Охота на оборотней

Расставаться с иллюзиями прошлого всегда нелегко. А если иллюзии эти формировались десятилетиями, это тяжело вдвойне, ибо вместе с иллюзиями ты лишаешься и частицы себя самого…

Не знаю, как для кого, но для меня крушение мифа о МУРе произошло задолго до разгрома банды «оборотней». Было это в самом начале 2000 года.

Только-только к руководству МУРом пришел полковник Максимов — человек, всей своей карьерой обязанный прежнему начальнику генералу Голованову и предавший его одномоментно, едва только замаячили перед ним генеральские погоны.

Генералом, правда, стать он так и не сумел. После серии моих публикаций в «МК» уже подготовленный президентский указ был остановлен. Только победа эта далась слишком дорогой ценой: ценой человеческой жизни…

Конечно, я не знал тогда, что вновь столкнусь с Евгением Максимовым совсем уже при других обстоятельствах. Что в то самое время, пока происходила раскопанная мной скандальная история, в недрах МУРа поднимает голову банда «оборотней», порожденная на свет с благословения полковника Максимова.

Если бы не Максимов, банды «оборотней» попросту не было бы: это я знаю теперь доподлинно…

А если бы в тот далекий уже воскресный летний день — 25 июня 2000 года — не накрыла Подмосковье душная жара, не случилась бы и эта, стоившая жизни ее герою, история…

ВСТРЕЧА В ПУТИ

Двадцать пятого июня 2000 года с дачи в Москву возвращалась самая обычная семья — папа, бывший балалаечник из оркестра Центрального телевидения, а ныне простой водитель, мама, сын мамы от первого брака и собака породы мастино. Поскольку семья была обычная, дача у них стояла не на Рублево-Успенском шоссе, а черт знает где — под Волоколамском, возле деревни Кутьино, где нет ночных клубов и казино, но зато есть разбитые проселочные дороги с рытвинами и ухабами. А тут еще, как на грех, жара.

Конечно, все окна в машине были открыты (на кондиционер семья, увы, не заработала), но это не помогало. У мамы все сильнее прихватывало сердце, папа с сыном пунцовели. Впрочем, труднее всех приходилось собаке. «Скорей бы в Москву», — думала семья, и собака, понятно, в первую очередь.

Но тут, поднимая клубы пыли, похожие на ядерный гриб, их машину обогнала роскошная иномарка — джип «субару форестер». Не просто обогнала — нагло подрезала. Разумеется, папа, сидевший за рулем, возмутился и начал сигналить, на что «субару» принялась выделывать кренделя, знакомые каждому автолюбителю. Джип то резко тормозил, то, наоборот, также резко набирал скорость, обволакивая узкую дорогу ядерным грибом.

Это продолжалось километра два, пока они не выехали на Ново-Рижскую трассу. Обе машины остановились.

Возмущенный папа — Сергей Дианов — выскочил на дорогу.

Из жалобы Сергея Дианова в прокуратуру: Мужчина тоже вышел из машины с агрессивным видом и с поднятыми руками. Испугавшись удара с его стороны, я схватился за его руки, которые были у меня над головой, и не давал ему ударить меня. Однако он вырвался и нанес мне удар кулаком в область правого глаза, причинив мне кровоподтек, и поцарапал щеку, при этом он наносил мне удары ногами по моей ноге.

Мой пасынок Антон, когда увидел, что меня бьют, вышел из машины.

Потом 18-летний пасынок Антон признается: выскочив на дорогу, он подбежал к мужчинам и ударил обидчика ногой по ноге. Да и как ему было не признаться — на допросах «с пристрастием» кто хочешь «расколется», тем более 18-летний мальчишка. Но удар этот оказался роковым.

«Вы хотели неприятностей? Вы их получите!» — крикнул водитель джипа и прыгнул в машину. Драться с двумя сразу он не стал — можно ведь было и получить сдачи…

Он не соврал. Неприятности начались уже очень скоро…

Из показаний инспектора 11-го спецбатальона УГИБДД ГУВД Московской области капитана милиции Сукманова:

…примерно в 18 часов я находился на рабочем месте на посту № 2 49-й км автодороги Москва — Рига, когда получил сообщение от дежурного по батальону о том, что при появлении а/м «фольксваген пассат» темного цвета г/н№…. остановить ее и сообщить в дежурную часть.

