Охота на Санитара

5. Заваров и адвокат.

Кататься по городу на белом «мерседесе» с пленником в багажнике – занятие достаточно рискованное, особенно, когда ты один и не располагаешь достаточными финансами, чтобы «заболтать» или подкупить гаишников.

Заваров не поехал далеко. Проскочил два квартала, нырнул в загаженные проходные дворы, где скорость пришлось убавить до минимума, и вскоре выехал на пустырь, неизвестно как сохранившийся в этой старой, плотно застроенной части города.

Остановился. Выключил двигатель, посидел в машине, потом вышел и постоял возле нее, осматриваясь и прислушиваясь. Вокруг было безлюдно. Интуиция, которой он привык верить в Чечне, подсказывала: все пройдет как по маслу. Подойдя к багажнику, усмехнулся: запертый там адвокат не скулил, не скреб пальцами крышку, взывая о помощи, и не делал попыток высвободиться самостоятельно. Задохнуться там он не мог; Артур открыл узилище и без колебаний выволок за шиворот тело, на первый взгляд казавшееся совершенно безжизненным.

– Хорош притворяться!

Вениамин Яковлевич мешком шмякнулся на землю и продолжал лежать неподвижно до тех пор, пока Заваров не поддел его ногой под ребра:

– Пошевеливайся, падаль!

Трубоукладчиков открыл глаза,

Он привык хитрить и торговаться в кабинетах следователей, судебных залах и собственном офисе, но опыта ведения переговоров на природе, в уединенных местах, где бесполезно апеллировать к гуманности оппонирующей стороны, отродясь не имел. Когда возникала надобность в подобных вариантах, Вениамин Яковлевич с чистой совестью обращался за помощью к Дракуле или другим авторитетам из числа своих постоянных клиентов. Ни сон, ни аппетит не пропадали даже в те минуты, когда адвокат доподлинно знал, что именно сейчас кому-то из его должников или, скажем, несговорчивых свидетелей, ломают кости, режут пальцы или отбивают детородные органы. Вениамин Яковлевич считал ниже своего достоинства вникать в тонкости черной работы, предпочитая иметь дело с лишь с конечным результатом труда «подрядчиков».

– Артур? – Изумление было искренним. – Ты?..

На какую-то секунду Трубоукладчиков почувствовал облегчение. Конечно же, Заваров, его недавний клиент, не может испытывать злобы и уж тем более пытаться причинить вред. Сомнений нет: напали на адвоката какие-то другие, подлые и гадкие люди, а Заваров вмешался, чтобы его освободить.

Новый пинок в брюхо, которым бывший десантник наградил Вениамина Яковлевича, расставил точки над "i". Артур догадался, что его всего лишь использовали, никто и пальцем о палец не ударил, чтобы парню реально помочь. Тем не менее, решил адвокат, блеф может удаться. Лишь бы перейти от фазы мордобоя к переговорам; в словесных баталиях, если над головой не нависает кулак, а в спину не упирается ствол пистолета, Трубоукладчиков мог дать фору любому отставному разведчику.

– Артур, что ты себе позволяешь? – Боль, прозвучавшая в голосе, не казалась наигранной. – И это – твоя плата за мою… за мои…

– Если бы я пришел заплатить, то давно свернул бы тебе шею без разговоров.

Лежать на боку было совсем унизительно. Опасаясь новых ударов, Вениамин Яковлевич уселся, прислонившись спиной к бамперу своего «мерседеса». Машинально хотел поправить галстук – и вовремя отдернул руку, осознав полную неуместность подобного жеста в такой обстановке. Да и Заваров мог истолковать движение как-то иначе, не оценить адвокатского стремления к аккуратности и нанести превентивный удар, посчитав, что крючкотворец намеревается достать оружие.

– Приблуды никакой под пиджаком нету? – спросил Заваров с усмешкой. – Хотя зачем она тебе? Все равно воспользоваться не сумеешь.

