Охота на демиурга

Храм Айли, в котором проходили венчания и прочие жизнеутверждающие обряды, был белым, как снег, с тремя золотыми куполами, напоминающими православные. Только колоколов тут не было - в храме Айли играли на маленьких флейтах.

Стоящий напротив него храм Дариды, напротив, был тёмно-серым, грустным, но всё равно очень величественным. Вместо куполов - просто башенки, уходящие в небо, как стрелы, с выложенными на крыше тёмными камнями, блестящими на солнце. Окна, в отличие от храма Айли, где они были широкими и почти круглыми, словно стремились к небу, как и башни - узкие, длинные, с матовыми стёклами, они напоминали мне окна в готических храмах. Здесь никого не женили и не "крестили", только отпевали мёртвых. А ещё у жрецов Дариды можно было попросить помощи в беде, утешения, временного пристанища. В общем, они играли роль своеобразной "психологической помощи", тогда как Айли была богиней праздника, радости и торжества жизни. В её храмах нищие и убогие не искали помощи, в отличие от храмов Дариды.

Жизнь и Смерть, Свет и Тьма. Они стояли напротив друг друга, на разных концах площади, разделяя её на две части. На территории Дариды не было никаких торговых рядов и площадок для танцев, в отличие от части площади, "принадлежащей" Айли.

Здесь уже готовились ко дню рождения императора. Людей зазывали в цирк "на увлекательное представление для взрослых и детей", в торговые ряды "за фруктами, свежим мясом и вкусными пышными пирогами", рекламировались вечерние танцы и костюмированные балы, банкеты, выставки, различные поделки с разных концов Эрамира. А ещё, к нашему общему с Ленни восторгу, здесь стояла огромная карусель с деревянными лошадками, куда мы сообща и потащили Рыма.

Вы думаете, он сопротивлялся? Ничуть! Брат словно вспомнил детство, когда мы с ним ходили в парк аттракционов и катались на всём, пока не заканчивались деньги или не начинало тошнить. Я обычно сдавалась первой, а Олег мог кружиться, вертеться, кататься, летать и падать до бесконечности.

Ленни визжала от восторга, когда смотритель карусели завёл её специально для нас троих - почему-то в это время желающих покататься ещё не было, видимо, все собирались ближе к вечеру - и понеслось.

Мы тоже смеялись, особенно глядя на Ленни. Сейчас казалось, что ей действительно пятнадцать, если не меньше. Щёки девочки раскраснелись, в глазах - бешеная радость, растрепавшиеся волосы на солнце отливали рыжиной, как будто радовались вместе с хозяйкой.

Смотритель так хорошо раскочегарил карусель, что у меня подкосились ноги, когда я спрыгнула со своей деревянной лошадки.

- Осторожнее, Лиша! - покачал головой Рым, подхватывая меня на руки.

Я, захихикав, сказала:

- Ради того, чтобы меня носили на руках, я готова ещё пару раз прокатиться на этой карусели!

- Нет уж, - усмехнулся брат. - Помню я, как мы с тобой наелись мороженого, а потом пошли на американские горки...

- Ой, нет, - я поморщилась, - лучше даже не вспоминай.

- А что такое американские горки? - с интересом спросила Ленни. В отличие от меня, она прекрасно держалась на ногах.

Мы с Рымом принялись рассказывать: перебивая друг друга, вспоминали различные истории, связанные с парком аттракционов и нашим детством, пока Ленни вдруг не указала на один из торговых лотков, воскликнув:

- О! Молочный коктейль! Хочу молочный коктейль!

И действительно - это был лоток молочника, который с улыбкой смотрел на восторженную Ленни, принявшуюся с увлечением читать список с перечислением возможных начинок.

- Рым, - я хихикнула, - ребёнок хочет коктейль. Купим?

- Она не больше ребёнок, чем ты, - улыбнулся брат, выгребая из карманов мелочь. Я покачала головой и хотела возразить, но Рым уже шептал, наклонившись к моему уху:

- Я знаю, Лиша. Я ведь помню всё. Когда я умер, ты попрощалась с детством навсегда. Я знаю, что только рядом со мной ты вновь начинаешь чувствовать себя ребёнком. Так, возможно, с Ленни происходит то же самое? Рядом с нами она вспоминает о том, что в мире есть не только горе, но и радость?

Я не успела ответить, да и осмыслить вопрос - маленькая Тень, на секунду оторвавшись от изучения списка молочных коктейлей, уверенно заявила:

- Я буду малиновый! Это мой любимый.

- И мой, - сказали мы с Рымом, переглянувшись.

- Какие вы единодушные, - дружелюбно улыбнулся молочник, открывая свой лоток-холодильник, откуда сразу же повалил пар. Ленни радостно запрыгала, брат начал отсчитывать мелочь, а я, оглядевшись по сторонам, вдруг заметила бегущего к нам со всех ног Тора.

- Ры-ы-ым, - протянула я, смотря на взмыленного гнома, - думаю, нам понадобится четыре молочных коктейля. Хотя я не знаю, любит ли он малиновый так же, как люблю его я.

- Что? - брат, обернувшись, тоже сразу обнаружил Торгиса, который был уже совсем близко от нас.

В рыжей бороде гнома блестели капельки пота, щёки, нос и лоб были красными, но тем не менее, вид у него был совершенно счастливый.

- Командир! - воскликнул гном, останавливаясь возле нас с Рымом. - Линн! Ленни! Меня взяли в лавку мастера Дарта!!

- Ого, - сказали хором мы трое. Тор радостно закивал.

- Да-да! Мастер Дарт вообще-то эльф, причём светлый, он очень удивился, когда узнал про то, что я того... этого... с деревом работаю! И взял меня на испытательный срок!

- Как замечательно, Тор! - Ленни, подпрыгнув, захлопала в ладоши, я засмеялась и кивнула, а Рым положил свою большую зелёную ладонь на плечо гнома и сказал:

- Поздравляю. Надеюсь, у тебя всё получится, ты ведь так этого хотел. А теперь... хочешь молочный коктейль?

- Э-э-э... - неуверенно протянул Тор, покосился на Ленни, улыбнулся, хмыкнул и ответил:

- Я бы лучше пива выпил, честно говоря!

- Рым, я там лоток видела, - я махнула рукой в сторону от палатки молочника, где толпилась целая куча мужчин разных рас, возраста и степени подпития.

Ещё через полчаса блуждания по этой ярмарке к нам присоединились Милли, Браш и Бугалон. Все трое сияли, как начищенные самовары, особенно эльфийка.

- Есть! - она замахала каким-то листочком ещё издалека. - Я получила...

- Тс-с-с! - шикнул на неё Браш, пихнув Милли локтём в бок. Действительно, не нужно орать на всю площадь о том, что у тебя есть разрешение на встречу с императором и его личным магом.

- Завтра в одиннадцать утра, - шёпотом сообщила Милли, приблизившись. - Пропуск на семерых.

- Тяжело было получить? - поинтересовалась я, глядя, как Эмиландил бережно сворачивает бумажку и прячет её к себе в сумку.

- Да нет, - пожала плечами эльфийка. - Тем более, что Аравейн уже откуда-то знает о нашем приезде, поэтому предупредил главного дворцового управляющего, чтобы нам сделали разрешение.

Услышав это, Ленни хмыкнула.

- В общем, всё было сравнительно быстро, - продолжила Милли. - Мы гораздо дольше ждали, пока управляющий соизволит закончить свою трапезу - у него как раз был обеденный перерыв, когда мы пришли - и посмотрит на наши физиономии. Так что... завтра пойдём во дворец.

Я, вздохнув, повернулась к Рыму.

Наверное, только он один был способен понять сейчас, что я чувствую. Ну и, возможно, Ленни.

- Не бойся, маленькая. Всё будет хорошо, - шепнул брат, ободряюще погладив меня по плечу.

Я улыбнулась и в тот момент вдруг поймала взгляд Ленни.

"Помнишь, в чём сила демиурга, Линн? - её голос в моей голове свернулся в ласковый, пушистый комочек. - Это сила веры. И ты сейчас просто верь - всё получится. Вы с братом никогда не расстанетесь. Верь, Линн".

Я не нашлась с ответом. Просто кивнула.

***

Это была очень тяжёлая ночь.

Нет, вовсе не потому, что мы сидели в кабаке допоздна. Как раз наоборот - мы вернулись в трактир довольно рано, потому что все по-прежнему были уставшими и дико хотели спать. Да и по Лианору гуляли долго. Поэтому, поужинав, направились в комнаты и почти сразу легли спать.

Я тоже очень хотела уже отправиться в царство Морфея, но не могла.

Знаете, так бывает, когда на ночь выпьешь слишком много кофе. Глаза слипаются, постоянно зеваешь, но при этом сердце колотится так, будто мечтает из груди выскочить и зажить собственной жизнью. Невозможно спать с таким отбойным молотком в центре организма.

И сейчас я чувствовала себя примерно так же. Только к бешено колотящемуся сердцу прибавлялась кружащаяся голова, которая была готова лопнуть от дикого количества странных, путаных мыслей, горечь во рту, рези в глазах и животе, а ещё почему-то странное желание побиться головой о стену.

Я пыталась успокоиться, кусала краешек одеяла, чтобы не издать ни звука, и отчаянно боялась, что это всё почувствует Ленни. Бедная девочка... у неё и так куча проблем, незачем ещё и мои добавлять.

Вы наверняка смотрели такой фильм - "Эффект бабочки"? Возможно, я удивлю вас, если скажу, что он мне очень не нравится?

В любом фильме или книге, да и вообще в любой истории, должна быть суть. Основная мысль, если хотите, мораль. Иногда её можно выразить в одной фразе, иногда нельзя, но дело не в этом. Смотря этот фильм, я всё время ждала, когда главный герой наконец догадается, что то, чем он занимается на протяжении всей истории - бессмысленно?

Просто потому, что нельзя исправить то, в чём ты не виноват.

Правда же, есть вещи, которые не слишком-то зависят от тебя лично? Цунами, стихийные бедствия, теракты, эпидемия гриппа зимой, брошенные дети, бездомные животные. Исправить это ты не можешь, потому что ты в этом не виноват. Ты можешь только помочь. А это разные вещи.

К чему я всё это говорю? Да к тому, что у меня совершенно другая ситуация. Я виновата, действительно виновата во всём, что случилось. Только я, я одна! Значит, я могу это исправить? Так должно быть, непременно, должно.

Мне стало невыносимо дышать. Я встала, покосилась на мирно сопящих Ленни и Эмиландил и вышла на балкон.

Над Эрамиром светила местная луна - круглая и абсолютно белая, только по краю чуть голубоватая. И без всяких кратеров. Как большая дырка в небе.

Я думала, мне станет легче, но я ошиблась. Воздух, прохладный и невесомый, должен был остудить мою разгорячённую кожу, уменьшить душевную боль, подарить хотя бы капельку спокойствия. Но вместо этого пространство будто ударило меня под дых, я согнулась пополам от адской, обжигающей боли и еле слышно застонала.

Чьи-то руки легли на плечи, сжали их и потянули меня вверх, заставив выпрямиться.

- Это Эрамир, Линн, - голос маленькой Тени дрожал, - он начинает чувствовать тебя по-настоящему. Так и должно было случиться. Ты ведь провела обряд Слияния, впустила в себя Рыма и сама проникла в него. Поэтому мир начинает чувствовать своего демиурга.

- И теперь я сойду с ума? - спросила я, поворачиваясь лицом к Ленни.

Сейчас, в ослепительно белой ночной рубашке до самого пола, купленной нами специально для неё в городе, с распущенными волосами и блестящими, серьёзными тёмными глазами девочка казалась мне сказочно красивой. Почти как Эллейн. И кожа - очень прозрачная, я никогда не видела такой у других людей.

Вместо ответа Ленни покачала головой, а затем, подняв руку, сняла со своей шеи какой-то странный амулет. Это был кристалл в форме ромба, сверкающий мягким и странно знакомым ярко-голубым светом, который словно проникал мне в самую душу.

Через секунду девочка надела амулет мне на шею. Удивительно - но в тот миг, когда кристалл коснулся моей кожи, я почувствовала себя лучше. Исчезла горечь, рези, сердцебиение постепенно восстанавливалось.

- Нет, - Ленни опять покачала головой и улыбнулась. - Не сойдёшь. Всё будет хорошо.

Я подняла руку и дотронулась кончиками пальцев до странного кристалла. Словно почувствовав моё прикосновение, он вспыхнул ещё ярче.

- Что это за амулет?

- Он принадлежал Эллейн, - ответила Ленни и, увидев, что я вздрогнула, рассмеялась. - Не волнуйся, в нём нет ничего плохого. Я украла его перед нашим побегом. Он сейчас тебе нужнее, чем мне.

- А что он делает?

Ленни вздохнула.

- Ничего.

- Совсем? - я нахмурилась. - Но тогда почему я почувствовала себя лучше, когда ты надела его мне на шею?

Сапфировые огни амулета отражались в глазах девочки, и казалось, будто на дне её зрачков пляшут маленькие костерки. А ещё... ещё я наконец вспомнила, где видела этот ярко-голубой цвет.

Хранитель.

- Я не могу помочь тебе, Линн, - шепнула Ленни, шагнув ближе и взяв меня за руку. - Но есть один человек, который может. Пожалуйста, не торопись. Ты всё узнаешь... в своё время.

Она отпустила мои руки и огляделась.

- Я укутала Милли сонным заклинанием, чтобы она не проснулась, пока мы тут разговариваем, - Ленни кивнула на комнату. - Но скоро заклинание развеется, поэтому тебе лучше идти в постель.

- Хорошо, - я кивнула. - А ты?

- Мне нужно уйти.

- Что? - я, кажется, от удивления даже немного подпрыгнула. - Куда?! Ленни...

Она лишь печально улыбнулась.

- Не волнуйся, всё будет хорошо. Я обещаю, что вернусь к утру. Но сейчас я кое-кому нужна.

Я смотрела на Ленни и недоумевала. Уйти... Посреди ночи? Я действительно очень многого не знаю об этой девочке.

- Я расскажу. Я всё расскажу тебе. Обещаю, - она сказала это с такой искренностью в голосе, что я просто не могла не поверить. - Обо всём, что ты только захочешь узнать - о родителях, об Эллейн... Обо всём. Только, пожалуйста, отпусти меня сейчас.

- Я не понимаю, - я нахмурилась. - Для чего ты просишь разрешения? Ты ведь можешь исчезнуть и так.

- Мне важно, чтобы ты меня отпустила. Если ты скажешь - нет, я не уйду, Линн.

Я вздохнула, а потом обняла её изо всех сил.

Меня тут же окутало облаком из чужих эмоций - нежных, ласковых, мягких и преданных.

- Иди, - шепнула я, погладив её по спине, и услышала еле слышный вздох и слова:

- Спасибо, Линн.