Через некоторое время инспектором ДПС Куриловым данная автомашина около поста была остановлена. Я сообщил дежурному, а также спросил, какие должны быть наши дальнейшие действия. Дежурный ответил, чтобы автомашину не отпускали до приезда оперативной группы с Москвы.

Водитель был в возбужденном состоянии, на лице в области левой щеки я заметил небольшую ссадину.

«НА КОЛЕНИ, СУКА!»

Опергруппа из Москвы появилась довольно быстро — где-то в полвосьмого. Двое в штатском и двое в черной форме с автоматами наперерез.

— Проедемте с нами.

— Куда? За что?

— Там разберемся.

Папа, мама и сын мамы от первого брака поняли, что начинается что-то страшное. Этого не понимала только глупая собака.

На часах было без чего-то девять, когда семья в сопровождении милицейского «доджа» подъехала к легендарному дому № 38 на Петровке. Дом этот раньше они видели только в фильмах про «Знатоков» и инспектора Лосева. Правда, в кино люди, работающие тут, боролись с преступниками, были добрыми, чуткими и вежливыми.

Процитирую вновь заявление Сергея Дианова:

…двое штатских меня и Антона (пасынка. — Авт.) ввели в здание ГУВД через центральную проходную, подняли на лифте на третий этаж (на третьем этаже расположен МУР. — Авт.),после чего взяли у автоматчиков наручники, сковав ими нам руки сзади, поместили нас между двойными дверями (внутренняя дверь — глухая, наружная в виде решетки) в помещении рядом с комнатой дежурного. Помещение представляло собой камеру без стульев и стола.

Вообще-то, по закону, надевать наручники кому ни попадя запрещено. Это спец средство и применяют его только в двух случаях: когда задерживают опасных преступников или при сопротивлении.

Ни первый, ни второй вариант к нашей истории не относился. Впрочем, реальная жизнь так же отличается от прописанной в законе, как полковники МУРа образца 2000 года от полковников киношных.

«Из камеры, — рассказывал Сергей Дианов, — меня вывел какой-то мужчина в штатском. Пока мы шли по коридору, он со всей силой хлопал меня ладонями по ушам, бил кулаком по голове (удары по ушам — излюбленный милицейский метод. Очень болезненный и в то же время не оставляющий следов. — Авт). В коридоре нас уже ждал водитель „субару“.

«На колени, падла!» — заорал конвоир. Я не подчинился. Тогда они насильно поставили меня на колени, ударив кулаком в живот.

«Твое счастье, сука, ты попал на доброго человека! — продолжал кричать конвоир, — Благодари его. Если бы не он, мы бы тебя вообще убили». Водитель «субару» сказал, что вполне мог меня застрелить, но пожалел, хотя таких, как я, надо душить. Что теперь меня с сыном «закроют» в камере и «опустят» у параши. При этом они не прекращали наносить удары. Я не сопротивлялся и просил только об одном: не бейте сына…»

Из жалобы в прокуратуру 18-летнего Антона Точилина:

Меня вывели из камеры. В коридоре я увидел водителя «субару форестер». Он приказал мне встать на колени, другой сотрудник подсек меня под ноги сзади и поставил на колени.

Водитель «субару форестер» стал угрожать мне, что он посадит меня и моего отчима Дианова СВ. куда захочет и насколько он захочет. При этом, выражаясь нецензурной бранью, он нанес мне сильный удар кулаком по голове и приказал, чтобы я смотрел ему в глаза…

Из камеры Сергея Дианова выводили еще дважды. Сначала — втолкнули в кабинет, где во главе стола сидел обладатель роскошного джипа «субару».

