Охота на злодеев для плохо подготовленных

— Робин.

Это хриплое рычание было более знакомым, чем первый голос, но я не привыкла слышать свое имя этим голосом.

Я приоткрыла глаза. Заилас склонялся надо мной, красные глаза сияли. Моя голова и плечи были на его коленях, его ладони сжимали мои руки ниже плеч. Рев машине не изменился, мы оставались под эстакадой, но воздух стал чуть теплее.

Эзра рядом с ним сидел на пятках, смотрел на меня с тревогой. В его бледном левом глазу осталось немного алого сияния.

Я с дрожью вдохнула.

— Что случилось?

— Третий волшебник, похоже, — Эзра потер челюсть. — Он ударил меня и Заиласа одним и тем же заклинанием, а потом отрубил тебя. Он утащил двух волшебников. Я слышал, как машина уезжала.

— Он ушел? — я посмотрела на него и Заиласа. — Но они одолели нас. Почему они… ничего не сделали с нами?

— Я почти освободился, — прорычал Заилас. — Я вытащил виш, но он уехал.

Эзра кивнул.

— Я не мог вытащить гарпун, но он пропал через пару минут, — он поднял руки. — Те голубые кольца тоже пропали. Думаю, он знал, что вот-вот потеряет преимущество.

Я осторожно села и коснулась головы.

— Я тебя исцелил, — сказал Заилас. — Ты не ранена.

— А ты? Тот гарпун…

— Не оставил раны.

Я посмотрела на его живот, но там не было кровавой дыры.

— Мелкие шипы тоже не пробили кожу, — сказал Эзра. — Они были не для этого.

— А для чего?

Заилас скривил губы.

— Это было как яд. Тело стало холодным, онемело и ослабело.

Я поежилась.

— Еще отрицание.

— Отрицание? — Эзра нахмурился. — Вот как.

Заилас помрачнел.

— Я не знаю такое слово.

— Это вид волшебства, — объяснила я. — Я не узнала его, пока не поняла, что их магия не действует на меня. Отрицание используют, чтобы остановить, отразить или стереть чью-то магию. Я мало знаю об этом, но я читала, что эти чары конкретные — они блокируют и убирают только что-то одно.

— Потому они не могли остановить мою аэромагию, — решил Эзра. — Они развили чары против магии демонов.

— Похоже на то, — я утомленно прислонилась к плечу Заиласа. — Они создали снаряжение против демонов. Их заклинания — цифры, и тот гарпун был номером девять. Думаю, чем выше цифра, тем сильнее заклинание.

— Как они сражаются так быстро? — спросил Заилас. — Ты говорила, волшебству нужно успеть накопить силы после использования чар.

— И мне интересно, — Эзра поправил перчатку, соединил стальные заклепки с костяшками. — Ни одно заклинание не может перезарядиться за секунды.

Я обняла колени.

— Вряд ли они перезаряжаются. Думаю, на них десятки каждого вида.

— Те браслеты? — понял Эзра.

— Браслеты, — пробормотал Заилас. Он повернулся назад и потянулся. Шорох, он выпрямился и поднял руку. — Это?

Я моргнула, глядя на сломанный браслет из стали в его руке.

— Где ты это взял?

— Сорвал с hh’ainun, когда придавил его.

Я взяла браслет и покрутила. Заклинания были вырезаны на металле, крохотные и поразительные. Мои губы двигались, пока я считала.

— Пять. Если на каждом по пять заклинаний, а на каждой руке было около пятнадцати браслетов…

— Сто пятьдесят, — посчитал Эзра. — А я-то хотел потратить все их чары, а потом серьезно напасть.

— Перед тем, как думать, как их одолеть, нужно понять, как их найти, — мои плечи опустились. — Ближе мы не стали.

— Наоборот, — уголок рта Эзры приподнялся. — Теперь у нас есть след.

Заилас нахмурился.

— Я не могу вынюхивать запахи из машин.

— Ты и не будешь, — демонический маг поднялся. — Встретимся тут завтра вечером. В восемь часов уже не должно быть машин и свидетелей.

Мои губы опустились.

— Но…

Он постучал по моему артефакту.

— Возьми это с собой. Это нам понадобится.

Я нахмурилась, он пошел прочь.

— Эзра!

Он оглянулся.

— Ты не сказал, — напомнила я. — Что вы с Этерраном хотите.

Красный свет вспыхнул в левом глазе.

— Мы покажем сначала Dīnen et Vh’alyir, что долг и оплата могут принимать много форм в этом мире, — Этерран улыбнулся, и это было не похоже на Эзру. — Особенно, раз он не одолеет этого врага без помощи.

Заилас прорычал под нос. Демонический маг прошел к тротуару и через миг пропал из виду.

Я прильнула к плечу Заиласа, сил не осталось.

— Мы просто должны были осмотреться и понять, что случилось.

Заилас хмыкнул.

— Ты не говорила, что место преступления — это место для засад.

Я закрыла глаза, покачала потрясенно головой.

— Я сама не знала, что так будет.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Стоя у кофейного столика, я смотрела на записи. Клод и Наживер. Варвара Николаева и усиленные кровью демона големы. Дядя Джек и Амалия. Я, мои родители и гримуар Атанас. Заилас и загадочный Двенадцатый дом. Амулет Валъир, который был «ключом ко всему».

Я взяла свою копию фотографии юного Клода. Принтер зажевал бумагу, белые тонкие линии тянулись по лицам двух мужчин.

Я искала в лице альбиноса отличия от тех близнецов. Мог кто-то клонировать этих суперохотников на демонов? Они изобрели зелье против старения? Они были бессмертными? Я не удивилась бы, если за двадцать лет они отточили технику сражения с демонами до идеала.

Я прочла больше об отрицании, потому что не понимала, почему никогда раньше не слышала, чтобы так боролись с магией демонов. Как оказалось в прошлый Хэллоуин, когда почти все демоны охотились на Тахеша, мифики не были готовы биться с демоном, который управлял своей магией.

Я быстро нашла известного волшебника отрицания из пятидесятых, который изобрел лучшие отражающие чары в современной истории, но кроме его работы, никто не придумал, как бороться с магией демона. По простой причине. Чтобы изобрести контрмагию, нужно было подробно изучить оригинальную магию. А никто не мог изучить магию демонов, потому что какой демон позволит такое?

Но волшебники-близнецы изучили магию демонов, и у меня была хорошая теория, как: Наживер. Двадцать два года назад одна из жертв волшебников видела крылатого демона, то есть, у Клода уже был контракт с Наживером. Он мог одолжить демона волшебникам для изучения за двадцать лет.

И результат? Идеальный арсенал заклинаний, которые могли остановить демона.

Потирая виски, я отошла от столика и направилась к спальне. Я прошла в дверь и резко застыла.

Заилас сидел на моей кровати, полотенце было на голове, он вытирал волосы. Он был только в темных шортах, даже без пояса. Было видно его красноватую кожу цвета ириски в каплях воды от душа.

Я кашлянула, желая тщетно, чтобы лицо не краснело, но жар уже был в моих щеках.

Он снял полотенце с головы, волосы торчали в стороны. Он лениво моргнул.

— На?

— Нужно поговорить.

— Хм, — он бросил полотенце на пол. — Сейчас?

— Да, сейчас, — я подняла брошенное полотенце, стараясь не смотреть на мышцы его ног. — Одевайся, и мы поговорим.

— Я одет.

— Ты почти голый.

Он пожал плечами, и я фыркнула. Я многое отдала бы за такое спокойствие.

Я спрашивала его до этого, нужно ли ему что-то для стирки вещей и ухода за броней, и он нахально сообщил, что для этого у него есть виш. Я не верила ему, пока он не провел алым заклинанием по одежде, и я увидела, как пыль и грязь упали на пол. Другое заклинание убрало дыры, а третье — вмятины на броне.

Удобно.

— Я думала, — начала я, нервно теребя его полотенце. — Те волшебники используют Аркану, созданную, чтобы остановить твою магию. Но если мы объединим магию, она станет чем-то новым. И их отрицание не должно сработать.

— Я пытался, ваянин.

— Знаю, — я игнорировала боль от его напоминания о нашем плохом доверии. — Я понимаю, что ты не хочешь, чтобы я знала все в твоей голове. Но, может, мы сможем дойти до того, что ты сможешь делиться некоторыми мыслями со мной, как я делаю с тобой.

Он молчал, пока я сжимала полотенце. Поняв, что я делаю, я опустила его на край кровати.

— Я думала… — снова сказала я, но медленно и неуверенно. — Мы проводим много времени вместе, но я мало о тебе знаю. И ты мало знаешь обо мне. Может, если мы поговорим больше… о себе… сможем узнать друг друга лучше и доверять больше.

Он посмотрел на меня, задумчиво хмурясь. Моя ладонь поднялась к его лицу и замерла. Я робко убрала прядь влажных волос с его глаз, отчасти ожидая, что он отобьет мою руку.

Он просто смотрел, и я знала, что он имел в виду, когда говорил о «мыслях в глазах».

— Что думаешь? — спросила я.

— Хм.

Я закатила глаза от его ответа, поправила еще прядь его спутанных волос. Он не возражал, и его растрепанные волосы месяцами вызывали у меня желание взяться за расческу. Я потянула еще прядь, распутывая ее, мои пальцы задели один из его небольших рогов.

Я с интересом прижала большой палец к тупому краю.

— Наши рога показывают наш возраст.

Я застыла. Он посмотрел на меня.

— У детей-демонов нет рогов, — его голос был низким, дрожь бежала по моей коже. — У старших демонов рога больше.

Я вспомнила Тахеша и его огромные рога на безволосой голове, еще раз обвела твердые рога, торчащие среди волос, оценивая их длину — почти их отсутствие.

— Ты юный, — прошептала я. Я подозревала, но теперь точно знала. Он был взрослым, но недавно таким стал. Как я.

Его глаза тускло сияли.

— Этерран много раз прожил мои годы.

— Как долго живут демоны?

Он пожал плечами.

— Мы живем, пока не умрем.

Ответ не помогал, их общество было жестоким, так что до старости редкие доживали.

Тени в его глазах очаровывали меня — скрытые знания, хитрость и хищность, опыт и инстинкты выживания, отточенные годами опасности и борьбы. Мои пальцы спустились и задели его висок и скулу.

— Что за Навентис, о котором говорил Этерран? — спросила я.

Он спустился взглядом по моему лицу, потянул за декоративную пуговицу внизу моего вязаного свитера.

— Это собрание Динен. Когда-то, судя по историям, все Динен приходили поговорить, и приходили и payapis.

— Пайяпис?

— Самые старые женщины, у которых уже не будет детей. Они очень сильные.

— Они — королевы?

— Они наказывают женщин, от которых много хлопот, но дают мудрость, а не приказы, — он склонил голову, прижался щекой к моей ладони. — В историях они убивали глупых Динен, которые правили слишком долго, но это было раньше.

Раньше… до того, как начались призывы, и люди стали забирать Динен, не давая женщинам убрать плохих правителей.

— Какой Навентис теперь? — спросила я, почти боясь ответа. Мои пальцы добрались до уголка его челюсти, и я придвинулась ближе, встала между его колен.

— Динен первого ранга собираются поесть, поговорить и похвалить себя. Порой приходят Динен второго ранга, но они редко выживают несколько месяцев до того, как их забирают в мир hh’ainun.

— А третий ранг?

— У Девятого, Десятого и Одиннадцатых домов уже нет Динен. Их призывают каждый день, каждую ночь. Нет, нет, нет. Никто не знает, у кого власть. Они пропадают слишком быстро.

Я сглотнула.

— А Двенадцатый дом?

— Мы не ходим на Навентис, потому что Лашвер и Дират убьют нас.

— Но ты пошел.

Он усмехнулся, сверкнул острыми клыками.

— Мой план был хорошим. Я предупредил их и пропал, и они не смогли найти меня. Искали и искали, а я смеялся.

Его веселье было заразительным, и я тоже улыбнулась. Не понимая, что я делала, я прильнула ближе к нему, мой вес оказался на его груди. Мои пальцы легли на его шею сзади.

Его ладонь сжала край моего свитера, и он притянул мои бедра к своему животу.

Я вздрогнула, очнулась. Дыхание застряло в легких, сердце колотилось. Я напряглась от бури эмоций, заставила себя вдохнуть, и нос наполнил его запах. Его тепло пропитывало меня, его тело было твердым и сильным, и я не хотела отодвигаться и убирать ладонь с его шеи.

Я взяла себя в руки и отошла. Мой свитер легко выскользнул из его хватки, и он не пытался притянуть меня обратно, хотя смотрел на меня странно серьезными глазами.

Удивляясь, что он не использовал шанс удержать меня и подразнить — это он любил — я села на край кровати рядом с ним. Между нами мог сесть кто-нибудь еще.

— Я хочу рассказать что-нибудь о себе, — заявила я, заставляя мозг отвлечься. — Но не знаю, что. Что ты хочешь знать?

— Почему твоя…

Я пронзила его взглядом.

— Не это.

Он раздраженно фыркнул и отклонил голову, задумчиво глядя на потолок.

— Расскажи о своей матери.

— Моя мама? Ты не хочешь знать обо мне?

— Наши матери создают нас. Знаю ее — знаю тебя.

Странный трепет возник во мне. Простой взгляд, но от демона это было слышать приятно. Может, ему понравилась бы философия.

— Мама… — я подавила волну горя от воспоминаний. — Она была веселее меня. Всегда бодрая и с улыбкой. Ее работой было восстанавливать старые книги и гримуары, и ей это нравилось. Она говорила, что люди вкладывают души в книги, и она восстанавливала их души, когда чинила страницы, переплеты и обложки.

Он нахмурился в смятении.

— Так она любила говорить, — уточнила я, чтобы он не стал рвать книги в поисках скрытых душ. — Она имела в виду, что книги могут быть очень ценными для людей.

— Книга не полезная. Почему она ценная?

— Некоторые книги полезные, как гримуары, — я почти закрыла глаза, воспоминания ее лица всплывали передо мной. — Она сказала бы тебе, что вещи могут стать частью тебя, и их потеря как потеря конечности.

Он ошеломленно нахмурился, и я рассмеялась.

— Ты бы ей понравился, Заилас. Я знаю. Она хотела бы узнать, что ты думаешь обо всем, от книг и наших городов до всего глупого, что делают люди.

— А ты?

— Что я?

— Хочешь узнать, что я думаю?

Я открыла рот, потом закрыла его и тихо выдохнула.

— Да. Я бы задавала тебе вопросы день и ночь, но ты всегда жалуешься и говоришь, что я слишком шумная, — я потерла ладонью щеку. — Моя мама не отстала бы от тебя, пока ты ей все не рассказал бы, как бы ты ни ворчал. Она была храбрее меня.

