов. Ты готов умереть?»

Я ответил утвердительно и не лукавил. Мне плевать на все. Но Бэрроу все повернул по-своему. Он бросил мне газеты, где было сказано, что меня разорвало миной на кусочки. Затем показал фотографии Криса в морге и статью о его похоронах в Моллинсе.

Утренний допрос был закончен. Меня вернули в камеру, а вечером опять привели к Бэрроу.

– Подумал? – спросил он, пыхтя сигарой. – Дэйтлона и Шарлотту убили у кинотеатра. Ты помнишь, кто знал о походе Дэйтлона в кино? А теперь помозгуй, кто остался в живых?

Я у него спросил:

– Что вы от меня хотите?

Он усмехнулся и долго разглядывал меня, будто хотел вспомнить, где он мог меня видеть раньше. После долгой паузы он сказал:

– Заметь, дружок, я даже не спрашиваю твоего имени. У покойников нет имен. Ты уже взорвался. Я дал тебе небольшую отсрочку от смерти, чтобы кое-что узнать у тебя. Мне ясно, что ты парень смелый и смерти не боишься. Единственная польза, которую ты извлек от общения с Дэйтлоном, – это то, что научился у него мужеству. Ты парень решительный, и я не хочу тебя пугать. Я говорю честно, что живым мы тебя не оставим. Но хочу предложить тебе сделку.

Мне было не ясно, что он от меня хочет. Какой ему прок в моей жизни или смерти и зачем на меня тратить столько времени? Я спросил его об этом. Бэрроу продолжал ухмыляться.

– Я знаю, кто предал вашу организацию, и я дам тебе возможность отомстить предателю, но ты при этом погибнешь! Ты согласен?

Терять мне было нечего, а вот пришить предателя – это уже вопрос чести. Я мог только благодарить директора ФБР за его предложение. Я уже покойник и начинал портиться на свежем воздухе, пора было с этим делом покончить и уйти под землю со спокойной душой! И я ответил, что готов приступить к работе в ту же минуту.

– Молодец! – сказал Бэрроу. – Такими людьми Дэйтлон должен был гордиться. Ты внимательно прочел все газеты в камере?

– Я ответил: «Да».

– Но ты не встретил там имени Тэй Морган. Дама, которая пошла с Дэйтлоном в кино, исчезла! Нет, конечно же, она не исчезла. Она села в машину комиссара полиции, который устроил эту облаву по доносу Тэй Морган. Это она пришла к нему за сутки до событий и потребовала денежное вознаграждение за предательство. Комиссар держит ее у себя в управлении, и я не могу ее достать. Она находится под защитой закона, как осведомитель. Вот в этом и будет заключаться наша сделка. Я хочу уничтожить всю банду без исключения, и ты должен понять меня как представителя порядка, а тебе я предлагаю отомстить предателю, из-за которого погибли все члены синдиката. Мне кажется, что сделка справедливая и честная. Я ничего от тебя не утаил и был с тобой откровенен!

– Я всегда знал, что от тебя можно всего ожидать. Я никогда не верил тебе. Ты из ревности погубила столько людей! Из-за собственного эгоизма! Шефу ФБР я ответил, что готов выкопать тебя из-под земли и порезать на мелкие кусочки.

Бэрроу был доволен нашей сделкой и, угостив меня кофе, рассказал, как ты натравила людей Чарли Доккера на Люка и Стива и что с ними стало. Он очень долго смеялся, когда рассказывал, как сотни психов прыгали в ледяную воду канала за фальшивыми деньгами. Потонуло больше десяти человек. И в этом Бэрроу винит тебя, потому что операцию с отвлекающим маневром на фальшивку тоже придумала ты. Но он уверен, что деньги ты с собой не унесешь. Настоящие деньги! Легерт не дурак, он чует утечку. Ты захочешь за ними вернуться.

– Бэрроу кретин! Денег в стране давно уже нет! Они там, где должны быть! Они уже работают! Бэрроу тот человек, который мстит мне твоими руками. Ему плевать на тебя. Ему плевать, кто из банды жив, а кто нет. Он уже прославился. Ты прав только в одном. Он боится мемуаров, он боится меня больше всего на свете, потому что у меня на Бэрроу составлено такое досье, что оно отправит его на электрический стул. Я не хочу говорить о своем предательстве, тебе сейчас не понять сложностей этой запутанной игры, но когда-нибудь ты узнаешь об этом. Бэрроу тот человек, который давал нам нужную информацию и получал за это деньги, которые Крис брал в банках Чикаго. Он был доволен до тех пор, пока его не прижало правительство. И он понял, что у него остался только один выход – уничтожить всех до единого, чтобы никто не мог ткнуть в него пальцем. Он трус! Он и сейчас сидит и дрожит. Он ждет развязки.

– Ты сумасшедшая, Тэй, если пошла против такого человека, как Бэрроу.

Чико взглянуло на часы.

– О! Мы уже над Атлантикой. Нашей беседе приходит конец.

У Тэй на лбу выступили капельки пота.

– Ты хочешь меня убить?