Свидетельствует С. Дианов:

«В руках владелец „субару“ держал уголовный кодекс. „Выбирай, мразь, какую статью тебя припаять. Хочешь — на пять лет закроем. Хотя нет, — он сокрушающе покрутил головой, — пять маловато: лучше восемь… Или даже десять…“

Потом этот человек колотил меня руками и ногами. Требовал, чтобы я признался в том, что избил его на шоссе».

Вскоре с Дианова начали снимать показания. Правда, происходило это довольно специфически.

В комнату вошел плотный мужчина, похожий на кавказца, в штатской одежде. Он говорил, что в Волоколамском СИЗО меня «опустят» и заставят жить около «параши». Одновременно он наносил мне удары кулаками по голове и ладонями по ушам.

(Впоследствии эти «показания» будут оформлены, как якобы полученные в отделе милиции «Тверской».)

Только в два часа ночи — через шесть часов после задержания — Дианова привезли на освидетельствование в

59-ю больницу. Он хотел было пожаловаться врачу на боли в голове и ушах, но тот не стал даже слушать закованного в наручники «пациента»: с бандитами не о чем разговаривать.

Из больницы под конвоем отправились в отдел милиции «Тверской» — в тамошний обезьянник. Оттуда — обратно, в Волоколамск. За «особо опасными преступниками» из далекого подмосковного района специально прислали машину с дознавателем, которого начальник Волоколамской милиции среди ночи поднял с постели.

— Вы задерживаетесь на 72 часа по подозрению в хулиганстве, совершенном группой лиц по предварительному сговору, — объявил Дианову и Точилину дознаватель. — Статья 213, пункт «а», часть 2. — И вздохнул: — Надо же было вам с таким человеком сцепиться!

— Да кто он? — не выдержали «хулиганы».

— Вы разве не знаете?! Начальник Московского уголовного розыска полковник Максимов.

УГОН, КОТОРОГО НЕ БЫЛО

Версия начальника МУРа выглядела совсем иначе: «25.06.2000 года примерно в 17 ч. 30 мин. от дежурного по МУРу я получил сообщение об убийстве неизвестной девушки в лесопарке в р-не Юго-Западного округа. Получив сообщение, я поехал на работу на Петровку, 38. Поехал на своей машине ВАЗ-2108, госномер 196.

Выезжая из деревни Кутьино, я совершил обгон автомашины марки «пассат». Не доезжая трассы, меня обогнала вышеуказанная автомашина. Обойдя мою автомашину, водитель автомашины «пассат» перегородил моей автомашине дорогу, вынудив меня остановиться.

Остановившись, двое мужчин подошли ко мне, т. е. к моей автомашине с левой стороны, открыли дверь, схватили меня за руки, вытащили из автомашины и, ругаясь нецензурной бранью, они оба стали бить меня.

Я пытался выяснить у мужчин, в чем дело, но мужчины, ругаясь, наносили мне удары по лицу и телу

Я на некоторое время потерял сознание и присел на землю, схватился руками за голову После этого мужчины говорили какие-то угрозы в мой адрес, после чего они сели в свою автомашину и поехали».

Такие показания дал на допросе «потерпевший» полковник Максимов. Он не скрывал, что действительно после «дорожной сцены» позвонил по мобильному на Петровку и приказал задержать обидчиков.

Есть и доказательства — справка из поликлиники № 8 об осмотре «избитого» начальника МУРа. Поставленный диагноз: гематома губы и ушиб левой руки. Если верить документу, Максимов обратился к врачам в тот же день — 25 июня. В 19 часов 20 минут.

Тут-то и начинается самое интересное. Следите внимательно:

В 19.20 Максимов обращается к врачам.

В 19.57 в книге учета отдела милиции «Тверской» регистрируется собственноручно написанное им заявление о нападении.

Разница во времени — 37 минут. Любой, кто хоть раз бывал на приеме у врача, знает, что такой осмотр за минуту не провести. А ведь нужно еще доехать от поликлиники до ОВД «Тверской», написать заявление, причем поликлиника находится на краю географии — в Олимпийской деревне, а отдел милиции — в самом центре, на Большой Дмитровке.

