Охота на полузверя

Глава 2

Лотер сел на пень, который использовал для рубки дров, и стал ждать.

Спустя пару минут появился первый ворг, бурый, как медведь Восточного края. Волосы по плечи перехвачены кожаным ремешком, сам в одних портках, как и Лотер.

Бурый быстро приложил ладонь к груди в знак подчинения и склонил голову. Хранитель ответил коротким кивком, показывая взглядом, мол, выбирай место. Тот быстро пересек полянку и опустил зад на полено, оставшееся после рубки дров.

Потом пришла воржиха с двумя воржатами, та, что рассказывала о видениях, затем другие ворги. Лотер наблюдал, как прибывают полузвери и тревожно косятся.

Он скользил взглядом по каждому пришедшему, нервно барабаня когтями по пню, на котором сидит, и втягивал воздух, словно намеревается по запаху распознать отступников. Когда, наконец, все собрались, он молча встал и снова медленно оглядел каждого. Полузвери хмурились и переглядывались, не понимая, почему Хранитель странно себя ведет, воржихи повтягивали головы, а те, что с детьми, прижали щенков к себе.

Лотер шевелил носом, прислушивался к ощущениям, но звериное чутье молчит, лишь красный туман на задворках сознания висит плотной пеленой, словно закрывает что-то.

Спустя пару минут, бурый ворг не выдержал, он осторожно произнес:

– Вожак?

Лотер дернулся, словно очнулся ото сна и повернул к нему голову.

Тот все так же осторожно продолжил, будто опасается вызвать ярость самого влиятельного ворга в мире:

– Вожак, мы прибыли по твоему зову. Что случилось?

Лотер сдвинул брови, сложив руки на груди, выждал еще пару мгновений и спросил:

– Ответьте, чем славен народ полузверей?

Над поляной прокатился изумленный вздох, ворги вытаращили глаза, а бурый, самый молодой и несдержанный сказал с жаром:

– Мы бесстрашны и свирепы!

– Верно, – согласился Лотер кивая. – А еще?

Бурый поднялся и проговорил, еще больше распаляясь:

– Мы неутомимы в бою, мы можем спать на голой земле и снегу! Мы можем превращаться в любых зверей! Нежить трепещет от одного нашего имени. Она так нас боится, что даже пыталась поработить! Она похитила принцессу!

Стая притихла. Воржиха шикнула на бурого ворга, а остальные с тревожным ожиданием стали переводить взгляд с молодого болвана, на вожака, опасаясь, что тот оторвет зверенышу голову.

Лотер ощутил неладное, но почему ворги затаились, не понял. На всякий случай скрипнул зубами и оголил клыки. Молодой ворг побледнел, но не сдвинулся с места, чем вызвал одобрительный ропот, мол, бесстрашен, значит, достойный.

– Ты все правильно говоришь, – произнес Лотер, чуть втягивая клыки обратно, чтобы не пугать двух маленьких воржих возле юбки шаманки. – Но ты забыл кое-что важное. Самое важное для стаи.

Бурый стал еще бледнее. Глаза покраснели, тело начало покрываться густой коричневой шерстью, а на пальцах вытянулись когти. Старые ворги, что сидят у самых деревьев покачали головами, хотя в глазах снова мелькнуло одобрение. Молодому воргу не справиться с Лотером, чья мощь усилена Осколком, но звереныш не отступил и готов принять смертный бой, если случится.

Лотер оглядел его с головы до ног и приблизился вплотную, шумно втягивая воздух, в котором растеклась угроза.

– Ты славный звереныш, – прорычал он глухо. – И мне совсем не хочется отрывать тебе голову. Ты смел, хоть и безрассуден. И тебе нужно еще многому научиться прежде, чем пройти все инициации и стать настоящим воргом. Но…

– Не гневись, вожак, – прервал его бурый. – Но, всем известно, что ты сам прошел не все инициации.

В толпе охнула воржиха, по тону и шепоту, что раздался с той стороны, Хранитель понял, это мать бурого ворга, готовая провалиться со стыда к самим гномам в шахту.

Лотер сделал глубокий вдох и занес руку для удара, молодой вытаращился, готовый принять наказание с открытыми глазами. Хранитель зарычал, но вместо того, чтобы полоснуть когтями по незащищенной шее, громко хлопнул его по плечу.