Легкое прикосновение под моим глазом. Я вздрогнула, а он вытер слезу, которую я упустила.

— Больно, ваянин? — спросил он. Тихо. Неуверенно.

Мое горло сжалось с болью.

— Я скучаю по ней. Я каждый день хочу, чтобы она была еще жива. Я скучаю и по папе, но мама… она всегда была рядом. Столько всего случилось, и я хочу… хочу поговорить с ней хоть раз, чтобы она подсказала, что мне делать. Я была… потеряна после ее смерти.

Всхлип вырвался из груди, и я отвернулась от Заиласа. Я потерла рукой лицо, стараясь успокоиться. Когда я повернулась к нему, он все еще смотрел на меня, его выражение лица было загадкой, меж темных бровей была едва заметная морщинка.

— А ты? — я шмыгнула носом, жалея, что рядом не было платка. — Твоя мама? Ты ее знал?

— Знал.

Это меня удивило. Мне казалось, что женщины-демоны не проявляли материнскую любовь.

— Какой она была?

— Юной и zh’ūltis.

Я моргнула.

Он отклонился на одну руку.

— Ни одна женщина не выберет Валъира, если она может выращивать детей Дирата или Эшэмада, или Гелиса. Женщины хотят сильных детей, а не маленьких и слабых, — он оскалился и покачал головой. — Моя мама была юной и знала мало, но знала, как быть умной добычей, и она научила меня больше, чем другие демоны. Я жив из-за нее.

Я сцепила ладони на коленях и мысленно благодарила его мать за то, что она научила его такому.

— А твой отец?

— Отцы приходят к детям, когда зовет их магия. Они берут их на земли мужчин, чтобы научить их, как сражаться.

— Земли мужчин? — перебила я. — Мужчины и женщины живут порознь?

Он кивнул.

— Женщины живут группами. Мужчины не подходят к тем местам, или женщины убьют их.

— Как тогда… — мои щеки вспыхнули. — Как происходит, кхм, размножение?

— Мужчина приближается к обители женщин с дарами. Обычно с едой. Это опасное дело. Он приносит дары, пока женщина не выбирает его. Или она пытается его убить.

Это звучало ужасно.

— И твой отец пришел забрать тебя?

— Var. Я пошел с ним, и мы отправились в место, где песок, далеко от всех демонов, где он мог обучить меня всему, что он знал — как сражаться, как побеждать. Это занимает много лет. Я знал только простой виш, а еще как царапаться когтями и прятаться в Ahlēvīsh.

Я не успела уточнить, что это значило, он продолжил:

— Он научил меня одному — dh’ērrenith — а потом совершил zh’ūltis ошибку и умер.

— Умер? Как?

— Зверь в моем мире… животное, — он зло фыркнул. — Даже не смерть в бою. Imadnul.

Я прижала ладони к коленям.

— Если ты был юным и не знал, как сражаться… ты вернулся к матери?

— Я не мог вернуться. Женщины не пускают мужчин, если то уже не дети.

— Что ты делал?

Он смотрел вдаль, а потом встал с кровати. Он выгнул спину, вытянул руки над головой. Мышцы выступили на теле, бицепсы и трицепсы налились силой.

Я подняла взгляд к его лицу.

— Заилас, что ты делал после смерти твоего отца?

Он опустил руки и посмотрел на меня глазами, которые видели кошмары и остались в живых.

— Я выживал.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Тихо напевая, я придерживала кондитерский мешок, выдавливая ванильный крем на последнее бледно-золотое печенье. Идеально.

Я отложила мешок и посмотрела на свою работу. Один поднос масляного печенья со слоем крема, и один поднос масляного печенья с тонким слоем малинового варенья. Улыбаясь, я взяла печенье с одного подноса и другого и осторожно соединила их, опустила на тарелку финальную версию «кремового вихря».

Я быстро собрала остальное печенье, а потом присыпала их сахарной пудрой, которая покрыла верхушки, края были идеально запечены до золотисто-коричневого оттенка.

Я взяла тарелку, отнесла ее в гостиную и торжественно опустила на кофейный столик.

Заилас посмотрел поверх книги с пейзажами, и еще одна голова появилась из-за нее. Черные уши Сокс дрогнули, она нюхала воздух.

— Крем и печенье, — сказала я. — Попробуй.

Он склонился, и Сокс уперлась лапами в его ноги, чтобы не упасть. Он взял одно печеньице с тарелки, посмотрел изящную форму, понюхал его, а потом бросил целиком в рот. Его челюсть двигалась, а потом он проглотил его.

— Ну? — осведомилась я.

Он посмотрел на меня без эмоций в глазах, придвинул тарелку ближе к дивану. Сокс потянулась к печенью, но он отодвинул ее и взял еще одно угощение.

Фыркнув — но тайно радуясь — я вернулась на кухню, чтобы прибраться. Через пару минут я устроилась на диване рядом с ним с гримуаром и блокнотом на коленях. Ранее в этот день я нашла следующую запись Миррины, и у меня было несколько часов, чтобы перевести ее перед встречей с Эзрой на месте преступления.

Мысль о встрече вызвала волну тревоги — общение с опасным демоническим магом пугало не меньше потенциального сражения с волшебниками. Я фыркнула, подавляя тревогу.

Заилас ел печенье, а я сосредоточилась на древних словах Миррины. Перевод понемногу получался, и с каждой фразой, которую я завершала, мне становилось все беспокойнее. Солнце тускнело за окном, а потом пропало, и я отложила гримуар и схватила блокнот обеими руками, на странице был перевод.

Сердце болит.

Этот день был худшим, сестра. Небо было темным, дул холодный и жестокий ветер, и наши враги напали на нас.

Они нашли нас, и мой Валъир боролся с ними. Мы живы, а они — мертвы.

Я должна радоваться, сестра, но грудь болит. Я видела его кровь, видела, как он упал. Они умерли, но мой Валъир… Я боялась, что и он умрет. Я боялась, что он погибнет в чужом для него мире, и его сила растает, глаза почернеют, а огонь духа погаснет.

И я буду без него.

Безумие во мне не утихло, стало сильнее. Вопрос уже не в том, хочу ли я коснуться его. Вопрос, позволит ли он мне.

Он мало раскрывает. Он не смотрит как очарованный юноша, не сжимает, как человек. Он ощущает огонь желания, как люди? Он желает женщину, или я слишком человечна, чтобы манить его?

Эти вопросы! Я подумываю убрать их со страницы.

Жар в животе возникает от него. Я могу это вытерпеть? Мне охранять сердце или рискнуть?

Гордость или страсть, сестра. Я знаю, что должна выбрать.

Миррина Атанас

Я сглотнула. Миррина серьезно это говорила? Она думала раскрыть свои чувства демону?

Волосы задели мои щеки, пока я качала головой. Она не могла этого хотеть. Она не знала, что чувствовал к ней ее демон, или что он чувствовал к человеческим женщинам вообще. Она говорила себе, что он не проявлял к ней такой интерес. Он мог считать женщин уродливыми, по сравнению с женщинами его вида.

Наверное, я не так ее поняла. Или неправильно перевела. Миррина не была такой глупой, чтобы отдать сердце и достоинство, сказав демону, что она его любит. Я все еще не знала, понимал ли Заилас эмпатию, и демон точно не мог понимать любовь.

Даже если демон Миррины мог понять концепт любви и влечения, что она ожидала получить в итоге? На какой результат надеялась? Она просто думала, что ее демон как-то ответит на ее чувства, или она хотела… большего?

Она хотела, чтобы ее демон ответил ей взаимностью? Она хотела… с демоном?

Я резко сглотнула, во рту странно пересохло.

— Ваянин!

Я подпрыгнула на диване. Заилас смотрел на меня с последним печеньем в руке, крошки остались на тарелке.

— Я в порядке, — мой голос был слишком высоким. Я резко закрыла блокнот и взяла гримуар. — Мне нужно все это убрать. Мы скоро уходим.

Он взглянул в сторону окна, где стало темно. Было всего шесть. У нас было еще два часа до встречи с Эзрой.

Я решила не упоминать это, схватила книги и поспешила в свою комнату. Что со мной такое? Почему мое сердце так колотилось? Может, я тревожилась за Миррину, которая была на грани унижения и разбитого сердца.

Я перестала дышать, поняв, что думала о ней так, словно ее история не закончилась века назад.

Я провела пальцами по потрепанной обложке гримуара. Что бы Миррина не решила, это уже произошло. Где-то на древних страницах была следующая часть ее истории, и я отчаянно хотела найти ее, но только из любопытства. Я искала ее записи ради ответов об амулете Валъира, но Миррина его ни разу не упомянула.

Я подумывала вытащить гримуар и поискать следующую страницу с именем Миррины, но времени на перевод уже не хватало.

И я напоминала себе, что это не было важно, как бы тревоги ни сжимала грудь. Как бы хотелось узнать, что она решила.

Я подавила чувство, заперла гримуар и мои записи в металлический кейс, убрала его под кровать и повернулась к шкафу. Сломанный браслет, который Заилас забрал к волшебница, блестел в свете лампы. Я подняла его и обвела одно из сильных заклинаний, вырезанных на нем.

У меня были проблемы серьезнее, чем любовная жизнь Миррины — меня ждала встреча с демоническим магом и, если повезет, парой волшебников-охотников на демонов.

* * *

Эзра ждал под эстакадой, когда я прибыла. Брешь под мостом казалась темнее, грохот был громче. Он бил меня по голове.

Я смогла слабо улыбнуться, когда присоединилась к нему.

— Я принесла это.

Я подняла браслет, и он кивнул.

— Мы начнем, когда Блэр прибудет.

— Блэр?

— Одна из телетезианов «Вороны и молота», — он приподнял изумленно бровь. — Ты же не думала, что я буду выслеживать волшебников?

Я не призналась, что ожидала, что он сделает это демонической магией. Телетезиан был хорошим вариантом, и я смутилась, что не подумала об этом сама. Я ведь встречала одного из телетезианов гильдии, Тайе.

— Пока мы ждем, — сказал он, — нужно обсудить план. Идем туда.

Он повел меня за забор из проволочной сетки к стопкам шин. Я прошла достаточно далеко, чтобы не было видно улицы, но, когда заметила бетонную стену, где эстакада соединялась с холмом, я замерла.

— Хватит, — я отвернулась от высохшей крови на месте, где умерла Яна. — Мне не нужно смотреть на старую кровь, пока мы говорим.

— Это не пятна крови.

— А что?

— Это… краска.

Я нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— У меня есть копия отчета полиции об уликах и вскрытии, — он поджал губы. — Те волшебники — больные ублюдки.

Алый свет вспыхнул под моей курткой. Сила вылилась на землю, и Заилас появился рядом со мной.

- Īnkavis всегда со сломанными разумами, на? — отметил он, используя демоническое название серийного убийцы.

Левый глаз Эзры засиял алым.

— Эти куда хуже.

— Как так? — спросила я.

— Тебе лучше не знать.

Я чуть не опустила тему, но вспомнила улыбку Яны с фотографии и репетицию «Ромео и Джульетты», где она уже не могла участвовать. Я выпрямилась.

— Я справлюсь.

Он явно не был согласен.

— Пятна там — красная краска для тела. Яна была покрыта ею.

— Они ее покрасили? Зачем?

— Чтобы она выглядела как payashē, — сияние его глаза усилилось. — Женщина-демон.

Заилас зашипел.

Волоски на моем теле встали дыбом, отвращение сжало горло. Я пыталась сглотнуть.

— Они раздели ее, связали и покрасили, — сухо сказал Эзра, но его глаза — его и Этеррана — яростно пылали. — А потом изнасиловали ее.

Я начала дрожать. Вспомнились слова первого волшебника о внешности.

Заилас фыркнул.

— Я не знаю это слово.

— Это значит… — красный свет стал ярче в бледном глазу Эзры, и голос стал низким тоном Этеррана. — Dh’keteh hh’ainunith amavren cun payilasith.

Глаза Заиласа расширились.

— Dh’keteh?

Этерран с отвращением скривил губы.

— Некоторым человеческим мужчинам нравится такое. Потому женщины тут боятся мужчин.

— Но… — Заилас отпрянул, словно отдалялся от разговора. — Но заставлять…

Я обвила себя руками и хмуро смотрела на него, не понимая его потрясения, словно сама идея была чужой для него.

— Насилия нет в мире демонов, — сказал мне Этерран. — Быть избранным payashē — честь. Заставлять ее…

— Gh’akis! — рявкнул Заилас. — Лучше умереть без сыновей, чем делать это. Eshaīs hh’ainun dahganul.

— Согласен.

Этерран и Заилас могли убить любого без колебаний, но идея о сексуальном насилии возмущала их? Я не могла это представить. В жестоком мире демонов не было насилия?

Я поняла, что они притихли, и подняла голову. Заилас глядел на меня, хмурясь над красными глазами.

— Эм, — я моргнула. — Заилас?

Он повернулся к демоническому магу.

— Nailēranis et nā. Eshaillā kir?

— Наверное.

Стиснув зубы, Заилас продолжил пристально смотреть на меня, словно менял понимание моего непостижимого человеческого мозга. Я отвела взгляд, не зная, что за выводы он делал — не только обо мне, но и о мире, где женщины были не у власти.

— Время, — сказал Эзра, сияние магии Этеррана в его глазу угасало. — Кто-то идет.

Я указала на инфернус, скрытый под моей курткой.

— Заилас, быстрее!

Он низко зарычал, но сила окутала его и унеслась к моей груди. Свет угас, и раздался резкий свист.

— Сюда! — позвал Эзра.

Шаги застучали по земле, и стало видно высокую худую женщину. Длинные прямые волосы цвета льда были за ее спиной, такой оттенок могла дать только краска алхимиков. Ее кожа была бледной, и на ней сильно выделялись подведенные глаза и красная помада. Она была в кожаной одежде, но не боевой — слишком много шипов, цепей и крестиков украшало ее.

— Привет, Блэр, — сказал Эзра. — Спасибо за помощь с этим. Знаешь Робин?

Глаза Блэр — фиолетовые, точно не свой цвет — посмотрели на меня, она кивнула. Я выдавила улыбку, отчаянно пытаясь вспомнить, видела ли я ее раньше. Я смутно помнила высокую девушку с длинными черными волосами с прошлого ежемесячного собрания. Могла то быть Блэр?

— Привет, — смущенно сказала я.

Она еще раз кивнула.

Эзра забрал у меня сломанный браслет и протянул его.

— Это волшебника. У него есть брат-близнец, так что ты можешь ощутить два схожих следа. Они были тут прошлой ночью, их забрал третий волшебник. Нам нужно знать, куда они отправились.