Даже этого нехитрого анализа достаточно, чтобы понять: документы в деле Максимова сфальсифицированы и оформлены задним числом. Я увидел это сразу. И тут же безоговорочно поверил словам Дианова, который говорил как раз, что в указанное время Максимов никуда не ездил, не писал заявлений, не проходил медосмотров. Он издевался над стоящими перед ним на коленях людьми.

И еще одну максимовскую фальсификацию выявил я без труда. По его версии, он мчался в Москву, точно комета, потому что спешил на «убийство неизвестной девушки».

В тот день, как следовало из поднятой мной сводки происшествий, в Москве был найден лишь один женский труп: на территории Юго-Западного округа, в районе Севастопольского проспекта. Только вот незадача — тело это обнаружили в 13 часов 11 минут. То есть к тому моменту, когда Максимов пулей сорвался с дачи, все уже было сделано и врачи вместе со следственно-оперативной группой давно покинули место происшествия. Никакого смысла ехать ему не было.

Да и не ездит никогда на такие преступления начальник МУРа самолично, не его это уровень, просто придуманная Максимовым отговорка позволяла ему объяснить свое лихачество долгом службы. Мол, мчался не просто так, а потому что «мы все время на посту»…

Ложь эта была далеко не единственной. Как мы помним, и Дианов и Точилин категорически утверждали: их обгонял «субару форестер», госномер С 370 ЕУ. Та же роскошная иномарка упомянута и в материалах следствия. Однако Максимов упорно пишет:

«Я поехал на своей машине ВАЗ-2108, госномер 196».

Почему?

Вот тут-то, пробив машину по милицейской базе (эта пробивка, кстати, стоила потом одному сотруднику МУРа должности: Максимов лично проводил расследование, выясняя, кто из подчиненных мне помогал), я и обомлел. Оказалось, что «субару форестер», госномер С 730 ЕУ 99, с марта 2000 года… числился в угоне.

Поначалу верить в это не хотелось, но и не верить было нельзя, ибо передо мной лежала карточка учета автотранспорта, где черным по белому было набрано — «Внимание!!! в угоне» — и стояло три восклицательных знака.

Машина эта была записана на 19-летнюю дочь Максимова Екатерину. Просто ум за разум заходил. Бред какой-то. Получалось, что начальник МУРа угоняет машины сам у себя.

Причина этого абсурда стала понятна мне чуть позже, когда через своих людей в таможенном комитете я прояснил биографию «угнанного» «субару».

Его ввез в страну в 1998 году некий гражданин Семоч-кин. А в 2000-м Одинцовская таможня возбудила против этого Семочкина уголовное дело. Оказалось, что машина была не растаможена и перевозчик Семочкин не заплатил причитающиеся таможенные пошлины. (Для конца 90-х — ситуация вполне типичная.)

В подобных случаях таможня обычно действует неизменно жестко: «контрабандную» машину объявляют в розыск, а потом отбирают у владельца. Неважно: виноват этот человек или нет. Главное — возместить ущерб государству, а «лишенец» нехай себе судится с теми, кто всучил ему такую подлянку.

К этому все шло и на сей раз. 2 марта 2000 года по запросу Одинцовской таможни Зонально-информационный центр подмосковного ГУВД внес «субару форестер» в «черную» базу данных. Через сутки, 4 марта, аналогичную операцию проделал и столичный ЗИЦ.

Оставалась сущая безделица: найти владельца «субару» и конфисковать ее, однако случилось удивительное. В тот же самый день — 4 марта — в другой милицейской базе неожиданно появилось сообщение, что машину… угнали. И всё, концы обрублены.

Так вот для чего весь этот театр был нужен Максимову: уж больно не хотелось расставаться ему с любимым джипом.

Он понимал, что таможенники разбираться не станут: отнимут машину, а потом ходи, доказывай. Если уж нерастаможенный джип отобрали накануне у тогдашнего министра печати Лесина (об этой скандальной истории много писали в газетах), чего там говорить о каком-то начальнике МУРа.

Гаишников же и милиции бояться ему было просто смешно: кто рискнет проверять документы, если за рулем сидит главный сыщик Москвы.