– Значит так, – проговорил Лотер. – Как тебя звать?

– Фалк, – не дрогнув ответил звереныш, хотя под бурой шерстью щеки белее снега.

– Ты прав, Фалк – сказал Лотер. – Всех инициаций я не проходил. И, если бы ты чуть лучше знал законы стаи, понял бы, что изгнанные ворги либо погибают, либо становятся могучими и опасными одиночками. Так что сядь, подумай, опасен ли я, и не позорь свою мать. Или, может, вспомнишь, какой закон для стаи самый важный?

Фалк нервно сглотнул, клыки медленно втянулись, а облик постепенно стал человечьим. Маленькая воржиха с рыжими веснушками на все лицо, что цепляется за юбку шаманки пропищала:

– Подчинение и слово вожака.

Лотер оглянулся на малышку и кивнул, та смущенно потупила взгляд и спряталась за юбкой матери.

– Вот видишь, Фалк, – проговорил полузверь. – Даже щенята знают главный закон. В стае, где я родился, тебя за такое выгнали бы. Но сейчас вы в моей. И выгоняю я за другое.

Из кучки старых воргов, что сидят возле раскидистого дуба послышался глухой голос.

– Да не тяни уже, сказывай, чего собрал всех.

Лотер оглянулся, брови сшиблись на переносице, но гневный порыв сдержал, поскольку он хоть и вожак, пусть даже трижды Хранитель, со старшими говорить положено почтительно.

Он снова обвел взглядом собравшихся и проговорил:

– Ворги, вы клялись мне в верности?

Полузвери загалдели, словно вопрос их оскорбил:

– Клялись!

– Конечно, клялись!

– Как же иначе?

– Мы же сами к тебе пришли!

Лотер немного подождал, слушая, как они наперебой обиженно возмущаются, потом вскинул ладони. Гвалт стих, а он продолжил:

– И, согласно законам стаи, должны беспрекословно соглашаться со всем, что говорю. Так?

Ворги снова начали роптать, но Лотер покачал головой и посмотрел так сурово, что все притихли. Он покосился на Фалка, который опустился обратно на полено и смотрит на вожака снизу вверх, как нашкодивший щенок. Потом сделал шаг и произнес:

– Если вы приносили клятву, так почему перекидываетесь в людских кварталах средь бела дня? Разве я не запретил?

Фалк поднял руку и попытался вставить:

– Вожак…

Но Лотер отмахнулся от звереныша, как от назойливой мухи.

– Вам что, нашего леса мало? – продолжал Лотер, все больше выпуская клыки. – Так идите за границы Цитадели и перекидывайтесь в большом лесу. Там вас никто не увидит, кроме зайцев.

– Вожак… – снова проговорил молодой ворг.

Но Хранитель зарычал и бросил на него такой бешеный взгляд, что звереныш в ответ моментально покрылся длинной бурой шерстью.

– Что за манеру взял, перебивать? – огрызнулся Лотер. – Совсем мать свою осрамил. Вон, слышно, как пыхтит, не знает, куда глаза спрятать. Или это ты законы стаи нарушаешь? Так я мигом уму научу, раз дома недодали.

Лотер рассвирепел, как дикий бык, готовый снести на своем пути все, что попадется. В таком состоянии ворги прежде Хранителя не видели, и теперь тревожно переглядываются, шепчутся, постепенно покрываясь шерстью и вытягивая когти.

Полузверь шагнул к молодому воргу, тот мигом вскочил, и подсогнул колени, готовый принять бой, который, скорее всего, станет последним в жизни. Лотер, выше на голову, навис над ним, как грозовая туча, клыки вытянулись, а крылья носа затрепетали.

Звереныш шумно сглотнул и проговорил, выпуская клыки:

– Вожак, можешь оторвать мне голову хоть два раза. Пусть я и не очень хорошо знаю законы стаи, но всегда выполняю все, что говоришь. Если надо, поклянусь еще раз.

Лотер грозно зарычал и снова занес когтистую лапу. Едва она понеслась к морде звереныша, старый ворг под дубом окликнул:

– Вожак!

Хранитель застыл и нехотя оглянулся, поскольку выказывать неуважение к старшим не имеет права ни вожак, ни король, никто либо другой.

