Охота на оборотней

ОТ АВТОРА

…Хорошо помню свое первое знакомство с МУРом. Было это в самом начале 90-х.

Не без волнения входил я в знаменитое здание на Петровке, сотни раз виденное в фильмах про отважных сыщиков.

Мой начальник, прекрасный журналист Володя Кравченко, создатель первой в СССР криминальной хроники, отправил меня на поиски якобы задержанного накануне киллера по кличке «Людоед».

В кабинете на третьем этаже Петровки меня встретил хмурый лысоватый человек.

— Что вы хотите? — мрачно спросил он.

Я путано объяснил цель визита. Человек немигающе смотрел на меня тяжелым взглядом и многозначительно молчал.

— Странно, — сказал он наконец, — Мы сейчас звонили в вашу редакцию, выясняли. Нам сказали, такого корреспондента у них нет.

Разом пересохло в горле. Почему-то я очень явственно представил, как поведут меня сейчас в камеру, отберут ремень, выдернут из ботинок шнурки… Негнущимися пальцами я достал из кармана новенькое — только что полученное — удостоверение, предмет моей исключительной гордости, и (помню отчетливо, просто-таки фотографически), ласточкой перегнувшись через стол, положил его перед собеседником.

Хмурый человек долго рассматривал корреспондентский билет, крутил его и так и этак. Наконец с явным, как показалось мне, сожалением протянул обратно.

— Ладно. Что вас интересует?

— Людоед… Киллер Людоед.

— Людоеда мы знаем. Брали его несколько раз. Но где он теперь — сказать не можем. Позвоните позже.

Я выходил из ГУВД, впечатленный серьезностью работающих здесь людей.

— Суровый у вас начальник, — сказал я провожатому — молодому оперу.

— Зверь, — любовно ответил тот. — Его все боятся, особенно бандюки. Не человек, а кремень.

Имя этого «кремня» знает теперь вся Россия. Владимир Борисович Рушайло. Бывший министр внутренних дел, бывший секретарь Совета безопасности, ныне — исполнительный секретарь Исполкома СНГ. А тогда — всего-навсего подполковник, начальник отдела по борьбе с групповой и организованной преступностью МУРа.

Вряд ли Рушайло запомнил нашу короткую встречу. И уж тем более и предположить он тогда не мог, что пройдет каких-нибудь восемь-девять лет — и этот начинающий корреспондент, ласточкой перегибавшийся через стол, станет его кровным врагом, которого он будет всячески травить, сажать в тюрьму, отправлять в сумасшедший дом, ибо назойливый, настырный комар своим писком способен свести с ума даже огромного медведя.

Но в моей памяти этот мимолетный эпизод отложился надолго. Сегодня, с высоты прожитых лет, я вижу в нем особый, потаенный смысл. Ведь именно Владимиру Рушайло — первому виденному мной сотруднику МУРа — суждено будет развалить потом всю систему МВД. В том числе и родной его МУР, где начинал он когда-то рядовым опером (говорят, опер был талантливый, от Бога; преступников «раскалывал», как орешки щелкал, и не при помощи кулаков, а опираясь исключительно на психологию. За живость ума, а также за внешнее сходство с киногероем называли его меж собой «майором Шлоссером»)…

…Недавно по телевизору показывали бестселлер 50-х «Дело „пестрых“: фильм, ставший для своего времени эпохальным, первым пробивший брешь в официальном искусстве, ибо еще с 30-х годов приказано было считать, что преступного мира в СССР не существует, а последние урки проходят перековку на славном Беломорско-Балтийском канале.

Сколько раз смотрел я этот по-советски наивный фильм о подвигах муровцев, но таких чувств не испытывал еще никогда. Даже знаменитая фраза бандита Ложкина в исполнении Михаила Пуговкина «МУР есть МУР» — звучит сегодня точно издевка.

Не было в советской (да и в российской, пожалуй) милиции второй такой службы. Легендарный, прославленный МУР: Московский уголовный розыск.

Попасть туда на работу считалось особой честью. Отбор был сравним с отсевом в отряд космонавтов. В основной своей массе это были люди «штучные», фанатично преданные делу. Жулики и бандиты боялись их и одновременно уважали, как уважают сильного, бескомпромиссного противника.

Десятилетиями о МУРе снимались фильмы и сериалы, писались бесчисленные книги. Из литературных и киношных героев, служивших в МУРе, без труда можно сформировать целую милицейскую роту.

Верилось, здесь работают самые лучшие, самые смелые, самые честные: бесстрашные рыцари вроде капитана Жеглова или Знатоков.

Даже в нынешнее безвременье, когда вся милиция прогнила насквозь, даже после бегства генерала Орлова, ареста калмыцкого министра Сасыкова и чистки рушайловского наследства, эта иллюзия продолжала жить. Везде воруют, но МУР есть МУР…

Знаменитый киноартист Евгений Жариков, сыгравший в многосерийной саге «Рожденная революцией» сыщика Кондратьева, за что получил Госпремию СССР и повальную милицейскую любовь, с сожалением вспоминает, как пришел за помощью в современный МУР.