Сомневаюсь, чтобы Максимов писал заявление об угоне самолично. Человеку такого уровня достаточно было одного телефонного звонка. И не поддайся он взрыву амбиций, не захоти поупиваться властью, эта история так и осталась бы в тайне.

(Кстати, еще одна любопытная деталь: джип Максимову продал (хотя продал ли?) некий Вадим Валерьевич Орлов. Ранее этот гражданин привлекался к уголовной ответственности за… участие в групповом угоне автомобилей. Подробность эта становится особенно пикантной, если учесть, что Орлов был первым физическим владельцем «субару». Именно к Орлову после «отмывки» через подставные фирмы перешла контрабандная машина.)

СОВЕСТЬ НАЧАЛЬНИКА МУРа

— Они будут сидеть, — без обиняков заявил адвокату Точилина и Дианова дознаватель Волоколамского ОВД Фотин — тот самый, поднятый ночью с постели.

— Я пытался убедить дознавателя, что никакого состава преступления нет, что в деле масса несостыковок, — рассказывал мне адвокат Евгений Алхимов. — Но он посмотрел на меня, как на дурака: «Вы что же, не понимаете? Я получил команду и выполню ее любой ценой».

Лишь после похода к районному прокурору ситуация изменилась. Через трое суток и Дианов, и его пасынок вышли на свободу. На руках у них были заключения эксперта: адвокат-таки настоял на медосмотре подзащитных.

Встреча с начальником МУРа закончилась для Сергея Дианова черепно-мозговой травмой с явлениями сотрясения мозга 1-й степени и разрывом барабанной перепонки. Для Точилина — сотрясением мозга, гематомами затылочной области. Плюс — ворох синяков и кровоподтеков на каждого…

…Мы встретились с Диановым около Белорусского вокзала. Был уже вечер. Проносился мимо поток машин по Ленинградке, из-за забора кондитерской фабрики «Большевик» плыл сладкий, ванильный запах.

Хорошо помню, как сел я к нему в машину — тот самый злополучный «пассат» без кондиционеров. Правда, окна на этот раз были закрыты: на дворе стояла осень.

— Обидно, — говорил мне Дианов, и голос его предательски дрожал. — Даже если я в чем-то виноват, ну разобрался бы со мной по-мужски. А вот так — использовать власть, ставить на колени… Главное — ребенка избивать… Хуже иного бандита, честное слово…

— Почему же вы не дали ему сдачи, если он действительно начал драку первым? — допытывался я.

Дианов смущенно улыбался в ответ:

— Я ведь музыкант, балалаечник. Нас всю жизнь учили беречь пальцы… Да и не умею я драться.

Оказывается, у музыканта и начальника МУРа есть одна общая черта: им можно не уметь драться. Ведь мордовать закованных в наручники людей, которые не в силах тебе ответить, — это совсем не драка.

...История закончилась печально. После моих выступлений в газете прокуратура Центрального округа столицы возбудила уголовное дело за превышение должностных полномочий «сотрудниками ГУВД Москвы». Правда, выяснить, кто конкретно избивал Дианова и Точилина, следствие так и не сумело, хотя для этого требовалась самая малость: провести опознание.

Грешным делом я думаю теперь: а не наши ли «оборотни» ставили балалаечника с пасынком на колени, обещали «опустить» у параши? Это полностью в их стиле. Да и к Максимову питали они самые теплые чувства.

Но, увы, это теперь уже не проверишь, ибо Антон То-чилин служит сейчас в армии, на Кавказе, а Сергея Дианова нет больше в живых. Он умер в июле 2001-го от разрыва сердца, ровно через две недели после того, как приговорили его к 2 годам условно.

Стараниями Максимова параллельно с делом против «неизвестных» милиционеров прокуратура области возбудило дело другое: на этот раз уже против Дианова и Точилина. За хулиганство. И, не в пример первому, дело это было благополучно доведено до суда.

С допросов Дианов возвращался чернее тучи.