Он сдвинул брови и вперил взгляд на повидавшего жизнь полузверя. У того волосы сплошняком седые, даже на теле, которое успело покрыться шерстью. Левое ухо короче правого, видимо, оборвали в бою, спина чуть сгорблена, но мышцы выпуклые и сухие, что значит, все еще перекидывается, несмотря на почтенный возраст.

– Что хочешь сказать? – мрачно спросил Лотер, опуская руку.

Старик посмотрел на двух других воргов по бокам от себя, таких же седых и ссутуленных, потом глянул Хранителю прямо в глаза и произнес:

– Лотер, ты прослыл мудрым вожаком. К тебе приходят и просят покровительства из разных стай. Воржихи, потерявшие воргов, чувствуют себя в безопасности под твоей опекой. Детеныши хотят быть похожими на тебя, даже игру придумали, как стать Лотером. Неужели ты позволишь ярости застелить твой ум?

– Считаешь, я неправ, если накажу? – спросил Лотер.

– А с чего решил, что он виновен? – поинтересовался в ответ старый ворг.

– Да больно умный, – отозвался полузверь кривясь. – Дерзит. Не люблю, когда поперек вожака в пекло лезут.

Старый ворг покачал головой и сказал:

– Каждый из нас поклялся тебе. А этот звереныш готов сделать это еще раз. Он ничего не нарушал.

– А если врет?

– Значит, мы все врем, – ответил старик, пожимая плечами. – Но тогда какие мы ворги, если врем главному вожаку в мире? Вожаку, которому поклялись, за которым пойдем на смерть, и с которым будем пировать на костях врагов? Тогда мы не ворги. Мы хуже людей, если дошли до такого.

Лотер окинул недоверчивым взглядом звереныша, который скалит клыки, но в глазах обреченность и готовность вступить в бессмысленную схватку.

– Верно, – согласился Хранитель. – Ворг, который врет своему вожаку, создание мерзкое и достойное сурового наказания. Но я сегодня добрый, потому спрошу еще раз. Кто перекидывается в людских кварталах? Обещаю голову не отрывать.

Вперед выступил молодой темноволосый ворг со шрамом через левую щеку до самого уха. Лотер глухо зарычал, готовый выполнить обещание не отрывать голов, но как следует потрепать предателя и выгнать из Цитадели без права возвращения.

Но тот прижал ладонь к груди и поклонился.

– Вожак Лотер, – сказал он. – Я готов призвать великую медведицу в свидетели. Мы никогда не шли против твоего слова. Я говорю от имени всех полузверей, которые идут под твоим началом. Мы тебе верны и останемся такими до смерти. Мы ворги, а не какие-то там гномы, или не приведи медведица, эльфы. И я клянусь тебе во второй раз, чтоб ты больше никогда не посмел сомневаться в преданных тебе воргах.

Когти на его пальцах вытянулись, он полосонул ими по ладони, потом быстро приблизился и коснулся ею стоп Лотера, оставив багровый след.

Полузверь смутился, но когда остальные ворги сделали то же самое, и стали приносить клятву во второй раз, только бы убедить его в беспрекословной верности, озвер спал. Шерсть превратилась в волосы, клыки втянулись, а к щекам прилила волна горячего стыда.

Он смотрел, как ворги, один за другим повторно приносят клятву верности, ему, вожаку, посмевшему усомниться в своих полузверях, и ощущал острое желание перекинуться кротом и зарыться глубоко в землю.

Когда все вернулись на свои места, стопы Лотера покрылись плотным багровым слоем. Он насупил брови и поднял взгляд на стаю.

– Что же выходит? – пробормотал он. – Что ли Теонард с амазонками врут? А на кой?

Ворги развели руками, а Фалк, все еще бледный, как весенний снег проговорил, вытирая оцарапанную ладонь о портки:

– Нам об этом ничего не известно, вожак. Но в нас больше не сомневайся.

Лотер еще больше нахмурился, пару секунд смотрел куда-то в траву, надеясь отыскать там ответ, потом сделал глубокий вдох и поднял голову.

– Ворги, – сказал он громко, – я принимаю вашу клятву. Во второй раз. Осрамился я, каюсь.

Из толпы стало доноситься:

– Да мы понимаем, вожак…

– Тяжкое это бремя…

Лотер кивнул.