– Нет. Погибнут все. Бэрроу понимал, что бумаги ты возьмешь с собой. Если я убью тебя, то, значит, сам смогу воспользоваться бумагами. Бэрроу сказал, что раз я не взорвался в коттедже, значит, взорвусь в самолете. Меня привезли сюда за час до твоего приезда и вручили чемоданчик с динамитом. Экипаж был предупрежден, что в самолете полетит специальный агент. Меня до отлета заперли в туалетной комнате. Старый Легерт слишком ленив, чтобы проверять самолет. Он и не подозревает, что все его планы и дела известны в ФБР в мельчайших подробностях. Вплоть до того, что место, на котором я сижу, было закуплено заранее, Бэрроу знал, на каком кресле ты будешь сидеть. Вот так, мадам медуза! Пойдешь ты на корм акулам!

– Где чемодан с бомбой? На Тэй лица не было.

– Где положено. Тикает вместе с моими часами. Вместе и остановятся.

– Но в самолете люди!

– Кому какое до этого дело?

Тэй терялась, она не могла найти нужную струнку.

– Послушай, Чико. Ты должен пойти в багажное отделение, взять чемодан с бомбой, разбить окно и выкинуть его.

– Я хочу твоей смерти, и мне жить на этом свете незачем. На прощание скажу тебе, что меня зовут не Чико, а Арчи. Арчибальд Уэйн. Уэйн по матери. Отец в протоколах отсутствует.

– Уэйн? А Джерри Уэйн?

– Был такой ублюдок! Брат моей матери.

У Тэй задрожал голос.

– Арчи, миленький, выброси бомбу, пока не поздно!

– Нет!

– Твою мать звали Луиза Уэйн?

– Откуда ты знаешь? Ее убили!

– Ее обили машиной. Ее сбил родной брат Мэлвиса Бэрроу.

Тэй высыпала содержимое сумки себе на колени. Дрожащими руками она взяла один из конвертов, достала из него фотографию и подала мальчишке. На снимке была изображена влюбленная парочка, стоящая на носу яхты.

– Кто это? – спросила Тэй.

– Моя мать!

– Кто рядом?

Арчи нахмурил брови.

– Это Мэлвис Бэрроу.

– Это твой отец. Вот кому ты должен мстить за мать и за свою неудавшуюся жизнь.

Чико превратился в Арчи Уэйна, а Арчи Уэйн в Арчибальда Бэрроу. Все это произошло в одну секунду.

Мать и этот подонок? Нет, это невозможно! Он на мгновение закрыл глаза и вспомнил, как мать страдала по этому человеку, как она мучилась и…

– Нет! – закричал он, вскакивая с места. – Нет! Только не это!

Пассажиры испуганно оглядывались.

Часы и фотография упали на ковровую дорожку. Арчи вылетел в проход и побежал в конец самолета. Каблук его ботинка раздавил стекло золотого амулета. На секунду он остановился, вернулся назад и поднял часы. Золотая стрелка секундомера продолжала свой бег. Он прижал часы к груди и ринулся в хвостовую часть самолета.

Тэй уже ничего не могла сделать, она поняла, что опоздала. Она пожалела о том, что не сказала мальчишке настоящую правду. Правду, которую никому не суждено узнать!

На следующий день утренний выпуск всех филиалов «Нью-Йорк стар» первым сообщил о трагедии, произошедшей над Атлантикой.

По решению нового редактора газеты, первые полосы теперь отдавали политическим событиям страны, а происшествия занимали предпоследнюю, седьмую, полосу. Но тем не менее Майкл Кэрр начинал просмотр собственного издания именно с этой полосы.

Заметка была скромной, и мало кто обратил на нее внимание. Кэрр взял в руки карандаш и, ведя им по строкам, читал вслух.

"Вчера северо-восточнее Багамских островов в 15 часов 30 минут по местному времени рыбаки, находившиеся в море, заметили яркую вспышку и услышали сильный грохот над головой. В то же время оборвалась связь между самолетом, следовавшим трансатлантическим рейсом Чикаго – Рим, и чикагским аэропортом. По данным службы связи, в этот час лайнер должен был находиться в районе Багамских островов. Ввиду того, что самолет в момент катастрофы пролетал над океаном, расследование его гибели стало невозможным.

Председатель итальянской авиакомпании Марчелло Гаранози и старший диспетчер аэропорта Филипп Стрэн пытаются доказать, что взрыв самолета мог произойти только от динамита, подложенного в самолет. Следствие предложено провести в аэропорту Чикаго. Ведет следствие теперь уже прославившийся на всю страну своей твердой рукой шеф ФБР Мэлвис Бэрроу. Тот самый, который раздавил банду знаменитого Дэйтлона-банкира одним мощным ударом. Суперполицейский на встрече с журналистами высказал мнение, что взрыв – если он вообще имел место, а не почудился рыбакам – полностью лежит на совести итальянской авиакомпании. Он считает ошибочным мнение, будто в лайнер была подложена бомба. Это противоречит здравому смыслу – закладывать динамит в мирный самолет, на борту которого находились 32 пассажира, среди которых, как подчеркнул Бэрроу, не значились ни политические деятели, ни военные чины, ни работники спецслужб, ни курьеры с секретной информацией.

Таким образом, по мнению шефа Федеральной полиции, вряд ли даже сумасшедшему взбредет в голову идея подкладывать бомбу в самолет, чтобы взорвать несколько мелких коммерсантов, итальянских туристов и детей. Это, по меньшей мере, бессмысленное и рискованное мероприятие.

Губернатор штата Линдон Бэйн счел дальнейшее расследование нецелесообразным".