— Господи, — позвонил он мне как-то в сердцах. — Знал бы, чем всё закончится, слова бы дурного не сказал. Избили, поставили на колени, да и ладно…

Наверное, в какой-то момент он просто разуверился в жизни. Надломился. Разочаровался в справедливости, хотя до этого, когда дело против неизвестных милиционеров только появилось, радовался как мальчишка. А потом не выдержало сердце…

Уже после похорон я узнал: ровно за сутки до смерти ему домой позвонили. «Если не оставишь, падаль, Тимофеича в покое, — прокричал в трубку глухой голос, — мы тебя с твой сукой и щенком!..»

Полковника Максимова звали Евгением Тимофеевичем…

«Конечно, Максимова на похоронах не было, — писал я в июле 2001-го в некрологе. — Скорее всего, ондаже не знает, что Дианов умер. Он ведь не убивал его.

И тем не менее смерть Дианова полностью лежит на совести Максимова. Я уверен в этом абсолютно. Я не уверен в другом: а есть ли она вообще у начальника МУРа. Совесть…»

После этой заметки полковник Максимов не нашел ничего лучшего, как отправить подчиненных в больницу, дабы поднять историю болезни Дианова. Он хотел доказать, что балалаечник умер не от разрыва сердца и не по его вине…

…Иногда мне звонит вдова Дианова — Татьяна. Она уже давно не плачет в трубку, но всякий раз, когда я слышу ее голос, у меня сжимается сердце и становится мне стыдно и гадко. И тогда я понимаю, что не успокоюсь никогда, пока ходит спокойно по земле отставной полковник Максимов. Человек (хотя человек ли?), «крестный отец» милицейской бригады «оборотней».

ДЕЛАЙ, КАК Я!

За первые же полгода правления Максимова из МУРа ушли пятеро начальников отделов: ровно одна треть всего руксостава. Работать с Максимовым они не могли, ибо методы нового начальника МУРа не имели ничего общего с милицейской работой.

(И эта цифра не была пределом. Она росла постоянно. Начальника отдела заказных убийств уволили вообще по поддельному рапорту, который он никогда не писал, за излишнюю близость с опальным генералом Головановым.)

Чего стоит только история, когда Максимов лично отправил в Иркутскую область группу сотрудников для раскрытия убийства племянника тогдашнего начальника криминальной милиции Москвы генерала Купцова, случившегося на станции Зима. Эта поездка не укладывалась ни в какие формальные рамки (какое отношение МУР имеет к Иркутской области?), но для Максимова не существовало слова «нет».

Недаром — знаю доподлинно — с его приходом начали ставиться на «прослушку» телефоны оппонентов Рушайло. Телефоны экс-начальника ГУВД Николая Куликова прослушивали, например, в рамках дела о покушении на вице-премьера московского правительства Иосифа Орджоникидзе: в оперативных документах куликовские номера фигурировали как номера, принадлежащие якобы неустановленной связи объекта разработки.

Подчиненных Максимов воспитывал по собственному образу и подобию. До сих пор в МУРе рассказывают историю (к сожалению, ее главный герой от показаний отказывается, поэтому приходится пользоваться вводными словами), что якобы Максимов вместе со своим шофером избил на одной из бензоколонок Москвы человека — грузина по национальности — только за то, что тот якобы не желал уступать ему очередь. Человек якобы стал инвалидом первой группы.

(Этот самый персональный шофер своему шефу соответствовал полностью. В июле 99-го вместе с группой сотрудников ГУВД он отправился в Воронеж и принял активное участие в вооруженном захвате здания местной мэрии: депутат горсовета Кочергин пытался тогда въехать на штыках во власть.)

Зато для «оборотней» годы владычества Максимова стали настоящим раздольем.

«Наше время пришло!» — радостно объявил тогда, едва только Максимов получил назначение, зам. начальника 13-го отдела МУРа Владимир Лысаков, один из главарей бригады.

И это была не пустая бравада. С приходом Максимова у «оборотней» началась действительно райская жизнь. Не случайно, даже после его увольнения они продолжали регулярно встречаться, устраивать пирушки и посиделки, ходить друг к другу на дни рождения. Да и графа в «черном» бухучете бригады — «Женя Макс.» — никуда не исчезла…