Третий кивок. Она взяла браслет двумя пальцами. Ее темные веки опустились, она сосредоточилась на нем.

Я еще не видела телетезиана за работой. Блэр держала браслет, чтобы, видимо, ощутить владельца, а потом медленно повернулась по кругу и пошла в сторону, откуда прибыла.

Я зашагала рядом с Эзрой, следуя за Блэр по дороге. Она остановилась, посмотрела по сторонам. Мы с Эзрой замерли и ждали.

Я кусала губу.

— Она… кхм… она кажется…

— Растерянной? — тихо сказал Эзра. — Нет. Блэр — очень талантлива, но она редко делает работу, потому что ее способность чувствительна. Она ощущает слишком много.

— Она лучше Тайе? — с интересом спросила я, Блэр снова медленно повернулась по кругу.

— Мы зовем Блэр, когда Тайе не может уловить след. Она каждый раз находила след, даже если на этой уходили недели.

— Ого, — прошептала я, глядя на женщину.

— Тайе думает, что у нее есть капля ясновидения, но она никогда…

Он замолк, Блэр выбрала направление и пошла. Мы поспешили за ней, но Эзра замедлился, чтобы мы оставались в десяти футах за ней.

— Не стоит отвлекать ее, — пробормотал он.

— Разве волшебники не уехали на машине? — я посмотрела на улицу. — Это не проблема?

— Не для телетезиана. Скрыть психический след можно, перейдя по воде или улетев по воздуху. Но, возможно, нам придется долго идти. Зависит от того, как далеко они уехали.

Мы шли по улице мимо заборов с граффити и бетонных стен, и я снова заговорила:

— Почему волшебники похищают женщин и придают им облик женщин-демонов перед убийством?

— Потому что они чокнутые, — его плечи напряглись, вокруг него стало холоднее. — Поклонение демонов — не новая идея. Она существует в обществе мификов, но этим занимаются одержимые фетишисты.

Я сунула холодные дрожащие пальцы в карманы.

— Кошмар.

— Точно.

— Нам нужен план, как одолеть их.

Он пожал плечами.

— Придется придумывать там. Но, Робин, — его взгляд снова стал как у змеи, но в этот раз я видела тревогу за ним, — тебе нужно быть осторожной. Один волшебник уже назвал тебя payashē.

Дрожь пробежала по моему телу.

Блэр вывела нас из переулков на Кларк-драйв. Дорога в шесть полос разделяла торговый район Страткона и жилые районы, которые тянулись на восток Ванкувера. Даже в позднее время тут продолжали проезжать машины.

Эзра поймал Блэр за руку и оттащил на тротуар. Мы ждали, пока светофор позволит пройти, и отправились с Блэр к середине дороги. Она повернулась кругом несколько раз, а потом мы увели ее на тротуар.

Мы три раза возвращались, чтобы Блэр выбрала направление, ведь не могли позволить ей идти посреди дороги. Мы шли по тротуару и, когда выпадала возможность, она проверяла след волшебника на проезжей части.

Процесс был медленным. Мы прошли офисы и не лучшего вида супермаркет, пока Блэр не привела нас в переулок. Он поднимался по склону, и я тяжело дышала, пока мы следовали за бледной женщиной. Она шла по потрескавшемуся асфальту, а потом замедлилась. Сжимая браслет, она повернулась по кругу и замерла лицом к зданию.

Маленькое здание с черепицей, падающей с крыши, когда-то было отдельным гаражом для одной машины. Кто-то заменил подъемную дверь стальной стеной с дверью. Задняя часть супермаркета и соседние деревья бросали гараж в тень с обеих сторон.

Блэр прошла к двери и коснулась ее пальцами. Дрожа, она отошла и махнула Эзре.

Он занял ее место, послушал и дернул ручку. Она не повернулась, он отошел и ударил по двери ногой. У замка осталась вмятина, и дверь открылась внутрь, за ней было темно.

Мне стало не по себе. Я вытащила телефон и включила на нем фонарик, прошла за Эзрой внутрь.

Спутанные одеяла лежали на матраце на полу, рядом стояла хлипкая кровать. Старый стол был у другой стены, три складных стула окружали его, и черная урна, как у всех домов в день сбора мусора, была переполнена пакетами от фастфуда. Пластиковая штора с желто-белыми полосками скрывала оставшийся угол.

Эзра отодвинул штору, там были туалет и душевая головка, потрескавшийся бетонный пол вокруг слива был белым. Не было даже рукомойника.

Блэр ждала на пороге, мы с Эзрой прошли по квартире, но, хоть волшебники могли тут спать, из личных вещей нашлась только сумка с футболками, джинсами и трусами. Эзра бросил ее на матрац, мы порылись в вещах.

— Ничего, — буркнула я. — Как так?

Эзра бросил джинсы на матрац и вывернул карманы.

— Они похищали и убивали женщин годами. Они знают, как работать.

Я взглянула на урну, не хотелось лезть в их мусор. Я шепнула магу:

— Может, удастся найти что-нибудь с лучшим чутьем.

Он взглянул на Блэр.

— Мы можем вернуться позже.

— Или ты можешь повести Блэр по улице, чтобы проверить, нет ли у них тут второго убежища, а я вас догоню.

— Я не хочу оставлять тебя одну.

— Тут никого нет, — возразила я, — и я не хочу тратить время. Они могли еще не выбрать следующую жертву.

— Сомневаюсь, — он мрачно смотрел на меня. — Они уже выбрали жертву.

Мурашки пробежали по моей коже.

— Блэр, — он повернулся к ней. — Волшебники были тут прошлой ночью?

Она кивнула и подняла три пальца.

— Трое? Они ушли вместе?

Еще кивок.

— Ты можешь пойти по их недавнему следу?

Она уверенно указала на переулок.

Он склонился ко мне.

— Я пойду за Блэр по следу. Проверь это место и поезжай на такси в гильдию. Встретимся там, когда Блэр закончит. Не задерживайся тут. Понятно?

— Да. И ты не пытайся разобраться с троими сам, — предупредила я.

Слабая улыбка.

— И не подумал бы. Будь осторожна.

— И ты.

Он подошел к Блэр у двери, мягко спросил у нее, в порядке ли она. Она похлопала его по руке, и они вышли из гаража, и только когда голос Эзры утих снаружи, я поняла, что Блэр не произнесла ни слова.

Я выждала две минуты, а потом прижала ладонь к груди.

«Ладно, Заилас».

Вспышка алого, и он появился рядом со мной. Его нос был сморщен, он кривил губы с отвращением.

— Это место воняет hh’ainun.

— Мы нашли только их одежду.

Он пошел глубже в комнату. Его взгляд скользнул по одежде, матрацу и койке, столу и урне. Он сделал пару шагов к углу с душем, отпрянул, отвращение усилилось. Плавные шаги понесли его по кругу по комнате, и он остановился рядом с урной.

Я скривилась.

— Нам же не придется там рыться?

Он присел, склонил голову, толкнул урну. Она подвинулась с грохотом, пластиковый стакан и мятая коричневая салфетка упали на пол. Он провел пальцами по трещине в бетоне, а потом впился когтями в широкую трещину.

Кусок бетона отцепился, и стало видно металлическую ручку в полу. Заилас потянул за нее. Грубый круг поднялся — люк, скрытый как часть пола, и трещины оказались его краями.

Он открыл люк, и мы заглянули в темную дыру. Свет моего телефона озарил алюминиевую стремянку у стены.

Охнув, Заилас сунулся в дыру по плечи. Он склонился сильнее, а потом выпрямился, подвинулся и спрыгнул во тьму. Я услышала тихий стук его приземления.

— Ваянин.

Сжимая телефон зубами, я села на край и свесила ноги. Он сжал мои ноги, и я оттолкнулась. Он поймал мой вес и опустил меня на пол. Моя обувь оказалась на вытоптанной земле. Я вытащила телефон изо рта и озарила пространство.

Это был грубо выкопанный подвал, серые плиты поддерживали стены, пол остался земляным, кроме круглого участка в центре в двенадцать футов диаметром. Знакомая форма была вырезана в бетоне: кольцо в десять футов в диаметре с линиями и рунами в нем и вокруг него.

Круг призыва.

Внутри не ждал демон, но вид все равно пугал меня. Я озарила стены. Ящики стояли с одной стороны, с другой был деревянный стол, поверхность была покрыта бумагами, блокнотами, книгами в кожаных обложках и разными ручками, линейками и калькуляторами.

Я прошла к столу, Заилас — следом, мы обошли круг призыва. На корешках книг сияли латинские и греческие буквы, но блокноты и папки были без подписей. Стопка стальных браслетов ждала рядом с книгой, похожей на гримуар. Я открыла ее и увидела сложный массив и список ингредиентов.

По взгляду стало ясно, что замена одного браслета была сложным делом для волшебников, требовала запутанные заклинания и дни, чтобы их зарядить.

И я заметила, что в каждом заклинании была кровь демона в составе. От этого стало не по себе.

Закрыв книгу, я отдала ее Заиласу, подвинулась вдоль стола. Диаграммы покрывали почти всю поверхность — большие листы коричневой бумаги с записями и пометками. Наброски и быстрые подписи напоминали эксперименты Антеи в гримуаре.

Я пригляделась к набросанному массиву, где волшебник обвел центральный элемент и добавил жирный знак вопроса, а потом повернулась к черной папке посреди бардака.

Нервы покалывало, я открыла папку.

— Заилас! — охнула я.

Он приблизился, склонился над папкой рядом со мной. Мы вместе смотрели на страницу в файле. Страницу из гримуара.

Из моего гримуара.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Потрясение и радость охватили меня. Я открыла следующую страницу папки. Там была еще страница из гримуара Атанас, край был грубо оторван.

Я листала папку. Двенадцать страниц, и все были в файлах.

— Мы нашли их! — я сжала ладонь Заиласа. — Нашли украденные страницы!

— Бери, и пойдем.

— Хорошо, — я схватила папку, сунула внутрь гримуар отрицания. — Уходим отсюда.

Он сжал край проема и подтянулся, и я поспешила подняться по стремянке за ним. Мне было не по себе. Мы нашли не просто подсказку о волшебниках — мы нашли приз. Украденные страницы, которые я боялась, что не найду. Как волшебники получили их у Клода? Или их и не было у Клода?

Так или иначе, теперь мне нужно было убежать с ними.

Я убрала телефон в карман и подкралась к двери. Заилас был за мной. Я приоткрыла дверь и выглянула в темный переулок. Заилас прильнул к моей спине, чтобы тоже выглянуть, он мог лучше заметить врагов.

— Иди к шумному месту, — прошептал он. — Быстро.

Я глубоко вдохнула, а он стал светом и вернулся в инфернус. Я открыла дверь и выбежала в переулок. Вокруг никого не было, и я чуть успокоилась. Я зашагала быстрее, устремилась к людной улице у холма.

Мужчина появился на дороге и повернул к переулку. Страх пронзил меня, но он не был одним из близнецов. Белая борода скрывала часть его лица, и он был плотным, когда-то следил за своей фигурой.

Я с дрожью выдохнула и пошла по переулку, пока старик поднимался, защищая шапкой уши от холодного ветра. Мы были все ближе друг к другу, и я подавляла желание отойти к краю тротуара, а придерживалась центра.

Мы поравнялись. Еще шаг, и я пройду мимо него.

Его ладонь взлетела и прижалась к папке у моей груди, я застыла от неожиданного толчка. Он поднял голову и повернул бородатое лицо ко мне.

— Эта папка, — сказал он мрачным голосом, глядя мне в глаза, — не твоя.

Я смотрела в его глаза, неестественно бледно-голубые, обрамленные белыми ресницы. Сердце колотилось в моей груди.

— Вообще-то, — прошептала я, едва издавая звуки онемевшим горлом, — моя.

Я отпрянула от его руки в сторону, споткнулась и побежала вниз по склону. Если он был волшебником отрицания, как близнецы, то все его артефакты были для боя с демоном. Он не сможет остановить человека. Мне нужно было только добраться до людной улицы и…

Я не увидела, откуда взялся еще один, пока его рука не возникла у меня на пути. Его предплечье врезалось в мою грудь. Я упала на тротуар спиной, от удара легкие сдавило.

Напавший склонился надо мной — знакомое бледное лицо без эмоций. Я пыталась дышать, а шаги приближались. Появилось другое лицо, такое же, как первое, но на этом была улыбка и почти зажившие царапины на щеке.

Старик присоединился к ним, холодные глаза оценивали, и я, глядя на троих мужчин, поняла. Не бессмертные волшебники, которые не старели с той фотографии с Клодом. Близнецы были детьми альбиноса на фотографии.

Отец и его взрослые сыновья смотрели на меня как охотники на добычу, а потом улыбающийся близнец потянулся к моему горлу.

Алый вспыхнул на моей груди. Заилас появился, ноги были по бокам от меня, он взмахнул когтями.

— Ori unum!

Заклинание прозвенело от троих, когти Заиласа ударили по трем голубым щитам. Он пригнулся и ударил ногой по ногам близнеца. Он повернулся и ударил по лодыжкам второго, оба упали. Его когти порвали голень ближайшего волшебника.

— Ori quinque!

Чары отца отбросили Заиласа, и открылась брешь, чтобы волшебники могли атаковать, не боясь когтей Заиласа.

— Ori eruptum impello! — закричала я.

Серебряный купол появился из моего артефакта, отбросил волшебников от меня. Они рухнули на асфальт, и Заилас бросился на ближайшего.

— Ori unum! — крикнул он.

Заилас пригнулся и ударил по его не защищенному колену.

— Ori quattuor!

Синие шипы вырвались из другого близнеца. Заилас отпрыгнул, шипы вонзились в землю передо мной. Они прошли сквозь павшего волшебника, вредили только демону.

— Ori quinque!

Серебряный заряд отбросил Заиласа. Он проехал по земле, когти впивались, он скалил зубы. Я встала на ноги, паника душила меня.

— Ori duo!

— Ori quattuor!

— Ori quinque!

Чары прозвенели почти в унисон, ударили быстро, и Заилас не успел оправиться. Он согнулся, сияющие шипы торчали из конечностей.

Я дико озиралась, побежала от боя к людной улице. Если я смогу добраться до безопасного места, я смогу призвать Заиласа ко мне. Волшебники не нападут на людной улице. Я сжала ценную папку и побежала изо всех сил.

— Ori impello potissime!

Невидимая сила оттолкнула меня. Я упала во второй раз, так сильно ударилась, что локти кожаной куртки порвались. Боль пронзила мои конечности, все расплывалось перед глазами.

Грохочущие шаги, грубые руки схватили меня и подняли. Рука обвила мое горло, спина оказалась у груди похитителя. Он сжал, мешая дышать.