– Да, непростое, – проговорил он. – Вы мне поклялись во второй раз. А я клянусь в ответ больше не позорить вас недоверием.

Фалк, что ближе всех, вскинул кулак и, потрясая им в воздухе, прокричал:

– Да будет вечно свиреп и мудр Лотер, вожак и Хранитель! Да вернет он свою принцессу!

Остальные ворги подхватили и через секунду лесок заполнился громогласным рычанием и криками во славу мудрого и славного Лотера, который не только умеет отрывать головы, но и знает, как верно управлять стаей, может одним ударом лапы свалить оленя, повергает нежить в ужас…

Полузверь выслушивал одобрительные выкрикивания, с трудом натягивая улыбку, которая больше напоминает оскал, и не мог понять, о какой принцессе речь.

Когда общая волна возбуждения спала, ворги стали расходиться. Каждый посчитал долгом лично попрощаться с вожаком, поэтому прошло еще полчаса прежде, чем поляна с землянкой опустела.

Он оглядел притоптанную десятками ног траву, потом поднял голову.

Ворговское собрание затянулось, и солнце успело опуститься к верхушкам деревьев, подсвечивая кроны так, что те кажутся изумрудными, как в Восточном крае.

– Мда… – протянул полузверь, все еще разглядывая сочную листву над головой. – Нехорошо вышло.

В просветах веток мелькнула крылатая фигура то ли гарпии, то ли горгоны. Крылатые женщины похожи, но вот горгулья Мелисс отличается. Если первые изящные, хоть и опасные в боевой форме, то горгулья мощная, плотная и опасная в любое время суток.

Долго голову задранной стало держать тяжело, Лотер потер шею и хрустнул так громко, что из кустов вспорхнула стая воробьев. Один, с желтым клювом и детским пушком на брюшке, заметался по кругу, потом помчался прямо на Лотера и стукнулся в могучую грудь.

Тот подхватил птенца на ладонь, воробьеныш запищал так отчаянно, словно его уже бьют и грозятся сожрать целиком.

– Тихо-тихо, – проговорил ворг. – Не верещи. Не буду я тебя глотать. У тебя и мяса-то нет.

Но воробьеныш все пищал, пока ворг не посадил его на ветку шиповника. Лишь тогда тот замолк и стал смотреть на него то одним, то другим глазом.

– Развопился, – буркнул Лотер отшагивая. – Думаешь, у меня других дел нет? У меня тут леший знает, что творится. Еще недовольных воробьев не хватает.

Он сунул пальцы в карман и вынул пару зеленоватых косточек, похожих на леденцы. Ловким движением подбросил и, поймав ртом, шумно захрустел. По рту растекся сладковатый сок.

– Слушайся старших, – наказал полузверь воробью.

Тот округлил глаза, словно понял, а ворг во второй раз за день направился к выходу из леска.

Когда вышел, на небе появились тучки и затянули солнечный диск. Полузверь облегченно вздохнул, радуясь, что не придется бродить по жаре. Со стороны моря прилетел свежий бриз и дышаться стало совсем свободно.

Он бросил быстрый взгляд на башню Теонарда, которая высится суровой неприступной колодой, потом оглянулся на замок Страга, куда более внушительный, чем резиденция Главы. Подумав пару секунд, двинулся по тропе, что ведет во второй круг, где живут первые поселенцы.

Пока шел, в небе появилась еще одна фигура. По мере приближения, Лотер разглядел красный воинственный гребень, блестящие, словно намасленные, перья, и легкий, но плотный доспех на груди.

Когда птеринг приземлился, поднялась туча пыли. Ворг замахал руками и стал отплевываться.

– Тьфу ты! Как корова шлепнулся. В вашей птерингии приземляться не учат?

– Это я специально, – сообщил Керкегор подходя. – Чтоб создать эффект таинственности и мощи.

– Ты создал эффект пыли и грязи, – проговорил Лотер, вытирая нос. – Чего прилетел? Тоже какую-нибудь гадость про воргов рассказать хочешь?

Керкегор вскину брови.

– Почему гадость? Я лишь хотел поздороваться. Ты ведь неделю не показывался. Уже думал проверить, живой ли. Иначе как без тебя за твоими зверями следить?