Жариков собирался проводить на Волге кинофестиваль «Созвездие». Его новоявленный партнер — нижегородский бизнесмен по фамилии Айсберг — сулил золотые горы, без слов подписывал горы платежек. А потом выяснилось, что платежки фальшивые, банк такого клиента не знает вовсе, и Жариков отправился на Петровку.

— Вы его хотите посадить или вернуть деньги? — уважительно спросил артиста человек в штатском костюме.

— Конечно, вернуть, — обрадовался Жариков. — Но это ж, наверное, дело не быстрое?

— Да что вы, — улыбнулся штатский. — Видите того парня в углу? — Он указал на громадного роста бугая. — Вывезет сейчас вашего Айсберга куда-нибудь на берег, вставит в жопу паяльник, и вся любовь…

Айсберга взяли через два часа. Поздно ночью Жарикова пригласили на опознание. А утром выяснилось, что Айсберга уже выпустили. Денег артисту он так и не вернул…

— Наверное, им он дал больше, чем должен нам, — грустно предположил по этому поводу Жариков.

…Мы живем под властью стереотипов. Многолетние догмы оказываются сильнее любой логики, точно по Козьме Пруткову: «Не верь глазам своим».

Летом 2003-го очередная Великая Ностальгическая Иллюзия умерла, не приходя в сознание. Это случилось в душный июньский день, когда на руках лучших сыщиков

МУРа — тех, кто уже навсегда войдет в историю под именем «оборотней в погонах», — защелкнулись наручники. А вместе с их арестом рухнула и последняя вера людей в честную милицию…

Если бы точно такая же преступная группа была разоблачена не в МУРе, а в каком-нибудь другом подразделении — в УБЭПе, УБНОНе, на худой конец в питерском розыске, — вряд ли дело это получило бы такой резонанс. Об «оборотнях» не слагали бы анекдоты. Да и само это слово широко не шагнуло бы в народ, не стало бы своеобразным символом эпохи.

Но… МУР есть МУР.

А чему, собственно, здесь удивляться? Выведенный самородком Ломоносовым закон сохранения энергии никто не отменял: если где-то что-то прибывает, значит, где-то что-то убывает.

Когда весь организм поражен гангреной, невозможно найти на теле отдельно взятый здоровый участок, этакий островок благополучия и благоденствия. И если вся милицейская система срослась сегодня с организованной преступностью, превратилась в гигантскую бандитскую структуру, целиком пронизанную коррупцией и поборами, глупо было бы надеяться, что в одном-единственном управлении, где служит семь с лишним сотен человек, происходит что-то другое.

Дело «оборотней» — вполне закономерный, логичный итог «реформ», и особенно «реформ» Владимира Рушайло. Годы его министерства были временем абсолютного торжества безвластия, безграничного владычества телефонно-рыночного права. В одночасье в МВД стало продаваться и покупаться всё: уголовные дела, звания, должности.

Пачками вылетали на улицу профессионалы: за одно только неосторожное слово, за отказ выполнять «заказы».

Их места занимали другие: послушные, беспринципные, управляемые.

Должность начальника московского отделения стоила от 50 тысяч долларов. Начальника главка (не московского, понятно: на территории) — несколько миллионов.

Конечно, коррупция была в милиции всегда. Были и поборы, и взятки, и хищения. Но по нынешним меркам «злодеяния» советской эпохи кажутся просто чепухой на постном масле.

Первого замминистра внутренних дел, всемогущего брежневского зятя генерал-полковника Чурбанова осудили в 87-м за получение взятки в виде расшитого золотом халата (обвинений поначалу было много, но ничего другого доказать не смогли). Начальника ХОЗУ МВД СССР генерала Калинина посадили за спекуляцию товарами из спецмагазина. Вспоминать об этом сегодня — смешно и грустно одновременно, а ведь сколько шума было тогда!..

Да и до прихода Рушайло в МВД коррупция не носила здесь характера системного. Все его предшественники — как бы к ним ни относиться, — и Ерин, и Степашин, и Куликов, не воспринимали свою должность как место за ломберным столом.

Именно Рушайло систематизировал все то, что носило до него хаотичный, разрозненный характер. Он выстроил единую преступную вертикаль, где все ниточки и денежные ручейки сходились в одном-единственном месте — штаб-квартире министерства на Житной, житнице его богатства.

И хотя давно нет в МВД Рушайло и большинства его опричников; и хотя правая рука и кошелек министра генерал Орлов пятый год прячется за рубежом — этот процесс развала принял уже характер необратимый. Сломать — всегда легче, чем построить, ибо на смену профессионалам старой советской закалки пришло новое поколение: жадное, хваткое, беспринципное.

В 30-е годы был такой термин: «двадцатипятитысячники». Так называли рабочих, отправившихся по зову партии поднимать село.

Нынче в ходу термин иной: «пятитысячники». Это те, кто поступал в милицейские вузы за взятку в пять тысяч долларов (впрочем, такса эта давно уже поднялась) и пришел теперь на службу — отбивать затраты.