А потом Ленни просто растворилась в воздухе, оставив в моих объятиях лишь пустоту.

Но пустота была только там - в моих руках.

Но не в сердце.

За пределами повествования

... Все тёмные и светлые эльфы тщательно хранят свои секреты и редко выдают их чужакам, особенно людям. Одной из самых загадочных фигур прошлого является тёмноэльфийский предсказатель по имени Альгиус, исчезнувший ещё при императоре Интамаре. Одну из легенд о нём автору сей книги поведал советник Повелителя. Согласно этой легенде, Альгиус был не только предсказателем, но и искусным кузнецом. И доныне в сокровищнице Повелителя хранится оружие, выкованное рукой Альгиуса, и считается оно самым дорогим и ценным, поскольку никогда не теряет остроты. Да и тот, кто носит с собой оружие, сделанное Альгиусом, по легенде не может промахнуться. Какую магию использовал предсказатель, чтобы добиться такого результата, непонятно даже эльфам.

Является эта легенда правдой или нет, сказать сложно, поскольку пробраться в сокровищницу Повелителя, чтобы убедиться в достоверности, не представляется возможным.

"Тёмные эльфы. Факты, мифы и легенды", императорская библиотека

У Эдигора болело сердце, когда он слушал звуки, доносящиеся со двора. Там, возле входа в замок, Аравейн бился с Эллейн. Всего тридцать секунд, но за это время император весь извёлся. И, что было для него ужаснее всего, он волновался не только за наставника, но и за Эллейн.

Когда Эдигор думал о ней, он почти забывал о своей ране и о той боли, что мучила его всё это время. Аравейн избавил его от яда, но не от страданий - даже магия наставника не всегда действовала на императора, и в этот раз ему пришлось довольствоваться обычным травяным настоем, который не слишком-то помогал.

Однако помогало другое. Думая об Элли, Эдигор совсем забывал о боли, будто разрывающей его грудь изнутри.

Он не сердился на неё. Да, несмотря на то, что Эллейн пыталась убить его - Эдигор не сердился. Он не мог ненавидеть её.

Все эти годы император использовал дар девушки, давал ей самые невероятные, самые сложные задания. Она была незаменима для Люка и всей Тайной службы. Замечательный разведчик и шпион. Аравейн предупреждал, что это всё может плохо кончиться. Да, наставник оказался прав, впрочем, как и всегда.

В конце концов, именно Эдигор несколько лет назад, когда Эллейн познакомилась с человеком по имени Иборг, попросил девушку соблазнить главу реформаторов. Именно этот мирнариец был центральной фигурой на шахматной доске, пауком, плетущим свою паутину из тайных обществ, заговоров и диверсий. Элли смогла выяснить так много, только пройдя через спальню Иборга.

Император вспомнил, как она появилась в тот день в его комнате - вся дрожащая, с растрёпанными волосами, бледная, в глазах - отчаяние и ужас.

Минут пятнадцать Эдигор не мог добиться от Эллейн даже слова. Она просто лежала у него на руках и беззвучно плакала.

- Я чувствую себя такой грязной, - наконец прошептала Элли. - Как шлюха...

Она вновь зарыдала, а Эдигор в это время мысленно ругал себя самыми нехорошими словами.

Император всё понял. Что случилось и почему Эллейн так рыдает. Но ведь он сам просил её... сам требовал, чтобы девушка добыла эти сведения, которые Элли сейчас шёпотом рассказывала, каждую минуту прерываясь на отчаянные рыдания.

Эдигор наконец узнал, каким именно образом Иборг осуществляет контроль над абсолютно всеми тайными мирнарийскими обществами. Узнал, сколько их всего и как они называются, сколько человек объединяют. Узнал... но какой ценой?

Он тогда даже не смог попросить у Элли прощения. Впрочем, не смог он этого сделать и позже, ведь ещё не раз девушка появлялась в его спальне в похожем состоянии и рассказывала о том, что узнала, сквозь слёзы. Через полгода Эллейн поведала о том, что Иборг тоже Тень. Эдигор помнил этот день так, будто он был вчера - именно тогда он впервые увидел, что Элли сочувствует Иборгу.

И теперь императору было сложно винить только её во всём, что случилось. Он и сам был жесток. Впрочем, Эдигор всю жизнь ставил государственные интересы выше личных и предупреждал Эллейн об этом. Он всегда жертвовал собой, и требовал такой жертвенности и от других.

Аравейн осуждал императора за то, на что тот обрёк девушку. Он почему-то всегда очень хорошо относился к Элли. С самого первого дня, как она появилась в замке. С удовольствием учил её магии, часами гулял с ней в парке, когда Эдигор был занят. И теперь ему, вполне возможно, было не легче, чем императору.

Эдигор усмехнулся. Кто кого предал - вот вопрос. Эллейн его? Или всё же он девушку? Как раз в тот день, когда попросил её соблазнить Иборга, а позже даже не попросил прощения и не сказал: "Оставь. Не нужно переступать через саму себя, втаптывать в грязь, уничтожать личность".

- Тебе не противно? - спросила Элли однажды, когда Эдигор целовал её.

- Что? - не понял император.

- Не противно быть со мной? - повторила она, опустив глаза. - Ты же знаешь, что я сплю с Иборгом. Тебе не противно, Эд?

Тогда он смог только пробормотать: "Нет, ну что ты, Элли" и постараться утешить девушку объятиями и поцелуями.

Теперь Эдигор хотел бы вернуться туда, в тот самый день, когда он впервые попросил Эллейн соблазнить главу реформаторов, и исправить свою ошибку.

В отличие от императора, Иборг никогда не использовал Эллейн, всегда был с ней откровенен и честен, а однажды девушка вообще сказала, что он любит её. Тогда Эдигор не обратил внимание на это замечание, его волновала только информация о тайных обществах и их планах, а не чувства Иборга.

Что ж, Эллейн сделала свой выбор не в пользу императора. И он понимал её. Возможно, девушке просто захотелось быть любимой и не делить свою постель с двумя мужчинами.

Поэтому в сердце Эдигора не было ненависти к Эллейн.

Тихие шаги вторглись в сознание императора, заставили его сердце тревожно сжаться... но через секунду он уже успокоился, когда понял, что это была не та, которую он так хотел бы видеть.

В спальню Эдигора вошла Дориана.

- Что ты здесь делаешь? - тихим и хриплым голосом спросил он, открыв глаза. Девушка была очень бледной, она кусала губы, серые глаза тревожно блестели.

- Я просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, - ответила Ана жалобно. - Я ведь не могу почувствовать тебя, а по эмоциям других людей ничего не понять.

- Со мной всё будет в порядке, - ответил Эдигор, вновь закрывая глаза. - Не пойму, чего ты так беспокоишься, ведь Аравейн...

- Да потому что я люблю тебя, дурак!

Если бы у императора было больше сил, он бы подпрыгнул на постели - так громко крикнула Дориана. Но сил у него хватило лишь на то, чтобы резко распахнуть глаза, покоситься на свою жену, побледневшую ещё сильнее, и переспросить:

- Что ты?

Теперь Ана покраснела.

- Люблю тебя, - буркнула девушка, но глаз не отвела.

А Эдигор смотрел на неё и думал о том, что, возможно, судьба дала ему второй шанс. Он не смог сделать счастливой Элли, даже наоборот, принёс ей ещё больше горя. И теперь он должен постараться, чтобы не обидеть Дориану.

- Иди сюда, - сказал Эдигор, улыбнувшись.

- Куда? - спросила девушка испуганно.

- Сюда, - повторил император, для наглядности похлопав рукой по поверхности постели рядом с собой.

Взгляд Аны стал ещё испуганнее, но потом девушка всё же подчинилась - подошла и села рядом. И слегка вздрогнула, когда Эдигор взял её за руку.

- И давно ты меня любишь, Ана?

Император смотрел на свою жену спокойно и ласково, и Дориана чувствовала, как постепенно отступает волнение, уходит страх.

- Мне кажется, с самого первого дня. Только тогда я была слишком маленькой и не понимала этого. Эд... - девушка запнулась и закусила губу, о чём-то напряжённо размышляя.

- Что? - спросил Эдигор, ласково сжав руку Аны.

- Я... могу стать тебе настоящей женой? Как Лу для Люка?

Император рассмеялся.

- Ана, ты стала моей настоящей женой ещё восемь лет назад.

- Ты знаешь, что я имею в виду, не притворяйся! - буркнула девушка, так забавно надувшись, что Эдигор не выдержал - превозмогая боль, приподнялся и поцеловал Ану.

Для неё это был самый первый в жизни поцелуй - если не считать того, в день свадьбы - поэтому Дориана вздрогнула всем телом и чуть не свалилась с кровати.

Девушка никак не ожидала, что её охватит столько странных, неведомых прежде чувств - и если раньше такое бывало с ней в минуты, когда рядом находилось слишком много народу, и чувства были чужими, то теперь они были только её собственными.

- Это ты имеешь в виду? - улыбнулся Эдигор, целуя Ану сначала в один уголок губ, а затем в другой.

- Да, - девушка была не уверена, что произнесла это слово, в таком она пребывала смятении. Но, во всяком случае, Дориана это слово подумала.

Император, чувствуя, что ещё немного - и он потеряет сознание от боли - обнял свою жену и вместе с ней осторожно лёг на постель, постаравшись пристроить девушку так, чтобы она не давила ему на рану.

- В тот день, когда я приехал просить твоей руки у императора Басада, я обещал ему одну вещь, - тихо сказал Эдигор, приподняв подбородок Аны ласковым прикосновением руки, чтобы посмотреть ей в глаза. - Я обещал твоему отцу, что не трону тебя, пока ты сама ко мне не придёшь. Я не хотел, чтобы твоя жизнь в моей стране стала кошмаром с самого первого дня. Я надеялся, что со временем ты поймёшь и смиришься, но я даже не надеялся, что ты сможешь меня полюбить.

- А ты? - спросила Ана, прижимаясь щекой к груди Эдигора. - Ты... любишь меня?

Несколько секунд император молчал.

- Мне сложно ответить на твой вопрос, милая. Что вообще такое любовь, Ана? Если это - желание сделать человека счастливым, беречь его и защищать ото всех бед, то да, люблю.

- Пожалуйста, обещай, что не будешь меня обманывать, - прошептала девушка. - Если полюбишь другую, скажи. Если...

- Обещаю, - прервал пламенную речь Дорианы император. - Я никогда не буду обманывать тебя, милая.

Счастливо улыбнувшись, Ана прижалась к Эдигору всем телом и закрыла глаза.

С тех пор он держал своё слово. Дориана стала для императора не только женой, но и верным соратником, хорошим другом.

А ещё Ана была настоящей императрицей. Такой, какую Эдигор всегда хотел видеть рядом с собой. И, возможно, он даже мог бы сказать, что любит её, если бы не непонятная тоска, иногда терзавшая сердце.

Спустя месяц после покушения, когда Эдигор уже выздоровел окончательно, Аравейн попросил его прийти к нему в комнаты после заката, чтобы обсудить один деликатный вопрос. Император обрадовался этому приглашению - он почти не общался с наставником с того самого дня, как Эллейн навсегда покинула замок, и Эдигору было что обсудить с Аравейном.

Однако, когда он после заката пришёл в покои мага, оказалось, что наставник не один.

Посреди комнаты стояла девочка. Лет четырнадцати-пятнадцати на вид, темноволосая и темноглазая, она почему-то страшно нервничала, а, увидев Эдигора, покраснела до самых корней волос.

- Добрый вечер, - поздоровался император и перевёл вопросительный взгляд на наставника. - Аравейн?

- Ваше величество, - маг чуть наклонил голову, - я попросил вас прийти, потому что хотел кое с кем познакомить. Это Ленни, ученица леди Эллейн.

Эдигор, недоумевая, рассматривал девочку, склонившуюся в тот момент по-настоящему почтительно и грациозно. Ничуть не хуже, чем сама Эллейн. Только вот что значит - ученица?..

- И Ленни - тоже Тень, ваше величество.

В этот момент девочка подняла голову, и император вздрогнул - такой вызов был в глазах Ленни, словно она заранее готовилась к страшной и кровопролитной битве.

- Эллейн нашла меня очень давно, - сказала девочка, по-прежнему смотря императору в глаза. - Убила моего отца и забрала из дома. Она держала меня в одной заброшенной хижине посреди леса на севере Эрамира, а пару недель назад перевезла в убежище к реформаторам. Я научилась переноситься буквально на днях...

- Зачем ты пришла? - перебив Ленни, спросил Эдигор.

Её губы чуть дрогнули.

- Потому что я ненавижу Эллейн, - ответила девочка тихо, но решительно. - Я знаю, что она сделала, ваше величество. Она работала на вас, а потом попыталась убить. Я хотела предупредить, пыталась научиться переноситься раньше, но тогда не получилось. Позвольте мне занять место Эллейн, ваше величество. Я могу помочь вам. Собирать информацию, как и она.

- Спать с Иборгом? - хмыкнул Эдигор. - Ты знаешь, что она делала это, ведь так? Ты тоже хочешь?

Ленни покачала головой.

- Мне незачем. Эллейн доверяет мне. Наверное, так же, как вы доверяли ей, ваше величество, вы ведь позволили ей подобраться так близко к себе. И к господину Аравейну. Эллейн любит меня, считает своей дочерью. Она всё расскажет сама.

Несколько секунд Эдигор рассматривал Ленни - решительный взгляд, упрямо поджатые губы, чуть подрагивающие кончики пальцев на руках, выдающие тщательно скрываемое волнение...

- Что ты умеешь?

- То же, что и Эллейн, ваше величество. Немного хуже, но это временно. Господин Аравейн обещал помочь.

Эдигор обернулся к наставнику.

- Ты считаешь, что одной Тени нам было недостаточно? - спросил он прямо.

Аравейн изумил императора.

- Ленни не подведёт, ваше величество. Я готов ответить своей жизнью.

Эдигор нахмурился. Чем же так поразила мага эта девчонка, что он готов поручиться за неё?

Если только...

- Хорошо, - кивнул император. - Ты можешь прийти сюда завтра утром, часов в десять? Я познакомлю тебя с герцогом Кроссом. Это...

- Я знаю, кто такой Люк Кросс, ваше величество, - усмехнулась Ленни. - Я приду завтра. А теперь мне нужно вернуться к реформаторам.

- Иди, - сказал Эдигор, и девчонка тут же растворилась в воздухе.

Несколько мгновений после её исчезновения в комнате царила тишина.

- Ваше величество...

- Могу я спросить тебя, Аравейн? - перебил наставника император, поворачиваясь к нему лицом. Маг прищурился.

- Да, конечно. Спрашивайте.