– Скажи лучше, что боишься, как бы мой осколок кто не прикарманил, – буркнул ворг.

– Ну,– многозначительно произнес птеринг, – не без этого. Все-таки вопрос щепетильный. Вообще, мне кажется, надо поднять вопрос преемственности. Мало ли что может случиться.

Лотер посмотрел на него исподлобья и спросил хмуро:

– Это ты на что намекаешь?

– Я не намекаю, – сообщил Керкегор. – А выношу важный вопрос на обсуждение. Представь, если кто из Хранителей умрет, кому положено забрать осколок? И как? Меня в той битве не было, но слышал, что у мертвого Хранителя осколок забрать не получилось.

Лотер покосился в сторону, где из-за домов доносится кудахтанье наседки, и хмыкнул.

– Тебя все беспокоит, что имеешь лишь один осколок, а не два? – спросил он, двинувшись в сторону жилищ.

Керкегор пошел рядом.

– Не совсем, – сказал он. – Конечно, от второй части Талисмана не отказался бы…

– Пуп развяжется, – перебил его полузверь.

Тот посмотрел недовольно и сказал:

– Какой ты учтивый. Ничего. У меня еще восемь жен. А значит, как минимум восемь птенцов. Хоть один, да будет сыном. При удачном стечении обстоятельств, второй осколок можно вручить ему.

Лотер подозрительно посмотрел на птеринга. Тот вытаращил глаза, перья на голове приподнялись, словно понял, что говорит что-то не то. И тут же быстро произнес:

– Вообще-то я не об этом. Просто все короли назначают себе преемников, наследников. Иначе, если те вдруг умрут, в королевстве начнутся беспорядки и междоусобные войны. Цитадель только начала становиться на ноги, и такие потрясения ей сейчас не к чему.

– Какой ты внезапно красноречивый и думствующий стал, – проговорил ворг еще подозрительней. – Тебя, случайно, Теонард не покусал?

– Почему Теонард? – не понял Керкегор.

– Да это он у нас поговорить любит. Как начнет, так и не закончит никак.

Птеринг покачал головой.

– Никто меня не кусал, – сказал он. – Просто птеринги думающий народ. В отличие от всяких мохнатых и лысых.

Полузверь нахмурился, недовольный, что в который раз за день приходится выслушивать неприятное про воргов, и пошел быстрее. Но птеринг, обычно чуткий к переменам настроения собеседника, сделал вид, что не заметил попытки отделаться от него, и тоже ускорился.

– Или еще, например, – продолжил птеринг непринужденно, одновременно косясь на ворга круглым глазом, – если кто вздумает отлучиться. Каонэль или ты за своей ненаглядной. Как тогда быть?

– Да нет у меня никаких ненаглядных, – огрызнулся полузверь. – Вы что сговорились все сегодня?

– Кто все? – спросил Керкегор, поднимая перья на голове, словно крайне обижен тоном. – Нет так нет. Не всем же иметь восемь жен.

Лотер бросил на птеринга подозрительный взгляд, но тот спокоен, как лебедь, начищающий перья. Или искусно делает вид, что спокоен. Зато в ушах ворга зашумело, словно кто-то орет прямо в слуховой проход, но из-за близости слов не разобрать. Полузверю пришлось крепко встряхнуться, чтобы шум исчез.

Пару минут шли молча мимо домов и построек, в которых люди держат скот. Лотер вертел головой, принюхиваясь и шевеля носом, чем вызывал страх у жителей, которые время от времени попадаются на пути. Одна девица, которая развешивала белье, вообще бросила тазик и побежала в дом. Но ворг заметил, как выглядывает из двери и неотрывно разглядывает его могучую фигуру.

Керкегор тоже глазеет по сторонам. Идет спокойный и величественный, словно на приеме у короля. Когда они дошли до второго круга, спросил:

– Слушай, Лотер, а куда ты идешь?

– И ты за мной, – добавил полузверь хмуро.

Тот кивнул.

– Ворг впервые за неделю вышел из берлоги, или где вы там спите, – сказал птеринг. – Как можно такое пропустить? Только мрачный какой-то. Спалось плохо? Пол в берлоге недостаточно грязный?

– Настоящий ворг должен уметь спать хоть в болоте, – сказал Лотер морщась.

– Тогда чего недовольный?