— У нас есть запасные чары, — прошептал он с насмешкой мне на ухо.

Мой рот раскрылся, искры вспыхивали перед глазами. Я тянула за его руку, пальцы впивались в металлические браслеты под рукавом куртки. Легкие болели. Где был Заилас?

«Даймон, исихазэ!» — мысленно закричала я.

Красный свет вспыхнул перед глазами. Бесформенная сила потекла к моей груди, ударилась об инфернус, и серебряный диск задрожал, сияя.

И тут я поняла, что волшебник сжимал мой инфернус.

Заилас не успел появиться, и в тот миг, когда его сила оказалась в кулоне, мужчина выпалил заклинание:

— Ori octo!

Появился зеленый свет, став идеальным кубом с инфернусом внутри. Демоническая сила наполнила его, сияя коричневым, но Заилас не появился. Ни одна искра его силы не смогла вырваться из куба.

Заилас был заперт в инфернусе, и все из-за меня.

* * *

Повязка на глазах и кляп. Руки были связаны за спиной, спинка стула впивалась в локти.

Сердце колотилось в груди, ужас поглощал так, что сердце едва не взрывалось. Дыхание со свистом вырывалось из носа, но я не могла замедлить легкие.

Перед глазами возникали красные пятна под мостом. Я вспомнила ужасное описание смерти Яны. Я видела глаза других девушек, похожих на меня: юных, хрупких, с темными волосами.

— Боишься, payashē? — прошептал мужчина мне на ухо.

Я отдернулась так сильно, что чуть не упала со стулом.

Ладонь сжала мое плечо и выпрямила меня. Его дыхание задело мою щеку, он рассмеялся.

— Пытаешься быть храброй. Мне нравится, когда они борются.

Меня мутило, содержимое желудка грозило выплеснуться.

Пальцы задели мой лоб, сдвинули волосы.

— Ты идеальна, Робин. Очень похожа, — еще тихий смех. — Думаешь, я в бреду? Думаешь, откуда он может знать, как выглядит payashē? Признаю, я ни разу ее не видел… а кто видел? Но я отлично знаю описание.

Он погладил мою челюсть.

— По сравнению с мужчинами-демонами, они крохотные, около метра шестидесяти. Худые. Большие красивые красные глаза, — он провел пальцем по виску к моим волосам. — У них есть рога, как у мужчин, но изящнее. С изгибами.

Я сжалась от его прикосновения, задыхаясь в кляп. Затхлый воздух, воняло грязью, не хватало кислорода. Моя голова кружилась.

— У них нет крыльев или чешуи. Но есть… — он спустил ладонь по моей спине к пояснице, — хвосты.

Он вернул ладонь к голове и сжал мои волосы. Влажные губы прижались к моему уху.

— Когда я выкрашу тебя в красный, payashē, ты будешь неописуемо прекрасна.

Жуткий всхлип сотряс мое тело. Он недовольно цокнул языком.

Что-то загремело сверху, и застучали сапоги на стремянке. Кто-то спускался в скрытый подвал.

— Отойди от нее, Джейден. Веселье кончилось.

— Что? — рявкнул Джейден. — Веселье только начиналось.

— Она слишком ценная.

— Я не собирался ее убивать.

— Всякое случается, когда тебя заносит, — пришедший звучал едко, стремянка скрипнула. — И это не я запрещаю.

— Если папа думает, что лишит меня идеальной…

— Это не решение твоего отца, — перебил другой голос. — Это решил я.

Все мое тело онемело от новой паники. Нет. Невозможно.

Не сейчас. Не здесь.

Тяжелые шаги приблизились, повязку сняли с моего лица. Я прищурилась в тусклом свете лампы в углу, боясь того, что увижу. Я посмотрела на широкие плечи в темном пиджаке, бритую челюсть, взгляд замер на уродливом шраме на подбородке до нижней губы.

Знакомые темные глаза Клода беспощадно разглядывали меня.

— Вот мы и встретились, Робин.

Грубый звук вырвался из моего горла, приглушенный кляпом. Я не знала, был это звук страха или гнева.

Близнецы стояли в стороне, один без эмоций, поцарапанный хмурился, как ребенок, — видимо это был Джейден. Их отец стоял слева от Клода, его плаща не было, и было видно те же браслеты, что у сыновей. Он держал папку со страницами гримуара в одной руке, цепочку моего инфернуса в другой. Зеленый куб сковывал покачивающийся кулон. Алый свет вспыхнул внутри и угас.

Клод повернулся к старику.

— Ты даже не знаешь, какой трофей поймал, Сол.

— Потому что ты скрывал ее от нас, — парировал Сол с подавленным гневом в хриплом голосе. — Думал, мы не хотели узнать, что Двенадцатый дом смогли призвать?

— Не забывай о нашей цели, друг, — Клод посмотрел на близнецов. — Хотя, подозреваю, уже забыл. Не мог сдержаться на пару недель.

— Ты просил помощи. Я пришел помочь. Что еще мы тут делаем, наше дело.

— Из-за твоей одержимости мы и расстались двадцать лет назад, Сол. Я предупреждал, что резать женщин…

— Расстались? — перебил Джейден. — А он вежливый, да, Брейден?

Близнец без эмоций оскалился.

— Ты изгнал нас. Ты и тот мерзкий…

Клод взмахнул рукой.

— Мы много раз это обсуждали, Сол. Я предупреждал. Ты не слушал, и мне пришлось подавить тебя.

— Знаю. Потому, когда ты попросил помочь с массивом, я пришел, — Сол посмотрел на стол в бумагах и записях. — Мы нашли способ заполнить недостающий кусок. Мы будем готовы завтра ночью, если небо будет ясным.

— Отлично. А теперь займемся нашей юной гостьей?

Мне стало не по себе, четверо мужчин повернулись ком не.

— Какой план? — Джейден облизнул губы. Его левая нога была перевязана, белый бинт был в пятнах крови.

— Сначала мы заберем у нее демона, а потом гримуар.

— Чей будет демон? — спросил Сол.

Джейден и Брейден шагнули ближе, голодно глядя на мой инфернус.

Клод улыбнулся мне.

— Демон — мой.

Близнецы недовольно опустили головы, Сол нахмурился.

— Сколько демонов тебе нужно?

— Все, друг мой. Все.

Он забрал мой инфернус у Сола и бросил его в круг призыва. Он звякнул по бетону, зеленый куб распался.

Алый свет вырвался из инфернуса. Заряды силы устремились вверх, били по невидимому барьеру, и Заилас принял облик в центре хаоса.

Он согнулся над инфернусом, глаза сияли, он скалил зубы. Тени собрались внутри круга. Лед покрыл пол. Рябь магии исходила от демона, но не вырывалась за пределы круга. Заилас во второй раз жизни был заперт в круге призыва.

Яростные глаза посмотрели на меня. Он впился в бетон когтями.

— Заилас, да? — Клод прошел к краю круга, разглядывая демона. — Вот мы и встретились должным образом.

Демон перевел взгляд на призывателя — опасный хищник смотрел на добычу. Он не скалился, не шипел угрозы. Он просто смотрел, и его взгляд обещал смерть.

Клод сцепил ладони за спиной.

— Заилас из Двенадцатого дома, ты примешь контракт со мной.

Отчаянный тонкий звук вырвался из моего горла. Заилас не отреагировал на приказ, и Клод подошел ко мне. Он сжал мои волосы и отклонил мою голову.

— Я не знаю, как далеко заходит обещание защиты вашего контракта, но мы можем выяснить, — сказал он демону. — Начнем с причинения боли? Пустим ей кровь? Или мне отдать ее парням на пару часов? Думаю, ты достаточно пробыл в мире людей, чтобы знать, что они хотят сделать.

Я дернулась в хватке Клода.

«Не слушай его, Заилас».

Он стиснул зубы, посмотрел на меня, потом на призывателя. Слой льда на полу стал толще, тьма в куполе вихрилась.

«Заилас, не…».

— Я согласен.

Кляп заглушил мой протест.

«Нет, Заилас!».

Клод замер, а потом рассмеялся.

— Это было проще, чем я ожидал. У тебя отличный контракт с демоном, Робин.

Я скрипнула зубы, зная, что будет дальше. Такое уже было раньше с «Красным ромом».

— Теперь, милая, ты дашь своему демону разрешение вступить в контракт со мной.

Я глубоко вдохнула, ноздри раздувались. Заилас не мог отказаться, наш контракт заставлял его защищать меня, и ничто не могло заставить меня согласиться. Клод мог выломать мне пальцы, как в «Красном роме». Он мог разрезать меня. Мог отдать меня тем больным братьям. Я никогда…

— Делай, что он говорит.

Мое тело застыло. Те слова… мой демон не мог их сказать. Он не… Мне показалось.

Клод удивленно смотрел на Заиласа. Близнеца приподняли брови, глядя то на меня, то на моего демона.

«Заилас…».

— Скажи «да».

«Я не могу…».

— Давай! — прорычал он, хмуро глядя на меня. — Соглашайся, Робин!

Мои руки дрожали, сердце разрывалось. Я не могла. Не могла так предать его. Еще и Клоду. Нашему врагу. Мужчине, убившему моих родителей. Я не могла отдать ему Заиласа, моего напарника, моего союзника, моего…

«Доверься мне».

Слабый шепот в моей голове, такой тихий и далекий, что он мог мне показаться. Через расстояние между нами, из-за невидимого непроницаемого барьера, разделяющего нас, Заилас смотрел на меня. Смотрел в меня. Он прожигал взглядом мою душу, и в его глазах было обещание.

Довериться ему.

Слезы полились по моим щекам. Я сотрясалась от всхлипов, веревка на запястьях царапала кожу. Мне нужно было вдохнуть, набраться сил. Все силы ушли на то, чтобы пошевелить головой.

Я кивнула, разрешая. Сдаваясь.

Все вокруг меня расплылось от слез. Я рыдала, не могла остановиться. Мужчины суетились, звучали голоса, но я их не слышала. Я искала голос Заиласа в голове, нуждаясь в нем.

Отчаянно желая понять.

Отчаянно желая, чтобы он объяснил.

Почему? Почему он разрешал такое?

Но я слышала лишь тишину, мои внутренние крики и вой моего отрицания. Это не могло происходить. Я не могла потерять его. Я нуждалась в нем.

Я лучше умру, чем отдам его Клоду.

«Почему ты не позволяешь мне спасти тебя, Заилас?».

Голос читал заклинание. Клод. Он стоял перед кругом, держа гримуар в руке. Три волшебника ждали, смотрели и слушали.

Заилас сидел на корточках в центре круга, тьма трепетала вокруг него. Он смотрел на меня, впивался взглядом. И я вспомнила его в другом круге призыва. Вспомнила, как он прижимался к прозрачному барьеру, пытался дотянуться до меня. И как я протянула окровавленную ладонь по паркету, пальцы пересекли серебряный край.

Мои руки дернулись в путах.

— Заилас Валъир, ты преклонишься перед моей волей. Ты будешь слушаться моих приказов, не спрашивая или обманывая. Ты не будешь действовать без моего разрешения. Ты не будешь мне вредить физически или ментально, не позволишь другим вредить мне. Ты…

Я не слушала условия контракта. Не могла слушать, как Клод перечислял пункты. Я слышала только свои хриплые крики, приглушенные кляпом, словно я могла своим шумом заглушить призывателя и остановить это.

«Заилас, прошу, не надо. Прошу!».

— Принимаю.

Мое тело обмякло в путах.

Цепочка звякнула. Новый инфернус с пустой лицевой стороной, ждущий символ Дома. Клод передал гримуар Солу, опустил инфернус на свою ладонь. Он шагнул к кругу.

Это не могло произойти. Это нужно было остановить. Кому-то нужно было это остановить!

Заилас придвинулся к краю круга и прижал ладонь к невидимому барьеру. Клод толкнул инфернус к ладони демона и удерживал там.

Я вспомнила холодные металлические края, впивающиеся в мою ладонь. Пальцы Заиласа сжимали мои, мы оба были в моей крови. Его рука поддерживала меня. Его дыхание было в моем ухе, он шептал приказ, который соединил нас контрактом.

— Enpedēra vīsh nā, - заявил Клод, слова были чужими для него, звучали неловко.

— Enpedēra vīsh nā, - прошептал Заилас, те же звуки, но изящные с его хриплым голосом.

Алая магия вспыхнула на инфернусе, и Клод напрягся. Боль обжигала его руку и грудь, магия привязывала его. Я помнила это ощущение.

Свет угас. Клод отшатнулся, сжимая инфернус, цепочка болталась из его кулака с белыми костяшками. Заилас медленно опустил руку, опустил взгляд. Его неподвижный хвост лежал на полу.

Я слышала только шум в ушах. Это произошло. Все. Заилас был привязан к Клоду. Он больше не был моим демоном.

Теперь он принадлежал Клоду.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

— Поздравляю, друг, — сказал Сол. — Вот ты и исполнил свою мечту.

Клод скромно улыбнулся.

— На это ушло много времени.

Заилас не двигался, пусто смотрел на пол. Мужчины говорили, слова сливались в моих ушах. Мне было все равно.

— Робин.

Я вздрогнула, Клод оказался передо мной. Я не заметила, как он приблизился.

— Где гримуар, Робин?

Моя апатия разбилась. Я завизжала в кляп, бросившись вперед. Стул шатался, ножки царапали пол. Ненависть обжигала мою душу, я хотела сжать его горло руками. Я хотела когти демона, чтобы порвать его, чтобы выколоть ему глаза.

Он забрал у меня родителей, а теперь и Заиласа. Если я убью его, Заилас будет свободен.

Клод сжал мое горло, толкнул меня и стул к стене. Он разглядывал меня, пока я кричала в кляп.

— Я опишу все просто, милая. Контракт не передать от одного человека другому.

Я замолкла, втягивала воздух носом, стиснув зубы.

— Хоть слухи говорят об обратном, контракт нельзя передать, но, — он холодно улыбнулся, — демона можно делить. Мы много лет продумывали ритуал, что ты только что увидела.

Он склонился ближе, и я видела только его лицо.

— Но я не люблю делиться. Твой контракт с Заиласом вот-вот кончится, а это может произойти только одним способом, — он отпустил мое горло и отошел. — Вот мое предложение, Робин. Скажи, где гримуар и как его забрать, и я убью тебя быстро. Ты ничего не почувствуешь. Откажешься, и я отдам тебя своим старым друзьям, которые будут долго играть с тобой, а потом ты умрешь.

Джейден голодно улыбнулся.

Я дрожала на стуле.

Клод разглядывал мое лицо и вздохнул.

— Ее упрямство — хорошая новость для твоих парней, Сол.

Старик тихо хмыкнул.