- У одного и того же человека может быть много имён, верно? - усмехнулся Эдигор. - Взять, например, тебя. Однажды я услышал, как Элли назвала тебя Вейном. Что это было, скажи? Просто ласковое сокращение из уст любимой ученицы или нечто иное? И какое имя значит для тебя больше, Аравейн? Это... или то?

Сапфировые глаза мага странно сверкнули.

- Значат не имена, ваше величество. Значат люди.

- Хорошо, - кивнул Эдигор. - Тогда ответь на мой вопрос в этом контексте.

Второй раз за сегодняшний день Аравейн поразил императора - маг сделал несколько шагов вперёд и положил ладони на плечи Эдигора.

- Я люблю вас, как сына, ваше величество. И никогда не предам. И не подведу.

Несколько секунд император молчал, вглядываясь в глаза наставника.

- Я верю тебе, - сказал, наконец, Эдигор, и, отвернувшись, зашагал прочь из комнаты.

Уже на пороге он остановился и, чуть повернув голову, бросил через плечо:

- Кстати... если бы у нас с Эллейн действительно была дочь, возможно, она была бы похожа на Ленни.

Когда император скрылся за дверью, Аравейн усмехнулся, а висящее на стене странное зеркало, где тут же заклубилась тьма, буркнуло:

- Я так и знала, что он догадается.

- Мой мальчик, - засмеялся наставник императора. Зеркало укоризненно вздохнуло.

- Какой же ты с некоторых пор стал сентиментальный, Вейн...

Но маг только отмахнулся.

Люку пришлась по вкусу замена Эллейн. Правда, в отличие от последней, Ленни никогда не рассказывала, как именно она добывала те или иные сведения, но это и не требовалось - она не подводила императора ни разу, как и обещал Аравейн. С помощью этой девочки Эдигор сумел обезвредить два тайных мирнарийских общества, находящихся на территории Эрамира, а император Басад - целых пять.

Никому, кроме Аравейна, Эдигора и Люка Ленни не показывалась. Даже являться перед светлые очи Луламэй девочка отказалась наотрез.

- Если информация обо мне попадёт не в те руки, Эллейн сделает из меня котлету, - пояснила Ленни герцогу Кроссу.

- Но Лу...

- Я же сказала - нет.

С момента последнего покушения на императора прошло ровно два года, когда Дориана сообщила мужу, что ждёт ребёнка. И почти сразу Аравейн смог определить, что родится мальчик. Радости императорской четы не было предела - они очень ждали этого дня с того самого момента, как год назад принцесса Луламэй родила свою первую дочь.

Первые месяцы беременности Дорианы проходили очень тяжело, Аравейн практически не отходил от императрицы, пичкая её разнообразными травяными настоями. Опасность потерять наследника престола миновала только на пятом месяце. Тогда же Эдигор и Ана решили назвать своего ребёнка Интамаром в честь великого императора.

Дориана была на восьмом месяце, когда Эдигора начали мучить странные сны. Просыпаясь утром, он не мог вспомнить ничего, кроме нежно-серых, будто бархатных, глаз, которые почему-то очень волновали его, заставляя тревожно сжиматься сердце. Император пытался понять, кому принадлежат эти глаза - но ничего, в памяти было пусто. Эдигор никому не рассказывал о своих снах, даже Аравейну - он очень боялся, что наставник что-нибудь сделает, и ему перестанут видеться каждую ночь глаза неизвестной девушки.

А в том, что они принадлежат девушке, император почему-то не сомневался.

И однажды Эдигор не выдержал. Проснувшись утром с беспокойно колотящимся сердцем, он тихо встал с постели, стараясь не разбудить Ану, вышел в соседнюю комнату и, закрыв дверь, метнулся к столу.

Бумага, карандаш... Всего несколькими взмахами император сделал то, что давным-давно просил его не делать наставник - Эдигор нарисовал глаза неизвестной девушки. Бархатно-серые, они напоминали ему пепел от сгоревшего костра.

Время будто замерло, когда император закончил свой рисунок.

А потом вновь пошло, забилось вместе с его сердцем.

"Что же я наделал?.." - вдруг сообразил Эдигор и, схватив набросок, со всех ног помчался к Аравейну, напоминая самому себе нашкодившего ученика.

Маг уже не спал. Он стоял у окна, наблюдая за занимающимся рассветом, и обернулся, когда император влетел в комнату.

- Аравейн, - сказал Эдигор, пытаясь выровнять дыхание после молниеносного бега, - кажется, я сделал глупость.

Выслушав воспитанника, маг забрал у него рисунок и, вглядевшись в глаза неизвестной девушки, вдруг улыбнулся.

- Аравейн? - император изумлённо поднял брови, увидев счастливую улыбку мага.

- Ничего страшного, ваше величество, - Аравейн поднял голову, продолжая улыбаться. - Это всего лишь глаза.

Эдигор вздохнул.

- Надеюсь.

Когда император вышел из комнаты, Аравейн повернулся к своему зеркалу и, подойдя ближе, сказал:

- Ну вот, Ари. У меня получилось.

В глубине непроницаемо-чёрной поверхности зеркала сверкнули два голубых глаза.

- Ты уверен, что это сработает?

Маг рассмеялся.

- Абсолютно, Ари.

И как только он это сказал...

Мир вздрогнул, затрясся, загудел. Сильная какофония ударила по ушам Аравейна, заставив его поморщиться от напряжения.

А потом что-то вспыхнуло где-то неподалёку, в районе Тихого леса. Раздался тихий перезвон, словно разом зазвенели сотни колокольчиков, и миллионы мурашек пробежались по телу Аравейна.

Через несколько секунд пространство успокоилось, словно и не было ничего.

Тишина. А потом...

- Вейн! - маг обернулся, услышав взволнованный голос позади себя.

Взъерошенная и какая-то испуганная Ленни стояла у окна. Солнечные лучи обнимали фигурку девочки, создавая вокруг неё сияющую сферу, от которой у Аравейна защипало в глазах.

- Ты тоже почувствовала, да? - он улыбнулся.

- Все почувствовали, - Ленни вздохнула. - Должны были почувствовать абсолютно все маги. Я уверена, даже Мика что-то ощутила. Меня так вообще чуть по стенке не размазало.

- Она сильный демиург, - Аравейн подошёл к девочке вплотную и взял её за руки. Ленни подняла голову и вгляделась в сапфировые глаза мага, в которых в данную минуту, казалось, горели костры. - Моя маленькая...

- Почему ты так называешь её?

- Ты поймёшь, когда узнаешь её имя, - рассмеялся Аравейн, а потом, внезапно посерьёзнев, тихо спросил:

- Ты исполнишь мою просьбу?

Девочка, вздохнув, закрыла глаза.

- Пожалуйста. Ты ведь знаешь, это важно.

- Всё важно, Вейн, - печально улыбнулась Ленни, открыв глаза. - Кроме, наверное, моей жизни.

Маг поднял руки и сжал лицо девочки в ладонях, заставив её посмотреть на него.

- Всё будет хорошо, милая. Ты справишься.

Несколько секунд Ленни молчала, а затем прошептала:

- Я исполню твою просьбу.

- Спасибо, - он улыбнулся. - И не забудь про заклинание, оно поможет тебе закрыться, как я и говорил. И амулет... обязательно забери его с собой.

- Не волнуйся, - девочка рассмеялась, но не очень весело. - Разве я хоть раз в жизни забывала твои инструкции?

Он вздохнул, опустил руки и, обняв Ленни изо всех сил, прижал к себе.

- Удачи, милая.

Девочка, кивнув, быстро поцеловала мага в щёку, а затем исчезла.

А наставник императора, подойдя к столу, на котором он оставил рисунок Эдигора, вновь вгляделся в изображённые там бархатно-серые глаза и, ласково улыбнувшись, еле слышно прошептал:

- Линн...

Глава четырнадцатая,

в которой происходит то, чего я совершенно не ожидаю

У всех трудящихся два выходных дня в неделю. Мы, цари, работаем без выходных.

"Иван Васильевич меняет профессию"

Ленни вернулась на рассвете.

Я всю ночь неосознанно ждала её. Постоянно просыпалась, проверяла пустую постель, прислушивалась к звукам во дворе. Сжимала в руке амулет - только он почему-то успокаивал меня, давал возможность вновь уснуть и на время забыть о тревоге и волнении.

Я почему-то ужасно боялась, что Ленни не вернётся. И уже на рассвете вдруг вспомнила о том, что хотела спросить у Хранителя насчёт этого амулета - не зря же кристалл был таким же ярко-голубым, как его глаза. Я много раз повторяла про себя "Хранитель, Хранитель, Хранитель", но ответа так и не дождалась.

Точнее, дождалась, но совсем не от него.

- Хранитель не ответит тебе сейчас, Линн, - тихий голос Ленни ворвался в моё сознание, как весенний ветер в окно. Распахнув глаза, я увидела, что она сидит на постели и улыбается.

Целая и невредимая.

- Ты вернулась, - выдохнула я, и маленькая Тень рассмеялась.

- Конечно. Я ведь обещала.

- А почему Хранитель не отвечает мне?

- Он занят.

Я нахмурилась.

- Откуда ты знаешь?

Ленни пожала плечами.

- Долго рассказывать. Тем более что ты совсем скоро сама с ним встретишься.

- Э-э... - я вытаращила глаза. - Правда?

- Ну разумеется.

В этот момент Милли зашевелилась, потянулась и, зевнув, сказала:

- Вы чего вскочили в такую рань?

- Уже восемь, - ответила Ленни, - и нам лучше собираться, нужно быть во дворце не позднее половины одиннадцатого. Да и ребята тоже уже проснулись.

Эмиландил, повздыхав для порядка, поднялась с постели и принялась рыться в своём походном мешке в поисках более-менее приличной одежды.

А я, внезапно кое-что вспомнив, покосилась на свою кожаную сумку, лежащую под подоконником. Да-да, ту самую кожаную сумку, которая перенеслась в Эрамир вместе со мной и умудрилась остаться целой и невредимой. Я уже успела почти забыть о ней, но вот Рым не забыл, и исправно перетаскивал её с место на место - сам или при помощи Ленни.

Зажмурившись, я достала из сумки напечатанную рукопись. Мою книгу про Милли. Сейчас казалось, что я писала её в какой-то прошлой жизни.

Я думала, что теперь, когда после моего появления в Эрамире сюжет изменился, написанное тоже поменяется, словно по волшебству. Но нет.

Написанное пером не вырубишь топором, как говорится.

- Возьми её с собой, - сказала вдруг Ленни, подходя ближе.

- Зачем? - нахмурилась я.

- Возьми, - она улыбнулась и положила свою ладошку на титульный лист. - Она - часть тебя.

- Не самая лучшая часть.

- Уж какая есть, - рассмеялась Ленни.

Мне было не очень понятно, зачем нужно тащить с собой рукопись, но я решила послушаться и, положив распечатку в сумку, повесила её на манер почтальона.

Позавтракали мы достаточно быстро. Курт приготовил великолепный омлет с сыром и зеленью, который лично я проглотила за минуту, а Рым, кажется, ещё быстрее. Ленни, смеясь, отдала ему свою порцию.

- Ты робот, что ли? - шепнула я ей. - Сегодня не спала полночи, теперь вот не ешь.

- Я ела, Линн, - улыбнулась девочка. - А твоему брату по-прежнему нужно больше питаться - он ещё не восстановился полностью после раны, которую ему нанесла Эллейн.

Я решила не спрашивать Ленни, где именно она поела, подумав, что если бы она хотела, то рассказала бы сразу.

Мы вышли из трактира в девять. По расчётам Милли, во дворец мы должны были войти минут в пятнадцать одиннадцатого... но кое-что помешало этому случиться.

Чтобы попасть к воротам, ведущим ко входу в императорский замок, нам нужно было вернуться к центральной площади, свернуть на одну из улиц, которую местные жители так и называли - императорской - и полчасика топать по ней.

Мы как раз подходили к площади, когда впереди раздался страшный грохот, послышались чьи-то крики, визги, топот, повалил дым...

Рым, тут же подобравшись, положил руки мне на плечи, и вовремя - я бы непременно рванула за Ленни, которая, нахмурившись, со всех ног устремилась вперёд.

Оставив меня, Тора и Гала позади, Браш, Милли и Рым выглянули из-за угла, чтобы убедиться, что идти на площадь безопасно. Через минуту Милли вернулась и, кивнув, повела нас за собой.

Открывшаяся моему взору картина потрясала. Посреди площади, возле полуразвалившихся торговых рядов, на боку лежала шикарная карета с гербом императора. Задняя её половина была полностью чёрной, будто обугленной.

Втянув носом воздух, Милли тихо сказала:

- Здесь никто не погиб. Я бы почувствовала смерть.

И тут я заметила Ленни. Страшно ругаясь, она помогала нескольким мужчинам - судя по виду, это были стражники - вытаскивать из кареты какого-то раненого человека.

На этот раз Рым не успел меня остановить - я ринулась к Ленни сломя голову.

- ... Я же предупреждала вас, герцог! - голос девочки дрожал то ли от волнения, то ли от возмущения. - Я же просила... Кхаррт!

- Не ругайся, - ответил ей мужчина, которого Ленни вместе с двумя стражниками вынимала из кареты. - Это неприлично.

Я вгляделась в говорившего. Видок у него был, конечно, не очень. Весь какой-то обугленный, и только волосы, торчавшие вертикально вверх - светло-русые с медным оттенком, - почему-то были чистыми. На левом плече - большая рваная рана, из которой торчало что-то металлическое.

- Причём здесь приличия... Отойдите, пожалуйста! - обратилась Ленни к стражникам.

- Но, леди... - начал было один, но его прервал сам герцог:

- Делайте, что она просит.

Стражники, кивнув, отошли в сторонку, я же, наоборот, подошла поближе.

- Тебя это тоже касается, Линн, - сказала девочка достаточно резко, но потом, вздохнув, попросила более мягко: - Пожалуйста, отойди хотя бы на пару шагов. И остальные тоже пусть не подходят.

Я кивнула и сделала два шага назад. Ленни благодарно улыбнулась и, обернувшись к раненому, положила ладони ему на грудь.

- Может, лучше Аравейн?.. - начал было мужчина, но замолк, стоило девочке рыкнуть:

- Помолчите, герцог.

Я изумлённо охнула, когда чернота, покрывающая всё тело раненого, вдруг начала исчезать, втягиваясь в ладони Ленни. Губы девочки шевелились, глаза засветились почему-то изумрудным светом, в воздухе запахло гарью.

- Надо же, - тихо сказала позади меня Милли. - Это смертельное проклятье, которое умеют накладывать только тёмные эльфы. Я думала, что его невозможно снять.

В этот момент чернота с тела мужчины исчезла полностью, осколок железа выпал из раны, сама она затянулась, и Ленни, пошатываясь, встала на ноги.