Друзья как-то предлагали Трубоукладчикову протолкнуть через милицейский главк официальное разрешение на пистолет. Вениамин Яковлевич отказался, о чем сейчас впервые пожалел. Впрочем, прав недавний зек, проку от стреляющей железяки было бы немного.

– Я сделал все для твоего освобождения, – сказал Трубоукладчиков, тщательно подбирая слова; ему вдруг показалось, что Артур действует не по какому-то своему, ведущему к определенной цели плану, а просто бесится по причине «съехавшей» от пребывания за решеткой «крыши». Как себя вести с людьми, оказавшимися в таком кризисном состоянии, Вениамин Яковлевич не знал, из всех рекомендаций помнил только, что их нельзя злить, надо со всем соглашаться и терпеливо, исподволь, гнуть свою линию. – Я, как и обещал, сделал все. Ты – на свободе. Твое дело скоро будет закрыто, прокуратура снимет все обвинения. Я, конечно, отдаю себе отчет, что мог бы несколько… э-э-э, поторопить, ускорить, что называется, процесс, придать большее значение отдельным деталям…

– Заткнись, падла. – Ухмыльнувшись, Заваров снова врезал ногой, вполсилы, но более чем ощутимо для не отличающегося стойкостью и бойцовскими качествами адвоката. – И прекрати заикаться!

Что правда, то правда, Вениамин Яковлевич любил, на манер известного телеведущего многозначительно «экать» в процессе беседы, и чем меньше здравого смысла бывало в его словах, чем тяжелее он «грузил» своего клиента, тем глубже и выразительнее становилось его бесконечное «э-э-э». Особенно ярко это проявлялось в судах, когда Трубоукладчиков защищал наиболее отъявленных головорезов, припертых к стенке полным набором улик, и оставалось только цепляться за технические огрехи следователя да словоблудить, апеллируя к тезисам о недопустимости возврата к 37-му году и необратимости победы демократии.

– В том, что меня отпустили, твоей заслуги нет, так что по ушам мне можешь не ездить.

– Уверяю, что я приложил все усилия! Можно посмотреть документы. Если возникли какие-то спорные вопросы, то зачем же вот так-то?.. Надо было приехать в мой офис, мы бы посидели, поговорили спокойно, определили бы стратегию дальнейших действий…

– Не тренди, а то опять сделаю больно. Ты знаешь, где живет Шустрый?

Трубоукладчиков удивился. В его положении вроде бы не следовало удивляться ничему, а он вздрогнул, наморщил лоб и поднял на Артура взгляд, исполненный недоумения:

– Простите, кто?

– Сейчас ударю.

Тянуть время дальше адвокат посчитал опасным и поспешил кивнуть:

– У него есть загородный дом.

– Меня не волнует, что у него есть. Я спросил, где он живет.

– Я знаю адрес.

– Сейчас мы сядем в машину и поедем туда.

Вячеслав Гольман, экс-чемпион области по греко-римской борьбе, долгое время считался одним из столпов группировки Дракулы. Обладая, помимо спортивных навыков, светлой головой и честно заработанным дипломом экономиста, курировал работу с подшефными предприятиями и вообще все, что относилось к легальной стороне деятельности ОПГ. Прозвище Шустрый прилипло очень давно, еще в эпоху первых «стрелок» и разборок, когда ценилось умение вырубить противника одним ударом или отточенным броском. Счастливо пережив то неспокойное время, последние годы Гольман старался держаться подальше от дел, имеющих однозначную трактовку Уголовного кодекса. Дракулу это в целом устраивало, и они прекрасно ладили до самого последнего времени, пока не случилось ужасное:

Гольман дал следователю показания, изобличающие как руководителя группировки, так и многих ее видных членов. Задержали Шустрого вместе со всем костяком «дракуловской» ОПГ, который РУБОП захватил во время сборища в сауне. Некоторых, наиболее безобидных, выпустили уже на следующий день. Гольман отсидел десять суток, ушел на подписку о невыезде и, считалось, отделался благодаря собственной изворотливости и мастерству адвокатов. Про то, что он «заговорил», не знали буквально до вчерашнего дня. Обнародованные следователем протоколы допросов произвели эффект разорвавшейся бомбы. Что заставило Гольмана так поступить? Заподозрить Шустрого в глупости было нельзя. Или его грамотно «прихватили на крючок» и заставили говорить, или, что казалось более вероятным, он преследовал свои какие-то меркантильные цели.