«Пятитысячники» трудятся сегодня по всей стране. Есть они и в МУРе. Ведь разоблаченная летом 2003-го милицейская банда — лишь одна из многих. Такие же в точности банды — может быть, еще даже кровавей и опасней — можно найти в любом без исключения милицейском подразделении, ибо на зарплату в МВД живут нынче разве что розыскные собаки…

Кровавый передел и кадровые чистки министр Рушайло начал именно с родной ему столичной милиции. Никаких сантиментов: Рушайло был человеком прагматичным и цельным. Он отлично понимал, что главный плацдарм — это Москва и, лишь закрепившись здесь, можно начинать всероссийскую экспансию.

После серии беспрецедентных по степени цинизма проверок, провокаций и принародной травли с должности был снят начальник ГУВД Николай Куликов: креатура Лужкова. Вслед за Куликовым с Петровки начали изгонять всех, кто имел хотя бы подобие собственного мнения. Из заместителей начальника ГУВД усидел только один (о нем рассказ особый). Из руководителей ключевых служб и управлений — никто.

В числе первых пал и начальник МУРа Виктор Голованов — человек, преданный своему делу и МУРу фанатично. Его должность попросту сократили, и другого места классному сыщику не нашлось. (О своем отстранении он узнал в ходе совещания в ГУВД.)

Тогдашнему властителю Петровки Виктору Швидки-ну (за два года правления Швидкин так и не сумел избавиться от позорной приставки и. о.: Мосгордума упорно не утверждала его в должности) такие, как Голованов, — принципиальные, упертые — были не нужны. А уж после того как Голованов приехал на похороны матери опального Николая Куликова, чаша начальственного терпения переполнилась.

Впрочем, был в биографии Голованова и еще один эпизод. Когда весной 99-го по сфальсифицированному обвинению Рушайло бросил меня за решетку, Голованова вызвал один из руководителей Главного управления угрозыска МВД (не хочу называть его имени, ибо человек этот впоследствии передо мной повинился).

— Вам надо подсадить в камеру к Хинштейну своего агента, — приказал генерал.

Голованов ответил коротко:

— Я воюю с уголовниками, а не с журналистами. Этого ему тоже не простили…

А на место Голованова пришел человек совсем другого склада: Евгений Максимов. И МУР начал меняться прямо на глазах.

Именно с легкой руки полковника Максимова и расцвела пышным цветом банда «оборотней». Максимов открыто покровительствовал ее главарям — Владимиру Лы-сакову и Юрию Самолкину С его благословения они стали некоронованными хозяевами МУРа и своего благодетеля, надо думать, не забывали.

В изъятой у «оборотней» «черной» кассе — записях о движении их заработков — следствие нашло очень интересную строчку: «Женя Макс.» — было написано там. И цифра ежемесячной «отстежки» из бандитского «об-щака», во много раз превышающая зарплату начальника МУРа…

Впрочем, я не буду забегать вперед, да и предисловие мое изрядно затянулось. Поэтому буду закругляться.

Книга, которую предстоит вам прочитать, писалась несколько лет. В ее основу легли результаты журналистского расследования, которое я вел параллельно с Генеральной прокуратурой.

Я начал это расследование сразу после ареста «оборотней» летом 2003 года, хотя часть материалов хранилась в моем архиве и раньше. Первые же его результаты убедили меня окончательно и бесповоротно в преступной сущности этих людей.

За те два года, что прошли с разгрома банды, мне доводилось слышать и читать об этой операции всякое. Самое расхожее мнение: дело «оборотней» — предвыборный «пиар» Грызлова и «Единой России». Другая, не менее популярная версия: «оборотни» встали на пути у кого-то очень влиятельного и могущественного, нарушили бизнес-интересы генералов ФСБ.

То и дело знакомые и полузнакомые люди сообщали мне, что «оборотней» уже отпустили; дело прекращено; инцидент исчерпан. Однако время шло, а число томов в уголовном деле только росло. И вот наконец оно поступило в суд.

Когда я пишу эти строки, Московский окружной военный суд только приступил к слушанию дела. На скамье подсудимых шесть офицеров МУРа и генерал МЧС Владимир Танеев. Еще трое муровцев — в бегах.

Я не знаю, чем закончится оно — самое громкое милицейское дело новейшей истории. Конечно же, «оборотни» и их покровители сделают все, чтобы развалить обвинение, вырваться на волю, благо с деньгами проблем у них нет. По самым минимальным прикидкам, за несколько лет существования банды «скромные» сыщики с Петровки сумели заработать десятки миллионов долларов: по миллиону — в месяц.

И все же мне хочется верить, что суд вынесет единственно правильный и справедливый приговор. В противном случае о борьбе с коррупцией в милицейских рядах можно просто забыть.

«Наказания без вины не бывает», — говорил самый известный муровец эпохи Глеб Жеглов.

А в чем заключается вина этих, да и не только этих людей, вы без труда поймете сами. Для этого надо всего ничего: перелистнуть страницу.

Описывая «подвиги» банды «оборотней», я старательно пытался избегать субъективных оценок и основывался, как правило, на неоспоримых фактах, документах и свидетельских показаниях.

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто помогал мне в работе над этой книгой, — в первую очередь людей, носящих милицейскую форму…

Май 2005 г.