- Нет ничего невозможного, - сказала девочка совершенно спокойно. Глаза её постепенно переставали светиться. - Это только вопрос фантазии и изобретательности, а ещё - веры в себя.

Я вздрогнула, услышав эту фразу. Подняла голову и наткнулась на странную улыбку, появившуюся на губах Ленни.

Ученица Эллейн... Ты ведь от неё слышала это, да, маленькая Тень?

Но я не успела ничего спросить - девочка, обернувшись, протянула руку мужчине, по-прежнему лежащему на земле.

- Вставайте, герцог.

А затем, когда он поднялся, обернулась к стражникам.

- Герцогу Кроссу нужна карета. Прошу вас, найдите её. Ему необходимо как можно скорее попасть в замок.

Так вот кто это. Как же я сразу не вспомнила о нём, когда Ленни назвала этого мужчину герцогом!

Все присутствующие на площади люди (не только стражники) засуетились, словно пытались найти карету у себя в карманах, а вышеупомянутый герцог, прищурившись, смотрел на Ленни.

Только сейчас я заметила, что глаза у него - как сталь, серые и холодные.

А потом герцог вдруг улыбнулся, и они полностью изменились - мгновенно стали добрыми и тёплыми.

- Тебе тоже нужно в замок, Ленни, - сказал он вполне дружелюбно. - Аравейн будет рад видеть тебя.

- Я как раз туда и направляюсь, герцог, - кивнула девочка, и в этот момент несколько предприимчивых горожан подогнали большую карету, которая, правда, была весьма невзрачной. Но зато целой.

К моей радости, мы поместились в ней все - в том числе и герцог, конечно. Тесновато, правда, но всё же лучше, чем опоздать на приём к императору. Меня немного удивил тот факт, что глава Тайной службы решил ехать в одной карете со всеми нами, но, думаю, это было из-за Ленни.

Герцог явно очень хорошо её знал. И не просто знал - он очень уважал девочку. И, кажется, я догадываюсь, чем именно она занималась. Какие же ещё могут быть варианты? Вот именно, что никаких.

- А что это было за проклятье, Милли? - шёпотом спросил Рым, когда мы все сели в карету. Он, я, эльфийка и Гал оказались на одном сиденье, а Тор, Браш, Ленни и герцог - на другом.

- Это смертельное проклятье, его ещё иногда называют "проклятьем летучей мыши", - тихо ответила Эмиландил. - Чистая энергия смерти, скрученная в узел и прикреплённая к куску металла, которая направляется на определённого человека.

- А почему - летучей мыши? - нахмурился Рым.

- Когда проклятье создаётся, оно какое-то время имеет материальную форму и напоминает со стороны летящую летучую мышь. Это темноэльфийское проклятье, и его тайну только мои сородичи и знают... Но зачем им убивать герцога Кросса?..

- Не им, - спокойно сказала Ленни, скрестив руки на груди. - И не герцога. Императора.

В этот момент глава Тайной службы недовольно покосился на девочку, но она только улыбнулась.

- Не волнуйтесь, герцог, это мои друзья, которым можно доверять. Они всё знают о реформаторах, мы можем говорить откровенно. Головой отвечаю.

Во взгляде Люка Кросса подозрительности не уменьшилось ни на грамм. Но он, тем не менее, откинулся на спинку сиденья кареты и пожал плечами.

- Ладно, Ленни.

Она обернулась и благодарно улыбнулась ему.

- Спасибо, - а потом, повернувшись к нам, продолжила: - Итак, как я уже упомянула, убить хотели не герцога, а императора.

- Второй раз в жизни я получаю на орехи вместо Эдигора, - хмыкнул глава Тайной службы, и тут я, кое-что вспомнив, воскликнула:

- А сколько раз уже... сколько раз император вообще уже стоял на волосок от смерти?

Все воззрились на меня, явно не понимая, чем вызван этот вопрос, но герцог тем не менее ответил:

- Если считать сегодняшний день - то четыре раза.

Внутри меня будто что-то оборвалось.

- А его можно считать?..

- В этой карете должен был ехать император, - сказала Ленни. - Я чуть не умерла, когда увидела её. Я ведь просила ликвидировать все эти приметные кареты с гербом Эрамира. Но вы, герцог, так меня и не послушали.

- Ленни! - воскликнул глава Тайной службы, возмущённо сверкнув глазами. - Мы послушали тебя ещё месяц назад, когда ты впервые рассказала о расколе, но на этой неделе ни одной свободной обычной кареты нет! Сама понимаешь - у Эдигора день рождения, на них разъезжают гости и слуги, а ему нужно было срочно на чём-то выехать в город. Если бы не императрица, которая внезапно утром почувствовала себя плохо, на этой карете поехал бы Эдигор.

- Зачем? - вздохнула девочка. - Что императору понадобилось в городе?

- Тролли, - герцог закатил глаза. - Он только вчера вечером вспомнил, что не послал им официальное приглашение на праздник, а ты ведь знаешь, как они любят церемонии - чтобы всё чин чином, расшаркивания эти, бумажку красивую им подавай с гербом короны. Ну мы утром быстренько сляпали приглашение, Эдигор хотел сам поехать - их король как раз сейчас в столице, но Дориане внезапно стало плохо, пришлось мне...

- Вы хоть приглашение-то передали? - хмыкнула Ленни.

- Да, это проклятье бросили в карету на обратном пути.

- А что за раскол? - вдруг, перебив герцога, спросила Милли. Очень правильный вопрос, я тоже обратила внимание на эту его оговорку. Не очень понятно, о каком расколе идёт речь.

Глава Тайной службы нахмурился. По-моему, его недоверие ко всем нам зашкаливало.

Поэтому ответила Ленни.

- С месяц назад один из реформаторов поссорился с Иборгом и Эллейн. Нерш всегда считал, что они слишком медлят и зря мутят воду, нужно действовать более нагло и решительно, не жалеть людей, страшить эрамирцев кровавым террором... Он вышел из организации, забрав с собой нескольких её членов. Это покушение - дело рук именно Нерша, в его команде был один тёмный эльф. Поэтому я и просила герцога ликвидировать все кареты с гербом императорской семьи. Это слишком удобные мишени.

- Ты уверена, что мой отец ни при чём? - спросила Милли тихо и взволнованно. Ленни покачала головой.

- Абсолютно.

- Отец? - вскинулся тут герцог. - Какой ещё отец?

- Да, кстати...

Тут мы наконец вспомнили, что до сих пор не представились. И пока Ленни называла главе Тайной службы наши имена, я напряжённо размышляла.

Итак, если брать в расчёт сегодняшний день - а его, как я понимала, всё-таки следует учитывать - за всю свою жизнь император стоял на волосок от смерти четыре раза.

Второе условие пророчества можно считать исполненным.

Что у нас там дальше по списку?..

В этот момент карета, вздрогнув, остановилась, и чей-то громкий голос произнёс:

- Прошу всех выйти наружу!

Ну да, нас же не могут пропустить в императорский замок просто так, без досмотра. Правда, когда стражник, отдавший приказ выйти наружу, увидел герцога Кросса, то как-то весь разом сдулся, словно проколотый воздушный шарик, потом попытался принять более-менее грозный вид, но почему-то на фоне главы Тайной службы всё равно выглядел как-то нелепо. Как мальчик, который играет в солдатиков.

Почему так казалось? Не знаю. Просто, глядя на герцога, я видела перед собой взрослого, уверенного в себе мужчину, который знает своё дело и умеет отвечать за свои поступки. Он был крепко сложен и мускулист, достаточно высок и широк в плечах, да и вообще - герцога Кросса можно было назвать красивым. Я чувствовала в нём силу и уверенность и понимала, что он не просто так занимает место главы Тайной службы.

- Доброе утро, Рупер, - сказал герцог, коротко кивнув стражнику. - Все эти люди со мной. Карету можно не осматривать.

А потом он поднял глаза и улыбнулся кучеру.

- Спасибо, Торн. Ты сегодня хорошо поработал. С меня сверхурочные, - и, отцепив от пояса небольшой кошель, туго набитый монетами, герцог кинул его мужчине. Тот, кивнув, пробормотал слова благодарности.

Между тем ворота перед нами распахнулись, и я наконец обратила внимание не то, что было за ними. А было там...

Много зелени. Дорожки, присыпанные мелкой белой галькой, по обеим сторонам которых стояли ровные, аккуратно подстриженные кусты с ярко-красными ягодами. А впереди, поднимаясь над всем, словно иносказательно намекая на то, кому он принадлежит - возвышался замок. Тот самый, которым я так восхищалась, когда мы въезжали в Лианор. Теперь он был ещё ближе и казался в тысячу раз прекраснее, хотя я думала, что это невозможно.

Я полагала, что вблизи он покажется мне огромным и громоздким, но нет - дворец по-прежнему будто парил над землёй, словно был сделан не из камня, а из облаков. Невесомый, удивительный, сказочный...

Попасть в Эрамир стоило хотя бы ради него.

- Линн!

Кажется, я чересчур задумалась.

Обернувшись, я увидела смеющуюся Ленни.

- Впечатляет? - она подмигнула мне. Я кивнула.

- Да... Никогда не думала, что может настолько поразить то, что ты сам придумал.

- Ну, видеть в своём воображении и видеть на самом деле - это немного разные вещи, разве нет? - сказала Ленни, подойдя ближе, и взяла меня за руку. С другой стороны пристроился Рым.

А впереди уже вышагивал герцог, за которым следовали Милли под ручку с Брашем; Тор, с любопытством оглядывающий окрестности; Гал, который почему-то не отнимал руку от пояса с мечом, будто ожидал нападения со стороны травы или цветочков; ну и мы с Ленни и Рымом.

Когда мы подошли к парадным дверям, стоящие на карауле стражники отобрали у наших доблестных воинов всё оружие, клятвенно обещав вернуть, когда будем его покидать.

- Шли бы вы к жене, герцог, - пробурчала Ленни, когда процедура отнятия колюще-режущих предметов закончилась. - Я прекрасно знаю, где находится зал для приёма особых посетителей.

Глава Тайной службы рассмеялся.

- Ты не знаешь Луламэй. Она сейчас сама туда прибежит. У неё же чутьё на такие события.

Оп-па! Так герцог женат на принцессе! Интересненько...

Почему-то вспомнился Гром. Где он сейчас? И как бы мне так извернуться, чтобы навестить этого эльфа?

По широкой и поистине огромной белой лестнице мы поднялись на третий - ну, приблизительно на третий - этаж, где, пройдя по длинному коридору, вошли в дальнюю дверь, оказавшись в сравнительно небольшом зале.

Три высоких окна слева от входа, в которые сейчас светило яркое солнышко, на противоположной стене - какие-то портреты, несколько кресел и стульев разных цветов и размеров, а впереди - два обитых красным с золотом бархатом высоких... ну, трона, наверное. Креслами назвать эти произведения искусства как-то язык не поворачивается - уж слишком они были красивые. Но до полноценных тронов не дотягивали.

"Это один из залов для приёма посетителей, Линн, а не тронный, - раздался в моей голове смех Ленни. - В тронном именно такие "креслица", о которых ты подумала. А здесь поудобнее, иначе бы император давно себе геморрой заработал".

Я мысленно хмыкнула.

Слева от венценосных стульев я заметила широкую двустворчатую деревянную дверь. На её поверхности неведомый художник вырезал настоящую красоту - орнамент, напоминающий переплетение разных цветов и листьев. У меня появилось острое желание достать фотоаппарат и сфотографироваться на фоне этой двери.

Жаль, что невозможно. Да и фотоаппарата у меня с собой нет.

- Присаживайтесь, - сказал герцог, сам опускаясь на один из стульев, стоящих в стороне от остальных, прямо у входа. - Император сейчас придёт. Вам ведь назначено на одиннадцать, да, принцесса Эмиландил?

Милли кивнула. Она явно нервничала - побелела вся, не знала, куда приткнуть свои глаза, руки то сцепляла в замок спереди, то заводила за спину. Браш пытался утешить эльфийку, но он и сам был не лучше - такой же бледный.

- Не пойму, - шепнула я Ленни, когда все расселись на стоящие посреди зала стулья. - Император, что, очень страшный?

- Совсем не страшный, - девочка как-то странно улыбнулась. - Сейчас увидишь. Он уже идёт. Я чувствую.

Мы с Ленни уставились на противоположный конец комнаты, где должен был появиться император.

У меня внезапно скрутило низ живота.

А потом двери мягко открылись, и в зал вошёл тот, кого мы все так напряжённо ждали.

Он был высоким, если не сказать длинным. Худой, но мускулистый и жилистый. Простые чёрные штаны и светлая рубашка, поверх - красно-золотая мантия, скреплённая под шеей брошкой со львом и розой. Волосы каштановые, прямые, чуть прикрывающие уши, аккуратная борода, усы, и тёмные, почти чёрные глаза.

Я чуть не заорала, узнав в этом человеке своего мужа.

Игорь?!..

***

Нет, ерунда. Сон какой-то.

Не может он быть Игорем! Просто не может! Рым - мой персонаж, я описала в нём Олега, но ведь Эдигор... Я никогда не продумывала его! Меня не интересовал император Эрамира.

И, тем не менее, сейчас я, вытаращив глаза и некрасиво раскрыв рот, смотрела на своего мужа.

Хотя... Если присмотреться, кое в чём этот человек не похож на него.

У моего Игоря не было такой благородной, гордой осанки. Такого величественного взгляда. Вот уж воистину - император. Но мой муж никогда не был благородным или величественным. Он хороший и добрый - да, но очень простой человек. Ведь у Игоря даже нет высшего образования, он только школу окончил и кулинарные курсы какие-то левые, и всю жизнь занимался только тем, что лепил булочки.

А тут вдруг - император. Я брежу что ли?

Между тем вошедший мужчина обвёл всех присутствующих взглядом своих тёмных, спокойных глаз, и, заметив меня, как-то странно нахмурился и поджал губы.

Интересное кино. И чем я ему так не понравилась?

В этот момент Эмиландил - а вслед за ней и остальные - поднялись со своих мест и склонились в глубоком почтительном поклоне.

- Здравствуйте, ваше величество.

Пришлось и мне повторить за эльфийкой. При этом я чуть не упала - не приучена я всё-таки к таким фокусам. Если бы не Ленни, схватившая меня за руку, точно бы брякнулась головой вперёд.

Император кивнул, и Милли продолжила.

- Меня зовут Эмиландил, я - дочь Повелителя тёмных эльфов Робиара.

- Я помню вас, принцесса, - сказал Эдигор, и от звука его голоса я вздрогнула.

С одной стороны, это был голос Игоря. А с другой... ну не было никогда в голосе моего мужа столько достоинства, благородства, властности и скрытой силы...

Я любила Игоря, но при этом прекрасно понимала, что из него даже начальника никогда не получится.

А сейчас передо мной стоял император.

Самый настоящий!..