— А тебе не повезло. Ты спешишь?

— Не могу задерживаться, — Клод отвернулся от меня. — Кто-то влез в наши дела, и если они заберутся во Двор, мне нужно ждать их.

— Это не могла делать волшебница? С такой женщиной…

— Варвара послужила цели, и даже удобнее то, что она умерла, когда я получил то, что было мне нужно, — Клод потер челюсть, шрам искажал его губу. — Но, может, мне и не нужно ждать, пока Робин передумает. Ее бывший демон должен знать, где гримуар.

Он прошел к кругу, где все еще сидел Заилас, и нетерпеливо махнул близнецам.

— Она ваша. Но пока что не убивайте ее.

Улыбаясь, Джейден прошел по периметру комнаты, Брейден следовал за ним. Они скользили по мне взглядами с предвкушением на лицах, безумие пылало в их извращенных душах.

— Надеюсь, ты оценил контракт, что я тебе дал, Заилас, — Клод остановился у круга. — Я не сковал твой голос или магию. Если будешь служить, твоя жизнь не будет ужасной.

Заилас медленно поднял голову, сияющие глаза были пустыми.

Клод поднял покачивающийся инфернус, сунул руку в круг.

— Даймон, исихазэ.

Заилас стал алой силой. Свет прыгнул в инфернус.

Клод вытащил инфернус из круга и повесил на шею. Джейден и Брейден опустились по краям от моего стула, и я не могла сбежать, не могла отбить их руки. Они касались моих рук. Сжимали мои ноги. Джейден гладил мою щеку и шептал больные фантазии мне на ухо.

Вспыхнул красный свет. Заилас снова обрел облик, встал послушно рядом с Клодом.

Призыватель задумчиво постукивал по подбородку.

— Ну, Заилас? Скажи, где Робин прячет гри…

Вспышка когтей, быстрая и опасная.

Кровь брызнула из груди Клода. Он рухнул на спину с шоком на лице, рот раскрылся.

Заилас прыгнул, как пантера, скаля клыки. Джейден и Брейден врезались в стены по сторонам от меня. Стул подо мной разбился, и Заилас притянул меня к себе. Алая сила вспыхнула на его руке, он направил ее к потолку, пальцы были растопырены. Большое заклинание формировалось над его ладонью.

— Ori quinque!

Чары Сола отбросили Заиласа в стену, плита треснула от удара, но заклинание демона не пропало.

Магия взорвалась как бомба.

Взрыв ударил по потолку подвала, пробил поверхность до гаража сверху. Обломки сыпались, и Заилас отбил кусок балки, прыгая вверх.

Сол кричал имя Клода. Звал сыновей на помощь.

Заилас схватился за край пола и прыгнул снова, перемахнул обломки гаража. Ветер проносился, фонари ярко сияли. Он приземлился в переулке, повернулся так быстро, что моя голова дернулась.

Вспыхнул алый, Заилас прыгнул, и удар попал по нам, как разогнавшаяся машина.

Все кружилось, мы рухнули на землю. Мои руки дернуло до боли, они все еще были связаны за спиной. Заилас перекатился и вскочил, согнулся надо мной, защищая. Пыль летала в воздухе, часть тротуара рассыпалась от атаки.

Наживер, раскрыв крылья, пронесся сквозь паль и опустился на дорогу. Он оскалился в опасной усмешке, протянул к нам когти для нового удара. Чары вспыхнули на его руки, сила пульсировала.

Где-то за нами ревел двигатель.

Заилас вскинул руки, магия сверкала на запястьях, но он не мог победить Наживера в бою. Он ни разу и близок к этому не был.

Рев становился громче, и Наживер обрушил атаку. Луч разрушительной силы полетел в нас, и Заилас не был готов отбиться заклинанием, руны еще формировались.

Алые линии вспыхнули на земле подо мной — магия не от Заиласа.

Стена красного света появилась в дюймах от моего лица. Атака Наживера была отражена, сила улетела в небо. Щит разбился, шоковая волна силы врезалась в меня. Заилас пошатнулся и опустил руки.

Красные клинки появились к Наживеру. Демон не был готов, прикрыл голову руками, атака прорезала его броню и плоть. Его кровь пролилась на асфальт.

Рев был все громче, шины завизжали. Я ощутила запах жженой резины, а потом кто-то схватил меня за куртку.

— Уходим!

Меня бесцеремонно закинули на мотоцикл спереди, воздух вылетел из живота.

— Заилас!

Ладонь грубо сжала мою, сунула в мою руку холодный металлический диск. Я сжала его пальцами инстинктивно, сжимала до боли. Свет вспыхнул, инфернус задрожал — дух Заиласа наполнил его.

Шины завизжали об асфальт, мотоцикл поехал. Я посмотрела за своего спасителя. Облако пыли висело над улицей, Наживер был тенью с крыльями и алыми когтями за этой дымкой.

* * *

— Робин? Робин, поговори со мной.

Я медленно моргнула. Стало видно лицо — бронзовая кожа, белый шрам, бледный глаз сиял алым в центре.

— Эзра? — выдавила я.

— Ты ранена?

Я пыталась прийти в себя и ощутить, где болит. Ничто не казалось ужасным. Худшая боль была от пальцев, где я сжимала инфернус так, что кожа покраснела. Мои запястья уже не были связаны, но я не помнила, кто и когда освободил меня.

Я огляделась. Я сидела на мотоцикле в незнакомом переулке, и я не помнила, как сюда попала.

Эзра стоял рядом со мной, хмурясь с тревогой. Он сжал мое плечо.

— Я отвезу тебя к целителю и…

— Домой, — прохрипела я.

Он нахмурился сильнее.

— Нужно хотя бы в гильдию, чтобы…

— Домой. Пожалуйста.

— Где ты живешь? Адрес в базе гильдии неправильный.

Я бы разозлилась, что он пытался выследить мой дом, но не сейчас. Я назвала ему настоящий адрес, не было сил думать, было ли это хорошей идеей. Он сел на мотоцикл передо мной и сказал мне держаться за него.

Я повесила инфернус на шею и сказала:

— Я не знала, что ты катаешься на мотоцикле.

— Это не мой. Я его одолжил, — он оглянулся. — И это не самый любимый транспорт для меня, так что лучше держись.

Это не успокаивало. Я крепко сжала его куртку.

Поездка была холодной и жуткой, отчасти из-за того, что мы с Эзрой были без шлемов, а отчасти из-за того, что он ехал не прямо. Он выбирал переулки, ехал по улицам зигзагом, кружил. Я понимала, почему, но мне не нравилось.

Наконец, он остановился у нужного дома и выключил двигатель. Я отыскала в куртке ключи и отперла ворота. Он прошел за мной на третий этаж и ждал, пока я открывала дверь квартиры и проходила внутрь.

— Оставайся тут, — сказал он. — Я проверю, что за нами не было хвоста, и вернусь.

Я кивнула.

Разглядывая мое лицо, он еще раз сжал мое плечо.

— Ты в порядке, Робин?

— Д-да.

Я закрыла на замок дверь за ним и прошла в гостиную. Сокс на диване подняла голову и посмотрела на меня. Дверь Амалии была закрыта, под ней не виднелся свет. Ее не было дома.

Я сбросила обувь и ушла, покачиваясь, в свою комнату. Куртка упала на пол на пороге. Я остановилась в паре футов от кровати и смотрела перед собой. Пальцы болели, и я поняла, что снова сжимала инфернус.

«Заилас?».

Кулон задрожал в моей руке. С алой вспышкой он появился передо мной.

Я посмотрела на его лицо, а он — на мое. Мы не двигались мгновение, а потом он потянулся ко мне. Его ладони скользнули по моим щекам и плечам, холодные искры его магии покалывали на моей коже, он проверял мое хрупкое тело на невидимый ущерб.

Мои ладони гладили его руки, искали раны. Кроме следов на броне от ударов об асфальт много раз, он был в порядке.

Но нет. Не мог быть. Его привязали контрактом к нашему врагу. Даже если магия как-то не сработала, он пережил сегодня один из своих кошмаров.

Мои ладони дрожали, и я сжала его руки. Желание прижаться к нему было слишком сильным, но я сдержалась. Я шагнула к кровати и опустилась на край, пока ноги не подкосились. Ладонь снова потянулась к инфернусу. Я не знала, как или когда Заилас забрал его от круга призыва.

Я сжала диск пальцами. Клод сказал, что контракт нельзя было передать, но если…

Я зажмурилась.

«Даймон, исихазэ».

Свет вспыхнул, кулон задрожал. Мои глаза открылись, Заилас вырвался из инфернуса и появился почти на мне, глаза сверкали.

— Ваянин!

— Я должна была убедиться, — прошептала я. — А если контракт был разорван? А если…

А если единственное, что связывало нас, разрезали?

Его гнев угас, но он все еще сжимал зубы. Мышца дергалась на его щеке, пока он смотрел на меня. А потом он упал на колени, прильнул между моих ног. Его руки обвили мою талию, он уткнулся лицом в мой бок.

Я застыла и сидела на кровати, мой демон сжимал меня. Обнимал меня. Руки крепко обвивали меня. Лицо было прижато к мягкому месту над моим бедром.

Мой мозг опустел. Заилас еще не обнимал меня. Ловил, когда я падала, носил и поднимал, забрасывал на спину… но не обнимал. Он касался меня нежно, яростно, зло, в защите, с любопытством… но не так.

Не так, будто ему нужно было оказаться ближе ко мне.

Мои руки обвили его голову и плечи, я сжалась над ним, мой нос был в его волосах, колени сжимали его бока. Я обнимала его всем телом, эмоции наполняли грудь — облегчение, отчаяние, ужас и жаркое чувство, которое я не могла и не хотела называть.

Его сила окружала меня так, как я еще не ощущала — его руки сжимали мою талию, его мускулистые плечи были под моими ладонями, твердость его торса была между моих ног. Но при этом я ощущала в нем уязвимость, какой еще не было. И от этого я сжала его крепче и притянула ближе.

Я не знала, как долго мы сжимали так друг друга, пока его хватка на моем свитере не ослабла. Я убрала пальцы из его волос и подняла щеку с его головы.

— Я думал, они убьют тебя.

Я застыла от его хриплого шепота.

Он прижался лицом к моему боку.

— Я думал, они будут ранить тебя и убьют, а я буду заперт в круге. И не смогу защитить тебя. И увижу, как ты умрешь.

Он поднял голову. Его глаза пылали, но я не могла понять эмоции в них.

Я убрала спутанные волосы с его лба.

— Ты спас меня. Ты… разрезал Клода, — шок охватил меня от осознания. — Думаешь… он мертв?

— Рана не убьет его. Я порезал глубоко, до крови, но не до смерти, остальные останутся и помогут ему.

— Но как ты это сделал? Как смог атаковать его после контракта с ним?

Он смотрел мне в глаза. Его ладони лежали на моих бедрах, пальцы впились в меня и снова расслабились.

— Это не сработало, — резко сказал но. — Виш меня не связал.

— Но инфернус Клода сработал на тебе. Разве это не значит, что контракт заключен?

Он молчал, странная дрожь пробежала по моей спине.

— Заилас? Почему это не сработало?

Он пристально глядел на меня, и я знала теперь, что он пытался услышать больше мыслей, чем я давала.

— Я привязал себя к тебе. Только к тебе, ваянин.

Я не могла дышать. Он все еще был на коленях передо мной, отвел взгляд от моего растерянного взгляда. Его ладони скользнули от моих бедер к моим ногам, сильные пальцы замерли над коленями.

Я сглотнула ком в горле и медленно сползла с кровати, оказалась на коленях на полу с ним. Мои ладони опустились на его плечи, а потом я прижалась к его груди, обвила руками его шею, мое лицо уткнулось в его горло.

Я падала на него. Прислонялась к нему. Цеплялась за него. Но тоже еще не обнимала его так.

Сначала он не двигался. А потом его руки обвили меня и крепко сжали, сильные мышцы давили на мои бока и спину так, что я не смогла бы вырваться. И я прижалась еще ближе, потому что, может, впервые голосок в голове не лепетал от страха, что жуткий демон поймал меня.

Ничто во мне не боялось его силы. Я знала даже в глубоких уголках души, где скрывались сомнения, что он мне не навредит.

Громкий стук донесся из прихожей.

Я вздрогнула от страха, и Заилас вскочил на ноги, увлекая меня за собой.

— Точно, — с сарказмом сказал громкий голос. — Ты просто подвез Робин домой? Ага.

Тихий мужской голос ответил, и дверь распахнулась.

— Уходи уже, — агрессивный тон Амалии донесся до гостиной. — Или мне сказать офицерам гильдии, что ты выискивал у нашей квартиры? Или рассказать кое-что еще интересное…

Я отодвинулась от Заиласа и поспешила из спальни.

— Амалия!

Она отпрянула от Эзры, который стоял на пороге. Пакет свисал с ее локтя, она указала на мага.

— Он говорит, что ты ему сказала…

— Сказала, — выдохнула я, Заилас вышел из спальни за мной. — Он только что спас меня и Заиласа.

Фыркнув, она опустила пакет на стол. Оттуда стало видно край черной ткани.

— Ладно. Но ты нас не обманул. Робин все рассказала о твоем маленьком секрете, — она прищурилась. — Хорошие люди не оказываются случайно демоническими магами.

— Я в курсе, — Эзра прошел и закрыл за собой дверь. — Как ты, Робин?

— Я в порядке?

— А Заилас?

Я оглянулась на демона.

— Он в порядке.

Амалия скрестила руки и прислонилась к стойке, сверля Эзру взглядом.

— Что случилось?

Я опустилась на диван и смогла ровным голосом описать, как нас с Заиласом схватили, и как мы сбежали. Эзра и Амалия внимательно слушали, последняя забыла о злости, пока я говорила.

— Ого, — она посмотрела на мага. — Ты прибыл ужасно вовремя.

— Мне повезло. Когда Робин не приехала в гильдию и не ответила на звонки, я понял, что лучше поискать ее.

— И я рада, что ты это сделал, — пробормотала я.

Амалия скривила губы.

— Так у Клода теперь контракт с Заиласом? Или не сработало?

Я взглянула на демона. Он стоял у дверей балкона, Сокс вилась между его ног. Эзра нахмурился, глядя на кошку, словно переживал за нее.

— Ну, Заилас? — осведомилась Амалия. — Ты с другим контрактом?

Демон пожал плечами.

— У нас есть проблемы важнее, — отметила я, не желая думать о возможности, что у другого призывателя была власть над Заиласом. — Клод все еще жив, и ему помогают волшебники отрицания с заклинанием со страниц гримуара.

— Наверное, поэтому он вызвал их в Ванкувер, — решила Амалия. — Мы думаем, что они тут три или четыре недели. Тогда стали пропадать женщины, да?