Как бы то ни было, судьба Шустрого была предрешена. Или замочат сразу, как только удастся подобраться на расстояние выстрела, или придушат после обстоятельного разговора в каком-нибудь уединенном подвальчике, коих у Санитара, главного специалиста группировки по подобным вопросам, было множество во всех концах города.

Черт побери!

Адвокат понял, в чем дело. Дракула поручил Заварову прикончить предателя. Ход, вне сомнений, был гениальным. Санитар и его люди объявлены в розыск, живут на нелегальном положении, используя фальшивые документы и периодически меняя явки, так что подобраться к ренегату им непросто. Заваров же пока что вне подозрений. Если его и начали искать, то лишь для того, чтобы исправить огрех следователя и вернуть в камеру, то есть – без особого энтузиазма, больше рассчитывая на то, что он когда-нибудь попадется сам, чем планируя широкомасштабные оперативно-розыскные мероприятия и выставляя кордоны на всех дорогах из города. Что и говорить, у Дракулы котелок варит как надо! Подобрал «незасвеченного» исполнителя, которому – адвокат слышал про армейское прошлое Артура – вполне по силам свернуть шею зарвавшемуся «экономисту». Если попытка провалится – потеря невелика. Если Заваров справится с миссией киллера – можно будет посчитать, что экзамены на прием в ОПГ и личную преданность руководителю он сдал. Вышел из тюрьмы, мочканул чувака и через три дня вернулся обратно в камеру. Искать будут кого угодно, но не его. Что и говорить, гениальный расчет!

Адвокат посмотрел на потенциального убийцу новым взглядом, в котором возрастающее уважение заметно потеснило страх.

– У Шустрого две хаты. Одна – это та, в которой он прописан. Двухэтажный коттедж на девятнадцатом километре Западного шоссе. Скорее всего, там он не живет. Ты же знаешь… ситуацию. А про второй дом известно немногим. Дачный поселок на станции Мартышкино, десять остановок, если ехать железной дорогой. На машине – сорок минут. Скорее всего, он там и отсиживается.

– Покажешь.

Трубоукладчикова беспокоили два момента. Во-первых, с ним можно было бы обращаться и поделикатнее. Он не мальчик для битья, а человек, в чьих профессиональных услугах постоянно нуждаются. Может, это Дракула, в связи с предательством Шустрого начавший подозревать всех, выдумал такой изощренный способ проверки? Нет, скорее, самодеятельность Артура. Ничего, еще представится случай поквитаться с этим доморощенным ликвидатором… Во-вторых, становиться пособником в истории с убийством адвоката как-то не очень прельщало. Правда, его кумир отсидел несколько лет за кражу книг из библиотеки – и ничего, только авторитет свой в определенных кругах повысил, но идти проторенной кумиром дорогой Вениамину Яковлевичу не улыбалось.

– Я покажу. – Натянутой улыбкой Трубоукладчиков продемонстрировал готовность к сотрудничеству. – Но…

– Станешь выкабениваться – я тебя грохну. – Отступив от сидящего адвоката на пару шагов, Заваров сунул руку в боковой карман куртки с таким видом, что стало понятно: у него там лежит пистолет. – Уяснил, законник хренов?

Трубоукладчиков прижал ладонь к грудной клетке: я вас умоляю! Готов служить-с… Разве могут быть проблемы?

– Если по дороге какой-нибудь финт выкинешь или шухер поднять попытаешься… Первая пуля – тебе. Ясно? Не слышу громкого и четкого ответа! Ясно?

– Так точно, – ответил адвокат помимо воли и через пять минут уже сидел за рулем своего «мерседеса», направляя машину к выезду из города.