- Я приезжал в Эйм десять лет назад и видел вас, принцесса. Сколько вам было тогда?

- Одиннадцать, ваше величество, - щёки Милли вспыхнули. - Я тоже вас помню.

И, к моему искреннему изумлению, император и эльфийка улыбнулись друг другу, словно действительно вспомнили что-то забавное.

- Я пришла в Лианор, чтобы попросить у вашего величества благословения на брак с этим человеком, - и Милли указала на Браша, который немедленно почтительно склонил голову.

Эдигор удивил меня в который раз за последние пару минут - он вдруг, чуть прикрыв глаза, втянул носом воздух и произнёс:

- Маг. Довольно сильный, стихии - воздух и вода. Как вас зовут, избранник принцессы Эмиландил?

- Браш, ваше величество.

Император кивнул.

- Что ж, хорошо. Я одного не понимаю, принцесса, почему вы пришли в Лианор ко мне? Почему не попросили благословения у своего отца? Или Повелитель отказал вам?

- Нет, - Милли покачала головой. - Мой отец ничего не знает, ваше величество. Но он вряд ли бы одобрил. У нас с ним отношения, мягко говоря, напряжённые.

Эдигор улыбнулся. А я, увидев эту улыбку, чуть не расплакалась - так я соскучилась по своему Игорю...

- Возможно, нам стоит спросить у него самого, принцесса? Повелитель, прошу вас, войдите!

...В этот момент на лицах всех присутствующих - кроме самого императора, герцога и почему-то Ленни - отразилась настоящая, искренняя паника. Милли так вообще сделала шаг назад, будто намеревалась немедленно удрать из замка.

В зал действительно вошёл Робиар. Он нисколько не изменился с нашей последней встречи - всё такой бледнолицый эльф с чёрными прямыми волосами чуть ниже плеч, тёмными, холодными глазами и тонким ртом, который сейчас вообще превратился в ниточку.

- Отец... - прошептала Милли, невольно прижимая правую руку к сердцу.

Он ничего не успел ответить. Дверь вновь открылась, и в комнату вошли две молодые женщины. Одна из них, одетая в тёмно-синее платье, была светловолосой, голубоглазой и восхитительно красивой. Настоящий ангел. Она, широко улыбаясь, вела под руку другую женщину, у которой был уже очень большой живот. Судя по его размеру, это седьмой-восьмой месяц беременности... а может, и девятый.

Бордовое платье, тёмно-каштановые волосы убраны под сеточку, спокойные серые глаза, чуть дрожащая пухленькая нижняя губка...

И я вспомнила...

"Императрица ждёт ребёнка", - так сказал Рым, ещё когда мы были у реформаторов.

- Нет...

Кажется, я произнесла это вслух. Потому что девушка в бордовом платье подняла голову и посмотрела мне прямо в глаза.

Она почему-то очень удивилась.

Но мне было не до неё.

Я больше не могла этого выносить. И, резко развернувшись, выбежала прочь из зала для приёма посетителей.

- Линн! - воскликнули хором Рым и Ленни, но я была уже за дверью.

***

Коридор, лестница, ступеньки, ступеньки, ступеньки... Удивлённые стражники, белые парковые дорожки, трава, деревья...

Я рухнула на землю неподалёку от какого-то пруда. Если бы я была в адекватном состоянии, но непременно обратила бы внимание на то, какой он потрясающе красивый - чистый, весь в цветах, похожих на кувшинки, но сейчас мне было не до прудов.

Тяжело.

Болело сердце, в уголках глаз вскипали слёзы.

Я не знала, почему и как Игорь оказался здесь, в Эрамире. Я не представляла, почему он стал императором. Он, всегда бывший таким простым и понятным... в моём воображении тот Игорь, с которым я жила три с лишним года, никак не вязался с образом императора.

Но это всё сейчас неважно.

Игорь... Эдигор... Женат. И жена его... беременна.

Тогда как я... Всегда была - и буду - пустоцветом.

Когда тот, в чьих руках находится власть, четырежды избежит смерти и вспомнит свою любовь...

И что, что же будет, если он вспомнит? Точнее, когда он вспомнит? Мы вернёмся в наш мир?

Но зачем, зачем ему вспоминать? Зачем возвращаться туда, где ты - просто булочник, а твоя жена - сумасшедший пустоцвет, который никогда не подарит тебе наследника? Зачем лишать ребёнка отца?

Это несправедливо.

Ты слышишь меня, Хранитель?

Это несправедливо!

- Линн...

Его тихий голос пощекотал мои щёки, коснулся ресниц, в которых застыли злые, обиженные слёзы.

Я повернула голову.

Белый... какой же он белый, господи! Абсолютно белые волосы, светлая кожа, и даже одежда - вся белая. Только пуговицы на камзоле - или как эта курточка называется - чёрные и блестящие.

Лицо у него было длинное, но красивое. Даже очень. И глаза - ярко-голубые и сияющие.

Я вскочила на ноги и сделала то, что уже давно хотела сделать - кинулась к нему и обняла изо всех сил.

- Моя маленькая Линн, здравствуй, - прошептал Хранитель. - Наконец-то ты здесь.

- Как мне тебя называть? - спросила я, заглянув в его сапфировые глаза - теперь уже по-настоящему.

Он улыбнулся и вновь крепко обнял меня, погладил по волосам, замер на секунду, словно сам до конца не верил в случившееся.

А потом ответил очень тихо:

- Меня зовут Аравейн, маленькая. Но ты можешь называть просто Вейном.

Я изумлённо охнула и под тихий смех Хранителя медленно опустилась на траву.

Интересно, сколько ещё сюрпризов сегодня свалится на мою голову...

За пределами повествования

15 числа последнего месяца весны, года 1567 со дня возведения на престол первого из династии Альтерров, в 22.34 по Лианорскому времени скончался император Интамар.

В момент смерти в комнате его величества находились Аравейн Светлый и Повелитель тёмных эльфов Робиар. Именно они засвидетельствовали широко известное всем знаменитое проклятье императора Интамара, согласно которому раса, в будущем начавшая войну против кого-либо из обитателей Эрамира, станет навеки проклятой.

"Пусть вечный мир будет на Объединённых землях Эрамира. Пусть поселится в ваших сердцах терпение и уважение друг к другу. Пусть не возникает войн и распрей. А тот, кто нарушит мой завет, проклят окажется, и народ его вскоре исчезнет с земель Эрамира", - именно эти слова, согласно свидетельству Аравейна Светлого и Повелителя Робиара, произнёс Интамар.

Вскоре после смерти императора Повелитель уехал в Эйм, который в дальнейшем практически не покидал.

Аравейна же никто не видел в течение очень долгого времени, пока, наконец, великий маг не появился в одном из восточных городов Эрамира, активно торгующих с Мирнарией...

"Альтерры. История", том четвёртый, императорская библиотека

В тот день у Эдигора с самого утра было какое-то странное настроение. Он волновался, причём совершенно без причины. Сначала императору показалось, что это из-за троллей и официального приглашения на празднование его дня рождения, потом - из-за недомогания Аны, и только в одиннадцать часов утра Эдигор наконец понял, в чём же было дело.

Аравейн тоже почему-то нервничал. Император никогда не видел своего наставника в таком состоянии - тот целое утро ходил из угла в угол, не зная, куда себя деть, и постоянно смотрел в окно, будто чего-то (или кого-то?) ждал.

На одиннадцать часов была назначена аудиенция для принцессы Эмиландил, дочери Повелителя Робиара. Эдигор не представлял, что этой эльфийке могло от него понадобиться, да ещё и практически одновременно с самим Повелителем, приехавшим по просьбе Аравейна. Почему Эмиландил явилась во дворец отдельно от своего отца, Эдигор не знал. И почему она притащила с собой на встречу с императором ещё шестерых, в том числе орка, тролля и гнома, тоже не имел понятия. Но отказывать принцессе всё равно было нельзя.

Эдигор немного помнил Эмиландил. Примерно десять лет назад, когда ему самому едва исполнилось двадцать, он некоторое время гостил в Эйме вместе с Аравейном. Милая девочка с ярко-зелёными глазами и серебряными волосами, которые поразили императора до самой глубины души. К его удивлению, наставника этот факт совсем не удивил. Вот только Эдигор до сих пор так и не понял, зачем Робиар оставил жизнь своей младшей дочери, ведь у всех эльфов было принято убивать подобных детей, связанных с "неправильными" Источниками силы. Где это видано - тёмная эльфийка, использующая в качестве источника не Тьму, а Свет?..

... Направляясь в одиннадцать часов утра в зал для приёма посетителей, Эдигор почему-то страшно нервничал. Причём чем ближе он подходил к залу, тем сильнее становилось это чувство. Император недоумевал - такого за собой он прежде не наблюдал.

Поначалу Эдигору показалось, что ничего особенного не случилось. За исключением присутствия в комнате Люка и Ленни, которые непонятно что здесь забыли. Но потом...

Она сидела между Тенью и орком - та самая девушка из его сна. И смотрела на Эдигора полуудивлённо-полуиспуганно, как будто он её чем-то поразил.

Она была такая же смешная, как и во сне. Теперь он вспомнил. Маленького роста, со взъерошенными кудрявыми волосами, напомнившими ему заброшенное птичье гнездо, аккуратным носиком, покрытым веснушками, пухленькими губками, которые так хотелось поцеловать...

Стоп, о чём он вообще думает?

И, конечно, эти глаза. Бархатно-серые, нежные, но испуганные.

Но Аравейн ведь сказал, что они никогда не сойдут с листка бумаги!

Эдигор нахмурился и недовольно поджал губы. Почему наставник ошибся? Или он намеренно солгал? И что здесь делает эта девушка... вместе с принцессой Эмиландил, Ленни, орком, гномом и троллем?

Между тем эльфийка поздоровалась и рассказала о причине своего приезда. Теперь хотя бы этот пункт стал понятен Эдигору. Оставалось непонятным, почему Эмиландил не обратилась к отцу, но это император решил выяснить опытным путём - узнав, что принцесса придёт на аудиенцию к одиннадцати утра, Эдигор попросил Робиара, прибывшего в замок на час раньше, зайти в зал для приёма посетителей.

Увидев лица всех присутствующих, император засомневался в правильности своего решения. По крайней мере Эмиландил выглядела так, будто собирается немедленно удрать не только из дворца, но и из Лианора, лишь бы подальше от отца.

Но сказать что-либо по этому поводу Эдигор не успел - дверь вновь открылась, и в комнату вошли Луламэй с Дорианой. Император только вздохнул - он ведь просил свою жену не вставать с постели, но Лу, разумеется, считала, что не нужно залёживаться, и вновь вытащила Ану из кровати. Да и присутствие в комнате Люка говорило о том, что произошло что-то странное - у Луламэй на такие вещи было своеобразное чутьё.

С момента появления в зале для приёма посетителей императрицы и жены герцога Кросса прошла всего пара секунд, когда вдруг неизвестная девушка с бархатно-серыми глазами прошептала:

- Нет...

Смотрела она при этом почему-то на Дориану. А императрица - на неё.

А потом девушка развернулась и выбежала из зала, не обратив никакого внимания на орка и Ленни, что-то крикнувших ей вслед.

- Кто это? - тихо спросила Ана, приблизившись к Эдигору. Он пожал плечами.

- Понятия не имею. Я не успел выяснить её имя. Почему ты обратила внимание именно на неё?

Императрица подняла на мужа задумчивые глаза.

- Я не чувствую её, Эд. Так же, как тебя.

- Может, на ней амулет?

- Нет. Я ощущаю такие вещи. Например, вон та девочка, которая сейчас что-то орку втолковывает, закрылась от меня очень сильным заклинанием. Её я тоже не чувствую, но при этом заклинание вижу. А та девушка... Она такая же, как ты, Эд.

В тот миг, когда совершенно оторопевший от заявления Дорианы император пытался переварить её слова, Ленни, крепко ухватив орка за рукав, лихорадочно шептала:

- Не нужно, Рым. Линн сейчас необходимо побыть одной. Поверь, с ней всё будет хорошо.

- Откуда ты знаешь? - рычал орк, стараясь высвободиться из её железной хватки.

- Пожалуйста, просто поверь мне, - шептала Ленни, заглядывая ему в глаза. - Поверь, я ведь ни разу вас не подводила.

Рым на несколько секунд застыл, а затем, вздохнув, кивнул.

- Хорошо. Но если с Линн что-то случится...

- Не случится, - рассмеялась девочка, а потом сказала очень тихо, себе под нос, так, чтобы орк не расслышал: - Она сейчас в надёжных руках.

... Какое-то время никто не замечал, что Эмиландил и Робиар так и стоят друг напротив друга, только эльфийка смотрела на своего отца, а вот Повелитель разглядывал отнюдь не дочь... а Луламэй.

- Лем? - наконец, выдохнул Робиар, делая шаг навстречу сестре императора. - Леми? Это... ты?

Только тут наконец все без исключения обратили внимание на то, что происходит в самом центре комнаты.

Дориана и Эдигор, обернувшись, тоже уставились на побледневшего Повелителя, замершего в двух шагах от Луламэй. Он протянул к ней руку, словно хотел и боялся коснуться девушки.

- Нет, - сказала принцесса, улыбнувшись. - Меня зовут Луламэй, Повелитель. Я - сестра императора.

Робиар, вздохнув, резко опустил руку. Лицо его посерело, глаза, пару минут назад загоревшиеся, потухли.

А потом он развернулся и вышел из зала через ту же дверь, в которую немногим ранее вошёл по приглашению императора.

- Отец! - воскликнула Эмиландил и побежала за Повелителем. Следом хотели ринуться Эдигор, орк и тёмноволосый человек, избранник эльфийки, но Ленни резким жестом руки остановила всех.

- Не нужно, - покачала головой девочка. - Они сами разберутся. Герцог, расскажите пока императору о том, что с вами случилось на обратной дороге во дворец.

Услышав это предложение, напоминающее приказ, Люк только улыбнулся - уж что-что, а некоторые манеры Ленни точно переняла от Эллейн.

Между тем эльфийская принцесса всё-таки догнала своего отца в одном из длинных коридоров замка.

Робиар стоял у окна, неподвижный и мрачный, застывший, как тёмное изваяние, и молчал.

Он так ничего и не сказал Эмиландил, пока она за ним бежала. Ни единого слова.

- Отец... - прошептала эльфийка, подходя немного ближе. Она пыталась понять саму себя, осознать, зачем побежала за Повелителем, но не могла.

- Ты всё ещё называешь меня так, - вдруг сказал Робиар, по-прежнему застывший, как камень, не поворачивая головы. - Зачем, Эмиландил?

Эльфийка сжала кулаки.

- Потому что ты - мой отец. Что бы ни случилось, ты всегда им будешь. Хоть ты и ненавидишь меня.