Лотер не выдержал. Повернувшись к птерингу, прямо посмотрел в глаза.

– Слушай, чего ты привязался? – спросил полузверь. – Хотел узнать, жив ли я? Так вот он я, живой и здоровый. Лети дальше, следи за своими женами.

Птеринг ничуть не испугался, остался стоять на месте, лишь гребень на голове стал еще краснее, что значит, готов выхватить меч, а орудует он им не хуже, чем ворг когтями и клыками.

Керкегор чуть отшагнул и проговорил, глядя на небольшой двор, где причитает мужик, хватаясь за голову:

– Мои жены так примерны и послушны, что могу оставлять их, когда захочу. Но вот там, похоже, все не так гладко.

Он указал на мужика. Лотер оглянулся и раздраженно заворчал.

– Ладно, – сказал он. – Пойдем. Только если начнешь козни строить, удавлю, как бешеного петуха.

Керкегор вскинул клюв и хмыкнул, мол, попробуй, но когда направились к дому человека, сказал:

– Так что стряслось? Нет, я уже не из праздного любопытства спрашиваю. Ты вылез из логова, злой, недовольный. Сразу полез в человеческий квартал. Не верю, что говорю это, но, может, я могу помочь?

Лотер недоверчиво покосился на него и проговорил:

– А я-то как не верю. Я вообще тебе не верю. Запомни. Но…В общем, Теонард на моих воргов жаловаться приходил. Просил усмирить.

Птеринг вытаращился на него и прыснул.

– Всего-то? – удивился он. – Так усмири. Я думал, там беда какая. А тут…

– В том-то и дело, – проворчал полузверь. – Мои ворги клянутся, что в жизни меня не ослушались.

– Ну, – протянул Керкегор со знающим видом и пнул сапогом камешек. – Клясться можно в чем угодно. Мало ли чего под страхом смерти можно наговорить. Ты себя вообще видел? Селина или Аэлло узрят, в обморок упадут.

До дома, где мужик со скорбным лицом ходит взад-вперед, осталось несколько метров. Лотер покачал головой и произнес:

– Нет, Керкегор. Ты не понимаешь. У воргов это не так работает. Если полузверь клянется в чем-то вожаку, ему легче себе глотку перегрызть, чем нарушить клятву. Может, это у вас плюют на законы, но наши порядки суровы. И работают.

– Ты на наши порядки не клевещи, – предупредил птеринг. – Но так и быть, сделаю вид, что поверил. Угу, а сюда, значит, пошел, чтоб самолично проверить?

Полузверь кивнул. Молча зашел через калитку во двор, где мужик уже уселся на порог и, обхватив голову, тяжко вздыхает. Он даже не обратил внимания, что к нему зашел ворг, которого легко опознать по небрежному виду и порткам, которые единственная одежда.

Лотер быстро оглядел двор. Одного взгляда хватило, чтобы понять, здесь был ворг, повсюду следы ног и лап, ворота в коровник распахнуты. На пороге в расщербине доски клочок шерсти, что значит перекидывался прямо тут.

– Будь здрав, добрый человек, – проговорил полузверь громко. – Чего ты сидишь на пороге, ни жив ни мертв?

Тот даже не поднял головы.

– Да какой тут жив… – простонал мужик. – Ваша братия мне корову извела. Издохла под утро. Чем я семью кормить буду?

Брови Лотера сдвинулись, он наклонился к порогу и вытащил из щели в доске клочок шерсти. А мужик продолжил жаловаться.

– Истоптал весь двор, все грядки, – говорил он. – Какое-то вредительство. Если посевы не взойдут, да корову не найду, это голодный год всему дому. А где я столько денег на новую корову возьму? У гоблинов самые лучшие, да цены больно клыкастые. Это ты послал своих воргов на меня? За что?

Лотер все мрачнел. Потом поднес клочок к носу и пару раз втянул. Его глаза закрылись, и он застыл, лишь когда Керкегор осторожно ткнул его в плечо, полузверь очнулся и повернулся к птерингу.

– Ничего не понимаю, – сказал Лотер.

– Что? – участливо поинтересовался Керкегор. – Нос отказал? Не чует.

Тот пропустил колкость птеринга и проговорил, озадаченно потирая щеку:

– Не понимаю… Это не мои ворги.