В связи с недавно пережитым стрессом Вениамин Яковлевич испытывал настойчивую потребность в общении. Его тянуло говорить о чем угодно, будь то погода, рост курса доллара, хитрости юриспруденции или футбол, в котором он нисколько не разбирался, но Заваров беседу не поддержал.

– Заткнись, чмошник, – оборвал он правозащитника на полуслове, и Трубоукладчикову пришлось рулить молча, утешая самолюбие картинами грядущей мести и стараясь не оборачиваться к попутчику, чтобы тот по выражению лица и глазам не угадал, какими мыслями обуреваем хозяин роскошного «мерседеса».

Прозвонил сотовый телефон.

– Меня могут искать, – сказал Вениамин Яковлевич, доставая трубку.

– Выключи.

– Просто была назначена встреча, я не пришел и…

– Я кому сказал: выключи.

Трубоукладчиков послушался.

Немного позже Заваров запретил ему курить.

Чтобы скорее покончить со свалившимися на голову неприятностями, Вениамин Яковлевич гнал по шоссе быстро, как только мог. На стационарном посту ГИБДД его машину знали. Козырять не стали, но на превышение скорости и опасную манеру езды закрыли глаза, не остановили, так что адвокат даже испытал укол разочарования: если б его, в натуре, похитили и заставляли управлять под дулом пистолета, а он таким вот манером хотел привлечь внимание?

Когда пост дорожной милиции остался позади, Заваров протянул левую руку и обхватил адвоката за шею:

– Меня за идиота считаешь? Подставить, падла, хочешь? Твое счастье, что нас не тормознули!

Сбитый с толку Трубоукладчиков придавил тормозную педаль и просипел:

– Я же искренне вам помогаю. Я как лучше хотел! Чтобы было быстрее…

– Последний раз тебя предупредил.

Дальнейший путь проделали без эксцессов. С пригорка, на который играючи взбежал «мерседес», дачный поселок просматривался от края до края. Людей видно не было – не сезон, лишь кое-где во дворах и на улицах бросались в глаза разноцветные пятна машин.

– Вон та хибара, – произнес адвокат таким голосом, словно чувствовал себя подпольщиком, указывающим советскому разведчику жилье фашистского генерала, и Заваров почувствовал: удача сама прет ему в руки.

Дом Шустрого представлял собой обычную щитовую постройку, возведенную посреди стандартного участка в шесть соток. Участок был обнесен дощатым забором, в углу имелся навес для автомашины – пустой, дюжина кустов малины, засохшая яблоня и дикорастущие травы составляли всю местную флору. Самое главное – дом стоял на отшибе, в ста метрах от леса, что сразу же решало много проблем. Заваров опасался, что придется петлять по улочкам на приметном сверкающем «мерине» – как выяснилось, опасения были излишними. Он был прав, отказавшись от проработанного во всех деталях плана. Немного удачи в сочетании с его специальными навыками – и ценный приз в кармане. Что касается адвоката, то он свою роль отыграл…

– Сейчас направо… Прямо. Дальше, дальше. Налево. Все, тормози!

Трубоукладчиков приткнул машину к обочине, выключил двигатель и сложил руки на коленях, демонстрируя готовность оказать в дальнейшем любую помощь. Как вести себя дальше, Вениамин Яковлевич не решил. Хотелось объяснить, что к острым мероприятиям он не привык, пользы от него, случись серьезная заваруха, ни на грош, но Трубоукладчиков помалкивал, опасаясь нарваться на резкий и унижающий достоинство ответ. Раз уж Дракула выбрал десантника для столь ответственной миссии, значит, проверил нового киллера как следует и не сомневается в его деловых качествах. Следовательно, Заваров не потребует от адвоката выполнения задач, с которыми последний не справится при всем своем желании.

Ветки березы коснулись лобового стекла. Вениамин Яковлевич недовольно поморщился: он лелеял свою машину, переживал по поводу каждой царапинки, оброненного на пол пепла и хлопанья дверьми.