- Ненавижу? - прошептал он, горько усмехнувшись, но Эмиландил этого не увидела. - А ты? Разве ты не испытываешь ко мне ненависти... дочь?

Она ответила, не колеблясь ни секунды:

- Нет, отец. Не испытываю.

У Повелителя чуть дрогнули плечи.

- Разве? А мне казалось...

- Тебе казалось. Но это не так.

Они замолчали.

Робиар смотрел в окно, на императорский парк, где в зелени деревьев, на берегу пруда, ему чудились две фигуры - женская и мужская, сжимающие друг друга в объятиях. "Кажется, Аравейн наконец встретил ту, которую так долго ждал", - подумал Повелитель, не испытывая по поводу этого, впрочем, никаких чувств.

Он ничего не чувствовал... уже очень давно.

А Эмиландил улыбалась. Она смотрела на затылок своего отца и улыбалась.

- Однажды, когда мне было пять лет, ты решил прогуляться вместе со мной по нашему парку. Было, кажется, лето - я помню яркое солнышко, зелёные листья и траву, цветы и совершенно чудесный запах в воздухе. Я, наверное, даже смогла бы нарисовать этот день, если бы умела хорошо рисовать - так он отпечатался в моём сознании.

Мы шли по дорожке, ты держал меня за руку, и я чувствовала себя такой счастливой, что просто разрывалась на части. А потом вдруг я заметила в траве мёртвую птицу... маленькую, почти птенца. Я так расстроилась, что в такой чудесный, волшебный день - и вдруг мёртвая птица. А ты взял её в руки и сказал: "Про нашу тёмную магию, Эми, рассказывают много ужасов, но помни - то, что может причинить боль или убить, может и вылечить, спасти жизнь. Наша магия - тёмная, это правда, но ничто не мешает ей при этом нести свет". А потом ты раскрыл ладони, и птичка, чирикнув, улетела прочь, живая и здоровая. Ты разогнал ей кровь и пустил сердце, теперь я понимаю. Но тогда...

Эмиландил подошла вплотную к Робиару и осторожно дотронулась кончиками пальцев до его плеча.

- Тогда это стало для меня настоящим чудом. Самым лучшим, что случилось со мной в этот день. И ты... ты был самым лучшим. И я просто не могу ненавидеть тебя, отец. Пока в моей памяти ещё есть это воспоминание... Я спрятала его очень глубоко, так глубоко, чтобы никто не мог достать. Я хранила его, потому что я верю в тот день. Верю... по-настоящему верю в своего отца. Тот день... он был в моей жизни, и он был самым лучшим.

Принцесса замолчала, но через мгновение, так и не дождавшись реакции от Робиара, продолжила:

- Это воспоминание поддерживало меня в самые трудные минуты, когда мне казалось, что ничего хорошего не было и не будет. Когда я почти ненавидела... и тебя, и своих братьев. Я знаю, ты презираешь меня, отец. Наверное, за цвет моих волос. Но я хочу, чтобы ты знал - я не испытываю к тебе ненависти.

Сначала Эмиландил показалось, что её слова впитались, как вода в песок, что они совершенно безразличны Повелителю. Но секунду спустя он вдруг развернулся к ней лицом и эльфийка даже охнуть не успела, как Робиар крепко обнял свою дочь.

- Эми, - тихо сказал он, прижимая Эмиландил к себе.

Она улыбнулась.

- Только ты называл меня так. Но это было очень давно, отец.

Повелитель погладил свою дочь по серебряным волосам, а потом чуть отстранился и заглянул ей в глаза.

- Я не знаю, сможешь ли ты простить меня, но я хочу, чтобы ты хотя бы понимала...

- А я понимаю, - прошептала Эмиландил. - Ты очень скучаешь по ней, да?

Робиар печально улыбнулся и кивнул.

- Да, очень. Моя Леми... она была прекрасным человеком. Добрым и великодушным. Двести лет... Я живу без неё уже двести лет, точнее, пытаюсь жить. Я и хорошим отцом быть тоже... пытался. Но Виан и Тимирей унаследовали жестокость своей матери, а ты... Ты знаешь, почему я сохранил тебе жизнь, Эми? Почему я не убил тебя, как это полагалось, когда ты родилась?

Принцесса покачала головой.

- До сих пор не понимаю, почему.

- Всё просто, - Повелитель погладил свою дочь по щеке. - Я много рассказывал Лем о наших обычаях, в том числе об этом. Она была в ужасе и взяла с меня слово, что если у меня когда-то родится ребёнок с серебряными волосами, я его не убью. Даже имя придумала - Эмиландил, оно ведь подходит как мальчику, так и девочке.

- Принцесса Луламэй... похожа на твою Лем? - спросила эльфийка, с тревогой вглядываясь в лицо отца.

- Да, - он кивнул. - Но не настолько. Не бойся, Эми, со мной всё будет хорошо.

Робиар вдруг замолчал, смотря на свою дочь. Вздохнул, а потом вновь обнял её - крепко-крепко, изо всех сил.

- Неужели ты не ненавидишь меня, Эми? Я думал, в твоём сердце давно умерли все чувства ко мне. Да я и сам понимал, что убил их своим отношением, вечным равнодушием, жестокостью. Неужели ты сейчас действительно... волнуешься за меня?

Эмиландил погрузила свои длинные пальцы в волосы отца, взъерошила их и удивлённо вздохнула, когда он не отстранился и не сказал ничего резкого или злого.

А ведь ей так давно хотелось это сделать.

- Я помню, как ты защищал меня от Виана и Тимирея, - ответила эльфийка, улыбнувшись. - Пусть ты прикрывался другими причинами, в глубине души я всегда верила, что ты любишь меня.

- Я не уверен, что могу любить, Эми, - прошептал Робиар, целуя свою дочь в висок. - С тех пор, как умерла Лем, я почти ничего не чувствую.

- Мы справимся, папа. Я верю.

В этот момент в зале для приёма посетителей никто не заметил, как отошедшая в сторону Ленни тихо вздохнула с облегчением, а потом улыбнулась и растворилась в воздухе.

Глава пятнадцатая,

в которой всё встаёт на свои места

- Ваше величество, ну, посудите сами, ради чего идти на смерть? Ради выдумки, предрассудка, ради пустого места?

- Ради любви!

"Обыкновенное чудо"

Теперь, когда Хранитель оказался совсем рядом, я чувствовала его так, как никогда раньше. Радость, как от долгожданной встречи, нежность, немного волнения - вот, что было в его душе.

А я чувствовала себя просто очень хорошо. И спокойно. Так, как ощущала себя в объятиях брата. Или когда смотрела в тёмно-карие глаза Ленни.

Мы сидели на траве и улыбались друг другу.

- Вейн... - я выдохнула это имя, попробовала его на вкус, услышала, как оно звучит - впервые из моих уст. - Мне больше нравится так. Аравейн... очень официально.

Его сапфировые глаза смеялись.

Никогда в жизни не встречала настолько красивого мужчины. Всё в Вейне было совершенным - черты лица, будто выточенные талантливым художником, ласковая улыбка, глаза - дивно-голубые, пронзительные, волшебные. Он и сам был абсолютно волшебным. Как из сна. Самого лучшего сна.

Раньше рядом с такими красивыми людьми я чувствовала себя ничтожеством. Но не сейчас. Нет, не сейчас.

Потому что я чувствовала, как он любит меня.

Это чувство захватывало, возносило, утешало и радовало.

- Ты был прав, - прошептала я. - Ощущать другого человека, как самого себя - действительно восхитительно.

Вейн только улыбнулся.

- У тебя, наверное, миллион вопросов, да, Полиша?

Я закрыла глаза.

- Не в этом мире, пожалуйста. Здесь я - Линн.

- У нас всех по два имени. Олег и Рым, Игорь и Эдигор, Полина и Линн. И даже я...

- Ты?

- Да. Вейн - моё настоящее имя. Так меня звали когда-то. Ара - это моя сестра, Линн. Младшая. Я называл её Ари. И мы тоже были двумя половинками одной души, как вы с Олегом.

Я открыла глаза и наткнулась на полный неподдельной грусти взгляд Хранителя.

- Ари была демиургом, как я?

Он кивнул.

- Да, Линн. Мы жили не здесь, а совсем в другом мире. Мы были очень сильными магами. Но сестра всегда отличалась некоторым, я бы сказал, сумасбродством. Она написала книгу, как ты. Но, в отличие от тебя, Ари знала о своей силе. Мир, в котором мы жили, отличается от твоего. Он пронизан магией, как солнечными лучами, и там гораздо больше известно о Творцах, чем на твоей родине. Ари решила провести магический эксперимент и перенеслась в созданный собственноручно мир. Она просто хотела посмотреть на него, погулять там, познакомиться с существами, которых придумала сама. Но так получилось, что Ари влюбилась.

Я еле слышно охнула, а Вейн лишь грустно усмехнулся.

- Что будет, если живой человек влюбится в книжного персонажа, ты ведь знаешь? В вашем мире - ничего. Но Ари решила, что она великий маг и сможет всё исправить. Она захотела вытащить своего любимого к нам. Я ведь демиург, Творец, я всё могу - так рассуждала сестра. Но в тот момент, когда Ари попыталась это сделать...

Ещё до того, как Вейн, вздохнув, продолжил, я уже поняла, что было дальше.

- То, чего захотела сестра, нельзя делать. Нельзя вытаскивать душу из мира, которому она принадлежит, в другой мир. Это нарушает равновесие жизни, истончает границы между мирами, но суть даже не в этом. Ари была демиургом, и как только она попыталась использовать свою силу, созданный моей сестрой мир захотел её уничтожить. Точнее, он просто не мог поступить иначе - она ведь нарушила закон, и она сделала ему больно.

- Кому? Миру? - я нахмурилась.

- Да, - кивнул Вейн, - именно ему. Ты поймёшь, Линн, я тебе всё покажу... Чуть позже. Помнишь, я уже однажды упоминал о том, что бывает с демиургами, возомнившими себя богами?

- Ты говорил, их отправляют в Ничто на вечное поселение.

- Именно. Ничто - это пространство, где ничего нет. И у Творца, попавшего туда, не имеется шанса на спасение, прощение и перерождение.

- Погоди... Ари что, до сих пор там?! - ужаснулась я.

- Да, - ответил Вейн, и глаза у него были такими грустными, что я не смогла удержаться - подалась вперёд и обняла его.

Две половинки одной души, разлучённые навечно.

Вот почему ты затеял всё это, Вейн. Ведь это ты, да? Ты перекинул меня сюда, потому что ты очень хорошо знаешь, каково это - жить без своей половинки?

- Да, Линн, - шепнул он мне на ухо, прочитав всё это в моих мыслях.

Однажды я спросила, почему ты мне помогаешь, ради чего... Ты ответил - из-за любви.

Теперь я понимаю.

Из-за Ари и твоей любви к ней. Ты не хочешь, чтобы у нас с Олегом было то же самое. С той лишь разницей, что я пока не в Ничто - я всего лишь переселила душу брата в Эрамир.

- Да, маленькая. Но не только.

- А что ещё?

Господи, зачем я это спрашиваю? Зачем я произношу свой вопрос вслух, если я всё равно уже знаю ответ на него? Понимаю, ощущаю...

Его сердце - рядом с моим.

Хранители чувствуют своих демиургов... но и демиурги, оказывается, чувствуют Хранителей.

- Не сейчас, Линн, - ответил Вейн наконец, выпустив меня из объятий. - Позже. Эта история подождёт. Сейчас тебе нужно узнать другое. Спрашивай, у тебя ведь столько вопросов накопилось.

Я тихо рассмеялась.

- Мысленно или вслух?

- Как хочешь, - я не увидела его улыбки, но почувствовала её. - Это совершенно неважно.

- Тогда расскажи мне о том, каким образом здесь оказался Игорь? Это ведь действительно он, да? Я не очень понимаю, зачем и почему, Вейн. С Олегом всё понятно, но при чём здесь Игорь?

- Вспомни, что случилось в то утро, когда ты дописала свою книгу. Игорь пришёл с работы... а потом?

Я нахмурилась. Легко сказать, вспомни. Это же будто в прошлой жизни было!

Так, ладно, напрягаемся и вспоминаем. Муж пришёл домой, я похвасталась, что дописала, рассказала свой сон, он посетовал, что сам никогда не видит ничего интересного, и я...

"Я дарю тебе свой сон..."

Ой, мамочки...

- Да, Линн.

Я подняла голову и посмотрела в его ярко-голубые глаза, всё ещё не понимая до конца...

- Помнишь пророчество? И разделит владелица этой силы её со своей любовью. Это об Игоре, Линн. Ты поделилась с ним силой демиурга, но только пока он спит. Так что напрасно все маги Эрамира за тобой гонялись - пророчество исполнено уже давно.

Проснётся тот, кто видит сон.

- Так это Игорь, что ли, спит?!

Видя моё искреннее изумление, Хранитель улыбнулся.

- Да, маленькая. Именно он.

- Тридцать лет?!

- Время во сне и в реальной жизни - вещи разные. Здесь он может пробыть двести лет, а там пройдёт десять минут. Это не имеет значения.

- Значит, чтобы мы могли вернуться, я должна его разбудить?

- Да.

Нет, это всё выше моего понимания.

Хорошо, если Игорь спит, тогда причём здесь мы с Рымом-Олегом? И даже если я разбужу мужа, что будет с моим братом? Я не вижу связи...

- Погоди, Линн, - Вейн ласково сжал мою руку. - Ты слишком торопишься. Ты хочешь понять всё и сразу, но так не бывает. Понимание - как лестница, нужно начинать с самой нижней ступеньки и постепенно двигаться вверх.

- Ещё бы понять, какая именно ступенька нижняя, - недовольно пробурчала я, и Вейн рассмеялся.

- Это ведь совсем легко, Линн. С какого момента твоя жизнь будто поделилась пополам?

- Когда умер брат.

Хранитель кивнул.

- Верно. Помнишь, я говорил тебе, что ты совершила не одну ошибку? Какая ошибка была первой, знаешь?

Я вздохнула.

- Тот мой рассказ, где я убила брата. Неосознанно, но...

- Верно. Второй твоей ошибкой стало то, что ты запихнула душу Олега в Эрамир, когда описывала Рыма. Если бы он был жив, у тебя ничего бы не получилось, но поскольку Олег пребывал в полупризрачном состоянии...

Я отвела глаза.

Нет, я бы официально запретила назначать таких дурочек, как я, демиургами.

Вейн, прикоснувшись кончиками пальцев к моей щеке, заставил посмотреть на него.

Сапфировые глаза будто в душу заглянули, подарили ей хотя бы небольшое облегчение...

- Не вини себя, Линн. Так сложилось. Одна маленькая ошибка десять лет назад положила начало целой цепочке событий, одно из которых уж точно было хорошим.