— Это совпадает со временем, когда Клод украл страницы.

— Но что ему нужно? Что за чары в гримуаре, кроме ритуалов призыва? — нога Амалии нервно подпрыгивала. — Ты что-то нашла?

— В гримуаре полно экспериментов с массивами, но я их не переводила, — виновато призналась я. Меня интересовала история Миррины, и я переводила ее, а не заклинания Антеи.

— О каком гримуаре вы говорите?

Я вздрогнула. Я забыла, что Эзра был тут.

— Это, эм… — я кашлянула. — Гримуар моей семьи. Клод хочет его, потому что в нем имя Двенадцатого дома, как и несколько древних чар.

Вряд ли Эзра мог улавливать ложь, но Этерран мог это заметить. Стоило отвечать хоть частично правдой, чем врать.

Я склонилась, глядя на мага, невольно сжимая подушки, чтобы удержаться.

— Эзра, ты спас наши жизни, и я благодарна, но я не забыла, что ты хочешь что-то от нас. Ты все еще не сказал, что.

Он разглядывал меня, прислоняясь к стене у двери, а потом посмотрел на Заиласа, оценил и его взглядом. Сияние цвета магмы появилось в его левом глазе.

— Мы хотим амулет Валъира.

Стало тихо, а потом Амалия указала на демонического мага и почти завизжала:

— Что за ф..

— Но imailatē принадлежит моему дому, — прорычал Заилас. — Не Дират.

— Мы не хотим оставить его, — акцент Этеррана проступил в голосе Эзры. — Мы хотим использовать его.

— Нам нужно, — уточнил Эзра, — знать, как он работает, как использовать его силу. И нам просто нужно… одолжить его.

— Вы знаете о нем, — добавил Этерран. — Можете рассказать нам то, что нам нужно знать.

Я впилась пальцами в подушку. После вопросов Тори об амулете я не была удивлена, но я не это ожидала.

— У нас нет амулета, — сказала я демоническому магу. — Мы надеемся его найти, но…

— Но вы потеряли его после смерти Тахеша.

— Откуда ты знаешь об этом? — с подозрением спросила Амалия.

— Тахеш пытался отдать его мне, — сила Этеррана пылала в глазу Эзры. — Наши Дома всегда союзничали. Он пытался освободить меня. Мы были бы непобедимы вместе. Мы нашли бы способ вернуться в наш мир, или провели бы годы в этом мире, наказывая всех hh’ainun, посмевших поработить демонов.

Его опасная улыбка сменилась гримасой отвращения.

— Но я не дал ему взять амулет, — сказал Эзра. — Хотя не знал тогда его силы.

— Погодите, — перебила Амалия. — Какой силы?

Эзра молчал миг. Если бы он и Этерран были отдельными, они бы переглянулись, и не радостно.

— Ты не знаешь? Imailatē Валъира дает иммунитет к контрактам. Потому hh’ainun не призывают Двенадцатый дом. Они думают, что Dīnen et Vh’alyir все еще им обладает, а потому убьет призывателя.

Мой рот открылся. Заилас был потрясен.

— Откуда ты это знаешь? — с дрожью спросила я.

— Это знают Динен Лашвер и Дират. Я думал, это была история, пока Тахеш не протянул его мне, — он посмотрел на Заиласа. — Ты не знал?

Демон оскалился.

— Кто научил бы меня истории моего Дома, Дират? Ты и Лашвер убили всех, кто это знал.

— Тогда ты не знаешь, как работает амулет.

Гнев гудел во мне от холодного ответа Этеррана, он не стыдился того, что его Дом убивал Дом Заиласа. Сколько демонов Валъир убил Этерран перед тем, как его вызвали сюда?

— Похоже, ты уже знаешь все, что тебе нужно, — холодно сказала я. — Если у тебя амулет, ты станешь защищен от контракта и сможешь покинуть Эзру. Нужно лишь найти его.

— Удачи с этим, — буркнула Амалия.

— Нам нужно знать больше, — прорычал Этерран. — Амулет…

Он замолк и оскалился. Он прижал ладонь к левому глазу, согнул плечи, сухожилия выступили на шее. Стало холодно.

Напряжение в маге пропало. Он выпрямился и опустил руку, остался бледный глаз без следов алого сияния.

— Этерран не упомянул, что я не дам ему — или нам — подобраться к амулету, пока не пойму, что именно произойдет. В лучшем случае он разорвет наш контракт, и Этерран покинет мое тело. Я буду свободен от него.

— У него вообще есть тело? — спросила Амалия. — Сколько демону нужно владеть кем-то, пока его тело… не перестанет существовать?

— Он не должен измениться, — хвост Заиласа стукнул по полу. — Демоны годами пропадали в Ahlēvīsh и возвращались без изменений.

— Что за Ах… — начала я.

— Что в плохом случае? — спросил Заилас, не дав мне закончить вопрос.

— Амулет порвет контракт, но не магию, что удерживает Этеррана во мне, и он меня захватит полностью, — Эзра оттолкнулся от стены, прошел к дивану и сел на другом конце. — Или не сработает на демоническом маге, и мы оба сойдем с ума.

— Но это все равно случится, — отметила Амалия. — Все демонические маги сходят с ума.

Эзра кивнул. Он сцепил ладони и прижался подбородком к ним.

— Я обещал себе давно, что, как только пойму, что мой разум разваливается, я покончу с этим. Но теперь этот миг настал… и умирать не так просто, как я думал.

Я с сочувствием тихо вдохнула. Я не могла представить, что заставило его стать демоническим магом, но он не казался плохим. И Тори точно не считала его плохим.

Его глаза закрылись.

— Было бы проще месяцы назад, до того как…

— Думаешь, амулет может тебя спасти? — тихо спросила я.

— Не знаю, но хочу попробовать. Это глупо… Я давно сдался, так почему теперь вдруг сражаюсь?

Я увидела перед глазами ореховые глаза, полные отчаяния и решимости. Не он один сражался, и, может, поэтому он и не мог больше пассивно принимать судьбу.

— И ты хочешь знать, как именно работает амулет, — подытожила я. — Детали работы заклинания, и как оно разрывает контракты.

Он кивнул.

— Я не знаю этого… пока что, — я думала, что еще добавить, ведь, хоть Эзра казался хорошим, насчет Этеррана я сомневалась. — Думаю, я смогу отыскать ответы, но нам понадобится сначала твоя помощь с Клодом и волшебниками.

— Да, конечно. Мне нужно поговорить с этим Клодом о том, почему у него был мой профиль. Полагаю, крылатый демон был его.

— И контракт незаконный, — я с тревогой потирала ладони. — Они задумали что-то плохое.

Эзра поднялся на ноги.

— Этой ночью мы ничего не решим. Отдохни, поговорим завтра. И я… — его лицо скрыло эмоции. — И мне нужно позвонить Тори, узнать, где она.

— Ты не знаешь, куда она уехала?

— Я знаю, куда она уехала, но не где она на самом деле, — сухо ответил он. — Мне нужно идти.

Он пошел к двери, и я спешно встала.

— Погоди. Я тебя провожу до ворот.

Эзра хотел возразить, но передумал. Я обулась, помахала Заиласу и Амалии и поспешила за магом.

Мы спускались по лестнице в тишине, там всегда пахло дымом сигарет. У дверей здания мы обнаружили, что шел дождь, и черный мотоцикл промок и блестел.

Эзра вздохнул, увидев это.

— Я не хочу влезать, — начала я, не понимая, зачем пыталась говорить об этом, — но, хоть она этого не говорила, Тори явно переживает за тебя.

Его лицо не изменилось, осталось нечитаемым, но и Заилас так делал, и я научилась находить намеки на его чувства. Нервный тик на челюсти. Напряженные мышцы. Сузившиеся зрачки.

Я видела это и больше на лице Эзры, так что молчала и ждала. Или он уйдет за дверь, или…

Он резко выдохнул носом.

— Тебе когда-нибудь врал тот, кто тебе дорог, Робин?

— Как именно врал?

— Так врал, когда правда могла все изменить.

Дождь стучал по стеклянной двери.

— Да, — я скрестила руки, впилась ногтями в кожу. — Мои родители. Мама. Они скрыли от меня… прошлое нашей семьи и все мое будущее. Я не могу осознать, сколько они врали, чтобы скрыть все это.

Я ощущала его взгляд макушкой, гадала, на этот ли ответ он рассчитывал.

— Что ты сделала, когда узнала?

— Ничего. Мои родители были уже мертвы. Клод убил их.

Резкий вдох, стук дождя почти заглушил этот звук.

Слезы собрались в моих глазах, знакомое горе сдавило легкие.

— Но если бы я смогла ее увидеть, я бы сказала маме, что понимаю… и сказала бы «спасибо».

— Спасибо? — прошептал он.

— Она защищала меня. Может, ошиблась… она сама так думала в конце… но она хотела мне счастья. Врать мне каждый день было тяжело для нее. Это ранило ее больше, чем навредило мне.

Эзра молчал, а я вытерла глаза, смущаясь, что не смогла подавить слезы.

— Спасибо, — сказал он. — Что поделилась этим.

Я кивнула, тревога наполнила меня, потому что его маска рушилась, и я знала, что сказал бы Заилас, если бы был тут. Он сказал бы, что от мага пахнет болью. Сильной болью.

— Я напишу завтра о времени встречи.

— Хорошо, — тихо сказала я, зная, что ничем не могла ему помочь, оставаясь чужой.

Он открыл дверь, холодный ветер принес капли дождя за порог. Он вышел под дождь, пошел к мотоциклу, а я надеялась, что он позвонит Тори.

И я надеялась, что Тори, куда бы она ни уехала, была готова к этому.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

— Что это было?

Я не ответила Амалии, когда вошла в квартиру. Мой взгляд окинул комнату в поисках Заиласа.

— Он пошел в душ. Вот-вот…

С приглушенным стуком по крану и плеском зашумел душ.

Я со странной радостью сбросила не зашнурованные ботинки и прошла на кухню. Я открыла холодильник, желудок болел от голода, но во рту пересохло, и вкус еды меня не интересовал.

— Эзра и Этерран хотят знать все про амулет, — проворчала я. — Еще одна проблема на наши головы. Радует лишь, что они могут помочь нам найти амулет.

— И если повезет, они его не украдут, — добавила Амалия, упершись локтями в стол.

— Надеюсь. Миррина не звала бы амулет «ключом ко всему», если бы он просто разрывал контракты. Он явно куда важнее, но я не собираюсь им сообщать это, — я закрыла холодильник и, присев, открыла морозильную камеру. — Или то, что мы не знаем о магии амулета.

— Может, ты и не знаешь.

Я хмуро посмотрела на нее, сжимая одной рукой выдвижной ящик морозильной камеры.

— То есть?

Она скрывала эмоции, а потом улыбнулась.

— Пока ты прогоняла убийц, — торжественно заявила она, — я искала ответы.

— Что? — я взяла небольшой пакет ванильного мороженого и встала. — Я думала, ты работала над своим тайным проектом по шитью.

— Это тоже, но только когда не занималась остальным, — она вытащила сверток черной ткани из пакета, выудила из него книгу. — Ты уже переводишь гримуар, охотишься на убийц и общаешься с демоническим магом. Я могла взять хоть одно задание.

— Но… почему ты ничего не говорила?

— Чтобы ты не попыталась помочь, снова взвалив всю работу на себя, — она открыла книгу, внутри был лист бумаги — мой рисунок амулета и массива. — Смотри.

Она указала на массив, где необычные узоры и руны заполняли пентаграмму, а потом указал на иллюстрацию в книге. Почти такая же пентаграмма была на блестящей бумаге.

— Да ладно! — воскликнула я. — Что это за Аркана?

Она закрыла книгу и повернула обложкой ко мне. «Теория отрицания в астральной сфере».

Я шлепнула себя по лбу.

— Отрицание! Конечно!

— Те волшебники натолкнули меня на мысль, но было долго искать среди массивов отрицания тот, что совпадет с амулетом. Но если амулет разрывает контракт, то в этом есть смысл, да? Отрицание разрывает другую магию.

— Все логично, — я подвинула рисунок и нахмурилась. — Сколько отрицания нужно изучить, чтобы понять этот массив?

— Слишком много, пожалуй, на этот уйдут годы. К счастью, тут тоже я справилась, — она постучала по пакету мороженого. — Мы будем это есть, или пусть тает?

Я вытащила две миски из шкафа. Заилас такое есть не стал бы. Он не постеснялся сообщить, что мороженое было не лучше сладкого яда. Его неприязнь к еде, что была ниже комнатной температуры, была глупой. Немного холода не убило бы его, если только он уже не был бы при смерти, но я не собиралась повторять ошибку.

Она открыла мороженое, пока я брала ложку.

— И? — я протянула ей ложку. — Что у тебя получилось?

— Я посетила «Arcana Historia» и попросила посоветовать мне эксперта отрицания. Библиотекарь тут же стала хвалить гениального мифика, который использует их библиотеку. Она вела себя почти как фанатка.

Она опустила ложку с горой мороженого в мою миску.

— Если вкратце, завтра у нас встреча в семь с волшебницей отрицания. Нам с тобой ничего не нужно учить.

— Идеально, — я сунула чайные ложки в наши миски. — И мы сможем узнать, слышала ли она о тех волшебниках.

— Хорошая идея, — улыбаясь, она подняла миску как бокал вина. — За успехи, Робин.

Смеясь, я стукнулась своей миской об ее, а потом отправила ледяную сладость себе в рот.

— У нас есть зацепка насчет магии амулета. Это уже что-то.

— Но у нас все еще нет амулета, — отметила Амалия. — И Клоду помогают волшебники-психи.

— И он получил что-то у Варвары, — я вздохнула. — И мы снова не знаем, где их искать, ведь Заилас разгромил их логово.

Она тоже вздохнула.

— Но эй, — я взмахнула ложкой. — На нашей стороне теперь жуткий демонический маг.

— Думаешь, Заилас рад, что у нас больше сил, или он предпочел бы блистать сам?

Я фыркнула, зачерпывая еще мороженого.

— Вряд ли он знает, что чувствовать насчет Этеррана. Они враги, но, может, вне мира демонов это не важно.

— Кстати, — Амалия прислонилась бедром к стойке. — Ты расскажешь Эзре и Этеррану, что пытаешься отправить Заиласа домой?

— Не знаю.

— Если амулет сработает и разделит их, ты понимаешь, что это значит, да?

Демон Второго дома без контракта в мире людей.

— Давай пока не будем об этом, — сказала я. — Думаю… стоит сначала поговорить с Тори.