– Ты знаешь телефон Шустрого?

– Только мобильный.

– Звони.

Трубоукладчиков набрал нужные цифры, не сверяясь с записной книжкой. После небольшой паузы механический голос проинформировал: «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны обслуживания».

– Прячется, гад. Наверняка здесь и отсиживается.

– Да?

Вениамин Яковлевич кивнул, хотя и не был уверен в своем утверждении.

– Тогда пошли.

Преодолев секундное замешательство – он уже настроился на то, что отсидится в машине, и прикидывал свои действия на случай, если придется поспешно «рвать когти», – Трубоукладчиков оставил нагретый салон «мерседеса».

– Там могут оказаться менты.

– Никогда не знаешь, где с ними встретишься.

– Я к тому, что Шустрого могут охранять.

– Разберемся. Прыгай в багажник.

– Что?

– Тебя подтолкнуть?

Заваров поднял крышку и сделал приглашающий жест. На его обычно бесстрастном лице играла усмешка.

Адвокат неуверенно подошел к задней части автомобиля. Попробовать убежать? Позвать на помощь? Все это так же бесполезно, как и пытаться напасть на Заварова. Надо отыскать убедительные аргументы, аргументировать свою позицию, доказать, что он принесет больше пользы, если…

– Лезь, кому говорят!

Прежде, чем перешагнуть правой ногой проем багажного отсека, Вениамин Яковлевич поддернул пальцами брючину.

Перочинным ножом Артур содрал несколько кусков резинового уплотнителя:

– Теперь не задохнешься. Будешь вести себя хорошо – скоро приду и выпущу. Начнешь кривляться, панику поднимать – пожалеешь. Дай руки сюда!

Куском бечевки Заваров опутал запястья Трубоукладчикова, оставшийся конец пропустил ему между ног и захлестнул вокруг шеи:

– Лучше тебе не дергаться. Надо бы и рот чем-то заклеить, но…

– Я буду молчать!

Адвокат трясся от страха. Он боялся пошевелиться, красочно представляя, как веревка сдавливает ему горло и он в страшных муках медленно задыхается.

– Да, лучше тебе помолчать. – Артур захлопнул крышку багажника, взял в салоне ключи, поставил машину на сигнализацию. Последнего было бы лучше не делать, но охранная система не оставляла выбора. Даже если бы он запер все двери ключом, через несколько минут автоматика сработала бы сама. Плохо, если адвокат поддастся панике и начнет трепыхаться – сирена взбудоражит весь поселок и привлечет к «мерсу» ненужное внимание.

Долгое время Заваров наблюдал за домом со стороны. Лежал в лесочке, не обращая внимания на неудобства и жалея лишь об отсутствии бинокля.

В доме было тихо. Не доносилось ни звука, не было видно ни одной подозрительной тени. Смущало, что рядом с навесом для автомашины была собачья будка, но ни собаки, ни каких-либо следов ее пребывания не замечалось. Артур рассудил, что большую часть года никто здесь постоянно не проживает, Шустрый наведывается лишь время от времени попить водки да проверить свои закрома, а потому и не стал обременяться заведением сторожевого пса.

Убедившись, что и на ближайших к цели участках признаков засады не наблюдается, Заваров покинул укрытие.

Нервничал, конечно. Но по сравнению с тем, что приходилось делать в Чечне, нынешняя операция представлялась почти что прогулкой.

Хотя – стоп. Как ни крути, как ни относись к странной северокавказской войне, но там он действовал официально, пусть даже приходилось иной раз использовать методы далекие от тех, что принято обсуждать в приличном обществе.

Здесь он играл за себя.

Там ставками в игре были выполнение или провал операции, собственная жизнь и жизни товарищей.