- Какое? - нахмурилась я. А Вейн, наоборот, улыбнулся.

- Мы встретились.

Я, рассмеявшись, кивнула. Действительно, нашу встречу сложно назвать плохим событием.

- Это не всё, Линн. Была ещё одна ошибка. Но не менее важная.

- Что? - удивилась я. Где же я умудрилась напортачить в очередной раз?

Ответ Хранителя меня поразил.

- Сказка о маленькой Тени.

Я даже подпрыгнула.

- Но при чём здесь я? Согласна, это не очень порядочно по отношению к Ленни, но как это связано со мной? С Олегом? С Игорем, в конце концов?..

- Это связано только с тобой. О ком ты думала, когда писала свою сказку? Ненависть к кому вкладывала в эту историю? Помнишь?

- К самой себе, - вздохнула я. - Я ассоциировала себя с маленькой Тенью. Я проклинала свою жизнь и...

- И ты лишила саму себя права на счастье и нормальную судьбу, - глаза Хранителя сверкнули. - В тот момент я чуть с ума не сошёл, когда понял, что ты натворила. Если две половинки одной души ещё могут жить в разных мирах, хоть это и очень мучительно, то твоя сказка... Она постепенно утянула бы тебя в загробный мир. Единственным, что ещё держало тебя, был Игорь. Он - твой якорь.

- Ты запутал меня ещё больше, - покачала головой я. - Я уже поняла, что полная идиотка, но до сих пор не могу понять, каким образом всё это можно исправить. Олега ведь не воскресить, даже если я Игоря разбужу. И сказка... она уже написана, а написанное пером сам знаешь, чем не вырубить.

Несколько секунд Хранитель молчал. Я чувствовала - он пытается найти правильные слова, чтобы объяснить то, что он уже давно знает. Если вы думаете, что я и так должна всё понимать, то вы ошибаетесь. Ничего я тогда не понимала...

- В тот миг, когда ты подарила Игорю свой сон, я понял - это шанс. Шанс всё исправить. Я построил этот треугольник - из тебя, Рыма и Эдигора, - чтобы у тебя появилась возможность изменить прошлое. Игорь - это якорь, который держит вас с братом здесь, и пока он спит, вы не вернётесь в свой мир. Ты же должна была встретить Рыма и узнать в нём Олега - это первое. Чтобы после того, как Игорь проснётся, душа твоего брата не осталась в Эрамире, а утянулась за тобой, ты должна была провести обряд Слияния. Таким образом ты восстановила порванную между вами связь.

Вейн замолчал. Я чувствовала, что у него почему-то болит сердце. Но почему?

- Разреши мне кое-что показать тебе. Я хочу, чтобы ты понимала, в чём состоит сила демиурга, прежде чем я продолжу свой рассказ.

Я кивнула, и тогда Хранитель, улыбнувшись, осторожно уложил меня на траву и лёг сверху, прижав мои ладони к земле.

Глаза Вейна оказались совсем рядом, а его губы почти касались моих.

- Ничего не бойся.

- Я не боюсь, - прошептала я, чувствуя горячее дыхание Хранителя на своей щеке.

- Тогда закрой глаза.

Я послушалась.

- Под тобой земля, Линн. В ней живут кроты, разные насекомые роют свои ходы, на ней растут трава, цветы и деревья. Почувствуй свою связь с этой землёй. Представь, что ты - это она. Это сквозь твоё тело прорастает трава и деревья, по тебе ходят люди, над тобой летают птицы...

Он говорил что-то ещё. Много и очень тихо. Но я не помню, что именно.

Я перестала существовать.

Я была миром. Землёй, небом, водой, огнём. Я чувствовала каждую травинку, каждую букашку, которая сидела, ползла или летела, ощущала дыхание миллионов живых существ. Я могла бы сосчитать их всех. На соседнем дереве я видела белку, и я знала, сколько ворсинок у неё на пушистом хвостике. В небесах над замком парила птица - я видела её глазами, я понимала её чувства, я ведала о том, где у неё гнездо...

В какой-то момент я поняла всё. В чём разница между мной, такой маленькой Линн, и Богом. Потому что ко мне пришла боль, от которой заслезились глаза, загорелись лёгкие, начало выворачивать суставы... Слёзы принесли облегчение, но ненадолго.

Мир слишком большой, а я - слишком маленькая. Мне его не проглотить, не переварить, не осознать до конца. Творец создаёт свой мир силой веры, а Бог его чувствует. Понимает. Ведает.

И если я решу, что смогу быть Богом, мир меня просто раздавит, растворит в себе, уничтожит.

Теперь я, чувствуя каждую травинку, песчинку и капельку воды, понимала это.

Знаете ли вы, как тяжело - держать на себе небесный свод?..

Не знаете? Вот и хорошо.

Боль едва не размазала меня по земле, как масло по бутерброду. Её было слишком много, и она была нечеловеческой. А потом вдруг начала стихать.

Почему, я осознала не сразу. Пока не почувствовала щемящую нежность в сердце и сладость на своих губах.

Вейн целовал меня, и своим поцелуем забирал себе всю боль - как тогда, однажды ночью, когда я вспомнила про свой старый рассказ, из-за которого умер брат.

Постепенно я переставала чувствовать Эрамир как саму себя. Я перестала чувствовать всё, кроме поцелуя Вейна, утешающего и нежного.

А когда он кончился, и Хранитель, приподнявшись, заглянул в мои глаза, я улыбнулась.

- Кроме поцелуя, другого способа забрать боль не существует?

- Существует, - он лукаво наклонил голову. - Просто мне очень хотелось это сделать.

Я рассмеялась.

***

Тогда мне казалось, что я понимаю всё, но истинное понимание того, зачем всё-таки Вейн показал мне истинную разницу между демиургом и Богом, пришло позже.

А в тот момент мы чуть не подпрыгнули, услышав вдруг тихий голос Ленни неподалёку:

- Мне лучше уйти?

Она смущённо улыбалась, стоя от нас с Вейном шагах в пяти-шести.

Мы ответили одновременно:

- Нет, конечно!

Хранитель помог мне подняться с земли, а потом подошёл к Ленни и крепко обнял девочку.

- Как ты? - я так и не поняла, сказал ли он это вслух.

- Терпимо, - прошептала Ленни, отстраняясь, и улыбнулась, глядя на меня. - Ты, наверное, ещё не всё успел рассказать Линн?

Вейн кивнул и развёл руками. Ленни, рассмеявшись, села на землю, как я чуть ранее, скрестила ноги и сказала:

- И на чём вы остановились?

В тот миг, глядя на неё, я вдруг вспомнила то, что уже давно хотела спросить. То, что не давало мне покоя довольно долгое время. То, чего я совершенно не понимала с самого начала. То, чему объяснения пока не дал даже Вейн.

- Почему я чувствую тебя, Ленни? - спросила я, садясь рядом с девочкой на траву. - Я понимаю, почему ощущаю Рыма и Вейна тоже, но тебя... И твоя магия - она ведь действует на меня, хотя по идее не должна, разве не так?

- Не так, - покачала головой Ленни, улыбаясь, а потом вопросительно посмотрела на Хранителя. - Вейн?..

Он тоже сел на землю, и теперь мы образовывали равнобедренный треугольник.

- Это ещё одна моя ошибка? - усмехнулась я, стараясь не показать свой страх перед ответом Хранителя. Но Вейн, к моему облегчению, покачал головой. Правда, то, что он ответил сразу после этого, повергло меня в абсолютный шок.

- Дело в том, Линн, что каждый демиург, создавая мир, вкладывает в него частицу своей души. Без этого никак - не зря у вас говорят, что, мол, сделано с душой. Только то, в чём есть частица души, может по-настоящему ожить. И эта частица обычно находится в одном из обитателей созданного мира, наиболее близком по духу своему демиургу. Мы, Хранители, называем таких обитателей Отражениями. Ленни - твоё Отражение. Или, если хочешь, твоя Тень. У Эдигора, кстати, тоже есть такое Отражение - это Луламэй, его сестра. Так что теперь, даже если ты заберёшь у него свой подарок, он всё равно навсегда останется демиургом Эрамира.

Когда я, некрасиво раскрыв рот, посмотрела на Ленни, то увидела, что она улыбается. Легко, непринуждённо, ласково.

- Ты знала?..

- Да, - кивнула девочка.

- Давно?..

- Вейн рассказал мне это через... наверное, неделю после нашей с ним первой встречи.

- Я сразу узнал её, - Хранитель сжал ладошку Ленни, и я заметила, что она с радостью ответила на это рукопожатие. - Я ведь не мог не увидеть частицу твоей души, Линн. Обычно Хранители не знают, где именно находится часть души их демиурга, но мне повезло. Я встретил Ленни.

- Что же это получается, - я вздохнула. - Если в каждое своё творение демиург должен вложить капельку души, он же через некоторое время вообще бездушным останется.

Вейн и Ленни так громко рассмеялись, что я смутилась.

- Ну что ты, - отсмеявшись, ответила девочка. - Это невозможно. Душа ведь не яблоко, её нельзя разрезать на кусочки и поделить между мирами. И от того, что ты создала Эрамир, её у тебя меньше не стало. Даже наоборот. Это... как любовь, Линн. Чем сильнее ты любишь, тем больше становится твоя душа.

Я смотрела в её глаза и думала о том, что Вейн всё-таки не сказал мне всего насчёт Ленни. Пощадил, наверное. Девочка ведь не виновата в том, что я когда-то так себя ненавидела. А я лишила права на нормальную, счастливую жизнь и её, и себя. Причём Ленни можно назвать проклятой дважды. Её собственной матерью, подарившей девочке проклятье Тени, и мной, когда я запихнула в бедняжку частицу собственной души, которую столь ненавидела.

- Линн... - прошептала Ленни, заметив выражение моего лица. - Не нужно. Не вини себя. Ты не хотела, чтобы так получилось - мне этого вполне достаточно, поверь.

Я вздохнула.

Что я могла сказать?

Я действительно виновата перед ней больше, чем даже перед Олегом. Потому что я не имела никакого права перекладывать чувства, которые испытывала к самой себе, на другого человека. Совершенно не виновного в том, что со мной случилось десять лет назад.

- Амулет, - я вытащила из-за ворота платья тот кристалл на цепочке, который дала мне Ленни накануне, - мне нужно вернуть его тебе?

Хранитель и Тень переглянулись.

- Нет, - ответила Ленни, улыбнувшись. - Пока не стоит. Вернёшь завтра. А сейчас пусть лучше побудет у тебя.

- И всё-таки - что он делает?

- Ничего, - ответили они хором, рассмеявшись.

Увидев, что я надулась, Вейн поспешил объяснить:

- Это амулет Жизни, Линн. Ты ведь писала о таком в своей книге, неужели не помнишь?

Я охнула. Ну конечно, как же я могла забыть. Это ведь совершенно типичный для амулета Жизни кристалл. В нём действительно нет ничего особенного - близкие люди (и не люди, конечно) делают такие амулеты друг другу просто для того, чтобы знать, жив тот, кто тебе дорог, или нет. Если нет, кристалл просто погаснет.

- И чей же он?

- Мой, - ответил Вейн. - Частица моей сущности, заключённой в этом кристалле, позволила Ленни вчера успокоить тебя, когда Эрамир начал сводить тебя с ума. Понимаешь, Линн, такова природа Хранителей - мы способны вытащить своих демиургов практически из любого болота, остановить мир, если он захочет уничтожить Творца, мы призваны хранить равновесие и следить за соблюдением законов мироздания.

- Ты бессмертен как бог, что ли? - нахмурилась я, и Вейн рассмеялся.

- Нет, я вовсе не бессмертен. Я просто буду жить очень долго, но даже если умру, то вернусь в этот мир, сохранив свою память и сознание. Ты, Линн, после смерти отправившись на перерождение, всё забудешь, а я буду помнить. Такова природа Хранителей.

- А как я узнала твоё имя? Я ведь упомянула тебя в своей книжке.

- Я сам шепнул его тебе, - он усмехнулся. - Хранители способны подсказывать своим демиургам, правда, докричаться бывает очень сложно, но ты всё же услышала.

- А тебя не могут... э-э-э... уволить? - я смущённо улыбнулась - вопрос показался мне очень глупым, но Вейн почему-то посерьёзнел, покачав головой.

- Не совсем верная формулировка, но в целом суть ты поняла. Меня могут лишить статуса Хранителя, если я нарушу один из законов мироздания.

- Например, если перетащишь своего демиурга в созданный им мир?

Говоря это, я шутила. Но Вейн, вместо того, чтобы рассмеяться, просто кивнул.

- Что?! Но как же... И что теперь будет?!

- Пока ничего, - он вздохнул. - Пока молчание. Значит, я ещё не перешёл границы дозволенного. А может, для меня сделали исключение.

Мы замолчали.

Я размышляла, кусая губы. Ради меня Вейн пожертвовал собой, теперь я понимала. Неужели он настолько...

Но додумать эту мысль я не успела.

- Так ты всё-таки нашёл его? - выдохнула Ленни, чуть подавшись вперёд, и глаза при этом у неё как-то странно сверкнули. - Кинжал? Здесь Робиар, и я подумала...

- Да, я нашёл, - как только Хранитель сказал это, девочка улыбнулась такой радостной, безумной улыбкой, что я вздрогнула. - Я ведь обещал тебе.

- Спасибо, - прошептала Ленни, прижимая ладони к внезапно вспыхнувшим щекам. - Спасибо...

- Что за кинжал? - не выдержала я неизвестности.

Они молчали несколько секунд. Мне показалось, Вейн ждал, что Тень ответит мне сама, но Ленни, кажется, настолько погрузилась в собственные смятенные мысли, что не могла вымолвить и слова.

Интересно, почему эта новость настолько взволновала девочку? Я чувствовала, как сильно колотится её сердце.

- Кинжал, которым можно убить Тень, - наконец, ответил Вейн, как-то странно покосившись на Ленни. - Я искал его двести лет назад, но так и не добился успеха. Недавно мне пришлось возобновить свои поиски, когда мы с Ленни поняли, что только с его помощью возможно убить Тень.

- Не только убить, - прошептала девочка, поднимая на меня лихорадочно блестящие глаза. - Ещё и закрыть Источник. Чтобы проклятые маги больше не рождались. Никогда!

Она хотела этого. Сильнее всего на свете.... Она мечтала об этом с самого детства. Закрыть Источник, чтобы никто больше не страдал так, как она. И умереть. Боже, как же сильно она мечтала умереть...

Я тряхнула головой, чтобы сбросить с себя чужие мысли и эмоции.

Так вот чего ты хочешь, Ленни, о чём мечтаешь.

Не жить, а умереть?

- Только ты можешь сделать это, - продолжала шептать девочка, взяв меня за руки. - Только ты можешь убить Эллейн.

- Что? - ужаснулась я. - Но почему? Вейн!