Амалия кивнула. Мы ели мороженое, тишину заполнял приглушенный шум душа. Я опустила пустую миску в рукомойник и включила воду, смотрела, как она наполняет белый фарфор. Вода потекла из миски, а мой взгляд стал рассеянным, когда я вспомнила.

— Завтра ночью, — прошептала я.

Амалия вытащила ложку изо рта.

— А?

— Старик-волшебник сказал Клоду… массив будет готов завтра ночью, — я подняла голову, лицо похолодело. — Как нам найти и остановить их за день?

* * *

Голова болела.

Кофейный столик покрывали страницы, вырванные из блокнота, исписанные моей рукой. Быстрые пометки, незавершенные переводы, зло зачеркнутые ошибки. Вспомогательные книги лежали стопкой рядом с миской свежей клубники, но от текстов толку было мало.

Слова, которыми Антея описывала свою работу, уже, похоже, не существовали. Их не было в словарях, которые были у меня.

Сол говорил, что массив получится, если небо будет ясным, то есть им нужна была луна или свет звезд. Я листала заклинания весь день, искала упоминания таких условий в гримуаре. Антея любила описывать эксперименты. В гримуаре должны были остаться ранние версии заклинаний, которые украл Клод.

Но я не могла перевести почти все записи Антеи и не знала, что за заклинания Клода, так что продвигалась я медленно.

Зло фыркнув, я отклонилась к дивану, вытянув ноги под кофейным столиком. Я жалела, что не смогла вернуть страницы гримуара. Даже если бы у Клода были копии, я хоть выяснила бы, что у него было.

Я выпрямилась, вздохнув, и взяла клубнику из миски, зеленые верхушки были убраны, ягоды были присыпаны сахаром. Грызя край, я посмотрела в сторону спальни.

Заилас всю ночь бродил по округе, проверял, что Клод, Наживер и волшебники не нашли наш дом. Он вернулся на рассвете, глаза потускнели от усталости. Я отдала ему свою кровать, хотя могла бы пустить на матрац рядом с собой. Не было повода для меня уходить, чтобы он лег.

Румянец медленно проступил на щеках.

Я бросила остатки клубники в рот, взгляд скользнул к гримуару. Я не устояла, стала листать страницы. Мимо заклинаний. Мимо описаний Домов. Мимо душераздирающих слов Миррины о том, как она боялась, что потеряет Валъира, и как она пыталась решить, признаваться ли ей в чувствах.

Я листала страницы в поисках ее имени.

Наконец, я нашла его. Вырвав свежий лист из блокнота, я начала перевод, сердце билось в горле. Слова появлялись быстро, древние предложения Миррины лились под моим карандашом, словно она шептала мне на ухо.

Сестра, ты не представляешь, как последние месяцы пытали меня. Как я сомневалась в сердце, разуме и судьбе своей души. Как переживала, что схожу с ума.

Я стояла перед демоном из другого мира и думала о том, о чем не должна была. Я хотела то, что не должна была. Я касалась того, что ни одна женщина не должна касаться.

Я предложила демону свою душу, а потом свое сердце.

Может, безумно, но, если это безумие, я приму это. Любовь в жестоком мире сама по себе жестока. Любовь — боль и надежда. Любовь — опасность и красота.

Мелитта, милая сестра, если я что и узнала, то это: не позволяй страху держать тебя во тьме. Бери больше, чем позволяет этот маленький холодный мир.

Осмелься, как осмелилась я.

Иначе эта жизнь — лишь тень, а могла быть солнцем.

Миррина Атанас

Я сжимала страницу, костяшки побелели. Слова Миррины били по мне волной, оглушали, но их было мало. Она не раскрыла, что случилось, когда она предложила своему демону сердце. Она не жалела, похоже, но что случилось?

Как отреагировал ее демон? Разделил ее чувства? Ответил взаимностью? Отказал ей? Или взял бесценный дар — ее сердце — и разбил его?

Я перечитала перевод, пытаясь найти ответы. Любовь была болью и надеждой? Опасностью и красотой? Что это значило?

Я потянулась к гримуару. Миррина должна была объяснить в следующей записи. Сказать, любил ее демон, или она совершила ужасную ошибку. Сказать больше, чем красивые слова, что нужно быть смелым и слушаться сердца.

Осмелься, как осмелилась я.

Я замотала головой, листая страницы с пылом, чуть не забыв, что нужно быть осторожной с хрупкой бумагой. Страницы пролетали, близился конец гримуара, и я ощущала панику. Это не могла быть последняя запись Миррины.

Оставалось десять страниц. Пять. Три. С болью в сердце я открыла последнюю страницу перед оторванными, откуда украли заклинания. Я проверила текст, но там не было имени Миррины.

Нет. Она должна была написать что-то, просто я пропустила. Задыхаясь, словно я бежала, а не листала страницы, я стала переворачивать их в обратную сторону, осторожно опуская каждую страницу и разглядывая.

Страница за страницей. Тут содержимое было другим — больше текста, меньше заклинаний или списков. Другие имена подписывали записи, но не Миррина. Я листала часть, где было много текста, почти закончила ее, когда дыхание застряло в горле.

Там было не имя Миррины, но все равно знакомое.

Μέλιττα Ἀθάνας

Мелитта Атанас.

Младшая сестра Миррины. Она тоже писала в гримуаре?

Мне стало не по себе. Я взяла карандаш и приступила к работе. Абзацы получались медленно, и с каждым словом боль в сердце росла. Когда я закончила, я еще минуту сидела, пока не смогла заставить себя прочесть это.

Благородный писарь,

Сегодня я закончила то, что начала сестра. Гримуар завершен, каждое слово верно записано. На последних страницах я подытожила всю мастерскую работу Антеи, как делали мои предшественники. И я добавляю только эту просьбу.

Благородный писарь, прошу, не стирай мою сестру с этих страниц. Я знаю, ее дополнения к этой ценной книги наглые и неуместные, но, молю, сохрани их. Ее слова — все, что от нее осталось.

Она умерла за наследие Антеи и за меня.

Враг убил ее через год после того, как она начала переписывать книгу. Много раз за тот год я сомневалась в ее влечении к демону, но я никогда не забуду последнюю ночь. Я не забуду, как нашла их вместе.

Он прижимал ее к себе, словно еще мог защитить ее, хотя она уже была бледной и неподвижной.

«Не забирай ее душу», — бездумно попросила я.

Он ответил: «Ее душа никогда не была моей. Она не повелевала мной, и ее душа не могла меня спасти. Я должен был ей сказать».

То были его последние слова, ведь раны его были ужасными, а ночь — холодной. Он погиб там, прижимая мою сестру к его сердцу.

Я не знаю, любил ли он ее так, как она его, но я похоронила их вместе, надеясь, что дальше их души уйдут вместе.

Миррина умерла за эту книгу, и ее наследие заслуживает быть сохраненным, как записи Антеи. Если мы должны защищать этот адский трофей своими жизнями, то пусть наши жизни будут на этих страницах. Если эта ужасная сила, которую раскрыла Антея, которую мы охраняем, может вооружить наших врагов, давайте вооружим друг друга силой продолжать.

Я и те, кто будут после меня, нуждаемся в таком убеждении.

Без потерянного амулета, без тайн или правды, которую Антея посчитала слишком опасной, чтобы ее записывать, мы никогда не узнаем, почему она нас так прокляла. Но я спрошу, дочь моей дочери, благородный писарь, выжившая, волшебница: Когда это кончится?

Мелитта Атанас

Слеза покатилась по моей щеке. Горе и отчаяние Мелитты звучали в ее словах. Сколько времени прошло между смертью Миррины и просьбой Мелитты для будущих писарей гримуара?

Миррина… я так и не узнала, что случилось между ней и ее демоном. И не узнаю, призналась ли она в любви. Не узнаю, что он ответил, разделил ли ее чувства, могло ли сердце демона любить как человеческое.

Но обнимал ее, когда она умерла. Прижимал к себе, хоть ее уже не было, и его жизнь угасала.

Я провела пальцами по своему переводу, они замерли под словами древнего Валъира. Она не повелевала мной, и ее душа не могла меня спасти.

Кожу покалывало, волоски встали дыбом.

Она не повелевала мной.

Я слышала, как Клод перечислял условия нового контракта с Заиласом. Слышала, как Заилас прошипел ответ. Ритуал привязал его к инфернусу. Приказ Клода отправил его в кулон.

Виш меня не связал.

Заилас ранил Клода, хотя согласился не вредить призывателю. Контракт не сработал.

Никогда не призывайте из Двенадцатого дома.

Если контракт Миррины с демоном Валъир не сработало, и контракт Клода с демоном Валъир не сработал, то мой контракт…

Блокнот выпал из моих онемевших ладоней.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Мой блокнот упал на столик, и я вскочила с пола. Мое колено задело стол, миска клубники опасно покачнулась. Комната будто кружилась, пока я бежала по ней.

Дверь спальни ударилась об стену с грохотом, и Заилас, лежащий на моей кровати, вздрогнул. Сокс с испуганным воплем спрыгнула с моей подушки и скрылась под кроватью.

Заилас тут же проснулся и повернулся ко мне, сел на корточках посреди матраца, готовый биться, ждущий от меня указаний, где враг.

Я прошла к кровати и остановилась, тяжело дыша.

— Заилас, у нас есть контракт?

Он нахмурился.

— На? Ваянин…

— У нас есть контракт? — закричала я.

Его глаза расширились. Он отпрянул, хвост метался.

— Ваянин…

— Отвечай!

— Я привязан к инфернусу.

Демоны не врали. Он уклонялся от ответа.

— Только к нему ты и привязан, да? — я смотрела на него так, словно никогда его не видела. Может, я и не видела. Я все время была слепой, верила в магию, которой там не было. — Ты не слушался условий контракта с Клодом.

— Это не сработало.

— Ты знал, что это не сработает. Ты знал, что контракт будет без силы, и потому ты сказал мне согласиться.

— Только так можно было выйти из круга, — он все еще уклонялся от правды. — Только так я мог защитить тебя.

Я сжала в кулаки дрожащие ладони.

— Ты не обязан меня защищать. И никогда не был обязан. Потому я не могла понять условия нашего контакта — потому что его нет!

— Есть. Я обещал защищать тебя. Ты обещала мне готовить еду. Я обещал вести себя как порабощенный демон. Ты обещала найти для меня способ вернуться домой.

По мне пробежала дрожь.

— Давно ты знал?

Он смотрел мне в глаза, искал вопросы и ответы, которые я не представляла.

— Я догадался на второй день, что виш контакта не сковал меня. Не знаю, почему.

— Потому что ты из Двенадцатого дома. Этерран ошибся. Не из-за Амулетов запрещено призывать демонов Валъир. Это запрещено, потому что ни одного Валъира нельзя привязать к контракту.

— Почему мы отличаемся?

— Не знаю, — я стиснула зубы. — Почему ты не сказал мне?

Он опустился на матрац и прижал ладони к одеялам.

— Потому что ты не доверяла мне, а я — тебе.

Я попыталась шагнуть ближе, нога ударилась о край кровати.

— А потом? Почему не сказал вчера, когда мы ушли от Клода?

— Я не мог сказать, — его голос стал хриплым. — Если бы ты знала, что виш контракта не убрал мне когти, ты бы меня боялась. Я не хотел, чтобы ты боялась меня еще больше.

Мое горло сжалось. Я отпрянула на шаг. Другой. Голова кружилась, мысли спутались.

— Почему? — хрипло прошептала я. — Ты мог все это время делать, что хотел. Бросить меня. Убить меня. Дать кому-то убить меня. Заставить меня делать все, что хотел. Почему ты все это время защищал меня?

Тени собрались в его глазах, алое сияние потускнело. Тихая печаль скрывалась в глубинах.

— Потому что пообещал.

Я вышла из спальни. Все ощущалось странно отдаленным, я опустилась на пол за кофейным столиком, вернулась на то же место, где была, не зная, что еще делать. Не зная, что думать. Не зная, что чувствовать.

Заилас не был связан нашим контрактом. И никогда не был.

Шок пошел трещинами, и в них проникала ярость. Как он посмел скрыть это от меня! Обманывать меня! Позволять мне думать, что меня защищал контракт, когда все это время меня защищал только…

Он.

Я прижала ладони к поверхности стола.

Он защищал меня, а не наш контракт. Он защищал, даже когда я раздражала. Когда я была слабой. Когда я была глупой. Когда чуть не привела к его гибели из-за Тахеша. Когда бросила инфернус, а потом меня похитили. Когда кричала на него за попытки защитить меня так, как мне не нравилось. Когда я злила его, и он бил мебель. Когда он думал, что я в тайне хотела ему смерти. Когда я скрывала мысли и чувства так глубоко, что он не мог мне доверять.

Он защищал меня, потому что, когда я опустила ладонь на ту серебряную линию, и когда он втащил меня в свою ледяную темницу, мы связали себя иначе. Оба были на грани смерти, оба обрели шанс друг в друге.

Я привязан к тебе. Только к тебе, ваянин.

Мои руки дрожали.

Тень упала на меня. Ноги тихо шаркали по ковру, его хвост шелестел за ним. Я смотрела на открытый гримуар на столике, пытаясь ровно дышать.

Заилас присел на корточки, не между столиком и диваном, где я сидела, но близко.

— Ваянин?

Я сосредоточилась на дыхании.

— Робин?

Я вскинула голову. Я посмотрела на него, отвела взгляд. В дюймах передо мной была страница с последней записью Миррины перед смертью.

Я предложила демону душу, а потом свое сердце.

Часть меня надеялась, что она ошибалась. Что ее чувства были просто влечением. Или что ей показалось. Что ее демон не ответил бы на ее чувства ни капли.

Было бы лучше, если бы она не хотела его, и он не хотел ее. Все было бы намного проще. Так не было бы шанса отказа. Риска разбитого сердца. Страха, что это неправильно или против природы.

Любовь — это боль и надежда.

Другая часть меня хотела, чтобы Миррина была права. Я хотела, чтобы ей было плевать на мысли других, чтобы она шла по своему пути туда, где еще не бывали женщины. Я отчаянно хотела, чтобы она рискнула и попробовала.

Осмелься, как осмелилась я.

Я посмотрела на демона на расстоянии руки от меня.

— Это зовется румянец, — я хотела говорить уверенно, но прозвучало как сбивчивый шепот. — Когда мое лицо краснеет.

Его хвост скользнул по полу.

— Румянец?

— Румянец у меня от смущения, и смущаюсь я обычно из-за тебя.

— Почему?

Горло чуть не сжалось, не выпуская слова.

— Потому что ты… так близко ко мне. И ты касаешься меня. И я…

Я посмотрела на него, от его растерянно сдвинутых бровей жар прилил к моим щекам.