Здесь – его и Светланино будущее. Перемахнув через ограду под хилым, но единственным прикрытием старой яблони, Заваров оказался на участке. Заходящее солнце отражалось в окнах дома, сквозь стекла, где не мешали занавески, просматривалось внутреннее убранство помещений. Насколько можно было судить, Шустрый не счел нужным потратиться на дорогостоящую обстановку. Опасался местных воришек или равнодушен к бытовых благам? А может, адвокат дал неправильный адрес? Нет, описание как будто совпадает.

Замок на входной двери оказался мудреным, так что справиться с ним не удалось, несмотря на то, что кое-какие навыки работы с отмычками у Артура имелись. Вернувшись к тыльной стороне дома, Артур бесшумно выдавил стекло в одном из окон, достал из куртки пистолет и перемахнул через подоконник. Замер, сидя у стенки на корточках, прислушался. Кроме тиканья испорченного будильника – минутная стрелка дергалась на одном месте, – ничего не было слышно. Осмотрелся. Старая кровать с очень толстым матрасом, комод, несколько стульев, на одном из которых обложкой кверху лежит растрепанный детектив. Высокая рогатая вешалка со старыми джинсами и ватником, выстроившиеся вдоль стены бутылки из-под импортного пива. На убежище не самого задрипанного преступника мало похоже.

Заваров вышел из комнаты, держа пистолет у бедра. Оказался в узком длинном помещении, очевидно, выполнявшим функции прихожей и столовой одновременно. Сервант с посудой, электроплитка, обеденный стол, покрытый белой клеенкой, на которой видны хлебные крошки и отпечатки от мокрых стаканов. К стене одним гвоздем приколочен календарь 1999 года, раскрытый на апрельской странице. Доведись сюда забраться случайным ворам – расколотят посуду, вспорют подушки, еще как-нибудь покуражатся и уйдут, не догадавшись о главном…

Артур открыл дверь во вторую комнату.

Он бы успел выстрелить.

Выстрелил бы и наверняка попал, но человек, стоявший позади холодильника, был одет в милицейскую форму.

– А ну бросай оружие!

Милиционер целился из «Калашникова» с укороченным стволом, и по его лицу было видно, что оружие он применит без колебаний.

Сзади появились еще двое. Видимо, проникли в дом через то же вскрытое окно и прошли той же комнатой. Значит, один все время сидел здесь, а остальные караулили снаружи…

Но как они догадались?

– Заваров! Считаю до трех…

Фраза была абсолютно киношной, и произнес ее мужик в штатском, видимо главный в этой команде. Небольшого роста, жилистый, черноволосый, в потертом джинсовом костюме и толстом свитере с высоким воротом. И он сам, и его более молодой напарник были вооружены «макарами», которые держали не слишком-то грамотно. Видать, в реальные боевые ситуации попадать им не доводилось.

– Уголовный розыск! – запоздало представился тот, кто выглядел старшим. – Раз!

Два…

Медленно присев на корточки, Заваров положил оружие на пол и оттолкнул от себя.

– Так! Теперь – руки за голову! Подойди к стене. На колени!

Артур выполнил приказания.

Автоматчик покинул убежище за холодильником, который, случись перестрелка, защитить его все равно бы не смог, осторожно приблизился, ногой придавил заваровский ствол. Пожалуй, из всей троицы именно этот, «форменный», смотрелся наиболее внушительно. И по внешним данным, и по замашкам.

Но как же они догадались, что он придет сюда? Может, это просто опергруппа из местного отделения, которая занимается пресечением краж с садовых участков? Глупости! Они назвали его по фамилии…

– Откуда вы знали, что я сюда приду?

Старший нехорошо ухмыльнулся.

Как только это произошло, Заварова поразила догадка.

Случись это мгновением раньше, и ситуацию еще можно было исправить. Поздно…

Приблизившийся автоматчик саданул Артура подкованным каблуком по виску, потом добавил металлическим прикладом укороченного «калаша».

Заваров потерял сознание, но длилось это недолго. Тем не менее, когда он пришел в себя, руки у него были связаны за спиной, а главный, сунув пистолет за пояс джинсов, звонил по мобильнику:

– Санитар? Взяли мы его, приезжай…