Хранитель, вздохнув, чуть отодвинул в сторону взволнованную Ленни, а потом сам взял меня за руку.

- Я расскажу тебе, Линн. Всё по порядку. Если не брать в расчёт Иборга, Эллейн и нашу маленькую Тень, проклятых магов за всю историю существования Эрамира было трое. У первого был уникальный дар эмпата, и он, если так можно выразиться, "покончил с собой" ещё в юности, не выдержав груза чувств других людей. Второй Тени наскучило собственное могущество, и он ушёл сам. Проклятые маги не могут умереть, они умеют лишь уходить в Тень, растворяться в собственном источнике.

- Я знаю, - вздохнула я. - Когда я писала об этом, то почему-то всё время вспоминала сказку про русалочку. Она ведь тоже не умерла, а стала морской пеной.

- Да, - кивнул Вейн. - Что-то общее есть. А третья Тень... её - точнее, его - я убил сам, когда понял, что Альгиус и тогдашний Повелитель тёмных эльфов - отец Робиара - собираются захватить весь Эрамир и убить Интамара.

- Альгиус? - вскинулась я, изумлённо охнув. - Но ведь это тот самый предсказатель, да? Который про меня пророчество изрёк.

- Именно он. Но Альгиус не только про тебя предсказания сочинял, у него вообще был уникальный пророческий дар. Его изречениям только конкретики не хватало, а так - сбывалось всё, вот только иногда это понимали уже после того, как события происходили. Расшифровать было сложно. Меня с Альгиусом какое-то время связывали достаточно тёплые отношения - он был довольно милым мальчиком, пока рос при дворе Повелителя.

- Мальчиком? Не эльфом?

- Да, - кивнул Вейн. - Именно. Альгиус был человеком. Один тёмный эльф из ближайшего окружения Повелителя украл мать Альгиуса из родной деревни и держал девушку взаперти. К сожалению, я узнал об этом слишком поздно, когда мальчишке было уже около десяти лет. Повелитель, узнавший о проступке того эльфа, казнил его, а вот Альгиуса решил оставить при дворе в качестве слуги. Отец Робиара был очень амбициозным, он сильно изменил натуру мальчика, когда узнал, что у него в слугах ходит самая настоящая Тень, да ещё и настолько сильная. Повелитель собирался использовать дар Альгиуса в военных целях - тогда как раз в разгаре была Последняя война, Интамар только-только взошёл на престол, люди вообще были сильно обескровлены. Во всех книгах, посвящённых этому предсказателю, сказано, что должность советника при Повелителе он занимал несколько десятилетий, но на самом деле всего пару лет - дар Альгиуса начал проявляться, когда мальчишке было пятнадцать, в семнадцать Повелитель сделал его советником, а в двадцать я уничтожил их обоих.

Я вздрогнула.

- Каким образом?

- Альгиус был влюблён в одну девушку, которая, прознав, чего хотят они с Повелителем, прибежала ко мне и рассказала про кинжал. Понимаешь, Линн, он был не только предсказателем, но и искусным кузнецом. Тот кинжал Альгиус выковал, используя Источник Тени. Наверное, это единственный в Эрамире предмет, созданный при помощи магии Тени. И Альгиус рассказал той девушке, что только этим кинжалом можно убить проклятого мага.

- Значит... - я вздохнула, - ты использовал кинжал, чтобы убить Альгиуса? И всё? Так просто?

- Нет, Линн! - воскликнула вдруг Ленни, и я вздрогнула от неожиданности. - Это не так просто, как ты думаешь. Использовать кинжал может лишь тот, кто искренне, до глубины души, ненавидит Тень. И когда лезвие вонзится в грудь проклятого мага, это ещё не конец - нужно столкнуть его душу в Источник как можно быстрее, пока Тень не начала пожирать всё вокруг. Она ведь такая - жадная до невозможности. Ей всегда и всего мало!

- Не я использовал кинжал, Линн, - сапфировые глаза Вейна сверкнули, и мне показалось, что я вижу в них отражение давно минувших событий. - Та девушка, возлюбленная Альгиуса. Она возненавидела своего жениха, когда узнала, что он хочет уничтожить всех людей лишь за то, что мать когда-то прокляла его. А я должен был только столкнуть душу Альгиуса в Источник, а потом закрыть его, пока он не начал пожирать всё вокруг. Но я оказался не готов, Линн. Я не ожидал, что Тень настолько жадная. Я успел только вздохнуть, как она поглотила несколько деревень, находящихся рядом с тем местом, куда я вызвал Альгиуса. Она уничтожила и его возлюбленную, и Повелителя, который спешил на подмогу своему верному слуге. Я с большим трудом загнал Тень назад. Но по сей день на моей душе лежит груз ответственности за тех, кто умер из-за моей ошибки.

Мне было ужасно жаль Вейна. Я понимала, каково это - ощущать себя виновным до самой глубины души.

- А почему Тень не поглотила и тебя? - спросила я тихо. Он вздохнул.

- Энергия Хранителя ей совсем не по вкусу. Как оказалось. Тогда я этого не знал. И в тот момент, когда Тень вырвалась наружу и сожрала всё, до чего могла дотянуться, кинжал исчез. Я думал, что она и его тоже съела, но нет. И Робиар помог мне найти его. Так что теперь мы действительно можем уничтожить Иборга... и Эллейн.

Вейн протянул руку и вытащил из ножен, висящих у него на поясе, небольшой кинжал.

Он был чуть длиннее моей ладони, с изогнутой рукоятью, усыпанной синими и зелёными камнями. Металл напоминал чернёное серебро, но был намного твёрже. Лезвие зловеще сверкнуло на солнце, и мне даже показалось, что я вижу на его поверхности отражение рыжих волос Эллейн.

Кинжал обдал мою ладонь холодом, когда Вейн вложил его в мою руку.

- Значит, я должна убить Эллейн, потому что ненавижу её по-настоящему? - спросила я, подняв глаза на Тень и Хранителя. - Но почему не ты, Ленни? И не ты, Вейн? И не Эдигор, например? Она ведь всё-таки когда-то пыталась его убить.

- Нет, Линн, - покачала головой девочка, грустно блеснув глазами. - Эдигор не ненавидит Эллейн. Он на неё даже не сердится. Что же касается Вейна, то кто-то же должен держать клетку для Источника, когда Тень вырвется наружу, и только ты не погибнешь, находясь в незащищённом месте. А я... Я тоже не ненавижу Эллейн.

- Как? - опешила я. - Но...

- Не пытайся это понять, - прошептала Ленни, почему-то отводя глаза. - Пожалуйста, не сейчас. Позже... я всё расскажу тебе... как и обещала. И потом, я совсем не уверена, что буду ещё жива в тот момент, когда ты будешь уничтожать Эллейн.

- Что? - я нахмурилась. - Это ещё почему?

- Я уже говорила, - ответила девочка, вновь посмотрев на меня. - Она не простит мне предательства. Особенно кражу амулета Жизни Вейна. Он его когда-то для Эллейн сделал, и пусть он ей больше не нужен, к своим вещам моя наставница всегда относилась с огромным чувством собственности. Также она думает и обо мне. Я - её вещь, и как же я посмела сбежать? Но даже если Эллейн не убьёт меня... Линн, как только Вейн закроет Источник, я просто перестану существовать. Я ведь не человек. Я не смогу без Тени.

В этот миг мне показалось, что внутри меня - сотни маленьких птиц, посаженных в клетку, которые отчаянно бьются об её прутья сильными крыльями, но безрезультатно... Выхода из этой клетки не было. Причём не было никогда. Её изначально сделали такой - безвыходной и безнадёжной.

- Другого пути нет? - обратилась я к Вейну и почувствовала себя ещё хуже, когда увидела выражение его глаз.

- Нет, маленькая, - ответил Хранитель, покачав головой. - От тебя потребуется только вонзить кинжал. Если Ленни к тому времени будет ещё жива, остальное мы с ней сделаем сами. Закроем Источник навсегда.

- Каким образом? Я так понимаю, кинжалом можно убить Тень, но не закрыть Источник.

- Кинжалом - да. Но есть ещё кое-что. Амулет, - и Ленни, наклонившись, дотронулась кончиками пальцев до ярко-голубого кристалла, висевшего у меня на шее. - Энергия Хранителя - единственное, что неподвластно Тени. Более того, она ей противопоказана. Мы с Вейном несколько лет разрабатывали это заклинание, Линн. И теперь, когда на кинжал попадёт кровь Эллейн, откроется Источник, и Вейн сможет его запечатать с помощью амулета.

- А вы говорили, что он ничего не делает, - я нашла в себе силы слабо улыбнуться, и Ленни ответила мне такой же невнятной усмешкой.

- Он действительно ничего не делает. Всё сделает Вейн.

Я, вздохнув, отвернулась от своих собеседников и взглянула на небо. Нежно-голубое, спокойное, безмятежное. Удивительно осознавать, что это небо принадлежит миру, который я придумала сама.

У меня дрогнули уголки губ, когда я вдруг осознала ещё одну вещь. Эрамир, Мирнария - я придумала их, это правда. Но разве я сочинила это небо? Зелёный цвет листвы, синий - воды. Разве я нарисовала ветер, играющий кронами деревьев?

Разве я придумала любовь, преданность, ненависть и дружбу?

Это как... скульптура. Я, как художник, взяла приготовленный кем-то материал и создала собственное произведение. Но кем именно он был приготовлен? И где раньше росло это дерево, из которого я сделала свою скульптуру?

Что-то похожее когда-то говорил мне Хранитель. Может быть, только теперь я поняла это по-настоящему.

Даже если ты что-то создал, это что-то никогда не будет принадлежать тебе целиком, без остатка. Потому что всегда есть кто-то ещё.

Кто-то, кого мы зовём Богом?..

Я закрыла глаза.

- Значит, всё так... Я должна была встретить Рыма и, узнав в нём Олега, провести обряд, чтобы восстановить связь между собой, как принадлежащей другому миру, и им. А император, избежавший смерти четыре раза и узнавший свою любовь - это всего лишь цепочка событий, которая должна закончиться смертью Эллейн и закрытием Источника?

- Да, Линн, - прошелестел голос Хранителя у меня над ухом.

Я грустно улыбнулась.

- А Игорь, который стал для меня якорем в этом мире, из-за чего должен проснуться?

- Помнишь, какую фразу вы говорите там, откуда ты пришла, чтобы убедиться в том, что происходящее - не сон?

Я думала всего пару секунд. Надо же, так легко. Впрочем, это надо сделать всё равно только после того, как он меня узнает.

Но хочу ли я, чтобы Эдигор меня узнал - вот вопрос, который ещё надо серьёзно обдумать...

- И когда Игорь проснётся, где окажемся мы с Олегом?

Я открыла глаза, чтобы видеть лицо Вейна.

- И будет позволено им вернуться к началу, - ответил он мне словами из пророчества. - Помнишь, с чего всё началось, Линн?

Да, я помнила. Наверное, я никогда не смогу этого забыть. Забыть тот вечер, когда умер мой брат.

Наклонившись вперёд, я положила ладони на грудь Хранителя, шепча:

- У меня будет шанс всё исправить? Вейн... Я смогу спасти Олега? Пожалуйста, скажи, что это так!

Он прижал меня к себе, обнял крепко-крепко, словно хотел защитить от собственных слов.

- Есть один закон, который я не смогу нарушить даже ради тебя, Полиша. Закон равновесия душ. В твоём мире в тот вечер из вас двоих умер один человек. Ты или брат. Другого пути нет. Но даже если это будет Олег, его душа останется там, в том мире, и вы не разлучитесь навечно, как мы с Ари.

Слёзы приносят облегчение, но я не могла плакать. Я просто думала о том, что мне предстоит потерять его ещё раз. Или умереть самой. Одно из двух.

- Я хочу, чтобы ты понимала меня, Полиша. Да, это больно и мучительно, но необходимо. И в конечном счёте не имеет значения, что именно ты выберешь - жизнь или смерть, ошибка будет исправлена. А что такое одна жизнь, если речь идёт о вечности?

У них обоих болело сердце за меня. Я чувствовала. И только поэтому заставила себя поднять голову и улыбнуться.

- Я справлюсь. Обещаю вам.

Сапфировые и карие глаза смотрели на меня с таким искренним беспокойством, что я явно ощутила - никто и никогда не будет заботиться обо мне так безгранично. Только Хранитель, маленькая Тень... и Олег.

- В замке есть храм Дариды? - поинтересовалась я у Вейна. Мне нужно было именно туда сейчас.

Он кивнул.

- Да, есть. Мне пойти с тобой?

Я покачала головой.

- Нет. Я спрошу у стражников дорогу. Я попозже приду к тебе сама, хорошо? Мне сейчас нужно побыть одной.

Хранитель улыбнулся, а Ленни ласково погладила меня по руке.

- Мы понимаем.

За пределами повествования

...Когда кровь того, кто одновременно и любит, и ненавидит до самой глубины души, прольётся на острие, станет Тень видимой. И закрыть навсегда её сможет только свет души охраняющего и жизнь вечно проклятого, ставшего частью Источника...

"Пророчества. Нерасшифрованное", том первый, императорская библиотека

Когда маленькая фигурка Линн скрылась в замке, Ленни повернулась к Аравейну и тихо сказала:

- Ты забыл поставить купол невидимости. Ползамка могли наблюдать, как вы обнимаетесь.

Маг улыбнулся.

- Не думаю, что кому-то есть до этого дело.

- Ты уверен, что сможешь отпустить? - вздохнула девочка. - Я знаю, как это тяжело.

Аравейн кивнул.

- Тяжело. Но правильно.

- Обещай, что не будешь унывать, когда всё закончится. Я уже не смогу тебя поддержать.

- Не буду. Я большой и сильный, ты же знаешь.

Она рассмеялась.

- Давай сюда кинжал. Надо сделать это сейчас, пока есть время и возможность.

Маг протянул девочке небольшой кинжал из тёмного металла, с рукоятью, украшенной зелёными и синими камнями, и, секунду поколебавшись, вложил его в ладонь Ленни.

- Ты всё-таки уверена? Ты же знаешь, мы можем обойтись без закрытия Источника и неукоснительного соблюдения пророчества.

- Ты говорил мне это уже миллион раз, Вейн. Пожалуйста, не начинай снова. Я давно всё решила.

И Ленни, размахнувшись, полоснула лезвием по запястью.

Ярко-алая кровь потекла по руке девочки, по самому кинжалу, запачкала рукав и подол платья...

Аравейн с тревогой следил за внезапно побледневшим лицом Ленни и дернулся, когда она зашипела от боли.

- Невыносимо.

Девочка с искривившимся лицом наблюдала, как её кровь впитывается в лезвие и рукоять, уходит внутрь кинжала. А потом рана на руке затянулась, будто и не было ничего.