— И ты… ты… — стиснув зубы, я зажмурилась и выдавила слова. — И когда ты так делаешь, я думаю о том… о чем не должна.

Он молчал. Может, совсем растерялся. Мое объяснение было плохим, я это знала.

— Я не знаю твои мысли обо мне, — тихо сказал он.

Я невольно взглянула на его реакцию — он хмурился с тревогой, словно гадал, сделал ли что-то не так — и от этого вида я ощутила дикое желание убежать из комнаты. Но я так и делала, и к чему это привело? Я с самого начала рушила наше доверие, потому что не могла признаться ему.

Я тянула время, схватила клубнику из миски и откусила кусочек.

Он подвинулся чуть ближе.

— Ваянин? Что у тебя за плохие мысли обо мне?

— Не плохие. Просто… я… — я смотрела на клубнику в своих пальцах, присыпанную сахаром. — Я все думала…

О его поразительном мускулистом теле — изгибы и гладкая кожа, которой хотелось коснуться. О тех сильных руках вокруг меня, и как его сила пугала и восхищала. О его хриплом голосе, ласкающем меня, и как я всегда теряла ход мыслей, когда он шептал у моего уха.

Но я не могла это произнести. Я не могла издать ни звука.

Я смотрела на клубнику. Осмелиться, как она осмелилась.

Я подняла взгляд. Посмотрела на его лицо. Опустилась к его рту. Я подняла руку и медленно вытянула ее, прижала клубнику к его губам.

Его глаза расширились.

— Что это значит? — прошептала я.

Он приоткрыл рот и поймал клубнику зубами. Он проглотил, глядя на меня, прикрыв глаза.

— Если бы ты была payashē, это значило бы, что ты выбрала меня для своей постели, — он оценивал мою реакцию. — Но ты не payashē.

Дрожь изнутри добралась до кожи, до рук, а пальцы ног поджались. Моя ладонь подрагивала, когда я выбирала еще одну клубнику и откусывала немного. Капля сладкого сока осталась в уголке моего рта.

Он пристально смотрел на меня с вопросом во взгляде. Хищник скрывался в тускло сияющих красных глазах.

— Я не payashē, - тихо согласилась я.

Дрожь моих пальцев стала заметнее, я протянула руку, держа клубнику между нами. Предложение. Я не выбирала его, а приглашала.

Он придвинулся. Его пальцы задели мое запястье, сжали его, чтобы моя ладонь не дрожала. Его рот поймал клубнику… и мои пальцы. Он проглотил ягоду, и я ощущала только жар его рта и скольжение его языка.

Мое сердце трепетало, в легких не было воздуха.

— Я думала, — пробормотала я, едва дыша, — что тебе не нравился вкус людей.

Он отпустил мои пальцы.

— Твоя кровь, ваянин. Мне не нравится твоя кровь. А кожа…

Он прижался ртом к моему запястью, его язык задел чуть выступающие вены. Его пальцы поднимались по внутренней стороне моей руки, по нежной коже, которой он когда-то восхищался, и шрамам того дня, когда мы объединились в контракте взаимного выживания.

Он легонько сжал мой локоть, потянул меня к себе. Нежно. Приглашение, а не требование.

Я придвинулась ближе. Немного.

Его ладонь поднялась к рукаву моей футболки. Большой палец задел ткань, он замер, провел пальцами по моему плечу к шее. Как он когда-то осторожно изучал мою ладонь, теперь он скользил пальцами по моей шее, обводил мои ключицы, горло, нежную кожу под подбородком.

— Ты краснеешь, — прошептал он. — О чем ты думаешь?

Мои щеки пылали, но жар был и внутри меня. Я зажмурилась.

— Я… — правда. Я не могла врать. Не хотела. — Мне нравится, когда ты меня трогаешь.

— Хм.

Его теплые ладони легли по бокам моей шеи, большие пальцы были на моей челюсти. А потом его дыхание защекотало основание моего горла. Я удивленно подвинулась, диван оказался за моей спиной.

Его губы задели точку между моих ключиц.

Я дрожала, пятки впились в пол, но я не двигалась. Не паниковала. Не оттолкнула его. Не открывала глаза.

Его горячий рот двигался по моей коже, вверх по горлу. Внезапное прикосновение его острых зубов вызвало покалывание на моей спине, и я забыла, как дышать.

— Это тебе нравится? — его голос дрожал на моей коже, его рот прижался к моему бешеному пульсу.

— Я… я… — я трепетала с выдохом. Я приоткрыла глаза, но видела только потолок. Моя голова была сильно отклонена. — Да, мне нравится.

Его язык скользнул по моему пульсу, я трепетала.

Его губы двигались. Ловили и посасывали. Его острые зубы снова задели мою кожу, и моя голова отклонилась еще сильнее. Он прижался носом к нежному месту под моей челюстью, вдохнул, потом там оказался его рот. Его зубы щекотали мою челюсть до подбородка. Дыхание трепетало в моих легких.

— О чем ты думаешь, ваянин?

— Я… я хочу…

Я не могла сказать. Я смущалась, и это лишало меня голоса. Румянец вернулся, и я невольно прижалась к дивану, отодвигаясь от него.

Он склонился надо мной, разглядывал мое покрасневшее лицо.

— Помнишь, ваянин, ты обещала мне тайную мысль?

В атриуме Арканы. Он рассказал, что для него означало «защищать», а я обещала мысль взамен.

Я сглотнула.

— П-помню.

Он склонил голову, его губы оказались у моего уха, и его хриплый голос задрожал во мне.

— Расскажи, что ты хочешь… тайное желание, которое ты так долго скрывала.

Я смотрела огромными глазами на потолок. Сердце колотилось. Желудок делал сальто. Я сжала подушки дивана, словно это спасло бы мне жизнь.

— Я хочу… — голова кружилась, мыслей было слишком много, желание и страх смешивались. — Я хочу, чтобы ты…

— Хм, — ответил он.

Дыхание дрогнуло, глаза стали еще шире. Его нос скользнул по моей щеке, мои ноги царапали ткань подушки. Я напоминала себе дышать, но легкие не слушались.

Мягкий жар его рта задел уголок моих губ.

Я выгнулась у дивана, голова стукнулась о подушки. Это было рефлекторно из-за той части меня, что убегала от него.

Его ладони нашли мои бока, скользнули по моей спине, добрались до макушки. Придерживали меня. Мои ладони отпустили диван и сжали его руки у плеч.

Мои пальцы впились в твердые и сильные мышцы, пульс участился.

Его губы снова нашли уголок моего рта. Воздух вылетел из моего носа. Его горячий язык нашел каплю клубничного сока, а потом его рот подвинулся, поймал мою нижнюю губу. Я вдохнула и задержала дыхание.

Он снова задел мои губы своими, проверяя. Мое сердце трепетало. Голова кружилась. Я перестала давить на его руки. Наши носы соприкоснулись, мы не спешили.

Его губы осторожно и нежно задели мои, и его рот накрыл мой.

Горячий, нежный, яростный. Его губы двигались голодно, исследовали форму моих губ. Его язык обвел мою верхнюю губу, он поймал мою нижнюю губу своими. Давление его острых клыков удивило меня, и я охнула. Все во мне раскалилось, я дышала слишком быстро.

Гул задрожал в его груди. Он снова прикусил мою губу, и это вызвало новую волну жара во мне. Я приоткрыла губы, чтобы охнуть, и, когда наши рты встретились, его язык нашел мой. Я впервые ощутила его вкус.

Сладкий и дымчатый. Нотка терпкости.

Мои ладони скользнули к его плечам, и остатки тревоги испарились. Я таяла в его руках, отклонив голову, приоткрыв рот. Мое смущение пропало, все внутри стало жидким жаром, который вспыхивал от каждого прикосновения его рта к моему.

Там, где в моем разуме жил страх, появился вдруг темный огонь.

Алое присутствие с ядром из тьмы. Ярость, хитрость и обжигающая страсть. Мои глаза открылись, а потом зажмурились, и я обвила руками его шею, ладони сжали его волосы.

Вспышки его сущности сталкивались со мной — мысли, эмоции, реакции, все с нотками хищности, что была в глубине него. Мой разум кружился, тысячи мыслей проносились в голове, но я не могла думать.

Его мысль передалась мне — он ощущал окружение, в отличие от меня. Присутствие. Приближение.

Я отпрянула, охнув.

— Амалия идет?

Он посмотрел на дверь. Шаги. Он слышал их даже поверх моего шумного дыхания. Дверь загремела — Амалия вставляла ключ.

Я ощутила панику, и она тушила огонь в моей крови. Заилас все еще прижимал меня к дивану, обвивая руками, ладонь лежала на моих волосах. Я могла одолеть страхи, но не была готова открыться кузине.

Дверная ручка повернулась.

«Даймон, исихазэ!»

Тело Заиласа растаяло вокруг меня, и я рухнула на пол, его сила улетела в инфернус на кофейном столике рядом с миской клубники.

Дверь распахнулась, и вошла Амалия.

— Прости, хотела прийти раньше! Ты готова к…

Она умолкла, глядя на меня.

— П-привет, — пролепетала я, надеясь, что она не заметит, как я запыхалась. И мое красное лицо. Мятую одежду. Растрепанные волосы.

Она прищурилась и замотала головой.

— Я не хочу знать. Ты готова идти или нет?

— Идти? — я умирала от смущения.

— На встречу! — она вскинула руки. — С экспертом отрицания?

Я вскочила на ноги, дико озираясь. Почему у нас не было часов? Больших, чтобы было видно с дивана?

— Точно. Прости! Дай мне минутку убрать гримуар.

— Конечно, — она закатила глаза. — Не спеши.

Я забрала гримуар, свои записи и инфернус и отнесла в свою комнату. Переведя дыхание, я опустила все на матрац и посмотрела на инфернус. Пальцы опустились на губы, надавили на опухшую чувствительную кожу.

Меньше трех месяцев назад в переулке в городе Заилас слизнул кровь с моего запястья. И я помнила, как, отодвигаясь от него с отвращением, заявила, что не хотела знать, какой он на вкус.

Вот как все сложилось.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Библиотека была тем, что нужно, чтобы унять дрожь тела и трепет сердца. Тихое мирное место, где пахло бумагой и кожей обложек. Книги, в отличие от демона и моих чувств к нему, я прекрасно понимала.

Амалия разглядывала большую комнату, пустой стол, где обычно работала библиотекарь, и фыркнула.

— Они опаздывают, или они ушли, потому что мы опоздали?

Я виновато вздрогнула.

— Я поищу библиотекаря. Подожди тут, если они придут, пока меня нет.

— Хорошо.

Я смогла простоять тридцать секунд, а потом прошла к ближайшей полке, названной «Фавориты гильдий». Напевая, я разглядывала названия. Я чуть не взяла «Мифики в музыке» со скрипкой в центре массива Арканы, но вместо этого подняла «Визуальное искусство луминамагов» с полки. Я открыла книгу и прочла вступление к сложностям магии света.

Часто поглядывая на стол и закрытые двери, я зашла глубже в библиотеку. Почему книги были такими манящими? Я хотела прочесть все. Я отметила, что нужно проверить несколько других книг после встречи с экспертом, прошла мимо тускло освещенного ряда и замерла.

Я была не одна в библиотеке.

Девушка моего возраста стояла с открытой книгой в руках, внимательно читала ее. Ее густые черные волосы были собраны в гладкий хвост, с резинки свисали всякие побрякушки. Коричневая сумка висела на ее плече, на ремешке было еще больше мелочей.

Она взглянула на меня, повернулась так, что я увидела название книги: «Продвинутое отрицание для борьбы и защиты».

Я посмотрела на ее лицо. Эта девушка ведь не могла быть нашим экспертом?

— Ты — Линна Шен? — робко спросила я.

— Да.

Я прищурилась. Может, она просто выглядела так юно, что ее не пустили бы в бар?

Она приподняла бровь.

— Ты — Амалия Харпер?

— А? Нет. Я — Робин. Амалия — моя кузина. Она организовала встречу, — я огляделась в поисках кузины. — Она, кхм… должна вот-вот вернуться.

Линна закрыла книгу и поставила на полку. Я смотрела на нее, сгорая от любопытства. Отрицание изучали годами, так как Линна уже его изучила? Я вдруг ощутила себя слабачкой.

— Эм… пока мы ждем Амалию… — я вытащила из кармана свой рисунок амулета. — Мы надеемся получить помощь с этим заклинанием.

Линна взяла листок, посмотрела карими глазами на детали массива на другой стороне амулета.

— Это же отрицание? — спросила я, странно нервничая.

— Хм. Да и нет.

Я нахмурилась.

Она указала на вершину массива.

— Эти элементы обычно используются в отрицании высокого уровня, но тут… демонические руны? Что это за рисунок? Это какой-то артефакт?

— Я работаю над этим проектом. Пытаюсь исследовать, для чего был этот артефакт. Возможно, он был предком современных инфернусов.

— Я не знаю массивы призыва, — она поправила ремешок сумки. — Первое заклинание включает отрицание, но я не могу понять его цель, потому что в него внедрены демонические руны.

— Первое заклинание?

— Второе заклинание сложнее… точно не отрицание. Думаю, для этого нужен эксперт по Демонике, — она повернула листок. — Третье заклинание…

Я смотрела на нее. В амулете было три заклинания?

— Я понимаю, почему вы приняли это за отрицание, но это другая ветвь Арканы, хоть и смежная. Необычное сочетание. Я такого еще не видела.

— Что это?

— Аркана Фенестрам, — ответила она. — Точнее, магия портала.

Странное ощущение охватило мое тело, я будто парила и падала одновременно. Линна говорила, но я ее не слышала. Голова гудела одним словом: портал.

— Робин?

Я вздрогнула.

— Что, прости?

— Я спросила, можно ли мне копию.

— О… я… наверное… нет.

Она сдвинула изящные брови.

— Ты в порядке?

Я не знала.

Шаги шаркнули по плитке, Линна посмотрела за меня. Я взяла себя в руки. Наверное, Амалия вернулась. Она будет вести разговор дальше, а я…

Прибывший остановился за мной, шаги были слишком тяжелыми для Амалии.

— МП, — прорычал мужской голос, — руки вверх!

Ужас пронзил меня. Все, мне конец. Я была обречена. Кто-то понял, что я была незаконным контрактором, и меня поймали. Слезы выступили на глазах, я с дрожью подняла руки.

Миг тишины, я ждала продолжения.

— О, — удивление зазвучало вместо рычания. — Она это сделала.

Линна закатила глаза.

— Кит, хватит мучить людей.

Еще шаг, и мужчина обошел меня — моего возраста или чуть старше, высокий и подтянутый, с каштановыми волосами и щетиной. Он усмехнулся, голубые глаза смеялись. Он поднял пустые руки.